Глава 1

Колька и старый дуб

Колька проснулся и, не открывая глаз, прислушался. В доме было тихо. Лишь часы громко тикали за стеной.

«Наверное, еще рано», — подумал Колька и перевернулся на другой бок. Но спать больше не хотелось. Он встал, потянулся, подошел к окну.

Было ясное солнечное утро — настоящее летнее утро, хотя до лета оставалась еще целая неделя.

Вдали, в самом конце улицы, Колька увидел ребят с портфелями и ранцами. Ребята шли в школу.

— Эх, опять проспал! — проговорил он с досадой.

Ноги — в брюки, тетради — в портфель, фуражку — на голову, булку — в рот, — и через три минуты Колька был уже на улице.

— Ребята-а! Подождите меня-а!..

За поселком сразу начинался лес.

Между деревьями в прозрачной тени вилась чистая, как будто подметенная, тропинка. То там, то здесь, пробившись сквозь негустую листву, падали на нее солнечные зайчики. Попрыгав немного на одном месте, они затевали веселую гонку по всему лесу: заглядывали в доверчиво растопыренные кленовые листья-ладошки, взбегали вверх по белым стволам берез, прыгали по хрупкой кислице и, словно озорные мальчишки, лезли в каждую лужу.

— Ребята-а! Ого-го-о! — кричал Колька на бету.

Но ему отвечало лишь эхо: «Го-го-о!»

— Эй! — крикнул Колька еще громче.

«Эй! — подхватило эхо. — Эй! Эй!»

Колька остановился и прислушался. Эхо, словно прячась, перебегало от дерева к дереву и из-за каждого покрикивало: «Эй! Эй! Эй!»

Колька свистнул и запел во все горло:

Эхо повторяло за ним каждый звук.

Но скоро Кольке надоело кричать. Он поглядел на пустую тропинку, почесал в затылке и задумчиво сказал:

— Уроки небось уже начались. Значит, спеши не спеши — все равно опоздал. — Потом он достал из кармана новенький перочинный ножик, раскрыл его, повертел на ладони и оглянулся вокруг. — Ну-ка, попробуем, как режет.

Колька подошел к тонкой березке, которая была ростом чуть-чуть повыше его самого, осмотрел ее со всех сторон и — раз, раз — резанул березку под корень. Потом слизнул с тоненького пенька сладкую каплю сока и принялся выстругивать рогатку. Нож оказался очень острый. Калька стругал, стругал рогатку и перестругал.

Тут ему на глаза попалась толстая осина. Ее гладкая темно-зеленая кора блестела, как только что вытертая классная доска. Колька выбросил испорченную рогатку, примерился и вырезал на осине большими кривыми буквами:

ЗДЕСЬ БЫЛ КОЛЯ КОЧЕРЫЖКИН

Полюбовался Колька надписью, положил ножик в карман и пошел дальше не по тропинке, а прямо по лесу, шурша сухими прошлогодними листьями и наподдавая ногами опавшие сучки и шишки.

Возле пушистой черемухи он остановился.

«Наломаю-ка черемухи в школу — будет букет», — решил Колька и полез на дерево.

Он ломал одну ветку за другой, и скоро под черемухой вырос огромный белый ворох, а сама черемуха стала похожа на растрепанную метлу.

Потом Колька забрался еще выше, схватился за тонкую вершинку и повис на ней, весело дрыгая ногами. Черемуха задрожала, изогнулась, а Колька поплыл к земле, как на парашюте.

Вдруг ствол треснул, как будто ойкнул от боли, и Колька полетел кувырком прямо на свой букет. Хрустнули тонкие веточки, снежным облаком поднялись белые лепестки.

Сломанная черемуха склонилась к земле и уж больше не поднялась. А Колька встал на ноги, отряхнулся и с сожалением посмотрел на испорченный букет. Он уже собрался идти дальше, как вдруг услышал укоризненный голос:

— Нехорошо, Колька Кочерыжкин. Стыдно.

Колька так и остановился с поднятой ногой. Он осторожно поглядел направо, налево, обернулся назад. Вокруг стояли деревья — липы, березы, осины, елки, на повороте, прямо против Кольки, раскинул могучие узловатые ветви старый дуб, а больше никого не было видно.

— Кто это… говорит? — тихо спросил Калька.

— Я говорю, Старый Дуб. Стыдно, Колька Кочерыжкин. Зачем ты срезал березку, зачем испортил кору на осине безобразной надписью, зачем сломал черемуху? Ты загубил понапрасну три дерева, лишился их сам и отнял у людей.

Колька, опомнившись, с досадой проговорил:

— Вот еще новое дело! Подумаешь!.. Да по мне — хоть бы совсем деревьев не было.

Старый Дуб возмущенно взмахнул ветвями и сердито сказал:

— Ах так! Ну, тогда запомни, Колька Кочерыжкин: с сегодняшнего дня у нас, у деревьев, с тобой дружба врозь. Обходись без нас как знаешь.

 

Глава 2

Начинаются неприятности

— Ну и ладно, обойдусь, не заплачу, — бормотал Колька, бредя по тропинке. — Подумаешь — дружба врозь. Тоже мне друзья нашлись.

Только он это сказал, как в лесу потемнело. Черная туча закрыла солнце, и в ту же минуту хлынул дождь.

Колька скорей под елку, как под крышу, а елка раздвинула свои густые ветви-лапы, и опять над ним открытое небо. Колька под березу, а береза подняла мокрые ветки да как тряхнет ими — попал Колька под два дождя сразу.

Понял он, что в лесу ему не укрыться от дождя, и со всех ног бросился бежать к школе.

Вот один поворот, вот другой, а вот и ручей. Летом в нем только воробьям купаться, а тут разбурлился, разлился — не то чтобы широко, но не перешагаешь и не перепрыгнешь.

Колька — к мостику.

А мостик — две дощечки — выскочил прямо из-под ног.

Прыгнул Колька через ручей, не допрыгнул и — бух в воду. Вымок до нитки да еще зачерпнул воды в портфель и в карманы. А туча пронеслась дальше. Снова засверкало солнце, и уже через несколько минут все вокруг просохло. По лесу вновь забегали веселые солнечные зайчики.

Один Колька уныло брел по тропинке, мокрый, встрепанный и скучный.

Пройдя немного, он свернул с тропинки в кусты и вышел на поляну.

На краю поляны росла большая ольха. Одна ее ветка, склонившись, протянулась через всю поляну.

Калька снял с себя мокрую одежду: рубаху, брюки, майку, трусы — и повесил на ветку сушиться.

Одежда сохнет. Калька греется на солнышке и слушает, как, раскачиваясь на тоненьких ветках, две синицы ведут оживленный разговор.

Вдруг над Колькиной головой что-то просвистело, рассекая воздух. Калька протянул руку за трусами, но трусов не было. Он оглянулся и с ужасом обнаружил, что вся его одежда исчезла.

— Это вы утащили? — замахнулся Колька на синиц. — Сейчас же отдайте, а то вот сделаю рогатку…

— Рогатка! Рогатка! У него рогатка! — испуганно заверещали синицы, улетая. — Спасайтесь!

Колька посмотрел вверх и увидел свои трусы. Замечательные, красивые — синие с красной каемкой и карманом, — они висели высоко-высоко среди зеленых листьев, как флажок на новогодней елке. А рядом с трусами на выпрямившейся ветке покачивалась вся остальная Колькина одежда.

Колька разбежался, подпрыгнул, стараясь ухватить свисавшую брючину, но не достал. Подпрыгнул еще раз и опять не достал.

Он хотел влезть на дерево, да не тут-то было.

Ольха росла среди густого кустарника, и добраться до нее оказалось не просто. Сунулся Колька спереди — там, как часовые, стоят коренастые колючие елочки. Сунулся справа — обожгла крапива, сунулся слева — оцарапал малиновый куст, зашел сзади, а там и малина, и крапива, и еще какие-то кусты с маленькими листьями и с большими колючками. С какой тут стороны подойти?

Вдруг сверху послышалось:

— Тут-тут-тут.

— Где тут? — спросил Колька, подняв голову и увидел на соседней сосне длинноносого черного Дятла в красной шапочке и с книжкой под крылом. Дятел перестал стучать носом по сосне и поглядел на Кольку.

— Здравствуй, мальчик, — сказал он и вежливо приподнял свою шапочку.

— Ты здоров?

— Здоров, — буркнул Колька. — А тебе-то что?

— Как — что? Я — главный лесной врач. Ну, раз ты здоров, полечу дальше. Мне сегодня предстоит еще осмотреть десять осин, пять берез и двадцать одну черемуху.

И теперь, уже с соседней березы, понеслось его быстрое — тут-тут-тут.

— Ишь стучит, и горя ему мало, а тут прыгай нагишом! — рассердился Колька. Он в сердцах схватил палку и запустил в Дятла. — Кыш! Врач какой нашелся!

— Безобразие! — крикнул Дятел и улетел, возмущенно щелкая клювом.

 

Глава 3

Неожиданная помощь

Колька сел на пень, опустил голову и задумался: «Что же теперь будет? Как достать одежду?»

А когда он поднял голову, так ничего и не придумав, то увидел перед собой трех жуков с длинными крепкими носами, из-под которых росли пушистые усы. Один жук был большой и важный, другой — поменьше, третий — совсем маленький, целая жучиная семья: жук, жучиха и жучонок. Жуки стояли на задних лапках и шевелили усами.

— Здравствуй, Коля, — сказал жук. — Я — Большой Долгоносик. Есть еще Малый Долгоносик, так мы даже не родственники, а всего лишь однофамильцы. Спасибо тебе, Коля, ты спас нашу семью от верной смерти. Если бы не ты, этот Дятел нас склевал бы.

— Ты здорово кидаешься! — пискнул жучонок.

— Чего там… — махнул Колька рукой. — Вот если бы я по-настоящему прицелился, тогда бы ему не поздоровилось.

Жуки заговорили наперебой:

— Молодец! Одно слово: молодец.

— Милый мальчик!

— Правильный парень!

Колька выпятил грудь и задрал кверху нос. Но, задрав нос, он увидел плывущие по голубому небу белые облака, а под облаками свои трусы и брюки. Они уже совсем высохли и с легким шуршанием покачивались на ветерке.

Колькин нос сразу опустился к земле, от его бравого вида не осталось и следа.

— Что с тобой, приятель? — спросил Большой Долгоносик. — У тебя такой вид, будто тебя вдруг опрыскали жидким дустом.

— Штаны, — печально сказал Колька и показал вверх.

Жуки задрали головы.

— Ой-е-ей, куда ты их повесил! Не всякий жук может забраться на такую высоту.

Колька вздохнул:

— Это не я. Это Ольха утащила мою одежду. Такая вредная. И все они, деревья, вредные. Старый Дуб даже ругать меня вздумал, а я ему говорю: «Подумаешь, какой выискался! Цыц!»

— А он? — ахнули жуки.

— А он, понятно, разозлился и говорит «Теперь у нас, у деревьев, с тобой, Колька Кочерыжкин, дружба врозь».

— Неужели? Не может быть!

— Вот провалиться мне на этом месте!

— Но из-за чего же он так на тебя?

— Да из-за ерунды. Ну подумаешь, срезал ножиком одну березу на рогатку.

— А кору на осине кто попортил? А черемуху кто сломал? — прошелестела Ольха. — И все это за какие-нибудь полчаса!

— Какой герой! — в восхищении закричали жуки. — Нам за год не совершить столько подвигов. А ты — за полчаса.

— Да я бы еще не то сделал. Только бы вот одежду достать.

— А ты срежь Ольху, — посоветовал Большой Долгоносик, — под корень.

— Я бы срезал, да ножик в брюках остался, — вздохнул Колька.

— Тогда сломай ее.

— Я бы сломал, да подойти не могу, выросли вокруг всякие колючки и не пускают.

— А ты по земле, под ветками, — пискнул жучонок.

— Не говори глупостей, — строго сказала жучиха. — Коля большой. Он даже больше папы. Ему под ветками не пролезть.

Большой Долгоносик на минуту задумался и вдруг громко воскликнул:

— Мы тебе поможем, Коля! Мы заставим Ольху отдать тебе твои штаны. Жди меня здесь, я скоро вернусь.

Когда Большой Долгоносик вернулся на полянку, за ним спешили три других жука.

— Это мои двоюродные братья, — сказал жук, — мы грызем кору, а их профессия — вжик-вжик — пилить и рубить ветки. Они жуки-дровосеки.

Братья-дровосеки — черные, рослые, похожие друг на друга — в один голос крикнули: «Привет!» — и бегом устремились к ольхе.

Они быстро взобрались на вершину, и через мгновение сверху послышался шорох, а вслед за ним треск ветки.

— Эй, смотрите, чтобы ветка со штанами упала на поляну, а не в крапиву! — крикнул Долгоносик.

— Будь елок! — ответили братья-дровосеки.

Трусы и брюки закачались. Ветка, на которой они висели, дрогнула и с шумом упала к ногам Кольки.

Колька подхватил свою одежду и радостно запрыгал.

— Спасибо! — крикнул он. — Вы — хорошие жуки!

Дровосеки спустились с Ольхи.

— Привет! — сказали они и убежали.

— У них всегда очень много работы, — пояснил Большой Долгоносик, — поэтому им некогда разговаривать. Им всегда приходится спешить, чтобы успеть обрезать молодые ветки, пока дерево не выросло.

— Вот бы их в нашу Пионерскую рощу, — сказал Колька, — там бегать нечего — все деревья молодые. Их только в прошлом году посадили.

— И ветки на них совсем мягкие? — спросил Большой Долгоносик.

— Совсем мягкие.

— И листья сочные? — заинтересовалась жучиха.

— Сочные.

— А роща большая? — снова спросил жук.

— Большая.

— А сторожей в ней много?

— Каких сторожей?

— Ну, лесников.

— Лесников там ни одного нет. Она ж ребячья, пионерская. Ее наши пионеры посадили.

— Значит, ее сторожат эти пионеры?

— Они все в школе. Да и чего ее сторожить?

— Коля! — громко воскликнул Большой Долгоносик. — А далеко она, эта роща?

— Да нет, за нашим поселком. Десять минут ходу. Сначала прямо, потом налево, потом направо, потом опять прямо.

— Прямо… опять прямо… — повторил Большой Долгоносик, — а там роща. Молодая роща! И ее никто не сторожит! Направо, потом налево…

Он завертелся на месте, замахал лапками.

— Идем! Идем скорее!

— Куда? — удивился Колька.

— К нам в Короедск, к Главному Короеду.

— Куда-куда?

— В Короедск, в наш жучиный город!

— Да мне в школу надо.

— Тут недалеко. Понимаешь, я… Понимаешь, ты… Молодая роща… Идем! Ты только про рощу расскажешь — и все. А уж мы тебе тоже когда-нибудь пригодимся.

— Ну ладно, — согласился Колька. — Пошли.

— За мной! — крикнул Большой Долгоносик жучихе и жучонку и быстро побежал вперед, то скрываясь в траве, то нарочно забираясь на кочку, чтобы Колька лучше его видел.

Жук обегал лужу, а Колька ее перешагивал. Жук нырял под свалившееся дерево, а Колька перелезал сверху. Далеко позади остались жучиха с жучонком, но Большой Долгоносик совсем забыл о них — он бежал все быстрее и быстрее и только приговаривал:

— Тут недалеко! Тут недалеко!

Наконец, вынырнув из-под последней поваленной елки, жук громко крикнул:

— Вот мы и пришли!

 

Глава 4

Короедск

О городе Короедске нельзя было сказать, что он утопал в зелени, хотя со всех сторон его окружали деревья и даже домами его жителям служили стволы деревьев.

Но что это были за деревья! На елях и соснах почти не осталось хвои, и их голые сучья были похожи на ржавую проволоку. Листва на березах была редкая и чахлая, а сквозь проеденные дубовые листья виднелось небо и соседние деревья. По стволам, по веткам, по листьям ползало великое множество жуков и гусениц, и повсюду летали толстобрюхие бабочки.

Подойдя ближе, Колька увидел, что во всех стволах деревьев проделано бессчетное множество круглых и продолговатых отверстий и все вокруг осыпано желтыми, мелкими, как пыль, опилками.

— Не правда ли, красиво? — с гордостью спросил Большой Долгоносик. — А ведь когда мы пришли сюда, здесь ничего не было — ни дорог, ни жилищ, В листве и хвое можно было просто заблудиться.

Сначала Кольке показалось, что в Короедске стоит мертвая тишина, но, прислушавшись, он различил глухой, ни на секунду не прекращающийся шум. Где-то пилили и сверлили. Только он не мог понять, откуда доносятся эти звуки: они раздавались и справа, и слева, и сверху, и снизу, как будто пилили и сверлили в каждом дереве.

— А где это пилят? — спросил Калька.

Большой Долгоносик рассмеялся:

— Везде. Тут тысячи пильщиков. Жители нашего города работают от зари до зари.

— Что же они делают?

— Дырки.

— Зачем?

— Как — зачем? — в свою очередь удивился Большой Долгоносик. — От дырок сохнет дерево, а на этом свете нет ничего вкуснее сухого дерева. Вот съедим этот лес, пойдем в другой. Съедим его — переселимся дальше. Так и проходит наша жизнь в упорном труде.

— Неужели это все сделали вы, жуки? — спросил Колька, оглядываясь вокруг.

— Мы! — с гордостью ответил Большой Долгоносик.

На деревьях-домах Короедска почти не было листвы, но и те редкие листья, которые остались, висели неподвижно, как неживые. И вдруг Колька заметил, что на одном чахлом тополе листья шевелятся. Вот один листик дрогнул, приподнялся и свернулся в трубочку, потом дрогнул другой и тоже свернулся. На некоторых ветках уже все листья были свернуты и висели, как сосульки.

— Здорово он свертывает листья! — кивнул Колька на дерево.

— Кто?

— Вон тот тополь.

— Тополь? — возмутился Большой Долгоносик. — Тополь ничего не умеет.

Это работают наши жуки-трубковерты.

— А для чего они это делают?

— Строят дома для своих детей. Сделают такую трубочку и больше никаких забот: и крыша над головой у жучонка, и еды полно — ешь что хочешь: хоть пол, хоть стены, хоть потолок. Хитрые эти трубковерты. Только скоро придет конец их хитростям. Видишь, как мало листьев везде осталось?

Они подошли к старой корявой осине.

— А тут кто живет? — спросил Колька, вцепившись руками в большой гриб-трутовик и стараясь оторвать его от осины.

— Что ты делаешь?! Что ты делаешь?! Остановись! — закричал Большой Долгоносик.

— А что особенного, ведь это же поганка.

— Какая поганка?! Полезнейший гриб!

Колька разжал пальцы.

— Нахал! — проворчал опомнившийся от страха Трутовик. — «Поганка»! Хотя бы постыдился своего невежества!

— Ладно, не ворчи, старик, — проговорил Большой Долгоносик. — Мальчик обознался.

— «Обознался, обознался»… Невежа твой мальчик, вот кто.

— Ну, завелся, теперь его не остановишь, — шепнул Большой Долгоносик Кольке. — Старики любят поворчать. Но ты на него не обижайся. Этот старикан добрый и приносит нам большую пользу, не то что всякие там белые грибы или опята да маслята.

— А я всегда думал, что белые и маслята — полезные грибы, — сказал Колька.

— Полезные? Ты их не знаешь! Они с деревьями дружбу водят.

— Дружбу? С деревьями?

— Во-во, с деревьями. У грибов полно корешков, а в корешках всякая еда. Встретится грибной корешок под землей с корнем дерева и давай его своими запасами кормить. Мне про это один знакомый жук-корнегрыз рассказывал. А он все своими глазами видел.

— Вот здорово! — воскликнул Колька. — Значит, белый гриб кормит елку?

— Кормит, — сокрушенно покачал головой Большой Долгоносик, — и елку, и березу, и сосну, и липу. Очень вредный гриб. Вот Трутовик — другое дело: он сам из деревьев соки вытягивает да еще, глядишь, приведет за собой гниль. А дерево с гнильцой каждому по зубам, даже самому маленькому жуку. Вот он какой полезный гриб Трутовик! А ты говоришь — поганка…

 

Глава 5

Самый ученый жук

Пройдя еще немного. Большой Долгоносик остановился и беспокойно завертел головой: Главного Короеда почему-то не было на его обычном месте — большой сухой елке, где он, по своему высокому положению, жил один.

— А где же Главный Короед? — растерянно проговорил Большой Долгоносик. — Куда же он мог подеваться?

— Ну, я вижу, тут дело долгое, я пошел, — сказал Колька и повернулся, чтобы уйти.

— Коля! — закричал Долгоносик. — Листочки! Веточки! Роща!

Вокруг Кольки и жука стали собираться обитатели Короедска.

— Что? Что случилось? Какие листочки? Какие веточки?

— Молодые! — отвечал Большой Долгоносик. — Целая роща! Коля сказал. Это совсем недалеко — прямо, направо, налево. Простому жуку не запомнить. А Главного Короеда нет. А Коля спешит.

Первым понял обстановку юркий жучок серовато-зеленоватого цвета — Ольховый Листоед.

— Колю надо задержать, — шепнул он Долгоносику, — а Главного Короеда надо найти.

— Задержать? Как?

— Показать ему что-нибудь очень интересное.

— Что же? Что?

— Сейчас я узнаю, — сказал Ольховый Листоед и повернулся к мальчику. — Коля, что ты любишь?

— Ну, футбол… А еще интересные сказки.

— Футбол… Сказки… — повторили все вокруг.

— Сказки! — воскликнул Ольховый Листоед. — А ты знаешь сказки Типографа?

— Какого типографа?

— О, Типограф — наша гордость! Самый ученый жук в лесу. Он на каждом дереве что-нибудь пишет. Да еще как пишет! — Ольховый Листоед наклонился к Большому Долгоносику и шепнул: — Веди его скорее к Типографу, а я побегу искать Главного Короеда.

— Пойдем, Коля, к Типографу, — сказал Долгоносик. — Как он пишет! Ах, как он пишет!

Большой Долгоносик быстро побежал между деревьями, потом остановился возле одной елки, постучал лапкой по стволу. Из круглого окошечка наверху выглянул маленький хмурый жучок.

— Кто там? — ворчливо спросил он.

— Это я и Коля, — ответил Большой Долгоносик. — Мы пришли, чтобы почитать твои сказки.

— Знаю я эти сказки, — опасливо поглядывая на Кольку, сказал Типограф и, спрятавшись, добавил: — Я занят!

Но Большой Долгоносик постучался снова.

— Ольховый Листоед велел. «Веди, говорит, скорее к Типографу». Я и привел.

— Ольховый Листоед? — переспросил жучок.

— Честное короедское. Ольховый Листоед.

Немного помолчав, Типограф ответил:

— Ну, тогда ладно. Сейчас выйду.

Окошко закрылось, и вскоре хмурый жучок стоял внизу перед Колькой и Большим Долгоносиком. На нем был новый яркий галстук, завязанный пышным бантом.

— Очень рад вас видеть, — сказал Типограф и важно кивнул. — Прошу.

Кора на деревьях, окружавших жилище Типографа, посохла и отвалилась, а их голые стволы были источены узорами. Все узоры были похожи один на другой: длинная линия посередине и отходящие от нее в обе стороны линии покороче с кружочком на конце.

— Это для маленьких — сказка про личинку Елового Усача, — объяснил Типограф, показывая на один из узоров.

— Очень хорошая сказка, — заметил Большой Долгоносик. — Бывало, в личинках, как услышу ее, сразу засыпаю.

— Тут вот для более взрослых — про войну муравьев и гусениц, — продолжал Типограф.

— А эта сказка как называется? — спросил Колька, проводя пальцем по хитрой извилистой дорожке, проложенной пониже.

— Это не сказка. Это правда, — ответил Типограф. — А называется эта правда «Слава, слава древоточцам! Как они съели дом».

— Жуки-древоточцы, значит, — пояснил Большой Долгоносик.

— Дом? — удивился Калька. — Целый дом? Как же они его съели?

— Очень просто, — сказал Типограф. — В труху источили. Весь — от пола до потолка.

— Неужели маленькие жуки могут съесть дом?

— Ха! Чего там — дом! Один раз, говорят, жуки целую деревню съели и еще мост через реку в придачу. Я про это тоже написал. Только с другой стороны елки.

— У нас в поселке есть доска для газет, так на нее газеты тоже с двух сторон наклеивают, — сказал Колька. — Кто хочет, с одной стороны читает, кто хочет — с другой. Совсем как у вас.

Типограф с презрением передернул усами.

— У нас не читают, тут живут одни невежи. Все сплошь неграмотные. Мне приходится самому и писать и читать. А ты… то есть вы… умеете читать?

— Умею, — ответил Колька.

— Тогда я вам покажу кое-что поинтереснее. Я там написал так уж написал! Про самого Главного Короеда. Пошли, тут недалеко. А тебе, дорогой, — повернулся он к Большому Долгоносику, — не стоит с нами ходить, ты все равно ничего не поймешь.

— Ладно, — согласился Большой Долгоносик. — Я тут подожду.

Типограф поправил бант и пополз вперед, приговаривая:

— Вы не пожалеете времени и сил, потраченных на эту экскурсию. Вы увидите самое лучшее мое произведение. Смотреть на него надо сверху. Вот хотя бы с этой елки. Ползите, то есть лезьте за мной.

Типограф стал взбираться вверх. Калька за ним.

— Вон оно! — с гордостью произнес жук, показывая куда-то в сторону поселка. — Видите?

Колька изо всех сил вглядывался в ближайшие сухие стволы и наконец честно признался:

— Нет, не вижу.

— Да вон, на осине. На зеленой осине такое белое. Видите?

Тут Колька разглядел, что показывал ему Типограф, и рассмеялся:

— Про какого же там Главного Короеда? Там написано: «Здесь был Коля Кочерыжки». Я, значит. И надпись я вырезал.

Типограф смутился, завертелся и чуть не свалился вниз.

— Умоляю, говорите потише! Я не знал, что это ваше. Я думал, это ничье. Я уже всем сказал, что это я написал там про Главного Короеда.

— Но ведь все равно все придут и увидят, что это не про Короеда.

— Нет, нет! — замахал лапками Типограф. — Они ничего не увидят, они же не умеют читать. По правде говоря, я тоже не умею, но я не виноват, что все думают, будто я ученый. Сам Главный Короед всегда советуется со мной. А что будет со мной теперь?

Типограф заплакал. По его банту покатились слезы.

Коле стало жалко жука.

— Ладно, пусть эта надпись будет твоя, — сказал он. — А я, если захочу, еще что-нибудь вырежу.

— Пусть моя? — закричал Типограф. — Ты… То есть вы, дарите ее мне?

— Дарю.

— Насовсем?

— Насовсем.

— И никому не скажете, что ее выгрызли вы?

— Никому.

— Вот спасибо! Вот спасибо!

В это время показался Большой Долгоносик. Он бежал, радостно подпрыгивая: наконец-то нашелся Главный Короед. Оказывается, он перебрался из Короедска, из своей ели, в загородную сосну, чтобы городской шум не мешал ему думать.

Когда Калька с Большим Долгоносиком скрылись за деревьями, к Типографу вернулась его обычная уверенность и надменность.

— Этот Коля умеет читать, — небрежно сказал он окружившим его жукам. — Глядишь, поучится и, может быть, даже писать научится.

 

Глава 6

Колька становится короедом

— Стой, Коля! — с почтительной дрожью в голосе проговорил Большой Долгоносик, подведя Кольку к толстой блестящей сосне с единственной зеленой веткой на сухой вершине. Этим она отличалась от всех остальных сосен, на которых не было ни одной зеленой иголки.

Сосна Главного Короеда была вся в круглых отверстиях и напоминала небоскреб с тысячью окошек.

Колька заглянул в одно окошко и увидел в углу круглой норки, устланной мелкой древесной пылью, большого черного жука, который спал, покрывшись своими длинными усами.

— Он спит, — сказал Колька.

— Что ты! — возмутился Большой Долгоносик. — Он никогда не спит. Он думает.

Долгоносик тоже заглянул в окошко и со вздохом продолжал:

— Он очень много думает, потому что нам, жукам, с каждым годом становится жить все труднее и труднее. Птицы нас клюют, муравьи на нас нападают, в землю зароешься — землеройки выкапывают, а уж о людях и говорить не приходится. Вот он и думает, почему это все заступаются за деревья, хотя давно известно, что деревья на то и существуют, чтобы их ели мы, жуки.

Большой Долгоносик осторожно тронул лапкой Главного Короеда за плечо.

Тот медленно повернулся к гостям.

— Человек! — вскрикнул он, увидев Кольку, и, поджав лапки, как дохлый, упал на спину.

— Это хороший человек, — сказал Долгоносик. — Это Коля!

Главный Короед приоткрыл один глаз и недоверчиво посмотрел на Кольку.

— Не может быть, — сказал он. — Я живу на свете уже пятый год и ни разу не слышал про хорошего человека. Все они одинаковые, все против нас.

— А этот за нас. У него с деревьями дружба врозь.

Главный Короед открыл другой глаз и поглядел на Кольку.

— Дружба врозь, говоришь?

— Врозь, — подтвердил Калька.

— Что же он делает? — опять повернулся Главный Короед к Большому Долгоносику. — Грызет, пилит, объедает листья или подтачивает стволы?

— Он режет, обдирает и ломает. Всего за полчаса он срезал березу, ободрал кору с осины и сломал черемуху.

— О! — воскликнул Главный Короед и поднялся на нога. — Тогда пусть он живет в нашем городе.

— А еще, — продолжал Большой Долгоносик, — он принес нам чудесную новость.

— Какую же новость?

— Великолепную новость! Есть еда, свежая еда, и ее никто не сторожит.

— Еда? — оживился Главный Короед.

— Да, да! — громким радостным эхом отозвался Большой Долгоносик. — Еда! Много еды!

— Тогда говори скорее, мальчик! — воскликнул Главный Короед.

— Рассказывай про Пионерскую рощу, — сказал Долгоносик, кивнув Кольке. — Ну, рассказывай.

— А чего про нее рассказывать: торчат прутья с листьями, даже палки хорошей в этой роще не вырежешь.

Главный Короед, несмотря на всю свою важность и на то, что всегда говорил только басом, радостно взвизгнул.

Колька действительно попал в Короедск с сообщением о Пионерской роще как нельзя более кстати. Если взрослые жуки-короеды могли кое-как обходиться сухими стволами и пнями, то жучат и разных гусениц надо было кормить свежими листьями и молодыми мягкими веточками. А их-то в Короедске давно уже не хватало. Кроме того, была еще одна причина, почему обрадовался Главный Короед. Но про нее знал только он один и пока держал в тайне.

— О Коля, ты сам не понимаешь, какое важное известие ты нам принес! А что, правда, в этой роще нет людей?

— Я ж объяснил вон ему, — кивнул Колька в сторону Большого Долгоносика. — Роща — пионерская, а все пионеры в школе.

— Где? Где она, эта роща? Как туда проползти?

— Сначала надо идти прямо…

— Прямо, — повторил Главный Короед.

— После свернуть налево…

— Налево, — повторил Главный Короед.

— После повернуть на тропинку…

— На тропинку.

— Тропинка выведет прямо на дорогу, а там уж и рощу видно.

— Видно.

— Очень простая дорога, — сказал Колька.

— Простая, — согласился Главный Короед. — Значит, прямо, налево, а там уж и рощу видно.

— Да нет. Сначала прямо, после налево, после будет тропинка, после…

Ну ладно, если уж вам так хочется в рощу, я могу вас туда проводить.

— Проводить! — обрадовался Главный Короед. — Конечно, проводить!

Пока Колька разговаривал с Главным Короедом, вокруг них собрались все обитатели Короедска. При последних словах они радостно зашумели.

Главный Короед поднял вверх усы и лапу, и шум стих. Бабочки-монашенки опустили головы, трубковерты уселись на ветки, старый Майский Жук, страдавший одышкой, старался не дышать, замерли братья дровосеки.

Главный Короед сказал:

— Его нужно наградить.

Все зашумели одобрительно.

— Но чем его наградить? — спросил Главный Короед.

— Надо найти ему эту, как ее… красную землянику, — сказал Долгоносик.

Главный Короед посмотрел на него с презрением.

— Ха! Как ты мог предложить такое, чего ни один из нас даже в рот не возьмет.

— Я уступлю ему большой трухлявый пень, который нашел только вчера, — сказал Древоточец.

— Мало, — отозвался Главный Короед.

Все снова замолкли, а Главный Короед задумался. Он думал гораздо дольше прежнего. Все ожидали в почтительном молчании.

— Уж он придумает что-нибудь совершенно замечательное, — шепнул Большой Долгоносик Кольке, — чего ни один из нас не сможет придумать.

Главный Короед шевельнул одним усом. Это означало, что ему в голову пришла умная мысль.

— Во-первых, нашего друга Колю из уважения к его заслугам мы будем отныне считать короедом.

— Ура! — закричали вокруг.

— Но это еще не все, — продолжал Главный Короед. — Я ему дарю шишку с той самой елки, на которой жил Монохамус.

— Я же говорил, что он придумает что-нибудь совершенно замечательное! — в восторге воскликнул Большой Долгоносик.

— А зачем мне шишка, на которой жил какой-то Монохамус? — спросил Колька.

Большой Долгоносик возмущенно зашевелил усами.

— Чт-то т-ты г-говоришь! — заикаясь от негодования, проговорил он.

— А чего?

— Он не знает, кто такой Монохамус! Наш великий Монохамус! — закричали жуки, бабочки и гусеницы. — Он не знает того, что знают самые юные личинки!

— Цыц! — остановил их Главный Короед. — Если он не знает, кто такой Монохамус, то я ему расскажу о нем. Слушай, Коля. Наш великий Монохамус славен тем, что нашел этот лес и основал Короедск. Когда-нибудь я сам расскажу тебе о всей славной жизни и деяниях великого Монохамуса, а теперь пошли в Пионерскую рощу. Веди, Коля!

— Нет, сейчас я не могу, мне надо в школу. Потом у нас матч на первенство школы. Так что сегодня я не могу, а вот завтра пойдем. Встретимся после уроков и пойдем. Ясно?

— Завтра так завтра, — согласился Главный Короед. — А сегодня мне надо еще подумать. Я иду думать, не шумите и не беспокойте меня.

И Главный Короед уполз обратно в свою сосну.

 

Глава 7

Часы, которые умеют только тикать

Колька никак не мог сообразить, сколько времени он находится в лесу — то ли час, то ли два часа. Дедушка как-то умел определять время по солнцу. Колька взглянул на солнце и зажмурился. Перед глазами завертелись красные круги. Как дедушка видит время, когда даже самого солнца не видно?

— Сколько сейчас времени? — спросил Колька Большого Долгоносика.

— Какого времени?

— Ну, десять сейчас или полдесятого?

Долгоносик в недоумении повел усом:

— Не знаю.

— Ну конечно, откуда в лесу часы! — вздохнул Колька.

Но Большой Долгоносик, обиженный его пренебрежительным тоном, с достоинством проговорил:

— Зато у нас есть Жук-часовщик.

Колька обрадовался: раз есть часовщик, значит, должны быть и часы.

— Где он, ваш часовщик?

— Вон в том бревне. Вся его родня и он сам всегда живут в домах у людей, а сегодня он как раз гостит у нас, в лесу.

Колька, не дослушав Долгоносика, подошел к бревну. Оттуда доносилось громкое, отчетливое тиканье: тик-так, тик-так, тик-так.

— Эй! — позвал Колька, постучав по бревну. — Сколько там у тебя натикало?

Колька прислушался. В бревне тикало по-прежнему. Колька постучал по бревну сильнее.

Тиканье смолкло. Из другой дырочки высунулся Жук-часовщик.

— Разве я плохо тикаю? — спросил он.

— Хорошо, — ответил Колька. — Скажи, сколько сейчас времени?

— Этого я тебе сказать не могу, — ответил Жук-часовщик и скрылся в своем бревне.

Опять послышалось тиканье: тик-так, тик-так, тик-так.

Колька застучал по бревну изо всех сил. Снова в круглой дырочке появился жук.

— Ну дай хоть взглянуть на твои часы, — сказал Колька.

— У меня нет часов, — сердито ответил жук. — Часы бывают у людей, потому что люди не умеют тикать. А мне они не нужны, я сам когда захочу, тогда и тикаю: тик-так, тик-так, тик-так. Хорошо я тикаю?

— Ладно, я пошел в школу, — решительно сказал Колька. — До свиданья.

— Не забудь, что ты обещал повести нас в Пионерскую рощу, — напомнил Большой Долгоносик.

— Как договорились: ждете меня завтра после уроков, — ответил Колька.

— Будем ждать! Приходи скорее! — кричали ему вслед жуки, бабочки и гусеницы.

 

Глава 8

Колька грозит

Колька попал в школу лишь на самый последний урок. Да и тот уже начался, когда он подошел к двери своего класса.

Дверь была немного приоткрыта. Колька просунул голову в щель и спросил:

— Иван Семенович, можно войти?

— Кочерыжкин? — удивился учитель.

— Да я… понимаете… — пробормотал Колька. — Понимаете…

— Хорошо, ты мне потом объяснишь, — сказал учитель, — а пока садись на место.

Колька по стенке пробрался к своей парте и сел радом с Мишкой Зайцевым.

— Чего за мной не зашел? — шепнул он, толкая Мишку вбок.

— Я заходил, у вас дверь была заперта, — так же шепотом ответил Мишка. — Постучал — никто не открывает. Ну, думаю, ты уже ушел…

— Это мама захлопнула, а я спал.

— Здоров же ты спать! Три урока проспал…

— Да нет, встал-то я давно. Со мной, понимаешь, тут одна история приключилась. Спасибо, Большой Долгоносик выручил.

— Кто?

— Большой Долгоносик, жук такой.

Мишка хмыкнул.

Но тут учитель постучал карандашом по стопу:

— Кочерыжкин, Зайцев, не разговаривайте!

Ребята притихли. Иван Семенович все время погладывал на них, и волей-неволей пришлось отложить разговор до более удобного времени.

Колька раскрыл тетрадку, взял ручку, обмакнул перо в чернила и только принялся рисовать на промокашке рожи, как ручка выскользнула у него из руки и в перемазанных пальцах осталось одно перышко. Колька бросил перышко и взялся за карандаш. Но карандаш с треском разломился, черный грифель скатился под парту и разбился на мелкие кусочки. Потом под парту юркнула тетрадка, и за ней туда же поползли пенал и учебники. Вдобавок Колька почувствовал, что парта вдруг начала сталкивать его с сиденья. Он изо всех сил уцепился руками за сиденье и за крышку, а ногами уперся в подставку. От напряжения Колька надулся и засопел.

— Что с тобой? — испуганно спросил Мишка.

— Н-не знаю… Это, наверное, он…

Старый Дуб Иван Семенович строго взглянул на Кольку и сказал:

— Кочерыжкин, мало того, что прогулял три урока, ты еще безобразничаешь! Выйди из класса и отправляйся домой. Скажешь родителям, что сегодня вечером я зайду к вам.

— Ив-ван С-семенович… — заикаясь и смотря в пол, проговорил Колька.

— Ив-ван С-семенович…

— Уходи сейчас же, — сердитым шепотом сказал терпеливый, залипли чернилами классный пол, — сил моих нет держать тебя. Уходи, а не то вопьюсь в пятки всеми своими занозами!

С опаской гладя на пол, Колька полез под парту собирать тетради и учебники, но они никак не давались ему в руки. Наконец, красный, растрепанный, он вылез из-под парты и, закрывая опустевший портфель, в котором уже не было ни книг, ни тетрадей, ни пенала, а остались только три гвоздя, гайка, ножик и шишка с елки, на которой жил великий Монохамус, тихо сказал:

— Мишка, будь другом, захвати тогда мои учебники.

— Ладно, — ответил Мишка.

Колька махнул рукой и поплелся из класса. Выходя, он почувствовал, с каким злорадством подтолкнула его в спину и захлопнулась за ним классная дверь.

— Ну ладно, погоди, деревяшка несчастная! — погрозил ей Колька кулаком. — Я на тебя и на парту жуков-древоточцев напущу. Вот сейчас возьму и пойду в Короедск. Провожу этих жуков в Пионерскую рощу, а потом сюда приведу.

 

Глава 9

Неприятное известие

Старый Дуб грелся на солнышке, широко разметав тяжелые узловатые ветви. Он стоял один посреди поляны, а вокруг него в почтительном отдалении росли другие деревья.

Ближе всех к Старому Дубу подступала дружная стайка молодых дубков, его внуков и правнуков. Листва на молодых дубках была светлее, и листья меньше, чем у Старого Дуба, но так же, как у него, они были собраны на ветках в крепкие пучки, словно сжаты в кулаки.

За дубками, вылезая чуть ли не на самую тропинку, росла беспокойная и болтливая Осина. Чуть колыхнется где-нибудь ветка, а она уже шелестит всеми своими листьями:

— Что? Что? Что?

За Осиной, добродушно взирая на свою болтливую соседку, росли молчаливая Пихта и толстая ветвистая Береза.

С другой стороны поляны, там, где она опускалась к овражку. Плакучая Ива свесила свои длинные ветви, а против нее, на пригорке, подняв к солнцу загорелые медно-красные сучья, возвышалось самое высокое дерево в лесу — Высокая Сосна.

Старый Дуб немного задремал. Но вдруг до него донесся какой-то шорох, и тут же, быстро взмахивая крылышками, на дубовый сук опустился взъерошенный Воробей.

— Чирик! Это я! Важное известие!

Все хорошо знали шумный, взбалмошный и легкомысленный характер Воробья, поэтому Дуб не особенно верил в то, что известие было действительно важным.

— Ну, что там случилось? — спокойно спросил Старый Дуб. — Опять пожар у ласточек?

Для того чтобы всем стало понятно, почему Старый Дуб вдруг заговорил про пожар, необходимо рассказать один случай из жизни Воробья.

Однажды весной (правда, это было в первую его весну) Воробей вылетел утром из гнезда и увидел, что над всеми крышами в поселке трепещет красное пламя. Воробей переполошил весь лес.

— Пожар! Пожар! Пожар! У голубей пожар! У ласточек пожар! У всех наших соседей пожар! Я сам видел!

Птицы, бросив все свои дела, помчались спасать соседей. Но когда они прилетели в поселок, то оказалось, что никакого пожара нет. На всех улицах поют и пляшут люди, а птицы смотрят на них с крыш и еще подпевают.

— Где же пожар? — спросили Воробья.

— Вот, — показал Воробей на трепещущие на ветру алые языки. — Все горят и ничего не замечают!

Птицы рассмеялись.

— Да ведь это же флаги! Сегодня у людей праздник — Первое мая.

Обычно Воробей сердился, когда ему напоминали про пожар, но на этот раз он как будто не услышал насмешки. Оглянувшись по сторонам и даже не пригладив взъерошенных перьев, Воробей быстро зашептал:

— Уф! Колька!.. Уф! Кочерыжкин!.. Уф! Беда!.. Колька… Жуки…

— Ничего не понимаю, — сказал Старый Дуб. — Говори внятнее.

— Колька!..

— Ну и что — Колька?

— Собирается в лес.

— Пусть приходит. Ты слышал, как его Ольха оставила без штанов? Ха-ха-ха!

— А жуки?

— Что жуки?

— Жуки идут с Колькой.

Дуб перестал смеяться. Кажется, Воробей спешил не зря.

— Отдышись и расскажи все по порядку, — сказал Старый Дуб.

Воробей почесал крылышком в затылке и собрался с мыслями.

— Начну с самого начала. Я живу в школе под потолочной балкой, а живя в школе, чего не наслушаешься. Я уж ко всему привык, а сегодня вдруг слышу. Калька говорит… Нет, начну не с этого. Прилетел я домой…

— Начни лучше сразу с того, что ты услышал, — перебил его Старый Дуб.

— Ну ладно, — согласился Воробей. — Сижу я в своем гнезде и слышу, Колька Кочерыжкин говорит: «Я пойду в Короедск и сегодня же приведу жуков в Пионерскую рощу!..»

— Как?! — воскликнул Старый Дуб. — Не может быть!

— Честное слово! А еще он грозил привести жуков в школу, чтобы они сожрали парту и дверь.

— Не может быть, чтобы школьник вел короедов в лес и в школу.

— Он грозил, — пискнул Воробей. — Я своими ушами слышал.

 

Глава 10

Тревога в лесу

Старый Дуб был самым старым деревом в лесу Он простоял на своей поляне так много зим и лет, что давно уже бросил их считать. Но зато и повидал он на своем долгом веку больше всех других деревьев. Была у него стариковская привычка завязывать на память узелки. Если надо было запомнить что-нибудь очень важное, он завязывал на суку большой узел, если не очень важное — завязывал узелок поменьше на какой-нибудь ветке. С годами узлов набралось так много, что у Старого Дуба не осталось без узла ни одной веточки.

Деревья, птицы, звери и даже лесники в трудную минуту обращались к нему за советом.

Старый Дуб выслушал Воробья и задумался.

«Если Колька правда поведет короедов, то Пионерской роще грозит страшная беда, и надо скорей поднимать тревогу, — подумал он. — Но с другой стороны, что-то не помнится такого случая, когда человек пошел бы заодно с короедами. Нет, такого никогда не бывало».

В лесу было тихо. Ни людских голосов, ни птичьего щебета. Даже неутомимый Дятел не выстукивал свое привычное «тут-тут-тут». Дятел отдыхал, закончив утренний облет больных, а все другое птицы улетели — кто в дальний ельник шелушить шишки, кто на болото клевать перезимовавшую клюкву.

Старый Дуб посмотрел вокруг себя и обратился к окружавшим его деревьям:

— Друзья, послушайте, что я вам скажу. Сейчас ко мне прилетал Воробей. Он говорит, что Колька Кочерыжкин собирается вести короедов в Пионерскую рощу.

Деревья встрепенулись и замерли. Всем вспомнились те давние времена, когда в окрестных лесах бесчинствовали заклятые лесные недруга — всякие короеды, листоеды, корнегрызы. Они объели всю листву, обгрызли кору, источили стволы. Но однажды в лес пришел человек. Он поднял упавший лист, который подгрызли гусеницы, глянул на стволы, изъеденные жуками, покачал головой и сказал: «Эк разгулялись, лесные разбойники, сколько лесу попортили». И начал человек гнать короедов. Перебил он их бесчисленное множество, а те, что в живых остались, уползли в глушь, к Гнилому Болоту, и уж много-много лет не показываются.

Первой нарушила тишину Плакучая Ива.

— Что поделаешь, — вздохнула она, — уж если и люди стали помогать жукам, видно, наступил наш конец.

— Не люди, а один Колька Кочерыжкин, — возразил Старый Дуб.

— Все равно, нам остается лишь одно — плакать. — И Ива заплакала.

— Замолчи! — прикрикнули молодые дубки. — Надоело смотреть, как ты вечно плачешь. Целый пруд возле себя наплакала — хоть купайся!

— Может быть. Воробей что-нибудь напутал? — сказала Береза.

— Конечно, напутал. Напутал, напутал, — быстро заговорила Осина. — Разве вы не знаете Воробья? Разве не знаете? Разве не знаете?

— Воробья-то мы знаем, — согласилась молчаливая Пихта, — но и короедов знаем тоже. Нет дыма без огня, видать, короеды что-то затевают. А тут еще этот Колька…

— Самое лучшее — выдать ему за такие проделки двойную порцию березовой каши, он и опомнится, — сказала Береза. — Вот, помню, однажды, лет двести тому назад…

— Это было слишком давно, — проговорил Старый Дуб, — теперь березовую кашу не употребляют.

— Не употребляют, — вздохнула Береза. — А зря: березовая каша очень полезная для таких безобразников, как этот Колька.

— Иголками его, иголками, — наперебой заговорили елки.

— Нет, лучше колючками, колючками, — подхватили Боярышник и Шиповник.

— Тише! — остановил их Старый Дуб. — Я все-таки думаю, что это напрасная тревога. Не может быть, чтобы человек стал заодно с короедами. Подождем, посмотрим. Следите за всеми дорогами и тропинками, особенно за теми, что идут со стороны Короедска.

 

Глава 11

Где находятся уроки?

Жуки сидели и ждали Кольку.

Время шло. Солнце поднялось совсем высоко. Те жуки, которые были на солнышке, оказались в тени и начали мерзнуть. А те, которые устроились в тени, очутились на солнце, и им стало жарко.

Жуки теряли терпение.

— Ах, как бы хорошо сейчас погрызть молодой березовый листик! — мечтательно проговорила одна такая гусеница.

— А наверное, в Пионерской роще есть и дубки, — вздохнула другая.

— Да замолчите вы! — прикрикнул Большой Долгоносик. — И без ваших разговоров живот подвело.

— Когда же придет Коля? — наконец спросил Ольховый Листоед, самый нетерпеливый из всех.

— Он сказал: завтра, — ответил Главный Короед.

Бабочка-монашенка взмахнула серыми крылышками:

— Ничего не понимаю. Он сказал: завтра. А завтра уже наступило, опять есть хочется.

Надо сказать, что у бабочек и жуков завтра наступает гораздо быстрее, чем у людей. Сами они маленькие, и потому дни у них тоже коротенькие.

— Завтра уже наступило, а его нет, — повторила Бабочка-монашенка. — Ничего не понимаю.

Подождали еще.

Тех жуков, которые с самого начала были на солнышке, снова осветило солнце, а жуки, которые прежде сидели в тени, опять оказались в прохладе.

— А не сидим ли мы здесь напрасно? — проговорил Ольховый Листоед. — Ведь Коля сказал: «Ждите меня после уроков». Мы его ждем здесь, а он нас ждет в каком-то другом месте. После этих самых уроков.

— Правильно! — воскликнул Главный Короед. — Пока мы здесь торчим, он уже, наверное, давным-давно прошел эти самые уроки и ждет нас после них.

— А что такое уроки? — робко спросила Монашенка Ольхового Листоеда.

— Гм, уроки… это… это… — замялся Ольховый Листоед. — Это тебе объяснит Главный Короед.

Все посмотрели на Главного Короеда.

— Уроки — это уроки, — важно ответил Главный Короед. — Знать надо.

Стали выяснять, где же находятся эти самые уроки и что находится после них. Почти все короеды знали только свой Короедск и никогда не выходили за его пределы. Бабочки летали по округе больше и дальше. Перебивая друг друга, они принялись описывать окрестности Короедска. Оказалось, что если идти по дороге, то будет поворот направо, после поворота направо — поворот налево, после поворота налево — полянка, а после полянки начинались неизвестные места, куда бабочки никогда не летали.

— Конечно, надо ползти туда, — сказал Главный Короед. — После полянки начинаются уроки, а после уроков нас ждет Коля.

— Ползти! Ползти! — подхватили жуки, гусеницы и бабочки.

Один Ольховый Листоед с сомнением покачал головой:

— Надо еще подумать, ползти или не ползти. Ведь лес — не Короедск. Кто знает, что там, в лесу…

Но жуки, гусеницы и бабочки в нетерпении уже двинулись вперед.

— Без меня уходят! — удивился Главный Короед. — Так они и рощу без меня сожрут.

— И без меня! — возмутился Ольховый Листоед.

— Не бывать этому! Вперед! — закричал Главный Короед.

Они подхватились и, обогнав всех, зашагали во главе нестройной шумной толпы обитателей Короедска.

Короеды прошли поворот направо, потом поворот налево, миновали полянку. После полянки никаких уроков не было.

— Ну, куда же теперь идти? — оглянувшись вокруг, спросил Главный Короед. — Где эти уроки?

— Я полагаю, что надо послать вперед разведчика, — сказал Ольховый Листоед. — Он разузнает, где тут находятся уроки, а мы подождем его здесь.

Предложение Листоеда всем понравилось.

— Пошлем Бабочку-монашенку, — продолжал Ольховый Листоед. — Ей на крыльях передвигаться лете и быстрей, чем всем нам.

— Я бы полетела, — сказала Монашенка, — но у меня очень слабая память, и я ни за что не сумею запомнить правильную дорогу. Давайте попросим пойти Главного Короеда.

— Нет, нет, — возразил Главный Короед, — я не могу оставить свой пост. В разведку должен идти кто-нибудь из вас. Но это должен быть умный и ученый жук. Пусть будет разведчиком Типограф. Он самый умный среди вас и лучше других сумеет все разузнать.

— Конечно, Типограф! — одобрительно зашумели все.

Так Типографу пришлось идти в разведку.

 

Глава 12

Типограф уходит в разведку, а жуки встречаются с Колькой

Пока был ольховый лес, Типограф шел все время прямо. Но вот сбоку показалась елка, и он со всех ног устремился к ней.

Типограф залез на елку и, не мешкая, принялся за свое привычное дело: выгрыз в коре одну длинную полосу снизу вверх, потом четыре поперечных полоски вправо.

Свежая кора была очень вкусна. Полюбовавшись своей новой работой, Типограф сказал:

— Пусть это обозначает. «Я здесь хорошо поел».

Он еще раз взглянул на полоски и пополз дальше, к другим елкам.

Пока Типограф лазил по елкам, жуки отдохнули и с нетерпением поглядывали на кусты, за которыми скрылся разведчик. Наконец им надоело ждать, и они решили идти за ним вслед. Скоро жуки добрались до первой елки, на которой Типограф оставил следы своего пребывания. Все сразу заметили надпись.

Главный Короед с важным видом поглядел на длинную полосу и на все поперечные:

— Тут написано: «Идите вперед».

— Мы и так знаем, что надо идти вперед, — сказал Ольховый Листоед. — Наверное, Типограф написал что-нибудь более важное, например: «Не ходите вперед, там опасность».

— Если бы была опасность, он вернулся бы назад, — заметил Большой Долгоносик. — Скорее всего, тут написано: «Поворачивайте направо».

— А почему не налево? — спросила Монашенка.

Поднялся жаркий спор.

Но Главный Короед твердо повторил:

— Тут написано: «Идите вперед».

И все двинулись вперед за Главным Короедом.

Главный Короед отличался одной особенностью: когда он шагал правой ногой, то шаг у него получался длиннее, чем когда он шагал левой, и поэтому при ходьбе он всегда отклонялся влево. При недалеких прогулках это ему не мешало. Но тут Главный Короед, сделав круг, в конце концов опять привел всех на ту же самую полянку, с которой они вышли. Ни он сам, ни тем более другие жуки, бабочки и гусеницы не догадывались, что они вернулись назад.

— Опять поляна! — воскликнул Ольховый Листоед. — Уж не заблудились ли мы?

— Мы не заблудились, а вышли куда надо, — возразил Главный Короед. — Сейчас будут уроки. — И тут он увидел Кольку.

Колька шел в Короедск, и его мучила горькая обида на несправедливость.

Ведь как не хотел он сегодня опаздывать в школу, бежал, чуть не задохнулся, — и все равно опоздал. И на уроке вел себя хорошо, даже с Мишкой не стал разговаривать, а Иван Семенович все равно выгнал его из класса и теперь еще будет родителям жаловаться. А за что? Разве он виноват? А парта тоже хороша! И пол, и дверь, да и та ольха, что одежду утащила… Одни жуки как люди поступили, помогли.

— Я же говорил, что Коля ждет нас в условленном месте! — закричал Главный Короед. — Ура!

Жуки радостно подхватили:

— Ура! Ура! Ура!

— Видите, я был прав, — сказал Главный Короед. — Я совершенно правильно прочитал надпись Типографа. Я, а не вы.

— Но где же тогда сам Типограф? — спросил Ольховый Листоед. — Если он указал путь, то прежде всего сам должен был прийти в это место.

Но теперь уже никому не было дела до Типографа. Главное, они нашли Кольку.

— Коля, корпривет! — закричал Главный Короед. — Корпривет!

— Что? — переспросил Колька.

— Короедский привет. В общем, здравствуй!

— Привет, жуки! А я к вам иду. Только чего вы сюда забрались?

— Ты сам сказал, чтобы мы ждали тебя после уроков. Извини, что запоздали. Мы впервые в этих местах, — сказал Ольховый Листоед. — Но мы пришли. Теперь веди нас в Пионерскую рощу.

— Я свои обещания всегда выполняю, — сказал Колька и бодро скомандовал: — Жуки, слушай мою команду, стройся и шагом марш!

Жуки хотели опять ползти напрямик, но Колька, чтобы не идти мимо Старого Дуба, повел всех в обход, вдоль реки.

 

Глава 13

Первая встреча с Бревном

Рядом с Колькой с одной стороны вышагивал Главный Короед, с другой, оттеснив в сторону Большого Долгоносика, семенил Ольховый Листоед. А вокруг сновали жуки, залетали вперед и вились над головой бабочки, сзади торопились гусеницы, от спешки наступая своими задними ногами на свои же передние.

— Вот что, жуки, — сказал Колька, — я хочу попросить вас об одном деле.

— Проси, для тебя все сделаем, — заверил Главный Короед.

— Если сумеем, и если это нам по зубам, — добавил Ольховый Листоед.

— Ну, это вы умеете! Надо пожрать кое-какую деревянную мебель.

— Деревянную — можно, — сказал Главный Короед. — Кабы мы не жрали дерево, то давно бы сдохли.

— А ради тебя будем стараться в десять раз больше, — добавил Ольховый Листоед.

— Ну ладно, значит — договорились, — сказал Колька.

В это время откуда-то с реки донесся тихий взволнованный голос.

— Ну пожалуйста, пустите меня!.. Пустите!..

— Эй, кто там? — спросил Колька, останавливаясь.

— Помогите!.. — позвал тихий голос, и послышался негромкий плеск воды.

— Пошли, пошли скорей, — заторопил Кольку Главный Короед.

Но Колька решительно свернул с дороги.

— Чудак! — сказал Главный Короед.

Колька вышел на берег небольшого залива, отделенного от реки длинной песчаной косой. Посреди залива плавало большое Березовое Бревно. Оно поворачивалось то в одну, то в другую сторону, но неизменно натыкалось или на берег, или на косу.

— Что тут случилось? — громко спросил Колька.

— Я плыву на бумажную фабрику и вот застряло, — ответило Бревно. — Здесь такой узкий выход. Помогайте мне выбраться на открытую воду.

— Сейчас помогу, — сказал Колька и стал разуваться.

— Коля, что ты делаешь? — спросил Главный Короед.

— Разуваюсь.

— Зачем?

— В воду полезу. Видите, бревно застряло, надо помочь.

— Бревну? Помочь? — в один голос воскликнули Главный Короед, Большой Долгоносик и Ольховый Листоед. — Ты собираешься помочь Бревну?!

— Плюнь, — сказал Главный Короед.

— Брось, — посоветовал Ольховый Листоед.

— Пошли скорее в рощу, пока ее никто не съел, — заключил Большой Долгоносик.

Но Колька уже закатал брюки до колен, влез в воду, повернул Бревно и изо всех сил подтолкнул его. Бревно, в последний раз задев косу, вышло на открытую воду.

— Спасибо, — сказало оно, — если бы не ты, пришлось бы мне до будущего половодья торчать в этом заливе.

— Ну, теперь пошли дальше, — сказал Колька, вылезая на берег.

— Наконец-то, — проворчал Главный Короед. — Сколько времени потеряли.

— Ладно, — ответил Колька, — теперь идем прямо в рощу.

 

Глава 14

Воробей ничего не напутал

Первой заметила надвигающуюся опасность Высокая Сосна. Ей с холма был виден небольшой отрезок дороги, ведущей от школы в поселок и затем в Пионерскую рощу. Не так уж много, по совести говоря, но другие деревья не видели и того, и поэтому Сосна была самым осведомленным деревом в лесу.

Сначала Сосне показалось, будто на дорогу упала тень от небольшой тучи. Но небо было совершенно ясное, без единого облачка. Потом она увидела Кольку Кочерыжкина и рядом с ним жуков.

— Я вижу, — тихо сказала Сосна.

Весь лес замер в тревожном ожидании, но Сосна молчала.

— Ну, что там, говори, — сказал Старый Дуб.

— На дороге — Колька Кочерыжкин и с ним видимо-невидимо жуков, бабочек и гусениц.

Голос у Сосны дрогнул.

— Они направляются к нам! — воскликнула она. — Ах, нет, они повернули к поселку.

Теперь не было никаких сомнений: Воробей говорил правду и ничего не напутал.

— Позовите ко мне Дятла, — сказал Старый Дуб. — Он, наверное, сидит у ручья и читает свою книгу.

По лесу от дерева к дереву пронесся взволнованный шелест.

— Дятел, Дятел! Тебя зовет Старый Дуб! Тебя зовет Старый Дуб!..

 

Глава 15

Редкий вид лесного вредителя

В радости жуки забыли про своего разведчика. А Типограф все бродил и бродил по лесу. Переползая от елки к елке, он не только позабыл, в какую сторону ему нужно идти, но и не помнил, с какой стороны пришел. Типограф заблудился. Но он полз, надеясь, что как-нибудь выползет к дому.

Вдруг за деревьями он услышал разговор. Типограф стал осторожно подкрадываться: может, там есть кто-нибудь, кто не откажется показать дорогу к дому.

Он выполз как раз на поляну к Старому Дубу и остановился, прислушиваясь.

— Теперь ты знаешь, зачем мы позвали тебя, — говорил кому-то Старый Дуб.

— Да, дело серьезное, — послышался голос из-за куста, и Типограф узнал Дятла. — Но пусть эти злодеи жуки не радуются раньше времени. Я слетаю в дальние леса и позову на помощь всех птиц.

Услышав это, Типограф разумно решил, что ему лучше не показываться в обществе, где его считают злодеем, и притаился. Ему было все хорошо видно и слышно.

— Только вот не знаю, что делать с Колькой Кочерыжкиным, — вздохнув, продолжал Дятел. — Мне еще ни разу не попадался такой вредитель. Все мои знакомые ребята — и мальчики и девочки — живут с лесом в дружбе.

И вдруг Дятел обрадованно воскликнул:

— Как же я забыл про Профессора! Вот у кого надо спросить. Уж он-то, конечно, посоветует, что нам делать с Колькой.

— Да, да! — подхватил Старый Дуб. — Лети скорее к нему в город!

— Но тогда я не успею слетать за птицами. Надо к Профессору послать кого-нибудь другого.

— Я слетаю к Профессору в город, — откликнулся Воробей.

— Ты? — удивился Старый Дуб.

— Я. Правда, я никогда не бывал у Профессора, но я узнаю у городских воробьев, где он живет, и передам ему все что нужно.

— А если вдруг тебе на пути попадется рассыпанный овес, что ты будешь делать?

— Клевать, — быстро ответил Воробей и тут же поправился: — То есть не буду клевать, а полечу прямо к Профессору. Честное слово!

Воробей клялся так горячо, что Старый Дуб наконец согласился.

— Ладно, лети и передай Профессору, что я зову его по очень важному и очень срочному делу. Понял?

— Понял. Ты зовешь его по очень важному и очень срочному делу.

— Правильно. Лети.

Воробей и Дятел взмахнули крыльями и полетели в разные стороны: один — в город к Профессору, другой — в дальний лес за птицами.

 

Глава 16

Жуки видят Пионерскую рощу

Дорога сворачивала к поселку. Лес кончился, и дальше расстилались поля.

Колька остановился и показал вдаль, за поля, где до самого горизонта сверкала светлой молодой листвой Пионерская роща.

— Вот она!

Жуки и гусеницы подняли головы, бабочки взлетели вверх, чтобы лучше разглядеть Пионерскую рощу.

— Какая большая!

— Какая молодая!

Отталкивая друг друга, жуки устремились вперед.

— Пустите меня! Пустите меня! — кричал Большой Долгоносик. — Я имею право! Я привел Колю в Короедск.

Главный Короед довольно приговаривал:

— Хорошо, хорошо, хорошо… Здорово!

— Но меня одно беспокоит, — сказал Ольховый Листоед. — Я боюсь.

— Чего ты боишься? — перебил его Главный Короед. — Лес большой.

— Вот именно, я боюсь, что мы не сможем скушать такой большой лес.

Главный Короед рассмеялся и, наклонившись к Листоеду, тихо сказал:

— Ладно, так и быть, открою тебе тайну: с часу на час в Короедске должны вылупиться из яичек гусеницы Непарного Шелкопряда. Много тысяч милых, прожорливых гусениц, сильных и голодных как вояки. А мы их в Пионерскую рощу — пожалуйте кушать! Вот так.

И вдруг Главный Короед поперхнулся, подпрыгнул, выскочил вперед и встал перед своей армией.

— Стой! — повелительно приказал он. — В Пионерскую рощу мы не идем! Все назад, в Короедск!

Бабочки, жуки и гусеницы оцепенели. Было похоже, что все короедское войско вдруг впало в зимнюю спячку.

— П-почему? — наконец выдавил из себя Ольховый Листоед, единственный из хуков, не потерявший дара речи.

— А потому, что если они дорвутся до рощи, их оттуда не оттащишь, пока все не сожрут, — шепнул Главный Короед.

— Ну и п-пусть едят на здоровье.

— Дурак.

— Я?

— Ты. Кто же еще! Что будут есть гусеницы Непарного Шелкопряда, если эти сейчас съедят Пионерскую рощу?

— Так, так. Понятно. Я тоже думаю, ни в коем случае нельзя съесть рощу сейчас.

Ольховый Листоед поднял вверх две лапки и закричал:

— Стойте! Стойте! Поход в Пионерскую рощу откладывается! Так велел Главный Короед! Ура!

Но бабочки, жуки и гусеницы все еще находились в оцепенении, и «ура» осталось без ответа.

Главный Короед сначала рассердился, потом растерялся. Он пробежал по безмолвным рядам и остановился против Большого Долгоносика, который застыл на одной лапке: приказ застиг его в тот самый момент, когда он, подпрыгнув, собирался пробраться вперед по спинам и головам.

— Эй! Очнись! — крикнул Главный Короед.

Большой Долгоносик не шевелился. Тогда Главный Короед толкнул его в бок. Большой Долгоносик качнулся и свалился на спину, не подавая признаков жизни.

— Что с ним случилось? — удивился Колька.

— Что с ним? — воскликнул Главный Короед.

— Он оцепенел от горя, — ответил Ольховый Листоед.

— А ты почему не оцепенел?

— Потому что мне это горе не в горе. У нас же с тобой и без рощи полно запасов. Будь у них запасы, они бы тоже не огорчились.

Ольховый Листоед говорил сущую правду. Несмотря на то что в Короедске даже самые юные жучата жили впроголодь. Главный Короед и Ольховый Листоед каждый день могли наедаться и свежей листвы, и зеленой хвои, и молодых веточек. В Короедске имелись зеленые запасы, которые всем жукам и гусеницам было запрещено трогать и даже смотреть на них запрещалось.

— Ну и голова у тебя! — обрадовался Главный Короед и, вскинув вверх усы, громко начал выкрикивать:

— Слушайте! Слушайте! Слушайте! Сегодня! всем! будет выдано из короедских зеленых запасов! столько еды, сколько каждый может съесть! А роща от нас не уйдет!

— Чего ж вы рвались-рвались, а теперь назад? — удивленно спросил Колька.

— Мы — потом, — ответил Главный Короед.

— Есть важная причина, — пояснил Ольховый Листоед.

— Какая причина?

Ольховый Листоед что-то ответил, но, так как очнувшиеся жуки, гусеницы и бабочки подняли оглушительный крик, Колька смог расслышать только обрывки нескольких слов: «Мы ждем… непар… шелк…»

Колька переспросил:

— Что?

Но Ольхового Листоеда уже не было рядом, а всем остальным было не до Кольки и не до его вопросов.

 

Глава 17

Колька попадает в плен

— Ура! Будем есть зеленые запасы, будем веселиться! — кричали жуки, гусеницы и бабочки.

— Веселиться! — подпрыгивал от радости Большой Долгоносик. — Есть и веселиться! Коля, идем с нами.

— Я бы пошел, да мне домой пора, опоздаешь к обеду — мать ругаться будет.

«А может, все-таки сходить на пять минут? — подумал он. — Посмотрю немного и пойду домой».

Так как пользоваться запасами зеленой листвы и свежей хвои могли только Главный Короед и его ближайшие помощники, то простые короеды даже не знали, где находятся эти запасы и как они выглядят. Но все были уверены, что они велики и вкусны необычайно. Ведь не станет же Главный Короед питаться какой-нибудь дрянью.

Главный Короед и Ольховый Листоед повели жуков к зеленым запасам. Колька еле успевал за своими проголодавшимися друзьями. Ему приходилось гораздо труднее, чем им. На каждом шагу попадались поваленные, источенные и изгрызенные деревья. Колька, чтобы не отстать от короедов, прыгал через ямы и лужи, взбирался на кочки, подлезал под ветки, а кое-де даже полз на четвереньках.

Наконец выбрались на небольшую поляну, где, сиротливо прижавшись друг к другу, стояло несколько берез, елочек и сосенок. Были они свежие, зеленые и только слегка объеденные.

— Вот наши короедские запасы зеленой листвы и свежей хвои! — громко объявил Главный Короед. — Ешьте их! Пусть каждый съест столько, сколько в него влезет!

Жуки не заставили повторять приглашение. Скрежеща крепкими челюстями, они устремились на деревья. Извиваясь и припадая брюхом к коре, поползли вверх по стволам зеленые, серые, полосатые и пятнистые гусеницы. В один миг возле Кольки не осталось ни одного жука, ни одной гусеницы.

Со всех сторон поляну окружали мертвые черные стволы засохших деревьев. Лишь эти несколько березок, елок и сосенок напоминали о том, что где-то есть настоящий зеленый лес. И вдруг они задрожали, зашевелились каждой веточкой, каждым листом, каждой хвоинкой. Посыпались на землю клочки объеденных листьев. Казалось, деревья плакали. Скоро сквозь поредевшую листву стали видны чернью голые сучья, такие же страшные, как деревья, окружавшие поляну.

Колька с ужасом смотрел на эту картину. Ему вдруг стало тоскливо и жутко, и он отвернулся.

Только когда на березах осталось совсем немного листьев, а на елках и соснах всего несколько сучков с зеленой хвоей. Главный Короед скомандовал:

— Довольно! Ишь обрадовались, дуст вас опрысни! Марш с деревьев!

Жуки, каждый прихватив кусочек листа или одну-две хвоинки — кому что было по силам, — нехотя спустились с деревьев.

Аппетит, как известно, приходит во время еды, а аппетит у жуков был гораздо больше, чем они могли ухватить из зеленых запасов.

Большой Долгоносик съел свою добычу, потом жучихину, а потом и отложенный жучихой для жучонка пучок совсем молоденьких сосновых иголочек. После этого он повернулся к Кольке:

— Помнишь, ты говорил, что где-то что-то надо съесть?

— Что? — переспросил Колька. Он еще не пришел в себя от страшной картины, которую только что увидел, и потому не сразу понял, о чем его спрашивают.

— Ты говорил, надо мебель какую-то съесть, — повторил Большой Долгоносик.

— Какую еще мебель? А-а, это про парту. Пятая парта в третьем ряду. Я на нее сел, а она мне как поддаст! Я чуть на пол не свалился.

— Так, так, — зловеще проговорил Большой Долгоносик.

— Не беспокойся, Коля, — сказал Главный Короед. — Можешь рассчитывать на нас. Эй, точильщики, древогрызы, древоточцы, вы справитесь с этой партой?

— Справимся! Справимся! — закричали жуки.

— Боюсь, одной парты им всем не хватит, — заметил Ольховый Листоед.

— Пусть жрут все парты! — воскликнул Главный Короед. — Все парты, все столы, все полы, все стены! Пусть всю школу превратят в труху!

— Всю школу не надо, — сказал Колька. — А то где же учиться?

Главный Короед, не слушая Кольку, воинственно выкрикивал:

— Школу в труху! Поселок в труху! Все в труху!

— В труху! — вторили ему жуки.

Что тут началось!

Жуки прыгали, щелкали челюстями, топорщили усы и кричали один громче другого:

— В труху! В труху!

Колька заткнул уши пальцами и тоже закричал:

— Я не хочу, чтоб поселок превратился в труху! И чтобы школа — тоже не хочу!

Жуки сразу замолкли.

— Ну, что ты? Что ты? Дома-то ведь деревянные, а у тебя с деревьями дружба врозь — чего тебе их жалеть? Пусть они все рассыплются в труху, — сказал Большой Долгоносик.

— Хитрый какой — «рассыплются»… Где же мы тогда жить будем? У нас вот изба только недавно поставлена.

— Подумай, что ты говоришь! — возмутился Большой Долгоносик. — Ты говоришь так, как будто ты не короед.

Колька топнул ногой.

— Никакой я не короед! Придумали тоже!

Ольховый Листоед отозвал в сторону Главного Короеда и Большого Долгоносика.

— Слышали? — тихо спросил он, указывая на Кольку.

— Да-а, — проговорил Главный Короед. — Еще никто никогда не отказывался от славного и почетного имени короеда.

— А я давно заметил, что этот Коля как-то странно себя ведет, — сказал Ольховый Листоед. — С того самого раза, как он бросился помогать Бревну. Ведь, кажется, ясно: попало Бревно на мель — пусть гниет. А он что сделал?

— Он не дал ему сгнить, — ответил Главный Короед.

— Значит, он помог дереву, и поэтому он — изменник.

— Правильно! — воскликнул Главный Короед. — И кто только назвал его короедом! Это ты, Большой Долгоносик, виноват.

— Я ничего… Я подумал… Ведь Коля все-таки показал нам путь в Пионерскую рощу…

— Ну и что? Теперь мы сами знаем этот путь, а твоего Колю за такие дела надо гнать из Короедска. Иди сейчас же к нему и скажи, чтобы он убирался отсюда.

Но Колька уже сам подошел к жукам.

— Я ухожу домой, — сказал он.

— Уходи, — ответил Ольховый Листоед.

— А в какую сторону мне идти?

— В какую хочешь.

Жуки в одно мгновение разбежались в разные стороны и скрылись в своих норках и дырках. Поляна опустела. Колька остался один.

Было тихо, и вокруг, как сторожа, черной стеной стояли угрюмые обглоданные деревья.

 

Глава 18

Колька пропал

Когда кончился последний урок. Мишка Зайцев слазил под парту, собрал в свой портфель Колькины книжки, тетради и понес их к нему домой.

Дверь ему открыла Колькина мама.

— Коля дома?

— Нет, еще не приходил из школы. Небось опять гоняет в футбол. Увидишь его, скажи, пусть сейчас же вдет домой.

— Ладно, скажу, — ответил Мишка и побежал на соседнюю улицу, где ребята обычно играли в футбол.

Но Кольки среди игроков не было. Не было его и среди болельщиков.

— А где Колька? — спросил Мишка у вратаря.

— Почем я знаю? Небось дома садит. Он сегодня не выходил. Хочешь, становись на мое место?

В другое время Мишка, конечно, встал бы, но то, что Кольки не было ни дома, ни на футболе, начало его беспокоить.

«Из школы ушел, домой не приходил… Наверное, боится, что мать ругать будет, — решил Мишка. — А может, он в лесу заблудился? Какой-то он сегодня чудной».

Мишка забежал домой, бросил портфель и отправился на поиски друга.

Прежде всего надо обследовать дорогу из школы в поселок, не остались ли там, на дороге, Колькины следы. Мишка шел по лесу, внимательно смотрел вокруг и время от времени кричал:

— Колька-а! Где ты-ы!

Колька не отзывался. Следов тоже не было.

Вдруг впереди, между деревьями, Мишка увидел человека. Это был невысокий седой старичок с белой бородкой, в серой шляпе и светлом пальто. Легко опираясь на палочку, он быстро уходил от дороги вглубь леса.

— Дедушка, вы не встречали здесь мальчика? — окликнул его Мишка.

— Нет, не встречал, — ответил старичок, останавливаясь.

— Понимаете, у меня друг пропал, Колька Кочерыжкин.

— Как пропал? Где?

— Здесь, в лесу.

— В лесу никто не пропадает, — ответил старичок и поднял вверх палец.

— Запомни, юноша. Это говорю тебе я — Профессор Лесных Наук. А теперь объясни, что случилось с твоим другом.

— Понимаете, он из школы ушел, а домой не пришел. Факт, заблудился.

— Заблудился — это другое дело. Но не пропал. Если он действительно заблудился, то мы его обязательно отыщем. Сначала я должен выяснить, зачем меня звал Старый Дуб. А потом мы примемся за поиски твоего друга. Подожди меня тут иди, если хочешь, пойдем со мной.

— Я уж лучше пока поищу Кольку, — сказал Мишка, — сбегаю вон за те кусты к речке.

— Хорошо, сбегай к речке, — согласился Профессор.

 

Глава 19

Кольку Кочерыжкина профессор берет на себя

Профессор спешил. Он знал, что Старый Дуб не стал бы его тревожить по пустякам.

Увидев Профессора, Старый Дуб качнул ветвями.

— Здравствуй, — сказал Профессор, приподнимая шляпу. — Что случилось? Какое у тебя ко мне важное дело?

— Беда, — ответил Старый Дуб.

— Беда? — встревожился Профессор. — Какая беда?

— Жуки и гусеницы готовятся напасть на Пионерскую рощу.

— Постой, постой! Разве они забыли, что люди запретили им появляться в лесу? Разве они больше не боятся птиц?

— Наверное, боятся. Но все птицы разлетелись по своим делам: кто в дальний ельник шелушить шишки, кто на болото клевать перезимовавшую клюкву. Ведь уже много лет жуки и гусеницы не показываются у нас. А в Пионерскую рощу жуков ведет человек — второклассник Колька Кочерыжкин.

— Не может быть! — воскликнул Профессор.

— Я тоже думал, что не может быть. Но мы сами видели Кольку Кочерыжкина во главе короедского войска. Всего какой-нибудь час тому назад он вывел жуков на край леса и показал им Пионерскую рощу.

— Так, значит, жуки уже в роще?!

— Нет, они посмотрели на нее и почему-то повернули обратно.

Профессор нахмурился.

— Так, — сурово проговорил он. — Безусловно, только какая-то случайность помешала сегодня короедам дойти до Пионерской рощи, и они обязательно повторят свой поход. Но когда?

— Мы этого не знаем, — ответил Старый Дуб.

— Да, конечно. И я тоже не знаю, — сказал Профессор. — Это знают только жуки и Колька Кочерыжкин. Поэтому прежде всего необходимо заняться им. Да уж не тот ли это Колька Кочерыжкин, который заблудился в лесу?

— Ничего он не заблудился, — ответил Старый Дуб. — Он ушел с жуками в Короедск.

— Хорошую же компанию выбрал себе этот мальчишка! — совсем рассердясь, сказал Профессор и добавил: — Кольку Кочерыжкина я беру на себя. Он не скроется от меня даже в Короедске.

 

Глава 20

Колька смотрит книгу, которую оставил ему Дятел

Колька, обняв портфель, сидел под обглоданной березкой, которая еще совсем недавно была с листвой и называлась короедскими зелеными запасами. Он с тоской посматривал вокруг себя и старался сообразить, в какой стороне находится дом.

Сначала ему казалось, что он пришел сюда справа, потом показалось, что вовсе не справа, а слева. Деревья были похожи одно на другое, и вид у них был хмурый и неприветливый.

Колька устал и проголодался. Время обеда давно прошло. «Скоро наступит вечер, а там и ночь, — подумал он и испугался: — Неужели придется ночевать в лесу?» В отчаянии Колька опустил голову на колени и всхлипнул.

В тишине над черными вершинами елей раздалось торопливое хлопанье крыльев. Колька поднял голову и увидел длинноносую птицу с книгой под мышкой. Он сразу узнал Дятла, в которого утром запустил палкой.

— Что ты тут делаешь, мальчик, и почему ты плачешь? — спросил Дятел.

— Я забыл, в какой стороне дом, — всхлипывая, пожаловался Колька.

— Ай-яй-яй, — сочувственно покачал головой Дятел, а про себя подумал: «Это хорошо, что Колька не знает, как выбраться к поселку, значит, он не сможет провести жуков в Пионерскую рощу. Надо его задержать, пока я слетаю за птицами».

Дятел спустился на самую нижнюю ветку и сед перед мальчиком.

— Слушай меня, — сказал он. — Сейчас я очень спешу и не моту тебе помочь. Но я скоро вернусь и тогда займусь тобой. Сиди здесь и жди меня. А чтобы тебе не было скучно, посмотри вот это. — И Дятел передал Кольке свою книгу. — Только смотри не потеряй.

Колька вытер нос, раскрыл книгу на первой странице и прочел: «Что растет в лесу, или Миллион волшебных превращений».

— А-а, сказки? Это я люблю.

— Сказки, да не совсем, — загадочно ответил Дятел и улетел.

А Колька перевернул еще одну страницу и принялся читать.

Он узнал много удивительных вещей. Узнал, что сосна может превратиться в меховую шубу, елка — в кожаные ботинки и в резиновый мяч, осина в бумагу и в щелк. Даже сосновый пень и тот мог стать куском мыла. И вообще получалось, что чуть ли не каждая вещь дома и в школе когда-то была елкой, березой или каким-нибудь другим деревом и росла в лесу.

Колька закрыл книгу и лег на спину, положив портфель под голову.

Ярко светило солнце. Голые объеденные деревья почти не давали тени, и Кольку быстро разморило. Он лежал, смотрел в голубое небо и считал проплывавшие облака: одно, другое, третье… Считал-считал и не заметил, как уснул. А когда он уснул, то ему приснился сон.

 

Глава 21

Сон, приснившийся Кольке

Снилось Кольке, что он идет по дороге через Пионерскую рощу. Сверкают на солнце листья и молодая хвоя. Березки задорно потряхивают золотистыми сережками, а любопытные еловые шишки высовывают из-под веток свои красные носы.

И вдруг Колька увидел среди зелени красно-синий пузатый мяч. Мяч подпрыгнул и выскочил на дорогу, но, заметав Кольку, покатился обратно. Колька бросился за ним, приговаривая:

— Не убежишь! От меня еще ни один мяч не убегал!

— А я не мяч, я — береза! — крикнул тот и на глазах у Кольки превратился в пушистую березку.

Березка качнула ветвями, и на них, взмахивая страницами, как крылышками, затрепыхались белые тетрадки; потом тетрадки исчезли, а вместо них от ветки к ветке протянулись, заструились шелковистые нити, сплетаясь в сверкающее полотно.

Неожиданно, откуда ни возьмись, на дороге показался Главный Короед. За ним, как черная туча, двигалось короедское войско.

— Коля! Корпривет! — крикнул Главный Короед. — Хор-р-роша рощица!

— Что такое? — в страхе воскликнула березка. — Откуда вы взялись?

— Нас привел сюда Коля, мальчик-короед.

Жуки и гусеницы уже хозяйничали в роще. Посыпалась листва, затрещали ветки, пушистая березка, которая только что красовалась перед Колькой, превратилась в уродливый тощий скелет, похожий на мертвые стволы Короедска.

— Что вы делаете? Не смейте! — закричал Колька и в ужасе проснулся.

 

Глава 22

Вторая встреча с Бревном

Вокруг стояли черные сухие деревья и не было никакой Пионерской рощи. Колька вздохнул с облегчением: «Значит, жуки не сожрали березку». Но он сейчас же подумал, что они все равно нагрянут в рощу, и тогда…

Колька вскочил на ноги. Куда же запропастился Дятел? А может, он его обманул, может, он совсем не прилетит? Нет, ждать больше нельзя. Надо выбираться из Короедска! Надо бежать к леснику, звать на помощь людей. Надо остановить короедов.

Колька схватил портфель, вытряхнул из него шишку великого Монохамуса, положил туда книгу и бросился вперед.

Он бежал напрямую — через валежины, через сухие ельники — и огляделся только тогда, когда очутился в самом обычном лесу. Лес был незнакомый.

«Не в ту сторону надо было бежать, — с досадой подумал Колька. — Придется вернуться».

Чтобы не попасть снова в Короедск, Калька решил обойти его стороной и стал забирать правее. Впереди между деревьями сверкнула река.

«Вот хорошо! — обрадовался Колька. — Если пойти по берегу, река обязательно выведет к поселку».

Идти было трудно. Лес подступал к реке так близко, что прибрежные ивы и березы полоскали свои ветки в воде. Колька то и дело спотыкался о корни и кочки и поминутно нагибал голову, чтобы не задеть за нижние ветви деревьев.

Вдруг он услышал с реки знакомый голос:

— Коля!

— Кто там?

— Это я. Березовое Бревно. Я опять застряло.

— Ладно, сейчас помогу.

Колька спустился к воде и оттолкнул Бревно от берега.

— Садись на меня. Раз уж нам с тобой по пути, я тебя подвезу, — сказало Березовое Бревно.

— Вот это здорово! — обрадовался Колька и тут же уселся на Бревно верхом.

Они плыли, минуя заводи, мимо ольшаников и склонившихся над водой ветел.

В одном месте Колька услышал, как чей-то голос, похожий на голос Мишки Зайцева, позвал его.

— Мишка! — крикнул Колька, вглядываясь в берег.

Но с берега никто не отозвался.

«Послышалось», — подумал Колька.

Тут Бревно как раз вышло на стрежень и, уносимое течением и подгоняемое ветром, помчалось вперед еще быстрее.

 

Глава 23

У Профессора появляются надежды

— Я займусь этим мальчишкой. Я сам займусь этим мальчишкой, — хмуря брови, повторял Профессор.

Он уже застегнулся на все пуговицы и собрался уходить, когда к Старому Дубу подбежал Мишка. Он размахивал руками и кричал:

— Я видел Кольку! Я видел Кольку! Он плыл по речке верхом на Березовом Бревне.

— На Березовом Бревне? — переспросил Дуб. — Как же Бревно позволило ему сесть на себя? Раз дружба врозь — значит, врозь.

— Здравствуйте, — послышалось сверху, и на нижнюю ветку опустился Дятел.

— Здравствуй, — ответил Профессор. — Но почему у тебя такой огорченный вид?

Дятел вздохнул:

— Я лишился моего самого ценного сокровища — книги, которую вы мне подарили.

И он рассказал, как встретил в лесу заблудившегося Кольку Кочерыжкина и как оставил ему книгу, чтобы задержать его до своего возвращения.

— Интересно, — сказал Профессор. — Продолжай, пожалуйста.

— Возвращаюсь назад — пусто: ни книги, ни мальчишки. Он убежал, бросив короедскую шишку и унеся с собой мою книгу.

— И после этого Березовое Бревно еще катает его! — воскликнул Старый Дуб.

— Погоди, старина, не возмущайся, — остановил его Профессор. — Тут что-то не так. Возможно, Березовое Бревно имело свои причины нарушить твой приказ.

Профессор остановился и обвел взглядом стоявших вокруг.

— То, что Колька убежал из Короедска и взял с собой кишу, а короедскую награду бросил, и то, что теперь его везет Березовое Бревно, вселяет в меня определенные, весьма приятные надежды. Однако очень странно, что Колька движется не к поселку, а в противоположную от него сторону.

— Он заблудился. Я же говорил, он заблудился! — воскликнул Мишка. — Ой, теперь его унесет неизвестно куда.

— Не волнуйся, Миша, — успокоил его Профессор. — Река делает здесь довольно большую петлю, и если пойти напрямик мимо болота, то можно успеть к следующему повороту.

— Я тоже с вами, — сказал Мишка.

— Нет, — ответил Профессор. — Ты оставайся. Вдруг Коля поймет свою ошибку, прежде чем доплывет до поворота? И, если он появится здесь раньше меня, задержи его до моего возвращения.

 

Глава 24

Колька обнаруживает свою ошибку

Лес кончился, и теперь река текла среди лугов.

— Скоро поселок, — сказал Калька, глядя вперед.

— Какой поселок? — удивилось Березовое Бревно. — Я его давно уже проплыло, еще до того, как мы с тобой встретились.

— Проплыло?! — в ужасе воскликнул Колька.

— Да.

— А мне надо в поселок. Скорее, скорее назад!

Легко сказать, назад. Бревно радо было бы помочь Кольке, но не могло же оно плыть против течения.

Бревно в растерянности закружилось на месте и пошло к берегу.

Едва оно коснулось берега, Калька прыгнул на сушу.

— Раз нельзя плыть, я пойду обратно пешком.

— Далековато, конечно, — сказало Бревно, — река тут очень петляет. Но завтра к полудню ты будешь дома.

Колька был в отчаянии.

— К полудню уже будет поздно. Короеды уже сожрут Пионерскую рощу, школу, поселок.

— Короеды? Рощу?

— Да. Никто про это не знает. Один я знаю. Надо скорее звать людей на помощь. Я бегу.

— Стой! — остановило его Бревно. — В поселок есть прямой и короткий путь.

— Где?

— Через болото. Но там нет ни дорога, ни тропинки, там всюду ямы и черная трясина. Будь осторожен, не верь болоту и все время держись ближе к деревьям.

— Держись ближе к деревьям, — прошелестели прибрежные осины, ивы и березы, которые слышали весь разговор.

 

Глава 25

В Гнилом Болоте

Сначала вокруг был лес как лес. Потом лес поредел, вместо крепких, высоких стволов появились маленькие сгорбленные деревца. Начиналось болото. На рыжих кочках топорщился мох и лежали бледные, вытянувшиеся ниточки клюквы с розоватыми цветами. Сосенки и березки росли здесь редкой прерывистой цепочкой. Колька петлял, прыгая с кочки на кочку, выбирая те из них, на которых рос хоть какой-нибудь кустик: шаг вправо, шаг влево, шаг вперед… Конец болота уже совсем близок — вот он! Впереди снова зеленел самый настоящий лес, а деревца все уводили в сторону.

— И чего тут петлять? — рассердился Колька. — Пойду напрямик. Вон сколько кочек ведут прямо к лесу.

И Колька ступил ногой на ближнюю пустую кочку. Кочка под ним качнулась и опустилась вниз, так что он чуть не упал, потеряв равновесие.

Вокруг следующей кочки стояла вода, но Колька решительно прыгнул вперед и в то же мгновение почувствовал в ботинках холодную воду. Колька обернулся назад, хотел вернуться на сухое место. Он уже приготовился прыгнуть, но под ногами не было никакой опоры: зыбкая кочка с бульканьем погружалась вниз. А из-за реденького ивняка, между кочек и сгорбленных деревьев к Кальке поползли темные струи воды. Вот первая струя, как змея, обвила Колькины нога. Калька рванулся раз, другой. Но чем больше он рвался, стараясь выбраться, тем глубже погружался в трясину.

— А, и ты тоже из этих самых друзей леса? — приговаривало Гнилое Болото. — Может быть, и ты собираешься бороться против меня? Много таких было. Вон, видишь этих уродов, что сгорбились на концах? Они тоже хотели победить болото, да не вышло. Смотри, мальчишка, как я поступаю с теми, кто меня рассердил.

В тот же миг черные струи окружили ближайшую кочку, на которой росла сосна, и размыли, растащили ее по травинке. Сосна задрожала, рухнула, и ее покрыла черная вода.

— Вот и все, — сказало Гнилое Болото. — Ха-ха-ха!

Колька рванулся изо всех сил, — но с места не тронулся. Холодная трясина крепко держала его за нога.

— Пусти! — закричал он в отчаянии.

— Как бы не так, — ответило Гнилое Болото.

Колька уже хотел заплакать, позвать на помощь, но тут он увидел на краю болота невысокого седого старичка. Размахивая палкой, старичок спешил прямо к нему.

— Держись, мальчик! Держись!

Росшие на болоте деревца и кусты наклонились и легли от кочки до кочки, как мостки, прямо ему под ноги.

Старичок добрался до Кольки и протянул ему руку.

— Вылезай сюда.

Колька подтянулся и влез на качающиеся живые мостки.

— Зачем ты полез в болото? — спросил старичок, как только они выбрались на сухое место.

— Очень надо было. Спасибо, дедушка. К поселку — туда?

— Туда, туда.

— До свидания, дедушка. Я поеду.

— Постой. Ты не Колька Кочерыжкин?

— Колька. А что?

— Как раз ты мне и нужен, Колька Кочерыжкин. Рассказывай все без утайки: когда ты собираешься вести короедов в Пионерскую рощу?

Колька покраснел.

— Я не поведу короедов в рощу… Я теперь за деревья, а не за короедов…

— Отрадно слышать, — сказал старичок. — Тогда давай познакомимся. Я — Профессор Лесных Наук. Конечно, у меня есть и имя, и отчество, и фамилия, но они — как бы это сказать — несколько трудны для запоминания и произношения. Еще ни один человек в мире не смог их выговорить правильно. Поэтому я предпочитаю, чтобы меня называли просто Профессор. И ты можешь называть меня так же. Ну-с, значит, теперь Пионерская роща в безопасности?

— Нет! Нет! Ведь я уже показал короедам дорогу! Они найдут Пионерскую рощу без меня. Если мы их не опередим, то все пропало!

— Мы их должны опередить, — строго проговорил Профессор. — На какое время назначен поход?

— Главный Короед говорил, что они пойдут завтра утром.

— Утром? Понятно. Тогда нам надо спешить, ведь в нашем распоряжении только вечер и ночь.

 

Глава 26

У Старого Дуба

Когда Профессор и Колька вышли к Старому Дубу, там их уже ожидали, кроме Мишки, лесник Федот Федотыч, Дятел, Воробей и три муравья из трех самых больших муравейников.

— Друзья, — сказал Профессор, — положение тяжелое. Коля говорит, что в поход на Пионерскую рощу собирается весь Короедск в полном составе — и Главный Короед, и Ольховый Листоед, и дровосеки, и трубковерты. А скажи, Коля, не видел ли ты среди них таких лохматых серых гусениц с желтыми, синими и красными бородавками на спине?

— Нет, лохматых не было, — подумав, ответил Колька.

— Это хорошо, — сказал Профессор. — Очень хорошо. Гусеницы Непарного Шелкопряда страшнее всех остальных.

Затем Профессор дал каждому поручение. Дятлу поручил встретить птиц из окрестных лесов, леснику Федоту Федотычу — собрать лесную охрану и выкопать на пути короедского войска ловчую канаву, Мишке Зайцеву — оповестить юннатов всего поселка.

— А мне что делать? — спросил Колька. — Всем дали поручения, а мне не дали.

— Тебе надо отдохнуть после путешествия, — ответил Профессор. — Иди спать. Спокойной ночи.

— Я не хочу спать, — сказал Колька и тут же зевнул. — Я совсем не хочу спать, — повторил он тише и почувствовал, что глаза его слипаются.

Старый Дуб коснулся веткой его плеча.

— На-ка тебе на память знак наших друзей. — И он протянул Кольке золотистый дубовый листок.

— Итак, — сказал Профессор, — к восьми часам утра все друзья леса собираются в Пионерской роще. Я тоже там буду.

Профессор, Колька и Мишка расстались на улице поселка. Профессор пошел на станцию. Мишка — к юннатам, а Колька — домой.

Он так хотел спать, что на все расспросы матери только и смог ответить: «Расскажу завтра». Колька быстро разделся, лег в постель и заснул. Дубовый лист, полученный от Старого Дуба, он положил под подушку.

 

Глава 27

Наутро

Когда Колька проснулся, он первым делом сунул руку под подушку. Дубовый лист лежал на месте: значит, все, что случилось вчера, было правдой, а не сном.

Колька начал вспоминать все по порядку, от срезанной на рогатку березки до последнего разговора у Старого Дуба. Перед ним встало озабоченное лицо Профессора, когда тот спрашивал про волосатых гусениц с разноцветными бородавками — про этих, как их, Непарных Шелкопрядов.

— Непарные Шелкопряды… Непарные Шелкопряды… — повторял Колька. — Где-то еще я слышал про них…

И тут он вспомнил радостно прыгающее на краю леса короедское войско, Ольхового Листоеда… Что же он все-таки ответил тогда на Колькин вопрос?

— Ждем… непар… шелк… — в раздумье повторил Колька и вдруг воскликнул: — Ждем Непарных Шелкопрядов! Вот что он ответил! Как я раньше не догадался об этом!

Колька быстро вскочил, оделся и выбежал на улицу.

Что делать? Куда бежать? Кого предупредить? Профессор в городе. Лесник где-то в лесу. А Старый Дуб? Уж он-то, конечно, на своем месте. Скорее к Старому Дубу!

Увидев Кольку, Старый Дуб качнул могучей ветвью и спросил:

— Почему ты пришел сюда, а не в Пионерскую рощу?

— Я не пришел, а прибежал. Я вспомнил: Ольховый Листоед говорил, что они ждут Непарных Шелкопрядов. Потому и в Пионерскую рощу вчера не пошли…

Старый Дуб нахмурился.

— Не видишь ли ты летящих птиц? — спросил он Высокую Сосну.

— Нет, птиц я не вижу, — ответила Высокая Сосна.

— А что происходит на дороге?

— Дорога пуста.

— Коля, ты… — сказал Старый Дуб.

Но тут его перебила Высокая Сосна:

— На дороге показались жуки. Над жуками летят бабочки и еще кто-то. У них нет крыльев, но они летят.

— Это гусеницы Непарного Шелкопряда, — сказал Старый Дуб.

— Разве гусеницы умеют летать? — спросил Колька.

— Умеют, — ответил Старый Дуб. — Они покрыты длинными волосками, а на конце каждого волоска у них маленький пузырек с воздухом, и они летят на них, как на воздушных шариках.

— Значит, они такие маленькие и легкие?

— Хоть они и маленькие, но необычайно прожорливые. Они не доберутся до Пионерской рощи, если не подкрепятся в пути. Короеды обязательно остановятся Здесь, в нашем дубняке, чтобы покормить их.

Плакучая Ива ахнула:

— Ах! Мы пропали! Все люди в Пионерской роще, и нас никто не защитит…

— Я буду вас защищать! — сказал Колька.

Короедское войско приближалось. Впереди бодро шагал Главный Короед, и его усы лихо топорщились. Рядом с ним семенил Ольховый Листоед. Он не мог делать такие же большие шаги и поэтому, стараясь не отстать, время от времени пускался вприпрыжку. Он выбивался из сил, он уже не мог говорить и только часто-часто дышал.

Но тут летучие гусеницы Непарного Шелкопряда сначала потихоньку, а потом все громче и настойчивее стали требовать:

— Есть!

— Есть! Есть!

— Есть! Есть! Есть!

— Шелкопрядики… уф… хотят… кушать, — задыхаясь, пролепетал Ольховый Листоед. — Надо… остановиться.

— Ерунда, — отмахнулся Главный Короед. — Кто ест в пути? Дойдем до Пионерской рощи, там поедят.

— Они не долетят.

— Долетят.

Но тут несколько гусениц свалилось на землю.

— Они уже падают! — закричал Ольховый Листоед.

Главный Короед недовольно оглянулся и проворчал:

— Придется останавливаться и кормить их.

— Да-да, они еще очень слабы. Они еще слишком малы для такого дальнего похода, — отдуваясь, проговорил Ольховый Листоед. — Мы просто вынуждены остановиться.

Главный Короед поднял вверх один ус, что означало: «Остановиться всем!»

В рядах короедского войска поднялся шум.

— Мы уже пришли?

— Мы уже в Пионерской роще?

— Где Пионерская роща? Я ее не вижу, — сказал самый низкорослый жучок — Полосатый Щелкун.

— Ты ее не видишь, потому что мал ростом, — ответила Бабочка-монашенка. — И вообще ты видишь только то, что не дальше твоего носа.

Когда обиженный Щелкун уполз, она тихо сказала подруге:

— А ведь правда что-то не похоже на Пионерскую рощу. Тогда почему же мы стоим?

— Вон ползет Дубовый Усач. Надо у него спросить. Эй, Усач, почему мы стоим?

— Гусениц Непарного Шелкопряда надо кормить, — ответил Дубовый Усач. — Потому и встали.

— А долго мы будем стоять?

— Не знаю. Некогда мне с вами болтать, надо искать еду для Шелкопрядов. — И Дубовый Усач уполз.

Вернулся он очень скоро. Бабочки-монашенки даже не успели обсудить услышанную от него новость.

— Тут недалеко, на опушке, хорошенький дубнячок, — сказал Усач. — Наши гусеницы вполне могут там перекусить.

 

Глава 28

Колька вступает в бой

Жуки свернули с дороги к дубняку, но вскоре остановились: путь им преградила канава, которую вырыли лесники.

Главный Короед повел удивленно усами:

— Вчера этой ямы здесь не было. Откуда она появилась?

Ольховый Листоед заглянул вниз и чуть не свалился.

— Это не просто яма, — сказал он, немного оправившись от испуга, — это ловушка. Ловчая канава.

— Пусть будет ловчая канава, — проговорил Главный Короед, — нам она не страшна.

— Вам она не страшна — вы ее перелетите, а как же переберемся мы, которые не умеют летать? — спросил Сосновый Долгоносик.

Но ответа он не услышал, так как от высоты у него закружилась голова и он свалился прямо на дно.

— Придется искать обходного пути, — сказал Главный Короед. — Ведь не окопали же люди этой проклятой канавой весь лес.

Жуки двигались по одной стороне канавы, а Колька, прячась за кустами и деревьями, шел по другой. Он слышал, как поскрипывали жесткие надкрылья жуков, как лязгали их тяжелые челюсти. А по временам все эти звуки заглушал настойчивый крик голодных гусениц Непарного Шелкопряда:

— Есть!

— Есть! Есть!

— Есть! Есть! Есть!

Деревья на краю опушки слышали все это и замерли в тревоге.

— Я вижу конец канавы! — крикнул Ольховый Листоед.

— Вперед! — сказал Главный Короед и первым повернул к лесу.

Навстречу ему из-за кустов выступал Колька.

— Коля! — воскликнул Главный Короед. — И ты здесь? Какая удача! Давай, Коля, ломай скорее ветки и носи их нашим гусеницам.

— Я не буду ломать ветки, — сказал Колька.

— Коля, опомнись, — воскликнул Ольховый Листоед, — ведь ты же короед!

— Я не короед, я — человек, — ответил Колька. — Убирайтесь-ка отсюда.

Он сорвал с головы фуражку и принялся размахивать ею. В короедском войске поднялась паника.

— У него опрыскиватель! — закричали жуки.

— Лесники! — закричал Ольховый Листоед, упал на спину, поджал лапки и притворился мертвым. А когда короедское войско побежало вдоль канавы обратно к дороге, Ольховый Листоед вскочил и тоже пустился наутек.

Колька не предполагал, что ему так легко удастся отразить атаку короедского войска. Но его радость была преждевременна.

 

Глава 29

Возвращение Типографа

Улетая и убегая, жуки и гусеницы подняли невероятный шум. Этот шум разбудил Типографа, который всю ночь бродил по лесу и заснул только на рассвете.

Ему давно надоело бродить одному. Он уже не надеялся, что отыщет дорогу к дому и увидит своих родственников и друзей. И вдруг знакомые звуки.

Типограф со всех ног побежал туда, откуда доносился шум.

Когда он выбрался из леса, короедское войско уже скрылось, и на опушке, возле молодых дубков, был один Колька.

Типограф обрадовался ему, как жуку.

— Здравствуй, дорогой Коля! — льстивым голосом воскликнул Типограф, подползая к Кольке.

— И ты с ними? — сурово спросил Колька.

— С кем?

— С жуками, которые хотели объесть листву на этих дубах?

Типограф быстро сообразил, что Колька почему-то поссорился с жуками.

— Ах, какое безобразие! Как они смели! Все жуки трусы и невежи. Это говорю я, а мне ты можешь поверить. Они всегда готовы залезть на чужое дерево и забрать добычу прямо из-под носа. Помню, нашел я однажды чудесную елку. Раз нашел, значит, мне и жить в ней. Но тут, откуда ни возьмись, нагрянули усачи, и в один миг моя отдельная елка превратилась в коммунальную квартиру!..

— Все вы хороши, — махнул рукой Колька. — Одно слово — вредители.

Типограф испугался, что ему сейчас достанется, как досталось другим, он тихо охнул и дрожащим голосом пролепетал:

— Нет, нет, нет! Лично я — не вредитель. Я даже не жук. Я только похож на жука. Я не ем дубовых листьев. Вот спроси у этих дубков, обгрыз я когда-нибудь хоть один дубовый лист.

— Да, — подтвердили молодые дубки, — этот жук никогда не ел дубовых листьев.

— Вот, слышишь? — подхватил Типограф. — Я вовсе не вредный, а, наоборот, полезный.

— Ну ладно уж, иди сюда. Все-таки вдвоем веселее, — сказал Колька. — Вдруг короедское войско возвратится до того, как все подоспеют.

— А кто должен подоспеть? — насторожился Типограф.

— Как — кто? Птицы, лесники с ребятами, Профессор Лесных Наук.

Типограф поежился: встреча с птицами не сулила ему ничего хорошего.

«Надо уносить ноги, пока цел», — подумал Типограф и спросил:

— Дятел тоже обещал прилететь?

— Конечно. Ты с ним знаком?

— К-как же! — ответил Типограф. — П-правда я с ним д-давным-давно не в-виделся, н-но мы с ним б-б-близкие д-д-друзья.

— С кем ты там беседуешь? — вдруг спросила молодая Осинка.

— Да тут встретился один знакомый жук, — ответил Колька.

— Как же его зовут?

— Типограф.

— Не слышала о таком. А ты, бабушка Береза?

Береза покачала ветвями:

— Нет, не знаю.

Типограф притаился ни жив ни мертв. «А вдруг они спросят у елки? — со страхом думал он. — Тогда мне конец. Уж елки-то расскажут, как они от моих рисунков засыхают на корню… Нет, надо бежать, пока не поздно».

Типограф юркнул за куст, прополз под опавшим листом и со всех ног бросился за убегающим короедским войском.

Короедское войско бежало, летело, ползло, катилось, прыгало, ничего не видя вокруг, не разбирая дорога. Но Типограф был напуган больше самой трусливой букашки и поэтому несся еще быстрее.

Вскоре он обогнал гусениц, потом жуков и очутился впереди всех.

— Эй, Типограф, ты откуда? — окликнул его Главный Короед.

— От Дятла спасаюсь.

— Как — от Дятла? Ведь там Колька с опрыскивателем.

— И лесники, — добавил Ольховый Листоед.

— Никаких лесников там нет. Один Колька, у него нет ничего, кроме фуражки.

Главный Короед побежал медленнее.

— А ты не врешь?

— Нет, нет, не вру.

— Ты сам видел?

— Конечно. И Колька мне сказал, что нас только двое. То есть он и я.

Я убежал, а он остался.

— Постой, постой! — Главный Короед остановился и грозно поднял усы. — Он и ты. Значит, ты поднял такой тарарам и напугал нас? Отвечай, негодяй!

Типограф задрожал:

— Я н-не п-пугал… Я… То есть он… То есть не я и не он… То есть он один…

— Ничего не понимаю, — проворчал Главный Короед. — Он и ты или не ты?..

Короедское войско, видя, что его предводитель остановился, мало-помалу начало приходить в себя, и все, что только что бежало, летело, прыгало и катилось, приостановило свое стремительное движение и окружило Главного Короеда и Типографа.

— Ты или не ты? — продолжал Главный Короед грозный допрос.

— Я, то есть не я… — лепетал вконец запутавшийся Типограф. Он совсем растерялся.

— Я слышала, как он сам говорил, что он не жук, а только похож на жука, — сказала маленькая гусеница. Она была очень медлительная и, когда Типограф разговаривал с Колькой, еще не успела убежать далеко от опушки.

— М-да, я давно это подозревал, — грозно проговорил Главный Короед. — Он не жук. Настоящие жуки не умеют читать, а он умеет даже писать.

— П-п-п-простите… П-п-п-пощадите… Я с-с-сейчас все объясню… Я — жук. Честное слово, я жук!.. Я притворился, что я не-не жук! Я тоже неграмотный!

Неожиданно за Типографа вступился Ольховый Листоед.

— Уважаемый Главный Короед, — проговорил он, выступая вперед, — бедный Типограф слишком волнуется. Позвольте мне сказать за него. Типограф говорит, что он притворился. Но во время военных действий притворство носит другое название — военная хитрость. В последнем сражении я тоже прибегнул к военной хитрости. Вы видели, как я ловко притворился мертвым?

— Ишь ты! — удивился Главный Короед. — А я не думал, что наш Типограф такой хитрый. А ведь правда, он мне сообщил важную новость. Оказывается, Колька один на всю опушку, один на весь лес, и у него нет опрыскивателя.

— Да, да, — подтвердил Типограф, — совершенно один, и у него нет опрыскивателя.

— Странно, почему мы этого не заметили, — задумчиво сказал Главный Короед. — А вот Типограф заметил. Молодец, Типограф. А теперь в обратный путь. Мы все-таки накормим наших Шелкопрядов.

 

Глава 30

Три минуты на размышление

Прошло довольно много времени с тех пор, как Типограф скрылся за кустом.

— Эй, Типограф, ты где? — позвал Колька.

Типограф не отзывался.

Тогда Колька наклонился и заглянул под куст. Там никого не было.

— Убежал! — удивленно воскликнул Колька. — Оставил меня одного, а еще говорил, что полезный.

— Жукам никогда нельзя верить, — заметила Осина, — кроме того, я сомневаюсь, чтобы он был полезным.

— Подождите! — вдруг воскликнула Пихта. — Как вы говорите — Типограф?

— Да, Типограф, — подтвердил Колька.

— Тогда я его знаю. Вреднейший жучонка. Спросите о нем у любой елки, его все знают. Сколько елочек он изгрыз!

— Эх, и провел же он меня! — с досадой сказал Колька. — Небось жуки нарочно подослали его ко мне шпионить.

В это время издали донесся глухой шум. Это возвращалась короедская армия. Вот показался Главный Короед, вот Ольховый Листоед, а рядом с ним Жук-часовщик и Типограф. Они остановились немного поодаль. Главный Короед громко крикнул:

— Мы знаем, что ты здесь один и что у тебя ничего нет, кроме фуражки.

Сдавайся! Иначе мы тебя искусаем, изгрызем, источим, как сухой пень. Даю тебе три минуты на размышление.

Главный Короед присел на задние лапы и приказал:

— Тикай, Часовщик! А ты, Ольховый Листоед, считай.

Жук-часовщик принялся тикать, а Ольховый Листоед считать.

— Одна минута… Одна минута с половиной… — Время от времени он спрашивал Кольку: — Ты думаешь?

— Даже и не думаю, — отвечал Колька.

— Зря. Я тебе все-таки советую подумать. Две минуты… Две минуты с половиной… Три минуты… Сдаешься?

— Нет, — твердо ответил Колька.

— Тогда пеняй на себя, — сказал Главный Короед, и все четыре жука скрылись за кустами, где находилось короедское войско.

 

Глава 31

Военная хитрость

— Есть! Есть! Есть! — на разные голоса вопили гусеницы Непарного Шелкопряда. Они почуяли запах дубовой листвы, увидели дубовую рощицу, сверкающую молодой зеленью с красными искорками совсем молоденьких листочков, и уже не хотели слушать никаких уговоров.

— Вперед! Вперед! — закричал Главный Короед и пополз на Кольку, выставив, как пики, свои усы.

— Вперед! Вперед! — подхватил Ольховый Листоед. — Чего же вы не летите?

Тяжелые майские жуки поднялись в воздух. За ними двинулись дровосеки и древоточцы. Бабочки-монашенки взмахнули крыльями и, толкаясь, полетели реденьким серым облачком. Гусеницы принялись деловито отмеривать шаги: раз — передние ноги вынесли вперед голову, два — хвост подтянут к голове. Мелкие короеды, сомкнув черные блестящие спины, шли сплошной черной колонной.

Хотя все отряды двинулись одновременно, прежде всех подлетели к Кальке майские жуки. Первый жук стукнул Кальку прямо в лоб и свалился на землю. Кожа на Колькином лбу сразу покраснела. Ему было больно. Но когда идет бой, разве обращают на это внимание? Колька даже не потер лоб. Он сорвал с головы фуражку и принялся ею сшибать жуков. Жуки налетали и справа, и слева, и спереди, и сзади. Колька только успевал поворачиваться. Его заслуженная фуражка, не раз заменявшая футбольный мяч, так и мелькала в воздухе. Теперь она стала грозным оружием. Атака была отбита.

Бабочки, увидев валяющихся повсюду в траве майских жуков, в испуге разлетелись в разные стороны.

А когда подоспели дровосеки, древоточцы и мелкие короеды, Колька взялся за палку.

— Вперед! — кричал Ольховый Листоед.

— Вперед! — пискнул Типограф.

Колька замахнулся палкой, и короедское войско откатилось назад.

— Надо всем вместе! — кричал Главный Короед. — Всем вместе!

Но было поздно. Расстроенная армия была не способна на новый штурм.

— Хоть бы ты провалился сквозь землю! — со злобой глядя на Кольку, воскликнул Главный Короед.

— А что, если он действительно провалится? — хитро усмехнувшись, спросил Ольховый Листоед.

— Не говори глупостей! — оборвал его Главный Короед.

— Мои слова не так уж глупы, — обиделся Ольховый Листоед. — Надо напустить на мальчишку проволочников и корнегрызов.

Главный Короед махнул лапой:

— Уж если короеды ничего не смогли поделать, то проволочники и подавно не смогут.

Но Ольховый Листоед поднялся на цыпочки и что-то зашептал Главному Короеду на ухо.

Главный Короед слушал, слушал, потом радостно воскликнул:

— Правильно! Позвать ко мне проволочников и корнегрызов!

Колька сидел на пеньке, отдыхая после битвы с майскими жуками. Вдруг он почувствовал, что пенек слегка зашевелился. Колька встал и осмотрел его со всех сторон. Пенек стоял как стоял.

«Наверное, показалось», — решил Колька и снова уселся на пень.

В ту же минуту земля под его ногами стала проваливаться.

Колька хотел вскочить на ноги, но было поздно: проволочники и корнегрызы уже подрыли землю, подгрызли корни, и он вместе с пнем провалился в яму. Комья земли посыпались за шиворот и в ботинки, мелкая пыль запорошила глаза.

— Молодцы проволочники! Молодцы корнегрызы! — услышал Колька радостный голос Главного Короеда.

Пока Колька выбирался из ямы, пока протирал запорошенные пылью глаза, короедская армия ринулась мимо него в лес, и лохматые гусеницы поползли вверх по стволам молодых дубков и принялись есть листья.

Вдруг до Кольки донесся испуганный крик бабочки:

— Синицы!

— Синицы! Синицы! — подхватили остальные. — Они склюют наших гусениц!

— Синицы! — крикнул Колька. — Эй, синицы, сюда!

Но синицы не слышали его, они спешили, как было условленно, к Пионерской роще.

Быстрая стая промелькнула над лесом и скрылась.

И снова гусеницы принялись за свое злое дело. Их было так много, что на каждый лист приходилось по три, а то и по четыре гусеницы.

— Все пропало! — чуть не плача, сказал Колька. — И никто не знает, что мы здесь попали в беду.

 

Глава 32

Профессор вспоминает о Непарных Шелкопрядах

Профессор имел обыкновение про все, что он делал или видел, о чем слышал или думал, подробно записывать в толстую тетрадь. Потом он перечитывал свои записи и делал пометки.

Пометки были разного рода: короткие и длинные.

Когда Профессор писал одну букву «О», он радостно улыбался, потому что эта буква обозначала слово «Отлично». Он писал ее, когда все, что нужно, было сделано хорошо и до конца.

Иногда в тетради появлялась пометка из двух букв «Н. П.». Написав эти буквы, Профессор морщил лоб и прикладывал ко лбу указательный палец: «Н. П.» обозначало «Надо подумать».

Хмурился он и тогда, когда писал три буквы «М. С. Л.».

Это значило: «Можно сделать лучше». Профессор не любил плохо сделанных дел, и буквы «М. С. Л.» очень редко встречались в его тетради. А если и попадались, то вскоре, после того как они были написаны, в тетрадке появлялись сразу две пометки: «П» и «О». Первая значила: «Переделано», а что значила вторая, вы уже знаете.

Была и еще одна пометка. Ее Профессор сделал всего раз или два в жизни. После этого он целую неделю ходил больной и называл себя дураком и болваном. Эта пометка состояла из целых десяти букв: Г. Б. О. П. Н. Б. Д. С. Н. Т. и означала: «Глупость! Безобразие! Очень плохо! Надо было делать совершенно не так!».

Профессор любил короткие пометки и очень не любил длинные.

Проводив Кольку, Профессор сел на поезд и вернулся домой. Дома он развернул свою толстую тетрадь в зеленом переплете и описал все, что произошло за этот богатый событиями день. Описал прилет Воробья, Колькины приключения и разговор у Старого Дуба, записал он и все, что было там решено.

Окончив писать. Профессор перечитал написанное и с удовлетворением поставил букву «О».

— Отлично! Конечно, отлично! — приговаривал он. — Коля из врага стал другом леса. Против нападения короедского войска приняты меры.

И вдруг Профессор задумался и, зачеркнув «О», написал «Н. П.».

— Надо подумать, все ли нужные меры приняты? — сказал он сам себе и сам себе ответил: — Нет, не все. Мы не учли, что на Пионерскую рощу все же может напасть Непарный Шелкопряд. Может быть, Коля просто не заметил лохматых гусениц.

И Профессор, зачеркнув «Н. П.», написал «М. С. Л.».

— Конечно, это дело можно было сделать лучше. Необходимо было сделать лучше.

Профессор достал с полки самую толстую книгу, быстро пролистал ее, потом схватил листок чистой бумаги и стал быстро писать столбики мелких цифр. Он прибавлял, отнимал, делил, умножал целую ночь и, наконец, когда уже наступило утро, вывел крупными буквами: «Сегодня гусеницы Непарного Шелкопряда выползают из яичек».

— Что я наделал! — воскликнул Профессор. — Как я мог это забыть! Коля потому их и не видел, что они только сегодня должны появиться на свет.

Профессор перечеркнул только что написанные им три буквы «М. С. Л.» и, разбрызгивая чернила и ставя кляксы, через всю страницу начертил огромную, жирную, возмущенно кричащую каждой буквой, каждой точкой надпись: «Г. Б. О. П. Н. Б. Д. С. Н. Т.!!!»

Поставив последний восклицательный знак. Профессор схватил шляпу и выбежал на улицу.

 

Глава 33

Почему их нет в Пионерской роще?

Для Кольки время тянулось необычайно медленно. Никогда он не думал, что минуты могут быть такими длинными.

Зато Профессору никогда не казалось, что время летит так быстро.

«Только бы успеть, только бы успеть», — думал он, сидя в вагоне поезда, и не менее трех раз в минуту смотрел на часы.

Ему казалось, что поезд едет слишком медленно. На первой же станции он подошел к машинисту.

— Товарищ машинист, — сказал Профессор, — вы не можете ехать побыстрее?

— Поезд вдет точно по расписанию, гражданин, — ответил ему машинист.

— Но понимаете, если я опоздаю, то гусеницы съедят Пионерскую рощу.

— Не волнуйтесь, гражданин, — сказал машинист, — я вас прекрасно понимаю. Мы поедем так быстро, как только может паровоз, и даже еще быстрее. Гусеницы не должны съесть Пионерскую рощу.

Машинист повернул ручку, паровоз загудел и помчался вперед так быстро, как только мог, и даже еще быстрее. Весь путь от станции до Пионерской рощи Профессор бежал бегом.

— Непарный Шелкопряд! — крикнул он, увидев людей у Пионерской рощи.

Он был так взволнован, что даже не поздоровался, хотя всегда был очень вежливым и никогда не забывал говорить «здравствуйте», «пожалуйста» и «спасибо».

— Где Непарный Шелкопряд? — спросили лесники и юннаты.

— Здесь! У вас!

— У нас никого нет, — ответил лесник Федот Федотыч. — Ни одного жука, ни одной гусеницы.

— Сегодня гусеницы Непарного Шелкопряда выползают из яичек! — воскликнул Профессор. — Недаром жуки назначили поход на сегодня. Чтобы накормить гусениц, им надо много молодой листвы!

— Нет, не было здесь ни жуков, ни гусениц, — повторил Федот Федотыч.

Профессор хлопнул себя ладонью по лбу:

— Понимаю! Для молодых гусениц путь от Короедска до Пионерской рощи слишком велик. Они обязательно должны подкрепиться в дороге. А где они могут найти себе пищу? Конечно, в дубовой роще, возле Старого Дуба. Надо спешить туда.

Профессор поглядел на часы и схватился за голову:

— Они бесчинствуют в дубняке уже полчаса! Представляю, что там сейчас творится. Скорее, скорее туда!

 

Глава 34

Победа

Колька был в отчаянии.

— Все пропало! — твердил он. — Все пропало!

Так прошла целая минута, а может быть, две. Наконец он опомнился и с криком бросился к деревьям. Схватив ближайший дубок за тонкий ствол, Колька тряхнул его что было силы. Гусеницы дождем посыпались вниз.

— Так вас! Так вас! — кричал Колька, бегая от дубка к дубку.

Вдруг как будто хлопья снега залепили ему глаза.

«Бабочки», — догадался Колька и замахал руками, разгоняя их.

В ту же минуту он почувствовал, как кто-то клюнул его в ухо. Бабочки вмиг разлетелись, и Колька увидел Воробья.

— Ах, извини! — пискнул Воробей. — Я никак не предполагал, что кто-нибудь находится в этой стае.

— Ничего, мне не больно, — сказал Колька. — Скорее принимайся за гусениц.

— Гусеницами заняты кукушки, — ответил Воробей и полетел догонять улетавшую бабочку.

Колька поглядел на дубки и увидел в их густых ветвях множество синиц, кукушек и разных других птиц. С громкими криками они прыгали с ветки на ветку и одну за другой склевывали с листьев толстых лохматых гусениц с бородавками на спинах.

— Молодцы! — крикнул Колька. — Клюйте их, а я займусь жуками.

С дальнего конца лужайки на Кольку надвигалась черная жужжащая туча. Колька встал, крепко, как моряк во время шторма, расставил ноги и приготовился грудью встретить атаку.

— Эй! Короеды! Подходи, кто не боится!

Но короедское войско не останавливалось, казалось, никто не видел и не слышал Кольку.

Жуки действительно не слышали и не видели его. Их гнал вперед непреодолимый страх, такой страх, какого они не испытывали еще никогда.

Типограф споткнулся и сломал лапку.

— Подождите меня! — кричал он.

Никто, конечно, не обращал на него внимания. Тогда Типограф ухватился за проползавшего мимо него Майского Жука. Но жук неожиданно поднялся в воздух. Типограф, не удержавшись, полетел вниз и провалился в какую-то глубокую щель.

Черная туча налетела на Кольку и пронеслась дальше. Только тут Колька увидел, что от дороги и из леса идут люди с дубовыми листьями на фуражках, кепках, беретах, платочках, с такими же дубовыми листьями, какой дал Кольке Старый Дуб.

Вон идет Профессор, вон лесник Федот Федотыч, вон учитель Иван Семенович, а вон Мишка Зайцев и за ним еще много-много ребят — наверное, вся школа. Колька увидел многих своих одноклассников. А вон ребята из четвертого, из пятого, из шестого классов. А вон даже из другой школы. Как много у леса друзей!

Профессор бросился к дубкам и остановился.

— Какое счастье! Гусеницы почти не повредили их. О, да я вижу, тут была настоящая битва! Смотрите, сколько жуков валяется вокруг!

И тут Профессор увидел Кольку.

— Это ты сражался здесь? — спросил он.

— Я, — ответил Колька.

Профессор крепко пожал Колькину руку. Ребята окружили их. Все смотрели на Кольку с уважением. Колька смутился и покраснел.

— Уж не жар ли у тебя, Коля? — участливо спросил Профессор. — У тебя ничего не болит?

— Побаливает, — переминаясь с ноги на ногу, ответил Колька.

— Что? Голова? Горло?

— Нет, спина.

— Колет? Ломит? Стреляет?

— Кусает.

— Гм, странно. Никогда не слышал, чтобы были боли такого характера, развел руками Профессор.

— Позвольте, это, кажется, по моей части, — послышалось с дерева.

Все посмотрели туда, откуда раздался голос, и увидели Дятла.

— Это, кажется, по моей части, — повторил Дятел и слетел на Колькино плечо.

Он ловко запустил длинный клюв мальчику за шиворот и вытащил оттуда маленького темно-коричневого жучка.

— Типограф? — удивился Колька.

— Он самый, — сказал Дятел.

— Как ты попал ко мне за шиворот?

— Д-дорогой друг, — начал Типограф, — к-куда же мне еще было деваться? Все вредные, а я один — полезный…

— Хватит врать, — оборвал его Дятел. — Знаем мы, какой ты полезный.

Он подбросил Типографа вверх и склюнул его на лету.

— Вот и все, — сказал Дятел. — Я же говорил, что это по моей части.

Быстрые синицы собрали с листьев всех гусениц, поползни и пищухи вытащили всех забившихся под кору короедов и полетели дальше, туда, куда в панике убежали жалкие остатки короедского войска — в Короедск.