— Я, думаю, сначала стоит осмотреть объект за пределами Изнанки, — вынес конструктивное предложение Ильсор.

— Ты прав, — я подарила ему дразнящую улыбку и, чуть подавшись вперед, спросила: — Но ты же понимаешь, что мы не закончили?

Яркие глаза духа полыхнули голодным огнем, и он медленно кивнул, следя за каждым моим движением. А я… я упивалась ощущением того, что я… мавка. Что я женщина. Я княжна.

Отвернувшись от духа, я сделала шаг вперед и выдохнула… пожелав выйти из Изнанки. С каждым шагом от моих ног расходились круги, делая очертания предметов более тусклыми, а потом наполняя их красками.

Все… зал, своды под потолком, колонны и цветы… мое платье. Но не Ильсора. Он неотвратимо тускнел, теряя жизненные краски, красоту и притягательность.

Дух отряхнул украшенные тонким кружевом манжеты и смерил меня пристальным взглядом:

— А ты не увлекаешься, княжна?

— Чем же? — Я повернулась, благовоспитанно сложив руки и глядя на него с самой любезной улыбкой, на которую была способна.

— Ты становишься очень… самоуверенной, — наконец подобрал нужное слово призрак. — И самое интересное в том, что мне это почему-то нравится. Всегда тянуло к ядовитым.

Я не стала развивать тему, предпочтя перенести ее на потом, и лишь обвела ладонью зал.

— Нам остались детали. Приступим?

— Приступим, — отражением моей улыбки стала усмешка Ильса.

Я крутанулась, ощущая, как льнут к ногам плотные юбки платья, вскинула руки, глядя в кристально-прозрачные своды, сквозь которые было видно начинающее темнеть небо. По моей задумке, через три дня как раз над этим участком будет пролетать комета.

Дальше… дальше я просто закрыла глаза и шагнула вперед в такт слышимой только мне музыке.

Воображение… Оно или есть, или нет. Очень сложно объяснить, как создается что-то на Изнанке. Я просто вижу, как все должно быть, и она послушно плавится под силой моего желания. А этот эффект закрепляет Ильсор, который идет следом за мавкой, что мотыльком порхает по залу. Мой призрачный конвой.

Когда я устала и остановилась в центре помещения, за моей спиной тотчас возникло кресло, в которое я, не раздумывая, опустилась и закинула ноги на подушечку внизу.

— Ты очень предупредителен, — благодарно покосилась я на Ильсора. — Спасибо.

— Пожалуйста, — откликнулся дух и, наколдовав себе стул, сел на него задом наперед, обхватывая обеими руками спинку.

Несколько минут мы молчали. Я рассматривала небо по ту сторону хрустального купола, которое уже успело стать звездным, Ильсор — меня.

Пауза затягивалась.

— Я уже задала свой вопрос и обозначила интересующую меня тему, — прозрачно намекнула на прерванный работой диалог я.

— Эх, мавка… значит, не желаешь съезжать с нее?

— Не-а, — пожала плечами в ответ. — Согласись, эта загадка не может не будоражить.

— Девушки, девушки… — тихо рассмеялся Ильс. — Ничто так не приукрашивает чужой облик в ваших глазах, как тайна. Сколько наивных дурочек уже на это повелось — не передать!

— Ты сейчас вообще или про себя конкретно? — спокойно спросила я, и не думая возмущаться из-за рассуждений Ильса.

В конце концов он прав…

— Ну… скорее вообще, — чуть смутившись, признался роковой наш.

— А ты на частности переходи, на частности, — подтолкнула я.

— Как понимаю, тебя в первую очередь интересует, почему весь такой плохой я сейчас являюсь правой рукой ректора, а не развеян по семи ветрам?

— Верно.

— Я полезный?

— Несомненно полезный! — с готовностью согласилась я. — Но это не основная причина.

— М-м-м-м… сообразительное наше болотное щ-щ-щастье, какие твои предположения?

— Ты ничего плохого не делал.

— А вот и делал! Я вообще, что при жизни был редкостным мерзавцем, что после смерти не особо изменился! — с готовностью заявил господин Дершворт.

— Охотно верю. Но ведь тогда, во время смуты, ты не был ренегатом, не так ли?

— Не был.

— Хм… — я вспомнила историю Академии Триединства и сделала, казалось бы, единственный верный вывод. — В то время погибла и Дана Милохор. Героиня-мученица, которая принесла себя в жертву. Это она была предательницей?

— Смотря что считать предательством, — лениво ответил Ильс. — Академию и общее дело она не предавала, хотя это потом и приписали мне. Но вот любящего ее мужчину… да, растоптала.

— Любящий ее мужчина — это ты?

— Браво, мастер дедукции, — печально хмыкнул Ильс.

— Не ехидничай, — осуждающе покосилась я на призрака.

— Я вообще тебе это говорить не должен. Но столько лет… устал, — вздох был настолько утомленным, что на миг показалось, что это мне давит на грудь вся эта тяжесть.

— Так что тогда случилось?.. — почти неслышно спросила я. — Расскажи мне, Ильс. Расскажи с самого начала.

— С самого начала… ну что же, изволь.

Все оказалось грустно и очень… буднично.

Несколько столетий назад встретились трое. Отрекшийся от клана черный кицунэ, который был молод, но уже устал от жизни и бесконечной гонки на выживание. Скитавшийся по миру василиск, который искал в каждом мгновении причину жить дальше и получать от этого процесса удовольствие. И молодая магичка. Человек. Всего лишь человек, не особо выдающейся силы и красоты… но с такой силой воли, что и долгоживущие существа не могли этого не заметить. В то время в адрес человека… это звучало гордо.

Они были безумно разные. Эдан Хрон, Ильсор Дершворт и Дана Милохор. Но кое-что общее тоже было. Стремление оставить после себя что-то грандиозное.

Спустя годы появилась Академия, которая сначала была оплотом для тех, кому, кроме жизни, терять уже нечего, но и на оную находилось много желающих. А после к Академии Триединства стали примыкать и другие, редкие расы, и даже нежить, которой, как ни странно, тоже хотелось и дальше существовать.

Они старались принимать всех. И порядки в то время были очень жесткими. Если новенький не приживался — его казнили. Как правило, палачом был Черный Принц. Ильсор убийства не любил, а Дана… вроде бы тоже. А кицунэ получал от этого какое-то болезненное удовлетворение.

Увы, все мы сходим с ума по-разному. В то время душу чернохвостого лиса терзали совсем другие демоны, чем ныне.

Роман между василиском и человечкой завязался далеко не сразу. Кроме того, что они были разных видов, да и Ильсор слишком уважал Дану как боевую подругу и коллегу… она просто была не в его вкусе. Ну, так сначала казалось. Но потом образ светловолосой женщины все чаще появлялся перед внутренним взором василиска, все глубже западал в сердце, опутывал душу. Пришел час, когда сдерживать чувства стало нереально. Его к ней тянуло… до физической боли, до иссушающей душу тоски. Это было ненормально… но никакого приворота, разумеется, не было — Ильсор проверил.

Но даже после того как василиск стал ухаживать за дамой сердца, все не стало разом хорошо и мирно. К тому времени между ним и дамой уже было много недопониманий: от личных (Дана была консервативна и, в отличие от Ильса, очень разборчива в связях) до разногласий идеологического характера. Как-никак Дана основала факультет Долга и Чести, а Ильсор — Интриг и Пакостей.

Но постепенно девушка, конечно, сдалась. Все было хорошо… Примерно полгода.

А потом началась смута. Волнения вокруг такого приюта разного сброда, как Академия, не могли не подняться. И этот оплот почти рухнул, невзирая на всю силу Ильсора, изворотливость Эдана Хрона и магию Даны.

Ильсор замолчал.

Секунды казались тягучими, как теплая карамель… но полынно-горькими.

— Дальше, по официальной легенде, Дана принесла себя в жертву, благодаря чему у Академии появилась защита, и мы выстояли, — шепотом сказала я.

— Да… — раздался невеселый смешок от моего собеседника. — Вот только не себя, Невилика. Не себя. Угадай, сколько силы освободится, если убить человеческую магичку?

— Не знаю, — честно ответила я, которая никогда не интересовалась жертвоприношениями.

— Немало, но для спасения Академии… определенно не хватит и десятка леди Милохор, — хмыкнул Ильсор. — А вот если угробить на алтаре одного реликтового господина Дершворта — силы можно получить очень много! А если прибить его не просто так, а с прицелом на будущее, то можно остаться с вечным генератором сил в своем распоряжении.

— Это каким образом? — не совсем поняла я механику выгодного и с дальним прицелом убийства Ильса.

— Это душу расщепить, моя дорогая, — любезно подсказал Ильс. — А тело сковать и оставить живым. Энергия вырабатывается и тут же течет куда надо!

Я похолодела, а после, запнувшись, спросила:

— Она разделила душу и тело?..

— Она убила часть души, Невилика… — почти неслышно ответил Ильсор. — Я был в таком шоке и так цеплялся за существование, что разделил себя. Сам не знаю, как получилось. Но даже того, что она расщепила, хватило на защиту Академии. А моя несчастная тушка до сих пор валяется где-то в подвалах и обеспечивает Академию и всякую прибившуюся к ней нечистую силу энергией. В общем, после смерти я оказался полезнее, чем при жизни! Все, как Дана и говорила…

— И что потом?

— А потом подоспел Эдан Хрон, который одним ловким движением снес голову нашей общей подруге, но вот мне помочь уже ничем не мог. Разве что умереть по-нормальному не дал… с-с-с-скотина многохвостая! Браслеты подчинения были в первую очередь для того, чтобы удержать меня в этом мире. Имея на руках часть моей души и мое все еще живое чешуйчатое тело, наш черный лис искренне надеялся меня воскресить. Чем очень долго и занимался. Даже убивать стал меньше, так его захватила идея дать кому-то жизнь.

— Но почему вы всех обманываете?!

— Почему в итоге я подлец, а она молодец? Невилика, ты представь себе, какая очередь из алчущих меня драгоценного выстроится, если об этом узнают? И так в курсе самые активные товарищи… и от них периодически очень много проблем! Ректор имел глупость не проконтролировать деятельных близнецов, а они имели глупость попасть на службу к императору Люториану. А стало быть, когда хвостатые гаденыши снова появились тут с вполне прозрачными целями, то их нельзя было так легко и просто устранить, как предшественников. Родная кровь, как-никак!

— М-да… — протянула я. — Понятно.

— Так что вот. Такая история. Нравится?

— Нет, — честно призналась я. — Но многое становится яснее.

— Я за тебя рад, — скупо ответил Ильс.

— А выяснилось, почему ты вдруг влюбился в ту, которая тебе совсем не нравилась? — решилась задать последний вопрос.

— К сожалению, эту тайну мерзавка унесла с собой, — делано равнодушным тоном сказал мужчина. — Хотя догадки у меня есть.

— Какие же? — рискнула совсем уж обнаглеть я.

— Не твое дело? — предположил Ильс.

— Не мое, — покладисто признала я.

На этом наша встреча завершилась.

Ильсор сразу растворился в воздухе, видимо, уйдя переживать давнюю драму куда-то в подпространство. А я шла по коридорам, не отвечая на приветствия, сжимая кулаки до впивающихся в ладони ногтей… и хотела воскресить эту дрянь и убить ее лично! Как же… ну как же так можно было сделать!

От рассказа Ильсора все мои чувства скручивались в тугой, вибрирующий узел, и хотелось… хотелось хоть что-то сделать!

Но даже для василиска я ничем не могла быть полезной. Он сразу же ушел, не позволив даже слова сказать! Впрочем, подозреваю, что как раз потому и ушел. Не хотел сочувствия, а может, вообще сожалел, что рассказал.

И я его понимала… Но жалко эту ящерицу противную было так, что злые слезы наворачивались!

Следующие дни Академию Триединства трясло и лихорадило.

Бал был уже совсем близко!

Это было волнительно для команды, ответственной за подготовку, а уж о том, как предвкушали праздник остальные студенты, которых не коснулась «сахарная» организаторская доля, так вообще промолчать можно!

Мы с Ильсором доделали свою работу еще дня три назад и заслуженно отдыхали. Ну как отдыхали… не виделись. Как я и предполагала — дух сожалел о своей откровенности. Нет, он ничего не говорил… он вообще не появлялся!

Эх, василиск… нельзя такое в себе носить столетиями. Потому и получается, что молчишь ты, как настоящий мужчина, а после выговариваешься какой-то случайной мавке. Но мавка будет умной девочкой. Она будет молчать о том, что слышала от тебя, даже наедине с собой…

Знала бы я, что как раз это слово мне сдержать и не получится.

Впрочем, от меня тут мало что зависело.

Я не знаю, удалось бы развернуть ситуацию… удалось бы быть более осторожной и предотвратить это, — не знаю!

События, которые тянулись медленно и спокойно, внезапно сорвались в бег так, словно кто-то отпустил пружину. Притом вовсе не на балу. Для меня все началось на сутки раньше. И совсем не так, как предполагали сильные Академии Триединства.