Четверг, 7 декабря 2000 г., 01:45, над руинами Вари, 26 км к северо-востоку от Аякучо, горные районы Центрального Перу.

Шон Бреннан переложил из одной руки в другую автомат М16-A1, одновременно вглядываясь вниз, в укрытую мраком долину, усеянную каменными глыбами. Его пассивный инфракрасный прибор ночного видения был прочно закреплен на кевларовом шлеме, который, в свою очередь, был покрыт камуфляжными ветками деревьев, собранными в этой же местности несколькими часами ранее, перед заходом солнца.

При режущем глаза ярком дневном свете Шон в этом своем полевом камуфляже потел. Теперь же, дожидаясь во мраке непроглядной ночи, он стал замерзать. Следя за движениями в долине, он подавлял дрожь. Бреннан услышал слева от себя какой-то шорох. Это нервно пошевелился Джим Сирелли, потирая свои озябшие руки.

Джонни Рокко, лежавший справа от Бреннана, жестом приказал ему быть потише.

Метрах в десяти ниже гребня, за которым ждали Бреннан и двое его товарищей, среди нагромождения высеченных из камня квадратных плит — на месте археологических раскопок части древнего города Вари — пряталась остальная часть его отряда. Подобных руин в скалитых областях Анд в этом регионе Перу было немало.

Всего в нескольких километрах отсюда располагался целый разрушенный город, известный как Вари и названный по имени загадочной доколумбовой культуры, его построившей — необитаемый уже почти целое тысячелетие.

Сегодня, если все пойдет по плану, эта небольшая долина, заполненная древними каменными реликвиями, превратится в поле боя.

Выглядывая из-за скалы, рядовой Бреннан мог разобрать тепловой знак командира отряда капрала Фрэнкса. Только в самые современные инфракрасные очки можно было различить кого-нибудь или что-нибудь во мраке Андских гор.

Бреннан перевел взгляд с других бойцов, вновь сосредоточив свое внимание на дне долины. Он заметил там какое-то движение, но сразу же установил, что это был один из бойцов отряда под командованием полковника Торреса. Это были бойцы перуанской регулярной армии, засевшие в засаде среди поваленных на землю камней руин Вари, державшие оружие наготове.

Шон легко опознал их командира. Полковник Торрес был высоким мужчиной с жесткой военной выправкой. Из оружия у него имелся лишь служебный револьвер, и он, согнувшись, склонился над пассивной инфракрасной системой PAS-7, установленной на штативе. Как и американцы, находившиеся на хребте над ними, перуанские солдаты в тревожном ожидании внимательно отслеживали эту долину.

Бреннан щелкнул тумблером сбоку у себя на очках, и на цифровом дисплее, встроенном в линзы, высветилось время. Почти 02:00 часа ночи. Теперь в любую минуту, по крайней мере, судя по данным перуанской военной разведки, противник мог войти в засаду, устроенную для него.

Их противником являлись члены самой сильной и опасной террористической группировки Перу — маоистского движения «Сендеро Луминосо» — пресловутого «Светлого пути». Свив гнездо в среде крайне бедных местных жителей горного района Аякучо лет тридцать назад, «Светлый путь» сражался с частями демократически избранного правительства этой маленькой южноамериканской страны. Действуя совместно с городской террористической группировкой под названием МРТА («Революционное движение имени Тупака Амару»), «Светлый путь» убивал правительственных чиновников, закладывал бомбы, совершал нападения на посольства и похищал политических заложников.

«Светлый путь» чуть не развалился в 1992 году, когда был схвачен и посажен в тюрьму их лидер и основатель. Но затем, в декабре 1996 года, террористы из «Светлого пути» и члены МРТА смелой атакой захватили здание японского посольства в Лиме во время проводившейся там Рождественской вечеринки. Кризис с заложниками завершился лишь несколько месяцев спустя, когда президент Перу Альберто Фухимори дал приказ коммандос взять посльство штурмом. Все террористы были убиты вломившимся внутрь перуанским антитеррористическим спецотрядом в ходе тщательно спланированной и реализованной операции.

Полковник Торрес, командовавший людьми, находившимися внизу в долине этой ночью, принимал участие в той успешной операции по освобождению заложников.

После этого «Светлый путь» ушел в подполье и вновь вышел на сцену лишь в 1999 году, в условиях хаоса, последовавшего после пришествия Годзиллы в Северную Америку. Новые, усилившиеся группы «Сендеро Луминосо» были хорошо экипированы, а их руководство стало более воинственным и лучше подготовленным. Некоторые новые члены «Светлого пути» обучались искусству терроризма в лагерях Ливии и Сирии.

Из-за уже устроенных ими взрывов и тщательно спланированных атак погибло несколько известных политиков и иностранных дипломатов. Политическое насилие причиняло ущерб экономике и внутренней стабильности Перу.

Многие деревни центральных горных районов подозревались в укрывательстве членов «Сендеро Луминосо». В сельских местностях все было настолько неспокойно, что банды террористов все чаще стали нападать на грузовой транспорт и на машины военных на шоссе номер 3 — жизненно важной магистрали, связывавшей города Аякучо и Уанкайо.

В результате оказалось, что вместо совместных тренировок с перуанскими военными в хорошем и удобном учебном лагере в Южной Америке за пределами густонаселенного мегаполиса, такого, как Лима, Шон и его друзья карачились раком где-то в перуанской глухомани вместе с местной армией. Этой глухоманью, в данном случае, являлись Андские горы.

И в сегодняшней операции ими командовали полковник Торрес и офицер американской армии, полковник по фамилии Бритайс — прозванный американскими солдатами, естественно, «Ясные очи».

Данными им Вашингтоном полномочиями роль американцев в Южной Америке сводилась строго к наблюдательным функциям. По словам их командиров, солдаты находились в Перу для освоения «антитеррористической тактики в борьбе с вооруженными формированиями», а также для изучения испанского языка. Но и после занятий языком, проводившихся три раза в неделю, и большой языковой практики в общении с местным населением, только Такер Гайсон более или менее свободно говорил по-испански.

Он даже выучил несколько слов и фраз на кечуа — языке коренного населения Перу. Шон и остальные по-прежнему полагались на «Ясные очи», который им всё и переводил.

Американцам разрешалось стрелять лишь в том случае, если стреляли в них самих. До сих пор пока что такого не происходило, однако несколько опасных ситуаций такого рода уже были.

Два дня назад на одной из пыльных дорог возле небольшого крестьянского хозяйства Шон, Такер Гайсон и полковник Ясные очи вдруг услышали характерное отрывистое рявканье АК-47 — излюбленного оружия современных террористических группировок. В них полетели пули, ударяясь в скалы рядом с Шоном и его друзьями.

Позже американцы узнали, что это члены элитной перуанской Республиканской гвардии зачищали партизанское осиное гнездо «Сендеро Луминосо», прятавшееся в каменном доме. Пули, полетевшие в них из-за этой перестрелки, пролетели так близко рядом с ними, что Шон услышал, как они свистят на лету.

Ответным шквальным огнем перуанского полувоенного подразделения было уничтожено три террориста. Шон даже не видел этого боя — он лишь слышал его и пригнулся, укрываясь от огня.

«Похоже, мы получаем боевое крещение медленными и неприятными порциями», с горечью подумал Шон. Их первая неделя в Перу состояла из длительных периодов скуки и изнурительных марш-бросков в полной боевой экипировке — перемежавшихся моментами ужаса. В него стреляли, и его чуть было не разорвало на куски взрывом. К его удивлению, он к этому стал привыкать.

Лежавший рядом с ним Джонни Рокко поправил оружие, которое он держал в руках. «Хочу вернуть им должок-обратку», прошептал он Шону.

Рокко, как и остальные американцы, надоело быть мишенью. У них у всех руки чесались открыть огонь в ответ. Еще месяц назад все они были лишь сопляками-подростками, только что из учебки. Теперь же они проходили боевую практику, причем далеко не понаслышке.

Ход мыслей Шона прервался, когда он увидел, как полковник Торрес медленно вытащил из кобуры свой пистолет. А затем звуки, которые, должно быть, услышал перуанский офицер, донеслись и до горного гребня, откуда американцы следили за происходящим.

Звуки голосов.

Голосов, говоривших на кечуа и плохом испанском. И характерный лязг металла о металл — что, вероятно, указывало на то, что люди, идущие по тропе на противоположной стороне долины, были вооружены. Шон надеялся, что они угодят прямо в засаду, их ожидавшую.

И таким вот образом все это быстро закончится.

В своем приборе ночного видения Шон увидел трех террористов, осторожно спускавшихся в долину. На них были грязные штаны и толстые мексиканские шерстяные накидки яркой окраски. Лица у них были прикрыты шерстяными шарфами.

Двое из них сжимали в руках автоматы Калашникова АК-47 — Шон узнал характерный для этого оружия магазин, похожий на банан. У третьего было более грозное оружие; Шон напряг память и вскоре припомнил этот тип оружия. Это был русского производства ручной пулемет Дегтярева, также известный как РПД. Бреннан узнал его по круглой обойме с патронами, крепившейся у приклада.

Эти три шедших впереди разведчика наскоро проверили долину, причем довольно поверхностно, а затем дали сигнал другим террористам, что здесь безопасно и можно двигаться дальше. И вскоре еще десять человек, все вооруженные до зубов, спотыкаясь, поплелись в темноте вниз, в усеянную каменными глыбами долину.

Шон напрягся, ожидая, что вот-вот вспыхнет бой. Несмотря на свежесть Андской ночи, по спине у него вдруг пробежала капелька пота.

Ждать пришлось недолго.

Четверг, 7 декабря 2000 г., 02:34 ночи, 74° южной широты, 114° восточной долготы, Земля Уилкса, Восточная Антарктида.

Вертолет «Чинук» (тяжелый военно-транспортный) опустился на землю в пустынную зону посреди временного лагеря, подняв снег и целый град льда. Стоявший спиной к загадочной воронке, поглотившей многих его коллег и друзей, доктор Стэнли Уэнделл почувствовал, как мурашки пробежали у него по коже. Когда оранжевый исследовательский вертолет приземлился на льду, геолог обернулся лицом к ужасающему и пока что необъяснимому провалу, пасть которого разверзлась в древнем ледовом покрове Антарктиды.

Хотя он уже осмотрел это отверстие бесчисленное количество раз и со всех сторон, с тех пор, как он вернулся в лагерь пятнадцатью часами ранее, он никак не мог отделаться от чувства трепета и первобытного ужаса. Он с осторожностью придвинулся к временной ограде, устроенной в виде тросов, натянутых вокруг этой воронки. От этих тросов, протянутых на довольно значительном расстоянии от края провала, трудно было разглядеть, что находилось там, далеко внизу, в этой ослепительно-белой пропасти. К сожалению, приближаться пешком к ней было опасно — стены отверстия были крайне неустойчивы. Каждые несколько минут с края отламывались куски льда и падали в яму.

Никто пока не слышал звука удара этих кусков льда о дно провала. Они опускали глубоко в яму камеры, но дно ее все еще терялось в бездонной глубине. Доктор Уэнделл задался вопросом, а есть ли вообще там внизу дно.

Он вспомнил рассказы своей бабушки об аде. «Забавно», пришла в голову доктора Уэнделла мысль. «А ведь со времен древних греков, а может и раньше, всегда считалось, что ад должен находиться где-то в центре Земли…»

Доктор Уэнделл, один из двух выживших на базовом лагере Дайера, остался единственным присутствующим на месте экспертом. С того времени, как он сюда вернулся, доктор Уэнделл без перерыва работал, следя за сейсмологическими приборами, которые он со своими коллегами со станции Мак-Мердо установил здесь на местности.

Они пытались измерить глубину провала.

Доктор Уэнделл, как и все остальные, был поставлен в тупик. «Теперь, без сомнения, правительство потребует ответов», думал он.

Но у доктора Уэнделла, все еще не оправившегося от того первого потрясения, когда провал только что открылся, не было ответов для людей, посланных сюда правительством, которые должны были сейчас выйти из вертолета, хотя он напряженно искал эту разгадку уже пятнадцать часов подряд. А не спал он еще дольше.

Пока доктор Уэнделл дожидался гостей, высаживавшихся из «Чинука», он стал вспоминать, как начались эти загадочные события, еще неделю назад, когда всю связь на Антарктическом континенте заглушил какой-то новый странный сигнал, или же явление на Солнце.

На протяжении шести дней ни одна научно-исследовательская станция, не оснащенная проводной связью, оказалась не в состоянии связаться с внешним миром.

Все виды беспроводной связи были заглушены. После того, как миновали первые сутки этой блокады, начальник «Мак-Тауна» — так старожилы называли станцию Мак-Мердо, крупнейший форпост людей в Антарктиде — решил послать вертолеты, чтобы связаться с другими, удаленными базами.

Первый вертолет сел на французской базе под названием Конкордия. Двенадцать часов спустя, когда разразилась шальная, крайне необычная летняя буря, в помятом Хагглунде туда прибыли доктор Уэнделл вместе с одним из аспирантов — единственные выжившие с базового лагеря Дайера.

Следующие шесть дней в Антарктиде происходило черт знает что, бури со стоковыми ветрами со скоростью ветра свыше семидесяти пяти миль в час в некоторых районах. Полеты всех вертолетов были отменены, а о передвижении по земле не могло быть и речи.

Затем, на седьмой день, буря закончилась столь же внезапно, как и началась. Спустя двенадцать часов прекратились и электронные помехи. Когда обнаружилось, что с еще одним небольшим временным научным поселком — лагерем Варуга в Восточной Антарктиде, управлявшимся австралийцами — невозможно установить связь, туда немедленно были направлены вертолеты.

Поисковики обнаружили, что австралийский лагерь стерт с лица земли стоковыми ветрами и бурей. Все двадцать ученых и техническй персонал пропали без вести.

На месте же базового лагеря Дайера спасательный вертолет, посланный с базы Мак-Мердо, обнаружил эту бездонную яму, пропасть, которой никогда раньше здесь не было, и которой там не должно было быть вообще.

Доктор Уэнделл перевел взгляд на Чинук. Двери его еще не открылись. За время, которое у него еще оставалось, доктор Уэнделл вновь мысленно обозрел то, что к этому моменту ему уже было известно. Хотя сейсмографические приборы на Мак-Мердо не засекли никаких подземных толчков, которые указывали бы на то, что такой провал открылся на Земле Уилкса из-за тектонической активности, доктор Уэнделл заметил какие-то странные показания о подземной активности с момента своего сюда прибытия.

Во время бури сейсмологическое устройство на Конкордии засекло какую-то активность глубоко подо льдом, в самой коре Антарктического континента. Однако вообще-то это не было, строго говоря, тектонической активностью — по крайней мере, не в том смысле, как понимал ее доктор Уэнделл. Скорее, это был звук, похожий на гигантское сверло, пробивавшее туннель сквозь Землю. Он вдруг вспомнил молодого аспиранта, который упоминал о загадочном звуке, который он услышал и принял за звук «гигантской циркулярной пилы».

Характер этого звука был таким, что позволял предположить следующее: нечто очень большое движется изнутри Земли, вероятно самостоятельно, собственными силами.

Всего лишь два часа назад доктор Уэнделл закончил составление компьютерной модели, которая позволяла предположить, что некий объект прорывался куда-то под Землей, стартовав из района вокруг данного провала, почти под самим Южным Полюсом, и двигался через весь континент к морю Беллинсгаузена. Объект двигался невероятно быстро — если только все это действительно существовало на самом деле, и его данные не были получены в результате какой-то безумной ошибки приборов или их сбоя.

Доктор Уэнделл, вспомнив о том, как много данных он потерял на станции Дайера, тут же переслал свои выводы на Мак-Мердо. Через час после того, как информация поступила, ему сообщили, что в Землю Уилкса будет направлен вертолет, и что на нем прибудут представители правительства США.

Доктор Уэнделл снова взглянул на вертолет, стоявший на холостом ходу. Дверь его, наконец, открылась, и из него выпрыгнуло три человека в толстых утепленных куртках. Доктор Уэнделл сразу же узнал одного из них — норвежского ученого по имени Гуннар Торсен. Торсен был геологом, работавшим в нефтяной компании «Петрамко». Доктор Уэнделл тут же вспомнил, что доктор Торсен ранее управлял исследовательской станцией у побережья моря Беллинсгаузена.

Случайное совпадение?

Двое других были ему незнакомы. Но самый молодой из них, высокий афро-американец, подошел к нему с широкой, доброжелательной улыбкой.

«Вы, должно быть, доктор Уэнделл», сказал молодой чернокожий, удивительно низким голосом. Они обменялись рукопожатиями. «Меня зовут Нельсон… Тобиас Нельсон, но, пожалуйста, называйте меня просто Тоби», сказал молодой человек, затем посторонился и представил двух остальных.

«Думаю, с доктором Гуннаром Торсеном вы знакомы», продолжал молодой человек. «А это доктор Макс Берчвуд».

Доктор Уэнделл кивнул доктору Торсену, после чего повернулся ко второму ученому.

«Доктор Берчвуд», заметил он. «И в какой же научной области специализируетесь?»

Тощий бородатый мужчина уже собрался было ответить на вопрос доктора Уэнделла, но Нельсон его опередил.

«Доктор Берчвуд — ученый», ответил Тоби Нельсон. «А теперь, если можно, отведите нас туда, где мы могли бы поговорить наедине — куда-нибудь, где есть компьютер, если можно».

Все еще озадаченный, доктор Уэнделл кивнул. «Э-э, конечно», ответил он, запнувшись и показав на ближайшую палатку. «Сюда, пожалуйста».

Без предисловий Тоби Нельсон направился к этой палатке. Доктор Уэнделл последовал за ним, подскочив поближе к доктору Торсену.

«Вы видели размеры этого провала с воздуха?», спросил геолога доктор Уэнделл. «Его радиус почти целый километр, и бог знает, какая там глубина!»

Норвежец кивнул, но ничего не сказал. Доктор Уэнделл затараторил дальше: «Когда он начал открываться, я находился здесь. Этот феномен было довольно стремительным.

Он поглотил лагерь Дайера буквально за нескольких минут. Провал кажется бездонным, но вряд ли достигает более трех километров в глубину...»

«Он гораздо глубже», загадочно произнес таинственный доктор Берчвуд.

«Значит, вы геолог?», прямо спросил доктор Уэнделл тощего ученого, ковылявшего по ледяному полю рядом с ним.

«Думаю, с этим разговором лучше обождать, пока мы не окажемся в более удобных условиях», предостерег их Тоби Нельсон, взглянув на некоторых других людей со станции Мак-Мердо. Они прекратили свою работу и смотрели на прибывших с растущим любопытством.

Наконец, доктор Уэнделл отодвинул полог, раскрывший перед ними дверь в стене утепленной полярной палатки. Они все вошли внутрь удивительно комфортного и удивительно теплого сооружения. После того, как они расстегнули свои парки, доктор Торсен включил компьютер доктора Уэнделла, и тот стал загружаться.

Геолог косо посмотрел на это, раздраженный тем, что тот заправляет тут его техникой.

«Мне хочется, чтобы вы кое-что увидели, прежде чем мы продолжим нашу дискуссию, доктор Уэнделл», заявил Тоби Нельсон, глядя на экран компьютера из-за плеча норвежского геолога. Все молча смотрели, как Торсен вставил диск в дисковод компьютера и открыл данные.

«На нашей базе у моря Беллинсгаузена мы разработали процесс создания трехмерных изображений земных недр», сказал норвежец, бегая пальцами по клавиатуре.

«Трехмерная визуализация помогает отыскивать подземные месторождения нефти и подсказывает, тяжело ли будет добывать эту нефть. Очень полезный и очень точный метод».

Наконец, на экране появился логотип «Петрамко», и они вошли в программу.

«Шесть дней назад мы стали фиксировать странные сейсмические колебания, как будто что-то двигалось сквозь земную кору», продолжал доктор Торсен.

Бородатый норвежец на минуту перестал печатать. «Думаю, вы зафиксировали те же самые колебания, это было несколько дней назад», сказал он доктору Уэнделлу, который в ответ кивнул.

«В моих компьютерах сохранены все данные об этом сейсмическом явлении, и с помощью нашей системы визуализации мне удалось создать компьютерное изображение того, что движется под землей».

«Изображение?», скептически воскликнул доктор Уэнделл. «Картину землетрясения?»

«Не землетрясения, доктор Уэнделл», ответил норвежец. Затем он нажал несколько клавиш.

На экране появилась карта Антарктиды. Красной линией на ней было обозначено продвижение тектонической активности от точки ее происхождения — от края провала — до той точки, куда успел переместиться объект, когда вышел из диапазона отслеживания сейсмических мониторов доктора Торсена. Линия эта проходила под Южным полюсом, через весь Антарктический континент, к другой его стороне, и под морем Беллинсгаузена.

«Что же это такое?», спросил, наконец доктор Уэнделл.

К норвежцу подошел Тоби Нельсон. «Прежде чем он ответит на ваш вопрос, доктор, я должен попросить вас сохранить в тайне то, что вы сейчас узнаете, на некоторое время».

Доктор Уэнделл, теперь уже основательно сбитый с толку, кивнул. Затем он повторил свой вопрос доктору Торсену.

Норвежский геолог нажал еще на несколько клавиш. «Вот какой результат был получен моей трехмерной системой визуализации».

Когда доктор Уэнделл увидел изображение на мониторе компьютера, у него отвисла челюсть. Сначала объект показался ему по форме напоминающим ракету, но по мере перемещения компьютерной программы вокруг объекта стали видны новые детали.

«Похоже на какое-то существо вроде», воскликнул доктор Уэнделл. «На живое существо!»

«Это и есть живое существо», ответил доктор Макс Берчвуд.

Доктор Стэнли Уэнделл повернулся лицом к этому худому человеку. «Вы не геолог, не так ли?», заявил он.

«Нет, сэр, я не геолог», ответил, улыбаясь, тот. «Я кайдзюолог».

«Кайдзюолог!», воскликнул Уэнделл, имевший полное представление о наименовании этой одной из самых молодых наук. «Значит, вы изучаете...»

«Верно, доктор», прервал его Берчвуд. «Я изучаю монстров».

На некоторое время все в палатке замолчали. Затем Доктор Уэнделл снова указал на экран компьютера.

«И куда оно направляется?», спросил он. Доктор Берчвуд покачал головой.

«Не знаю, куда оно направляется», торжественно ответил он. «Но знаю, где оно находится сейчас».

Кайдзюолог взглянул на часы. «Прямо сейчас, если его курс и скорость остались прежними, это существо находится где-то под Андами».

В перуанских Андах…

Два вражеских разведчика, которые были вооружены автоматами АК-47, под градом пуль, выпущенных перуанскими содатами, поджидавшими их в засаде, попадали на землю, словно тряпичные куклы. Третий разведчик, сжимавший в руках РПД, оказался более живучим. Он сумел устоять на ногах несколько секунд, пока его поражала одна пуля за другой. Тело его дергалось от попаданий, и, наконец, он выронил пулемет. Затем он просто рухнул на землю, разодранный в клочья.

Террористов, бежавших по дну долины и пытавшихся найти укрытие, косил сплошной пулеметный огонь. Большинство из них тут же попадало на землю, немилосердно расстрелянных из оружия. Лишь немногим из них удалось укрыться и открыть ответный огонь.

Наконец, несколько террористов нашли убежище за каменными развалинами в противоположном конце долины. Именно в этот момент полковник Торрес и взорвал мины «клеймор» (противопехотные мины направленного действия), которые он заложил за этими древними камнями именно для такого случая.

С оглушительным грохотом мины разорвались. Большая часть оставшихся террористов в результате этого взрыва погибла. Один из них, пошатываясь, вышел из-за камней, подняв руки вверх.

Полковник Торрес поднял свой пистолет и выстрелил ему в голову.

Шону Бреннану стало плохо. Он уже видел убитых, с тех пор, как прибыл в Перу, но обычно уже после завершения боя. До этого он никогда раньше не видел, как убивают людей — такого, как сейчас, он не видел еще никогда. Этих людей перестреляли так просто, как будто червяков передавили.

На мгновение Бреннан позабыл о жертвах развязанного ими террора и почувствовал жалость к людям, убитым в долине. Но затем — внезапно — прямо перед его очками разлетелся на куски один из камей. На лицо ему посыпались пыль и каменные осколки, это вокруг него и его друзей зарикошетили пули.

А потом Шон услышал звук, похожий на арбуз, разбитый ударом молотка. Обернувшись, он увидел, как на землю упал капрал Фрэнкс, задыхаясь, словно его кто-то ударил в живот. К упавшему человеку метнулся Боб Бодаски.

Тогда Бреннан навел свой прибор ночного видения на гребень, располагавшийся над его людьми. В темноте ему были видны тепловые изображения нескольких террористов, стрелявших в американцев с этого гребня над ними. В приборе ночного видения вспышки из дул их автоматов были похожи на ослепительные взрывы.

Бреннан тут же врубился в ситуацию. Похоже на то, что в долину одновременно выдвигалось сразу две группы террористов, вероятно, на встречу друг другу.

И эти группы шли сюда с двух разных направлений.

И теперь одна из групп этих террористов расположилась над американскими солдатами, расстреливая их из автоматного огня.

На мгновение новобранцы запаниковали. Их командир пал, а полковник Бритайс находился вместе с перуанцами. Они вдруг поняли, что среди них не оказалось никого, кто мог бы отдавать приказы.

Почувствовав, что нужно делать, Шон Бреннан преодолел свой страх, поднял свой М-16 и нажал на спуск. Секундой позже один из тех, кто находился на скалах над ними, рухнул на землю, а его АК-47 выпал из мертвых пальцев. Остальные террористы на гребне над ними попрятались в укрытиях.

«Рокко!», закричал Шон, показывая на скалы. «Расстреливай их!»

«Хорошо!», закричал Джонни Рокко. Рядовой быстро поднял дуло своего мощного пулемета М-60 и развернулся лицом к противнику, подкравшемуся к отряду с тыла.

Тщательно прицелившись, он накрыл этот гребень шквальным пулеметным огнем.

Шон Бреннан увидел, как еще двое упало с выступа над их головами. Остальные скрылись за краем гряды.

«Сирелли! Гайсон!», приказал Бреннан. «Обойдите скалу и ударьте по ним с тыла… и не дайте ни одному из них уйти!»

Двое рядовых немедленно побежали, подчинившись командам Бреннана.

Внизу, в долине, внимание полковника Торреса привлекла стрельба у него за спиной. Его люди, однако, все еще зачищали долину, добивая бандитов, и поэтому он не вступил в бой, начавшийся на хребте. Торрес посчитал, что американцы смогут справиться с арьергардным боем. Полковник «Ясные Очи» отреагировал совсем по-другому. Он повернулся и побежал вверх по склону к своим солдатам, прячась по пути за каменными руинами и всю дорогу пригибаясь к земле.

К тому времени, когда офицер добрался до своего отряда, бой уже завершился. Террористы, которые пытались устроить засаду тем, кто сам сидел в засаде, были все уже мертвы или уходили в горы, преследуемые Сирелли и Гайсоном. Бреннан и полковник Бритайс услыхали отдаленный треск очередей — из М-16 — а затем все стихло. Несколько минут спустя вернулись Сирелли и Гайсон. Как оказалось, они прикончили еще двух сбежавших террористов.

«Врача! Врача!», кричал Боб Бодаски, присевший над раненым капралом Фрэнксом. Но как раз в тот момент, когда вверх по склону к ним бросился перуанский военный медик, чтобы оказать помощь раненому американцу, вдруг задрожала земля. Вскоре задрожали и горы вокруг, и на солдат со скал сверху посыпались камни и земля.

Шон Бреннан упал на землю, а землетрясение тем временем продолжало раскачивать их, и сама земля задрожала у них под ногами.

Земля Уилкса…

За исключением доктора Торсена, вся та команда, которая прибыла на оранжевом вертолете Чинук, вылетела через час после того, как прибыла сюда — сразу же после дозаправки и проверки вертолета. Доктор Уэнделл попытался было получить более подробную информацию о том, что было обнаружено под землей, однако доктор Берчвуд, кайдзюолог, не очень-то был расположен делиться с ним сведениями.

Доктор Торсен постарался ему в этом помочь, запуская несколько раз свою компьютерную модель, чтобы доктор Уэнделл ее изучил. Но в конечном итоге американский геолог остался лишь еще более озадаченным.

«Тут так много всего, это нужно всё обдумать, переварить», жаловался доктор Уэнделл. «Когда я был моложе, наука расставляла всё на свои места. Но сегодня…»

Голос его затих, и в отчаянии он развел руками.

«Сегодня другое время, доктор Уэнделл», мрачно объявил доктор Торсен. «Наступило время чудовищ...»

Мысль норвежского геолога была прервана: под их палаткой задрожал лед. Толчки длились всего несколько секунд, но этого оказалось достаточно, чтобы испугать двух ученых.

Именно в этот момент откинулся полог палатки доктора Уэнделла.

«Доктор Уэнделл!», крикнул радист из видеопалатки. «Скорее подойдите сюда! Там в яме что-то движется».

Они вдвоем наскоро застегнули молнии своих курток и выбежали наружу.

В лагере уже воцарился хаос, когда толчки начались заново. Люди убегали подальше от бездны, а края провала обвалились еще сильнее. Каждый кусок льда, падавший вниз, еще больше расширял эту дыру.

«Полагаю, лучше бы нам перевести лагерь отсюда подальше!», закричал доктор Уэнделл, увидев, как ограждение из тросов вокруг провала было им поглощено вместе с несколькими камерами на штативах, которые были расставлены вокруг ямы.

Вновь раздались толчки, и американский геолог схватил доктора Торсена за плечо. «Пойдемте со мной!», закричал он и повел норвежца в другую палатку, окруженную кучей антенн связи.

Ворвавшись в палатку, доктор Торсен увидел радиста, сидевшего за пультом управления. Перед ним стояло несколько больших цветных телевизионных мониторов.

На всех них были лишь одни помехи.

«Камеры еще работают?», спросил доктор Уэнделл. Тот взволнованно кивнул головой.

«Отрубилось на некоторое время электропитание», ответил связист. «Я вот как раз сейчас пытаюсь восстановить электронику».

Через несколько секунд мониторы ожили.

Все трое ахнули от шока и ужаса, когда камеры показали им, что именно двигалось в глубине пропасти.

«Свяжитесь по радио с Мак-Мердо», скомандовал связисту доктор Уэнделл. «Я должен сообщить об этом».

Пока связист вызывал свою основную базу, доктор Торсен и доктор Уэнделл уставились на тварь в пропасти.

«Словно кошмар, сбывшийся наяву», пробормотал доктор Торсен. «Такой твари вообще не должно по идее существовать».

«И она вылезла из той же ямы, что и другая тварь», добавил доктор Уэнделл.

«Подключился к Мак-Мердо!», закричал радист, сунув микрофон в дрожащую руку доктора Уэнделла. Ученый взял микрофон и начал говорить в него, спокойно и профессионально.

«В провале что-то есть», сообщил он, представившись и приказав связисту записывать разговор.

«Судя по всему, это какое-то живое существо», сказал в микрофон доктор Уэнделл. «Оно поднимается вверх — не знаю, каким образом — но похоже, оно может летать. По моим оценкам, примерно через десять секунд оно вырвется на поверхность».

Когда связист это услышал, он побледнел, но остался у пульта управления.

«Это существо светло-голубого цвета, с золотой чешуей, покрывающей ему брюхо. Пасть в виде клюва, а у этого клюва, кроме того, имеется еще пара серебристых металлических клыков по обе стороны от него. У существа имеется только один-единственный, но вытянутый красный глаз, проходящий вдоль всего его лица. На концах рук изогнутые когти-клешни. Имеются также крылья, на спине этой твари».

Снаружи, за палаткой, доктору Уэнделлу были слышны панические крики людей в лагере. Земля задрожала еще сильнее. Вдруг Антарктический день прорезал пронзительный, почти механический крик.

Доктор Уэнделл подошел к двери и выглянул наружу, продолжая диктовать донесение по радиосвязи.

«Существо издает ужасный и отвратительный звук, похожий на какой-то электронный визг. Звук довольно пронзительный».

Земля под ногами яростно закачалась, и доктора Торсена бросило на пол палатки. Доктор Уэнделл ухватился за край двери и продолжал говорить спокойным и профессиональным тоном.

«Тварь находится уже почти у самой поверхности. И сейчас она выходит наружу».

* * *

А на станции Мак-Мердо рапорт ученого с растущей тревогой слушали связист и еще двое мужчин. Не говоря об этом вслух, доктор Берчвуд и Тобиас Нельсон втайне чувствовали, что он и все остальные люди рядом с этим провалом были обречены.

К счастью, разговор записывался, и доктор Макс Берчвуд был достаточно опытным ученым, чтобы не прерывать передачу этой информации. Они лишь слушали, не перебивая доктора Уэнделла, который продолжал говорить.

«Оно выходит на поверхность!», объявил доктор Уэнделл, в его искажавшемся электроникой голосе, наконец, появились некоторые признаки напряжения, которое он, несомненно, чувствовал.

«Существо по виду очень большое. Земля в настоящее время содрогается еще сильнее. Не знаю, долго ли мы еще сможем поддерживать эту радиосвязь...»

Затем трое находившихся в радиорубке услышали пронзительный крик твари, описанный доктором Уэнделлом. Звук этот, переданный даже за сотни миль по радио, был поистине ужасающим и каким-то совершенно потусторонним.

«Вот сейчас оно выходит… почти уже на поверхности… О Боже!», закричал доктор Уэнделл, охваченный страхом и ужасом.

«Это… это Гайган...»

А затем радиосвязь с доктором Уэнделлом прервалась.