Он гнался следом. Я бежала по темной улице. Бежала домой. Свет фонарей бил прямо в глаза. Слепил. Дважды я споткнулась, но не упала. Не было слышно ни звука. Ни прохожего, хотя час совсем не поздний, ни проезжей машины, совсем ничего. Даже ветер не шевелил листья на деревьях и кустах край тротуара. Вот, наконец, моя пятиэтажка. В квартирах горит свет. Не во всех, но в некоторых и в моей в том числе. Кто-то должен оказаться дома. Кто-то должен мне помочь. Я попыталась закричать, но из горла не вырвалось ни звука.
Нырнула в подъезд. Темнота окутала плотной пеленой со всех сторон. Под ногами хрустнуло стекло. Мальчишки опять разбили лампочку. Все, что я могла разглядеть — это бесконечные лестничные пролеты, уходящие вверх и вниз. До затуманенного страхом сознания добралась мысль: почему они уходят вниз? Ведь это только первый этаж. Разве тут есть подвал? Раздумывать было некогда, позади раздались шаги и тяжелое дыхание. Я ринулась вверх. Перила загудели и зашатались. На некоторых пролетах мерцал тусклый свет, выхватывая из темноты бело-зеленые обшарпанные подъездные стены.
Бежать.
Бежать.
Сердце грохотало в груди, ноги отнимались, однако так просто сдаться нельзя. Наконец, задыхаясь, я добралась до нужной двери. И только тут поняла, что ошиблась. Это вовсе не моя квартира. Моя — ниже, но спуститься нельзя. Там уже он. Я попыталась закричать…
Резкий противный звук выдернул меня из кошмара. Я села в кровати, тяжело дыша. Схватилась за горло. Засипела. Нет. Я определенно могла говорить. Это был сон.
Я облегченно вздохнула, сняла с тумбочки надрывающийся во всю будильник и отключила его. Время шесть тридцать. До школы полтора часа. Пора собираться. Спрыгнула с кровати, распахнула занавески, достала плеер, заткнула им уши. Моя личная подборка мелодий для унылого учебного дня. Теперь можно спокойно собираться.
Этот кошмар преследовал меня давно, стал почти привычным видением, поэтому каждый раз при повторе я каким-то уголком сознания знала, что это всего-навсего сон, а потому пройти через него становилось с каждым разом все легче. Вообще, мои сны — отдельная тема для разговора. Стоит вечером закрыть глаза в постели и дреме сковать веки, как на меня опускаются мыслимые и немыслимые цветные видения в совершенно реалистичной звуковой обработке. Иринка часто смеется надо мной по этому поводу: "Ну, ты, мать, даешь! Цветные музыкальные мультики смотрят дошколята и ты!" Зато если моему подсознанию захочется напугать меня, оно сделает это по полной программе! С абсолютным погружением в ужастик.
Горячий черный кофе вернул утру краски, а мыслям бодрое течение. Кто сказал, что кофе вреден?
Без десяти восемь я стояла у кабинета математики и дописывала домашнее задание. Алгебра была тем предметом, который я никогда не утруждалась делать дома, по крайней мере, класса с девятого. Иринка вихрем пролетела за моей спиной. За годы совместной учебы я легко научилась узнавать ее даже в людном помещении с закрытыми глазами.
— Привет!
— Привет, Ирин, — я, не отрываясь, строчила в тетрадке уравнения.
— М-м-м, — протянула она насмешливо. — Судя по скорости написания, алгебра. А ну подвинься! — она бесцеремонно подтолкнула меня бедром к краю подоконника и достала свою тетрадь.
— Сверяешь?
— Ага.
— И?
— Пока правильно решаешь.
Я рассмеялась.
— Нахалка!
— Да-а. Это одно из моих неоспоримых достоинств.
Теперь смеялись мы вдвоем.
Мимо проплыла черная тень. Я подняла голову, нарочито приветливо улыбнулась.
— Привет!
Он поднял на нас глаза.
— Привет.
От удивления брови у подруги поползли вверх. Она склонилась ко мне, якобы заглядывая в тетрадь, и прошептала.
— Ну надо же! Я что-то пропустила?
Я убедилась, что новенький больше не проявляет к нам интереса, и склонилась к Ире.
— Нет. Я просто поздоровалась.
— Молодчина! Так держать!
Я выпрямилась, вспомнила вчерашние события и поежилась.
— Нет. Он не в моем вкусе. И так держать не хочу.
Ира удивленно взглянула на меня, но спорить не стала. У подруги было незаменимое качество: она умела вовремя промолчать.
Парная алгебра прошла успешно для нас обеих, потом биология, ну а после… После она, география, второй день подряд. Вот придет же завучу в голову гениальная мысль!
— А то!
Я вынырнула из мрачных раздумий в тяжелую реальность и обернулась к подруге.
— Что?
— У тебя на лице написано: почему сегодня, а не завтра, — прошептала она, склонившись к парте и изображая, что пишет.
— Так явно видно? — расстроилась я.
— Не то слово! Смотри, географичка глазастая, заметит.
Я сморщилась.
— Маш! Быть может, Вы хотите и с нами поделиться?
Я дернулась. Вот за что она меня так ненавидит? Хотя нет. Не так. Она ненавидит всех, особенно меня. За что?
— Что ж Вы молчите?
Любопытно, когда преподаватели задают этот вопрос, они и вправду ждут ответ? Или это чисто так, злобу выпустить?
— Ну же! Давайте! Вы ведь что-то говорили. Я знаю, как Вам помочь. Идите к доске и расскажите нам немного. Исправите вчерашнюю тройку заодно.
Ага. Как же! Исправлю, только скорее всего на двойку.
Я тяжело вздохнула и, нехотя, выскребла себя из-за парты.
Колечко на шее стало теплее. Непроизвольно коснулась его кончиками пальцев. Я встала справа от карты, подальше от гарпии, и смело уставилась ей в глаза. Хоть позлю что ли, раз годовая пятерка не светит! Класс уловил мое настроение и тихо захихикал. Географичка скривилась.
— Ну что ж! Спрашивать с Вас новый материал нецелесообразно, Вы его все равно не знаете. Поэтому давайте-ка поговорим об Индии. Это уже пройденное. Довольно легкая тема. Поэтому первый вопрос…
Женщина прервалась. По-видимому, не хватило дыхания на всю ядовитую реплику целиком. Она резко втянула воздух и немного побледнела. Я забеспокоилась и непроизвольно шагнула ближе к женщине. Гарпия гарпией, но помочь то в случае чего надо. Мало ли. Сердечный приступ или еще что… Однако она быстро оправилась. Лицо ее приобрело прежний оттенок, вот только жесткие, злые морщинки немного разгладились.
— … столица Индии?
Я ошарашено вытаращилась, не веря собственным ушам.
— Ну что ж Вы молчите? — класс сбоку от меня загудел, зашептал. Еще бы! Такой вопрос гарпия задала впервые. Нет. Тут определенно какой-то подвох!
— Дели, — осторожно промямлила я.
— Умница! Садитесь, пять, — она склонилась над журналом и аккуратно нарисовала заветную цифру. — Но поуверенней надо отвечать.
В гробовой тишине раздалось странное похрюкивание, словно кто-то пытается сдержать неуместный смех. Я обернулась на звук. Наш таинственный черный мальчик и тут отличился. Проявил признаки жизни тогда, когда все остальные их потеряли. Именно он, прикрыв глаза рукой, тихо угорал за своей партой.
— Что ж Вы стоите? Идите на место! — я вздрогнула и вихрем понеслась к спасительному стулу. — Кто следующий?
Тридцать пар глаз подозрительно уставились на географичку.
— Ясно. Тогда начну с конца. Шульженко!
— А чего сразу я!
— Двойки исправлять будем.
Димыч дернулся, но возражать не стал, и правильно сделал. К концу урока ребята соревновались, кто больше пятерок получит. Еще бы! Когда такой шанс выпадет повторно? В классе творилось невообразимое. Все гудели, прыгали со стула на стул. Я же неотрывно наблюдала за Сергеем. Что его так насмешило? Какого Черта он не стремиться как все заработать хорошую оценку?
Парень откинул длинные волосы с лица и насмешливо взглянул на меня. Я покраснела, но взгляд не отвела. Ты мне ответишь, гад! Я повернулась к подруге.
— Я сейчас вернусь.
Иринка округлила глаза.
— Ты куда?
— На заднюю парту.
Она выглянула из-за моего плеча на Перова и понимающе улыбнулась.
— Ну давай. Потом расскажешь.
Я не стала отвечать. Улучив мгновение, когда географичка отвлеклась на журнал, я скакнула на соседний от Сергея стул.
— Привет.
На этот раз он не прятал взгляд.
— Ну, привет.
Я на секунду даже растерялась, он и не пытался избежать разговора. Я собралась с мыслями.
— Ты чего тут сидишь? Там пятерки бесплатно раздают.
Он улыбнулся.
— Меня и так все устраивает.
— А-а.
— А тебе самой разве еще не нужно?
— Да нет. Я тройку исправила и хорошо.
Он заинтересованно на меня посмотрел.
— Честная.
Я нахмурилась. И вправду совестно как-то просто так получать оценки. Пора сменить тему.
— Над чем угорал?
Сергей помолчал немного.
— Да так, вообще, в принципе, смешно было. Ты себя со стороны не видела.
— Ха-ха.
Он улыбнулся, и тогда я решила брать быка за рога.
— Слушай, а что ты имел в виду вчера?
— Когда вчера?
— Ну… возле ограды ты сказал: "она мне не нужна"
Сергей недоуменно сощурился, но в глазах я успела уловить мимолетные смешинки.
— Книгу.
— Как-кую книгу? — не припомню, чтоб когда-нибудь заикалась.
— Которую другу одолжил.
— А зачем ты мне про нее сказал?
— Я тебе не говорил…
Он свел брови на переносице, откинул волосы назад и указал мне на серебристый наушник. Уж, не знаю какого оттенка было мое лицо, но имею подозрение, что нескольких попеременно, от красного до пунцового. Как я могла не заметить, что человек банально говорит по телефону?
— А-а-а, — нашлась, наконец, я.
Он снисходительно улыбнулся. Звонок позволил мне быстро ретироваться. Уже убегая, сквозь шум, я различила тихие слова Сергея.
— И ты не болей… Согласен. Она забавная, но все равно тебя не понимаю.
Снова телефонный разговор. Я тряхнула головой, отгоняя смущение и стыд.
Иринка уже успела собрать мою сумку.
— Ну?
— Что?
— Блин! Маш, не тупи! О чем говорили?
Шульженко подскочил к нам со спины. Я облегченно вздохнула.
— Ну, блин! Вот это урок! Машик! Ты что со злыдней сотворила?
— Почему я?
— Так с тебя все началось!
Подруга засмеялась.
— Она у нас ведьма.
— У, ты какая! А мы-то и не знали. Слушай, Маш, у меня тут проблемы с геометрией. Подсоби, а!
Следующие два месяца странности посыпались словно из рога изобилия. Бойся желаний своих. Кажется, так гласит известная мудрость. Стоило не подготовиться к занятиям, как учителя странным образом обходили мое имя стороной. Мерзнуть на улице? При желании я могла бы зимой в мороз расхаживать в одном купальнике. Больше не было забытых вещей. Как-то на геометрии вытащила из рюкзака учебник и вдруг поняла, что не клала его туда. Я спотыкалась, но никогда не падала. И не я находила равновесие, оно само находило меня.
Подружиться с Сергеем до конца года никому так и не удалось, поэтому народ решил попросту его не замечать. Мало ли странных людей на свете. Парень предпочитал ограничиваться простым "привет" и "пока". К великому сожалению Иры я тоже в общении с ним прибегала к этому нехитрому набору слов.