Предоставив Маку и Приткину заниматься пленником, я побежала в заднюю комнату, где на столе для клиентов лежал Томас. Вид у него был измученный, но мы успели его привязать, поэтому его не швыряло по комнате во время путешествия. Впервые я смогла как следует разглядеть его раны — и, сжав зубы, выругалась. Будь он неладен, этот Джек.

Томас застонал и попытался сесть, но его держали веревки. Если бы не они, из него бы наверняка что-нибудь вывалилось. Джек распорол ему живот, словно производил вскрытие или разделывал тушу убитого животного. Я в ужасе смотрела на то, что некогда было прекрасным телом. Лучше бы Августа довела свою игру до конца.

Едва сдерживая тошноту, я отвела глаза и стала искать какую-нибудь ткань для перевязки. Вампиры поразительно живучи, и далее с такими ужасающими ранами Томас мог со временем поправиться. Только нужно было его обязательно перевязать. Я направилась к койке, чтобы взять простыню или одеяло, но по дороге за что-то запнулась. На полу лежал темноволосый мужчина в ярко-красной рубашке. Я с удивлением уставилась на него — как он оказался в домике? В этот момент мужчина повернул голову — и все стало ясно.

— Забыл тебе сказать, — Билли сел и схватился руками за голову. — Так плохо мне не было с тех пор, когда я напился с двумя русскими.

Тут он застонал и вновь улегся на пол.

Я осторожно потыкала в него пальцем. Билли был таким же материальным, как и я. Я пощупала его пульс. Ровный. Я выпрямилась, сделала два шага и вновь замерла от удивления. На полу лежало что-то темно-оранжевое. Присмотревшись, я увидела руку, затем — обнаженный торс и наконец — все тело. Я не верила своим глазам, но мозг сказал мне, что это… голем Приткина. Только теперь это явно была не глиняная статуя.

Мне даже не нужно было щупать пульс — я отчетливо видела, как он дышит, как равномерно вздымается и опускается его широкая оранжевая грудь. Совсем как у человека. Только я-то знала, что передо мной просто большой кусок глины, оживший с помощью магии. К тому же, как я невольно заметила, все анатомические подробности были на месте, и виновник этого странного превращения, кто бы он ни был, явно не поскупился. Вдруг он неожиданно открыл глаза и посмотрел прямо на меня в большом смущении. Глаза были карими, без бровей и ресниц. Вообще-то говоря, у этого существа совсем не было волос.

Я оглянулась на Билли. Он был бледен, небрит, но в остальном все было в порядке. Просто парень вернулся себе тело, которое более ста лет назад отправилось на корм рыбам.

— Что за черт? — буркнула я, когда пол внезапно задвигался.

Ну нет, хватит с меня сумасшедших перемещений! Но тут домик вновь замер, только стены комнаты продолжали тихонько трястись. Я с испугом подумала, уж не бывает ли в Стране эльфов землетрясений, как вдруг Билли сел и с удивлением огляделся по сторонам. Затем пощупал свою грудь и вдруг истошно завопил, принялся колотить себя по голове, животу, ногам — так, словно по его телу ползло какое-то мерзкое насекомое.

Потом он вскочил и начал с криком носиться по комнате, срывая с себя одежду, чем дико напугал голема, который, выпучив глаза от ужаса, широко открыл рот и завизжал так, что заглушил даже вопли Билли. Спотыкаясь, я пробралась к койке, сняла простыню и стала рвать ее на полосы. Затем перевязала Томаса, пока Билли и голем, вопя и сталкиваясь друг с другом, бегали по комнате.

Испугавшись, что в суматохе кто-нибудь из них наступит на Томаса, я затащила его под стол и залезла туда сама, зажимая уши от пронзительных криков жертв магии. Все, пусть ими занимается кто-нибудь другой — для разнообразия, так сказать.

Однако вскоре стало ясно, что приключения только начинаются. Внезапно с домика слетело полкрыши, и в образовавшемся проеме появились сначала голубое небо и две желтые бабочки, а потом — голова величиной с небольшой автомобиль. Голова была покрыта зеленой сверкающей чешуей, у нее была вытянутая морда и такие челюсти, что слопать человека для этого существа было бы плевым делом. Из широких ноздрей дым не валил, но я уже поняла, кто перед нами. Оранжевые глаза с красными зрачками остановились на мне и слегка расширились, как у кошки, увидевшей необычную мышь.

В отверстие в крыше просунулась длинная шея, и существо оскалило зубы, показав ряд острых темно-желтых клыков. Я замерла, когда на меня пахнуло жарким зловонным дыханием, глаза сразу же начали слезиться, но тут дракон заметил голема. Оранжевые глаза огромной твари вспыхнули, и она потянулась за статуей, помогая себе когтями и пытаясь затащить в домик свое длинное тело.

Я выбралась из-под стола и принялась ловить Билли-Джо, который к этому времени сорвал рубашку и царапал себе грудь, оставляя на ней красные полосы.

— Билли! — крикнула я и хотела схватить его за руку, чтобы затащить под стол, но парень оказался проворнее и, вырвавшись, подбежал к маленькой двери возле кровати.

Я считала, что эта дверь была чем-то вроде элемента декора, потому что ее никогда не открывали, но Билли об этом то ли забыл, то ли просто не знал. Он рвал и дергал ручку с такой силой, что чуть не оторвал ее напрочь.

Я с изумлением наблюдала за ним, не зная, что предпринять. Никогда еще я не видела Билли в таком состоянии и понятия не имела, как его угомонить. Кроме того, в человечьем обличье он оказался не менее шести футов ростом, и справиться с ним без оружия я бы не смогла. А из оружия у меня был только пистолет да браслет с кинжалами. Вряд ли от них была бы какая- то польза.

В это время снаружи послышались ругательства и несколько взрывов, затем — свист ветра и оглушительный шум, словно разом взлетели сто вертолетов. Оказалось, что это стремительно набирает высоту дракон; развернув огромные черные крылья, ящер оглушительно ревел и царапал морду когтями, вернее, не морду, а то, что от нее осталось, — дымящийся обрубок; в его широких черных крыльях появилось несколько дыр. Через секунду дракон скрылся из вида, умчавшись в сторону далеких лесистых холмов.

Билли, в кровь разбив пальцы, прислонился к двери и затих, всхлипывая и сотрясаясь всем телом. К счастью, приступ безумия начал постепенно проходить. Я собралась поговорить с ним, чтобы окончательно привести его в чувство, но в это время в комнату ворвались Приткин, Мак и Марлоу, причем на вампире, как я сразу заметила, не было ни веревок, ни оков. И что же? Первым делом он рванулся к Томасу.

— Приткин! Держи его! — крикнула я, в то время как маг застыл на месте, разглядывая Билли. Поднырнув под стол, я выскочила с другой стороны и повисла на руке Марлоу, пока он не вытащил Томаса на солнце. — Оставь его, слышишь?

Марлоу удивленно взглянул на меня. Ну еще бы! Когда это было, чтобы простой смертный не позволил что-то сделать вампиру-хозяину первого уровня? Смешно, честное слово! Я отступила на шаг, подняла руку с браслетом, чтобы было виднее, и приказала ножам действовать. Никакой реакции. Я тряхнула рукой и уставилась на браслет. Что это с ним?

— В Стране эльфов магия не действует, — мягко сказал Марлоу. — Не бойся, Кэсси, я ничего не сделаю Томасу. Наоборот, я хочу вам помочь.

Ну да, как же! Наверное, поэтому он сидел в первом ряду и смотрел, как палач разделывает Томаса на куски. Карьеру шпиона Марлоу начал еще в елизаветенской Англии; с тех пор он значительно преуспел этом подлом ремесле. Если хотя бы часть того, что о нем говорили, правда, я ни за что не позволю ему подходить к Томасу.

— Убирайся! — повторила я, думая о том, что в любом случае с Марлоу мне не справиться.

Однако вампир не стал спорить и вальяжно отошел в сторону, я же бросилась осматривать раны Томаса. Все было в порядке, он даже мог слегка приподнять голову.

— Я ничего не слышу, — прошептал Томас, и на его лице появилось блаженное выражение. Затем он закрыл глаза, и его голова бессильно опустилась на пол.

С замирающим сердцем я схватила Томаса за руку и принялась искать пульс; разумеется, я его не нашла. Я почувствовала, что у меня вот-вот начнется нервный срыв. Помню, однажды Тони затеял нешуточную разборку со своим конкурентом. Произошла стычка, в результате которой один из наших вампиров потерял руку и едва не остался без кишок. Когда его принесли к нам, я думала, что он мертв, но Эжени тогда сказала, что он находится в состоянии исцеляющего транса. Несколько недель тот вампир пролежал абсолютно неподвижно, а потом вдруг сел и спросил, кто победил — он или его противник. Я надеялась, что и Томас погрузился в исцеляющий транс, хотя чем я могла ему помочь? Вампиры либо исцеляют себя сами, либо не исцеляются вовсе — в их распоряжении не так уж много лекарств и магических снадобий. Мне оставалось только одно — оставить Томаса в покое и ждать, что будет.

Я взглянула на Приткина.

— Почему Марлоу не связан?

— Потому что он может нам понадобиться, — угрюмо ответил тот.

— А ты знаешь, кто он? — спросила я.

— Знаю лучше тебя.

Приткин отвернулся от Билли, который теперь раскачивался взад-вперед, вперив невидящий взгляд в стену, и в упор посмотрел на меня. В его глазах не было гнева, но я почему-то забеспокоилась. Такого взгляда я у него еще не видела. Он буквально прожигал насквозь; так смотрит загнанный зверь, когда ему угрожает опасность.

— Я должен объяснить тебе наше положение. — Он даже говорил быстрее обычного, словно торопился сказать что-то очень важное. — Мы прибыли в Страну эльфов, но совсем не тем путем, на какой я рассчитывал. Почти вся наша магия здесь не действует, а обычного оружия у нас очень мало. Один из нас серьезно ранен, двое на грани помешательства. Вдобавок тот дракон был стражем портала; он не справился с нами в одиночку и полетел за подкреплением. Если эльфы еще не знают, что мы здесь, то очень скоро узнают. И еще — вернуться через портал мы не сможем.

— Значит, Сенат схватит нас здесь? — спросила я, хотя вовсе не хотела услышать ответ.

Приткин издал какой-то звук, отдаленно похожий на смех.

— Ну нет, если только сенаторы сами не попросят эльфов пропустить их сюда. Для вампира попасть в Страну эльфов равносильно смертному приговору. Как и для магов.

— Он хочет сказать, что теперь все мы в одной лодке, — добавил Марлоу. — Мне ведь тоже нельзя здесь находиться, а эльфы, как известно, никаких объяснений не признают. Если меня схватят, мне конец. — Вампир улыбнулся. — Так что я позабочусь о том, чтобы не попадаться им в руки, и вас не отдам.

Мак насмешливо фыркнул.

— То есть пока мы держимся вместе, мы в безопасности. Поодиночке нам не прожить и дня.

Марлоу пожал плечами.

— В общем, да. И в качестве первого жеста доброй воли хочу предложить всем немедленно покинуть это место. У нас очень мало времени.

Приткин подошел к Билли и сильно хлопнул его по щеке.

— Он прав. Если эльфы нас обнаружат, то либо убьют на месте, либо отдадут в руки круга или Сената. — После второй оплеухи Билли попытался дать Приткину сдачи, но тот увернулся и, заломив руку Билли за спину, толкнул его ко мне. — Следи за своим слугой, — сердито бросил он. — Я буду следить за своим. Все, пошли.

Следующие несколько минут Мак еще раз проверял состояние моей магической защиты, а я пыталась уговорить потрясенного Билли встать и следовать за нами.

— Послушай, что с тобой происходит? — спросила я, когда он немного успокоился. — У тебя появилось настоящее тело. — Тут я ущипнула его за руку, и он поморщился. Большое дитя. — Ты же давно этого хотел, разве нет?

Впрочем, Билли не слишком горевал о своем теле, когда одалживал мое.

Несмотря на ошарашенный вид, Билли понемногу приходил в себя, на его щеках даже заиграл легкий румянец. Внезапно он наклонился и смачно поцеловал меня в губы. Я отшатнулась и отвесила ему оплеуху, но он лишь рассмеялся. В его сияющих карих глазах стояли слезы; Билли потер щеку, но его лицо светилось счастьем.

— Это случилось, это все-таки случилось, — как молитву, повторял он, потом вдруг вытаращил глаза и бросился к рюкзаку Мака. После недолгих поисков он выудил оттуда бутылку пива, глядя на нее так, словно это был слиток золота. Неловко обхватив вожделенную бутылку ладонями, он попытался свернуть крышку.

— Тебе этого не понять, Кэсс, — говорил он, глаза его лихорадочно блестели. — Ну да, иногда я входил в твое тело, но это же совсем не то, понимаешь? Ведь это была не настоящая жизнь, а теперь я могу все трогать, брать в руки, ощущать!

Потерпев очередную неудачу, Билли с яростным воплем попытался сковырнуть пробку о край стола, но пальцы не слушались, и бутылка выскользнула.

Я поняла, что взывать к его разуму совершенно бессмысленно, пока он не выпьет.

— Дай мне, — сказала я нетерпеливо.

Билли протянул мне бутылку, не сводя с нее глаз. Когда я открыла ее о край стола, он тут же выхватил ее из моих рук и залпом выпил почти все пиво.

— О господи, — проговорил он и упал на колени. — Боже всемогущий!

Я уже собралась попросить его прекратить этот спектакль, но меня опередил Мак.

— Твоя защита цела, — сказал он, — значит, все дело в гейсе. Их создатели обожают все усложнять. Чем сильнее заклятие, тем больше препятствий оно вызывает. А дюрахт — одно из самых сильных заклятий.

— Но моя защита раньше прекрасно действовала, а заклятие появилось, когда мне было одиннадцать, — возразила я.

— Поэтому ты и жила спокойно, просто ты была слишком юна для того, чтобы гейс начал проявлять активность. Пойми, твоя защита создана точно под твою ауру и сидит на ней плотно, как перчатка на руке. Но чтобы не свалиться, ей требуется устойчивое поле. Активный гейс — очень серьезная опасность, и твоя естественная защита находится в постоянной боевой готовности, чтобы противостоять захватчику. Но из-за этого мы не можем создать тебе искусственную защиту.

Я начала кое-что понимать.

— Так вот почему Приткин набросился на Миранду как сумасшедший! Он знал, что, если она не снимет гейс, он не сможет сделать себе магическую татуировку!

Мне пришлось тут же пожалеть о своих словах, потому что Мак прижал меня к стене и потребовал рассказать эту историю. Услышав, как Приткин сражался с маленькой горгульей, он чуть не умер со смеху. Но когда я стала приставать к нему с расспросами, он начал вилять и уходить от ответа.

— Кэсси, ты когда-нибудь пробовала натянуть перчатку на ручку младенца? Это очень трудно, ведь он беспрерывно шевелится. Вот почему им обычно надевают варежки.

Мак говорил со знанием дела, и я вдруг подумала, что у него может быть семья. И где-то есть люди, которые будут оплакивать его, если ему суждено умереть.

— Так ты можешь это исправить или нет?

— Прости, Кэсси. Без гейса я бы восстановил твою защиту в два счета. А так получается, что…

— Я в полном дерьме.

— Вроде того.

Словно в подтверждение моих слов, Билли выронил бутылку с пивом, и прямо у меня под ногами образовалась темная лужа. Я едва успела отскочить.

— Билли! Да что с тобой?

— Живот скрутило, сил нет, — со стоном еле выговорил он.

Я вздохнула и принесла ему стакан воды.

— Пей маленькими глотками, — сказала я. — У тебя теперь желудок как у младенца, а младенцам пиво нельзя.

Билли застонал еще громче.

— Имей совесть, Кэсс!

Я взяла бутылку и встряхнула ее перед глазами Билли.

— Помоги нести Томаса, и я, может быть, дам тебе пива.

— Там, куда мы идем, есть паб, — тихо заметил Марлоу.

— Откуда ты знаешь, куда мы идем? — спросила я с подозрением.

— Потому что больше идти некуда. — Билли посмотрел на вампира с таким видом, словно тот только что поздравил его с выигрышем в лотерею. — Пиво, классные девчонки и отличная музыка. Если я ничего не путаю.

Вдруг он подскочил как ужаленный.

— Где этот несчастный доходяга? Его нужно немедленно уложить в постель, чтобы он отдохнул и поправился!

— Что это за город? — спросила я Марлоу.

— Это замок, а вокруг него — маленькая деревушка. Там живут темные эльфы. Некоторые из них когда-то были информаторами моих агентов. У меня там вроде как разведывательная сеть — темные следят за светлыми, а мои агенты среди светлых — за темными. Иногда они выручают агентов, попавших в затруднительное положение, — за определенную плату, разумеется.

— Ты шпионишь за эльфами? — удивилась я.

— Я шпионю за всеми, — с улыбкой ответил Марлоу. — Это моя работа.

— Потом обсудите, — сказал Приткин, входя в комнату. За его спиной, стараясь ни к чему не прикасаться, стоял голем. — Если темные эльфы обнаружат нас до того, как мы поймем…

— Понял, — буркнул Марлоу.

Взяв с двух сторон Томаса, он и Билли переложили его на носилки, сделанные из одеяла. Когда Марлоу сказал, что солнце в Стране эльфов для вампиров не опасно, я ему не поверила, но Мак отнесся к его словам абсолютно спокойно, и, поскольку Томас не превратился в пепел, когда на него упали солнечные лучи, я поняла, что они были правы.

Билли держал одеяло за один конец, Марлоу — за другой. Я шагала рядом и внимательно следила за вампиром, чтобы он тайком не устроил Томасу какую-нибудь пакость. Будь моя воля, я выбрала бы себе другого помощника, но приходилось довольствоваться тем, что есть. Вряд ли я смогла бы хоть сколько-нибудь протащить Томаса на себе, к тому же мне приходилось нести еще и пятьдесят фунтов боеприпасов. Мак шел последним; ему нужно было иметь свободные руки — на тот случай, если придется стрелять. Впереди шагал Приткин, он внимательно следил за големом — как бы тот чего не выкинул.

Бедняга голем дрожал, дико озирался по сторонам и подскакивал при каждом порыве ветра, крике птицы или звуках голоса Билли, который то и дело заводил свою любимую песенку «Я бродяга известный, редко бываю трезвым». В конце концов Приткину это надоело, и он пригрозил голему, что вновь превратит его в статую, если тот не перестанет трястись. А что мог поделать этот бедолага? Он ведь в жизни не видел ничего подобного, во всяком случае, не видел глазами человека и, следовательно, понятия не имел о том, что можно считать опасностью, а что нет. Не знаю, сколько и какие у него были органы чувств, но, судя по тому воплю, который он издал, когда ветер швырнул ему в лицо пух одуванчика, их явно было не пять.

Наконец мы подошли к лесу; позади на траве остались три хорошо видимые дорожки. Не нужно быть опытным следопытом, чтобы выяснить, куда мы пошли. Я смотрела на темный лес и надеялась, что хоть у кого-нибудь из нашей группы есть план действий.

Следующий час нашего путешествия превратился в настоящий кошмар; мы пробирались через лес, оказавшийся на редкость омерзительным. Во-первых, он состоял из таких огромных деревьев, что по сравнению с ними столетние великаны, окружавшие усадьбу Тони, выглядели бы жалкими веточками. Мы прошли мимо двух гигантских дубов, в ствол которых, будь он полый, мог бы запросто въехать автомобиль. Конечно, для этого пришлось бы сначала построить пандус, поскольку сами стволы начинались где-то высоко в воздухе, а держались они на корнях высотой с дом. Дубы стояли, как часовые у ворот замка, задрав поросшие мхом ветви — то ли в знак приветствия, то ли угрозы.

Сплетенные между собой корни обрывались у края тропинки. Когда мы пробирались через заросли кустарника и колючек, что-то задело меня по плечу. На секунду мне показалось, что перед глазами мелькнула чья-то скрюченная рука с невероятно длинными корявыми пальцами. Я в ужасе отпрыгнула в сторону, но оказалось, что это просто низко висящая ветка, поросшая влажным мхом.

Однако хуже всего был запах. На лугу было тепло и пахло цветами, а здесь не было даже зелени. В лесу было душно и влажно, а от земли исходил запах сырости и плесени. С трудом шагая по мягкой лесной почве, я все время думала, что меня так удручает. Наконец я поняла. Находиться в этом лесу было все равно что сидеть возле постели лежачего больного. Неважно, как часто его моют, запах все равно есть, от него никуда не деться. Этот запах ни с чем не спутаешь. От леса пахло смертью — не той быстрой смертью, которой погибает убитое животное, а долгой, тяжелой болезнью того, за кем пришла смерть. Лучше бы мы остались на лугу.

Я жалась к Томасу — он, к счастью, по-прежнему не приходил в сознание — и старалась не подавать вида, что мне очень страшно. Было в этом лесу что-то неестественное. То ли унылый свет быстро наступивших сумерек был тому виной, то ли возраст древних деревьев, но на душе вдруг стало очень тягостно. И чувство это не покидало нас с первой же минуты, как мы покинули цветущий луг. Я даже не пыталась предположить, сколько лет этим великанам, а каждое новое дерево поражало своими размерами. В зарослях ветвей мне то и дело мерещились чьи-то лица — старые, сморщенные, с длинными волосами, густыми бородами и тускло мерцающими глазами.

Несколько раз Марлоу пытался завести со мной разговор, но я не отвечала, и он от меня отстал. Мне нужно было подумать. Например, о том, как отыскать Майру и что с ней делать, если я ее отыщу. Теперь мне было понятно, почему она скрылась в Стране эльфов. Это было совершенно новое игровое поле, о котором я ничего не знала. Я подошла совсем близко к капкану и не знала, когда сработает пружина; я не могла полагаться на свою энергию, не знала, кто помогает Майре и сколько их. После того, что случилось с Маком, я была уже не так уверена в своей магической силе. А что, если здесь она вообще не сработает?

Унылое настроение усугублялось еще и тяжелым пальто, которое мне пришлось тащить на себе, тоской по горячей ванне и отчаянным желанием увидеться с Мирчей. Гейс продолжал действовать, пусть и не в полную силу, но все же весьма ощутимо. Я чувствовала себя как заядлый курильщик перед двенадцатичасовым перелетом. Только для меня этот перелет растянется на неопределенное время.

Наконец мы решили сделать привал. Ветер шевелил верхушки деревьев, но внизу стоял мертвый штиль. Билли, который всю дорогу ныл и жаловался, какой Томас тяжелый, клялся и уверял меня, что мы идем уже целый день, хотя на самом деле прошло не больше часа. Сбросив свинцовую гирю, подсунутую мне Приткиным, я почувствовала себя немного лучше. Жаль только, что в воздухе не ощущалось ни единого дуновения ветерка.

Я согнулась пополам, тяжело дыша и чувствуя себя совершенно измотанной; по лицу струился пот и капал на мягкую подстилку из листьев… вот тут я это и увидела: первое доказательство того, что мы вошли в настоящий заколдованный лес. Корень дерева, покрытый ярко-красным лишайником, внезапно ожил и придвинулся прямо к моему носу. Испуганно вскрикнув, я отшатнулась, а корень досуха высосал каждый лист, пропитанный моим потом.

— Ч-что это такое? — пробормотала я и отодвинула ногу, когда корень с шуршанием пополз в мою сторону и начал рыться в листве, словно свинья в поисках желудей. Меня он не видел, но явно знал, что я здесь.

— Это шпион, — раздался рядом спокойный голос Марлоу. — Я знал, что мы их встретим, только не думал, что так скоро.

— Какой еще шпион?

— Шпион темных эльфов, — ответил Приткин, подходя ко мне. — Это их лес.

— Вполне возможно, — согласился Марлоу. — Нам лучше добраться до места до того, как…

— Дальше ты с нами не пойдешь, — перебил его Приткин. — Отдай мне амулет, я все сделаю сам.

— А куда мы идем? — спросила я, но никто не обратил на меня внимания.

— Они вас не знают, — возразил Марлоу. — Даже со мной вы будете в опасности.

Приткин ухмыльнулся.

— Ничего, рискнем.

Мак кашлянул.

— Будет лучше, если пойду я, — сказал он. — Вам хватит забот, чтобы следить за этим, — он кивнул на голема, который с выражением полнейшего изумления водил руками по стволу дерева, — меня-то он совсем не знает. Если что случится, я с ним не справлюсь.

— Голем может пойти со мной.

— Сейчас от него мало толку, — с сомнением проговорил Мак.

— Ну и что, все равно он драться не будет, — сказал Приткин и взглянул на меня. — Ты, я полагаю, останешься здесь, чтобы ухаживать за ним?

Он не назвал имени, но мы оба знали, что речь идет о Томасе. Я взглянула на Марлоу. Тот поправлял бинты у себя на голове; заметив мой взгляд, он ухмыльнулся.

— Пострадал в снежном урагане, — морщась, пояснил он. — Сначала Распутин раскроил мне череп, потом этот град. Вечно мне попадает именно по голове, будто других мест нет.

Я промолчала и даже не улыбнулась. Марлоу нельзя доверять. Может, ему и правда было больно, а может, он просто пытался меня разжалобить. Если так, то он напрасно терял время. Я выросла среди вампиров и прекрасно знала пока вампир шевелится, он смертельно опасен. Вряд ли я чем-то смогу помочь Томасу, но я, по крайней мере, прослежу, чтобы Марлоу не отрубил ему голову. Я взглянула на Приткина и кивнула.

— В таком случае тебе придется одолжить мне слугу, — сказал маг.

Когда мы остановились, Билли, отдуваясь, свалился на землю, а сейчас, ругаясь на чем свет стоит, стягивал с ноги черный сапог. Я подумала, что у него не только желудок стал как у младенца, но и пятки нежные не по возрасту.

— Ты уверен? Боец из него неважный.

— Ничего, он мне не помешает. А вдруг что-то пойдет не так? Тогда он прибежит к вам и предупредит об опасности.

— Ну, это он может, — сказала я и подтолкнула Билли. — Вставай.

Он выругался, но, очевидно, мечты о пиве пересилили мысли о мозолях, и Билли согласился идти.

Марлоу что-то быстро набросал на клочке бумаги, и Мак сунул записку в рюкзак. Обычный разлинованный листок из блокнота, исписанный шариковой ручкой, довольно странно выглядел в сказочной стране, по никто, казалось, не обратил на это внимания.

— Не уверен, что мои информаторы все еще там, — сказал Марлоу. — В Стране эльфов время идет по-другому. Иногда мои агенты выходили из дома с разницей в несколько месяцев, а встречались в один день, а иногда и с разницей в десять лет. Я так и не понял, как здесь считают время.

— Ничего, я справлюсь, — сказал Приткин, обшаривая мое пальто, после чего выудил оттуда три большие черные коробки.

Я не стала спрашивать, зачем ему столько патронов. Мне не хотелось это знать.

Приткин облачился в темный плащ с капюшоном из запасов Мака, а свое кожаное пальто после короткой борьбы нацепил на голема. Маскировка, конечно, так себе для оранжевого верзилы семи футов ростом, к тому же голого и босого, но лучше, чем совсем ничего.

— А может, ему лучше остаться здесь? — спросила я.

Приткин не ответил, но Марлоу едва заметно улыбнулся.

— Если маг придет без подарка, его никто и слушать не станет. Так принято у эльфов.

— Без подарка? Ты хочешь сказать… Но это же рабство!

— Кэсси, он не настоящий человек, — возразил Мак.

Младенец-гигант, хлопая глазами, смотрел, как

Приткин застегивает на нем пальто. Придя в полный восторг от пуговиц, голем тыкал в них оранжевым пальцем, который, кроме цвета, ничем не отличался от человеческого.

— Для меня он человек, — сказала я упрямо.

— Он нужен мне только как пропуск, потом я его заберу, — сердито сказал Приткин. — Может, ты предпочитаешь заменить его своим слугой?

Билли встрепенулся и бросил на меня отчаянный взгляд.

— Нет, конечно, — со вздохом ответила я.

— Тогда воздержись от комментариев в тех делах, где ты ничего не смыслишь, — было сказано мне, и вся троица скрылась в густой листве.

Прошло несколько часов, в течение которых судьба продолжала испытывать мои нервы. Сначала меня начали преследовать корни деревьев, они таскались за мной всюду, как слепые щенята. Я до смерти устала и мечтала посидеть спокойно хотя бы пять минут. Но не тут-то было. Мне пришлось играть в догонялки с местной флорой и в то же время быть объектом пристального внимания со стороны местной фауны.

Вскоре после того, как ушел Приткин, все птицы, что жили в этом лесу — во всяком случае, мне так показалось, — собрались, чтобы поглазеть на меня. Скопы, орлы, совы и даже несколько стервятников расселись поодаль, наблюдая за мной; вскоре к ним присоединились и мелкие зверушки. Птицы сидели тихо, лишь изредка раздавалось хлопанье крыльев — когда нужно было потесниться для вновь прибывших зрителей. Через несколько минут ветки деревьев начали понемногу сгибаться под их тяжестью, но птицы не улетали, молча и важно наблюдая за мной. Поскольку мы не делали ничего интересного, я решила, что главное шоу впереди. От этого настроение не улучшилось.

Как и от того, что я ничем не могла помочь Томасу, который недвижно лежал на одеяле. Вылечить его было не в моей власти, я даже боялась к нему подойти — ведь неизвестно, как поведут себя мои одетые в кору фанаты. Может, они обожают лакомиться не только потом.

Однако больше всего мне досаждал Марлоу. Как только Приткин ушел, вампир с бодрой улыбкой обернулся ко мне.

— Ну что, Кэсси, поболтаем? — спросил он. — Уверен, что смогу рассеять все твои страхи и сомнения.

Я перепрыгнула через корень, пытавшийся обвиться вокруг моей лодыжки.

— Что-то не верится, — сказала я.

— Потому что ты никогда не смотрела на эти вещи с нашей точки зрения, — сказал Марлоу с широкой улыбкой, от которой меня передернуло. — Мы давно хотели с тобой поговорить, но возле тебя все время был Мирча, так что разговор не получился.

— Я не стремлюсь беседовать с теми, кто хочет меня убить.

— Не понимаю. О чем ты? — сделав удивленное лицо, спросил Марлоу. — Я точно не хочу тебя убить, и Сенат тоже. Напротив, мы хотим тебе помочь.

— Ты и Агнес это говорил?

Марлоу сдвинул брови.

— Я тебя не понимаю.

Я вытащила небольшой амулет, полученный от Приткина, и, как маятником, покачала им перед лицом Марлоу.

— Узнаешь?

— Конечно, — ответил тот, внимательно разглядывая медальон.

Теперь настал мой черед изумляться. Если бы я узнала, что именно Марлоу задумал убийство пифии, я бы не удивилась — это было вполне в его духе, но его признание повергло меня в шок. Неужели он считает, что я стану его благодарить за то, что он расчистил мне дорогу к титулу пифии?

— Это медальон святого Себастьяна, — сказал Марлоу, беря амулет из моих дрожащих пальцев.

Мак внимательно прислушивался к нашему разговору, но молчал. Наверное, ждал, что сейчас Марлоу начнет раскалываться. Напрасные ожидания.

— Давно я таких не видел, — добавил Марлоу. — Просто в них не было необходимости.

— О какой необходимости ты говоришь? — живо поинтересовался Мак.

— Чума, маг, — раздраженно ответил Марлоу. — Считалось, что святой Себастьян мог предотвратить эпидемию чумы. В мое время такие амулеты пользовались большим спросом на континенте, хотя большинство из них было сделано в четырнадцатом веке, во время эпидемии «черной смерти».

— Выходит, это просто амулет на счастье? — спросила я.

— Вроде того, — улыбнулся Марлоу. — Люди верили, что эти безделицы могут защитить от болезни.

— Смешно получается, — сказала я. — Совсем недавно с помощью одной такой безделицы был убит человек.

Марлоу вздернул бровь; как ни странно, удивление его казалось неподдельным.

— Пифию убили?

Мак так разозлился, что даже позаимствовал одно ругательство из репертуара Приткина.

— Откуда ты это знаешь, если ты ни при чем? — воскликнул он.

Марлоу пожал плечами.

— Так мы же о пифии говорим, о ком же еще? — Тут он нахмурился. — Медальон кто-то открывал.

— Мы открывали, — сказал Мак и выхватил у него амулет. — В нем был мышьяк!

Очевидно, этим известием он хотел ошеломить вампира, но Марлоу остался невозмутим.

— Разумеется. — Заметив мое изумленное лицо, он пояснил: — Прежде чем запаять, в такие медальоны часто прятали порошок из толченых жаб, мышьяк и много других снадобий. Считалось, что они могут отгонять болезни. Такие медальоны с секретом были особенно ценными, ну и, конечно, стоили немало.

— Ты хочешь сказать, что он был предназначен для хранения яда? — спросила я и оглянулась на Мака. — А ты уверен, что пифию убили?

— Кэсси… — повысил голос Мак.

Он явно не хотел продолжать разговор в присутствии Марлоу, но меня это не смущало. Если смерть пифии организовал Марлоу, все подробности ему и так известны, а если он ни при чем, то может оказаться полезным.

— Точно такой же медальон был найден возле ее тела, — сказала я. — Ты не знаешь, как его могли использовать?

Марлоу задумался.

— Яд может находиться во всем, что прикасается к коже человека, — сказал он. — Королева Елизавета однажды едва не погибла из-за отравленной луки седла. Да я сам как-то раз прикончил одного католика, пропитав раствором мышьяка его четки, — небрежно закончил он.

Он явно старался меня напугать; ничего, мы еще посмотрим, кто кого.

— А когда яд начинает действовать?

— Примерно через час.

— Но пифия умерла через шесть месяцев.

Марлоу покачал головой.

— Ну нет, если бы кто-то отравил ее ожерелье или медальон, пусть даже слабым раствором мышьяка, то шесть месяцев — срок немалый, яд не может действовать так долго. Мышьяк вызывает покраснение кожи и отеки — это сразу было бы заметно. Поэтому если человека нужно травить медленно, яд подсыпают в пищу. В малых дозах он вызывает те же симптомы, что и отравление обычными продуктами.

— За питанием пифии следили очень строго, — сказал Мак. — К тому же госпожа Фемоноя была чрезвычайно… осторожна по части ядов. Не параноик, конечно, но…

— А я слышал совсем другое, — весело отозвался Марлоу. Было видно, что мы затронули его любимую тему. — Говорят, что с возрастом пифия стала невероятно суеверна и подозрительна и скупала всевозможные средства от ядов. Она верила, что если провести ножом над отравленным продуктом, то нож позеленеет, или что старинное венецианское стекло лопнет, если его наполнить отравленной жидкостью, или что кубок с безоаровым камнем, если положить его на дно…

— Может, у нее были видения, — сказала я.

Агнес была ясновидящей, причем весьма талантливой. Я поежилась. Как это ужасно — увидеть собственную смерть и знать, что ничего не можешь сделать!

— Возможно, — Марлоу вновь улыбнулся, глядя на меня, и я сразу насторожилась. — К сожалению, это ей не помогло. Что и требовалось доказать. Маги больше не способны тебя защищать, Кассандра. Нам это удалось бы куда лучше, уверяю тебя.

Мак бросил на вампира враждебный взгляд.

— Не слушай его, Кэсси, — сказал он. Хватит с ним говорить. Пока я здесь, он тебя ни к чему не склонит.

— Не стоит быть таким самоуверенным, маг. Твоя репутация мне известна, но здесь магия бессильна, а мое могущество не изменилось. И почему ты решил, что я собираюсь к чему-то склонять Кассандру? Просто я хочу, чтобы она знала, кто ее новый союзник и чего он от нее хочет.

— Это не твое дело, — угрожающим тоном произнес Мак.

— Ах вот как! Но и не твое. Кассандра имеет право знать, с кем связалась, — Марлоу повернулся ко мне и сделал невинное лицо. — Разве ты не знаешь, что Приткин — главный наемный убийца круга?