В которой Дженнифер паникует и попадает в новые неприятности

Я сидела и переживала.

Вокруг весело щебетали подружки, приглашенные на традиционный субботний чай, а я сидела, задумчиво разглядывала желто-зеленые переливы напитка в кружке и нервничала.

С вечера у Хортонов прошли уже сутки, а мой мандраж все не унимался.

Тогда я чудом добралась незамеченной до дамской комнаты и, заглянув в зеркало, охнула от ужаса. Моя шуточка о том, что по одному виду Дженнифер Риверс можно было понять, что с ней произошло, оказалась слишком близкой к правде. Перекошенный ворот платья, растрепанные волосы, лихорадочно блестящие глаза и зацелованные губы красноречиво свидетельствовали о моем позоре.

Я еще никогда так быстро не приводила себя в порядок. Еще и сама!

К моему счастью, за тот десяток минут, что для этого потребовался, никто в комнату не вошел. Второй счастливой случайностью было то, что, возвращаясь к гостям, я повстречала в коридоре Елизавету и, сославшись на плохое самочувствие, предложила уехать домой. Судя по подозрительному взгляду дуэньи, у нее было много вопросов касаемо моего кратковременного отсутствия, но она проявила одно из самых любимых мною в ней качеств. Не стала лезть не в свое дело. Лишь уже в карете словно невзначай посоветовала не гулять в одиночку, а то “дурнота” может далековато зайти и оставить пятно на репутации благочестивой юной мисс. Я только покраснела, вспомнив насколько далеко унесло “дурноту” в лице Эштона Ройза.

– Дженнифер, где ты витаешь?

В мои думы ворвался звонкий голос одной из приятельниц.

– Простите, дамы. Я и правда задумалась.

– И о чем же грезит черная королева? – насмешливо прищурилась одна из подружек Аманды.

Ох уж это прозвище! Привязалось – не отделаешься!

– Мэри, ты же знаешь, что мне не нравится, когда так называют, – мягко проговорила я, пристально глядя на улыбчивую сплетницу.

– Да ладно? – кажется она вполне искренно удивилась и даже отставила в сторонку свою чашку. – Я искренне считала, что такой “титул” весьма греет самолюбие.

Не спорю, сначала я и правда ощущала лишь удовлетворение, но со временем прозвище стало тяготить, как обувь не по размеру.

– Ты ошибалась, – мягко улыбнулась я, подавив в себе желание сказать что-то более едкое.

Уловив мой настрой, девушки оставили попытки вовлечь в беседу, но кое-чего все же добились – теперь я сидела и с интересом слушала их болтовню.

О каких помолвках недавно объявили, какие семейства обанкротились, и, конечно же, последняя модель шляпки от мадам Дюаль. Стандартный набор сплетен и интересов юных леди.

– А это правда, что Эштон Ройз собирается жениться на какой-то француженке? – возбужденно сверкая глазами, спросила одна из девушек.

Мери подалась вперед и заговорчески прошептала:

– Говорят, что он привез ее из Парижа, но вот “помолвка” слишком смелое слово для их отношений. Она… дама полусвета!

Что?..

Меня медленно, но верно затапливали волны гнева. Леди полусвета?.. Какая-то актриса или вообще, прости господи… куртизанка?!

– Ах! – дружно выдохнули девочки.

– Как это развратно, – потупила глазки одна.

– Недопустимо фривольно, – согласно кивнула другая.

– Ужасно оскорбительно! – согласилась с ними Мэри.

И все кидали на меня выжидающие взгляды. Стервятницы!

Я повела плечиками и небрежно обронила:

– Благородной девушке не к лицу интересоваться низменными сторонами жизни мужчин.

Вот. Одним выстрелом двух зайцев убила: показала свое равнодушное отношение к обсуждаемой теме и намекнула дорогим подруженькам, что раз это ТАК интересует их, то они не такие уж и приличные.

Заклятые подруги намек поняли и нехорошо прищурились.

Я тоскливо подумала о том, что некогда очень неправильно начала формировать круг друзей, заменив их свитой. Свита всем хороша… Пока ты на вершине Олимпа. Но стоит чему-то или кому-то поколебать позиции, и ты сразу становишься парией, а стайка прихлебателей уже пригрелась под крылышком у новой "богини".

Я нутром чуяла шаткость своей ситуации. Казалось бы ничего такого не случилось, а земля уходит из-под ног, и мои вчерашние подружки все более откровенно становятся на сторону Аманды.

Я встала, извинилась перед присутствующими и ушла, сославшись на мигрень. Стоило прикрыть дверь, как за ней началось шушуканье, в котором я уловила имя Эштона, а после взрыв девичьего смеха с отчетливыми нотками злорадства.

Я до боли сжала пальцы.

Как это забавно… Сначала смеялись над Эштоном из-за меня, а теперь надо мной из-за него!

Вот мерзавки!

Хотя с другой стороны… А когда я была хорошей подругой? Посмотрим правде в глаза – мне вскружило голову преклонение высшего света. Но его я получила лишь благодаря красоте и умению себя подать. Но первое я получила от родителей, а второе воспитали учителя. Что я могу сама? Кто я такая… сама?

Почему-то на ум пришел Эштон. Вот уж кому не помогали родители и природа…

Всего, что он имеет, рыжий лорд добился сам.

На душе было противно и муторно.

Почему-то вспомнились чьи-то слова: "Все прогнило, господа". Конечно, эта фраза относилась к политической ситуации, но с тем же успехом ее можно примерить на все остальное, в том числе и к личным отношениям. Я почти ощущала этот гнилой привкус на кончике языка… Настолько ярко, четко и мерзко, что хотелось залпом осушить стакан воды, а лучше вообще почистить зубы.

Я решительно пошла вперед. Не хочу быть дома. Отчаянно нужно с кем-то поговорить, выговориться и в диалоге найти для себя решение. Мне нужно знать, что делать дальше. Мне нужна Мегги!

Прыгая через ступеньку, я ветром метнулась на второй этаж в свои покои, молясь, чтобы Елизавета не попалась на пути. У нее законный выходной, и обычно дуэнья проводит его вне дома, но случаются исключения.

Сегодня высшие силы были на моей стороне, потому я без проблем переоделась и даже незамеченной выскользнула из дома.

Я понимала, что сейчас не раннее утро, когда меня не мог увидеть никто из знакомых, Эштон скорее больное на голову исключение, чем правило. В основном аристократы изволят почивать до полудня, а не носятся по делам ни свет ни заря. Так же я помнила и про запрет братца… В том числе и про возможное наказание.

Ладно, понадеемся на удачу!

Одета я, как обычная горожанка, да и в тех кварталах, куда иду, редко можно заметить богатые экипажи, не говоря уже о праздно гуляющих сливках общества. Ну а родственник и дуэнья должны целый день отсутствовать.

В общем и целом, ничто не мешает Дженнифер Риверс прибежать к своей единственной подруге и посоветоваться.

Я торопливо шагала по улицам Лондона, перескакивала через лужи, перебегала канавы по деревянным мосткам, тихо ругалась, когда все же не получалось уберечь туфельки от уличной грязи. Все же вылизанный центр и окраины – это совсем разные вещи… особенно после дождя.

Немного попетляв по закоулкам, сморщив носик от плохих запахов, я наконец добралась до домика Мегги. Дверь вопреки обыкновению была чуть приоткрыта, и, пожав плечами, я потянула тяжелую створку на себя. И в тот самый момент, когда я уже собиралась постучать о косяк и позвать подругу, из глубины дома раздался крик:

– Я не буду ничего просить у Дженнифер!

Замерев, я начала прислушиваться к разговору на повышенных тонах. Судя по всему, ругались пожилой сквайр и Маргарет.

– Ты должна! От этого зависит наша семья!

Голос мужчины слегка заплетался, и в нем звучали нотки гнева. Пьян?..

– Семья? – едко переспросила Мегги. – Как ты интересно величаешь свое пристрастие к бутылке!

– Да как ты смеешь!

Послышался грохот и короткий девичий вскрик, и я с ужасом прижала ладонь ко рту, замерев столбом в коридоре. У меня был ступор. Ни двинуться, ни дернуться, ни закричать. Полное оцепенение, только мысли лихорадочно носятся в голове, сталкиваясь, перемешиваясь и не позволяя определиться с действиями.

– Что, папочка, детей бьем? – в комнате слышался злой голос девушки. – Совсем опустился, я смотрю.

Мегги, самоубийца чертова, что же ты творишь… Ущипнув себя за руку, я все же встряхнулась и медленно, преодолевая внутреннее сопротивление, пошла вперед. Трусливый внутренний голос орал, что сталкиваться с пьяным сквайром – это последнее, что сейчас мне нужно. Это просто семейная ссора, и мне только и нужно – развернуться и выйти из домика. Забыть. Закрыть глаза.

Это ведь так просто, закрыть глаза, не так ли? Прикрыть ресницами несправедливость мира и постоять в стороне. “Наше дело сторона”… мудрые же люди говорили, не так ли?

Но я шла вперед, преодолевая свою душевную трусость.

Какая я буду подруга, если брошу Мегги в такой момент?

Словно сама по себе, передо мной распахнулась приоткрытая дверь в комнату, показывая картину происходящего там во всей ее неприглядности. Некогда чистая гостиная разгромлена, сломанные вещи валяются на полу, а некоторые даже висят, зацепившись за занавески на перекошенной гардине, что держалась на стене только чудом. Посреди всего этого бедлама стоял покачивающийся сквайр, с нечесанными волосами и едва ли не стоящей дыбом бородой и гордая, хоть и несколько потрепанная Маргарет. Она прямо стояла перед отцом, и нервозность выдавала разве что крепко сжимаемая в кулаке косынка.

Я уже хотела было подать голос, заодно рассказав сквайру, что можно получить в полицейском участке за такое поведение, особенно если я попрошу вмешаться в это дело брата. Хотела… но подавилась воздухом, так как Маргарет меня опередила с эмоциональной тирадой совсем другого толка.

– Сходить на поклон к Дженнифер Риверс? Этого ты от меня хочешь? Униженно молить о лишнем пенни для голодающих и потом отдать эти деньги тебе? Для того, чтобы ты спустил все в ближайшем кабаке! И ради этого я должна валяться в ногах упивающейся своим превосходством Джен?

– Да какая разница, как она на тебя смотрит? – взорвался сквайр. – И я уже говорил, деньги нужны для того, чтобы заплатить за дом! Иначе мы окажемся на улице!

– Минуточку, заплатить за проигранный тобой дом! Что, папочка, значит дружки уже не довольствуются дочерью в качестве откупа? Я уже не ходовой товар?

Пожилой мужчина словно сдулся, растеряв весь свой пыл, и отвел взгляд.

– Я уже извинился. Я был не в себе и… больше такого не повторится.

– Потому в игре ты поставил на кон дом, а не меня? Дивно, отец, дивно!

– Сходи к Дженнифер!

– Что это даст? – рявкнула в ответ Маргарет. – Даже если я приползу к ней на коленях, она даже пальчиком не пошевелит. Или ты думаешь, что она сюда приходит, потому что ей настолько нас жаль? Ты, папенька, прекрасно знаешь истинную подоплеку всех этих леди и их благотворительности! Это ничто иное как самолюбование! Какая я хорошая, добренькая и благородная!

Что?…

Я не верила своим ушам.

А Маргарет тем временем продолжала:

– А еще ей нравится эта игра в маленькие побеги из дома. Наверное, обеспеченная, состоятельная леди ощущает себя настоящей бунтаркой от того, что выходит в город одна и в одежде простой женщины.

Ее отец молчал. Они стояли друг напротив друга, тяжело дыша и сверля противника ненавидящими взглядами. А у меня в душе медленно тлело что-то, чему я даже не могла дать название. Просто сгорало…

Я сделала медленный шаг назад. Не буду ничего выяснять и скандалить.

Второй шаг…

На глаза почему-то наворачивались глупые слезы, которым не объяснишь, что не стоит литься из-за такой ерунды.

Третий шаг… под моей ногой противно скрипнула половица, и этот звук оказался слишком громким для тишины вокруг.

Сквайр и его дочь повернулись ко мне, и на какой-то миг мы с Мег встретились взглядами. В ее глазах была просто буря эмоций, от потухающей злости до горького даже на вкус сожаления. Она сделала шаг вперед, но я только медленно покачала головой и, быстро развернувшись, уже не скрываясь, вышла из дома.

Уже в дверях столкнулась с одним из рыжих малышей.

– Дженни! – радостно воскликнул мальчишка. – Ты пришла? Как я рад, а у меня тут в школе…

– Не сейчас, малыш, – бледно улыбнувшись, перебила я его. – Не сейчас…

– Но… – в больших, как озера, голубых глазенках появилась обида.

Поддавшись порыву, я присела и, притянув к себе ребенка, сжала его в крепких-крепких объятиях. Поцеловала в чумазую щечку и шепнула в едва прикрытое медными вихрами ушко:

– Прости, маленький, но давай потом, хорошо? Ты умница, я в тебя верю и знаю, что все в школе прошло просто отлично. Ты самый умный, самый хороший и благородный мальчишка на свете.

Я отстранилась, ощущая, как невыносимо режет в груди от осознания, что обещанного малышу “потом” может не случится. Оказывается, за эти годы я успела очень привязаться к детям.

Еще раз поцеловав мелкого в лоб, я дала себе мысленное обещание позаботиться хотя бы о малышах и решительно пошла подальше от теперь уже чужого мне дома.