На остаток вечера и ночь нам было предложено остаться почетными гостями в особняке леди Гаррини. Фауст сначала не соглашался. Не хотел обременять божественную особу. Но потом все же уступил, решив, что здесь будет безопаснее. Явись в город сиды, наверняка первым делом примутся прочесывать гостиницы и постоялые дворы.

В общем, вечер прошел спокойно. Отобедали в высоком обществе, познакомились с мужем и дочками Земляны. И даже невезение брауни нас почти не доставало. К сожалению, в этом облике богиня и с печатью ничего не могла поделать. Да что там, она даже и колдовать, будучи леди Гаррини, толком не могла — вот такое вот раздвоение личности. А потому оставалось надеяться, что пронесет и пагубное действие печати не перекинется на остальных обитателей дома.

На ночь нас расселили по разным комнатам. Особняк Гаррини оказался на удивление большим, а потому даже Хевири были выделены личные апартаменты. С одной стороны, удобно — не толкаться, ванну не делить и на мозги никто не капает. Но с другой… Я как-то была уверена, что и эту ночь мы с Фаустом проведем вместе. Особенно в свете последних событий. Но истек час, пошел второй, а феникс все не появлялся. И в мою головушку стали закрадываться смутные подозрения, что он и вовсе не придет. И предостережения подруг вдруг вспомнились, мол, когда парень получает свое, девушка сразу становится ему не интересна.

И чем дольше я ждала, тем эта мысль прочнее въедалась в подкорку, будя во мне злость, обиду, непонимание и чувство собственной никчемности. Как-то слишком быстро я оказалась ему не нужна. Хотя в течение дня я не наблюдала ни единого признака потери интереса. Напротив, Фауст был внимателен, заботлив. При каждом удобном случае брал меня за руку, ухаживал. А тут нате! Свинтил куда-то!

Н-да, что-то тут не вяжется. А может, все не так уж плохо, как мне видится? Ну там… решил дать мне выспаться перед трудным днем. Или сам зверски устал и отключился, стоило только голове коснуться подушки. А может, того… нарочно решил сделать перерыв в наших… эмммм… сексуальных отношениях. Ну, чтобы зажило все, или как это бывает? Мне-то с колечком повезло. Еще с утра все неприятные ощущения прошли, а потому планы на ночь были просто грандиозные! А этот пернатый… Ррррр. Не идет, чтоб его!

Короче, я чуть ли не в истерике металась по комнате. Передумала уже все, что могла. И в итоге не выдержала. В конце концов, это последняя моя ночь в этом мире. Глупо ее терять. А потому и не зазорно взять инициативу в свои руки! И плевать, что я не знаю, в какие покои определили блондина. Как-нибудь, да найду. Авось чутье не подведет.

В общем, я решительно накинула на плечи халат, тапочки обула и уверенным шагом направилась к двери. Рывком распахнула ее и чуть не врезалась носом в широкую грудь Фауста, что стоял с той стороны с протянутой для стука рукой.

— Люба… А ты куда? — недоуменно вопросил феникс.

— Ааа… — запнулась я, не зная, что ответить. Признаваться в том, что я собиралась посетить его спальню, разумеется, не стала. Все же я девушка и проявлять инициативу подобного рода мне не следует. Неправильно это как-то. Да и в отношениях, так или иначе, ведущим должен быть мужчина. Ему и карты в руки. Так что состроила наивную мордашку и без тени сомнения солгала:

— На кухню собиралась, водички попить.

— Так вон кувшин. — Фауст кивнул в сторону прикроватного столика, на котором стоял поднос с прозрачным графином и парой стаканов. Н-да, неудачная вышла отмазка. Ну да ладно.

— Ой, а я и не заметила, — всплеснула руками и отправилась испить водички. Ну, дабы легенду не портить.

Наполнила стакан и сразу приложилась к нему губами. А жажда-то и вправду мучила. Услышала, как с легким щелчком закрылась дверь за Фаустом, а потом отчетливо провернулся ключ в замке. И так волнительно вдруг стало, что пить еще больше захотелось! Осушила первый стакан и собиралась уже наполнить второй, как за спиной возник феникс и аккуратно перехватил у меня посуду.

— Лопнешь, — беззлобно пошутил мужчина и, вернув стакан на положенное место, мягко обнял меня за плечи и притянул к себе. — Извини, что так долго. Ждал, пока все улягутся. Боялся, что ты уже тоже уснула.

Я почувствовала, как большие теплые ладони провели по моим рукам, от плеч до самых запястий. И так же медленно вернулись обратно. Стоять я старалась спокойно, не выдавая своего волнения или нетерпения. Все же мне было еще непривычно, что мы вот так запросто можем остаться наедине… провести вместе ночь.

А потом Фауст прижался щекой к моему виску и тихонько прошептал:

— Можно я останусь?

Играть в недотрогу сразу перехотелось, я порывисто обернулась и обхватила руками его шею:

— Нужно! — выпалила чересчур поспешно и сразу прижалась к его губам.

Ох, как я, оказывается, соскучилась по его поцелуям! А всего-то несколько часов без них провела. Или ЦЕЛЫХ несколько часов? Да, пожалуй, второе. Ох, и как же сладко, как же упоительно прекрасно вот так стоять, прижиматься к нему всем телом и терзать податливые мягкие губы, ловить движения его языка, дыхание, что все резче вырывается из груди.

— Сама напросилась, — на секунду оторвавшись от моих уст, выпалил Фауст и решительно дернул пояс халата.

Тот услужливо распахнулся, выставляя на всеобщее обозрение тонкую, почти прозрачную сорочку, что соблазнительно обрисовывала изгибы тела. Халат трусливо капитулировал, не без помощи блондина соскользнув с моих плеч, и по коже прошелся легкий сквознячок, отчего я невольно вздрогнула. Но останавливаться на достигнутом феникс, разумеется, не собирался и почти сразу ухватился за тонкую лямочку сорочки и медленно потянул вниз, неотрывно следя за ней глазами.

А вот тут я решила возмутиться.

— Эй, так нечестно! — И на недоуменный взгляд мужчины добавила: — Теперь моя очередь.

Нет, ну а что? Ему можно меня раздевать, а мне нет? Я, между прочим, еще ни разу не видела Фауста полностью голым! Так что сейчас самое время, так сказать, наверстать упущенное.

— Прошу, — было мне ответом, и феникс развел руки в стороны, позволяя беспрепятственно расстегнуть рубашку, стащить ее с поджарого загорелого тела и кинуть вниз к халату.

Я же с удовольствием провела ладонями по крепкой груди, обрисовала пальчиками кубики пресса, скользнула на спину, чуть царапая ноготками горячую гладкую кожу, вслушиваясь в ставшее вдруг прерывистым дыхание Фауста.

Ну и на этом мое исследование прекратилось, ибо на большее терпения у мужчины не хватило. Феникс махом сграбастал меня в объятия и, не церемонясь, потащил к постели. Закинул на матрас, словно мешок с картошкой, и придавил сверху своим отнюдь не легким телом. Правда, почти сразу опомнился и оперся на локти, позволяя вдохнуть полной грудью.

Выдох же он поймал губами. Жадными, настойчивыми, несдержанными до той степени, когда пример вдруг становится заразительным и ты начинаешь отвечать так же страстно, так же настойчиво. И уже кажется, что поцелуев мало, и нестерпимо хочется большего. Льнешь к нему всем телом и совершенно неприлично обхватываешь ногами мужскую талию, жалея, что до сих пор не успела стянуть с него штаны.

Феникс подался вперед и плотно прижался ко мне бедрами. Даже сквозь двойную ткань его брюк и тонкий шелк своего белья я почувствовала, как быстро он возбудился. Фауст с хриплым стоном потерся об меня и, чуть отстранившись, вновь толкнулся, еще теснее прижимаясь ко мне пахом. И все бы хорошо, да только следующее его движение было слишком резким. Кровать по инерции проехалась по паркету и стукнулась изголовьем об стену. А на этой самой стене… Короче, голову оторвать тому, кто додумался повесить над кроватью картину!

По закону подлости эта самая картина в тяжеленной багетной раме сорвалась вниз и попала как раз по затылку мужчине. Потом немыслимым образом отрикошетила и заехала острым краем мне по лбу. Короче, мы с Фаустом дружно взвыли, одновременно дернулись и для пущего эффекта еще и лбами столкнулись. У меня аж искры из глаз брызнули.

— Демоново невезение! — зло выругался феникс и аккуратно тронул ладошкой мой лоб. — Люб, ты как, жива?

— Жить буду, но не факт, что долго и счастливо, — отозвалась я, все еще лежа с закрытыми глазами. Под веками до сих пор плясали разноцветные звезды, и я изо всех сил пыталась их разогнать.

— Посмотри на меня, — обеспокоенным тоном проговорил пернатый и вновь аккуратно погладил меня по лбу. А в следующий момент я почувствовала под его пальцами приятный холод, и боль стала потихоньку отступать.

Теперь оставалось справиться лишь с головокружением. Благо я сейчас лежу, а значит, потерять равновесие и упасть мне точно не грозит.

Осторожно приоткрыла один глаз, потом второй. Свет казался слишком ярким, и картинка перед глазами плыла. Но постепенно и зрение приходило в норму.

— Сколько пальцев видишь? — помахал растопыренной ладонью у меня перед носом Фауст. Я отмахнулась от нее, как от назойливой мухи, и приподняла голову. Поглядела на лежащую на подушке картину, на которой был изображен морской пейзаж. Зло пнула холст, а Фауст и вовсе сграбастал его и зашвырнул под кровать. Правильно, так его.

Потом оглядел стену, видимо, проверял, не висит ли там еще чего-нибудь опасного. И лишь убедившись в отсутствии оного, откинулся на спину и утянул меня за собой.

— Надеюсь, нам больше ничего не помешает… — проговорил феникс, обхватывая широкими ладонями мои ягодицы. Ох, да он на продолжение настроился. Впрочем, почему бы и нет? Вроде моя голова уже пришла в норму, да и боль феникс снял, а посему можно и продолжить!

Прильнула грудью к его обнаженной груди, чувствуя, как твердеют соски. Шаловливо потерлась о него, демонстрируя сей занимательный факт. И с готовностью ответила, когда Фауст впился в мои губы жадным поцелуем. А потом почувствовала, как его ладони сместились выше, пробрались под сорочку, оглаживая изгибы тела. И вдруг меня резко дернули наверх и одним быстрым движением стащили через голову ненавистную одежду. Фауст припал губами к ключице, обрисовал языком впадинку у горла. Я же, воспользовавшись удобным положением наездницы, запустила пятерню в его волосы и начала потихоньку расплетать длиннющую косу, с удовольствием пропуская меж пальцев гладкие шелковые прядки, наблюдая, как золотистые в свете масляной лампы локоны рассыпаются по плечам. Шелковым занавесом укрывают широкую спину.

Фауст с протяжным стоном откинул голову, наслаждаясь легкими массирующими движениями — все же я успела кое-чему научиться и знала, как доставить пернатому удовольствие. А сама глядела на него и чувствовала, как внутри рождается сладкий трепет, томление и предвкушение ответных ласк. И вместе с тем желание доставить ему еще большее наслаждение — ловить громкие стоны, срывающиеся с чувственных губ, видеть свое отражение в потемневших от желания синих глазах.

Феникс вновь принялся с энтузиазмом изучать мое тело. Скользил губами по шее, опалял горячим дыханием нежную кожу и уже двинулся к изнывающей по ласкам груди, как вновь случилось непредвиденное.

С грохотом распахнулось окно, и в комнату ворвался прямо-таки ураганный ветер. Кожа моментально покрылась мурашками, и я инстинктивно прижалась к горячему соседу, ища тепла и защиты в его объятиях. А ветер свирепствовал. Швырял в лицо волосы, теребил тонкие занавески, грозя порвать их на лоскуты.

Ну и по закону подлости таки сорвал полупрозрачный тюль с карниза и кинул его мне в лицо. Теперь уже стало не до объятий, я судорожно пыталась выпутаться из шелкового плена. Фауст вознамерился помочь… Вот лучше бы он не совался, честное слово. Мне-то ничего не видно, а стало быть, движения свои я не совсем контролирую. Ну и, как несложно догадаться, все закончилось плачевно… Резкий взмах руки, и мой локоть вдруг врезался во что-то средней степени твердости, и это что-то, а точнее кто-то, воя от боли, упал на постель.

«Убила!» — было первой моей мыслью, и, моментально избавившись от вороха тряпья, я склонилась над зажимающим глаз Фаустом.

— Извини. Очень больно? — пропищала я испуганно, не зная, с какой стороны к нему подступиться.

— Жить буду, но не факт, что долго и счастливо, — моей же фразой ответил феникс.

Я аккуратно перехватила его ладошку, отодвигая от пострадавшего глаза, и попыталась осмотреть повреждения. Кожа уже покраснела, а белок прорезали несколько ниточек капилляров. Да, плохо дело. Осторожно наклонилась и прижалась губами к пострадавшему веку.

— Ты что делаешь? — недоуменно вопросил Фауст.

— Ну как же? Поцелую, и все пройдет! — радостно заверила я, на что пернатый лишь рассмеялся.

— Ладно, пойду окно закрою. Пока еще кто-нибудь не пострадал.

Я шустро подвинулась, пропуская мужчину, и потянула на себя край одеяла, дабы прикрыть собственную наготу. Потянула, разумеется, изо всех сил — холодно же! Ну и не учла того факта, что одеяло находилось как раз под пятой точкой феникса, что намеревался подняться с постели. В итоге моего необдуманного маневра пернатый потерял равновесие, ухватился за прикроватный столик, а таааам… кувшин с водой!

Мокрым было все! Постель, подушки, штаны Фауста. Да еще и лужа по полу расползлась.

— Нет, ну это уже ни в какие рамки! — зло прошипел пернатый, стряхивая с себя мокрые капли.

— Смотри не поскользнись, — предупредила я, уже предвидя новую неприятность.

Феникс оглядел лужу, ногой зачем-то потрогал, потом рыкнул что-то себе под нос и растопырил ладошку над водной гладью. Спустя несколько секунд водичка благополучно испарилась, а новоявленный маг разминал онемевшие пальцы.

— Мог бы и вытереть, — хмыкнула я.

— Решил зря не рисковать, — пояснил свои действия Фауст и строго-настрого велел: — Так, сиди на кровати и никуда не высовывайся. А главное, не шевелись! Мне все это порядком надоело.

Ой, а мне-то как надоело. Вообще уже закралось подозрение, что дальше поцелуев мы этой ночью не зайдем. Обстоятельства, так сказать, не позволят. Обидно, конечно, но здоровье важнее. Ну и не хотелось бы случайно Земляне дом разнести… Короче, я почти уже смирилась с нашим сегодняшним невезением, а вот феникс… решил взять ситуацию в свои руки!

Блондин решительно поднялся с кровати. Запер окно. Потом проверил замок на второй раме. Шторы плотно задернул. Следом взялся за посуду. Перетащил графин со стаканами в дальний конец комнаты. Потом подумал и вслед за ними перетащил и сам прикроватный столик. Сгреб все мелочи с трюмо и запрятал в ящик, стульчик задвинул. Стоявшую на комоде вазу тоже от греха подальше убрал в шкаф.

Вернулся к кровати. Уперся ладонями о деревянную раму и несколько раз надавил, проверяя ту на прочность. По всей видимости, прочность брачного ложа лорда не удовлетворила, и он велел с кровати встать. Я спорить не стала, здраво решила не лезть под горячую руку.

Когда слазила с постели, случайно наступила босой пяткой на край волочившегося одеяла и чуть не пропахала носом паркет, благо Фауст вовремя подхватил и не дал навернуться.

— Да, нам определенно лучше разместиться вблизи пола! — сделал вывод мужчина и стащил с кровати матрац!

Кинул вниз, сверху прикрыл сухой простынкой, найденной в одном из шкафчиков. Мокрую подушку отшвырнул за ненадобностью, сухую устроил посреди импровизированного ложа.

— Прошу! — наконец приглашающе повел рукой Фауст.

Подобрала «подол» волочащегося одеяла и присела в шутливом реверансе, а затем грациозно проковыляла к матрасу и совершенно неграциозно на него плюхнулась. Фауст почему-то не спешил присоединяться. Подошел к комоду, на котором стояла масляная лампа, и, кажется, вознамерился ее потушить.

— Оставь, — возразила я, вспомнив о своих планах во всей красе рассмотреть вожделенное тело.

— Так ночь же, — не согласился Фауст. — Или ты темноты боишься?

— При чем тут боязнь темноты? Я, может, полюбоваться на тебя хочу, — подмигнула лукаво и похлопала по матрасику рядом с собой.

Феникс как-то тяжко вздохнул, вновь покосился на лампу и предпринял последнюю попытку меня уговорить.

— А может, все же потушим? — с надеждой протянул он, и это показалось мне крайне подозрительным. Обычно же мужики как раз… ну… любят при свете. А тут все наоборот.

— Я не пойму, ты чего-то стесняешься? — произнесла первое, что пришло в голову. И (о ужас!) Фауст замялся, не зная, что ответить. Ну дела! — Ты от меня что-то скрываешь? — сделала второе предположение, уже теряясь в догадках, по поводу странного комплекса блондина.

И сразу вдруг вспомнилось, как он отворачивался и был категорически против, чтобы я смотрела на него голого. Раньше я думала, что это все воспитание и привитые правила приличия. Сейчас же… во всех этих действиях мне виделся совершенно иной подтекст…

— Да… не то чтобы скрываю… — все же принялся объяснять феникс и наконец отошел от источника света. — Просто… Ну, в общем, сама увидишь. Только обещай не смеяться! — очень серьезно глянул на меня Фауст.

Ох, так это еще и смешно?! Любопытство мое просто зашкалило за все мыслимые и немыслимые пределы. А если учесть то, что я видела все части тела Фауста, кроме той… самой главной и интересной, воображение мое подкидывало варианты один пошлее другого. Ну а взгляд соответственно завис в районе паха мужчины, пока еще скрытого за двойной тканью брюк.

— Любаааа, — вырвал из задумчивости мужской голос. — Обещай!

— Ага… хорошо… — машинально выдала я, совершенно не уверенная в том, что выполню озвученное. Ведь Фауст идеален, неужели ТАМ у него может быть что-то не так? Не верится прямо.

Феникс меж тем приблизился и устроился рядышком. Причем нарочно улегся на живот, так что мне пришлось оторвать взгляд от вожделенных бедер. Блин, никогда бы не подумала, что я такая извращенка… И в кого только?

— Одеялом не поделишься? — поинтересовался Фауст и положил ладонь на мое обнаженное колено, нежно погладил и заскользил вверх по бедру, пробираясь под тяжелую ткань одеяла.

— Неа! — решительно тряхнула головой и шлепнула блондина по зарвавшейся конечности. Взгляд мой уже вовсю путешествовал по загорелой мужской спине с вязью неизвестных символов на позвоночнике.

Стряхнула с себя его руку и, нависнув над объектом собственных грез, приступила к тщательному изучению оного. С нажимом провела по пояснице, коснулась лопаток, очертила пальчиком витиеватую татуировку и вспомнила, что давно хотела узнать, что означают эти символы.

— Фауст, а что это за надпись? Она что-то означает?

— Ага, — подтвердил феникс. — Это знак мастера боевых искусств. Каждый символ обозначает определенный навык, а в сумме они свидетельствуют о достигнутом уровне мастерства.

— И какой у тебя уровень? — заинтересовалась я.

— Шестой.

Я пересчитала закорючки на позвоночнике. И впрямь шесть.

— А какой уровень максимальный? — задалась другим вопросом. Нет, ну охота же знать, насколько крут мой птенчик.

— Десятый, — поведал блондин, а я в своих размышлениях пошла дальше.

— А когда ты получишь более высокий уровень, у тебя на спине еще символ появится?

— Ага, — кивнул феникс, а вот я серьезно озадачилась.

Сейчас татуировка блондина тянулась от основания шеи и до самой поясницы, почти касаясь кромки штанов. И если Фауст получит седьмой уровень, где они будут выбивать следующий знак? Неужто на заднице?

Ну, я свои сомнения Фаусту и озвучила. На что оный обозвал меня пошлячкой и просветил, что следующие знаки будут нанесены на лопатки. Вот только лопаток всего две. А оставшихся символов-то четыре! Нестыковочка однако…

Куда нанесут оставшихся два символа, феникс колоться не пожелал. Посмеялся только и сказал, что это военная тайна. Короче, оставил меня изнывать от любопытства.

Ладно-ладно, я это у него попозже вытрясу. А сейчас пора приступить к раскрытию иных секретов пернатого. С этой коварной мыслью я резко толкнула Фауста в бок, заставляя перевернуться на спину, и заскользила руками по крепкой груди, рельефному животу, пока не добралась до пояса брюк.

Тут нас вновь настигло невезение. Застежка на штанах была какая-то мудреная, да еще и заела. В общем, бились мы с ней вдвоем, и в итоге Фауст попросту сломал замок. Дальше веселее!

Под штанами оказалось уже знакомое нижнее белье, похожее на короткие бриджи. И у оного были завязки!

— Ты прям как капуста! — окрестила я феникса, возмущенная таким количеством совершенно ненужной одежки. Я ж от любопытства помру, пока до главного доберусь!

— Может, мне голым надо было прийти? — хохотнул блондин. — Боюсь, обитатели этого дома неправильно бы меня поняли.

Идея мне понравилась. Приди он голым, глядишь, давно бы уже приступили к основной части процесса, а не морочились с прелюдией в тысячу одежек и все, блин, с застежками!

— Мог бы ограничиться халатиком, как я! — нашла что ответить и решительно дернула за кончик шнурка, которым было подвязано нижнее белье блондина. Результат, как несложно догадаться, оказался прямо противоположным ожидаемому. Вместо того чтобы развязаться, на тесемке затянулся тугой узел. Снова здорово!

Короче, крутила я этот узелок и так и эдак — оный поддаваться не желал. И тогда я решила попробовать зубами.

— Ой-ой-ой! — тут же запротестовал блондин. — Откусишь еще чего ненароком! Я, конечно, стальной феникс, но… данное определение относится далеко не ко всем частям моего тела.

— Может, разрезать? — предложила я и стала крутить головой по сторонам. — Тут вроде ножницы где-то были.

— С нашим невезением я бы не стал так рисковать… — здраво рассудил пернатый. И я не могла с ним не согласиться. Сейчас даже булавка в моих руках может стать смертельно опасным оружием. Что уж о ножницах говорить.

Н-да, дилемма… Ну, значит, остается лишь одно! Не задаваясь лишними вопросами и уж тем более не советуясь с блондином, я с силой потянула за концы тесемки и разорвала ее к чертовой бабушке. Вот где пригодилась сила колечка — в снятии портков! И меня совершенно не интересовало, как он потом будет в них ходить. Придержит на крайний случай.

— Вот это рвение! — прокомментировал сей жест феникс.

Я же решительно взялась за штаны, собираясь стащить их одним движением. Но тут вновь влез блондин:

— Ты обещала не смеяться! — очень «вовремя» напомнил он, и мой мозг опять начал активно мыслить на уже задвинутую тему, прогоняя перед глазами всякие интересные картинки неприличного содержания.

Ну вот, чуть весь настрой не сбил! Решительно тряхнула головой, прогоняя прочь ненужные домыслы, и таки потянула вниз тонкие штанишки. Да только до главного не дошла, остановилась на середине пути, не веря своим глазам. Смеяться отчего-то не хотелось. Видимо, слишком велико было негодование по поводу открывшегося. Ведь за тонкой тканью порток Фауста скрывалось не что иное как…

— Клубничка?!!

Да-да, она самая. Небольшая цветная татуировка прямо возле косточки. Пикантно, однако! Только вот совсем не вяжется с серьезным и обстоятельным амплуа Фауста. Хотя, кто его знает, вдруг и этот рисунок что-то да означает. Я уже давно убедилась — в этом мире ничего не бывает просто так.

— Так… И в какой области… кхм… знаний уровень мастерства обозначают клубничкой? — задала резонный вопрос, вспомнив о предназначении татуировки на спине.

— Люба! — возмутился пернатый и сердито запыхтел, как старый паровоз.

Кажется, он был всерьез оскорблен моим предположением. Даа… Клубничка-то всего одна…

— Нет, ну а что еще я должна думать? Что это знак постоянного клиента определенного рода заведений?

— Люба! — еще сильнее возмутился блондин и сердито зашипел: — Я по таким местам не хожу! И вообще, это ничего не значит!

— Аааа. Так ты ее просто для красоты сделал? И теперь никому не показываешь? — издевательски произнесла я.

— Нет, это не я… Это подарочек от Фрайо.

Так-так-так. А вот это уже интересно. И что важно, подарочек как раз в стиле младшего братца.

— А поподробнее… — протянула я лукаво и устроилась на животе феникса, подперев кулачком подбородок и всем своим видом показывая, что готова внимать!

— Ничего интересного, — буркнул блондин, но все же снизошел до объяснений: — Просто в пору… эммм… бурной юности мы всякие каверзы друг другу устраивали. Так вот, надрались однажды в кабаке чуть ли не до потери сознания. Точнее, как оказалось позже, братец все же был потрезвей. Ну и, пока я пребывал в невменяемом состоянии, Фрайо с дружком меня вот этой пакостью и осчастливили.

А вот теперь мне стало смешно. Да так, что пришлось прикрыть рот ладошкой. Но смешки проскальзывали наружу и в итоге переросли в настоящий гогот.

— Ты же обещала не смеяться, — насупился мой разобиженный птенчик.

— Извини… но… это просто… Аха-ха! — не могла остановиться я. Да уж, каверза так каверза. По сравнению с братцами-фениксами наши с сестричкой подлянки друг другу — так, детский лепет.

И ведь на всю жизнь же память осталась! Отстранившись, вновь покосилась на миленькую клубничку. Да, все-таки что-то в этом есть…

— А мне нравится! — заявила уверенно и коснулась татушки подушечками пальцев. И тут же заинтересованно спросила: — Я надеюсь, ты братцу отомстил?

— Разумеется, отомстил! — без колебаний выпалил блондин и расплылся в довольной гримасе.

— И как? — вновь не сдержала любопытства я.

— Как, как… — хмыкнул Фауст. — Остриг налысо!

— Прям налысо?! — ахнула я.

— Ну под корень… Да еще и криво. Сонным зельем его напоил и, пока Фрайо дрых без задних ног, обкромсал. Для фениксов короткие волосы — позор! — сделал страшные глаза мужчина. — Он после этого месяц из гнезда носа показать не мог. Какими только средствами не натирался, чтобы отросли поскорее. Ну, и от отца мне тогда влетело знатно…

— Но это того стоило! — закончила за феникса я.

— Определенно! — улыбнулся он и покосился на мои пальчики, что по-прежнему невесомо скользили по татушке.

— Что? — ехидно вскинула брови, уже строя планы на сладкую клубничку. Все же какой простор для моего пошловатого воображения.

— Щекотно, — заявил Фауст, и его живот чуть дрогнул, когда от татушки я повела пальчиками вдоль кромки изрядно спущенных штанов.

— Дааа? — протянула игриво. — А так? — склонилась к его животу и коснулась губами клубнички.

Фауст снова вздрогнул и шумно выдохнул. Ох, какой чувствительный, однако. И сразу захотелось пойти дальше. Поэкспериментировать. Узнать, как он будет реагировать на гораздо более откровенные ласки.

Любопытство смешалось с нетерпением, с желанием, что густой патокой разлилось внутри, приятным теплом обосновалось внизу живота. И я вновь поцеловала чувствительное местечко, а потом не удержалась и лизнула, пробуя на вкус его кожу, чувствуя, как резко напрягается мужское тело и как очень красноречиво напрягается кое-что у него в штанах. Ох, не думала, что всего пара прикосновений может вызвать столь бурную реакцию. И оттого лишь слаще было ощущение собственной власти.

Фауст нетерпеливо приподнялся на локтях и потянулся к штанам, кажется, вознамерившись избавиться от них самостоятельно. На сей раз я оказалась шустрее. Дернула вниз явно лишний атрибут и чуть не получила по лбу той самой штукой, на которую так жаждала полюбоваться.

— Ой! Что ж он так выпрыгивает?

Хорошо хоть, вовремя успела отшатнуться, так что очередной травмы удалось избежать.

— Рад тебя видеть, — лукаво сощурил стремительно темнеющие глаза феникс, а потом резко подался вперед, сгреб меня в охапку и, вытряхнув из кокона одеяла, повалил на себя. Впился в губы жадным поцелуем и тесно притерся бедрами, демонстрируя всю степень своего нетерпения.

Ну вот, опять отвлек меня от увлекательнейшей экскурсии по неизведанным просторам мужского тела. Впрочем… изучение ведь можно проводить не только визуальным методом, но и тактильным, так сказать.

Идея тут же нашла свое воплощение. Не отрываясь от ненасытных губ Фауста, я чуть приподнялась над ним и скользнула рукой меж наших тел. И почти сразу нащупала заветную «морковку». Да, пропустить такое, пожалуй, было бы затруднительно. Легкое поглаживание сразу нашло отклик. Феникс рвано выдохнул и застонал прямо мне в губы. И от этого стона по телу прокатилась жаркая волна желания.

Ох, как же это, оказывается, приятно — доставлять ему удовольствие.

Останавливаться на достигнутом, разумеется, не стала. Да и кто ж захочет остановиться, когда в руки попала такая во всех смыслах увлекательная игрушка. Короче, Люба дорвалась, называется! Облапала все, что только могла! И так его трогала, и эдак, и гладила нежно, и сжимала с силой, каждый раз жадно ловя реакцию Фауста и получая истинное наслаждение от того, как он откидывает назад голову, как жмурит глаза от удовольствия, как дышит часто и рвано и уже сам подается к моей руке.

Я и сама завелась, чувствуя, как сладко тянет внизу живота, как нестерпимо сильно хочется большего. И ласкала его все смелее и настойчивее. Затискала бы, наверно, до дыр, если бы Фауст все это не прекратил. Как водится, резко и порывисто. Просто подхватил за бедра и опрокинул на матрац, укладывая на обе лопатки. Ловким движением стянул нижнее белье и устроился в непозволительной близости от моего трепещущего тела.

— Готова? — спросил серьезно, заглядывая в самые глаза.

Нет, ну он еще спрашивает?!

Вместо ответа красноречиво обхватила ногами его узкие бедра и подалась вперед, ловя ответное движение, накрепко соединяя наши тела.

— Ах! — сама же охнула от неожиданности. Забыла уже, каково это, когда он внутри.

— Проказница, — рвано выдохнул Фауст, лишь сильнее вжимаясь в мое тело, входя глубже, прижимаясь ко мне как можно плотнее, будто и впрямь хотел неразрывно связать нас.

И проделывал это вновь и вновь. Теперь уже мы оба протяжно стонали, дышали почти в унисон. Жадно хватали ртом воздух, двигаясь навстречу друг другу, сплетаясь в немыслимый клубок нежности и страсти. Любили друг друга, как в последний раз. До пересохшего горла, до выступившего на шее пота, до стиснутых зубов и прокушенной губы, чтобы не закричать в голос.

И даже настырное невезение на сей раз отступило, не в силах помешать нашему единению. Мы достигли пика почти одновременно и чуть ли не скатились с матраца, на миг потеряв ориентацию. А потом, спустя короткий перерыв, повторили. А потом, кажется, еще.

И вот спустя два часа мы лежим в постели. Я с разбитым лбом и прокушенной губой. Фауст с синяком под глазом и ободранной в порыве страсти спиной. Оба довольные и донельзя счастливые!