Вечер шел своим чередом. Гости вокруг ели, пили, сплетничали и смеялись. Эстель давно упорхнула в вихре кружев с очередным кавалером. Шейн же предпочел одиночество бесконечному флирту и танцам. Снова. С того самого дня встречи с Таллиатой, мужчина потерял всякий покой. Он не мог ни спать, ни есть. Все его мысли были здесь, с ней. Как ей тут живется? Не обижают ли ее? Как обращается с ней князь? И что станется с Таллиатой после свадьбы?

Шейн видел, какие ненавистные взгляды посылала рыжей девушке молодая княжна. А услышав случайно обрывок разговора молодоженов во время подношения даров, Шейн был просто взбешен. Как можно так говорить о живом существе?! Словно она, Таллиата, ничто, пустое место. Шейн видел ее затравленный взгляд, ужас, что сковал эти золотые озера вечным льдом. Как он хотел схватить ее в свои крепкие, надежные объятья и унести как можно дальше из мира фейри, даже если это будет стоить ему свободы там, в мире людей. Он готов на долгие годы сесть за решетку, если это будет платой за свободу девушки-лисы.

Шейн так хотел подойти к ней, поговорить, утешить. Но это было невозможным. Рядом с ней была княжеская чета, и Таллиата не смела говорить ни с кем, стоя рядом словно статуя, молчаливая и покорная своей судьбе.

Эстель не раз звала его танцевать, но Шейн все время отказывался. Его добрая госпожа давно все прекрасно поняла. Ее страж и самый близкий друг безнадежно влюбился. Потерял голову из-за этих янтарных лисьих глаз. И Эстель не винила его. Ей было самой отчаянно жаль бедняжку. Она вовсе не завидовала ни красоте Таллиаты, ни ее статусу. Но, как и все, Эстель боялась силы и могущества девушки-оборотня. Отчасти Эстель могла спокойно находиться в одном помещении с кицуне только благодаря магии князя, что надежно сковывал убийственный нрав пленницы. И ей было жаль ее милого Шейна. Что его чувства безответны и обречены с самого начала. Анкалион ни за что не допустит близости своей игрушки с другим мужчиной, тем более с простым человеком. Эстель, как могла, пыталась отвлечь своего друга, то танцами, то вином. Но все ее попытки оказались тщетными, Шейн отказывался и от того, и от другого, не сводя грустных серых глаз с той единственной, что была под строжайшим запретом абсолютно для всех.

Но все же надежды не оказались пустыми. Вечер подошел к концу, и князь с княжной отправились в свои покои, завершить сегодняшнее празднество брачной ночью. Гости тоже стали расходиться, кто отправлялся домой, а те, кто прибыли издалека, оставались на ночь в замке. Шейн готовился к отъезду, когда Эстель заявила, что они переночуют здесь, а утром вернутся домой. В ее добрых голубых глазах мужчина видел понимание и поддержку.

— Ступай, мой дорогой Шейн, ты свободен до самого утра. Служанки князя проводят меня в мою комнату. Но если ты не сможешь заснуть, то думаю, прогулка успокоит твой неспокойный дух…

Последнее было сказано с особым нажимом, и глаза Шейна округлились в удивлении. Эстель предлагала ему навестить Таллиату, зная, что князь будет занят всю ночь. Воистину, Эстель была лучшим подарком в его жизни.

— Да, моя госпожа. Прогулка действительно должна помочь развеять дурные мысли перед сном. Я буду осторожен, не волнуйтесь.

— Я ничуть не сомневаюсь в тебе, Шейн. Но смотри, не заплутай… во владениях князя. Я не хочу лишиться столь ценного для меня воина.

В ее глазах угадывалась тревога, но она больше не стала говорить с ним двусмысленными фразами, просто развернулась и ушла вслед за служанками, оставляя Шейна с гулко бьющимся сердцем. Сегодня он увидит ее вновь вблизи, без всяких преград. Стоит лишь дождаться, когда все улягутся спать. Шейн помнил, где была ее комната, и надеялся, что дверь в нее так же будет не заперта.