Сидящий в кресле Профессор поднял бледную ладонь.
– Давайте делать историю.
Вслед за этими словами послышался стук клавиш, и разнеслось эхо отданных голосом команд. В огромном зале ученые и техники принялись за работу.
– Подача.
Это скомандовал доктор Чан, металлург, прославившийся работой с особыми сплавами. Чан склонился над экраном монитора размером во всю длину тела, рядом с двухъярусной портативной насосной станцией, соединенной с бурлящим резервуаром.
– Включаю подачу, – произнес помощник техника, сидящий на нижнем ярусе непосредственно под металлургом, за вторым компьютером.
За свинцовыми стеклами у основания насоса зашипел поток расплавленного адамантия, идущий из баллона по извивающимся трубкам в резервуар, где находился субъект.
– Осторожно… адамантий разрушается при двадцати девяти к одному, – предостерег доктор Чан. – Я скомпенсирую.
Профессор покачал головой, ничуть не встревожившись.
– Скорость снизится. Никаких проблем.
Чан кивнул головой.
– Подача.
– Скорость постоянная.
– Подача.
– Показания кардиографа? – спросил Профессор.
Кэрол Хайнс только собиралась взглянуть на экран монитора кардиографа, как доктор Гендри резко произнес:
– Сердцебиение ускоренное. Больше, чем мы ожидали.
Резервуар напоминал закипающий стеклянный чайник для воды; находящаяся внутри фигура подпрыгивала, как пробка, попавшая в кипящую жидкость. Субъект Икс должен либо войти в историю науки, либо сгореть заживо.
Доктор Корнелиус наблюдал за процедурой с напряженным ожиданием. В помещении пахло, как в сталеплавильном цеху, а не как в медицинской лаборатории или импровизированной операционной. Запах горящего металла висел в воздухе, а в последние несколько минут температура на этаже повысилась на несколько градусов. Причиной и того и другого стал контейнер в одном конце помещения, раскаленный докрасна за толстой стеной из свинцового стекла. Внутри находились сотни фунтов расплавленной адамантиевой стали, готовые к закачке в тело субъекта.
Корнелиус знал, что адамантий – самое прочное вещество во вселенной. Этот сплав, разработанный в сороковых годах двадцатого века доктором Майроном Маклейном, металлургом из Соединенных Штатов, был создан с использованием смеси совершенно секретных смол, куда ввели еще и таинственное вещество «вербаний». В жидкой форме адамантий сохранял пластичность всего около восьми минут, и только при постоянной температуре 1500 градусов по Фаренгейту. Через четыреста восемьдесят секунд сплав нельзя будет соединить ни с одним другим веществом. Это означает, что любой перерыв процесса на решающем этапе подачи приведет к катастрофе.
Окружив резервуар Субъекта Икс, бригада наблюдала за всеми аспектами процесса, стоя у компьютерных терминалов и медицинских мониторов. Лишь один звук заглушал фоновый гул механизмов: мерный писк прибора, измеряющего сердцебиение, дыхание, температуру тела и другие параметры.
Пальцы доктора Чана продолжали летать по клавиатуре. За свинцовым стеклом рассеялось облако пара.
– Поток устойчивый…
– Подача…
– Начинаем пропитку… сейчас!
Активность в резервуаре нарастала по экспоненте. Когда расплавленный металл заполнил подающие трубки, они сильно нагрелись, затем быстро передали тепловую энергию жидкости внутри резервуара. За несколько секунд Субъект Икс полностью исчез из поля зрения, скрытый кипящим химическим варевом.
– Поток устойчивый…
– Подача.
Доктор Чан наблюдал на мониторе, как расплавленный адамантий просачивается в скелет субъекта. На ультразвуковом изображении это выглядело так, словно призрачные серо-белые кости покрываются черной краской.
На своем пульте с дисплеями Профессор увеличил то же изображение в несколько сот раз, чтобы наблюдать за поверхностью правой бедренной кости. Ультразвук ясно показывал, что наночипы защищают тонкие пазы в костях, а также вены и капилляры, проходящие через них.
Корнелиус наблюдал за теми же данными на своем мониторе, и его охватило одновременно чувство торжества и облегчения. Несколько лет назад он думал, что процесс, который он только что наблюдал, невозможен. Но предвидение Профессора, невероятный научный потенциал этой программы и ее огромные ресурсы все это сделали возможным.
– Поток устойчивый…
– Все идет хорошо, доктор. Я доволен.
Корнелиус не сразу понял, что Профессор обратился к нему.
– Подача?
– Пропитка?
– Устойчивы. Обе устойчивы, – ответил доктор Чан отбрасывая с лица блестящую черную прядь волос.
На глазах у Корнелиуса живая ткань сращивалась с металлическим сплавом, чтобы создать первый на свете настоящий бионический организм. Сейчас поистине создавалась история, и Корнелиусу захотелось высказаться.
– Это необыкновенный эксперимент, Профессор. Для меня большая честь участвовать в нем.
Тонкие губы Профессора изогнулись, только это больше напоминало презрительную ухмылку, чем улыбку.
– Конечно, Профессор.
– Кардиологические данные? – на этот раз именно металлург потребовал немедленного ответа.
Гендри покачал головой.
– Не очень хорошие… Полагаю, это вегетативная нервная система.
– Продолжайте подачу.
Доктор Маккензи заговорил в первый раз с момента начала процедуры.
– Давайте введем фенобарбитал. Две дозы. Нет, одну… Если больше, у него будет тыква вместо мозгов.
– Есть ли причины для тревоги? – свой вопрос Профессор адресовал психиатру, но ответил ему Гендри.
– Я так не думаю, Профессор. Вы выбрали Субъект Икс из-за его необычайной выносливости. Здесь мы видим вмешательство его вегетативной нервной системы. Он стойкий парень, даже в бессознательном состоянии.
– Начинается хелирование, – сказал доктор Чан.
Масса роящихся вокруг Субъекта Икс пузырьков увеличилась и стала расширяться, когда он начал яростно метаться, ударяясь о стеклянные стенки.
– Что это такое? – спросил Профессор.
– Сопротивление, сэр, – ответил Маккензи.
– Он выдернул подающую трубку! – крикнул металлург. – Перекройте поток в трубку девятнадцать В, используйте дублирующие трубки А и С, чтобы компенсировать поток.
– Компенсирую.
– Поддерживайте.
– Проклятье… Сопротивление. Опять сопротивление, – с тревогой произнес Гендри.
– Выравнивайте.
– Подача.
– Затруднена.
– Включите дублирующий канал.
– Баланс сейчас установится, – сказал металлург. – Спокойно… Не спешите… Баланс установлен.
Метания прекратились. Расплавленная сталь продолжала закачиваться в дергающуюся плоть субъекта.
– Как держится интерфейс МЭМ? – спросил Профессор.
– На сто процентов, – ответила Кэрол Хайнс. – Я увеличила амплитуду, чтобы заблокировать функции вегетативной нервной системы. Думаю, это устранило проблему доктора Гендри.
– Гендри… как вегетативная нервная система?
Гендри поднял взгляд от своих мониторов.
– Ослабевает, Профессор. Почти в норме.
– Кардиотахометр, мисс Хайнс?
Она заколебалась перед тем, как ответить, удивленная тем, что Профессор снова обратился к ней.
– Быстро повышается, сэр. Сейчас частота сердечных сокращений сто девяносто восемь ударов в минуту, и она увеличивается.
Профессор заскрипел зубами. Его встревожило увеличение частоты сокращений сердца.
– Диагноз, доктор Гендри?
– Сэр, я считаю, что проблема в нанотехнологии…
– Погодите минуту… – запротестовал Корнелиус.
Профессор поднял руку.
– Объясните, доктор Гендри…
– На ультразвуковом мониторе вы видите серые точки, усеявшие скелет, Корнелиус говорит, что это его наночипы. Ну, посмотрите на это…
Увеличение изображения сердечной мышцы субъекта показало, что те же серо-черные точки выстелили внутреннюю поверхность всех четырех камер.
– Я считаю, что программирование доктора Корнелиуса было неправильным. Наночипы принимают плотную мышцу сердца за кость, результаты предсказуемы.
Корнелиус потерял дар речи. Неужели я мог так ошибаться?
Профессор нахмурился и кратко распорядился:
– Мисс Хайнс, найдите, пожалуйста, медицинский профиль и историю субъекта. Я довольно долго их изучал, но мог что-то пропустить.
– На экране, сэр, – сказала Хайнс.
– Какие-то сердечные аномалии?
– Никаких, сэр.
Профессор молча смотрел на фигуру, плавающую в резервуаре. Когда он в конце концов заговорил, его тон был печальным.
– Вы меня тут подвели, Корнелиус. Почему вы не подготовились к этому заранее?
Корнелиус уставился на изображение.
Его наночипы по-прежнему скапливались вокруг клапанов – и неизвестно, какой урон они наносили сердцу субъекта, – тогда как им следовало давно уйти оттуда.
Черт, несколько минут назад они уже давно ушли оттуда. Почему же некоторые из них вернулись обратно, внутрь сердечной мышцы?
– Я думал, что подготовился ко всему, Профессор. Но кто мог предвидеть такое?
Металлург перебил его.
– Сэр, темп поглощения адамантия должен быть двадцать четыре к одному…
– Конечно.
– А он равен пятидесяти трем к одному, сэр… и продолжает увеличиваться.
Впервые с тех пор, как Корнелиус познакомился с Профессором, тот выглядел растерянным. Он сразу же потребовал объяснений у Кэрол Хайнс.
– По-видимому, сильное увеличение скорости сердцебиения у Субъекта Икс опустошает резервуар с адамантием в три раза быстрее предполагаемой скорости поглощения, – объяснила она.
Их перебил сигнал тревоги. Доктор Гендри проанализировал проблему, не отрывая взгляда от своего монитора.
– Субъект опять заметался. И в резервуаре появилась утечка. Я обнаружил ничтожные следы адамантия.
– Повреждение трубки? – предположила Хайнс.
– Нет, – тут же возразил Гендри. – Утечка идет из пор субъекта. Он выделяет адамантий через потовые железы.
Профессор внезапно встревожился.
– Отторжение?
– Вероятнее всего… выведение, – ответил Гендри. – Его печень, лимфатические узлы – они поступают с металлом так же, как поступили бы с бактериальной инфекцией или с токсином. Часть сплава отфильтровывается и выводится через кожу. Не в таком количестве, чтобы беспокоиться, но…
– Печень этого парня функционирует феноменально, – произнес доктор Маккензи. – Так эффективно, что я сомневаюсь, что он способен напиться пьяным, даже если захочет. Это также может объяснить его устойчивость к наркотикам.
– Боже мой! Это также может объяснить то, что наночипы собрались у него в сердце, – заявил доктор Корнелиус.
– Объясните, доктор, – потребовал Профессор.
– У субъекта феноменальная выносливость, правильно? И мы видим, что у него также поразительная иммунная система…
– И что вы хотите этим сказать?
– Эти чипы не отправились к его сердцу сами по себе, и программирование не было ошибочным. Их отправила обратно в поток крови иммунная система субъекта!
Корнелиус, резко повернулся к Гендри.
– Сколько белых кровяных клеток находится в сердце субъекта?
Гендри постучал по клавишам клавиатуры.
– Содержание повышено… Аномально высокое, как будто…
– …как будто он борется в инфекцией, – Корнелиус повернулся к Профессору. – Это означает, что его иммунная система была достаточно сильной, чтобы убить какой-то процент моих чипов, которые теперь выводятся из его организма, как отходы, через потовые железы.
Профессор переваривал эту информацию. Пока он думал, на стеклах его очков играл отраженный свет.
Доктор Корнелиус взглянул на кардиотахометр, отметив, что сердцебиение стабилизировалось.
– Могу вас заверить, что больше проблем не возникнет, Профессор, – сказал он. – Скорость сердечных сокращений Субъекта Икс не может больше повышаться, иначе он должен быть… суперменом, или кем-то в этом роде.
Голова Профессора дернулась, словно его поразило замечание Корнелиуса. Его бледная кожа еще больше побелела, и хотя он не заговорил, его челюсти двигались под тонкими губами.
– Мы сейчас пройдем точку выравнивания, сэр. Нам придется компенсировать на каждом канале, – предупредил помощник Чана.
Доктор Гендри тоже был сбит с толку.
– Так быстро?
– Поразительно, – произнес Корнелиус.
Техник помедлил, глядя на Профессора и ожидая его решения. Но Корнелиус видел, что научный гений парализован, не способен действовать, даже не способен заговорить.
Корнелиус шагнул вперед.
– Так возобновите подачу, – скомандовал он. – На каждом канале.
Доктор Гендри заморгал, но ничего не сказал.
– Наверное, теперь я здесь главный – в данный момент, – подумал Корнелиус. – А если это так, мы попробуем выйти за границы возможного… дойти до максимума. Если этот парень, Логан, может проглотить столько адамантия и всего лишь получить отрыжку, кто знает, на что еще он способен?
– Подавать? – техник просил подтверждения.
– Подавайте по всем каналам, – сказал доктор Чан, бросив взгляд на Корнелиуса.
– Смешанная подача. Держите на втором уровне.
– Чем это вызвано, доктор? – пальцы говорящего впились в плечо Корнелиуса, как когти.
– Ваша догадка, Профессор, не хуже моей, – ответил Корнелиус. – Мы закачали в этого субъекта столько торазина, что им можно было бы свалить быка, так что проблема, очевидно, не только в чугунной конституции или в аномалии нервной системы.
– Доктор? – это заговорила Кэрол Хайнс, ее зеленые глаза смотрели мимо Профессора на Корнелиуса. – У меня есть для вас интересные данные.
Корнелиус – а вслед за ним Профессор – подошли к терминалу женщины.
– По его медицинским данным, в Субъекта Икс стреляли, по крайней мере, пять раз, и каждый раз он выжил. Четыре пули попали в туловище, одна в ногу. Он также много раз получал серьезные повреждения.
Корнелиус пожал плечами.
– Крепкий парень… Мы это знаем, Хайнс.
– Но ни биосканирование, ни ультразвук, не показывают шрамов на тканях эпидермиса или на внутренних тканях. Совсем никаких.
– Корнелиус, разве вы не говорили, что субъект получил повреждения прошлой ночью?
– Да, Профессор.
Ну, Гендри действительно говорил об этом. Я только видел некоторые его повреждения.
– Так где же его раны?
Это заставило Корнелиуса замолчать.
Он взглянул на фигуру в резервуаре, слишком плотно окутанную пузырьками, чтобы различить детали… бледная кожа, черные волосы плывут вокруг головы подобно изорванному знамени.
– Хайнс, у вас есть показания приборов? – спросил Корнелиус, все еще глядя на Логана.
– У меня есть след, – ответила она. – Какой-то сгусток вокруг сосцевидного отростка. Но час назад у него была вывихнута челюсть, порезы, содранная кожа. Сейчас совсем ничего нет.
Корнелиус и Профессор задумались над этими сведениями, пока Кэрол Хайнс продолжала свой доклад.
– На дисплее есть прямое линейное уравнение зависимости между этим явлением и интенсивной сердечной деятельностью. И…
Она заколебалась.
– Ну, я не знаю, насколько это важно… Кажется глупым. Но волосы мистера Логана почти полностью снова отросли всего за двадцать минут. Мы его брили несколько раз. Эту аномалию отнесли за счет синтетической эмбриональной жидкости в резервуаре.
В лаборатории стало очень тихо, все глаза устремились на тело в резервуаре. Тишину нарушали только постоянные сигналы, издаваемые биомониторами.
– Кажется, мы оказались в центре беспрецедентных событий, – заявил Корнелиус почти благоговейным голосом. – Наш мистер Логан – нечто большее, чем человек.
– Ладно, мне надо это быстро обдумать еще раз, – сказал доктор Гендри, который присоединился к их группе. – Если раны пациента теперь зажили, темп его сердцебиения мог бы снизиться – и быть готовым снова возрасти при повторно возникшей необходимости. Это один вариант.
– А что, если сердцебиение снова начнет ускоряться? – спросила Хайнс.
– Мы переходим ко второму варианту, – ответил Гендри. – Если темп будет продолжать расти, введите эквивалентную дозу порипенефрина… Но сообщайте мне обо всех изменениях.
Никто уже больше не говорит об убийстве Субъекта Икс, – отметил Корнелиус. – Вероятно, потому, что стало ясно – что бы мы ни делали, возможно, это не может как-то повредить парню, не то что убить его. В настоящий момент я не уверен, что сумеем навредить ему, как бы ни пытались…
– Доктор Чан, мисс Хайнс? Хватит ли адамантия в резервуаре для всей этой… дополнительной активности?
– При таком темпе хватит, доктор Гендри.
Гендри стукнул ладонью по пульту.
– Этого недостаточно. Подключите резерв.
Кэрол Хайнс перевела взгляд на Профессора.
– Мне понадобится разрешение от…
– Вам оно дано, мадам. Переходите на резервный адамантий, немедленно.
Приказ Профессор прокричал через плечо, шагая к двери, ведущей во вспомогательную лабораторию.
– Профессор, – позвал его Корнелиус. – Мне бы пригодился ваш совет насчет…
Дверь захлопнулась. Профессор ушел, не сказав ни слова.
Доктор Корнелиус почесал бороду.
– Как вам это нравится? У нас тут аврал, а он уходит.
Что, черт побери, может быть настолько важным?
Профессор кипел от ярости. Этот глупец Корнелиус хочет получить мой совет? Разве он забыл, что он здесь для того, чтобы давать советы, а не получать их? Я здесь хозяин.
Оказавшись в маленьком, тесном помещении возле главной лаборатории, Профессор закрыл тяжелый люк и включил магнитные защелки, чтобы запереться от остального мира. У него за спиной автоматически ожил терминал. Он начал набирать номер, известный только ему самому, на настольном переговорном устройстве, но внезапно остановился. Профессор заметил, что у него дрожат руки.
Абсурдно так волноваться, сказал он себе. Я так не нервничал с тех пор, как начал сам дергать за ниточки, и перестал позволять им дергать меня.
Он закончил набирать номер и ждал, пока спутник установит связь.
– Говорите, – голос на другом конце отражался слабым эхом, слегка искаженный постоянным электронным жужжанием.
– Это я, – начал Профессор.
Задержка на долю секунды, пока кодировалась передача.
– Вы сильно рискуете, связываясь со мной, Профессор.
– Да, я знаю. Но мне нужно кое-что вам сказать…
– Это настолько важно, что вы решили нарушить оговоренный порядок связи?
– Операция сейчас идет…
– И идет хорошо, полагаю?
– Да…
– Субъект Икс выживет после этой процедуры?
– Конечно, он выживет, – заявил Профессор, его возбуждение все нарастало. – В этом все дело. Вы знали, что Логан – мутант.
Молчание.
– Этот факт был для меня сюрпризом, – продолжал Профессор напряженным голосом. – Почему вы меня не информировали?
– Эта беседа опасна, Профессор. Для нас обоих.
– Меня никто не слышит. Я в герметизированной лаборатории дальше по коридору…
– Вам следует находиться рядом с вашим пациентом.
– Я могу видеть операцию на мониторе. Я вынужден настаивать, чтобы вы меня выслушали…
Профессор почувствовал, что Директор раздражен его звонком, но должен был продолжать.
– Логан – мутант. У него сверхчеловеческие способности регенерации поврежденных тканей. Он практически бессмертен, и все же вы не сообщили мне об этом важном факторе?
– Эта информация была мне доступна, это правда. Но статус мутанта Логана был засекречен на основании положения о тех, кому об этом следует знать, а кому не следует, – а вам, Профессор, не следовало знать.
– Я нахожусь там вместе с этим Корнелиусом из захолустья и моими сотрудниками, а эта девица – оператор за клавиатурой – открывает правду о Логане, нажав несколько клавиш на своем чертовом компьютере!
– Что вы хотите?
– Это заставляет меня выглядеть так, будто я ничего не знаю. Мне пришлось покинуть помещение, где проходит процесс, чтобы мне не задавали вопросов на эту тему. Я чувствовал себя дураком! – Профессор возненавидел себя в тот момент, когда признался в этом. Его голос звучал, как у жалующегося ребенка, и он преисполнился отвращения к самому себе.
Директор хихикнул.
– Вы, кажется, сердитесь, Профессор.
– Да… – он заставил себя говорить спокойно. Вернуть самоконтроль. – Можно сказать, что я немного рассержен.
– Но, по вашим словам, процесс идет по плану.
– Вы не понимаете… Мне полагается руководить этими людьми. Как я могу создать хотя бы видимость руководства, если вы меня не обо всем проинформировали?
Молчание.
Профессор старался погасить свой гнев. Он знал, что Директор Икс не любит демонстрации эмоций и не уважает слабых. Когда Профессор снова заговорил, его голос звучал ровно, без всякого выражения.
– Вы мне не доверяете? – спросил он, но тут же пожалел, что задал этот вопрос. Черт возьми!
Профессор почти не слушал ответа, потому что в ответе Директора не было необходимости. Конечно, Директор Икс ему не доверял. Сам факт того, что Директор утаил такую важную информацию о субъекте, очень многое сказал Профессору о Логане, эксперименте, приоритетах Директора и месте самого Профессора в схеме событий.
– Понятно, – в конце концов произнес Профессор. – Тогда у меня один, последний вопрос.
– Да?
– Чего еще я не знаю об Эксперименте Икс?
На этот раз ответа не последовало. Директор закончил разговор.
* * *
В лаборатории скорость присоединения адамантия возросла в три раза. Доктор Чан высказал предположение, что причина в утечке, поэтому Кэрол Хайнс и доктор Гендри стали искать на своих мониторах подтверждение такой утечки.
– Каналы работают нормально, доктор, но есть лишний отток в… погодите-ка… в отделе flexor brevis – minima digiti.
Корнелиус уже давно забыл уроки анатомии на первом курсе.
– Простым языком, прошу вас, мисс Хайнс.
– Простите. Кисти рук и запястья, сэр.
Корнелиус стоял за спиной у женщины и смотрел на монитор. Он взглянул на Гендри, надеясь получить ответ. Но угловатое лицо и квадратная челюсть этого человека были напряжены. Ясно, что он тоже не знает, как понимать утечку сплава.
– Незначительное количество этой так называемой утечки заметно в резервуаре, – заметил Корнелиус. – Меньше одной части на одну тысячную. Но адамантий должен куда-то уходить. Он не может скапливаться в его запястьях – к чему он там будет прикрепляться?
Корнелиус покачал головой.
– Нам понадобится совет на этот счет… Кто-нибудь знает, где Профессор?
Ответом были непонимающие взгляды.
– Нет? Вызовите его по пейджеру.
Через секунду в громкоговорителях прогремел раздраженный голос.
– Корнелиус? Что там у вас за суета?
Корнелиус оглянулся вокруг в поисках переговорного устройства, потом спросил:
– Профессор, где вы находитесь?
– Что вам нужно, доктор?
Корнелиус понял, что Профессор все слышал. Очевидно, в этой лаборатории стоят жучки. Сколько еще помещений оборудовано системой прослушивания? За нами сейчас наблюдают?
– У нас возникла новая проблема, – начал Корнелиус. – Вы могли бы вернуться в операционную?
– Я занят… В чем теперь проблема?
– Возник излишний приток адамантия к кистям рук. Мы не можем найти ему объяснения и не можем его остановить.
Последовало долгое молчание.
– Профессор? Вы меня слышали?
– Конечно.
– Ну, тогда…
– Это все входит в мою программу, Корнелиус. Вы думаете, я не знаю, что делаю?
– Нет, сэр, конечно, нет…
– Продолжайте процедуру и дождитесь завершения присоединения адамантия.
– Значит, вы не вернетесь в лабораторию?
Снова долгое молчание. На этот раз Корнелиус понял, что Профессор отключил связь.
Кэрол Хайнс посмотрела на Корнелиуса.
– А утечка, доктор?
– Очевидно, она не угрожает жизни, и не мешает процедуре, поэтому мы ее будем игнорировать. Давайте закончим с этим. Постараемся выяснить, что произошло с утечкой во время обследования после операции, на этапе оценки.
* * *
Зажужжало переговорное устройство, этот звук заполнил тесное помещение и разбудил человека на койке. Катлер сел и нажал на кнопку.
– Катлер слушает, – сказал он, протирая глаза.
– Твой бойскаут последние несколько часов торчит возле моего кабинета, – пролаял майор Диверс. – Твоя идея, полагаю?
Катлер хихикнул.
– Я просто хотел, чтобы агент Фрэнкс познакомился со всем личным составом и со всем происходящим здесь.
– Фрэнкс отправился в главную лабораторию за Субъектом Икс. Встречай его там. На этот раз вам не понадобится тележка.
– Операция закончена?
– И пациент явно выжил. Отправляйся и забери его, потом сопровождай его в новое помещение – во вторую лабораторию.
Катлер кивнул и нажал на кнопку интеркома.
– Там нет резервуаров. Это означает, что пациента вынули из супа?
– Да, насовсем. Он отправляется в максимально засекреченную камеру биомониторинга для послеоперационного наблюдения. Там будут несколько техников, они тебя встретят и зафиксируют его.
– Понял. Конец связи.
Катлер натянул свой обычный зеленый комбинезон и рукой пригладил волосы. Потом вышел из своей комнаты и спустился на лифте в главную лабораторию.
Когда двери открылись, Катлер заметил, что огромный резервуар полностью освободили от жидкости. Свернутые провода лежали на дне бака. Словно волшебная пыль, сверкающие серебряные искры твердого адамантия усеяли внутренние поверхности стенок из плексигласа.
Рядом с баком, в кресле на колесах с мотором, сгорбился Субъект Икс, уронив голову на волосатую грудь. Логан был голым и все еще влажным после химической ванны. Его волосы свисали мокрыми колечками.
Катлер взглянул еще раз. Вроде он был бритым, когда я видел его в последний раз? Странно.
Агент Фрэнкс стоял над субъектом, на его молодом лице было отвращение.
– Тошнит? – спросил Катлер, подходя к молодому офицеру.
Фрэнкс пожал плечами.
– Вроде того, наверное. В нем все еще торчат все эти датчики и провода. Должно быть, это больно.
– Не похоже, чтобы он ощущал сильную боль. Этот парень накачан наркотиками. Вырубился напрочь.
– Господи, посмотри на это, – сказал Фрэнкс.
Катлер обошел вокруг кресла и увидел толстые провода, намотанные на крюк на спинке сиденья.
– Все эти провода все еще воткнуты в него, – сказал Фрэнкс.
Катлер кивнул.
– Давай отвезем его во вторую лабораторию. Эскулапы ждут. Может, тогда мы покончим с работой на сегодня.