Союзные войска, занимавшие позиции на Федюхиных высотах, обоснованно считали свои позиции сильными и любое предпринятое против них действие со стороны русских не только не имеющим смысла, но и более выгодным им, чем неприятелю. Они продуманно наделись спровоцировать Горчакова на такие действия и заранее готовились к ним считая, что русские «…нас могут беспокоить не более чем мы можем их атаковать. Генерал Канробер очень надеялся, что в связи с открытием огня по Севастополю и этой демонстрацией турецких войск, русские спустятся по Мекензиеву плато, а мы, преследуя их, сможем подняться вслед за ними; но они не настолько просты, чтобы принять нашу игру».
Канробер упомянут не случайно. Возможно что идея притягивания русского наступления к циркумвалационной линии принадлежит все-таки ему. В своем письме Наполеону III 19 мая 1855 г., уже после принятой императором отставки, бывший французский главнокомандующий прямо говорит, что наиболее эффективно было не бомбардировать город, а ждать действий со стороны русских войск — повторения Инкермана. По его мнению, именно то, что русские не решились на такие действия при его командовании, было крахом его ожиданий. Канробер в очередной раз ошибся — русские в конце концов решились на активные действия. Просто любая западня должна быть не только построена на одном ожидании добычи, ее еще нужно хорошо обустроить. Кстати, иногда и неплохо это получалось у Меншикова.
До нападения русских войск 25 октября 1854 г., вошедшего в историю как Балаклавское сражение, позициям на Федюхиных высотах союзники не придавали большого значения. Однако после сражения при Балаклаве они поняли, что русские произвели перегруппировку и готовы к ведению активных действий, в том числе наступательных против экспедиционных сил, нанося удары вне оборонительной линии крепости, сотрясая коммуникации союзников и постоянно угрожая их флангам.
Но ряд совершенных нашими войсками ошибок, в частности последующее оставление позиций, занятых в результате октябрьского «дела Липранди», не только свело на нет весь первоначальный успех этого предприятия, но и легло в основу грядущего поражения на Черной речке. По мнению Дж. Мортона, одного из американских фортификаторов середины XIX в., союзники, первоначально совершенно не уделившие внимания укреплению своих позиций с востока, в конце концов были вынуждены не только укрепить их, но и постоянно увеличивать их силу, выделяя для этого достаточное количество людей.
В результате, к тому времени, когда в русском штабе родилась безумная идея лобовой атаки Федюхиных высот, она не только потеряла смысл, но и постепенно превращалась в ту самую ловушку, которую не сумел уготовить прямолинейный Канробер.
ФРАНЦУЗСКИЕ ПОЗИЦИИ
К августу 1855 г. это была двойная оборонительная линия, простиравшаяся от Инкермана до Балаклавы по северным и восточным границам Херсонесского плато, по Черной речке, водному каналу (ставшему еще одним препятствием для наступающей армии) и далее к линии холмов, окружавших Балаклаву. Протяженность этой линии была более шести миль. Она представляла сочетание фортификационных сооружений, занятых или готовых к занятию назначенными гарнизонами, с удачно вписанными местными условиями, являющими собой дополнительные естественные препятствия на пути возможного движения войск противника. Ее задачей было прикрытие тыловой базы снабжения со складами для осаждающей армии: «…То, что эта линия полностью выполнила свою задачу, доказано сопротивлением, которое было оказано французскими и сардинскими войсками, оборонявшими ее во время русского наступления на Черной речке 16 августа 1855 г….».
Система фортификационных сооружений союзников в районе Балаклавской долины за несколько месяцев выросла в прекрасное сочетание инженерной мысли и стратегического мышления генерала Ниеля. В двух словах ее можно охарактеризовать как «ничего лишнего»: «Циркумвалационная линия, которую при осаде Севастополя англо-французы устроили по краю Сапун-горы и далее, через долину до Балаклавских высот, едва ли не составляет последнего примера пользования такого рода укреплениями. Само собой разумеется, что эти линии, во всяком случае сходные с указанными, принесут такую же пользу как и под Севастополем».
К лету 1855 г. союзники отказались от необходимости устройства второй такой линии дополнительно к первой, подвергавшейся нескольким атакам осенью 1854 г. Это основывалось на том небезосновательном убеждении, что «…блокирующий всегда имеет довольно подробные сведения об общем положении вообще всех войск на театре войны, и потому может с большим правдоподобием предугадывать те стороны откуда появится неприятель. Вследствие этого, вместо устройства непрерывной циркумвалационной линии, достаточно иметь хорошо укрепленные позиции на путях, которыми вспомогательные войска могут воспользоваться. Эти позиции следует избирать по возможности далеко от блокадных войск, а следовательно, и от крепости, с тою целью чтобы сделать невозможным или, по крайней мере, затруднить одновременное нападение как из крепости, так и извне».
Лагерь английской морской бригады под Балаклавой. 1855 г. Рис. О. Нори.
В соответствии с этими азбучными принципами военной теории XIX в. и поступили союзники, устроив свои позиции на Федюхиных высотах. Именно действительно азбучные принципы не учло русское командование, затевая наступление против этих позиций.
Будущее сражение на Черной показало большую ценность таких позиций, усиленных некоторым количеством инженерных сооружений, опиравшихся на грамотно используемые естественные защитные свойства рельефа местности. Учитывалось и стратегическое значение их удержания.
Французы бросили на укрепление этих позиций людей, число которых превысило число задействованных на осадных работах непосредственно на позициях перед Севастополем. К планированию действий союзных войск на Федюхиных высотах приложил свою руку начальник штаба 2-го корпуса генерал де Сиссе, пользовавшейся в армии «…блестящей репутацией, как человек боевой и хороший администратор».
Понимая значение этой позиции и принимая в основу расчетов возможное повторение русских атак в этом направлении, с весны-лета 1855 г. для прикрытия группировки со стороны Мекензиевых гор в направлении Федюхиных высот союзники привлекали не менее значительные силы, чем для их обороны.
Почему же русские так легко попались на эту элементарную приманку? Ведь были нюансы, которые казались нелогичными и должны были насторожить штаб Горчакова, предупредить о готовящейся западне.
Мосты через реку и канал сохранялись целыми и в обозримой перспективе не планировались к разрушению. Каменный мост был прикрыт небольшим земляным предмостным укреплением с присыпанными эполементами на флангах. Гарнизон составляла рота 3-го зуавского полка. Не слишком большие силы для длительного удержания. Судя по всему, они и не предназначались для стойкой и упорной обороны, а выполняли функции боевого охранения, говоря современным языком — блок-поста. С их помощью мосты скорее контролировались, чем защищались. Гарнизон мог считать задачу выполненной после обнаружения им русского наступления и короткого огневого боя, в результате которого пехота неприятеля должна была приостановить движение и начать развертывание к атаке: «Для большего обеспечения этой, уже по самой природе своей крепкой позиции, союзники усилили ее еще искусственными средствами. Мост у трактира на р. Черной, образующей здесь входящий угол, был прикрыт небольшим слабой профили предмостным укреплением в виде реданта; два эполемента, возведенные сзади на левом берегу, предназначались для фланкирования фасов этого укрепления».
Строительство этого укрепления свидетельствует в пользу того, что неприятель ждал здесь русскую атаку заблаговременно. Как только стало известно о готовящемся наступлении русских «…было заложено предмостное укрепление у Трактирного моста, а вода из Шулиу снова пущена в канал».
Еще слабее было укрепление у второго моста. «…На р. Черной имелись два моста: каменный — Трактирный, прикрытый слабым предмостным укреплением, расположенный на дороге от Меккензиевьгх высот к Балаклаве, и деревянный, на дороге от позиции союзников к Телеграфной горе, занятый передовым постом сардинцев под прикрытием эполемента».
Иное дело Федюхины высоты. Казалось, сама природа, усиленная мирным человеческим трудом в сумме дала почти готовую крепкую позицию. По утверждению Зайончковского: «…Занятые противником позиции на левом берегу р. Черной располагались на возвышенностях, правую часть которых составляли Гасфортовы, а левую Федюхины высоты. Полого спускаясь к Балаклавской долине, они напротив круто обрывались к реке, прикрывавшей неприятельскую позицию, и представляли все выгоды для обороняющегося. Кроме р. Черной позиция союзников прикрывалась водопроводным каналом с покрытыми каменною одеждой берегами. Переход через канал был возможен только по мостикам».
Сами французы довольно высоко оценивали занимаемые высоты, отмечая, что «… Позиция, занятая французской армией, имела различные преимущества:
1) увеличение радиуса действия;
2) отдых войск, утомленных осадными работами;
3) наконец, и это главное, — питание для кавалерии и артиллерии резерва, так как берега Черной — сплошные луга».
Основу огневой мощи позиций на высотах составляли две оборудованные батареи. Французская артиллерия была в числе самых передовых среди армий Европы. Созданная на традициях, имевшая первоклассную практику и комплектовавшаяся лучшими офицерами, она была любимым детищем всех французских императоров и, нужно отдать ей должное, всегда оправдывала эту заботу. Так случилось и на Черной речке. Французы очень эффективно использовали орудия. Например, расположенные на флангах позиции получали задачу ведения картечного огня по стрелкам противника, не давая последним вести прицельный огонь по расчетам. Этим способом удавалось избежать значительных потерь среди орудийной прислуги, которая сильно страдала от штуцерных выстрелов, что испытали на себе русские артиллеристы на Альме. Быстро усвоив горький урок, преподнесенный им французскими и британскими стрелками на берегах этой реки, русские переняли сей опыт и в последующих сражениях тоже не упускали возможность утихомирить неприятельскую артиллерию, выбивая орудийную прислугу. Нужно отдать им должное — учениками они оказались прилежными. Опробовав этот прием при Инкермане, они развили его под Севастополем, где приходилось ружейным огнем противодействовать и неприятельским стрелкам, и саперам, и мешать вести прицельный огонь артиллерии.
Несмотря на низкую скорострельность орудий, французские пушки могли выпускать большее количество картечи и на большее расстояние. Натренированный расчет мог производить от 2 до 3 выстрелов в минуту, за которую 6-ти орудийная батарея усеивала пространство перед своим фронтом более чем 1000 картечных пуль.
Позади и несколько севернее от укрепления, находились позиции шестиорудийной батареи капитана де Сайле, которая сыграла важнейшую роль в отражении русской пехоты. Батарея была единственной, находившейся в зоне огня русской артиллерии, но от него совершенно не пострадала.
Вторая батарея капитана Вотре расположилась южнее. На батарею возлагалась одна из основных задач. Понимая, что главным пунктом атаки русских станет Трактирный мост, прикрытый слабым предмостным укреплением, артиллеристы должны были, пусть даже ценой собственных орудий, нанести максимальные потери наступающему противнику, заставить его расстроить боевые порядки, выиграв время для подхода резервов. Как это ни парадоксально, но задачей зуавской роты, защищавшей мост, было как можно скорее оставить его, расчищая секторы огня для пушек де Сайле и Вотре, нежели оборонять его с фанатичным упорством. Потому артиллеристы имели для обстрела единственную цель — Трактирный мост и прилегающую к нему местность.
Высоты занимали французские войска под общим командованием дивизионного генерала Эрбильона. Состав этих войск мы уже рассмотрели в предыдущей главе. Федюхины высоты, Телеграфная высота и гора Гасфорта были оборудованы развитой системой полевых инженерных сооружений. Стрелки неприятеля были укрыты в ложементах, надежно защищавших их от артиллерийского огня. Все они, как и артиллеристы, имели задачу отражать противника, наступающего со стороны моста: «…Федюхины горы со стороны Черной речки были унизаны в несколько ярусов ложементами для стрелков и батареями, так что весь огонь сосредотачивался к каменному мосту».
Дивизионный генерал Франсуа Безен. В будущем — маршал Франции. Во время Крымской войны — самый молодой генерал французской армии.
Французы построили боевой порядок в две линии. На первой из высот, северной, занимали позиции 3-й батальон пеших егерей, 6-й и 82-й линейные полки бригады генерала Верже дивизии генерала Камю. На второй, центральной, наиболее высокой расположились два полка бригады генерала Фальи из дивизии Фоше (95-й и 97-й линейные) и два полка 1-й бригады дивизии генерала Камю (50-й линейный и 3-й зуавов). На склоне расположилась 3-я батарея 12-го артиллерийского полка. На этой же высоте были разбросаны в стрелковые цепи по склонам и вдоль водопроводного канала солдаты полка алжирских стрелков.
В гарнизон южной высоты входили остальные полки дивизии Камю (пешие егеря, 6-й и 82-й линейные) из состава бригад генералов Вимпфена и Верже. Перед пехотой развернулась 1-я батарея 13-го артиллерийского полка.
Ближайший резерв под командованием генерала Клера располагался непосредственно за высотами, вблизи от них. В него включались 62-й и 73-й полки линейной пехоты и целых 5 батарей конной артиллерии, в том числе две гвардейские. Командование резервной артиллерией находилось в руках полковника Форже.
Смысл этого решения генерала Эрбильона состоял в следующем: не имея возможности точно определить направление удара русской пехоты, вся подвижная артиллерия сосредотачивалась в одном месте и передавалась под командование наиболее опытного и инициативного артиллерийского командира, которым являлся Форже. Он стоил своего напарника по резерву — генерала Клера, любимца французской легкой пехоты, уже успевшего несколько раз отличиться в сражениях кампании в Крыму.
К середине XIX в. грань между пешей и конной артиллерией оказалась в значительной мере стертой. Но в тоже время, лучшая маршевая выучка конных артиллеристов давала им возможность при маневрировании на поле боя продемонстрировать свои неоспоримые преимущества перед пешими коллегами. А для французов на Черной речке было важно сосредоточить на опасном направлении в решающее время значительные силы артиллерии, не только способные накрыть своим массированным огнем нужный участок местности, но и умеющие быстро менять позиции, возможно производя такое маневрирование несколько раз.
Начало сражения на Чёрной речке. Атака русскими войсками сардинских позиций. Рисунок из английской газеты. 1855 г.
Усиленным было охранение позиции: «Пехотные сторожевые заставы располагались на канале, представляющем собой по всему течению укрепленный участок, поскольку земля при выравнивании почвы отбрасывалась на левую сторону и образовывала парапет, что оказалось для нас в этих условиях весьма полезным».
Сам Эрбильон, осуществлявший общее командование французскими силами в районе Черной речки, находился с 1-й бригадой своей дивизии в районе Инкерманского плато, примерно в среднем течении реки, у редута Канробера. Эта бригада служила «…для связи войск, занимавших Федюхины высоты, с войсками, прикрывавшими осадные работы, направленные против Корабельной стороны».
Командующий специально не устроил свой командный пункт на месте ожидаемого сражения, в его эпицентре. Ему нужно было не снизойти до управления сражением лично вмешиваясь в него, а осуществлять руководство общим ходом событий, наблюдая за ними с удобной точки и отдавая приказы через адъютантов и контролируя свои фланги.
В случае взятия русскими Федюхиных высот или угрозы такового развития событий, к действиям были готовы дивизия Дюлака, «…расположенная позади бригады Сенсье» и дивизия Ореля, «…находившаяся севернее Дюлака и оберегавшая здесь, вместе с тем, нижнее течение Черной».
САРДИНСКИЕ ПОЗИЦИИ
9 тысяч сардинцев с 36 орудиями под командованием генерала Ла Марморы находились на оборудованных позициями Гасфортовых высотах. Там же были оборудованы батареи, которые как свои передовые рубежи пьемонтцы начали создавать сразу после своего прибытия. Они представляли три линии. Первую составлял выдвинутый пост, который «…расположился на своего рода платформе или террасе на правом берегу реки Черной, на остроконечной каменистой скале. Некоторые пьемонтцы ее назвали «скала Кавура», за ее представительный профиль, но вскоре за ней закрепилось название «Пьемонтская скала». Это место оказалось наиболее выдвинутым по направлению к русским позициям. Несколько позже сардинцы создали в том направлении два поста — редута (выдвинув их еще дальше к противнику на двухуровневой возвышенности), которые они назвали позициями «Зиг-Заг». Они оказались рядом с русским «Казацким постом», откуда можно было контролировать отроги плато Макензи и Шули — единственные дороги, доступные войскам для выхода к реке Черная».
Генерал Ла Мармора высоко оценивал занимаемые им оборонительные рубежи. Расположившись на них, он доложил в штаб Пелиссье: «Как было оговорено ранее, пьемонтские войска, которыми я располагаю, усиленные английской кавалерией и артбатареей, вчера утром выдвинулись и заняли высоты и селение Комары, расположившись на позициях напротив Чоргуна и Воронцовской дороги, ведущей в Байдар-скую долину. Занятые позиции я удерживал до вечера, выставив отдельный пост на правом берегу речки Черной, с целью контроля обоих берегов реки и канала, через который желательно устроить мост.
Я считаю мою позицию достаточно сильной, хотя и несколько обширной для сил, которыми пока располагаю. Но в Балаклаву только что прибыли новые четыре батальона и через несколько дней я смогу усилить мой корпус еще одной бригадой».
С началом русского наступления основные силы кавалерии союзников должны были занять позиции между Гасфортовыми и Федюхиными высотами. Дивизия генерала Морриса (четыре полка африканских егерей) располагалась лагерем в Балаклавской долине, справа от Федюхиных высот. Незначительная удаленность и традиционно высокая мобильность французской легкой кавалерии, позволяла этим силам в случае необходимости быстро оказаться в нужном месте.
Взгляд на карту даже для неспециалиста делает ясной задачу этой группы французских войск — перекрыть путь неприятелю по долине между Федюхиными высотами и горой Гасфорт в направлении Балаклавы. Занимая дефиле между высотами, она перекрывала возможные пути наступления или обходных движений многочисленной русской кавалерии. Кавалерийским резервом служили английские кавалеристы дивизии генерала Скарлета, находившиеся у самой Балаклавы: «…Между Гасфортовыми и Федюхиными высотами стояла конница генерала Морриса силою в 20 эскадронов; у Кадикиой располагалась английская дивизия Скарлета — 30 эскадронов; турецкий корпус в 10 тысяч человек с 36 орудиями занимал высоты правее селения Комары и наконец в Байдарской долине стояли биваком 20 эскадронов, 2 батареи и 12 конных орудий генерала Аллонвиля».
Находившиеся ближе к Балаклаве, у моста через Алсу турецкие войска (дивизия под командованием Осман-Паши), по мнению Базанкура, в силу гористого рельефа местности и удаленности от Федюхиных высот, имели мало возможности своевременного выхода к полю сражения и потому их влияние на его ход представлялись сомнительными. В то же время они являлись важным компонентом неприятельской обороны, так как могли в решающий момент сражения, в случае если что-то пойдет не по французскому сценарию, в нужное время появиться в нужном месте, серьезно повлияв на ситуацию.
Таким образом, Федюхины высоты представляли собой «…идеал чисто-пассивной позиции», образуя «…ряд холмов, в виде кривой несколько вогнутой вовнутрь, прикрытых … водным пространством, что вместе составляло как бы бруствер и ров».
Построением обороны союзники решили главную задачу — обезопасили свои осадные позиции от возможного наступления русских. Кроме того, одна из главных баз снабжения — Балаклава, теперь была по их мнению надежно прикрыта. Даже прорвавшись в долину, русские были бы вынуждены начинать новый штурм высот, на которых к тому времени прочно обосновались морские батареи британцев.
Оценивая занимаемую союзниками позицию на Федюхиных высотах и по берегу Черной речки, французский главнокомандующий говорил, отвечая на вопрос Рагла-на незадолго до смерти последнего: «Наши позиции превосходны…».
Эрбильон, инструктируя своих командиров, обращал внимание, что позиции линии Черной речки ни в коем случае не должны быть отданы неприятелю: «Необходимо точно определить направление наступления, которое выберет враг и как только появится благоприятный момент — атаковать его всеми силами. Командиры дивизий, занимающих позиции, могут быть уверены в своевременной поддержке».
У самого Эрбильона давно был заготовлен заранее план действий на случай атаки русских. Судя по месту, с которого он собирался управлять ходом сражения, основной замысел сводился к фланговым атакам пехотных батальонов вдоль склонов Федюхиных высот, с постепенным наращиванием их введением резервных бригад. Схема почти классическая. Роль «наковальни» отводилась бригаде Клера и конечно войскам, занимавшим высоты, а «молотом» становились резервные части: бригада Сенсье и дивизия Дюлака.
Русские воска переходят мост в сражении на Чёрной речке. Рисунок из английской газеты. 1855 г.
От крепости «наковальни» зависел успех, потому Эрбильон не зря акцентировал внимание на стойкости, успех задуманного зависел именно от нее в сочетании с гибкостью. Войскам, защищавшим Федюхины высоты, не требовалось стоять насмерть. От них требовалось лишь одно — связать русских боем, нанести им максимально возможные потери, заставить их застрять в «вязкой» обороне, остановиться, а потом лишь дожидаться резервной пехоты и артиллерии.
Для французов очень был важен временной фактор. Им нужно было как можно скорее «перемолоть» на Федюхиных высотах русскую пехоту, чтобы не позволить остальным силам Горчакова прорвать оборону сардинцев и довести дело до прорыва к Балаклаве.
В отличие от наступательной, любая оборонительная операция в большой степени импровизация, нежели заранее пошагово спланированные действия. Для Пелисье и Эрбильона было важно учесть все возможные варианты действий Горчакова, а в идеальном варианте — заставить его действовать по предложенному ими сценарию. В этом был главный замысел будущего сражения и нужно сказать, в этом они преуспели.