ГЛАВА 1

Я забилась в кресло, неверяще глядя на отца, который устало тер висок, покрытый синими чешуйками, и отводил взгляд.

— Лали, я ничего не могу поделать, — все же взглянул на меня сиятельный лорд клана Скользящих. — Сила проснулась, хотя мы никогда не рассчитывали на это. Держали тебя в девичьих секторах только ради перестраховки. Но… ты использовала магический дар, а значит, засветилась. И теперь ты попадаешь под действие Закона о чистоте крови. Право первой ночи…

— Папа, — помотала я головой. — Так нельзя! Да, проснулась сила, родовой дар, но у меня все равно нет полноценной срединной ипостаси!

Для наглядности я вскочила из кресла, да еще и подол платья подняла до колен, открывая ноги.

— Как чисто физически можно провести эту… процедуру, если я полукровка, а партнер — полноценный и хвостатый?!

— Уже были случаи, когда в девушках-полукровках просыпался голос крови, — нервно переплел когтистые пальцы родитель. — Ритуал проходил успешно, без сильного вреда для здоровья девушки.

— Замечательно! — истерически рассмеялась я. — «Без сильного вреда»! Ты меня успокоил, утешил и вообще вознес на вершины блаженства!

— Лалидари, не ерничай! — сверкнул зелеными глазами папа и эмоционально продолжил: — Мне сейчас не легче, чем тебе! Я никогда не думал, что эта сторона жизни — едва ли не единственный закон животного мира, который остался в нашем обществе, — тебя коснется! Но он — основа нашей цивилизации, он — правило! На нем держится сила настоящего и наше будущее! — видимо, на этом искусственный запал кончился, и папа уже ровно и почти обреченно завершил: — Из Закона нет исключений, моя девочка. И… наверное, я был неправ, закрывая глаза даже на минимальную вероятность того, что голос крови проснется. Мы не готовили тебя психологически. И вот результат.

— Я убегу, — безнадежно, уже сама понимая, какие глупости говорю, выдохнула я и опустилась на ковер. Запустила пальцы в жесткий ворс, сжала кулаки, чувствуя, как впиваются в ладони мои небольшие коготочки, которые и когтями-то назвать было сложно. — Уползу! У меня же есть змеиная ипостась! И человеческая есть! Только срединная неполноценная… Папа, я не буду! — вскинула я голову, твердо глядя на внушительного нага за письменным столом. — Я не буду покорно отдаваться в лапы незнакомому змееподобному монстру! Согласно Закону, женщина (илу), пока не поменяет рисунок чешуи, находится почти что в собственности мужчины (илудара). Я не перепутала термины, которые присваиваются на время «выполнения священного долга перед славным народом нагов»?!

Отец осуждающе покачал головой, но ответить не успел. Это сделали за него.

В комнате раздался низкий смех. Я вскинула голову, глядя в сторону камина, и сейчас потрясенно наблюдала, как рассеиваются чары невидимости, позволяя увидеть вольготно разлегшегося в кресле рыжеволосого нага с красивой медно-красной чешуей, в одежде сине-золотых цветов дома Топазовой Крови. Младший сын, бастард без права на Кольцо Главы, один из лучших парфюмеров нашего народа и… мой друг.

— Ты все назвала правильно, малыш.

— Инейран, — радостно улыбнулась я, отмахнувшись от нерешительного замечания здравого смысла: «А чего это он был невидимый? А теперь сидит с такой глумливой мордой и странным блеском в синих глазах?». Вскочила с ковра, одернув платье, и, порывисто жестикулируя, начала: — Ты слышал?! Это же варварство! Как можно, ну сам подумай?! Ты меня видишь? — для наглядности я провела ладонями по бокам до бедер и поведала очевидное: — Я же маленькая! И меня убьют в процессе!

Он, как зачарованный, проследил за моим жестом и медленно кивнул.

Я скосила глаза на отца, который, горестно простонав, уронил лицо в ладони. Иней же окинул меня странным взором, медленно улыбнулся, открывая роскошный идеальный прикус и проговорил:

— Да, вижу… Не волнуйся, все будет хорошо.

— Так ты поможешь? — расцвела я, делая еще один шаг. Теперь я стояла рядом с его креслом. Наклонилась и от избытка чувств поцеловала нага в щеку, чего раньше никогда себе не позволяла. — Спасибо-спасибо!

— Пока еще не за что, — с хитрой улыбкой провел пальцем по подбородку рыжий. — Благодарить потом станешь.

Окончательно решив, что таки теперь мне ничего не грозит, потому что Инейран имел немалое влияние во многих отраслях и, чисто гипотетически, мог все урегулировать, я наклонилась, чтобы на радостях еще раз чмокнуть гладкую щеку. Но этот змей вдруг быстро повернулся, и я с ходу коснулась губами уголка его рта. Отстраниться сразу не получилось, потому что в мои волосы скользнула большая ладонь, кончик хвоста подсек ноги, лишая равновесия, и Иней поцеловал меня уже по-настоящему. Ну, попытался. Насколько это возможно при условии полного равнодушия партнерши.

Я только ошеломленно хлопала глазами и упиралась ладонями в широкую грудь в попытке вырваться. Раздалось громкое шипение, после чего полыхнула зеленая вспышка, и я оказалась в объятиях отца, который задвинул меня себе за спину и, тряхнув каким-то свитком, рыкнул:

— Я еще ничего не подписал! Держи себя в руках!

Немного дымящийся от воздействия папочки змей оскалился и одним движением метнулся к столу.

— Так подписывайте, лорд Нарийн! — ласково проговорил медный наг. — И поскорее, я не люблю ждать.

— Полгода ждал и сейчас не переломишься, юнец, — тихо отозвался папа. — Оставь девочку в покое. Не отдам ее тебе.

— Вы не найдете никого другого, — холодно усмехнулся Иней. — А если и найдете, то ровно на тот срок, который мне потребуется для его устранения. Как вы верно сказали, я ждал слишком долго, чтобы сейчас упускать змейку.

Ой ты ж, великая богиня! Где мой неизменно спокойный и ироничный друг, приездов которого я всегда ждала как глотка свежего воздуха?! Что это за гадюка ядовитая?! Да какое гадюка… Кобра!

Он посмотрел на меня, и я от жадного синего взгляда почти что на подоконник забралась, точнее, мне вообще очень хотелось выпрыгнуть в окно. Почему раньше я такого не замечала?! Вернее, иногда было что-то непонятное, но… не такое!

П-па-а-апочка!

— Подписывайте, — скрестил сильные руки на груди Инейран. На наге была длинная сине-золотая туника и широкий пояс, сидевший низко на бедрах. В рыжие волосы, сейчас убранные в ритуальную косу сложного плетения, была вплетена сине-золотая же лента с небольшой заколкой-футляром на конце, в которую прятался пушистый кончик косы. Судя по острым граням, это был не только стильный аксессуар.

Надо заметить, Иней вообще был примечательной личностью. Очень красивый, очень умный, сильный и ловкий, с уникальным даже для нашего народа обонянием, что позволяло ему создавать восхитительные ароматы. Ко мне приезжал всегда с новым подарком собственного изготовления, и я очень дорожила маленькими флакончиками, выточенными из драгоценных камней, в которых хранились не менее дорогие, чем «оправа», духи.

И сейчас… сейчас я вспоминала все, что было, и чувствовала, что меня обманули!

Было очень обидно.

Я ему верила! Много чего рассказывала, даже то, что не говорила приемной маме и сводным сестрам, хотя у нас с ними просто замечательные отношения. Странного тут не было, ведь я кровная дочь не самого лорда Нарийна, которого называю отцом, а его младшего брата, погибшего много лет назад. Но мамой и папой я зову тех, кто меня вырастил. И сейчас они не могут защитить меня от зарвавшегося гада!

Иней скривился, со вздохом пересел в кресло около стола, положил ладонь на гладкую поверхность, постучал пальцами, когтями выбивая незамысловатый ритм, и совершенно спокойно продолжил:

— Лорд Нарийн, ио *1 Лалидари, прошу меня извинить за резкое поведение. Я дал себе волю, больше этого не повторится.

* 1 Ио — вежливое обращение к незамужней девушке, не прошедшей первую линьку. Несовершеннолетней.

— Я не подпишу, — непреклонно ответил отец. — Вы можете уходить, и прошу на будущее учесть, что отныне мой дом для вас закрыт, дан-иолит *2 Инейран Дальварис.

* 2 Дан-иолит — обращение к мужчине благородного происхождения.

— Да вы что!

Голос папиного противника снова стал низким и вибрирующим, а потом, бросив на меня косой взгляд, Иней вдруг перешел на другой язык. Изначальный, змеиный, который, по идее, был мне непонятен… да и был непонятен до недавнего времени, даже при тестировании способностей, открывшихся из-за голоса крови. Но сейчас я все поняла!

— Вам напомнить основной род вашей деятельности и источник дохода или не стоит? Может, напомнить, что у вас есть еще две дочери, которые пока не услышали голоса крови? А когда услышат… ваши договоренности с членами отряда Тишины могут внезапно сорваться, и свободными в нужный момент будут только воины Ярости… Правда, получится неприятно? Для девочек.

Воины Тишины… Они славятся непревзойденным самоконтролем и могут держать себя в руках в любой ситуации. Как правило, для ритуала стараются выбирать именно их. Хоть и дорого приходится платить, но зато дочери будут невредимыми и психологически нормальными. А вот сыны Ярости…

Ах ты ж, с-с-сволочь последняя! Как ты можешь, Иней, как?! Я, получается, совсем тебя не знаю. И ты не хотел, чтобы я это слышала!

— Вы зарываетесь, — на том же языке ответил отец.

— Я не хочу так поступать, — как-то очень грустно улыбнулся мужчина. — Но… я уже полгода не могу спать из-за запаха вашей дочери, я схожу с ума, когда она близко. Мне не нравится потеря контроля, она грозит гораздо более серьезными утратами. И подумайте сами… ей этого не избежать. Так почему не я? Девочка вернется почти невредимой, да и я, наконец, успокоюсь. Всем хорошо!

— Вам хорошо, иолит * 3Дальварис.

* 3 Иолит — вежливое обращение к простому нагу.

Папа, папа, а ты рискуешь… Опустил приставку «дан», показывая, что не боишься и тебя не беспокоят последствия твоего шага. Очень рискованно, очень страшно.

Это самый красивый, умный, сильный и, несмотря на свою молодость, очень опасный тип. И очень богатый тип. Притом, состояние он сделал себе сам, без помощи матери, хотя наверняка не без знакомств, приобретенных при дворе.

Короче говоря, если этот «самый-самый-самый» захочет кого-то утопить, то можно смело готовить шлюпки. А в нашем положении… компания отца в основном занимается как раз продуктами, в которые добавляются творения Инейрана. Косметическая линия.

Он раздавит и не заметит, если захочет.

Ирония… рыжий, яркий и с таким ледяным именем. Я всегда удивлялась, когда слышала, что оно ему идеально подходит. Такой же холодный, страшный и заиндевевший. Удивлялась, потому что со мной он был иным. Как выяснилось, лишь с одной целью. Слухи оказались правдивы. Хладнокровный делец, от которого зависит моя семья.

Я не имею права так поступать с родителями.

— Иней, — тихо сказала я, сцепив пальцы и глядя в пол. Так, теперь спокойно, чтобы голос не дрогнул, чтобы не заплакать.

Мне все равно не миновать этого. Закон не допускает. И отец будет обязаннайти для меня… того, кто проведет эту процедуру, после которой успокоится голос крови, закрепится доминантный ген нагов, улягутся бушующие сейчас сила и гормоны.

Я никуда не смогу скрыться не то что из столицы, даже из нашего квартала. Да и… Не знаю… Я никогда не была за пределами девичьих секторов. Конечно, тут было все, что нужно, от школ и библиотек до выставок, театров и магазинов. Практически полноценная жизнь. Но… я комнатное растение.

— Я тебя слушаю, Лали, — мягко подтолкнул меня рыжий гад.

— Я согласна, — почти неслышно пробормотала я, прикусив губу, чтобы не разреветься. — Не трогай мою семью.

Дальше настала тишина. Инейран молчал, отец — тоже, я не поднимала головы и сильно-сильно сжимала пальцы. Главное — выдержать и не выдать своих эмоций. И все будет хорошо. В конце концов, от такого не умирают. Подумаешь, не особо приятные пара недель… Но стоило осознать, представить все то, что будет происходить, как мне стало совсем плохо и жутко.

Богиня, дай мне сил!

— Лали, ты можешь идти, — раздался усталый голос отца. — Формальности мы уладим.

— Благодарю, — ровно отозвалась я и почтительно поклонилась. Выпрямилась и, все так же не поднимая головы, спросила: — Сколько у меня времени?

— Я бы хотел обойтись без традиционно-праздничной части ритуала, — лениво проговорил Иней, и я не удержалась и кинула на него короткий злой взгляд. Наг опять развалился в кресле с таким довольным выражением лица, что хотелось расцарапать эту наглую морду!

Вдох-выдох. Не время для порывов, Лалидари.

Мои размышления оборвал голос папы, в котором на сей раз звенела сталь и льдинками сверкало презрение.

— Придержите ваши желания до той поры, когда они будут совпадать с вашими возможностями, дан-иолит Дальварис. Вы сами действовали через Закон о чистоте крови, а значит, все традиционные формальности будут соблюдены.

— Если я и правда вспомню о своих возможностях, то, боюсь, что это закончится не совсем приятно для уже вашихжеланий, лорд Нарийн, — с холодной усмешкой проговорил младший сын дома Топазовой Крови, а после кинул на меня беглый взгляд и сказал: — Лали, ты и правда можешь идти.

Ах ты, самоуверенная рыжая скотина!

— Дан-иолит Дальварис, у вас нет права мне приказывать, — ровно и доброжелательно сказала я. — Но хочу напомнить, что определенные проблемы я вам все же могу доставить.

— Какая смелость мысли, прекрасная ио! — восхитился рыжий гад. — И что же ты можешь мне сделать, кроме как доставить удовольствие, змейка?

Я даже покраснела от негодования и с трудом сдержала гневную отповедь, но улыбнулась и с немного наигранным сочувствием начала:

— Наверное, будет очень обидно большую часть времени, отведенного илудару, провести на койке лазарета. Яд — это не просто так! Токсины, особенно от укуса самки, выводятся очень медленно и болезненно.

Самка… Едва не скривило при этом слове, но пришлось.

— Ядовитая? — обреченно переспросил Иней.

— Лали, кусаться во время ритуала запрещено, — угрюмо просветил меня мой же папа.

— Я полукровка, — поведала я мужчинам ответную «истину». — Испуганная, насчет традиций не просвещенная, стало быть, состояние аффекта — наше все!

Иней мрачно меня оглядел, а потом кивнул на кресло напротив.

— Ио Лалидари, прошу уделить мне минуту внимания.

Ну, раз меня так обходительно просят, то почему бы и не поторговаться?

Я села на мягкие подушки. Глазки в пол, коленочки вместе, лапки на коленочки, и пальчики нервно сжимаем. Вид девы невинной, вражиной напуганной.

— Ио Лалидари, я был бы крайне благодарен, если бы вы перестали напрасно тратить мое время, которое, хочу отметить, очень ценно. Хватит ломать комедию, переходите к сути. Хотя… — Наг порывисто развернулся к моему отцу и спросил, почти срываясь на шипение: — Лорд, почему я узнаю о милых особенностях вашей приемной дочери только сейчас?!

— Дан-иолит, при всем уважении, по-моему, этот вопрос вам стоит задать слишком непрофессиональным сотрудникам юридического отдела, — очень ровно и доброжелательно поведал папочка. — В том досье, что вы вынудили меня предоставить, все указано.

— И где же?

— Ну, как же… — радостно развел руками батюшка и, незаметно мне подмигнув, процитировал: — Уровень общей токсичности при определенных ситуациях, обусловленных стрессом организма, может быть, а может и не быть относительно опасным. Но этот пункт является действенным только в случае потенциальной…

— Дальнейшая ирония будет излишней, — сухо перебил мой… потенциальный илудар.

Богиня, ну за что… почему эта сила проснулась?!

А тонкое издевательство над этим типом… хм. Дело в том, что Инейран — парфюмер и маг. Он талантливый аналитик, комбинатор и так далее… но вот юриспруденцию просто дико не любит. И, как правило, все, что может, скидывает на подчиненных. Видимо, досье отца прямым ходом отправилось в мусорную корзину, а наш самый-самый прочитал лишь то, что добыли его резвые ребятки. А данных о том, что я собой представляю в срединной ипостаси, фактически нет. И уж зубки мне точно не проверяли, тем более что ядовитых наг очень мало даже среди чистокровных, и, разумеется, вероятность того, что такое всплывет у меня, была очень мала. Да и… отец не хотел рисковать и опасался того, что мной заинтересуется каста Здоровья. Медики… те еще звери. Все во имя знаний.

А так как в роду отца ядовитых не было… лорд Нарийн не желал рисковать.

Отказать же покровителю, которому, вдобавок, и клятва была принесена, он не мог. Но попытался выкрутиться.

Вот и пришел всему конец… рыжий такой песец. Чтоб ему хвост по чешуйке ощипали, гаду последнему!

Нет, я не истеричка и все прекрасно понимаю. В моем положении Иней — наилучший вариант. Но кидаться на шею со слезами счастья почему-то совсем не хочется, а хочется сделать вышеперечисленное… Зафиксировать хвост и щипать-щипать-щипать! А потом сбежать в человеческие земли и толкнуть это дело на черном рынке! Озолочусь!

Стоит немалых денег. Чешуя нага, особенно та, которая снята с живого змея, а не сброшена после линьки.

И почему конкретно этого понесло в парфюмерию, а?! И в деловую сторону… Нет чтобы геройствовать на границах (и сдохнуть, к моей радости) или корпеть в башнях чародейства над каким-нибудь ценнейшим экстрактом! Так нет… он тут! Живой, здоровый и, судя по претензиям на мое тельце, весьма активный.

Чтоб ты колбочки в лаборатории перепутал, скотина чешуйчатая.

Да, я непоследовательна.

Но он меня полгода обманывал, имею полное моральное право злиться и истерить. Кстати, реально имею. Сила проснулась, и я нестабильна.

Именно в этом и состоит суть Закона. После… дефлорации гормональный фон успокаивается, и я уже не пойду в разнос. Дефлорация… Тьфу, даже мысленно произносить противно!

— Что ты хочешь? — резко спросил рыжий наг, подаваясь вперед.

— Честности, — неожиданно правдиво ответила я, вздрогнув от пронзительного синего взгляда моего… противника. Не знаю, кем он воспринимает меня, скорее всего — лишь досадной помехой, смутившей его холодный разум, но мне он больше не друг. Хотя я слишком поторопилась присвоить ему этот статус. По сути, что между нами было? Прогулки, разговоры, подарки… И это очень много, демоны его побери!

Каждого его прихода я ждала с замиранием сердца, всеми силами старалась особо не мечтать, потому что лорды на полукровках не женятся. Да я почти влюбилась! А в итоге это все оказалось фальшью. Обманом, имеющим исключительно прозаичную цель! Тупо захотел поиметь! Создатель, как же обидно и больно.

Что самое противное, таки поимеет! И все, что я могу сделать, — это расслабиться и получить удовольствие! Отвратительная ситуация, однако…

— Лали, может, ты уже ответишь? — донесся до меня голос предмета невеселых раздумий, и я поморщилась. Ну вот… так распереживалась, что даже из реальности выпала.

— Честности… — задумчиво повторила я. — Ты получаешь то, что хотел, а потому прекрати себя вести, как…

Закончить мне не позволило воспитание, но Инею это же воспитание вполне позволило уточнить:

— Как?

— Я это тебе скажу, — мрачно посмотрела я на снисходительно ухмыляющегося парфюмера. — Потом, — и совсем уж угрюмо добавила: — Если захочешь.

— Лалидари, — внезапно холодно и жестко начал Иней. Настолько, что я даже вздрогнула, удивленно посмотрев на нага. — Прекрати вести себя как малолетняя хамка. Меня это уже не забавляет. Твои попытки показать зубки в фигуральном смысле откровенно смешны, и советую, как твой бывший друг советую, придержать их в плане физическом. Мне надоело изображать того, кем я не являюсь, потому… будь аккуратнее. Ты меня не знаешь.

Меня словно заморозили. Как будто в ледяную воду окунули… Я все еще не привыкла, что он такой, что он чужой, чуждый.

Со стороны отца послышался тяжкий вздох и предложение:

— Лали, милая, сообщи маме… о грядущем мероприятии. Времени не так много, нужно все подготовить.

— Хорошо, — почти шепотом сказала я и, поднявшись, не оглядываясь вышла из кабинета.

 

ГЛАВА 2

Я быстро шла по коридору и то и дело прикусывала нижнюю губу, чтобы болью привести себя в чувство и позорно не разреветься. Осознание накатывало волнами. Мне было очень страшно. Притом… по всем фронтам. Мне было жутко представить себя с нагом. Как?! Иней… он же массивный! Я ему в этой ипостаси только до груди достаю! Это еще притом, что для нашего народа он считается малость мелковатым. Такой очень даже средненький, изящный наг. Может, потому и характер отвратительный? Сложное детство, тяжелая юность.

Инейран Дальварис… Младший лорд дома Топазовой Крови, признанный бастард. Притом, признанный уже во взрослом возрасте. И есть подозрение, что это была сделка. Топазы — они не богатые. А Иней умудрился сделать состояние и шел в гору, но… был незаконным сыном леди Милены Дальварис (ныне — Милены Таригар). Так что рыжий, скорее, добрачный ребенок. Из-за этого статуса для него как для дельца были закрыты многие двери. У среднего класса тоже есть множество возможностей, и мужчина там развернулся по полной программе, но все равно стремился в элиту. Уж не знаю, по какой причине, кроме финансовых перспектив.

Так что, судя по некоторым слухам, Иней просто подкупил главу Топазов, своего деда. Тот признал его членом клана, своим внуком и, как следствие, наг получил титул младшего лорда. Младшие могут претендовать на артефакт рода только в том случае, если у главы больше нет наследников. А у верховного Топаза — четверо сыновей. Наверное, потому и приняли Инейрана, ведь стать главой ему точно не светит.

А так… Топазам — деньги, Инею — статус.

Все довольны.

Кстати, еще один вопрос к моим мозгам… Где они были раньше?! Я все это знала, и в начале нашего знакомства шарахалась от нага, как монашка от демона, вполне справедливо полагая: тут что-то нечисто. Иней же ловил меня долго… и поймал на интересе. Мне тоже очень нравились запахи. Просто безумно.

Собственно, вот и источник всех бед. Интерес.

Я остановилась около окна и скользнула пальцами по гладко отполированному дереву, покрытому лаком. За окном царило лето, легкий ветерок приносил ароматы цветов, зелени и дождя. Ночью была гроза.

И все же, может, древние были правы и к знакам стоит прислушиваться?!

Кажется, такие знаки, какие посылались мне раньше, предвещали глобальные перемены, по мифологии дикарей, вымерших в какой-то там период (не помню какой, да простит меня учитель истории!)

В первый раз мы с рыжим встретились случайно… Я на него с дерева свалилась! Спала я там, в виде змейки. Обвилась вокруг ветки персикового дерева и спала. А отец с Инеем свои дела в тот раз почему-то обсуждали в процессе прогулки и почему-то для отдыха выбрали лавку именно под моим деревцем! И я честно пыталась уползти, потому как считаю, что подслушивать, даже не намеренно, — последнее дело. А если это разговор двух деловых партнеров, то и вредное дело. Далеко не уползла. Свалилась на рыжего и с перепугу превратилась в девушку. Я смотрела на него круглыми испуганными глазами, а он на меня — безмерно удивленными.

После были визг и паника, так как змейка, разумеется, какой-либо одежкой похвастаться не могла, и дева из меня получилась не более приличная в этом плане.

С колен рыжего к себе меня перетащил отец, стянул свою тунику и отправил за дерево одеваться. Когда я вышла, сухо представил нас и поскорее спровадил домой, взглядом пообещав серьезную головомойку.

Головомойка была. В основном на тему того, что нужно контролировать смену ипостаси, и не дело, чтобы меня из равновесия выводила такая мелочь. По поводу висения на ветвях, слава богам, ничего особо сказано не было, ибо папа понимал, что сад, так сказать, предмет общественного пользования.

Вот с тех пор Иней и начал появляться у нас дома.

Но зачем?! Он говорил про запах… Неужели из-за полового созревания мой запах изменился и стал притягательным? Но почему тогда это началось полгода назад, если сила проснулась лишь в прошлом месяце, и тогда я обрела какое-то подобие срединной ипостаси?

Я остановилась, схватившись рукой за стенку, обтянутую тканевыми обоями янтарного цвета.

Парфюмер. Он парфюмер. Он чует запахи лучше кого бы то ни было, и из-за этого, как правило, носит специальные фильтры, чтобы не сходить с ума от обилия ароматов. Я на него упала… змеючка из меня не особо мелкая и легкая. Свалилась сначала на голову, потом сползла на плечи и от испуга немного придушила, «ласково» сжав шею рыжего. Потом ослабила кольца, а он меня от себя отодрал и зафиксировал мою голову, чтобы не цапнула. Испугана я была очень сильно, а значит, вполне могла это сделать.

А потом смена ипостаси…

Что если в тот краткий период от удара и борьбы что-то случилось с его фильтрами? Сместились немного или сжались? Биотехнологии очень хрупкие.

Примем версию как рабочую. Но почему он ничего не предпринял потом?! Если понял, что на запах у него не совсем адекватная реакция! Ничего не понимаю…

Пока размышляла, поднялась на третий этаж и теперь стояла у дверей в покои леди Гаррини, моей приемной матери. Хотя, конечно, отношения у нас были скорее ровно-дружеские, без налета родственных чувств. Все же не родная, и это сказывается.

Я постучала и, не дожидаясь ответа, открыла дверь, неслышно скользнув в просторную светлую гостиную.

Гани сидела на маленьком диванчике, вольготно расположив на нем кольца светло-бежевого хвоста. В руках у наги были небольшие пяльцы, и тонкие пальчики, удерживающие иголку, порхали над тканью, расцвечивая ее яркими нитями узора. Солнце играло в пшеничных волосах мамы, окутывающих ее голову пушистым облаком, отражалось в золоте украшений. Сегодня лишь браслеты, серьги и кулон, все средненького размера, ничего броского и лишнего. Даже без самоцветов. Утро!

— Здравствуй, Лали, — не поднимая головы от работы, произнесла нага.

— Мама, — тихо пробормотала я, нервно стискивая пальцы, чтобы взять себя в руки и не заплакать.

Она тут же подняла на меня яркие зеленые глаза и нахмурилась, пристально осматривая.

— Иди сюда. — Гаррини положила вышивку на низкий столик и, спустив кольца хвоста на пол, похлопала по диванчику рядом с собой. — Что случилось, малышка?

— Закон, — всхлипнула я. — Закон о чистоте крови.

— И что? — недоуменно взглянула на меня она. — Ты знала, чем грозит пробуждение силы. Я немного не понимаю твоей бурной реакции, — потом она притянула меня к себе, ласково поцеловала в висок и сказала: — Все будет хорошо. Обязательно. Мы что-нибудь придумаем.

— Что же? — Я скривила губы и беспомощно развела руками. — Я думала… что полукровок это не касается! Ведь не зря же Закон о чистотекрови. Я же изначально грязнокровка, если можно так выразиться.

— А ты не выражайся, — поморщилась Гани, с легким осуждением глядя на меня. — Во-первых, это звучит по-плейбейски, а во-вторых, этим ты оскорбляешь память своих настоящих родителей. Потому, милая, будь сдержаннее, ты все же аристократка.

Не знаю, какой реакции я хотела. Вернее, знаю: я хотела хоть какой-то реакции! А не этого… равнодушия.

— Ты не понимаешь. — Я скинула мягкие домашние туфельки и с ногами забралась на подушки, обняв колени руками. — Ты не проходила этой… жути.

— Проходила, — неожиданно улыбнулась Гани.

— Как?! — опешила я. — Мам, ты же не волшебница.

— Закон о чистоте крови обязателен для магов, а остальные наги сами вправе решать, нужно ли им его выполнять, — ровно проговорила светловолосая нага, и на миг кольца ее хвоста судорожно сжались, а в глазах мелькнули нехорошие искры. — Как ты знаешь, ритуал дефлорации закрепляет доминантный ген отца, и даже если потом нага выберет существо иной расы, первым ребенком у нее будет наг. Чистокровный, с физическими и магическими признаками того… первого. Поэтому для этой процедуры и выбирают достойного. Платят ему. — Она выпрямилась и внимательно посмотрела на меня. — Мои родители, как ты знаешь, принадлежат к древнему и сильному клану.

— Знаю, — скривилась я в ответ, потому как общение с родней мамочки не приносило приятных минут никому из нашей семьи. — Клан Белого Разума. И этим все сказано. Логичные, продуманные, рассматривающие любое знакомство, случай или контакт с точки зрения выгоды.

— Именно так, — вздохнула леди Гаррини, снова потянулась к пяльцам, провела рукой по нежным нитям, сложившимся в прекрасную орхидею, и продолжила: — Рождение меня… такой бесперспективной… сильно подкосило их самолюбие, потому что как на дочь, так и на возможного сына у них были большие планы. Сына так и не получилось, я оказалась первой и последней. И такой… никуда не применимой. Потому родители надеялись на внуков, и Закон казался им просто идеальным выходом. Найти сильного мага-воина, договориться, заключить контракт… и иметь потом, с большой вероятностью, сильное потомство. Как понимаешь, род претендента рассматривался в последнюю очередь, на первом месте были совсем иные признаки.

— А я-то все думала, как же папа, принадлежащий к среднему слою аристократии, умудрился получить твою руку и хвостик, — улыбнулась я. — Он и был тем, кого выбрали для ритуала?

— Верно. — Светлая рука с красивыми коготками, покрашенными золотистым лаком, поправила прическу, и Гани неожиданно хихикнула. — Когда родители поняли, что я не маг, то выслали меня в провинцию, к бабушке отца, которая, собственно, меня и воспитала. Обратно привезли только к совершеннолетию и сразу обрадовали вестью, что нашли, куда меня все же с пользой применить и что я должна сим гордиться. Ты бы видела мою реакцию! Я, как и ты, искренне считала, что сие зверство меня не коснется.

— Тогда я сейчас не понимаю твоей реакции, — мрачно буркнула я в ответ. — Ты хотя бы нага! Это естественно, хоть и не совсем добровольно! А я?! Ты как вообще это представляешь?! И почему, почему это нельзя сделать в… медицинском порядке?! Хотя бы мне, полукровке.

— Потому что, по непонятным причинам, в медицинских условиях от процедуры нет никакого толка, — ровно проговорила мать. — Не знаю, почему. Может, нужны определенные условия, может, состав семенной жидкости немного меняется, ведь в процессе полового акта происходит очень много… реакций в организме. Самцы остро реагируют на аромат самки, стало быть, в кровь, и, возможно, не только в нее, выделяются разные вещества. Короче, Лали, феномен не изучен. Но факт есть факт: результат, нужный великой и могучей раса змеелюдов, получается только при непосредственном физическом контакте.

— Это не снимает главного вопроса! — разозленная такой бесчувственностью и тучей всяческих подробностей, рявкнула я. — Как это получится в моем случае?! Я по сравнению с Инеем — мелочь пузатая! Он же… повредит!

— Инейран? — вскинула светлую бровь нага. — Значит, выбрали этого рыжего снеговика… Не волнуйся! Да что он там повредит… он же мелкий!

— В смысле? — опешила я и, покраснев, шепотом спросила. — Ты что… тоже с ним?!

— Ты с ума сошла? — аж подавилась смехом от такого предположения Гаррини. — Просто он по размеру небольшой. А, стало быть, в определенных местах не особо отличается от человеческого самца. То есть, вы совместимы.

— Это он по сравнению с папой не очень крупный, — снова загрустила я. — А по сравнению со мной…

— Ты бы радовалась, — посоветовала мать. — По слухам, он раньше служил в отряде Тишины, то есть, самоконтроль на уровне.

— Что-то я этого не заметила! Псих психом, еще и шантажист последний!

— А что странного? — вскинула бровь мама. — Если хочешь знать, то он со своей кандидатурой на Закон пришел к отцу сразу после того, как ты на него в саду свалилась. Он даже не понял, что ты не нага. Видел же ипостась девушки и змеи, подумал, что и срединная есть. Ну и решил, что, скорее, всего тебе не избежать ритуала. А тут он весь такой удобный. Но был ему облом, ведь твоя сила тогда еще не проснулась… потому и пришлось ему охмурять тебя самостоятельно.

— Так вы все знали?! — ахнула я, с обидой глядя на маму, которая непонимающе смотрела на меня, явно не осознавая, чем же я так недовольна. — Я, между прочим, думала, что он мой друг!

— А он давал такой повод? — неподдельно изумилась Гаррини и, рассмеявшись, снисходительно потрепала меня по плечу. — Милая, он, вообще-то, ухаживал! Подарки, прогулки, комплименты, предупредительность… я как-то считала, что до тебя и так дошло.

— Не дошло, — потерла я лоб, мысленно аплодируя собственному идиотизму. — А на все попытки как-то поменять ситуацию я сама ставила стенку. Даже обнимать не разрешала, мне очень неуютно сразу становилось.

— Потому что несозревшая, — пожала плечами Гани. — Инейран это тоже понимал, так же, как и то, что стоит тебе уехать учиться — и все. Шансов у него уже никаких, там есть другие такие же шустрые.

— Он жениться хотел, что ли?!

— Сомнительно, — немного подумав, отозвалась Гаррини. — Не похоже. Скорее, перемкнуло, вот и старался.

Стало обидно. Очень-очень.

— Значит, вы с папой были в курсе, что он собирался поиграть и бросить, и ничего мне не сказали?!

— Лалидари, — с укоризной посмотрела на меня приемная мама. — Вот представь… уехала ты учиться. Начал за тобой ухаживать парень. Ты вся такая довольная и сияющая про это рассказываешь, а моя реакция — это вопли о том, что у него несерьезные намерения, он думает только о постели, а значит, бросай эту скотину. Так?

— Ну-у-у… — протянула я.

— Ну, — передразнила Гаррини. — Зайка, если мужчина хочет от женщины только платонических отношений, то с ним точно что-то не в порядке! Любой, повторяю, любой представитель мужского пола в твоем окружении, если он оказывает тебе знаки внимания, хочет большего. Инейран же не худший в своем роде, потому я и не возражала. К тому же, мне очень нравилось то, как он ухаживал и насколько был терпелив.

— Да ты бы слышала, что он в кабинете говорил! Угрожал!

— Кому? — тут же подобралась мама.

— Всем, — буркнула я в ответ. — Кире и Нарри в том числе. Что в нужный момент наши договоры с Тихими могут сорваться и что свободны будут только Яростные. Ну и так еще, по мелочи. Деньги, деловые моменты и прочие «приятности».

— А мальчик, однако, совсем очешуел, — ровно и спокойно проговорила матушка. — До такой степени, что я сейчас вспомню о родовых особенностях и рыжей ледышке устрою как минимум одну неприятность и ощутимый укол по самолюбию вселенского размера!

— И? — мне даже интересно стало.

— Лишу столь желанного и долгожданного приза, — пропела она. — Я все равно тебе помочь собиралась, но теперь мы это сделаем… очень красиво и болезненно для некоторых!

— А может, лучше сделаем просто и действенно? — робко предложила я, смутно понимая, что ничего хорошего от замысла наги ждать не стоит.

— Просто и действенно — это слишком слабо для такого гада, как Иней, — ухмыльнулась нага и спросила: — Когда торжественные проводы в дом этого…

— Через пять дней… — немного растерянно проговорила я, вспоминая уложения и правила Закона.

— Вот и чудненько, — расцвела Гани. Вскочив с диванчика, она скользнула к окну и в предвкушении потерла ладошки. — Пока иди… а я все подготовлю! И ритуал, и проводы!

 

ГЛАВА 3

Из покоев Гани я вышла малость обалдевшая от такого поворота событий, но с затеплившейся надеждой, что, может, все еще и обойдется.

Хотя бы безболезненно обойдется… Надо, кстати, спросить, а я в сознании должна быть при этой процедуре? Или возможны варианты?

Ладно! В любом случае, главное не киснуть и с оптимизмом смотреть в будущее. И желательно в то, что подальше, потому что в ближайшем у меня ничего особо хорошего не предвидится. Чтоб эту силу! Теперь же придется идти учиться в Академию волшебства, а ведь я так хотела стать парфюмером.

Конечно, обоняние у меня не такое тонкое, как у Инейрана, но я и не стремлюсь прыгать до его высот. Мне просто нравятся запахи, я хочу научиться с ними работать. Слышала что-то о спецобучении — магические способности плюс физические склонности, но не уверена, что мне удастся попасть в такие группы. Плата там высокая, да и есть они только в Адамантовой академии, находящейся в столице Соединенного Королевства, одной из провинций которого и является наша, Змеиная.

Да, много веков назад малочисленная нация нагов, осознав, что ее просто перемелют в жерновах войны, попросилась под руку королю. Не мы одни, впрочем. Соединенное — на то и Соединенное. Всякой твари по паре. Сиды, дриады, гномы, кобольды… И даже фениксы есть где-то на востоке, по слухам — те еще твари с гипертрофированной манией величия и желанием править миром. Приступы под названием «я черный страшный властелин» проходит каждый мужчина их расы, и заканчиваются они по-разному (например, один таки стал королем… нашего же королевства). Кого-то это приводит на плаху, а кого-то — к власти. А там уже или встречают ту, которой дико не повезет (если фениксы влюбляются — это полный привет), или просто успокаиваются. Да, у кого-то гормональные буйства, а у этих пернатых — «я лучше и сильнее всех». В столице они, само-собой, встречаются, как раз из-за «милых» расовых особенностей. Также крылатые гады весьма сильны и мстительны, то есть, если их и бьют, то всем миром, чтобы уж наверняка.

Так что наги — это еще не самые странные представители нашего королевства.

За размышлениями на отвлеченные, внутриполитические темы я спустилась вниз и вышла в сад через заднюю дверь дома.

Не знаю, почему, но ноги сами понесли меня по извилистой тропинке на место знакомства. Ступала я по округлым, вросшим в землю булыжникам, сквозь мягкую подошву ощущала твердость и тепло нагретого за день камня и грустно размышляла.

Все ничего… все будет хорошо.

Надо лишь перетерпеть это время, просто думать и воспринимать все как одну из тех самых медицинских процедур, которые, кстати, тоже не всегда безболезненны.

Но это продлится до смены чешуи… то есть, около двух недель! На меня опять накатила волна паники. Две недели. Две недели в лапах огромного змеелюда, который сможет делать со мной все, что душе угодно! Мамочка, как же страшно.

Не хочу… Но надо.

Иначе не удержу контроль над силой, стану эмоционально нестабильной и разнесу… хорошо если только свой дом, а не весь квартал в придачу. Это и есть основная причина, почему для волшебниц Закон — это железное правило, из которого нет исключений. Пока этого не произойдет, я социально опасна. Подфартило с божьим даром, ничего не скажешь!

За такими мыслями я добрела до знакомой скамьи под печально знакомым персиковым деревом и опустилась на деревянную лавочку. Скорей бы уже, что ли? Ожидание — самое кошмарное, что возможно придумать. Я ж себе такого нафантазирую!

Я нервно сжала ткань платья и прикусила губу, чтобы не заскулить от безысходности. Что может сделать Гани? Ну вот, допустим, обломает она Инейрана — и что? Я все равно нуждаюсь в этой зверской процедуре! А его хотя бы знаю и, как верно указала Гаррини, он не очень крупный для нага, да еще и был в отряде Тишины. То есть, вообще идеал.

Так, похоже, надо начинать принимать успокоительные, пока я совсем умом не тронулась. А сейчас вдох-выдох. Все хорошо, на меня никто не покушается, все просто замечательно. Будет. Еще дней пять.

На этой оптимистичной ноте на меня сверху свалилось что-то тяжелое и мигом обвило тело кольцами. Шипящий голос произнес:

— Сидиш-ш-шь?

О том, что за эти секунды у меня сердце почти остановилось, можно даже не упоминать. Но когда я скосила глаза на змеиную морду, которая глумливо подмигнула мне синим глазом, очень захотелось грохнуться в обморок.

В обморок не грохнулась, на помощь пришли инстинкты: я обеими руками схватилась за тот участок… назовем это шеей, около головы, и зафиксировала, чтобы змей не укусил. Да, рефлексы у нас с Инейраном одинаковые, первую встречу повторяем фактически точь-в-точь!

Что поделаешь, у нагов это доведено до автоматизма. Ядовитая змея или нет, но клыки у нас всех ого-го, стало быть, даже если просто цапнуть, то все. Не жилец.

Синие глазищи удивленно округлились. Иней дернулся, пытаясь освободиться, и часть длинного тела, до этого все еще висевшая на ветке, упала на землю с глухим «шмяк». Ну и… остальной змей по инерции тоже свалился с лавки. В обнимку со мной, разумеется, так как и не подумал ослабить хватку колец.

— Ты ненормальный! — честно сообщила я в наглую морду, которую все еще сжимала ладонями.

По чешуе прошла дрожь, полыхнула ослепляющая вспышка, и вот я уже лежу на сильном теле нага.

— Лалиш-ш-ша, — снова прошипел Инейран, плотнее обвивая меня кольцами. Его руки ласкающее скользнули по плечам и спине, вызывая странную, незнакомую дрожь, а потом змей «невинно» осведомился: — О чем задумалас-с-сь, илу?

— О том, что у тебя, как обычно, нет ни капли такта и вежливости!

Стоп. Илу… Илу!

Илу — илудар. Такой статус присваивается тем, кто подписал договор. Закон о чистоте крови вступил в силу.

Это обращение выбило у меня из-под ног почву надежнее чего-либо и окончательно лишило меня… чего? Надежды не было изначально. Наверное, ее иллюзорного остатка, едва затеплившейся искорки. Я просто отворачивалась от реальности, не желая ее признавать.

Судя по всему, синеглазый змей прекрасно все понял, потому что плавно сел и даже освободил меня от своей хватки, впрочем, тут же подхватив на руки.

— Отпустите, — попросила я, не поднимая на него взгляд. — Заберете меня через пять дней, а сейчас прошу прощения, Инейран Дальварис, но я не желаю вас видеть.

— Глупая Лали, — спокойно ответил мужчина и сел обратно на лавку, по-прежнему не отпуская меня.

Я брыкнулась, попытавшись хотя бы сесть рядом, но, разумеется, мне это не позволили. А после сказанной Инеем фразы я замерла и уже никуда не пыталась сбежать.

— Ты прекрасно знаешь, что пять дней — это лишь обычай, более того, этот срок дается лишь с согласия илудара. А я могу и передумать, маленькая… Ты уверена, что хочешь торопить события?

Меня словно парализовало. Сидела как мышь и даже моргать старалась пореже. Что же делать? Богиня, что же мне делать?!

Я не знаю, как себя вести, я не знаю, о чем говорить. Все, чего я хочу, — это… перестать быть собой. Ведь с другой девушкой такого бы не произошло. Например, с обычной человечкой где-нибудь на просторах нашей страны.

Мне нужно просто пережить это, пройти, миновать и стереть из памяти, как страшный сон. Я ничего не могу изменить, я в силах только смириться… отдаться еговоле. В его руки. Он возьмет то, что хочет, и все вновь вернется на круги своя. Хотя кого я обманываю?

— Лалидари, — как-то очень устало сказал Инейран. — Прекрати, пожалуйста, изображать истукана. Нам нужно поговорить, и ты прекрасно это знаешь.

— Знаю, — медленно кивнула я, прикусывая внутреннюю сторону губы. — Говорить не о чем, до того как я не сменю шкурку, я в вашей власти, дан-иолит Дальварис. Все, что мне положено, — это подчиняться. Не усложняйте жизнь.

— Ты невыносима, — честно сообщил наг и осторожно, чтобы не повредить нежную кожу когтями, обхватил мой подбородок, заставив меня посмотреть на своего илудара. — Как раз об этом я и сам хотел просить тебя, змейка. Не усложняй в общем-то простую ситуацию.

— И что ты видишь простым? — вскинула бровь я и, не удержавшись, резко дернула головой, вырываясь из его хватки. — Я не желала бы… ощущать тебя дольше необходимого.

— И правда, очень молодая и глупенькая девочка. — Голос мужчины даже не дрогнул, интонации не поменялись, оставаясь все теми же спокойными и доброжелательными, с нотками заботы и участия. Но глаза нехорошо сузились, а кожа немного побледнела.

— А что ты хотел? — передернула я плечами. Ну вот никак, никак не выходило взять себя в руки! Получится или напускная бравада, или слезы и истерика. А я девочка старой закалки, воспитанная Гаррини. Я плачу только наедине с собой.

— Я хотел, чтобы ты успокоилась, перестала «выпускать иголки» и пытаться меня уколоть. У тебя это получается, а это в нашем случае не совсем хорошо.

— Опять угрозы, — покачала я головой и решительно посмотрела ему в глаза. — В этом весь ты, как оказалось. У меня сегодня сплошные сюрпризы! Или что, в тебе проснулась совесть, и ты передумал убивать всех возможных претендентов на звание исполнителя? Или не потопил бы дело отца и не отдал сестер воинам Ярости?!

С каждой фразой, с каждым воспоминанием о его речах, о таком холодном и уверенном тоне, я злилась все больше и больше, и последние слова почти прошипела ему в лицо, находясь уже очень-очень близко.

Он как завороженный смотрел на мои губы, дышал все тяжелее и тяжелее. Я несколько секунд пыталась понять, что происходит, а когда осознала, то с тихим писком отшатнулась. Попыталась, вернее. Большая ладонь вдруг запуталась у меня в волосах, не позволяя отстраниться, а горячий рот прижался к уголку моего в нежном, почти неощутимом поцелуе, смешанном со стоном, сложившимся в мое имя.

— Лали, наваждение мое.

Ой-ё…

— И давно это у тебя? — с опаской осведомилась я.

— Что? — непонимающе глядя на меня, переспросил Иней.

— Ну… Проблемы с психикой, — радостно пояснила я.

М-да… Судя по ошеломленно округлившимся глазам напротив, я сказала немного не то. Или не так. Или не тогда… Момент испортила?

Все же, какие у него потрясающие глаза. Синие-синие, в окантовке длинных темно-медных ресниц, немного хищные, что еще больше подчеркивают убранные назад волосы. Инейран никогда не носит их иначе по одной простой причине.

Когда наши отношения сдвинулись с мертвой точки и я перестала от него шарахаться, то спросила, почему он вечно… «застегнут на все пуговицы». Это просматривалось во всем: от строгости в одежде до классических причесок (В моду в последнее время входили то хвосты, то распущенные волосы, то какие-то странные конструкции на голове, даже у мужчин. Но Иней почему-то моде не следовал.).

Иней же раскрыл страшную тайну. Кажется, именно тогда я впервые подпустила его на расстояние ближе вытянутой руки. Очень уж любопытно было. Оказалось, что волосы у него волнистые, и с любой другой прической он смотрится несерьезно!

Недостаточно страшная тайна. Я была разочарована! Хотя да, с такой прической он… хищный, кошмарный и о-о-очень серьезный. Жуть.

— Лалидари, я хочу тебя просить о маленьком одолжении, которое не потребует от тебя никаких усилий, — с некоторым нажимом, но все так же невозмутимо проговорил Дальварис.

— Глазки закрыть, ножки раздвинуть и представить, что я у женского врача? — наивно поинтересовалась я в ответ. — Боюсь, ты несколько… не понимаешь, каких огромныхусилий это от меня потребует! Разве что сразу снотворное в комплекте с обезболивающим принять! И я вся твоя!

Глядя в засверкавшие голубым огнем глаза, я поняла, что опять сказала что-то неправильно, и предложила то, что казалось мне в этой ситуации наиболее естественным:

— А можно я пойду?

— Лалидари, еще слово — и ты поедешь! Сию минуту, ко мне домой, и уже сегодня вечером мы таки пообщаемся, и ты будешь непосредственно знать предмет обсуждения! Хоть трястись и говорить гадости перестанешь! — рявкнул наг, подаваясь вперед и коротко целуя, сминая мои губы, с силой прикусывая нижнюю, оставляя во рту легкий привкус мяты и… моей крови. Когда он отстранился, я сидела перепуганная, замершая и готовая к какому угодно диалогу. Лишь бы словесному.

Как-то я не думала… что это может вот так сразу начаться.

— Сам дурак, — отвернулась я от него и внезапно выпалила: — Зачем нужно было так действовать? Вот зачем? Или что, все это время, все полгода, ты воспринимал меня только как куклу, которая приятно пахнет, красиво выглядит, и в этом все ее достоинства?! Почему, скажи, почему ты стал так себя вести?! Мы оба понимаем, что мне не миновать Закона. Да если бы ты сам пришел, ко мнепришел и все объяснил, то я первая бы тебе на шею кинулась! Просто потому что ты мой друг, я тебя не боюсь, и лучше ты, надежный и почти родной, чем какой-то незнакомец. Но нет! Ты стал шантажировать отца! Иней, какты мог пригрозить, что с сестрами поступят… по-зверски. Ты бывший Тихий, ты в курсе, что из себя представляют Яростные! И ты знаешь моих сестричек… Как ты мог?! — Я рванулась из его рук, не в силах находиться так близко и чувствовать его запах, который раньше казался таким манящим и притягательным. Он меня не пустил, только еще теснее сжал кольца вокруг моих ног, и мне оставалось лишь отвернуться и тихим, срывающимся шепотом продолжить: — Знаешь, я бы, наверное, все тебе простила. Обман, то, что ты, говоря со мной, и правда видел лишь тело. И отец… мы бы не пропали, даже если бы ты и перекрыл тот финансовый поток. Но сестры! Ты был готов отдать на растерзание двух девочек! Я видела, я знаю, какими возвращаются после Яростных!

У меня закончились слова, воздух и эмоции, и я спокойно завершила длинный монолог, ощущая себя опустошенной:

— У меня все.

— Лалиш-ш-ша, — раздался прерывистый выдох рыжего. — Да, я был не прав, слишком резок и…

— И не подумал, что я могу все это услышать и узнать, верно? — вместо Инейрана закончила я.

— И это тоже, — спокойно кивнул мужчина, а я лишь зло поджала губы, внутренне начиная снова злиться, но уже на себя.

Мне хотелось, чтобы он сказал, что-то иное. Успокоил. Обманул? Какие же мы, женщины… Сладкая ложь (та, что мы хотим слышать) много приятнее любой правды. И мы не стремимся знать эту правду.

— Послушай меня, — продолжил медный змей ровным, уверенным тоном. — Все складывается замечательно. Ты сама сказала, что кандидатуры лучше меня не придумать. Потому успокойся, перестань бузить, истерить — и все будет хорошо. Я буду ласковым и нежным, — внезапно его дыхание прошлось по открытой шее, и прохладные губы прижались к моему уху, тут же немного прикусив мочку, отчего я дернулась. И не навернулась только потому, что меня все еще держали хвостом.

— Прекрати!

Почему я себя чувствую, как мышь перед удавом? Он же мне нравился, почему сейчас так? Просто тело не проснулось? Но… странно.

— Лали, Лали… — Хватка нага стала заметно слабее, и я, поняв, что меня отпускают, тут же соскользнула на землю и отскочила подальше, с опаской глядя на массивного для меня полуобнаженного рыжего. Или вообще обнаженного? Кроме чешуи на нем вообще ничего не было.

А ведь реально такое считается обнаженкой, а вот это место на бедрах, где чешуя более мягкая и нежная, вообще всегда прикрывают.

Как нам объясняли на анатомии, у мужчин там какая-то штука… которая в каком-то кармашке… в каком, я так и не поняла.

— А где кармашки? — недолго думая, спросила я, для наглядности ткнув в сторону нага пальцем. — Нам рассказывали, но я так ничего и не поняла.

— Деточка, — каким-то очень хриплым голосом начал наг. — Если ты собралась делать ноги, испуганная моя, то делай! А то я не только расскажу, но и покажу, на несколько дней раньше!

— Ой, — тут же опомнилась я и виновато посмотрела на него. — Прости мои манеры, я не хотела тебя смущать.

На меня посмотрели, как на полную идиотку. Подсознание, которое, видать, умнее основной части разума, было с Инеем согласно. Наверное, оно просто откуда-то больше знало… или быстрее соображало, потому что спустя секундочку и до меня доехала истина о содержимом блондинистой головушки.

— Кыш, — беззлобно рыкнул Инейран, и меня, само собой, сдуло в сторону дома.

 

ГЛАВА 4

Остаток дня я провела в слезах, так как снова пришло осознание кошмарности моей участи. А для всех домашних началась суматоха. Во-первых, готовились к торжественной передаче бедной девы на заклание, а во-вторых, сразу собирали все и для моего отъезда в столицу на учебу. Но я бы, наверное, внесла в путевые заметки еще и пункт «целитель душ». Наверняка посещение целителя будет не лишним, после такого-то морального потрясения.

Нагнетало обстановку и мою жалость к себе то, что меня жалели вообще все! Вот все! К примеру, проходила я мимо кухни, так меня туда затащила наша обычно такая злобная повариха и со слезами на глазах начала кормить своими лучшими пирожными, которые обычно только на большие праздники делает. Там же находились горничные, смотревшие на меня с сочувствием и уверявшие, что я хоть и мелкая, но сильная. Не помру!

Пирожным я подавилась. Сбежала с кухни, пришла к себе, но почти сразу приползли сестрички. Полчаса рыдали так, что уже я их утешала. Получилось не очень. Они меня не похоронили, конечно, но заверили, что уже ищут лучшие клиники для реабилитации. Стало совсем плохо и очень-очень себя жалко.

Стоит ли говорить, что я сделала, когда визитерши удалились? Пошла и ограбила погреб. Напиться, правда не успела, меня в обнимку с бутылкой вынес из подвалов папа.

Он принес меня в комнату, посмотрел грустно-грустно сначала на меня, потом на вино и сказал пить не более двух бокалов, а то утром совсем плохо будет. Притащил кружку для себя и открыл бутылку.

Ну да, одной пить совсем плохо.

Спустя часик приползла мама, показала мне кулак, дала папе подзатыльник и приказала перестать заниматься ерундой.

— У меня есть идея, — поведала Гаррини, притягивая к себе недопитую кружку папы. Заглянула в нее и одобрительно кивнула. — «Кровь янтаря»!

— Какая идея? — взглянул на нее папа, продолжая прижимать меня к себе и поглаживать по голове. Я была очень уставшая, ослабевшая от слез и икающая от непривычного, хоть и очень дорогого алкоголя.

— Проклятый! — радостно выдала Гани.

— Да ты с ума сошла! — тут же откликнулся папа.

Мама покачала головой, долила папе в кружку еще «Янтаря», потом спихнула меня на стоящее рядом кресло и, прижавшись к мужу, вручила ему вино, одновременно заглядывая в глаза.

— Милый… но мы не можем отдать Лалидари!

— Дорогая, уж лучше Инею, чем то, что ты предлагаешь, — отрезал наг, но кружку взял и отпил. — В нем я хотя бы отчасти уверен… да и с врачами и магами-целителями уже договорился!

Я икнула, потрясенно глядя на батюшку.

— А может, девочка сама выберет? — уже почти мурлыкала нага, прижимаясь к мужскому торсу, обвивая своим хвостом хвост мужа и поглаживая ладошкой мощную грудь. — Да и не думаю, чтобы Земляна загадала Ляльке что-то совсем уж невыполнимое.

Земляна?! Это же человеческая богиня-покровительница. Ну да, я наполовину человек, но эта капризная дама и к жрецам своим не всегда выходит!

— А может, вы сначала мне скажете, и я и правда выберу? — все же не утерпела я. — И кто такой проклятый?

— Есть древний ритуал, — заплетающимся языком начал отец. — Обращение к богине. По сути, просьба, чтобы она взяла тебя на службу, дала задание. За это полагаются определенные бонусы. Если Земляна согласится, то заодно приведет в норму твой магический баланс и женские гормоны, и ты не будешь нуждаться в прохождении дефлорации.

— И ты молчал?!

— Да потому что дозваться ее могут не все! — рявкнул в ответ папа, недовольно глядя на Гани. Но его взгляд тут же потеплел, стоило ему заглянуть в бездонные зеленые глаза своей супруги. Надо заметить, что коварная маменька сейчас являла собой прелестное зрелище. Ласковая, милая, пушистые волосы искрятся в свете магических светлячков, в глазах — кротость и нежность. Пальчики то игриво теребят завязки туники, то поглаживают гладкую кожу мужской груди.

И томный, чувственный шепот на ухо нага:

— А пошли его… разбудим?

— Я его для другого случая берег. — Папик все еще не мог оторваться от колдовских глаз светленькой наги, руками скользил по ее спине, прижимал все ближе к себе, перебирал короткие кудрявые волосы. — Да и за Лали боюсь.

— Но у тебя же есть браслет.

— Есть, — вздохнул папа и встряхнул головой, сбрасывая с себя оцепенение, а потом укоризненно посмотрел на жену. — Ну и зачем надо было так действовать?!

— Ну-у-у, — потупилась она.

— Идем, — махнул рукой он и, посмотрев на меня, сказал через часик зайти к нему в кабинет.

Родители вышли из моей комнаты, оставляя меня наедине с бутылкой, лишь мама в дверях задержалась, шкодливо подмигнула и выдала:

— Учись!

Чему надо учиться, я так и не успела уточнить…

Нет, ну правда, а вдруг это важно? Но чему именно? Точным наукам, магии или чему-то специфическому? Ничего не поняла… Или это она про психологию, наверно! Про то, как с отцом управилась. Но мне не на ком практиковаться…

Может, это совет на будущее?

В это же время. Столица Соединенного Королевства

В полутемном кабинете, обставленном в старинном стиле, за столом сидел молодой мужчина и задумчиво рассматривал какой-то документ.

— Однако, — хмыкнул он и кинул бумагу на столешницу из темного дерева. — Становится все однообразнее и однообразнее! Даже доносы писать разучились!

Солнечный луч, пробившийся сквозь задернутые шторы, запутался в коротких волосах, высекая из них зеленую искру, и потерялся в черных как южная ночь глазах.

Феникс откинулся на спинку кожаного кресла и, возведя глаза к потолку, в очередной раз пожаловался на тяжкое житье-бытье.

— Измельчали придворные! Ябедничать только и умеют! А что такое доносы?! Доносы — это информация, подкрепленная часто фальсифицированными, но очень достоверно выглядящими доказательствами! — Он снова взял листок с чем-то не угодившей ему петицией и потряс им в воздухе. — А это что за песнь униженных и оскорбленных?! А заговоры?! Заговоров толковых не было уже лет пять! И то последний я сам и организовал!

Феникс запустил тонкие музыкальные пальцы в короткие волосы и снова вздохнул. Ему было скучно. Ему было отчаянно скучно, невзирая на то, что дел невпроворот. Но это все… быт, скажем так.

Хотя быт конкретно этого типа многим показался бы весьма… занимательным и активным.

Фениксы бывают разные. Да-да, черные, белые, красные и даже зеленые.

У кого-то мания — стремиться к общему признанию толпы вроде «я черный и страшный властелин», а некоторым… просто приятно знать, что самый могущественный и страшный тут именно он. И то, что об этом известно лишь узкому кругу лиц, в общем-то, неважно.

— И зачем я тогда не продался оппозиции? — с тоской вопросил мужчина у безмолвного потолка, который, как обычно, был отличным собеседником. Слушал и никому не рассказывал. — Хоть что-то интересное бы в жизни появилось! Так нет… Я их сам отловил и казнил… Идиот.

Настенные часы с маятником отсчитывали время, едва заметно сверкая медью и деревом… Ничего не происходило. И так — за годом год.

— Может, власть свергнуть? — задался новым вопросом крылатый. — Нет… трудов жалко. М-да, поторопился я тогда с Нурикешем, явно поторопился. Он, конечно, дурак эмоциональный был, но хоть конкуренцию составить мог. Собственно, потому и убрал я его, да.

Прерывая размышления этого своеобразного государственного деятеля, раздался стук в дверь, и тихий девичий голос известил о том, что доставлены бумаги из департамента госбезопасности.

— Неси, — кивнул зеленовласый уникум и, порывшись в ящике стола, нацепил очки и прибавил яркости настольной лампе.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась молодая невозмутимая сида. Темноволосая красавица с голубой кожей, чуть слышно цокая каблучками, прошла в комнату и, положив кожаную папку на стол, направилась к выходу, но ее почти сразу догнал голос начальства:

— Кофе сделай.

Сида развернулась, с почтением поклонилась и сказала:

— Вам нельзя. По вашему же повелению, заверенному нотариусом, вы, утверждая, что находитесь в здравом уме и твердой памяти, повелеваете мне не выполнять такое распоряжение. Потому простите, но кофе я вам принесу только если получу официальную бумагу — опровержение.

— А что, не похоже, что я и сейчас в здравом уме и твердой памяти?! — возмутился феникс и даже очки сдернул от негодования.

— У меня нет тому медицинского и юридического подтверждения, — нейтрально ответила девушка. — Я сделаю вам чай.

Мужчина мрачно посмотрел на закрывшуюся за сидой дверь и констатировал:

— Дожил! — потом еще немного поразмышлял и добавил. — Жениться, что ли? Раз так все плохо и скучно… — но почти сразу передернул плечами и решил: — Нет, плохо, конечно, но не настолько! Вот какие интересные документики из департамента пришли.

Но изучить занимательную информацию феникс не успел, потому что сначала зашипел от боли, а потом, вглядевшись в искрящиеся алым огнем глубины драгоценного камня на одном из перстней, торжествующе рассмеялся:

— Да неужели! Таки вытащили его?! Вот и замечательно!

Змеиная провинция. Дом Лалидари

Указанный час я металась по своей комнате, нервно кусая ногти и перебирая свои книги. Земляна… про нее я нашла прискорбно мало! А уж про ее задания — так и вовсе какие-то короткие упоминания. Еще была фраза, что явится она самым достойнейшим… или тем, кто хуже не придумаешь, но вдруг решил встать на путь истинный. Если к первым я себя не могла отнести из врожденной скромности, то ко вторым — исходя из здравомыслия. Да-да, иногда оно, пробегом и жутко спеша, но все же появлялось у меня в голове.

Возникает закономерный вопрос… а кто такой проклятый? За что проклятый? И чем он в данной ситуации поможет? И захочет ли помогать? Судя по словам отца — нет, не захочет.

Сплошные «почему» и ни одного «потому».

За час я успела посидеть на подоконнике, разглядывая Нар, главный город нашей Змеиной провинции, потом полежать на кровати, изучая потолочную роспись, на которой неведомый мастер решил запечатлеть не кого-нибудь, а фениксов в крылатой ипостаси.

Фениксов было два, дерево — одно, а морды у пернатых — крайне недовольные, как ни старался художник изобразить томные взгляды, видимо, пытаясь намекнуть зрителю, что это пара, которая вот-вот решит создать общее гнездо. Но то ли их посадили на дерево не в брачный период, то ли это были вообще два самца, но даже нарисованные крылатые твари выглядели злыми и противными, несмотря на то, что внешне были невероятно красивы.

Один — с роскошным красно-огненным оперением, а другой — с багрово-черным. Видать, второй и был призван изображать самца… Красный был явно не в восторге от своей роли самки. Интересно, почему я твердо решила, что это оба — мужчины? Еще в детстве, после того как мне показали эту комнату, так решила.

Пока я размышляла о пернатых, часы пробили семь. Я почти скатилась с постели и, накинув теплую шаль, так как стало прохладно, рванула из комнаты. Коридоры не пугали меня своей темнотой: я прекрасно знала дом и могла найти дорогу даже с закрытыми глазами. Под ногами мягко пружинила ковровая дорожка, щекоча ступни своим ворсом. Что-то я не подумала… Шаль взяла, а сама-то выскочила лишь в широких штанах, тунике и тонких носочках. Ладно… папу ограблю, если что. Хотя в его тапках тем же брауни можно море переплывать. Маленькие они, эти брауни, не больше моего пальца. Но тяжеленькие… Так что с плаванием я, пожалуй, погорячилась. Брауни прибирались у нас дома, это были незаменимые слуги. Из-за веса и магии они могли становиться гораздо больше.

И вот она… дверь в кабинет отца! Я с замиранием сердца ее отворила, приготовившись увидеть невероятное! Ну а как же иначе? С такими-то тайнами вокруг!

Дверь меня разочаровала первой. Противно заскрипела, начисто разрушая волшебство момента. Вторым разочарованием было то, что папа ругался. И даже не на меня. И не на маму.

Папа ругался с попугаем. Попугай отвечал ему презрительным взглядом и ледяным молчанием.

— Это приказ! — провозгласил наг и сложил руки на груди.

Мама только покачала головой и вздохнула.

Попугай же, кстати, сидевший на спинке отцовского кресла, ответил нагу полным превосходства взглядом и неторопливо развернулся к нему хвостом, гордо вскинув голову с красивым хохолком.

Судя по всему, это был ответ. Папа тоже являлся мужчиной сообразительным и понял, что птиц имел в виду.

Попка был красавчик, кстати! Почти весь черный, с переливами цвета красного вина, а в хвосте, маховых и на хохолке — несколько ярко-красных перьев.

— Ой, какая прелесть, — восторженно выдохнула я и с восторгом посмотрела на папу. — Это мне?! Спасибо, спасибо, спасибо!

Попугай стремительно обернулся, смерил меня злобным взглядом, передернулся и вновь вернулся к созерцанию панорамы за окном.

— Да, тебе, — злорадно выдал отец. — Подойди, возьми браслетик.

— Подожди, — отмахнулась я и осторожно обошла стол, приближаясь к нежданному подарку и воркуя: — Какой ты красивый, какой ты хороший…

— Дур-р-ра! — внезапно выдал попугай и отвернулся.

— Это что? — озадаченно вопросила я в пространство.

— Твой диагноз! — «любезно» разъяснил мне этот пернатый суповой набор.

— Познакомься, это Кеша! — просветила Гани, солнечно улыбаясь. — И вам обоим не помешало бы найти общий язык. Кеша, тебе все ясно?

— Нет, — нагло отозвался попугай и для непонятливых уточнил: — Кеша тоже дур-р-рак! — это было сказано с такой интонацией, что почему-то не осталось сомнений: дураки тут — все присутствующие, кроме попугая.

— Да, я вижу, что вы точно поладите, — пробормотала Гани, но тут же снова разулыбалась и, глянув на пернатого, с намеком спросила: — Тебе не надоело текущее положение дел?

— А вар-р-рианты? — недовольно буркнул попугай, но темно-зеленым глазом в сторону наги косился теперь с явным интересом.

— Земляна, — невинно ответила Гаррини и поспешно добавила: — На твой призыв она должна прийти.

— Чтобы окончательно меня укокошить? — скептически склонил голову набок птиц. — Нет, спасибо, мне и так не очень хорошо живется!

— Обратно в анабиоз, что ли? — задумчиво так вопросил папа в пустоту, и Кеша недовольно на него посмотрел.

— Зачем же сразу такие кр-р-райности? — потом взмахнул неожиданно большими крыльями, взлетел со своего «насеста», метнулся к стене, около которой я стояла, зацепился когтями за раму картины и уставился на меня. — И при чем тут ваша дур-р-рочка?

— Ее воля и безопасность — цена твоей свободы, — ровно проговорил отец. — Я передаю тебя ей, вы идете к Земляне, и мне плевать, что ты сделаешь, но она должна дать вам задание. Как ты сам знаешь, слугам богини полагаются определенные бонусы. Для тебя это шанс изменить ситуацию и… отомстить.

— Интер-р-ресно, — спокойно признал попугай и, перебирая лапками, неторопливо двинулся по раме в сторону от меня.

От его когтей на дереве оставались отметины и царапины, потому папа поморщился и как бы мимоходом заметил:

— Между прочим, это белое дерево…

Кеша остановился, склонил голову, осмотрел свой насест, клюнул его, сковыривая лак, и подтвердил:

— Ну да. Хор-р-рошо живем!

И потопал дальше. Шкряб-шкряб-шкряб.

Я невольно втянула голову в плечи. Папа у нас больной до натурального, редкого дерева. А уж такой реликт, как белое…

Глаза отца потемнели от гнева:

— Птица драная, ты хоть знаешь, сколько это стоило?!

На эту наглость в перьях окрик не произвел никакого впечатления, разве что зеленющие глаза довольно засверкали, а потом он выдал:

— Кеша извиняется. Кеша хор-р-роший, — оглядел присутствующих, чтобы насладиться эффектом от своего абсурдного заявления, и продолжил. — И вообще, я подор-р-роже этой деревяшки буду.

— Да я тебя за три золотых на человеческом рынке как чучело купил! — взревел наг, сжимая кулаки.

— Не напоминай мне об этом позоре! — картинно прижал лапу к клюву этот артист и, обратившись ко мне, начал: — Три золотых, пр-р-редставляешь?! Всего три! Меня продали за такие копейки!

— Ты был очень красивый и даже милый, — подала голос Гаррини и, когда попугай горделиво приосанился, завершила: — Пока и правда напоминал чучело. Молчал и не двигался.

— Я никогда не был чучелом! Я был под заклятием стазиса, и пер-р-рвое, что вы сделали, когда сняли его, это наложили снова и запр-р-рятали меня в сейф! Извер-р-рги!

— А варианты? — вздернула светлую бровь мама. — Тебе или на месте шею сворачивать нужно было, или ждать удобного момента, чтобы использовать. Он настал. Притом, оцени, неблагодарное пернатое, это служба, а не рабство! Выполнишь задание — и все.

— Ладно, — мотнул хохолком красавчик с отвратительным характером и перелетел на спинку одного из кресел, вцепляясь в обивку острыми когтями. Тр-р-ресь.

— Ясманский шелк! — простонала полуобморочная мама.

— Кеша хороший! — на всякий случай напомнил попугай, глядя в кровожадные глаза моих родителей. — Кеша полезный!

Решив, что пора вмешаться, я выразительно прокашлялась и сказала:

— Может, все же изложите ваш план? И что это за хам пернатый?!

— Дур-р-рочкам слова не давали! — тут же заявил летающий гад, оглядывая меня полным спеси и высокомерия взором.

— Сейчас у некоторых попугаев слов не окажется, — честно предупредила я. — И это будет каким-то образом связано с общим кислородным голоданием организма!

— С «пр-р-ридушить» у вас, похоже, наследственное!

— Это наследственное у всех, кто с тобой сталкивается! — злобно прищурившись, отозвалась я.

— Птица говорун отличается умом и сообразительностью, — вскинул черно-красную голову этот подлец и довольно посмотрел на меня.

— Пока только болтливостью и отсутствием инстинкта самосохранения!

— Как ты к себе критична…

— В твоей маленькой головенке ничего, кроме пакостности, наверное, просто не помещается? — с сочувствием спросила я.

— Детка, размер имеет значение в других местах и у других особей, — заржал попугай. — А текущий размер моего мозга никак не связан с интеллектом, дур-р-рочка.

— Хватит называть меня дурой!

— А что такого? — хмыкнул попугай. — Молоденькая, хор-р-рошенькая, а, стало быть, дур-р-рочка.

— Хватит ломать комедию, — прервал этот цирк усталый голос отца. — Лали, присядь, рассказ будет долгим.

— Так как плавно перетечет в инструкции, — снова подало голос невыносимое создание, но мы его проигнорировали.

Мама полулежала на тахте, удобно устроив на ней кольца хвоста, отец сел на свое место, и мне ничего не оставалось кроме того самого кресла, обтянутого ясманским шелком, на спинке которого обретался Кеша.

— Пр-р-рисаживайся, — радушно предложил птиц, щуря глазки.

— Спасибо, — серьезно ответила я и осторожно села, внутренне ощущая себя весьма неуютно. Мало ли что этому идиоту в голову взбредет?

— Излагайте! — великодушно разрешил попугай, и я вздрогнула от его раскатистого голоса над головой. — Мы вас слушаем, правда, дур-р-рочка?

Я не повелась. Вот честно! Поосто обернулась, смерила застывшего в ожидании реакции красно-черного поганца лукавым взглядом и пропела:

— Ну, конечно… попочка.

— Как там, говор-р-ришь, тебя зовут? — немедленно озадачился попугай.

— Лалидари.

— Запомним и иногда будем использовать, — кивнул Кешка и, гордо выпрямившись, обратился к моим родителям: — Ну, что молчим? Коротко, тезисами и по существу!

Отец прикрыл глаза, вспыхнувшие синим пламенем злости, и мама, с тревогой на него посмотрев, взяла слово:

— Пожалуй, я и расскажу. Моя идея, в конце концов.

Ага, не прошло и полугода с момента, как завели эту тему. Я не выдержала и покосилась на птица. Интересно, а кто он такой?

— Начнем, пожалуй, с так называемого Кеши. Лали, если ты помнишь, то несколько лет назад мы с твоим отцом уезжали в столицу на коронацию Надира Первого.

— Надир — пр-р-редатель! — донеслось из-за спины.

— Хватит нести ерунду! — не выдержала мама.

— Это не ерунда, — мрачно буркнул попугай. — Как ни прискор-р-рбно, но это факт!

Не знаю, кто как, но мне был крайне интересен совсем иной факт. Кеша знаком с королем?!

Продолжил рассказ уже отец, видимо, решив дать супруге время прийти в себя. Кстати… очень странно, что мы все так реагируем на глупые подначки этой живности.

— Итак, на обратном пути мы забрели на цыганскую ярмарку и там, в куче какого-то тряпья, мама откопала это недоразумение.

— Не смей называть тряпьем бурундский атлас, — погрозила пальчиком мама. — И наше чучелко я нашла не там, а в соседней лавке старьевщика. Твой папа как его увидел, вцепился и крутил до самой Змеиной провинции, бормоча, что настолько необычного плетения заклинания он еще не видел.

Я взглянула на папу, но тот лишь с улыбкой развел руками.

И тут снова вмешался Кеша.

— Как же вы, наги, обожаете неспешные разговоры! — взъерошил перья попугай и перелетел на стол. — Если кр-р-ратко. Меня прокляли, притом условия возвращения былого облика заранее невыполнимые, да еще и в стихах, то есть, вообще тр-р-рактуй как хочешь. Как вы знаете, проклятых всегда выпускают в мир — это одно из условий воздействия. Меня погр-р-рузили в анабиоз и подкинули в лавку стар-р-рьевщика, где я под чарами отвода глаз и простоял несколько лет, пока меня не нашла леди Гаррини.

— Имени он не сказал, рода — тоже, все, что мы знаем, — это расу. И то исключительно из-за специфического ментального воздействия, — вздохнула Гани, рассеянно проворачивая на руке массивный золотой браслет.

— Феникс, — ахнула я, удивленно разглядывая красно-черную птицу. — Притом еще маленький! Иначе бы не было ментального поля, из-за которого он и выводит нас из себя.

— Не обольщайся, — покачал головой лорд Нарийн, поднялся и, шелестя чешуей, скользнул к окну. — Ему может быть к сотне лет, а судя по интеллекту, так и есть. Фениксы слишком специфически взрослеют.

— Тогда другой вопрос, — пристально оглядела я это невероятное явление природы, которое сейчас сидело на краешке стола и чистило перышки. — Фениксы вроде красивые птички. И явно не попугаи.

— Лалидар-р-ри, ты меня хорошо слушала? Пр-р-роклятие! Зафиксировали эту форму и в ней заковали. Я был иным! — Птиц взмахнул крыльями и, спустя секунду, оказался на подлокотнике моего кресла. Я от неожиданности шарахнулась в сторону, со смесью испуга и удивления глядя на него, ну а Кеша только обреченно закатил зеленые глаза и поведал миру: — Вот р-раньше, стоило мне внезапно сократить дистанцию, у дам была совсем иная реакция!

Язык у меня почему-то опять оказался быстрее мысли.

— Давай я тебе экскурсию по главному зверинцу города устрою? Там есть вольер с попугаями… и ты вернешь себе былую уверенность!

Меня смерили таким надменно-брезгливым взором, что аж неприятно стало. Желая чем-то себя занять, я нервно сцепила пальцы, а потом стала перебирать мелкие жемчужинки, которыми были расшиты широкие рукава туники.

— Вернемся к разговору, — раздался мягкий голос Гаррини. — Кеша… или как там тебя… мне неважно, что и как, не интересует, кто с тобой это сделал, но ты сам понимаешь, что если проклятие такое специфическое, то поблажки будут уместны. Если вы с Лали попадете на службу к Земляне, то она наградит. А ты нам нужен… У богов с фениксами давний уговор, они обязаны являться на ваш зов.

— Уговор-р-р есть, но у всего своя цена, — неохотно согласился этот недофеникс и спросил: — Разве тут есть храм? Не слышал…

— Не храм, — покачал головой отец. — Древнее капище под городом.

— Подходит, — кивнул Кеша. — Мои обязательства?

— Опекать Лалидари, пока в этом есть необходимость или пока она сама тебя не отпустит, — ровно проговорил отец.

— Пр-р-ринято.

— А можно спросить? — робко начала я и, поежившись под скрестившимися на мне взглядами, все же продолжила: — Я не знаю, какое задание даст богиня, но с учетом слухов о ее чувстве юмора… если это можно так назвать, исполнение Закона можно назвать малой кровью. Плюс даже если Земляна стабилизирует гормональный фон, то вы сами знаете, что говорит основной параграф Закона. Я могу миновать его исполнение только если перестану быть волшебницей. Потому, при всем уважении, выхода я так и не вижу.

— Лали, обязательное условие Закона — невинность, — улыбнулась Гаррини и откинула упавший на глаза пшеничный завиток. — Это основа основ. Но слуги богини неприкосновенны, у них одно обязательство — выполнить задание. Во время службы Закон тебя не касается. И если за это время расстаться с девственностью, то и после тоже не коснется.

— Чудно, — потерла бровь я. — То есть, все равно, делай, как хочешь, но мужика найти должна.

— Все не так плохо. — Мама плавно соскользнула с тахты, через несколько секунд оказалась возле моего кресла и, склонившись, обняла за плечи и ласково поцеловала в висок. — Да и, змейка моя, поверь, стоит тебе оказаться в кругу сверстников, так чувства мигом накроют с головой! За мужчиной дело не станет.

— А задание Земляны? Не дешевле ли, в моральном плане, будет перетерпеть… процедуру?

— А что мешает проверить? — подмигнула светленькая нага. — Если не устроит, то вернешься к Инейрану. В капище же можно сходить до того, как мы передадим тебя в его дом.

— Только к Земляне мы пойдем вдвоем, — вздохнул феникс и явно процитировал: — «От дверей родного дома до дома божьего идешь один, единым желанием службы томим». То есть, идут только те, кто хочет посупить на службу, без сопровождения. Кстати, отвратные стихоплеты из храмовников…

— Мило. — Я обхватила себя руками за плечи, думая, а надо ли мне все это.

Как же странно. Если днем я мечтала только о том, чтобы мне выпал шанс что-то изменить, то сейчас, когда он есть… мне страшно. Забавно.

Получается, ждала все на блюдечке с голубой каемочкой? Лялечка, приди и воспользуйся, да смотри ножки не перетруди по дороге?

— Согласен! — воодушевленно ответил попугай, разрушая странное оцепенение. Я перевела взгляд на вздорную, лучащуюся самодовольством птицу, понимая, что сейчас он скажет очередную фееричную пакость. — Слушайте, получается, Лалидари пойдет, а я на ней поеду! У-у-ух! Раньше это на моей шее постоянно кто-то норовил въехать в светлое будущее, а теперь наоборот! Интер-р-ресно!

— На своих двоих полетишь, — мрачно отозвалась я.

— По пещерам? — скептически наклонил хохлатую башку птиц. — Да там проще на своих двоих, но на лапах. И идти мы будем до-о-олго. — Он лукаво прищурился и каким-то очень тонким голоском пропел: — Ведь ты меня не бросишь, потому что я хор-р-роший!

— Хуже тебя тварюшки не встречала, — честно ответила я доставаке.

— Ты с другими фениксами не знакома, — хмыкнул Кеша. — Мы вообще личности многогранные и со всех сторон замечательные.

— Что, без такого поведения никто не замечает? — сочувственно осведомилась я и продолжила: — Кстати, слышала, что вы в подростковом возрасте неимоверно страшненькие… Наверное, оттуда все комплексы!

— А ну, тихо! — рявкнул папа и мы с попугаем, до этого поглощенные друг другом, развернулись к нему. — Что за детский сад?! Сейчас же прекратили так себя вести!

— Прости, — виновато поглядела я на родителя, впрочем, понимая, что на меня нашло. Феникс! Недаром с ними рядом не особо желают находиться. Они расшатывают ментальный контроль. Нервы, проще говоря.

— Был непр-р-рав, — курлыкнул Кеша. — Внимаю далее вашей мудрости, о лорд Нарийн.

— Сверну шею.

— Внимательно вас слушаю, — тут же исправилось красно-черное бедствие.

Интересно все же, сколько ему лет? Как-то не получается вообразить его взрослым. Такое ощущение, что подросток.

— Отлично, — смерил Кешку недовольным взглядом отец и положил ладони на широкий кожаный пояс, надетый поверх туники. Нарийн любил такие добротные, немного грубоватые вещи, в которых была своеобразная прелесть. Все же боевое прошлое сказывается… кем бы ни был этот наг сейчас, раньше он являлся одним из командиров Призраков. Разведка.

Кеша, кажется, тоже заметил жест нага, осмотрел аксессуар, и, наверное, только я услышала тихое:

— Безвкусица.

Неисправим!

— Подведем итоги, — ворвался в мои размышления баритон папы. — Лали и… как тебя на самом деле зовут, недоразумение?

— Кеша, — язвительно отозвался попугай. — Можно «милорд» или «моя прелесть». Я не обижусь.

Тут уже я не выдержала, резко повернулась к пернатому провокатору и рыкнула:

— Веди себя нормально! Не мне одной это надо! И вообще, мне не нужна постоянная головная боль в твоем виде! Дешевле сразу Инейрану отдаться, он хоть мозги мне выносить не станет!

— Ну да, — согласился феникс, поблескивая зелеными глазами. — У него куда более прозаичные и приземленные… цели. — Попугай склонился к моему уху и поведал: — Кстати, цени: я один из немногих, кто видит в тебе не только тело, но и ум! Ну, правда, пока плохо видит, но у нас все впереди!

Вдох-выдох!

— Мам, а есть амулеты или что-то в этом роде, которые блокируют действие ментального поля этой крылатой пакости?

— Могу накапать успокоительного, — сочувственно посмотрела на меня Гаррини. — И с собой выдать запас… побольше.

— Не поможет, — авторитетно заявил попугай. — Проверено и протестировано!

И-и-и, все будет замечательно, Лалидари!

Вдох-выдох, ибо мысли об убийстве — это плохо!

Тем более, о таком заранее бесперспективном убийстве… Не поможет все равно! Феникс ведь, чтоб эту ненормальную птичку!

— Подведем итоги, — уже поистине зловещим тоном в который раз попытался закруглить разговор Нарийн. — Лали, у тебя сутки на размышление, по истечении которых ты должна сказать, согласна ты или нет на этот план. Притом это время ты проводишь вместе с Кешей, дабы в полной мере осознать, что тебя ждет. Обставим, что птичка — наш подарок.

— Лю-у-убят тебя родители! — опять влез летающий поганец.

Я, не оборачиваясь, показала птичке отставленный средний палец — традиционный жест орков, которым они посылали всех им не угодивших в пешее эротическое турне.

Мама и папа отвернулись и сделали вид, что не заметили. Особенно лорд Нарийн, который как раз подобного рода жестикуляцией иногда грешил. Прости, папочка, но сейчас у меня не было слов!

— Хамка! — обиженно раздалось со спинки кресла.

Я гордо проигнорировала это высказывание и обратилась к родителям:

— Согласна.

— Отлично, — кивнул наг и, скользнув к столу, достал из ящичка маленькую плоскую шкатулку. В ней было одно-единственное украшение — тонкий бронзовый браслет с кроваво-красными камнями и едва заметной насечкой, которую я увидела, только когда лорд Нарийн защелкнул вещицу на моем запястье. Линии вспыхнули огнем, это же пламя отразилось в камнях, и от моей руки в воздух потянулась тонкая сияющая красная нить. Она, змейкой извиваясь в воздухе, достигла Кеши и обвила такое же, но меленькое украшение, обхватывающее его лапу. Вновь вспышка — и все пропало, только тяжесть и тепло от браслета напоминали о случившимся.

— И вот у меня новая хозяйка, — как-то очень грустно сказал попугай.

Повисла пауза, которую нарушила Гани.

— Думаю, вы можете идти. Ужин в обычное время.

— Да, — кивнула я и поднялась. Нерешительно посмотрела на нахохлившегося феникса и, миг помедлив, все же протянула ему руку, на которую он уставился с большим удивлением. Потом посмотрел мне в глаза и осторожно перепрыгнул на запястье.

Я охнула от неожиданной тяжести и от того, как когти не больно, но все же очень чувствительно впились в кожу. Кеша тут же перелетел на плечо. Так мы и вышли.

Я чувствовала себя очень неуютно, мне даже было немного страшно. Что ощущал этот феникс с блокированными магическими способностями, запертый в облике попугая, я не знала.

Но было интересно.

 

ГЛАВА 5

Когда мы пришли в мою комнату, то я молча поднесла ладонь к плечу, и попугай понятливо на нее переступил, а потом я пересадила его на стол.

Когти тихо цокнули, наверняка царапая полировку, но меня занимало не это.

Я отступила на несколько шагов, с легкой опаской и любопытством рассматривая птицу. Он отвечал мне тем же. Я нервно сцепила пальцы, ощущая, как давит молчание. Мне сказать было нечего, Кеша тоже не разговаривал, хотя последнее, наверное, к лучшему. Но надо же с чего-то начинать…

— А ты голодный?

Пернатый склонил голову, пристально меня рассматривая, и ответил:

— Последний раз ел лет пять назад, еще в человеческом виде.

— Ого-го! — удивленно воскликнула я и, стянув с плеч лилово-голубую вязаную шаль, кинула ее на спинку кресла. — А что ты кушаешь?

Какой бы он ни был противный, но нужно как-то наводить мосты. А раз он, хоть и в перьях, но мужик, то надо для начала накормить.

— Не знаю, — фыркнул Кешка и снова нахохлился. — Не экспериментировал еще.

— Боюсь, из зерен у меня только конопляник, — расстроенно проговорила я, потирая висок. — Но можно сходить на кухню и попросить горсточку чего поприличнее.

— Лалидар-р-ри, — вскинулся попугай, глядя на меня как-то ошарашенно. — Откуда у тебяконопляник?!

— Ну-у-у, — всерьез задумалась я, не зная, как объяснить эту сложную ситуацию. — Есть у нас с сестрами приятель Дарриг… не более умный, чем мы. Но так как он мальчик, то много где бывал, и в одном из путешествий по востоку купил семена, их там как раз в составе корма для птиц продают. Решил вырастить эту травку.

— Идиот, — хмыкнул попугай. — Конопляник с галлюциногенными свойствами вырастает только в определенной среде, и то если ее очень специфически удобряют.

— Наш дурачок не знал, — улыбнулась я и продолжила: — У него сажать было нельзя, мама садом занимается, она бы не допустила бурного произрастания непонятного бурьяна. А у нас в этом плане почти джунгли. Вот и посадили часть, а остальное у меня спрятали.

— И как конопля? — заинтересовался Кешка, сверкая зелеными глазами.

— Выросла большая-пребольшая, — развела я руками. — Но в плане курения, как потом уверял Дарриг, совершенно бесполезная.

— Детки, — рассмеялся попугай.

— Сам-то, — немного обиженно посмотрела я на Кешу и, отступив еще на шаг, примостилась на краешке стула. — Ты, я смотрю, у нас просто кладезь информации по выращиванию конопляника, оказывается!

— Я, в отличие от твоего приятеля, перед этим теорию хорошо изучил, — вскинул хохлатую голову попугай.

— А вам конопля зачем была нужна?

— Нам на продажу.

— Еще и наркодилер… — ошарашенно прошептала я.

Вот тебе и фениксы. Высокая раса, могучие умы…

— Не совсем. Она просто входила в состав одного интересного вещества, которое мы продавали. А вообще, закрыли тему, — не пожелал более распространяться о своем преступном прошлом птиц. — Лучше и правда пойдем на кухню.

— А ты летать не умеешь, что ли?

— Умею, — недовольно встряхнулся попугай. — Но я в анабиозе сколько был! Тело все еще не очень хорошо слушается, и пока я предпочел бы не рисковать.

— Просто ты когтистый, и это весьма ощутимо, особенно когда ты пытаешься сохранить равновесие, — пояснила я.

— Я буду еще аккуратнее, — серьезно пообещал попугай, нетерпеливо взмахнул крыльями и закончил сенсационным: — Кеша хор-р-роший, Кеша кр-р-расивый, Кеша полезный! Что еще надо сказать, чтобы ты меня покормила наконец?!

— Не скандаль, — нахмурилась я, но поднялась и двинулась к столу.

— Я пытаюсь, — мрачно буркнула невыносимая живность, взлетая и приземляясь на плечо. — В моих интересах.

— Пошли на кухню, чудо в перьях.

— Я знал, что ты меня оценишь!

Я сделала над собой усилие и промолчала, стремительно выходя из комнаты и направляясь к лестнице на первый этаж.

Лестница меня разочаровала еще на подходе наличием там посторонних нагов, судя по форме — из какого-то официального отдела. Наверное, курьеры за документами явились. Мелкие сошки, это видно по цветам камзолов и перевязи.

Потому я на носочках развернулась и по стеночке, по стеночке, скачками рванула в другую сторону.

— Что ты галопируешь, как призовая коза?! — шипел Кешка, стараясь совершить подвиг: удержаться на плече и не вцепиться при этом в меня сильнее когтями или, не дай бог, клювом.

— Почему коза? — озадачилась я. — Надо говорить: «рысак» или, на худой конец, «кобыла».

— Потому что ты скачешь как коза! С чего мне тебе льстить? — язвительно отметил этот гад. — Я честный мужчина.

— Ну да, — покивала я в ответ. — Видать, слишком честный ты у нас был, вот потому теперь и в таком виде!

— Ты меня провоцируешь! — вдруг возмутился попугай.

— Чем? — опешила я и, свернув за укол, вскинула голову, вопросительно глядя на Кешку.

— Я стараюсь вести себя примерно!

Я не нашлась что ответить. Вот честно! Разве что…

— А можно как-то блокировать твое ментальное поле?

— Воспитывай силу воли, — посоветовал Кеша, и я поняла, что таки нельзя.

А жаль… Ну, зато у меня теперь будут стальные нервы…

— Если на лестнице посторонние, то как мы попадем на кухню? — тоскливо вопросил пернатый, и мне стало его очень жалко. Да и самой захотелось пирожных.

— Можно пройти через крыло сестер…

— У тебя комната, а у них целое крыло? — удивился феникс, склоняясь ближе ко мне.

— Я сама так решила, — улыбнулась я в ответ и решительно двинулась дальше. — И потом, у меня там тоже есть комната. Просто девочки очень резвые, шебутные и беспокойные, и иногда хочется тишины, вот я и обжила еще и одну из гостевых.

Попугай промолчал, и мы двинулись дальше. Дело в том, что выход в сад был только из крыла сестер. Ну а из сада можно попасть во флигель, где располагается кухня. Все просто.

Я открыла узорчатые двери с витражными вставками и прошла внутрь, отодвинув голубой тюль, окутывающий дверной проем с той стороны. Мы оказались в небольшом… наверное, все же зале, хотя я никак могла точно охарактеризовать это помещение. На уровне второго этажа шел балкон, огибающий помещение, а внизу была любимая гостиная сестренок. Глянув вниз, я поняла, что девочки и на сей раз не изменили своим привычкам. Две изящные, совсем юные змейки сидели на одном из диванчиков, склонив темную и светлую головки над книжкой.

Я мысленно взвыла. Только не это!

Внизу же разворачивался привычный спектакль.

— Неужели это случится! — томно выдохнула Наррина, нетерпеливо теребя кончик светлой косы.

— Да пора бы уже, — пробормотала ее сестра Киррина и выразительно потрясла открытой книгой. — Дело к концу, вообще-то!

— Ну, начинай! — подалась вперед Нарри.

— С чего это я? — покраснела Кира и, откинув за спину длинные смоляные пряди, спустила изумрудный хвостик с дивана и нервно обвила кончиком одну из ножек.

Я крадучись пошла по гладким узорчатым плитам пола, прижимаясь к стене и надеясь, что девчонки меня не заметят.

— Ну! — раздался звонкий голос снизу. — Начинаю!

Двери уже были так близко, что я могла бы успеть удрать… но тут меня легонько ущипнули за ухо и тихо сказали:

— Стоп.

Я удивленно заглянула в зеленые глаза, и Кеша пояснил:

— Мне интересно.

— Ты же есть хотел! — не удержалась от злого шипения я.

— Мой физический голод временно утолит духовная пища! — пафосно поведал феникс и вновь цапнул за ухо, но на сей раз более ощутимо. — Не губи тягу к высокому!

— Кеша, пойдем отсюда, а?! — взмолилась я. — Одно дело — если я была бы тут одна, а другое — в компании с мужчиной, хоть и бывшим.

Судя по злобно сузившимся попугайским глазкам, Кешка все еще считал себя самцом хоть куда, и я его только что оскорбила.

Продолжить общение мы не успели… внизу начали выразительно зачитывать текст.

— Послышался двериный скрип и тяжелые шаги Лудана…

Пауза. И озадаченный голос Киры:

— Двериный скрип? Что-то новое, даже для этого автора!

— Киррина, какая, к ненормальным фениксам, дверь, если тут зашел Лудан! — раздался прерывистый выдох ее сестренки, и спустя секунды девочка выразительно добавила, видать, чтобы все прониклись значимостью момента: — В спальню зашел!

— Да я помню, что она туда его ненавязчиво приглашала… — Шелест страниц и ироничная цитата в исполнении Киры, похоже, взявшей книгу у сестры: — Лудан, вы не поверите, как сложно группируются цветочные композиции поздним вечером…

— Не придирайся к мелочам! — шикнула Наррина. — Мы впервые у мамы взрослую книжку утащили! И тут должно быть что-то большее, чем просто «чмок и свадьба, а через год дети». Потому продолжаем! Он уже в спальне у Дуары!

— Однако имя у нее говорящее! — Тихий смех и примирительное: — Больше не буду, читай дальше.

— Хорошо, — послышался недовольный голосок Нарри, но она прокашлялась и продолжила: — Лудан одним грациозным изгибом великолепного тела оказался подле Дуары и низким голосом спросил: «А где же… цветы, о моя ночная лилия?»

— Оба-на! Только сейчас заметила! — непонятно почему радостно воскликнула Кира. — Если он наг, то откуда у него время от времени появляется пара ног? Он же буквально минуту назад «тяжело шагал!»

— Кстати да… — даже отвлеклась от грядущей эротики ее сестрица. Но Нарри так просто с толку было не сбить! — А как он ее назвал! «Моя ночная лилия»!

— Кажется, там упоминалось, что героиня любит духи. — Кира была гораздо более приземленной особой. — И если учесть, что у лилий очень сильный и навязчивый запах, то, может, это был и не совсем комплимент. А «ночная» — так и вообще практически грязный намек!

— Кир-р-ра!

— Молчу…

— Он властно обнял ее за плечи и прижал к своему могучему телу, источающему мускусный аромат!

— Кислятина, что ли? Мог бы и помыться или, по примеру своей лилии, духами облиться.

Я тоже навострила ушки. Неужели сейчас и восполнятся пробелы в анатомии?! Кармашки там и прочее… а то у меня мероприятие, по идее, через несколько дней, а я даже не знаю, с какой стороны там кармашек и как это вообще технически выглядит!

Над ухом раздался озадаченный голос попугая.

— Интр-р-ригующе, однако!

— Может, уйдем? — все же попросила я, потому как слушать такоев компании с Кешей все же не хотелось.

— Я все еще интеллектуально голоден, — непреклонно встряхнул хохолком пернатый.

— Может, я тебя в библиотеку свожу? Там хоть и правда пища для ума будет, а не это…

— Не мешай слушать про похождения Ночной Лилии!

И мы продолжили просвещаться…

— Он властно притянул ее нежное тело к своему жаждущему и их губы слились в долгом, страстном поцелуе! — торопливо зачитывала Нарри. — О-о-о! Уже страстные поцелуи!

— Прогресс, — флегматично подтвердила Кира.

— «Как же я долго мечтал об этом моменте, о Дуара моя!» — прорычал Лудан, опрокидывая женщину на стол и частью скидывая на пол, а частью просто сминая цветы своим могутным телом!

— О, а тут реально интересно! — снова оживилась Киррина. — Могутное тело — это сильно, это я даже зауважала, видать, или много может, или в этот раз сможет! Ну и да… очень жаль цветочные композиции.

— Я тебя буду игнорировать, — пообещала Наррина сестре.

— Пытайся! — щедро разрешила ей брюнетистая зараза, и девочки вернулись к изучению эротического труда.

— Сильное тело нага распластало ее по струганным доскам стола, прижало своей тяжестью и расплющило ее груди о его, вызвав у Дуары стон блаженства, — потрясенно выдала девочка следующий перл и, видать, зависла.

— Без комментариев, — задумчиво протянула Кира.

— Может, дальше — лучше? — не теряла надежду вторая нага.

— Вспомни, что было раньше… — Кира была реалисткой. — Так что давай воспринимать это как юмор.

— А варианты? — уныло вопросила Нарри. — Судя по дополнительным к хвосту ногам, ничего нам нового про анатомию не расскажут… а если и расскажут, то лучше бы нам не знать. Дабы потом не искать у мужчин несуществующих дополнительных деталей.

— Дай мне! — забрала у сестры чтиво Киррина и продолжила: — Части ее одежды полетели на пол, смешиваясь с его… чешуей.

Да, вот так, медленно, но верно, эротический роман превращался в триллер.

— А это даже не смешно!

— Зато я поняла замысел этой ночной Дуары! — радостно поведала брюнеточка. — Чешуя-то стоит ого-го! А нет… все не так страшно. Вот, слушай. …он дернул хвостом, скидывая с него ткань.

Я уже давно сползла по стенке и сейчас давилась смехом, зажимая себе рот. Колорита ситуации добавляла в высшей степени озадаченная физиономия Кешки. Он пошевелился и посетовал:

— Автор, автор… видать, мечты о состоянии, которое можно сколотить на чешуе, временами брали верх над эротическими грезами!

Спектакль внизу, вместе с книжным интимом, набирал обороты.

Кира озадаченно зачитала продолжение.

— Лудан хрипящим голосом перечислял на ухо Дуаре все то, что он хотел бы с ней сделать, параллельно расстегивая пояс на бедрах и стягивая через голову тунику. Она лишь томно выгибалась на столе, в истоме закатав глаза.

Я посмотрела на Кешу. Попугай выглядел изрядно озадаченным и даже малость заторможенным.

— И как тебе? — ехидно поинтересовалась я. — Радует интеллектуальная пища?

— Б-б-безумно. А по поводу «как»… — начал феникс. — Ты не поверишь, но мне нечего сказать. Потрясен, да…

А я не нашлась, что на такое ответить. Закатанные глаза — это жесть! Та и хочется спросить у девочек, нет ли там, в книжке, рецептика, куда консервированные гляделки потом употреблять. На таком фоне даже кошмарный хрипящий голос Лудана теряет свою прелесть!

Тем временем действо разворачивалось.

— О, Дуара, любовь моя! — с выражением зачитала Кира и, хихикнув, сказала: — Ну вот, хоть по делу! А то сам эту девушку среднего возраста уже почти на столе «того», а так ничего и не сказал!

— Почему среднего возраста? — заинтересовалась ее сестренка.

— Потому что у нее очень богатая биография, для «юной трепетной девы с густыми локонами и нежными глазами, статно отражавшейся в зеркале», — явно привела цитату из романа Киррина. — Кстати, статно отражаться тоже уметь надо!

— Дай я почитаю, — судя по всему, литературный труд вновь перекочевал к светленькой наге.

— Да пожалуйста, мне не жалко! — щедро разрешила Киррина. — Там, судя по всему, как раз… оно самое и начинается.

— Я передумала, — резво попыталась переиграть ситуацию Наррина. — Читай ты.

— Ну уж нет! — торжественно провозгласила нага с зеленым хвостиком. — С меня пока хватит могутных тел, закатанных глаз и статных отражений!

— Зараза, — уныло поведала Нарри и, откашлявшись, вернулась к тесту. — Лудан срывал со своей Дуары немногочисленную одежду, наконец оставив ее обнаженной и изнемогающей от желания. — Снова короткая пауза и неуверенный голос сестренки: — Нет, я, конечно, не специалист, но как можно изнемогать от желания только потому что тебя разок лапнули за грудь, поцеловали, вдобавок поцарапав, да еще и всю одежду изорвали? И еще, Лудан этот… у него женщина — человеческая ведьма! Почему он к ней лезет в срединной ипостаси?! Совсем уже?!

— Ну… Экстремалы? — предположила Кира. — Ладно! Читай уже!

— Дуара жадно глядела, как с ее возлюбленного слетает одежда и пояс…

— Стоп! Он же это все снимал двумя абзацами ранее!

— Запасной комплект? И вообще, Кирри, не мешай, а то мы ни в жизнь не дочитаем! — Нага продолжила: — Дуара жадно глядела, как с ее возлюбленного слетает одежда и пояс, обнажая чешую на бедрах, которая… постепенно расходилась. И оттуда ка-а-ак вы-ы-ыпрыгнет! Что именно — девушка не разобрала, завопив от ужаса и выскочив в окно, навстречу ночи и дереву. Благо, это был второй этаж, и ничего плохого не случилось.

У меня глаза почти что из орбит вылезли в попытке представить услышанное.

— Ты это серьезно? — спустя полминуты осторожно переспросила Киррина.

— Не знаю, как автор, а я — да, — вздохнула Нарри. — Кир, я точно больше такую беллетристику даже в руки не возьму! Да, у нас голос крови может проснуться, и, стало быть, мы попадаем под действие Закона! Это что, в ту первую ночь трястись и ожидать, что сейчас «как выскочит, как выпрыгнет»?!

— Бедная Лалидари, — сделала вполне закономерный вывод Кира. — Надо книжку спрятать… ей только такого стресса накануне не хватало!

Я только тяжко вздохнула и, поднявшись, все же достигла двери, а затем направилась к винтовой лестнице.

— Не волнуйся, доберемся мы до Земляны.

О, видать, и Кеша проникся моей участью.

— Ладно, — встряхнула я головой и слабо улыбнулась. — Вот так эротика и перерастает в ужастики!

— Но «навстречу ночи и дереву» — это было сильно, — задумчиво пробормотал феникс.

Я лишь усмехнулась, быстро сбегая вниз, скользя ладонью по гладко отполированному дереву перил и жмурясь от яркого солнца, которое немного слепило привыкшие к сумраку дома глаза.

До кухни мы добрались быстро, там я представила своего «питомца» и попросила его покормить.

Кеша был само очарование и галантность. Вокруг него собрались почти все поварихи, а этот поганец строил глазки и отпускал комплименты поистине завлекательным ароматам и самим женщинам. В итоге через пять минут перед птицей красовался огромнейший ассортимент еды, от фруктов и овощей до зерен семи сортов.

Я только потерла висок, удивленно на все это глядя, а потом спросила:

— Ты тут остаешься, как понимаю?

— До комнаты сам доберусь, — кивнул феникс, неохотно отрываясь от груши. — Спасибо, что принесла сюда. Пока не начал кушать, не понял, как хотелось.

— Не перестарайся, — посоветовала я и, прихватив блюдо с пирожными и графин сока, вышла в сад.

Остаток вечера прошел… на удивление, как обычно. Ужин с родными, вечер за рукоделием с мамой и девочками, потом — чтение интересной книжки. Правда, как я ни искала хоть что-то конкретное про Земляну и миссии, которые она поручает своим слугам, ничего внятного и путного так и не нашла.

Кешу я не видела до ночи. Он, громко охая, явился только к двенадцати, и в ответ на мой удивленный взгляд пояснил:

— Живот болит. Видимо, все же переел.

Я только улыбнулась и задала Кешке несколько вопросов. Потом поглубже зарылась в подушку, закрыла глаза и уснула окончательно.

Попугай, невзирая на свое столь триумфальное появление, спал спокойно. Да и язык существенно укоротил, что позволило перед сном нормально с ним пообщаться, без желания сжать пальцы на тоненькой шейке и ме-э-эдленно удавить.

Змеиная провинция. Дом Инейрана Дальвариса

Погода была прекрасная. Настроение у нага было ужасное.

Инейран крайне не любил дураков, а уж дурака в исполнении себя любимого он вообще не выносил. По той простой причине, что глупости обычно оборачивались убытками, и как настоящий делец, наг это дело не одобрял.

А убытки бывают разные… и часто потеря нематериальная оказывается гораздо важнее, чем деньги. Хотя бы потому, что деньги можно снова заработать, а уж тем, кто на этом специализируется, возместить такой ущерб легко и просто. Но в любом случае, рефлексировать — последнее дело.

Для начала подведем итоги. Дурость была обусловлена вспыльчивостью и, хоть это тоже плохо, особенно для бывшего Тихого, имела объяснение. Потому что лорд Нарийн, дав согласие на исполнение Закона, потом внезапно передумал, глядя в несчастные глазки своей доченьки. А рыжий Иней крайне не любил, когда сворачивают с пути и нарушают договоренности. Хотя сам как раз таковым и не брезговал. Но это же он!

Все начиналось замечательно… У девочки проснулся дар, а значит, не нужно было продолжать бегать за ней, как мальчишка, а просто получить свое. А то… не сказать, чтобы эти полгода были для него совсем уж невыносимыми, но Лали все же была молоденькой девочкой. Да, образ мышления у нее был весьма интересным, то есть, наг, к своему удивлению, не скучал в ее обществе и даже с удовольствием делился своими знаниями. И с еще большим удовольствием творил для девочки ароматы. Разумеется, особенные. Аромаг он или кто?

Но все достижения прахом!

Хотя какие достижения… Связанный словом змей был вынужден очаровывать и не переходить границ. А очаровываться малышка не желала категорически! Отвратительное отсутствие физического воспитания. Девушка должна понимать, чего от нее хотят! И хоть как-то реагировать.

Нет, «сходил с ума» наг весьма относительно… Просто хотелось снова и снова ощущать ее запах. Постепенно идея становилась все более и более навязчивой, а избавиться уже проверенным методом не было никакой возможности. Да, Инейрана тянуло к женщинам именно на уровне запахов, и, как правило, когда он добивался своего, наваждение проходило. Почему эта ситуация должна стать исключением?

— Не должна, — тихо пробормотал наг, скользнув на другой конец кабинета и отворяя дверь, ведущую в лабораторию. — И вообще, аромаг я или нет?

Инейран Дальварис, как и любой сильный мужчина, терпеть не мог от чего-то зависеть и вдвойне ненавидел подчиненное положение. Но садистом он не был и брать девушку силой не желал, а стало быть, придется прибегнуть к хитростям.

— С чего начнем? — застыл посреди комнаты рыжеволосый парфюмер, вдыхая свежий морозный запах. Началом всегда был он: этот аромат пробуждал фантазию. На губах нага возникла мягкая улыбка, и он кивнул своим мыслям: — Да, пока хватит и этого.

Ошибки нужно исправлять, ситуацию поворачивать в свою сторону, мир прогибать под себя. Это его право. Право сильного.

 

ГЛАВА 6

Утро началось с опровержений выводов вчерашней ночи, сделанных мною по поводу Кешки.

— Подъем!

Я приоткрыла один глаз и, оглядев наглую черную попугайскую морду, уныло спросила:

— Чего тебе надобно?

— Ты еще «старче» добавь, — хмыкнул Кеша, торжественно прогуливаясь по моей подушке.

— Не буду! Ты ведь явно из подросткового возраста еще не вышел.

— Вышел. И давно, — спокойно возразил феникс, принимаясь чистить перья. — Просто у меня откат.

— Что это такое? — под влиянием новых знаний и любопытства мозг все же решил проснуться, и я даже села.

— Как ты верно заметила, для феникса я выгляжу странно, — начал Кешка и порывисто перелетел на спинку кровати, устроившись рядом с моим плечом. — И по размеру я мелкий. Стало быть, большая часть моих сил заблокирована. Умственных способностей и морального развития это касается тоже, так как даже в виде феникса я был большим, то есть, объем головного мозга мало чем отличался от того, что в человеческой ипостаси. А сейчас…

— О-о-о, — сочувственно протянула я, глядя на маленькую головенку.

— Именно, — вздохнул птиц. — Отсюда и неадекватное поведение. Видишь ли, Лали, взросление у фениксов подразумевает не совсем то, что понимают под этим словом остальные расы. Что считается зрелостью?

— У вас? — сообразила я и продолжила: — Контроль над собой, сдержанность, успокоение гормонального фона, ментального поля и так далее. Чем старше феникс, тем он более… глыбу льда напоминает. Кстати, а сколько тебе было лет?

— Немало, — хмыкнул мой собеседник и вернулся к теме. — Так вот… конечно, все это так. Но ты перечислила слишком много всего. Взросление — это, прежде всего, контроль. Над словами, мыслями, телом и магией. Поверь, мы не становимся более противными в плане речи, мы просто не озвучиваем свои мысли.

— Ну, не хочу тебя разочаровывать, но не вы одни такие оригинальные, — хмыкнула я. — Это вообще-то свойство всех разумных, просто с вашими… исходными данными я теперь понимаю, почему самоконтроль у вас возведен практически в культ.

— Какие планы на сегодня?

— Не знаю, — растерялась я и спустила ножки с кровати, кончиком большого пальца тронув холодный пол. Ойс! Пошарила в поисках тапочек, обулась и встала. — По идее, как снаряжение, так и карту должны выдать родители.

— Ну, тогда я внесу ясность в твою туманную программу. Ио Лалидари, внизу вашего пробуждения ожидает дан-иолит Инейран Дальварис.

Я едва о краешек ковра не споткнулась от таких замечательных новостей.

— Что он там делает?!

— Странные вопросы! — хмыкнул Кешка. — Лично я удивлен тем, что он тамделает и почему его тутнет! По сути, его интересы как раз в этих плоскостях: ты и постель.

Я кинула на мелкого гада злобный взгляд и ретировалась в ванную, с грохотом захлопнув за собой дверь. Из комнаты послышались какие-то странные каркающие звуки, которые я после некоторых размышлений определила, как смех. Все же насколько противное создание!

Но в чем-то он прав. Точнее, он прав по всем параметрам. Инейран явился с вполне конкретной целью — продолжить прикармливать «рыбку», потому что она сорвалась с крючка.

Создатель, как же это отвратительно — быть настолько беспомощной! Я не могу ничего! Все, что у меня есть, — это род, некоторые способности и мозги. Ну, если учителя не льстили, разумеется. Да-да, посмотрим правде в глаза: денежному клиенту могут сказать все, что угодно.

Но сейчас… если с Земляной все получится, я все же смогу уехать в Мор-Галин и поступить в Адамантовую академию. В ней есть очень занимательный факультет аромагии, где учатся те, кто сочетает в себе дар парфюмера и мага. Вообще, запахи могут очень много: заманить, очаровать, вызвать привыкание, лишить сознания и даже убить. Некоторые войны были выиграны благодаря аромагам, а уж сколько предотвращено…

Конечно, обучение в столичной академии недешево, да и отбор жесткий, но попытаться можно. Я в любом случае туда поеду! Минуя Закон или нет… Я хочу стать кем-то большим, чем нежный цветочек в стенах оранжереи.

Это до совершеннолетия, до того, как становится ясно, маги мы или нет, юным девушкам запрещен выезд из Змеиной, а вот потом открыты все дороги. Имей смелость пройти.

Так! О жизни стану размышлять потом! А сейчас надо переодеться и привести себя в порядок. Нас ожидает дан-иолит Инейран Дальварис. Знать бы еще, как себя с ним вести.

Я умылась и, сев на стул, начала расчесывать волосы, мысленно подбирая наряд для сегодняшней встречи. Надо что-то… скромное, но элегантное, при этом чтобы мысли о вольностях в мой адрес даже не возникали.

Да, пожалуй, этот подойдет. Я бросила расческу на туалетный столик, накинула халат и вышла из ванной.

Кеши в спальне не обнаружилось. Кеша нашелся в гардеробной и в данный момент изучал ассортимент моей одежды с бормотанием:

— Нет, ну что это такое… прямо нечего надеть!

Не удержав улыбку при виде этой картинки, я сладким голосом спросила:

— И какой же оттенок розового ты предпочитаешь в это время суток, моя птичка?

Птичка встрепенулась и, тронув когтем одну из вешалок, возмутилась:

— Где ты взяла столько этой дряни поросячьего цвета?!

Двигал вешалки он очень занятным образом. Лапами цеплялся за предыдущую и клювом сдвигал ту, что впереди, разворачивая ее, насколько это возможно, к нам «лицом», чтобы изучить наряд спереди. В исполнении крупного красно-черного попугая это смотрелось в высшей степени забавно.

— Гани считает, что розовый мне чрезвычайно идет.

На деле Гаррини объясняла это несколько иным.

«Детка, ты в этом выглядишь в высшей степени наивно, невинно и… почти без мозгов. Поверь, наряды, преобразующие девушку в „очаровательную дурочку“, должны быть всегда!»

— Ага, — проницательно уставился на меня феникс. — Значит, есть и другие?

— Ну разумеется, — фыркнула я и, пройдя к шкафу, распахнула его, демонстрируя еще одну шеренгу вешалок.

— Во-о-от, судя по расцветке, из этого можно выбрать что-то достойное! — воодушевился Кешка и слетел на пол. — Доставай!

— А почему ты так себя ведешь? — тихо спросила я, пристально глядя на птицу. — Сейчас… Ты же не обязан.

Феникс медленно развернулся, задумчиво меня оглядел и сказал:

— Наверное, объяснение покажется странным.

— И все же.

— Не знаю, — встряхнул головой Кеша. — Просто… я очень долго был один. Я был в сознании, но вокруг — лишь серый туман с отзвуками голосов и видениями то реальной жизни, то прошлого. Сначала злился, бился и пытался строить планы мести. Потом потихоньку начал сходить с ума от одиночества, от того, что конца и края этому нет. А потом… словно и сам уснул. Разбудили твои родители, а потом снова заперли… в себе.

Скорее всего, ему было очень плохо первое время. Опять вернуться в свое заточение.

— И сейчас у меня появился шанс что-то изменить, — грустно посмотрел в окно феникс. — Но я сам… ущербный. Я даже общаться разучился. Я срываюсь, я невоздержан… я асоциален. Но для того чтобы вернуться и отплатить тем, кто сотворил со мной такое, той же монетой, я должен быть силен как никогда. — Он игриво покосился на меня зелеными глазами и уже весело гаркнул: — Так что ты — мой тренировочный полигон!

Я медленно покачала головой, села на корточки рядом с ним и протянула руку:

— А без ерничанья?

— А как тебе еще сказать? — уже более мирно откликнулся он и перепрыгнул на тыльную сторону ладони.

— Как тебя зовут? — не удержалась от вопроса я. Раз у него сейчас минута откровенности, то почему бы и не воспользоваться?

— Нурикеш, — фыркнул попугай и быстро перебрался на плечо. — И да, ты права: именно из-за этого меня и обратили именно в попугая. Кеша — Нурикеш.

— Я же еще ничего не сказала!

— Ты очень выразительно думала, — легонько ущипнул меня за ухо птиц и напомнил: — А сейчас одежда. У тебя беседа со змеем.

— Планировала какой-то около деловой стиль, — потерла висок я.

— Ага… — иронично начал Кеша. — А как одевалась раньше? Как понимаю «свободно-романтичный»?

— Откуда ты так в одежде разбираешься?

— Подрабатывал фрейлиной королевы, — серьезно глядя на меня, выдал этот паяц.

Я не стала по десятому разу повторять вслух свое мнение о нем…

— Почему считаешь, что нельзя?

— Потому что это будет выглядеть или как попытка маленькой девочки возвысится, или как… приглашение на игру «Растопи меня», — глядя, как у меня отвисла челюсть, Нурикеш только страдальчески вздохнул, перелетел на тумбочку и закончил: — Бери то, что обычно надевала, а потом поработаем над мелкими деталями, которые и создадут нужное впечатление.

Я взяла и выжидающе уставилась на него.

— И? — спустя полминуты, нетерпеливо начал попугай.

— И! — передразнила я его и, немного замявшись, покраснела и спросила: — А ты… мужчина?

Судя по виду, в осадок выпал уже Нурикеш.

— С утра был самец.

— Да я не про это! — нетерпеливо взмахнула я рукой. — Меня ты как воспринимаешь?

— Как дур-р-рочку! — рявкнул Кешка, злобно сверкнув глазами. — Я сейчас попугай, бестолочь, как я могу тебя воспринимать?! Меня самка попугая сейчас заинтересует в этом плане больше, чем ты!

— А кто тебя знает! — уже совсем залилась краской я и, чтобы хоть как-то преодолеть смущение, скинула халат. Оставшись в одном белье, начала натягивать широкие штаны с завязками на лодыжках. — Ты — феникс, а вы вообще извращенцы редкостные! А по поводу самки… приглашение сводить тебя в зоопарк остается в силе.

— Да я с дурами даже при дворе не спал! — оскорблено взвыл Нурикеш.

Я подняла голову и озадачено вопросила:

— И где связь?

— Тупые они, — вздохнул феникс. — Совсем тупые… как и самки попугаев. И что ты копаешься?! Давай скорее! У нас еще знаешь сколько всего?!

Я в темпе вальса натянула тунику, верхний расшитый кафтан и выпрямилась:

— Готова.

— Ага, — удовлетворенно кивнул он. — А теперь пошли.

Мы вернулись в спальню, мне велели сесть перед зеркалом и выложить все свои женские богатства.

— И это не грудь, уточняю для дур-р-рочек!

— Уточняю для пернатых хамов: прекрати меня так называть!

Мы несколько секунд буравили друг друга взглядами. Первым сдался феникс. Он отчетливо скрипнул клювом, но неохотно сказал:

— Я был слишком резок, ио Лалидари.

— Я не менее, — мягко улыбнулась в ответ я и достала из ящиков несколько шкатулок с украшениями.

— Золото отметаем сразу, — отодвинул одну Кешка. — да и маловато его у тебя, кстати…

— Ну, я не гонюсь, — пожала плечами я и открыла вторую шкатулочку. — Тут мое любимое. Серебро и полудрагоценные камни.

— Отлично! — кивнул феникс и оценивающе глянул на меня. — Хватаем больную бирюзу, ту, что с зеленоватым отливом, видишь? Вещи-то у тебя цвета морской волны. Ага… О, какой браслетик! — Он повертел в когтях на мой взгляд немного массивный браслет с классической голубой бирюзой и сказал: — Надевай. И серьги вот эти… в самый раз. На грудь… — на грудь тоже так оценивающе посмотрели, что мне захотелось прикрыться. — Что-то массивное, но одиночное.

— И все же, откуда такие навыки? — спросила я, послушно надевая указанное.

— Женщин много раздевал, — хмыкнул этот специалист.

— Не за это ли тебя в попугая?

— Если бы за это, то было бы вообще очень обидно, — честно ответил Кешка. — Вообще-то, у меня просто сестра есть. Младшая. И я ей почти ни в чем не мог отказать, а желала она, в основном, моей компании. Вот и нахватался поневоле… а потом навык закрепился. Да и вообще, мужчины лучше видят, что подойдет женщине.

— И что дальше?

— Волосы заколи сзади, чтобы открыть лицо, и потом заплети в свободную косу, — продолжал инструктировать попугай. — Завязочки на одежде… тут подтяни, тут расслабь, а тут совсем ее выдерни. Обожаю восточную одежду! Снимать легко, да и вообще драпировать по фигуре или ее отсутствию… Все, можешь любоваться!

Я посмотрелась в зеркало и одобрительно кивнула, стараясь не выдать приятного удивления. И да… все как обычно, но… более холодно. Бирюзового цвета одежда, массивные украшения на шее и запястье, длинные серьги, в волосах заколки.

— Что у тебя с духами?

Я лишь скривилась:

— Много, и они отличные… Но все — работы Инейрана.

— Он парфюмер? Интересно…

— Он аромаг, — вздохнула я.

— Поня-а-атно, — каким-то нехорошим тоном протянул феникс, но почти сразу смягчился: — Значит, отпадают… А почему других нет?

— А зачем, если мне нравятся эти запахи?! Я раньше и не заказывала…

— М-да, задачка… — Попугай огляделся и вылетел в окно со словами: — Две минуты.

Я пожала плечами и села.

Обернулся он даже быстрее, неся в клюве какую-то веточку.

— Мята… — понюхав, поняла я.

— Отрывай листик и растирай по коже, — посоветовал феникс. — Будешь как мятная роза у нас сегодня.

Я так и сделала. Выходя из комнаты, попросила Нурикеша остаться. Я должна, я хочу встретиться с Инеем сама.

Спустилась в гостиную и, решительно распахнув двери, почти сразу замерла… потому что фигура у окна была человеческой.

— Инейран?

— Добрый день, Лали, — повернулся мужчина и одарил меня улыбкой.

— Здравствуйте, — настороженно посмотрела я на него и оглянулась, в надежде заметить тут хоть кого-то из семейства. Все же, высокий гость и так далее…

Пространство меня не порадовало: здесь не было никого, кроме возмутительно человекоподобного мужчины!

Я никогда его не видела в этой ипостаси. Он и правда был не очень высокий, всего метр восемьдесят, наверное, но я все равно изрядно ниже. Просто папа даже в человеческом виде — за два метра, и Инейран по сравнению с ним мелковат.

На рыжем был классический костюм, отсутствовал только камзол, который Иней перекинул через руку, оставшись в рубашке и жилете.

Солнечный свет искрился на медных волосах, как обычно, заплетенных в сложную косу, отражался в глазах цвета темного, предгрозового неба, и я с ужасом поймала себя на мысли, что он мне такой… нравится. Очень-очень нравится.

Я встряхнула головой, чтобы выбросить из нее подлые мыслишки, нацепила любезную улыбку и прошла в комнату, закрыв за собой дверь. Хотя очень хотелось ее распахнуть и подпереть чем-то, чтобы не закрылась. Но это бы было некрасиво, а я — девушка воспитанная. К сожалению.

— Добрый день, дан-иолит Инейран Дальварис, — вежливо поздоровалась я, буквально заставляя себя подойти к нему ближе. Так… два метра. Да, хватит!

— И вам здравствуйте, ио Лалидари, — с веселой иронией отозвался Иней, лукаво посматривая на меня. Потом взглянул в окно, где сверкало на листве солнце, шевелил ветви ветерок и пели птички, а после невинно заметил: — Сегодня замечательная погода, не так ли?

— Чудесная, — поддакнула я, угрюмо глядя на мужчину, не в силах вообразить, что он опять придумал. Это после вчерашних-то откровений и лапаний мы снова галантный джентльмен в лучших традициях начала нашего с ним знакомства?!

— Но все же несколько прохладно для этого времени года, — продолжил занимательную беседу о природе и погоде Инейран.

— Дело к осени, — философски отметила я, поддерживая разговор ни о чем.

Стоим. Смотрим в окно. Лично я нервно сжимаю пальцы и с трудом удерживаюсь от того, чтобы не развернуться и не сбежать совершенно хамским образом.

— Может, вы желаете присесть? — все же нарушила я молчание. Ну что же, раз он призвал на помощь официоз, то почему бы и мне этим не воспользоваться? Хотя что-то подсказывает, что именно мненаг и дал возможность хоть отчасти спрятаться за любезностями.

— Разумеется. — Тонкие губы скривила едва заметная усмешка, и Иней плавно, с поистине змеиной грацией опустился в одно из кресел.

Я гораздо более нервно села в то, которое напротив.

— Может, вы чего-то желаете? — предположила я, вспоминая все, что мне преподавали по чайным церемониям. Надо дать гостю максимальную свободу. Правда потом я взглянула в странно потемневшие глаза Инейрана и поспешно озвучила ассортимент, вопреки всем традициям: — Чай любого сорта и вида, также могу предложить какао или кофе.

— Ты прекрасно знаешь: все, чего я хочу, сейчас в этой комнате, — низким голос проговорил Иней, как-то очень… тяжело глядя на меня. Да, его взгляд был тяжелым, давящим, лишающим дыхания… и мне почему-то становилось жарко.

Я поспешно оглянулась, пытаясь понять, что он себе тут приглядел, и, заметив графин, радостно предположила:

— Водички?

Инейран очень уныло меня оглядел, а потом сказал:

— Как же с тобой сложно…

— В чем? — хлопнула я ресницами.

— Чаю мне, — потер висок мужчина, мрачно смотря перед собой. — Каркаде, если можно.

— Разумеется, — просияла я, радуясь, что мы хоть в чем-то достигли взаимопонимания, и хлопнула в ладоши, произнося ритуальную фразу: — Брауни дин.

Почти сразу в центре появилось туманное облачко, из которого вышла маленькая златокудрая голубоглазая девочка в синем платьице и передничке. Малышка присела в каком-то подобии реверанса и поинтересовалась:

— Чего изволите, госпожа?

— Чай каркаде, пожалуйста, и сладости, — улыбнулась я в ответ. — Спасибо, Мышка.

Вообще девочку звали Мышисса. По сути, мы вместе с ней росли, да и взаимоотношения нас связывали отнюдь не такие, как должны быть у дочки хозяев и служанки. Хотя бы потому, что служанкой брауни и не была. У нас в доме трудилось немало этих волшебных существ, и все на разных должностях, конкретно отец Мышки был управляющим, а девушка ему по мере сил помогала и со временем вполне могла принять бляху, символизирующую контроль над домом. Мы с ней подружись еще и потому, что обе в какой-то мере были сиротами. Но если я круглой, то у нее остался папа, который души не чаял в своей златовласке.

Странно, что брауни сегодня в роли горничной. Наверное, заболела одна из служанок, вот она ее и заменяет.

— Леди Мышисса, рад вас видеть, — улыбнулся Инейран и склонил голову в знак почтения.

Мышка же лишь поджала губки, неодобрительно глядя на нага, но все же поздоровалась, а потом пропала. На кухню за заказом улетучилась.

В случае с брауни «улетучилась» воспринимается в самом прямом смысле.

— Итак, — посмотрела я на Инея. — Может, уже перейдем к сути дела?

— А оно тебе надо? — вскинул рыжую бровь этот бессовестный и расплылся в такой кошмарно двусмысленной улыбочке, что даже у такого наивняка, как я, не осталось ни малейших сомнений в том, куда же он клонит.

Все, что я могла, — это покраснеть и потупиться, притом внутренне презирая себя за такую реакцию. Да сколько же можно быть беспомощным тушканчиком, которого вгоняют в краску намеки?!

И таки да, Иней прав, мне это не надо! Чем дольше он будет изображать прежнего рыжего и пушистого, тем лучше для моей нервной системы!

— Сегодня удивительно голубое небо, — невинно отметила я, нагло глядя ему в глаза.

— Точно, — рассмеялся Инейран, а потом предельно серьезно выдал: — Безумно хорошо гармонирует с цветом обоев.

Мы оба задумчиво осмотрели зелено-белые обои.

У меня ощущение, что кто-то издевается! Этот кто-то смотрел на меня и улыбался, подтверждая смелые выводы.

Нарушая наш «содержательный» диалог, снова появилась Мышисса, теперь уже — с подносом в ручках, который она поставила на стол. Чем хороши брауни — могут менять размер. Когда златовласка приходила за заказом, то ростом была от силы мне до колена, а теперь стала по пояс, потому что иначе не смогла бы утащить поднос. К сожалению, Мышка совершенства достигла только в этом… Облегчать ношу магией у нее никак не получалось.

Брауни сбежала, оставляя нас втроем. Я, Иней и поднос.

Воодушевленная новым участником «беседы», я посвятила ему все внимание. Взяла чайничек и разлила по двум фарфоровым расписным чашкам темно-красный напиток с приятным кисло-сладким ароматом.

— Сколько кусочков сахара? — спросила я, протягивая мужчине теплую чашечку. Все же, термозащита на посуде — великолепная вещь!

— Я сам.

Мои пальцы обхватила его прохладная рука, и, вскинув голову, я поняла, что зря наклонилась и подалась ему навстречу, когда передавала чай. Потому что теперь его лицо почему-то было совсем близко, настолько, что его дыхание со свежей цитрусовой ноткой касалось моей кожи. Я начинала теряться в синем, темнеющем с каждым мигом взгляде. Иней осторожно обхватил второй рукой мой подбородок и коснулся губ нежным поцелуем.

Я замерла, испуганно распахнув глаза, а потом… потом они как-то сами собой закрылись. Его прикосновения были очень осторожными, ласковыми и даже трепетными. У меня начали слабеть пальчики… а пальчики держали чашечку с горячим чаем.

Плеск воды, судя по всему, первым услышал Инейран. Ну или не услышал… судя по тому, как подскочил и с шипением накрыл мокрое пятно на колене. Хорошо хоть на колене, а не выше!

— Внимательнее надо быть, — меланхолично отметила я и, взяв салфетку, промокнула лужицу на столе. — И не отвлекаться во время еды.

Чего мне стоила эта невозмутимость, не знал никто!

Инейран обжег меня злым взглядом и прошипел:

— Лали, детка, во время еды подобные отступления от «темы», как правило, ни капли не вредят!

— Полагаюсь на ваш опыт в «подобных отступлениях», — мило улыбнулась я в ответ и притянула к себе свою чашку. — Мой же опыт, хоть и в менее экзотических направлениях, свидетельствует о том, что при обращении с горячим внимание стоит уделять ему. Вы не согласны?

— Что вы, ио Лалидари, — смирил себя и вновь мило улыбался Иней, параллельно проводя ладонью над пятном на брюках, которое медленно исчезало. — Разумеется, я поддерживаю вашу точку зрения.

— Чудесненько, — снова засияла я аки солнышко и повторно наполнила чашку нага.

Он как-то очень мрачно на это посмотрел, и чаепитие мы продолжили в гнетущем молчании.

Когда напиток закончился, Инейран отставил чашку и, поднявшись, с поклоном подал мне руку:

— Я бы хотел просить о вашем обществе на прогулке.

— У меня много дел… — с намеком медленно начала я.

— Собраться успеешь, не переживай! — откликнулся этот гад, и я недобро прищурилась.

А вот не стоило мне про такое напоминать!

— Я и не переживаю!

— Вообще чудесно! — вновь улыбнулся рыжий и, наклонившись, бесцеремонно обхватил меня за талию, достал из кресла, поставил рядом с собой и ультимативно заявил: — Мы идем гулять, моя илу!

Вот же сволочь! Напомнил о статусе, о том, что я уже полностью в его распоряжении, и предоставляемая свобода выбора — лишь иллюзия!

— Как прикажете, илудар! — последнее слово я почти выплюнула, со злостью глядя на мужчину.

Он на меня смотрел очень грустно.

— Лали, малыш, так и будем воевать? — удрученно поинтересовался парфюмер, осторожно привлекая меня к себе. — Я же стараюсь быть прежним для тебя. Быть хорошим и ласковым, соответствовать твоим ожиданиям. Я даже обернулся, хотя не особенно люблю эту нежную ипостась!

— Ты все это делаешь исключительно ради себя, — любезно ответила я, пытаясь отстраниться от настойчивого типа. — Только затем, чтобы я меньше трепыхалась.

— Ну, не без того, — честно ответил Инейран, и мне очень захотелось дать ему чем-то тяжелым по такой вроде бы умной рыжей башке.

Нет, ну вот где его прославленные мозги, а?! Неужели он правда думает, что почти влюбленная… Ну ладно, не станем лукавить, влюбленная. Короче, неужели влюбленная я буду в восторге от того, что предмет восторгов имеет виды исключительно на тело, и после того, как его добьется, собирается скрыться в голубых далях?!

И что самое противное, он считает, что я должна быть счастлива в сложившейся ситуации! И я бы была, наверное… если бы, как последняя идиотка, не была к нему неравнодушна!

— Идем гулять, — с намеком сказала я, смотря прямо перед собой, то есть, на его шейный платок насыщенного синего цвета, заколотый булавкой с черным бриллиантом. Выпендрежник!

Между прочим, надевать такое в гости к людям ниже тебя по достатку, в будний день, не по праздникам, — это признак снобизма!

Мысль о том, что раньше мне в этом виделось что-то особенное и отличающее его от других, я отмела, и весьма решительно! Это раньше, когда я была молодая и глупая.

Ту же мысль, но с уточнением, что с «того» времени прошло меньше двух недель, отправила туда же, куда и первую!

Пока я размышляла, Иней, видать, тоже о чем-то думал. И пришел к каким-то выводам.

— Лали, — тихо сказал, он склоняясь к самому моему уху и проводя пальцем по шее, отчего кожа тут же покрылась мурашками.

А почему она ими покрылась?

Пра-а-авильно!

— Иней, мне зябко, пошли уже скорее.

— Давай я обниму тебя крепче! — последовал его хрипловатый смешок, и наглые руки скользнули на спину и медленно провели от лопаток к талии.

У меня перехватило дыхание.

А почему?

Пра-а-авильно!

— Да я, похоже, заболеваю… — задумчиво сообщила я в никуда.

— И я, я тоже болен! — вдохновенно выдал рыжий дурак, прижимая меня еще крепче к себе.

— Ничем дышать! — просипела я, обвисая на руках у нага, который малость не соизмерил силы, и закатывая глаза.

— Я тоже немного волнуюсь, — немного снисходительно отозвался Инейран. — Но не тревожься, все пройдет хорошо!

— Сейчас потеряю сознание, — полуобморочным тоном заявила я, вцепляясь в его плечи. — Иней…

— Какая страсть, — восхитился этот бессовестный, отцепляя мои пальчики, которые почти достигли его шеи! Гр-р-р! А цель была так близка.

— Иней…

— Милая, не стоит так реагировать, — заботливо сообщил рыжий, прижимая меня к себе и между делом скользнув одной ладонью аж до бедер. — Хотя мне, конечно, лестно.

Он уже давно ослабил хватку, потому сейчас я просто висела на его руках и пыталась прийти в себя. И при этом удержаться, чтобы не дать некоторым по морде.

— Подведем итоги, — с показным спокойствием начала я. — Ты меня только что чуть не придушил и в очередной раз сделал «комплимент» моим мозгам. В твоем понимании, их отсутствию.

— Как это — придушил? — перепугался Иней, ослабляя хватку. — Лали, прости, если тело нага я контролирую идеально, то этим просто слишком мало пользуюсь, вот и не знаю границ.

— Не извиняет, — сухо сообщила я и, встряхнув головой и отстранившись, пошла к дверям. — Мой илудар, вы желали прогулки.

— Хватит ерничать! — не выдержал илудар и, подхватив меня под руку, вывел из дома в сад. — Может, в парк?

— А можно? — спросила я, но, тем не менее, в душе поднялась волна нетерпения. — Ведь в людные места ходят только с родственником мужского пола.

— Со мной тебе можно куда угодно, — усмехнулся мужчина, и я вновь загрустила, без лишних слов понимая, о чем он.

Закон о чистоте крови. Договор.

Мы шли долго. Сначала через наш сад, потом — тропами, после этого, наконец, попали в ухоженный и сейчас на удивление пустой парк.

— Я не знаю, с чего начать, — неожиданно признался рыжий. — Вот правда. Я, разумеется, и раньше сталкивался с юными нагами, но никогда не испытывал желания знакомиться ближе…

— И как же ты меня воспринимал эти полгода?

— Тебя отдельно, тело отдельно, — честно ответил наг… и меня вновь посетило желание смертоубийства.

Почему же он такой до идиотизма честный?!

Я, не долго думая, озвучила этот животрепещущий вопрос.

— Потому что есть вполне резонные опасения, что отведенного законом времени мне не хватит.

— Ага… — кивнула я. — И еще вопрос… твое «тебя отдельно, тело отдельно» — это в какой трактовке? Только тело, а меня — это так… потому что по отдельности не ходим?!

— Дурочка ты, — беззлобно улыбнулся Иней и неожиданно снова притянул меня к себе, ласково проведя ладонью по волосам. — Тебя отдельно, потому что общался я с тобой, а ты… маленькая. Если бы я думал о тебе как о женщине, то сорвался бы гораздо быстрее.

— Ничего не понимаю, — беспомощно подняла я на него глаза. — Ты противоречишь сам себе! Что ты говорил в кабинете отца?! Напомнить? И что, твое мнение изменилось за эти неполные сутки?!

— Лали!

— Скоро восемнадцать лет, как Лали, — холодно ответила я, пытаясь отстраниться. — Иней, не надо усложнять.

И давать мне надежду.

Этого я не сказала… Да и думать про это было нежелательно.

Он только внимательно на меня посмотрел, а потом вновь притянул к себе и, зарывшись одной рукой в волосах, не позволяя мне отвернуться, медленно склонился ко мне, касаясь губ поцелуем.

 

ГЛАВА 7

Я закрыла глаза и постаралась остаться безучастной. Оно мне надо? Бередить все это.

Но, как ни странно, когда он в виде человека, я… таю. Незаметно уплываю в какой-то странный туман от его прикосновений, растворяюсь в дымке и уже не могу быть статуей в руках Инейрана. Вскидываю ладони — и пальцы ложатся на гладко заплетенные волосы, скользят по изгибу его ушной раковины, отчего мужчина вздрагивает и прижимает меня ближе. А волосы… поглаживая гладкое переплетение косы, я невольно вспоминаю: он говорил, что они вьются. И мне вдруг очень хочется распустить и посмотреть.

Поцелуй перестает быть нежным, в нем появляется страсть и нетерпение. Я робко следую за Инеем, подчиняюсь его движениям, нерешительно пытаюсь отвечать, отчего мужчина, казжется, вообще сходит с ума. Тихий стон, он на миг отрывается от меня и, обжигая полночно-синим взглядом, вдруг кладет ладони мне на талию и приподнимает меня. Спустя миг я уже плотно прижата к шершавой коре дерева. Успеваю лишь испуганно охнуть, но мне сразу же вновь закрывают рот поцелуем. Вскидываю руку, упираясь ладонями в его плечи, но… он не чувствует. Он сильный, очень сильный. Он целует так, что страх тесно переплетается с желанием, так, что под кожей бегут обжигающие искорки, воспламеняя кровь. Так, что я начинаю забывать о том, зачем мои пальцы легли на его плечи. И я предаю… сама себя, свое слово, свои интересы.

Я его обнимаю.

Все как в тумане… Что, зачем, почему? Потому что меня дурманит его запах. Привкус апельсина от его поцелуев сводит с ума. Он еще никогда не был так близко. Почему-то в виде нага я его так не воспринимала. Я его боялась. Он был слишком большой и внушительный, а вот как человек… гораздо ближе.

Руки Инея уже давно не лежат на талии, они нежно поглаживают спину, ласкают чувствительную шею и ушко, скользят все ниже и ниже по ключицам, расстегивая застежку кафтана. Один нетерпеливый рывок — и ткань сине-зеленым озером ложится у моих ног.

Он не переходит границ, он по-прежнему невероятно медленно и томно целует, лаская открытые участки кожи, гладя запястья и ладони. Время от времени отрывается от моих губ, чтобы коснуться своими или кончиков пальцев, или мочки уха, на что мое тело отвечает едва заметным трепетом.

И касания, касания, касания… Легкие, едва ощутимые, но лишающие разума вернее самых страстных поцелуев.

Точнее, от них я бы как раз опомнилась и сбежала. Если бы получилось… Он перекрыл все… кислород, почти не отрываясь от моего рта, заставляя дышать только запахом его кожи… его парфюма. Перекрыл и пути отступления, прижимаясь так близко, что я не смогу вывернуться, даже если бы захотела…

Лали, да приди же в себя!

— Много одежды. — Хриплый голос мужчины врывается в одурманенное сознание, и я вздрагиваю, потому что одновременно с этим он обхватывает ладонью мою грудь, ловит с губ потрясенный вздох и тихо смеется.

Это и привело меня в чувство. Слишком смелая ласка… и смех! Он уже торжествовал победу! И я забилась, стараясь сбросить с себя сладкое оцепенение, скинуть его руки, вывернуться из объятий. И ведь не укусишь! Результаты от проб яда, которые у меня брали, пока еще не пришли. А вдруг я его этим убью? Смерти пронырливому рыжему я не желала.

— Отпусти немедленно!

— Зачем? — хрипло выдохнул Инейран, по-прежнему прижимая меня к дереву своим телом.

— Убери руки… ах! — Я подавилась протестом, потому что он резко сжал грудь, одновременно прикусывая мочку моего уха.

— Тебе же нравится, чудо мое, — промурлыкал наг и нежно поцеловал меня в ушко, посылая по телу волну дрожи.

— Н-н-ничего подобного, — заикаясь, выдала я.

— Правда? — неподдельно удивился он. — А если так?

Руки мужчины скользнули вниз, обхватывая мои ягодицы, приподнимая и усаживая на его колено, властно раздвинувшее мои ноги.

— Ты что творишь? — озадаченно поинтересовалась я.

Но почему-то давление… вызывало какое-то странное чувство, сворачивающееся внизу живота жарким клубком.

Может, я и правда заболела?…

— Да-да, милая.

— Нет! — брыкнулась я и, покраснев, вдруг сжала колени сильнее, потому что от скольжения «туда-сюда» я стала чувствовать себя еще более странно!

— Знаешь, детка… — Инейран наконец оставил в покое грудь, отчего я на миг даже вздохнула с облегчением… пока не поняла, что он расстегивает пуговицы на тунике. — Ты меня постоянно обманываешь! Притом на одну и ту же тему… То я сам тебе не нравлюсь, то мои прикосновения. И как тебе не ай-ай-ай?

Я попыталась собрать ткань руками, прикрыться, но он схватил меня за запястья, прижимая их над головой и снова целуя меня. Но теперь в прикосновениях губ не было нежности. А вторая рука, мимоходом приласкав открывшиеся женские прелести, скользнула вниз по животу, к завязкам штанов.

Так! Мне решительно все равно, помрет он сейчас или нет. Но я его за такое покусаю! Потому что если не цапну, то… что-то случится.

Цапнуть я не успела. Нам помешало кое-что иное. Голос откуда-то сверху, с подозрительно знакомыми интонациями.

Кешка!

— Раз-раз… начинаю! — скрипуче выдал попугай и выразительно продекламировал: — Он обнял ее своими могутными руками, притискивая к жаждущему непристойного телу, и укусил за ухо!

Инейран даже лапать меня прекратил и озадачено замер.

Кеша же продолжал делиться с общественностью услышанным литературным «богатством», адаптированным под нашу с рыжим ситуацию. Судя по всему, пернатый развратник сидел на ветке уже давненько.

— Что же там дальше-то… — бормотал черно-красный поганец, в демонстративном раздумье прогуливаясь по ветке неподалеку от нас. — Стиль, главное — стиль не потерять и наложить на действительность… О! — Он снова выразительно откашлялся и выдал: — «На тебе много одежды!» — сказал Инейран и тотчас попытался исправить эту упущение путем механического воздействия со стороны пальцев на застежку кафтана несчастной девы, которой не повезло попасть в лапы к извращенцу!"

— Это кто? — тихо и очень зло спросил наг, пристально глядя на меня.

— Попугайчик, — робко пискнула я, стушевавшись под этим взглядом. — Папа подарил…

Попугайчик же продолжал рыть себе могилу… И если Иней его таки прибьет, то я принесу цветочки!

— Нет-нет, механическое воздействие — это не отсюда, это нельзя… — бормотал Кеша, прикрыв глазки. — О! Вот! "…неистово сдирая с нее одежду!"

А потом случилось сразу несколько вещей. Меня перестало прижимать к дереву тело Инейрана, на землю мягко упала мужская одежда, а большой змей молниеносно метнулся к попугаю.

Я только испуганно вскрикнула, когда змей, обвив пернатого кольцами, грузно свалился вниз, но разглядев, что птица жива, я немного притормозила.

Если Иней не сожрал его сразу, то, глядишь, и потом не станет давиться этим желчным от ехидства мясом.

Змей свернулся плотнее, одновременно и переложив кольца поудобнее, и крепче сжимая ими добычу. После приблизил морду к немного дрожащему Кешке и вкрадчиво прошипел:

— Ч-ш-ш-што ты там говорил?

— Попка — дурак, — тут же покаялся феникс и покосился на меня умоляющим зеленым взором.

— Правда-с-с-с? — восхитился змей и продолжил: — А ты в курс-с-се, что я делаю с пойманными птичками… какими бы умными или глупыми они не были?

— Ну, Кеша не идиот, — грустно оглядел пасть медного змея Кеша.

— Какие противоречивые с-с-сведения-с-с-с!

Я решила вмешаться, пока не поздно:

— Иней, отпусти мою живность. Он не виноват. Тупая тварька, что поделаешь… Просто услышал, как Кира и Нарри роман читали, вот и запомнил. — Я посмотрела на феникса и с нажимом продолжила: — Он же обычный попугай, ничего толком не понимает. И вообще, считается, что у них разум пятилетнего ребенка.

Я подошла ближе и освободила птицу из хватки Инея. Миг. Воздух пошел рябью, и вот передо мной уже высокий, массивный наг.

— Хорошо, — медленно сказал он, недобро посматривая на дурака Кешку в моих руках. — Ты этого… постоянно теперь с собой таскать будешь?

Я вспомнила, куда с ним собираюсь, и нерешительно кивнула, а потом поспешно сказала:

— Мне пора. До свидания.

И, развернувшись, бегом бросилась по тропинке обратно к родному саду, не реагируя на оклик Инейрана Дальвариса.

— Тунику зашнуруй, — вдруг тихо сказал Кешка, и я, остановившись, судорожно прикрылась.

Только через несколько минут, ежась от прохладного ветра, поняла, что кафтан так и остался под деревом.

— Допр-р-рыгалась? — мрачно спросил попугай. — Зачем тебя вообще с ним за пределы вашего участка понесло?! Я пока вас нашел, пока придумал, как прервать этого змея…

Я промолчала, потому что сказать было, в общем-то, и нечего. Допустим, в парк я пошла, потому что это уже не первая прогулка, и я почему-то решила, что ничего нового во время нее не случится.

Ага. Два раза.

Нет, ну вот правда, где были мои мозги?! Особенно в свете того, что целоваться Иней полез еще дома. С чего это я решила, что в парке он меня, как всегда, будет целомудренно держать за ручку и рассказывать что-то интересное?!

Ага… держал, только не за ручку, и рассказывал… неприличное.

Все то время, пока я была занята своими мыслями, Кеша изволил читать нотации. Краем уха я услышала пару последних фраз, завершающих по всей видимости длинный монолог:

— Ты что, уже никуда идти не хочешь? К демонам все планы, раз нас так сладострастно облапил какой-то наглец?! Вот почему я должен нестись невесть куда и, рискуя жизнью, тебя спасать?! Таки попка и правда дурак, особенно потому, что спасать там нужно было только твой моральный облик, физически он бы тебе там ничего не сделал!

— Почему ты так думаешь?

— Потому что мозг у него все же не отказал, невзирая на то, что в данный конкретный момент, а особенно в твоем обществе, этот тип думал вовсе не головой… — Феникс замолк и добавил: — Во всяком случае, точно не верхней.

— А какой тогда? — зависла я, пытаясь вспомнить азы анатомии. — У нас же одна голова…

Нурикеш посмотрел на меня таким взглядом, что мне даже стыдно стало, и я невесть почему начала оправдываться:

— Я знаю только общий курс, мы не углублялись в изучение предмета.

— Нижней! — рявкнул попугай.

И тут меня осенило!

— Так вот что у них в карманчиках…

— О-о-о… — протянул феникс и ультимативно заявил: — Пробелы в физическом воспитании — это не ко мне! — и в сторону, вполголоса: — Тем более, и правда, кто знает, что там у нагов в карманчиках… может, что-то необычное.

— Все же, анатомия видов — это ужасный предмет, — подвела итог разговору я.

— И не говори, — мрачно поддакнул феникс. — Сутки миновали. Пошли к твоим аспидным родителям сообщать о твоем решении. Надеюсь, что оно не поменялось со вчерашнего вечера?

Я только помотала головой, закинула попугая на плечо и ускорила шаг. Сначала надо переодеться.

 

ГЛАВА 8

В кабинете у отца все прошло на удивление быстро и просто. Нам передали карту, чтобы изучили, потому что завтра ночью нас отведут ко входу в катакомбы.

А дальше — сами.

— Значит, так… Кеша, — процедил отец, пристально глядя на черно-красную птицу, сидевшую на подлокотнике моего кресла. — Если с девочкой что-то случится…

Кеша невинно хлопнул глазами и сказал:

— Нет, я, конечно, в меру сил и возможностей… Но я же такой маленький и слабенький!

— Если не убережешь, то будешь еще и дохленький, — нехорошо усмехнулся наг. — Айнир Тарнигар Нурикеш, я прекрасно знаю, каковы твои возможности.

— Навели справки все же. — Попугай встряхнулся и, распушив перья, громко рявкнул: — Были, лорд! Были возможности! Тепе-р-рь же я слаб, как птенец.

Тут вмешалась Гаррини, сначала разрушив напряжение легким смехом, а потом проговорив:

— Феникс, вы можете лгать Лалидари, она малышка и ничего не поймет. Но тем, кто видит внутренний источник, — нет!

— Видящая, — скривился пернатый. — Тогда вы должны бы понимать, что источник блокирован. Мне доступна лишь десятая часть былых возможностей, иоли*4 Гаррини! Десятая! Я даже обер-р-рнуться не могу…

* 4 Иоли — вежливое обращение к замужней женщине.

— Значит, защищай, как можешь, — усмехнулся папа и многозначительно добавил: — Когда я тебя обратно в анабиоз запаковывал, ты меня едва по стенке не размазал! Так что не надо тут…

Нурикеш только ненавидяще посмотрел на чету нагов и медленно кивнул.

А я в первый раз задумалась над тем, куда и с кем собираюсь. Тут что сама задумка — авантюра чистой воды, что сопровождающий такой, что просто слов нет. Цензурных.

В свой адрес у меня, впрочем, тоже не самые приличные эпитеты. Почему я только сейчас вообще задумалась?! Вернее, только сейчас я… испугалась?

Да. Мне страшно.

В катакомбы столицы Змеиной провинции не спускались очень давно. Есть, конечно, определенные туристические маршруты, но они небольшие. А нам с Нурикешем предстояло достичь самого центра подземного лабиринта. Капища богини Земляны. Бред чистой воды.

Ради того, чтобы обойти Закон? Не только! Просто… подчиниться сейчас — обозначало склониться перед системой, отдать себя… Я же не полноценная нага. Какая я буду потом? Морально.

Как ни скрывайся, ни прячься, но какие-то чувства к Инейрану у меня есть. Так что два варианта. Если мужчина будет жесток и несдержан, то мне предстоит физическая реабилитация, да и такое не проходит даром для психики. Если он будет нежен и ласков, если мне понравится… а потом он, насытившись, меня бросит… такое тоже повлияет.

Идем дальше. Да и просто… если есть шанс, то почему надо отказываться?! Путь к капищу не должен быть опасным: из-под земли ничего не лезет, город Нар спит спокойно. Да и папа с мамой не стали бы посылать нас на верную гибель. А значит — да будет так.

Когда-то же надо прекращать быть домашним цветочком?

Я так сильно сжала пальцы на тонкой бумаге с картой, что она хрустнула, и я испуганно опустила взгляд. Фу-у-ух! Просто согнула сильно, а пергамент старого производства, отсюда и звук.

— Я узнавал: в катакомбах все спокойно, да и навесим на вас все, что можно и нельзя, — деловито говорил папенька. — Разумеется, по пути к капищу могут встретиться ловушки, но не смертельные, так как раньше это было общедоступное место. Сейчас же оно просто заброшенное, за ненадобностью, после того как богиня в сердцах сказала, что ноги ее там больше не будет. Но на зов феникса Земляна обязана явиться, ведь между ней и этим малочисленным народом есть древний договор.

— Понятно, — брякнул Кеша, косясь недовольным взглядом. — Если вы с угрозами в мой адрес закончили, то я могу идти? Боюсь, инструктаж для вашей змейки не актуален в моем случае, а терять время я не люблю.

— И какие же у вас тут дела могут быть, господин Айнир Нурикеш? — вскинула бровь Гани, с иронией глядя на попугая.

— Пожрать, — спокойно отозвался феникс, ввергнув меня в некоторый шок таким выражением. — Раз больше пока делать нечего… Хотя у вас в доме есть поистине занимательная литературка!

Я не сдержалась и хихикнула, вспомнив трагическую романтику Дуары и Лудана.

Папа же, не расслышав иронии в голосе Кешки, довольно кивнул:

— У нас, и правда, замечательная библиотека с редкими книгами, которые чрезвычайно сложно достать.

— О, да! — серьезно подтвердил пернатый. — Такого я еще нигде не видел! Ну а теперь, если препятствий нет, то позвольте я вас покину.

И, не дожидаясь ответа, Кешка вспорхнул с подлокотника, долетел до двери и спикировал на ручку, опуская ее вниз. Створка отворилась, и наш умненький птиц с видом победителя важно вылетел в коридор и скрылся за углом.

После я еще долго сидела, выслушивая советы родителей, разбирая вместе с ними план подземелий, стараясь выбрать оптимальный маршрут, и усваивая множество жизненно важных и не важных сведений.

В итоге выползла из кабинета в прострации и с кашей в голове. Впрочем, это ощущение было ошибочным, потому что когда спустя полчасика, после душа, я в халате села еще раз просмотреть записи и схему, то обнаружила, что все хорошо запомнилось и отложилось. Ну и замечательно!

Эх… вечер. А хочется чаю с пироженками.

Я взглянула на Кешу, который примостился на шкафу и, казалось, дремал. Кто же ты такой, Айнир Нурикеш? И за что тебя так жестоко прокляли?

Впрочем, размышления о смысле жизни и ее несправедливости надолго не задержались, вытесненные все тем же: "Хочу пироженок!" Я смирилась со своим моральным падением и уже почти созрела до налета на кухню, когда воздух в центре спальни заискрился и оттуда шагнула очень-очень серьезная брауни.

— Мышка, — улыбнулась я и, подобрав полы халата, сползла с кресла на ковер, чтобы быть на одном уровне с девушкой, сейчас достающей мне до пояса.

— Привет, Лали, — кивнула в ответ Мышисса, тряхнув золотистыми кудряшками, и нервно расправила передник. А затем невинно поинтересовалась: — Как дела?

О как! Интересно! И только за этим Мышка и пришла? А вот и не верю!

— Замечательно, — улыбнулась я и вернула подачу с тем же наивным выражением лица, какое сейчас было у подружки: — А у тебя?

— Тоже хорошо, — стушевалась брауни и потупилась.

Я лишь закатила глаза и решительно сказала:

— Мышь, говори уже, зачем пришла! И так понятно, что не просто проведать!

Она посмотрела на меня, прикусила губу и на одном дыхании выпалила:

— Возьмите меня с собой!

— Куда? — оторопело поинтересовалась я.

— Я знаю, куда ты собираешься, — понизила голос златовласка и, нервно заломив руки, сбивчиво продолжила: — Возьми меня к Земляне! Пожалуйста! Я всегда мечтала попасть в ее капище, чтобы попроситься на службу к высшей силе! Но это почти невозможно, потому что она крайне редко отвечает на призыв! А ты в такой компании… что успех практически гарантирован.

— Но, Мышка… — пробормотала я, взволнованно прикусывая губу и не зная, что делать.

— Ты же обещала меня взять, когда учиться поедешь! — перешла в наступление приятельница. — Обещала! А такими темпами ты обратно домой точно не вернешься! Или что, хочешь нарушить обещание?!

Чтоб мне полинять досрочно!

Я и правда давала слово… почти шутя… но все же. Ведь тогда я не считала это какой-либо проблемой. Юные наги, если позволяет ситуация, всегда уезжают в большой мир с сопровождающим. И "добро" на это нам с брауни было дано…

Ох, что же теперь делать?!

Но если рассматривать ситуацию с иного ракурса… Мышка — существо почти уникальное, как и каждый фейри. Она может ходить по изнанке пространства в любую точку страны, если у нее есть там ориентиры. И хозяйственная, а при заключении договора и связке с хозяином брауни заботится о нем по мере сил. То есть, очень и очень хорошо.

Если со мной будет Мышисса, многие проблемы просто испарятся.

Но есть одно но.

— Мышь, а как быть с теми узами, которые связывают тебя с домом?

— Перекину на тебя, — спокойно ответила девушка, откинув за спину густые солнечные кудряшки. — Заключим стандартный контракт на три года, после которых я свободна в дальнейшем выборе пути.

— Есть проблема, — хмыкнула я. — Служба брауни стоит очень дорого. И, стало быть, ты мне не по карману.

— Тогда еще проще, — немного поразмыслив, отозвалась Мышка. — Контракт с твоим отцом и на дом. Но так как узы будут на тебе…

— И потом мне будет выволочка от папы за уворовывание ценных наемников. И велика вероятность получить ремня от твоего батюшки за заманивание его брильянтовой!

Да-да, в детстве достопочтенный мистер Торн не погнушался выпороть нас обеих за побег с территории дома в прилегающий парк.

— Твой папа согласен, я только что от него, — не моргнув глазом, отозвалась Мышисса и уже гораздо более неуверенно закончила: — И обещал поговорить с моим… потом.

Тогда вообще все великолепно!

— Ну ладно, — улыбнулась я подружке и повернулась к фениксу. — Кеша, мы берем Мышку с собой.

Кеша приоткрыл зеленый глаз, оглядел брауни и, отвернувшись, буркнул:

— Разве что как сухой паек. Буду голодный — поклюю.

— Что? — тихо-тихо переспросила златовласка.

— Что слышала, — вновь развернулся к нам попугай и, расправив крылья, несколько раз взмахнул ими, разминаясь. — Дур-р-рочка, я против.

— Почему? — Я от удивления даже на обзывалку внимания не обратила. Паяц есть паяц, что с него взять? И что обижаться на убогого.

Но судя по тому, что я успела узнать, Айнир Нурикеш идиотом не был точно. И должен понимать, сколько положительного в том, что с нами пойдет Мышисса.

— Не люблю я мелочь-брауни, — признался феникс, окинув девочку неприязненным взглядом.

— Я от тебя тоже не в восторге, — заверила его Мышка и мстительно добавила: — А уж от вашей расы не в восторге все королевство. И ничего… Терпим!

— Приходится, — не менее злорадно ответил Кеша. — Именно фениксы — самые лучшие ученые, политики и военные высшего звена. Если бы мы не стояли во главе государства, то эту страну уже давно растащили бы по кусочкам соседи!

— Самомнение стремится в стратосферу, — покачала золотистой головкой брауни.

Кешка замолчал. Вот серьезно!

А потом повернулся ко мне и сказал:

— Я на распутье.

— Ты о чем? — оторопело поинтересовалась я.

— О том, что ответить на ее подколку можно двумя вариантами, "смущенно" признался феникс. — И вот не знаю, что выбрать… Один ребяческий, но очень хочется. А второй — умнее…

Мышисса внезапно громко рассмеялась и махнула рукой.

— Озвучивай оба, ехидство в перьях!

— Я, между прочим, представитель высшей аристократии!

Того, что он в перьях и реально ехидство, это не отменяет…

— Излагай уже, — вздохнула я.

— Выберу-ка я умный вариант, — все же решил Нурикеш. — Так вот, самомнение у моей расы, может, и до небес, но совершенно обоснованно. Мы лучшие. Мы сильнейшие.

— И от скромности явно не помирающие, — покачала я головой. — Это, разумеется, так, моя птичка… Но ты забыл сказать: "одни изумнейших, сильнейших" и так далее. Да, не спорю если сравнивать, то в указанных тобой сферах фениксов очень много… но все потому, что у вас есть такие склонности. У большинства крылатых — аналитический склад ума и повышенная хитропопо… — Я замолкла, немного покраснев, и завершила фразу уже несколько иначе: — Именно поэтому в указанных тобой сферах вас много. Просто способные. А нагов много во врачебных и магических направлениях науки. Остальные расы тоже, как правило, имеют таланты в определенных сферах.

Да, фениксы у нас в стране — высшее звено. Как раз из-за того, что когда у них проходит юношеская дурь, они могут использовать все свои возможности. И предела у них практически нет. Вернее, достигнуть его еще никому не удавалось. Крылатые или тормозили развитие самостоятельно, потому что болезнь безумием силыеще никто не отменял, или не тормозили… В последнем случае их либо убивали, потому что они заболевали или потому что комплекс "Хочу быть властелином мира" проявлялся во всей красе.

В свете того, что я сейчас вспомнила, становится, и правда, очень интересно, за что же наказали этого феникса. Особенно если учесть, что он все же не юнец. Взрослый, сильный и наверняка немало добившийся мужчина, которого скрутили, как мальчишку, и сделали, что захотели. Могу представить, как его это царапает изнутри. Айнир Нурикеш потерял все. Облик, силу, положение. Для феникса нет краха страшнее.

— Лали, — на плечо приземлилась увесистая попугайская тушка. — Твое решение неизменно?

— Ты про Мышку или…

— Про брауни, — оборвал меня Кеша. — Разумеется, если ты все уже обдумала, то я могу лишь согласиться. Права голоса я не имею.

Феникс спрыгнул на пол, потом перелетел на подоконник, а затем и вовсе скрылся в ночной тьме.

— Ну, так ты меня берешь? — дернула за рукав Мышисса.

Я перевела взгляд на малышку брауни и кивнула.

— Тогда сегодня-завтра проведем ритуал, — встряхнула кудрями Мышка и улыбнулась мне, торжественно поведав: — Лали, ты не пожалеешь!

— Конечно, — медленно кивнула я, глядя, как подружка растворяется в сверкающей золотой пыли, которая исчезает, не долетев до ковра.

Волшебная девочка.

А у фениксов, кстати, служат не брауни, а гремлины. Может, именно поэтому Кеша и не хотел, чтобы Мышь с нами шла? Какая-нибудь расовая неприязнь? Или все же что-то личное?

Я смотрела в окно, в которое вылетел пернатый, и думала, что притираться нам друг к другу придется долго, и процесс этот явно будет сложным, несмотря на то, что мы оба стараемся. Да-да, невзирая на отвратительное поведение, этот поганец действительно старается. Заметно. Иногда.

Я улыбнулась, подумав, что и правда очень уж "иногда", но потом мне отчего-то стало грустно. Он для меня слишком необычен и непостижим, я не в силах представить, что было у этого создания в жизни. Какой опыт за плечами. А я же для него, наверное, наоборот — слишком обычная. Глупенькая, молоденькая, и даже не нага. Так… полукровка.

Полукровки, как это ни прискорбно, часто гораздо слабее, что в физическом, что в умственном плане, чем чистокровные. Тестирование у меня, конечно, отклонений от среднего уровня нагов не выявило, но… стереотип — это стереотип. Может, и Инейран себя вел так именно поэтому. Дурочка — и дурочка! Гр-р-р!

Я устало потерла виски и встряхнула головой, отгоняя лишние мысли. Про Инея вообще думать нельзя. Потому что и правда глупею. Например, размышляю о том, что пока он не осмелел сегодня, мне было… хорошо? Так! А вот теперь точно лишнее! Ио Лалидари, если вы не желаете стать "илу" не только формально, то извольте заниматься делом!

Я вздохнула и вернулась к изучению как маршрута, так и плана катакомб. Еще нужно было определиться с тем, что нам взять с собой. Мышка очень пригодится. Не придется тащить все на себе: брауни просто закинет вещи в один из пространственных карманов — и все! Полезная у меня подружка. Очень полезная.

Но вернемся к капищу Земляны. Что я знаю? О богах вообще, об этой богине в частности, и о причинах, почему сейчас все больше и больше храмов и капищ становятся такими, как наше. Почему боги отказываются являться, хотя еще несколько поколений назад кто-нибудь из пантеона постоянно спускался на землю? Раньше праздники не обходились без визитов высших, которые контролировали магические потоки мира и держали в своих руках чаши великого равновесия.

Земляна — девушка скандальная, хитрая и коварная. Ну и с весьма специфическим чувством юмора. Видать, потому фениксы с ней общий язык и нашли — одна и та же противная порода. И в услужение к ней шли, по сути, только крылатые, потому что только у них получалось выполнить задания капризной высшей. Может, просто мозги с одинаковыми завихрениями, вот и понимали фениксы Земляну.

В столицу Змеиной сия своенравная барышня отказалась являться после того как жрецы, вычитав в древней книжке про самый лучший дар, решили преподнести его ей на какой-то большой праздник. К сожалению, о том, как именно служители богини истолковали туманные характеристики Книги Земли, история умалчивает. Пыталась история умолчать и о реакции Земляны, но это оказалось сложновато. В общем, подарочек настолько сильно не понравился высшей, что она официально заявила: в это капище хвостатых извращенцев она больше ни ногой! И капище оказалось заброшено, а потом и вовсе почти забыто… Так что теперь надежда только на Нурикеша и на то, что клятва богини вынудит ее откликнуться на зов феникса.

Идти нам не очень долго… По Западному Лучу, после переходим на первый круг и идем по нему до Северного Луча. Почему нельзя пройти сразу до капища — неизвестно…

Гаррини, когда я спросила, просто отмахнулась и, серьезно глядя на меня, с нажимом повторила, что идти надо именно так, как указано, и никак иначе. И даже если меня куда-то не туда потянет мой пернатый "билетик" на аудиенцию к Земляне, то, по выражению отца, надо дать Кеше по клюву и тащить в нужную сторону.

И опять-таки ничего мне не говорят. Вот тебе, деточка, карта, вот тебе рекомендации, и даже не думай о том, чтобы ослушаться. С одной стороны, в этом есть смысл и родителям виднее. А с другой… я что, овца?! Почему если нельзя, то не говорят, по какой причине нельзя?!

Ладно! Размышлениями я ничего не добьюсь. На сегодня я уже все сделала, осталось только дождаться Мышку и провести ритуал. Хотя, она разбудит, когда придет.

Я с чистой совестью забралась в постель и накрылась вытащенным из шкафа дополнительным одеялом. Потому что некоторые с прытью, широко известной в узких кругах Дуары, улетели навстречу ночи. И я оставила открытым окно.

Ночь прошла беспокойно. Сначала явилась брауни, глубоко возмущенная тем, что я не с трепетом ожидаю ее, а бессовестно дрыхну.

После была пентаграмма, шаманские пляски с бубном и клятва на крови. Что я, Лалидари ист Нарийн, принимаю на службу сроком в три года Мышиссу Тарри из рода Лисьей Хитрости.

Надо заметить, что про род златокудрой девчушки с наивными голубыми глазами я узнала только сейчас. Такое вообще не афишировалось, потому что… слишком многое становилось явным.

И правда, многое!

Создание уз с брауни далось нелегко, потому что ритуал опустошил мой магический резерв. Потом Мышка растворилась в золотой пыли, а я с удовольствием уснула… ровно до того момента, когда ко мне под одеяло с ворчанием не полезло что-то холодное. Разумеется, я завизжала и… с рук сорвалась какая-то странная искристая сеть, кинувшаяся на черную тень. Тень хорошо тряхнуло, отчего она выматерилась голосом феникса.

— Кеша? — робко спросила я.

— Уже не знаю, — мрачно откликнулись с пола. — Но если и Кеша, то лысый и малость прожаренный. Ты почему не сказала, что уже инициирована, магичка недоделанная?!

— А непонятно, что ли?! — рявкнула в ответ. — Если я под Закон о чистоте крови попадаю. Потому и илудара пришлось искать как можно быстрее.

— Да я что, в ваших традициях разбираюсь?!

— Хватит кудахтать! — рассердилась я и задала очень интересующий меня вопрос: — Какого феникса ты ко мне в постель полез, извращенец пернатый?

— Холодно! А тебе одеяла и тепла тела жалко?! Я всего лишь около лодыжки пристроиться решил.

— А почему тогда до бедер дополз?

— Так под одеялом темно! Оно большое, кровать тоже немаленькая, пока до тебя добрался, пока сориентировался, в какой стороне лодыжки! Ну и… немного неправильно сориентировался.

— Бедненький, несчастненький, — едко отозвалась я и со вздохом села, нашаривая тапочки. — Судя по болтливости, ты живой и практически здоровый, но давай я тебя все же осмотрю.

— Не надо, — категорически прозвучало в ответ, и послышался цокот когтей, указывающий, что Кешка удалился в противоположную от меня сторону. — Я еще жить хочу.

— Если хочешь жить благополучно, то не стоит лезть без спроса к девушкам в постель, — назидательно поведала я птицу.

— Лялька, если бы я спрашивал у девушек, можно ли лезть к ним в постель, то каждый раз получал бы по клюву, а то и заклинанием! — иронично донеслось откуда-то из-под туалетного столика. — У вас, женщин, почему-то очень большая потребность в том, чтобы вопить: "Нет", а телом говорить: "Да". И слушать, как выясняется, надо именно тело… потому что потом голос приходит с ним в согласие.

— Опытный мой! Не за это ли тебя в попугая?!

— И не только, — не стал отрицать феникс.

Я хлопком включила свет и подошла к Кеше, потом опустилась на колени и заглянула под столик, откуда на меня настороженно смотрели зеленые глазки.

— Прелесть моя, иди сюда, — ласково проворковала я, впрочем, не торопясь тянуть к попугаю руки.

— Я так похож на дурака? — поразился пернатый.

— Ну, знаешь… — Я села на пол и подмигнула фениксу. — Судя по твоим же заверениям, попка — дурак.

— Попка — дурак с хорошо развитым чувством самосохранения, что делает его в разы умнее, — подкорректировал мою фразу Нурикеш.

— Как скажешь, — улыбнулась я. — Кеш, если все в порядке, то давай закроем окно, я выдам тебе второе одеяло, и спать!

— Пошли, — вздохнуло черно-красное бедствие, выбираясь из своего убежища. — Вот же, а… девушка сама зовет в постель, да еще и, добрая душа, одеялом одаривает… А я совершенно недееспособен!

Я замерла, уже наполовину вытянув небольшое покрывало из шкафа, и спокойным тоном проговорила:

— Айнир Нурикеш, я бы очень просила, чтобы вы не переходили границ допустимого. Да, мы с вами общаемся на уровне приятелей, но некоторые шуточки мне неприятны и мешают вас воспринимать с положительной стороны.

— Прошу прощения, — так же официально ответил феникс.

Я вернулась в постель, села, дождавшись, когда это бедствие устроится на простыни, и укрыла его одеялом. Легла и закрыла глаза. Через минутку началось шевеленье и послышались тяжкие вздохи.

— Ну что такое? — с мукой вопросила я у темноты.

— Жарко и дышать нечем.

Спокойствие и только спокойствие!

Я села и откинула одеяло с головы этого нахохлившегося несчастья.

— Так нормально, спасибо, — вежливо отозвался Кеша.

— Пожалуйста, — не менее любезно ответила я и легла обратно.

Минут пять я лежала, ожидая еще чего-нибудь от пернатого, но он затих, а там и я незаметно уплыла в сон.

 

ГЛАВА 9

Где-то в столице Соединенного Королевства

Ночь — хорошее время. Для преступников, чтобы заниматься делами, и для любовников… ну, тоже для дел, правда, другого характера.

А конкретно один зеленый феникс по ночам любил это все совмещать. И хотя он был не преступником, а скорее политиком… одно другого не исключает. Особенно если вспомнить юность.

Ну а женщины… стоит ли отказываться, если на тебя вешается красавица, у которой муж в отъезде, а вот родовой артефакт с очень полезными свойствами — как раз в городском особняке?

Потому, уже поздней ночью, он поцеловал напоследок разомлевшую любовницу и жестко сжал шею женщины, отчего красотка потеряла сознание. После этого феникс тихо свистнул, и рядом с ним появилась маленькая гремл ина. Окинув хозяина неодобрительным взглядом, она вытащила из сияющего пространства небольшую спортивную сумку. Ни капли не стесняясь остроносой служанки, феникс натянул черный костюм, а потом и военную разгрузку и мягкие домашние туфли.

— Ну, Финист! — коротко фыркнула девушка, едва достающая фениксу до колена. — Аферист двинутый! Не мог наемников послать?!

Тот лишь улыбнулся, легкой походкой вышел из спальни и направился в другую сторону коридора.

Да, план этого дома он добыл уже давненько. Потому что артефакт хотелось сильно, но, как выяснилось, проникнуть в особняк можно было только с позволения кого-то из хозяев. У мужчины уже даже было готово несколько схем-планов, взять хотя бы горячо любимый им шантаж. Было что предъявить супругу прекрасной Марго… например то, почему он не ночует в постели жены и супружеский долг выполняет раз в месяц, да часто еще и не совсем традиционными способом. К сожалению, сиятельный увлекался своим полом, да и жена лорда была по-мальчишески худа и почти не имела груди.

Собственно, это было все, что расстроило феникса минувшей ночью. Как-то не привык он ощущать себя представителем нетрадиционных меньшинств. Да и прекрасной дева была исключительно ликом.

Но чего не сделаешь ради великой цели? Хотя жаль, что отличный план с шантажом остался неиспользованным. Как-то все… банально и просто получилось! Скучно! Впрочем, ненадолго стало веселее. Дверь была закрыта!

— А ведь там еще наверняка и сейф есть, — мечтательно закатил глаза феникс, доставая из-за пазухи связку отмычек. — И не магическое, все не магическое. С одной стороны, лорд поступил умно, потому что в наш век встретить чисто механическую систему безопасности сложно, ну а с другой… специалисты и на нее найдутся.

Специалисты нашлись сразу. Прямо на месте.

— Юность, ах юность, — мурлыкал под нос взломщик, ковыряясь в замке. — Даже, скорее детство!

Когда замок вожделенно щелкнул, то из скважины вылетела игла, вонзившаяся в стену напротив. Зеленовласый ненормальный проводил ее восхищенно-удивленным взглядом, потом глянул на свои пальцы, которые чудом избежали встречи со смертельной сталью.

— А меня только что едва не убили, — был вынужден признать он. — Занятно. И уже не так весело…

Феникс неуловимо изменился. Беспечный паяц разом пропал, растворившись в совершенно другом создании. Движения его стали плавными и текучими, а в глазах все еще сверкало зеленое пламя… но уже не игры.

"Я был непозволительно беспечен, — нахмурился Финист. — Старею, вестимо…"

Выглядящий не старше тридцати лет мужчина скользнул в кабинет и застыл на пороге, полуприкрыв глаза.

Итак… ковра нет — и это подозрительно. Пол составлен из паркетных дощечек разного цвета, которые складывались в абстрактный узор.

"А вот сейчас начинаются сложности и интересности, — усмехнулся феникс и полез в один из кармашков военной разгрузки, достал оттуда черный мешочек и высыпал на ладонь немного золотистой пыли. Наклонился и дунул на нее, рассеивая волшебный порошок в воздухе. Пыль, медленно кружась, оседала вниз… позволяя заметить до этого невидимые нити, паучьей сетью раскинутые в воздухе.

"Все же правильно, что сам пошел, — отстраненно подумал мужчина. — Наемники бы точно не справились, но насторожили бы лорда-извращенца. Так что я рано сетовал на то, что слишком просто проник в дом. Силы понадобятся тут. Как и физическая подготовка. И в свете открывшихся обстоятельств крайне жаль, что ненасытная женушка лорда заездила меня до состояния "страстно желаю только отдыха".

Потом были чудеса эквилибристики, но Финист все же смог просочиться через смертельную ловушку. Полутемный кабинет озарился мягким золотистым сиянием и, скосив глаза в его сторону, феникс досадливо скривился.

Сидящая на шкафу гремлина ответила ему невинным взглядом и демонстративно поболтала ножками.

"Ну и какого попугая щипаного ты тут делаешь?" — послал ей ментальный призыв мужчина, параллельно внимательно оглядывая подозрительно безобидное пространство впереди.

"Тебя страхую", — невозмутимо отозвалась остроносая девушка.

"Переживаешь?" — подмигнул феникс и снова вернулся к изучению паркета.

"А то, — спокойно согласилась рыжая волшебная девочка. — Еще как! Если ты сдохнешь, по мне откат тоже ого-го как пройдется. Хорошо если выкарабкаюсь. Но когда контракт закончится, я лично приду полюбоваться на то, как ты наконец-то свернешь себе шею. Окончательно, в смысле. Сколько там у тебя жизней осталось?"

"Элна, ты, как всегда, сама доброта, — хмыкнул Финист, не думая отвечать на последний вопрос, и присел на корточки. — Хм… неужели ничего нет?"

"Сигай вперед, — щедро разрешила гремлина и помахала извлеченными из-за спины совком и маленьким веничком. — Я все захватила! Пепел смету в кратчайшие сроки, да и мешочек взяла для птенчика, которым ты после очередной смерти станешь. Кстати, пернатый ребенок из тебя отвратительный. Ты мне половину волос повыщипывал, когда птенцом был после прошлой смерти!"

Да, фениксы возрождаются из пепла в птичьем виде и уже только потом, когда вырастут, могут обернуться в человека и постепенно вернуть память и умения. Финисту все удалось весьма быстро. Но о том моменте беспомощности он вспоминать не любил.

"У тебя и так немало осталось, — покосился на шикарную шевелюру своей служанки Финист. — И вообще, Элу, или заткнись и не мешай думать, или помоги!"

Гремлина вскинулась, остро взглянув на хозяина теплыми ореховыми глазами, и, вскочив, открыла пространственный разлом, одновременно заметив:

"Плиты пола — под заклинаниями. Красные и черные точно "грязные". Дальше сам разбирайся".

"Элна, я не хотел… — немного растерянно глядя, как девушка скрывается в изломе, пробормотал феникс, — тебя обидеть…"

Потом встряхнул темными волосами и с ворчанием: "Женщины…" — вернулся к изучению деревянного рисунка.

И вообще, нечего было напоминать ему о прошлой гибели, и уж точно не стоило намекать на то, что он ей должен. Да, для гремлинов, в отличие от брауни, договоры нерасторжимы, и они обязаны заботиться о хозяине, но это не снимает с феникса такого абсурдного чувства, как благодарность. Хотя, казалось бы, это прямая обязанность Элу и она не могла поступить иначе.

Элна была очень молоденькой, нежной и потому обидчивой. Эту гремлину он взял на службу почти три года назад… самая маленькая и слабенькая в клане… Если учитывать порядки ее народа, она была обречена. Почему-то феникс тогда ее пожалел и принял к себе. Не сильных и проверенных, а пятнадцатилетнего озлобленного на весь мир звереныша.

И вот прошло почти три года. Скоро закончится первый контракт Элу, и, по сути, она должна идти дальше. Он даже подобрал ей следующего господина. Ей будет там хорошо.

Но неблагодарная зараза, у которой в последнее время и так стремительно портился характер, после такого известия стала совсем невыносима! Ладно! Сейчас нужно думать об артефакте, выяснить отношения с малявкой можно и дома.

Феникс снова порылся в карманах, достал небольшой камешек, сильно сжал его в ладони, активизируя заклятие утяжеления, и толкнул на красную полоску дерева. Камень засиял холодным светом и медленно растворился в воздухе. Да не просто так, а распылился.

— Даже пепла бы не осталось, — потрясенно пробормотал Финист, мысленно примеряя на себя судьбу куска гранита.

М-да, такого веселья у феникса не было со времен дурной юности. И смеяться уже как-то совсем не хотелось. Точно, стареет!

На черный фрагмент паркета лег другой камень, и его тут же окутала ловчая сеть.

А вот остальное чисто… Элна бы не обманула, да и сам феникс отчетливо видел, что это обычное дерево.

Но все равно до леденящей кровь картины "Дриада и лесоруб", за которой, судя по донесениям, и скрывалось кое-что интересное, путь был не прост. Наконец, изрядно уставший Финист, с уже подрагивающими от напряжения конечностями, достиг цели.

Слава всему, пластины из антагонита, на которых распылялась материя, стоили слишком дорого для того, чтобы вымостить ими большую площадку перед сейфом.

А вот теперь самое ответственное. Тревожную сеть на доме и кабинете Элна, по его просьбе, отключила, а вот к сейфу он малышку не пустил. Если шарахнет самого Финиста, он возродится. А вот у гремлины второго шанса нет.

Дальше была отодвинута картиночка с игривым сюжетом. На месте дриады, Финист непременно уделил бы больше внимания топору лесоруба. Мало ли…

— Да-да, — поведал феникс нарисованной деве, обмякшей в сильных руках здоровенного мужика. — Мы такие… даже в удовольствии не забываем о делах. Я — так точно. Хотя многие мужчины поступают наоборот, чем и пользуются женщины и… такие умные типы вроде меня… которые и посылают к ним женщин.

Потом было долгое вскрытие сейфа, так что в итоге, когда уже практически ненавистный железный ящик все же распахнулся, никакого торжества победы Финист не ощутил. Он равнодушно достал оттуда круглый хрустальный шар, положил на его место одну из отмычек, перевязанную красивой бархатной ленточкой, и закрыл дверцу.

"Элу, забери меня".

Повинуясь приказу, рядом с фениксом появилась гремлина и требовательно дернула мужчину за рукав, намекая на то, чтобы он дал ей хотя бы за палец ухватиться.

Финист со вздохом присел, подхватил пискнувшую от неожиданности девушку на руки и, усадив на сгиб локтя, вопросительно посмотрел на нее. Покрасневшая Элна лишь кивнула, и спустя миг странная пара исчезла из ограбленного кабинета.

— Что это? — спросила Элу, кивнув на артефакт, как только они появились в гостиной дома феникса.

— А это, девочка моя, очень занятная штучка, которая поможет нам быть в курсе очень многих событий, — промурлыкал Финист и осторожно посадил гремлину на стол. — И позволит полюбоваться на тех, кто далеко…

— Ты про что? — непонимающе вздернула рыжие бровки Элу, уже, казалось, забыв про обиду.

— А расскажу-ка я тебе сказку, — усмехнулся Финист, снимая жилет с кармашками. — Про одного самоуверенного типа по имени Айнир Нурикеш. О его глобальных планах и не менее эпическом провале!

— Он тебя в долю не взял? — осведомилась Элна.

— Взял.

— Тогда неправильно долевые части распределил, наверное.

— Элу!

— Молчу, — подняла ладошки гремлина.

— Пойдем за кофе и сладостями, а потом сказочка.

Рыжая лишь рассмеялась, протянула ручку в сторону, и из пустоты вдруг появилась гербовая бумага, которой девушка помахала в воздухе и поведала:

— Твое официальное распоряжение, данное в порыве заботы о своем здоровье! Кофе — нельзя!

— М-да, а я еще считал себя умным, — печально вздохнул Финист и скривился. — Пошли за чаем…

Он снова подхватил малышку Элу на руки, и она, привычно вцепившись тонкими пальчиками в ткань костюма на груди феникса, подняла на него огромные светло-карие глаза и напомнила:

— И сказочку.

— И сказочку, — покладисто согласился Финист и с улыбкой дернул гремлину за медно-рыжую кудряшку. — Пойдем уже, сластена маленькая.

Змеиная провинция. Дом Лалидари

Разбудило меня немузыкальное напевание где-то в сторонке, сопровождающееся едва слышным звяканьем. Я даже проснулась от удивления. Ничего себе у Нурикеша репертуарчик с утра пораньше. Что-то про лучший день и битву с дураками.

Голос у попугая тоже был не самый приятный, но смысл песенки все равно крайне занимательный.

Кеша замолк, продолжилось только бряцанье. Звяканье и невнятное, но явно довольное бормотание феникса. Я повернулась на правый бок и, прищурившись от яркого света, бьющего из окна, наконец разглядела, чем занимается пернатое дарование.

Дарование распотрошило мои шкатулки с драгоценностями и сейчас с видимым удовольствием копалось в извлеченном богатстве.

— Доброе утро, — улыбнулась я, глядя на увешанного побрякушками попугая.

— Да разве оно доброе? — мрачно осведомился Кеша, выбирая браслетик поменьше и пытаясь пристроить его на голову, в дополнение к уже имеющимся там двум аналогичным украшениям и едва держащемуся за хохолок колечку. — Лялька, а я, оказывается, клептоман…

— А почему я "Лялька"? — недоуменно нахмурилась я, решив задать вопрос, который интересовал меня еще со вчерашнего вечера. Вроде, он не родственник, чтобы так меня называть.

— Потому что Лялька, — спокойно ответил Нурикеш, с легкой иронией глядя на меня. — Ты маленькая, хорошенькая и очень наивная. Кто ж еще? Дите…

— Ясно, — задумчиво почесала я висок и, потянувшись, сползла с постели. — И ты не клептоман. Ты просто в таком теле сейчас… Это оттуда же, откуда и симпатия к самкам попугая.

— Именно поэтому я сейчас тащу все, что блестит? — едко поинтересовался Айнир Нурикеш. — За-а-амечательно! В былое время, когда на всякие цацки денег было море, плюс увесистый сундучок родовых драгоценностей, я не испытывал к украшениям такой трепетной тяги! И я — это я!

— Ну, если судить по твоему рассказу, важно не столько тело, сколько то, что тебя прежнего в нем — всего лишь десять процентов, — грустно улыбнулась я и, подойдя, аккуратно стянула с попугая сначала кольцо, а потом и браслеты, оставив лишь один, из красного золота, который красиво смотрелся на багрово-черном оперении феникса. — Меня вот в виде змеи тоже на мышек, птенчиков да ящерок тянет. Но так как сознание все же мое, инстинктам я не поддаюсь, а оголодать до состояния "съем даже это" мне, слава создателю, еще не приходилось.

— Я все понимаю, — нахохлился птиц и стянул с лапы еще одно кольцо. — Но легче от осознания природы собственной тупости не становится. Проверенные ментальные тренировки не помогают. Вообще ничего не помогает! А хуже всего то, что я почти ощущаю, как скатываюсь все дальше.

— Закономерно. — Я осторожно погладила загрустившую птичку по крылу.

— Нельзя долго находиться в пернатом виде, а я превысил любой лимит. — Нурикеш встряхнулся, взмахнул перьями и, повертевшись, наигранно бодро попросил: — Сними с меня все это, а? А то самому долго.

— Ну ты и увешался! — восхитилась я, снимая драгоценности отовсюду.

— Сам не заметил, — вздохнул Нурикеш. — Говорю же: деградация. Хотя куда тут дальше деградировать — непонятно.

— А ты милый… такой, — неожиданно призналась я.

— Значит, когда восстановлюсь — не понравлюсь, — хмыкнул попугай, покосившись на меня ярким зеленым глазом. — Айнира Нурикеша милым не называли даже трепетно влюбленные в него барышни. Все больше козлом. Потом, правда.

— Как понимаю, потому что Айнир Нурикеш и был именно таким, — невозмутимо кивнула я и рассмеялась. — Ты же феникс, я примерно представляю, каким эгоистичным и самовлюбленным созданием являлся ты в расцвете своей силы. Все вы… такие.

— Все мужчины такие. И раса тут не является решающим фактором.

— Какой ты самокритичный!

— Я прискорбно здравомыслящий, — парировал Нурикеш.

— Кстати, по поводу здравомыслия… Что у тебя за песенки с утра пораньше такие специфические?

— Не знаю. — Кешка открыл коготками крышку одной из шкатулок и начал складывать туда украшения. — Просто вспомнилось… Это студенческая песенка была, одной веселой в то время компании.

— И что стало с той компанией? — заинтересовалась я и, последовав примеру пернатого, тоже начала убирать побрякушки.

— Много будешь знать… и так далее, — фыркнул Нурикеш и перелетел на подоконник. — Я пока разомнусь. К обеду буду. А тебе к родне еще.

— Ага… — это я сказала уже пустому окну.

Все же, наверное, это очень невыносимо — помнить, чего лишился, и не иметь возможности вернуть все обратно.

Быть фениксом, одним из самых знатных и сильных, быть великим. А теперь существовал серьезный риск умереть безмозглой курицей. Точнее, попугаем.

Страшно.

 

ГЛАВА 10

День промелькнул как-то быстро и суетливо. Вещи были собраны. Кеша питался где-то на кухне, как обычно, расточая комплименты девушкам. Делал он это, кажется, так же естественно, как и дышал. Это… было для него обязательным нюансом в общении с прекрасным полом. Притом, надо отдать этому в прошлом явно бабнику должное, получалось у него все ненавязчиво и правдиво, что ли. Во всяком случае, ему верили и, соответственно, таяли.

А я сидела в саду, на памятной лавочке, там, где мы в свое время познакомились с Инеем и, обхватив коленки руками, думала. Одета была на сей раз в просторное платье из плотной материи цвета аквамарина. Однажды он сказал, что у меня аквамариновые глаза… и как-то незаметно гардероб обогатился нарядами этого цвета.

Глупая, глупая Лали. Вдвойне глупая, потому что сейчас думаю, а так ли нужно мне идти к Земляне и так ли плох Инейран.

Как же все сложно. Мне так хочется, чтобы все было хорошо… чтобы надолго. Но как бы ни обзывался Кешка, я все же не дурочка. Инейран старше меня, но дело даже не в этом, потому что десять с чем-то лет не такая уж большая разница. Он очень многого добился в жизни, он много видел, много где бывал. Он больше знает.

А что я? Тепличный цветок, у которого тело воспринимают отдельно, а мозги отдельно.

Так что не станем обольщаться: что бы ни говорил Дальварис, он вернет меня домой после времени, отпущенного Законом, и я останусь с разбитым сердцем. Да-да, если учесть, что наг умеет обращаться с женщинами и что в полузмеином виде он должен быть только в первый раз… А я и так к нему неравнодушна….

Но дело не только в этом. У меня есть обязательства. Мышка принесла клятву, а Нурикеш… все дальше скатывается к животному состоянию. И мне очень неприятно это наблюдать.

Потому я все же пойду наперекор системе. Негоже из-за минутной слабости отказываться от будущего. От возможности измениться.

Я решительно сжала кулачки и посмотрела на закатное солнце, золотящее верхушки деревьев, дарящее последнее тепло камням дорожки, отдающее земле все, что возможно, перед холодной ночью.

Погруженная в себя, я совершенно не заметила, как ко мне приблизились, вздрогнула лишь когда сели позади и, легонько сжав предплечья, притянули к широкой груди. Дернулась и испуганно оглянулась, чем Иней тут же воспользовался, на миг коснувшись губ легким поцелуем.

— Добрый вечер, — невинно поздоровался наг, с иронией глядя на меня.

— Д-д-добрый, — запнулась я, не зная, как реагировать на внезапно явившийся предмет размышлений.

— Сегодня очень красивый закат, — спокойно продолжил рыжий, на миг отстраняя меня. Перекинул ноги через лавку так, чтобы я оказалась между его коленями. После Иней притянул меня еще ближе, и не думая убирать одну руку с талии, а сам откинулся спиной на ствол дерева.

Я не знала, что делать. Наг ничего не говорил, не соизволил предложить тему для беседы или хотя бы начать выяснять отношения. Он просто обнимал и молчал. Почти как раньше, только тогда он садился рядом, и мы могли так сидеть очень долго. Вообще, практически с первых дней нашего знакомства доступ у него был всюду, кроме спальни, да и туда он тоже мог спокойно заглянуть и попросить меня перебраться в какое-нибудь более подходящее для нашего общения место.

Я, помнится, всегда удивлялась, почему он у нас дома чувствует себя совершенно свободно. Но Инейран на вопросы отмалчивался. А если я была слишком настойчива, то прямо просил не пытать его на эту тему: мол, все равно не скажет.

Папа же… он просто говорил, что в текущей ситуации иного выхода у него не было. И все. Про остальное — молчок. Только после обмолвок Гаррини все стало ясно. Инейрану Дальварису было дано "добро" на ухаживание, которое, из-за моей незрелости, продвигалось крайне медленно. Но все же очень продуктивно, потому что совершеннолетие пришло, чувственность начала просыпаться, и даже если бы у меня не обнаружилась сила, я все равно бы ему досталась. Просто соблазнилась бы, как миленькая, ведь, как недавно выяснилось, в человеческом облике он у меня вообще никакого отторжения или опаски не вызывает.

И да, отец ему не отказывал сначала тоже наверняка не по доброй воле. Все же Иней, как оказалось, — чрезвычайно жесткий и целеустремленный тип. И если была договоренность, что любые отношения — только с моего согласия, то лорд Нарийн, разумеется, дал ему доступ в наш дом.

Как же все… куплено в нашей жизни. Даже я. Ведь наверняка Инейран много вложил в то, чтобы у отца не осталось иных претендентов. И если вспомнить его же слова, то он был готов устранить новых.

— Зачем ты тут? — Я повернулась к нему, одновременно ощутив, как дрогнула ранее неподвижная рука на моей талии.

— Хотел провести это время с тобой, — спокойно отозвался мужчина. — Так, как раньше. Лалидари, не порть момент, а? Я не пристаю, гадостей не говорю и вообще веду себя прилично и примерно. Отвечай мне тем же, хорошо? — Он внезапно тихо рассмеялся и, взяв мою ладонь, поднес ее к губам, нежно поцеловав пальчики. — Хотя по поводу первого пункта… я не против приставаний с твоей стороны.

Я не ответила, лишь досадливо дернула бровью и отвернулась, вернувшись к созерцанию заката.

Мужчину я старалась подчеркнуто не замечать. Села прямо, пытаясь не касаться спиной его груди, и всеми силами изображала невозмутимость. Хотя то, что рука вокруг моей талии тут же сжалась, стоило мне попытаться отстраниться еще дальше, разозлило. Но сделать я ничего не могла. Вернее, могла только скандал устроить, а это, к сожалению, не вариант. Или к счастью.

Скандал закончится… чем-то, да закончится. Как минимум — потерей самоконтроля, потому что я не смогу сохранять невозмутимость, а как максимум — потерей душевного равновесия. Если он решит закрыть мне рот поцелуем, а не выслушивать или что-то доказывать.

— О чем ты думаешь? — раздался совсем рядом тихий голос Инейрана, и его дыхание, отдающее знакомым ароматом цитрусовых, шевельнуло прядку волос у скулы.

— О том, что сегодня чудесный закат, — ровно сказала я. — Впрочем, мы это уже обсуждали, Иней.

— Ну и что? — иронично фыркнул мужчина и заправил мне ту самую прядку волос за ухо, делая это так медленно, что я успела прочувствовать каждый миг этой… ласки. Да, это была ласка. Ненавязчивая, словно невзначай, но ласка, от которой кожа у меня покрылась мурашками. И в руках мужчины стало еще более неуютно, потому что хотелось отстраниться еще дальше или прижаться еще ближе.

Он, как почувствовав мой внутренний порыв, отстранился, убрав пальцы от ушка, но при этом мимолетно погладив нежную кожу шеи. Инейран Дальварис! Соблазнитель рыжий!

Извечные правила охоты, о которых в общих словах рассказывала Гаррини…

Нельзя, нельзя вестись и показывать свою реакцию! Это игра, и пока никто ничего не говорит вслух, есть определенная граница, которую перейдут лишь в случае безмолвного приглашения "противника". Например, если я сейчас повернусь к нему и просто встречусь взглядом, облизнув пересохшие губы, то это будет шагом. Если прогнусь оттого, что пальцы парфюмера невесомо скользят по моему позвоночнику, это тоже станет белым флагом капитуляции.

Но пока я "держу лицо", Инейран по-прежнему будет вести игру.

Потому, продолжим, ио Лалидари… Вы же хотите со временем приблизиться к уровню этого медного хищника? Так почему бы не начать прямо сейчас?

— Ну да, ты совершенно прав, "ну и что"… — задумчиво кивнула я, стараясь отрешиться от того, что мне приятны его прикосновения. Просто приятны, ничего более, но это уже плохо. И еще, я помню, куда нас завели недавно такие же невинные касания.

— Лали. — Он едва ощутимо погладил меня по волосам и попросил: — Не дергайся, пожалуйста.

— Э-э-э? — от неожиданности я даже к нему повернулась и спросила. — Ты о чем? Вернее, зачем?

— Так даже лучше. — Лицо рыжего оказалось пугающе близко, одна ладонь легла мне на затылок, не позволяя отодвинуться. — Я хочу тебя поцеловать.

— Но… — охнула я, невольно дернувшись, а Иней лишь едва заметно улыбнулся и коснулся легким, как ветер, поцелуем, уголка моего рта.

Я лишь недоуменно захлопала ресницами, а он улыбнулся и, все еще не отстраняясь, тихо сказал:

— Вот видишь… Правда, не страшно?

— Страшно, — не согласилась я, настороженно глядя на так опасно близкого сейчас Инейрана.

И правда, страшно. Ведь он этим не ограничится, не сегодня, так потом. Но говорить это нельзя. Иначе он начнет под предлогом опровержения позволять себе больше действий. Не гарантия, что и правда развратных, но явно направленных на то, чтобы приручить меня.

— Глупая, — выдохнул мужчина и снова потянулся ко мне.

Я, поддавшись порыву, зажмурилась. Хрипловато рассмеявшись, рыжий коснулся поцелуями моих закрытых глаз, а потом, проведя пальцами по подбородку, мягко заставил немного приподнять голову и вновь прижался к моему рту. Всего на миг, не претендуя на то, чтобы углубить поцелуй. Он просто коснулся. Губы Инея были сухими и теплыми… Приятными. Они скользнули по коже шеи к уху, прошлись по изгибу ушной раковины, вырвав из моей груди какой-то слишком прерывистый вздох. Только сейчас я поняла, что последние несколько секунд не дышала. Свежий воздух, опьяняя, ворвался в легкие, а запах мужчины коснулся носа, дразня, заставляя искать именно этот аромат среди букета садового разнотравья.

— Лали, маленькая, милая девочка. — Мягкий баритон, мурчащий, вопреки змеиной природе мужчины, ворвался в сознание, помогая на миг выплыть из странной прострации. Осознав его слова, я сначала вспыхнула возмущением, но почти сразу оно превратилось во что-то иное. — Глупая, молоденькая и очень наивная. Очень желанная. Чарующая, волшебная, дивная. Если бы не знал, что твоя мама была человеком, то подумал бы, что ты дочь исчезнувших высших фейри.

— Прекрати, — выдохнула я, приподнимая ресницы и почти сразу попадая в плен синих глаз. Его губы снова прижимаются к моим, на этот раз не покидая так сразу.

— Почему? — хрипло спросил рыжий, сжимая ноги плотнее вокруг моих бедер, поглаживая шею и ключицы, лаская горячим дыханием мочку уха. — Что плохого в том, что я хочу быть к тебе немного ближе? Что ужасного в том, что ты трепещешь от моих прикосновений? Милая… — Властная ладонь с нажимом скользит по спине, почти заставляя прогибаться ему навстречу. — Я с ума от тебя схожу.

— Тому нет причин, — почти задыхаясь, шепнула я в ответ, все еще не в силах разорвать наши взоры. Я утонула, потерялась в его бездонных глазах, чувствуя, как по коже прокатываются волны жара от того, что я в них вижу. Говорить становилось все сложнее. Тем более, что он не пытался облегчать мне задачу, продолжая невесомо касаться тела. — Иней… тут лишь влечение, а без подпитки интереса разума оно быстро… ох, угаснет.

Я запрокинула голову, прерывисто выдохнув, потому что он прикусил нежную кожу чуть выше запястья. Но почему? Что такое… Лишь заметив довольные огоньки в синеве напротив, поняла, что и это было продуманно и ожидаемо.

Да, я понимала, все понимала. Это лишь новый шаг, новый этап, попытка как-то навести мосты, исправить то, что было. Но даже зная это, я не могла… перестать чувствовать, не могла заставить сердце не заходиться от волнения, снова ровно дышать… и не ощущать то, как он пахнет. Цитрусы и зеленый чай.

— Запах, — шепнул Инейран, зарываясь носом в мои волосы и делая глубокий вдох. — Лали, моя змейка… Ты мой дурман, который туманит разум, заставляет сладко замирать и забывать о дыхании. А вспомнив — набирать полную грудь отравленного твоим запахом воздуха.

Теперь сердце стучало так, что отзывалось в ушах. Оно заглушало все звуки вокруг, кроме его голоса и его дыхания.

Голос, какой же у него голос! Низкий, хрипловатый, от которого я трепещу, ощущая, как по телу распространяется покалывание и нетерпение.

— Запах, тело… — все же смогла вымолвить я, всеми силами стараясь не раствориться в рождаемых им ощущениях. — Тебе важно лишь это. А как же я? Та, настоящая я, а не тело. Я, а не аромат, который лишь физиология.

— Неправильно. — Ласковые пальцы касаются волос, перебирая шелковистые пряди, а вторая рука медленно путешествует от плеча все ниже и ниже.

Создатель, я и не знала, что даже это может быть настолько чувственным. Он медленно, но ощутимо скользил пальцами по ткани, задерживаясь на внутренней стороне руки, лаская сгиб локтя, и когда, наконец, подушечки пальцев Инея коснулись обнаженного запястья, я вздрогнула. А когда он поднес ладонь к губам и, не отводя от меня взгляда, поцеловал внутреннюю сторону, так вообще стало жарко.

— Ты важна. — Шепот — и снова поцелуй на губах, и я подавляю внутреннюю потребность потянуться за Инеем, когда мужчина отстраняется. — Ты дорога. Ты самая лучшая, самая хорошая девочка. Чудо светлое.

Я, словно зачарованная, не могла двинуться или отстраниться, не могла даже думать. Казалось, что его слова, голос, его запах лишили всего. Я вся теперь его. Дыхание выпивают его губы, тепло тела забирают пальцы, потому что без его касаний почему-то становится холодно и неуютно.

Когда он снова поцеловал меня, мои губы дрогнули в ответ. Почувствовав его улыбку, я было на миг одумалась, но тут он впервые за все это время заключил меня в объятия. Настоящие, прижимая близко-близко к своему телу, окутывая, окуная в свой запах, сжимая кольца рук так, что мне становилось сладко и страшно. И поцелуи. Медленные, томные, лишающие остатка здравого смысла, заставляющие тянуться за каждой лаской, вскинуть руки, запутавшись в медных прядях, прижиматься все ближе.

Сколько длилось это сладкое безумие? Я не знаю… Я и правда не знаю. Все потерялось в нем. В этом мужчине. Солнце уже зашло за горизонт, погружая сад в бархатные сумерки, но я и это заметила лишь потому, что его глаза стало хуже видно. Нет, он не раздевал меня, он ничего не делал сверх того, что уже было заявлено. Но и этого хватало, чтобы я таяла, теряла связь с реальностью, растворялась в… нас. Общем дыхании, касании губ, ласках, которые всегда были на грани целомудренности.

В тот вечер мы были вместе, пока не стемнело. И не только целовались. Сидели. Дышали одним воздухом, не отпускали ладони друг друга. И я не вспоминала. Ни о чем. Я просто жила этой минутой, пока была счастлива. Жила, зная, что она обманная, что он, как обычно, говорил не о деле, а о теле. Но я была счастлива и не видела смысла отказывать себе в этих мгновениях.

Все потом. Все завтра.

А сегодня — рыжий обманщик, который так красиво лжет. Да, мы, женщины, и правда любим ушами.

И мы сидели… сначала по-прежнему рядом, а потом я как-то незаметно оказалась на коленях мужчины и положила голову ему на грудь. Мы тихо разговаривали. Обо всем на свете. Уж не знаю, что тому виной, но с Инейраном я никогда не чувствовала себя глупой. Не знающей чего-то — да. Но он рассказывал… И я тоже. Сказки, которые Иней с удовольствием слушал, а он отвечал мне легендами далеких народов, которые узнал в путешествиях.

Был замечательный, волшебный и очень чувственный вечер. Но мне было грустно, потому что я все равно не отступлюсь от своего слова. И, несмотря на такое отношение, он по-прежнему общался со мной, как с маленькой. И ценность моя состояла для него лишь в одном. Казалось бы, это закономерно, ведь он делец и политик… но все равно обидно.

Когда на землю опустилась ночь, я высвободилась из рук Инейрана и встала, глядя на озаренный огнями дом.

— Почему меня не искали?

Лишь услышав свой голос, я поняла, что сказала это вслух.

Ласковые руки сжали мои плечи, горячие губы коснулись виска, и тихий голос шепнул:

— Я сказал, чтобы не волновались. И чтобы придержали твою пташку, которая снова обхамила меня, когда я пришел.

Кеша, Кеша… Я не сдержала улыбки. Но мысль о попугае отдалась одновременно и якорем, напомнившим об обязательствах. Надо возвращаться.

Спасибо создателю за этот вечер, за то, что сейчас было… так.

Я повернулась, приподнимаясь на цыпочках и касаясь губ Инея легким поцелуем, но отстранилась прежде, чем он заключил меня в объятия: лишь покачала головой, и рыжеволосый послушно замер.

— Я пойду… — Я решительно направилась к дому, но, поддавшись порыву, остановилась, развернулась и, глядя в глаза Инейрана, почти неслышно проговорила: — Мне было хорошо с тобой сегодня. Спасибо.

После этого я стремительно сорвалась с места, не реагируя на зов дорогого мужчины. Да, это было глупо. Да, это подтвердило его выводы о том, что я сдалась. Но он и так это знал. Так что… напоследок я побаловала нага, который считал себя самым хитрым, и позволила себе немного откровенности.

Прости, хороший мой, но я не хочу стать игрушкой на пару недель, "лекарством" от одержимости. А ты ко мне относишься именно так. Пусть с симпатией, но даже не пытаешься увидеть что-то равное. И правильно, наверное, ибо не разглядишь. Я не равна.

Но это мои проблемы. И время у меня есть. Вернее, будет, если я доберусь до Земляны и она возьмет нас на службу.

 

ГЛАВА 11

Столица. Заседание платы лордов

Просторный зал, больше всего напоминающий амфитеатр, утопал в полумраке, который рассеивали лишь четыре сверкающих шара божественной силы. В центре этого квадрата стояло королевское кресло, на данный момент пустующее. Многие ложи амфитеатра тоже были пусты, так как время заседания еще не подошло.

Финист Ширзан Цари, впрочем, как всегда, пришел раньше и сейчас сидел в углу средней ниши в глубоком кресле и с явным наслаждением… пил кофе и курил. И то и другое было вредно, о чем прекрасно знали и Элу, и секретарша, а потому сейчас он получал огромное удовольствие как от того что гробил здоровье, так и от мыслительной деятельности. И неизвестно, что приносило ему большее удовлетворение. Финиста всегда восхищала работа мозга. Чаще всего, разумеется, своего, но некоторым индивидам он в уме тоже не отказывал. Очень некоторым. Да, как говорила Элу, если он от чего в этой жизни и помрет, так это от самодовольства.

Кофе господин Цари запретил себе не просто так. У него была на него аллергия. Как физическая, так и… моральная, наверное. Во всяком случае, лучшего допинга организму он еще не встречал. После кофе Финиста иногда охватывало желание что-нибудь да сделать. И желательно полезное. И интересное! Собственно, именно после того, как он самолично поперся в соседнюю страну в попытке найти того гения, что толкал ему дезу, феникс решил, что с кофе пора завязывать. Но иногда очень хотелось! Вот просто до зубовного скрежета. Тем более, что неадекватная реакция на этот напиток бывает не всегда.

А вот курение… просто вредно, но, во-первых, иногда тоже хочется, а во-вторых, с трубкой он выглядит представительным и величественным. И умным. В смысле, еще умнее.

Но оставим развлечения. Даже внутренние. Сейчас не время для веселья.

Вообще, заседания палаты лордов, которые проходили раз в три месяца, — это замечательные мероприятия. Тут можно увидеть всех, кто тебя интересует, посмотреть, послушать и сделать выводы.

"Учти, если тебя опять куда-то понесет, то я вмешиваться не стану", — пришла по связи мысль гремлины.

Феникс бросил поверх чашки кофе игривый взгляд на сидящую на подножке у его кресла малышку и едва заметно улыбнулся.

"Из Азамантии ты меня не вытаскивала. От их спецслужб я смылся совершенно самостоятельно!"

"Ну да, — хмыкнула Элу, подняв глаза на хозяина и с иронией рассматривая Финиста. — В обнимку с чертежами нового оружия. Ты у нас никогда не "отдыхал" без пользы. Но я сейчас имею в виду тот случай, когда тебя потянуло на постельные подвиги, и не к кому-то, а к супруге одного из высших лордов страны".

"Был неправ и пьян", — вздохнул зеленый феникс и, отсалютовав рыжей служанке чашкой, сделал новый глоток.

"Пернатый ненормальный. Господин Цари, вы являете собой наглядную иллюстрацию синдрома Геримера, в простонародье известного как синдром черного властелина!"

"Верно, — спокойно согласился брюнет, затягиваясь трубкой. — У меня его еще в детстве диагностировали".

Элна лишь неодобрительно покачала головой с шикарной копной кучерявых золотисто-рыжих волос, сейчас уложенных в какое-то подобие прически. Все же официальное мероприятие, потому гремлина была при полном параде, за исключением того, что предпочла не платье, а шаровары и тунику янтарно-коричневого оттенка, а также восточный кафтан насыщенного изумрудного цвета. Главное, что роскошно, а уж насколько это вписывается в нормы — дело десятое. Она была слугой Финиста Цари, известного эксцентрика и одного из самых опасных фениксов в королевстве. Опасных именно своей непредсказуемостью.

Поэтому девочке-гремлине спускалось весьма многое. Вернее, никто не был вправе указать ей на нормы. Лишь один феникс на белом свете. Пока не закончится контракт.

Финист зорко оглядывал как тех, кто был с ним в одной ложе, так и лордов в противоположных секторах. Его интересовали только те, кто был в одном с ним среднем уровне или те, кто выше. Нижние ниши… ключики к интересующим его личностям, располагающимся там, уже давно подобраны. Как и к половине лордов одного с ним уровня. Как, впрочем, и к некоторым из высшего эшелона.

Цари скосил глаза на соседнюю ложу, где расположился лорд Гирин, и едва заметно усмехнулся. Вот, например, тот самый господин, который не далее чем пару дней назад лишился одного из артефактов рода. Ну и верности супруги заодно. Впрочем, феникс явно не был… первопроходцем на этом пути, скажем так.

Альбар Гирин был весьма интересным типом. Высокий, властный и хладнокровный сид*5, который не чурался даже самых жестоких методов на пути к своей цели. За целеустремленность и даже за "шаги по головам" Финист его уважал. А вот за неэлегантные, часто слишком топорные и кровавые методы, а также за пристрастие к мальчикам… не очень. Вернее, совсем нет. И если постельные предпочтения Альбара феникса не особо волновали, то отсутствие элегантности в действиях откровенно раздражало.

* 5 Сид — раса. Внешне похожи на эльфов. Одна из отличительных особенностпей — кожа голубоватого цвета.

Зачем делать лишние телодвижения, если можно обойтись без них? Тех, кто не ценит свое время, феникс тоже не ценил. Даже если ты свою жизнь просто прожигаешь, все равно должно быть, ради чего. Бесцельность — это глупо. Даже более того — недальновидно.

Сам Финист уже просто не мог иначе, ему всегда нужно было видеть что-то впереди. Нельзя скучать… потому что он начинает делать глупости. Вот, например, то, что он тогда рванул в другую страну за шпионом, обусловлено было вовсе не кофе. А тем, что заскучал…

По губам пробежала улыбка, и Финист с едва слышным звяканьем поставил на столик рядом фарфоровую чашку с остатками черного напитка.

"Финист?"

"Да, Элу".

Цари посмотрел на девушку и сцепил длинные тонкие пальцы, откидываясь на спинку кресла.

"Может, расскажешь подробнее, что именно ты украл у сида? А то я толком не поняла".

Феникс лишь лениво пожал плечами и, не прекращая изучать своего противника, начал:

"Артефакт Гирина — штучка чрезвычайно редкая. Таких всего десять, и большая часть — в руках глав кланов. Лишь один был в лапах Альбара".

"Понятно. — Элу опустила взгляд к бордово-красному ковру с абстрактным орнаментом из черных линий. — Каким бы ты ни был авантюристом, но обчищать сокровищницы лордов высшего эшелона сам не полез".

"Разумеется, — самодовольно сверкнули темные глаза мужчины, и, не удержавшись, он потянулся, дотрагиваясь кончиками пальцев до пушистых волос гремлины, чья головка как раз находилась на уровне его колен. Она дернулась и удивленно на него взглянула, но Цари лишь покачал головой, задумчиво пропустив меж пальцев нежные как пух прядки, и вновь выпрямился. — Хотя бы потому, что сокровищница — это место для древнего рода почти культовое, если учесть, сколько там интересного хранится. А, стало быть, каждый новый властитель клана, коли не дурак, добавляет в систему безопасности что-то новое. А они не дураки… ну, в подавляющем большинстве".

"А те, кто не особо умные, долго символы власти в мягких руках не удерживали, потесненные более амбициозными родственничками. — Элна слегка повела плечами, прислушиваясь к мыслям своего господина, и едва заметно прогнулась в пояснице с тихим вздохом. В ответ на недоуменный взгляд Финиста ответила:

"Устала долго сидеть".

"Ничего, скоро все закончится. Я тоже такого не люблю, сама знаешь".

"Знаю. Но как-то не утешает. Ведь мы сегодня полдня по светским мероприятиям мотаемся…"

"Зато программу максимум выполнили! — "утешил" девушку Финист. — Вернее, еще пара таких деньков за месяц — и выполним. И ты знаешь, что на таких мероприятиях можно сделать много чего полезного".

"Ну да, — иронично фыркнула гремлина. — Если знать, что, как, и с кем, то несомненно можно".

"А то, что я украл… — продолжил мужчина возвращаясь к теме разговора. — Как мы с тобой вчера наглядно выяснили, артефакт позволяет наблюдать за теми, чья частичка есть у тебя", — многозначительно улыбнулся Финист.

У Финиста была багрово-черная прядь волос бывшего врага. Врага, который оказался настолько глуп, что влюбился и доверился. Который нарушил прежнюю договоренность ради этой самой любви…

Ай-ай-ай, как это было неосторожно со стороны того, кто хотел залезть на королевский трон! В итоге на трон посадили другого… разумеется, не без посильной помощи зеленого интригана.

"Откуда, кстати? — заинтересовалась Элна. — Насколько я знаю, вы, пернатые, никому не дарите своих волос. Да и любовь… в вашем случае это и правда сказка. Вы такого чувства не знаете".

"Ну, почему же, — прищурился тайный советник его величества. — Знаем… просто, в своем понимании".

Двери распахнулись, нарушая беседу лорда Цари и его слуги. В зал вошел высокий светловолосый мужчина в королевской мантии, и губы феникса растянулись в легкой улыбке.

— Да здравствует король Надир Первый из рода Золотых Фениксов!

Да здравствует! Пока он нужен тем, кто посадил его на престол.

Им был выгоден именно Надир. Айнир Нурикеш был молодым и амбициозным дураком. Эмоциональным. И слишком умным, к сожалению. И он не стал бы таким покладистым, как нынешний властитель. Вернее, Надир, разумеется, тоже был сильным, смелым и умным. Но… в рамках, скажем так. Без фанатизма. Идеальный правитель. Самостоятельный в поставленных пределах. Инициативный в допустимой мере.

Нет, Финист не был одним из кукловодов. Он просто знал. Он вообще очень много чего "просто" знал, за что его и ценили. А если не был в курсе сам, то понимал, где достать информацию. Полезный он был, проще говоря. И почти незаменимый. Верный тому, кто больше заплатит, чего никогда не скрывал. И "плата" не всегда исчислялась в звонкой монете.

Финист затянулся трубкой, выдыхая дым, окутывающий его сизой пеленой, и слушая то, что слышал не раз. Вступительную речь государя.

— Приветствую палату лордов, — начал Надир.

В полутемных нишах разом загорелся свет, больше не позволяя находящимся там прятаться в тени от взгляда правителя. Заседание началось. Обсуждались жизненно важные вопросы королевства, международные отношения, проблемы, которые имели большой резонанс.

Но Финиста Цари больше интересовало то, что будет потом. Возможность пообщаться с теми, кого не увидишь иначе, как здесь, кого не поймаешь иначе, как здесь.

По тонким губам вновь скользнула улыбка, и советник, уже наметив взглядом свою жертву из высшего эшелона, недобро прищурился.

Тема заседания была ему неинтересна. Пока он готовил речи короля и собирал информацию, уже успел выучить это все почти наизусть. Скучно… Лишь одно внушает оптимизм — Альбар Гирин, один из слуг богини Водяны. Любимчик, можно сказать. И Финист Цари перешел ему дорогу. Сид этого так не оставит.

 

ГЛАВА 12

Следующий день пролетел так стремительно, что я даже оглянуться не успела.

Под видом подготовки к "передаче товара временному владельцу" проходили совсем другие сборы.

Днем еще раз приходил Иней. Я кусала губы от смешанного желания: выскочить и броситься рыжему гаду на шею или рвануть в катакомбы прямо сейчас, из багажа взяв лишь необходимого Нурикеша.

Иней, Иней, Инейран. При одном имени сердце трепещет, а от воспоминаний о вчерашнем вечере становится жарко щекам. Но расслабляться нельзя…

— Ну, так что мне ему сказать? — нетерпеливо напомнила о себе Мышка.

Я вздохнула и положила расческу на туалетный столик. Тоскливо оглянулась. Кеши, который своим видом, возможно, задушил бы во мне желание спуститься вниз, не было. Но Мышка тоже справилась.

— Он в виде нага.

О-о-о! Тогда пусть катится к фениксам! Я его в этом виде как-то боюсь. Вернее, ассоциаций, которые возникают. Вот извращенец рыжий, а?! У него же есть желание этимзаниматься, это мое "хочу — не хочу" никого не интересует…

— Скажи, что молодая госпожа изволит топиться в ванной и в ближайшие два часа прерывать сей процесс не планирует.

Брауни скептически хмыкнула:

— Ты настолько хочешь видеть его в своей ванной? Нет, я, конечно, скажу, если так надо, но за последствия отвечаешь сама, — пожала округлыми плечиками златовласка и демонстративно шагнула к двери.

И хоть это было просто шуточкой, потому что перемещалась она все же по изнанке, я все равно перепугалась.

— Мышь, придумай что-нибудь! — взмолилась я. — Ну, что готовлюсь там, активно собираюсь или еще что. Да хоть сплю!

— Сама виновата, — буркнула брауни, с легким осуждением на меня глядя. — Не надо было вчера змея обнадеживать по полной программе! Разумеется, он раскатал свою чешуйчатую тушку на всю длину, рассчитывая на продолжение!

— Подождет! — рявкнула я. — Чисто теоретически я уже через два дня вся его! Так что пусть закатывается обратно!

— Хорошо, — хихикнула Мышка, щелкая пальцами, с которых сорвался ворох искр. — Скажу, что ты спишь. Надеюсь, торчать здесь в ожидании, как раньше, он не станет: как я слышала, сегодня у Инейрана открытие новой линии товара и нового центра распространения. На приеме он должен присутствовать.

Я ощутила мимолетную тоску по тому, чего никогда не видела. Званый ужин… Наверное, это очень интересно и необычно!

Ладно! Не будем грустить, ведь совсем скоро, вне зависимости от исхода, я больше не буду под таким жестким контролем, как любая юная нага.

Но что Мышисса говорила еще? Про "как раньше"…

— Ты это о чем?

— Ну… Ты же у нас любительница засидеться до утра за книжкой, а после обеда упасть и поспать, — улыбнулась в ответ брауни. — И если он приходил, когда ты спала, то просто шел в библиотеку и ждал, пока встанешь…

— О как… — пробормотала я, чтобы хоть что-то сказать.

— Ну, я пошла, спроважу рыжего змея, — кивнула Мышь и растворилась в золотом сиянии.

А я почему-то сидела и, как последняя дура, мечтательно улыбалась. Он меня ждал! Очень занятой Иней ждал, пока я проснусь, чтобы… поговорить. И так было не один раз.

Именно с таким выражением блаженной мечтательности на лице меня и застал вернувшийся Нурикеш. Попугай спустился на пол, сделал несколько шажков и остановился прямо напротив моей кушетки. Наклонив голову, внимательно меня изучил и, наконец, сказал:

— Дур-р-рочка, ты меня пугаешь!

— Не пугайся, — посоветовала я и со вздохом поднялась. — Это так… Временное помутнение рассудка на почве повышенного гормонального фона, обусловленного…

— Хватит! — решительно пресек мою речь феникс. — Во-первых, твой высоконаучный перл слишком умен для моего скудного попугайского умишки, а во-вторых, мне все равно, за какими словами ты спрячешь свои желания. Главное, чтобы это не отразилось на планах и действиях, Лалидари.

— Не переживай, — сухо ответила я, вставая на носочки и потягиваясь. — Все в силе. Я не отменю это только из-за того, что хитрый змей снова стал хорошим. После того, как он себя вел, после того, как сам говорил, что я его не знаю… Инейрану веры нет.

— М-да, нет ничего более непоследовательного в своем настроении и решениях, чем обиженная женщина, — иронично отметил Нурикеш, оглядывая меня яркими зелеными глазами. — И с чего ты взяла, что не знаешь? Знаешь. И даже с нескольких сторон теперь, а не только с той ванильно-розовой, что он показывал ранее.

— Я предлагаю закрыть тему, — ровно и доброжелательно проговорила я, развернувшись к слишком сообразительной птичке. — Айнир Нурикеш, это не то, что я бы желала с вами обсуждать. Не та тема, не то время… да и не тот собеседник, согласитесь.

— Ио Лалидари, меня начинает восхищать эта милая манера, переходить на "вы" в тех случаях, когда вы желаете увеличить дистанцию.

— Кеша, у меня, между прочим, тоже есть вопросы, — хмыкнула я и присела рядом с попугаем. — И очень много. Например, что один из высших лордов королевства забыл в этой пернатой шкуре, почему он так не любит брауни и за что его так оригинально наказали. И еще, а что же будет мне, когда поступившие с тобою таким образом узнают, кто виноват в том, что ты больше не бесполезное чучелко…

— Вынужден повторить твои слова, — медленно ответил Нурикеш, не отводя от меня глаз. — Не та тема, не то время и не тот собеседник.

— Вот видишь, как у нас с тобой много "пересечений" таких разных прямых, — улыбнулась я в ответ и, встав, наигранно бодро сказала: — Себе мы почти все собрали, а нужно ли что-то взять в дорогу тебе?

— Нет, — нахохлился пернатый.

— Как скажешь, — кивнула я и вышла из спальни в гостиную. Там тяжело опустилась на диван и устало потерла виски.

Ио Лалидари, а вы и правда дурочка. Понимая, что лезете куда-то совсем не туда, все равно стремитесь. Но… выбора у меня нет. Того, который бы меня устроил.

После все как-то очень стремительно закрутилось. И началось все с недолгой прогулки по ночному городу, где я с любопытством вертела головой: все же по ночам ни разу не гуляла. Но как только поняла, куда мы идем, то о-о-очень удивилась.

— А зачем нам на кладбище?!

— Вот именно, — пробормотал Кешка, сидящий на плече, и уже громче добавил: — Уважаемые, продемонстрировать дочке зарезервированное для нее местечко можно было и днем!

— Замолкни уже, — тяжко вздохнул отец, ползший немного впереди. — Как же достал, а!

Кеша промолчал. Странно, но факт.

Хм, а меня это пернатое уже не до такой степени раздражает… Интересно, почему? Нет, конечно, временами достает едва ли не до зубовного скрежета, но того желания удавить мелкую пакость, которое было вначале, уже нет.

— На этом кладбище, в нашем семейном склепе, находится один из спусков в подземелья, — пояснила Гаррини. — Мне бабушка рассказывала. В давние времена жил да был мой дедушка… не на шутку заинтригованный содержимым катакомб. Он являлся смотрителем этого кладбища, под которым проходит один из Лучей пути. Вот дедушка и выкопал туда спуск.

— А как он с бабушкой познакомился? — вдруг спросил Нурикеш. — Знаю я такой типаж, они когда увлечены идеей, ничего не видят. И почти никуда не ходят.

— Все верно, — едва заметно улыбнулась Гани. — Бабушка сама пришла. Клад откапывать. Так и познакомились. Любовь уже потом возникла… когда оба из больницы вышли.

— А как они там оказались? — оторопело поинтересовалась я.

— Они очень бурно познакомились, — неожиданно по-девчоночьи хихикнула мама. — Она испугалась и огрела его тем, что в руке держала… лопатой. Он, разумеется, увернулся, но споткнулся о корень дерева и свалился в яму, приготовленную для погребения. Ногу сломал…

— Так он не был нагом?!

— Сид он был, — покачала головой Гаррини. — Ну так вот… а бабушка просто рванула с кладбища, но доползла только до ближайшей низко висящей ветви. Как итог — сотрясение мозга и даже временная амнезия.

— А я знаю, что дальше было, — хмыкнул Кеша и, откашлявшись, патетично произнес: — И уже после они встретились в цветущем весеннем больничном саду… Он — с костылями, а она — с забинтованной головой!

— Примерно так, — кивнула Гани.

После разговор как-то сам собой стих, потому что впереди показались массивные ворота Западного кладбища.

— А нас пустят? — тихо спросила я, нервно стискивая отвороты куртки.

— А почему нет? — подмигнул мне папа. — Мы мирно идем навестить свою почившую родню. Кстати, тоже очень мирную! В умертвия не превращались, призраками не становились. Идеальные покойники! Никакого беспокойства смотрителям кладбища!

Ага, а стало быть то, что мы, вполне живые, ночью топаем на кладбище навестить почившую родню, — это в порядке вещей. Притом топаем с рюкзаками и попугаем. Видать, первое — для застолья, а второе… для развлечения.

Мы миновали ограду и пошли по главной аллее погоста, с которой крайне не рекомендовалось сворачивать. За тонкой, невидимой пленкой магии бродили странные тени и летали привидения. Вернее, судя, например, во-о-он по той даме в старинных одеждах и джентльмену рядом с ней, призраки совершали променад! И никак иначе!

Мы дошли до фамильного склепа, и тут Гаррини меня снова удивила. Она деликатно постучала в каменную плиту, именуемую тут дверью, и только после этого нажала на рычаг, приводящий в действие систему "сим-сим откройся".

"Сим-сим" была одной из самых простых систем безопасности и обычно применялась как раз для изоляции склепов, складов и тому подобных пунктов… длительного хранения, скажем так. "Дверь", противно скрипнув, плавно отъехала в сторону, открывая темный провал, откуда тянуло холодом и запахом масел и тлена.

Гани застыла на краю спуска и несколько раз хлопнула в ладоши, от чего камень стен стал сначала едва заметно, а после все ярче искриться. И вот уже можно было разглядеть ступени. Нага, а следом за ней и отец, с едва слышным шелестом скользнули вниз. Я подивилась тому, как они ловко слетают по ступенькам, и направилась за ними.

Когда мы, наконец, оказались в просторном помещении, в нишах которого стояли красивые резные саркофаги, то я благоговейно замерла. Ровно до того момента, пока не услышала злой дребезжащий старушечий голос:

— Ты чем моего валета покрыл?

— Тузом крести, как и в прошлый раз! — возмутился ей не более молодой, но явно мужской.

— Туз крести ушел в отбой еще в начале игры!

Я повернулась и крадущимся шагом пошла вперед, потому что голоса доносились из-за угла… как раз где-то там должен быть жертвенный алтарь. Священное место, по сути. Именно там приносились кровавые дары как местным покойникам, так и богу мертвых Мору.

И вот именно там и резались в карты два призрака сомнительной наружности.

— Да у тебя маразм, старая!

— Шулер!

Оказавшаяся рядом Гаррини окинула эту картинку возмущенным взглядом и выдохнула:

— Что вы тут делаете?! Леди Мириам!

Призрак старушки, обвившей прозрачный хвост вокруг жертвенника, повернулся к Гани и улыбнулся:

— О, правнучка… Здравствуй, дорогая! А что ты тут делаешь?

— Я бы хотела узнать у вас то же самое! Что вы тут в таком виде делаете?! И как… Я только сказала дочери, что наши покойники — самые достойные личности на местном кладбище! А вы?!

— А мы в преферанс играем-с, — хихикнул дедок рядом с бабушкой и резво растаял в воздухе.

— Ну вот, — проводила его грустным взглядом леди Мириам. — Мужчины… Как сложная ситуация, так они бросают даже штаны — и в окно!

Она с профессиональным мастерством перетасовала карты. Карты, кстати, тоже были призрачные. Очень интересно! Раньше привидения заставали потомков за нелицеприятными занятиями, а теперь потомки — их! Круговорот виноватых в природе!

— А по поводу спокойствия… ну так я никуда не выхожу! — возмутилась дама. — Так, с соседом временами в карты играем, на интерес.

Я подавила желание спросить, на какой именно интерес могут играть призраки.

— Кстати, внученька… — покосился на Гаррини призрак. — А я вас не пущу… мне тут скучно одной!

— Гани, так где вход? — напомнил о причине нашего визита папа.

— Под саркофагом леди Мириам, — вздохнула мамочка, выразительно покосившись на вышеупомянутую. — Но… есть проблема.

Что-то мне подсказывает, что она аукнется нам нервами.

— Какая? — загробным голосом спросил Нурикеш, который, видать, разделял мои эмоции.

— При бодрствующем хранителе, которым мой дедушка сделал свою мать, — кивок на Мириам, — открыть нам дорогу может только она.

— Вот же ж… — почти прорычал попугай, со злостью глядя на кудрявую нагу. — А сходить пораньше и все узнать не судьба было?!

— Потому что еще день назад все было тихо и мирно!

— Я была на свидании, — томно пояснила нам леди Мириам.

Тем временем Кеша решил вспомнить о манерах.

— О, прекрасная леди… — вкрадчиво начал попугай, слетев с моего плеча на каменную плиту, на которой расположилась призрачная нага. — Сегодня чудесная ночь, и я благодарен судьбе за встречу с вами.

— Какой джентльмен, — одарила птичку заинтересованным взглядом Мириам. — И непростой такой…

— Очень непростой, — с намеком подтвердил Кешенька и продолжил: — Но что-то я отвлекся, о луноликая… Наверное, вам скучно в этой провинции? Разве тут отыщутся те, кто сможет по достоинству оценить ваши красоту, грацию и незаурядный ум? Нет, конечно!

— Тут вы правы, — загрустила леди. — Я уже всех местных в карты по десять раз обыграла. Вот только Тарраш остался, но и то, когда вы его вспугнули, он уже проигрывал. Скучно…

— А я могу попробовать добыть для вас местечко в столице, на Центральном кладбище, — вкрадчиво начал Айнир Нурикеш и взмахнул крылом, обводя им воображаемую панораму. — Вы только представьте вместо этих постылых стен совсем иное… Красивый ландшафт, памятники от лучших скульпторов, девы, скорбно уронившие лица в ладони… Красивый склеп из лучших сортов мрамора. И еще именитые соседи! Не забывайте, насколько грандиозные личности покоятся в том месте!

— О да… — блаженно закатила глаза пожилая женщина. — Кажется, незадолго до моей смерти скончался Даррон Гзор, и его похоронили именно там!

Я напрягла память, а когда вспомнила, с огромным удивлением уставилась на прабабушку Гаррини. Даррон Гзор был известным карточным шулером, и то, что его похоронили на Центральном, в свое время вызвало огромный резонанс в высших кругах аристократии.

— Так вы заинтересованы?

— Ну разумеется! — отозвалась Мириам и махнула рукой. — Проходите, смертнички. Но ты, красненький, должен выжить… Если обещал комфортное местечко на кладбище, так выполняй!

Я невольно подумала о том, как же мечтают услышать эту фразу большинство мужиков от… своей тещи.

Пока я думала, все уже столпились около саркофага и теперь смотрели на Гаррини.

— А рычага нет… — вдруг растерянно произнесла она, все еще шаря по боковой стенке каменного ящика.

— Нет, — радостно кивнула Мириам, витая над нами. — Его грабители обломали с годик назад.

— И что делать? — расстроилась змейка.

— Ну, я же с вами, — хмыкнуло привидение и распорядилось: — Крышку гробика сдвигайте, там под моим черепом есть выступ, на него надавите, и дверь откроется.

Поняв, что сейчас будет не самое лицеприятное зрелище, я отошла в сторону, предоставив родителям и Кеше разбираться с привидением и его останками, и теперь прислушивалась только к комментариям Мириам.

— Ну что вы как малахольный? Крышечку-то сдвигаем-сдвигаем. И не надо мне тут зубами скрипеть и гранит пальцами крошить! Как чужое, так и не жалко, да?! Вот вандал! А я тут, между прочим, двести лет пролежала, и все хорошо было, пока некоторые змеи не явились!

Папа отчетливо рыкнул, и старушенция, естественно, не промолчала:

— А вот не скалься, касатик, не скалься! Я на твою реакцию посмотрю лет через триста! Потому не порть мое последнее пристанище! Я его, конечно, намерена сменить, но это не повод крушить тут все подряд. Саркофаг мне дорог, как память!

— А может вы помолчите? — не сдержался лорд Нарийн.

— С чего бы это? — надменно вопросила умершая. — Они тут в моих косточках немытыми руками копаться собираются, а я уже и права голоса не имею?!

Папочка мужественно промолчал. Горжусь!

— Ага, открыли! Молодцы! — издевательски похвалила правнучку и ее супруга Мириам. — А теперь аккуратно сдвигаете мою голову в сторону… аккуратно, я сказала, только попробуйте мне волосы оторвать! Они и так плохо держатся…

— Они отслаиваются! — порадовал меня нелицеприятной подробностью наг.

— И что? Думаешь, твои иначе себя вести будут? Бережнее, касатик, бережнее! Я, как-никак, женщина, хоть и мертвая! Мы в любом состоянии любим ласку и нежность!

— Да тут никакое состояние… — задумчиво пробормотал Нурикеш.

— Что? — елейно осведомилась леди Мириам.

— Я говорю, что состояние вашего саркофага никакое, — торопливо исправился феникс. — И хотел предложить вам обзавестись при переезде не только новым "дом", но и новой "постелью". Например, из черного агата… Что скажете?

— Уговорил, — довольно кивнуло привидение, но тут же добавило: — Но не думай, что я тебе поверила, охламон.

Наверное, едва слышную фразу: "Тогда насчет чего уговорил?!" уловила только я.

Ан нет! Не только!

— Знаешь что, пернатый, — задумчиво начала призрачная нага. — Отломайте-ка вы одну фалангу моего пальца и заберите с собой. Я найду вас спустя некоторое время, чтобы напомнить тебе и про "домик", и про "кроватку".

— Хорошо, — вздохнул попугай и обратился к моему отцу: — Лорд Нарийн, не будете ли вы так любезны отломать кусочек косточки прекрасной леди?

— Постараюсь, — лаконично ответил папа.

Хр-р-ря-а-ась! Это прозвучало почти оглушительно громко!

— Ты мне кисть отломал!!!

— Я сейчас доломаю пальчик и положу вашу ручку обратно, — искренно заверил наг и попытался как-то сгладить впечатление. — Кстати, у вас просто чудесный цвет… костей. Белоснежный, красивый, не то что у некоторых.

— Ну, это да, — самодовольно призналась пожилая мертвая аферистка. — Я раз в сезон ловлю парочку бандитов-кладоискателей и заставляю спускаться сюда, чтобы начистить мне лицевые косточки и вот ручки.

— Заметно, что вы за собой ухаживаете, — льстиво отметил Нурикеш.

— Правда, сложно сейчас найти… как же это слово… — задумалась леди. — Ну, как же… от новенького покойничка, недавно из столицы прибывшего, слышала… О! Визажисты! Очень сложно визажистов сейчас найти. А уж аккуратных, чтобы не поцарапали, не сломали… Они почему-то такие нервные.

— Да, трудно в наше время сохранять себя по-прежнему прекрасной, — задумчиво кивнула Гаррини, с непонятным интересом глядя внутрь гробика. Оценивала степень полировки?

— Вот! — протянул мне что-то маленькое папа. — Держи!

— Это… пальчик? — догадалась я, с содроганием глядя на "средство связи".

— Ну да, — смахнул с косточки пылинку отец. — Заверни в тряпочку.

— А как сможете, так лучше кулончик из него сделайте, — посоветовала Мириам. — Надежнее будет.

Представив себе такой "аксессуар", я содрогнулась, но, тем не менее, сразу закивала. Потом достала кружевной носовой платок и, ослепительно улыбаясь подозрительному привидению, аккуратно завернула в него пальчик, пообещав при первом же удобном случае сделать подвесочку.

Родители, видимо, все же добрались до нужного рычага, так как под землей раздался гул и саркофаг леди уехал в какую-то нишу, открывая темный провал со ступенями, которые терялись во мраке.

Вот и он. Спуск в катакомбы Земляны.

 

ГЛАВА 1

Прощание с родными вышло каким-то очень быстрым и скомканным. Просто не было нужных слов. Все понимали, что в случае неудачи мы вообще больше не увидимся, притом, по большей части, именно родительскими стараниями.

Но это мой выбор. Поэтому я просто крепко обняла папу и маму, а потом, подхватив рюкзак, предложила Кеше, который до этого сидел на голове какой-то гранитной твари с оскаленной пастью, перебраться на мое плечо.

Я немного помедлила, стоя у спуска и ощущая, как по щекам скользит прохладным потоком шаловливый ветерок, неизвестно как залетевший сквозняком в этот склеп. Внизу было прохладно и темно, и веяло тайной. И почему-то от предвкушения и страха у меня заходилось сердце.

Я сделала несколько решительных шагов вниз, чувствуя, как сильно вцепляются в плечо когти Нурикеша. Он тоже волновался. Для него это была не просто попытка перехитрить систему, как в моем случае. Для феникса катакомбы и их хозяйка — последний шанс.

Я бросила прощальный взгляд на залитую трепещущим светом гробницу. Отец смотрел на меня почти с отчаянием, а Гаррини прижималась к нему, закрыв глаза и что-то шепча. За ними висела леди Мириам, и на губах призрачной старухи почему-то была улыбка. Она медленно мне кивнула, а потом в голове раздался тихий голос: "Если понадоблюсь — зови. Но всему своя цена, девочка, запомни это".

Я поморщилась от резкой головной боли, но медленно кивнула в ответ и, вытащив из кармана "светлячок", сильно сжала в ладони магическую игрушку, заставляя свет внутри шарика медленно разгораться. Потом прерывисто выдохнула и решительно, не оглядываясь, стала спускаться. Примерно на десятой ступени услышала шорох и поняла, что плита, открывшая доступ в катакомбы, встала на место. Обратной дороги нет.

Когда я спустилась в коридор, то остановилась и растерянно оглянулась.

— Вот и начат путь, — тихо прошелестел в полутьме голос Кеши. — Не жалеешь, Лалидари?

— Сейчас — да, — честно ответила я. — Мне страшно, и дом, даже с его проблемами, конечно, кажется предпочтительнее.

— Так же, как и Инейран с его притязаниями? — иронично осведомился феникс.

— Вот потому я и рада, что все же решилась. Мы, девушки, видишь ли, — создания очень трусливые, да еще и малодушные временами, — улыбнулась я попугаю.

— Впервые вижу девушку, которая сама это говорит.

— Значит, мало ты девушек нормальных видел. Мы вообще склонны к самокритичности, — повела плечами я и спросила: — Ну что, зовем Мышку?

Если честно, то вопрос был риторическим, так как вариантов ответа особо не подразумевал, но феникс меня удивил.

— Пока не надо, — покачал головой Кеша.

— Чем обусловлено твое решение? — серьезно спросила я. — Кеш, если это из-за личных причин, то отринь эмоции. Брауни нам нужна.

— Зови, — сухо ответил птиц и слетел с плеча, с деланным интересом крутя головой по сторонам и разглядывая коридор, который вел вперед. Света от магического шарика хватало от силы на три метра вперед, дальнейший путь утопал во тьме.

Я зажмурилась и легонько тронула золотисто-зеленую энергетическую нить, связывающую меня с подругой. Почувствовав ответный трепет связи, я открыла глаза и почти сразу увидела, как пространство заискрилось, а из излома появилась низшая фейри.

— Я уж думала, случилось что! — первым делом выдала Мышисса.

— Не дождешься, — мрачно отозвался Нурикеш.

— Чего? — нехорошо прищурившись, повернулась к нему златовласка.

— А давайте жить дружно? — тоже решила высказаться я. — У нас есть общая цель, а это уже немало.

— Это даже много, — согласился попугай. Раздался шелест крыльев, после чего мне на плечо приземлилась тяжелая птичка.

— Лали, вещи лучше закинуть в пространственный карман, а что нужно — уложить в легкий рюкзачок и рассовать по карманам разгрузки, — начала брауни и покрутилась, показывая свой наряд.

Сейчас она была ростом выше моей талии. Поверх черного костюма — черная же разгрузка. Золотистые волосы заплетены в тугую косу, но непокорные короткие завитки все равно выбиваются из прически, обрамляя красивое личико.

— Сейчас, — пробормотала девушка и, закрыв глаза, вытянула перед собой руку. Рука по локоть исчезла в засверкавшем золотом воздухе. — Не то… и снова не то… А, вот!

Спустя миг, брауни выудила такую же военную разгрузку, как и у нее, но побольше размером, а следом за ней — маленький рюкзак.

В последний я без подсказок перекинула все жизненно необходимое из своего баула, который мы потом отправили в пространственный карман.

— Ну что, — сказала я, глядя в темноту и стараясь не прислушиваться к странным шорохам. — Мы сейчас в одном из "служебных" коридоров-ответвлений, как можно понять по стенам.

Я махнула рукой, предлагая обратить внимание на то, что ход просто прорублен в толще известняка, и грани даже не облицованы.

— Ну а теперь нам вперед. К Западному Лучу.

Если честно, то я думала, что тут недалеко. Но мы все шли и шли, а ничего кроме таких же служебных коридоров нам не попадалось. Мне-то казалось, что один из четырех путей в капище Земляны должен все же отличаться в лучшую сторону, особенно если вспомнить о слухах, в которых воспевалась красота подземных чертогов богини.

Как ни странно, воздух тут был холодным и влажным, с ароматом земли и мха. Никакой затхлости. Неужели настолько хорошая система вентиляции, что даже спустя столько времени она все еще великолепно работает?

Сияние светлячка то выбивало из известняка тусклые желтоватые искры, играющие на камне, то сверкало на влажных участках, которые иногда тянулись на десятки метров, то терялось в темноте наростов лишайника. С потолка иногда капала вода.

Когда на пути стали попадаться трещины в полу, я лишь нахмурилась, но когда они переросли в маленькие провалы, откровенно забеспокоилась.

Откуда тут настолько явная деформация породы?! Не было же землетрясений или сдвигов в нашем районе со времен того, как это капище заброшено! Не было!

— У меня одного стойкое предчувствие грядущих неприятностей, в простонародье метко именуемых "западло"? — задумчиво вопрос попугай.

— Да нет, — вздохнула я и, подчиняясь порыву, подняла руку, погладив птицу по крылу. — Ты не одинок.

— В твоем плане какой масштаб указан? — самой умной оказалась Мышисса. — Хоть поймем, сколько идти. А то по расстоянию ориентироваться…

— Там не обозначено, — тоскливо вздохнула я. — Там вообще много чего нет. Например, всех тех поворотов, которые мы видели недавно.

— А нас в тот склеп спустили? — задал риторический вопрос Нурикеш. — Может, они кладбища перепутали? Или прабабушку…

— Эти ходы заброшены очень давно, — проговорила Мышисса. — И да, послетого как капище оставили, не было никаких катаклизмов. А вот во время…

— Ты что-то знаешь? — проницательно взглянул на брауни феникс.

— Нет, я рассуждаю, — покосилась на него девушка. — Хватит искать двойное дно в каждой фразе, пернатый.

Нурикеш промолчал, и мы пошли дальше. И вскоре оказались на месте. Там, где раньше был Западный Луч.

Я замерла у края обрыва, неверяще глядя вперед и вниз, на глыбы камня, неровности потолка, который едва ли не "гармошкой" сложил облицовку, и мне было странно, что она все еще не отвалилась. Лучше бы это произошло, и тогда бы у нашей компании было меньше шансов схлопотать каменюкой по голове.

Часть Луча просто опустилась вниз метров на пять и теперь лежала в руинах.

— Смертнички, — свистящим шепотом повторил сказанное привидением Нурикеш. — Она знала!

Я решила не давать волю языку и просившимся на него эпитетам. Встряхнула светлячок и шепнула короткое заклинание, отчего шарик стал невесомым и медленно воспарил под своды пещеры.

— Ну, все не так плохо, — взглянула я вниз. — Тут весьма удобная "дорожка", спуститься можно без проблем, а потом уже пологий подъем, и, кажется, там тоже все благополучно.

После короткого обсуждения решили, что я полезу первая. Ко мне слетит Кешка, а Мышь пройдет по "изнанке". Смысл рисковать всем, если в этом нет необходимости?

Слава создателю, спуск и правда был не очень сложным, да и я не человечка, а наполовину нага, то есть, гибкость и силу никто не отменял.

Этот отрезок мы миновали благополучно, за исключением того, что я поцарапала ладонь об острую грань мрамора и теперь шла с перевязанной рукой.

— Кр-р-ровь, — недовольно ворчал Нурикеш. — Это плохо.

— Тут никого нет, — покачала я головой. — Да и идти нам всего несколько часов осталось. Это не подземные дворцы темных сидов.

— Лесные сиды тоже не только на деревьях живут, — хмыкнула Мышка, но я заметила обеспокоенный взгляд, который она кинула на перебинтованную ладонь.

Что-то тут не чисто… явно.

— А ну-ка, рассказывайте! — Я даже остановилась и руки на груди скрестила. — Я тут, конечно, по идее самая младшая и необразованная, но только из-за недостатка информации!

— Дело в том, что раньше слугами становились только если проходили испытание. То есть, если ты претендуешь на то, чтобы стать слугой богини, то следуешь совершенно по другой дороге. А мы идем по той, что предназначена для паломников, а не соискателей, — медленно начал Нурикеш. — И поверь, это вовсе не прогулка по каменному коридору. Да и тут мне что-то очень-очень не нравится. Перья дыбом встают.

— Тогда почему мы топаем тут?!

— Да потому что неизвестно, где другой вход! И вообще, может, нам и не придется проходить все испытания.

— Ага, — потерла я виски. — А ты откуда все знаешь?

— Рассказывали.

Допытываться я не стала, лишь осторожно двинулась вперед, машинально отмечая торчащие из стен стрелы. Странно… очень странно. Но кроме стрел тут еще были почти незаметные за давностью времени иглы, а также просто широкие лезвия, застывшие словно в середине замаха.

Это же…

— Это активированные механические ловушки, — прошелестела Мышка, с испугом глядя во тьму коридора.

Вывод даже озвучивать не нужно. Если активированы механические, то и все остальные тоже. Магические и пространственные.

И если механика уже не опасна, а магия могла и рассеяться за все это время, то пространственные по-прежнему представляют угрозу.

— Мышисса, ты их почуешь? — первым сориентировался Кеша.

— Разве что некоторые, и то — на уровне интуиции, — покачала головой брауни. — Тут работали высшие фейри. Что я по сравнению с ними?

— Ларш! — выругался попугай. — Так, Лалидари, двигаемся крайне медленно, впереди — мы с твоей подружкой, а ты за нами. Все ясно?

— Да, — кивнула я и, сняв с плеча птицу, передала ее Мышке.

— Я сам, — было дернулся феникс.

— Прекрати! — рыкнула брауни, гневно сверкнув глазами. — Сейчас не до твоей неприязни, пташка нежная! Вот выберемся, и продолжай дальше на меня презрительно коситься, а сейчас сиди и не чирикай!

— Как ты со мной разговариваешь? — очень тихим и очень страшным голосом уточнил Нурикеш.

Мне почему-то стало жутко, несмотря на то, что это сказал попугай, причем сказал даже не мне.

— Без конфликтов, — решилась вмешаться я.

— Сейчас подеремся, и потом никаких конфликтов! — пообещал Кеша.

— Хам! — ответила брауни.

— Тили-тили-тесто, жених и невеста, — захихикала я, и добавила: — Милые бранятся— только тешатся.

На меня посмотрели как на врага мирового масштаба, у которого вдобавок не все в порядке с головой. Причем, и Нурикеш, и Мышисса.

— Во-о-от! А теперь вообще поразительное единодушие, — продолжила я, а потом закончила уже совершенно другим тоном: — Успокоились? Вот и замечательно.

Какое-то время все было хорошо. Мы огибали места, которые казались брауни или фениксу подозрительными, иногда приходилось это делать на носочках и по краю ямы с кольями. Да-да, потому что с другой стороны Кеше чем-то не понравилась плиточка!

Но вслух я не ворчала, понимая, что ему виднее. А мне жить хочется. Чем дальше по коридорам, тем больше. Странная закономерность.

Или это влияние красоты на психику?

Западный Луч, облицованный разными породами мрамора, которые плавно перетекали одна в другую, был неимоверно прекрасен. Притом на стены был нанесен какой-то сложный состав, из-за чего камень искрился, словно покрытый тонким налетом инея.

Иней… Инейран.

Интересно, когда ты обо всем узнаешь? И как ты отреагируешь? Кем я была для тебя, и чем станет этот провал?

Ладно! Бессмысленно думать! Я не он. Я не знаю, что на душе у рыжего.

— Лали! — каркнул мне на ухо Нурикеш, который не так давно снова оккупировал мое плечо.

— Прости, задумалась, — улыбнулась я и постаралась сосредоточиться на настоящем.

А в настоящем начались сюрпризы. И не сказать, чтобы приятные. Где-то позади по каменным плитам пола раздался тихий цокот когтей.

Мы резко обернулись и замерли. Тишина…

Сделали шаг — и снова звук позади… но уже гораздо ближе.

— Быстрее, — отрывисто бросила Мышка и рванула вперед, показывая поистине заразительный пример.

Девушка начала так ярко светиться, что глаза слепило и было ничего толком не видно.

— Лали, за мной, след в след, — задыхаясь, сказала брауни. — Не знаю, сколько выдержу в таком режиме. Я не высшая.

— Но что это…

— Гончая, — это уже Кеша. — Существо с нижних уровней. Аромат твоей крови пробудил тварь от спячки, они такие запахи за версту чуют. Особенно если голодные. А она пару столетий не жрамши, как минимум!

Я даже пропустила грубое слово мимо ушей, так как было не до того.

Позади раздался мерзкий смешок.

Я округлила глаза.

— Это тоже гончая?!

— Нет. — Златовласка, петляя бешеным зайцем, неслась вперед. — Это морок, ментальное воздействие. Кто еще сможет лучше запугать жертву, чем она сама?

Я промолчала и рванула за Мышью с удвоенным энтузиазмом.

Спустя какое-то время брауни рухнула на колени и перестала светиться, тяжело, с хрипами дыша.

— Мышка!

— Не трогай, — судорожно помотала она головой, отталкивая мои руки и обессиленно прислоняясь к стене. — Лали, беги. Быстро! Вперед!

— Не брошу! — сжала зубы я.

— Быстро! — внезапно рявкнула малышка, гневно сверкнув голубыми глазами.

Потом она сотворила маленький золотистый шарик, который раскинулся сетью по проходу, отгораживая нас от нее. А в следующий миг… брауни провалилась в излом пространства.

— Так и знал! — разъяренно рыкнул феникс. — Предатели! Весь их род! Никому веры нет!

— Тихо, — крикнула я, стараясь не сорваться на истерику. — Надо бежать.

Я подняла глаза… и увидела, как там, где только что была Мышка, на освещенный магической сетью пятачок выступает красноглазая тварь.

Мы застыли. Время застыло. Ничего не осталось.

Лишь я, она по другую сторону и боль от когтей вцепившегося в плечо Кеши, как последняя ниточка связи с реальным миром.

Красные глаза напротив. Тварь была странной — помесь ящерицы и пса, собака, покрытая чешуей, с длинным раздвоенный языком и рубиновыми глазами, в которых плескался голод и… интерес. Она села, обернув передние лапы хвостом, и склонила голову, оскалившись и обнажив тем самым острые зубы. Не знаю, как Нурикеш, а я впечатлилась!

Я осторожно поднялась и, придерживая Кешу, рванула в противоположную сторону. Прыти добавило еще и то, что спасительная сеть, перекрывшая проход, начинала потихоньку тускнеть.

Спустя неполную минуту я вновь услышала ее шаги. Такие издевательски неторопливые, что сердце рухнуло в пятки да там и осталось.

— Потянись мысленно к браслету и потом "плыви по течению", — раздался голос феникса, и я подчинилась, ощущая, как меня куда-то увлекает чужая воля.

Спустя несколько мгновений я невольно дернулась в сторону от, казалось бы, невинного прохода. Не хотелось туда идти. Жутко. Но мы шли. Я и она.

Неторопливо, следя за тем, чтобы не наступать на подозрительные участки. Почему тварь их не перепрыгивала я, не знаю. Возможно, действие ловушек распространялось не только на пол, но и на воздух над ним? Не знаю.

Но это было жутко. Идти не суетясь, рассчитывая каждый свой шаг, и слышать, как она бежит следом. И тихий смех, который был игрой моего воображения. Она разумная. Безумная…

Постепенно по мере движения опасных участков становилось все меньше, и я уже временами переходила на бег. Гончая не отставала. Создатель, мне никогда в жизни не было так страшно!

Весь мир сузился до боли в груди, до темного коридора с искрящимися стенами. Бесконечный путь, который, казалось, не пройти и за целую вечность. Феникс, которого я давно взяла на руки, как-то обмяк: ему, видимо, нелегко давалось то, что он разделил со мной интуицию. Он отдал почти все силы. Сможет ли вернуться?

Кеша, Нурикеш.

Мышка…

Неужели все закончится так?!

И вновь смех за спиной.

Я остановилась, потому что часть коридора обвалилась, лишь куски лезвий торчали из стены над провалом. А с другой стороны идти было нельзя. Во мне все буквально кричало об этом.

Обернулась на неторопливо идущую всего в пятидесяти метров тварь, которая, петляя, двигалась следом, и, тихо всхлипнув, сильнее сжала ладони на мягких перьях попугая.

Лали, Лали… возьми себя в руки! Он уже без сознания почти, если будешь медлить, то окончательно лишишь его возможности восстановиться. Убить его вряд ли возможно, все же феникс. Хотя неизвестно, сколько жизней у него осталось в запасе.

Я осторожно положила попугая на пол, быстро перекинула рюкзак вперед и торопливо вытащила почти все его содержимое, оставив только бутылку водой. Взамен аккуратно положила внутрь Кешку и, глубоко вздохнув, перепрыгнула на тонкую полоску стали над бездной. А теперь главное не смотреть вниз и хранить равновесие. Вдох-выдох. Перескок на следующую полоску. Создатель, хоть бы не рассыпалась! Ей же времени…

Лишь бы не обломалась железка.

Пронесло. Все получилось!

Я спрыгнула на ту сторону, на твердую поверхность, и снова медленно двинулась вперед.

Одна. Совсем одна. Брауни испарилась в неизвестном направлении, Кешка сейчас тоже все равно что отсутствовал.

Так и шли. Я впереди, гончая на приличном расстоянии сзади, словно… не позволяя повернуть обратно.

Я почти успокоилась. Я почти решила, что дойду.

Она нагнала меня в несколько прыжков, я опомниться не успела, как впечаталась спиной в стену, и, охнув от боли, сползла вниз, обнимая рюкзак с Нурикешем.

Тварь была всего в пяти метрах и нетерпеливо хлестала себя по бокам хвостом. Шаг ко мне. Еще один.

Я уже малодушно зажмурилась, когда почувствовала вспышку изначальной магии, и, открыв глаза, увидела возникшую между нами Мышку, которая кинула в гончую огненным шаром. Тварь от этого только чихнула, но все же немного отвлеклась. Всего на пару секунд, но брауни хватило и этого.

Мы провалились сквозь камень, окутанные золотым светом. Вывалились в темноте, наполненной голубым сиянием, и я с визгом полетела куда-то вниз. "Низ" принял меня в холодные водные объятия.

Вода была странная — тягучая и колкая, по телу бежали искры, вены, казалось, наполнялись расплавленным огнем, впивающимся в стенки сосудов, заставляя меня пылать изнутри и тонуть. Лишь хлебнув обжигающе-холодной воды, я очнулась и заработала руками, пытаясь выплыть. Берег оказался неожиданно близко, а вот выбраться на него оказалось трудно, так как мелководья тут не существовало в принципе. Но сладила. Села, откашливаясь, и уже потом вспомнила, что пока вылезала из воды, всем телом навалилась на рюкзак. Испугавшись за попугая, запустила в сумку обе руки, но кроме по прежнему сверкающей голубой воды ничего не нашла.

Запаниковать не успела.

В середине озерка с хриплым стоном вынырнул мужчина и почти сразу ушел обратно под воду.

— А ну не смей тонуть, сволочь! — заорала я, не думая о последствиях и о том, с чего я вообще решила, что это феникс. — Я тебя не для этого все катакомбы на себе протащила, гад неблагодарный! Только посмей сейчас сдохнуть, и я тебя сама убью!

Мужчина снова вынырнул, одним гребком достиг моего берега и ухватился за него руками. Потом поднял на меня яркие зеленые глаза и скривил губы в усмешке:

— Даже не мечтай, дур-р-рочка.

— Сволочь пернатая, — облегченно выдохнула я и протянула ему ладошку, которую феникс, миг помедлив, принял. Правда когда попытался воспользоваться помощью, то едва меня не скинул обратно в озеро. Сильный, зараза.

И голый.

Мама.

Я поспешно отвернулась и, стянув с себя разгрузку, кинула ее рядом, а потом расстегнула кофту и передала Нурикешу, а сама осталась в майке.

— Все живы? — раздался позади голос Мышиссы.

— А не видно? — не оборачиваясь, спросила я и, обращаясь уже к фениксу, уточнила: — Ты оделся?

— Я прикрылся, — хмыкнул мужчина.

 

ГЛАВА 2

Я медленно развернулась, к перевоплотившемуся птицу. Нурикеш уже поднялся на ноги и сейчас заканчивал оборачивать мою мокрую кофту вокруг себя.

Впервые видя почти обнаженного мужчину так близко, я с интересом его осматривала.

— Нравлюсь? — не поднимая головы, так как завязывал на боку рукава, спросил феникс.

— Пока не поняла, — честно ответила я и не менее честно добавила: — Но ты, кажется, красивый, если взять за эталоны статуи в саду.

Вообще он и правда был красивый. Высокий, наверное, даже выше Инейрана, на широких плечах и груди голубыми бриллиантами сверкали капли воды, которые внезапно срывались вниз, прочерчивая по плоскому животу дорожку и впитываясь в ткань, обернутую вокруг узких бедер. Мокрые волосы облепили спину, спускаясь до лопаток.

— Ого-го! — раздался позади восхищенный голос Мышки. — Вот это попугайчик!

— Слава создателю, уже не попугайчик, — рассмеялся Айнир и вытянул вперед руки, неверяще глядя на пальцы, а потом подошел к голубому озеру, блики от света которого плясали по стенам пещеры. — Но как?!

— Водичка тут очень интересная, — подошла к нему брауни и продолжила: — Я искала ближайший источник энергии, чтобы пополнить запас и вернуться к вам, и меня вынесло сюда. Жидкость — концентрированная сила.

— Тогда все ясно, — покачал головой Нурикеш и, миг помедлив, коснулся пальцами поверхности воды, от чего по коже феникса побежали едва заметные искорки. — И правда… энергия.

— Поэтому ты обернулся? — переспросила я, все еще пристально разглядывая феникса.

Все же насколько у него интересное лицо! Смуглое, резкое, хищное. Длинный нос, необычный, немного восточный разрез глаз, красивый изгиб губ, которые тут же скривились в понимающей и почему-то очень противной усмешке, когда он заметил, что я его рассматриваю.

Но говорить на эту тему ничего не стал, решив ответить на вопрос:

— Оборот феникса зависит от концентрации энергии в организме. У меня не было сил, стоял ограничитель, накопить нужное количество я не мог.

— Ага… — медленно кивнула я и, зараженная примером крылатого, тоже коснулась озерной глади. — То есть, в источнике "заслонку" просто снесло? Потому ты и обернулся. Все верно?

— Да, — свел к переносице изящные брови Айнир. — Но… все не так просто.

— О чем ты? — склонила голову набок брауни.

— Не ваше дело, леди Мышисса, — резко ответил мужчина и грациозно поднялся, впрочем, тут же слегка покачнулся и раздраженно пробормотал: — Тело не слушается.

Мышка прищурилась и, откинув за спину потемневшие от воды светлые волосы и неприязненно глядя на мужчину в два раза выше нее, сказала:

— Пернатый, хочешь ты или нет, но мы в одной команде. И потому хватит переносить на меня неприятные ассоциации и начинай думать головой!

Изумрудные глаза сузились, а по чувственным губам пробежала очень нехорошая усмешка. Мужчина грациозно шагнул к златовласке, присел, чтобы оказаться с ней на одном уровне и почти нежно шепнул:

— Брауни, вы мало того что прямых намеков, не понимаете, так еще и хамка. — Феникс протянул вперед ладонь, которая мягко заискрилась, и пальцы обзавелись "украшением" в виде немаленьких когтей. Когда он осторожно обхватил этим кошмаром подбородок девушки, она вздрогнула, но не дернулась: слишком уж явно один из коготков касался сонной артерии. Нурикеш же, по-прежнему ласково, не отпуская взора испуганных голубых глаз, продолжал: — Барышня, ваш выбор не богат. Или учитесь себя контролировать или… будьте готовы к последствиям. — Он чуть сильнее сжал пальцы, отчего кончики острых когтей окрасились алым, и потом бережно провел подушечкой по одной из ранок, словно пытаясь загладить вину, а на деле — лишь размазывая выступившую кровь. — Я понятно объясняю?

Надо что-то делать! Он же неадекват полный!

Мышка уже дрожала крупной дрожью, а большие глаза как-то очень подозрительно блестели.

Я поджала губы и мягко шагнула к мужчине, он покосился на меня, внимательно наблюдая. Я положила ладонь на голое плечо, переместилась ему за спину и, склонившись к острому уху, шепнула:

— Отпусти ее…

— С чего это? — дернул головой феникс.

— Я прошу. Этого мало? — Я сжала пальцы на плече коже, запуская в него ногти, а второй рукой скользнула к браслету и нежно спросила: — Просить иначе?

Нурикеш сразу отпустил брауни, и я взглядом показала ей, чтобы убралась подальше. Мышка подчинилась, метнувшись к стенке, а я, положив уже обе ладони на плечи феникса, не позволила ему подняться.

Айнир послушно замер, а я с улыбкой опять наклонилась к нему и, почти касаясь губами волос, продолжила:

— А теперь слушай меня. Слушай и думай. Хочешь, я расскажу, как все выглядело со стороны? Я видела, что высокородный феникс, сильный мужчина, до крови поранил маленькую девушку, которой и двадцати лет не исполнилась. Она не имеет отношения к твоему провалу и впервые вышла за пределы отчего дома… за мечтой. И ты знаешь о ее мотивах, о высокородный.

— Я понял, — отрывисто бросил он и передернул плечами, пытаясь скинуть мои руки.

— И все же ты меня дослушаешь, — жестко ответила я и еще сильнее сжала ладони. — Мышка лишь указала тебе на то, что ты себя ведешь немного неверно. И если вспомнишь, что было до этого, то поймешь — она права. Как попугаю, тебе многое спускалась, отчасти из-за снисхождения к "тварюшке", отчасти из-за сочувствия к участи. Следующий вопрос… насколько адекватно твое поведение, Айнир Нурикеш? Ответь себе сам.

Не знаю, откуда у меня это взялось… Твердость, уверенность и нужные слова. Наверное, я его просто не боялась. Хотя минуту назад, наблюдая сцену с брауни, я, наверное, впервые поняла, что Нурикеш — это вовсе не Кеша. И этогофеникса я не знаю.

Впрочем, все логично. Он и раньше говорил, что попугай — едва ли не десятая часть прежней личности. И, как сейчас открылось, пусть это и абсурдно звучит, возможно, не самая плохая часть.

Да, кто бы знал, что я, недавно мечтающая прибить болтливую птицу, сейчас стану так думать.

— Госпожа желает каких-то действий с моей стороны? — с издевкой осведомился феникс, якобы невзначай проводя когтем по своему браслету, который увеличился после превращения.

— Все, чего я желаю, — это мирной обстановки, — устало ответила я. — Вот найдешь своих обидчиков, тогда и зачитаешь им список прегрешений и зверски убьешь, а сейчас не делай того, о чем сам же пожалеешь. Конкретно эта брауни ради чьей-то пернатой тушки жизнью рисковала, между прочим!

С той стороны пещеры раздался злой смех и голос:

— Ради него? Сейчас, как же… Он просто единственный, кто Земляну дозваться может. А вообще я тебя спасала!

— Как вы друг друга защищаете! — опять не сдержался Нурикеш, поднимаясь и скрещивая руки на широкой груди.

— Ну да, — согласилась я и, шагнув к мужчине, прошипела: — Такой большой и такой… — договаривать я не стала, хотя очень хотелось. — Вообще-то она — моя единственная подруга!

— Всегда удивлялся особенностям женской дружбы, — хмыкнул Айнир, проводя ладонью по мокрым волосам. — Тому, что сегодня девушки — подружки не разлей вода, а завтра уже готовы в горло друг другу вцепиться.

— То же самое можно сказать и о мужчинах. — Мышка, настороженно глядя на гигантского по сравнению с ней феникса, осторожно приблизилась.

Нурикеш поморщился, но повернулся к ней и склонился к церемонном поклоне, дико смотревшимся в этой залитой светом волшебного озера пещере, особенно в исполнении типа в набедренной повязке.

— Леди Мышисса, прошу простить мою резкость, но в дальнейшем все же понимать намеки. Боюсь, я в данный период несколько не сдержан.

Ничего себе извинился!!!

Судя по лицу брауни, у нее в голове промелькнули те же мысли.

— Девушки, у вас одежда найдется? — решил "легко и непринужденно" сменить тему Айнир.

— Конечно, — едко отозвалась Мышка. — Полный гардероб, и весь — вашего размера, господин феникс.

— Замечательно, — совершенно спокойно кивнул Нурикеш. — Неси.

У нас с брауни дружно отвисла челюсть.

— Кеша, боюсь, все, что мы можем тебе сейчас предложить, — это юбку, — мягко начала я и, спохватившись, поправилась: — То есть, Нурикеш.

— Юбку… — повторил "великий, грозный и ужасный". — И как это будет выглядеть?

— Пристойно, — пожала плечами златовласка, солнечно улыбаясь. И меня посетила мысль, что даже если бы у Мышки и завалялись где-то в пространственном кармане штаны нужного размера… не отдала бы!

Феникс печально себя оглядел, и мы с брауни последовали его примеру.

Нет, ну реально хорош! Краси-и-ивый! Если бы еще не такой дурак… но будем надеяться, что это явление временное. Может, просто апломб и самолюбование первыми из всех качеств вернулись, и впереди у нас сплошные приятные сюрпризы?

Хотя… если вспомнить слухи о фениксах и их нраве. Вот как раз это он и есть, наиклассический пернатый козел.

Ладно, будем воспитывать силу воли и выдержку. Если что — отключаем слух, включаем чувство прекрасного, тут есть чем любоваться. Даже лучше статуй в закрытом уголке нашего сада. Я там, правда, побродить не успела, меня Гаррини поймала за ухо еще на входе, и поэтому какие еще скульптуры там были — неизвестно, но стоящего вполоборота мраморного мужчину я оценила! Какие линии, какой профиль!

Вот и Нурикеш наш тоже хорош, хоть сейчас в натурщики! Все же надо его хоть во что-то одеть! А то у меня реакции какие-то странные. Ну реально странные! Трепета нет, есть эстетическое удовольствие!

— Хорошо, сейчас найду тебе свою парадно-выходную юбку, — с противной улыбкой сказала Мышисса, запуская лапку в искрящийся воздух.

Я же, вспомнив бело-розовое пышное чудо в пене кружев, истерически засмеялась, представив в подобном мужественного и гордого феникса. И она же ему будет коро-о-откая!

Я в красках представила себе полуобнаженного мужчину… ну, пусть будет — на скале в полдень, во! Так, скалу ставим над морем, солнце вешаем где-то за спиной феникса, чтобы оно покрасивше подсвечивало его волосы, высекая багровые искры, скользило теплыми лучами по великолепной груди, плоскому рельефному животу… и красивой юбочке цвета сливок! Юбочка будет длиной примерно на пядь выше колена…

Оу-у-у! Все, я не могу!

Объяснить изумленной компании, почему я сползла на пол и истерически хохочу, я так и не смогла.

Грустная Мышка достала из воздуха какое-то большое полотно черного цвета и печально сказала:

— Забыла я парадную… забыла.

Воображение мигом подсуетилось, стащило с феникса "балетную пачку" и облачило в свободную черную длинную юбку. Эх… Так, солнце меняем на закатное, перемещаем немного вправо, чтобы оно подсвечивало благородный лик феникса… застывший в суровой скорби. Воитель! Мускулистый смуглый торс заливает багряно-оранжевый свет, свежий морской ветер треплет длинные волосы, в которых мелькают рубиновые искры и… черную ткань юбки! А ничего так вышло!

Все, я больше не могу смеяться! Худо мне, живот сводит.

Концерт в реальном времени развернуться просто не успел. Герой моих грез куда-то испарился, а из кучки ткани на полу выбрался попугай. Одновременно раздался скрежет камня, а потом тихий смех и голос:

— Долго же вы шли…

Я резко повернулась и прикрыла лицо рукой — от яркого света стало больно глазам, привыкшим к сумраку.

Разглядеть, что за темная фигура застыла в сверкающем потоке, я смогла не сразу. Зато когда смогла… Напротив нас, радушно улыбаясь во все два ряда клыков, стояла довольно посверкивающая алым взором гончая.

— Доброе утро! — поздоровалась тварюшка. — Только без агрессии, пожалуйста, вы мне в коридорах даже чешую поцарапали!

Ик!

— Доброе утро, — самой морально закаленной у нас оказалась брауни. — А вы, собственно, кто?

— Заместитель, — с готовностью поведала красноглазая бестия и села, обернувшись хвостом. — Богини Земляны, как можно понять.

— А тогда зачем вы нас загоняли? — очнулась я.

— По должности положено… — склонила голову на бок чешуйчатая тварь и скромно призналась: — К тому же я голодная… давно.

— И все еще? — подозрительно спросил Кеша, вспорхнув с пола и опускаясь мне на руку.

— Долг превыше всего! — заверила нас гончая и посторонилась. — Вы достигли финиша, хоть и не совсем честным путем, а значит, имеете право войти в капище. Просители какие невежливые пошли… кровью все закапали, убирай потом, чтобы с нижних уровней другие охотники не наползли, а вы по мне еще и огненным шаром шарахнули, не спросив, как зовут, и даже не покормили.

— Извините… — не нашлась я с иным ответом.

— Ничего, — тяжко вздохнула эта ящерособака и поднялась на лапы. — Вы тут что, дальше топиться планируете?

Разумеется, мы не планировали. Разумеется, мы пошли.

Надо заметить, что я ожидала большего и лучшего… Все же мы — почти в сердце резиденции богини, и казалось, что тут будет нечто поистине грандиозное. Но нет… Более того, тут даже красоты Лучей не было… разве что ее остатки. Мы шли по темным, полуразрушенным залам, озаренным лишь тусклым светом красно-оранжевого шарика, который плыл по воздуху перед гончей. Блики плясали по стенам, искрились на гранях горной породы, растворялись во тьме сводчатых потолков.

— Почему капище в таком состоянии? — тихо спросила я, перепрыгивая через узкую резную колонну, которая от удара об пол раскололась на две половины. Верхняя часть лежала в паре метров левее.

Некоторое время по-прежнему царила тишина, нарушаемая только нашим дыханием, звуком шагов и цокотом когтей гончей. Она ответила тогда, когда я уже решила, что вопрос проигнорировали.

— Капище связано с богиней. А тут… не все хорошо.

Ясности ответ не внес, только добавил горючего в костер любопытства и опасения.

Чем дальше — тем больше меня преследовало ощущение какой-то неправильности. Все было слишком нетипично. Гончая, которая должна всячески препятствовать нашему появлению в сердце капища, сама нас туда провожает, причем едва ли не под белы рученьки, чтобы, не дай создатель, не померли по дороге!

И еще ну очень интересно, почему Гаррини и папа нас сюда с таким энтузиазмом впихнули. Не могли они не знать о проблемах в катакомбах. Хотя… я забываю о менталитете нагов. Выпорхнул из-под крыши родного дома? Лети! Никто не будет бегать рядом в ожидании, когда ты свалишься, чтобы доблестно поймать. В свете таких традиций… Разумеется, что-то нечисто, но отцу я доверяю, так же, как и маме. Эх, ладно! Есть нас, кажется, не собираются, а потому не буду придумывать всякие жуткости.

Когда мы прошли в следующий зал, то я изумлено остановилась, не сдержав потрясенного вздоха. Он был странный. Ярко освещенный гигантскими хрустальными люстрами, в которых сверкали магические огни, и, опять же, полуразрушенный. Такое ощущение, что через зал провели невидимую линию, и если по одну ее сторону, там, где мы стояли, царил хаос, на полу валялись куски лепнины, упавшие с потолка, опрокинутая мебель и даже одна из люстр, то по ту сторону "границы"… все было идеально. Никакой пыли, фрески на стенах, столик с парой стульев вокруг него и диванчиком неподалеку. В полураспахнутых дверях виднелись перила лестницы, которая резко уходила куда-то вправо. Винтовая?

— Встань поближе к брауни, — прошептал Нурикеш, легонько ущипнув меня клювом за ухо. — Мне тут очень не нравится. Тут нет божественной силы, Ляль. Вернее, только ее остатки…

Я послушно шагнула немного вправо, ближе к Мышиссе. Та, заметив мой маневр, вдруг показательно споткнулась, а потом уменьшилась, став размером с ладошку, и красноречиво протянула ко мне малюсенькие ручки, пропищав:

— Я та-а-ак устала!

Я подхватила симулянтку и понесла дальше и ее. Брауни закрыла глаза, и ее фигурку на миг окутало тусклое сияние. Потом она устало прислонилась к моей груди, и по связи пришла мысль:

"Я построила "маячковый" каркас. Если что — быстро уйдем, не волнуйся, — после девочка вздохнула и продолжила: — Все оказалось гораздо сложнее, чем я думала и чем говорила Гаррини".

"Что?! — потрясенно посмотрела я на златовласку. — Не поняла".

"Про то, куда вы идете, и то, куда можно перенестись в катакомбах, если возникнет опасность, мне рассказала именно она", — нехотя продолжила брауни.

Очень интересно. Просто до крайности.

 

ГЛАВА 3

В следующий миг мне стало не до вопросов и потрясений. Я вошла в дверь и очутились на верхней площадке винтовой лестницы. А внизу находился огромный, невероятный в своей красоте зал, в который вели четыре двери. На площадках около них сидели выточенные из черного гранита гончие, а вниз закручивались спиралью мягко мерцавшие лестницы. В глубине полыхали искры цвета весенней зелени.

Все помещение было выдержано в зелено-голубых тонах, притом… сияющих. Тут не было источников света, кроме стен и потолка, пол же был настолько темный, что казался глубокой бездной, в которой плавали причудливые фонтаны. В воздухе пахло послегрозовой свежестью и влажной листвой.

— Сердце капища, — тихо сказала гончая, отошла от нас в сторону и села на площадке около одной из дверей со словами: — Спускайтесь, гости мои.

После этого она замерла… и ее покинула жизнь. В прямом смысле. Чешуйчатая собака стала обычным камнем, мало чем отличающимся от своих товарок-привратниц у других дверей.

От статуи отделился изумрудно-голубой туман с золотыми искрами и закрутился вихрем, превращаясь в полупрозрачную женскую фигуру, которая, жестом позвав нас за собой, плавно слетела по ступеням вниз.

Я миг поколебалась, но последовала за ней, придерживая сидевшего на моем плече попугая, который молчал и нервно оглядывался, и неся ослабевшую брауни. Видимо, находиться в постоянной готовности, чтобы перетащить нас в другое место, было нелегко.

Самым сложным оказалось ступить на пол, которого нет… просто темная водная бездна. Сопровождающая подлетела ближе, и мы услышали:

— Тебе ничего не грозит, Лалидари.

— А мне? — вдруг подал голос Нурикеш.

— Лорд из рода Рубиновой Крови, — тихо рассмеялась она. — Мы нужны друг другу, поэтому все будет хорошо.

М-да, это интригует меня все больше и больше. И пугает.

Сжав зубы, я пошла вперед, стараясь не смотреть вниз.

Интересности начались, когда сверкающая фигура, пройдя по залу в ареоле расходящихся, как по настоящей водной глади, кругов, приблизилась к его центру. Она хлопнула в ладоши, и из пола медленно выплыл постамент с троном, на который опустилась призрачная сопровождающая. Сияющие ладони легли на крупные камни, впаянные в подлокотники. Яркая вспышка на миг ослепила меня, но когда я снова смогла видеть, то не поверила своим глазам.

Посреди зала в заброшенном капище Земляны сидела и грустно улыбалась Гаррини. Правда, не в виде наги, а в человеческом.

— Но… — Голос меня не слушался. — Как?!

— Вот так, — развела руками та, которую я всю жизнь называла матерью.

— Аватара? — резко спросил Нурикеш, слетая плеча и опускаясь на пол между мной и Гани.

— Не совсем, — пожала плечами Гаррини и, переведя взгляд на один из камней под своей ладонью, нежно провела по нему пальцем. — Тут долго и сложно объяснять…

— Может, все же потрудишься? — резко спросила я, хмурясь и нервно сжимая ладони. — Кто ты?!

— Смотря для кого, — улыбнулась красавица на троне. — Для тебе я была матерью, для многих других в этом мире я — богиня Земляна.

— Ничего не понимаю, — прошелестела Мышисса у меня на руках, с усилием садясь.

— Оу, — сочувственно посмотрела на нее богиня, поднявшись с трона, снова превратилась в туманную фигуру, приблизилась и провела пальцами по головке брауни. — Лучше?

— Да, — кивнула низшая фейри и слетела на пол, почти сразу увеличившись в размерах. Теперь она доставала мне до колена.

— Отлично, — колокольчиком прозвенел смех богини, и она вернулась на трон, снова принимая облик женщины. — Ну что… Присаживаетесь и пообщаемся.

Не успела я спросить, на что садиться, как из пола выросло два кресла, одно большое — для меня, а второе маленькое — для брауни, в сторонке появился золоченый насест для попугая, на который он почти сразу взгромоздился.

Я опустилась на обитое красным бархатом сидение и внимательно посмотрела на богиню, ожидая рассказа. Вопросов было очень много. И я считала, что имею право получить на них ответы!

— Зачем ты меня сюда отправила? Ты ведь знала, в каком состоянии Луч и что ловушки по-прежнему активны! Ты понимала, насколько это опасно!

— Лали, это не было опасно, — улыбнулась Земляна. — У тебя были брауни и феникс. Да и я вас встретила.

— А зачем вам это, госпожа? — тихо спросил Нурикеш.

— Видите ли… — задумчиво пробормотала Земляна. — Лет пятьдесят назад случилась весьма неприятная вещь. Меня убили.

Откровение было потрясающим. И многое объясняющим. Именно в тот период начались неприятности. Перестала являться богиня, оказались покинутыми многие капища… но на это почему-то не обратили особого внимания. Богиня и раньше надолго пропадала, так что…

В последний раз она исчезала на сорок лет, как выяснилось потом, она просто воплощалась в смертную оболочку, чтобы прожить обычную жизнь.

— Кто вас убил?

— Я думаю, что об этом мы поговорим позднее, — печально улыбнулась Гаррини и, выпрямившись на кресле, повелительно махнула рукой. — А сейчас, почему бы нам не перейти к официальной части?

— Р-р-раз вы настаиваете на этом излишестве… — проворчал Нурикеш и слетел на пол. Низко поклонился, умудрившись изобразить какой-то хитрый финт крыльями, и звучно проговорил: — Богиня Земляна, да славится в веках твое имя, да пребудет сила с избранным тобой народом! Услышь одного из сынов своих.

Сказал красиво, но вот без "вступления" про излишества было не обойтись, да?!

— Слышу тебя, — с легкой иронией отозвалась женщина.

Что-то все это немного начинало меня раздражать. Официоз, конечно, замечательная штука, да и, возможно, это просто часть древнего ритуала… но зачем допускать в голосе такие нотки? В общем, что фениксы, что их покровительница — одного поля ягоды.

— Пришел к тебе колена преклонить и униженно о службе молить, — каким-то поистине издевательским тоном продолжил пернатый. Преклоненными коленами и унижением тут и не пахло. И уже немного с другими интонациями Кеша закончил: — Прекрасная, прости, колена не могу склонить только из-за особенностей физиологии данного тела.

— Ничего-ничего, — заверила его Земляна и глубоким, величественным голосом вопросила: — Что же движет тобой, о сын мой?

В красноречивом взгляде попугая отчетливо читалось: "А не видно?!" Но Кешенька был умница, Кешенька вслух ничего не вякнул, а продолжил вполне по правилам:

— Злобные недруги заковали безвинного в тело слабое, госпожа моя. Потому я преисполнен чаяниями вернуть себе былое и отплатить обидчикам, пирующим на костях моей славы и величия.

Ни-и-ичего себе апломб! А слог-то, слог какой!

Ну, Кешенька!

— Как горестно мне слышать такое, — в том же стиле ответила Земляна и обласкала подданного взглядом. — Но я вняла тебе, о возлюбленное дитя мое…

— Благодарю, о…

Дальше последовало велеречивое перечисление добродетелей богини и того, как господин Нурикеш будет счастлив, если она его… реально услышала и приняла к сведению требования.

— Теперь ты, маленькая брауни, — повернулась к Мышиссе богиня.

После традиционного обмена любезностями на тему, как же мы счастливы лицезреть здесь друг друга, Мышка перешла к делу.

— Мое желание дерзновенное, — склонила золотистую головку девушка. — Но недаром несется по земле слух, что нет для великой богини ничего невозможного.

— Молви же, — махнула рукой Гаррини, пряча улыбку в уголках губ.

— Я, низшая фейри, желаю возможностей своих высших собратьев, — тихо, но твердо сказала брауни, прямо глядя в зеленые глаза Земляны.

— Смело, — задумчиво кивнула Гани и склонила голову набок. — Я услышала.

— Благодарю, госпожа, — снова поклонилась низшая фейри и вернулась в сотворенное для нее кресло.

— А теперь ты… дочь моя, — обласкала меня взглядом та, что заменила мне мать.

Я поднялась и встала у подножия трона, не отрывая взгляда от женщины.

— Моя просьба сложна и проста. Я хочу свободы. От условностей, от оков, от Закона. Вы ведь все и так знаете, матушка.

— Я знаю, что ты ничего не знаешь, девочка моя, — рассмеялась Гаррини и протянула ко мне руку, второй рукой по-прежнему сжимая камни на подлокотнике. — Подойди, Лалидари.

Я послушно поднялась по ступеням и встала рядом с ней. Гани дотронулась до моих волос, пропустила сквозь пальцы выбившуюся прядь и легонько за нее потянула, вынуждая склонить к ней голову.

— Маленькая, я знаю, что ты обижаешься, — тихо проговорила Гаррини. — Но так было надо. Да и не видела я иного варианта выполнить твое желание.

— А папа знает? — задала я совсем не относящийся к делу вопрос. — О том, кто ты… и о том, куда послала.

— Он думает, что я просто аватара, в которую время от времени нисходит божественная суть, — отвела глаза Земляна. — И разумеется, он бы не стал отпускать тебя в катакомбы, если бы я не гарантировала безопасность… сейчас и в последующем.

— Ну ничего себе безопасность! — свистящим шепотом выдохнула я. — А как же пространственные ловушки?!

— Я была в вас уверена, — спокойно ответила мама. — Недаром же Мышиссу уже не один год готовила для того, чтобы она была твоей брауни. Как видишь, все удалось хорошо, и девочка справилась.

— Девочка справилась наполовину, а потом благополучно улизнула! — едко ответила я. — Продержалась до помощи я благодаря Нурикешу!

— А кто тебе его вручил? — вскинула бровь Гаррини, и я осеклась, а она продолжила: — Лали, все хорошо. И все продумано.

— Почему гончая откинула меня в сторону? — задала я последний вопрос. — Сильно так!

— Потому что ты стояла на краю самой обычной ямы, на которую не распространялось позаимствованное у феникса чутье, — немного устало пояснила богиня. — Но силу я немного не соразмерила, признаю. И прошу за это прощения. Гончие, по сути, — големы, в которых вселяются слуги богини при испытании… ну или вот я.

— Расскажешь потом, что случилось с богиней, раз ты теперь ведешь такую жизнь?

— Непременно.

Я развернулась и спустилась со ступеней, кинула вопросительный взгляд за спину и, увидев лишь выражение ожидания на лице Гани, села на свое место.

— Я принимаю вас на службу, и вы получите то, что желаете, — обвела нас медленным взглядом богиня. — Силу, власть, жизнь и свободу. Впрочем, все это вытекает одно из другого. Итак, согласны ли вы поступить на службу? Неизвестную службу сроком в десять лет?

Наше "да" прозвучало на удивление дружно.

— Вот и замечательно, — улыбнулась Гаррини, а потом в зале загрохотали непонятные слова, помещение вспыхнуло изумрудным светом… а бездна под ногами перестала быть опорой, и я провалилась в какую-то вязкую, коконом обволакивающую меня жидкость.

 

ГЛАВА 4

Стенки кокона полыхали так ярко, что резало глаза, пронизывали меня энергией и болью. Боковым зрением я видела, как по обе стороны от меня бьются в таком же плену маленькая брауни… и обнаженный мужчина.

Сколько прошло времени? Я не знаю. Оно стало таким тягучим, что я уже не знала, когда все началось, и, разумеется, не была в курсе, когда этот кошмар, который, казалось, плавил кости, закончится. Я даже кричать не могла, даже пошевелить пальчиком по своей воле, только непроизвольно корчиться от боли. А сознание почему-то не спешило меня милостиво покидать.

В себя я пришла только на полу все в том же зале. Рядом постанывала брауни и хрипло кто-то дышал. Я повернула голову и увидела распластавшегося на полу мужчину. Собрала в кулак силу воли и села, затем стянула с себя кофту и подала ее фениксу. Тот лишь слабо кивнул и поднялся, оборачивая вокруг бедер уже привычный "наряд", и подал руку сначала мне, а потом и Мышке, которая даже на ногах не устояла. Нурикеш меня не на шутку удивил. Он брезгливо оглядел шатавшуюся и непроизвольно ухватившуюся за него девушку, потом вздохнул, поднял ее на руки, едва не свалился сам, но донес брауни до ее кресла.

— Господин Айнир, я вас не узнаю, — хрипло рассмеялась низшая фейри.

— И правильно, — кивнул в ответ феникс, опускаясь прямо на пол. — Считай, что это был бред.

После Айнир вскинул на богиню яркие зеленые глаза и спросил: — Почему я снова такой? И как скоро… пройдет эффект?

— Тут я тебя не порадую, — пожала плечами Гаррини. — Обернулся потому, что сила опять достигла рубежа, а твое желание вновь стать таким настолько сильно, что как только появляется возможность, ты сразу возвращаешься. Но… последние пять лет не прошли для тебя даром, Айнир Нурикеш. Контроля над разумом, эмоциями и энергией почти нет, то есть, сила быстро утекает и ты снова становишься птицей, а так как сейчас тебе наиболее привычен вид попугая, то ты автоматически принимаешь именно этот облик.

— Кр-р-райне весело, — коротко рыкнул мужчина, сжав кулак.

— В этом есть и положительные стороны, — мягко улыбнулась Гаррини и в ответ на любопытный взгляд тут же вскинувшегося феникса продолжила: — Тебе вновь нужно учиться… начинать все заново. Время пребывания в человеческом виде зависит только от тебя. Но зато ты открыл еще одну грань своего таланта, Нурикеш. Ты можешь обращаться не только в птицу огня, а в почти любую другую, и в случае смерти… Ты сам знаешь, сколько сил тратится на восстановление из праха большого феникса. Теперь понимаешь, в чем прелесть маленького размера?

— Я могу смело сдохнуть больше четырех раз, предусмотренных энергетическим восстановительным запасом обычного феникса? — вскинул темную бровь "сообразительный и тактичный" пернатый.

— В общем-то — да, — согласилась богиня. — И вероятно, после смерти восстановишься уже не в виде попугая, а в каком-то ином. Правда, с гибелью советую не экспериментировать… неизвестно, на сколько хватит жизненной силы.

Я самостоятельно дошла до своего кресла и рухнула в него, осуждающе поглядев на Земляну.

— Это было больно!

— Знаю, — сочувственно посмотрела на меня женщина. — Но так надо. Это… создание связи-канала, расширение энергетического резерва, увеличение физического потенциала. Все то, что делает вас слугами. Осталась сущая, чисто формальная малость.

Она перебрала в воздухе пальцами, и передо мной в ареоле золотисто-розового сияния возникла красивая подвеска, изображающая двух змей, обвивших красивый камень глубокого синего цвета. Цвет егоглаз…

Я встряхнула головой и осторожно взяла украшение. Заметив вопросительные взгляды, показала кулон остальным, за что удостоилась ответного жеста доверия.

У феникса это был грубо обработанный нефрит лишь с одним ровным срезом, на котором была изображена навек застывшая в полете птица. Мышиссе достался розовый агат и золотая волшебная феечка на нем.

Символично… У всех нас.

— Итак, о том, что делать дальше, — вмешался в размышления голос Земляны. — Вам нужно пять дней провести в том энергетическом озере, в которое вас перенесла брауни. Это позволит пополнить резерв и создаст прямой канал-соединение с капищем. В дальнейшем вы сможете восстанавливать через него свои ресурсы.

— Это все, разумеется, замечательно, но, может, все же озвучите задание, — с некоторым усилием поднялся мужчина и сложил руки на широкой груди. Я в очередной раз невольно отметила, что сложен этот гад просто великолепно. И мимолетно удивилась тому, что воспринимаю его просто как какой-то красивый предмет, невзирая на то, что этот шикарный (только в телесном плане, так как характер менее мерзким у Кешеньки не стал!) мужчина или вообще без всего, или с одним клочком ткани в качестве одежды.

А вот от Инейрана, застегнутого на все пуговицы, сердце, то падало в пятки, то лихорадочно стучало где-то у горла.

— Мне нужны сильные слуги, — склонила голову Земляна. — Но ты прав, Айнир, задание будет. Сроки оговаривать не стану, мне не нужно, чтобы вас поймали. Достаньте мне Огненный ключ.

Со стороны Нурикеша последовало округление восхитительных изумрудных глаз, потрясенное молчание на несколько секунд, а потом непереводимая игра слов. Матерная.

— И не стыдно? — немного недовольно поинтересовалась Гаррини. — Тут, между прочим, все дамы, а я так вообще твоя госпожа!

— В текущей ситуации не стыдно! — заявил мужчина и с некоторой издевкой велеречиво вопросил: — Позволено ли поинтересоваться, зачем вам одна из реликвий рода Золотых Фениксов?

— Нужна, — невозмутимо ответила Земляна.

— Исчерпывающе, — хмыкнул он и спросил: — А как тут вообще с одеждой? Или все же юбка госпожи Мышиссы — это все, на что я могу рассчитывать?

— Тебе бы пошла, — буркнула брауни.

— Не сомневаюсь.

— С одеждой решим, — успокоила его Гаррини. — Ну а сейчас предлагаю вам все же вер…

Договорить она не успела. Раздался легкий хлопок, и на месте потрясающего мужика опять сидел попугай.

— Ну да, — заворчал Кеша, встряхивая крыльями. — Вопрос с одеждой уже решен!

— Вот потому и рекомендую пойти в источник, — пожала плечами Гани. — Чем скорее, тем лучше. По поводу сроков не волнуйтесь, озеро погружает тех, кто длительно в нем находится, в колдовской сон.

— Анабиоз… Отвратительное слово, — опять не смолчал попугай, видимо вспоминая, сколько он в нем уже провел, и, перелетев мне на колени, добавил: — Нет, плюсы все же есть. Сижу на коленях у девушки! И скоро перелезу на шею!

Я только закатила глаза и, подхватив Кешку на руки, встала, поклонилась богине и направилась по уже известному пути обратно в пещеру с голубым озером.

— Интересно, а раздеваться надо? — сказала Мышисса, замерев у воды.

— Без понятия, — пожала я плечами, бережно опуская вздорную птичку на пол.

— А давайте! — с энтузиазмом оглядел нас Нурикеш. — Моя очередь получать эстетическое удовольствие!

Мы с брауни оказались на удивление единодушны:

— А ты не обнаглел?!

— Нет, — торжественно ответил попугай.

После этого противный крылатый взлетел и с размаху плюхнулся в центр озера. Спустя полминуты вынырнул уже мужчина со словами:

— Меня доконают эти обороты "туда-сюда", — заметив наши вопросительные взгляды, Айнир пояснил: — Восприятие меняется, и довольно сильно.

Сильными гребками феникс поплыл на противоположную сторону и крикнул:

— Тут какие-то углубления! Судя по всему — именно для наших целей.

И правда, оказалось так.

Мы с Мышкой сошлись на том, что одежды все же должно быть по минимуму, но совсем раздеваться под пристальным взглядом ухмыляющегося мужчины не решились, оставшись в тонких коротких сорочках.

Уже лежа в воде, в той нише, что посередине, между брауни и фениксом, я, повинуясь порыву, протянула в стороны руки и очень удивилась, когда левую обхватили тонкие маленькие пальчики низшей фейри, а правую после долгой паузы бережно сжали сильные длинные пальцы.

— Забавная штука жизнь, — шелестом прозвучал под сводами баритон.

— Очень, — тихо согласилась Мышка.

Я лишь улыбнулась, медленно уплывая в сон.

И правда, забавная. Все так обернулось… посмотрим, к чему приведет. Но нас трое, и это хорошо. Трое — это лучше, чем одна. И мы связаны. А значит, мы друг за друга. Значит, мы — сила!

Свет в глазах померк окончательно, и я погрузилась в свою личную сонную тьму, пронизанную энергетическими разрядами.

 

ГЛАВА 5

Столица Соединенного Королевства

Финист Цари сидел в кабинете, тьму которого рассеивал лишь серый рассвет, лившийся в окна. Феникс думал. И подумать было над чем. Проследить за Нурикешем до самого сердца капища Земляны ему не удалось, но даже того, что он видел, было достаточно для размышлений и выводов.

Надо признать, что господин Цари не сразу узнал во вздорном попугае гордого наследника рода Рубиновой Крови. Да-а-а, судьба посмеялась над Айниром. Финист знал, что претендента на трон устранили, но не уточнял, как именно. Просто ему в свое время передали перстень на хранение.

И сейчас зеленый феникс на полном серьезе размышлял на вечную тему "Как быть и что делать?". По сути, ему как верноподданному стоило сообщить правителю о том, что его бывший друг уже не пылится в лавках старьевщиков в роли симпатичного чучелка. Ну а с другой стороны… Финисту очень не нравились брожения при дворе и то, как копают под него, тайного советника. И ладно бы враги, это дело почти привычное и забавное… но королевская СБ — это уж чересчур.

Короче, "самый умный" чуял — назревает что-то для него нехорошее. Пока признаки только косвенные, но надо быть идиотом, чтобы ждать прямых и явных. Неужели королю и его кукловодам надоел "верный" советник?

Феникс задумался о своих прегрешениях, но не упомнил ни одного настолько глобального, чтобы его решили устранить без предшествующей "воспитательной работы".

Как-то все выходило из-под контроля. Надо же… Финист Цари впал в немилость. Но сдавать Айнира? Увольте.

Этот джокер ему самому может пригодится. Ведь Надиру Первому путь к престолу расчистил именно его приятель. Вернее, Айнир планировал усадить на трон собственный пернатый зад, но вот… Кое-что случилось. И как итог, гордый, сильный и волевой Нурикеш оказался низвержен, а его гораздо более слабый во всех отношениях друг правит страной.

Нет, он хороший правитель. Но из Айнира получился бы великий… если бы был угоден тем, кто надними.

Темноволосый феникс вздохнул и чуть слышно пробормотал:

— Как ни странно, великие на престолах не нужны. И если они вовремя это не осознают и не отойдут за трон, как я некогда, то окажутся на дне жизни.

Мужчина с тихим стоном потянулся. Не будет он пока никому рассказывать про старого противника. В конце концов, два умных врага всегда могут временно подружиться против кого-то третьего. В наличии у рубинового соперника мозгов Финист никогда не сомневался. А вот с инстинктом самосохранения… Ну, чего не было, того не было.

В углу комнаты заискрился воздух, и спустя миг из него появилась гремлина. На сей раз она была одета в простое зеленое платье, длиной до колен, открывавшее затянутые в белоснежные чулки стройные лодыжки. Буйные огненно-рыжие локоны были небрежно перехвачены изумрудной ленточкой.

Она задумчиво посмотрела на хозяина и осуждающе покачала кудрявой головой.

— Опять всю ночь не спал?

Мужчина повернул голову, ответил девушке слабой улыбкой и кивнул.

— Ну и где твой хваленый интеллект? — ворчливо поинтересовалась Элна. — Мальчишка!

— Но-но! — погрозил ей пальцем мужчина и потер виски. — Просто сначала наблюдал за одной занятной компанией, а потом думал, что же делать с полученной за последнее время информацией.

— Ты в курсе, что обчищенного нами сида назначили королевским эмиссаром? При этом никуда господин Гирин пока не торопится. Остался в столице. Не знаю, как тебя, а меня изрядно настораживает все это. И еще… — Девушка нахмурилась и прикусила губу, постепенно замедляя шаг и скользя ладошкой по стенке стола, до края которого сейчас едва-едва доставала макушкой.

— Договаривай, — вздохнул Финист и, подкатив кресло немного ближе, подхватил охнувшую худенькую гремлину и посадил на стол перед собой.

Она покраснела, обхватив плечики руками, и посмотрела, на чем сидит.

— А ничего, что я тут, с твоей подачи, устроилась на распоряжениях Надира Первого?

— Ничего, — мрачно отозвался зеленый феникс. — Туда им и дорога.

— Грубиян, — неодобрительно покосилась на покровителя медово-карими глазами Элу.

— Извини, — протянул руку и дернул ее за кудряшку Цари. — Буду более сдержан… при тебе.

— Спасибо, — серьезно поблагодарила его низшая фейри и продолжила уже по делу: — Как ты знаешь, у меня мало с кем из коллег нормальные отношения, точнее, эти отношения даже нейтральными не назовешь. Но… Поведение некоторых моих знакомых в последнее время вызывает подозрение. Они как-то слишком довольно улыбаются, многозначительно переглядываются и… позволяют себе лишнее.

Брюнет вскинулся и обманчиво мягко спросил:

— Правильно ли я понял? Некоторые из гремлинов или брауни тебя задирают?

— Финист, задирали меня пару лет назад, как и обливали ядом презрения, — поморщилась Элу. — Но, ты разумеется, не заметил, что я в последний годик стала похожа на девушку, и даже весьма эффектную. Видишь ли, твоему примеру не следуют совершенно все существа мужского пола.

— Так… — нахмурился феникс. — Пристают, что ли?

— Не все, — покачала головой гремлина. — Но да, это имеет место. И еще, если хозяева не позволяют себе переглядываний и всяких там ухмылочек, то вот слуги… Если меня стали трогать больше обычного, то у них имеется причина так осмелеть.

— М-да… — нервно сцепил пальцы в замок мужчина и откинулся на спинку кресла. Его лицо в тусклом свете казалось еще более резким, чем обычно, почти некрасивым. — Все гораздо веселее, чем я думал. Но… такое за пару недель не делается! Как я умудрился прошляпить заговор против себя же и засек его только на первых стадиях исполнения?! Совсем осведомители отвратительно работают.

— А по-моему, ты просто самодовольный павлин, — честно выдала Элна и, прижав к голове острые длинные ушки, торопливо выдохнула. — Вспомни, чем ты в последнее время занимался! Бабы, какие-то "интеллектуальные" игры, чтобы рассеять скуку, и снова бабы!

— Мои связи не твоя забота, — резко бросил Финист.

— Ну разумеется, — пробормотала девушка, сделала каменное лицо, плавно поднялась и, пройдясь башмаками по "ценным" бумагам, спрыгнула с другой стороны стола.

— Ты куда?

— Распоряжусь, чтобы господину принесли завтрак, и приготовлю тонизирующее зелье, — склонившись в почтительном поклоне, ровным тоном сказала гремлина. — Господину понадобятся силы.

— Элна!

— Господин мной недоволен? — не поднимая головы, осведомилась вредная девчонка.

— Всякий раз, когда ты проявляешь такую почтительность, меня не покидает ощущение, что ты издеваешься, — вздохнул Финист и уже более серьезным, но одновременно и мягким тоном закончил: — И все же, Элу, моя личная жизнь на то и личная, чтобы ты не совала в нее свой остренький носик. Девочка, давай не будем "нарушать границ", хорошо?

— Простите, господин, я была непозволительно вольна, — выпрямилась рыжая и сложила ручки на животе. — Позволите идти?

— Позволяю, — угрюмо буркнул господин Цари и мрачно проследил, как гремлина скрывается в пространственном изломе. — Только этого мне не хватало…

Проблемы со "служанкой" начались давно. Едва ли не сразу, потому что Финист ошибочно уделил слишком много времени и внимания этой загнанной в раковину улитке. В итоге их связывали не совсем типичные взаимоотношения "хозяин — слуга". Вернее, со стороны девочки в их общении всегда проскальзывали собственнические нотки, но в последний год, а особенно когда гремлина узнала, что феникс, согласно правилам, собирается передавать ее другому господину, Элу стала вредничать еще больше.

И у Финиста Цари, жесткого дельца и политика, почему-то не хватало решимости как следует поставить на место мелкую вредность. Возможно, он просто боялся, что красивые медово-карие глаза больше не станут так безоглядно доверчиво на него смотреть?

Феникс знал, что девочка очень к нему привязана, а отсюда и чувство собственничества. Тем более, мы в ответе за тех, кого приручили. Именно поэтому Финист и сдерживал желание продлить с ней контракт. Девочка должна стать самостоятельной и сильной. А работая на одного хозяина, который, к тому же, относится к ней почти как к члену семьи, она таковой не станет.

Слишком много поблажек ей давал Финист Цари. И самое отвратительное то, что он не хотел вести себя по-иному. Но ничего. Период слабости скоро пройдет, и придется расстаться со светлой и радостной рыженькой девочкой. Обидно, досадно… но ладно.

Прерывисто вздохнув, мужчина отправился в столовую. Надо позавтракать и собираться по делам. Если грядет что-то неприятное, то следует принять меры. Для начала связаться с тем, кто в свое время сотворил одни любопытные духи… Инейран Дальварис… приятель по университету. Один из тех, кто участвовал в перевороте пятилетней давности.

Днем позже. Змеиная провинция

А сам рыжий наг был занят совершенно иными делами и проблемами. Ну, как проблемами… неурядицами. У него увели добычу!!! Даже не так. Добыча увелась совершенно самостоятельно, что возмущало еще больше. Ведь неизвестно куда вляпается, дурочка малолетняя…

Да это ни в какие рамки! Это досадно и очень неприятно. И нуждается в исправлении, чем Иней в данный момент и занимался.

В большом зале совета сейчас собрался необходимый для его целей состав высшей касты нагов. Пятнадцать змеев, получивших статус старейшины.

В двенадцати креслах по кругу разместились старейшины, в центре стояли друг напротив друга два нага. Крупный воин, скрестивший на груди мощные руки, с легкой брезгливостью, за которой пряталось беспокойство, смотрел на своего визави. Тот, напротив, был небольшого роста, с красно-медной чешуей, медными волосами и пронзительно синими глазами, в которых тлела злость, прикрытая спокойствием.

Иней был на своем поле. Он был ферзем, в руках которого находились все козыри. И отец Лали прекрасно это понимал. Но кто же думал, что эта медная рептилия является обладателем перстня государя?! Ни для кого другого не стали бы созывать совет старейшин, даже в условиях пропажи девушки, на которую был подписан договор. Скорее, послали бы неудачника… самого искать девицу.

Такого поворота событий они с Гаррини не ожидали. И она сама как назло опять впала в состояние прострации. Лежит с открытыми глазами, но не дозовешься! Опять дух высшей жрицы — аватары Земляны бродит невесть где. Хотя именно в данном случае известно где. Под городом.

Гани говорила, что им нужно пять дней для того, чтобы окончательно связать новых слуг с капищем силы. Прошло меньше двух. И время тянуть не получится, лишком уж резво принялся за дело молодой нахал. Но откуда у него знак привилегии?! Таких перстней существует всего пятьдесят. Пятьдесят влиятельных людей на большую страну — это мало.

И как же, вот каким образом маленькая девочка смогла заинтересовать именно такую тварь?! Хотя и так все понятно. Просто рыжий попался. На свой же особый дар. Лалидари его зацепила. Отвлекала от дел. От раздражающих факторов Инейран Дальварис привык избавляться. А если способ настолько приятный, то почему бы и нет? Да, цинично. Но кто сказал, что жизнь иная?

Тем временем действо разворачивалось. С одного из кресел поднялся подслеповатый морщинистый старик. Даже чешуя его была потускневшей, а это явственно указывало на то, что нагу недолго осталось жить. И, тем не менее, он здесь. Потому что так было приказано.

— Я прошу вас вернуться к нашему делу, — дребезжащим голосом проговорил он.

— Разумеется, — уважительно склонился Инейран и плавно выпрямился, скользя взглядом по присутствующим. — Я прошу вас, старшие, провести ритуал призыва младшей дочери рода.

— Право? — надтреснутым голосом прошипела старуха с противоположного угла.

— Лалидари моя по праву Закона о чистоте крови, — отчеканил Инейран.

— Молодой человек, — неприятно усмехнулась старуха. — Все верно, она ваша. И выупустили девчонку. Возвращать обратно тоже вам… Юнец.

Синие глаза парфюмера прищурились, на губах появилась легкая улыбка, и он плавно развернулся к говорившей:

— Леди Шаррини, какая жалость, что вы так неоправданно грубы и резки.

— У меня маразм и слабоумие, — фыркнула в ответ старуха.

— Пока нет, — лучезарно улыбнулся в ответ Иней, от чего пожилая нага мигом перестала улыбаться и впилась в молодого мужчину пристальными, удивительно яркими для ее возраста зелеными глазами. Почти такими же колдовскими, как у ее внучки Гаррини.

Эта бездонная зелень в свое время свела с ума немало мужчин, чем и пользовалась сама ползучая интриганка по имени Шаррини. Пользовалась ровно до того момента, пока у ее дочери в до безобразия чопорном союзе не родилась девочка. Совсем-совсем без магического дара. Гани.

— А вы, мальчик мой, однако, дерзите, — спокойно отозвалась нага, плотнее сворачивая кольца темно-зеленого хвоста.

— Что вы, леди, — скрыл немного хищную улыбку Инейран. — Просто хочу вам напомнить, почему вы тут.

— А вот теперь вы еще и хамите, — перебрала когтистыми пальцами по подлокотнику Шаррини. Да, истинная дочь своей матери! Недаром в склепе леди Мириам папочка Лали так дергался. Уж очень она напоминала свою доченьку.

На этом этапе вмешался другой старейшина.

— Леди Шаррини, у Инейрана Дальвариса и правда есть основания. Потому предлагаю приступить к ритуалу, минуя привычную для вас процедуру выноса мозга присутствующих.

— Ты ко мне предвзято относишься, Хиррин, — открыто ухмыльнулась старушка.

— Вовсе нет, — нахмурился сухопарый, совершенно седой наг.

Ну да… отношения у них были своеобразными еще с тех пор, когда она при дворе хвостом вовсю крутила. Или с тех, когда в десятый раз отказалась выходить за него замуж? В итоге… оба одиноки.

— Займемся ритуалом!

— А вы уверены, что метка полукровки достаточно сильна для того, чтобы ее нащупать и вытащить? — вскинула бровь старушенция.

— Пока не попробуем — не узнаем, — пожала плечами еще одна из присутствующих.

— Приступайте, — с предвкушением глядя на пентаграмму в сторонке, прошипел Инейран. — Приступайте, уважаемые, — и добавил уже совсем иным тоном, повелительным и властным: — Я жду.

Все же печать рода, которая ставится на любого нага, принятого в род, — это поистине замечательная вещь. Имя, слепок "клейма" и двенадцать представителей знати с уровнем допуска "старейшина" — и можно вытащить кого угодно.

Вот и пригодилось. Совсем-совсем скоро маленькая строптивая змейка окажется там, где ей и надо быть. Рядом с Инеем. В его постели. Пока не надоест ему, разумеется.

 

ГЛАВА 6

Капище богини Земляны

Я спала и не спала одновременно.

Плыла в каком-то вязком тумане, когда все вокруг кажется незначительным и несущественным. Тишина, темнота, пронзенная трепетом светящейся воды, едва ощутимые энергетические разряды.

Но почему-то очень хорошо думалось. Голова была почти кристально ясной. И хотелось двигаться и действовать, учиться и развиваться.

Я уже знала, куда нам надо. Столица… именно столица. Там Адамантовая академия, куда я мечтала поступить хотя бы для того, чтобы играть на равных с одним рыжим гадом. Причем гадом далеко не по видовому признаку! Сейчас я почему-то могла вычленить те моменты, когда мой разум дурманили его запахи. Я нередко была очарована не только мужчиной, но и его творениями!

С-с-сволочь!

Но ничего… еще посмотрим, что и как будет. В столицу нужно еще и потому, что там наша цель. И у нас имеется покровительница. Земляна. Необходимо вернуть ей былое могущество.

Нас трое, и мы должны быть вместе, должны поддерживать друг друга и помогать. Нурикеш, Мышисса и я. Наша команда.

Все так, все верно, это установка и не может быть иначе. А я слабое звено в данный момент, и так не должно продолжаться долго. Я должна стать лучше.

Мысли были какими-то очень отрывистыми, но каждая истина принималась как непоколебимая и бережно откладывалась куда-то в подкорку мозга, становясь почти инстинктом.

Из состояния блаженной дремы и размышлений меня выдернула очень прозаичная вещь. Боль.

Невыносимо жгла клановая печать на плече. Она являлась чем-то настолько естественным, что я даже про нее не помнила. Тем более, я всегда считала ее не более чем формальностью.

Теперь же я дернулась, резко села, выныривая из воды, и с хрипом выдохнула:

— Что происходит?!

Отвечать мне, разумеется, никто не спешил. Феникс и брауни продолжали безмятежно спать под голубой водой, а меня трясло от боли, волнения и страха. Вокруг закручивалась спираль непонятной, невероятно мощной силы, и меня туда затягивало, парализуя волю.

Попытка сопротивления вернулась таким болезненным откатом, что меня выгнуло дугой, и я подавилась стоном.

В глазах потемнело, плясали яркие мошки, застилая зрение, потому перемещение я ощутила лишь как краткий миг невесомости, а потом тело охватил поток теплого воздуха, а бедра и ноги, почти не защищенные сорочкой, обжег холодом каменный пол.

— А вот и моя пропажа, — раздался неподалеку знакомый и такой дорогой голос, в котором сейчас льдинками сталкивались злость и радость.

Я вскинулась, безошибочно находя среди окружающей меня толпы его фигуру, и забыла дышать.

Призыв старейшин. Зал совета.

Инейран, в синих глазах которого — лишь мрачное торжество, а в изгибе красивых губ я впервые увидела жестокость.

И я не успела полностью пройти ритуал…

Создатель, ну почему же ты так несправедлив?!

— Я заберу дочь, — раздался под сводами зала голос отца.

— Ну уж нет. — Иней решительно скользнул вперед, стягивая с плеч плащ и закутывая меня в мягкую синюю ткань, а потом подхватывая на руки. — Вам, лорд Нарийн, я верну ее через две недели… как это и оговорено в Законе. Если по-хорошему вы не понимаете, то придется по-плохому.

Я похолодела от такого обещания, сжавшись в комочек на руках нага.

Ему не пришлось идти далеко: лишь до ближайшего мага-телепортатора, за соответствующую плату перенесшего нас к дверям большого особняка из красного кирпича. Дверь открыл пожилой брауни, который, склонив голову, отошел в сторонку, чтобы не мешать господину.

Пока мужчина нес меня по темным коридорам, он не проронил ни слова, и молчание с каждым мигом давило на меня все больше и больше. Что же теперь будет? Он ничего не говорит, но он очень зол.

Двери со стуком распахнулись, и мы оказались в каком-то помещении. Наг поставил меня на пол и прошипел:

— Отойди на несколько шагов! И без глупостей, Лалидари!

Я поспешно отшатнулась. Несколько секунд ничего не происходило, а потом вспыхнул свет, разгоняя сумрак и позволяя увидеть моего илудара… в человеческом виде. Одежда, которая как влитая сидела на наге, теперь свободно болталась на человеке. Он, не глядя на меня, развернулся и двинулся к шкафу из светлого дерева, параллельно стягивая с себя вещи. Я стояла ошеломленная и красная от смущения.

На пол упала сине-зеленая туника, и Иней остался лишь в набедренном поясе, который мало того что почти ничего не скрывал, так еще и сползал! Когда пояс с тихим звяканьем расстегнулся и присоединился к ткани, я, наконец, отмерла и отвернулась. Правда, избавиться от картинки обнаженного Инейрана, все еще стоящей перед глазами, оказалось заметно сложнее. Медно-рыжая коса сложного плетения змеилась по светлой коже широкой спины, кончиком касаясь ягодиц. Я не специалист, но статуи в саду были сложением похуже. Хотя, наверное, мне это только кажется. Они ведь, по идее, эталоны мужской красоты. Или все дело в конкретном мужчине? Хорошо хоть, что он стоял ко мне спиной.

А вот другое обстоятельство обрадовать не могло. Это уже второй обнаженный экземпляр, которого я вижу за последние сутки… но вот от созерцания первого сердце в низ живота так не ухало.

Раздался скрип открывающейся дверцы, а потом шорох одежды. Я тщательно разглядывала пол из дощечек разных сортов дерева, которые отличались по цвету. Все это великолепие было собрано в какой-то рисунок, и я о-о-очень старательно пыталась понять, какой именно, отнеся робкую мыслишку, что узор абстрактный, а стало быть, отгадывать тут нечего, в разряд "малодушные". Есть, Лали! Найдем смысл, обязаны просто!

Он по-прежнему не сказал ни слова…

Я скосила глаза в сторону Инея, когда посчитала, что он за прошедшее время должен уже хоть как-то прикрыться, и едва слышно облегченно вздохнула. Черные шаровары он уже надел, правда, все еще оставался голым по пояс. Следующей из шкафа была извлечена черная же жилетка, которую он небрежно накинул, но не стал застегивать, а затем порывисто развернулся и направился в мою сторону.

Я подавила в себе желание зажмуриться и в лучших традициях мелких грызунов притвориться мертвой. Хотя… я же не грызун! Я змея!

Хлоп!

Мир перевернулся, все стало огромным… особенно изящные ступни, остановившиеся в полуметре от меня. Инейран присел, задумчиво меня разглядывая.

— Это ты зря, — поведал мужчина, по-прежнему без улыбки. — Купаться же все равно придется.

Я даже опомниться не успела, как оказалась в сильных пальцах рыжего гада, и он резко нажал сразу на несколько точек на теле, отчего меня скрутила судорога вынужденного оборота. Когда я открыла глаза, то порадовалась, что не успела выползти из балахона и сейчас на мне все еще был плащ.

Я пискнула, когда Иней подхватил меня на руки, и немного успокоилась, осознав, что движемся мы вовсе не в сторону постели. Мы пришли в просторную ванную комнату, и меня поставили на дрожащие ножки. Иней отошел к маленькому бассейну, выложенному голубой плиткой, и открыл краны, наполняя емкость водой.

Когда он с самым мрачным выражением лица направился ко мне, я испытала огромное искушение удрать куда подальше. И даже успела этому искушению поддаться! Развернулась и даже миновала пару метров… пока на талии не сомкнулись его руки. Все так же не говоря ни слова, он сдернул с меня плащ.

— Иней, пожалуйста, не надо, — испуганно прошептала я, сжимаясь от страха и от того, что наглые руки обхватили грудь, прошлись по телу и достигли бедер… чтобы подцепить краешек сорочки и дернуть ее вверх, оставляя меня в одних трусиках.

— Что не надо? — мрачно отозвался рыжий. — Милая, свое право на просьбы, мольбы и снисхождение ты потеряла.

— Но…

— А теперь скажи мне, где ты была. И самое главное, кто посмел пойти против Закона… и против меня.

— Не скажу… — прошептала я, отводя взгляд и честно созналась, понимая, что если не сделаю этого, то последствия могут быть непонятными и неприятными. — Я не могу, Инейран. Я дала клятву, и меня это связывает.

— Ясно, — процедил мужчина, нехорошо прищурив глаза.

Он нагнулся, одним движением стаскивая с меня последнюю одежду, и снова прижал к себе. Прищурился, глядя в мои перепуганные глаза, медленно наматывая на кулак мои встрепанные волосы и пальцем второй руки с нажимом проводя по дрожащей нижней губе. Затем почти коснулся ушка горячим ртом и тихо-тихо прошептал:

— Знала бы ты, дорогая, до какой степени я сейчас на тебя зол!

Меня уже била мелкая дрожь, и я со всей силы стискивала пальцы, ощущая, как в ладони впиваются ногти, и воспринимая эту боль как заслон, который отделяет меня от паники. Но все равно не помогало. По щеке скользнула слезинка, и я изо всех сил зажмурилась, чтобы не видеть Инея. Он сейчас был очень страшный. И незнакомый.

Именно такой он угрожал моему отцу в кабинете.

— Маленькая, — почти презрительно фыркнул наг, властно проводя ладонью по талии, спускаясь до ягодиц, обхватывая мягкие округлости. Потом отпустил меня и подтолкнул в сторону наполовину полного бассейна. — Купайся, детка, и выходи.

Лишь когда за ним закрылась дверь, я осела на пол, лихорадочно дрожа. Добегалась я, добегалась. Похоже, никто со мной нежным, ласковым, бережным и терпеливым теперь точно не будет. Инейран Дальварис очень зол и желает получить свое.

Я села, обхватив руками плечи. Как-то все… замерло. Шум воды убаюкивал, я рассеянно рассматривала комнату, замечая то, что она — мужская: отсутствуют разные женские мелочи и выдержана ванная в сине-голубых тонах с редким вкраплением золота. На стене висело два полотенца и два мужских халата. Одно зеркало — над раковиной, а второе — напротив меня. От пола до потолка… большое. В нем отражалась и ванна, и я, и даже входная дверь.

Не знаю, сколько я так просидела в состоянии заторможенности… В чувство меня привела лишь хлопнувшая дверь. Я почти подскочила и со страхом уставилась на приближающегося мужчину в шелковом халате и с распущенными волосами. Но почему-то моложе или смешнее из-за своих кудряшек Иней не казался. Он для этого сейчас был слишком страшный. Или его намерения.

— Я решил составить тебе компанию, — ровно сказал мужчина. Подошел ко мне, поднял на ноги и, одной рукой придерживая за талию, прижал к себе. С неудовольствием оглядел и настойчиво спросил:

— Лалидари, где ты была? У тебя все энергетические каналы оборваны, словно к ним что-то подсоединялось, но это оторвали. Поэтому ты и кукла сейчас. Оживай уже!

Оживать не хотелось. Оживу — вообще буду пищать от ужаса.

А так… Я уже поняла: надо просто уйти в себя, закутаться в отрешенность и не воспринимать, не понимать, что происходит с телом.

— Пей!

Повелительный голос, и к губами прижимается какая-то бутылочка. Наг заставляет проглотить сладко-пряную жидкость.

Я закашлялась, и меня отпустили, но лишь для того, чтобы взять за руку, как маленькую, подвести к бассейну и, осторожно придерживая, помочь в него спуститься. В самом глубоком месте вода мне доставала лишь до середины бедра, и я поспешно села на мелководье, тут же подтянув колени к груди и обняв их руками. Последовал тяжелый вздох и сухой щелчок, после которого со дна и со стенок ванной взвились тысячи пузырьков, невесомо лаская кожу и скрывая мою фигуру от дерзкого взгляда.

Я искоса посмотрела на закутанного в багровый шелк Инея, по плечам и спине которого рассыпались пушистые волнистые волосы, и почему-то едва сдержала улыбку. Такой… интересный. И милый?

"Милый" тем временем, прошелся вдоль длинной шеренги бутылочек, баночек и скляночек и, выбрав одну из них, вернулся ко мне и вылил в воду часть тягучего бело-золотистого содержимого. Приятно и знакомо запахло цитрусами, а поверхность воды стала покрываться пеной. Инейран вернул пенку обратно и бросил:

— Можешь отвернуться.

Я успела только зажмуриться, и в следующий же миг ощутила, как по влажному плечу скользнул шелк края скинутого халата, а следом послышался плеск и тихий довольный вздох.

Мама…

Но мама не поможет. И папа тоже. Вообще никто!

— Лали, прекрати трястись, — раздался усталый голос Инейрана. — Я просто хочу искупаться, а потом спать. Идти в другую ванную комнату не вижу смысла, да и не хочу, надо признаться. И насиловать я тебя не собираюсь, а потому успокойся, змейка. И не выводи меня из себя, пожалуйста. Я и так почти два дня не спал и сделал много глупостей, которые мне еще аукнутся, и все ради того, чтобы тебя вернуть.

Я робко приоткрыла глаза. Инейран развалился в воде, откинув голову на бортик, и, судя по всему, и правда отдыхал:

— Что ты мне дал? — решила я спросить, проведя языком по губам, все еще хранившим привкус зелья.

— Восстанавливающее и успокаивающее, — не двигаясь, отозвался рыжий. — Потому лежи сейчас в водичке, можешь даже попытаться поспать. Если побочный эффект не проявится, то это даже удастся. Будешь потом свеженькая, бодренькая и совершенно адекватная.

— Какой побочный эффект? — закономерно насторожилась я.

По губам мужчины скользнула какая-то лениво порочная улыбка, из-под медных ресниц сверкнул горячий взгляд, и он хрипловатым шепотом ответил:

— Возбуждение.

Стоит ли упоминать, что у меня глаза на лоб полезли и я подавилась вдохом.

— Что?!

— Лали, — потянулся Инейран и неожиданно сполз ниже, с головой скрываясь под водой. Почти сразу вынырнул и провел рукой по потемневшим волосам. — У тебя энергетический каркас ауры в отвратительном состоянии. Если не привести его в порядок, то магичкой ты никогда не будешь.

— Тогда меня надо к врачу, вообще-то! А не замачивать в ванной, с непонятными планами! — возмутилась я в ответ, стараясь скрыть смущение от близости обнаженного мужчины… который сидел всего в полутора метрах от меня.

— Ну почему же с непонятными, — мурлыкнул в ответ Инейран, расплываясь в улыбке. — Лечить тебя буду!

— Как? — опешила я. — Не припомню что-то у тебя медицинского дипломчика!

— А тут и не нужно, — лениво пожал плечами рыжий, по пояс поднимаясь из воды… и приближаясь ко мне.

Я сжалась и попыталась улетучиться в сторонку, но предплечье обхватили горячие пальцы и немного раздраженный голос произнес:

— Хватит шарахаться, я за шампунем! Все средства за тобой стоят!

— Ага, — закивала я, настороженно следя, как мужчина возвращается на свое место с бутылочкой в руках. — Но ты мог и попросить, я бы передала!

— Хотя, знаешь… ты, пожалуй, права, — смерил меня задумчивым взглядом Иней и кинул в мою сторону шампунь. Я хочу, чтобы ты вымыла мне волосы.

— Что?! — ошеломленно пролепетала я. — Ты же шутишь?

— Лалидари, выбор у тебя невелик, — ухмыльнулся рыжий гад. — Или ты мне помогаешь, или я могу передумать и взять тебя сегодня же, а не позже, когда ты немного привыкнешь.

Меня окинули таким тягучим, жадным взглядом, что не осталось сомнений в том, что если я сейчас откажусь, он будет только рад.

— Хорошо! — злобно посмотрела я на него в ответ и спросила: — А где гарантия того, что сегодня ты не будешь меня трогать?

— Никакой, — развел руками Инейран. — Хотя бы потому, что трогать я тебя буду точно, из-за того, что нужно лечить. Зелье просто кидает все силы организма на регенерацию и одновременно делает тебя более податливой к чужому влиянию, что мне и потребуется во время восстановления.

— Но ты же сказал…

— Я сказал, что не возьму тебя сегодня, — почти прошептал Инейран, лаская взглядом мои плечи и верхнюю часть груди. Я покраснела и погрузилась глубже, вызвав усмешку нага. — Это уже много, детка. Знала бы ты, как сложно сдержаться, при условии близости так давно желанной женщины, которая полностью в твоей власти…

По телу прошла странная дрожь, вызванная страхом и нервами. Наверняка именно ими, а чем же еще? Ощущение господства мужчины и моей слабости рождало что-то непонятное где-то внутри тела. Незнакомое. Трепет и нетерпение.

— Иди сюда, — хрипло сказал Инейран, не отводя от меня синих глаз, которые сейчас потемнели почти до черноты.

Я, подчиняясь его словам, осторожно скользнула ближе и замерла, когда мужчина порывисто развернулся. Уже через пару секунд он сидел гораздо выше: теперь вода достигала лишь низа живота, и я вознесла хвалу создателю за то, что сверху была еще и пена.

— Эт-то зачем? — заикаясь спросила я.

— Тебе мыть будет неудобно, если мы на одном уровне, — пояснил Иней, сдвигаясь ближе к краю, чтобы между ним и стеной оставалось место. — Залезай и начинай.

— Как же… — пролепетала я, не зная, как сказать, как донести, что если у него все стратегически важное начинается ниже пояса, то я устроена несколько иначе!

Хотя, судя по его взглядам на мою грудь, в этом и была фишка.

— Лалидари, — в голосе змея появились металлические нотки. — Мое терпение не бесконечно.

Я с мольбой посмотрела на него, но он ответил лишь бесовской усмешкой, и я поняла: пощады не будет. Выдохнула, прикусила нижнюю губу и, чувствуя, что щеки красные настолько, что хоть огоньки от них разжигай, медленно встала, ощущая, как по разнеженной от горячей воды коже скользит невесомая пена, хоть отчасти скрывая тело от бесстыдного взгляда.

Самое сложное оказалось — это приблизится к Инейрану и, забравшись на уступ, просочиться ему за спину. Как же я порадовалась, что худенькая! Влезла, и даже место для "маневров" осталось.

Дышала я часто и тяжело, казалось, что воздуха отчаянно не хватает и каждый его глоток драгоценен. И еще я боялась, что сейчас он развернется, схватит меня и… Дальше фантазия немного пасовала. Вернее, доходила она только до тех моментов, что меня схватят за грудь и попу, а потом… потом начинались жуткости, связанные с учебником анатомии. Теми страницами, где рассказывалось про размножение приматов. Про размножение рептилий даже вспоминать не хотелось.

Я волновалась настолько, что даже крышечку от бутылки с шампунем отвинтить не могла! Она скользила под дрожащими пальчиками и никак не поддавалась.

— Ну, что такое? — слегка повернулся Иейран.

Я как можно скорее сунула ему упорную шампуньку, сбивчиво пояснив:

— Не открыть.

Он со вздохом взял непокорную и почти сразу вернул обратно, но уже открытой.

Нужно приступать.

Я нерешительно коснулась кончиками пальцев его макушки… и пришла к выводу, что она какая-то сухая уже.

Надо бы намочить.

Сказать, чтобы слез и снова нырнул?

Бр-р-р. Нет. Мало ли, вдруг он, когда обратно полезет, станет делать это не очень аккуратно, и я что-нибудь увижу? От этой мысли, мне почему-то стало жарко и страшно. Сладко-страшно.

Это еще более усилилось, когда сообразительные мозги подкинули новую мысль: мол, если я увижу — это еще ничего. А если он перестанет так вот спокойно сидеть и ничего не делать, вот это плохо.

Я покосилась на небольшой кувшин, стоящий неподалеку, на который раньше не обращала внимания, и потянулась к нему. Потом быстро склонилась к воде, разогнала ладошкой пену, зачерпнула и стремительно, чтобы не передумать опрокинула содержимое на голову Инейрана.

Когда он ко мне повернулся и мы встретились взглядами, я поняла, что, наверное, стоило ему все же сказать о своей задумке.

— У тебя голова уже сухая была, — пискнула я и зажмурилась, чтобы не так страшно было.

— Ну да, — раздался мрачный голос. Я робко приоткрыла один глаз, а Иней снова отвернулся со словами: — Начинай уже.

Я вылила на ладошку немного шампуня и нерешительно коснулась темных медных прядей, распределяя по ним моющее средство, массируя, чтобы оно вспенилось, и скользя пальцами по всей длине волнистых волос мужчины.

Он запрокинул голову с тихим вздохом наслаждения, и этот звук почему-то отозвался теплом внизу живота.

— Лали… — хрипло пробормотал Иней. — Какие у тебя нежные руки.

Я от неожиданности чуть сильнее сжала влажные пряди, и наг зашипел.

— Ой, прости, — прошептала я, погладив его по плечу.

— Ничего, — скосил на меня синие глаза илудар.

Мой властелин на ближайшие две недели.

Сердце обожгло холодом и тупой болью от того, что мои догадки подтвердились. Получит, что желает, и вернет родителям через пару недель. И… Он же бывший Тихий… Сколько в его "послужном списке" таких девочек, как я?

— О чем думаешь? — вдруг раздался голос Инейрана.

А я не посчитала нужным скрывать…

— О том, которая я по счету в твоей карьере, Тихий… Это сейчас ты состоятельный, а во времена молодости ситуация наверняка была прямо противоположной. А за участие в ритуале Закона неплохо платят.

Пока говорила, в душе поднималась такая злость, что я с трудом удержала себя от того, чтобы не треснуть некоторых кувшинчиком по маковке. Как представлю, скольких он еще…. Гр-р-р! Дабы спасти мужика от совсем уж серьезных повреждений, я решила продолжить заниматься вверенным мне делом. Наклонилась к уху и, шепнув: "Открой глазки", — опрокинула воду ему на голову, смывая мыло.

Судя по последовавшему шипению и мату, глазки он открыл… Инейран спрыгнул с уступа и потянулся к одному из вентилей, который, видимо, включал душ. Я уже успела понять, что натворила… и что со мной теперь будет. Потому метнулась к противоположному краю, рассчитывая выбраться и где-нибудь закрыться, пока мужчина не остынет.

— А ну, стоять! — Сильная рука обхватила меня за талию и затащила под тугие водные струи, прижимая к горячему телу. Возбужденному телу. Это я прекрасно ощутила и замерла, как мышка перед змеей.

Хотя он и был змеем. Большим, хищным и сильным. И я — его добыча. Строптивая, что только добавляет остроты охоте и сладости победе.

— Какая же ты проблемная! — как-то очень огорченно отметил Инейран. — Казалось бы, все для нее… а что в результате?

— И? — тут даже я заинтересовалась.

— И ничего!

— А может, дело в том, что не "для нее все", а — "все для моей цели"? — едко спросила я и рванулась из его рук. — Ну, я помыла тебя, ты обещал меня не трогать, а потому — отпускай!

— Если бы ты не выпендривалась, то у тебя был бы шанс, — хмыкнул наг и по-хозяйски погладил меня по бедру второй рукой. — А теперь…

— Что теперь? — с замиранием сердца спросила я, но тут же слегка осмелела. — Ты сдержишь слово. Хотя бы потому, что ты сейчас в человеческом виде, а для исполнения ритуала должен быть в срединной ипостаси.

— Милая, наивная моя дурочка, — вдруг очень неприятно рассмеялся мужчина, сжимая мой подбородок. — Есть много способов любви… и некоторые мне доступны прямо сейчас, невзирая на то, в какой ипостаси я нахожусь.

Я честно пыталась сообразить, что он имеет в виду. Долго. Потом все же сказала:

— Я как-то ничего не поняла.

Он лишь мрачно усмехнулся и склонился к моему уху, сказав пару коротких фраз, одновременно с нажимом проведя пальцем по губам, а второй ладонью многозначительно поглаживая ягодицы и ложбинку между ними

Я шокировано округлила глаза и гневно посмотрела на Инейрана.

— Ты извращенец!

— Посмотрим, — угрюмо отозвался он и, все еще не отпуская меня, потянулся к крану, выключая воду.

Потом посмотрел на меня, нежно провел пальцем по скуле, коснулся дрожащих губ и шепнул:

— Лали, не провоцируй меня. Я полгода тебя хочу так, что голова, когда мы рядом, кружится. Потому… если ты не заинтересована в том, чтобы у меня сорвало все оставшиеся рамки, то будь послушной девочкой и делай то, что я говорю.

Я опустила глаза, чтобы он не увидел тлеющей в них злости, скривила губы и закончила за него:

— Да-да, будь хорошей девочкой, и тогда я все равно тебя поимею, но с б ольшим удовольствием для себя.

— Вот зараза! — Он наклонил голову, прижимаясь ко мне губами, с нажимом проводя языком по нижней… и с тихим ругательством отшатнулся.

— Ты меня укусила!

— И от души жалею, что у меня зубов в других местах не предусмотрено, — мрачно ответила я.

После этого случилось нечто! Меня развернули боком и звонко пару раз дали по попе, а потом отодвинули в сторонку и вручили в руки какую-то баночку, сообщив:

— Ты меня не домыла.

— Как это… — прошептала я, сжимая ни в чем не повинную емкость.

Пятая точка горела, напоминая о том, какэтот гад со мной поступил.

— Так это, — многозначительно оскалился Инейран — улыбкой эту гримасу никак не назовешь. — Я весь в твоем распоряжении, дорогая. И смотри не пропусти ничего.

— Речь шла только о голове!

— После твоих фокусов условия поменялись, — развел руками стоящий по колено в воде мужчина.

Взглядом ниже его груди я старалась не опускаться. А лучше ниже подбородка, потому как боковое зрение пока никто не отменял. Или низовое… как его обозвать-то правильно?

И почему-то в данный конкретный момент меня совсем не обнадеживали слова Гаррини о том, что Инейран мелкий! Мелкий… да какое, если я ему до подбородка только достаю?!

Кстати, про Гани, она же Земляна… Почему меня все еще не вытащили?

— Я жду, — напомнило о себе рыжее неизбежное, и я со вздохом сделала несколько шагов вперед, остановившись совсем рядом с Инейраном.

Не знаю, почему, но осознание собственной наготы уже не так тяготило, как в начале. Может, просто привыкла? Обнаженное тело мужчины на расстоянии вытянутой руки волновало гораздо больше. Особенно в свете того, что мне придется к нему прикоснуться… везде.

От этой мысли скулы обожгло краской смущения, и воздух почему-то стал еще более густым… Мне его снова не хватало. Впрочем, судя по тому, как вздымалась грудь Инейрана, его эта ситуация волновала не меньше, чем меня.

— А… мочалка? — тихо спросила я, не отрывая взгляда от его шеи. Это мне казалось наиболее невинным местом из предложенного… ассортимента.

Рыжеволосый протянул руку, перехватывая мою и на несколько мгновений переплетая пальцы. Потянул к себе и положил мою ладонь себе на грудь. Обнял за талию, привлекая к себе так близко, что я ощутила прикосновение чего-то горячего и твердого к животу.

— Без мочалки, — прошептал Инейран, касаясь поцелуем местечка чуть ниже уха. — Руками… Пальчиками… Нежно и ласково.

Ой… Воображение у меня всегда было хорошее.

— А еще… — Изящные пальцы скользнули по подбородку, и чувственные губы оказались так близко. — Ты будешь смотреть мне в глаза.

Мгновение. Бесконечно долгое от того, что я провалилась в его глаза цвета полночного неба, в которых закручивался вихрь желания, утягивающий меня за собой. Я потерялась, выронив баночку, которую до этого сжимала в руке. Злости не осталось, ярость и желание сопротивляться до последнего испарились в никуда.

Когда горячие, нежные губы накрыли мои, то все, что я смогла, — это приоткрыть рот и вскинуть руки, запутываясь пальцами в мокрых волосам Инея. Он обнял меня, прижимая к своему телу, невесомо поглаживая поясницу, от которой распространялось покалывание.

Мужчина оторвался, прижался к моему лбу и тихо рассмеялся:

— Боюсь, что самое приятное отменяется. Не гарантия, что я сдержусь

Я только спрятала лицо на груди Инейрана и попыталась сообразить, что же это сейчас было. Особо не соображалось. Поняла только то, что мыть его мне все же не придется.

— А теперь займемся лечением, — поцеловал меня в ушко Инейран, тут же прикусив мочку, от чего искры, бродившие по телу, определились с направлением, и внизу живота стало жарко.

— К-к-каким? — все же смогла спросить я.

— Это не больно, — с коротким смешком отозвался мужчина, подтолкнув меня в сторону самого высокого бортика.

Ягодиц коснулась прохладная плитка, и я вздрогнула, когда горячие ладони обхватили талию и приподняли меня, усаживая на краешек. Я и опомниться не успела, как Инейран мягко развел мои коленки и прижался ко мне всем телом, нежно целуя шею. Как же я сейчас порадовалась, что бортик был совсем немного, но выше пояса мужчины и моей чести прямо сейчас ничего не угрожало.

Я молчала. Понимала, что сейчас он не остановится, что бы я ни говорила, как бы не просила. Дорвался. И только разозлится, если стану сопротивляться. Так что самое лучшее сейчас — это расслабиться и получить удовольствие.

Тем более, оно так близко. Растекается патокой по сосудам, заменяя собой кровь, искрами разлетается от прикосновений Инейрана, а дыхание перехватывает от его ласк и слов.

— Будет немного щекотно. — Обжигает ухо горячий шепот, и пальцы ложатся на бедро, чертя по нему огненный узор, жар от которого распространяется по телу.

— Почему? — еще могу спросить я и сразу зажмуриваюсь до фейерверка перед глазами. Оказывается, местечко под коленкой у меня очень чувствительное.

— Потому что энергия — это разряды. То есть, легкая щекотка. — Рыжий скользнул губами по плечам, медленно провел чуть шершавым языком по тонкой коже и тотчас прикусил ее, наверняка оставив след. — Лали, змейка моя нежная…

Пальцы проследовали вниз по ноге, а голос продолжал хрипло нашептывать:

— Силовые жилы в теле — почти как кровеносные сосуды… И разрывы чрезвычайно вредны. — Нежные руки скользили по телу без всякого стеснения, то лаская живот, то гладя грудь, то обхватывая бедра и прижимая меня все ближе к разгоряченному телу. — Потому, милая… нужно лишь помочь разрывам срастись.

Его руки поразительно бесстыдные, а губы жадные, он целует так, словно желает выпить дыхание, касается властно и собственнически. Подушечки пальцев мужчины то мягко скользят по коже, то чертят замысловатые узоры кончиками когтей, от чего у меня в глазах темнеет, а низ живота сводит от желания.

Когда его ладонь накрывает грудь, я прерывисто выдыхаю и буквально чувствую его лукавую усмешку. Меня закручивает вихрь эмоций и ощущений. Кожа стала невероятно чувствительной, и я выгибаюсь от его откровенных ласк, постанываю, не в силах сдержаться, и каждый звук он ловит губами, награждая меня поцелуями и еще более смелыми прикосновениями.

Я обхватила его за плечи, прижимаясь, краснея от того, что он шептал мне на ушко:

— Как же мне нравится твоя реакция, отзывчивость… пусть даже они вызваны не только мной. Чуткая, страстная… Моя.

Внезапно я ощутила его руки на внутренней стороне бедра и, сжав мужские плечи, испуганно дернулась и спросила:

— Там, что ли, тоже… лечить надо?

— Пока нет, — хрипло выдохнул Инейран, прикусывая мне ушко. — Лали, Лали… милая, наивная и бесконечно соблазнительная. Как же сложно…

— Что? — Я испуганно охнула, когда ловкие пальцы все же достигли заветного местечка между бедрами.

— Сдержаться. — Он впился в мои губы страстным поцелуем, сминая их, немного грубовато прикусывая… но это заводило еще больше. Я не сдержала тихого стона и вцепилась ногтями в широкие плечи.

— Змейка, — простонал Иней и жарко выдохнул в шею: — А сейчас ничего не бойся.

— Но… — спросить я не успела.

А вот испугаться — вполне! Правда, к этому было примешано недоумение… он что, в этом виде собирается? А как же Закон?

Додумать я не успела. Меня опрокинули на пол, накрывая телом, целуя так, что все мысли из головы вымыло свежим потоком. Осталось лишь желание… желание выгибаться ему навстречу, обнимать, с легким нажимом проводить ногтями по спине, наслаждаясь едва слышным гортанным рыком, который следует за этим.

Мы лежим, переплетясь ногами. На мысли не остается сил и времени… есть лишь страсть, нежность, желание… Он трется об меня всем телом, целует, сводит с ума своим ароматом. Запах мужчины и цитрусы лишают разума, а его поцелуи, его вкус лишают мыслей.

Кожа мужчины скользит от пота под моими ладонями, его дыхание хриплое и тяжелое… а мир вокруг — темный и незнакомый, пространство сужается лишь до нас. Мой рыжий зверь. Мое проклятие, мой любимый. Тот, кому я нужна лишь на пару недель, чтобы избавиться от наваждения.

Он содрогается, я ощущаю, как на живот выплескивается что-то горячее, и удивленно вздрагиваю. Иней покрывает нежными поцелуями губы, лоб, скулы, веки закрытых глаз и что-то едва слышно шепчет. Я тоже прошептала. Наверное, глупость…

— Так вот оно, оказывается, какое…

— Кто? — хрипло спросил Иней, непонимающе посмотрев на меня.

— Лечение… — неопределенно взмахнула рукой я и пояснила: — От энергетических разрывов.

— Нет, — вздохнул мужчина, вновь коснулся губ поцелуем и, как оторвался, сказал. — Это была профилактика, от разрывов физических. Милая, тут было два варианта: или я получаю удовлетворение так, или с определенными последствиями для тебя.

— Отпусти. — Я уперлась ладонями ему в плечи.

— Ну-ну, — тихо рассмеялся Инейран и, заключив мое лицо в ладони, выдохнул в губы: — Лали… ты первая, кто довел меня до такого состояния.

— Ну да…

— Ты, конечно, ничего не получила, но я исправлюсь, — пообещал рыжий и снова поцеловал, на сей раз — в кончик носа. — Но все же это первая близость, она не могла окончиться для тебя экстазом. Прибегнуть к еще более откровенным ласкам… было подозрение, что от них ты скорее запаникуешь и засмущаешься, чем удовольствие получишь.

— А как же зелье… честная игра, скажешь?!

— Зелье я дал другой направленности, и побочный эффект там весьма условный, он скорее немного обостряет чувствительность, но это не полноценный афродизиак.

Инейран сел, помог мне подняться и стянул в ванну, смывая с тела следы своей страсти, а после намылил ладони и потянулся ко мне.

— Я и сама смогу, — заверила я в ответ, пытаясь удрать к противоположной сценке, но меня поймали и вернули.

— Я сам, — жарко выдохнул на ухо мужчина, накрывая грудь ладонями.

Я лишь вздохнула и закрыла глаза.

Он прижимал меня к себе и целовал, целовал, целовал. Пальчики, плечи, губы. Гладил кожу, просто сжимая в объятиях и замирая так на несколько секунд, уткнувшись носом мне в волосы. Настроение после того, что произошло, у Инейрана Дальвариса было замечательное.

Я же была в какой-то прострации. С одной стороны, от этих полуневинных ласк по телу волнами растекалось наслаждение, но и правда, стоило ему попытаться перейти к чему-то более откровенному, я зажималась и нервничала, боясь, что это закончится полноценным интимом.

Но пока Инейран не переходил границ, я таяла, растекалась в его руках, отвечая на поцелуи и стараясь не потеряться в этом мареве чувственного удовольствия.

В итоге, когда меня, наконец, достали из ванны и, завернув в простыню, понесли в спальню, я была какая-то совсем-совсем разморенная и сонная. Поэтому просто обняла мужчину за шею и, положив голову ему на плечо, закрыла глаза.

— Не спи, — меня чмокнули в висок и посадили на широкую постель. Иней отошел к шкафу, порылся там и вытащил что-то белое, как оказалось — майку. — Вместо сорочки на ночь.

Я удивленно посмотрела на него, и Иней со смешком добавил:

— Нет, разумеется, я предпочел бы, чтобы на тебе ничего не было… но, боюсь, что тогда точно не сдержусь.

Я покраснела и крепче вцепилась в ткань. Услышав удаляющиеся шаги, я стремительно скинула влажную простынь, юркнула в "ночнушку", а потом и под одеяло.

Рыжеволосый вернулся спустя пару минут, уже в халате, с полотенцем, накинутым на голову, и со вторым в руках.

Я протянула руку, рассчитывая, что сейчас меня оделят им для сушки волос, но ладонь перехватили, поцеловали запястье, Иней сел рядом, и волосами занялся сам.

И опять целовал, при каждом удобном моменте. То в щечку, то в висок, то в плечико. Куда доставал, проще говоря.

Такая одержимость "ближе, нежнее, больше" меня даже немного пугала, так как это не было похоже на обычно такого сдержанного парфюмера.

Ну да… Дорвался.

Сам он тоже подсушился, как мог, и заплел длинные волнистые пряди в небрежную косу, а потом выключил свет, сгреб меня в охапку и… лег спать. Реально, спать!

Я успокоилась и отрубилась несколько позже. После того как поняла, что мне ничего не грозит, и немного осознала произошедшее.

Как же все странно…

 

ГЛАВА 7

Столица Соединенного Королевства. Кабинет советника короля

Солнечный луч проникал в комнату сквозь стекла. Разноцветные узоры от витража в верхней части окна плясали на бежевом ковре, в воздухе бриллиантовыми искрами кружились мельчайшие пылинки, оседая на ворс, черные кожаные кресла и диванчик, легко ложась на широкие плечи, затянутые в серо-стальной костюм, и на документы в руках задумчивого худощавого брюнета.

Финист Цари сидел в своем кабинете и разбирал бумаги. Хотя, скорее, в данной ситуации более уместно слово "перебирал", потому что проблеска мысли в черных глазах не было. Вернее, было, но где-то глубоко-глубоко.

Мужчина думал о своем. События раскручивались с пугающей быстротой, и феникс не понимал, когда и это все завертелось и, самое главное, как прошло мимо его носа. Очень пронырливого носа, от которого, казалось бы, почти ничего не могло укрыться.

Хотя, разгадка проста. Он разленился, поверив в свою неуязвимость, в то, что он — один из самых страшных зверей в придворном "лесу" и к нему не сунутся.

Обманулся. На любого хищника всегда найдется охотник или коалиция зубастых "друзей". В случае Финиста имело место последнее. "Друзьям" дико хотелось повыбивать зубы… вопреки пристрастию Цари к элегантным методам.

И самое отвратительное, что это все явно происходило с молчаливого одобрения правителя. Судя по всему, тут имело место простое: "Выкрутишься — значит, молодец. Повышу и вообще приближу еще больше. А нет — так нет".

Последствия в части "нет" были, разумеется, фатальными, и не только для Финиста. У него была Элу. Девочка, которая связана узами контракта, притом гораздо более прочными, чем это обычно бывает. К сожалению, на ритуале привязки она никак не хотела поддаваться и позволять "опутывать" себя связующими нитями. Цари тогда злился, но отказываться было уже поздно. Потому вместо обычных тонких нитей у них были едва ли не канаты. Как подозревал Финист, этим и обусловлено отношение девушки. Да и его самого…

Элна выхаживала мелкого птенца, которым он стал после последней смерти, выращивала, ждала, пока он перевоплотится… Финист же не раз сидел по ночам в комнате гремлины, потому что она кричала во сне и успокаивалась, только если покровитель был рядом и держал за руку.

Ладно… сейчас не время думать о рыжекудрой проблеме. Как же жаль, что он не может никому передать ее раньше срока окончания контракта! Тогда бы Элна была в безопасности, и Финист мог бы действовать без оглядки на нее, рискуя лишь собой и не беспокоясь, что потянет следом и девочку.

Но следует мыслями вернуться к иному. К проблемам.

Финисту очень не нравились взгляды, которые бросал на него недавно обчищенный сид. И главное, было не понятно, то ли он за жену обиделся, то ли догадался, кто виновен в пропаже вещицы.

Если крылатому планируют отомстить за "рога", то можно особо не переживать. А вот если артефакт… то стоит еще больше обезопасить свою слугу. Уязвимое место у зеленого феникса было только одно: его подопечная.

Она и правда давно стала не служанкой, а подопечной. И, что гораздо хуже, достаточно наблюдательные личности не могли не сделать правильных выводов, хоть Финист и старался не демонстрировать их отношения.

По поводу умственных способностей нетрадиционно ориентированного сида господин Цари иллюзий не испытывал. Как и по поводу его сил. Альбар Гирин служит богине Водяне. А она своих приспешников баловала, в отличии от Земляны, которая вообще непонятно зачем слуг себе создавала. Во всяком случае, Нурикеша в свое время пленить удалось, хотя он раньше был в услужении капризной покровительницы фениксов. Видимо, бонусов оттуда не захватил.

Еще Финисту очень не нравилось окружение сида и его контакты в последнее время.

"Кажется, я жаловался, что толковых заговоров давно не было, — усмехнулся про себя пернатый. — Вот… Получите и распишитесь! Только я не заказывал топор над своей шеей! Над королевской было бы предпочтительнее".

Потом Финист закрыл глаза и, скользнув по толстой нити, связывающей его со слугой, повелительно окликнул: "Элу, ты мне нужна".

"Зачем? — почти сразу отозвалась гремлина. — Я еще от предыдущего светского раута не отошла".

"Не за этим. Нужна позже. А пока поройся в моем пятом сейфе, там кое-какие цацки для тебя есть. Надень, ладно?"

"Пятый, это который в винном погребе?" — попыталась вспомнить Элна.

"Нет, у меня в гардеробной, за полкой с носками".

"Хоть не с бельем, — пробормотала девушка. — Хорошо, я все достану".

"Полка с бельем на другой стороне гардероба, и за ней сейф номер одиннадцать".

"Параноик".

Да, параноик. А вообще, дурак, если серьезно.

Пока был настороже, пока играл и делал пакости другим, пока шел к вершине, никто не решался встать у него на пути. Потому что сметет. Когда он остановился? Пару лет назад. После последней смерти. Неожиданно понял, что даже фениксы внезапно смертны, и успокоился, удовольствовавшись достигнутым. Упустил лишь то, что никто из врагов не последовал его примеру.

Дурак, какой же дурак! Решил верно служить короне! Оказывается, это порицается. Вернее, этого просто никто не ожидал от насквозь продажного Финиста Цари, ведь он всегда был на той стороне, которая была ему выгодна. Как, впрочем, и любой феникс. Таковы крылатые.

Получается, противники действовали неторопливо и выверяли каждое движение. Часть агентуры они перекупали, часть просто убирали… Видать, тех, кто был несговорчив. Кажется, придется конкретно "чистить" свои сети. И создавать новые. Вновь с головой влезать в придворную грызню, но на сей раз — за свою жизнь и за жизнь девочки-гремлины. Нужно протянуть всего полгода, чтобы затем передать ее другому хозяину.

Финист поднял голову, запустил пальцы в волосы и усмехнулся:

— А сейчас начнем-ка мы поднимать старые связи.

Он встал и вышел из кабинета, лишь едва заметно кивнув сиде в приемной и мимолетно поставив себе галочку, что надо проверить, на кого она работает и насколько сильно вредит. Перекупить всегда можно.

Обманывать своих врагов Финист некогда умел и любил… Надо вспоминать былые навыки. Вот только нечестную душу зеленого феникса почему-то терзал один вопрос… А зачем? Ради кого и чего? Вот сделает он все, что хотел, опять окажется на вершине. И что дальше? Кто дальше? Ведь даже Элны к тому времени рядом не будет. А более близких для Финиста в природе не существовало. Лишь относительные друзья… которые были на таком крючке, что точно не сорвутся. Именно такому он и собирался передать рыженькую.

На крыше дворца имелась специальная площадка для нетерпеливых, которые так желали поскорее куда-то попасть, что были согласны обернуться и попрощаться с одеждой. До костюма фениксу дела было мало, а вот поскорее вернуться домой хотелось.

Финист прерывисто выдохнул и раскинул руки. В черных глазах вспыхнули мшисто-зеленые искры, а фигура окуталась изумрудным маревом. Миг. Всего миг — и небо принимает в свои объятия крупную хищную птицу, чем-то похожую на орла.

Черные перья отливают зеленью. Зеленый феникс. Не боец. Аналитик. Но один из наиболее опасных крылатых современности. Только он немного об этом забыл и позволил запамятовать остальным.

Столица соединенного королевства с высоты производила впечатление. Мор-Галин был красив. Большой, сверкающий в лучах вечернего солнца, с широкими проспектами, по которым ездили экипажи и даже первые механические повозки. Век паровой энергии.

В центре стоял невысокий дворец, вокруг которого раскинулись обширные сады и парки, и за первой стеной начинался район проживания высшей аристократии, приближенной к престолу. Во втором круге, за второй стеной, были постройки административного назначения. Ратуша, суд, Адамантовая академия и многое другое.

У Финиста дом был и в первом круге, но в основном он жил в третьем, отданном аристократии и торговцам высшего эшелона. Апломба у обосновавшихся там горожан тоже было немало, но хотя бы не до такой степени, как в первом круге столицы.

Но больше всего нравилось ему бывать в своем загородном имении… которое некогда принадлежало Айниру Нурикешу. Цари его приобрел, может, и не совсем подходящим для благородного способом, но зато бесплатно. Выиграл в карты. Да, у зеленого феникса было немало умений, которые не совсем соответствовали его социальному статусу.

Айнир Нурикеш принадлежал к высшему роду Рубиновой Крови. Финист же по праву рождения был лишь Зеленым.

Рубиновым земля не использовалась, потому особой потерей для состоятельного Нурикеша это не явилось. Тем более, что он сам получил поместье за долги и к Финисту оно перешло в плачевном состоянии.

Элне там тоже очень нравилось… может, это и было причиной того, что они там проводили львиную долю времени? Если девочке так нравится, то почему бы и нет? Ему это ничего не стоит. Но сейчас они с гремлиной остановились в городском доме третьего круга, куда и направился феникс.

Собственно, с этого момента и начались сюрпризы. Какая-то сволочь заперла дверь в кладовку на крыше! А там была вся одежда. Скакать по дому нагишом Финисту откровенно не улыбалось, но делать было нечего. Первое, что сделал господин дома, — это шокировал служанку: сначала своим видом, а потом обдиранием занавески с карниза. С грустью проследив за с воплем удравшей человечкой, он решительно дернул за ткань, которая, наконец, поддалась и свалилась на пол. Уже заворачиваясь в нее, он спросил:

— Неужели я такой страшный?

Позади раздался серебристый смех, и знакомый голос иронично заметил:

— Она была потрясена твоей привлекательностью.

— Элу, — усмехнулся зеленый, развернулся и с трудом сдержал удивление.

Рыженькая стояла в дверях напротив него, склонив головку набок и поджав одну ножку. Кудряшки сейчас были собраны в элегантную прическу, вместо привычных штанов и рубашки или балахонистых платьев тонкая фигурка гремлины была затянута в темно-зеленый шелк, который наглядно обрисовывал, что девочка, и правда, выросла. Но хуже всего то, что она была большого роста. Большого для гремлины, а Финисту — примерно до плеча.

Неужели опять?! Ему казалось, что они это решили полтора года назад и девочка все поняла.

Зеленый нахмурился и спросил:

— И что это такое?

— О чем ты? — недоуменно посмотрела на него Элна, поправив выбившийся медный локон, упавший на нежную, прозрачно-бледную кожу щечки.

Все же лицезреть полуобнаженного господина гремлине выпадало не часто. Особенно, когда она выглядит, как сейчас. Как равная…

— Я о твоем виде, — немного мягче сказал Финист, оборачивая ткань вокруг бедер. Кинул на слугу еще один взгляд и нахмурился: — И где то, что я попросил надеть?

— Ты про амулеты? — поняла девушка, рассеянно коснувшись подвески на шее. — Я надела…. Браслетик, цепочку с кулончиком и серьги, что ты еще раньше дарил.

— А почему остальное нет?

— Оно не подходит к наряду, — наивно взглянув на него янтарно-карими глазами, отозвалась Элна.

— М-да, — скрестил руки на обнаженной груди феникс. — Возвращаемся к первому вопросу. Почему ты так выглядишь?

— Я уже платье не могу надеть и волосы прибрать? — нехорошо прищурилась гремлина.

— Меня больше волнует твой рост и то, почемуты надела платье, накрасилась и прибрала волосы, — сухо сказал Финист, сжав губы в тонкую линию.

Полтора года назад девочка имела глупость влюбиться. И не в кого-то, а в своего хозяина, который был слишком мягок с самого начала и, возможно, именно этим и спровоцировал.

Да-да, мысль о том, что девочкам, недавно миновавшим шестнадцатилетие, свойственно вздыхать по ближайшему относительно достойному представителю противоположного пола, высокоумному господину Цари в голову как-то не пришла.

Элна тогда стала в основном появляться как раз в наиболее доступном ей высоком росте, одеваться покрасивее… и, разумеется, не сумела скрыть, ради кого это все затевалось. Вскоре состоялся не особенно приятный разговор, после которого девушка полночи прорыдала у себя в комнате, но уже почти никогда после не показывалась перед господином в "неугодном" виде.

Господин же ни капли не страдал и почти сразу после разговора направился в своей текущей пассии, что, разумеется, не добавило радужного взгляда на мир его служанке. В дальнейшем Элне, если случались какое-то сложности, требующие немедленного внимания хозяина, приходилось вытаскивать феникса и из комнат любовниц. В постелях Финист принципиально не оставался. Ночевать предпочитал у себя дома.

Со временем все, казалось бы, сгладилось и забылось. Гремлина вроде бы переросла свое полудетское увлечение, особенно после того, как Финист так жестко расставил точки над "i". Но сейчас… Почему она так одета?!

— Дорогой мой хозяин, — прошипела низшая фейри, приблизилась к брюнету и, запрокинув голову, зло выдохнула: — Ты никогда не задумывался о том, что у меня может быть личная жизнь? И не с гремлином! И что красивее я хочу стать вовсе не для тебя! И надевать все те побрякушки, которые были в сейфе, — так я на рождественскую елку стану похожа. А до праздника рождения богов еще далековато, знаешь ли! Резюмируя все вышесказанное, озвучиваю тебе итог: Я на свидание иду, болва…

Девушка осеклась, не успев закончить слово, но феникс был не дурак и прекрасно все понял.

Правда, сейчас его занимало иное.

— На какое-такое свидание?! С кем?!

— Обычное, — передернула плечами и отступила гремлина. — Он из сидов.

— Голубой?! — вытаращился Финист. — Ты совсем с ума сошла?!

— Сам ты голубой. У сидов цвет кожи такой, и ты сам знаешь, что к ориентации это не имеет ни малейшего отношения! — рявкнула в ответ Элу, покраснев от гнева. На него, за то, что вмешивается, и на себя… за то, что глупое сердце все сильнее стучало в груди, и за надежду, что за злостью хозяина кроется нечто большее.

— Ну да, как же, — покивал Финист. — То-то, по статистике, там почти пятьдесят процентов — бисексуалы.

— Не твое дело, — грубо ответила Элна, но тут же прикрыла глаза и ровным тоном сказала: — Господин, вчера утром я спрашивала, будут ли у вас распоряжения для меня на сегодняшний вечер. Вы ответили, что нет, потому я посчитала возможным самой распорядится своим временем. Вы против?

— Разумеется я не против, — в том же тоне ответил Цари. — Только назови мне его имя, будь любезна.

— Зачем?

— Милая, ясвоих… подруг проверяю, перед тем как сближаться, — холодно улыбнулся Финист. — Ты же, насколько я знаю, такой предусмотрительностью не отличаешься, потому, так и быть, я помогу.

— В твоем случае самыми важными критериями отбора являются здоровье дамочки и "послужной список". Мало ли под кем враждебно к тебе настроенным она раньше лежала. Я же, хозяин, затаскивать парня в постель на третьем свидании не планирую!

Из всей фразы Элу Финист услышал только одно словосочетание.

— Это уже третье свидание?!

— Я могу идти? — предпочла проигнорировать вопрос господина гремлина.

— Иди, — недовольно кивнул феникс.

Девушка развернулась и двинулась к выходу, но, остановившись в дверном проеме, сказала:

— Его зовут Иридан Лоа. Это так… не хочу, чтобы ты ищеек посылал мне вослед.

— И не собирался. — Финист развернулся и стремительным шагом прошел через комнату, с грохотом распахнул противоположные двери, вышел в коридор и свернул к лестнице на второй этаж, где располагались его апартаменты.

Элу обессилено закрыла глаза и, прислонившись к одной из створок, сползла вниз.

— Надо быть сильной, — прошептала девушка, сжимая кулачки. — Недолго осталось. Всего полгода — и все кардинально изменится. У меня будет новый хозяин, новая жизнь… но это время надо пережить. Этот разрыв. Надо на кого-то отвлечься, а Иридан — первый… после Финиста, кто мне и правда понравился.

Гремлина встала, потерла виски, сморщила острый носик и через силу улыбнулась. Все хорошо.

Девушка изящной походкой направилась в коридор, в свою комнату. Надо захватить сумочку, и можно идти. Сегодня у них прогулка, и нужно думать о галантном и обходительном Иридане, а не о Финисте. Противном, самоуверенном, властном, беспринципном, жестком… долго перечислять можно. Особенно когда что-то внутри шепчет совершенно иное. Заботливый, ласковый, добрый, замечательный… тот, кто три года назад подобрал маленькую слабенькую гремлину, хотя к нему на службу с готовностью пошли бы самые сильные представители ее народа.

 

ГЛАВА 8

Змеиная провинция. Дом Инейрана Дальвариса

Пробуждение у Инея было замечательным. Теплое гибкое женское тело прижималось к боку, на плече ощущалась тяжесть головы, а нос приятно дразнил неповторимый аромат Лалидари.

Умм…

Наг перевернулся на бок, с удовольствием притягивая ближе желанную девушку, скользя ладонью по соблазнительным изгибам, получая огромное удовлетворение только от того факта, что вот так может к ней прикасаться. Долго было нельзя, а теперь можно! И это замечательно.

Решив получить удовольствие от нахождения столь долго желанного тела рядом, Инейран тягуче поцеловал Лали в розовые губы, стараясь разбудить девочку. А там… там, может, что и будет. Хотя бы как вчера.

План обломался еще на первом этапе. Лалидари что-то проворчала, отвернулась и наполовину заползла под подушку, перед этим послав навязчивого "будителя" к… своим старшим родственникам женского пола. То есть, к леди Гаррини (ее достопочтенной матушке) и к не менее чтимой бабушке. С последней Иней не имел чести быть знакомым, но, судя по генам… там было к кому посылать.

Он со смешком сел, иронично оглядев соблазнительную беленькую девичью попку, едва прикрытую простынкой. Конечно, можно было продолжить… но зачем?

Девушка в его полном распоряжении на ближайшие две недели. Зачем торопиться и глупить, отталкивать от себя? Ведь можно совсем немного подождать, и, если повести себя верно, то вожделенный "плод" сам свалится в руки.

Терпения парфюмеру было не занимать.

Потому Инейран поднялся с постели, подхватил халат и ушел принимать душ, подальше от сладко спящего "греха". В душе отвлечься тоже не получилось… слишком уж ярко вставали перед глазами картины вчерашнего вечера.

Инейран обернулся в нага и скользнул к шкафу за одеждой. С сожалением покосился на уже завернувшуюся в простынь девушку и со вздохом решил ретироваться из комнаты.

Завтрак прошел как обычно, разве что в повышенно хорошем настроении. Попутно глава одной из самых крупных парфюмерных отраслей просматривал отчеты и пришел к выводу, что дела за последнее время оказались слегка запущены. И все из-за глупого увлечения молоденькой полукровкой. Слава создателю, скоро все должно вернуться на круги своя.

Что же касается работы… за что он управляющим такие деньги платит? Чтобы они справлялись сами, пока начальство в кризисе. Правда, как бы сказала его невоздержанная на язык бывшая подруга по горизонтали, кризис у начальства обусловлен весьма банально и физиологически.

В дверь гостиной раздался короткий стук, а потом она приоткрылась, и на пороге возник импозантный сид в лакейской ливрее.

— Господин, к вам иоли Хемина Чанон.

— Проси, — махнул рукой Инейран, мимолетно удивившись, что же привело ту самую бывшую "подругу" к нему домой в такой час.

Лакей посторонился, и в комнате появилась изящная молодая нага с полночно-черной чешуей. Длинные волосы женщины были убраны в высокую прическу.

Она была одной из первых любовниц молодого рыжего. Кроме, собственно, интима их связывали сначала дружеские, а потом и деловые отношения, так как Хемина была одной из управляющих под его началом.

— Доброе утро, — улыбаясь, мелодично пропела нага и подползла ближе к хозяину дома, который, поднявшись, приветствовал ее легким полупоклоном и поцелуем тонких пальчиков, на одном из которых поблескивало обручальное кольцо. Собственно, оно и было причиной того, что сейчас их связывали только приятельские отношения и дела: супружескую верность чтили как Иней, так и госпожа Чанон.

— Здравствуй, — улыбнулся медный наг и удостоился поцелуя в щеку.

— Прикажи подать чай, — нетерпеливо махнула рукой гостья и опустилась в кресло напротив хозяина, положив на столик принесенную с собой папку.

Инейран смерил визитершу внимательным взглядом, потом еще более любопытно посмотрел на несомненно интересные бумаги, которые она принесла с собой, и щелкнул пальцами. Через миг из заискрившегося воздуха материализовался подтянутый старичок-брауни, и Дальварис обратился к нему:

— Уважаемый Соколлис, принесите, пожалуйста, нашей гостье чашку зеленого чая сорта "Вершины гор".

— Я знаю вкусы леди Хемины, — с достоинством поклонился брауни и испарился.

Видать, за заказанными "Вершинами".

Женщина проводила низшего фейри завистливым взглядом и незаметно вздохнула.

Получить такого слугу было и просто, и сложно одновременно. Брауни, как и гремлины, пошли бы на службу к любому, кто доберется до Камня Клятв в центре поселения в определенный день в году. А в этот день к нему подойти было фактически нереально… но зато потом можно было выбрать любого из представителей клана.

Инейран в свое время справился. А вот Хемина не прошла и пары улиц. Ловушки были почти через каждый метр, да и сами жители не сидели в рядочек на центральной поляне в ожидании достойнейшего, а активно мешали потенциальным хозяевам добраться к камню. А потом, если все получалось, им еще и платить нужно было столько, что не каждый потянет.

Через минуту перед нагой стояла чашка из тонкого фарфора, расписанного абстрактным сине-золотым узором. Гостья взяла ее в руки, с удовольствием вдохнула свежий аромат и сделала маленький глоток желто-зеленого прозрачного напитка.

Инейран терпеливо ожидал, пока она не перейдет к делу.

— Собственно, почему я тут… — наконец наступил сей судьбоносный момент.

— Да-да, и мне интересно, — чувственные губы медного тронула ленивая улыбка.

— Есть подозрение, что в ближайшие дни, ты из посте… то есть, из дома не выйдешь, стало быть, я взяла на себя смелость нанести визит.

— Ты, как всегда, смела в своих предположениях, — тихо рассмеялся Инейран, делая глоток утреннего кофе и щуря синие глаза. — Но на этот раз не права. Вернее, несколько утрируешь.

— Как скажешь, — не стала развивать тему Хемина. — Я принесла некоторые документы, на которые тебе стоит обратить внимание и заняться этим… ну, или отдать нам.

— Как понимаю, данные неприятности относятся к разряду тех, которые сначала оказываются у меня на столе? — вскинул бровь Инейран. — Хорошо… сегодня ближе к вечеру я появлюсь, собери, пожалуйста, совет директоров.

— Как прикажете, — склонила голову нага и, отставив полупустую чашку, грациозно поднялась. — Собственно, у меня все.

— Благодарю за предусмотрительность и визит, — нейтрально улыбнулся в ответ господин Дальварис.

— Это моя работа, — спокойно ответила женщина и, кивнув на прощание, выскользнула из столовой.

Инейран проводил ее задумчивым взглядом, но вскоре его внимание поглотила принесенная помощницей папка и недопитый кофе.

А потом и совершено иное. Дверь тихо скрипнула, мужчина развернулся и на секунду опешил, с удивлением разглядывая невероятное существо в проеме.

Существо было потрясающе милым, бело-розовым от смущения, слегка растрепанным и одетым в его вещи, которые, разумеется, были Лалидари велики.

Немногим раньше, в спальне наверху

Я сидела на постели, нервно сжимая собранную на груди простыню, и пыталась думать. По возможности конструктивно, но пока не особенно получалось, к сожалению.

Итак, что мы имеем? Из положительного — только то, что насиловать меня не собираются, так же, как и принуждать. Совращает пока. Собственно, на этом плюсы и заканчиваются. Минусов же — пропасть! Где-то в катакомбах остались Нурикеш и Мышисса, которые все еще спят под волшебной голубой водой. А меня выдернуло, и я даже ритуал не завершила!

И почему Гаррини ничего не делает?! Есть вариант, что просто не может…И меня сейчас отсюда выцарапать проблематично. Хотя, в чем проблема… сам отдаст, как наиграется.

Так! Не время рефлексировать. Нельзя сейчас сидеть сложа руки. Я так напридумываю себе то, чего нет, а то, что есть, раздую до немыслимых размеров.

Я решительно встала и пошла к шкафу Инейрана. Там, разумеется, мне по размеру ничего не было, но шаровары я закатала и перехватила на талии поясом, сверху же накинула расшитую рубашку. Видок, конечно, тот еще, но за неимением лучшего…

Заключительным штрихом стали сначала большущие носки, а следом — не менее шикарные по размеру тапки. Да, прелестница…

Я осторожно вышла из спальни и почти сразу наткнулась на маленького старичка-брауни, куда-то спешащего со стопкой чистых выглаженных вещей.

Мы остановились, словно натолкнувшись на невидимую стенку, и внимательно друг на друга посмотрели.

Первым, разумеется, пришел в себя слуга.

— Я могу быть чем-то полезен госпоже?

— Да, — покраснела я и решительно спросила. — Я хотела бы видеть хозяина этого дома. Вы не проводите меня к нему?

— Разумеется, барышня, — ответил брауни. — Леди, меня зовут Соколлис, и я личный слуга господина Дальвариса. Если вас не затруднит, то я просил бы подождать несколько секунд.

— Конечно, — улыбнулась я и увидела, как старичок скрывается в искрах красно-медного света, и почти сразу появляется, но уже без своей ноши.

— Прошу за мной. — Брауни повел меня по коридору, к лестнице.

Я с любопытством оглядывалась. Наш дом был выдержан в западном стиле, с небольшими вкраплениями моды жаркого юга. Дом Инейрана же, преимущественно, был в восточном стиле. Красиво, четко… сдержанно и дорого.

Когда мы подошли к дверям гостиной, на которых были изображены две сказочные жар-птицы, то Соколлис меня покинул, сказав, что господин изволит завтракать в этой столовой.

Я помялась, с испугом глядя на дверь, не зная, что и как делать и говорить, но решила не тянуть время и осторожно толкнула одну створку.

Сделала маленький шаг вперед, окидывая комнату любопытным взором, и почти сразу, поймав синий взгляд, смущенно потупилась, тут же вспомнив, во что я одета сейчас… и что между нами происходило вчера.

— Лалиша, — низкий, чувственный голос затронул какие-то потайные струнки в душе. — Доброе утро, милая.

— Здравствуй, — все же решилась я поднять глаза.

— Присаживайся, — кивнул на кресла Инейран. — Ты на завтрак желаешь то же, что и обычно, или сегодня какие-то особенные предпочтения?

Я как раз пересекала комнату и из-за больших тапок была сосредоточена на дороге и на том, чтобы не навернуться. Наверное, это и спасло.

— А откуда ты знаешь, что я предпочитаю обычно? — осторожно спросила я, опускаясь в кресло напротив медного нага.

— Интересовался, — невозмутимо ответил Иней и прикрыл глаза, через миг сказав: — Сейчас все будет.

И правда… не прошло и пяти минут, которые не были тяжелыми только из-за того, что рыжий поддерживал непринужденную беседу о природе, погоде и искусстве, как передо мной стоял поднос. На нем исходила паром овсяночка с кусочками фруктов, а также черный чай и гренки с медом.

Лицезрение последних умудрилось реанимировать не только аппетит, но и настроение, которое немного подпрыгнуло при виде такой прелести.

— Спасибо, — решила быть вежливой девочкой я и взялась за ложку.

Пока ела, Инейран просматривал документы, изредка с улыбкой косясь на меня, отчего я через раз давилась. Когда я опять закашлялась, он на миг отложил папку и, проникновенно глядя на меня, проговорил:

— Не нервничай, хорошая моя. Мне просто очень нравится на тебя смотреть.

— Ага, — вздохнула я. — Непричесанная, некрасиво одетая, за завтраком… ну прямо мечта.

— Мечта, — хрипловато подтвердил мужчина, и я, отметив как потемнели его глаза, почему-то подумала, что он как-то что-то другое себе сейчас представил.

Впрочем, следующие же слова нага вызвали судорожный вздох и краску, прилившую к щекам.

— Домашняя, милая, нежная, желанная… Моя. Все, как я хотел.

Я подавилась вожделенной гренкой. Поспешно запила ее чаем и закашлялась уже от этого.

— Ну да, ну да, — немного нервно кивнула я и задала животрепещущий вопрос: — А женская одежда у тебя в доме имеется?

— А зачем? — склонил голову медноволосый искуситель, и скользнув по мне медленным взглядом, закончил. — Мне очень нравится, как ты выглядишь.

— А мне — нет, — мрачно ответила я. — Это твои вещи, и они с меня едва ли не падают.

Сказала и тут же осеклась! Потому что судя по вспыхнувшему желанием взгляду змея, это в его глазах было скорее достоинством, чем недостатком.

Впрочем, Инейран не позволил себе никаких комментариев, а вернулся к своим делам со словами:

— Часть твоих вещей перевезли почти сразу после заключения договора. Они в южной спальне.

— Благодарю, — несколько более нервно и резко, чем было надо, кивнула я и вернулась к завтраку.

— Лалидари, у тебя есть какие-то пожелания по программе сегодняшнего дня, или я могу предложить свой вариант?

Я едва не подавилась снова и, мигом сообразив, какие у него могут быть предложения, решила было начать паниковать. Инейран рассмеялся, глядя на меня, и пояснил:

— Я до вечера свободен, ты по определению никуда не торопишься, можем погулять.

— Да? — неподдельно обрадовалась я. Во-первых, погулять, и правда, хотелось, ну а во-вторых… мои опасения не подтвердились. — А куда ты вечером?

— На работу, а потом в лабораторию, — мягко улыбнулся Инейран. — Но последняя находится в подвалах дома, так что, если хочешь, можешь составить мне компанию.

Лаборатория! Рабочее место одного из лучше парфюмеров современности!

— Конечно хочу!

Наверное, я была чересчур эмоциональна, потому что Иней бархатно рассмеялся, с легкой иронией во взгляде наблюдая за мной.

День прошел замечательно. Мы долго гуляли, разговаривали, и если сначала я зажималась и боялась, то постепенно все больше и больше оттаивала. Один раз он крепко-крепко, почти до боли, обнял меня, жарко выдохнув на ушко: "Все будет хорошо". И я ему поверила. Не знаю, почему, но поверила.

Пока меня, и правда, никто не заставлял и ни к чему не принуждал.

А вчера… вчера все равно ничего не произошло, хотя он имел право сделать все, что хочет.

Часов в пять вечера мы вернулись домой. Иней, воровато оглянувшись, удостоверился, что мы одни, прямо в холле прижал меня стене, закрывая рот страстным, выпивающим силы и дыхание поцелуем, обнимая руками, бесстыдно скользя ладонями по телу… Это лучше всяких слов подтверждало, что он ничего не забыл. И не оступается.

Потом меня отпустили и нежно коснулись губами лба.

— Скоро буду. — Новый поцелуй, на сей раз медленный и томный, от которого земля уплывает из-под ног. — Не скучай. Дом и все в нем — в твоем распоряжении.

Потом он ушел, а я так и осталась стоять с пылающими от его страсти губами. Совершенно растерянная, дезориентированная и счастливая идиотка. Понимаю, что не самая умная, но поделать ничего не могу.

Его не было четыре часа. Я сидела в библиотеке, изучая занимательную литературку. Профессиональную, я бы сказала. И хотя я была увлечена, но все равно знала: его не было четыре часа.

Создатель, ну почему же так?!

Я прекрасно понимаю, что настоящий Инейран — это тот, кто угрожал моему отцу, тот, кто созвал старейшин, чтобы вытащить свою строптивую добычу, тот, кто рычал и злился на меня вчера вечером.

Я понимала. Я все понимала. Но не таять не могла.

Интересно, все влюбленные молоденькие девушки — такие дурочки, или это исключительно я… В квадрате, так сказать? Но я заставила себя не думать об этом, постепенно не на шутку увлеклась одним из разделов химии, напрямую связанных с аромагией, и сейчас с интересом штудировала книжечку.

Она настолько меня поглотила, что я не слышала шагов, и потому когда на страницы упала алая роза, а к нежному местечку на шее прижались горячие губы, я вздрогнула.

— Ой, — охнула я, выронила книгу на ковер, и она накрыла большую часть цветка.

— Ай, — передразнил меня рыжий, и я снова вздрогнула от бархатистого, волнующего смеха.

— Добрый вечер, — робко улыбнулась я.

— Ужинать идем? — вскинул темную бровь мужчина и быстро поцеловал меня в кончик носа, отчего я тихо хихикнула и кивнула.

После ужина мы, как и говорилось днем, пошли в лабораторию, где наг усадил меня в уголок, а сам занялся делами.

Я сидела, наблюдала за Инейраном и думала. Я сейчас как долго желанная игрушка, которая, наконец, оказалась в руках. Поэтому игрушку сейчас таскают с собой, куда можно и нельзя, спать с собой берут и вообще тискают при каждом удобном случае.

Иней относился ко мне как к смеси котенка и ребенка. Ну, это если не брать в расчет того, что "киса" была физически зрелой.

Пока парфюмер был погружен в загадочные расчеты, я ходила по просторному помещению, уставленному стеллажами с разнообразным оборудованием, экстрактами и реактивами. На каждой баночке было название, краткая характеристика того, что в ней находится, и порядковый номер. Зачем нужна нумерация, стало понятно, когда я заметила стоящую на одной из полок пухлую тетрадь, в которой были более подробные сведения о веществах. Краткий ликбез, так сказать. Что, куда, зачем, с чем сочетается и какое соседство категорически не терпит.

Полезная памятка. В том числе и для меня, если учесть мои дальнейшие планы. Я нахмурилась, понимая, что наг пока так ничего и не говорил о будущем. Да и… а чего я хочу? Чтобы он предложил остаться с ним? Так ведь сама не останусь, потому что нужно учиться, путешествовать… Я хочу увидеть мир.

Значит, не так уж его и люблю? М-да… получается, все, чего я хочу, так это… всего. И обожания, и любви, и чтобы я потом довольная уехала странствовать.

Надо же, а наши с Инейраном стремления совпадают.

Вот только он имеет возможность получить, что хочет, без ущерба для себя, а я — нет.

Ладно! Не стану думать про это. Сейчас в подчиненном положении я. И мое будущее под вопросом, ведь неизвестно еще, какими последствиями аукнется произошедшее в катакомбах.

Раздались тихие шаги, и на плечи легли горячие руки, а губы мужчины прижались к затылку.

— Ты не устала? — хрипловато спросил Инейран.

— Нет, что ты, — подумав, ответила я, мысленно хмыкнув от этой попытки намекнуть, что нам бы пора в постель. А я пока туда не тороплюсь! Ибо неизвестно, что меня там ждет. Паники уже не было, но осторожность — да. Тем более, я не теряла надежды, что все как-то разрешится без какой-либо жертвы с моей стороны.

Все же, насколько невыносимо осознавать, что я была почти свободна! Магический баланс уравновесился бы ритуалом Земляны. Но договор заключен. Я принадлежу Инейрану, и с этим ничего не поделаешь. Расторгнуть невозможно.

Сейчас я должна быть белой и пушистой, потому что сопротивление будит в этом мужчине агрессивную сволочь. А подобное не в моих интересах.

Дальше меня притиснули к стене и медленно поцеловали. Я закрыла глаза и положила руки на широкие плечи нависшего надо мной аромага. Как-то все странно.

— Детка, я думаю, тебе уже стоит пойти отдохнуть, — оторвался Дальварис и мягко, но настойчиво развернул меня к двери, скользнув рукой гораздо ниже талии, сжимая пятую точку. Потом "наградил" легким шлепком, видать, придавая ускорение.

— Да, ты прав, я, наверное, пойду отдохну, — опустив глаза и приложив некоторые усилия, чтобы лицо не перекосило, выдавая истинные эмоции, ответила я.

— Умница моя.

До двери меня решили проводить, притом вовсе не для того, чтобы галантно распахнуть створки перед дамой. Вернее, распахнули. но только минут через пять.

Сначала ненасытный рыжий опять распластал меня по стеночке своим телом и дал волю рукам и губам. Было очень даже приятно, если бы не злобные мысли, которые вовсю отвлекали от происходящего.

Странно, вчера я реагировала совсем иначе. Видимо, эффект возбуждения у того зелья все же был. Иного объяснения не вижу. А сейчас налицо естественные реакции невинной девушки, когда телу уже приятно, но на что-то большее рассчитывать пока не приходится. Правда, глупые чувства время от времени брали верх над разумом, но это, слава богу… не всегда случалось.

Потому, уже по ту сторону двери, я невозмутимо поправила белье, застегнула застежки верхнего кафтана и направилась наверх, в ту спальню, где находилась моя одежда.

Сдержанностью я, как выяснилось, начала гордиться рано. Очень рано.

Сначала все было хорошо. Я пришла, искупалась и переоделась в одну из сорочек, имеющихся в гардеробе. К сожалению, моих любимых пижамок там не наблюдалось, потому пришлось облачиться в невесомую шелковую комбинацию цвета свежего снега, отороченную сливочными кружевами. И вот теперь я стояла у зеркала, мрачно себя рассматривая. Волосы светло-пшеничным покрывалом окутывают до талии, кожа светлая, нежная. Вся такая беленькая… как тортик. Только вишенки не хватает для окончательного подарочного вида.

Я вздохнула и выключила свет, чтобы через минуту умоститься в постели, и даже успела задремать.

Разбудили меня сильные руки, легко поднявшие с постели. Я испуганно вскинулась и обхватила широкие плечи мужчины. Губы накрыли страстным поцелуем, и я, почувствовав вкус апельсина, расслабилась, запуская пальчики в волнистые волосы.

— Куда мы идем? — спросила относительно спокойная я уже в коридоре, игриво поболтав ногами.

Спокойная я была именно потому, что Иней находился в человеческой ипостаси, то есть, кажется, сегодня ночью меня употреблять согласно назначенной Законом инструкции не станут.

— Ты спать куда-то не туда ушла, — спокойно ответил Инейран.

— Ты не говорил ничего на этот счет, — спокойно отозвалась я. — И не знаю, как ты, но я все же предпочитаю спать одна, и на основании этого сделала такие же выводы и по поводу тебя.

— Я тоже обычно сплю в одиночестве, — отозвался Инейран, но через несколько секунд спросил: — Лали, с тобой все хорошо?

— Насколько это возможно, — дипломатично ответила я, сжимая губы и прищуривая глаза.

Да просто великолепно! Как я еще могу быть, когда все планы полетели неизвестно куда и все оказалось напрасно?!

— Я тебя не узнаю, — признался наг, опуская меня на пол в своей спальне около постели, в которой мы провели вчерашнюю ночь. — Ты всегда была очень яркой, эмоциональной и искренней… Светилась. Ничего не скрывала.

— Повзрослела, наверное, — немного грустно ответила я.

— Ну… в этом есть и свои плюсы, — промурлыкал рыжий, наклоняясь ближе и почти касаясь моих губ своими.

Я глубоко вдохнула, втягивая его запах, от которого уже привычно кружилась голова.

— Странная у меня на тебя реакция, — прошептала я, перебирая его волосы. — Критичный настрой испаряется в никуда, когда ты так близко.

— Теперь ты отчасти меня понимаешь, — короткий, страстный поцелуй, от которого заныли губы.

— Ведь знаю же, что будущего нет, — прошептала я, скользя пальчиками по его лицу, очерчивая резкие черты, поглаживая твердую линию подбородка. — Настраиваю себя, пытаюсь закутаться в отстраненность. Но стоит тебе…

— …оказаться так близко, — продолжая фразу, выдыхает в губы Иней.

— …как все становится неважно, — едва слышным шепотом заканчиваю я.

Дыхание становится тяжелее, воздух вязким… вкусным, пропитанным его запахом.

Терпким, мужским, со свежей цитрусовой ноткой. Сводящий с ума коктейль.

Он так близко… не касается, просто стоит рядом, дышит так, словно пробежал милю, и это разжигает пожар в моем теле еще больше.

Пальцы все еще касаются его лица, но я, прикусывая губу убираю их. Вернее, пытаюсь, но он перехватывает мои руки, подносит их к губам, покрывая нежными поцелуями, потом наклоняется к моему ушку и шепчет:

— Сегодня ничего… ничего, чего бы ты не хотела. И я не буду становиться змеем. Обещаю.

Нежное ушко обводят языком, отчего я вздрагиваю, а потом и осторожно прикусывают мочку. Немного шершавые пальцы движутся по шее все ниже, поглаживают ключицы, и я, ощутив легкое покалывание, понимаю, что коготочки на руках Инейрана вовсе не человеческие. Он скользнул к плечу и подцепил тонкую бретельку сорочки, которая почти сразу проиграла острым когтям и толике магии. Тонкая ткань стекла с кожи, даря последнюю ласку невесомого шелка, и обнажила грудь, которую тут же накрыла большая горячая ладонь. Глаза закрылись сами собой, я прикусила губы и услышала тихий, бархатистый смех, отозвавшийся в теле легкой дрожью. Никогда не думала, что на голос может быть такая реакция.

Как оказалось, я еще много чего не знала. Голос и слова могли возбуждать едва ли не лучше откровенных ласк. Ну, в случае с девственной девушкой — так точно.

А Инейран знал, что сказать… как сказать… и сделать.

Не знаю, сколько времени прошло в изучении моего тела, в нашептывании милых и относительно приличных фраз на зардевшееся ушко.

Потом… как-то совсем естественно мои ладони скользнули на его шею, нерешительно коснулись края халата… и спустили его с плеч мужчины. Только услышав шорох упавшей на ковер ткани я поняла, что Иней остался обнаженным, и это осознание отдалось сладким жаром внизу живота.

Неумелые ладошки скользнули сначала по его рукам, а потом перебрались на широкую грудь. Изучать желанного мужчину в темноте оказалось проще… и сложнее одновременно.

Он, как и вчера, получил свое, и я была благодарна, что от меня это ничего не потребовало. Как-то слишком мало времени прошло. Вот так странно и невозможно. Мы изучали друг друга, мы о чем-то говорили, над чем-то смеялись.

Уснула я, лежа на груди мужчины, в кольце его рук, прильнув к большому телу.

Сорочка, а вернее — ее остатки, снова была на мне, но, можно сказать, что ее и не было: тонкая, как паутинка, и с порванными бретельками… какой она могла быть преградой? Но мне так было почему-то спокойнее, а Инейран не настаивал на том, чтобы снять ее вовсе. ему она не мешала.

Следующие два дня прошли все в том же розово-золотом флере счастья, радости и беззаботности.

Мы гуляли, разговаривали, он почти все время проводил со мной, и, похоже, именно из-за этого здравый смысл и спал мертвым сном, а вот сердечко пело песенки о любви. Мы, наверное, вели себя как влюбленная пара. Все время вместе, постоянные улыбки, касания якобы невзначай. Ночами же реальность прятала тягучая пелена страсти. С каждой минутой барьеров становилось все меньше и меньше, а сегодня… после всего… он обернулся, и засыпала я уже в объятиях-обвитиях нага.

Меня приручали. Планомерно, организованно… по плану.

Но розовые очки упали с глаз довольно быстро. Я просто встала раньше, чем обычно, гораздо раньше. Инея рядом не было, и глупая Лали решила сделать сюрприз, а потому на цыпочках пошла искать возлюбленного. В столовой его не оказалось, дверь в подвалы тоже была закрыта, а потому оставался только кабинет.

Там я его и нашла.

Дверь была приоткрыта, Инейран стоял ко мне спиной, общаясь с кем-то по зеркалу. Сначала я хотела уйти, потому что обсуждались сугубо деловые вопросы. Я даже ощутила минутный укол вины за то, что отвлекаю Инея от дел.

Я развернулась. Я даже сделала шаг в сторону лестницы. А потом сердце оборвалось и кровь застыла в жилах.

— Как с девочкой? Все идет по плану. — Ленивый голос Инейрана, в котором патокой переливается довольство собой и жизнью.

Я сделала мягкий шаг к противоположной стене, чтобы он меня даже случайно не увидел. Но мне… мне было видно и широкую спину, и гордую посадку головы, и красивую темноволосую нагу — собеседницу по ту сторону зеркала.

— Это хорошо, — звонко рассмеялась она, заправив за ухо прядь волос цвета черного шоколада. — А то работа не ждет, а ты из-за своего помешательства на малышке в последние месяцы и так не отдаешься делу полностью, как это было прежде.

— Скоро все вернется на круги своя. — Чуть заметная улыбка тронула губы стоящего ко мне вполоборота Инейрана. — Ты сама знаешь, что сладок лишь запретный плод.

Я так сильно сжала кулаки, что боль от впившихся в кожу когтей обожгла ладони. Вот, значит, как. Ну, что же… ты знала, Лалидари, ты сама все знала. А что предпочла закрывать глаза — твои проблемы.

— Вот только мне интересно, как ты девчонку уболтаешь на секс с тобой-нагом, — любопытно взглянула на него женщины.

— Прости, Хемина, но это личная и интимная тема, — ровно отозвался господин Дальварис, которому мне просто зверски захотелось проредить волнистые рыжие волосенки! Тем временем этот почти лысый, хоть и не подозревающий о грядущей трагедии наг продолжил:

— Невзирая на то, какие отношения связывали нас ранее, это я с тобой обсуждать не стану.

— А зря, — мурлыкнула змея, прищурив карие глаза. — Мы же пробовали в таком же раскладе… Хочешь, я поговорю с девочкой? Чтобы не боялась. Ведь это потрясающе!

У меня глаза на лоб полезли. Вот же рыжий змеиный сын! Он нас еще и со своей бывшей любовницей обсуждает! И хорошо, если бывшей!

— Хена… — с улыбкой покачал головой Инейран. — Ты не боишься, что супруг узнает? Он и так в мою сторону зубами щелкает. Он же в курсе, что мы… дружили раньше.

Ага… на горизонтали дружили. Хотя, почему сразу горизонталь?! Есть немало иных вариантов. Иней говорил… вчера ночью, когда нашептывал на ушко все то, что желал бы сделать. А я еще, дур-р-ра, хоть и смущалась до крайности, но загоралась желанием.

— Ну, так все в прошлом, — светло улыбнулась Хемина. — А малышка? Наверное, пока не пугаешь, совращаешь и доводишь до крайности, не переступая черты. Да, в любовных играх ты был чудо как хорош…

— Ты мне льстишь, — прищурился наг.

— Ни капли, — отозвалась брюнетка в зеркале. И да, я могла бы это подтвердить, таки не льстила. Нага все продолжила говорить, а я продолжила слушать. — А не жалко время терять? В твоем распоряжении всего пара недель.

— А кто сказал, что только пара недель? — цинично хмыкнул Инейран. — Если все пройдет по плану, она останется со мной до тех пор, пока я этого хочу.

Вдох-выдох, ио Лалидари. Вдох-выдох. Пока — слушать и запоминать. Думать и действовать мы будем потом. Злиться, страдать и плакать — тоже.

— Хитрый змей, — расхохоталась его собеседница. — Ладно, Инейран, я отключаюсь. Все дела уже давно обсудили, потому я пошла исполнять твои же распоряжения.

— Давай. А я пошел к моей девочке.

— Как ты ее… "Моя девочка".

— Все именно так, — поднялся медный подлец. — Это моя девочка, пока я того желаю. Так было всегда. Драгоценности, запахи, женщины… это все мое, если я того хочу.

— Инеран, Инейран… — грустно посмотрела на него Хемина. — А не боишься, что однажды твоя игра, твой четкий план даст сбой? Или "драгоценность" на пути не захочет тебе принадлежать. Да, для тебя это сейчас охота, н ради Лалидари ты задействовал все свои связи, ты даже кольцом воспользовался! Не легче ли признать хотя бы вероятность того, что сейчас все иначе, и не действовать по привычной схеме.

— Абсурд, — встряхнул головой Инейран. — Лали — наваждение. Ровно до того момента, пока не станет… изученной. Ты же меня знаешь… Возвращался я только к тебе.

— И то потому, что обязательств не было, мы просто скрашивали друг другу время не только общением, — иронично фыркнула Хемина. — Да, я помню. Помню и то, что ты всегда добивался вожделенной цели.

— Вот и умница. Поэтому не говори ерунды. Тем более, что мне тоже пора. Лаборатория ждет, а вечером… есть все шансы, что мои муки неудовлетворенности закончатся. Девочка почти созрела.

— Тогда удачи, рыжий.

По щеке скользнула обжигающе-горячая капля, я подняла руку и коснулась кожи, с какой-то отстраненностью глядя на блестящие от соленой влаги пальцы. А потом развернулась и, осторожно ступая, пошла к лестнице.

У меня мало времени. Очень мало.

 

ГЛАВА 9

Убежать не получится. Это будет очень глупый поступок. У меня нет денег, а свободно явиться домой я смогу только после истечения срока договора.

На улице я тоже далеко не уйду. Поймают и сопроводят обратно в цепкие лапы господина Дальвариса.

Но показывать, что я знаю, тоже нельзя. Иначе меня мигом перестанут уговаривать, ведь это будет бесполезной тратой времени. Просто потому, что уговоры станут бессмысленны: сколько не обхаживай, сама я все равно не сдамся.

Стало быть, я вновь встречусь с тем, кто раздавит и не поморщится, с тем, кто не будет обо мне думать. А я хочу, чтобы все прошло ровно и благополучно. Хотя бы для тела.

Когда я поднялась на второй этаж, то машинально свернула в сторону спальни Инейрана, которая за последние дни стала "нашей". Остановилась и горько рассмеялась, понимая, насколько он был прав. Во всем. Он все рассчитал.

Развернулась, намериваясь уйти в ту комнату, которую мне выделили сначала, но остановилась через несколько шагов.

Нельзя. Вызовет подозрения. Я должна быть по-прежнему безмерно влюбленной кошкой. И я вернулась в ту спальню, где по ночам говорила с ним, изнемогала от удовольствия в сильных руках, слушала сладкую ложь. Хотя… он ни словом мне не солгал! Он просто очень талантливо преподносил свои истинные намерения в приемлемом для меня свете.

Я прислонилась к двери, но сдержала порыв сползти на пол, обхватить колени руками и разрыдаться. Нет, Лалидари! Сначала думаем. И не разбито у меня сердце… пока все хорошо. Трещинами пошло, конечно, но это вроде даже лечится. Значит, оправданий истерике у тебя нет, глупая змейка.

Для начала мне нужно время. Очень. А значит, мы ложимся "спать", потому что тормошить он меня не должен, следовательно, у меня будет еще как минимум пара часов.

Вещи полетели на пол, я быстро вытащила из шкафа рубашку бессовестного обманщика и на миг застыла, судорожно сжимая мягкую ткань. Меньше чем через минуту нырнула в постель, накрываясь одеялом. Вовремя.

Тихо скрипнула дверь, послышались легкие шаги, и кровать прогнулась под весом мужского тела. По моему боку прошлась сильная ладонь. Иней откинул с лица прядь волос и осторожно поцеловал в щеку со словами:

— Солнышко, а что это ты спать улеглась?

Я что-то пробормотала и сделала попытку спрятаться под подушку. Отчасти ради соответствия роли, отчасти потому, что ресницы неожиданно стали влажными. А показывать нельзя, ни в коем случае нельзя!

— Лалиша, — меня лишили пуховой защитницы, и мужчина подул на ухо, отчего по предательскому телу побежали мурашки.

— А? — Я "сонно" открыла глаза и "непонимающе" посмотрела на Дальвариса. — Мм? Что такое?

— Ничего, — улыбнулся Инейран и прижался к губам в нежном поцелуе. — Спи, хорошая моя девочка.

И новое касание… И непослушные пальцы путаются в рыжих волосах, а внизу живота поселяется привычное тепло и легкое томление. Пока это не превратилось в жар, я отстранилась и, хлопнув ресничками, сказала:

— Что-то сморило меня… ты не будешь сильно скучать, если я пару часиков отдохну?

— Найду чем заняться.

— Вот и отлично, — чтобы соответствовать прежней роли, я потянулась к нему и коснулась губ, тут же отстранившись с хихиканьем. — Я отдохнуть хотела, а с тобой это не получится.

— О да, — самодовольно согласился Иней и чмокнул в кончик носа, нежно сказав: — Спи, сокровище.

"Драгоценность"…

Он ушел. А я лежала, глядя в потолок и ни о чем не думала. Ни о чем не плакала. А затем пришло осознание, что я хочу, чтобы это все закончилось. Сколько осталось? Всего-то десять дней выдержать. Десять дней фальши, улыбок и смеха, чтобы слезы не покатились. Десять дней, сжав зубы, ради цели впереди.

Ради будущего в Адамантовой академии. Ради того, чтобы по истечении этих десяти дней насладиться реакцией этого коллекционера "драгоценностей", когда я скажу, что мне ничего больше не надо. Что я с ним не останусь.

Но чтобы момент триумфа настал, сейчас мне просто необходимо прогнуться под обстоятельства. Он считает, что через несколько дней я спокойно отдамся змеелюду? Ха! Нет, милый… мы еще посмотрим, кто кого тут поимеет.

Кстати, если он у меня будет первым не в виде нага, а в человеческой ипостаси, то это просто двойная победа! И, возможно, не придется терпеть рыжего интригана дольше необходимого.

Он меня хочет. Очень хочет и с трудом сдерживается. Вчера у него не было разрядки, потому что я боялась его в той ипостаси, и этот "понимающий" чешуйчатый козел, разумеется, не настаивал. То есть, он будет несдерждан и, возможно, удастся его соблазнить.

Сплошные плюсы! Мне будет не так больно, потому что наг все же крупнее человека, и, возможно, удастся сократить срок своего "заключения", но и я его морально та-а-ак поимею!

Ну, что же… кажется, я ему должна кое-что? Заодно и должок отдам. Ой как отдам!

По губам блуждала горько-радостная улыбка, и я принялась продумывать, как лучше всего подобраться к этому скользкому дельцу. Конечно, в идеале — подмешать что-то возбуждающее, но, к сожалению, это нереально. Он все же парфюмер… не удастся обмануть. Ну и ладно! Так справлюсь. Я сама для Инейрана ходячий афродизиак.

А если и не выгорит эта затея, то всегда могу навешать лапшу на уши, что была так охвачена страстью и так далее. Плюс невинно похлопать ресничками и сказать какую-нибудь глупость. Этот самоуверенный подлец должен поверить.

А потом я и правда уснула… Видимо, сказались переживания этого дня. Проснулась уже в темноте. Свет лился лишь из полуоткрытой двери. Шума воды слышно не было, видать, мое несчастье просто спокойно лежало в ванне.

Сон слетел почти в мгновенье. Почти сразу после этого слетела и рубашка Инейрана, а я, оставшись лишь в белье и чулках, в которых и спала (все же не думала и правда отрубиться) стащила с кровати простынь и закуталась в нее. Продуманно так закуталась. Так-с, плечики должны быть обнажены, так же, как и верхняя часть груди, а при движении полы ткани просто обязаны расходиться, обнажая ножку до бедра. С лица гоним предвкушающий оскал и натягиваем сонно-мило-невинное выражение.

Вся бравада покинула меня около двери, отправляя на эту авантюру в одиночестве. Я знала, зачем туда иду. Покосилась на стенку, за которой прятался бар, и на цыпочках направилась к нему. Взяла первую попавшуюся бутылку и сделала парочку немаленьких глотков.

Решимость и пьяный авантюризм явились почти сразу, и мы с ними смело толкнули створку, входя в ванную. Я огляделась… и застыла. Он спал. Расслабленно лежал в воде, откинув голову на бортик, и распущенные волнистые волосы пушистым покрывалом рассыпались вокруг. Черты лица, обычно такие резкие, сейчас казались гораздо более спокойными. Все же, распущенные волосы его и правда преображали…

Взгляд сам собой спустился ниже, по сильной шее, к плечам и груди… к животу, открытому лишь до пупка: все, что было ниже, скрывала белоснежная пена. У меня почему-то сбилось дыхание. Инейран, ты демонически красивый подлец. И это хорошо. Мне же проще. Ведь я тоже неравнодушна… Более чем.

Когда я вновь посмотрела на его лицо, то вздрогнула, поймав прямой взгляд темных глаз.

— Лалиша, — облизнул губы Иней и с тихом стоном потянулся. Мышцы красиво заиграли под бархатной кожей, и я застыла, вспоминая, какая она нежная под пальцами, и как чутко он реагирует на мои прикосновения.

— Добрый… вечер?

Почему-то у меня это прозвучало вопросительно.

— Здравствуй, — улыбнулся в ответ рыжий и сел. — Ты купаться?

— Я подожду, когда ты выйдешь, — смутилась я и опустила глаза к голубым плиткам на полу.

Нет, а что, нестись к нему, теряя простынь? Он первый и заподозрит неладное.

— Иди сюда, — хрипловато прозвучало в ответ. — Ты мне еще кое что должна, помнишь?

Оба-на! Сам вспомнил! Удачно, очень удачно. Если бы я заговорила о долге, было бы не то. Хотя бы потому, что недостоверно.

— Помню, — прошелестела я, делая шаг назад.

— Ну куда же ты, — в комнате прозвучал низкий смех, послышался плеск воды… и шаги мокрых ног. Взгляд я поспешно подняла на лицо. Смотреть там тоже было на что, и это гораздо более безопасно. Как для решимости, так и вообще… Испугаюсь и убегу еще. Я как-то за эти дни только в темноте его голым лицезрела, а днем если что и видела, то мельком.

— Мм. — Он уткнулся носом мне в волосы и осторожно поцеловал висок, одной рукой обхватывая за талию и притягивая к мокрому телу. — А я скучал.

— И я, — почти неслышно отвечаю и вздрагиваю, когда подбородка касается его ладонь, а по дрогнувшим губам проводят влажным пальцем.

— Милая, нежная… — Простынь мягко, но настойчиво тянут вниз, и я разжимаю пальцы, оставаясь лишь в кружевном белье. — Умм… а почему ты в таком виде, хорошая моя?

— Не сняла, — покраснела я и попыталась все же удержать соскользнувшую на уровень талии ткань. Он отвечает тихим смехом, перехватывает руки, поднося к губам, и, удерживая мой взгляд, начинает медленно целовать каждый пальчик, чтобы в конце коснуться и середины ладошки. А у меня уже в глазах от волнения все плывет, кроме его облика. Дыхание все чаще, румянец все гуще, решимость все призрачнее. Как же хорошо, что мне не нужно ничего делать, лишь до поры до времени поддаваться этому соблазнителю.

А чарует он так, что я почти забываю о первоначальных планах. Он касается губ легким поцелуем, а потом хрипловато шепчет на ухо:

— Ты пила… почему?

— Для храбрости, — срывающимся шепотом ответила я, и когда он накрыл ладонью прикрытую шелком и кружевом грудь, с тихом вздохом закрыла глаза. — Я… боюсь.

— Ничего не бойся.

Его руки скользнули за спину, расстегивая застежку, и верхняя деталь моего туалета воссоединилась с простыней на полу. А потом… потом Инейран ласково поцеловал сначала шейку, после — ямку между ключицами и… накрыл губами грудь, отчего я прерывисто выдохнула и невольно положила ладонь ему на плечо, а потом запустила руку в волосы, неосознанно притягивая ближе.

Губы спустились ниже, на живот, пальцы заскользили по ноге, облаченной в тонкий чулок, едва ощутимо пощекотали ступню, отчего я невольно хихикнула. И хриплая просьба:

— Давай оставим чулки.

— Они же мешать станут…

Дальнейшим возражениям не судьба было прозвучать, потому что он стал подниматься и обхватил ладонями чувствительную грудь, поглаживая, обводя по кругу… прижимаясь к губам в таком поцелуе, что мыслей у меня в голове вообще не осталось. Медленном, тягучем, лаская языком губы, призывая ему ответить. Разумеется, я не устояла. Тихонько застонав и встав на цыпочки, обняла бессовестного за плечи, прижалась как можно ближе и ощутила, как с меня медленно стаскивают трусики.

— Ш-ш-ш, — успокаивающе прошипел мужчина, проглаживая мою спину. — Лалиша, все хорошо. Просто, в отличие от чулок, они точно будут мешать тебе в ванне.

У меня были некоторые сомнения, но возражать я, разумеется, не стала.

Потом меня подхватили на руки, и уже спустя несколько секунд мы были ванне. И я сидела на нем боком. Хорошо хоть не более неприлично.

Впрочем, норму по неприличностям с лихвой перевыполнил наг, лаская грудь, поглаживая бедра, нежно покусывая ушко. Отчего-то из этого я дышала часто и тяжело.

Иней сунул мне в дрожащие лапки уже печально известную по первому купанию баночку с мылом, спихнул с колен… и, кажется, принял решение подняться во весь свой немалый рост. Поняв, что если не последую его примеру, то разглядывать мужскую гордость мне придется в непосредственной близости, я поспешно вскочила и, поскользнувшись, едва не навернулась.

— Аккуратнее, радость моя, — мурлыкнул Инейран, прижимая к себе, одной рукой путешествуя вниз-вверх по позвоночнику, а второй поглаживая резинку мокрого чулка.

Я нервно стискивала баночку, как спасательный круг. Банка была отвратным заменителем и, разумеется, ничем не помогала. Впрочем, если бы на меня свалился даже реальный, то пристроить его все равно было бы некуда. Разве что повесить. Куда-нибудь… на что-нибудь.

Но вернемся к нашему делу.

— А… мочалка?

— Ручками, — почти так же, как в прошлый раз проговорил мужчина, поднимая мой подбородок и вынуждая смотреть ему в глаза. — Нежно, ласково и бережно.

Трясущиеся пальцы ни в кукую не желали справляться с крышкой, и Иней забрал баночку и вернул уже открытую. Крышка с тихим бульканьем канула в пучинах нашей ванны.

Я ей даже мимолетно позавидовала. Мне так не скрыться. Мне сейчас вообще никак не скрыться. Но я и не хочу… когда он так целует, когда так прижимает, я хочу только… не знать того, отчего у меня разрывается сердце. Что я не первая, на ком его "перемкнуло". И что у него все пройдет, как только он добьется своего.

Почувствовав, что слезки сейчас могут пролиться, я постаралась встряхнуться и отстранилась, запуская в баночку одну руку, зачерпывая немного вязкой массы и ставя емкость на край ванны. Растерла мыло по обоим ладошкам и нерешительно положила их ему на грудь. Так… и что дальше? А дальше начинаем мыть… медленно поглаживаем грудь. Постепенно ручки как-то совершенно самостоятельно осмелели и теперь скользили по плечам, размазывая скользкое средство, переместились на спину… поясницу… и хмм…

— У меня она мягкая, а у тебя — нет, — наивно глядя в почти черные глаза мужчины, сообщила я, скользнув руками гораздо ниже его талии.

— Я вообще многим от тебя отличаюсь, — хрипло ответил Иней и, обхватив ладонью мою шею, резко притянул к себе, прижимаясь к губам так, что когда отпустил, я едва устояла.

Кровь, как патока, обжигает изнутри… спускается вниз, наполняет жаром и желанием. А я вновь тянусь к мылу и, распластав пальчики на груди, медленно спускаюсь вниз, прикусив губу от волнения. Вот под подушечками твердый живот с кубиками пресса, Инейран запрокидывает голову, коротко простонав, и я, повинуясь порыву, прижимаюсь губами к открывшейся шее. Грудь касается его груди, и это оказывается так… жарко, волнительно и скользко… от мыла. Приятно.

Руки замирают внизу его живота, я не решаюсь двинуться дальше и уже хочу отстраниться, когда мои ладони накрывает его большая и заставляет опуститься.

— Ах-х, — вырывается стон из мощной груди, и я, как завороженная, гляжу на его искаженное страстью лицо. — Ручки… не убирай.

Я и не убирала. Я была в шоке. И это — маленькое?! Да какое же тогда у нагов?! Все же решение было тактически верным, из двух "зол" надо выбирать меньшее.

Он притянул меня ближе к себе и отступил на шаг, опустившись на край бассейна, вынуждая меня сесть, и уже не боком, как недавно, а верхом. Судя по состоянию Инейрана, для него все могло закончиться хорошо, но, вот засада, для меня это было рано. И он же в мыле… И что делать?

Вниз я по-прежнему старалась не смотреть.

Просто если вот он сейчас все, то и мой план — тоже все. Воспользоваться мужиком уже не получится, к нему мозги вернутся.

Тут Инейран, склонился к моему уху и сказал:

— Лали… мыть — это двигаться, а не "схватила и держишь".

— О, да, — еще больше смутилась я, хотя дальше, казалось бы, и некуда, и скользнула пальцами вверх, а потом вниз… и еще вниз. Удивилась. Потом вспомнила анатомию и это малость прошло.

Мужчина дышал тяжело, сжимая меня так, что, наверное, синяки останутся, и длинно простонал. Я поспешно отдернула руки и с тревогой осведомилась:

— Тебе больно?

— Нет, — сипло ответил Инейран, не открывая глаз. — Продолжай…

— А ходить с таким не больно? — с любопытством осведомилась я, чертя узорчики на плоском животе мужчины.

— Лали, — рыкнул Иней, притягивая меня к себе и сминая губы в яростном поцелуе, сжимая попку, прижимая к себе.

Я с готовностью обняла его за плечи, думая, как же сманить этого развратника в воду и смыть с него лишнее.

Правда уже через несколько секунд мне стало не до коварных планов, так как Инейран добрался до моего местечка ниже талии, и уже я тихо вздыхала и постанывала ему в губы, не в силах отвести взгляда от бесовской глубины синих глаз.

— Иней, — с тихим всхлипом пробормотала я, сжимая предплечья мужчины, выгибаясь в его руках, пытаясь не то сбежать или увернуться, не то приникнуть еще теснее.

— Змейка, ласковая, чувствительная… моя, — шептал он между поцелуями, а потом рывком приподнял меня выше.

Было так… страшно, сладко и больно. Больно в сердце. Это "моя" было уколом, выдернувшим из дурмана. На миг, всего на миг, и я тут же погрузилась обратно.

Спустя какое-то время прикосновения внизу перестали казаться такими новыми и желанными, и я мягко потянула его за руку. Он все понял, накрывая губы в медленном поцелуе и сползая вместе со мной в воду.

Смывала я сама. Так же медленно и нежно, отчего он опять постанывал и кусал губы, подаваясь бедрами навстречу моим рукам. Потом я убрала ладошки и прижалась к нему грудью, неторопливо целуя. Иней обхватил меня за талию, прижимая так сильно к "злу", что я на миг испугалась, что сейчас все и случится. Но нет… Он открыл глаза, поцеловал в кончик носа и встал, помогая подняться и мне.

Чулки с меня сняли уже после того, как мы выбрались из ванны. Он посадил меня на лавку и, приподняв ножку, невыносимо медленно стаскивал ткань, целуя открывающуюся кожу. Иней только до коленки дошел, а меня уже мелко трясло, и пальцы комкали полотенце, которое я успела снять с вешалки, чтобы хоть немного прикрыться.

Чулочки оказались на полу, и наступило новое испытание. Полотенце отобрали и начали медленно меня вытирать. Когда я, уже сухая, в халате, но совершенно шальная от желания села на лавочку, пытаясь перевести дух… он начал вытираться сам. Дух я так и не перевела.

Без эротики для нас прошел разве что путь от ванной до постели. А там… поцелуй на ночь… и мой халат в одну сторону, а его — в другую.

Жаркие поцелуи, которые сводят с ума, его прикосновения… Губы медленно спускаются по шее, и я не сдерживаю легкого вскрика, когда они достигают болезненно ноющей груди. Но когда он пытается спуститься еще ниже, я замираю, судорожно сжимая бедра, обнимаю, о чем-то прошу… подождать?

Я на нем. Как в ванной, сижу, и выгибаю спину от ласк на чувствительной пояснице.

Понимая, что сейчас и нужно… брать все в свои руки, спускаюсь пальчиками по животу мужчины… И становится страшно. Вроде и вот, уже в шаге от того, что нужно, но страшно.

Он упрощает задачу, обхватывая мои ягодицы, прижимает, заставляет скользить, отчего я давлюсь всхлипом.

Я зажмурилась. Хоть и все равно в полутьме, ничего не видно, но я сделаю это сейчас. Сделала. На миг отстранилась, обхватывая рукой, приподнимаясь… прикусывая губу и не позволяя себе медлить или сомневаться, и опустилась на него, вскрикивая от пронзившей низ живота боли.

Замерла, часто дыша, впиваясь ногтями в сильные плечи… открывая глаза от того, что вдруг становится светлее… и встречая его взгляд, который сейчас прекрасно видела в свете вспыхнувшего огонька.

А в них… в них такая буря эмоций, что становится не по себе.

— Зачем? — почти неслышно спрашивает Инейран и, обхватывая ладонью шею, резко нажимает на какие-то точки.

И я почему-то признаюсь. Не знаю, почему.

— Я вас слышала, — шепчу я в ответ, и меня вдруг затапливает такая злость, что на ее фоне меркнет даже режущая боль. — Я не твоя очередная "драгоценность". И не ты меня поимел, милый. А я тебя. А теперь все…

Я, поморщившись, попыталась подняться, но меня обхватили за талию и с силой опустили вниз, отчего у меня вырвался короткий стон удивления и боли.

— Но что…

— Зря ты, детка, — жестко усмехнулся он, дергая на себя, сминая губы в коротком, грубом поцелуе. — Начала, может, и ты… а продолжу я.

Тянет наверх и снова опускает, ловит ртом стон, обхватывает свободной рукой грудь.

— Больно, — охаю я, упираясь в него ладонями.

Он лишь усмехается и наматывает на кулак растрепанные волосы, снова заставляя привставать, и резко вскидывает бедра, вновь причиняя боль. Губы саднит от его поцелуев, которые сейчас больше похожи на наказание, а движения… Я просто закрыла глаза, тем более что огонек вновь погас, оставляя меня в темноте.

Он все резче, мне не лучше. Тьма наполнена хриплым дыханием. Моя тьма наполнена болью, уже не такой острой, и ощущением его рук и губ на теле, в которых нет ни следа былой нежности и ласки.

— Думаешь, что после этого сможешь уйти? — Злой шепот на ухо, и мочку агрессивно прикусывают, а я вновь дергаюсь. — Нет, дорогая моя, ты будешь рядом столько, сколько я этого хочу.

По щекам бегут сверкающие дорожки, и из груди невольно вырывается тихий всхлип.

Он останавливается. Хватка на теле ослабевает, следует тяжелый вздох и мягкое, едва ощутимое поглаживание по спине, а следом — нежный поцелуй. Потом мир переворачивается, я ощущаю прохладу простыней и на миг облегченно вздыхаю, думая, что он перестал меня мучить. Но нет… тяжелое горячее тело, решительные руки, раздвигающие слабо сжатые бедра, и проникновение, от которого я судорожно выдыхаю и изгибаюсь, в попытке отстраниться, убежать.

— Сама… — он обхватывает поясницу, второй рукой упираясь в постель около моей головы, — во всем… — поцелуй, уже не такой болезненный, как недавно, но… все равно. Мой вздох и его шепот: — …виновата.

Я лишь закрываю глаза и отворачиваюсь, ощущая, как горячие капли сбегают на простынь.

Он замирает, хрипло дыша, потом берет мое лицо в ладони, едва ощутимо прикасается ртом к дрожащим губам и шепчет:

— Не могу без тебя, понимаешь? — Новое движение и мой тихий стон. — И остановиться… не могу сейчас. Прости, маленькая.

Наверное, это все продолжалось не очень долго, но то время, пока он не содрогнулся и не обмяк на мне, показалось вечностью.

Он поднял голову, обхватил ладонью подбородок, поворачивая к себе, и прикоснулся ко рту, осторожно целуя, с горькими словами:

— Думаешь, меня это остановит, Лали? Ты не сбежишь. Чего же тебе не хватало? Я же был терпелив.

Я промолчала. Он лег рядом, а я повернулась на бок, крепко-крепко зажмуриваясь и притягивая колени к груди.

Было больно, было противно и очень хотелось помыться. Глупая, глупая Лали. Игрушки, которые двигаются и говорят, гораздо интереснее покорных кукол. Ты с самого начала выбрала неверную тактику, хотя прекрасно знала, что такое Инейран Дальварис. Неверный акцент. Глупая подвижная куколка.

Я села и поморщилась от дискомфорта, а после вздрогнула от того, что Иней по-хозяйски обнял меня за талию, прислоняя к своей груди.

— Куда?

— В ванную, — немного хриплым голосом ответила я. — Я… одна.

— Нет, — коротко отозвался Инейран, и в спальне опять вспыхнул свет, после чего меня развернули, нежно поцеловали и властно сообщили: — Я так хочу.

— Ты, ты, ты… — горько повторила я.

— Я, — спокойно согласился мужчина. — А ты, родная, если подслушиваешь, то хотя бы научись использовать это в своих целях. Надо признать, распорядилась сведениями ты так, как девица. Молодая и глупая.

Ну да. Не умная, это точно.

— Отпусти, — почти взмолилась я. — Хоть сейчас. Мне и правда нужно в ванную.

— Чтобы ты себе надумала невесть чего… — грустно улыбнулся Иней, касаясь моего лба. — Думаешь, ты уйдешь, даже если расторгнешь контракт? Нет, милая… пока я тебя хочу, пока я желаю, чтобы ты была рядом, — ты моя. А я хочу. И желаю.

Я смотрела не на него. Я во все глаза вытаращилась на мрачного Нурикеша, который с самым жестким выражением лица застыл около постели за спиной рыжего нага.

Айнир скривил губы в усмешке и одним коротким ударом недлинной палки огрел по голове Инейрана, отчего тот закатил глаза и завалился на меня.

Феникс сдернул с постели простынь, спихнул с меня тяжелое тело нага и быстро поднял, закутывая в ткань и притягивая к себе.

Я судорожно вздохнула, прижимаясь к большому, но почему-то очень уютному телу, и всхлипнула, закрывая глаза. Он нерешительно погладил меня по волосам и тихо сказал:

— Прости… что опоздал.

Потом все было, как в тумане, и очень стремительно.

Я вышла из ванной, механически оделась и отстраненно смотрела, как Айнир обрезает волосы Инейрана. Нурикеш коротко пояснил:

— Иначе из дома не выйдем.

Потом… бег по ночному городу до входа в катакомбы, где нас встречает бледная и шатающаяся Мышка, которая почти висит на гончей.

— Ты что тут делаешь? — рычит на нее феникс.

— Вас жду! — Брауни кривит губы в усмешке и открывает переход в пещеру с озером.

Там меня раздевают до сорочки и кладут в уже знакомое углубление. В соседнее опускается Мышисса, а Нурикеш смотрит сверху и с улыбкой говорит:

— Спите, девочки.

Мелькнувший вопрос, а не вытащат ли меня снова через ритуал, я задать не успела, потерявшись в синей дымке сна.

Но, ничего… ребята наверняка все продумали.

 

ГЛАВА 10

Сознание вернулось внезапно, вырывая меня из объятий волшебного сна. Одновременно с этим я ощутила острую потребность в воздухе и, сделав глубокий вдох, почувствовала, как в меня хлынула странная сладковатая вода. Паника накрыла волной, глаза распахнулись, и испуг стал еще больше, потому что я, и правда, была под голубой водой, которая мягко искрилась.

Откуда-то сверху лился свет, я рывком села, и тут же закашлялась. Воды оказалось меньше, чем я думала. Там, на дне, мне на миг показалось, что я в глубоком омуте и до поверхности далеко.

Когда я вновь смогла нормально дышать, то огляделась и поняла, что я в энергетическом озере, куда меня положил Нурикеш после того, как привел. Рядом должна быть Мышисса. Я перегнулась через импровизированной каменный бортик своего "отделения замачивания" и вгляделась в голубые воды. Мурашки побежали по спине, а в горле внезапно пересохло, хоть я не так давно и нахлебалась воды по самое "не могу".

Подружка утопленницей лежала на гладких камнях, и ее кожа едва заметно сияла золотым светом. Синие искры время от времени подлетали и ложились сверху на гладкую кожу, чтобы через несколько мгновений сменить окрас на пурпурный, а после — на золотистый.

Красиво и жутко.

Раздался едва слышный скрежет камня, и я, резко обернувшись, заметила, что в пещере появилась Гаррини.

— С пробуждением, солнышко, — улыбнулась женщина, грациозно скользнула ко мне и, подав руку, предложила: — Выбирайся.

— А как же?.. — Я взглядом указала на брауни.

— Ее время еще не пришло. Рано.

Немного поколебавшись, я все же вложила свои пальцы в ее узкую ладонь, и Гани одним сильным рывком вытащила меня из этой своеобразной купальни. Потом закутала в большую махровую простынь, которую принесла с собой, и крепко обняла, прижимая к себе.

— Я так рада, что с тобой все в порядке. — Я тут же почувствовала невесомый поцелуй в лоб, а после мама отстранилась и, скользнув рукой по моей шее, потянула за цепочку с кулоном, который теперь едва заметно искрился. — Лали, ритуал завершен. Ты теперь одна из слуг богини Земляны, и тебе больше ничего не грозит. Ну, Инейран — так уж точно.

Упоминание этого имени словно сдернуло легкую пелену забвения, которая скрывала от меня подробности того, что произошло недавно. А значит, и эмоции.

Глаза защипало, сердце сбилось с ритма, а горло словно несильно сжали, как раз достаточно для того, чтобы почувствовать легкое удушье. Но я глубоко вдохнула, свернув все эти эмоции плотным клубком внутри, не позволяя прорваться слезами или злостью. И вообще, нужно отстраниться от всего этого, ведь есть более насущные и важные вопросы.

— Значит, я теперь не попадаю под Закон? А как же право Инея? Он меня купил. И его две недели еще не миновали.

Я сама не заметила, как в конце фразы скатилась на легкое всхлипывание. Гаррини успокаивающе погладила меня по волосам и сказала:

— Пойдем, малышка.

— Куда? — спросила я, когда мы уже вышли из пещеры и двинулись направо по коридору, отделанному бело-синими плитами мрамора.

— Туда, где ты сможешь отдохнуть.

Я оглядывалась с удивлением, вспоминая, что раньше тут были облупившиеся стены с обрушившимся покрытием и очень много пыли, которая толстым слоем покрывала все, часто не позволяя отгадать даже цвет напольных плит. — А что случилось с капищем?

— То, что и должно было рано или поздно произойти, — спокойно ответила мама, по-прежнему держа мою руку и сжимая пальцы.

Это меня успокаивало. Ласковое тепло руки, знакомой с детства, ее голос, который я помнила еще с колыбели. Она редко баловала меня песнями или чем-то в этом роде, но это не значит, что те моменты были для меня менее драгоценными.

— А можно без загадок? — устало попросила я, просительно поглядев на изящную нагу. — Я сейчас немного не в том состоянии и настроении, чтобы играть в эрудита. Так что если тебя не затруднит, то "вопрос — ответ", а не "вопрос — наводящая фраза".

— Не шипи, — подарила мне веселую улыбку она и двинулась дальше. — Просто ответ не уместится в одну-две фразы, а стало быть, беседовать лучше в более приятных условиях, чем наполовину восстановленный коридор.

— Хорошо, — со вздохом откликнулась я.

Спустя несколько минут, миновав еще пару коридоров, правда, находившихся в более прискорбном состоянии, мы прошли в полуоткрытые двери, из которых на темно-вишневый пол падал оранжево-желтый свет.

Когда мы зашли, то я подавила в себе вспыхнувшее удивление. Это была обычная гостиная, только без окон и с минимумом мебели, накрытой разнообразными покрывалами. Стены были пустыми, лишь голые деревянные панели, а вместо ковра — просто плотная ткань.

В углу, в камине, трепетало пламя. Огонь был совершенно беззвучным и не имел того солнечно-древесного запаха, который я чувствовала, когда камин разжигали у нас дома. Только подойдя ближе, я поняла, что это магическое пламя, пляшущее на раскаленной докрасна металлической пластине. Ну да, было бы глупо разжигать тут настоящий огонь. Ведь для него требуются дрова, которые сгорают, и появляется дым. А его нужно куда-то выводить. Да и про угарный газ, который в условиях подземелья тоже нужно куда-то девать, нельзя забывать.

Пока я любовалась этим чудом, в комнате появилось новое действующее лицо. Быстрые шаги, раздавшиеся в коридоре, нарушили то состояние легкой заторможенности, в котором я пребывала. Я резко развернулась и заметила в дверях высокую широкоплечую фигуруЛицо терялось в тени, но я и так знала, кто это.

— С пробуждением, Лалидари, — качнул головой Нурикеш и сделал несколько шагов вперед, чтобы, поравнявшись с Гаррини, склониться в легком поклоне и сказать:

— Приветствую мою госпожу.

Какой ты почти-и-ительный.

Уже не хам попугаистый, уже приличный мужчина!

Поймала взгляд "приличного" на своей обнаженной до бедра ноге, торопливо запахнулась обратно в простынку и поняла, что поторопилась с выводами.

— Нурикеш, ты не мог бы оказать мне небольшую любезность? — сладким голосом спросила Гаррини.

— Разумеется, — тотчас согласился на неизвестное наш феникс.

Хотя, по сути, какие у него варианты? Он — слуга. Земляна просит, а ведь ей ничего не стоит и приказать.

— Сходи, пожалуйста, за вещами Лалидари, я показывала, где они, — развернула мужчину к дверям матушка. — И обратно не торопись.

— И сколько, хотя бы примерно, я должен искать вещи? — иронично вскинул медную бровь Айнир.

— Минут десять, — серьезно ответила Гани. — И на обратном пути можешь немного заблудиться.

— Хорошо, — поклонился крылатый и скрылся в полумраке коридора.

Я перевела взгляд на богиню и замялась, не зная, с чего начать. Вопросов у меня к ней было очень много. Пожаловаться тоже хотелось на многое. И поплакать тоже очень хотелось, если уж на то пошло.

Гаррини придвинула кресло ближе к иллюзорному огню, который, впрочем, грел очень даже реально, и приглашающее взмахнула рукой.

— Присаживайся,

— Спасибо, — качнула я головой и, поежившись от прикосновения к телу влажной сорочки, села.

Гани опустилась на пушистую шкурку неподалеку от меня. Я вспомнила, что раньше эта шкурка лежала в спальне у родителей. Тут вообще… много вещей из дома.

— Тебя папа не потерял? — вскинула бровь я. — Ты же не в фантомном виде, а в физическом.

— Как я уже упоминала, он думает, что я — аватара Земляны, — спокойно ответила женщина, но взгляд был полон грусти. — Да еще и… Я тут ради тебя. А подобное обстоятельство оправдывает в его глазах многое.

— Ради меня… — Я задумчиво провела босой ногой по темному камню пола, который, как ни странно был теплым. — Почему вы не пришли раньше? И почему за мной явился Нурикеш, а не ты или отец? И… почему он опоздал?!

Почему-то последняя фраза получилось неожиданно злой. Хотя я вроде бы не и не обвиняла родителей в произошедшем. Ведь это был мой выбор, и все было… не так уж и плохо. Но одно дело — думать, что тебя никак не могут вытащить, и смириться с этим. Но когда узнаешь, что могли… сразу возникает подсознательный протест и вопрос: "Почему так поздно?!"

— Лали, ты провела с ним не один день, — немного устало сказала Гаррини. — Более того, я была уверена, что Инейран не станет с тобой возиться и поддастся злости и эмоциям. То, что он даже после того, как получил тебя в руки, продолжал соблазнять, было неожиданностью. И отец пытался тебя забрать, не надо его обвинять.

— Прости, — виновато посмотрела на Гаррини. — Я зря это сказала. Просто расстроена.

— И я понимаю, почему, — кивнула Земляна и нервно сцепила пальцы. — Нурикеш и Мышисса пошли за тобой почти сразу, как проснулись после прохождения ритуала. Тебя же вытащило до того, как он завершился. Да еще и на этапе полного осушения магического резерва…

Я виновато опустила глаза.

— Если у Мышки ритуал завершен, то почему она все еще спит в озере?

— Потому что добраться до тебя было невероятно сложно. Дом господина Дальвариса — почти что крепость в магическом плане. Притом только энергетическими ловушками он, разумеется, не ограничивался. Плюс у него есть брауни, намного более старый и опытный, чем твоя подружка. И чтобы его обезвредить, ей пришлось даже на крови работать. Поэтому когда вы вернулись, она была обессилена едва ли не больше, чем ты.

Я сидела, малость потрясенная сведениями о том, на что пошли мои товарищи, чтобы выцарапать из лап Инейрана. А потом возник один вопрос.

— Слушай, а если защиту дома взламывали, то почему не было никакой тревоги или чего-то в этом роде?

— Лали, хозяина о таком извещают только если слуги не могут справиться, — усмехнулась в ответ нага, теснее сворачивая кольца хвоста. — Ты сама посуди, если учесть положение твоего рыжего снеговика и то, чем он занимается… желающие его ограбить хоть и не идут стабильным потоком, но и не переводятся. Как и желающие угробить. И не забывай, твой парфюмер — воин в последнюю очередь. То есть, пользы от него маловато. Вот и сообщают ему только если на дом начата полномасштабная атака.

Я изумленно хлопнула ресницами и осторожно уточнила:

— Что, и такое бывает?

— Насколько я знаю, на заре своей юности, внедряя в жизнь политику "наступлю всем на хвост", он мешал очень многим, — дипломатично сказала Гани. — И вот когда поняли, что одиночкам до него не добраться, то стали посылать группы.

— А не проще ли его просто на улице пристрелить? — скептически скривилась я. — Зачем такие сложности по взлому защиты дома?

— Лали, ну я-то откуда знаю?! — возмутилась матушка. — Я сама его убивать не пробовала, а потому достоверных данных не имею. А Айнир смог добраться до вас просто потому, что он — слуга богини, да и еще его страховала брауни, с которой я сняла ограничители силы и подарила новые возможности высших фейри.

— Понятно. — Я перебрала пальцами по мягкому подлокотнику кресла, на который был накинут плед, а потом, поддавшись искушению, отогнула краешек покрывала и полюбовалась на выцветшую, пыльную обивку мебели.

Кажется, Гаррини поняла ход моих мыслей, а потому пожала плечами и хмыкнула:

— Ну а чего ты хотела? Столько десятилетий без силы богини… Капище разваливается.

— Кстати, про это, — раз уж она сама подняла эту тему, я решила этим воспользоваться. — Ты не хочешь рассказать о том, что тут произошло?

— Рассказывать, в общем-то, нечего, — пожала покатыми плечами женщина. — Все получилось как-то очень глупо и бестолково. Меня убил один из моих слуг, перед этим украв несколько артефактов, что, собственно, и позволило ему… так поступить. А потом он покончил с собой, не соизволив ответить на животрепещущий вопрос "Почему?!" После этого я возродилась, и через какое-то время память начала возвращаться. Но… я уже была женой, и скоро должна была стать матерью. И у нас была ты. Я не могла все это бросить. Но то, что вернет мне былую мощь, собирать начала. Один из последних артефактов — как раз ваше задание. Но, повторюсь: торопиться никуда не надо. Хотя бы потому, что если узнают о новых возможностях Мышиссы, то за ней начнется охота. Она — сильная слуга под защитой слабой богини. Мое имя не сможет защитить ее. С Нурикешем все и так понятно. Пока он не вернет себе силы, обязан сидеть в подполье. Ты же у нас — отдельная песня. Твой дар еще раскроется, хотя ты и не просила меня ни о чем, кроме свободы.

— Тогда почему ты это дала? И что за дар?

— Потому что свободу нужно еще отстоять. А дар… узнаешь в свое время.

— Чудненько, — решила я и подавила вспышку недовольства где-то глубоко внутри. Ну вот зачем эти загадки, если можно сразу сказать и я хоть буду знать, в каком направлении мне лучше развиваться?

— Вот и замечательно, — успокаивающе проворковала нага и, подавшись вперед, погладила меня по коленке. — Теперь расскажи, что у вас произошло с Инейраном.

Я задумалась, и всерьез. А правда, что у нас произошло?

Вспоминала, размышляла и пыталась не обращать внимания на ноющую боль где-то в сердце. Потом медленно заговорила, посмотрев на Гаррини, которая терпеливо ждала, пока я найду нужные слова:

— Знаешь, наверное, ничего и не произошло. Я, и правда, сама во всем виновата. Он мне не лгал, просто говорил то, что я желала услышать… а я толковала так, как мне хотелось. Мои проблемы, верно? Верно… — замолчала я и перевела взор на камин, потому что грустные глаза матери, в которых отчетливо читалась жалость, еще больше располагали к тому, чтобы пострадать на тему "Ох, какая я несчастная".

Я потерла виски и уже наигранно бодрым тоном закончила:

— Когда я услышала его разговор, в котором Иней рассказывал, какие у него на меня планы, то вспылила и придумала, надо признать, весьма дурацкую "мстю". Иначе сие не назвать. Именно "мстя". Детская и глупая.

— Как-то ты излишне самокритична. — Гани склонила набок светлую кудрявую головку.

— Скорее, здравомыслящая, — возразила я матери и вкратце рассказала о "гениальном плане". — Ну, и как еще такое можно назвать? Притом, стоит благодарить Нурикеша, что он успел меня вытащить, потому что если бы я по-прежнему осталавась во власти рыжего змея, еще неизвестно, чем бы все обернулась.

— Ты утрируешь, — нахмурилась Гаррини и провела по подбородку тонким пальчиком с длинным, перламутрово сверкающим ноготком. — Инейран, конечно, тот еще подлец, но не садист. Чего нет, того нет. Как я понимаю, после того, что ты сделала, он был несколько груб?

— Да. — Я опустила глаза и сильно прикусила нижнюю губу. — Правда, он еще в нашем доме говорил, что плохо контролирует человеческую ипостась. Физическая сила иная.

— Тогда все еще проще, Лали. Ты его разозлила, и сильно, а стало быть, самоконтроля, чтобы, как и прежде, носиться с тобой, как с хрустальной вазой, у него не хватило. Да и… если я все верно поняла, он был на взводе из-за желания. Так что мои выводы верны. Не такой уж он и…

— Козел кудрявый, — любезно подсказала я.

Нага смерила меня изумленным взглядом, но потом уголки ее губ дрогнули в улыбке.

— Как ты его неласково.

— А как мне его еще?! — немного сварливо переспросила я. — Поставь себя на мое место. Я — вся такая влюбленная… дура, в глазки его наглые синие заглядываю, каждое слово ловлю. Он улыбается, по головке гладит. И не только по головке… — тут я смутилась и предпочла сменить тему. — А потом я узнаю, что это все — лишь длинная стратегия, которая имеет конечной целью оставить меня в любовницах, пока господин Дальварис не наиграется!

— Я бы тоже кусалась, — согласилась со мной Гаррини. — А теперь скажи мне честно… Ты его любишь?

— Скорее да, чем нет, — немного подумав, выдала я и в ответ на недоуменный маменькин взгляд добавила: — Просто в книгах о любви говорится, что если влюблена, то хочешь постоянно находиться рядом с предметом нежных чувств, какой бы сволочью он ни был. Меня сия кара миновала. Я хочу выучиться, встать на ноги… и малость отомстить.

— Как? — не на шутку заинтересовалась Гани.

— Не знаю, — развела руками я и призналась: — В идеале — выйти за этого гада замуж и портить ему существование всю оставшуюся жизнь!

— Оригинальная месть! — рассмеялась Гаррини и с любопытством глянула на меня. — А что потом?

Я задумалась на эту интригующую тему и, кое-что вспомнив, злорадно улыбнулась.

— А потом у него будут дочки! Пять! — правда, вспомнила, что если женится он все же на мне, то такое количество… — То есть, три. Но дочки!

— Почему? — оторопело поинтересовалась богиня.

— Потому что этот гад просто мечтает о наследнике, — охотно пояснила я. — Говорил, что когда у него будет преемник, то он передаст ему все знания, умения и бла-бла-бла. Якобы, вырастит из него настоящего мужчину! Ну, что же… пусть растит! Из дочерей.

— А я смотрю, некоторые злючки очень даже не против "кудрявых козлов" в супругах и трех дочек, как закономерного итога, — лукаво прищурилась мама, подаваясь вперед.

Я застыла, как-то не готовая к таким необоснованным выводам. Надо что-то делать. И что-то дельное сказать!

— Ну, пошутили — и хватит, — нервно передернула я плечами и с наигранным энтузиазмом посмотрела по сторонам в поисках темы для разговора. Тема обнаружилась в дверях с какими-то вещами в руках и крайне глумливой улыбкой на красивой физиономии.

— Нурикеш…

— Лалидари, — в том же тоне отозвался феникс и вышел из полумрака на освещенный участок комнаты.

— Как-то мало ты гулял, — вдруг сказала Гаррини.

— Могу вернуться и услужливо провалиться в одну из трещин, — вежливо отозвался мужчина. — Это задержит меня минимум на несколько часов.

Я тихо хихикнула от такой изощренный иронии, а Гани погрозила крылатому пальцем.

— Шутник!

Я продолжала улыбаться, глядя на него. Все же, многое от Кеши осталось, в первую очередь это ощущается в манере общения. Хотя я неправильно сформулировала. Это в попугае кое-что оставалось от гордого наследника рода Рубиновой Крови.

— Дочка, тебе, наверное, стоит отдохнуть, — волос коснулась рука мамы. — А мне пора на поверхность, потому что длительное отсутствие в этой ситуации не принесет ничего хорошего.

— Почему? — удивилась я.

— Он ищет, — кратко ответила Гаррини, разом все объяснив.

И правда… В этом свете исчезновение моей матери не останется незамеченным моим бывшимилударом. Который, наверняка, еще не смирился с этим статусом.

— Мама, а как же… — растерялась я, вставая с кресла. — Как же теперь мы… И что дальше?

— Все будет хорошо, — нежно поцеловала меня в щеку Гани. — Явлюсь фантомом, провожу вас в путь. Попытаюсь закинуть поближе к столице. Боюсь, Мышисса на такие дальние расстояния пока не способна переносить, да и ориентиров она не знает.

— Я поняла.

— Вот и отлично. — Она вновь прижала меня к себе.

Я замерла, впитывая ее тепло и легкий цветочный запах, а потом отстранилась и взглянула на стоящего в стороне с непроницаемым лицом феникса.

— Айнир тебя отведет, — подтвердила мои выводы нага. — Он у нас пока за старшего. Кстати, мальчик мой, совсем скоро проснется брауни.

— И что? — с потрясающе холодным и надменным выражением осведомился Нурикеш.

— То, что ты захватишь еще одно полотенце и поможешь девочке, — тихо и властно, не отрывая глаз от его лица, сказала женщина. — Феникс, ты меня понял?

В ответ короткое, сухое и отрывистое:

— Да.

— Вот и чудненько, — вновь беззаботно прощебетала песочного цвета нага и, напоследок чмокнув меня в щеку, выползла за дверь со словами: — Не скучай, совсем скоро встретимся.

Мы с Кешей остались наедине.

— Ну и зачем ты так на Мышь рычишь? Я как-то посчитала, что спасательная операция вас немного сблизила.

— Так и есть, — спокойно ответил Айнир. — Но дело в том, Лали, что товарищи в экстренной ситуации — это одно, а в обычных обстоятельствах — совсем иное. Поэтому я все так же стремлюсь как можно меньше контактировать с твоей подругой. Боюсь, в свете моего психологического состояния она слишком сильный раздражитель. А я не контролирую себя так, как раньше.

— Если я верно понимаю, то спрашивать о причинах настолько острой реакции бесполезно?

— Я знал, что ты умненькая змейка, — криво усмехнулся феникс и, опустив глаза на стопку вещей, передернул плечами и сменил тему: — М-да… и зачем я все это тащил, если тебе все равно еще и мыться нужно?

— А тут есть где? — заинтересовалась я, потому что водичка из волшебного озера, подсыхая, превращалась в невесомую, но не особо приятную по ощущениям пленочку.

— Термальные источники. Пойдем, я провожу.

И правда, проводил. Почему-то, несмотря на длительный сон в озере, я все равно чувствовала себя очень разморенной и уставшей, особенно после горячей воды, в которой искупалась.

Я переоделась в одну из домашних пижамок и, завернувшись в одеяло, рухнула на старый диванчик. Он громко заскрипел, протестуя против такого обращения, но выдержал. Я же про себя пообещала больше не скакать. А потом как-то совсем незаметно уплыла в сон.