В которой Дженни узнает Эштона ближе и рассказывает о своих бедах

Я никогда не была в заведениях для среднего класса и сейчас с интересом осматривалась. С улицы мы попали в просторное и светлое помещение, пропахшее ароматами свежей выпечки. Тут было на удивление чисто и… зелено. Светло-зеленые стены, занавески в цветочек, выкрашенный в темно-малахитовый прилавок и много-много растений в кадках и на подоконниках.

Эштон положил руку мне на плечо и корректно направил к двустворчатым дверям на другой стороне помещения.

Нас встретил улыбчивый мужчина средних лет и дружески пожал руку моему спутнику.

– Эштон! Рад тебя видеть!

– И я рад вновь встретить тебя, Пьер. Прости, побеседовать сегодня по поводу твоего дела не получится – я с барышней. Но в ближайшее время все утрясем.

– Барышня – это аргумент, – усмехнулся в усы Пьер, с теплом посмотрел на меня и пробасил: – О, а это видать мисс Джаннет? Эштон много рассказывал!

Эмм…

Я смущенно посмотрела на рыжего мужчину, борясь с желанием спросить, что именно он рассказывал о несчастной любви ко мне и уточнить, что мистер булочник неправильно назвал мое имя. Не Джаннет, а Дженнифер! С другой стороны, звучит в чем-то похоже, немудрено и перепутать.

Но не успела я открыть рот, как общительный хозяин булочной протянул руку и с энтузиазмом потряс мою ладошку, при этом добавив:

– Мадемуазель, меня зовут Пьер и я счастлив с вами познакомиться? Как Париж? Я столько лет не был на родине!

Что?!

Какая мадемуазель, какой Париж и, наконец, с чего это “Эштон много рассказывал”!

Во моей душе поднималась иррациональная, совершенно не логичная, но от этого не менее сильная злость.

– Пьер, ты не прав. Это не Джаннет.

И все… Этот рыжий гад ограничился только данным замечанием!

Значит, меня приняли за эту француженку. И, значит, слухи не врут, и она и правда существует.

И про нее рыжий мерзавец рассказывал своим друзьям!

Я внутренне кипела от гнева, ощущая себя чайником, у которого вот-вот сорвет крышечку. Сорвет так, что некоторым по физиономии прилететь может.

С бредовыми ревнивыми претензиями, да…

Дженни Риверс, бери-ка ты себя в руки и веди соответственно своему статусу. То, что ты одета, как простолюдинка, еще не лишает тебя дворянского достоинства. Что можно предъявить Эштону Ройзу? Увы, объективно ничего. А субъективно – стыдно признавать свои чувства.

Пока я витала в своих отнюдь не радостных мыслях, хозяин булочной провел нас в соседний зал, в котором было несколько столиков и совсем не было людей.

– Меню сейчас принесу, – кивнул нам француз и быстро вышел.

Эштон отодвинул для меня стул и помог сесть, и, опустившись напротив, невозмутимо сказал:

– Джаннет – моя подруга.

Я нервно переплела пальцы, не ожидая, что мужчина поднимет эту тему. В конце концов, любовниц не принято обсуждать с юными леди. Как бы этих любовниц не называли…

– Лорд Ройз, мне нет дела до вашей личной жизни.

Он лишь насмешливо вскинул медную бровь и протянул:

– Правда?

– Правда, – с достоинством ответила я и мысленно прокляла Пьера. Скорее бы принес меню, за ним хоть спрятаться можно…

– Стало быть мисс Дженнифер Риверс совершенно не волнует то, что у страстно целовавшего ее мужчины может быть другая женщина?

Я даже закашлялась в шоке от такой наглости и хамства. Да как он… как вообще смеет упоминать о том, что было в беседке?!

Я возмущенно посмотрела в зеленые глаза сидящего напротив мужчины, в которых не было ни грамма раскаяния, а лишь жадное любопытство.

– Да как вы…

Я даже замешкалась, не в силах с ходу подобрать достойные этого мерзавца эпитеты.

Но скандал закончился, даже не начавшись.

Булочник оказался легок на помине и появился в дверях с большим подносом, на котором лежали не только книжечки-меню, но и стоял большой чайник, а также корзинка с посыпанными сахарной пудрой булочками. Мое мнение о хозяине заведения разом подскочило на несколько пунктов вверх!

– Пончики с пылу, с жару, – промурлыкал Пьер, с удивительной для человека его комплекции грацией огибая столики на пути к нам. – Все для дорогих гостей!

Мне очень хотелось кинуть пончики в Эштона, с потом вывернуть чайник ему же на голову. А затем, хлопнув дверью, уйти отсюда куда подальше!

Мало того, что начал говорить про свою постельную грелку, так еще и осмелился вспомнить о том, что я ему слишком много позволила!

Решив не задерживать булочника, я открыла меню, окинула скудный ассортимент быстрым взглядом и ткнула пальцем в обычный салат.

Эштон к выбору обеда подошел более основательно: суп, салат и даже горячее. Притом, уже передав книжечку Пьеру, он проговорил:

– Добавь, пожалуйста, моей спутнице свое фирменное блюдо. Все же фраза о том, что девушки едят, как птички – скорее распространенное заблуждение, чем истина.

У меня было искушение заявить, что задерживаться я тут не собираюсь, но присутствие третьего лица остановило.

О, с каким нетерпением я ждала, когда Пьер покинет комнату! Я уже мысленно прокрутила в голове, какую именно хлесткую фразу я сейчас произнесу и с какой интонацией!

“Эштон Ройз, такое низкое поведение не делает вам чести!”

Да, именно так! Сдержанно, с достоинством и даже каплей презрения во взгляде!

Дверь хлопнула, отрезая нас от остального мира, я уже открыла ротик для отповеди, но рыжий мерзавец, как обычно, успел первым, разом обесценив планируемый спич:

– Извини, я был несдержан на язык.

Злость схлопнулась, не успев развернуть крылья во всю ширь. Как вообще можно ругаться на человека, который извиняется? Ну и что остается благородной даме в такой ситуации?

Только сдержанно улыбнуться, несмотря на то, что по-прежнему хочется огреть гада чайником.

– Надеюсь, это не повторится.

– Я постараюсь, – серьезно посмотрел на меня Эштон. – И все же я хочу закрыть тему Джаннет. Я привез эту девушку из Индии, вытащив из рабства, и сейчас помогаю устроиться тут. На этом все, Дженнифер. Нас с ней ничего не связывает. Увы, с ума я схожу только от тебя одной, хотя видит бог, я пытался с этим что-то сделать.

Поражаюсь умению Эштона говорить такие вещи, ни капли не смущаясь и твердо глядя в глаза. И почему именно я так краснею от его откровений?..

Я посмотрела в окно, за которым куда-то спешила никогда не спящая толпа большого города, затем заинтересовалась своим же отражением на бочке заварочного чайника и в заключение начала искать смысл в уроках на скатерти. В общем что угодно, лишь бы с Эштоном взглядом не встречаться!

Вот зачем я с ним обедать пошла, а?..

– Погода сегодня замечательная, – светским тоном начал мужчина и, подцепив щипцами одну из булочек, аккуратно положил ее на блюдечко, и поставил передо мной.

Я тупо уставилась на усыпанную сахарной пудрой сдобу и, осторожно покосившись на лорда, поймала полный иронии взгляд. Он подмигнул мне и продолжил разглагольствовать о природе, погоде и недавно прошедших скачках. С облегчением поддержала знакомую мне тему, тоже посетовала на неожиданно проигравшего жеребца – фаворита забега…

Постепенно я успокаивалась, и меня даже покинула нервная дрожь. Стоит констатировать, что за годы нашего знакомства Эштон Ройз заметно изменился, и от того робкого молодого человека, который просил у меня танец на первом балу, не осталось почти ничего.

Он вырос. Заматерел.

Уже после еды, когда мы пили чай и закусывали и правда вкуснейшими булочками, лорд Ройз перешел к делу.

– Итак, Дженнифер?

– Что? – я даже подавилась кусочком выпечки и закашлялась.

– Рассказывай, что. Куда ты ходишь и что тебя сегодня расстроило?

– М-м-м… Дело в том…

Я нервно прикусила губу, не зная, как максимально кратко и безэмоционально рассказать о своей беде.

– Не кусайте губки, мисс Риверс, – с улыбкой проговорил Эштон и немного подтолкнул меня в разговоре. – Как понимаю, дело в той рыжеволосой девушке?

– Да. Мы дружим уже много лет, но пути наши получились очень разными. Я – блистаю на балах и веду праздный образ жизни, а она выбивается из сил на работе и дома.

– Но ты не можешь забрать ее к себе, что поделать. Как понимаю, весь ваш штат слуг укомплектован, да и принимать в качестве служанки подругу… как-то некрасиво, на мой взгляд. Социальная пропасть становится воистину непреодолима.

– Я думала так же, – воодушевленно кивнув, поняв, что Эштон разделяет мои мысли и стремления, я продолжила. – Потому я взяла на себя смелость им помогать по мере сил. Устроила мальчишек в максимально хорошие школы, лично беседовала с директорами, помогала… ну и наконец никогда не ходила в гости с пустыми руками. И в дальнейшем после замужества я планировала окончательно решить проблемы Мегги.

– После замужества? – он вопросительно изогнул медную бровь. – А как это завязано на твой статус?

– После помолвки я получаю доступ к части личных средств. Не являющихся частью приданого, отходящего мужу. Именно их я и планировала направить на помощь Маргарет и ее семье.

– Интересная схема. Но, как понимаю, в план закрались неучтенные факторы?

– Я пришла сегодня без предупреждения, – нервно скомкав салфетку, я взялась за ручку расписной чашки и сделала осторожный глоток в попытке избавиться от горького привкуса, появившегося во рту. – Пришла и застала разговор, не предназначавшийся для моих ушей. Отец Мег требовал, чтобы она пошла ко мне и попросила денег, так как он проигрался и иначе они могут потерять дом. А она… она сказала, что я эгоистичная и недалекая, для которой вся эта помощь лишь способ возвыситься и выглядеть лучше в чужих глазах…

Еще несколько торопливых глотков чая, и я, отставив чашку, развела руками.

– Я не знаю, что мне делать, мистер Ройз. Я ощущаю, как все, что было мне дорого, все, что я считала важным… все, что я планировала, в конце концов! Это порвали, испачкали и бросили под ноги. Я думала, что у меня есть подруга, но ее нет. Я думала, что у меня есть цели, но они не нужны никому, кроме меня… Я думала, что мир добрее, но это не так.

– Дженни…

– Подожди – я вскинула руки и торопливо заговорила. – Прости, прости, но мне надо… до конца высказаться.

– Слушаю.

– Самое отвратительное в том, что я даже сейчас не могу обидеться, обозлиться и уйти. Не-мо-гу. Потому что дом заложен, потому что дети могут оказаться на улице, а еще потому, что в прошлый раз отец Дженни отдал за карточный долг ее саму. И я боюсь подумать, что под этой фразой скрывается… И да, я совершенно не знаю, что мне делать в этом свете… как поступить?!

– Для начала – успокоиться, – тихо и уверенно сказал Эштон, глядя на меня с каким-то новым выражением. – Выдохни. Дженни, твой альтруизм вызывает восхищение и, что скрывать, удивление, но сейчас самое важное думать трезво и без эмоций. Ты же понимаешь, что, даже если найдешь эти деньги и отдашь сквайру, то проблему решишь исключительно до его следующего возлияния. Люди очень быстро привыкают к тому, что за них все делают, и быстро садятся на шею. И, по моему скромному мнению, тебе совсем не нужно решать проблемы целой семьи из… из скольки человек?

– Девяти…

– О-о-о… плодовитый сквайр! Его бы энергию да в более полезное русло. В общем, я предлагаю не гнать коней и как следует все обдумать. Я тоже прикину, что тут можно сделать.

– Сидеть и ничего не делать? – не поверила своим ушам я.

Он только усмехнулся, изящным жестом промокнул уголок губ, бросил салфетку на стол и проговорил:

– Тебе, да. Впрочем, думать – дело полезное, так что это можно. А если серьезно, то предлагаю встретиться через несколько дней и поговорить на эту тему еще раз. Думаю, что вопрос решится наилучшим образом.

– Встретиться? – я удивленно округлила губы и нервно переплела руки. – Ты и я?..

Почему-то Эштон мрачно на меня посмотрел и потянулся к графину с водой. Все еще не сводя взгляда с моих губ, налил полбокала и залпом выпил, а затем хрипло проговорил:

– А что тебя смущает?

Если честно, то в данный конкретный момент меня смущало все. Его взгляд, его предложение… и, наконец, то, что мне почему-то очень хотелось согласиться!

Я отложила булочку и машинально облизала испачканные в пудре пальцы. После ойкнула и кинула на мужчину извиняющийся взгляд. Неловко-то как… веду себя как плебейка!

Впрочем, судя по взгляду рыжего, если его сейчас что-то и заботило, то уж точно не правила приличия. Радужка глаз опять потемнела до мшисто-зеленого цвета, а пальцы сжались на крае стола. Мне послышалось, что дерево жалобно скрипнуло под этой хваткой…

– Дженни, – обманчиво ласково начал медноволосый. – Я с охотой верю, что ты делаешь это случайно, но пожалуйста, сладкая моя, не забывай о том, что ты сейчас находишься наедине со мной. И если ты считаешь, что тот маленький факт, что сюда в любой момент могут зайти, меня остановит – ты ошибаешься.

– Ошибаюсь? – эхом повторила я, ощущая, как душу затапливает волна иррациональной паники.

– У меня слишком буйное воображение и слишком большое желание ощутить, как твои губки обхватывают, касаются… меня.

Что?..

Мне не послышалось?

– Ты совсем больной? – совершенно серьезно и даже с искренним интересом спросила я в ответ. – Ты что несешь, Эштон?!

Я начала вставать, ощущая, что если этот мерзавец попробует меня удержать, то на его рыжей и совершенно неадекватной голове все же окажутся и чайник, и булочки!

А он подался вперед, сложил пальцы домиком и сказал:

– Да, я дурак. Сядь назад, Дженни.

Прелесть какая. Значит, все так просто решается, да?

– Эштон Ройз, я еще достаточно разумна для того, чтобы этого не делать. Ты думаешь, что можно такое наговорить девушке и потом продолжить разговор, словно ничего не было? Или что, общение с куртизанками и портовыми шлюхами в дальних путешествиях окончательно лишили тебя манер и вообще здравого смысла?!

Я передернула плечами, встала и быстро направилась к двери, свято уверенная, что отчитанный джентльмен не станет меня преследовать или возражать. Я не учла одного – похоже, Эштон Ройз джентльменом не являлся!

Тяжелые шаги за спиной заставили меня трусливо перейти на бег, и в тот момент, когда пальцы уже сомкнулись на витой дверной ручке, сильная рука обхватила меня за талию, прижимая к горячему телу. Еще несколько шагов, и я прислонилась грудью к двери, а Эштон и не думая отстраняться, прижал меня к дереву. Я же пребывала в шоке. Полном и окончательном.

Так со мной еще никто не обращался! Максимум, на что хватало джентльменов в попытке меня удержать – это мольбы и падения на колено! Хотя был еще один случай, когда этот же самый тип, который прижимает меня к двери, ухватил за волосы и не позволял сбежать. Вот еще тогда стоило понять, что животные наклонности в нем слишком сильны! Что это за пещерные ухаживания?! Я не хочу получить дубинкой по голове и быть унесенной в пещеру!

– Дженнифер Риверс, – над ухом раздался вкрадчивый шепот, а горячие губы прижались к шее, невесомо скользя по ней все выше и выше. – Ты знаешь, какой самый древний инстинкт хищника?

У меня было несколько вариантов, но я решила промолчать, не без оснований считая, что рыжий мерзавец преотлично сам справится с просветительской миссией.

– У хищников, моя дорогая, есть два превалирующих инстинкта. Охота и размножение. Второй ты во мне разбудила уже давно… стоит ли так откровенно провоцировать возникновение первого?

Глаза по-прежнему не спешили покидать лоб, понимая, что проще не уходить, чем раз за разом возвращаться. А променад “туда-сюда” Эштон Ройз определенно мог им обеспечить.

Наверное, мне стоило бы ему что-то сказать. Например, о том, что он больной мерзавец и неадекватный псих, по которому давно Бедлам плачет. Что в нем совсем ничего нет от истинного лорда, и вообще – леди в шоке.

Проблема в том, что я все это уже заявляла, и, как можно понять, никаких перемен не последовало!

Еще можно было начать вырываться, кричать или, на худой конец, заплакать. Заплакать – это вообще универсальное средство от всех жизненных проблем. Если на правильных мужчинах его использовать, конечно.

Итак, что будет, если я сейчас стану вырываться? Скорее всего, руки, которые сейчас спокойно лежат на моей талии, начнут вести себя более вольно, да и губы, медленно изучающие мою шею, в два счета могут осмелеть. Вот уже добрались до уха и сейчас скользят по изгибу раковины, от чего у меня почему-то дыхание замирает, и коленки начинают дрожать.

– Отпусти меня, а? – тихо попросила я.

– Не хочу, – так же тихо признался Эштон, прихватывая губами мочку уха и плотнее прижимаясь бедрами к моим юбкам. Юбок было слишком мало и потому я отчетливо ощущала, что, кроме косточек, на теле джентльменов есть еще некоторые твердые части. Угрожающе твердые, я бы сказала!

Мама…

– Ты меня пугаешь.

– А ты меня возбуждаешь.

Папа…

– Если ты будешь настолько плохо себя вести, я не пойду с тобой на вторую встречу.

– М-м-м… ты зашла с тяжелой артиллерии? Действенно, Дженни. А если я буду себя хорошо вести, ты пойдешь не просто на встречу, а на свидание. Согласна?

– Эштон Ройз, вы совершенно неприлично прижимаете меня к двери! Я вас боюсь, какие свидания!

– Приличные, – жарко выдохнули мне на ухо таким тоном, что я поняла – доверия ему нет.

Но сейчас придется согласиться…

– Хорошо, приличные так приличные, свидания так свидания. А теперь пустите меня наконец!

Он тихо простонал, напоследок накрывая бешено бьющуюся на шее жилку поцелуем, и чуть отстранился, но только для того, чтобы развернуть меня к себе лицом.

Я заглянула в совершенно черные глаза Эштона и… трусливо зажмурилась. Он только хмыкнул и, наклонившись, коснулся моей щеки невесомым поцелуем.

– Открывай глазки, Дженнифер Риверс.

Меня отпустили и даже отошли на несколько шагов. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака бумажник, бросил на стол несколько купюр и пошел ко мне. Аккуратно отстранил от дверей, взял за руку и вывел сначала из столовой, а потом и из булочной.

Мы уже минут пять шли по улице, как образцовая пара. Моя рука на его локте, лорд Ройз беспечно улыбается всему вокруг и опять болтает о какой-то светской ерунде.

А я все еще не могу прийти в себя и по-прежнему желаю стукнуть его по совершенно невменяемой рыжей голове. Ну как можно быть таким… двуличным?!

– А вот мы и пришли. Думаю, во избежание нежелательных встреч, дальше тебе лучше идти одной.

Я оглянулась и поняла, что мы в нескольких сотнях метров от моего дома.

– Спасибо..

– И помни про свидание, – он подмигнул мне, надвинул шляпку на самый нос и подтолкнул к дому. – Беги, Дженни Риверс.

Я подхватила юбки и рванула к своему особняку на той самой скорости, которую уже можно было назвать паническим бегством.

Уже через полчаса я сидела у себя в комнате, нервно вертела дневник в руках и понимала, что в сегодняшнем дне был только один положительный момент – мое отсутствие не заметили.

Но в остальном… спаси меня Господь!