В постели я вертелась долго. Сначала сидела и смотрела в окно, но там был уже изрядно надоевший за день пейзаж, и хоть снега, залитые серебристым лунным светом, не могли не восхищать, я сейчас была не в том состоянии, чтобы наслаждаться красотами гор. Потому, просто лежала, злобно рассматривая полутемный потолок, на котором дрожали тени от огня камина. Тени на злость никак не реагировали, потому долго пялиться было не интересно. А взбеситься до состоянии «я немеряно сильна, спасайтесь кто может» я почему-то никак не могла. Вот не просыпалась сила, и всё! А мою, ту, которой я могла воспользоваться сознательно, этот гад заблокировал! Гаааад! Притом, наверняка, не без помощи стихии! И я даже знаю, какой! Дивной, которая увлекается портняжным искусством и жить не может без того, чтобы не сунуть свой длинный нос в чужие дела! Тинай Мираж Иссо, попадись мне только!

Мда…. Ну, попадется… И что я ему сделаю?! Погрожу пальчиком и сообщу, что это было низко?

Раздраженно рыкнув, перекатилась по меху покрывала, пинком выгнала из головы мысль о том, как красива и шелковиста серебристая шкурка, и закинула ноги на стенку. Хотела как следует стукнуть, и даже оторвала для этого одну пятку от вертикали, но мудрый дядя опыт напомнил о том, что домик небольшой а, стало быть, комната белобрысого прохвоста может быть как раз за этой стенкой. Вдруг услышит стук и решит, что я к нему взывала таким изощренным методом?! А если учитывать, что противный ледышка и не думает себя вести в привычном амплуа, ещё неизвестно, какие мысли посетят голову Хранителя при виде полуобнаженной меня в постели.

Вернее, вполне известно, какие мысли придут, и какие вслед за этим последуют действия. Вспомнила вчерашние действия, и меня бросило в жар, а потом в холод и смятение. Чувство вины… накрывает, не дает погрузиться в эмоции.

Единственное, что держит.

Грызет.

Надо что-то делать.

Аккуратно поставила пяточку обратно, нахмурилась и прикусила губу.

Я же у нас холодная, отстраненная, истинная наследница, достойная ученица своего чудесссного преподавателя! Угу, чудесатого, тогда уж. Вот… опять кипячусь… Но, как он посмел?! ОН посмел МЕНЯ украсть!

Спер без спроса, разрешения и обсуждения!

Так! Хватит, истерикой делу не поможешь. Когда я спрашивала про ванну, этот бессовестный красноречиво ткнул мне в сторону подвальной лестницы. Но, к сожалению, в моем положении не выбирают. Надо освежиться, выполоскать из головы все эти вредные эмоции, которые, как показало сегодняшнее утро, очень легко перерастают в страсть, и попытаться подумать, как отсюда сбежать. Или хотя бы позвать на помощь. И звать надо, похоже, Ярра, как самого здравомыслящего. Ааабсурд! Никогда не думала, что стану рассчитывать на твердый разум Безумного Барда. Хотя, Иссо — его покровитель, не мог ли он втянуть в эту грязную игру и Хранителя Грёз? Хм… наверное, всё же нет. Это такое развлекательное дело, что действовать фейри, наверняка, предпочел самостоятельно. Я решительно сползла с постели, накинула халат, выругалась, когда осмотрела себя в зеркале, понимая, что данное неглиже, судя по всему, тоже работы Тинай. Потопала к шкафу, распахнула дверцы и, не испытывая ни малейших угрызений совести, вытряхнула всё его содержимое на пол. Ничего более приличного не отыскала. Пнула кучу одежды и подавила желание на ней попрыгать от избытка чувств. Наклонилась, подхватывая полотенце, и на цыпочках пошла к двери. Аккуратно отворила, и сердце провалилось в пятки от противного скрипа петель, которые, разумеется, были не смазаны в этом полузаброшенном домике.

В коридоре было темно, только лампочки-светлячки тускло мерцали под потолком, давая ровно столько света, чтобы не встретить лбом стенку, не рассчитав шаги до поворота. Ну, или пол, это в совсем уж худшем случае.

Но все обошлось, потому я, крадучись, добралась до двери в подвал, открыла её, подивившись потоку теплого, влажного воздуха, обдавшего лицо, и смело пошла вниз по ступеням. Ступени с какого-то ляда оказались скользкими. От торжественного падения кубарем меня спасло только наличие перил. Так страстно и с такой радостью я ещё ни за кого в жизни не цеплялась.

Эти приключения только добавили масла в костер ярости. Ведь это из-за некоторых… я должна всё это терпеть! Этот домик, который тоже, как назло, мне бы очень даже понравился, не прибудь я в него в таком сопровождении, «связанная» тем, что у меня силу перекрыли, да ещё и непонятно для чего притащенная!

Кажется, я недавно мечтала об отдыхе. Ага… как там…на несколько дней, вдали от политики и этих дурацких игр! Вот… получите и распишитесь! Свежий горный воздух, единение с природой, и почти нииикого рядом! Всё, как заказывала!

Ох, как же хочется что-нибудь оторвать тому волшебнику, который мне всё это удовольствие устроил!!!

Лестница закончилась, и я с облегчением отпустила перила и огляделась, не понимая, куда идти дальше. Ступени привели на широкую площадку, но потом путь раздваивался. Я пожала плечами и свернула налево.

Постепенно становилось все жарче, и даже послышался шум воды. Я ступала все осторожнее, готовая в любой момент удрать. Впереди показался свет, и я осторожно выглянула из-за угла, чтобы замереть в восхищении.

Умные мысли, мелькавшие на периферии сознания, соотнесли высокую температуру в подземелье, влажность воздуха и шум воды, и сделали вывод, что тут водопад подземного источника.

Но какой же красивый! Трехцветный сверкающий шар, заключенный в хрустальную сферу на потолке, раскрашивал стены пещеры и бликовал на воде всеми оттенками синего, желтого и зеленого. Но так как цвета были приглушенные, это не смотрелось калейдоскопом и не резало глаз. Ноги, не спрашивая позволения, рванули к небольшому озерцу, потому что мне вдруг ооочень захотелось искупаться! Ух! Подземные, горячие, и наверняка минеральные источники!

Степень козлистости Лира сразу немного понизилась в моих глазах!

Я цепко оглядела пещеру, водопад и озерко, но никого не обнаружила. Потому, с чистым сердцем скинула верхний «халат» и, резво подскочив к водичке, осторожно её потрогала. Пискнула, понимая, что она очень теплая, но не горячая, потом с сомнением покосилась на сорочку, которая на мне осталась, но снимать её всё же не рискнула, и в воду полезла прямо в ней.

Дальнейшие минуты потерялись в томной неге, которая охватила тело. Сначала я просто валялась на мелководье, потом осмелела и, оттолкнувшись от каменистого дна, решила поплавать. В процессе немного пожалела, что не сняла оставшуюся одежду, но возвращаться ради этого к берегу было элементарно лень. Но около водопада снова стало мельче, вода лишь немного не доходила до груди, потому я помялась, но потом решительно спустила с плеч бретельки, обнажая грудь, и опустила верх сорочки до талии, оставив там болтаться. Потом с блаженным вдохом легла на воду, которая меня очень хорошо поддерживала. Потянулась, облизнула губы и, почувствовав на языке привкус соли, кивнула своим мыслям. Вот и объяснение…

Потом ещё некоторое время качалась на воде, успокаиваясь, сливаясь, пытаясь почувствовать в ней искру силы. Ну не может же быть, чтобы в логове Хранителя Воды, да ещё и с таким богатством в подвале, этот источник был обычным! Искры магии я ощущала, но то ли из-за того, что была скована сама, то ли ещё почему, никак не могла их впитать. От безуспешных попыток снова начинала злиться, а потому решила бросить это дело. Надо расслабиться и отдохнуть. Как ни странно, у меня это получилось довольно быстро. Так хорошо… Вода нежно ласкает кожу, массирует тугими струями спину, плавным потоком касается бедер, оглаживает бока, плещет на живот и обнаженную грудь. Я полусонно мурлычу от приятных ощущений.

Но закрадывалось какое-то подозрение, ведь такое поведение воды в источнике… нереально. Разум вернулся одновременно с тягучим голосом:

— Каааакое интригующее зрелище, — после этого раздался хриплый смешок, и он добавил своё неизменное: — Моя госпожа…

Вот как поклялся в Коридоре Стихий, так только так и называет! И всякий раз мне в этой фразе чудится что-то неприличное…

Я судорожно выпрямилась, соскользнула с того узкого выступа, на котором было мелко, и тут же с головой ушла в теплую воду. Вынырнула и услышала веселый смех мужчины, откинула с лица мокрые волосы, злобно посмотрела на развалившегося на бережке Лирвейна, покраснела и ушла под воду уже совершенно самостоятельно. Потому что, в отличие от меня, Лир купался без одежды, да и с того времени, когда мы делили одно озерко по пути в столицу, у него такта не прибавилось! Что тогда спокойно вышел голый и на меня смотрел, что сейчас — и не подумал смутиться! Какое счастье, что я его толком рассмотреть не успела, только поняла, что мокрый и обнаженный! Краснею, как непонятно кто. Решительно оттолкнулась от дна, и поплыла в противоположную от развратника сторону. Далеко не уплыла. Поток подлой воды, у которой тут был совсем иной хозяин, вынес меня на поверхность и кинул прямо в руки того, от кого я так стремилась удрать. Я молча двинула ему кулаком в солнечное сплетение и сползла с сильного тела, которое уже непонятно каким образом было в источнике. Но уплыть опять не смогла. На этот раз меня схватил за ногу сам шипящий блондин и кааак рявкнет:

— Алька, хватит драться! Я ничего не сделал, и вообще, ты мой источник заняла, так ещё и ведешь себя в итоге, как мелкая свинка!

Я резко развернулась, перекинула волосы вперед, чтобы хоть немного прикрыть грудь, потому как сорочку натягивать — это долго… и зрелищно, да…

— Это я-то свинка?! Тогда ты сам кто, после этого?! И откуда я знала, что ты тут?! Не видно же было!

— Я был на дне, — ухмыльнулся орвир, с сожалением оглядывая поток густых, мокрых волос, который почти надежно прикрывал мои формы. «Почти» — потому что обрисовывал слишком сильно, да и бурлящие минеральные воды так и норовили размыть, раздвинуть это хлипкое прикрытие.

— Прекрати! — указала я на это безобразие.

— А я тут ни при чём, — кристально честным взглядом посмотрел на меня блондин. — Естественные свойства… знаешь ли!

И продолжил с большим интересом следить, как эта «самостоятельная» водичка подбирается всё выше и выше. А, стало быть, создавать иллюзию закрытости груди становилось все сложнее и сложнее!

Грррр! Свойства, значит?!

Яростные взгляды впечатления на Лира не производили, как и попытка пнуть его второй ногой, потому что некоторые уже начали нежно поглаживать ступню первой.

Тут я осознала его недавнюю фразу…

Так. Он — на дне. Я — плаваю на поверхности, вода прозрачная, на мне из вещей только сорочка, которая… ну, почти отсутствует. Виды у этого…. были шикарные!!! Сознание затопила злость, и я почувствовала, как разлетелись сковывавшие меня цепи, как жадно хлынула в меня царящая вокруг стихия, вымывая здравый смысл, низвергаясь водопадом ярости, покорная моей воле, сметающая все, что мне мешает.

Лира смыло куда-то на другую сторону, и вот уже противный блондин с головой ушел на глубину.

Впрочем, вынырнул он почти сразу и очень изумленно на меня уставился. Я же, хищно улыбаясь, и не заботясь уже о том, чтобы прикрыться, выбралась на узкое мелководье, встала во весь рост, и поманила пальчиком воду, которая послушно скользнула мне в ладонь, приняв облик прозрачной, текучей плети.

— А вот теперь поговорим, — многообещающе оскалилась я. — Обо всем поговорим! — первый удар пришелся на мягко обнимающий мои ступни поток, и он брызгами разлетелся вокруг.

Вопреки ожиданиям, мужчина и не думал паниковать, или даже отводить взгляд, а уж тем более сбегать! Он нагло на меня пялился!

Впрочем, наверное, было на что…

— Красавица, — выдохнул этот ненормальный, окидывая меня жадным взглядом. — Знаешь, никогда тебя не видел, такой… воинственной. И не думал, что ты можешь быть такой…. страстной.

Я мысленно представила себя со стороны. Полуобнаженная, прикрытая только тонкой тканью, сбившейся на талии, с распущенными мокрыми волосами, раскрасневшаяся. Гррр!

— Я тебе сейчас покажу, красавицу-страстную-воительницу! — рыкнула, хлестнув магическим кнутом совсем рядом с его плечом. — Сволочь!

— Покажешь, покажешь!— рассмеявшись заверил меня мужчина, перехватил летящее в него оружие, распылил его на мельчайшие частицы и, лукаво взглянув на меня, промурлыкал: — А вот теперь — да, поговорим…

А вот меня это не остановило! Я только лааасково, во все зубы, улыбнулась, грациозно присела, от чего взгляд Лира покинул моё лицо и заскользил по телу, усеянному капельками воды. Тело, кстати, было меньше чем в метре от него, но мне сейчас было на такие мелочи совершенно фиолетово! Более того, подсознательно я его совершенно не стеснялась, как будто было уже незачем. Уже… странно!

Но сейчас надо отсюда делать ноги. Потому что, судя по тому, как заполняет светлую радужку зрачок, прежней я из этой пещеры не выйду.

Я села, поджала под себя ноги, немного наклонилась к завороженному мужчине, и протянула:

— Воительница, значит? — он медленно кивнул, быстро облизнул губы, отчего мне внезапно стало немного жарко. Мда, долго в источнике сижу, надо скорее выбираться. Сейчас, только с детской мстей закончу, и сразу буду отсюда убираться. То есть, выбираться. — Страстная, значит, и жаркая? — легко провела пальцами по воде, сначала погладив камни мелководья, а потом игриво поболтала ладошкой в воде немного подальше. До торса мужчины оставалось не более тридцати сантиметров. На блондина, а особенно В воду, я старалась не глядеть, потому что краска на щеках тогда будет гарантирована. Как и шок с паникой. Потому что совсем уж приличной девушкой я не была, а стало быть, пока он нагишом щеголял, успела рассмотреть его более…. предметно.

— Моя госпожа, — хриплый шепот ударил по нервам, по позвоночнику пробежала дрожь, и я едва не плюнула на свои «умные намерения». — Ты ведь меня опять провоцируешь. Я не железный.

— Правда? — вскинула бровь я, осторожно отклоняясь, и медленно села немного по-другому. Так будет удобнее… Мда, правда как-то не сообразила, что любое моё движение сейчас ловит охваченный желанием мужчина. То, какие его охватили чувства, было совершенно ясно даже мне. Все признаки! Частое дыхание, блестящие глаза, черные зрачки, которые почти скрыли грозовую радужку, сильное тело, напряженное как струна. Но это гад всё равно продолжал контролировать ментальное поле пещеры! Я по-прежнему не могла ни до кого дозваться, да и вернулось ко мне пока совсем мало сил! Надо его как-то очень результативно отвлечь. Чтобы он потерял контроль.

Потому, продолжим:

— Железный Лорд, — издевательски склонила голову я. — Ваши совсем не платонические чувства к… племяннице не делают вам чести! Но, может, вы всё же продемонстрируете мне, за что вас так прозвали, стисните зубы и сдержитесь?

Он как-то очень порочно усмехнулся, низко рассмеялся и проговорил:

— Не буду. Мне это сейчас не нужно.

Мама…

Как-то всё идет малость не туда.

Но уже поздно…. Боюсь, что спокойно уйти я могла только когда едва-едва с ним столкнулась. И то есть сомнения в том, что меня так просто отпустили бы. Ладно, делаю, что задумала, и молюсь всем, кого знаю! Иссо, хоть ты спаси, что ли?! Где-то на периферии сознания раздался смешок, который я истолковала как «Выкручивайся сама». Извращенец дивный!

Решительно выдохнув, незаметно поймала тонюсенькую ленточку Земли и навертела заземление, в комплекте с ещё одной мелкой защитой, Лир прищурил глаза и вскинулся, но ничего не успел сделать, потому что я, торжествующе расхохотавшись, сгенерировала в воде электрический заряд и, не проверяя результатов подрывной деятельности, рванула на берег, а ощутив по пути, как тает ментальный щит, радостно хихикнула. Получилось! Правда, следующей была другая мысль… если щит распался… то его некому контролировать?

Резко обернулась и успела увидеть, как белоснежная макушка скрывается под водой. Ну не могло же это его.... Или могло?

Как оказалась около источника — сама не заметила, как и то, что уже снова влезла в воду и пытаюсь вытащить на поверхность соскользнувшего на глубину тяжеленного блондина. Когда уже выбилась из сил, то он внезапно открыл глаза, торжествующе улыбнулся и сильно вытолкнул меня на поверхность.

Удрать я не успела, потому что Лирвейн появился меньше чем через секунду, снова крепко меня обнял и щелчком пальцев восстановил купол.

— Ну что, Алечка, — серьезно посмотрел на меня Хранитель. — Вот ты и попалась. Окончательно и бесповоротно. Второго шанса я тебе не дам.

— Ты это про что? — кажется, я даже заикалась немного от нервного напряжения. Ну и не только нервного. Прижимали меня очень крепко и очень близко, позволяя почувствовать гладкость его кожи, тепло воды, ласку прикосновения, и то… что меня очень-очень хотят. Он даже и не думал это скрывать или щадить мою стеснительность.

Которой, впрочем, всё ещё не было.

Как будто это всё уже… было.

— Я это про то, что между эфемерным спасением и мной, ты выбрала последнее, — любезно пояснил Лир, невесомо лаская мне спину, осторожно прикасаясь к чувствительной от горячей воды коже. Дрожь пробежала по телу и, судя по понимающей усмешке мужчины, он её уловил.

— Почему это эфемерным?! — уцепилась за хоть какой-то признак здравого смысла, и брыкнулась, с требованием: — А ну, отпусти!

Одна рука Лира всё так же поддерживала меня за талию, а вторая скользнула вниз, подхватывая под ягодицы, приподнимая выше, и уха коснулся горячий шепот:

— Никогда и ни за что!

Непреклонно посмотрела на него и... потерялась. В серых глазах невыносимого Хранителя я раньше видела и лед, и горячие воды, шторм и штиль, но вот… умиротворения ещё никогда. Как будто он не только мне сейчас сказал эти невероятные слова, но и принял их для себя. Принял то, что так долго отрицал, отвергал, отталкивал, причиняя боль уже мне. Я открыла рот, чтобы хоть что-то сказать, нарушить эту звенящую тишину, которая заставляла меня дрожать в унисон с тем, кто был сейчас так близко, давила на уши, и я уже не могла уловить ничего, кроме его дыхания. Но не успела и не сделала. Он меня поцеловал. Коснулся. Просто коснулся губ, не претендуя на большее, не закрывая глаз, не отпуская моего взгляда.

Я когда-то слышала фразу «Твое дыхание — яд»… наверное, только сейчас я поняла её смысл. Теплое прикосновение, легкая искра силы, уколовшая нежную кожу, и всё. Я пропала. Зачем сопротивляться, зачем бежать, если можно вскинуть руки, запутаться пальцами в белых прядях, которые так знакомо скользят по коже? Дыхание смешалось, веки закрылись сами, губы дрогнули, отвечая, прося и… получая.

Нежность перерастает в страсть, скользящие по коже ласковые руки становятся всё более жесткими и требовательными. Я всё ещё пытаюсь вырваться, опомниться и попытаться уйти отсюда… пока могу. Пока не растаю под его прикосновениями.

— Ну куда же ты, милая?

Вода подхватив нас, вынесла к гладкой каменной стене, к которой меня тут же прижало горячее мужское тело.

— Нельзя, так не правильно, — судорожно помотала я головой, с мольбой глядя в черные от страсти глаза Хранителя. — Отпусти…

— Я уже сказал. Нет, — жестко улыбнулся Хранитель, и вопреки этому томительно нежно поцеловал меня.

Чего стоило зажмуриться и не отвечать, не знал никто.

— Значит, так? — раздался над ухом полный злого веселья голос блондина. — Значит, отвергаем, значит, опять играешь… моя госпожа?! Альчонок, солнце моё жгучее, ты ещё не поняла, что сегодня никуда от меня не уйдешь, — теплые губы прошлись по скуле, стирая непонятно почему показавшуюся слезинку, потом по виску и, наконец, нежно ухватили мочку уха и я не сдержала трепета непослушного тела. — Сегодня ты будешь со мной… подо мной. Моей.

От его слов меня пробирало дрожью ужаса и сладкого предвкушения, а от его действий внутри все воспламенялось.

— А что потом? — горько спросила я. — Что потом?! После…

— Решим, — жарко выдохнул Лирвейн, завладевая моими губами в томительном поцелуе. Я не отвечала.. я старалась не отвечать, старалась быть равнодушной… но он слишком хорошо знал меня и знал, как надо ко мне прикасаться. То нежно, едва ощутимо лаская языком нижнюю губу, но тут же прикусывая её, добавляя в бесконечный коктейль нежности острую приправку боли и снова зализывал пострадавшее местечко.

Одна его рука придерживала мои за кисти над головой, а вторая пока неподвижно лежала на животе… как раз на той самой границе между ним и чем-то гораздо более сокровенным. И я дорожала, потому что не могла не вспоминать, как он касался ТАМ. Оставив в покое мои губы, он скользнул рукой с живота всё выше и выше, мимолетно оглаживая ставшую вдруг тяжелой и чувствительной грудь, лаская шею… крепко обхватывая подбородок и вздергивая его вверх, заставляя запрокинуть голову к его лицу.

— Открой глаза.

Это приказ… приказ орвира. И я, госпожа, почти Императрица огромной страны, не могу сопротивляться тому, чья любовь давала такую власть.

Медленно приоткрыла дрожащие ресницы, и посмотрела на него. Мужчина тяжело дышал, влажные волосы лежали на плечах, и сейчас казались потемневшим от времени серебром, а смуглая кожа, которую усеивали алмазные капли воды, казалась ещё темнее. В его глазах царила такая беспроглядная тьма и такой всепоглощающий голод… что мне на миг стало страшно и сладко одновременно.

— Знаешь, что сейчас будет? — тихо спросил Лирвейн, поглаживая одной рукой нежное местечко на шее, от чего я дышала всё чаще, а разум туманился всё больше. — Сейчас, моя милая, я буду тебя соблазнять… ультимативно, так как добровольно не получается, — он прижался так плотно, что я ощущала его возбуждение, жар тела, от чего по моему распространялось странное покалывание и нетерпение. Внезапно почувствовала, как его стальная хватка на руках сменяется чем-то иным, прохладным, упругим и, испуганно вскинувшись, вижу, что запястья теперь обвивает голубая водяная лента, а чуткие мужские пальцы начинают невесомо скользить всё ниже и ниже по рукам. Поглаживая сгибы локтей, с легким нажимом стремясь всё ниже, к подмышке и, наконец, властно обхватывая грудь. В разум врывается хриплый шепот, от чего я испуганно вздрагиваю, но от его слов внизу живота становится тяжело и горячо: — И с чего бы начать, мечта моя? Ты так трепещешь, что сдерживаться практически невозможно... всё, чего хочется — это закинуть ножки на талию, обхватить ладонями попку, прижимая как можно ближе… и войти. До упора, сильно, так, чтобы ты выгнулась и застонала.

Я так не краснела никогда в жизни, но уже спустя миг стало не до смущения из-за его предыдущих фраз, потому что им на смену приходят новые. И новые ласки, новые эмоции и ощущения.

Дорожка поцелуев, оставляя после себя пытающую кожу спускается всё ниже и ниже по шее, пока не достигает груди и, не теряя времени, он нежно целует сосок. Я прерывисто выдыхаю и отворачиваюсь, но тут же следует:

— Смотри. Чувствуй. И ни о чём не думай. Сейчас есть только я и ты.

И я смотрю, смотрю, как светловолосая голова опять склоняется ко мне и чувствую, что он опять втягивает в рот нежную вершинку, от чего слабеют колени, и я прикусываю нижнюю губу в попытке сдержать судорожный вздох.

Создатель, как же невыносимо… невыносимо сладко, невыносимо мучительно, медленно и томно.

Чувствительная плоть снова оказывается на холодном воздухе, и от этого ещё больше затвердевает, мучительно ноет, желая продолжения и я неосознанно выгибаюсь вперед. Тихий смех, он поднимается, властно целуя меня в губы, и я отвечаю. Отвечаю так же жадно, как и он, потому что, кроме нас, я сейчас ни о чём не думаю. Только о его запахе, который кружит голову, его руках, чьи прикосновения сводят с ума, рассыпают искры удовольствия по всему телу, заставляют желать большего. И мне нравилось… очень нравилось, что и как он говорит.

— Нежная и чувствительная… но знаешь, милая, недавней ошибки, я, пожалуй, не допущу… — одна его рука всё так же поглаживает грудь, то обводя холмик, то сжимая вершинку, от чего я дышу всё чаще и чаще, время от времени запрокидывая голову, чтобы не застонать в открытую. Но как раз этим предоставляю свободу действий на своей шее. И он не теряет времени даром: целует, выписывая языком пламенные узоры, жар от которых распространялся вглубь тела, пока не достигает местечка между ног, которое непонятно почему ноет… и мне хочется чего-то ещё, большего.

— О чем ты? Какая ошибка… а-а-ах! — задыхаясь, всё же спрашиваю я, и тут же, не сдержав стона всё же подаюсь грудью навстречу его пальцам, сейчас сильно сжавшим ту самую, недавно так нежно обласканную вершинку.

— Сладкая девочка, — язык прогулялся пор ушной раковине, вырывая из меня ещё один полустон-полувсхлип. — на вкус сладкая, на ощупь приятная… и очень большая эгоистка. Если я сейчас доведу тебя до края, моя маленькая, ты опять, получив своё удерешь, гордо задрав хвост. Потому… всё не легко и не просто, — и снова смех, отзывающийся во мне дрожью и окончание фразы. — И ооочень не быстро.

— Ты меня с ума сведешь, — попыталась дернуться в путах силы.

— Вот и отлично, — руки скользнули по телу вниз, снова обхватывая полушария, от чего я захлебнулась вдохом, а губы… тоже всё ниже. Ниже и ниже и ниже…

— Не надо, — судорожно сжала бедра я, испуганно глядя на опустившегося на колени у моих ног Лирвейна. Он медленно поднял голову, одарил меня такой распутной улыбкой, что я поняла ещё до озвучивания:

— Надо, милая.

В купальне было слышно лишь наше тяжелое дыхание, которое почти перекрывал шум воды, по его телу плясал свет, делая и так великолепно сложенного мужчину почти совершенством. ТАМ я старалась не приглядываться. Ибо как-то страшновато. А он поднял руку и легонько, кончиками пальцев погладил меня по ноге. Кожа тут же покрылась мурашками, и я сжалась ещё крепче, испуганно и непонимающе глядя на блондина. Он улыбнулся и, медленно склонившись, коснулся поцелуем моей ступни, от чего мне сразу стало… жарко и трепетно. Это одновременно вселяло предвкушение, и внушало что-то похожее на благодарность. Он так ко мне относился…

А дальше началось что-то за гранью наслаждения. Сначала, вернее, перед ней. Я просто не могла понять, не могла опомниться и прекратить чувствовать, как его пальцы то невесомо ласкали, то с нажимом гладили ноги, а губы поднимались всё выше и выше, от чего я начинала дрожать уже крупной дрожью. Особенно когда он уже достиг бедер и теперь покрывал их медленными поцелуями, шепча такое, что я не знала куда деться. Что я сладко даже пахну, что кожа нежнее шелка… и что ему хочется сейчас сделать. И как хочется, чтобы я отвечала.

В итоге, когда проворные руки снова вернулись к пальчикам на ногах, а потом начали подниматься вверх уже по внутренней стороне бедер, то я только безвольно позволила развести сначала колени, а потом и добраться до того, что было между бедер. Я уже постанывала в открытую, не в силах себя сдерживать, металась головой по твердому камню, задыхалась от потрясающих ощущений, пронзавших тело, накрывавших как волнами… но не той, финальной. А так хотелось, так желалось уже рухнуть в эту пропасть, дарующую освобождение и спокойствие. Но снова смех, жадные поцелуи на губах, и потом они снова спускаются на грудь, захватывая в плен невероятно чувствительные соски, и я отчаянно жалею, что руки связаны, что я не могу запутаться пальцами в его волосах, прижать голову еще ближе.

— Лир, — с всхлипом прорывается его имя. — Лир…

— Да, — снова обжигает жаром его дыхание, и он отстраняется от полушарий, снова возвращаясь к губам, но ни на миг не прекращая нежных поглаживаний там, внизу. Там, где это важнее и нужнее всего на свете.

— Я… не могу больше.

Он прижимается так крепко, что я чувствую, как он возбужден, как меня хочет, то, какой он большой и твердый.

— Думаешь, я могу?! — и снова поцелуи, сводящие с ума, лишающие воли. — Аля, любимая моя, жизнь моя…

И нова я задыхаюсь от искусных ласк, от его тела так рядом, ведь он уже не таясь прижимается, целует, посасывает мочку уха, чертит языком иероглифы на коже. Ощущаю, как он приподнимает одну мою ногу, закидывая себе на бедро, а я лишь выгибаюсь и хнычу, лишаясь его прикосновений, но тут же замираю, когда понимаю, что обхватываю его уже двумя ногами, чувствую рядом с лоном его горячую и твердую плоть. Страху не дают даже проснуться, а смятению посеять неуверенность, снова закрывая мне рот страстным поцелуем, и в тот же миг рвутся мои путы, и руки тотчас ложатся на широкие плечи, и я прижимаюсь ещё крепче, целуя в ответ так же жадно.

Он отстраняется, внимательно смотрит мне в глаза, и я теряюсь в этих черных озерах, не в силах отвести взгляда, лишь лихорадочно облизываю внезапно пересохшие губы. Лир внезапно прижимает меня к стене, одна его рука скользит между нашими телами вниз, направляя… и через миг я ощущаю, как он одним мощным рывком входит в меня, принося боль и безмерное удивление.

Струной выгибаюсь в его руках с тихим стоном, прикусываю губу и прерывисто выдыхаю. Больно… но уже не так режуще сильно.

Мы стоим, замерев, и глаза напротив стремительно светлеют от потрясения, но он слабо улыбается и накрывает мои губы нежным поцелуем, словно извиняясь за те, недавние, лишком жесткие, от которых тонкая кожица ныла и саднила. Даже это короткое движение его тела отозвалось дискомфортом у меня внутри, и я машинально крепче сжала ноги, и тут же охнула, потому что мужчина обреченно простонал:

— Колдунья… — несколько секунд тишины и неподвижности, а потом обреченное. — Прости, маленькая… я не могу сдержаться.

Он отодвигается, чтобы спустя секунду качнуться обратно, снова заходя до упора, принося боль, смешанную с чем-то ещё, пока непонятным. И снова… и снова… и снова. А я обнимаю его за плечи, отдаваясь на волю этим движениям, этому мужчине, почти не чувствуя, как из-под закрытых век катятся слезы.

Не знаю, от чего и почему. Может быть, потому что неудобства, как от части тела мужчины внутри, так и от камня за спиной, никто не отменял, а может быть потому, что с каждым мигом кроме этого появлялось и удовольствие, но уже совершенно иное. Оно патокой растекалось по телу, зажигая кровь, заставляя выгибаться навстречу, вцепляться в белые волосы, прижимая его как можно ближе. В какой-то миг мы оказываемся на полу. Он просто на миг останавливается и, как был, погруженный в меня, переносит нас несколькими шагами ближе к озеру, на мелководье. И спустя миг я уже мечусь спиной по тонкому водному слою, захлебываясь воздухом и своими стонами, прижимая Лира как можно ближе, ощущая, как он двигается всё быстрее и быстрее, и как меня неумолимо накрывает та самая гигантская волна высшего наслаждения. Захлестывая, выметая все лишние мысли, заставляя содрогаться под тяжелым телом… уходя, но оставляя что-то после себя.

Странное и непонятное ощущение, и почему-то уверенность, что осознание придет позже.

— Люблю, — прошептал мужчина, прижимаясь близко-близко, скользя ладонями по моему телу.

Оцепеневшая, потрясенная я, только механически кивнула в ответ и слабо улыбнулась. После случившегося нас словно что-то связывает. И не… физиология. Что-то иное, что-то несоизмеримо большее.

Лирвейн поднялся, взял меня на руки и занес в воду, чтобы осторожно вымыть, постоянно целуя, касаясь, прижимая к себе, словно боялся, что всё это иллюзия и я сейчас исчезну. Я исчезать и не думала. Обнимала его за плечи, положив голову на грудь, и бездумно смотрела перед собой.

— Аль, — окликнул блондин, осторожно приподнимая подбородок. — Тебе плохо?

— Нет, — слабо улыбнулась в ответ и снова спрятала лицо в изгибе его шеи. — Я просто… устала. И хочу спать.

Без лишних слов меня подхватили на руки и вынесли из воды, а после завернули в полотенце и мы двинулись наверх.

Спустя несколько минут я оказалась в его спальне, где меня вытерли, обрядили в огромную, но приятную на ощупь рубашку и уложили в постель, накрыв одеялом. Он лег рядом со мной почти сразу, прижимая себе, гладя по волосам и что-то тихо рассказывая.

Я слушала… кивала, даже отвечала что-то.

А сама понимала, что дороги назад нет. Ещё не ясно, почему, но её уже нет. И остатки связей рвались, и образовывались новые, заставляющие меня прижиматься к светловолосому мужчине, отвечать на его поцелуи. И мне это нравилось. Это не было навязанным, это принималось моей сутью, и я желала, я считала, что так правильно. Но мне почему-то всё равно было отчаянно грустно.

И почему-то хотелось плакать по рыжим детям.