Я думала, маги переломают всю мебель, когда они одновременно рванулись к сумке. Победил Мак, но только потому, что стоял ближе, и потому что с Приткина чуть не свалились штаны. Пока он их застегивал, я пялилась на него, но потом мысленно дала себе оплеуху. Нет, еще немного — и мне понадобится консультация врача.

Мак открыл сумку и принялся вынимать из нее вещи, раскладывая их на холодильнике. Он действовал так осторожно, словно имел дело с нитроглицерином. В тусклом свете лампочки блеснули два серебряных шара. За ними последовал ничем не примечательный черный ящичек, в котором грайи провели много веков. Наконец Мак извлек бархатный мешочек и одну за другой выложил на стол руны.

— Ничего себе коллекция, — охрипшим от волнения голосом проговорил он.

Нарисованный на его спине волк прервал свой нескончаемый вой и с интересом оглянул хозяину через плечо, чтобы выяснить, из-за чего поднялась суматоха.

— Это все? — спросил Приткин. — Ты забрала все, что там было?

— Нет, конечно. В сокровищницу Сената я попала, когда война только начиналась, помнишь?

— Что еще ты там видела? — спросил Приткин, пока Мак с восхищением разглядывал вещи.

— Не твое дело.

Будет лучше, решила я, если Приткин подумает, будто я пробралась в Сенат, рискуя жизнью; знать правду ему вовсе не обязательно. На самом деле было так: мы с Мирчей вернулись из путешествия в прошлое, и встречала нас только консул. Она протянула ко мне руку, я инстинктивно отпрянула и благодаря своей непредсказуемой энергии вновь оказалась в прошлом, вернувшись на три дня назад. При этом я сместилась только во времени, но не в пространстве, то есть снова вернулась в вампирское отделение МОППМ. Как можно было отказаться от такого искушения, когда прямо у тебя перед носом целый склад магических предметов? Конечно, прежде чем направиться к выходу, я решила кое-что прихватить.

Я спешила, ведь магическая защита наверняка уже сообщила о моем пребывании. Хватала, что под руку попадется.

— Все это нам понадобится в Стране эльфов, — стараясь говорить как можно спокойнее, сказал Приткин. — Если ты смогла украсть одно, сможешь украсть и другое.

Я не собираюсь больше ничего красть! Идет война, и вампирам нужно оружие!

На Мирчу мне было, конечно, наплевать, но оставлять его на милость Распутина и его подручных в мои планы не входило. К тому же с ним был мой старый друг Раф. Среди вампиров есть много подонков, и все- таки не стоит мерить всех одной меркой, что бы там ни говорил Приткин.

— Кроме того, я не смогу туда попасть, не используя мою энергию, а мне этого не хочется!

— Почему? — с искренним удивлением спросил Приткин. — Это же отличное оружие.

— И страшное. Ты же сам говорил, что иногда я сама не понимаю, что делаю. И если с моей энергией что-то пойдет не так, погибнет много людей.

— Значит, поэтому ты не стала перемещать нас из казино? — спросил маг. Я кивнула, и на его лице отразились удивление и гнев. — Глупость какая-то. Совсем недавно ты перенесла нас в девятнадцатый век всего лишь для того, чтобы от меня удрать.

— Никого я не переносила!

— Я был там, если ты забыла, — сердито возразил Приткин. — И твой любовник, между прочим, меня чуть не убил.

Честно говоря, Мирчу я своим любовником не считала. У нас с ним ничего не было. И, спасибо гейсу, не будет. Но объяснять это Приткину я не стала. Не его ума это дело, и вообще мне до черта надоело чувствовать себя на скамье подсудимых, будто он и судья, и присяжные, и палач в одном лице.

— Мне наплевать, что ты думаешь обо мне и Мирче, — холодно отчеканила я. — Но больше я в эти игры не играю. Так сработала моя энергия, и я не знаю почему. Я хотела только одного — спасти себя и тебя.

— Пифия управляет энергией, а не наоборот, — сказал Приткин таким тоном, словно уличал меня во лжи.

— Думай что хочешь, — устало ответила я. Эти бессмысленные споры с магом отнимали у меня много сил. — Если ты по-прежнему считаешь, что нам пригодится любое преимущество, у меня есть работенка для Мака.

Мак встрепенулся и поднял глаза.

— Что?

— Надо поправить защиту, — ответила я и резко дернула майку кверху, показывая им верхушку магической пентаграммы у себя на спине. — Приткин сказал, что круг отключил ее. Восстановить сможешь?

— Я не говорил «отключил». Это невозможно, — сказал Приткин, пока Мак разглядывал пентаграмму, подойдя поближе. — Твою защиту просто на время заблокировали, чтобы ты не могла ее использовать. Полностью лишить тебя защиты нельзя, потому что круг постоянно должен знать, где ты находишься. — Внезапно Приткин шагнул ко мне. — Ты как-то странно говоришь о своей энергии, — хрипло сказал он. — Настоящая пифия никогда бы так не сказала.

Наверное, Приткин хотел меня припугнуть, но добился совсем другого эффекта. Он стоял прямо передо мной, и его голый торс находился в дюйме от моего лица. Я видела, как под кожей перекатываются упругие мышцы, а на светлых волосах, густо покрывающих грудь, поблескивают капельки пота. У всех мужчин, к которым я до этого прикасалась, торс был гладкий или почти гладкий. Внезапно я ощутила безумное желание провести по груди мага руками и посмотреть, что станет с этими влажными светлыми завитками, если я запущу в них пальцы.

Не знаю, почему маг так действовал на меня, ведь я его терпеть не могла, но я чувствовала себя словно человек, который после длительной голодовки вдруг увидел торт из мороженого. Руки внезапно взмокли, дыхание участилось. Еще секунда — и я начала бы задыхаться. Опасаясь потерять над собой контроль, я быстро отвела взгляд от груди волшебника, но сделала только хуже, потому что теперь я смотрела на то, что скрывали его тесные джинсы. Судорожно сглотнув, я заставила себя встряхнуться, отчаянно борясь со жгучим желанием стянуть с него штаны.

Мне даже почти удалось сделать шаг назад, и пусть он думает, что я испугалась. Наплевать — лучше так, чем правда. Но тут я совершила одну ошибку — посмотрела магу в глаза. Внезапно мне стало ясно, почему он всегда казался мне каким-то странным: его светлые ресницы и брови были такого же цвета, как и его кожа, поэтому издали казалось, что у него вовсе нет глаз. Я увидела, что ресницы у него длинные и густые, а глаза ярко-зеленые — редкий цвет, такой нечасто встретишь.

Я уже ничего не могла с собой поделать — мои руки сами легли на его грудь и принялись ее гладить. Зрачки Приткина расширились так, что глаза стали совсем черными, на лице появилось изумленное выражение; наверное, если бы я его ударила, он удивился бы меньше. Но он не отстранился от меня. Там, где мои руки касались его груди, я ощущала легкий трепет и его кожа словно становилась теплее. А может, это мои ладони становились теплее, какая разница? Мне было все равно; в голове осталась лишь одна мысль — как расстегнуть его чертовы джинсы.

Я не успела привести свой план в действие — Приткин крепко сжал мои запястья. Не знаю, чего он хотел — оттолкнуть меня или, наоборот, прижать к себе; судя по выражению его лица, он не стал бы меня отталкивать. Выяснить это я не успела.

Внезапно я ощутила такой жар, словно меня облили бензином и подожгли. Это была не просто боль, это была пытка, от которой содрогнулось все тело. Я вскрикнула и отпрыгнула в сторону, сбив Мака, и мы оба рухнули на пол. Приткин повалился на нас, потому что не успел разжать руки, сжимавшие мои запястья, Мак что-то закричал, но я уже ничего не соображала. У меня выгнулась спина, потом начались дикие конвульсии; я извивалась, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, только мне хотелось не воздуха, а избавления от мучительной боли.

Теперь я понимала, что это такое — гореть заживо. Огонь пожирал мой позвоночник, проникая в каждый нерв, заставляя тело корчиться от нестерпимой боли. Я забыла, кто я, где нахожусь, забыла обо всем на свете; все казалось мне пустяком по сравнению с пожирающей меня адской болью. Наверное, еще секунда, и я бы окончательно спятила, если бы боль не прекратилась так же внезапно, как и началась.

Я обнаружила, что лежу на полу в рабочей комнате Мака, и попыталась вспомнить, как нужно дышать. Подняв глаза, я увидела, что Мак крепко держит Приткина за руки. Наверное, это он оттащил от меня волшебника; за это я бы его расцеловала, если бы могла подняться и не дрожала с головы до ног. Увидев, что опасность миновала, Мак отпустил Приткина и обратился ко мне:

— Как ты, Кэсси? Ты меня слышишь? — Я кивнула. — Хорошо. — Вид у Мака был встревоженный, от его безоблачного настроения не осталось и следа. — Ты пока лежи, я сейчас вернусь. Только ни к чему не прикасайся!

Мак выскочил за дверь, и я услышала его быстро удаляющиеся шаги. Боль в теле прошла, но воспоминания о ней продолжали жечь мозг. Я больше не корчилась, а только дрожала мелкой дрожью, боясь пошевелиться, чтобы боль не вернулась вновь.

Рядом раздавалось чье-то прерывистое дыхание, и я скосила глаза, чтобы посмотреть, кто это. Приткин лежал на спине, глядя в потолок побелевшими глазами. Его лицо горело, мышцы напряглись, дыхание было таким же тяжелым, как и у меня. Очевидно, пострадала не только я.

Мак вернулся с мокрым полотенцем и положил его мне на лоб. Я хотела сказать, что мне нужно кое-что другое, вроде укола кодеина или бутылки виски, но не смогла. Я смотрела на галогеновые лампы под потолком и пыталась шевельнуть хотя бы рукой. Сама мысль о том, чтобы принять сидячее положение, казалась мне безумной, так что пока Мак хлопотал над Приткиным, я лежала и думала. Такого со мной не бывало ни разу, а я навидалась всякого. Значит, есть над чем поразмышлять.

Весь день я как-то странно реагировала на мужчин. Обычно я замечаю симпатичных парней, как и привлекательных женщин, однако опыт научил меня наблюдать за людьми на расстоянии, не привлекая к себе внимания. Жизнь в бегах не предполагает близких отношений; любой парень, с которым я решилась бы закрутить роман, получил бы в качестве бонуса смертельную угрозу для своей жизни. Мне совсем не хотелось, чтобы кого-то из-за меня убили, поэтому я приучила себя смотреть на людей так, чтобы они этого не замечали.

Противостоять обаянию Казановы и Чавеса было трудно, но мне это удалось. Кто они такие, в конце концов? Обыкновенные красавчики, к тому же инкубы. Мне полагалось на них запасть, поскольку я самая обычная женщина, и я была даже благодарна им за то, что не попыталась затащить кого-нибудь из них или даже обоих в ближайший «кабинет». Но Приткин — это совсем другое.

С первого дня нашей встречи я не просто считала его совершенно невыносимым, я не находила его даже привлекательным… до сегодняшнего дня. Да, у него красивое тело и довольно приятное лицо — когда на нем нет обычной кривой ухмылки. Волосы, конечно, не очень, торчат в разные стороны, словно их обкорнали тупыми ножницами, но ведь в мире нет ничего совершенного. Дело в другом — Приткин был не в моем вкусе. Мне никогда не нравились блондины, особенно те, кто гоняется за мной, чтобы ухлопать. И все же при виде его обнаженного торса во мне проснулось ос трое желание.

Я резко села, чувствуя себя совершенно разбитой, и сорвала с головы мокрое полотенце. А что, если это опять Мирча? Что, если он, используя гейс, вздумал завершить ритуал? Однажды он уже пытался это сделать — с помощью Томаса. Может быть, он сделал так, что теперь гейс сам побуждает меня искать себе новых партнеров? От боли я закрыла лицо руками, только это была боль иного рода. Мысль о том, что Мирче, возможно, абсолютно все равно, кто завершит ритуал, навеки сделав меня пифией, подействовала на меня, как удар кулака.

Через несколько минут я медленно поднялась, хватаясь руками за стол. Странно, но тело вновь меня слушалось.

— А мог Мирча изменить гейс? — спросила я, гордясь тем, что голос мой не дрожит.

Приткин тоже встал и даже сумел натянуть рубашку. Бросив на меня быстрый взгляд, он отвернулся.

— Вряд ли.

— Кто-нибудь может мне внятно объяснить, какого черта здесь происходит? — спросил Мак.

— Тогда почему я вдруг стала кидаться на каждого встречного мужика?

Приткин упорно смотрел на стену за холодильником, и я, поймав себя на том, что снова пялюсь на его джинсы, решила последовать примеру мага.

— Боль означает, что гейс защищает тебя от нежелательного партнера, — сказал он. — Чтобы у тебя с ним ничего не было.

От радости у меня задрожали колени. Я ухватилась обеими руками за стол, изо всех сил стараясь сдержать идиотскую улыбку. Может быть, на этот раз Мирча и не подставлял меня, хотя проблема-то все равно остается.

— Как это?

— Я… не знаю, — тяжело дыша, ответил Приткин и закрыл глаза. Его пылающие щеки начали постепенно бледнеть. — Когда начался ритуал, у вас что-то пошло не так?

— Какой ритуал? — спросил Мак, он явно пытался понять, что происходит, только ничего у него не получалось. Как, впрочем, и у меня.

— Ритуал превращения, — пояснила я. — Превращения в пифию. Не знаю, как он точно называется. Его начала Агнес, а потом сказала, что мне придется… э-э… — Тут я замолчала из уважения к старомодным чувствам Мака.

— Но ведь Мирча об этом позаботился, — сказал Приткин.

— Не успел. — Я понимала его замешательство. В тот день, когда Приткин видел меня с Мирчей, мы были голыми и потными. Я, правда, завернулась в одеяло, но что с того? Все и так было ясно, — Видишь ли, нас прервали. Распутин начал штурм, помнишь?

— Прекрасно помню, — сказал маг, наморщив лоб, словно проделывал напряженную умственную работу. — Ты хочешь сказать, что так и осталась девственницей? — наконец спросил он без обиняков.

Если бы кому-то сообщили, что на лужайке перед Белым домом приземлился космический корабль, в его голосе прозвучала бы та же степень недоверия. Теоретически возможно, но совершенно невероятно.

Я оторвала взгляд от стены.

— Это тебя не касается! Ну, в общем, да.

Приткин покачал головой.

— Никогда бы не подумал, — сказал он.

Я уже собралась всерьез разозлиться, но вместо этого поймала себя на том, что любуюсь завитками светлых волос на его шее. Черт, черт, черт!

— У тебя что, есть какие-нибудь предположения?

— Скорее всего, ритуал посвящения в пифии взял дело в свои руки.

Я с изумлением уставилась на мага, который сосредоточенно пересчитывал кирпичи на противоположной стене.

— Давай проясним ситуацию, — сказала я слегка придушенным голосом. — Получается, если Мирчи здесь нет, незавершенный ритуал сам начал притягивать ко мне мужчин, чтобы наконец завершиться. Гейсу все это не нравится, и он предупреждает меня и любого, кто подошел ко мне слишком близко, чудовищными пытками. Верно? В таком случае, у меня вопрос — сколько это будет продолжаться?

— Какой гейс? На тебе лежит гейс? — спросил Мак.

— Ее хозяин-вампир назначил ей дюрахт. А этот гейс противоречит обряду посвящения в пифии, и он никак не может завершиться, — объяснил ему Приткин.

— Ох ты черт, — проговорил Мак, опускаясь на стул.

— Ответь мне! — Если бы я только осмелилась прикоснуться к магу, я вытряхнула бы из него всю душу.

— Я не настолько хорошо знаком с ритуалами и выхода из этого положения не знаю, — мрачно ответил Приткин. — Церемонии проходят во владениях пифии, и записей о них очень мало.

— А свидетели? — стараясь говорить спокойно, спросила я. — Ведь Агнес-то проходила ритуал!

— Это было более восьмидесяти лет назад. Даже если кто-то из свидетелей еще жив, толку от них не много. Ритуалы почти всегда проводятся келейно. Единственные, кому он известен от начала и до конца, это сама пифия и ее наследница.

— Майра. — Итак, я вернулась туда, откуда начала. — А что же гейс?

— Ты вступила с ним в борьбу уже потому, что отдалилась от Мирчи. Это должно хотя бы замедлить процесс. Остановить его можно одним способом — полностью снять заклятие.

— А как это сделать?

— Никак.

— Не смей так говорить! Должен быть какой-то выход!

— Может, он и есть, только я о нем ничего не знаю, — устало сказал маг. — А если бы и знал, то все равно бы тебе не сказал. Пока ритуал не завершен, ты будешь притягивать мужчин, а гейс будет их отгонять, всех — за исключением Мирчи. И с каждым днем он будет только набирать силу. Дюрахт — страшное заклятие, когда ему пытаются противостоять.

— Но…как же тогда Чавес? — чуть не плача, спросила я. — Он ко мне прикасался, и ничего не случилось. Я не падала на лед и не корчилась.

— На какой лед? Ты что, ходила на каток? Зачем? — встрепенулся Приткин.

— Вот за этим, — ответила я, показывая на сумку. — Я ее там оставила, в раздевалке, чтобы не тащить в казино.

— То есть бросила в общественной раздевалке, где полно народа и где любой мог ее стащить?

— Я заперла ее в шкафчике, — угрюмо сказала я. — Давай лучше о деле. Я что-то почувствовала, когда до меня дотронулся Казанова. Конечно, это не имело ничего общего с тем, что было сейчас, но я точно что- то почувствовала. Какое-то предостережение. Казанова сразу отпустил мою руку. А на Чавеса гейс и вовсе не отреагировал. Почему? Ты же говоришь, что действие заклинания будет только усиливаться.

— Не знаю, — с озадаченным видом ответил Приткин.

— У меня есть только одно объяснение, — задумчиво проговорил Мак. — Гейс сам определяет степень угрозы и реагирует соответственно. Казанова почувствовал к тебе влечение, а этот Чавес — нет. Поэтому Казанова стал как бы потенциальной угрозой и был предупрежден, в то время как Чавеса ты не интересовала, поэтому гейс остался спокоен.

Мак был явно доволен собой, а мы с Приткиным в ужасе уставились друг на друга. Мы оба молчали, все было и так ясно. Господи, только не это! Я больше не хочу! Никогда.

— Разумеется, — продолжал Мак, — когда возникает взаимное влечение, гейс реагирует сильнее и предостережение предназначается для обеих сторон… — Тут он смутился и замолчал.

— Понятно, — сказала я и положила руку на голову, пульсирующую в такт с сердцем. Если дело так пойдет и дальше, я стану самым молодым индивидуумом, умершим от стресса. — И что мне теперь делать? — спросила я Мака, потому как Приткин в это время изо всех сил пытался придать лицу равнодушное выражение.

Мак поскреб небритый подбородок.

— Как правило, любое заклятие можно снять, и дюрахт не исключение. Тем более что он все переворачивает вверх дном, поэтому я не думаю, чтобы кто-то стал его применять, не зная, как потом снять. Однако есть только два человека, которые знают, как это сделать.

— Мирча и тот, кто наложил заклятие.

Мак кивнул.

— Тот маг, несомненно, находится под протекцией твоего вампира и вряд ли захочет ее терять, даже если — ты только представь себе — из сотен и сотен магов мы сумеем отыскать того, кто помогал Мирче. Конечно, подобных мастеров за пределами Черного круга не слишком много, но что с того? Скажем, их будет всего несколько десятков, но ведь их всех нужно разыскать, чтобы потом вычислить одного — его или ее. Будь это так легко, мы бы давно уже это сделали.

— А нет ли какого-нибудь способа замедлить действие заклятия, чтобы реакция была менее… бурной? — спросила я Мака; вместо него ответил Приткин:

— Как только мы попадем в Страну эльфов, это уже не будет иметь значения. Там перестает действовать любая магия, и гейс в том числе. — Маг упорно продолжал разглядывать стену, словно не мог ею налюбоваться. — А сейчас тебе… э-э… лучше побыть где-нибудь в другом месте, пока мы с Маком закончим татуировку. Потом Мак поработает над твоей защитой.

Я не возражала. Прихватив очередную банку колы, я сложила наши сокровища в сумку и вышла в другую комнату, забрав ее с собой. Приткин был до того ошарашен тем, что с нами случилось, что даже ничего не сказал.

Усевшись на колченогий стул, я принялась размышлять. Значит, я так и буду привлекать симпатичных мужиков, пока не окажусь в Стране эльфов. Оставалось надеяться, что Приткин не ошибся и действие гейса там ослабеет, может быть, настолько, что я успею разыскать Майру. Так себе план, но другого у меня нет. Я выпила колу и принялась думать о самых разных вещах, чтобы не представлять себе, как на кушетке лежит голый Приткин, а Мак рисует на его золотистой коже меч.

Так я просидела больше часа, листая толстенные черные каталоги с образцами нательной живописи. Их было великое множество, на любой вкус — от татуировок колдунов вуду до раскраски индонезийских туземцев, однако большую часть составляли магические символы и индейские тотемы. Из описаний под фотографиями я довольно быстро поняла, что все татуировки Мака обладают сверхъестественной силой. Меча, который вскоре должен был появиться на теле Приткина, я среди них не увидела — очевидно, это был спецзаказ.

Два каталога делились на разделы и уровни. Сначала нужно было определить назначение татуировки — скажем, защита. Дальше — от чего. От порезов, ссадин, потери крови, от огня, травм головы, ядов и, среди прочего, обморожений. Список всевозможных опасностей был таким длинным, что я даже поразилась, как еще находятся люди, решившие стать магами-воинами. Странно, что Приткин до сегодняшнего дня не сделал себе ни одной наколки. Ведь были татуировки, ускорявшие заживление ран, но я видела, что Приткин восстанавливался почти так же быстро, как вампир, и без них. А может, они просто в таких местах, которые сразу и не увидишь… Тут я тряхнула головой и быстро перелистнула несколько страниц.

Другая группа предназначалась для слежки и нападения, такие татуировки улучшали зрение и обостряли слух, а еще предлагали целый список отвратительных способов покончить со своим противником. Я не стала подробно изучать этот раздел, чтобы не знать, что могут сделать со мной члены круга. Помимо всего прочего, я узнала, что татуировка подходит не каждому. Какая она должна быть и в каком количестве, зависит от уровня магических способностей. Поскольку магические рисунки частично берут силу из внешнего мира, их действие ограниченно, как у талисманов, но вместе с тем они питаются и внутренней магической силой человека. Ну, вроде как автомобиль-гибрид, работающий и на электричестве, и на газе. В конце каталогов приводились длинные сложные диаграммы, по которым можно было определить, какая татушка вам подходит. Я так и не смогла в них разобраться, потому что никогда этим не занималась. Дети магов обычно рано проявляют свои способности, после чего их тестируют и отправляют к соответствующему учителю, но меня это не коснулось — мне Тони уготовил особую участь.

Я узнала, что существуют допустимые лимиты и даже самый могущественный маг не может превысить их. Например, если кто-то умеет неслышно подкрадываться, потому что у него вытатуирован снежный барс, и мастерски создает иллюзии благодаря изображению наука, ему придется расстаться с определенным количеством баллов из того источника, откуда он берет свою энергию. И как бы ни был силен маг, его энергия все же имеет пределы. В общем, все это было очень сложно, и вскоре мне стало скучно. Ни одна из приведенных диаграмм не могла объяснить, как разблокировать мою защиту.

Наконец появился Приткин, бледный и усталый, и я заняла его место на кушетке. Пусть Мак колдует над моей пентаграммой, я не боюсь. В любом случае я нужна им живой, так что восстановить мою защиту — в их интересах. Меня немного беспокоила реакция гейса, но я, видимо, была не во вкусе Мака. Даже когда я сняла майку, ничего, кроме легкого жжения, я не почувствовала. Лифчика на мне не было, я просто прикрыла грудь рубашкой, пока Мак осторожно и бесстрастно, как доктор, водил по моей спине руками.

— Можно задать тебе один вопрос? — спросил он, чем-то постукивая меня по спине. Было не больно, но моя аура слегка вздрогнула.

Я поморщилась.

— Давай.

— Зачем тебе все это? Ты не похожа… в общем, ты не производишь впечатления мстительной особы.

Я бросила на него взгляд через плечо.

— О каком мщении ты говоришь?

Он пожал плечами.

— Джон говорил, что ты хочешь убить этого вампира, Антонио. Думаю, он это заслужил, но…

— Я не произвожу впечатления убийцы-маньяка?

Он рассмеялся.

— Ну, что-то вроде этого. Прости за любопытство, но что он тебе сделал?

Пока он менял инструменты, я думала. Можно было бы ответить: «Все, что только мог», но мне не хотелось затевать длинный разговор, да еще на столь печальную тему. Такой приятный день, зачем лишний раз расстраиваться? С другой стороны, молчать тоже глупо. К чему Приткину знать, что сейчас меня гораздо больше интересует Майра, а не Тони? Я решила остановиться на полуправде. Благо выбор обвинений был огромен.

— Месть для меня не главное. Я бы сказала, что хочу вернуть кое-что из того, что мне принадлежит.

Тут я подскочила, потому что по спине внезапно пробежала искра. Новый инструмент Мака проделал трещину в моей ауре; после этого я сидела смирно.

— Он у тебя что-нибудь украл?

Я подавила вздох. Похоже, краткий ответ Мака не удовлетворит.

— Двадцать лет назад Тони решил завести себе хорошего прорицателя, такого, кому он мог бы доверять. Но хороших прорицателей мало, а честные не рвутся работать на вампирскую мафию. Тогда Тони решил самолично воспитать себе прорицателя. Ему повезло: у одного из его работников-людей была маленькая дочь, которая, как выяснилось, обладала всеми необходимыми качествами. Но хотя мой отец работал на Тони не один год и полностью от него зависел, отдать ему свою дочь он категорически отказался.

— Твой отец был мошенником? — с удивлением спросил Мак.

— Не знаю, кем он был. Мне говорили, что он умел общаться с духами, значит, у него были какие-то способности. Но был ли он магом… — Я пожала плечами. Может быть, придет день и я сама спрошу его об этом — и о многом другом. — Я знаю только, что он был одним из любимцев Тони. До тех пор, пока не сказан ему «нет».

— Он должен был предвидеть реакцию вампира.

— Думаю, отец хотел от него сбежать, прихватив меня и мою мать, поскольку отказать Тони значило рисковать жизнью, но не успел. Тони решил, что убийство будет слишком простым наказанием для такого предательства. Он призвал одного из своих магов и приказал ему изготовить магическую ловушку, в нее и угодила душа отца, когда взорвалась машина, где находились он и моя мать. Теперь Тони использует эту ловушку в качестве пресс-папье.

Руки Мака замерли. Оглянувшись, я увидела, что он стоит, вперив в меня взгляд.

— Да ладно… ты не шутишь?

— Нет. Насколько мне удалось узнать, оно размером с мячик для гольфа, значит, его легко спрятать. У Тони три дома и более десятка заведений, не считая тех, о которых я ничего не знаю. Вряд ли я смогу их все обыскать, значит, нужно сделать так, чтобы Тони сам мне его отдал.

На самом деле я была уверена, что он носит его с собой. Вполне в стиле Тони — не бросать трофеи, даже когда нужно срочно уносить ноги.

Мак так и замер, положив мне руки на плечи.

— Неужели у тебя никогда не возникало соблазна?

— Какого?

— Ты же пифия. Ты могла вернуться в прошлое и все изменить. — Он наклонился и заглянул мне в глаза. — Ты могла спасти свою семью, Кэсси.

Я вздохнула. Конечно могла.

— Ты не знаешь Тони. К тому же я считаю, что задача пифии — охранять время, а не нарушать его ход. Я могла случайно что-то перепутать, и тогда, возможно, все было бы еще хуже.

Ага, возможно… это с моим-то везением!

— И все-таки технически это было возможно, — бросив на меня пристальный взгляд, сказал Мак.

— Тогда мои родители не погибли бы, но и моя жизнь сложилась бы совсем по-другому, да и не только моя. А Тони их все равно бы убил, рано или поздно, — хмуро улыбнулась я. — Он в таких делах на редкость настойчив.

Мак смотрел на меня таким взглядом, что я смутилась.

— Большинство людей считают энергию великим даром, который дает им огромные возможности, — наконец сказал он. — Ты же могла получить все… ну, почти все, что тебе нужно. Богатство, влияние…

Я вскинула на него глаза.

— Единственное, чего я хочу, — это спокойной жизни. Когда никто не пытается меня убить, использовать или предать. И чтобы мне не нужно было никого убивать. Почему-то мне не кажется, что работенка пифии мне в этом поможет. — Честно говоря, я уже устала от допроса и хотела одеться. — Ну как, все?

— Да-да, — ответил Мак, сложил инструменты в сумку и вежливо смотрел в сторону, пока я одевалась, — А теперь скажи, с какой новости мне начать — с хорошей или плохой?

— С хорошей.

Почему бы и нет, для разнообразия?

— Я думаю, что смогу восстановить твою защиту.

Я удивленно захлопала глазами. Надо же, а я-то уже думала, что отправлюсь к эльфам без всякой защиты.

— Правда? Вот здорово!

— Ты знаешь, как она действует?

Я покачала головой.

— Немного. Мне ее передала мать, но подробностей я не помню. Мне было всего четыре года, когда она погибла. Потом я долго считала, что это обычная защита, поставленная Тони для дополнительной подстраховки.

Мак почти обиделся.

— Обычная защита! Да такой защиты ты ни у кого не увидишь! Ей сотни лет, она бесценна, даже у круга такие сокровища наперечет.

— Мак, это просто татуировка, а не произведение искусства.

— Не только. — Мак вытянул правую руку и показал нарисованного на сгибе локтя небольшого коричнево-оранжевого ястреба. — Смотри.

Он что-то пробормотал и оттянул складку кожи на локте. В следующую секунду на его ладони, раскинув крылья, сидела маленькая, отливающая металлическим блеском птичка, очень похожая на ту, нарисованную. Приглядевшись, я поняла, что это действительно та самая птица, потому что на коже волшебника ее больше не было, остался только ее четко обрисованный контур. Я взяла птицу в руки. На ней не было ни перьев, ни всего остального. По всем признакам это был цельный кусок золота. Сначала я подумала, что это какой-нибудь фокус, но Мак, выждав, пока я рассмотрю ее со всех сторон, невозмутимо взял у меня золотую птичку и приложил ее на прежнее место. Я с изумлением увидела, как она растворилась в его коже.

— Что это такое?

— Краснохвостый ястреб. Обостряет наблюдательность. Не остроту зрения, а именно способность все замечать и запоминать.

Я никак не унималась.

— Вот в твоих фолиантах черным по белому написано, что количество татуировок даже для самых сильных магов ограниченно, потому что каждая из них забирает часть энергии, особенно в те моменты, когда она активна. — Я оглядела его испещренное рисунками тело. — А как же ты умудрился завести столько татуировок?

Мак усмехнулся.

— Кэсси, я вовсе не суперволшебник, как ты, наверное, подумала. Есть два вида татуировок. Одни вживляются непосредственно в ауру и потом питаются энергией своего владельца, поэтому их не должно быть много. Но другие — такие как мой ястреб или твоя пентаграмма — получают энергию от внешних источников, и лимиты на них не установлены. Правда, многое зависит от твоих личных способностей, то есть сколько ты сможешь выдержать. Даже самая маленькая может действовать несколько месяцев, про твою я вообще боюсь предполагать.

— Значит, ты что-то вроде ходячей рекламы?

Лично я убедила бы людей полистать каталоги, а не стала бы превращаться в рекламный щит.

— А у меня нет другого выхода. Магам время от времени требуется энергетическая подпитка, мне же она нужна постоянно, если, конечно, я не решу навсегда покинуть мир магов. — Заметив мое смущение, он улыбнулся. — Несколько лет назад у меня случилась неприятность — мое заклятие не сработало, мне пробили защиту и повредили ауру. В той стычке я получил физические раны, они зажили быстро, а вот те, что оказались в моей метафизической оболочке, остались навсегда. Вот почему я не знал, что тебе назначен гейс, пока ты мне об этом не сказала. С разорванной аурой мне приходится тратить много сил, чтобы чувствовать ауру других людей.

Я потрясенно смотрела на него, приходя в ужас от его невозмутимости. Меня поразила не столько мысль о несчастье, которое случилось с Маком, сколько сознание того, что на свете существуют такие заклятия. Чем больше я узнаю о магах, тем страшнее мне становится.

— А твоя магическая защита? Она-то действует?

Я старалась смотреть Маку в лицо, чтобы не думать о своей ауре, целой и невредимой. При данных обстоятельствах это было бы не слишком справедливо.

Мак, по-видимому, уловил ход моих мыслей. Он взмахнул рукой — и между нами вспыхнули яркие красно-оранжевые огоньки, словно в холодной ночи вспыхнул веселый костер.

— Моя защита действует, Кэсси, но она уже никогда не будет такой, как прежде, абсолютно надежной, без единой трещинки. Обычному человеку ее не пробить, но мага-воины — люди необычные. Рано или поздно какой-нибудь черный колдун найдет лазейку, и тогда… Когда все узнали, что со мной случилось, меня отчислили из отряда магов-воинов. — Заметив выражение моего лица, он усмехнулся. — Да ладно, не так уж это и страшно. Мне сейчас хорошо — не так много опасностей.

Он старался говорить небрежным тоном, но его выдавали глаза. Не знаю, как живут вышедшие на пенсию маги-воины, но Маку, судя по всему, было не слишком весело. Он мечтал о военных подвигах, о славе, может быть, даже об опасностях.

Я решила сменить тему.

— Значит, моя защита будет питаться энергией круга, пока они ее не перекроют?

Мак кивнул.

— Да, они дают тебе силу и одновременно следят за тобой. Я думаю, Джон прав, Совет действительно боится, как бы их собственная магия не повернулась против них, вот они ее и заблокировали.

— Или решили, что проще будет меня убить.

— Возможно, — слегка смутившись, сказал Мак. — Но это значит, что с твоей защитой все в порядке, только твоя мать по неопытности допустила ошибку, когда передавала ее тебе и она чуть искривилась. Я все исправлю, но, похоже, дело не в этом. Она просто остановилась, как часовой механизм. Нужен новый источник энергии.

— Какой? Откуда?

А вот и плохая новость.

— Такой же мощный, как круг, только другой. — Мак мягко улыбнулся. — Тебе нужна энергия пифии.

— Нет. Ни за что, — сказала я и кивнула в сторону портьеры. — Принеси мне одну из тех книг в приемной.

Видела я там парочку жутких вариантов, наверняка что-нибудь подойдет.

Но Мак лишь покачал головой.

— Я не знаю, насколько сильна твоя врожденная магия. Твоя аура полностью слилась с энергией пифии, я не могу их разделить. У нас нет возможности выяснить, можешь ли ты своими силами поддерживать энергию защиты. Если нет, то любая татуировка, которую я тебе сделаю, будет притягивать к себе энергию пифии, то есть делать как раз то, чего ты стремишься избежать.

— Тогда сделай мне что-нибудь простенькое, не такое мощное!

Мак мрачно взглянул на меня.

— Ты собираешься в Страну эльфов, большинство магов туда даже на спор не рвутся. Никакая моя защита тебя там не спасет, на это способна только твоя собственная. Таких теперь не делают, почти забытое ремесло.

— А может, я сильнее, чем ты думаешь.

Какая же я ясновидящая, если не смогу обеспечить себе надежную защиту.

Мак пожал плечами; маленькая ящерка на его лбу встрепенулась и испуганно юркнула под кольца свернувшейся кобры. Змее это не понравилось, и она оттолкнула нахалку кончиком хвоста. Ящерка отпрыгнула в сторону, перебежала по щеке Мака на его лоб и остановилась, поглядывая из-за кустистой брови волшебника сердитыми черными глазками.

— Магия — та же мышца, Кэсси, — вывел меня из оцепенения голос Мака. — Метафизическая, конечно, но все-таки мышца. Чем больше ты с ней работаешь и тренируешь, тем сильнее она становится. Врожденная магия — это всего лишь сырой материал. На нем далеко не уедешь.

— Тони не позволял меня ничему учить.

— Он навредил тебе больше, чем ты думаешь. Сильный, но необученный маг — всего лишь мишень, не более того. Энергия может уйти, если ты не знаешь, как с ней обращаться. Черный круг без зазрения совести ворует энергию везде, где только может. Сейчас твой поединок с черным магом будет похож на бой младенца с чемпионом по бодибилдингу — если, конечно, ты не подключишь свои внутренние резервы. Тебе нужно тренироваться, Кэсси, научись хотя бы защищаться, и чем скорее ты этим займешься, тем лучше.

— Ну да, обязательно внесу это в свой список, — резко ответила я. Все лезут ко мне с поучениями, дают задания, читают нотации, а мне нужна помощь, реальная помощь. — Только сейчас меня беспокоит другой вопрос… — Я обернулась; в дверях стоял Приткин, — …а именно: как мы попадем в Страну эльфов?

— Как-нибудь попадем, — ответил маг, и я увидела, что он уже повесил на себя весь свой арсенал. Длинное кожаное пальто было перекинуто через руку. — Нет проблем.

— Отправляемся прямо сейчас?

— Нет. — Я едва сдержала вздох облегчения. — Сегодня ночью.

— Ночью? — переспросила я и пошла за магом в приемную. — Но по ночам рыщут вампиры.

Я не знала, где сейчас Мирча — в безопасном месте или нет. Вампиры первого уровня солнца не боятся и могут разгуливать даже днем. И все же большинство вампиров в светлое время спят, зато ночью их активность резко возрастает. Когда Мирча днем бодрствовал, он иногда становился вялым и слабым. Но сегодня все могло измениться.

— Мы не пойдем через территорию вампиров, — сказал Приткин. — А портал охраняют маги.

— Утешил, нечего сказать, — съязвила я; связываться с магами-воинами мне хотелось не больше, чем с вампирами. Честно говоря, встреча с толпой магов-воинов меня тоже не вдохновляла, их я боялась даже больше, чем вампиров. — Сенат, по крайней мере, не собирался меня убивать. Может быть.

— Сегодня дежурит кое-кто из моих друзей, — пояснил Мак. — Думаю, они вас пропустят.

— У меня еще есть дела, — сказал Приткин, надевая пальто.

Да уж, ему не позавидуешь — на улице почти тридцать пять градусов жары; наверное, у него просто нет другого выхода, дело есть дело. Думаю, полиции вряд ли понравится, когда по городу станет разгуливать вылитый персонаж из «Взвода». С другой стороны, выходить на улицу без оружия в нашем положении куда опаснее для здоровья, чем тепловой удар.

— Оставайся здесь и никуда не выходи, — сказал Приткин, стараясь на меня не смотреть. — Отдохни, если сможешь. Другой возможности у тебя, скорее всего, не будет. И пусть Мак поработает над твоей защитой, — уже на ходу бросил он. — Она тебе понадобится.

И вылетел за дверь так, будто за ним гнались черти. Мак взглянул на меня и пожал плечами.

— Решай сама, лапуля. Страна эльфов — опасное место даже в мирное время, а мы на грани войны. Честное слово, даже представить себе не могу, чтобы кто-то решился туда сунуться по доброй воле.

— Я подумаю, — ответила я и хотела задать ему еще один вопрос, но в это время в комнату влетел Билли и тут же принялся строить мне рожи, это должно было означать, что у него есть новости. — Знаешь, я что- то устала, — сказала я Маку.

Я и вправду устала; делить комнату с грайями нелегко, а мне очень нужно было побыть одной.

— Ложись на койку в дальней комнате, — сказал Мак. — Сегодня у меня клиентов не будет, я отменил все сеансы, так что тебя никто не потревожит. Поспи немного, Кэсси.

Он от души желал мне добра, поэтому я не стала закатывать глаза. Ну да, как же. Поспишь тут.

Билли полетел за мной. Сбросив на пол книги, альбомы с набросками, пакетики из-под чипсов и образцы татуировок, я плюхнулась на койку.

— Ну что у тебя?

Билли стащил свою полупрозрачную шляпу и принялся ею обмахиваться.

— Мне нужна одна затяжка, — без обиняков заявил он.

— Обойдешься.

— Эй, ты знаешь, какой у меня был день?

— А у меня? Как там в казино? Все нормально?

— Нормально, если не считать, что круг его закрыл. Они там рыщут по всем углам в поисках какой-то сивиллы и чужаков-нелегалов, помогших ей сбежать.

— Они обыскивают казино? Но ведь это собственность вампиров! — Причина, по которой я отослала Казанове часть содержимого своей сумки, заключалась в том, что между магами и вампирами был заключен договор и каждая из сторон обязалась никогда не посягать на собственность противоположной стороны. — Они что, с ума сошли?

— Не знаю. Наверное. Когда я уходил, Казанова бился в истерике, а потом помчался в МОППМ жаловаться. Странные у нас дела творятся, Кэсс. Казино принадлежит Тони, а он, как известно, союзник Распутина, из-за которого Сенат и круг объявили друг другу войну. Не знаю, по каким законам полагается жить в военное время, и Казанова, похоже, не знает. Сейчас его прижали, и он пытается выкрутиться. Чтобы его не заподозрили в пособничестве, он наплел, что ты ввалилась в казино и давай там все крушить, потому что взбесилась из-за Тони. Маги примчались будто бы для того, чтобы найти тебя.

— Отлично. Значит, теперь я психопатка, которая бегает по городу и устраивает дебоши.

— Нет, теперь ты психопатка, которая бегает по городу и убивает людей.

— Что?

— Ну да. Парочка магов так и заявили: она, мол, убийца. Не знаю, почему они так сказали, наверное, из-за тех погибших магов.

Мне стало худо.

— Только не говори, что грайи…

— Нет. Грайи только учинили погром, а магов убили, скорее всего, горгульи Миранды. Часть этих тварей попытались задержать магов, чтобы дать уйти остальным сородичам, а маги давай по ним палить, ну, горгульи и разозлились. В общем, двое убитых магов.

— Но ведь горгульи только защищались!

— Говорить можно все, что угодно, кто их станет слушать? Казанова где-то спрятал Миранду и некоторых ее сородичей, а сам вопит на весь свет, что Тони нелегально провез их к нам, а он об этом ничего не знал. Короче, свою задницу спасает, а вот твою выставил напоказ.

Я молча вытянулась на койке. Нет, этого не может быть, это какой-то кошмар. Сейчас я проснусь, и все будет хорошо.

— Если круг знает, что магов убили горгульи, то в чем он обвиняет меня?

— Не знаю. Я видел тела магов, на них кровь и следы укусов. Круг говорит, что ты очень опасна.

Вот зараза.

— Точно. Слушай, в самом деле, я совсем выдохся. Не люблю просить, но…

— С каких это пор?

— Кэсс, я носился целый день, доставил тебе кучу ценнейшей информации, а ты…

Я слишком устала, чтобы начинать наши обычные препирательства.

— Ладно. Получай свою затяжку, только потом вернешься к Данте. Передашь кое-что Казанове.

— Он может меня не услышать, — возразил Билли. — Демоны не слышат призраков, во всяком случае те, что находятся в человеческом теле.

— Что-нибудь придумаешь.

Учитывая реакцию Казановы на Билли, я была уверена, что демон его прекрасно услышит. Но даже если и нет, Билли знать об этом вовсе не обязательно. Казанова должен был спрятать отосланные мной вещи. Если маги их найдут, ему не отвертеться; в крайнем случае он все свалит на меня, то есть даст кругу еще один гвоздь, который тот вобьет в мой гроб. Не говоря уже о том, что я потеряю ценности, что находятся в ящичках. Я вздохнула. Лучше бы я их никуда не отсылала.

Билли улетел, получив огромную затяжку, а я решила немного вздремнуть. Вместо этого меня внезапно охватило ощущение дезориентации, предшествующее перемещению во времени. Я хотела позвать Мака, чтобы предупредить, но тут перед глазами все померкло, и я провалилась во тьму.