– Спасибо, – говорю я официантке, когда она показывает мне на наш столик. Опустившись на мягкое кожаное сиденье, я беру салфетку и расправляю ее на черном платье.

Два дня без Джоша не должны быть большой проблемой. Раньше мы месяцами друг друга не видели и выжили. В дно мгновение все изменилось, и мне хочется проводить с ним каждую минуту, и я ужасно скучаю, когда мы не вместе.

Как это произошло?

Как он смог так быстро стать такой неотъемлемой частью моей жизни?

Проводить с ним время стало важно для моего счастья. Он заставляет меня смеяться над собой, чего я раньше никогда не делала. Я всегда была из тех людей, которые зацикливаются на прошлых ошибках и позволяют им вгонять себя в тоску. Он оказался идеальным человеком, который помог мне перестать обращать на них внимание.

Джош много чего обо мне не знает – мои друзья много чего обо мне не знают. Я скрытный человек, не из тех, кто раскрывает много деталей своего прошлого, и на это у меня есть уважительные причины.

– Эль, – глубокий неодобрительный тон голоса моего отца заставил меня поднять глаза с экрана сотового телефона, на который я смотрела. Мы с Джошем переписывались весь день. Радость, которую испытывала, прочитав его последнее сообщение, омрачилась ужасом, из-за присутствия отца.

Положив телефон на стол, я чувствую себя ребенком, которого поймали на месте преступления, когда он пытался стянуть печенье.

– Папа, – говорю я со сдержанным кивком, когда он выдвигает стул и садится.

Никаких выражений любви между отцом и дочерью. Никаких объятий и улыбок. Он всегда ведет себя по-деловому, даже если дело касается его собственной семьи. Он всегда так себя вел и всегда будет вести. Я сдалась уже давно, перестала воображать, что это волшебным образом изменится. Наши отношения никогда не будут такими, как мне хочется, такими, какими должны быть отношения у отцов и дочерей.

– Как дела? – его тон как обычно резок. Я потратила большую часть своей жизни в поисках его одобрения и мечтала, чтобы мне было все равно, получу я его или нет.

– Хорошо, спасибо. А у тебя? – я складываю руки на коленях и изображаю идеальную леди, как меня учили.

– Уверен, что тебе интересно, почему я тебя сюда пригласил, – он отпивает из стакана с водой, который официантка поставила на стол до его прихода.

Пожав плечами, я жду, когда он продолжит. Если покажу заинтересованность, то он может замолчать. Несмотря на то, что я боюсь узнать, почему он позвал меня сюда через шесть месяцев, после нашего последнего общения, мне нужно это знать.

Его глаза впиваются в меня ястребиным взглядом.

– Скотт собирается пригласить тебя на ужин. Я хочу, чтобы ты согласилась.

Мое сердце замирает из-за одного лишь упоминания его имени. Тошнота подступает, когда в воображении возникает образ его лица.

– Нет, – твердо говорю я.

Он поднимает бровь.

– Нет? – спрашивает он, наклоняясь вперед.

Покачав головой, я жую нижнюю губу, опасаясь того, что будет дальше.

– Ты сделаешь так, как я говорю. Его отец и я – деловые партнеры, и логично, если вы поженитесь в ближайшие год-два.

– Нет, – выкрикиваю я, затем смущенно опускаю голову.

– Эль, – его голос резкий и глубокий.

Хотя он всего лишь произнес мое имя, на самом деле он отдал приказ. Повинуйся мне или пожалеешь.

– Папа, я не хочу идти на ужин со Скоттом. У меня уже есть парень, – говорю я, пытаясь его убедить.

– Эль, мне нужно напомнить тебе о всех преимуществах, которые предоставляет тебе мой бизнес? К сожалению, за все нужно платить. Итак, когда позвонит Скотт, твоим ответом будет «да». Ты будешь вести себя надлежащим образом на вашем с ним свидании за ужином, и на каждом последующем. Все ясно?

Я смиренно киваю, пока мой мозг в ступоре. Что я скажу Джошу?

Три года назад

– Рад видеть, что у тебя и Скотта все хорошо. У нас с его отцом на него большие планы, – говорит мой отец.

– Папа, я думаю расстаться с ним.

– Ты этого не сделаешь. Прекрати быть такой эгоисткой. У нас бизнес стоимостью в миллиард долларов, и Скотт станет его частью.

– Мне все равно, есть у него деньги, или нет. Я не хочу быть с ним.

– Эль, у тебя нет выбора в этом вопросе.

– Папа, он меня бьет... он причиняет мне боль, – я смотрю ему в глаза, умоляя его утешить меня хотя бы один раз в моей жизни.

– Знаешь Эль, твоя самая большая проблема – ты думаешь только о себе. Ты знаешь, что могут сделать ложные обвинения с репутацией человека?

– Я ничего не придумываю.

– Придумываешь. Я не хочу слышать, как ты снова говоришь что-то подобное. Скотт когда-нибудь будет твоим мужем. Не понимаю, почему ты думаешь, что у тебя есть слово в этом вопросе, – его ладонь громко шлепнула по столу. – Учитывая все то, что я тебе дал, самое меньшее, что можешь сделать, это сотрудничать в этом деле.

Мои глаза опустились на мои сложенные руки.

– Хорошо, – шепчу я.

– Я тебя не слышу.

– Я останусь с ним, – смиренно отвечаю я. Может быть, если я сделаю это для моего отца, он, наконец-то, будет мной гордиться.

***

Четверг – мой четвертый любимый день недели, потому что за ним следует еще один рабочий день, а затем два выходных. После того, как я пообедаю, оставшаяся часть дня пролетит, и наступит пятница, мой третий любимый день.

Иногда я ем за своим столом, но сегодня я очень голодна. Поездка на лифте с тридцать седьмого этажа проходит быстро. У меня рот наполняется слюной, когда представляю себе, каким вкусным будет большой сандвич, о котором я мечтала все утро.

Выйдя из вращающейся стеклянной двери, я выхожу на тротуар и обнаруживаю Джоша, прижавшегося спиной к современной конструкции из стали и стекла. Я инстинктивно улыбаюсь. То, что я его вижу, делает меня счастливой, но буду еще счастливее, когда проведу с ним время.

Он отталкивается от стены, и я осматриваю его, пока он идет ко мне в обтягивающей футболке и в выцветших джинсах, облегающих его мускулистые бедра. Его солнцезащитные очки висят на горловине футболки. Он представляет собой образец мужественности и расслабленности. Красочные татуировки на его руках, выглядывают из-под рукавов футболки, и мне ужасно хочется, чтобы его руки сейчас находились на мне.

Он притягивает меня к своей груди для длительного объятия, словно прочитал мои мысли.

– Привет. Боже, как же я по тебе скучал.

– Привет. Это приятный сюрприз, – прислонившись подбородком у его груди, я смотрю на него. – Ты сильно улучшил мой день. Все долгое утро я мечтала о ленче, а теперь я смогу думать о тебе всю оставшуюся часть дня.

– Я здесь, чтобы украсть тебя для быстрого перекуса. Знаю, у тебя есть только час, поэтому подумал, что мы можем отправиться на рынок.

– Ладно, звучит отлично, – говорю я с улыбкой.

Он выпускает меня из объятий и надевает свои авиаторы, затем берет меня за руку. Мы идем по оживленному тротуару, и яркое дневное солнце освещает нам путь. Я рада, что предусмотрительно взяла мои солнцезащитные очки.

– Как дела? – спрашивает Джош.

– С утра было так себе, но сейчас все определенно улучшается, – сжимаю его руку. Трудно поверить, но из-за чего-то столь простого, как наши переплетенные пальцы, у меня в животе все трепещет от нетерпения.

– Я не видел тебя целых три дня. Поэтому больше не мог ждать ни секунды, – он смотрит на меня с улыбкой. Вижу свое отражение в его очках, и я выгляжу до смешного радостной. – И еле выбрался, с полудня у меня будут клиенты до самого закрытия.

– Ты слишком много работаешь, и совсем не развлекаешься.

– Мне нужно много работать. Первые шесть месяцев нового бизнеса решающие, либо все будет отлично, либо пойдет коту под хвост. А так как мне хочется самому решать, какие брать заказы как художник, то нужно иметь постоянный доход от салона.

– Я понимаю. Но не хочу, чтобы ты переусердствовал. Я беспокоюсь о тебе.

– Правда? – спрашивает он.

– Конечно. Тебе нужно не только работать, но и наслаждаться жизнью.

– Мне нравится знать, что ты беспокоишься обо мне. Не знаю, беспокоится ли обо мне еще кто-нибудь.

– Я беспокоюсь больше, чем ты думаешь, Джош.

Он останавливается и тянет меня в сторону, избегая других пешеходов.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что ты признаешься в том, что ты ко мне чувствуешь. Точно знаю, что тебе нелегко это делать.

Я мгновение жую свою нижнюю губу.

– Нет, это не так. Это чертовски сильно меня пугает, но мысль о том, что бы быть без тебя, пугает меня больше.

Обхватив ладонью мою щеку, он изучает мое лицо. Я не вижу его глаз из-за зеркальных солнечных очков, но чувствую жар его взгляда на своих покрасневших щеках и красных губах.

– Я хочу всегда быть с тобой, Эль. Последние несколько дней чуть меня не убили. Я не мог сосредоточиться на работе, – кончики его пальцев скользят вниз по моей щеке и прослеживают форму моей челюсти. – Ты – все, о чем я могу думать. Я влюбляюсь в тебя и обожаю это.

Обхватив его руку, я поворачиваю голову и целую его мозолистую ладонь.

– Пойдем, – он протягивает мне руку. – Купим тебе что-нибудь поесть.

Мы входим в ту часть рынка, где продают еду, и я уже знаю, что именно хочу. Все мои мысли о сандвиче с пастромой, который я планировала съесть, сейчас забыты, так как мы приближаемся к моей любимой закусочной с тайской кухней.

– Кажется, я знаю, чего ты хочешь, – говорит Джош с ухмылкой.

– Уверена, что знаешь, – одним из преимуществ встреч с близким другом, является то, что мы уже знаем о предпочтениях друг друга.

Джош заказывает нам обоим цыпленка «пад-тай» и по бутылке воды, а я осматриваюсь в поисках пустого столика. Найдя один с краю зала, я жестом указываю ему следовать за мной и направляюсь к столику на двоих.

Мы садимся напротив друг друга и сразу же набрасываемся на восхитительную еду. Я постоянно напоминаю себе о том, что нужно есть как леди, а не всасывать лапшу в рот, как я делаю, когда дома одна. Но потом вспоминаю о том, что мы с Джошем неоднократно ели вместе лапшу, и я не стеснялась. Почему сейчас я должна вести себя иначе? Я кладу лапшу в рот и всасываю. Джош мне улыбается, а затем делает то же самое. Не знаю, почему такая мелочь заставляет меня вздохнуть с облегчением, но это так. Возможно из-за того, что мы ведем себя как обычно. Не знаю, что заставило меня думать, что нужно вести себя с Джошем по-другому. Он – самый непретенциозный человек, которого я когда-либо встречала, а еще один из самых легких в общении людей. Он легко приспосабливается к ситуации. Очень мало вещей его нервирует. Он постоянный и надежный. А еще, сексуальный и уверенный в себе и одновременно скромный; смесь этих качеств не встретишь и у большинства мужчин.

– Что ты делала прошлым вечером? У меня не было возможности тебя расспросить, – он сделал глоток воды. – Когда я закончил работу, то валился с ног. А после того, как тебе написал, сразу же заснул.

– Я ужинала с отцом, – бормочу я, прежде чем снова откусить кусочек цыпленка.

– Это хорошо. Не помню, что бы ты говорила о своем отце, или о своей матери, если уж на то пошло.

– Нечего говорить. Отец – очень успешный бизнесмен, а мать – его трофейная жена. Она – бывшая королева красоты, которую он очаровал, – безразлично пожимаю плечами. – Теперь она лишь его безмолвное украшение на ужинах и сборищах, которые они посещают. Когда они возвращаются домой и оказываются за закрытыми дверями, то идут в разные стороны. Я почти не разговариваю ни с одним из них.

– Какие у тебя отношения с отцом?

– Какие отношения? Он звонит мне только тогда, когда хочет, чтобы я исполнила какую-то функцию или притворилась хорошей дочерью.

– Вчера вечером от тоже тебя о чем-то просил? – с беспокойством спрашивает Джош.

Дерьмо. Нахмурившись, я смотрю на свою почти пустую тарелку. Не могу сказать Джошу о том, что от меня хочет отец, даже если я не планирую делать то, что он мне приказал.

– Он хочет, чтобы я пошла на ужин, – неопределенно отвечаю я. Лучше недоговорить, чем солгать. Именно это я себе говорю, чтобы не чувствовать такого сокрушительного чувства вины, но это не работает. Я все еще чувствую вину, тяжело нависшую надо мной, с каждой секундой все сильнее давящую, из-за того, что не признаюсь Джошу в том, чего потребовал от меня отец.

Джош кладет руку поверх моей.

– Эй, я не хотел тебя огорчать. Если ты не хочешь о нем говорить, то мы не будем.

Я поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом. Я теряю себя в изумрудном сиянии его глаз. Говорят, зеленый цвет – самый успокаивающий из всех, и это правда. Его взгляд мгновенно меня успокаивает. Чувство тревоги уходит и заменяется теплым трепетом в моей груди.

– Он не стоит того, чтобы о нем говорить, как и о матери. Я вижусь с ними не больше нескольких раз в год. Я давным-давно поняла, какие они дерьмовые родители. Кроме того, я с большим удовольствием послушаю о тебе. Как твоя работа?

– Все расписано. Я рад, что все идет так хорошо, – большой палец его руки ласкает кожу моей ладони. – А еще я принимаю участие в престижном художественном конкурсе. Сомневаюсь, что смогу выиграть, но то, что меня пригласили – большая честь.

– Джошуа Доусон, как ты можешь говорить о том, что у тебя не получится выиграть. Ты просто невероятно рисуешь.

– Возможно, ты немного предвзята, – подмигивает он.

– Уж кто-кто, а ты должен знать, что я не из тех, кто будет ходить вокруг да около. Если бы я думала, что твои картины отстой, то так бы тебе и сказала.

– Даже сейчас?

– Да. Почему сейчас должно быть иначе?

– Потому что ты хочешь увидеть меня голым, – он ухмыляется.

– Я уже видела тебя голым, – улыбаясь, хвастаюсь я.

– Ладно, я хочу увидеть тебя голой.

– Как это связано с тем, что я могу приукрашивать твои способности?

– Совсем никак. Я просто рассказываю о своем желании, – он улыбается, а мое сердце замирает в груди.

– Если правильно помню, не так давно я предлагала тебе заняться со мной кое-чем без одежды.

– Да, предлагала, и я постоянно себя ругаю, что тогда не принял твое предложение. Я устал притворяться, что моя левая рука – это твоя рука.

– Я думала, ты правша?!

– Правша, но моя правая рука слишком сильная, – он хихикает, когда замечает удивленное выражение моего лица. – Что? Не ожидала, что я тебе об этом скажу?

– Хм, нет. Не ожидала, но мне нравится об этом знать. Это горячо. Могу я когда-нибудь посмотреть?

– Эль, ты можешь делать все, что хочешь. У меня немного вещей, которые я не позволил бы тебе сделать мне.

– Хм, это заявление открывает мне путь к множеству вопросов, – я постукиваю ногтями по столу. – Как ты относишься к анальным играм?

– Я обеими руками за то, чтобы трахнуть твою задницу.

– Эй, не так быстро. Я говорю о твоей заднице.

– Никто не будет трахать меня в задницу.

– Я говорю не о дилдо, а о пальце в твоей заднице. Да или нет?

– Черт, нет.

– Как ты относитесь к менажу? Ты когда-нибудь это делал?

– Да.

Стоп. Что?!

– У тебя был тройничок? С кем? – визгливо говорю я. Почему меня беспокоит мысль о том, что он был одновременно с двумя девушками?

– Первый курс колледжа, две девушки, которые жили со мной на одном этаже. Однажды вечером мы напились, и все стало немного сумасшедшим, – он изучает меня одно мгновение. – Неужели это так сильно тебя удивляет? – спрашивает он, подняв брови.

– Да, я немного шокирована. Не ожидал от тебя такого, – скорее, очень сильно шокирована.

– А как насчет тебя? – он показывает в мою сторону вилкой.

– Что насчет меня? – мне не нравится, куда это ведет.

– Ты это пробовала?

– Да.

– Когда и с кем? – он вопросительно нахмурился, положив вилку на тарелку.

Прикусив губу, я не знаю что сказать. Следует сказать самый минимум, или же рассказать о всем опыте в этом вопросе?

– Дэрил и Рик, на первом курсе колледжа.

– Дэрил и Рик из футбольной команды?

– Ага.

– Кто еще?

– Что ты имеешь в виду под «кто еще»? – нервно спрашиваю я.

– С кем еще у тебя был тройничок?

– Что заставляет тебя думать, что у меня было больше одного раза?

– Эль, нам действительно нужно играть в эту игру? Просто скажи мне. Сорви уже этот пластырь, ради Христа.

– Ладно, но не сердись, когда я тебе скажу, – предупреждаю я. Делаю глоток воды, чтобы увлажнить сухое горло. – Грег и Митч, на четвертом курсе колледжа.

– Грег и Митч? Серьезно? – рычит он.

– Да.

– Мои гребаные соседи по комнате. Поверить не могу, что ты спала с моими друзьями. Не знаю как к этому относиться.

– Ну, ты был влюблен в мою лучшую подругу, и трахал ее больше одного раза, так что думаю, тебе на самом деле не на что жаловаться.

Он выглядит пораженным.

– Я не думал об этом в этом ключе.

– Нет, не думал. Ты был слишком занят, осуждая меня. Я никогда не лгала о своем прошлом и не пыталась скрыть его от тебя, Джош, – я вытаскиваю свою руку из-под его ладони и заправляю за ухо волосы. – Ты получишь то, что видишь. Если не можешь справиться с моим прошлым, то вероятно, должен уйти, потому что я не могу это стереть или изменить. Я бы не хотела этого делать, даже если бы могла. Мне не стыдно за то, кто я.

– Почему ты думаешь, что я так легко сдамся? Я тебя хочу, Эль. Твое прошлое для меня не имеет значения. Думаю, у нас все будет замечательно, – он тянет руку через стол, снова захватывая мою ладонь. – Ты так легко от меня не избавишься. Я никогда не расстроюсь, если ты будешь говорить мне правду. У меня проблемы лишь с ложью.

– Это сейчас ты так говоришь, но ты многого обо мне не знаешь.

– И очень многое в тебе люблю. Тебе нужно просто верить, Эль.

Легче сказать, чем сделать.