Невилика

Сижу это я в библиотеке, учусь, никого не трогаю и искренне рассчитываю на взаимность в этом вопросе… К сожалению, Мироздание меня не услышало, потому как трофейная голова лося на стене встрепенулась и взвыла:

— Подкоряжную — к куратору!

Меня чуть не подбросило.

— Куда?! — неверяще переспросила я, хотя понимала, насколько глупо это звучит.

Лось же всего лишь оживлен специальным заклинанием… Разумным он не является и способен только дать простейшие ответы на доступные его пониманию вопросы. Судя по всему, мой был достаточно прост для осмысления рогатой башкой, а потому вестник послушно уточнил:

— К куратору! Третий этаж, кабинет номе…

— Знаю! — уныло прервала я его и, подавив усталый зевок, начала собирать свои учебные принадлежности обратно в сумку.

Лось замолк, зато активизировались библиотекари…

Когда я проходила мимо стойки, из-за нее резко выкатился один из представителей этой вездесущей братии, безмерно дорожившей академическими рукописями, и заставил расписываться буквально на каждой строчке в формуляре о том, что все полученные книги я честно сдала. Я, разумеется, задержалась, испытывая при этом двойственные чувства: с одной стороны — привычное раздражение на домовичков, которые придумали новую бумажную волокиту, а с другой — тихая радость от того, что встреча с лисом хоть ненадолго, да откладывается. Хотя — ничто не вечно под луной…

И вот иду я по коридорам Академии, едва ли не шатаясь от усталости и истощения, и мечтаю лишь о том, чтобы отоспаться.

Сегодня ночью меня вытащил из кровати Ильсор и радостно сообщил, что ему желается пожра… в смысле — десерта. После чего отведал оного с большим аппетитом. В итоге обратно меня выкинуло обглоданную до астрального скелетика и настолько слабенькую, что хватило сил только попить воды и рухнуть досыпать.

А сейчас опять этот Нар-Харз! Мало мне было вчерашнего скандала и сегодняшнего гадства на первой паре?

Разумеется, после ночных похождений с призраком на занятиях я усердно лишь клевала носом, а слушала из рук вон плохо. И разумеется, «титулованный педагог» без своего сиятельного внимания не оставил! Лучше бы уж промолчал, право слово. Так нет же… Прошелся и конкретно по поводу того, что мои знания по его предмету оставляют желать лучшего, и на тему общей отсталости отдельно взятой студентки Подкоряжной. Притом высказывались эти шпильки в вежливой и даже сочувствующей форме. С одной стороны, все вроде как в высшей степени пристойно, а с другой… Унизительно!

Я пошатнулась из-за того, что в глазах в очередной раз потемнело, и, нащупав прохладную стену, оперлась об нее. Ох… Нет, надо все же поговорить с Ильсором! Что-то он явно аппетит не соизмеряет.

Отдышавшись, я дождалась, пока рассеется черная пелена перед глазами, и снова пошла вперед, с тоской вспоминая о лестнице с крутыми ступеньками и третьем этаже, на котором располагался кабинет куратора.

— Что ж ты… — Я в очередной раз передохнула на площадке между пролетами, — …забрался-то так высоко, гад хвостатый?!

В итоге к закрытым дверям в кабинет Нар-Харза я подошла по-вчерашнему злая, взмокшая, как лошадь, и дышащая «через раз». Постучав и дождавшись соизволения войти, я почти ввалилась в кабинет.

Лис демонстративно медленно и словно нехотя поднял взгляд от, конечно же, архиважнейших бумаг, валявшихся как попало на столе… И квадратными глазами уставился на меня:

— Что с вами?!

— Бежала, стремясь явиться к вам как можно быстрее! — с некоторой издевкой ответила я, хватаясь за спинку кресла.

— Присаживайтесь!.. — тут же разрешил мне Нар-Харз.

— Благодарю… — а вот в этой реплике ехидства уже не было ни на грош, потому как ноги совсем держать перестали, и я абсолютно не элегантно свалилась кулем на сиденье. И подавила желание вообще растечься по мягким подушкам, вытянув ноги.

— М-да!.. — Судя по выражению черных глаз, кицунэ не совсем понимал, что со мной в таком состоянии можно сделать, кроме как похоронить. — Подкоряжная, а позвольте полюбопытствовать, кто вас так активно жевал и крайне небрежно выплюнул?

— Не понимаю, о чем вы! — с безмятежным выражением на слегка побледневшей физиономии отозвалась я и машинально оправила юбку на коленках. — Со мной все хорошо… И с одеждой — тоже.

— Более чем! — Вылезший из-за стола лис начал нервно мерить шагами ковер рядом с моим креслом. Посмотрел на меня, заглянул ко мне в декольте, скривился и поспешно нырнул обратно на рабочее место. Сел. Переложил туда-сюда несколько папочек… Видимо, не полегчало, потому как все с тем же унылым выражением физиономии кицунэ поведал мне феноменальное:

— Вы выглядите уставшей и измотанной!

— Как я понимаю, вы хотите, чтобы тот, кто довел меня до такого состояния, понес справедливое наказание? — вкрадчиво осведомилась я, стараясь сохранить на лице просто таки о-о-очень дружелюбный оскал.

Леший, а теперь главное не смотреть на этого гада белохвостого… Не смотреть! И уж тем более не говорить ему, что если он хочет как следует наказать главного виновника моих неприятностей, то пусть выбросится в окно.

Я буду очень благодарна… И даже цветы принесу! Снежные тюльпаны, которые растут в высокогорье и отцветают очень быстро. Вот правда-правда, принесу! И на девять дней, и на сорок, и на год. Мне даже фиолетово, что эта признательность в приличную сумму встанет.

Лису бы тоже промолчать… Но он, зараза, решил отделаться общей и зверски пафосной фразой:

— Как ваш преподаватель, я просто обязан нести ответственность не только за моральное, но и за физическое здравие студентов! — сухо изрек кицунэ и снова пристал, как банный лист: — Так кто?

Тут моя тонкая душевная организация не выдержала гнета последних событий и снова плюнула ядом:

— На виновника этих происшествий мы, пожалуй, не станем показывать пальцем? — почти прошипела я, подняв на него гневный взгляд.

На этом этапе я уже была морально готова почти ко всему! Но, как оказалось, мой максимализм снова не допрыгнул до понятий лиса о минимализме…

— Я — не в счет!

— С чего бы это?! — не на шутку удивилась я.

— Я — ваш преподаватель по интригам и махинациям, и мне в обязанности договором вменено доводить студентов до истерики. Вы, Подкоряжная, вообще должны мне быть по гроб жизни благодарны за такую шикарную практику!

От подобной наглости я просто потеряла дар речи. А маразм крепчал, и градус ханжества подпрыгнул до небес:

— Вы — в Академии, Невилика… И между прочим, тут из вас делают не придворного абы кого, а натуральную пакостницу! А теперь еще и интриганку.

Лис даже выпрямился, плечики развернул да подбородок вскинул… Весь такой герои-и-ический!.. Ну, вот упасть и не встать, какой героический.

Мне в этот момент невольно вспомнился дед, который, устраивая разнос слугам, периодически умудрялся срываться на фразочки из боевого прошлого в стиле «теперь ты в армии, нах». После он всегда косился на меня и окончания фраз тогда не договаривал. Когда я была маленькая и не знала, что такое армия, то считала ее чем-то вроде хыр-ли шера, то есть места, где всем очень-очень плохо, кроме чертей и демонов. Когда я выросла, то поняла, что, в общем-то, была не так уж и не права…

— Ага! — уныло согласилась я со всем вышесказанным и начала вяло теребить кружево на манжетке, мучительно размышляя на одну весьма щекотливую тему: как бы выяснить, зачем он меня вызвал, и поскорее сбежать. Во всей этой ситуации радовало только одно — приставать лис пока и не думал! Видимо, считал, что мне и так плохо.

Мужчина заложил руки за спину, прошелся по ковру перед окном туда-сюда, после порывисто ко мне развернулся и гаркнул мне в самое ухо:

— Кто?!

Целиком уйдя в свои мысли, от этого вопля я так перепугалась, что подпрыгнула и залезла в кресло с ногами:

— Где?!

И почти сразу же выяснилось, что я поторопилась превозносить моральный облик господина Нар-Харза… На отметке «не приставал» его поведение продержалось недолго!

— Ночью! — решил внести «конкретику» в наш оригинальный диалог кицунэ. — В другое время не успел бы!

— Мы с Грэгори только по вечерам встречаемся, честно! — растерянно пискнула я, борясь с желанием вообще прижать колени к груди и накрыться каким-нибудь пледиком, чтобы не отсвечивать. — У нас по-прежнему ничего с ним нету! Просто общаемся. Правда-правда!

— Какой еще Лирихон по вечерам?!

Судя по злобному взгляду лиса, лучше бы я промолчала… Ну, а если оценить его дальнейшие действия, то и вообще в кабинет приходить не стоило.

Он решительно подлетел к моему креслу, протянул ладонь и потребовал:

— Иди сюда!

— Никуда я не пойду! — не на шутку возмутилась я, даже на миг забыв про страх. — Тем более во всякое неопределенное «сюда»!

— Ко мне иди! — любезно пояснил Нар-Харз.

Так хотелось сказать: только если он будет в воде, а я смогу его утопить, и мне ничего за это не сделают! Эх, право, даже жаль, что мечты не сбываются…

— Уважаемый… — Выдержав паузу, достаточную для того, чтобы этот настырный мужик понял, что на самом деле ни черта он не уважаемый, я продолжила: — Не хочу показаться излишне недоверчивой, но… Мне и тут хорошо!

На меня посмотрели, как на дурочку, а потом так же ласково сообщили:

— Невилика, вам так нравится быть добычей какого-то призрака? И вы, значит, не опасаетесь, что станете следующей в очереди на «самоубийство»?

— Не понимаю, о чем вы!

— Вы истощены. Это сразу видно!..

— Конечно, ведь несколько дней назад на меня и правда напал дух-убийца! — не дрогнула я. — И насколько я помню, именно вы доблестно меня от него и спасали.

— Вот как?! — Мужчина облокотился об стену, скрестил руки на груди, и его губы искривила неприятная усмешка. — Интересно, моя дорогая, а что именно заставляет вас считать меня идиотом? Притом не просто считать, но еще и упорствовать в этом заблуждении!

Я бы ответила, что в таком случае мы друг друга стоим, но решила не накалять обстановку и ответить как можно нейтральней.

— Уверяю вас, у меня не было никаких других контактов с призраками!

Не говорить же ему про Ильсора?! Никак нельзя!

— М-да… Надо признать, что вы меня постоянно вынуждаете поступать так, как мне вовсе не хочется! — с деланым спокойствием и доброжелательной улыбкой признался Нар-Харз, проводя пальцем по своим губам и с прищуром глядя на меня.

Мне опять стало жутенько!.. Дежавю, однако.

— Раз мы все выяснили, то я, пожалуй, пойду!

Я попыталась было в авральном порядке сделать из кабинета ноги, но не преуспела. Алинро щелкнул пальцами, и меня внезапно откинуло обратно в кресло, которое почему-то ожило и ручками обхватило меня за талию.

— Мамочка болотная!

— Да, я тоже не рад…

Он неторопливо приблизился, глядя на меня сверху вниз, и, постепенно наклоняясь, начал тихо говорить:

— Ты знаешь, как северные демоны определяют состояние энергии существа и то, воздействовали ли на него в последнее время? — лис придвигался ко мне просто издевательски медленно.

— Нет!

— Это хорошо! — почти промурлыкал блондин, касаясь губами моих волос. — Новое — это всегда хорошо…

— Я бы поспорила!.. — дрожащим голосом ответила я, ощущая горячее дыхание лиса на коже и крепкую хватку дерева на талии.

— А ты не спорь! — почти неслышно отозвался лис, вскидывая руку и невесомо касаясь моей щеки. — Со мной спорить вредно… Желанная моя.

— Мама!.. — Я совсем перепугалась и даже зажмурилась.

Бархатистый смех, губы касаются скулы, и все тот же низкий, размеренный голос с пугающей и манящей хрипотцой продолжает:

— Так о чем это, а? Ах да… О новом.

— Не надо!

— Итак, как ты знаешь, ауры мы чувствуем… — продолжил Нар-Харз, и я с содроганием ощутила, как другая его рука неторопливо скользнула в волосы, осторожно перебирая шелковистые локоны. — А еще… Мы можем сделать анализ энергии. И для этого ее нужно взять! Ты знаешь, как?

— Н-н-нет!

Он коснулся моих губ быстрым поцелуем, отчего я тихо вскрикнула, с ужасом понимая, что мы одни, я беспомощна и на сей раз мне уже никто не поможет.

— Выдох… Всего лишь выдох! Но, дорогая моя… Так сложно удержаться от искушения, когда ты настолько беззащитна!.. Тем более я все еще помню, какова ты на вкус…

Я сидела, по-детски зажмурившись и чувствуя, как по щекам от бессилия бегут злые слезы.

— Боишься… Трепещешь… — Горячие губы по щеке, виску, осторожный поцелуй касается уха. — Зачем?

Обратный путь — дорожка поцелуев, которые заставляют замирать от удивления, потрясая своей нежностью. И слова… Слова, которые заставляют холодеть от гнева.

— Забавно, малышка, не так ли?! Нравится тебе это? То, что ты, маленькая, неопытная, в самом худшем смысле этого слова девочка, смогла меня так зацепить!.. Ах да, разумеется… Виновен приворот. Иначе с чего это такая одержимость, почти болезнь?

— Я не хочу… Не хочу! — эта фраза дается мне на выдохе с каким-то судорожным всхлипом. Он ловит ртом мой выдох, снова касаясь моих плотно сжатых губ.

— А я — хочу?! — неожиданно злой шепот на ухо. — Думаешь, мне это нравится?! Ты правда считаешь, что это доставляет мне удовольствие?!

Порыв воздуха — и шаги Нар-Харза набатом проходятся по моим нервам, вызывая смесь облегчения с недопониманием. Мебельные тиски разжались, а подлокотники кресла с тихим скрипом распрямились, вновь став самыми обычными и абсолютно не опасными. Я недоуменно посмотрела на лиса, который стоял у окна с закрытыми глазами. Он же лениво шевельнул белым хвостом и ледяным тоном сообщил:

— Вы свободны!..

Я медленно встала, все еще отстраненно изумляясь тому, что могу это беспрепятственно сделать, а после резко, порывисто кинулась к дверям, уже не размышляя о том, что это неприлично и неправильно. Я почувствовала, как он повернулся всем телом, провожая меня жадным взглядом. И как сделал шаг по направлению ко мне…

Действительно, дежавю: буквально вчера я уже стояла так, на самом пороге этого кабинета, разглядывала дверное полотно и собиралась высказать владельцу помещения все, что думала в тот момент о его манерах и поведении. Высказалась, да-с… Не помогло. А сегодня я с ужасом поняла, что вообще ничьи слова тут не подействуют — лис их просто проигнорирует, как скрип незапертой калитки на ветру. Значит, придется останавливать действием… Ох, Водяной-Под-Корягой, помоги своей непутевой дочери!.. Ну что тебе стоит?

Вдох-выдох — и я оборачиваюсь лицом к Нар-Харзу, который стоит ко мне уже практически вплотную, а ведь только что на другом конце комнаты обретался. Теперь необходимо ледяное спокойствие… И взгляд — глаза в глаза. Только так и надо произносить родовые проклятья. Если ты, конечно, готов их озвучить и помнишь про плату… Но мне сейчас было глубоко наплевать на то, что с меня потребует Водяной за беспокойство! Я так устала от происходящего, так устала…

— Услышь меня тот, кто спит в глубине…

Мне всего лишь раз довелось стать свидетелем произнесения родового проклятья, но я помню, насколько звучным, гулким и бездонно глубоким голосом его начитывала та, что решила покарать обидчика, и как замер в оцепенении буквально с первого слова тот, кому предназначалась суровая кара. Как для меня, так в голосе я что-то не почувствовала особых изменений, за исключением некоторой доли торжественности. Но кицунэ замер… Застыл, как изваяние, хотя и видно было, что он пытается спеленавшие его узы разорвать. Значит, работает?! Продолжим!

— …Дитя твое плачет и бьется на дне!

Не знаю я ничего сильнее родового проклятья мавьего племени, когда на выручку попавшему в беду ребенку-маву приходит сам отец-Водяной. И горе горькое тогда станет долей обидчика надолго! Если не на всю жизнь… Главное — позвать правильно, соблюдая и рифму, и ритм, иначе быть беде — все, что для врага испросишь, на голову просящего и шлепнется. А и не берись, если не готов! Но я, видимо, созрела для такого обращения — слова и строки нанизывались друг на друга, как бусинки в ожерелье Судьбы…

— …Бесстыдного ухаря подлая власть и душу, и честь желает украсть! Отец-Водяной, ты меня защити — пусть мысли срамные не застят пути!..

Вовремя… Ох, и силен лис!.. Почти выпутался, зар-р-раза… Ну, осталось только закрепить…

— Да будет так!

Бац!

Ах, с каким наслаждением я залепила отчаянно дергающемуся Нар-Харзу эту пощечину! Даже ладонь заныла, право слово. А что делать? Такой силы проклятье иначе не зафиксируешь. Надо же Водяному знать, кого именно он теперь с моей дороги убирать будет?

Ой! Кажется, его помощь мне понадобится прямо сейчас! Какие жуткие глаза бывают у разъяренных кицунэ… Ма-а-ама!

— Засранка мелкохвостая! Меня проклина…

Ф-ф-ырш-ш-ш!..

Красиво как отлетел, однако… Низковато, правда. Стол, вон, зацепил, перекособочил. А креслицем так и вовсе накрыло! Тем самым, пытошным… Аккурат на другом конце комнаты. Вот так!.. Наконец-то за столько дней я почувствовала себя хотя бы в относительной безопасности. Водяной-Под-Корягой, ты самый лучший водяной на свете! Я так тебя люблю! И в ответ почудилось, будто ручейком весенним пробулькал короткий смешок.

— Княжна Невиая! Не соблаговолите ли разъяснить, что именно сейчас произошло?

Голос выбирающегося из-под кресла и слегка контуженного кицунэ звучал глуховато, зато какой штиль-то, какой штиль!.. С ума сойти! Надо было его приложить об стену как следует, чтобы он вспомнил, как с дамами разговаривать подобает! М-дя… Ну да ладно, не гордая я. Разумеется, соблаговолю.

— Безусловно, ваше сиятельство!.. Ставлю вас в известность, что, будучи весьма утомленной вашими назойливыми приставаниями и полным нежеланием оставить меня в покое, я была вынуждена применить в отношении вас так называемое «проклятье княжны мавьего рода». По сути, это проклятье — особая форма обращения непосредственно к Водяному, который в данном случае счел необходимым на него ответить. И теперь вы не сможете прикоснуться ко мне с дурными или развратными мыслями — вас будет отбрасывать на безопасное для меня расстояние! К сожалению, у вас только такие мысли и водятся, что весьма затруднит нам работу над проектом, к которому вы меня привлекли. Потому вношу предложение: по вопросам подготовки и проведения означенного мероприятия держать связь через вашего брата, Шарриона. Во избежание, так сказать… Засим разрешите откланяться!..

И, пока лис еще не до конца оклемался и не пожелал провести по поводу снятия проклятья «допрос с пристрастием», я выскочила в коридор. Дверь хлопнула, отгораживая меня от ошалевшего Нар-Харза.

Как же в этот миг я была рада опоре за спиной… Колени дрожали, дыхание никак не хотело выравниваться, а мысли прыгали в голове горными козами.

Так… Надо прийти в себя!

И я медленно, буквально держась за стеночку, побрела к лестнице, ощущая себя куда более вымотанной и ослабленной, чем до визита к куратору.

Ох, ну что за жизнь у меня такая, а?!

Один из спортивных залов Академии.

Алинро Нар-Харз

Удар, удар, еще удар…

Груша с песком глухо отзывается на побои, а цепи звякают от рывков — Нар-Харз «работал» от души. Кицунэ был изрядно зол и нуждался в успокоении и разрядке… Зал, в котором сражался со своими внутренними «тенями» кицунэ, предназначался для преподавателей, а потому сейчас, к счастью, в помещении никого больше не было, кроме «группы поддержки» в лице Шарриона и Сибэля. А и нечего всяким разным другим видеть всегда спокойного Алинро Нар-Харза в таком возбужденном состоянии!

— Оу! — Шаррион уже некоторое время с тревогой глядел на младшего. — Какой ты нынче злобный…

Сибэль промолчал, лишь с любопытством в красных глазах наблюдал за бесящимся лисом, отмечая про себя как гневно прижатые уши и все четыре хвоста, то и дело бьющие по ногам хозяина, так и затронутую трансформацией челюсть… Упырь улыбнулся, демонстрируя окружающим еще более роскошный, чем у Алинро, прикус, и потянулся к бокалу, наполненному густой темной жидкостью.

— Я тебе еще нужен? — спросил Шаррион, плавно поднимаясь с мата. — Просто уроки сейчас…

— Иди! — отрывисто бросил младший, продолжая тренировку и с каким-то мазохистским удовольствием ощущая легкую боль в руках. Схватки с близнецом сейчас Алин не желал. Как бы ни были внешне равны силы близнецов, братья знали, что в гневе младший становится слишком опасен для безобидного спарринга. Вот потом, когда он успокоится!..

Уходить старшему все равно не хотелось. Но — долг есть долг…

Даже преподавательский, который немногим раньше этот бравый бретер и вояка ни в грош не ставил! Правда, стоит отметить, когда лис волею случая сам встал за кафедру, его отношение к этой специальности разительно поменялось. Потому и уходил он сейчас на очередное занятие, оставляя брата один на один с обступившими проблемами…

В зале остался лишь некроэльф, которому с его-то способностями и стажем загробной жизни уже ничего страшно не было. Но зато ему было до одури интересно! Тем более с этим Нар-Харзом упырь в нормальной, спокойной обстановке не виделся уже несколько лет. Надо заметить, что Король Нежити был просто блестящим дипломатом своей эпохи… Он умел общаться почти со всеми. Невзирая на то, что эти «все» по большей части были готовы вцепиться друг другу в глотку! Как таким образом остроухий умудрялся элегантно лавировать между интересами самых разнообразных друзей-приятелей, оставалось загадкой.

— Ты в последнее время чересчур нервный… — мягко заметил Сибэль, поудобнее устраиваясь на мате. Сидел серокожий в свободных штанах и рубашке, пепельные волосы были заплетены в косу, а когтистые пальцы по-прежнему нежно поглаживали ножку бокала. Бутылка с напитком стояла возле упыря, на полу, там же, где и тарелка с сырым мясом. Сегодня, в виде исключения, вся закуска была свежая.

Алинро лишь встряхнул головой и промолчал.

Упырь спрятал улыбку в уголках бледных губ и не стал настаивать. Зачем? Неживой был терпелив… И эта добродетель не раз себя оправдывала. Ну, а причина скверного настроения лиса сегодня наверняка была та же, что и постоянно в последнее время. Мавка. Вернее, очередная попытка ей помочь… И ведь знал же, что альтруизм до добра не доводит!

Алин кинул косой взгляд в сторону эльфа, который по-прежнему пристально смотрел на него. В красных глазах сверкал интерес… Упырь и не думал тактично скрывать свое любопытство.

— Дело в убийце! — начал говорить Нар-Харз, вновь предпочитая полуправду. — Упустили…

— Но из-за него ли ты так бесишься? — Сибэль, склонив голову набок, многозначительно прищурился. — Сомнительно… Алинро, ходят слухи, что у тебя в Академии появилась привязанность! Притом на редкость строптивая…

Алин мысленно пообещал этим слухам в лице неугомонного близнеца поотрывать хвосты по самые уши.

— Слухи отчасти верны! — неохотно согласился кицунэ, и не думая рассказывать остроухому обо всех нюансах взаимоотношений с этой самой «привязанностью».

— Так все дело в ней?! — Картинное удивление клыкастого и выразительно вскинутая бровь.

— Не совсем! — уклончиво ответил Нар-Харз, нанося последний удар по ни в чем не повинной груше и останавливая ее последовавшее вращение. Он прижался лбом к холодному боку тренажера, остужая влажную, разгоряченную кожу, и сугубо деловым тоном закончил: — Недавно на занятиях я обратил внимание, что выглядит она… так себе. Вяленькая, бледненькая и ненормально тихая. Если учитывать, что обычно эта егоза постоянно ерзает и глазками направо-налево стреляет!.. Я решил выяснить, в чем дело.

Упырь сдержал смешок и комментарий на тему того, что причин для такого поведения у молодой девушки может быть воз и маленькая тележка. От того, что ноготок сломался и болит, до неразделенных страстей! Ну, или печалей из-за чрезмерной настойчивости некоторых белохвостых… Озвучил же серокожий, разумеется, совсем иное:

— Ого! Если это то, что я думаю, то причина обнаружилась легко… — Упырь пригубил напиток, зажмурился и облизнулся. — Ум-м!.. Люблю редкую кровь, а особенно — «вино жизни» из вен моих бывших сородичей. Хотя еще у дриад неплохой букет.

Лис не стал комментировать гастрономические пристрастия приятеля и уж тем более интересоваться, что именно приключилось с «закуской» главы СБ перед тем, как она стала собственно «закуской». Кицунэ продолжил развивать более важную, на его взгляд, тему:

— Да! Все так… На ауре девчонки были характерные следы! — Лис прекратил обнимать грушу и отстранился, повернувшись к собеседнику. — Истончение энергетической оболочки, кое-где так и вовсе прорехи! Общее потускнение самой ауры. Плюс еще кое-какие очень специфические отметки.

— И?

— Я все выяснил… И оказался прав!.. — отрывисто бросил Алинро и, развернувшись, снова впечатал кулак в грушу.

На деле получить объяснения оказалось гораздо сложнее. Разобиженная Подкоряжная в ответ на прямой вопрос не только задрала хорошенький носик и поджала пухлые губки, как обычно, но еще и прокляла его от всей своей мавьей души, чтоб ей пусто было… На этих воспоминаниях Нар-Харз раздраженно ругнулся и снова серией ударов атаковал ни в чем не повинный тренажер. Драный приворот теперь еще и с довеском, как будто его одного было мало!..

Словом, отвечать мавка отказывалась. Пришлось подойти к поиску ответа окольными путями! И что? Потратив чуть больше времени, чем обычно, Алинро все равно узнал то, что его интересовало. Как он и думал — истощил мавку призрак… Скорее всего, тот самый, который уже оставил за собой некоторое количество трупов.

Кицунэ снова вцепился в несчастный спортивный снаряд.

Удар, удар, отход! Удар, удар…

Пальцы ноют даже под защитой — давненько он не тренировался с такой отдачей!..

Лис дрался со своими внутренними демонами.

Некроэльф смотрел.

…Нар-Харз сейчас чисто с эстетической точки зрения являл собой потрясающее зрелище! Воин… Худощавый и жилистый, гибкий и очень подвижный. Стремительный и опасный.

Возбуждающее аппетит сочетание!

Упырь молчал и наслаждался воспоминаниями, неторопливо сворачивая мясо в рулетик и накрывая его сверху веточкой зелени — для эстетического удовольствия. Он не отрывал от лиса красных глаз.

«Вот что значит настоящий, верный друг… Ты не пропадешь с таким даже после смерти. Не успеешь испортиться!»

Некроэльф улыбался, вспоминая славные времена своего боевого и, главное, сытого прошлого.

Лис же злился, погруженный в свои мысли.

Нет, ну это надо же, а?! В Академии столько всяких-разных студенток, а гребучая падаль прицепилась именно к этой!

Северный лис и сам не мог бы толком сказать, отчего эта мысль вызывает в нем такую иррациональную ярость. Очевидных причин, пожалуй, вырисовывалось три: во-первых, никто, кроме него, не имеет права третировать его цель. Он эту мавку первый заметил, он ее на крючок поймал — он ее и тиранит! Никто не смеет без спроса ловить рыбку в его водах! Тем более даже «тирания и приставания» имели под собой основания. Так было нужно. Причем не ему, хотя расплата, как обычно, обрушилась на исполнителя. Алинро поморщился, вспомнив, как его припечатало «благословением» Водяного.

Бах, бах, бах — отзывается на его ярость боксерская груша, цепи подвеса протестующе лязгают, кулаки под накладками врезаются в тугой кожаный бок, пот течет по лбу младшего Нар-Харза…

Во-вторых, приворот все еще действует, развеиваться даже не думает, косвенно это подтвердил сегодняшний «допрос» Невилики. И какая-та наглая дохлая тварь будет пытаться сожрать то, что он сам еще толком так и не попробовал?! А не охренели ли вы, господа привидения? И не пойти ли вам… куда подальше?

Лис остановил грушу, погасил вибрацию. Чуть отступил — и крутнулся на месте, ударив ногой набитый песком мешок. И сразу, на встречном движении «поймал» «противника» кулаком. Снова остановил снаряд… Майка на кицунэ успела промокнуть, и лис прервался, стаскивая ее. Прохладный воздух приятно остудил разгоряченную влажную спину, скользнул по животу, расчерченному рельефными мышцами пресса.

Кицунэ утер с лица пот скомканной одежкой и небрежно отбросил влажный ком на стойку с боевыми шестами. Не забыть бы потом забрать…

И, в-третьих, задание как таковое. Близнецы разработали отличную схему. Продумали план. Уже приступили к исполнению… И успели вложить в него кучу сил и средств! А теперь, когда стало окончательно ясно, что шансы на успешное выполнение поставленной задачи весьма и весьма неплохи, случается такое?! Какой-то призрачный недобиток смеет совать свое неупокоеное рыло в их, Нар-Харзов, планы?!

Лис снова крутнулся и в ярости провел двойной удар сначала отставленной в сторону ногой, потом опорной и завершил серию «двойкой» руками в воображаемый корпус противника.

Самое противное, что всех этих причин было мало, чтобы настолько сильно вывести из себя опытного интригана (с красным дипломом, между прочим!) и хладнокровного манипулятора. Более того, он прекрасно это осознавал… Избыточность собственных реакций на мавку лиса безмерно злила. А злость на себя усиливала раздражение к призраку. Это раздражение в итоге выливалось внеплановыми неприятностями для несчастной спортивной груши… Лис со всей дури врезал своему «врагу» в район головы, шагнул вперед и с наслаждением впечатал локоть туда, где у реального противника находилась бы печень.

В голове постепенно складывался план ловли духа. Причем ловли на живца! Лис скривился, ощущая, как мысль о том, что придется подвергнуть девушку опасности, вызывает в нем резкое отторжение. Плохо! Ведь именно такие действия в данной ситуации были бы единственно логичны и правильны. Но следом пришла мысль о том, что из-за этого чертова проклятья она может оказаться с убийцей один на один и безо всякого расчета, так как эта призрачная сволочь ее почему-то выделяет из студенческой толпы. И что тогда? Нет уж, пусть лучше ее прикроют как следует, чем… Алинро аж передернуло, едва он представил худенькое девичье тело у основания башни — окровавленное, изломанное, не живое…

Он резко повернулся к Сибэлю и сказал:

— У меня есть идея!.. — В глазах белохвостого интригана, играющего на немногочисленную публику, плескался только холодный расчет. — Попробовав жертву, они всегда возвращаются…

— Я тебя понял. — Зеркальным отражением гримасы Алинро по лицу упыря расплылась аналогичная усмешка.

Короткая беседа, согласующая некоторые нюансы… Более конкретно все будет оговорено с основной командой, которая примет участие в отлове оборзевшего гада, так что после совещания упырь ушел почти сразу. У Сибэля были свои дела и обязанности.

Алинро же несколько секунд смотрел прямо перед собой невидящим взглядом, пытаясь справиться с внутренним чувством отвращения к своим действиям. Не получалось… Хотелось схватить мавку и спрятать ото всех и вся! С глухим, злым рыком лис нанес новый удар по несчастному тренажеру. Тренировка Алинро Нар-Харза была далека от завершения…

…А потенциальная приманка ничего не знала о том, к чему бы ей не мешало хоть как-то да подготовиться, и безмятежно пила чай с подругой. Не знала она, кстати, не только о грядущих событиях. Еще она не ведала, насколько сильно задела сердце одного, никак не желающего это признавать мужчины.

Хотя… Ранее Алинро Нар-Харз и сам никогда так резко не отворачивался от правды. Может быть, это произошло потому, что на лик Истины в этот раз наброшено столько маскирующих покровов, что пока она не просматривается вообще? Или наоборот, правда видна всем, включая строптивого кицунэ! Вот только она пугает его едва ли не сильнее, чем злобный он боязливую, робкую мавку…