В комнате, где жили шахматы, никого не было. Доска лежала на столе, и фигуры стояли на ней в полном беспорядке. По всему было видно, что недавно закончилось очередное сражение. Над полем боя царила тишина. Солдаты двух вражеских армий мирно переговаривались между собой и обменивались табачком.

Как правило, перемирие наступало тогда, когда те, кто играет в шахматы, сами дрались между собой или играли в другие игры.

Как раз сегодня и произошла драка между Колей Пыжиковым и Петей Петушковым. Они создали на доске такое сложное положение, что разобраться в этом можно было не иначе, как кулачным путем. Во всяком случае, так считали сами игроки.

А случилось вот что. Коля решительно продвинул вперед свою королеву и объявил:

— Мат!

— Как бы не так! — закричал Петя. — Вовсе и не мат.

— Уходить королю некуда? Некуда! Заслонить его нечем! — торжествовал Пыжиков.

— А вот есть чем! — сказал Петя и загородил короля чернильницей.

— Убери чернильницу, это не по правилам!

— А вот есть такие правила, я знаю! — упорствовал Петя.

— Убери!

— Нет, не уберу!

— Убери!

— Не уберу!…

Петя так махал руками, что столкнул чернильницу с доски, и та посадила на зеленое сукно две большие кляксы. Впоследствии эти пятна были названы «морем печали». Коле очень сильно досталось от отца.

Конечно, после этого продолжать игру обычным путем не имело смысла, и она перешла в рукопашный бой, который закончился во дворе.

Когда мышонок Пик по шнуру от настольной лампы забрался на стол и попал на поле сражения, то прежде всего столкнулся с черным офицером. Он вежливо обнюхал его и спросил:

— Простите, не вы ли случайно будете храбрым солдатом Пешкиным?

— Убирайся вон, грубиян! — заорала фигура. — Разве ты не видишь, что я офицер, а не солдат?!

— И-извините! — запищал Пик и отскочил в сторону, на край доски.

Прямо перед ним стоял солдат в аккуратной защитной гимнастерке и старательно чистил свои сапоги, чистил и напевал:

Ну-ка, щетка-мастерица,

Потрудись, дружище,

Чтобы мог солдат побриться,

Глядя в голенища.

И сапоги действительно сверкали, как два зеркала.

Пик подошел поближе. В одном из голенищ отразились его розовые уши, нос и дрожащие усы.

Солдат поправил гимнастерку, пригладил пшеничные усики и спросил:

— С кем имею честь?

— Я… я Пик… мышонок Пик.

— Пик? — что-то припоминая, пробормотал солдат. — Нет, не знаем таких.

— Да вы и не можете меня знать, — пропищал Пик. — Я сегодня впервые из норки вышел.

Воин показался ему очень симпатичным, и усы у него были совсем не страшные, маленькие.

— Какое же дело у тебя? — спросил солдат.

— Я ищу храброго солдата Пешкина. Может быть, вы скажете мне, как его разыскать?

— Может, да, а может, нет — нам не просто дать ответ.

Солдат сказал так потому, что был очень бдительным. Разведка вражеского короля могла подослать кого угодно, чтобы выпытать военную тайну.

— Но он мне очень нужен! Тетушка Усыша сказала, что только он может спасти Пыжика! — продолжал Пик.

— Говоришь, тетушка Усыша? Это, случайно, не тетушка нашего слона?

— Нет-нет, это моя тетушка, а вашего слона я знаю. Это он рассказал нам о храбром солдате Пешкине, когда закатился в нашу нору.

— Ясно, валяй дальше!

— Я вам все расскажу, только вы пообещайте, что отведете меня к Пешкину.

— Это могу пообещать, он недалеко.