ГЛАВА 1

Я забилась в кресло, неверяще глядя на отца, который устало тер висок, покрытый синими чешуйками, и отводил взгляд.

— Лали, я ничего не могу поделать, — все же взглянул на меня сиятельный лорд клана Скользящих. — Сила проснулась, хотя мы никогда не рассчитывали на это. Держали тебя в девичьих секторах только ради перестраховки. Но… ты использовала магический дар, а значит, засветилась. И теперь ты попадаешь под действие Закона о чистоте крови. Право первой ночи…

— Папа, — помотала я головой. — Так нельзя! Да, проснулась сила, родовой дар, но у меня все равно нет полноценной срединной ипостаси!

Для наглядности я вскочила из кресла, да еще и подол платья подняла до колен, открывая ноги.

— Как чисто физически можно провести эту… процедуру, если я полукровка, а партнер — полноценный и хвостатый?!

— Уже были случаи, когда в девушках-полукровках просыпался голос крови, — нервно переплел когтистые пальцы родитель. — Ритуал проходил успешно, без сильного вреда для здоровья девушки.

— Замечательно! — истерически рассмеялась я. — «Без сильного вреда»! Ты меня успокоил, утешил и вообще вознес на вершины блаженства!

— Лалидари, не ерничай! — сверкнул зелеными глазами папа и эмоционально продолжил: — Мне сейчас не легче, чем тебе! Я никогда не думал, что эта сторона жизни — едва ли не единственный закон животного мира, который остался в нашем обществе, — тебя коснется! Но он — основа нашей цивилизации, он — правило! На нем держится сила настоящего и наше будущее! — видимо, на этом искусственный запал кончился, и папа уже ровно и почти обреченно завершил: — Из Закона нет исключений, моя девочка. И… наверное, я был неправ, закрывая глаза даже на минимальную вероятность того, что голос крови проснется. Мы не готовили тебя психологически. И вот результат.

— Я убегу, — безнадежно, уже сама понимая, какие глупости говорю, выдохнула я и опустилась на ковер. Запустила пальцы в жесткий ворс, сжала кулаки, чувствуя, как впиваются в ладони мои небольшие коготочки, которые и когтями-то назвать было сложно. — Уползу! У меня же есть змеиная ипостась! И человеческая есть! Только срединная неполноценная… Папа, я не буду! — вскинула я голову, твердо глядя на внушительного нага за письменным столом. — Я не буду покорно отдаваться в лапы незнакомому змееподобному монстру! Согласно Закону, женщина (илу), пока не поменяет рисунок чешуи, находится почти что в собственности мужчины (илудара). Я не перепутала термины, которые присваиваются на время «выполнения священного долга перед славным народом нагов»?!

Отец осуждающе покачал головой, но ответить не успел. Это сделали за него.

В комнате раздался низкий смех. Я вскинула голову, глядя в сторону камина, и сейчас потрясенно наблюдала, как рассеиваются чары невидимости, позволяя увидеть вольготно разлегшегося в кресле рыжеволосого нага с красивой медно-красной чешуей, в одежде сине-золотых цветов дома Топазовой Крови. Младший сын, бастард без права на Кольцо Главы, один из лучших парфюмеров нашего народа и… мой друг.

— Ты все назвала правильно, малыш.

— Инейран, — радостно улыбнулась я, отмахнувшись от нерешительного замечания здравого смысла: «А чего это он был невидимый? А теперь сидит с такой глумливой мордой и странным блеском в синих глазах?». Вскочила с ковра, одернув платье, и, порывисто жестикулируя, начала: — Ты слышал?! Это же варварство! Как можно, ну сам подумай?! Ты меня видишь? — для наглядности я провела ладонями по бокам до бедер и поведала очевидное: — Я же маленькая! И меня убьют в процессе!

Он, как зачарованный, проследил за моим жестом и медленно кивнул.

Я скосила глаза на отца, который, горестно простонав, уронил лицо в ладони. Иней же окинул меня странным взором, медленно улыбнулся, открывая роскошный идеальный прикус и проговорил:

— Да, вижу… Не волнуйся, все будет хорошо.

— Так ты поможешь? — расцвела я, делая еще один шаг. Теперь я стояла рядом с его креслом. Наклонилась и от избытка чувств поцеловала нага в щеку, чего раньше никогда себе не позволяла. — Спасибо-спасибо!

— Пока еще не за что, — с хитрой улыбкой провел пальцем по подбородку рыжий. — Благодарить потом станешь.

Окончательно решив, что таки теперь мне ничего не грозит, потому что Инейран имел немалое влияние во многих отраслях и, чисто гипотетически, мог все урегулировать, я наклонилась, чтобы на радостях еще раз чмокнуть гладкую щеку. Но этот змей вдруг быстро повернулся, и я с ходу коснулась губами уголка его рта. Отстраниться сразу не получилось, потому что в мои волосы скользнула большая ладонь, кончик хвоста подсек ноги, лишая равновесия, и Иней поцеловал меня уже по-настоящему. Ну, попытался. Насколько это возможно при условии полного равнодушия партнерши.

Я только ошеломленно хлопала глазами и упиралась ладонями в широкую грудь в попытке вырваться. Раздалось громкое шипение, после чего полыхнула зеленая вспышка, и я оказалась в объятиях отца, который задвинул меня себе за спину и, тряхнув каким-то свитком, рыкнул:

— Я еще ничего не подписал! Держи себя в руках!

Немного дымящийся от воздействия папочки змей оскалился и одним движением метнулся к столу.

— Так подписывайте, лорд Нарийн! — ласково проговорил медный наг. — И поскорее, я не люблю ждать.

— Полгода ждал и сейчас не переломишься, юнец, — тихо отозвался папа. — Оставь девочку в покое. Не отдам ее тебе.

— Вы не найдете никого другого, — холодно усмехнулся Иней. — А если и найдете, то ровно на тот срок, который мне потребуется для его устранения. Как вы верно сказали, я ждал слишком долго, чтобы сейчас упускать змейку.

Ой ты ж, великая богиня! Где мой неизменно спокойный и ироничный друг, приездов которого я всегда ждала как глотка свежего воздуха?! Что это за гадюка ядовитая?! Да какое гадюка… Кобра!

Он посмотрел на меня, и я от жадного синего взгляда почти что на подоконник забралась, точнее, мне вообще очень хотелось выпрыгнуть в окно. Почему раньше я такого не замечала?! Вернее, иногда было что-то непонятное, но… не такое!

П-па-а-апочка!

— Подписывайте, — скрестил сильные руки на груди Инейран. На наге была длинная сине-золотая туника и широкий пояс, сидевший низко на бедрах. В рыжие волосы, сейчас убранные в ритуальную косу сложного плетения, была вплетена сине-золотая же лента с небольшой заколкой-футляром на конце, в которую прятался пушистый кончик косы. Судя по острым граням, это был не только стильный аксессуар.

Надо заметить, Иней вообще был примечательной личностью. Очень красивый, очень умный, сильный и ловкий, с уникальным даже для нашего народа обонянием, что позволяло ему создавать восхитительные ароматы. Ко мне приезжал всегда с новым подарком собственного изготовления, и я очень дорожила маленькими флакончиками, выточенными из драгоценных камней, в которых хранились не менее дорогие, чем «оправа», духи.

И сейчас… сейчас я вспоминала все, что было, и чувствовала, что меня обманули!

Было очень обидно.

Я ему верила! Много чего рассказывала, даже то, что не говорила приемной маме и сводным сестрам, хотя у нас с ними просто замечательные отношения. Странного тут не было, ведь я кровная дочь не самого лорда Нарийна, которого называю отцом, а его младшего брата, погибшего много лет назад. Но мамой и папой я зову тех, кто меня вырастил. И сейчас они не могут защитить меня от зарвавшегося гада!

Иней скривился, со вздохом пересел в кресло около стола, положил ладонь на гладкую поверхность, постучал пальцами, когтями выбивая незамысловатый ритм, и совершенно спокойно продолжил:

— Лорд Нарийн, ио *1 Лалидари, прошу меня извинить за резкое поведение. Я дал себе волю, больше этого не повторится.

* 1 Ио — вежливое обращение к незамужней девушке, не прошедшей первую линьку. Несовершеннолетней.

— Я не подпишу, — непреклонно ответил отец. — Вы можете уходить, и прошу на будущее учесть, что отныне мой дом для вас закрыт, дан-иолит *2 Инейран Дальварис.

* 2 Дан-иолит — обращение к мужчине благородного происхождения.

— Да вы что!

Голос папиного противника снова стал низким и вибрирующим, а потом, бросив на меня косой взгляд, Иней вдруг перешел на другой язык. Изначальный, змеиный, который, по идее, был мне непонятен… да и был непонятен до недавнего времени, даже при тестировании способностей, открывшихся из-за голоса крови. Но сейчас я все поняла!

— Вам напомнить основной род вашей деятельности и источник дохода или не стоит? Может, напомнить, что у вас есть еще две дочери, которые пока не услышали голоса крови? А когда услышат… ваши договоренности с членами отряда Тишины могут внезапно сорваться, и свободными в нужный момент будут только воины Ярости… Правда, получится неприятно? Для девочек.

Воины Тишины… Они славятся непревзойденным самоконтролем и могут держать себя в руках в любой ситуации. Как правило, для ритуала стараются выбирать именно их. Хоть и дорого приходится платить, но зато дочери будут невредимыми и психологически нормальными. А вот сыны Ярости…

Ах ты ж, с-с-сволочь последняя! Как ты можешь, Иней, как?! Я, получается, совсем тебя не знаю. И ты не хотел, чтобы я это слышала!

— Вы зарываетесь, — на том же языке ответил отец.

— Я не хочу так поступать, — как-то очень грустно улыбнулся мужчина. — Но… я уже полгода не могу спать из-за запаха вашей дочери, я схожу с ума, когда она близко. Мне не нравится потеря контроля, она грозит гораздо более серьезными утратами. И подумайте сами… ей этого не избежать. Так почему не я? Девочка вернется почти невредимой, да и я, наконец, успокоюсь. Всем хорошо!

— Вам хорошо, иолит * 3Дальварис.

* 3 Иолит — вежливое обращение к простому нагу.

Папа, папа, а ты рискуешь… Опустил приставку «дан», показывая, что не боишься и тебя не беспокоят последствия твоего шага. Очень рискованно, очень страшно.

Это самый красивый, умный, сильный и, несмотря на свою молодость, очень опасный тип. И очень богатый тип. Притом, состояние он сделал себе сам, без помощи матери, хотя наверняка не без знакомств, приобретенных при дворе.

Короче говоря, если этот «самый-самый-самый» захочет кого-то утопить, то можно смело готовить шлюпки. А в нашем положении… компания отца в основном занимается как раз продуктами, в которые добавляются творения Инейрана. Косметическая линия.

Он раздавит и не заметит, если захочет.

Ирония… рыжий, яркий и с таким ледяным именем. Я всегда удивлялась, когда слышала, что оно ему идеально подходит. Такой же холодный, страшный и заиндевевший. Удивлялась, потому что со мной он был иным. Как выяснилось, лишь с одной целью. Слухи оказались правдивы. Хладнокровный делец, от которого зависит моя семья.

Я не имею права так поступать с родителями.

— Иней, — тихо сказала я, сцепив пальцы и глядя в пол. Так, теперь спокойно, чтобы голос не дрогнул, чтобы не заплакать.

Мне все равно не миновать этого. Закон не допускает. И отец будет обязаннайти для меня… того, кто проведет эту процедуру, после которой успокоится голос крови, закрепится доминантный ген нагов, улягутся бушующие сейчас сила и гормоны.

Я никуда не смогу скрыться не то что из столицы, даже из нашего квартала. Да и… Не знаю… Я никогда не была за пределами девичьих секторов. Конечно, тут было все, что нужно, от школ и библиотек до выставок, театров и магазинов. Практически полноценная жизнь. Но… я комнатное растение.

— Я тебя слушаю, Лали, — мягко подтолкнул меня рыжий гад.

— Я согласна, — почти неслышно пробормотала я, прикусив губу, чтобы не разреветься. — Не трогай мою семью.

Дальше настала тишина. Инейран молчал, отец — тоже, я не поднимала головы и сильно-сильно сжимала пальцы. Главное — выдержать и не выдать своих эмоций. И все будет хорошо. В конце концов, от такого не умирают. Подумаешь, не особо приятные пара недель… Но стоило осознать, представить все то, что будет происходить, как мне стало совсем плохо и жутко.

Богиня, дай мне сил!

— Лали, ты можешь идти, — раздался усталый голос отца. — Формальности мы уладим.

— Благодарю, — ровно отозвалась я и почтительно поклонилась. Выпрямилась и, все так же не поднимая головы, спросила: — Сколько у меня времени?

— Я бы хотел обойтись без традиционно-праздничной части ритуала, — лениво проговорил Иней, и я не удержалась и кинула на него короткий злой взгляд. Наг опять развалился в кресле с таким довольным выражением лица, что хотелось расцарапать эту наглую морду!

Вдох-выдох. Не время для порывов, Лалидари.

Мои размышления оборвал голос папы, в котором на сей раз звенела сталь и льдинками сверкало презрение.

— Придержите ваши желания до той поры, когда они будут совпадать с вашими возможностями, дан-иолит Дальварис. Вы сами действовали через Закон о чистоте крови, а значит, все традиционные формальности будут соблюдены.

— Если я и правда вспомню о своих возможностях, то, боюсь, что это закончится не совсем приятно для уже вашихжеланий, лорд Нарийн, — с холодной усмешкой проговорил младший сын дома Топазовой Крови, а после кинул на меня беглый взгляд и сказал: — Лали, ты и правда можешь идти.

Ах ты, самоуверенная рыжая скотина!

— Дан-иолит Дальварис, у вас нет права мне приказывать, — ровно и доброжелательно сказала я. — Но хочу напомнить, что определенные проблемы я вам все же могу доставить.

— Какая смелость мысли, прекрасная ио! — восхитился рыжий гад. — И что же ты можешь мне сделать, кроме как доставить удовольствие, змейка?

Я даже покраснела от негодования и с трудом сдержала гневную отповедь, но улыбнулась и с немного наигранным сочувствием начала:

— Наверное, будет очень обидно большую часть времени, отведенного илудару, провести на койке лазарета. Яд — это не просто так! Токсины, особенно от укуса самки, выводятся очень медленно и болезненно.

Самка… Едва не скривило при этом слове, но пришлось.

— Ядовитая? — обреченно переспросил Иней.

— Лали, кусаться во время ритуала запрещено, — угрюмо просветил меня мой же папа.

— Я полукровка, — поведала я мужчинам ответную «истину». — Испуганная, насчет традиций не просвещенная, стало быть, состояние аффекта — наше все!

Иней мрачно меня оглядел, а потом кивнул на кресло напротив.

— Ио Лалидари, прошу уделить мне минуту внимания.

Ну, раз меня так обходительно просят, то почему бы и не поторговаться?

Я села на мягкие подушки. Глазки в пол, коленочки вместе, лапки на коленочки, и пальчики нервно сжимаем. Вид девы невинной, вражиной напуганной.

— Ио Лалидари, я был бы крайне благодарен, если бы вы перестали напрасно тратить мое время, которое, хочу отметить, очень ценно. Хватит ломать комедию, переходите к сути. Хотя… — Наг порывисто развернулся к моему отцу и спросил, почти срываясь на шипение: — Лорд, почему я узнаю о милых особенностях вашей приемной дочери только сейчас?!

— Дан-иолит, при всем уважении, по-моему, этот вопрос вам стоит задать слишком непрофессиональным сотрудникам юридического отдела, — очень ровно и доброжелательно поведал папочка. — В том досье, что вы вынудили меня предоставить, все указано.

— И где же?

— Ну, как же… — радостно развел руками батюшка и, незаметно мне подмигнув, процитировал: — Уровень общей токсичности при определенных ситуациях, обусловленных стрессом организма, может быть, а может и не быть относительно опасным. Но этот пункт является действенным только в случае потенциальной…

— Дальнейшая ирония будет излишней, — сухо перебил мой… потенциальный илудар.

Богиня, ну за что… почему эта сила проснулась?!

А тонкое издевательство над этим типом… хм. Дело в том, что Инейран — парфюмер и маг. Он талантливый аналитик, комбинатор и так далее… но вот юриспруденцию просто дико не любит. И, как правило, все, что может, скидывает на подчиненных. Видимо, досье отца прямым ходом отправилось в мусорную корзину, а наш самый-самый прочитал лишь то, что добыли его резвые ребятки. А данных о том, что я собой представляю в срединной ипостаси, фактически нет. И уж зубки мне точно не проверяли, тем более что ядовитых наг очень мало даже среди чистокровных, и, разумеется, вероятность того, что такое всплывет у меня, была очень мала. Да и… отец не хотел рисковать и опасался того, что мной заинтересуется каста Здоровья. Медики… те еще звери. Все во имя знаний.

А так как в роду отца ядовитых не было… лорд Нарийн не желал рисковать.

Отказать же покровителю, которому, вдобавок, и клятва была принесена, он не мог. Но попытался выкрутиться.

Вот и пришел всему конец… рыжий такой песец. Чтоб ему хвост по чешуйке ощипали, гаду последнему!

Нет, я не истеричка и все прекрасно понимаю. В моем положении Иней — наилучший вариант. Но кидаться на шею со слезами счастья почему-то совсем не хочется, а хочется сделать вышеперечисленное… Зафиксировать хвост и щипать-щипать-щипать! А потом сбежать в человеческие земли и толкнуть это дело на черном рынке! Озолочусь!

Стоит немалых денег. Чешуя нага, особенно та, которая снята с живого змея, а не сброшена после линьки.

И почему конкретно этого понесло в парфюмерию, а?! И в деловую сторону… Нет чтобы геройствовать на границах (и сдохнуть, к моей радости) или корпеть в башнях чародейства над каким-нибудь ценнейшим экстрактом! Так нет… он тут! Живой, здоровый и, судя по претензиям на мое тельце, весьма активный.

Чтоб ты колбочки в лаборатории перепутал, скотина чешуйчатая.

Да, я непоследовательна.

Но он меня полгода обманывал, имею полное моральное право злиться и истерить. Кстати, реально имею. Сила проснулась, и я нестабильна.

Именно в этом и состоит суть Закона. После… дефлорации гормональный фон успокаивается, и я уже не пойду в разнос. Дефлорация… Тьфу, даже мысленно произносить противно!

— Что ты хочешь? — резко спросил рыжий наг, подаваясь вперед.

— Честности, — неожиданно правдиво ответила я, вздрогнув от пронзительного синего взгляда моего… противника. Не знаю, кем он воспринимает меня, скорее всего — лишь досадной помехой, смутившей его холодный разум, но мне он больше не друг. Хотя я слишком поторопилась присвоить ему этот статус. По сути, что между нами было? Прогулки, разговоры, подарки… И это очень много, демоны его побери!

Каждого его прихода я ждала с замиранием сердца, всеми силами старалась особо не мечтать, потому что лорды на полукровках не женятся. Да я почти влюбилась! А в итоге это все оказалось фальшью. Обманом, имеющим исключительно прозаичную цель! Тупо захотел поиметь! Создатель, как же обидно и больно.

Что самое противное, таки поимеет! И все, что я могу сделать, — это расслабиться и получить удовольствие! Отвратительная ситуация, однако…

— Лали, может, ты уже ответишь? — донесся до меня голос предмета невеселых раздумий, и я поморщилась. Ну вот… так распереживалась, что даже из реальности выпала.

— Честности… — задумчиво повторила я. — Ты получаешь то, что хотел, а потому прекрати себя вести, как…

Закончить мне не позволило воспитание, но Инею это же воспитание вполне позволило уточнить:

— Как?

— Я это тебе скажу, — мрачно посмотрела я на снисходительно ухмыляющегося парфюмера. — Потом, — и совсем уж угрюмо добавила: — Если захочешь.

— Лалидари, — внезапно холодно и жестко начал Иней. Настолько, что я даже вздрогнула, удивленно посмотрев на нага. — Прекрати вести себя как малолетняя хамка. Меня это уже не забавляет. Твои попытки показать зубки в фигуральном смысле откровенно смешны, и советую, как твой бывший друг советую, придержать их в плане физическом. Мне надоело изображать того, кем я не являюсь, потому… будь аккуратнее. Ты меня не знаешь.

Меня словно заморозили. Как будто в ледяную воду окунули… Я все еще не привыкла, что он такой, что он чужой, чуждый.

Со стороны отца послышался тяжкий вздох и предложение:

— Лали, милая, сообщи маме… о грядущем мероприятии. Времени не так много, нужно все подготовить.

— Хорошо, — почти шепотом сказала я и, поднявшись, не оглядываясь вышла из кабинета.

 

ГЛАВА 2

Я быстро шла по коридору и то и дело прикусывала нижнюю губу, чтобы болью привести себя в чувство и позорно не разреветься. Осознание накатывало волнами. Мне было очень страшно. Притом… по всем фронтам. Мне было жутко представить себя с нагом. Как?! Иней… он же массивный! Я ему в этой ипостаси только до груди достаю! Это еще притом, что для нашего народа он считается малость мелковатым. Такой очень даже средненький, изящный наг. Может, потому и характер отвратительный? Сложное детство, тяжелая юность.

Инейран Дальварис… Младший лорд дома Топазовой Крови, признанный бастард. Притом, признанный уже во взрослом возрасте. И есть подозрение, что это была сделка. Топазы — они не богатые. А Иней умудрился сделать состояние и шел в гору, но… был незаконным сыном леди Милены Дальварис (ныне — Милены Таригар). Так что рыжий, скорее, добрачный ребенок. Из-за этого статуса для него как для дельца были закрыты многие двери. У среднего класса тоже есть множество возможностей, и мужчина там развернулся по полной программе, но все равно стремился в элиту. Уж не знаю, по какой причине, кроме финансовых перспектив.

Так что, судя по некоторым слухам, Иней просто подкупил главу Топазов, своего деда. Тот признал его членом клана, своим внуком и, как следствие, наг получил титул младшего лорда. Младшие могут претендовать на артефакт рода только в том случае, если у главы больше нет наследников. А у верховного Топаза — четверо сыновей. Наверное, потому и приняли Инейрана, ведь стать главой ему точно не светит.

А так… Топазам — деньги, Инею — статус.

Все довольны.

Кстати, еще один вопрос к моим мозгам… Где они были раньше?! Я все это знала, и в начале нашего знакомства шарахалась от нага, как монашка от демона, вполне справедливо полагая: тут что-то нечисто. Иней же ловил меня долго… и поймал на интересе. Мне тоже очень нравились запахи. Просто безумно.

Собственно, вот и источник всех бед. Интерес.

Я остановилась около окна и скользнула пальцами по гладко отполированному дереву, покрытому лаком. За окном царило лето, легкий ветерок приносил ароматы цветов, зелени и дождя. Ночью была гроза.

И все же, может, древние были правы и к знакам стоит прислушиваться?!

Кажется, такие знаки, какие посылались мне раньше, предвещали глобальные перемены, по мифологии дикарей, вымерших в какой-то там период (не помню какой, да простит меня учитель истории!)

В первый раз мы с рыжим встретились случайно… Я на него с дерева свалилась! Спала я там, в виде змейки. Обвилась вокруг ветки персикового дерева и спала. А отец с Инеем свои дела в тот раз почему-то обсуждали в процессе прогулки и почему-то для отдыха выбрали лавку именно под моим деревцем! И я честно пыталась уползти, потому как считаю, что подслушивать, даже не намеренно, — последнее дело. А если это разговор двух деловых партнеров, то и вредное дело. Далеко не уползла. Свалилась на рыжего и с перепугу превратилась в девушку. Я смотрела на него круглыми испуганными глазами, а он на меня — безмерно удивленными.

После были визг и паника, так как змейка, разумеется, какой-либо одежкой похвастаться не могла, и дева из меня получилась не более приличная в этом плане.

С колен рыжего к себе меня перетащил отец, стянул свою тунику и отправил за дерево одеваться. Когда я вышла, сухо представил нас и поскорее спровадил домой, взглядом пообещав серьезную головомойку.

Головомойка была. В основном на тему того, что нужно контролировать смену ипостаси, и не дело, чтобы меня из равновесия выводила такая мелочь. По поводу висения на ветвях, слава богам, ничего особо сказано не было, ибо папа понимал, что сад, так сказать, предмет общественного пользования.

Вот с тех пор Иней и начал появляться у нас дома.

Но зачем?! Он говорил про запах… Неужели из-за полового созревания мой запах изменился и стал притягательным? Но почему тогда это началось полгода назад, если сила проснулась лишь в прошлом месяце, и тогда я обрела какое-то подобие срединной ипостаси?

Я остановилась, схватившись рукой за стенку, обтянутую тканевыми обоями янтарного цвета.

Парфюмер. Он парфюмер. Он чует запахи лучше кого бы то ни было, и из-за этого, как правило, носит специальные фильтры, чтобы не сходить с ума от обилия ароматов. Я на него упала… змеючка из меня не особо мелкая и легкая. Свалилась сначала на голову, потом сползла на плечи и от испуга немного придушила, «ласково» сжав шею рыжего. Потом ослабила кольца, а он меня от себя отодрал и зафиксировал мою голову, чтобы не цапнула. Испугана я была очень сильно, а значит, вполне могла это сделать.

А потом смена ипостаси…

Что если в тот краткий период от удара и борьбы что-то случилось с его фильтрами? Сместились немного или сжались? Биотехнологии очень хрупкие.

Примем версию как рабочую. Но почему он ничего не предпринял потом?! Если понял, что на запах у него не совсем адекватная реакция! Ничего не понимаю…

Пока размышляла, поднялась на третий этаж и теперь стояла у дверей в покои леди Гаррини, моей приемной матери. Хотя, конечно, отношения у нас были скорее ровно-дружеские, без налета родственных чувств. Все же не родная, и это сказывается.

Я постучала и, не дожидаясь ответа, открыла дверь, неслышно скользнув в просторную светлую гостиную.

Гани сидела на маленьком диванчике, вольготно расположив на нем кольца светло-бежевого хвоста. В руках у наги были небольшие пяльцы, и тонкие пальчики, удерживающие иголку, порхали над тканью, расцвечивая ее яркими нитями узора. Солнце играло в пшеничных волосах мамы, окутывающих ее голову пушистым облаком, отражалось в золоте украшений. Сегодня лишь браслеты, серьги и кулон, все средненького размера, ничего броского и лишнего. Даже без самоцветов. Утро!

— Здравствуй, Лали, — не поднимая головы от работы, произнесла нага.

— Мама, — тихо пробормотала я, нервно стискивая пальцы, чтобы взять себя в руки и не заплакать.

Она тут же подняла на меня яркие зеленые глаза и нахмурилась, пристально осматривая.

— Иди сюда. — Гаррини положила вышивку на низкий столик и, спустив кольца хвоста на пол, похлопала по диванчику рядом с собой. — Что случилось, малышка?

— Закон, — всхлипнула я. — Закон о чистоте крови.

— И что? — недоуменно взглянула на меня она. — Ты знала, чем грозит пробуждение силы. Я немного не понимаю твоей бурной реакции, — потом она притянула меня к себе, ласково поцеловала в висок и сказала: — Все будет хорошо. Обязательно. Мы что-нибудь придумаем.

— Что же? — Я скривила губы и беспомощно развела руками. — Я думала… что полукровок это не касается! Ведь не зря же Закон о чистотекрови. Я же изначально грязнокровка, если можно так выразиться.

— А ты не выражайся, — поморщилась Гани, с легким осуждением глядя на меня. — Во-первых, это звучит по-плейбейски, а во-вторых, этим ты оскорбляешь память своих настоящих родителей. Потому, милая, будь сдержаннее, ты все же аристократка.

Не знаю, какой реакции я хотела. Вернее, знаю: я хотела хоть какой-то реакции! А не этого… равнодушия.

— Ты не понимаешь. — Я скинула мягкие домашние туфельки и с ногами забралась на подушки, обняв колени руками. — Ты не проходила этой… жути.

— Проходила, — неожиданно улыбнулась Гани.

— Как?! — опешила я. — Мам, ты же не волшебница.

— Закон о чистоте крови обязателен для магов, а остальные наги сами вправе решать, нужно ли им его выполнять, — ровно проговорила светловолосая нага, и на миг кольца ее хвоста судорожно сжались, а в глазах мелькнули нехорошие искры. — Как ты знаешь, ритуал дефлорации закрепляет доминантный ген отца, и даже если потом нага выберет существо иной расы, первым ребенком у нее будет наг. Чистокровный, с физическими и магическими признаками того… первого. Поэтому для этой процедуры и выбирают достойного. Платят ему. — Она выпрямилась и внимательно посмотрела на меня. — Мои родители, как ты знаешь, принадлежат к древнему и сильному клану.

— Знаю, — скривилась я в ответ, потому как общение с родней мамочки не приносило приятных минут никому из нашей семьи. — Клан Белого Разума. И этим все сказано. Логичные, продуманные, рассматривающие любое знакомство, случай или контакт с точки зрения выгоды.

— Именно так, — вздохнула леди Гаррини, снова потянулась к пяльцам, провела рукой по нежным нитям, сложившимся в прекрасную орхидею, и продолжила: — Рождение меня… такой бесперспективной… сильно подкосило их самолюбие, потому что как на дочь, так и на возможного сына у них были большие планы. Сына так и не получилось, я оказалась первой и последней. И такой… никуда не применимой. Потому родители надеялись на внуков, и Закон казался им просто идеальным выходом. Найти сильного мага-воина, договориться, заключить контракт… и иметь потом, с большой вероятностью, сильное потомство. Как понимаешь, род претендента рассматривался в последнюю очередь, на первом месте были совсем иные признаки.

— А я-то все думала, как же папа, принадлежащий к среднему слою аристократии, умудрился получить твою руку и хвостик, — улыбнулась я. — Он и был тем, кого выбрали для ритуала?

— Верно. — Светлая рука с красивыми коготками, покрашенными золотистым лаком, поправила прическу, и Гани неожиданно хихикнула. — Когда родители поняли, что я не маг, то выслали меня в провинцию, к бабушке отца, которая, собственно, меня и воспитала. Обратно привезли только к совершеннолетию и сразу обрадовали вестью, что нашли, куда меня все же с пользой применить и что я должна сим гордиться. Ты бы видела мою реакцию! Я, как и ты, искренне считала, что сие зверство меня не коснется.

— Тогда я сейчас не понимаю твоей реакции, — мрачно буркнула я в ответ. — Ты хотя бы нага! Это естественно, хоть и не совсем добровольно! А я?! Ты как вообще это представляешь?! И почему, почему это нельзя сделать в… медицинском порядке?! Хотя бы мне, полукровке.

— Потому что, по непонятным причинам, в медицинских условиях от процедуры нет никакого толка, — ровно проговорила мать. — Не знаю, почему. Может, нужны определенные условия, может, состав семенной жидкости немного меняется, ведь в процессе полового акта происходит очень много… реакций в организме. Самцы остро реагируют на аромат самки, стало быть, в кровь, и, возможно, не только в нее, выделяются разные вещества. Короче, Лали, феномен не изучен. Но факт есть факт: результат, нужный великой и могучей раса змеелюдов, получается только при непосредственном физическом контакте.

— Это не снимает главного вопроса! — разозленная такой бесчувственностью и тучей всяческих подробностей, рявкнула я. — Как это получится в моем случае?! Я по сравнению с Инеем — мелочь пузатая! Он же… повредит!

— Инейран? — вскинула светлую бровь нага. — Значит, выбрали этого рыжего снеговика… Не волнуйся! Да что он там повредит… он же мелкий!

— В смысле? — опешила я и, покраснев, шепотом спросила. — Ты что… тоже с ним?!

— Ты с ума сошла? — аж подавилась смехом от такого предположения Гаррини. — Просто он по размеру небольшой. А, стало быть, в определенных местах не особо отличается от человеческого самца. То есть, вы совместимы.

— Это он по сравнению с папой не очень крупный, — снова загрустила я. — А по сравнению со мной…

— Ты бы радовалась, — посоветовала мать. — По слухам, он раньше служил в отряде Тишины, то есть, самоконтроль на уровне.

— Что-то я этого не заметила! Псих психом, еще и шантажист последний!

— А что странного? — вскинула бровь мама. — Если хочешь знать, то он со своей кандидатурой на Закон пришел к отцу сразу после того, как ты на него в саду свалилась. Он даже не понял, что ты не нага. Видел же ипостась девушки и змеи, подумал, что и срединная есть. Ну и решил, что, скорее, всего тебе не избежать ритуала. А тут он весь такой удобный. Но был ему облом, ведь твоя сила тогда еще не проснулась… потому и пришлось ему охмурять тебя самостоятельно.

— Так вы все знали?! — ахнула я, с обидой глядя на маму, которая непонимающе смотрела на меня, явно не осознавая, чем же я так недовольна. — Я, между прочим, думала, что он мой друг!

— А он давал такой повод? — неподдельно изумилась Гаррини и, рассмеявшись, снисходительно потрепала меня по плечу. — Милая, он, вообще-то, ухаживал! Подарки, прогулки, комплименты, предупредительность… я как-то считала, что до тебя и так дошло.

— Не дошло, — потерла я лоб, мысленно аплодируя собственному идиотизму. — А на все попытки как-то поменять ситуацию я сама ставила стенку. Даже обнимать не разрешала, мне очень неуютно сразу становилось.

— Потому что несозревшая, — пожала плечами Гани. — Инейран это тоже понимал, так же, как и то, что стоит тебе уехать учиться — и все. Шансов у него уже никаких, там есть другие такие же шустрые.

— Он жениться хотел, что ли?!

— Сомнительно, — немного подумав, отозвалась Гаррини. — Не похоже. Скорее, перемкнуло, вот и старался.

Стало обидно. Очень-очень.

— Значит, вы с папой были в курсе, что он собирался поиграть и бросить, и ничего мне не сказали?!

— Лалидари, — с укоризной посмотрела на меня приемная мама. — Вот представь… уехала ты учиться. Начал за тобой ухаживать парень. Ты вся такая довольная и сияющая про это рассказываешь, а моя реакция — это вопли о том, что у него несерьезные намерения, он думает только о постели, а значит, бросай эту скотину. Так?

— Ну-у-у… — протянула я.

— Ну, — передразнила Гаррини. — Зайка, если мужчина хочет от женщины только платонических отношений, то с ним точно что-то не в порядке! Любой, повторяю, любой представитель мужского пола в твоем окружении, если он оказывает тебе знаки внимания, хочет большего. Инейран же не худший в своем роде, потому я и не возражала. К тому же, мне очень нравилось то, как он ухаживал и насколько был терпелив.

— Да ты бы слышала, что он в кабинете говорил! Угрожал!

— Кому? — тут же подобралась мама.

— Всем, — буркнула я в ответ. — Кире и Нарри в том числе. Что в нужный момент наши договоры с Тихими могут сорваться и что свободны будут только Яростные. Ну и так еще, по мелочи. Деньги, деловые моменты и прочие «приятности».

— А мальчик, однако, совсем очешуел, — ровно и спокойно проговорила матушка. — До такой степени, что я сейчас вспомню о родовых особенностях и рыжей ледышке устрою как минимум одну неприятность и ощутимый укол по самолюбию вселенского размера!

— И? — мне даже интересно стало.

— Лишу столь желанного и долгожданного приза, — пропела она. — Я все равно тебе помочь собиралась, но теперь мы это сделаем… очень красиво и болезненно для некоторых!

— А может, лучше сделаем просто и действенно? — робко предложила я, смутно понимая, что ничего хорошего от замысла наги ждать не стоит.

— Просто и действенно — это слишком слабо для такого гада, как Иней, — ухмыльнулась нага и спросила: — Когда торжественные проводы в дом этого…

— Через пять дней… — немного растерянно проговорила я, вспоминая уложения и правила Закона.

— Вот и чудненько, — расцвела Гани. Вскочив с диванчика, она скользнула к окну и в предвкушении потерла ладошки. — Пока иди… а я все подготовлю! И ритуал, и проводы!

 

ГЛАВА 3

Из покоев Гани я вышла малость обалдевшая от такого поворота событий, но с затеплившейся надеждой, что, может, все еще и обойдется.

Хотя бы безболезненно обойдется… Надо, кстати, спросить, а я в сознании должна быть при этой процедуре? Или возможны варианты?

Ладно! В любом случае, главное не киснуть и с оптимизмом смотреть в будущее. И желательно в то, что подальше, потому что в ближайшем у меня ничего особо хорошего не предвидится. Чтоб эту силу! Теперь же придется идти учиться в Академию волшебства, а ведь я так хотела стать парфюмером.

Конечно, обоняние у меня не такое тонкое, как у Инейрана, но я и не стремлюсь прыгать до его высот. Мне просто нравятся запахи, я хочу научиться с ними работать. Слышала что-то о спецобучении — магические способности плюс физические склонности, но не уверена, что мне удастся попасть в такие группы. Плата там высокая, да и есть они только в Адамантовой академии, находящейся в столице Соединенного Королевства, одной из провинций которого и является наша, Змеиная.

Да, много веков назад малочисленная нация нагов, осознав, что ее просто перемелют в жерновах войны, попросилась под руку королю. Не мы одни, впрочем. Соединенное — на то и Соединенное. Всякой твари по паре. Сиды, дриады, гномы, кобольды… И даже фениксы есть где-то на востоке, по слухам — те еще твари с гипертрофированной манией величия и желанием править миром. Приступы под названием «я черный страшный властелин» проходит каждый мужчина их расы, и заканчиваются они по-разному (например, один таки стал королем… нашего же королевства). Кого-то это приводит на плаху, а кого-то — к власти. А там уже или встречают ту, которой дико не повезет (если фениксы влюбляются — это полный привет), или просто успокаиваются. Да, у кого-то гормональные буйства, а у этих пернатых — «я лучше и сильнее всех». В столице они, само-собой, встречаются, как раз из-за «милых» расовых особенностей. Также крылатые гады весьма сильны и мстительны, то есть, если их и бьют, то всем миром, чтобы уж наверняка.

Так что наги — это еще не самые странные представители нашего королевства.

За размышлениями на отвлеченные, внутриполитические темы я спустилась вниз и вышла в сад через заднюю дверь дома.

Не знаю, почему, но ноги сами понесли меня по извилистой тропинке на место знакомства. Ступала я по округлым, вросшим в землю булыжникам, сквозь мягкую подошву ощущала твердость и тепло нагретого за день камня и грустно размышляла.

Все ничего… все будет хорошо.

Надо лишь перетерпеть это время, просто думать и воспринимать все как одну из тех самых медицинских процедур, которые, кстати, тоже не всегда безболезненны.

Но это продлится до смены чешуи… то есть, около двух недель! На меня опять накатила волна паники. Две недели. Две недели в лапах огромного змеелюда, который сможет делать со мной все, что душе угодно! Мамочка, как же страшно.

Не хочу… Но надо.

Иначе не удержу контроль над силой, стану эмоционально нестабильной и разнесу… хорошо если только свой дом, а не весь квартал в придачу. Это и есть основная причина, почему для волшебниц Закон — это железное правило, из которого нет исключений. Пока этого не произойдет, я социально опасна. Подфартило с божьим даром, ничего не скажешь!

За такими мыслями я добрела до знакомой скамьи под печально знакомым персиковым деревом и опустилась на деревянную лавочку. Скорей бы уже, что ли? Ожидание — самое кошмарное, что возможно придумать. Я ж себе такого нафантазирую!

Я нервно сжала ткань платья и прикусила губу, чтобы не заскулить от безысходности. Что может сделать Гани? Ну вот, допустим, обломает она Инейрана — и что? Я все равно нуждаюсь в этой зверской процедуре! А его хотя бы знаю и, как верно указала Гаррини, он не очень крупный для нага, да еще и был в отряде Тишины. То есть, вообще идеал.

Так, похоже, надо начинать принимать успокоительные, пока я совсем умом не тронулась. А сейчас вдох-выдох. Все хорошо, на меня никто не покушается, все просто замечательно. Будет. Еще дней пять.

На этой оптимистичной ноте на меня сверху свалилось что-то тяжелое и мигом обвило тело кольцами. Шипящий голос произнес:

— Сидиш-ш-шь?

О том, что за эти секунды у меня сердце почти остановилось, можно даже не упоминать. Но когда я скосила глаза на змеиную морду, которая глумливо подмигнула мне синим глазом, очень захотелось грохнуться в обморок.

В обморок не грохнулась, на помощь пришли инстинкты: я обеими руками схватилась за тот участок… назовем это шеей, около головы, и зафиксировала, чтобы змей не укусил. Да, рефлексы у нас с Инейраном одинаковые, первую встречу повторяем фактически точь-в-точь!

Что поделаешь, у нагов это доведено до автоматизма. Ядовитая змея или нет, но клыки у нас всех ого-го, стало быть, даже если просто цапнуть, то все. Не жилец.

Синие глазищи удивленно округлились. Иней дернулся, пытаясь освободиться, и часть длинного тела, до этого все еще висевшая на ветке, упала на землю с глухим «шмяк». Ну и… остальной змей по инерции тоже свалился с лавки. В обнимку со мной, разумеется, так как и не подумал ослабить хватку колец.

— Ты ненормальный! — честно сообщила я в наглую морду, которую все еще сжимала ладонями.

По чешуе прошла дрожь, полыхнула ослепляющая вспышка, и вот я уже лежу на сильном теле нага.

— Лалиш-ш-ша, — снова прошипел Инейран, плотнее обвивая меня кольцами. Его руки ласкающее скользнули по плечам и спине, вызывая странную, незнакомую дрожь, а потом змей «невинно» осведомился: — О чем задумалас-с-сь, илу?

— О том, что у тебя, как обычно, нет ни капли такта и вежливости!

Стоп. Илу… Илу!

Илу — илудар. Такой статус присваивается тем, кто подписал договор. Закон о чистоте крови вступил в силу.

Это обращение выбило у меня из-под ног почву надежнее чего-либо и окончательно лишило меня… чего? Надежды не было изначально. Наверное, ее иллюзорного остатка, едва затеплившейся искорки. Я просто отворачивалась от реальности, не желая ее признавать.

Судя по всему, синеглазый змей прекрасно все понял, потому что плавно сел и даже освободил меня от своей хватки, впрочем, тут же подхватив на руки.

— Отпустите, — попросила я, не поднимая на него взгляд. — Заберете меня через пять дней, а сейчас прошу прощения, Инейран Дальварис, но я не желаю вас видеть.

— Глупая Лали, — спокойно ответил мужчина и сел обратно на лавку, по-прежнему не отпуская меня.

Я брыкнулась, попытавшись хотя бы сесть рядом, но, разумеется, мне это не позволили. А после сказанной Инеем фразы я замерла и уже никуда не пыталась сбежать.

— Ты прекрасно знаешь, что пять дней — это лишь обычай, более того, этот срок дается лишь с согласия илудара. А я могу и передумать, маленькая… Ты уверена, что хочешь торопить события?

Меня словно парализовало. Сидела как мышь и даже моргать старалась пореже. Что же делать? Богиня, что же мне делать?!

Я не знаю, как себя вести, я не знаю, о чем говорить. Все, чего я хочу, — это… перестать быть собой. Ведь с другой девушкой такого бы не произошло. Например, с обычной человечкой где-нибудь на просторах нашей страны.

Мне нужно просто пережить это, пройти, миновать и стереть из памяти, как страшный сон. Я ничего не могу изменить, я в силах только смириться… отдаться еговоле. В его руки. Он возьмет то, что хочет, и все вновь вернется на круги своя. Хотя кого я обманываю?

— Лалидари, — как-то очень устало сказал Инейран. — Прекрати, пожалуйста, изображать истукана. Нам нужно поговорить, и ты прекрасно это знаешь.

— Знаю, — медленно кивнула я, прикусывая внутреннюю сторону губы. — Говорить не о чем, до того как я не сменю шкурку, я в вашей власти, дан-иолит Дальварис. Все, что мне положено, — это подчиняться. Не усложняйте жизнь.

— Ты невыносима, — честно сообщил наг и осторожно, чтобы не повредить нежную кожу когтями, обхватил мой подбородок, заставив меня посмотреть на своего илудара. — Как раз об этом я и сам хотел просить тебя, змейка. Не усложняй в общем-то простую ситуацию.

— И что ты видишь простым? — вскинула бровь я и, не удержавшись, резко дернула головой, вырываясь из его хватки. — Я не желала бы… ощущать тебя дольше необходимого.

— И правда, очень молодая и глупенькая девочка. — Голос мужчины даже не дрогнул, интонации не поменялись, оставаясь все теми же спокойными и доброжелательными, с нотками заботы и участия. Но глаза нехорошо сузились, а кожа немного побледнела.

— А что ты хотел? — передернула я плечами. Ну вот никак, никак не выходило взять себя в руки! Получится или напускная бравада, или слезы и истерика. А я девочка старой закалки, воспитанная Гаррини. Я плачу только наедине с собой.

— Я хотел, чтобы ты успокоилась, перестала «выпускать иголки» и пытаться меня уколоть. У тебя это получается, а это в нашем случае не совсем хорошо.

— Опять угрозы, — покачала я головой и решительно посмотрела ему в глаза. — В этом весь ты, как оказалось. У меня сегодня сплошные сюрпризы! Или что, в тебе проснулась совесть, и ты передумал убивать всех возможных претендентов на звание исполнителя? Или не потопил бы дело отца и не отдал сестер воинам Ярости?!

С каждой фразой, с каждым воспоминанием о его речах, о таком холодном и уверенном тоне, я злилась все больше и больше, и последние слова почти прошипела ему в лицо, находясь уже очень-очень близко.

Он как завороженный смотрел на мои губы, дышал все тяжелее и тяжелее. Я несколько секунд пыталась понять, что происходит, а когда осознала, то с тихим писком отшатнулась. Попыталась, вернее. Большая ладонь вдруг запуталась у меня в волосах, не позволяя отстраниться, а горячий рот прижался к уголку моего в нежном, почти неощутимом поцелуе, смешанном со стоном, сложившимся в мое имя.

— Лали, наваждение мое.

Ой-ё…

— И давно это у тебя? — с опаской осведомилась я.

— Что? — непонимающе глядя на меня, переспросил Иней.

— Ну… Проблемы с психикой, — радостно пояснила я.

М-да… Судя по ошеломленно округлившимся глазам напротив, я сказала немного не то. Или не так. Или не тогда… Момент испортила?

Все же, какие у него потрясающие глаза. Синие-синие, в окантовке длинных темно-медных ресниц, немного хищные, что еще больше подчеркивают убранные назад волосы. Инейран никогда не носит их иначе по одной простой причине.

Когда наши отношения сдвинулись с мертвой точки и я перестала от него шарахаться, то спросила, почему он вечно… «застегнут на все пуговицы». Это просматривалось во всем: от строгости в одежде до классических причесок (В моду в последнее время входили то хвосты, то распущенные волосы, то какие-то странные конструкции на голове, даже у мужчин. Но Иней почему-то моде не следовал.).

Иней же раскрыл страшную тайну. Кажется, именно тогда я впервые подпустила его на расстояние ближе вытянутой руки. Очень уж любопытно было. Оказалось, что волосы у него волнистые, и с любой другой прической он смотрится несерьезно!

Недостаточно страшная тайна. Я была разочарована! Хотя да, с такой прической он… хищный, кошмарный и о-о-очень серьезный. Жуть.

— Лалидари, я хочу тебя просить о маленьком одолжении, которое не потребует от тебя никаких усилий, — с некоторым нажимом, но все так же невозмутимо проговорил Дальварис.

— Глазки закрыть, ножки раздвинуть и представить, что я у женского врача? — наивно поинтересовалась я в ответ. — Боюсь, ты несколько… не понимаешь, каких огромныхусилий это от меня потребует! Разве что сразу снотворное в комплекте с обезболивающим принять! И я вся твоя!

Глядя в засверкавшие голубым огнем глаза, я поняла, что опять сказала что-то неправильно, и предложила то, что казалось мне в этой ситуации наиболее естественным:

— А можно я пойду?

— Лалидари, еще слово — и ты поедешь! Сию минуту, ко мне домой, и уже сегодня вечером мы таки пообщаемся, и ты будешь непосредственно знать предмет обсуждения! Хоть трястись и говорить гадости перестанешь! — рявкнул наг, подаваясь вперед и коротко целуя, сминая мои губы, с силой прикусывая нижнюю, оставляя во рту легкий привкус мяты и… моей крови. Когда он отстранился, я сидела перепуганная, замершая и готовая к какому угодно диалогу. Лишь бы словесному.

Как-то я не думала… что это может вот так сразу начаться.

— Сам дурак, — отвернулась я от него и внезапно выпалила: — Зачем нужно было так действовать? Вот зачем? Или что, все это время, все полгода, ты воспринимал меня только как куклу, которая приятно пахнет, красиво выглядит, и в этом все ее достоинства?! Почему, скажи, почему ты стал так себя вести?! Мы оба понимаем, что мне не миновать Закона. Да если бы ты сам пришел, ко мнепришел и все объяснил, то я первая бы тебе на шею кинулась! Просто потому что ты мой друг, я тебя не боюсь, и лучше ты, надежный и почти родной, чем какой-то незнакомец. Но нет! Ты стал шантажировать отца! Иней, какты мог пригрозить, что с сестрами поступят… по-зверски. Ты бывший Тихий, ты в курсе, что из себя представляют Яростные! И ты знаешь моих сестричек… Как ты мог?! — Я рванулась из его рук, не в силах находиться так близко и чувствовать его запах, который раньше казался таким манящим и притягательным. Он меня не пустил, только еще теснее сжал кольца вокруг моих ног, и мне оставалось лишь отвернуться и тихим, срывающимся шепотом продолжить: — Знаешь, я бы, наверное, все тебе простила. Обман, то, что ты, говоря со мной, и правда видел лишь тело. И отец… мы бы не пропали, даже если бы ты и перекрыл тот финансовый поток. Но сестры! Ты был готов отдать на растерзание двух девочек! Я видела, я знаю, какими возвращаются после Яростных!

У меня закончились слова, воздух и эмоции, и я спокойно завершила длинный монолог, ощущая себя опустошенной:

— У меня все.

— Лалиш-ш-ша, — раздался прерывистый выдох рыжего. — Да, я был не прав, слишком резок и…

— И не подумал, что я могу все это услышать и узнать, верно? — вместо Инейрана закончила я.

— И это тоже, — спокойно кивнул мужчина, а я лишь зло поджала губы, внутренне начиная снова злиться, но уже на себя.

Мне хотелось, чтобы он сказал, что-то иное. Успокоил. Обманул? Какие же мы, женщины… Сладкая ложь (та, что мы хотим слышать) много приятнее любой правды. И мы не стремимся знать эту правду.

— Послушай меня, — продолжил медный змей ровным, уверенным тоном. — Все складывается замечательно. Ты сама сказала, что кандидатуры лучше меня не придумать. Потому успокойся, перестань бузить, истерить — и все будет хорошо. Я буду ласковым и нежным, — внезапно его дыхание прошлось по открытой шее, и прохладные губы прижались к моему уху, тут же немного прикусив мочку, отчего я дернулась. И не навернулась только потому, что меня все еще держали хвостом.

— Прекрати!

Почему я себя чувствую, как мышь перед удавом? Он же мне нравился, почему сейчас так? Просто тело не проснулось? Но… странно.

— Лали, Лали… — Хватка нага стала заметно слабее, и я, поняв, что меня отпускают, тут же соскользнула на землю и отскочила подальше, с опаской глядя на массивного для меня полуобнаженного рыжего. Или вообще обнаженного? Кроме чешуи на нем вообще ничего не было.

А ведь реально такое считается обнаженкой, а вот это место на бедрах, где чешуя более мягкая и нежная, вообще всегда прикрывают.

Как нам объясняли на анатомии, у мужчин там какая-то штука… которая в каком-то кармашке… в каком, я так и не поняла.

— А где кармашки? — недолго думая, спросила я, для наглядности ткнув в сторону нага пальцем. — Нам рассказывали, но я так ничего и не поняла.

— Деточка, — каким-то очень хриплым голосом начал наг. — Если ты собралась делать ноги, испуганная моя, то делай! А то я не только расскажу, но и покажу, на несколько дней раньше!

— Ой, — тут же опомнилась я и виновато посмотрела на него. — Прости мои манеры, я не хотела тебя смущать.

На меня посмотрели, как на полную идиотку. Подсознание, которое, видать, умнее основной части разума, было с Инеем согласно. Наверное, оно просто откуда-то больше знало… или быстрее соображало, потому что спустя секундочку и до меня доехала истина о содержимом блондинистой головушки.

— Кыш, — беззлобно рыкнул Инейран, и меня, само собой, сдуло в сторону дома.

 

ГЛАВА 4

Остаток дня я провела в слезах, так как снова пришло осознание кошмарности моей участи. А для всех домашних началась суматоха. Во-первых, готовились к торжественной передаче бедной девы на заклание, а во-вторых, сразу собирали все и для моего отъезда в столицу на учебу. Но я бы, наверное, внесла в путевые заметки еще и пункт «целитель душ». Наверняка посещение целителя будет не лишним, после такого-то морального потрясения.

Нагнетало обстановку и мою жалость к себе то, что меня жалели вообще все! Вот все! К примеру, проходила я мимо кухни, так меня туда затащила наша обычно такая злобная повариха и со слезами на глазах начала кормить своими лучшими пирожными, которые обычно только на большие праздники делает. Там же находились горничные, смотревшие на меня с сочувствием и уверявшие, что я хоть и мелкая, но сильная. Не помру!

Пирожным я подавилась. Сбежала с кухни, пришла к себе, но почти сразу приползли сестрички. Полчаса рыдали так, что уже я их утешала. Получилось не очень. Они меня не похоронили, конечно, но заверили, что уже ищут лучшие клиники для реабилитации. Стало совсем плохо и очень-очень себя жалко.

Стоит ли говорить, что я сделала, когда визитерши удалились? Пошла и ограбила погреб. Напиться, правда не успела, меня в обнимку с бутылкой вынес из подвалов папа.

Он принес меня в комнату, посмотрел грустно-грустно сначала на меня, потом на вино и сказал пить не более двух бокалов, а то утром совсем плохо будет. Притащил кружку для себя и открыл бутылку.

Ну да, одной пить совсем плохо.

Спустя часик приползла мама, показала мне кулак, дала папе подзатыльник и приказала перестать заниматься ерундой.

— У меня есть идея, — поведала Гаррини, притягивая к себе недопитую кружку папы. Заглянула в нее и одобрительно кивнула. — «Кровь янтаря»!

— Какая идея? — взглянул на нее папа, продолжая прижимать меня к себе и поглаживать по голове. Я была очень уставшая, ослабевшая от слез и икающая от непривычного, хоть и очень дорогого алкоголя.

— Проклятый! — радостно выдала Гани.

— Да ты с ума сошла! — тут же откликнулся папа.

Мама покачала головой, долила папе в кружку еще «Янтаря», потом спихнула меня на стоящее рядом кресло и, прижавшись к мужу, вручила ему вино, одновременно заглядывая в глаза.

— Милый… но мы не можем отдать Лалидари!

— Дорогая, уж лучше Инею, чем то, что ты предлагаешь, — отрезал наг, но кружку взял и отпил. — В нем я хотя бы отчасти уверен… да и с врачами и магами-целителями уже договорился!

Я икнула, потрясенно глядя на батюшку.

— А может, девочка сама выберет? — уже почти мурлыкала нага, прижимаясь к мужскому торсу, обвивая своим хвостом хвост мужа и поглаживая ладошкой мощную грудь. — Да и не думаю, чтобы Земляна загадала Ляльке что-то совсем уж невыполнимое.

Земляна?! Это же человеческая богиня-покровительница. Ну да, я наполовину человек, но эта капризная дама и к жрецам своим не всегда выходит!

— А может, вы сначала мне скажете, и я и правда выберу? — все же не утерпела я. — И кто такой проклятый?

— Есть древний ритуал, — заплетающимся языком начал отец. — Обращение к богине. По сути, просьба, чтобы она взяла тебя на службу, дала задание. За это полагаются определенные бонусы. Если Земляна согласится, то заодно приведет в норму твой магический баланс и женские гормоны, и ты не будешь нуждаться в прохождении дефлорации.

— И ты молчал?!

— Да потому что дозваться ее могут не все! — рявкнул в ответ папа, недовольно глядя на Гани. Но его взгляд тут же потеплел, стоило ему заглянуть в бездонные зеленые глаза своей супруги. Надо заметить, что коварная маменька сейчас являла собой прелестное зрелище. Ласковая, милая, пушистые волосы искрятся в свете магических светлячков, в глазах — кротость и нежность. Пальчики то игриво теребят завязки туники, то поглаживают гладкую кожу мужской груди.

И томный, чувственный шепот на ухо нага:

— А пошли его… разбудим?

— Я его для другого случая берег. — Папик все еще не мог оторваться от колдовских глаз светленькой наги, руками скользил по ее спине, прижимал все ближе к себе, перебирал короткие кудрявые волосы. — Да и за Лали боюсь.

— Но у тебя же есть браслет.

— Есть, — вздохнул папа и встряхнул головой, сбрасывая с себя оцепенение, а потом укоризненно посмотрел на жену. — Ну и зачем надо было так действовать?!

— Ну-у-у, — потупилась она.

— Идем, — махнул рукой он и, посмотрев на меня, сказал через часик зайти к нему в кабинет.

Родители вышли из моей комнаты, оставляя меня наедине с бутылкой, лишь мама в дверях задержалась, шкодливо подмигнула и выдала:

— Учись!

Чему надо учиться, я так и не успела уточнить…

Нет, ну правда, а вдруг это важно? Но чему именно? Точным наукам, магии или чему-то специфическому? Ничего не поняла… Или это она про психологию, наверно! Про то, как с отцом управилась. Но мне не на ком практиковаться…

Может, это совет на будущее?

В это же время. Столица Соединенного Королевства

В полутемном кабинете, обставленном в старинном стиле, за столом сидел молодой мужчина и задумчиво рассматривал какой-то документ.

— Однако, — хмыкнул он и кинул бумагу на столешницу из темного дерева. — Становится все однообразнее и однообразнее! Даже доносы писать разучились!

Солнечный луч, пробившийся сквозь задернутые шторы, запутался в коротких волосах, высекая из них зеленую искру, и потерялся в черных как южная ночь глазах.

Феникс откинулся на спинку кожаного кресла и, возведя глаза к потолку, в очередной раз пожаловался на тяжкое житье-бытье.

— Измельчали придворные! Ябедничать только и умеют! А что такое доносы?! Доносы — это информация, подкрепленная часто фальсифицированными, но очень достоверно выглядящими доказательствами! — Он снова взял листок с чем-то не угодившей ему петицией и потряс им в воздухе. — А это что за песнь униженных и оскорбленных?! А заговоры?! Заговоров толковых не было уже лет пять! И то последний я сам и организовал!

Феникс запустил тонкие музыкальные пальцы в короткие волосы и снова вздохнул. Ему было скучно. Ему было отчаянно скучно, невзирая на то, что дел невпроворот. Но это все… быт, скажем так.

Хотя быт конкретно этого типа многим показался бы весьма… занимательным и активным.

Фениксы бывают разные. Да-да, черные, белые, красные и даже зеленые.

У кого-то мания — стремиться к общему признанию толпы вроде «я черный и страшный властелин», а некоторым… просто приятно знать, что самый могущественный и страшный тут именно он. И то, что об этом известно лишь узкому кругу лиц, в общем-то, неважно.

— И зачем я тогда не продался оппозиции? — с тоской вопросил мужчина у безмолвного потолка, который, как обычно, был отличным собеседником. Слушал и никому не рассказывал. — Хоть что-то интересное бы в жизни появилось! Так нет… Я их сам отловил и казнил… Идиот.

Настенные часы с маятником отсчитывали время, едва заметно сверкая медью и деревом… Ничего не происходило. И так — за годом год.

— Может, власть свергнуть? — задался новым вопросом крылатый. — Нет… трудов жалко. М-да, поторопился я тогда с Нурикешем, явно поторопился. Он, конечно, дурак эмоциональный был, но хоть конкуренцию составить мог. Собственно, потому и убрал я его, да.

Прерывая размышления этого своеобразного государственного деятеля, раздался стук в дверь, и тихий девичий голос известил о том, что доставлены бумаги из департамента госбезопасности.

— Неси, — кивнул зеленовласый уникум и, порывшись в ящике стола, нацепил очки и прибавил яркости настольной лампе.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась молодая невозмутимая сида. Темноволосая красавица с голубой кожей, чуть слышно цокая каблучками, прошла в комнату и, положив кожаную папку на стол, направилась к выходу, но ее почти сразу догнал голос начальства:

— Кофе сделай.

Сида развернулась, с почтением поклонилась и сказала:

— Вам нельзя. По вашему же повелению, заверенному нотариусом, вы, утверждая, что находитесь в здравом уме и твердой памяти, повелеваете мне не выполнять такое распоряжение. Потому простите, но кофе я вам принесу только если получу официальную бумагу — опровержение.

— А что, не похоже, что я и сейчас в здравом уме и твердой памяти?! — возмутился феникс и даже очки сдернул от негодования.

— У меня нет тому медицинского и юридического подтверждения, — нейтрально ответила девушка. — Я сделаю вам чай.

Мужчина мрачно посмотрел на закрывшуюся за сидой дверь и констатировал:

— Дожил! — потом еще немного поразмышлял и добавил. — Жениться, что ли? Раз так все плохо и скучно… — но почти сразу передернул плечами и решил: — Нет, плохо, конечно, но не настолько! Вот какие интересные документики из департамента пришли.

Но изучить занимательную информацию феникс не успел, потому что сначала зашипел от боли, а потом, вглядевшись в искрящиеся алым огнем глубины драгоценного камня на одном из перстней, торжествующе рассмеялся:

— Да неужели! Таки вытащили его?! Вот и замечательно!

Змеиная провинция. Дом Лалидари

Указанный час я металась по своей комнате, нервно кусая ногти и перебирая свои книги. Земляна… про нее я нашла прискорбно мало! А уж про ее задания — так и вовсе какие-то короткие упоминания. Еще была фраза, что явится она самым достойнейшим… или тем, кто хуже не придумаешь, но вдруг решил встать на путь истинный. Если к первым я себя не могла отнести из врожденной скромности, то ко вторым — исходя из здравомыслия. Да-да, иногда оно, пробегом и жутко спеша, но все же появлялось у меня в голове.

Возникает закономерный вопрос… а кто такой проклятый? За что проклятый? И чем он в данной ситуации поможет? И захочет ли помогать? Судя по словам отца — нет, не захочет.

Сплошные «почему» и ни одного «потому».

За час я успела посидеть на подоконнике, разглядывая Нар, главный город нашей Змеиной провинции, потом полежать на кровати, изучая потолочную роспись, на которой неведомый мастер решил запечатлеть не кого-нибудь, а фениксов в крылатой ипостаси.

Фениксов было два, дерево — одно, а морды у пернатых — крайне недовольные, как ни старался художник изобразить томные взгляды, видимо, пытаясь намекнуть зрителю, что это пара, которая вот-вот решит создать общее гнездо. Но то ли их посадили на дерево не в брачный период, то ли это были вообще два самца, но даже нарисованные крылатые твари выглядели злыми и противными, несмотря на то, что внешне были невероятно красивы.

Один — с роскошным красно-огненным оперением, а другой — с багрово-черным. Видать, второй и был призван изображать самца… Красный был явно не в восторге от своей роли самки. Интересно, почему я твердо решила, что это оба — мужчины? Еще в детстве, после того как мне показали эту комнату, так решила.

Пока я размышляла о пернатых, часы пробили семь. Я почти скатилась с постели и, накинув теплую шаль, так как стало прохладно, рванула из комнаты. Коридоры не пугали меня своей темнотой: я прекрасно знала дом и могла найти дорогу даже с закрытыми глазами. Под ногами мягко пружинила ковровая дорожка, щекоча ступни своим ворсом. Что-то я не подумала… Шаль взяла, а сама-то выскочила лишь в широких штанах, тунике и тонких носочках. Ладно… папу ограблю, если что. Хотя в его тапках тем же брауни можно море переплывать. Маленькие они, эти брауни, не больше моего пальца. Но тяжеленькие… Так что с плаванием я, пожалуй, погорячилась. Брауни прибирались у нас дома, это были незаменимые слуги. Из-за веса и магии они могли становиться гораздо больше.

И вот она… дверь в кабинет отца! Я с замиранием сердца ее отворила, приготовившись увидеть невероятное! Ну а как же иначе? С такими-то тайнами вокруг!

Дверь меня разочаровала первой. Противно заскрипела, начисто разрушая волшебство момента. Вторым разочарованием было то, что папа ругался. И даже не на меня. И не на маму.

Папа ругался с попугаем. Попугай отвечал ему презрительным взглядом и ледяным молчанием.

— Это приказ! — провозгласил наг и сложил руки на груди.

Мама только покачала головой и вздохнула.

Попугай же, кстати, сидевший на спинке отцовского кресла, ответил нагу полным превосходства взглядом и неторопливо развернулся к нему хвостом, гордо вскинув голову с красивым хохолком.

Судя по всему, это был ответ. Папа тоже являлся мужчиной сообразительным и понял, что птиц имел в виду.

Попка был красавчик, кстати! Почти весь черный, с переливами цвета красного вина, а в хвосте, маховых и на хохолке — несколько ярко-красных перьев.

— Ой, какая прелесть, — восторженно выдохнула я и с восторгом посмотрела на папу. — Это мне?! Спасибо, спасибо, спасибо!

Попугай стремительно обернулся, смерил меня злобным взглядом, передернулся и вновь вернулся к созерцанию панорамы за окном.

— Да, тебе, — злорадно выдал отец. — Подойди, возьми браслетик.

— Подожди, — отмахнулась я и осторожно обошла стол, приближаясь к нежданному подарку и воркуя: — Какой ты красивый, какой ты хороший…

— Дур-р-ра! — внезапно выдал попугай и отвернулся.

— Это что? — озадаченно вопросила я в пространство.

— Твой диагноз! — «любезно» разъяснил мне этот пернатый суповой набор.

— Познакомься, это Кеша! — просветила Гани, солнечно улыбаясь. — И вам обоим не помешало бы найти общий язык. Кеша, тебе все ясно?

— Нет, — нагло отозвался попугай и для непонятливых уточнил: — Кеша тоже дур-р-рак! — это было сказано с такой интонацией, что почему-то не осталось сомнений: дураки тут — все присутствующие, кроме попугая.

— Да, я вижу, что вы точно поладите, — пробормотала Гани, но тут же снова разулыбалась и, глянув на пернатого, с намеком спросила: — Тебе не надоело текущее положение дел?

— А вар-р-рианты? — недовольно буркнул попугай, но темно-зеленым глазом в сторону наги косился теперь с явным интересом.

— Земляна, — невинно ответила Гаррини и поспешно добавила: — На твой призыв она должна прийти.

— Чтобы окончательно меня укокошить? — скептически склонил голову набок птиц. — Нет, спасибо, мне и так не очень хорошо живется!

— Обратно в анабиоз, что ли? — задумчиво так вопросил папа в пустоту, и Кеша недовольно на него посмотрел.

— Зачем же сразу такие кр-р-райности? — потом взмахнул неожиданно большими крыльями, взлетел со своего «насеста», метнулся к стене, около которой я стояла, зацепился когтями за раму картины и уставился на меня. — И при чем тут ваша дур-р-рочка?

— Ее воля и безопасность — цена твоей свободы, — ровно проговорил отец. — Я передаю тебя ей, вы идете к Земляне, и мне плевать, что ты сделаешь, но она должна дать вам задание. Как ты сам знаешь, слугам богини полагаются определенные бонусы. Для тебя это шанс изменить ситуацию и… отомстить.

— Интер-р-ресно, — спокойно признал попугай и, перебирая лапками, неторопливо двинулся по раме в сторону от меня.

От его когтей на дереве оставались отметины и царапины, потому папа поморщился и как бы мимоходом заметил:

— Между прочим, это белое дерево…

Кеша остановился, склонил голову, осмотрел свой насест, клюнул его, сковыривая лак, и подтвердил:

— Ну да. Хор-р-рошо живем!

И потопал дальше. Шкряб-шкряб-шкряб.

Я невольно втянула голову в плечи. Папа у нас больной до натурального, редкого дерева. А уж такой реликт, как белое…

Глаза отца потемнели от гнева:

— Птица драная, ты хоть знаешь, сколько это стоило?!

На эту наглость в перьях окрик не произвел никакого впечатления, разве что зеленющие глаза довольно засверкали, а потом он выдал:

— Кеша извиняется. Кеша хор-р-роший, — оглядел присутствующих, чтобы насладиться эффектом от своего абсурдного заявления, и продолжил. — И вообще, я подор-р-роже этой деревяшки буду.

— Да я тебя за три золотых на человеческом рынке как чучело купил! — взревел наг, сжимая кулаки.

— Не напоминай мне об этом позоре! — картинно прижал лапу к клюву этот артист и, обратившись ко мне, начал: — Три золотых, пр-р-редставляешь?! Всего три! Меня продали за такие копейки!

— Ты был очень красивый и даже милый, — подала голос Гаррини и, когда попугай горделиво приосанился, завершила: — Пока и правда напоминал чучело. Молчал и не двигался.

— Я никогда не был чучелом! Я был под заклятием стазиса, и пер-р-рвое, что вы сделали, когда сняли его, это наложили снова и запр-р-рятали меня в сейф! Извер-р-рги!

— А варианты? — вздернула светлую бровь мама. — Тебе или на месте шею сворачивать нужно было, или ждать удобного момента, чтобы использовать. Он настал. Притом, оцени, неблагодарное пернатое, это служба, а не рабство! Выполнишь задание — и все.

— Ладно, — мотнул хохолком красавчик с отвратительным характером и перелетел на спинку одного из кресел, вцепляясь в обивку острыми когтями. Тр-р-ресь.

— Ясманский шелк! — простонала полуобморочная мама.

— Кеша хороший! — на всякий случай напомнил попугай, глядя в кровожадные глаза моих родителей. — Кеша полезный!

Решив, что пора вмешаться, я выразительно прокашлялась и сказала:

— Может, все же изложите ваш план? И что это за хам пернатый?!

— Дур-р-рочкам слова не давали! — тут же заявил летающий гад, оглядывая меня полным спеси и высокомерия взором.

— Сейчас у некоторых попугаев слов не окажется, — честно предупредила я. — И это будет каким-то образом связано с общим кислородным голоданием организма!

— С «пр-р-ридушить» у вас, похоже, наследственное!

— Это наследственное у всех, кто с тобой сталкивается! — злобно прищурившись, отозвалась я.

— Птица говорун отличается умом и сообразительностью, — вскинул черно-красную голову этот подлец и довольно посмотрел на меня.

— Пока только болтливостью и отсутствием инстинкта самосохранения!

— Как ты к себе критична…

— В твоей маленькой головенке ничего, кроме пакостности, наверное, просто не помещается? — с сочувствием спросила я.

— Детка, размер имеет значение в других местах и у других особей, — заржал попугай. — А текущий размер моего мозга никак не связан с интеллектом, дур-р-рочка.

— Хватит называть меня дурой!

— А что такого? — хмыкнул попугай. — Молоденькая, хор-р-рошенькая, а, стало быть, дур-р-рочка.

— Хватит ломать комедию, — прервал этот цирк усталый голос отца. — Лали, присядь, рассказ будет долгим.

— Так как плавно перетечет в инструкции, — снова подало голос невыносимое создание, но мы его проигнорировали.

Мама полулежала на тахте, удобно устроив на ней кольца хвоста, отец сел на свое место, и мне ничего не оставалось кроме того самого кресла, обтянутого ясманским шелком, на спинке которого обретался Кеша.

— Пр-р-рисаживайся, — радушно предложил птиц, щуря глазки.

— Спасибо, — серьезно ответила я и осторожно села, внутренне ощущая себя весьма неуютно. Мало ли что этому идиоту в голову взбредет?

— Излагайте! — великодушно разрешил попугай, и я вздрогнула от его раскатистого голоса над головой. — Мы вас слушаем, правда, дур-р-рочка?

Я не повелась. Вот честно! Поосто обернулась, смерила застывшего в ожидании реакции красно-черного поганца лукавым взглядом и пропела:

— Ну, конечно… попочка.

— Как там, говор-р-ришь, тебя зовут? — немедленно озадачился попугай.

— Лалидари.

— Запомним и иногда будем использовать, — кивнул Кешка и, гордо выпрямившись, обратился к моим родителям: — Ну, что молчим? Коротко, тезисами и по существу!

Отец прикрыл глаза, вспыхнувшие синим пламенем злости, и мама, с тревогой на него посмотрев, взяла слово:

— Пожалуй, я и расскажу. Моя идея, в конце концов.

Ага, не прошло и полугода с момента, как завели эту тему. Я не выдержала и покосилась на птица. Интересно, а кто он такой?

— Начнем, пожалуй, с так называемого Кеши. Лали, если ты помнишь, то несколько лет назад мы с твоим отцом уезжали в столицу на коронацию Надира Первого.

— Надир — пр-р-редатель! — донеслось из-за спины.

— Хватит нести ерунду! — не выдержала мама.

— Это не ерунда, — мрачно буркнул попугай. — Как ни прискор-р-рбно, но это факт!

Не знаю, кто как, но мне был крайне интересен совсем иной факт. Кеша знаком с королем?!

Продолжил рассказ уже отец, видимо, решив дать супруге время прийти в себя. Кстати… очень странно, что мы все так реагируем на глупые подначки этой живности.

— Итак, на обратном пути мы забрели на цыганскую ярмарку и там, в куче какого-то тряпья, мама откопала это недоразумение.

— Не смей называть тряпьем бурундский атлас, — погрозила пальчиком мама. — И наше чучелко я нашла не там, а в соседней лавке старьевщика. Твой папа как его увидел, вцепился и крутил до самой Змеиной провинции, бормоча, что настолько необычного плетения заклинания он еще не видел.

Я взглянула на папу, но тот лишь с улыбкой развел руками.

И тут снова вмешался Кеша.

— Как же вы, наги, обожаете неспешные разговоры! — взъерошил перья попугай и перелетел на стол. — Если кр-р-ратко. Меня прокляли, притом условия возвращения былого облика заранее невыполнимые, да еще и в стихах, то есть, вообще тр-р-рактуй как хочешь. Как вы знаете, проклятых всегда выпускают в мир — это одно из условий воздействия. Меня погр-р-рузили в анабиоз и подкинули в лавку стар-р-рьевщика, где я под чарами отвода глаз и простоял несколько лет, пока меня не нашла леди Гаррини.

— Имени он не сказал, рода — тоже, все, что мы знаем, — это расу. И то исключительно из-за специфического ментального воздействия, — вздохнула Гани, рассеянно проворачивая на руке массивный золотой браслет.

— Феникс, — ахнула я, удивленно разглядывая красно-черную птицу. — Притом еще маленький! Иначе бы не было ментального поля, из-за которого он и выводит нас из себя.

— Не обольщайся, — покачал головой лорд Нарийн, поднялся и, шелестя чешуей, скользнул к окну. — Ему может быть к сотне лет, а судя по интеллекту, так и есть. Фениксы слишком специфически взрослеют.

— Тогда другой вопрос, — пристально оглядела я это невероятное явление природы, которое сейчас сидело на краешке стола и чистило перышки. — Фениксы вроде красивые птички. И явно не попугаи.

— Лалидар-р-ри, ты меня хорошо слушала? Пр-р-роклятие! Зафиксировали эту форму и в ней заковали. Я был иным! — Птиц взмахнул крыльями и, спустя секунду, оказался на подлокотнике моего кресла. Я от неожиданности шарахнулась в сторону, со смесью испуга и удивления глядя на него, ну а Кеша только обреченно закатил зеленые глаза и поведал миру: — Вот р-раньше, стоило мне внезапно сократить дистанцию, у дам была совсем иная реакция!

Язык у меня почему-то опять оказался быстрее мысли.

— Давай я тебе экскурсию по главному зверинцу города устрою? Там есть вольер с попугаями… и ты вернешь себе былую уверенность!

Меня смерили таким надменно-брезгливым взором, что аж неприятно стало. Желая чем-то себя занять, я нервно сцепила пальцы, а потом стала перебирать мелкие жемчужинки, которыми были расшиты широкие рукава туники.

— Вернемся к разговору, — раздался мягкий голос Гаррини. — Кеша… или как там тебя… мне неважно, что и как, не интересует, кто с тобой это сделал, но ты сам понимаешь, что если проклятие такое специфическое, то поблажки будут уместны. Если вы с Лали попадете на службу к Земляне, то она наградит. А ты нам нужен… У богов с фениксами давний уговор, они обязаны являться на ваш зов.

— Уговор-р-р есть, но у всего своя цена, — неохотно согласился этот недофеникс и спросил: — Разве тут есть храм? Не слышал…

— Не храм, — покачал головой отец. — Древнее капище под городом.

— Подходит, — кивнул Кеша. — Мои обязательства?

— Опекать Лалидари, пока в этом есть необходимость или пока она сама тебя не отпустит, — ровно проговорил отец.

— Пр-р-ринято.

— А можно спросить? — робко начала я и, поежившись под скрестившимися на мне взглядами, все же продолжила: — Я не знаю, какое задание даст богиня, но с учетом слухов о ее чувстве юмора… если это можно так назвать, исполнение Закона можно назвать малой кровью. Плюс даже если Земляна стабилизирует гормональный фон, то вы сами знаете, что говорит основной параграф Закона. Я могу миновать его исполнение только если перестану быть волшебницей. Потому, при всем уважении, выхода я так и не вижу.

— Лали, обязательное условие Закона — невинность, — улыбнулась Гаррини и откинула упавший на глаза пшеничный завиток. — Это основа основ. Но слуги богини неприкосновенны, у них одно обязательство — выполнить задание. Во время службы Закон тебя не касается. И если за это время расстаться с девственностью, то и после тоже не коснется.

— Чудно, — потерла бровь я. — То есть, все равно, делай, как хочешь, но мужика найти должна.

— Все не так плохо. — Мама плавно соскользнула с тахты, через несколько секунд оказалась возле моего кресла и, склонившись, обняла за плечи и ласково поцеловала в висок. — Да и, змейка моя, поверь, стоит тебе оказаться в кругу сверстников, так чувства мигом накроют с головой! За мужчиной дело не станет.

— А задание Земляны? Не дешевле ли, в моральном плане, будет перетерпеть… процедуру?

— А что мешает проверить? — подмигнула светленькая нага. — Если не устроит, то вернешься к Инейрану. В капище же можно сходить до того, как мы передадим тебя в его дом.

— Только к Земляне мы пойдем вдвоем, — вздохнул феникс и явно процитировал: — «От дверей родного дома до дома божьего идешь один, единым желанием службы томим». То есть, идут только те, кто хочет посупить на службу, без сопровождения. Кстати, отвратные стихоплеты из храмовников…

— Мило. — Я обхватила себя руками за плечи, думая, а надо ли мне все это.

Как же странно. Если днем я мечтала только о том, чтобы мне выпал шанс что-то изменить, то сейчас, когда он есть… мне страшно. Забавно.

Получается, ждала все на блюдечке с голубой каемочкой? Лялечка, приди и воспользуйся, да смотри ножки не перетруди по дороге?

— Согласен! — воодушевленно ответил попугай, разрушая странное оцепенение. Я перевела взгляд на вздорную, лучащуюся самодовольством птицу, понимая, что сейчас он скажет очередную фееричную пакость. — Слушайте, получается, Лалидари пойдет, а я на ней поеду! У-у-ух! Раньше это на моей шее постоянно кто-то норовил въехать в светлое будущее, а теперь наоборот! Интер-р-ресно!

— На своих двоих полетишь, — мрачно отозвалась я.

— По пещерам? — скептически наклонил хохлатую башку птиц. — Да там проще на своих двоих, но на лапах. И идти мы будем до-о-олго. — Он лукаво прищурился и каким-то очень тонким голоском пропел: — Ведь ты меня не бросишь, потому что я хор-р-роший!

— Хуже тебя тварюшки не встречала, — честно ответила я доставаке.

— Ты с другими фениксами не знакома, — хмыкнул Кеша. — Мы вообще личности многогранные и со всех сторон замечательные.

— Что, без такого поведения никто не замечает? — сочувственно осведомилась я и продолжила: — Кстати, слышала, что вы в подростковом возрасте неимоверно страшненькие… Наверное, оттуда все комплексы!

— А ну, тихо! — рявкнул папа и мы с попугаем, до этого поглощенные друг другом, развернулись к нему. — Что за детский сад?! Сейчас же прекратили так себя вести!

— Прости, — виновато поглядела я на родителя, впрочем, понимая, что на меня нашло. Феникс! Недаром с ними рядом не особо желают находиться. Они расшатывают ментальный контроль. Нервы, проще говоря.

— Был непр-р-рав, — курлыкнул Кеша. — Внимаю далее вашей мудрости, о лорд Нарийн.

— Сверну шею.

— Внимательно вас слушаю, — тут же исправилось красно-черное бедствие.

Интересно все же, сколько ему лет? Как-то не получается вообразить его взрослым. Такое ощущение, что подросток.

— Отлично, — смерил Кешку недовольным взглядом отец и положил ладони на широкий кожаный пояс, надетый поверх туники. Нарийн любил такие добротные, немного грубоватые вещи, в которых была своеобразная прелесть. Все же боевое прошлое сказывается… кем бы ни был этот наг сейчас, раньше он являлся одним из командиров Призраков. Разведка.

Кеша, кажется, тоже заметил жест нага, осмотрел аксессуар, и, наверное, только я услышала тихое:

— Безвкусица.

Неисправим!

— Подведем итоги, — ворвался в мои размышления баритон папы. — Лали и… как тебя на самом деле зовут, недоразумение?

— Кеша, — язвительно отозвался попугай. — Можно «милорд» или «моя прелесть». Я не обижусь.

Тут уже я не выдержала, резко повернулась к пернатому провокатору и рыкнула:

— Веди себя нормально! Не мне одной это надо! И вообще, мне не нужна постоянная головная боль в твоем виде! Дешевле сразу Инейрану отдаться, он хоть мозги мне выносить не станет!

— Ну да, — согласился феникс, поблескивая зелеными глазами. — У него куда более прозаичные и приземленные… цели. — Попугай склонился к моему уху и поведал: — Кстати, цени: я один из немногих, кто видит в тебе не только тело, но и ум! Ну, правда, пока плохо видит, но у нас все впереди!

Вдох-выдох!

— Мам, а есть амулеты или что-то в этом роде, которые блокируют действие ментального поля этой крылатой пакости?

— Могу накапать успокоительного, — сочувственно посмотрела на меня Гаррини. — И с собой выдать запас… побольше.

— Не поможет, — авторитетно заявил попугай. — Проверено и протестировано!

И-и-и, все будет замечательно, Лалидари!

Вдох-выдох, ибо мысли об убийстве — это плохо!

Тем более, о таком заранее бесперспективном убийстве… Не поможет все равно! Феникс ведь, чтоб эту ненормальную птичку!

— Подведем итоги, — уже поистине зловещим тоном в который раз попытался закруглить разговор Нарийн. — Лали, у тебя сутки на размышление, по истечении которых ты должна сказать, согласна ты или нет на этот план. Притом это время ты проводишь вместе с Кешей, дабы в полной мере осознать, что тебя ждет. Обставим, что птичка — наш подарок.

— Лю-у-убят тебя родители! — опять влез летающий поганец.

Я, не оборачиваясь, показала птичке отставленный средний палец — традиционный жест орков, которым они посылали всех им не угодивших в пешее эротическое турне.

Мама и папа отвернулись и сделали вид, что не заметили. Особенно лорд Нарийн, который как раз подобного рода жестикуляцией иногда грешил. Прости, папочка, но сейчас у меня не было слов!

— Хамка! — обиженно раздалось со спинки кресла.

Я гордо проигнорировала это высказывание и обратилась к родителям:

— Согласна.

— Отлично, — кивнул наг и, скользнув к столу, достал из ящичка маленькую плоскую шкатулку. В ней было одно-единственное украшение — тонкий бронзовый браслет с кроваво-красными камнями и едва заметной насечкой, которую я увидела, только когда лорд Нарийн защелкнул вещицу на моем запястье. Линии вспыхнули огнем, это же пламя отразилось в камнях, и от моей руки в воздух потянулась тонкая сияющая красная нить. Она, змейкой извиваясь в воздухе, достигла Кеши и обвила такое же, но меленькое украшение, обхватывающее его лапу. Вновь вспышка — и все пропало, только тяжесть и тепло от браслета напоминали о случившимся.

— И вот у меня новая хозяйка, — как-то очень грустно сказал попугай.

Повисла пауза, которую нарушила Гани.

— Думаю, вы можете идти. Ужин в обычное время.

— Да, — кивнула я и поднялась. Нерешительно посмотрела на нахохлившегося феникса и, миг помедлив, все же протянула ему руку, на которую он уставился с большим удивлением. Потом посмотрел мне в глаза и осторожно перепрыгнул на запястье.

Я охнула от неожиданной тяжести и от того, как когти не больно, но все же очень чувствительно впились в кожу. Кеша тут же перелетел на плечо. Так мы и вышли.

Я чувствовала себя очень неуютно, мне даже было немного страшно. Что ощущал этот феникс с блокированными магическими способностями, запертый в облике попугая, я не знала.

Но было интересно.

 

ГЛАВА 5

Когда мы пришли в мою комнату, то я молча поднесла ладонь к плечу, и попугай понятливо на нее переступил, а потом я пересадила его на стол.

Когти тихо цокнули, наверняка царапая полировку, но меня занимало не это.

Я отступила на несколько шагов, с легкой опаской и любопытством рассматривая птицу. Он отвечал мне тем же. Я нервно сцепила пальцы, ощущая, как давит молчание. Мне сказать было нечего, Кеша тоже не разговаривал, хотя последнее, наверное, к лучшему. Но надо же с чего-то начинать…

— А ты голодный?

Пернатый склонил голову, пристально меня рассматривая, и ответил:

— Последний раз ел лет пять назад, еще в человеческом виде.

— Ого-го! — удивленно воскликнула я и, стянув с плеч лилово-голубую вязаную шаль, кинула ее на спинку кресла. — А что ты кушаешь?

Какой бы он ни был противный, но нужно как-то наводить мосты. А раз он, хоть и в перьях, но мужик, то надо для начала накормить.

— Не знаю, — фыркнул Кешка и снова нахохлился. — Не экспериментировал еще.

— Боюсь, из зерен у меня только конопляник, — расстроенно проговорила я, потирая висок. — Но можно сходить на кухню и попросить горсточку чего поприличнее.

— Лалидар-р-ри, — вскинулся попугай, глядя на меня как-то ошарашенно. — Откуда у тебяконопляник?!

— Ну-у-у, — всерьез задумалась я, не зная, как объяснить эту сложную ситуацию. — Есть у нас с сестрами приятель Дарриг… не более умный, чем мы. Но так как он мальчик, то много где бывал, и в одном из путешествий по востоку купил семена, их там как раз в составе корма для птиц продают. Решил вырастить эту травку.

— Идиот, — хмыкнул попугай. — Конопляник с галлюциногенными свойствами вырастает только в определенной среде, и то если ее очень специфически удобряют.

— Наш дурачок не знал, — улыбнулась я и продолжила: — У него сажать было нельзя, мама садом занимается, она бы не допустила бурного произрастания непонятного бурьяна. А у нас в этом плане почти джунгли. Вот и посадили часть, а остальное у меня спрятали.

— И как конопля? — заинтересовался Кешка, сверкая зелеными глазами.

— Выросла большая-пребольшая, — развела я руками. — Но в плане курения, как потом уверял Дарриг, совершенно бесполезная.

— Детки, — рассмеялся попугай.

— Сам-то, — немного обиженно посмотрела я на Кешу и, отступив еще на шаг, примостилась на краешке стула. — Ты, я смотрю, у нас просто кладезь информации по выращиванию конопляника, оказывается!

— Я, в отличие от твоего приятеля, перед этим теорию хорошо изучил, — вскинул хохлатую голову попугай.

— А вам конопля зачем была нужна?

— Нам на продажу.

— Еще и наркодилер… — ошарашенно прошептала я.

Вот тебе и фениксы. Высокая раса, могучие умы…

— Не совсем. Она просто входила в состав одного интересного вещества, которое мы продавали. А вообще, закрыли тему, — не пожелал более распространяться о своем преступном прошлом птиц. — Лучше и правда пойдем на кухню.

— А ты летать не умеешь, что ли?

— Умею, — недовольно встряхнулся попугай. — Но я в анабиозе сколько был! Тело все еще не очень хорошо слушается, и пока я предпочел бы не рисковать.

— Просто ты когтистый, и это весьма ощутимо, особенно когда ты пытаешься сохранить равновесие, — пояснила я.

— Я буду еще аккуратнее, — серьезно пообещал попугай, нетерпеливо взмахнул крыльями и закончил сенсационным: — Кеша хор-р-роший, Кеша кр-р-расивый, Кеша полезный! Что еще надо сказать, чтобы ты меня покормила наконец?!

— Не скандаль, — нахмурилась я, но поднялась и двинулась к столу.

— Я пытаюсь, — мрачно буркнула невыносимая живность, взлетая и приземляясь на плечо. — В моих интересах.

— Пошли на кухню, чудо в перьях.

— Я знал, что ты меня оценишь!

Я сделала над собой усилие и промолчала, стремительно выходя из комнаты и направляясь к лестнице на первый этаж.

Лестница меня разочаровала еще на подходе наличием там посторонних нагов, судя по форме — из какого-то официального отдела. Наверное, курьеры за документами явились. Мелкие сошки, это видно по цветам камзолов и перевязи.

Потому я на носочках развернулась и по стеночке, по стеночке, скачками рванула в другую сторону.

— Что ты галопируешь, как призовая коза?! — шипел Кешка, стараясь совершить подвиг: удержаться на плече и не вцепиться при этом в меня сильнее когтями или, не дай бог, клювом.

— Почему коза? — озадачилась я. — Надо говорить: «рысак» или, на худой конец, «кобыла».

— Потому что ты скачешь как коза! С чего мне тебе льстить? — язвительно отметил этот гад. — Я честный мужчина.

— Ну да, — покивала я в ответ. — Видать, слишком честный ты у нас был, вот потому теперь и в таком виде!

— Ты меня провоцируешь! — вдруг возмутился попугай.

— Чем? — опешила я и, свернув за укол, вскинула голову, вопросительно глядя на Кешку.

— Я стараюсь вести себя примерно!

Я не нашлась что ответить. Вот честно! Разве что…

— А можно как-то блокировать твое ментальное поле?

— Воспитывай силу воли, — посоветовал Кеша, и я поняла, что таки нельзя.

А жаль… Ну, зато у меня теперь будут стальные нервы…

— Если на лестнице посторонние, то как мы попадем на кухню? — тоскливо вопросил пернатый, и мне стало его очень жалко. Да и самой захотелось пирожных.

— Можно пройти через крыло сестер…

— У тебя комната, а у них целое крыло? — удивился феникс, склоняясь ближе ко мне.

— Я сама так решила, — улыбнулась я в ответ и решительно двинулась дальше. — И потом, у меня там тоже есть комната. Просто девочки очень резвые, шебутные и беспокойные, и иногда хочется тишины, вот я и обжила еще и одну из гостевых.

Попугай промолчал, и мы двинулись дальше. Дело в том, что выход в сад был только из крыла сестер. Ну а из сада можно попасть во флигель, где располагается кухня. Все просто.

Я открыла узорчатые двери с витражными вставками и прошла внутрь, отодвинув голубой тюль, окутывающий дверной проем с той стороны. Мы оказались в небольшом… наверное, все же зале, хотя я никак могла точно охарактеризовать это помещение. На уровне второго этажа шел балкон, огибающий помещение, а внизу была любимая гостиная сестренок. Глянув вниз, я поняла, что девочки и на сей раз не изменили своим привычкам. Две изящные, совсем юные змейки сидели на одном из диванчиков, склонив темную и светлую головки над книжкой.

Я мысленно взвыла. Только не это!

Внизу же разворачивался привычный спектакль.

— Неужели это случится! — томно выдохнула Наррина, нетерпеливо теребя кончик светлой косы.

— Да пора бы уже, — пробормотала ее сестра Киррина и выразительно потрясла открытой книгой. — Дело к концу, вообще-то!

— Ну, начинай! — подалась вперед Нарри.

— С чего это я? — покраснела Кира и, откинув за спину длинные смоляные пряди, спустила изумрудный хвостик с дивана и нервно обвила кончиком одну из ножек.

Я крадучись пошла по гладким узорчатым плитам пола, прижимаясь к стене и надеясь, что девчонки меня не заметят.

— Ну! — раздался звонкий голос снизу. — Начинаю!

Двери уже были так близко, что я могла бы успеть удрать… но тут меня легонько ущипнули за ухо и тихо сказали:

— Стоп.

Я удивленно заглянула в зеленые глаза, и Кеша пояснил:

— Мне интересно.

— Ты же есть хотел! — не удержалась от злого шипения я.

— Мой физический голод временно утолит духовная пища! — пафосно поведал феникс и вновь цапнул за ухо, но на сей раз более ощутимо. — Не губи тягу к высокому!

— Кеша, пойдем отсюда, а?! — взмолилась я. — Одно дело — если я была бы тут одна, а другое — в компании с мужчиной, хоть и бывшим.

Судя по злобно сузившимся попугайским глазкам, Кешка все еще считал себя самцом хоть куда, и я его только что оскорбила.

Продолжить общение мы не успели… внизу начали выразительно зачитывать текст.

— Послышался двериный скрип и тяжелые шаги Лудана…

Пауза. И озадаченный голос Киры:

— Двериный скрип? Что-то новое, даже для этого автора!

— Киррина, какая, к ненормальным фениксам, дверь, если тут зашел Лудан! — раздался прерывистый выдох ее сестренки, и спустя секунды девочка выразительно добавила, видать, чтобы все прониклись значимостью момента: — В спальню зашел!

— Да я помню, что она туда его ненавязчиво приглашала… — Шелест страниц и ироничная цитата в исполнении Киры, похоже, взявшей книгу у сестры: — Лудан, вы не поверите, как сложно группируются цветочные композиции поздним вечером…

— Не придирайся к мелочам! — шикнула Наррина. — Мы впервые у мамы взрослую книжку утащили! И тут должно быть что-то большее, чем просто «чмок и свадьба, а через год дети». Потому продолжаем! Он уже в спальне у Дуары!

— Однако имя у нее говорящее! — Тихий смех и примирительное: — Больше не буду, читай дальше.

— Хорошо, — послышался недовольный голосок Нарри, но она прокашлялась и продолжила: — Лудан одним грациозным изгибом великолепного тела оказался подле Дуары и низким голосом спросил: «А где же… цветы, о моя ночная лилия?»

— Оба-на! Только сейчас заметила! — непонятно почему радостно воскликнула Кира. — Если он наг, то откуда у него время от времени появляется пара ног? Он же буквально минуту назад «тяжело шагал!»

— Кстати да… — даже отвлеклась от грядущей эротики ее сестрица. Но Нарри так просто с толку было не сбить! — А как он ее назвал! «Моя ночная лилия»!

— Кажется, там упоминалось, что героиня любит духи. — Кира была гораздо более приземленной особой. — И если учесть, что у лилий очень сильный и навязчивый запах, то, может, это был и не совсем комплимент. А «ночная» — так и вообще практически грязный намек!

— Кир-р-ра!

— Молчу…

— Он властно обнял ее за плечи и прижал к своему могучему телу, источающему мускусный аромат!

— Кислятина, что ли? Мог бы и помыться или, по примеру своей лилии, духами облиться.

Я тоже навострила ушки. Неужели сейчас и восполнятся пробелы в анатомии?! Кармашки там и прочее… а то у меня мероприятие, по идее, через несколько дней, а я даже не знаю, с какой стороны там кармашек и как это вообще технически выглядит!

Над ухом раздался озадаченный голос попугая.

— Интр-р-ригующе, однако!

— Может, уйдем? — все же попросила я, потому как слушать такоев компании с Кешей все же не хотелось.

— Я все еще интеллектуально голоден, — непреклонно встряхнул хохолком пернатый.

— Может, я тебя в библиотеку свожу? Там хоть и правда пища для ума будет, а не это…

— Не мешай слушать про похождения Ночной Лилии!

И мы продолжили просвещаться…

— Он властно притянул ее нежное тело к своему жаждущему и их губы слились в долгом, страстном поцелуе! — торопливо зачитывала Нарри. — О-о-о! Уже страстные поцелуи!

— Прогресс, — флегматично подтвердила Кира.

— «Как же я долго мечтал об этом моменте, о Дуара моя!» — прорычал Лудан, опрокидывая женщину на стол и частью скидывая на пол, а частью просто сминая цветы своим могутным телом!

— О, а тут реально интересно! — снова оживилась Киррина. — Могутное тело — это сильно, это я даже зауважала, видать, или много может, или в этот раз сможет! Ну и да… очень жаль цветочные композиции.

— Я тебя буду игнорировать, — пообещала Наррина сестре.

— Пытайся! — щедро разрешила ей брюнетистая зараза, и девочки вернулись к изучению эротического труда.

— Сильное тело нага распластало ее по струганным доскам стола, прижало своей тяжестью и расплющило ее груди о его, вызвав у Дуары стон блаженства, — потрясенно выдала девочка следующий перл и, видать, зависла.

— Без комментариев, — задумчиво протянула Кира.

— Может, дальше — лучше? — не теряла надежду вторая нага.

— Вспомни, что было раньше… — Кира была реалисткой. — Так что давай воспринимать это как юмор.

— А варианты? — уныло вопросила Нарри. — Судя по дополнительным к хвосту ногам, ничего нам нового про анатомию не расскажут… а если и расскажут, то лучше бы нам не знать. Дабы потом не искать у мужчин несуществующих дополнительных деталей.

— Дай мне! — забрала у сестры чтиво Киррина и продолжила: — Части ее одежды полетели на пол, смешиваясь с его… чешуей.

Да, вот так, медленно, но верно, эротический роман превращался в триллер.

— А это даже не смешно!

— Зато я поняла замысел этой ночной Дуары! — радостно поведала брюнеточка. — Чешуя-то стоит ого-го! А нет… все не так страшно. Вот, слушай. …он дернул хвостом, скидывая с него ткань.

Я уже давно сползла по стенке и сейчас давилась смехом, зажимая себе рот. Колорита ситуации добавляла в высшей степени озадаченная физиономия Кешки. Он пошевелился и посетовал:

— Автор, автор… видать, мечты о состоянии, которое можно сколотить на чешуе, временами брали верх над эротическими грезами!

Спектакль внизу, вместе с книжным интимом, набирал обороты.

Кира озадаченно зачитала продолжение.

— Лудан хрипящим голосом перечислял на ухо Дуаре все то, что он хотел бы с ней сделать, параллельно расстегивая пояс на бедрах и стягивая через голову тунику. Она лишь томно выгибалась на столе, в истоме закатав глаза.

Я посмотрела на Кешу. Попугай выглядел изрядно озадаченным и даже малость заторможенным.

— И как тебе? — ехидно поинтересовалась я. — Радует интеллектуальная пища?

— Б-б-безумно. А по поводу «как»… — начал феникс. — Ты не поверишь, но мне нечего сказать. Потрясен, да…

А я не нашлась, что на такое ответить. Закатанные глаза — это жесть! Та и хочется спросить у девочек, нет ли там, в книжке, рецептика, куда консервированные гляделки потом употреблять. На таком фоне даже кошмарный хрипящий голос Лудана теряет свою прелесть!

Тем временем действо разворачивалось.

— О, Дуара, любовь моя! — с выражением зачитала Кира и, хихикнув, сказала: — Ну вот, хоть по делу! А то сам эту девушку среднего возраста уже почти на столе «того», а так ничего и не сказал!

— Почему среднего возраста? — заинтересовалась ее сестренка.

— Потому что у нее очень богатая биография, для «юной трепетной девы с густыми локонами и нежными глазами, статно отражавшейся в зеркале», — явно привела цитату из романа Киррина. — Кстати, статно отражаться тоже уметь надо!

— Дай я почитаю, — судя по всему, литературный труд вновь перекочевал к светленькой наге.

— Да пожалуйста, мне не жалко! — щедро разрешила Киррина. — Там, судя по всему, как раз… оно самое и начинается.

— Я передумала, — резво попыталась переиграть ситуацию Наррина. — Читай ты.

— Ну уж нет! — торжественно провозгласила нага с зеленым хвостиком. — С меня пока хватит могутных тел, закатанных глаз и статных отражений!

— Зараза, — уныло поведала Нарри и, откашлявшись, вернулась к тесту. — Лудан срывал со своей Дуары немногочисленную одежду, наконец оставив ее обнаженной и изнемогающей от желания. — Снова короткая пауза и неуверенный голос сестренки: — Нет, я, конечно, не специалист, но как можно изнемогать от желания только потому что тебя разок лапнули за грудь, поцеловали, вдобавок поцарапав, да еще и всю одежду изорвали? И еще, Лудан этот… у него женщина — человеческая ведьма! Почему он к ней лезет в срединной ипостаси?! Совсем уже?!

— Ну… Экстремалы? — предположила Кира. — Ладно! Читай уже!

— Дуара жадно глядела, как с ее возлюбленного слетает одежда и пояс…

— Стоп! Он же это все снимал двумя абзацами ранее!

— Запасной комплект? И вообще, Кирри, не мешай, а то мы ни в жизнь не дочитаем! — Нага продолжила: — Дуара жадно глядела, как с ее возлюбленного слетает одежда и пояс, обнажая чешую на бедрах, которая… постепенно расходилась. И оттуда ка-а-ак вы-ы-ыпрыгнет! Что именно — девушка не разобрала, завопив от ужаса и выскочив в окно, навстречу ночи и дереву. Благо, это был второй этаж, и ничего плохого не случилось.

У меня глаза почти что из орбит вылезли в попытке представить услышанное.

— Ты это серьезно? — спустя полминуты осторожно переспросила Киррина.

— Не знаю, как автор, а я — да, — вздохнула Нарри. — Кир, я точно больше такую беллетристику даже в руки не возьму! Да, у нас голос крови может проснуться, и, стало быть, мы попадаем под действие Закона! Это что, в ту первую ночь трястись и ожидать, что сейчас «как выскочит, как выпрыгнет»?!

— Бедная Лалидари, — сделала вполне закономерный вывод Кира. — Надо книжку спрятать… ей только такого стресса накануне не хватало!

Я только тяжко вздохнула и, поднявшись, все же достигла двери, а затем направилась к винтовой лестнице.

— Не волнуйся, доберемся мы до Земляны.

О, видать, и Кеша проникся моей участью.

— Ладно, — встряхнула я головой и слабо улыбнулась. — Вот так эротика и перерастает в ужастики!

— Но «навстречу ночи и дереву» — это было сильно, — задумчиво пробормотал феникс.

Я лишь усмехнулась, быстро сбегая вниз, скользя ладонью по гладко отполированному дереву перил и жмурясь от яркого солнца, которое немного слепило привыкшие к сумраку дома глаза.

До кухни мы добрались быстро, там я представила своего «питомца» и попросила его покормить.

Кеша был само очарование и галантность. Вокруг него собрались почти все поварихи, а этот поганец строил глазки и отпускал комплименты поистине завлекательным ароматам и самим женщинам. В итоге через пять минут перед птицей красовался огромнейший ассортимент еды, от фруктов и овощей до зерен семи сортов.

Я только потерла висок, удивленно на все это глядя, а потом спросила:

— Ты тут остаешься, как понимаю?

— До комнаты сам доберусь, — кивнул феникс, неохотно отрываясь от груши. — Спасибо, что принесла сюда. Пока не начал кушать, не понял, как хотелось.

— Не перестарайся, — посоветовала я и, прихватив блюдо с пирожными и графин сока, вышла в сад.

Остаток вечера прошел… на удивление, как обычно. Ужин с родными, вечер за рукоделием с мамой и девочками, потом — чтение интересной книжки. Правда, как я ни искала хоть что-то конкретное про Земляну и миссии, которые она поручает своим слугам, ничего внятного и путного так и не нашла.

Кешу я не видела до ночи. Он, громко охая, явился только к двенадцати, и в ответ на мой удивленный взгляд пояснил:

— Живот болит. Видимо, все же переел.

Я только улыбнулась и задала Кешке несколько вопросов. Потом поглубже зарылась в подушку, закрыла глаза и уснула окончательно.

Попугай, невзирая на свое столь триумфальное появление, спал спокойно. Да и язык существенно укоротил, что позволило перед сном нормально с ним пообщаться, без желания сжать пальцы на тоненькой шейке и ме-э-эдленно удавить.

Змеиная провинция. Дом Инейрана Дальвариса

Погода была прекрасная. Настроение у нага было ужасное.

Инейран крайне не любил дураков, а уж дурака в исполнении себя любимого он вообще не выносил. По той простой причине, что глупости обычно оборачивались убытками, и как настоящий делец, наг это дело не одобрял.

А убытки бывают разные… и часто потеря нематериальная оказывается гораздо важнее, чем деньги. Хотя бы потому, что деньги можно снова заработать, а уж тем, кто на этом специализируется, возместить такой ущерб легко и просто. Но в любом случае, рефлексировать — последнее дело.

Для начала подведем итоги. Дурость была обусловлена вспыльчивостью и, хоть это тоже плохо, особенно для бывшего Тихого, имела объяснение. Потому что лорд Нарийн, дав согласие на исполнение Закона, потом внезапно передумал, глядя в несчастные глазки своей доченьки. А рыжий Иней крайне не любил, когда сворачивают с пути и нарушают договоренности. Хотя сам как раз таковым и не брезговал. Но это же он!

Все начиналось замечательно… У девочки проснулся дар, а значит, не нужно было продолжать бегать за ней, как мальчишка, а просто получить свое. А то… не сказать, чтобы эти полгода были для него совсем уж невыносимыми, но Лали все же была молоденькой девочкой. Да, образ мышления у нее был весьма интересным, то есть, наг, к своему удивлению, не скучал в ее обществе и даже с удовольствием делился своими знаниями. И с еще большим удовольствием творил для девочки ароматы. Разумеется, особенные. Аромаг он или кто?

Но все достижения прахом!

Хотя какие достижения… Связанный словом змей был вынужден очаровывать и не переходить границ. А очаровываться малышка не желала категорически! Отвратительное отсутствие физического воспитания. Девушка должна понимать, чего от нее хотят! И хоть как-то реагировать.

Нет, «сходил с ума» наг весьма относительно… Просто хотелось снова и снова ощущать ее запах. Постепенно идея становилась все более и более навязчивой, а избавиться уже проверенным методом не было никакой возможности. Да, Инейрана тянуло к женщинам именно на уровне запахов, и, как правило, когда он добивался своего, наваждение проходило. Почему эта ситуация должна стать исключением?

— Не должна, — тихо пробормотал наг, скользнув на другой конец кабинета и отворяя дверь, ведущую в лабораторию. — И вообще, аромаг я или нет?

Инейран Дальварис, как и любой сильный мужчина, терпеть не мог от чего-то зависеть и вдвойне ненавидел подчиненное положение. Но садистом он не был и брать девушку силой не желал, а стало быть, придется прибегнуть к хитростям.

— С чего начнем? — застыл посреди комнаты рыжеволосый парфюмер, вдыхая свежий морозный запах. Началом всегда был он: этот аромат пробуждал фантазию. На губах нага возникла мягкая улыбка, и он кивнул своим мыслям: — Да, пока хватит и этого.

Ошибки нужно исправлять, ситуацию поворачивать в свою сторону, мир прогибать под себя. Это его право. Право сильного.

 

ГЛАВА 6

Утро началось с опровержений выводов вчерашней ночи, сделанных мною по поводу Кешки.

— Подъем!

Я приоткрыла один глаз и, оглядев наглую черную попугайскую морду, уныло спросила:

— Чего тебе надобно?

— Ты еще «старче» добавь, — хмыкнул Кеша, торжественно прогуливаясь по моей подушке.

— Не буду! Ты ведь явно из подросткового возраста еще не вышел.

— Вышел. И давно, — спокойно возразил феникс, принимаясь чистить перья. — Просто у меня откат.

— Что это такое? — под влиянием новых знаний и любопытства мозг все же решил проснуться, и я даже села.

— Как ты верно заметила, для феникса я выгляжу странно, — начал Кешка и порывисто перелетел на спинку кровати, устроившись рядом с моим плечом. — И по размеру я мелкий. Стало быть, большая часть моих сил заблокирована. Умственных способностей и морального развития это касается тоже, так как даже в виде феникса я был большим, то есть, объем головного мозга мало чем отличался от того, что в человеческой ипостаси. А сейчас…

— О-о-о, — сочувственно протянула я, глядя на маленькую головенку.

— Именно, — вздохнул птиц. — Отсюда и неадекватное поведение. Видишь ли, Лали, взросление у фениксов подразумевает не совсем то, что понимают под этим словом остальные расы. Что считается зрелостью?

— У вас? — сообразила я и продолжила: — Контроль над собой, сдержанность, успокоение гормонального фона, ментального поля и так далее. Чем старше феникс, тем он более… глыбу льда напоминает. Кстати, а сколько тебе было лет?

— Немало, — хмыкнул мой собеседник и вернулся к теме. — Так вот… конечно, все это так. Но ты перечислила слишком много всего. Взросление — это, прежде всего, контроль. Над словами, мыслями, телом и магией. Поверь, мы не становимся более противными в плане речи, мы просто не озвучиваем свои мысли.

— Ну, не хочу тебя разочаровывать, но не вы одни такие оригинальные, — хмыкнула я. — Это вообще-то свойство всех разумных, просто с вашими… исходными данными я теперь понимаю, почему самоконтроль у вас возведен практически в культ.

— Какие планы на сегодня?

— Не знаю, — растерялась я и спустила ножки с кровати, кончиком большого пальца тронув холодный пол. Ойс! Пошарила в поисках тапочек, обулась и встала. — По идее, как снаряжение, так и карту должны выдать родители.

— Ну, тогда я внесу ясность в твою туманную программу. Ио Лалидари, внизу вашего пробуждения ожидает дан-иолит Инейран Дальварис.

Я едва о краешек ковра не споткнулась от таких замечательных новостей.

— Что он там делает?!

— Странные вопросы! — хмыкнул Кешка. — Лично я удивлен тем, что он тамделает и почему его тутнет! По сути, его интересы как раз в этих плоскостях: ты и постель.

Я кинула на мелкого гада злобный взгляд и ретировалась в ванную, с грохотом захлопнув за собой дверь. Из комнаты послышались какие-то странные каркающие звуки, которые я после некоторых размышлений определила, как смех. Все же насколько противное создание!

Но в чем-то он прав. Точнее, он прав по всем параметрам. Инейран явился с вполне конкретной целью — продолжить прикармливать «рыбку», потому что она сорвалась с крючка.

Создатель, как же это отвратительно — быть настолько беспомощной! Я не могу ничего! Все, что у меня есть, — это род, некоторые способности и мозги. Ну, если учителя не льстили, разумеется. Да-да, посмотрим правде в глаза: денежному клиенту могут сказать все, что угодно.

Но сейчас… если с Земляной все получится, я все же смогу уехать в Мор-Галин и поступить в Адамантовую академию. В ней есть очень занимательный факультет аромагии, где учатся те, кто сочетает в себе дар парфюмера и мага. Вообще, запахи могут очень много: заманить, очаровать, вызвать привыкание, лишить сознания и даже убить. Некоторые войны были выиграны благодаря аромагам, а уж сколько предотвращено…

Конечно, обучение в столичной академии недешево, да и отбор жесткий, но попытаться можно. Я в любом случае туда поеду! Минуя Закон или нет… Я хочу стать кем-то большим, чем нежный цветочек в стенах оранжереи.

Это до совершеннолетия, до того, как становится ясно, маги мы или нет, юным девушкам запрещен выезд из Змеиной, а вот потом открыты все дороги. Имей смелость пройти.

Так! О жизни стану размышлять потом! А сейчас надо переодеться и привести себя в порядок. Нас ожидает дан-иолит Инейран Дальварис. Знать бы еще, как себя с ним вести.

Я умылась и, сев на стул, начала расчесывать волосы, мысленно подбирая наряд для сегодняшней встречи. Надо что-то… скромное, но элегантное, при этом чтобы мысли о вольностях в мой адрес даже не возникали.

Да, пожалуй, этот подойдет. Я бросила расческу на туалетный столик, накинула халат и вышла из ванной.

Кеши в спальне не обнаружилось. Кеша нашелся в гардеробной и в данный момент изучал ассортимент моей одежды с бормотанием:

— Нет, ну что это такое… прямо нечего надеть!

Не удержав улыбку при виде этой картинки, я сладким голосом спросила:

— И какой же оттенок розового ты предпочитаешь в это время суток, моя птичка?

Птичка встрепенулась и, тронув когтем одну из вешалок, возмутилась:

— Где ты взяла столько этой дряни поросячьего цвета?!

Двигал вешалки он очень занятным образом. Лапами цеплялся за предыдущую и клювом сдвигал ту, что впереди, разворачивая ее, насколько это возможно, к нам «лицом», чтобы изучить наряд спереди. В исполнении крупного красно-черного попугая это смотрелось в высшей степени забавно.

— Гани считает, что розовый мне чрезвычайно идет.

На деле Гаррини объясняла это несколько иным.

«Детка, ты в этом выглядишь в высшей степени наивно, невинно и… почти без мозгов. Поверь, наряды, преобразующие девушку в „очаровательную дурочку“, должны быть всегда!»

— Ага, — проницательно уставился на меня феникс. — Значит, есть и другие?

— Ну разумеется, — фыркнула я и, пройдя к шкафу, распахнула его, демонстрируя еще одну шеренгу вешалок.

— Во-о-от, судя по расцветке, из этого можно выбрать что-то достойное! — воодушевился Кешка и слетел на пол. — Доставай!

— А почему ты так себя ведешь? — тихо спросила я, пристально глядя на птицу. — Сейчас… Ты же не обязан.

Феникс медленно развернулся, задумчиво меня оглядел и сказал:

— Наверное, объяснение покажется странным.

— И все же.

— Не знаю, — встряхнул головой Кеша. — Просто… я очень долго был один. Я был в сознании, но вокруг — лишь серый туман с отзвуками голосов и видениями то реальной жизни, то прошлого. Сначала злился, бился и пытался строить планы мести. Потом потихоньку начал сходить с ума от одиночества, от того, что конца и края этому нет. А потом… словно и сам уснул. Разбудили твои родители, а потом снова заперли… в себе.

Скорее всего, ему было очень плохо первое время. Опять вернуться в свое заточение.

— И сейчас у меня появился шанс что-то изменить, — грустно посмотрел в окно феникс. — Но я сам… ущербный. Я даже общаться разучился. Я срываюсь, я невоздержан… я асоциален. Но для того чтобы вернуться и отплатить тем, кто сотворил со мной такое, той же монетой, я должен быть силен как никогда. — Он игриво покосился на меня зелеными глазами и уже весело гаркнул: — Так что ты — мой тренировочный полигон!

Я медленно покачала головой, села на корточки рядом с ним и протянула руку:

— А без ерничанья?

— А как тебе еще сказать? — уже более мирно откликнулся он и перепрыгнул на тыльную сторону ладони.

— Как тебя зовут? — не удержалась от вопроса я. Раз у него сейчас минута откровенности, то почему бы и не воспользоваться?

— Нурикеш, — фыркнул попугай и быстро перебрался на плечо. — И да, ты права: именно из-за этого меня и обратили именно в попугая. Кеша — Нурикеш.

— Я же еще ничего не сказала!

— Ты очень выразительно думала, — легонько ущипнул меня за ухо птиц и напомнил: — А сейчас одежда. У тебя беседа со змеем.

— Планировала какой-то около деловой стиль, — потерла висок я.

— Ага… — иронично начал Кеша. — А как одевалась раньше? Как понимаю «свободно-романтичный»?

— Откуда ты так в одежде разбираешься?

— Подрабатывал фрейлиной королевы, — серьезно глядя на меня, выдал этот паяц.

Я не стала по десятому разу повторять вслух свое мнение о нем…

— Почему считаешь, что нельзя?

— Потому что это будет выглядеть или как попытка маленькой девочки возвысится, или как… приглашение на игру «Растопи меня», — глядя, как у меня отвисла челюсть, Нурикеш только страдальчески вздохнул, перелетел на тумбочку и закончил: — Бери то, что обычно надевала, а потом поработаем над мелкими деталями, которые и создадут нужное впечатление.

Я взяла и выжидающе уставилась на него.

— И? — спустя полминуты, нетерпеливо начал попугай.

— И! — передразнила я его и, немного замявшись, покраснела и спросила: — А ты… мужчина?

Судя по виду, в осадок выпал уже Нурикеш.

— С утра был самец.

— Да я не про это! — нетерпеливо взмахнула я рукой. — Меня ты как воспринимаешь?

— Как дур-р-рочку! — рявкнул Кешка, злобно сверкнув глазами. — Я сейчас попугай, бестолочь, как я могу тебя воспринимать?! Меня самка попугая сейчас заинтересует в этом плане больше, чем ты!

— А кто тебя знает! — уже совсем залилась краской я и, чтобы хоть как-то преодолеть смущение, скинула халат. Оставшись в одном белье, начала натягивать широкие штаны с завязками на лодыжках. — Ты — феникс, а вы вообще извращенцы редкостные! А по поводу самки… приглашение сводить тебя в зоопарк остается в силе.

— Да я с дурами даже при дворе не спал! — оскорблено взвыл Нурикеш.

Я подняла голову и озадачено вопросила:

— И где связь?

— Тупые они, — вздохнул феникс. — Совсем тупые… как и самки попугаев. И что ты копаешься?! Давай скорее! У нас еще знаешь сколько всего?!

Я в темпе вальса натянула тунику, верхний расшитый кафтан и выпрямилась:

— Готова.

— Ага, — удовлетворенно кивнул он. — А теперь пошли.

Мы вернулись в спальню, мне велели сесть перед зеркалом и выложить все свои женские богатства.

— И это не грудь, уточняю для дур-р-рочек!

— Уточняю для пернатых хамов: прекрати меня так называть!

Мы несколько секунд буравили друг друга взглядами. Первым сдался феникс. Он отчетливо скрипнул клювом, но неохотно сказал:

— Я был слишком резок, ио Лалидари.

— Я не менее, — мягко улыбнулась в ответ я и достала из ящиков несколько шкатулок с украшениями.

— Золото отметаем сразу, — отодвинул одну Кешка. — да и маловато его у тебя, кстати…

— Ну, я не гонюсь, — пожала плечами я и открыла вторую шкатулочку. — Тут мое любимое. Серебро и полудрагоценные камни.

— Отлично! — кивнул феникс и оценивающе глянул на меня. — Хватаем больную бирюзу, ту, что с зеленоватым отливом, видишь? Вещи-то у тебя цвета морской волны. Ага… О, какой браслетик! — Он повертел в когтях на мой взгляд немного массивный браслет с классической голубой бирюзой и сказал: — Надевай. И серьги вот эти… в самый раз. На грудь… — на грудь тоже так оценивающе посмотрели, что мне захотелось прикрыться. — Что-то массивное, но одиночное.

— И все же, откуда такие навыки? — спросила я, послушно надевая указанное.

— Женщин много раздевал, — хмыкнул этот специалист.

— Не за это ли тебя в попугая?

— Если бы за это, то было бы вообще очень обидно, — честно ответил Кешка. — Вообще-то, у меня просто сестра есть. Младшая. И я ей почти ни в чем не мог отказать, а желала она, в основном, моей компании. Вот и нахватался поневоле… а потом навык закрепился. Да и вообще, мужчины лучше видят, что подойдет женщине.

— И что дальше?

— Волосы заколи сзади, чтобы открыть лицо, и потом заплети в свободную косу, — продолжал инструктировать попугай. — Завязочки на одежде… тут подтяни, тут расслабь, а тут совсем ее выдерни. Обожаю восточную одежду! Снимать легко, да и вообще драпировать по фигуре или ее отсутствию… Все, можешь любоваться!

Я посмотрелась в зеркало и одобрительно кивнула, стараясь не выдать приятного удивления. И да… все как обычно, но… более холодно. Бирюзового цвета одежда, массивные украшения на шее и запястье, длинные серьги, в волосах заколки.

— Что у тебя с духами?

Я лишь скривилась:

— Много, и они отличные… Но все — работы Инейрана.

— Он парфюмер? Интересно…

— Он аромаг, — вздохнула я.

— Поня-а-атно, — каким-то нехорошим тоном протянул феникс, но почти сразу смягчился: — Значит, отпадают… А почему других нет?

— А зачем, если мне нравятся эти запахи?! Я раньше и не заказывала…

— М-да, задачка… — Попугай огляделся и вылетел в окно со словами: — Две минуты.

Я пожала плечами и села.

Обернулся он даже быстрее, неся в клюве какую-то веточку.

— Мята… — понюхав, поняла я.

— Отрывай листик и растирай по коже, — посоветовал феникс. — Будешь как мятная роза у нас сегодня.

Я так и сделала. Выходя из комнаты, попросила Нурикеша остаться. Я должна, я хочу встретиться с Инеем сама.

Спустилась в гостиную и, решительно распахнув двери, почти сразу замерла… потому что фигура у окна была человеческой.

— Инейран?

— Добрый день, Лали, — повернулся мужчина и одарил меня улыбкой.

— Здравствуйте, — настороженно посмотрела я на него и оглянулась, в надежде заметить тут хоть кого-то из семейства. Все же, высокий гость и так далее…

Пространство меня не порадовало: здесь не было никого, кроме возмутительно человекоподобного мужчины!

Я никогда его не видела в этой ипостаси. Он и правда был не очень высокий, всего метр восемьдесят, наверное, но я все равно изрядно ниже. Просто папа даже в человеческом виде — за два метра, и Инейран по сравнению с ним мелковат.

На рыжем был классический костюм, отсутствовал только камзол, который Иней перекинул через руку, оставшись в рубашке и жилете.

Солнечный свет искрился на медных волосах, как обычно, заплетенных в сложную косу, отражался в глазах цвета темного, предгрозового неба, и я с ужасом поймала себя на мысли, что он мне такой… нравится. Очень-очень нравится.

Я встряхнула головой, чтобы выбросить из нее подлые мыслишки, нацепила любезную улыбку и прошла в комнату, закрыв за собой дверь. Хотя очень хотелось ее распахнуть и подпереть чем-то, чтобы не закрылась. Но это бы было некрасиво, а я — девушка воспитанная. К сожалению.

— Добрый день, дан-иолит Инейран Дальварис, — вежливо поздоровалась я, буквально заставляя себя подойти к нему ближе. Так… два метра. Да, хватит!

— И вам здравствуйте, ио Лалидари, — с веселой иронией отозвался Иней, лукаво посматривая на меня. Потом взглянул в окно, где сверкало на листве солнце, шевелил ветви ветерок и пели птички, а после невинно заметил: — Сегодня замечательная погода, не так ли?

— Чудесная, — поддакнула я, угрюмо глядя на мужчину, не в силах вообразить, что он опять придумал. Это после вчерашних-то откровений и лапаний мы снова галантный джентльмен в лучших традициях начала нашего с ним знакомства?!

— Но все же несколько прохладно для этого времени года, — продолжил занимательную беседу о природе и погоде Инейран.

— Дело к осени, — философски отметила я, поддерживая разговор ни о чем.

Стоим. Смотрим в окно. Лично я нервно сжимаю пальцы и с трудом удерживаюсь от того, чтобы не развернуться и не сбежать совершенно хамским образом.

— Может, вы желаете присесть? — все же нарушила я молчание. Ну что же, раз он призвал на помощь официоз, то почему бы и мне этим не воспользоваться? Хотя что-то подсказывает, что именно мненаг и дал возможность хоть отчасти спрятаться за любезностями.

— Разумеется. — Тонкие губы скривила едва заметная усмешка, и Иней плавно, с поистине змеиной грацией опустился в одно из кресел.

Я гораздо более нервно села в то, которое напротив.

— Может, вы чего-то желаете? — предположила я, вспоминая все, что мне преподавали по чайным церемониям. Надо дать гостю максимальную свободу. Правда потом я взглянула в странно потемневшие глаза Инейрана и поспешно озвучила ассортимент, вопреки всем традициям: — Чай любого сорта и вида, также могу предложить какао или кофе.

— Ты прекрасно знаешь: все, чего я хочу, сейчас в этой комнате, — низким голос проговорил Иней, как-то очень… тяжело глядя на меня. Да, его взгляд был тяжелым, давящим, лишающим дыхания… и мне почему-то становилось жарко.

Я поспешно оглянулась, пытаясь понять, что он себе тут приглядел, и, заметив графин, радостно предположила:

— Водички?

Инейран очень уныло меня оглядел, а потом сказал:

— Как же с тобой сложно…

— В чем? — хлопнула я ресницами.

— Чаю мне, — потер висок мужчина, мрачно смотря перед собой. — Каркаде, если можно.

— Разумеется, — просияла я, радуясь, что мы хоть в чем-то достигли взаимопонимания, и хлопнула в ладоши, произнося ритуальную фразу: — Брауни дин.

Почти сразу в центре появилось туманное облачко, из которого вышла маленькая златокудрая голубоглазая девочка в синем платьице и передничке. Малышка присела в каком-то подобии реверанса и поинтересовалась:

— Чего изволите, госпожа?

— Чай каркаде, пожалуйста, и сладости, — улыбнулась я в ответ. — Спасибо, Мышка.

Вообще девочку звали Мышисса. По сути, мы вместе с ней росли, да и взаимоотношения нас связывали отнюдь не такие, как должны быть у дочки хозяев и служанки. Хотя бы потому, что служанкой брауни и не была. У нас в доме трудилось немало этих волшебных существ, и все на разных должностях, конкретно отец Мышки был управляющим, а девушка ему по мере сил помогала и со временем вполне могла принять бляху, символизирующую контроль над домом. Мы с ней подружись еще и потому, что обе в какой-то мере были сиротами. Но если я круглой, то у нее остался папа, который души не чаял в своей златовласке.

Странно, что брауни сегодня в роли горничной. Наверное, заболела одна из служанок, вот она ее и заменяет.

— Леди Мышисса, рад вас видеть, — улыбнулся Инейран и склонил голову в знак почтения.

Мышка же лишь поджала губки, неодобрительно глядя на нага, но все же поздоровалась, а потом пропала. На кухню за заказом улетучилась.

В случае с брауни «улетучилась» воспринимается в самом прямом смысле.

— Итак, — посмотрела я на Инея. — Может, уже перейдем к сути дела?

— А оно тебе надо? — вскинул рыжую бровь этот бессовестный и расплылся в такой кошмарно двусмысленной улыбочке, что даже у такого наивняка, как я, не осталось ни малейших сомнений в том, куда же он клонит.

Все, что я могла, — это покраснеть и потупиться, притом внутренне презирая себя за такую реакцию. Да сколько же можно быть беспомощным тушканчиком, которого вгоняют в краску намеки?!

И таки да, Иней прав, мне это не надо! Чем дольше он будет изображать прежнего рыжего и пушистого, тем лучше для моей нервной системы!

— Сегодня удивительно голубое небо, — невинно отметила я, нагло глядя ему в глаза.

— Точно, — рассмеялся Инейран, а потом предельно серьезно выдал: — Безумно хорошо гармонирует с цветом обоев.

Мы оба задумчиво осмотрели зелено-белые обои.

У меня ощущение, что кто-то издевается! Этот кто-то смотрел на меня и улыбался, подтверждая смелые выводы.

Нарушая наш «содержательный» диалог, снова появилась Мышисса, теперь уже — с подносом в ручках, который она поставила на стол. Чем хороши брауни — могут менять размер. Когда златовласка приходила за заказом, то ростом была от силы мне до колена, а теперь стала по пояс, потому что иначе не смогла бы утащить поднос. К сожалению, Мышка совершенства достигла только в этом… Облегчать ношу магией у нее никак не получалось.

Брауни сбежала, оставляя нас втроем. Я, Иней и поднос.

Воодушевленная новым участником «беседы», я посвятила ему все внимание. Взяла чайничек и разлила по двум фарфоровым расписным чашкам темно-красный напиток с приятным кисло-сладким ароматом.

— Сколько кусочков сахара? — спросила я, протягивая мужчине теплую чашечку. Все же, термозащита на посуде — великолепная вещь!

— Я сам.

Мои пальцы обхватила его прохладная рука, и, вскинув голову, я поняла, что зря наклонилась и подалась ему навстречу, когда передавала чай. Потому что теперь его лицо почему-то было совсем близко, настолько, что его дыхание со свежей цитрусовой ноткой касалось моей кожи. Я начинала теряться в синем, темнеющем с каждым мигом взгляде. Иней осторожно обхватил второй рукой мой подбородок и коснулся губ нежным поцелуем.

Я замерла, испуганно распахнув глаза, а потом… потом они как-то сами собой закрылись. Его прикосновения были очень осторожными, ласковыми и даже трепетными. У меня начали слабеть пальчики… а пальчики держали чашечку с горячим чаем.

Плеск воды, судя по всему, первым услышал Инейран. Ну или не услышал… судя по тому, как подскочил и с шипением накрыл мокрое пятно на колене. Хорошо хоть на колене, а не выше!

— Внимательнее надо быть, — меланхолично отметила я и, взяв салфетку, промокнула лужицу на столе. — И не отвлекаться во время еды.

Чего мне стоила эта невозмутимость, не знал никто!

Инейран обжег меня злым взглядом и прошипел:

— Лали, детка, во время еды подобные отступления от «темы», как правило, ни капли не вредят!

— Полагаюсь на ваш опыт в «подобных отступлениях», — мило улыбнулась я в ответ и притянула к себе свою чашку. — Мой же опыт, хоть и в менее экзотических направлениях, свидетельствует о том, что при обращении с горячим внимание стоит уделять ему. Вы не согласны?

— Что вы, ио Лалидари, — смирил себя и вновь мило улыбался Иней, параллельно проводя ладонью над пятном на брюках, которое медленно исчезало. — Разумеется, я поддерживаю вашу точку зрения.

— Чудесненько, — снова засияла я аки солнышко и повторно наполнила чашку нага.

Он как-то очень мрачно на это посмотрел, и чаепитие мы продолжили в гнетущем молчании.

Когда напиток закончился, Инейран отставил чашку и, поднявшись, с поклоном подал мне руку:

— Я бы хотел просить о вашем обществе на прогулке.

— У меня много дел… — с намеком медленно начала я.

— Собраться успеешь, не переживай! — откликнулся этот гад, и я недобро прищурилась.

А вот не стоило мне про такое напоминать!

— Я и не переживаю!

— Вообще чудесно! — вновь улыбнулся рыжий и, наклонившись, бесцеремонно обхватил меня за талию, достал из кресла, поставил рядом с собой и ультимативно заявил: — Мы идем гулять, моя илу!

Вот же сволочь! Напомнил о статусе, о том, что я уже полностью в его распоряжении, и предоставляемая свобода выбора — лишь иллюзия!

— Как прикажете, илудар! — последнее слово я почти выплюнула, со злостью глядя на мужчину.

Он на меня смотрел очень грустно.

— Лали, малыш, так и будем воевать? — удрученно поинтересовался парфюмер, осторожно привлекая меня к себе. — Я же стараюсь быть прежним для тебя. Быть хорошим и ласковым, соответствовать твоим ожиданиям. Я даже обернулся, хотя не особенно люблю эту нежную ипостась!

— Ты все это делаешь исключительно ради себя, — любезно ответила я, пытаясь отстраниться от настойчивого типа. — Только затем, чтобы я меньше трепыхалась.

— Ну, не без того, — честно ответил Инейран, и мне очень захотелось дать ему чем-то тяжелым по такой вроде бы умной рыжей башке.

Нет, ну вот где его прославленные мозги, а?! Неужели он правда думает, что почти влюбленная… Ну ладно, не станем лукавить, влюбленная. Короче, неужели влюбленная я буду в восторге от того, что предмет восторгов имеет виды исключительно на тело, и после того, как его добьется, собирается скрыться в голубых далях?!

И что самое противное, он считает, что я должна быть счастлива в сложившейся ситуации! И я бы была, наверное… если бы, как последняя идиотка, не была к нему неравнодушна!

— Идем гулять, — с намеком сказала я, смотря прямо перед собой, то есть, на его шейный платок насыщенного синего цвета, заколотый булавкой с черным бриллиантом. Выпендрежник!

Между прочим, надевать такое в гости к людям ниже тебя по достатку, в будний день, не по праздникам, — это признак снобизма!

Мысль о том, что раньше мне в этом виделось что-то особенное и отличающее его от других, я отмела, и весьма решительно! Это раньше, когда я была молодая и глупая.

Ту же мысль, но с уточнением, что с «того» времени прошло меньше двух недель, отправила туда же, куда и первую!

Пока я размышляла, Иней, видать, тоже о чем-то думал. И пришел к каким-то выводам.

— Лали, — тихо сказал, он склоняясь к самому моему уху и проводя пальцем по шее, отчего кожа тут же покрылась мурашками.

А почему она ими покрылась?

Пра-а-авильно!

— Иней, мне зябко, пошли уже скорее.

— Давай я обниму тебя крепче! — последовал его хрипловатый смешок, и наглые руки скользнули на спину и медленно провели от лопаток к талии.

У меня перехватило дыхание.

А почему?

Пра-а-авильно!

— Да я, похоже, заболеваю… — задумчиво сообщила я в никуда.

— И я, я тоже болен! — вдохновенно выдал рыжий дурак, прижимая меня еще крепче к себе.

— Ничем дышать! — просипела я, обвисая на руках у нага, который малость не соизмерил силы, и закатывая глаза.

— Я тоже немного волнуюсь, — немного снисходительно отозвался Инейран. — Но не тревожься, все пройдет хорошо!

— Сейчас потеряю сознание, — полуобморочным тоном заявила я, вцепляясь в его плечи. — Иней…

— Какая страсть, — восхитился этот бессовестный, отцепляя мои пальчики, которые почти достигли его шеи! Гр-р-р! А цель была так близка.

— Иней…

— Милая, не стоит так реагировать, — заботливо сообщил рыжий, прижимая меня к себе и между делом скользнув одной ладонью аж до бедер. — Хотя мне, конечно, лестно.

Он уже давно ослабил хватку, потому сейчас я просто висела на его руках и пыталась прийти в себя. И при этом удержаться, чтобы не дать некоторым по морде.

— Подведем итоги, — с показным спокойствием начала я. — Ты меня только что чуть не придушил и в очередной раз сделал «комплимент» моим мозгам. В твоем понимании, их отсутствию.

— Как это — придушил? — перепугался Иней, ослабляя хватку. — Лали, прости, если тело нага я контролирую идеально, то этим просто слишком мало пользуюсь, вот и не знаю границ.

— Не извиняет, — сухо сообщила я и, встряхнув головой и отстранившись, пошла к дверям. — Мой илудар, вы желали прогулки.

— Хватит ерничать! — не выдержал илудар и, подхватив меня под руку, вывел из дома в сад. — Может, в парк?

— А можно? — спросила я, но, тем не менее, в душе поднялась волна нетерпения. — Ведь в людные места ходят только с родственником мужского пола.

— Со мной тебе можно куда угодно, — усмехнулся мужчина, и я вновь загрустила, без лишних слов понимая, о чем он.

Закон о чистоте крови. Договор.

Мы шли долго. Сначала через наш сад, потом — тропами, после этого, наконец, попали в ухоженный и сейчас на удивление пустой парк.

— Я не знаю, с чего начать, — неожиданно признался рыжий. — Вот правда. Я, разумеется, и раньше сталкивался с юными нагами, но никогда не испытывал желания знакомиться ближе…

— И как же ты меня воспринимал эти полгода?

— Тебя отдельно, тело отдельно, — честно ответил наг… и меня вновь посетило желание смертоубийства.

Почему же он такой до идиотизма честный?!

Я, не долго думая, озвучила этот животрепещущий вопрос.

— Потому что есть вполне резонные опасения, что отведенного законом времени мне не хватит.

— Ага… — кивнула я. — И еще вопрос… твое «тебя отдельно, тело отдельно» — это в какой трактовке? Только тело, а меня — это так… потому что по отдельности не ходим?!

— Дурочка ты, — беззлобно улыбнулся Иней и неожиданно снова притянул меня к себе, ласково проведя ладонью по волосам. — Тебя отдельно, потому что общался я с тобой, а ты… маленькая. Если бы я думал о тебе как о женщине, то сорвался бы гораздо быстрее.

— Ничего не понимаю, — беспомощно подняла я на него глаза. — Ты противоречишь сам себе! Что ты говорил в кабинете отца?! Напомнить? И что, твое мнение изменилось за эти неполные сутки?!

— Лали!

— Скоро восемнадцать лет, как Лали, — холодно ответила я, пытаясь отстраниться. — Иней, не надо усложнять.

И давать мне надежду.

Этого я не сказала… Да и думать про это было нежелательно.

Он только внимательно на меня посмотрел, а потом вновь притянул к себе и, зарывшись одной рукой в волосах, не позволяя мне отвернуться, медленно склонился ко мне, касаясь губ поцелуем.

 

ГЛАВА 7

Я закрыла глаза и постаралась остаться безучастной. Оно мне надо? Бередить все это.

Но, как ни странно, когда он в виде человека, я… таю. Незаметно уплываю в какой-то странный туман от его прикосновений, растворяюсь в дымке и уже не могу быть статуей в руках Инейрана. Вскидываю ладони — и пальцы ложатся на гладко заплетенные волосы, скользят по изгибу его ушной раковины, отчего мужчина вздрагивает и прижимает меня ближе. А волосы… поглаживая гладкое переплетение косы, я невольно вспоминаю: он говорил, что они вьются. И мне вдруг очень хочется распустить и посмотреть.

Поцелуй перестает быть нежным, в нем появляется страсть и нетерпение. Я робко следую за Инеем, подчиняюсь его движениям, нерешительно пытаюсь отвечать, отчего мужчина, казжется, вообще сходит с ума. Тихий стон, он на миг отрывается от меня и, обжигая полночно-синим взглядом, вдруг кладет ладони мне на талию и приподнимает меня. Спустя миг я уже плотно прижата к шершавой коре дерева. Успеваю лишь испуганно охнуть, но мне сразу же вновь закрывают рот поцелуем. Вскидываю руку, упираясь ладонями в его плечи, но… он не чувствует. Он сильный, очень сильный. Он целует так, что страх тесно переплетается с желанием, так, что под кожей бегут обжигающие искорки, воспламеняя кровь. Так, что я начинаю забывать о том, зачем мои пальцы легли на его плечи. И я предаю… сама себя, свое слово, свои интересы.

Я его обнимаю.

Все как в тумане… Что, зачем, почему? Потому что меня дурманит его запах. Привкус апельсина от его поцелуев сводит с ума. Он еще никогда не был так близко. Почему-то в виде нага я его так не воспринимала. Я его боялась. Он был слишком большой и внушительный, а вот как человек… гораздо ближе.

Руки Инея уже давно не лежат на талии, они нежно поглаживают спину, ласкают чувствительную шею и ушко, скользят все ниже и ниже по ключицам, расстегивая застежку кафтана. Один нетерпеливый рывок — и ткань сине-зеленым озером ложится у моих ног.

Он не переходит границ, он по-прежнему невероятно медленно и томно целует, лаская открытые участки кожи, гладя запястья и ладони. Время от времени отрывается от моих губ, чтобы коснуться своими или кончиков пальцев, или мочки уха, на что мое тело отвечает едва заметным трепетом.

И касания, касания, касания… Легкие, едва ощутимые, но лишающие разума вернее самых страстных поцелуев.

Точнее, от них я бы как раз опомнилась и сбежала. Если бы получилось… Он перекрыл все… кислород, почти не отрываясь от моего рта, заставляя дышать только запахом его кожи… его парфюма. Перекрыл и пути отступления, прижимаясь так близко, что я не смогу вывернуться, даже если бы захотела…

Лали, да приди же в себя!

— Много одежды. — Хриплый голос мужчины врывается в одурманенное сознание, и я вздрагиваю, потому что одновременно с этим он обхватывает ладонью мою грудь, ловит с губ потрясенный вздох и тихо смеется.

Это и привело меня в чувство. Слишком смелая ласка… и смех! Он уже торжествовал победу! И я забилась, стараясь сбросить с себя сладкое оцепенение, скинуть его руки, вывернуться из объятий. И ведь не укусишь! Результаты от проб яда, которые у меня брали, пока еще не пришли. А вдруг я его этим убью? Смерти пронырливому рыжему я не желала.

— Отпусти немедленно!

— Зачем? — хрипло выдохнул Инейран, по-прежнему прижимая меня к дереву своим телом.

— Убери руки… ах! — Я подавилась протестом, потому что он резко сжал грудь, одновременно прикусывая мочку моего уха.

— Тебе же нравится, чудо мое, — промурлыкал наг и нежно поцеловал меня в ушко, посылая по телу волну дрожи.

— Н-н-ничего подобного, — заикаясь, выдала я.

— Правда? — неподдельно удивился он. — А если так?

Руки мужчины скользнули вниз, обхватывая мои ягодицы, приподнимая и усаживая на его колено, властно раздвинувшее мои ноги.

— Ты что творишь? — озадаченно поинтересовалась я.

Но почему-то давление… вызывало какое-то странное чувство, сворачивающееся внизу живота жарким клубком.

Может, я и правда заболела?…

— Да-да, милая.

— Нет! — брыкнулась я и, покраснев, вдруг сжала колени сильнее, потому что от скольжения «туда-сюда» я стала чувствовать себя еще более странно!

— Знаешь, детка… — Инейран наконец оставил в покое грудь, отчего я на миг даже вздохнула с облегчением… пока не поняла, что он расстегивает пуговицы на тунике. — Ты меня постоянно обманываешь! Притом на одну и ту же тему… То я сам тебе не нравлюсь, то мои прикосновения. И как тебе не ай-ай-ай?

Я попыталась собрать ткань руками, прикрыться, но он схватил меня за запястья, прижимая их над головой и снова целуя меня. Но теперь в прикосновениях губ не было нежности. А вторая рука, мимоходом приласкав открывшиеся женские прелести, скользнула вниз по животу, к завязкам штанов.

Так! Мне решительно все равно, помрет он сейчас или нет. Но я его за такое покусаю! Потому что если не цапну, то… что-то случится.

Цапнуть я не успела. Нам помешало кое-что иное. Голос откуда-то сверху, с подозрительно знакомыми интонациями.

Кешка!

— Раз-раз… начинаю! — скрипуче выдал попугай и выразительно продекламировал: — Он обнял ее своими могутными руками, притискивая к жаждущему непристойного телу, и укусил за ухо!

Инейран даже лапать меня прекратил и озадачено замер.

Кеша же продолжал делиться с общественностью услышанным литературным «богатством», адаптированным под нашу с рыжим ситуацию. Судя по всему, пернатый развратник сидел на ветке уже давненько.

— Что же там дальше-то… — бормотал черно-красный поганец, в демонстративном раздумье прогуливаясь по ветке неподалеку от нас. — Стиль, главное — стиль не потерять и наложить на действительность… О! — Он снова выразительно откашлялся и выдал: — «На тебе много одежды!» — сказал Инейран и тотчас попытался исправить эту упущение путем механического воздействия со стороны пальцев на застежку кафтана несчастной девы, которой не повезло попасть в лапы к извращенцу!"

— Это кто? — тихо и очень зло спросил наг, пристально глядя на меня.

— Попугайчик, — робко пискнула я, стушевавшись под этим взглядом. — Папа подарил…

Попугайчик же продолжал рыть себе могилу… И если Иней его таки прибьет, то я принесу цветочки!

— Нет-нет, механическое воздействие — это не отсюда, это нельзя… — бормотал Кеша, прикрыв глазки. — О! Вот! "…неистово сдирая с нее одежду!"

А потом случилось сразу несколько вещей. Меня перестало прижимать к дереву тело Инейрана, на землю мягко упала мужская одежда, а большой змей молниеносно метнулся к попугаю.

Я только испуганно вскрикнула, когда змей, обвив пернатого кольцами, грузно свалился вниз, но разглядев, что птица жива, я немного притормозила.

Если Иней не сожрал его сразу, то, глядишь, и потом не станет давиться этим желчным от ехидства мясом.

Змей свернулся плотнее, одновременно и переложив кольца поудобнее, и крепче сжимая ими добычу. После приблизил морду к немного дрожащему Кешке и вкрадчиво прошипел:

— Ч-ш-ш-што ты там говорил?

— Попка — дурак, — тут же покаялся феникс и покосился на меня умоляющим зеленым взором.

— Правда-с-с-с? — восхитился змей и продолжил: — А ты в курс-с-се, что я делаю с пойманными птичками… какими бы умными или глупыми они не были?

— Ну, Кеша не идиот, — грустно оглядел пасть медного змея Кеша.

— Какие противоречивые с-с-сведения-с-с-с!

Я решила вмешаться, пока не поздно:

— Иней, отпусти мою живность. Он не виноват. Тупая тварька, что поделаешь… Просто услышал, как Кира и Нарри роман читали, вот и запомнил. — Я посмотрела на феникса и с нажимом продолжила: — Он же обычный попугай, ничего толком не понимает. И вообще, считается, что у них разум пятилетнего ребенка.

Я подошла ближе и освободила птицу из хватки Инея. Миг. Воздух пошел рябью, и вот передо мной уже высокий, массивный наг.

— Хорошо, — медленно сказал он, недобро посматривая на дурака Кешку в моих руках. — Ты этого… постоянно теперь с собой таскать будешь?

Я вспомнила, куда с ним собираюсь, и нерешительно кивнула, а потом поспешно сказала:

— Мне пора. До свидания.

И, развернувшись, бегом бросилась по тропинке обратно к родному саду, не реагируя на оклик Инейрана Дальвариса.

— Тунику зашнуруй, — вдруг тихо сказал Кешка, и я, остановившись, судорожно прикрылась.

Только через несколько минут, ежась от прохладного ветра, поняла, что кафтан так и остался под деревом.

— Допр-р-рыгалась? — мрачно спросил попугай. — Зачем тебя вообще с ним за пределы вашего участка понесло?! Я пока вас нашел, пока придумал, как прервать этого змея…

Я промолчала, потому что сказать было, в общем-то, и нечего. Допустим, в парк я пошла, потому что это уже не первая прогулка, и я почему-то решила, что ничего нового во время нее не случится.

Ага. Два раза.

Нет, ну вот правда, где были мои мозги?! Особенно в свете того, что целоваться Иней полез еще дома. С чего это я решила, что в парке он меня, как всегда, будет целомудренно держать за ручку и рассказывать что-то интересное?!

Ага… держал, только не за ручку, и рассказывал… неприличное.

Все то время, пока я была занята своими мыслями, Кеша изволил читать нотации. Краем уха я услышала пару последних фраз, завершающих по всей видимости длинный монолог:

— Ты что, уже никуда идти не хочешь? К демонам все планы, раз нас так сладострастно облапил какой-то наглец?! Вот почему я должен нестись невесть куда и, рискуя жизнью, тебя спасать?! Таки попка и правда дурак, особенно потому, что спасать там нужно было только твой моральный облик, физически он бы тебе там ничего не сделал!

— Почему ты так думаешь?

— Потому что мозг у него все же не отказал, невзирая на то, что в данный конкретный момент, а особенно в твоем обществе, этот тип думал вовсе не головой… — Феникс замолк и добавил: — Во всяком случае, точно не верхней.

— А какой тогда? — зависла я, пытаясь вспомнить азы анатомии. — У нас же одна голова…

Нурикеш посмотрел на меня таким взглядом, что мне даже стыдно стало, и я невесть почему начала оправдываться:

— Я знаю только общий курс, мы не углублялись в изучение предмета.

— Нижней! — рявкнул попугай.

И тут меня осенило!

— Так вот что у них в карманчиках…

— О-о-о… — протянул феникс и ультимативно заявил: — Пробелы в физическом воспитании — это не ко мне! — и в сторону, вполголоса: — Тем более, и правда, кто знает, что там у нагов в карманчиках… может, что-то необычное.

— Все же, анатомия видов — это ужасный предмет, — подвела итог разговору я.

— И не говори, — мрачно поддакнул феникс. — Сутки миновали. Пошли к твоим аспидным родителям сообщать о твоем решении. Надеюсь, что оно не поменялось со вчерашнего вечера?

Я только помотала головой, закинула попугая на плечо и ускорила шаг. Сначала надо переодеться.

 

ГЛАВА 8

В кабинете у отца все прошло на удивление быстро и просто. Нам передали карту, чтобы изучили, потому что завтра ночью нас отведут ко входу в катакомбы.

А дальше — сами.

— Значит, так… Кеша, — процедил отец, пристально глядя на черно-красную птицу, сидевшую на подлокотнике моего кресла. — Если с девочкой что-то случится…

Кеша невинно хлопнул глазами и сказал:

— Нет, я, конечно, в меру сил и возможностей… Но я же такой маленький и слабенький!

— Если не убережешь, то будешь еще и дохленький, — нехорошо усмехнулся наг. — Айнир Тарнигар Нурикеш, я прекрасно знаю, каковы твои возможности.

— Навели справки все же. — Попугай встряхнулся и, распушив перья, громко рявкнул: — Были, лорд! Были возможности! Тепе-р-рь же я слаб, как птенец.

Тут вмешалась Гаррини, сначала разрушив напряжение легким смехом, а потом проговорив:

— Феникс, вы можете лгать Лалидари, она малышка и ничего не поймет. Но тем, кто видит внутренний источник, — нет!

— Видящая, — скривился пернатый. — Тогда вы должны бы понимать, что источник блокирован. Мне доступна лишь десятая часть былых возможностей, иоли*4 Гаррини! Десятая! Я даже обер-р-рнуться не могу…

* 4 Иоли — вежливое обращение к замужней женщине.

— Значит, защищай, как можешь, — усмехнулся папа и многозначительно добавил: — Когда я тебя обратно в анабиоз запаковывал, ты меня едва по стенке не размазал! Так что не надо тут…

Нурикеш только ненавидяще посмотрел на чету нагов и медленно кивнул.

А я в первый раз задумалась над тем, куда и с кем собираюсь. Тут что сама задумка — авантюра чистой воды, что сопровождающий такой, что просто слов нет. Цензурных.

В свой адрес у меня, впрочем, тоже не самые приличные эпитеты. Почему я только сейчас вообще задумалась?! Вернее, только сейчас я… испугалась?

Да. Мне страшно.

В катакомбы столицы Змеиной провинции не спускались очень давно. Есть, конечно, определенные туристические маршруты, но они небольшие. А нам с Нурикешем предстояло достичь самого центра подземного лабиринта. Капища богини Земляны. Бред чистой воды.

Ради того, чтобы обойти Закон? Не только! Просто… подчиниться сейчас — обозначало склониться перед системой, отдать себя… Я же не полноценная нага. Какая я буду потом? Морально.

Как ни скрывайся, ни прячься, но какие-то чувства к Инейрану у меня есть. Так что два варианта. Если мужчина будет жесток и несдержан, то мне предстоит физическая реабилитация, да и такое не проходит даром для психики. Если он будет нежен и ласков, если мне понравится… а потом он, насытившись, меня бросит… такое тоже повлияет.

Идем дальше. Да и просто… если есть шанс, то почему надо отказываться?! Путь к капищу не должен быть опасным: из-под земли ничего не лезет, город Нар спит спокойно. Да и папа с мамой не стали бы посылать нас на верную гибель. А значит — да будет так.

Когда-то же надо прекращать быть домашним цветочком?

Я так сильно сжала пальцы на тонкой бумаге с картой, что она хрустнула, и я испуганно опустила взгляд. Фу-у-ух! Просто согнула сильно, а пергамент старого производства, отсюда и звук.

— Я узнавал: в катакомбах все спокойно, да и навесим на вас все, что можно и нельзя, — деловито говорил папенька. — Разумеется, по пути к капищу могут встретиться ловушки, но не смертельные, так как раньше это было общедоступное место. Сейчас же оно просто заброшенное, за ненадобностью, после того как богиня в сердцах сказала, что ноги ее там больше не будет. Но на зов феникса Земляна обязана явиться, ведь между ней и этим малочисленным народом есть древний договор.

— Понятно, — брякнул Кеша, косясь недовольным взглядом. — Если вы с угрозами в мой адрес закончили, то я могу идти? Боюсь, инструктаж для вашей змейки не актуален в моем случае, а терять время я не люблю.

— И какие же у вас тут дела могут быть, господин Айнир Нурикеш? — вскинула бровь Гани, с иронией глядя на попугая.

— Пожрать, — спокойно отозвался феникс, ввергнув меня в некоторый шок таким выражением. — Раз больше пока делать нечего… Хотя у вас в доме есть поистине занимательная литературка!

Я не сдержалась и хихикнула, вспомнив трагическую романтику Дуары и Лудана.

Папа же, не расслышав иронии в голосе Кешки, довольно кивнул:

— У нас, и правда, замечательная библиотека с редкими книгами, которые чрезвычайно сложно достать.

— О, да! — серьезно подтвердил пернатый. — Такого я еще нигде не видел! Ну а теперь, если препятствий нет, то позвольте я вас покину.

И, не дожидаясь ответа, Кешка вспорхнул с подлокотника, долетел до двери и спикировал на ручку, опуская ее вниз. Створка отворилась, и наш умненький птиц с видом победителя важно вылетел в коридор и скрылся за углом.

После я еще долго сидела, выслушивая советы родителей, разбирая вместе с ними план подземелий, стараясь выбрать оптимальный маршрут, и усваивая множество жизненно важных и не важных сведений.

В итоге выползла из кабинета в прострации и с кашей в голове. Впрочем, это ощущение было ошибочным, потому что когда спустя полчасика, после душа, я в халате села еще раз просмотреть записи и схему, то обнаружила, что все хорошо запомнилось и отложилось. Ну и замечательно!

Эх… вечер. А хочется чаю с пироженками.

Я взглянула на Кешу, который примостился на шкафу и, казалось, дремал. Кто же ты такой, Айнир Нурикеш? И за что тебя так жестоко прокляли?

Впрочем, размышления о смысле жизни и ее несправедливости надолго не задержались, вытесненные все тем же: "Хочу пироженок!" Я смирилась со своим моральным падением и уже почти созрела до налета на кухню, когда воздух в центре спальни заискрился и оттуда шагнула очень-очень серьезная брауни.

— Мышка, — улыбнулась я и, подобрав полы халата, сползла с кресла на ковер, чтобы быть на одном уровне с девушкой, сейчас достающей мне до пояса.

— Привет, Лали, — кивнула в ответ Мышисса, тряхнув золотистыми кудряшками, и нервно расправила передник. А затем невинно поинтересовалась: — Как дела?

О как! Интересно! И только за этим Мышка и пришла? А вот и не верю!

— Замечательно, — улыбнулась я и вернула подачу с тем же наивным выражением лица, какое сейчас было у подружки: — А у тебя?

— Тоже хорошо, — стушевалась брауни и потупилась.

Я лишь закатила глаза и решительно сказала:

— Мышь, говори уже, зачем пришла! И так понятно, что не просто проведать!

Она посмотрела на меня, прикусила губу и на одном дыхании выпалила:

— Возьмите меня с собой!

— Куда? — оторопело поинтересовалась я.

— Я знаю, куда ты собираешься, — понизила голос златовласка и, нервно заломив руки, сбивчиво продолжила: — Возьми меня к Земляне! Пожалуйста! Я всегда мечтала попасть в ее капище, чтобы попроситься на службу к высшей силе! Но это почти невозможно, потому что она крайне редко отвечает на призыв! А ты в такой компании… что успех практически гарантирован.

— Но, Мышка… — пробормотала я, взволнованно прикусывая губу и не зная, что делать.

— Ты же обещала меня взять, когда учиться поедешь! — перешла в наступление приятельница. — Обещала! А такими темпами ты обратно домой точно не вернешься! Или что, хочешь нарушить обещание?!

Чтоб мне полинять досрочно!

Я и правда давала слово… почти шутя… но все же. Ведь тогда я не считала это какой-либо проблемой. Юные наги, если позволяет ситуация, всегда уезжают в большой мир с сопровождающим. И "добро" на это нам с брауни было дано…

Ох, что же теперь делать?!

Но если рассматривать ситуацию с иного ракурса… Мышка — существо почти уникальное, как и каждый фейри. Она может ходить по изнанке пространства в любую точку страны, если у нее есть там ориентиры. И хозяйственная, а при заключении договора и связке с хозяином брауни заботится о нем по мере сил. То есть, очень и очень хорошо.

Если со мной будет Мышисса, многие проблемы просто испарятся.

Но есть одно но.

— Мышь, а как быть с теми узами, которые связывают тебя с домом?

— Перекину на тебя, — спокойно ответила девушка, откинув за спину густые солнечные кудряшки. — Заключим стандартный контракт на три года, после которых я свободна в дальнейшем выборе пути.

— Есть проблема, — хмыкнула я. — Служба брауни стоит очень дорого. И, стало быть, ты мне не по карману.

— Тогда еще проще, — немного поразмыслив, отозвалась Мышка. — Контракт с твоим отцом и на дом. Но так как узы будут на тебе…

— И потом мне будет выволочка от папы за уворовывание ценных наемников. И велика вероятность получить ремня от твоего батюшки за заманивание его брильянтовой!

Да-да, в детстве достопочтенный мистер Торн не погнушался выпороть нас обеих за побег с территории дома в прилегающий парк.

— Твой папа согласен, я только что от него, — не моргнув глазом, отозвалась Мышисса и уже гораздо более неуверенно закончила: — И обещал поговорить с моим… потом.

Тогда вообще все великолепно!

— Ну ладно, — улыбнулась я подружке и повернулась к фениксу. — Кеша, мы берем Мышку с собой.

Кеша приоткрыл зеленый глаз, оглядел брауни и, отвернувшись, буркнул:

— Разве что как сухой паек. Буду голодный — поклюю.

— Что? — тихо-тихо переспросила златовласка.

— Что слышала, — вновь развернулся к нам попугай и, расправив крылья, несколько раз взмахнул ими, разминаясь. — Дур-р-рочка, я против.

— Почему? — Я от удивления даже на обзывалку внимания не обратила. Паяц есть паяц, что с него взять? И что обижаться на убогого.

Но судя по тому, что я успела узнать, Айнир Нурикеш идиотом не был точно. И должен понимать, сколько положительного в том, что с нами пойдет Мышисса.

— Не люблю я мелочь-брауни, — признался феникс, окинув девочку неприязненным взглядом.

— Я от тебя тоже не в восторге, — заверила его Мышка и мстительно добавила: — А уж от вашей расы не в восторге все королевство. И ничего… Терпим!

— Приходится, — не менее злорадно ответил Кеша. — Именно фениксы — самые лучшие ученые, политики и военные высшего звена. Если бы мы не стояли во главе государства, то эту страну уже давно растащили бы по кусочкам соседи!

— Самомнение стремится в стратосферу, — покачала золотистой головкой брауни.

Кешка замолчал. Вот серьезно!

А потом повернулся ко мне и сказал:

— Я на распутье.

— Ты о чем? — оторопело поинтересовалась я.

— О том, что ответить на ее подколку можно двумя вариантами, "смущенно" признался феникс. — И вот не знаю, что выбрать… Один ребяческий, но очень хочется. А второй — умнее…

Мышисса внезапно громко рассмеялась и махнула рукой.

— Озвучивай оба, ехидство в перьях!

— Я, между прочим, представитель высшей аристократии!

Того, что он в перьях и реально ехидство, это не отменяет…

— Излагай уже, — вздохнула я.

— Выберу-ка я умный вариант, — все же решил Нурикеш. — Так вот, самомнение у моей расы, может, и до небес, но совершенно обоснованно. Мы лучшие. Мы сильнейшие.

— И от скромности явно не помирающие, — покачала я головой. — Это, разумеется, так, моя птичка… Но ты забыл сказать: "одни изумнейших, сильнейших" и так далее. Да, не спорю если сравнивать, то в указанных тобой сферах фениксов очень много… но все потому, что у вас есть такие склонности. У большинства крылатых — аналитический склад ума и повышенная хитропопо… — Я замолкла, немного покраснев, и завершила фразу уже несколько иначе: — Именно поэтому в указанных тобой сферах вас много. Просто способные. А нагов много во врачебных и магических направлениях науки. Остальные расы тоже, как правило, имеют таланты в определенных сферах.

Да, фениксы у нас в стране — высшее звено. Как раз из-за того, что когда у них проходит юношеская дурь, они могут использовать все свои возможности. И предела у них практически нет. Вернее, достигнуть его еще никому не удавалось. Крылатые или тормозили развитие самостоятельно, потому что болезнь безумием силыеще никто не отменял, или не тормозили… В последнем случае их либо убивали, потому что они заболевали или потому что комплекс "Хочу быть властелином мира" проявлялся во всей красе.

В свете того, что я сейчас вспомнила, становится, и правда, очень интересно, за что же наказали этого феникса. Особенно если учесть, что он все же не юнец. Взрослый, сильный и наверняка немало добившийся мужчина, которого скрутили, как мальчишку, и сделали, что захотели. Могу представить, как его это царапает изнутри. Айнир Нурикеш потерял все. Облик, силу, положение. Для феникса нет краха страшнее.

— Лали, — на плечо приземлилась увесистая попугайская тушка. — Твое решение неизменно?

— Ты про Мышку или…

— Про брауни, — оборвал меня Кеша. — Разумеется, если ты все уже обдумала, то я могу лишь согласиться. Права голоса я не имею.

Феникс спрыгнул на пол, потом перелетел на подоконник, а затем и вовсе скрылся в ночной тьме.

— Ну, так ты меня берешь? — дернула за рукав Мышисса.

Я перевела взгляд на малышку брауни и кивнула.

— Тогда сегодня-завтра проведем ритуал, — встряхнула кудрями Мышка и улыбнулась мне, торжественно поведав: — Лали, ты не пожалеешь!

— Конечно, — медленно кивнула я, глядя, как подружка растворяется в сверкающей золотой пыли, которая исчезает, не долетев до ковра.

Волшебная девочка.

А у фениксов, кстати, служат не брауни, а гремлины. Может, именно поэтому Кеша и не хотел, чтобы Мышь с нами шла? Какая-нибудь расовая неприязнь? Или все же что-то личное?

Я смотрела в окно, в которое вылетел пернатый, и думала, что притираться нам друг к другу придется долго, и процесс этот явно будет сложным, несмотря на то, что мы оба стараемся. Да-да, невзирая на отвратительное поведение, этот поганец действительно старается. Заметно. Иногда.

Я улыбнулась, подумав, что и правда очень уж "иногда", но потом мне отчего-то стало грустно. Он для меня слишком необычен и непостижим, я не в силах представить, что было у этого создания в жизни. Какой опыт за плечами. А я же для него, наверное, наоборот — слишком обычная. Глупенькая, молоденькая, и даже не нага. Так… полукровка.

Полукровки, как это ни прискорбно, часто гораздо слабее, что в физическом, что в умственном плане, чем чистокровные. Тестирование у меня, конечно, отклонений от среднего уровня нагов не выявило, но… стереотип — это стереотип. Может, и Инейран себя вел так именно поэтому. Дурочка — и дурочка! Гр-р-р!

Я устало потерла виски и встряхнула головой, отгоняя лишние мысли. Про Инея вообще думать нельзя. Потому что и правда глупею. Например, размышляю о том, что пока он не осмелел сегодня, мне было… хорошо? Так! А вот теперь точно лишнее! Ио Лалидари, если вы не желаете стать "илу" не только формально, то извольте заниматься делом!

Я вздохнула и вернулась к изучению как маршрута, так и плана катакомб. Еще нужно было определиться с тем, что нам взять с собой. Мышка очень пригодится. Не придется тащить все на себе: брауни просто закинет вещи в один из пространственных карманов — и все! Полезная у меня подружка. Очень полезная.

Но вернемся к капищу Земляны. Что я знаю? О богах вообще, об этой богине в частности, и о причинах, почему сейчас все больше и больше храмов и капищ становятся такими, как наше. Почему боги отказываются являться, хотя еще несколько поколений назад кто-нибудь из пантеона постоянно спускался на землю? Раньше праздники не обходились без визитов высших, которые контролировали магические потоки мира и держали в своих руках чаши великого равновесия.

Земляна — девушка скандальная, хитрая и коварная. Ну и с весьма специфическим чувством юмора. Видать, потому фениксы с ней общий язык и нашли — одна и та же противная порода. И в услужение к ней шли, по сути, только крылатые, потому что только у них получалось выполнить задания капризной высшей. Может, просто мозги с одинаковыми завихрениями, вот и понимали фениксы Земляну.

В столицу Змеиной сия своенравная барышня отказалась являться после того как жрецы, вычитав в древней книжке про самый лучший дар, решили преподнести его ей на какой-то большой праздник. К сожалению, о том, как именно служители богини истолковали туманные характеристики Книги Земли, история умалчивает. Пыталась история умолчать и о реакции Земляны, но это оказалось сложновато. В общем, подарочек настолько сильно не понравился высшей, что она официально заявила: в это капище хвостатых извращенцев она больше ни ногой! И капище оказалось заброшено, а потом и вовсе почти забыто… Так что теперь надежда только на Нурикеша и на то, что клятва богини вынудит ее откликнуться на зов феникса.

Идти нам не очень долго… По Западному Лучу, после переходим на первый круг и идем по нему до Северного Луча. Почему нельзя пройти сразу до капища — неизвестно…

Гаррини, когда я спросила, просто отмахнулась и, серьезно глядя на меня, с нажимом повторила, что идти надо именно так, как указано, и никак иначе. И даже если меня куда-то не туда потянет мой пернатый "билетик" на аудиенцию к Земляне, то, по выражению отца, надо дать Кеше по клюву и тащить в нужную сторону.

И опять-таки ничего мне не говорят. Вот тебе, деточка, карта, вот тебе рекомендации, и даже не думай о том, чтобы ослушаться. С одной стороны, в этом есть смысл и родителям виднее. А с другой… я что, овца?! Почему если нельзя, то не говорят, по какой причине нельзя?!

Ладно! Размышлениями я ничего не добьюсь. На сегодня я уже все сделала, осталось только дождаться Мышку и провести ритуал. Хотя, она разбудит, когда придет.

Я с чистой совестью забралась в постель и накрылась вытащенным из шкафа дополнительным одеялом. Потому что некоторые с прытью, широко известной в узких кругах Дуары, улетели навстречу ночи. И я оставила открытым окно.

Ночь прошла беспокойно. Сначала явилась брауни, глубоко возмущенная тем, что я не с трепетом ожидаю ее, а бессовестно дрыхну.

После была пентаграмма, шаманские пляски с бубном и клятва на крови. Что я, Лалидари ист Нарийн, принимаю на службу сроком в три года Мышиссу Тарри из рода Лисьей Хитрости.

Надо заметить, что про род златокудрой девчушки с наивными голубыми глазами я узнала только сейчас. Такое вообще не афишировалось, потому что… слишком многое становилось явным.

И правда, многое!

Создание уз с брауни далось нелегко, потому что ритуал опустошил мой магический резерв. Потом Мышка растворилась в золотой пыли, а я с удовольствием уснула… ровно до того момента, когда ко мне под одеяло с ворчанием не полезло что-то холодное. Разумеется, я завизжала и… с рук сорвалась какая-то странная искристая сеть, кинувшаяся на черную тень. Тень хорошо тряхнуло, отчего она выматерилась голосом феникса.

— Кеша? — робко спросила я.

— Уже не знаю, — мрачно откликнулись с пола. — Но если и Кеша, то лысый и малость прожаренный. Ты почему не сказала, что уже инициирована, магичка недоделанная?!

— А непонятно, что ли?! — рявкнула в ответ. — Если я под Закон о чистоте крови попадаю. Потому и илудара пришлось искать как можно быстрее.

— Да я что, в ваших традициях разбираюсь?!

— Хватит кудахтать! — рассердилась я и задала очень интересующий меня вопрос: — Какого феникса ты ко мне в постель полез, извращенец пернатый?

— Холодно! А тебе одеяла и тепла тела жалко?! Я всего лишь около лодыжки пристроиться решил.

— А почему тогда до бедер дополз?

— Так под одеялом темно! Оно большое, кровать тоже немаленькая, пока до тебя добрался, пока сориентировался, в какой стороне лодыжки! Ну и… немного неправильно сориентировался.

— Бедненький, несчастненький, — едко отозвалась я и со вздохом села, нашаривая тапочки. — Судя по болтливости, ты живой и практически здоровый, но давай я тебя все же осмотрю.

— Не надо, — категорически прозвучало в ответ, и послышался цокот когтей, указывающий, что Кешка удалился в противоположную от меня сторону. — Я еще жить хочу.

— Если хочешь жить благополучно, то не стоит лезть без спроса к девушкам в постель, — назидательно поведала я птицу.

— Лялька, если бы я спрашивал у девушек, можно ли лезть к ним в постель, то каждый раз получал бы по клюву, а то и заклинанием! — иронично донеслось откуда-то из-под туалетного столика. — У вас, женщин, почему-то очень большая потребность в том, чтобы вопить: "Нет", а телом говорить: "Да". И слушать, как выясняется, надо именно тело… потому что потом голос приходит с ним в согласие.

— Опытный мой! Не за это ли тебя в попугая?!

— И не только, — не стал отрицать феникс.

Я хлопком включила свет и подошла к Кеше, потом опустилась на колени и заглянула под столик, откуда на меня настороженно смотрели зеленые глазки.

— Прелесть моя, иди сюда, — ласково проворковала я, впрочем, не торопясь тянуть к попугаю руки.

— Я так похож на дурака? — поразился пернатый.

— Ну, знаешь… — Я села на пол и подмигнула фениксу. — Судя по твоим же заверениям, попка — дурак.

— Попка — дурак с хорошо развитым чувством самосохранения, что делает его в разы умнее, — подкорректировал мою фразу Нурикеш.

— Как скажешь, — улыбнулась я. — Кеш, если все в порядке, то давай закроем окно, я выдам тебе второе одеяло, и спать!

— Пошли, — вздохнуло черно-красное бедствие, выбираясь из своего убежища. — Вот же, а… девушка сама зовет в постель, да еще и, добрая душа, одеялом одаривает… А я совершенно недееспособен!

Я замерла, уже наполовину вытянув небольшое покрывало из шкафа, и спокойным тоном проговорила:

— Айнир Нурикеш, я бы очень просила, чтобы вы не переходили границ допустимого. Да, мы с вами общаемся на уровне приятелей, но некоторые шуточки мне неприятны и мешают вас воспринимать с положительной стороны.

— Прошу прощения, — так же официально ответил феникс.

Я вернулась в постель, села, дождавшись, когда это бедствие устроится на простыни, и укрыла его одеялом. Легла и закрыла глаза. Через минутку началось шевеленье и послышались тяжкие вздохи.

— Ну что такое? — с мукой вопросила я у темноты.

— Жарко и дышать нечем.

Спокойствие и только спокойствие!

Я села и откинула одеяло с головы этого нахохлившегося несчастья.

— Так нормально, спасибо, — вежливо отозвался Кеша.

— Пожалуйста, — не менее любезно ответила я и легла обратно.

Минут пять я лежала, ожидая еще чего-нибудь от пернатого, но он затих, а там и я незаметно уплыла в сон.

 

ГЛАВА 9

Где-то в столице Соединенного Королевства

Ночь — хорошее время. Для преступников, чтобы заниматься делами, и для любовников… ну, тоже для дел, правда, другого характера.

А конкретно один зеленый феникс по ночам любил это все совмещать. И хотя он был не преступником, а скорее политиком… одно другого не исключает. Особенно если вспомнить юность.

Ну а женщины… стоит ли отказываться, если на тебя вешается красавица, у которой муж в отъезде, а вот родовой артефакт с очень полезными свойствами — как раз в городском особняке?

Потому, уже поздней ночью, он поцеловал напоследок разомлевшую любовницу и жестко сжал шею женщины, отчего красотка потеряла сознание. После этого феникс тихо свистнул, и рядом с ним появилась маленькая гремл ина. Окинув хозяина неодобрительным взглядом, она вытащила из сияющего пространства небольшую спортивную сумку. Ни капли не стесняясь остроносой служанки, феникс натянул черный костюм, а потом и военную разгрузку и мягкие домашние туфли.

— Ну, Финист! — коротко фыркнула девушка, едва достающая фениксу до колена. — Аферист двинутый! Не мог наемников послать?!

Тот лишь улыбнулся, легкой походкой вышел из спальни и направился в другую сторону коридора.

Да, план этого дома он добыл уже давненько. Потому что артефакт хотелось сильно, но, как выяснилось, проникнуть в особняк можно было только с позволения кого-то из хозяев. У мужчины уже даже было готово несколько схем-планов, взять хотя бы горячо любимый им шантаж. Было что предъявить супругу прекрасной Марго… например то, почему он не ночует в постели жены и супружеский долг выполняет раз в месяц, да часто еще и не совсем традиционными способом. К сожалению, сиятельный увлекался своим полом, да и жена лорда была по-мальчишески худа и почти не имела груди.

Собственно, это было все, что расстроило феникса минувшей ночью. Как-то не привык он ощущать себя представителем нетрадиционных меньшинств. Да и прекрасной дева была исключительно ликом.

Но чего не сделаешь ради великой цели? Хотя жаль, что отличный план с шантажом остался неиспользованным. Как-то все… банально и просто получилось! Скучно! Впрочем, ненадолго стало веселее. Дверь была закрыта!

— А ведь там еще наверняка и сейф есть, — мечтательно закатил глаза феникс, доставая из-за пазухи связку отмычек. — И не магическое, все не магическое. С одной стороны, лорд поступил умно, потому что в наш век встретить чисто механическую систему безопасности сложно, ну а с другой… специалисты и на нее найдутся.

Специалисты нашлись сразу. Прямо на месте.

— Юность, ах юность, — мурлыкал под нос взломщик, ковыряясь в замке. — Даже, скорее детство!

Когда замок вожделенно щелкнул, то из скважины вылетела игла, вонзившаяся в стену напротив. Зеленовласый ненормальный проводил ее восхищенно-удивленным взглядом, потом глянул на свои пальцы, которые чудом избежали встречи со смертельной сталью.

— А меня только что едва не убили, — был вынужден признать он. — Занятно. И уже не так весело…

Феникс неуловимо изменился. Беспечный паяц разом пропал, растворившись в совершенно другом создании. Движения его стали плавными и текучими, а в глазах все еще сверкало зеленое пламя… но уже не игры.

"Я был непозволительно беспечен, — нахмурился Финист. — Старею, вестимо…"

Выглядящий не старше тридцати лет мужчина скользнул в кабинет и застыл на пороге, полуприкрыв глаза.

Итак… ковра нет — и это подозрительно. Пол составлен из паркетных дощечек разного цвета, которые складывались в абстрактный узор.

"А вот сейчас начинаются сложности и интересности, — усмехнулся феникс и полез в один из кармашков военной разгрузки, достал оттуда черный мешочек и высыпал на ладонь немного золотистой пыли. Наклонился и дунул на нее, рассеивая волшебный порошок в воздухе. Пыль, медленно кружась, оседала вниз… позволяя заметить до этого невидимые нити, паучьей сетью раскинутые в воздухе.

"Все же правильно, что сам пошел, — отстраненно подумал мужчина. — Наемники бы точно не справились, но насторожили бы лорда-извращенца. Так что я рано сетовал на то, что слишком просто проник в дом. Силы понадобятся тут. Как и физическая подготовка. И в свете открывшихся обстоятельств крайне жаль, что ненасытная женушка лорда заездила меня до состояния "страстно желаю только отдыха".

Потом были чудеса эквилибристики, но Финист все же смог просочиться через смертельную ловушку. Полутемный кабинет озарился мягким золотистым сиянием и, скосив глаза в его сторону, феникс досадливо скривился.

Сидящая на шкафу гремлина ответила ему невинным взглядом и демонстративно поболтала ножками.

"Ну и какого попугая щипаного ты тут делаешь?" — послал ей ментальный призыв мужчина, параллельно внимательно оглядывая подозрительно безобидное пространство впереди.

"Тебя страхую", — невозмутимо отозвалась остроносая девушка.

"Переживаешь?" — подмигнул феникс и снова вернулся к изучению паркета.

"А то, — спокойно согласилась рыжая волшебная девочка. — Еще как! Если ты сдохнешь, по мне откат тоже ого-го как пройдется. Хорошо если выкарабкаюсь. Но когда контракт закончится, я лично приду полюбоваться на то, как ты наконец-то свернешь себе шею. Окончательно, в смысле. Сколько там у тебя жизней осталось?"

"Элна, ты, как всегда, сама доброта, — хмыкнул Финист, не думая отвечать на последний вопрос, и присел на корточки. — Хм… неужели ничего нет?"

"Сигай вперед, — щедро разрешила гремлина и помахала извлеченными из-за спины совком и маленьким веничком. — Я все захватила! Пепел смету в кратчайшие сроки, да и мешочек взяла для птенчика, которым ты после очередной смерти станешь. Кстати, пернатый ребенок из тебя отвратительный. Ты мне половину волос повыщипывал, когда птенцом был после прошлой смерти!"

Да, фениксы возрождаются из пепла в птичьем виде и уже только потом, когда вырастут, могут обернуться в человека и постепенно вернуть память и умения. Финисту все удалось весьма быстро. Но о том моменте беспомощности он вспоминать не любил.

"У тебя и так немало осталось, — покосился на шикарную шевелюру своей служанки Финист. — И вообще, Элу, или заткнись и не мешай думать, или помоги!"

Гремлина вскинулась, остро взглянув на хозяина теплыми ореховыми глазами, и, вскочив, открыла пространственный разлом, одновременно заметив:

"Плиты пола — под заклинаниями. Красные и черные точно "грязные". Дальше сам разбирайся".

"Элна, я не хотел… — немного растерянно глядя, как девушка скрывается в изломе, пробормотал феникс, — тебя обидеть…"

Потом встряхнул темными волосами и с ворчанием: "Женщины…" — вернулся к изучению деревянного рисунка.

И вообще, нечего было напоминать ему о прошлой гибели, и уж точно не стоило намекать на то, что он ей должен. Да, для гремлинов, в отличие от брауни, договоры нерасторжимы, и они обязаны заботиться о хозяине, но это не снимает с феникса такого абсурдного чувства, как благодарность. Хотя, казалось бы, это прямая обязанность Элу и она не могла поступить иначе.

Элна была очень молоденькой, нежной и потому обидчивой. Эту гремлину он взял на службу почти три года назад… самая маленькая и слабенькая в клане… Если учитывать порядки ее народа, она была обречена. Почему-то феникс тогда ее пожалел и принял к себе. Не сильных и проверенных, а пятнадцатилетнего озлобленного на весь мир звереныша.

И вот прошло почти три года. Скоро закончится первый контракт Элу, и, по сути, она должна идти дальше. Он даже подобрал ей следующего господина. Ей будет там хорошо.

Но неблагодарная зараза, у которой в последнее время и так стремительно портился характер, после такого известия стала совсем невыносима! Ладно! Сейчас нужно думать об артефакте, выяснить отношения с малявкой можно и дома.

Феникс снова порылся в карманах, достал небольшой камешек, сильно сжал его в ладони, активизируя заклятие утяжеления, и толкнул на красную полоску дерева. Камень засиял холодным светом и медленно растворился в воздухе. Да не просто так, а распылился.

— Даже пепла бы не осталось, — потрясенно пробормотал Финист, мысленно примеряя на себя судьбу куска гранита.

М-да, такого веселья у феникса не было со времен дурной юности. И смеяться уже как-то совсем не хотелось. Точно, стареет!

На черный фрагмент паркета лег другой камень, и его тут же окутала ловчая сеть.

А вот остальное чисто… Элна бы не обманула, да и сам феникс отчетливо видел, что это обычное дерево.

Но все равно до леденящей кровь картины "Дриада и лесоруб", за которой, судя по донесениям, и скрывалось кое-что интересное, путь был не прост. Наконец, изрядно уставший Финист, с уже подрагивающими от напряжения конечностями, достиг цели.

Слава всему, пластины из антагонита, на которых распылялась материя, стоили слишком дорого для того, чтобы вымостить ими большую площадку перед сейфом.

А вот теперь самое ответственное. Тревожную сеть на доме и кабинете Элна, по его просьбе, отключила, а вот к сейфу он малышку не пустил. Если шарахнет самого Финиста, он возродится. А вот у гремлины второго шанса нет.

Дальше была отодвинута картиночка с игривым сюжетом. На месте дриады, Финист непременно уделил бы больше внимания топору лесоруба. Мало ли…

— Да-да, — поведал феникс нарисованной деве, обмякшей в сильных руках здоровенного мужика. — Мы такие… даже в удовольствии не забываем о делах. Я — так точно. Хотя многие мужчины поступают наоборот, чем и пользуются женщины и… такие умные типы вроде меня… которые и посылают к ним женщин.

Потом было долгое вскрытие сейфа, так что в итоге, когда уже практически ненавистный железный ящик все же распахнулся, никакого торжества победы Финист не ощутил. Он равнодушно достал оттуда круглый хрустальный шар, положил на его место одну из отмычек, перевязанную красивой бархатной ленточкой, и закрыл дверцу.

"Элу, забери меня".

Повинуясь приказу, рядом с фениксом появилась гремлина и требовательно дернула мужчину за рукав, намекая на то, чтобы он дал ей хотя бы за палец ухватиться.

Финист со вздохом присел, подхватил пискнувшую от неожиданности девушку на руки и, усадив на сгиб локтя, вопросительно посмотрел на нее. Покрасневшая Элна лишь кивнула, и спустя миг странная пара исчезла из ограбленного кабинета.

— Что это? — спросила Элу, кивнув на артефакт, как только они появились в гостиной дома феникса.

— А это, девочка моя, очень занятная штучка, которая поможет нам быть в курсе очень многих событий, — промурлыкал Финист и осторожно посадил гремлину на стол. — И позволит полюбоваться на тех, кто далеко…

— Ты про что? — непонимающе вздернула рыжие бровки Элу, уже, казалось, забыв про обиду.

— А расскажу-ка я тебе сказку, — усмехнулся Финист, снимая жилет с кармашками. — Про одного самоуверенного типа по имени Айнир Нурикеш. О его глобальных планах и не менее эпическом провале!

— Он тебя в долю не взял? — осведомилась Элна.

— Взял.

— Тогда неправильно долевые части распределил, наверное.

— Элу!

— Молчу, — подняла ладошки гремлина.

— Пойдем за кофе и сладостями, а потом сказочка.

Рыжая лишь рассмеялась, протянула ручку в сторону, и из пустоты вдруг появилась гербовая бумага, которой девушка помахала в воздухе и поведала:

— Твое официальное распоряжение, данное в порыве заботы о своем здоровье! Кофе — нельзя!

— М-да, а я еще считал себя умным, — печально вздохнул Финист и скривился. — Пошли за чаем…

Он снова подхватил малышку Элу на руки, и она, привычно вцепившись тонкими пальчиками в ткань костюма на груди феникса, подняла на него огромные светло-карие глаза и напомнила:

— И сказочку.

— И сказочку, — покладисто согласился Финист и с улыбкой дернул гремлину за медно-рыжую кудряшку. — Пойдем уже, сластена маленькая.

Змеиная провинция. Дом Лалидари

Разбудило меня немузыкальное напевание где-то в сторонке, сопровождающееся едва слышным звяканьем. Я даже проснулась от удивления. Ничего себе у Нурикеша репертуарчик с утра пораньше. Что-то про лучший день и битву с дураками.

Голос у попугая тоже был не самый приятный, но смысл песенки все равно крайне занимательный.

Кеша замолк, продолжилось только бряцанье. Звяканье и невнятное, но явно довольное бормотание феникса. Я повернулась на правый бок и, прищурившись от яркого света, бьющего из окна, наконец разглядела, чем занимается пернатое дарование.

Дарование распотрошило мои шкатулки с драгоценностями и сейчас с видимым удовольствием копалось в извлеченном богатстве.

— Доброе утро, — улыбнулась я, глядя на увешанного побрякушками попугая.

— Да разве оно доброе? — мрачно осведомился Кеша, выбирая браслетик поменьше и пытаясь пристроить его на голову, в дополнение к уже имеющимся там двум аналогичным украшениям и едва держащемуся за хохолок колечку. — Лялька, а я, оказывается, клептоман…

— А почему я "Лялька"? — недоуменно нахмурилась я, решив задать вопрос, который интересовал меня еще со вчерашнего вечера. Вроде, он не родственник, чтобы так меня называть.

— Потому что Лялька, — спокойно ответил Нурикеш, с легкой иронией глядя на меня. — Ты маленькая, хорошенькая и очень наивная. Кто ж еще? Дите…

— Ясно, — задумчиво почесала я висок и, потянувшись, сползла с постели. — И ты не клептоман. Ты просто в таком теле сейчас… Это оттуда же, откуда и симпатия к самкам попугая.

— Именно поэтому я сейчас тащу все, что блестит? — едко поинтересовался Айнир Нурикеш. — За-а-амечательно! В былое время, когда на всякие цацки денег было море, плюс увесистый сундучок родовых драгоценностей, я не испытывал к украшениям такой трепетной тяги! И я — это я!

— Ну, если судить по твоему рассказу, важно не столько тело, сколько то, что тебя прежнего в нем — всего лишь десять процентов, — грустно улыбнулась я и, подойдя, аккуратно стянула с попугая сначала кольцо, а потом и браслеты, оставив лишь один, из красного золота, который красиво смотрелся на багрово-черном оперении феникса. — Меня вот в виде змеи тоже на мышек, птенчиков да ящерок тянет. Но так как сознание все же мое, инстинктам я не поддаюсь, а оголодать до состояния "съем даже это" мне, слава создателю, еще не приходилось.

— Я все понимаю, — нахохлился птиц и стянул с лапы еще одно кольцо. — Но легче от осознания природы собственной тупости не становится. Проверенные ментальные тренировки не помогают. Вообще ничего не помогает! А хуже всего то, что я почти ощущаю, как скатываюсь все дальше.

— Закономерно. — Я осторожно погладила загрустившую птичку по крылу.

— Нельзя долго находиться в пернатом виде, а я превысил любой лимит. — Нурикеш встряхнулся, взмахнул перьями и, повертевшись, наигранно бодро попросил: — Сними с меня все это, а? А то самому долго.

— Ну ты и увешался! — восхитилась я, снимая драгоценности отовсюду.

— Сам не заметил, — вздохнул Нурикеш. — Говорю же: деградация. Хотя куда тут дальше деградировать — непонятно.

— А ты милый… такой, — неожиданно призналась я.

— Значит, когда восстановлюсь — не понравлюсь, — хмыкнул попугай, покосившись на меня ярким зеленым глазом. — Айнира Нурикеша милым не называли даже трепетно влюбленные в него барышни. Все больше козлом. Потом, правда.

— Как понимаю, потому что Айнир Нурикеш и был именно таким, — невозмутимо кивнула я и рассмеялась. — Ты же феникс, я примерно представляю, каким эгоистичным и самовлюбленным созданием являлся ты в расцвете своей силы. Все вы… такие.

— Все мужчины такие. И раса тут не является решающим фактором.

— Какой ты самокритичный!

— Я прискорбно здравомыслящий, — парировал Нурикеш.

— Кстати, по поводу здравомыслия… Что у тебя за песенки с утра пораньше такие специфические?

— Не знаю. — Кешка открыл коготками крышку одной из шкатулок и начал складывать туда украшения. — Просто вспомнилось… Это студенческая песенка была, одной веселой в то время компании.

— И что стало с той компанией? — заинтересовалась я и, последовав примеру пернатого, тоже начала убирать побрякушки.

— Много будешь знать… и так далее, — фыркнул Нурикеш и перелетел на подоконник. — Я пока разомнусь. К обеду буду. А тебе к родне еще.

— Ага… — это я сказала уже пустому окну.

Все же, наверное, это очень невыносимо — помнить, чего лишился, и не иметь возможности вернуть все обратно.

Быть фениксом, одним из самых знатных и сильных, быть великим. А теперь существовал серьезный риск умереть безмозглой курицей. Точнее, попугаем.

Страшно.

 

ГЛАВА 10

День промелькнул как-то быстро и суетливо. Вещи были собраны. Кеша питался где-то на кухне, как обычно, расточая комплименты девушкам. Делал он это, кажется, так же естественно, как и дышал. Это… было для него обязательным нюансом в общении с прекрасным полом. Притом, надо отдать этому в прошлом явно бабнику должное, получалось у него все ненавязчиво и правдиво, что ли. Во всяком случае, ему верили и, соответственно, таяли.

А я сидела в саду, на памятной лавочке, там, где мы в свое время познакомились с Инеем и, обхватив коленки руками, думала. Одета была на сей раз в просторное платье из плотной материи цвета аквамарина. Однажды он сказал, что у меня аквамариновые глаза… и как-то незаметно гардероб обогатился нарядами этого цвета.

Глупая, глупая Лали. Вдвойне глупая, потому что сейчас думаю, а так ли нужно мне идти к Земляне и так ли плох Инейран.

Как же все сложно. Мне так хочется, чтобы все было хорошо… чтобы надолго. Но как бы ни обзывался Кешка, я все же не дурочка. Инейран старше меня, но дело даже не в этом, потому что десять с чем-то лет не такая уж большая разница. Он очень многого добился в жизни, он много видел, много где бывал. Он больше знает.

А что я? Тепличный цветок, у которого тело воспринимают отдельно, а мозги отдельно.

Так что не станем обольщаться: что бы ни говорил Дальварис, он вернет меня домой после времени, отпущенного Законом, и я останусь с разбитым сердцем. Да-да, если учесть, что наг умеет обращаться с женщинами и что в полузмеином виде он должен быть только в первый раз… А я и так к нему неравнодушна….

Но дело не только в этом. У меня есть обязательства. Мышка принесла клятву, а Нурикеш… все дальше скатывается к животному состоянию. И мне очень неприятно это наблюдать.

Потому я все же пойду наперекор системе. Негоже из-за минутной слабости отказываться от будущего. От возможности измениться.

Я решительно сжала кулачки и посмотрела на закатное солнце, золотящее верхушки деревьев, дарящее последнее тепло камням дорожки, отдающее земле все, что возможно, перед холодной ночью.

Погруженная в себя, я совершенно не заметила, как ко мне приблизились, вздрогнула лишь когда сели позади и, легонько сжав предплечья, притянули к широкой груди. Дернулась и испуганно оглянулась, чем Иней тут же воспользовался, на миг коснувшись губ легким поцелуем.

— Добрый вечер, — невинно поздоровался наг, с иронией глядя на меня.

— Д-д-добрый, — запнулась я, не зная, как реагировать на внезапно явившийся предмет размышлений.

— Сегодня очень красивый закат, — спокойно продолжил рыжий, на миг отстраняя меня. Перекинул ноги через лавку так, чтобы я оказалась между его коленями. После Иней притянул меня еще ближе, и не думая убирать одну руку с талии, а сам откинулся спиной на ствол дерева.

Я не знала, что делать. Наг ничего не говорил, не соизволил предложить тему для беседы или хотя бы начать выяснять отношения. Он просто обнимал и молчал. Почти как раньше, только тогда он садился рядом, и мы могли так сидеть очень долго. Вообще, практически с первых дней нашего знакомства доступ у него был всюду, кроме спальни, да и туда он тоже мог спокойно заглянуть и попросить меня перебраться в какое-нибудь более подходящее для нашего общения место.

Я, помнится, всегда удивлялась, почему он у нас дома чувствует себя совершенно свободно. Но Инейран на вопросы отмалчивался. А если я была слишком настойчива, то прямо просил не пытать его на эту тему: мол, все равно не скажет.

Папа же… он просто говорил, что в текущей ситуации иного выхода у него не было. И все. Про остальное — молчок. Только после обмолвок Гаррини все стало ясно. Инейрану Дальварису было дано "добро" на ухаживание, которое, из-за моей незрелости, продвигалось крайне медленно. Но все же очень продуктивно, потому что совершеннолетие пришло, чувственность начала просыпаться, и даже если бы у меня не обнаружилась сила, я все равно бы ему досталась. Просто соблазнилась бы, как миленькая, ведь, как недавно выяснилось, в человеческом облике он у меня вообще никакого отторжения или опаски не вызывает.

И да, отец ему не отказывал сначала тоже наверняка не по доброй воле. Все же Иней, как оказалось, — чрезвычайно жесткий и целеустремленный тип. И если была договоренность, что любые отношения — только с моего согласия, то лорд Нарийн, разумеется, дал ему доступ в наш дом.

Как же все… куплено в нашей жизни. Даже я. Ведь наверняка Инейран много вложил в то, чтобы у отца не осталось иных претендентов. И если вспомнить его же слова, то он был готов устранить новых.

— Зачем ты тут? — Я повернулась к нему, одновременно ощутив, как дрогнула ранее неподвижная рука на моей талии.

— Хотел провести это время с тобой, — спокойно отозвался мужчина. — Так, как раньше. Лалидари, не порть момент, а? Я не пристаю, гадостей не говорю и вообще веду себя прилично и примерно. Отвечай мне тем же, хорошо? — Он внезапно тихо рассмеялся и, взяв мою ладонь, поднес ее к губам, нежно поцеловав пальчики. — Хотя по поводу первого пункта… я не против приставаний с твоей стороны.

Я не ответила, лишь досадливо дернула бровью и отвернулась, вернувшись к созерцанию заката.

Мужчину я старалась подчеркнуто не замечать. Села прямо, пытаясь не касаться спиной его груди, и всеми силами изображала невозмутимость. Хотя то, что рука вокруг моей талии тут же сжалась, стоило мне попытаться отстраниться еще дальше, разозлило. Но сделать я ничего не могла. Вернее, могла только скандал устроить, а это, к сожалению, не вариант. Или к счастью.

Скандал закончится… чем-то, да закончится. Как минимум — потерей самоконтроля, потому что я не смогу сохранять невозмутимость, а как максимум — потерей душевного равновесия. Если он решит закрыть мне рот поцелуем, а не выслушивать или что-то доказывать.

— О чем ты думаешь? — раздался совсем рядом тихий голос Инейрана, и его дыхание, отдающее знакомым ароматом цитрусовых, шевельнуло прядку волос у скулы.

— О том, что сегодня чудесный закат, — ровно сказала я. — Впрочем, мы это уже обсуждали, Иней.

— Ну и что? — иронично фыркнул мужчина и заправил мне ту самую прядку волос за ухо, делая это так медленно, что я успела прочувствовать каждый миг этой… ласки. Да, это была ласка. Ненавязчивая, словно невзначай, но ласка, от которой кожа у меня покрылась мурашками. И в руках мужчины стало еще более неуютно, потому что хотелось отстраниться еще дальше или прижаться еще ближе.

Он, как почувствовав мой внутренний порыв, отстранился, убрав пальцы от ушка, но при этом мимолетно погладив нежную кожу шеи. Инейран Дальварис! Соблазнитель рыжий!

Извечные правила охоты, о которых в общих словах рассказывала Гаррини…

Нельзя, нельзя вестись и показывать свою реакцию! Это игра, и пока никто ничего не говорит вслух, есть определенная граница, которую перейдут лишь в случае безмолвного приглашения "противника". Например, если я сейчас повернусь к нему и просто встречусь взглядом, облизнув пересохшие губы, то это будет шагом. Если прогнусь оттого, что пальцы парфюмера невесомо скользят по моему позвоночнику, это тоже станет белым флагом капитуляции.

Но пока я "держу лицо", Инейран по-прежнему будет вести игру.

Потому, продолжим, ио Лалидари… Вы же хотите со временем приблизиться к уровню этого медного хищника? Так почему бы не начать прямо сейчас?

— Ну да, ты совершенно прав, "ну и что"… — задумчиво кивнула я, стараясь отрешиться от того, что мне приятны его прикосновения. Просто приятны, ничего более, но это уже плохо. И еще, я помню, куда нас завели недавно такие же невинные касания.

— Лали. — Он едва ощутимо погладил меня по волосам и попросил: — Не дергайся, пожалуйста.

— Э-э-э? — от неожиданности я даже к нему повернулась и спросила. — Ты о чем? Вернее, зачем?

— Так даже лучше. — Лицо рыжего оказалось пугающе близко, одна ладонь легла мне на затылок, не позволяя отодвинуться. — Я хочу тебя поцеловать.

— Но… — охнула я, невольно дернувшись, а Иней лишь едва заметно улыбнулся и коснулся легким, как ветер, поцелуем, уголка моего рта.

Я лишь недоуменно захлопала ресницами, а он улыбнулся и, все еще не отстраняясь, тихо сказал:

— Вот видишь… Правда, не страшно?

— Страшно, — не согласилась я, настороженно глядя на так опасно близкого сейчас Инейрана.

И правда, страшно. Ведь он этим не ограничится, не сегодня, так потом. Но говорить это нельзя. Иначе он начнет под предлогом опровержения позволять себе больше действий. Не гарантия, что и правда развратных, но явно направленных на то, чтобы приручить меня.

— Глупая, — выдохнул мужчина и снова потянулся ко мне.

Я, поддавшись порыву, зажмурилась. Хрипловато рассмеявшись, рыжий коснулся поцелуями моих закрытых глаз, а потом, проведя пальцами по подбородку, мягко заставил немного приподнять голову и вновь прижался к моему рту. Всего на миг, не претендуя на то, чтобы углубить поцелуй. Он просто коснулся. Губы Инея были сухими и теплыми… Приятными. Они скользнули по коже шеи к уху, прошлись по изгибу ушной раковины, вырвав из моей груди какой-то слишком прерывистый вздох. Только сейчас я поняла, что последние несколько секунд не дышала. Свежий воздух, опьяняя, ворвался в легкие, а запах мужчины коснулся носа, дразня, заставляя искать именно этот аромат среди букета садового разнотравья.

— Лали, маленькая, милая девочка. — Мягкий баритон, мурчащий, вопреки змеиной природе мужчины, ворвался в сознание, помогая на миг выплыть из странной прострации. Осознав его слова, я сначала вспыхнула возмущением, но почти сразу оно превратилось во что-то иное. — Глупая, молоденькая и очень наивная. Очень желанная. Чарующая, волшебная, дивная. Если бы не знал, что твоя мама была человеком, то подумал бы, что ты дочь исчезнувших высших фейри.

— Прекрати, — выдохнула я, приподнимая ресницы и почти сразу попадая в плен синих глаз. Его губы снова прижимаются к моим, на этот раз не покидая так сразу.

— Почему? — хрипло спросил рыжий, сжимая ноги плотнее вокруг моих бедер, поглаживая шею и ключицы, лаская горячим дыханием мочку уха. — Что плохого в том, что я хочу быть к тебе немного ближе? Что ужасного в том, что ты трепещешь от моих прикосновений? Милая… — Властная ладонь с нажимом скользит по спине, почти заставляя прогибаться ему навстречу. — Я с ума от тебя схожу.

— Тому нет причин, — почти задыхаясь, шепнула я в ответ, все еще не в силах разорвать наши взоры. Я утонула, потерялась в его бездонных глазах, чувствуя, как по коже прокатываются волны жара от того, что я в них вижу. Говорить становилось все сложнее. Тем более, что он не пытался облегчать мне задачу, продолжая невесомо касаться тела. — Иней… тут лишь влечение, а без подпитки интереса разума оно быстро… ох, угаснет.

Я запрокинула голову, прерывисто выдохнув, потому что он прикусил нежную кожу чуть выше запястья. Но почему? Что такое… Лишь заметив довольные огоньки в синеве напротив, поняла, что и это было продуманно и ожидаемо.

Да, я понимала, все понимала. Это лишь новый шаг, новый этап, попытка как-то навести мосты, исправить то, что было. Но даже зная это, я не могла… перестать чувствовать, не могла заставить сердце не заходиться от волнения, снова ровно дышать… и не ощущать то, как он пахнет. Цитрусы и зеленый чай.

— Запах, — шепнул Инейран, зарываясь носом в мои волосы и делая глубокий вдох. — Лали, моя змейка… Ты мой дурман, который туманит разум, заставляет сладко замирать и забывать о дыхании. А вспомнив — набирать полную грудь отравленного твоим запахом воздуха.

Теперь сердце стучало так, что отзывалось в ушах. Оно заглушало все звуки вокруг, кроме его голоса и его дыхания.

Голос, какой же у него голос! Низкий, хрипловатый, от которого я трепещу, ощущая, как по телу распространяется покалывание и нетерпение.

— Запах, тело… — все же смогла вымолвить я, всеми силами стараясь не раствориться в рождаемых им ощущениях. — Тебе важно лишь это. А как же я? Та, настоящая я, а не тело. Я, а не аромат, который лишь физиология.

— Неправильно. — Ласковые пальцы касаются волос, перебирая шелковистые пряди, а вторая рука медленно путешествует от плеча все ниже и ниже.

Создатель, я и не знала, что даже это может быть настолько чувственным. Он медленно, но ощутимо скользил пальцами по ткани, задерживаясь на внутренней стороне руки, лаская сгиб локтя, и когда, наконец, подушечки пальцев Инея коснулись обнаженного запястья, я вздрогнула. А когда он поднес ладонь к губам и, не отводя от меня взгляда, поцеловал внутреннюю сторону, так вообще стало жарко.

— Ты важна. — Шепот — и снова поцелуй на губах, и я подавляю внутреннюю потребность потянуться за Инеем, когда мужчина отстраняется. — Ты дорога. Ты самая лучшая, самая хорошая девочка. Чудо светлое.

Я, словно зачарованная, не могла двинуться или отстраниться, не могла даже думать. Казалось, что его слова, голос, его запах лишили всего. Я вся теперь его. Дыхание выпивают его губы, тепло тела забирают пальцы, потому что без его касаний почему-то становится холодно и неуютно.

Когда он снова поцеловал меня, мои губы дрогнули в ответ. Почувствовав его улыбку, я было на миг одумалась, но тут он впервые за все это время заключил меня в объятия. Настоящие, прижимая близко-близко к своему телу, окутывая, окуная в свой запах, сжимая кольца рук так, что мне становилось сладко и страшно. И поцелуи. Медленные, томные, лишающие остатка здравого смысла, заставляющие тянуться за каждой лаской, вскинуть руки, запутавшись в медных прядях, прижиматься все ближе.

Сколько длилось это сладкое безумие? Я не знаю… Я и правда не знаю. Все потерялось в нем. В этом мужчине. Солнце уже зашло за горизонт, погружая сад в бархатные сумерки, но я и это заметила лишь потому, что его глаза стало хуже видно. Нет, он не раздевал меня, он ничего не делал сверх того, что уже было заявлено. Но и этого хватало, чтобы я таяла, теряла связь с реальностью, растворялась в… нас. Общем дыхании, касании губ, ласках, которые всегда были на грани целомудренности.

В тот вечер мы были вместе, пока не стемнело. И не только целовались. Сидели. Дышали одним воздухом, не отпускали ладони друг друга. И я не вспоминала. Ни о чем. Я просто жила этой минутой, пока была счастлива. Жила, зная, что она обманная, что он, как обычно, говорил не о деле, а о теле. Но я была счастлива и не видела смысла отказывать себе в этих мгновениях.

Все потом. Все завтра.

А сегодня — рыжий обманщик, который так красиво лжет. Да, мы, женщины, и правда любим ушами.

И мы сидели… сначала по-прежнему рядом, а потом я как-то незаметно оказалась на коленях мужчины и положила голову ему на грудь. Мы тихо разговаривали. Обо всем на свете. Уж не знаю, что тому виной, но с Инейраном я никогда не чувствовала себя глупой. Не знающей чего-то — да. Но он рассказывал… И я тоже. Сказки, которые Иней с удовольствием слушал, а он отвечал мне легендами далеких народов, которые узнал в путешествиях.

Был замечательный, волшебный и очень чувственный вечер. Но мне было грустно, потому что я все равно не отступлюсь от своего слова. И, несмотря на такое отношение, он по-прежнему общался со мной, как с маленькой. И ценность моя состояла для него лишь в одном. Казалось бы, это закономерно, ведь он делец и политик… но все равно обидно.

Когда на землю опустилась ночь, я высвободилась из рук Инейрана и встала, глядя на озаренный огнями дом.

— Почему меня не искали?

Лишь услышав свой голос, я поняла, что сказала это вслух.

Ласковые руки сжали мои плечи, горячие губы коснулись виска, и тихий голос шепнул:

— Я сказал, чтобы не волновались. И чтобы придержали твою пташку, которая снова обхамила меня, когда я пришел.

Кеша, Кеша… Я не сдержала улыбки. Но мысль о попугае отдалась одновременно и якорем, напомнившим об обязательствах. Надо возвращаться.

Спасибо создателю за этот вечер, за то, что сейчас было… так.

Я повернулась, приподнимаясь на цыпочках и касаясь губ Инея легким поцелуем, но отстранилась прежде, чем он заключил меня в объятия: лишь покачала головой, и рыжеволосый послушно замер.

— Я пойду… — Я решительно направилась к дому, но, поддавшись порыву, остановилась, развернулась и, глядя в глаза Инейрана, почти неслышно проговорила: — Мне было хорошо с тобой сегодня. Спасибо.

После этого я стремительно сорвалась с места, не реагируя на зов дорогого мужчины. Да, это было глупо. Да, это подтвердило его выводы о том, что я сдалась. Но он и так это знал. Так что… напоследок я побаловала нага, который считал себя самым хитрым, и позволила себе немного откровенности.

Прости, хороший мой, но я не хочу стать игрушкой на пару недель, "лекарством" от одержимости. А ты ко мне относишься именно так. Пусть с симпатией, но даже не пытаешься увидеть что-то равное. И правильно, наверное, ибо не разглядишь. Я не равна.

Но это мои проблемы. И время у меня есть. Вернее, будет, если я доберусь до Земляны и она возьмет нас на службу.

 

ГЛАВА 11

Столица. Заседание платы лордов

Просторный зал, больше всего напоминающий амфитеатр, утопал в полумраке, который рассеивали лишь четыре сверкающих шара божественной силы. В центре этого квадрата стояло королевское кресло, на данный момент пустующее. Многие ложи амфитеатра тоже были пусты, так как время заседания еще не подошло.

Финист Ширзан Цари, впрочем, как всегда, пришел раньше и сейчас сидел в углу средней ниши в глубоком кресле и с явным наслаждением… пил кофе и курил. И то и другое было вредно, о чем прекрасно знали и Элу, и секретарша, а потому сейчас он получал огромное удовольствие как от того что гробил здоровье, так и от мыслительной деятельности. И неизвестно, что приносило ему большее удовлетворение. Финиста всегда восхищала работа мозга. Чаще всего, разумеется, своего, но некоторым индивидам он в уме тоже не отказывал. Очень некоторым. Да, как говорила Элу, если он от чего в этой жизни и помрет, так это от самодовольства.

Кофе господин Цари запретил себе не просто так. У него была на него аллергия. Как физическая, так и… моральная, наверное. Во всяком случае, лучшего допинга организму он еще не встречал. После кофе Финиста иногда охватывало желание что-нибудь да сделать. И желательно полезное. И интересное! Собственно, именно после того, как он самолично поперся в соседнюю страну в попытке найти того гения, что толкал ему дезу, феникс решил, что с кофе пора завязывать. Но иногда очень хотелось! Вот просто до зубовного скрежета. Тем более, что неадекватная реакция на этот напиток бывает не всегда.

А вот курение… просто вредно, но, во-первых, иногда тоже хочется, а во-вторых, с трубкой он выглядит представительным и величественным. И умным. В смысле, еще умнее.

Но оставим развлечения. Даже внутренние. Сейчас не время для веселья.

Вообще, заседания палаты лордов, которые проходили раз в три месяца, — это замечательные мероприятия. Тут можно увидеть всех, кто тебя интересует, посмотреть, послушать и сделать выводы.

"Учти, если тебя опять куда-то понесет, то я вмешиваться не стану", — пришла по связи мысль гремлины.

Феникс бросил поверх чашки кофе игривый взгляд на сидящую на подножке у его кресла малышку и едва заметно улыбнулся.

"Из Азамантии ты меня не вытаскивала. От их спецслужб я смылся совершенно самостоятельно!"

"Ну да, — хмыкнула Элу, подняв глаза на хозяина и с иронией рассматривая Финиста. — В обнимку с чертежами нового оружия. Ты у нас никогда не "отдыхал" без пользы. Но я сейчас имею в виду тот случай, когда тебя потянуло на постельные подвиги, и не к кому-то, а к супруге одного из высших лордов страны".

"Был неправ и пьян", — вздохнул зеленый феникс и, отсалютовав рыжей служанке чашкой, сделал новый глоток.

"Пернатый ненормальный. Господин Цари, вы являете собой наглядную иллюстрацию синдрома Геримера, в простонародье известного как синдром черного властелина!"

"Верно, — спокойно согласился брюнет, затягиваясь трубкой. — У меня его еще в детстве диагностировали".

Элна лишь неодобрительно покачала головой с шикарной копной кучерявых золотисто-рыжих волос, сейчас уложенных в какое-то подобие прически. Все же официальное мероприятие, потому гремлина была при полном параде, за исключением того, что предпочла не платье, а шаровары и тунику янтарно-коричневого оттенка, а также восточный кафтан насыщенного изумрудного цвета. Главное, что роскошно, а уж насколько это вписывается в нормы — дело десятое. Она была слугой Финиста Цари, известного эксцентрика и одного из самых опасных фениксов в королевстве. Опасных именно своей непредсказуемостью.

Поэтому девочке-гремлине спускалось весьма многое. Вернее, никто не был вправе указать ей на нормы. Лишь один феникс на белом свете. Пока не закончится контракт.

Финист зорко оглядывал как тех, кто был с ним в одной ложе, так и лордов в противоположных секторах. Его интересовали только те, кто был в одном с ним среднем уровне или те, кто выше. Нижние ниши… ключики к интересующим его личностям, располагающимся там, уже давно подобраны. Как и к половине лордов одного с ним уровня. Как, впрочем, и к некоторым из высшего эшелона.

Цари скосил глаза на соседнюю ложу, где расположился лорд Гирин, и едва заметно усмехнулся. Вот, например, тот самый господин, который не далее чем пару дней назад лишился одного из артефактов рода. Ну и верности супруги заодно. Впрочем, феникс явно не был… первопроходцем на этом пути, скажем так.

Альбар Гирин был весьма интересным типом. Высокий, властный и хладнокровный сид*5, который не чурался даже самых жестоких методов на пути к своей цели. За целеустремленность и даже за "шаги по головам" Финист его уважал. А вот за неэлегантные, часто слишком топорные и кровавые методы, а также за пристрастие к мальчикам… не очень. Вернее, совсем нет. И если постельные предпочтения Альбара феникса не особо волновали, то отсутствие элегантности в действиях откровенно раздражало.

* 5 Сид — раса. Внешне похожи на эльфов. Одна из отличительных особенностпей — кожа голубоватого цвета.

Зачем делать лишние телодвижения, если можно обойтись без них? Тех, кто не ценит свое время, феникс тоже не ценил. Даже если ты свою жизнь просто прожигаешь, все равно должно быть, ради чего. Бесцельность — это глупо. Даже более того — недальновидно.

Сам Финист уже просто не мог иначе, ему всегда нужно было видеть что-то впереди. Нельзя скучать… потому что он начинает делать глупости. Вот, например, то, что он тогда рванул в другую страну за шпионом, обусловлено было вовсе не кофе. А тем, что заскучал…

По губам пробежала улыбка, и Финист с едва слышным звяканьем поставил на столик рядом фарфоровую чашку с остатками черного напитка.

"Финист?"

"Да, Элу".

Цари посмотрел на девушку и сцепил длинные тонкие пальцы, откидываясь на спинку кресла.

"Может, расскажешь подробнее, что именно ты украл у сида? А то я толком не поняла".

Феникс лишь лениво пожал плечами и, не прекращая изучать своего противника, начал:

"Артефакт Гирина — штучка чрезвычайно редкая. Таких всего десять, и большая часть — в руках глав кланов. Лишь один был в лапах Альбара".

"Понятно. — Элу опустила взгляд к бордово-красному ковру с абстрактным орнаментом из черных линий. — Каким бы ты ни был авантюристом, но обчищать сокровищницы лордов высшего эшелона сам не полез".

"Разумеется, — самодовольно сверкнули темные глаза мужчины, и, не удержавшись, он потянулся, дотрагиваясь кончиками пальцев до пушистых волос гремлины, чья головка как раз находилась на уровне его колен. Она дернулась и удивленно на него взглянула, но Цари лишь покачал головой, задумчиво пропустив меж пальцев нежные как пух прядки, и вновь выпрямился. — Хотя бы потому, что сокровищница — это место для древнего рода почти культовое, если учесть, сколько там интересного хранится. А, стало быть, каждый новый властитель клана, коли не дурак, добавляет в систему безопасности что-то новое. А они не дураки… ну, в подавляющем большинстве".

"А те, кто не особо умные, долго символы власти в мягких руках не удерживали, потесненные более амбициозными родственничками. — Элна слегка повела плечами, прислушиваясь к мыслям своего господина, и едва заметно прогнулась в пояснице с тихим вздохом. В ответ на недоуменный взгляд Финиста ответила:

"Устала долго сидеть".

"Ничего, скоро все закончится. Я тоже такого не люблю, сама знаешь".

"Знаю. Но как-то не утешает. Ведь мы сегодня полдня по светским мероприятиям мотаемся…"

"Зато программу максимум выполнили! — "утешил" девушку Финист. — Вернее, еще пара таких деньков за месяц — и выполним. И ты знаешь, что на таких мероприятиях можно сделать много чего полезного".

"Ну да, — иронично фыркнула гремлина. — Если знать, что, как, и с кем, то несомненно можно".

"А то, что я украл… — продолжил мужчина возвращаясь к теме разговора. — Как мы с тобой вчера наглядно выяснили, артефакт позволяет наблюдать за теми, чья частичка есть у тебя", — многозначительно улыбнулся Финист.

У Финиста была багрово-черная прядь волос бывшего врага. Врага, который оказался настолько глуп, что влюбился и доверился. Который нарушил прежнюю договоренность ради этой самой любви…

Ай-ай-ай, как это было неосторожно со стороны того, кто хотел залезть на королевский трон! В итоге на трон посадили другого… разумеется, не без посильной помощи зеленого интригана.

"Откуда, кстати? — заинтересовалась Элна. — Насколько я знаю, вы, пернатые, никому не дарите своих волос. Да и любовь… в вашем случае это и правда сказка. Вы такого чувства не знаете".

"Ну, почему же, — прищурился тайный советник его величества. — Знаем… просто, в своем понимании".

Двери распахнулись, нарушая беседу лорда Цари и его слуги. В зал вошел высокий светловолосый мужчина в королевской мантии, и губы феникса растянулись в легкой улыбке.

— Да здравствует король Надир Первый из рода Золотых Фениксов!

Да здравствует! Пока он нужен тем, кто посадил его на престол.

Им был выгоден именно Надир. Айнир Нурикеш был молодым и амбициозным дураком. Эмоциональным. И слишком умным, к сожалению. И он не стал бы таким покладистым, как нынешний властитель. Вернее, Надир, разумеется, тоже был сильным, смелым и умным. Но… в рамках, скажем так. Без фанатизма. Идеальный правитель. Самостоятельный в поставленных пределах. Инициативный в допустимой мере.

Нет, Финист не был одним из кукловодов. Он просто знал. Он вообще очень много чего "просто" знал, за что его и ценили. А если не был в курсе сам, то понимал, где достать информацию. Полезный он был, проще говоря. И почти незаменимый. Верный тому, кто больше заплатит, чего никогда не скрывал. И "плата" не всегда исчислялась в звонкой монете.

Финист затянулся трубкой, выдыхая дым, окутывающий его сизой пеленой, и слушая то, что слышал не раз. Вступительную речь государя.

— Приветствую палату лордов, — начал Надир.

В полутемных нишах разом загорелся свет, больше не позволяя находящимся там прятаться в тени от взгляда правителя. Заседание началось. Обсуждались жизненно важные вопросы королевства, международные отношения, проблемы, которые имели большой резонанс.

Но Финиста Цари больше интересовало то, что будет потом. Возможность пообщаться с теми, кого не увидишь иначе, как здесь, кого не поймаешь иначе, как здесь.

По тонким губам вновь скользнула улыбка, и советник, уже наметив взглядом свою жертву из высшего эшелона, недобро прищурился.

Тема заседания была ему неинтересна. Пока он готовил речи короля и собирал информацию, уже успел выучить это все почти наизусть. Скучно… Лишь одно внушает оптимизм — Альбар Гирин, один из слуг богини Водяны. Любимчик, можно сказать. И Финист Цари перешел ему дорогу. Сид этого так не оставит.

 

ГЛАВА 12

Следующий день пролетел так стремительно, что я даже оглянуться не успела.

Под видом подготовки к "передаче товара временному владельцу" проходили совсем другие сборы.

Днем еще раз приходил Иней. Я кусала губы от смешанного желания: выскочить и броситься рыжему гаду на шею или рвануть в катакомбы прямо сейчас, из багажа взяв лишь необходимого Нурикеша.

Иней, Иней, Инейран. При одном имени сердце трепещет, а от воспоминаний о вчерашнем вечере становится жарко щекам. Но расслабляться нельзя…

— Ну, так что мне ему сказать? — нетерпеливо напомнила о себе Мышка.

Я вздохнула и положила расческу на туалетный столик. Тоскливо оглянулась. Кеши, который своим видом, возможно, задушил бы во мне желание спуститься вниз, не было. Но Мышка тоже справилась.

— Он в виде нага.

О-о-о! Тогда пусть катится к фениксам! Я его в этом виде как-то боюсь. Вернее, ассоциаций, которые возникают. Вот извращенец рыжий, а?! У него же есть желание этимзаниматься, это мое "хочу — не хочу" никого не интересует…

— Скажи, что молодая госпожа изволит топиться в ванной и в ближайшие два часа прерывать сей процесс не планирует.

Брауни скептически хмыкнула:

— Ты настолько хочешь видеть его в своей ванной? Нет, я, конечно, скажу, если так надо, но за последствия отвечаешь сама, — пожала округлыми плечиками златовласка и демонстративно шагнула к двери.

И хоть это было просто шуточкой, потому что перемещалась она все же по изнанке, я все равно перепугалась.

— Мышь, придумай что-нибудь! — взмолилась я. — Ну, что готовлюсь там, активно собираюсь или еще что. Да хоть сплю!

— Сама виновата, — буркнула брауни, с легким осуждением на меня глядя. — Не надо было вчера змея обнадеживать по полной программе! Разумеется, он раскатал свою чешуйчатую тушку на всю длину, рассчитывая на продолжение!

— Подождет! — рявкнула я. — Чисто теоретически я уже через два дня вся его! Так что пусть закатывается обратно!

— Хорошо, — хихикнула Мышка, щелкая пальцами, с которых сорвался ворох искр. — Скажу, что ты спишь. Надеюсь, торчать здесь в ожидании, как раньше, он не станет: как я слышала, сегодня у Инейрана открытие новой линии товара и нового центра распространения. На приеме он должен присутствовать.

Я ощутила мимолетную тоску по тому, чего никогда не видела. Званый ужин… Наверное, это очень интересно и необычно!

Ладно! Не будем грустить, ведь совсем скоро, вне зависимости от исхода, я больше не буду под таким жестким контролем, как любая юная нага.

Но что Мышисса говорила еще? Про "как раньше"…

— Ты это о чем?

— Ну… Ты же у нас любительница засидеться до утра за книжкой, а после обеда упасть и поспать, — улыбнулась в ответ брауни. — И если он приходил, когда ты спала, то просто шел в библиотеку и ждал, пока встанешь…

— О как… — пробормотала я, чтобы хоть что-то сказать.

— Ну, я пошла, спроважу рыжего змея, — кивнула Мышь и растворилась в золотом сиянии.

А я почему-то сидела и, как последняя дура, мечтательно улыбалась. Он меня ждал! Очень занятой Иней ждал, пока я проснусь, чтобы… поговорить. И так было не один раз.

Именно с таким выражением блаженной мечтательности на лице меня и застал вернувшийся Нурикеш. Попугай спустился на пол, сделал несколько шажков и остановился прямо напротив моей кушетки. Наклонив голову, внимательно меня изучил и, наконец, сказал:

— Дур-р-рочка, ты меня пугаешь!

— Не пугайся, — посоветовала я и со вздохом поднялась. — Это так… Временное помутнение рассудка на почве повышенного гормонального фона, обусловленного…

— Хватит! — решительно пресек мою речь феникс. — Во-первых, твой высоконаучный перл слишком умен для моего скудного попугайского умишки, а во-вторых, мне все равно, за какими словами ты спрячешь свои желания. Главное, чтобы это не отразилось на планах и действиях, Лалидари.

— Не переживай, — сухо ответила я, вставая на носочки и потягиваясь. — Все в силе. Я не отменю это только из-за того, что хитрый змей снова стал хорошим. После того, как он себя вел, после того, как сам говорил, что я его не знаю… Инейрану веры нет.

— М-да, нет ничего более непоследовательного в своем настроении и решениях, чем обиженная женщина, — иронично отметил Нурикеш, оглядывая меня яркими зелеными глазами. — И с чего ты взяла, что не знаешь? Знаешь. И даже с нескольких сторон теперь, а не только с той ванильно-розовой, что он показывал ранее.

— Я предлагаю закрыть тему, — ровно и доброжелательно проговорила я, развернувшись к слишком сообразительной птичке. — Айнир Нурикеш, это не то, что я бы желала с вами обсуждать. Не та тема, не то время… да и не тот собеседник, согласитесь.

— Ио Лалидари, меня начинает восхищать эта милая манера, переходить на "вы" в тех случаях, когда вы желаете увеличить дистанцию.

— Кеша, у меня, между прочим, тоже есть вопросы, — хмыкнула я и присела рядом с попугаем. — И очень много. Например, что один из высших лордов королевства забыл в этой пернатой шкуре, почему он так не любит брауни и за что его так оригинально наказали. И еще, а что же будет мне, когда поступившие с тобою таким образом узнают, кто виноват в том, что ты больше не бесполезное чучелко…

— Вынужден повторить твои слова, — медленно ответил Нурикеш, не отводя от меня глаз. — Не та тема, не то время и не тот собеседник.

— Вот видишь, как у нас с тобой много "пересечений" таких разных прямых, — улыбнулась я в ответ и, встав, наигранно бодро сказала: — Себе мы почти все собрали, а нужно ли что-то взять в дорогу тебе?

— Нет, — нахохлился пернатый.

— Как скажешь, — кивнула я и вышла из спальни в гостиную. Там тяжело опустилась на диван и устало потерла виски.

Ио Лалидари, а вы и правда дурочка. Понимая, что лезете куда-то совсем не туда, все равно стремитесь. Но… выбора у меня нет. Того, который бы меня устроил.

После все как-то очень стремительно закрутилось. И началось все с недолгой прогулки по ночному городу, где я с любопытством вертела головой: все же по ночам ни разу не гуляла. Но как только поняла, куда мы идем, то о-о-очень удивилась.

— А зачем нам на кладбище?!

— Вот именно, — пробормотал Кешка, сидящий на плече, и уже громче добавил: — Уважаемые, продемонстрировать дочке зарезервированное для нее местечко можно было и днем!

— Замолкни уже, — тяжко вздохнул отец, ползший немного впереди. — Как же достал, а!

Кеша промолчал. Странно, но факт.

Хм, а меня это пернатое уже не до такой степени раздражает… Интересно, почему? Нет, конечно, временами достает едва ли не до зубовного скрежета, но того желания удавить мелкую пакость, которое было вначале, уже нет.

— На этом кладбище, в нашем семейном склепе, находится один из спусков в подземелья, — пояснила Гаррини. — Мне бабушка рассказывала. В давние времена жил да был мой дедушка… не на шутку заинтригованный содержимым катакомб. Он являлся смотрителем этого кладбища, под которым проходит один из Лучей пути. Вот дедушка и выкопал туда спуск.

— А как он с бабушкой познакомился? — вдруг спросил Нурикеш. — Знаю я такой типаж, они когда увлечены идеей, ничего не видят. И почти никуда не ходят.

— Все верно, — едва заметно улыбнулась Гани. — Бабушка сама пришла. Клад откапывать. Так и познакомились. Любовь уже потом возникла… когда оба из больницы вышли.

— А как они там оказались? — оторопело поинтересовалась я.

— Они очень бурно познакомились, — неожиданно по-девчоночьи хихикнула мама. — Она испугалась и огрела его тем, что в руке держала… лопатой. Он, разумеется, увернулся, но споткнулся о корень дерева и свалился в яму, приготовленную для погребения. Ногу сломал…

— Так он не был нагом?!

— Сид он был, — покачала головой Гаррини. — Ну так вот… а бабушка просто рванула с кладбища, но доползла только до ближайшей низко висящей ветви. Как итог — сотрясение мозга и даже временная амнезия.

— А я знаю, что дальше было, — хмыкнул Кеша и, откашлявшись, патетично произнес: — И уже после они встретились в цветущем весеннем больничном саду… Он — с костылями, а она — с забинтованной головой!

— Примерно так, — кивнула Гани.

После разговор как-то сам собой стих, потому что впереди показались массивные ворота Западного кладбища.

— А нас пустят? — тихо спросила я, нервно стискивая отвороты куртки.

— А почему нет? — подмигнул мне папа. — Мы мирно идем навестить свою почившую родню. Кстати, тоже очень мирную! В умертвия не превращались, призраками не становились. Идеальные покойники! Никакого беспокойства смотрителям кладбища!

Ага, а стало быть то, что мы, вполне живые, ночью топаем на кладбище навестить почившую родню, — это в порядке вещей. Притом топаем с рюкзаками и попугаем. Видать, первое — для застолья, а второе… для развлечения.

Мы миновали ограду и пошли по главной аллее погоста, с которой крайне не рекомендовалось сворачивать. За тонкой, невидимой пленкой магии бродили странные тени и летали привидения. Вернее, судя, например, во-о-он по той даме в старинных одеждах и джентльмену рядом с ней, призраки совершали променад! И никак иначе!

Мы дошли до фамильного склепа, и тут Гаррини меня снова удивила. Она деликатно постучала в каменную плиту, именуемую тут дверью, и только после этого нажала на рычаг, приводящий в действие систему "сим-сим откройся".

"Сим-сим" была одной из самых простых систем безопасности и обычно применялась как раз для изоляции склепов, складов и тому подобных пунктов… длительного хранения, скажем так. "Дверь", противно скрипнув, плавно отъехала в сторону, открывая темный провал, откуда тянуло холодом и запахом масел и тлена.

Гани застыла на краю спуска и несколько раз хлопнула в ладоши, от чего камень стен стал сначала едва заметно, а после все ярче искриться. И вот уже можно было разглядеть ступени. Нага, а следом за ней и отец, с едва слышным шелестом скользнули вниз. Я подивилась тому, как они ловко слетают по ступенькам, и направилась за ними.

Когда мы, наконец, оказались в просторном помещении, в нишах которого стояли красивые резные саркофаги, то я благоговейно замерла. Ровно до того момента, пока не услышала злой дребезжащий старушечий голос:

— Ты чем моего валета покрыл?

— Тузом крести, как и в прошлый раз! — возмутился ей не более молодой, но явно мужской.

— Туз крести ушел в отбой еще в начале игры!

Я повернулась и крадущимся шагом пошла вперед, потому что голоса доносились из-за угла… как раз где-то там должен быть жертвенный алтарь. Священное место, по сути. Именно там приносились кровавые дары как местным покойникам, так и богу мертвых Мору.

И вот именно там и резались в карты два призрака сомнительной наружности.

— Да у тебя маразм, старая!

— Шулер!

Оказавшаяся рядом Гаррини окинула эту картинку возмущенным взглядом и выдохнула:

— Что вы тут делаете?! Леди Мириам!

Призрак старушки, обвившей прозрачный хвост вокруг жертвенника, повернулся к Гани и улыбнулся:

— О, правнучка… Здравствуй, дорогая! А что ты тут делаешь?

— Я бы хотела узнать у вас то же самое! Что вы тут в таком виде делаете?! И как… Я только сказала дочери, что наши покойники — самые достойные личности на местном кладбище! А вы?!

— А мы в преферанс играем-с, — хихикнул дедок рядом с бабушкой и резво растаял в воздухе.

— Ну вот, — проводила его грустным взглядом леди Мириам. — Мужчины… Как сложная ситуация, так они бросают даже штаны — и в окно!

Она с профессиональным мастерством перетасовала карты. Карты, кстати, тоже были призрачные. Очень интересно! Раньше привидения заставали потомков за нелицеприятными занятиями, а теперь потомки — их! Круговорот виноватых в природе!

— А по поводу спокойствия… ну так я никуда не выхожу! — возмутилась дама. — Так, с соседом временами в карты играем, на интерес.

Я подавила желание спросить, на какой именно интерес могут играть призраки.

— Кстати, внученька… — покосился на Гаррини призрак. — А я вас не пущу… мне тут скучно одной!

— Гани, так где вход? — напомнил о причине нашего визита папа.

— Под саркофагом леди Мириам, — вздохнула мамочка, выразительно покосившись на вышеупомянутую. — Но… есть проблема.

Что-то мне подсказывает, что она аукнется нам нервами.

— Какая? — загробным голосом спросил Нурикеш, который, видать, разделял мои эмоции.

— При бодрствующем хранителе, которым мой дедушка сделал свою мать, — кивок на Мириам, — открыть нам дорогу может только она.

— Вот же ж… — почти прорычал попугай, со злостью глядя на кудрявую нагу. — А сходить пораньше и все узнать не судьба было?!

— Потому что еще день назад все было тихо и мирно!

— Я была на свидании, — томно пояснила нам леди Мириам.

Тем временем Кеша решил вспомнить о манерах.

— О, прекрасная леди… — вкрадчиво начал попугай, слетев с моего плеча на каменную плиту, на которой расположилась призрачная нага. — Сегодня чудесная ночь, и я благодарен судьбе за встречу с вами.

— Какой джентльмен, — одарила птичку заинтересованным взглядом Мириам. — И непростой такой…

— Очень непростой, — с намеком подтвердил Кешенька и продолжил: — Но что-то я отвлекся, о луноликая… Наверное, вам скучно в этой провинции? Разве тут отыщутся те, кто сможет по достоинству оценить ваши красоту, грацию и незаурядный ум? Нет, конечно!

— Тут вы правы, — загрустила леди. — Я уже всех местных в карты по десять раз обыграла. Вот только Тарраш остался, но и то, когда вы его вспугнули, он уже проигрывал. Скучно…

— А я могу попробовать добыть для вас местечко в столице, на Центральном кладбище, — вкрадчиво начал Айнир Нурикеш и взмахнул крылом, обводя им воображаемую панораму. — Вы только представьте вместо этих постылых стен совсем иное… Красивый ландшафт, памятники от лучших скульпторов, девы, скорбно уронившие лица в ладони… Красивый склеп из лучших сортов мрамора. И еще именитые соседи! Не забывайте, насколько грандиозные личности покоятся в том месте!

— О да… — блаженно закатила глаза пожилая женщина. — Кажется, незадолго до моей смерти скончался Даррон Гзор, и его похоронили именно там!

Я напрягла память, а когда вспомнила, с огромным удивлением уставилась на прабабушку Гаррини. Даррон Гзор был известным карточным шулером, и то, что его похоронили на Центральном, в свое время вызвало огромный резонанс в высших кругах аристократии.

— Так вы заинтересованы?

— Ну разумеется! — отозвалась Мириам и махнула рукой. — Проходите, смертнички. Но ты, красненький, должен выжить… Если обещал комфортное местечко на кладбище, так выполняй!

Я невольно подумала о том, как же мечтают услышать эту фразу большинство мужиков от… своей тещи.

Пока я думала, все уже столпились около саркофага и теперь смотрели на Гаррини.

— А рычага нет… — вдруг растерянно произнесла она, все еще шаря по боковой стенке каменного ящика.

— Нет, — радостно кивнула Мириам, витая над нами. — Его грабители обломали с годик назад.

— И что делать? — расстроилась змейка.

— Ну, я же с вами, — хмыкнуло привидение и распорядилось: — Крышку гробика сдвигайте, там под моим черепом есть выступ, на него надавите, и дверь откроется.

Поняв, что сейчас будет не самое лицеприятное зрелище, я отошла в сторону, предоставив родителям и Кеше разбираться с привидением и его останками, и теперь прислушивалась только к комментариям Мириам.

— Ну что вы как малахольный? Крышечку-то сдвигаем-сдвигаем. И не надо мне тут зубами скрипеть и гранит пальцами крошить! Как чужое, так и не жалко, да?! Вот вандал! А я тут, между прочим, двести лет пролежала, и все хорошо было, пока некоторые змеи не явились!

Папа отчетливо рыкнул, и старушенция, естественно, не промолчала:

— А вот не скалься, касатик, не скалься! Я на твою реакцию посмотрю лет через триста! Потому не порть мое последнее пристанище! Я его, конечно, намерена сменить, но это не повод крушить тут все подряд. Саркофаг мне дорог, как память!

— А может вы помолчите? — не сдержался лорд Нарийн.

— С чего бы это? — надменно вопросила умершая. — Они тут в моих косточках немытыми руками копаться собираются, а я уже и права голоса не имею?!

Папочка мужественно промолчал. Горжусь!

— Ага, открыли! Молодцы! — издевательски похвалила правнучку и ее супруга Мириам. — А теперь аккуратно сдвигаете мою голову в сторону… аккуратно, я сказала, только попробуйте мне волосы оторвать! Они и так плохо держатся…

— Они отслаиваются! — порадовал меня нелицеприятной подробностью наг.

— И что? Думаешь, твои иначе себя вести будут? Бережнее, касатик, бережнее! Я, как-никак, женщина, хоть и мертвая! Мы в любом состоянии любим ласку и нежность!

— Да тут никакое состояние… — задумчиво пробормотал Нурикеш.

— Что? — елейно осведомилась леди Мириам.

— Я говорю, что состояние вашего саркофага никакое, — торопливо исправился феникс. — И хотел предложить вам обзавестись при переезде не только новым "дом", но и новой "постелью". Например, из черного агата… Что скажете?

— Уговорил, — довольно кивнуло привидение, но тут же добавило: — Но не думай, что я тебе поверила, охламон.

Наверное, едва слышную фразу: "Тогда насчет чего уговорил?!" уловила только я.

Ан нет! Не только!

— Знаешь что, пернатый, — задумчиво начала призрачная нага. — Отломайте-ка вы одну фалангу моего пальца и заберите с собой. Я найду вас спустя некоторое время, чтобы напомнить тебе и про "домик", и про "кроватку".

— Хорошо, — вздохнул попугай и обратился к моему отцу: — Лорд Нарийн, не будете ли вы так любезны отломать кусочек косточки прекрасной леди?

— Постараюсь, — лаконично ответил папа.

Хр-р-ря-а-ась! Это прозвучало почти оглушительно громко!

— Ты мне кисть отломал!!!

— Я сейчас доломаю пальчик и положу вашу ручку обратно, — искренно заверил наг и попытался как-то сгладить впечатление. — Кстати, у вас просто чудесный цвет… костей. Белоснежный, красивый, не то что у некоторых.

— Ну, это да, — самодовольно призналась пожилая мертвая аферистка. — Я раз в сезон ловлю парочку бандитов-кладоискателей и заставляю спускаться сюда, чтобы начистить мне лицевые косточки и вот ручки.

— Заметно, что вы за собой ухаживаете, — льстиво отметил Нурикеш.

— Правда, сложно сейчас найти… как же это слово… — задумалась леди. — Ну, как же… от новенького покойничка, недавно из столицы прибывшего, слышала… О! Визажисты! Очень сложно визажистов сейчас найти. А уж аккуратных, чтобы не поцарапали, не сломали… Они почему-то такие нервные.

— Да, трудно в наше время сохранять себя по-прежнему прекрасной, — задумчиво кивнула Гаррини, с непонятным интересом глядя внутрь гробика. Оценивала степень полировки?

— Вот! — протянул мне что-то маленькое папа. — Держи!

— Это… пальчик? — догадалась я, с содроганием глядя на "средство связи".

— Ну да, — смахнул с косточки пылинку отец. — Заверни в тряпочку.

— А как сможете, так лучше кулончик из него сделайте, — посоветовала Мириам. — Надежнее будет.

Представив себе такой "аксессуар", я содрогнулась, но, тем не менее, сразу закивала. Потом достала кружевной носовой платок и, ослепительно улыбаясь подозрительному привидению, аккуратно завернула в него пальчик, пообещав при первом же удобном случае сделать подвесочку.

Родители, видимо, все же добрались до нужного рычага, так как под землей раздался гул и саркофаг леди уехал в какую-то нишу, открывая темный провал со ступенями, которые терялись во мраке.

Вот и он. Спуск в катакомбы Земляны.