Через игольное ушко

Политический процесс выходит за рамки повседневной борьбы больших, малых и мелких групп влияния, когда в него вмешивается трудно измеримый фактор личной воли. Владимиру Путину много раз приходилось отступать перед обстоятельствами — начиная с 2007 года, когда он, по многим свидетельствам, думал о третьем сроке (пример конституционной реформе тогда подавал ему Нурсултан Назарбаев), но был вынужден пойти на тандем. Цена этого компромисса поныне не измерена, но его влияние на процессы в ближнем зарубежье несомненна. Можно вспомнить хотя бы интриги в апреле 2011 года, когда — после встречи некоторых влиятельных лиц в Санкт-Петербурге с украинской делегацией — в Киеве распространился слух о неких мерах, которые тогдашний премьер задумал против Януковича. И именно украинский истэблишмент в пору казавшейся прочности власти «донецких» подтрунивал над Москвой: дескать, мы поменялись местами: у нас — единство, у вас — раздрай.

Владимиру Путину было что вспомнить в конце января 2014 года. Например, 2004 год, когда встречу с Виктором Януковичем в канун выборов пришлось отменить из-за сведений о подготовке теракта в Петербурге. Или 2006 год, когда Джордж Буш перечислил цветные революции в Грузии, на Украине и в Киргизии в ряду собственных достижений. Или 2009 год, когда Барак Обама снисходительно назвал его политиком, стоящим одной ногой в прошлом. Или, наконец, ноябрь прошлого года, когда украинские олигархи решили — как теперь понятно, себе же на голову — сыграть в антироссийский пасьянс, чтобы гарантировать себе долю влияния при власти Януковича.

Для кого-то 18 марта был днем годовщины падения французской второй республики. Для кого-то та же дата — день вступления российских войск в Париж. Исторические аллюзии зависят от намерений мечтателей больше, чем от их реальных возможностей. Чтобы они реализовались, мало собственной решимости и согласия элит, догадывающихся о корпоративных и персональных издержках. Нужны еще и дополнительные факторы уязвимости противника.

Они были налицо. 4 марта Путин в разговоре об Украине напомнил о последних решениях американского Федерального резерва не для того, чтобы оправдаться перед бизнесом или Банком России. Речь шла о том, что сворачивание программы количественного смягчения нанесло удар по множеству мировых экономик. Другими словами — о том, что США решают собственные проблемы за счет всего остального мира. Озвученному намерению отозвать посла РФ из США придавалось основание, выходящее за рамки только российских интересов. Это был разговор от имени всех наций мира, которых не устраивает однополярная система.

Между тем спор о сворачивании программы QE3 сказался не только на мировой валютной конъюнктуре, но и на американской политике. Компромисс в Сенате был достигнут ценой раскола в республиканской оппозиции. Тед Крус, которого многие считали надеждой республиканцев, был обманут гибкими соратниками во главе с Джоном Маккейном, которых в узком кругу собрали, по его словам, «лица, выражавшие интересы Уолл-Стрит». Республиканцы пожертвовали недавним фаворитом ради сделки с банкирами.

Впрочем, в сделке по обмену сворачивания QE-3 на повышение потолка госдолга были заинтересованы не только банкиры, но и Пентагон. Сразу же после сделки одним из заместителей главы Департамента обороны стал Роберт Уорк, лоббист программы строительства новых кораблей береговой охраны по контракту с Lockheed Martin. Лобби концерна спешило воспользоваться слабостью оппонентов из Boing, близких к команде Джо Байдена и Джона Керри. Программа строительства кораблей была ранее урезана с 52 до 32 единиц. Теперь корпорация получила зеленый свет на возобновление контракта в полном объеме. Это к вопросу о том, кому еще, кроме Хиллари Клинтон, были выгодны политические провалы Керри.

Пентагон оказался в плюсе, а в минусе оказались и без того небезоблачные отношения Вашингтона с Пекином. Прошлой весной, готовясь принимать Си Цзиньпина в рокфеллеровском калифорнийском имении Sunnylands, Обама посетил Никарагуа и дал зеленый свет сандинистскому правительству на контракт с Китаем по строительству дублера Панамского канала. Та же китайская корпорация в канун Вильнюсского саммита подписала декларацию о намерениях с Украиной по строительству нового порта в Крыму, который был назван составным элементом Шелкового пути. Однако Виктор Янукович, подписавший декларацию о намерениях, был вынужден уйти со сцены.

Утром 22 февраля Янукович — встретился в Харькове с Юлией Тимошенко накануне ее освобождения. Он рассчитывал, что она выступит в качестве лица, гарантирующего его неприкосновенность — как, возможно, и некоторые его обязательства. Однако Юлия Владимировна таким гарантом выступить не только не хотела, но и не могла: на тот момент она явно не была уверена в собственном будущем. Ведь далеко не весь революционный авангард хотел ее возвращения в политику. И ей это дали понять буквально сразу же: на Майдане ее речь, театрально поставленная и прочувствованная, была трижды прервана как бы по случайным обстоятельствам, а на следующий день пять тысяч демонстрантов потребовали от недавней узницы убраться вон. Зато «сахарному королю» Петру Порошенко, ни дня не побывавшего под судом и в наручниках, «Правый сектор» почтительно аплодировал.

Только 28 февраля, буквально накануне смены власти в Крыму, Виталий Кличко рассказал со слов Тимошенко, что вот теперь, когда с нее наконец сняты все судебные обвинения, она готова баллотироваться на пост президента. Сказала в частном порядке, что готова — и тут же самоустранилась в германскую клинику «Шарите». А по пути туда, на съезде Европейской народной партии в Лондоне, сделала все возможное, чтобы выставить «друга» Виталия Кличко политической пустышкой.

Все то время, когда обезоруживался украинский флот в Крыму, Юлия Владимировна провела на физиотерапии по поводу радикулита. Все то время она ждала сигнала от «вашингтонского обкома». А там шла борьба бульдогов под ковром.

 

Наркоджентльмены и нарколеди

Напомним, клановое противоборство американских экспансионистов дошло до апогея в канун Мюнхенского саммита по безопасности. Там Джон Керри запечатлел себя на фото с двумя украинскими политиками — Арсением Яценюком и Петром Порошенко. Госсекретарь, на которого обрушился целый град ударов в Вашингтоне, вписался в альянс с Джоном Маккейном. У Маккейна якобы был некий уникальный ключик от Украины. Точнее, от одесско-румынского контрабандного коридора.

Джеймс Карден, экс-советник президентской комиссии по двусторонним российско-американским отношениям при Госдепартаменте в 2011–2012 годах, весьма выразительно описал поведение Маккейна на сенатских слушаниях в середине января на страницах изоляционистского American Conservative: «Заявив, что Украина — это страна, которая хочет быть европейской, а не российской, и что украинский народ открыто просит о помощи, он (Маккейн) дважды повторил — в рамках довольно странных отступлений — что Россия ввела эмбарго на украинский шоколад. Казалось, что этот запрет на импорт украинского шоколада в Россию беспокоил его больше всего».

Маккейна уже многократно ловили на эпизодах лоббизма, выходящего за все границы приличий. Кто вывел его на производителя кондитерских изделий под маркой Roshen (без «по» в начале и «ко» в конце, для маскировки)? Возможно, его многолетний помощник Рэнди Шойнеман, официально числившийся лоббистом интересов нескольких балканских стран, а также Грузии. Во всяком случае, если верить тем источникам, на которые ссылались разоблачители Порошенко из окружения Александра Турчинова, Шойнеман присутствовал в августе 2008 года в Тбилиси вместе с сотрудниками управления «Р» Главного управления разведки (ГУР) Минобороны Украины. А оттуда отправился в Ялту, где его ждал президент Совета по международным отношениям Ричард Хаас.

Но к тому времени в украинском ГУР сменилось руководство, что очень расстраивало украинских друзей Шойнема-на: генерала Александра Галаку сменил бывший представитель Украины в Боснии Виктор Гвоздь по рекомендации то-гдашего главы секретариата президента Виктора Балоги. И в связи с этим украинская сторона не могла оказать группе Маккейна какой-то важной для нее логистической поддержки. А в Госдепе, как мы знаем из опубликованных материалов Кондолизы Райс, грузинская авантюра республиканских теневиков — хотя партия была еще при власти — воспринималась с негодованием.

Теперь тот же Рэнди Шойнеман больше всех сокрушается в связи с безвременной отставкой посла США в России Майкла Макфола. Это неудивительно. Шойнеман был одним из лоббистов этого назначения в 2011 году, сразу же поле саммита G8, вместе с коллегами-неоконсерваторами Робертом Каганом и Дэвидом Крамером, а также экс-директором ЦРУ Джеймсом Вулси.

Дэвида Крамера, нынешнего директора Freedom House, Тимошенко хорошо помнит в его прежней ипостаси помощника госсекретаря по Европе и России. Именно после беседы с ним Виктор Ющенко в 2007 году внезапно инициировал роспуск Верховной Рады. Хотя мишенью этой акции, на первый взгляд, был ненадолго вернувшийся на пост премьера Виктор Янукович, вокруг «леди Ю» тоже творилось что-то странное: по пути к сторонникам на Восточной Украине ей пришлось резко сменить маршрут, ибо ее предупредили о покушении. У нее были основания заподозрить, что ее тогда готовили на роль ритуальной жертвы. Вроде, скажем, Политковской или Старовойтовой (а из нынешней майдановской хроники — вроде армянина-романтика Сергея Нигояна).

Роберт Каган, неоконсерватор-теоретик и брат экс-советника генерала Петреуса по Афганистану Фредерика Кагана, является супругом заместителя госсекретаря и экс-спикера Госдепа Виктории Нуланд. Эта дама странно себя вела во время визита в Киев в конце января. Она зачем-то растолковывала послу-демократу Ричарду Пайятту, что с Кличем (Кличко) дело иметь нельзя, а с Яцем (Яценюком) — можно. Озвучена была запись 6 февраля, но сделана была неделей раньше — сразу же после отставки Николая Азарова.

На тот момент опция «Яценюк-Порошенко» еще была предметом консенсуса. Но некие «неведомые силы» дважды сорвали план раскола Партии регионов, от которого должен был выиграть претендент в премьеры (на тот момент) Петр Порошенко.

В первый раз — 29 января. Как сообщал украинский портал «Левый берег», на закрытом заседании своих однопартийцев Виктор Янукович в этот день заявил: «Весь мир, Европа (он повысил голос), ООН, все-все одобрили мой план мирного урегулирования. Затягивание с подписанием отмены законов о диктатуре — один из пунктов этого плана. Это — инструмент для сдерживания радикалов».

Информированный источник «Левого берега» далее сообщает: «Понимания в глазах депутатов он (Янукович), однако, не обнаружил. Пришлось — по завершению «разбора полетов» — подозвать Ивана Фурсина, сунуть ему в руку телефонную трубку, внутри которой уже звучал голос Дмитрия Фирташа. «Дмитрий Васильевич, объясни своим », — предварительно было сказано трубке. Трубка — объяснила, Фурсин — послушал и изрек значительно: «Мы будем голосовать так, как скажет Президент».

Таким образом, сорвал план тогда (вопреки интенсивнейшей пиар-кампании Порошенко) — Дмитрий Фирташ, спонсор Виталия Кличко. Мадам Нуланд увидела в этом происки «Евросоюза». Она не сказала «Германии» — но обиделась больше всего Ангела Меркель.

Как мы помним, к этой прослушке была механически присовокуплена еще одна — запись беседы Хельги Шмид и Яна Томбинского. Немка жаловалась поляку на давление американцев и панибратски называла — как общего покровителя — Кэти Эштон.

Кэти Эштон также присутствовала на Мюнхенской конференции. Общалась там она, действительно, не с Яценюком и не с Порошенко. Но и не с Кличко! Она общалась с Евгенией Тимошенко, дочкой «узницы», и с экс-вице-премьером Григорием Немырей, «личным министром иностранных дел» той же узницы в период ее последнего премьерства. То есть фактически глава европейской дипломатии окучивала группу влияния, самым острейшим образом конкурировавшую с Маккейном и компанией — к которым примкнул загнанный в угол госсекретарь.

Субъективизм баронессы Кэти проявился вскоре и в другой точке европейской периферии — в республике Босния. Там в начале февраля — только-только Джон Керри успел сообщить о своей политической капитуляции! — возникли какие-то массовые бунты, почему-то вкупе с сожжением госархивов. И бунтовщиков, как и странно, поддерживал глава МВД Боснии и Герцеговины Фахрудин Радончич, по совместительству — бизнесмен-строитель.

На Украине говорят, что экс-глава администрации президента Украины Сергей Левочкин — человек олигарха Дмитрия Фирташа. В Боснии, где социально-экономическая модель неотличима от украинской, Фахрудин Радончич слывет человеком Насера Кельменди. Об этом олигархе украинский портал «Послезавтра» сообщал следующее:

«В региональных (балканских — Авт.) СМИ пишут, что Насер Кельменди разбогател, торгуя наркотиками, и что в последнее время контролирует наибольшее количество наркотиков, которые из Турции через Албанию транспортируют в Черногорию и Сербию, затем в страны Западной Европы. Утверждают, что он тесно связан как со своими земляками-албанцами, так и с отдельными сербскими и черногорскими бизнесменами. Формально Кельменди — владелец строительной компании и отелей в Сараево и на Адриатическом море в Черногории. Н. Кельменди и его три сына своего времени занимались контрабандой золота , а в девяностые годы войны торговали сигаретами, оружием и нефтью. Гражданином Боснии и Герцеговины Н. Кельменди стал 15 лет назад. Он часто заявлял, что и в Черногории чувствует себя как дома. Сараевская пресса пишет, что он был фактически неприкосновенным через огромное богатство и дружеские отношения с отдельными политическими деятелями, прокурорами и полицейскими».

После задержания Кельменди в Приштине весной прошлого года (в зените влияния Джона Керри) Радончич хлопотал за него, настаивая на его выдаче Боснии, «чтобы он смог доказать свою невиновность». А в этом году Радончич хлопотал за «повстанцев». И вот какое странное обстоятельство: сначала чиновники ЕС одобряют меры полиции, а потом, точно получив ценные указания, начинают их оправдывать. Откуда поступили указания? От Кэти Эштон.

 

Обводка слева

Как вела себя «левая баронесса» Кэти на других фронтах политики?

Накануне Кэти Эштон флиртовала в Женеве с делегацией Ирана, продавливая промежуточное соглашение, открывающее новые возможности для европейских компаний в Ираке. Эта активность не очень соответствовала планам американо-европейской зоны свободной торговли (ТТІР). Зато было вполне созвучно интригам Хиллари Клинтон, видевшей себя уже не просто фаворитом гонки 2016 года, но и гарантированной хозяйкой Белого Дома. На той же Мюнхенской конференции она заявила о нецелесообразности введения новых санкций против Ирана. Глава иранского ИД М. Д. Зариф был так впечатлен, что не нашел времени для встречи с Сергеем Лавровым. Возможно, ему объяснили, что формат Лавров-Керри больше ничего не решает — поскольку Керри выходит из игры.

В самом деле, едва Керри вернулся из Мюнхена в Вашингтон, как на него посыпались все шишки. Оказалось, что именно он (а не Хиллари с Кэти) виноват в проникновении европейских концернов в Иран. И в потворствовании европейскому бойкоту Израиля — ибо неосторожно употребил в мюнхенской речи слово «бойкот» — не как намерение, а как угрозу. И в кулуарной критике Обамы в узком республиканском кругу, которую сами же республиканцы и слили. Госсекретарю пришлось униженно защищаться от всех этих нападок в интервью CNN, больше напоминавшем допрос (несмотря на личное благоволение к нему Теда Тернера). Уже впоследствии выяснилось, что к Керри была еще одна претензия — от Пентагона. Госсекретарь был уличен в том, что намеренно закрыл глаза на брешь в американо-российском договоре ДСНВ, что позволило русским — без нарушения буквы этого закона — начать производство новой крылатой ракеты наземного базирования РС-26. В январе Россия провела успешные испытания РС-26, и это стало поводом не только для присовокупления стратегической халатности к «персональному делу» Керри, но и для блокирования назначения его протеже Брайана Маккеона на пост заместителя главы Пентагона. Оказалось, что Маккеон был в курсе «компромисса Керри», позволившего подписать договор — но не просигнализировал об этом наверх, за что теперь несет ответственность как военный специалист. Бедняга Маккеон много лет делал карьеру под крылом Джо Байдена, будучи его помощником еще в Сенате.

Напомним, Байден и Керри, два давних приятеля с общими спонсорами, в 2016 году намеревались идти в паре. О том, кто пойдет в президенты, а кто в «вице-», предполагалось договориться «по результату» — то есть по рейтингу. Керри старался заработать рейтинг как внешнеполитический «голубь» — то есть как архитектор перезагрузки с Россией и Ираном, а заодно и как архитектор палестино-израильского «решения о двух государствах». Но безусловной победы эта пара могла бы добиться только через решение ключевого вопроса теневой политики США — афганского.

И именно там ему перешла дорогу партийная конкурентка Хиллари — руками своей ближайшей протеже Сьюзен Райс. Подписание Соглашения о безопасности с Кабулом было уже на мази — удалось добиться поддержки от Лойя Джирги. Но едва высокое собрание старейшин успело устно высказаться в пользу договора, как в Кабуле появилась госпожа Райс. Содержание ее беседы с Хамидом Карзаем не разглашается, но факт состоит в том, что именно после этой беседы Карзай уперся рогом и в итоге отложил подписание Соглашения на «после» выборов.

Саботаж Карзая стал удобным предлогом для проталкивания на пост преемника Карзая не той фигуры, которая его устраивала (то есть либо своего сына Каюма Карзая, либо шейха Абдул Расула Сайяфа, партнер которого Исмаил Хан имел добрые отношения с иранскими чиновниками из бывшей команды умеренного Мохаммеда Хаттами), а как раз наоборот. С января одни мэйнстримные западные СМИ раскручивали Сайяфа, а другие — полутаджика Абдуллу Абдуллу, к которому у Карзая были серьезные личные счеты.

Фигура Абдуллы Абдуллы была также достаточно приемлемой для Ирана — во всяком случае, менее одиозно, чем фигура суннитского клирика Абдул Расул Саяйфа. Между тем пара Хиллари-Кэти начала предлагать Ирану «конфетку» за «конфеткой», намеренно стараясь в этом флирте перещеголять команду Керри-Байдена.

Этот флирт ничуть не мешал Хиллари и Райс разворачивать активность по линии Катара. И молодой шейх Тамим на это поддался, увидев в этом благоволении шанс на совместную с Ираном (и за спиной Саудовской Аравии) разработку залежей «Парса» и экспорт его продукции — благо содействие европейских концернов было гарантировано стараниями Кэти. Профессиональные публицисты-иранофилы были обескуражены парадоксом: ведь Катар еще полгода назад проталкивал в состав сирийской оппозиции откровенных радикалов, а теперь вдруг переметнулся на сторону покровителя сирийской власти!

 

Флирт с Мохаммедом

Между тем администрация Обамы отнюдь не была настроена на конфликт с Саудовской Аравией. Напротив, когда в Вашингтон — сразу же после заявления Керри о том, что его карьера окончена — прибыл министр внутренних дел и безопасности королевства Мохаммед бен Найеф, не он ходил по офисам американских ведомств, а, напротив, их начальники по очереди посещали его в посольстве.

Для того была причина: принц Мохаммед оказался в фаворе у короля, в отличие от принца Бандара. И в противоположность Бандару, демонстрировал готовность к партнерству. В том числе в упорядочении ситуации в Сирии и Ираке, где чрезмерно разгулялись группировки, подконтрольные Банда-ру, а также принцу Тюрки.

В американской прессе визит освещался с оттенком подчеркнутого почтения к королю и гостю и без всякого почтения к Бандару, который вдруг (как Керри с бойкотом Израиля) оказался единолично виноват в сирийском, иракском, а заодно и йеменском хаосе. О принце Тюрки, посетившем Мюнхенский саммит, не говорилось ни хорошего, ни плохого. Зато зазвучало имя принца Мутаиба бен Абдуллы — сына короля и главы Министерства национальной гвардии. Утверждалось, что возвышение Мохаммеда бен Найефа — это подготовка к приходу Мутаиба на престол.

Основные фигуры на переговорах, Сьюзен Райс и глава ЦРУ Джон Бреннан, еще в прошлом мае — лоббисты военного вторжения в Сирию, теперь разделяли с принцем Мохаммедом взвешенный и благоразумный подход. Это был совсем не такой подход, как тот, что предлагали накануне правоконсервативные составители лондонского «доклада о сирийских узниках». Действительно, коль скоро команда Хиллари начала флирт с Ираном, призывы «раздавить Асада» были бы неуместны.

Очевидно, по той же причине еще одним предметом умолчания в мэйнстримных СМИ были связи Катара с одной из ключевых радикальных сирийских группировок — «Джаб-хат ан-Нусра», которая уже вступила в вооруженную борьбу не только с «умеренной оппозицией» и курдами, но и с группировкой «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ) — хотя в пропагандистском обиходе обе назывались «ветвями Аль-Каиды».

Более того, Саудовскую Аравию усиленно призывали к разрешению противоречий с Ираном и Турцией. Эта «теория треугольника» была подкреплена рядом взаимных реверансов в Мюнхене и сразу после Мюнхена. Но подвел Катар, развивший чрезмерную активность в регионе. Встреча глав МИД Ирана и Катара, где был поднят вышеупомянутый нефтяной вопрос, вызвала гнев саудовского монарха — и не его одного.

3 марта, вслед за серией волнений в Бахрейне в ознаменование годовщины «арабской весны», Саудовская Аравия, ОАЭ и Бахрейн дружно отозвали своих послов из Катара.

7 марта Эр-Рияд официально включил в перечень террористических организаций радикальные суннитские группировки в Сирии, в отличие от умеренных — как и было условлено в ходе визита Мохаммеда бен Найефа в Вашингтон. Однако список оказался с «нагрузкой», совсем не соответствующей замыслам Хиллари.

Во-первых, публикация списка на официальных ресурсах королевства сопровождалось справкой, полученной из вашингтонского Института Ближнего Востока (MEI), близкого к традиционно прореспубликанскому Джорджтаунскому университету. В этой справке разъяснялось, что ветвь пресловутой «Аль-Каиды», действующей на территории королевства в подполье и именующей себя «Аль-Каидой Хиджаза», только рядится в суннитские одежды, а на самом деле представляет собой секту, воспитанную одним из иранских аятолл.

Во-вторых, вместе с так называемыми дочерними структурами «Аль-Каиды» (в Сирии — и «Джебхата», и ИГИЛ) в перечень террористических организаций была включена проиранская «Хизбалла» и египетские «Братья-Мусульмане». Одновременно королевство подчеркнуло свою приверженность партнерству с режимом Абдулфаттаха аль-Сиси в Египте, который «крошил» «Братьев» с удвоенной силой.

Примечательно, что к этому времени переориентировка произошла и в Афганистане. Карзай отказался от обеих опций, проталкиваемых конкурирующими демократическими кланами в Вашингтоне, собрал пуштунских старейшин и объявил им, что его сын Каюм снимает свою кандидатуру в пользу главы МИД Залмая Расула — бывшего глава канцелярии короля Захир Шаха и родственника королевского семейства.

Иначе говоря, заявил: «чума на оба ваших дома».

Это произошло 10 марта. К этому времени Владимир Путин успел побеседовать по телефону с председателем КНР Си Цзиньпином, а Верховный совет Крыма (два дня спустя) вынес на референдум вопрос не о суверенитете (то есть не об образовании еще одного заведомо непризнанного государства), а о присоединении к России.

 

Приспособительно-наступательная тактика

Три дамы — Хиллари, Сьюзи и Кэти — рассчитывали объехать Джона Керри «слева» не только в Иране, но и в Израиле. Еще в начале февраля целый ряд местных СМИ начал усиленно сталкивать премьера Нетаниягу с главой религиозных сионистов (партия «Байт Йехуди») Нафтали Беннетом. Ссора была чревата развалом коалиции. Оказалось, что из этой интриги торчали уши спецпредставителя США на Ближнем Востоке, посла в Израиле в клинтоновский период Мартина Индика. Того самого Мартина Индика, который в 2002 году возглавил Центр ближневосточной политики Brookings, где потихоньку готовилась передача власти в Египте «Братьям-Мусульманам».

Премьеру рассказали, что господин Индик готовит форменный заговор в пользу старой подруги Хиллари, экс-премьера и председателя партии «Ха-Тнуа» Ципи Ливни. Которая уже сговорилась одновременно с левыми партией «Авода» и МЕРЕЦ и даже с религиозной партией ШАС, чтобы получить власть, как только правящая коалиция рухнет.

4 февраля Нетаниягу дал команду подчиненным: прекратить критику Джона Керри! Иначе говоря — лучше иметь дело с ним, чем с командой Хиллари. Он разглядел в интригах Ин-дика классическую «право-левую операцию»: одна и та же рука манипулировала СМИ, раздувавшим конфликт внутри правой коалиции, и левым лагерем, который устроил беспрецедентную саботажную забастовку персонала МИД за спиной министра Авигдора Либермана. Закоперщиками этой забастовки управляла предшественница Либермана в должности Ципи Ливни.

Другое распоряжение касалось срочной подготовки закона, повышающего проходной барьер в кнессет до 3,25 процентов. Это был привет именно госпоже Ливни: рейтинг «Ха-Тнуа» (которую она сколотила, со скандалом выйдя из рядов «Кадимы» только потому, что ее там не избрали председателем) — существенно меньше. Помимо этого, поправка в закон отныне допускала роспуск правящей партийной коалиции лишь в том случае, если оппозиция уже успела сформировать альтернативную коалицию. Это был привет и Ливни, и министру финансов Яиру Лапиду из «Еш атид». Обе леволиберальных партии входят в правящую коалицию, но смотрят «налево». Смотреть не вредно, но если, господа, вы желаете составить политическую альтернативу, то извольте раскрыть карты еще до выборов. Чтобы избиратель рассудил, зачем вам потребовалась религиозная ШАС — по идейным соображениям или в качестве довеска.

Законодательные «подарочки» для оппозиции готовился «Ликудом» вместе с партией НДИ Авигдора Либермана, которого супруги Клинтон физиологически не переносят, считая русским мафиози. Чтобы перетянуть и умеренных из партии «Еш атид» Яира Лапида, требовались новые реверансы перед палестинцами. И в то же время нужно было гальванизировать американское неоконсервативное лобби. Это требовало настоящей политической акробатики, в которой дополнительными рычагами служили привходящие, как бы «самостоятельные» внешнеполитические обстоятельства.

Первое обстоятельство — понятное дело, Иран. Как раз в день закрытия ежегодной конференции Американо-израильского комитета по общественным связям (AIPAC) в Вашингтоне, где традиционно присутствовал премьер, израильские ВМС перехватили груз оружия, следовавшего — по официальной версии Минобороны Израиля — хитроумным кружным путем из Ирана через Эфиопию (!) в сектор Газа. Иранским козням в Израиле пытались приписать и исчезновение лайнера Boing, следовавшего из Малайзии в Китай — и даже смогли заинтересовать в этой версии неподкупный Интерпол.

Второе — Украина. Послу Украины в Израиле Григорию Надоленко не пришлось долго просить Иерусалим о медицинской помощи майдановцам. Предложения посыпались наперебой и бесплатно — от ведущих клиник и крупного бизнеса одновременно. Общая потребность была оценена не менее чем в 300 человек только с одной стороны фронта. Посол особенно благодарил уроженца Харькова, ликудовца и заместителя главы МИД Зеэва Элькина. Такая тактика была совершенно беспроигрышной. Как и показательное уклонение от антифашистских заявлений российского еврейства как главного раввина Украины Моше-Реувена Асмана, так и главного киевского раввина Якова Дова Блейха. Не говоря уже, само собой, о главном днепропетровском рабби, гражданине США Шму-эле Каменецком.

О нападениях национал-революционеров на еврейских учащихся и просто на евреев сначала говорилось мало, пока жертвой не стал раввин Гилель Коэн. Между тем риск новых нападений возрастал — по той простой причине, что бизнесмены-евреи собственноручно взяли в руки бразды правления в Днепропетровске и Одессе. И чем больше был этот риск, и чем больше число реальных жертв ксенофобии, тем больше козырей было в руках у Биньямина Нетаниягу. В самом деле, кто, как не еврейские олигархи, взяли на себя нелегкую заботу об охваченной хаосе территории? Разве за океаном не должны это ценить? Разве при этом друзья-республиканцы не должны видеть, какому риску неустойчивая временная власть в Киеве подвергает украинское еврейство?

Канал ТСН, принадлежащий Игорю Коломойскому, на глазах местной и мировой телеаудитории стравил между собой неуемную экспроприаторшу Татьяну Чорновил с вицепрезидентом Европейского еврейского конгресса Евгением Червоненко. Это было несложно: клиническая (с диагнозом от психиатра) психопатка Татьяна Чорновил воспринимала общественного деятеля прежде всего как олигарха. А сам Червоненко, у которого пытались экспроприировать вертолет, картинно сетовал в камеру: «Это не я насылаю бандитов на бизнес! Это вы! Вы!»

В то же время о прямой причастности протеже республиканцев Петра Порошенко к вооружению «Правого сектора» израильским телезрителям не сообщалось. Напротив, его бизнес-партнер Владимир Гройсман, бывший мэр «сахарной» Винницы, позиционировался как ближайший союзник Израиля: он здесь уже бывал и устанавливал побратимские связи между Винницей и Бат-Ямом. На пиар-уровне этому содействовала его супруга Елена — главный редактор газеты «Киев еврейский».

Более того, на сайте Евразийского еврейского конгресса «Правый сектор» аттестовался положительно — как составная часть Майдана, свергнувшего диктатуру. Пропагандисты ЕАЕК замечали, разумеется, что в состав правых радикалов входили персонажи вроде Игоря Мосейчука, неоднократно поносившего евреев с трибуны. Более того, и сам Мосейчук, и целые организации вроде «Патриота Украины» назывались антисемитскими, и осенью прошлого года еврейский общественный портал изобличал «злочинную» власть Януковича в том, что она выносит этим нехорошим людям недостаточно суровые приговоры. Когда во второй, бандеровский период стояния на Евромайдане начались нападения на евреев на улицах, на том же сайте они приписывались не национал-анархистам, а беркутовцам. Потом, когда беркутовцы были выброшены со сцены вместе с Януковичем, а новая временная власть не ужесточила наказание ранее осужденным антисемитам, а наоборот, выпустила их на волю, публицисты ЕАЕК взялись разъяснять, что в «Правом секторе» есть разные элементы — от вполне толерантных к евреям до отдельных («кто-то кое-где у нас порой») ксенофобов. Дмитрий Ярош был отнесен к положительной категории: в самом деле, он же не обращался к Умарову за просьбой о содействии в еврейских погромах. А кроме того — это считалось особо убедительны аргументом — Яроша лично принял в своей резиденции посол Израиля Реувен Динэль, и «значит», на нем как бы поставлен некий штамп, как на кошерном продукте.

Более того, израильская дипломатия могла на полном основании зачислить в свой актив дерадикализацию Правого сектора. Ведь «правосеков» ждали братья по разуму в Латвии на марш легионеров, причем не когда-нибудь, а 16 марта — так совпало, что традиционный день мероприятия эсэсовских ветеранов совпал с днем освобождения Крыма. Но праворадикальная партия «Все-Латвии» осталась в недоуменном разочаровании: ребята Яроша не прибыли, а пресс-секретарь «Правого сектора» Артем Скоропадский даже идеологически это обосновал: дескать, мы вовсе не ксенофобы, как некоторые.

Третьим фронтом изощренной израильской дипломатии была Турция. Нетаниягу долго торговался с Анкарой по поводу компенсаций членам экипажа судна «Мави Мармара» из миссии «Свободу Газе». Но 13 марта он заявил, что настроен на возвращение отношений с Турцией к временам «до 2010 года». Имелся в виду тот год когда была запущена флотилия «Свободу Газе». И тот год, когда был отправлен в отставку глава Генштаба Турции и сторонник тесных связей с Израилем генерал Илькер Башбуг.

Как раз накануне неожиданного заявления израильского премьера, 8 марта, Башбуг был освобожден из турецкой тюрьмы, куда был помещен как участник военного заговора «Эргенекон» против Эрдогана. Его с ликованием встречал актив патриотического крыла Национальной республиканской партии Турции (СНР). И это вполне устраивало Эрдогана в канун муниципальных выборов, которые считались решающим испытанием для его собственной карьеры.

Во-первых, накануне Эрдогану пришлось провести жестокую чистку как в своей партии справедливости и прогресса (АКР), так и в правительстве. Поводом был заговор, более опасный, чем раздутое дело «Эргенекон». Его ближайший духовный соратник, теолог Фатхулла Гюлен, живущий ныне в американском штате Пенсильвания, «разочаровался» в Эрдогане и стал вести против него пропаганду через свою обширную образовательную сеть «Хизмет». Это была еще одна интрига «валькирии» Клинтон. Однако именно Гюлен, будучи в союзе с Эрдоганом, настраивал его против военного истэблишмента и инспирировал дело «Эргенекон». Освобождая Башбуга, Эрдоган в очередной раз действовал наперекор учителю-предателю. Искренняя радость патриотического крыла «кемалистов» из СНР его также вполне устраивала, благо усугубляла раскол в этой партии. Ведь большинство в ней принадлежало либеральнопроевропейскому крылу, к которому принадлежал и нынешний председатель Кемаль Кылычдароглу.

Казалось бы, у противников Эрдогана были на руках все карты, чтобы его свалить. Но они были в разных руках: карта Гюлена — в руках Хиллари, а «ключи» от анархической тусовки стамбульской молодежи с обильным присутствием этно- и сексменьшинств («площадь Таксим») — в руках Джона Керри и его лондонского партнера и родственника его иранского спонсора — Питера Вестмакотта. Теоретически Керри мог бы подарить этот ресурс Хиллари. Но конкуренция теневых лобби была сильнее интересов Демократической партии США.

Правая коалиция Израиля с 2008 года ждет и не может дождаться, когда же в Вашингтоне придут к власти республиканцы. Вообще говоря, этой американской партии израильский «Ликуд» обязана даже своим возникновением. И эта американская партия традиционно не только блокировала попытки Палестины добиться суверенитета, но и обеспечивала стабильность светских режимов в Египте, Турции, Сирии и Иордании.

Более того, все интеллектуальные центры республиканцев — от Heritage до Hudson Institute — работали на укрепление турецко-израильского формата связей. Претензии Израиля к американским демократам опять же связаны не только с их иным подходом к палестинской проблеме. Куда более болезненно — и не только для «Ликуд», но и для Израиля вообще — был тот факт, что Билл Клинтон задумал преобразовать Катар в витрину арабской модернизации, а при Обаме «арабская весна» предоставила этой маленькой абсолютной монархии эксклюзивные преимущества, по сути сделав его ключевым партнером Америки в регионе — вплоть до попытки «переключить» афганских талибов с Эр-Рияда на Доху. И чем дальше катилась эта «арабская весна», тем активнее израильская дипломатия продвигала новые форматы связей взамен утраченных — в том числе с Пекином и Москвой, а на фоне размолвки с Анкарой форсировалось освоение альтернативных рынков по другую сторону Черного моря — от Греции до Украины.

Однако «весна» докатилась и до Украины, где в марте 2012 года развернула деятельность именно демократическая агентура влияния. Если процесс не удается остановить, остается только его возглавить — или по меньшей мере войти в совет директоров нового акционерного общества «Украина» и компенсировать потерли прибылью при восстановлении рынка. Что осуществимо только через тех лоббистов в Вашингтоне, что вьются вокруг Маккейна. Такие маневры не порадуют Москву, но зато — что для правой коалиции Израиля несопоставимо важнее — помогут наконец-то активизировать республиканцев. Что уже абсолютно необходимо, коль скоро демократы формируют уже совсем вызывающую для Израиля треугольник Катар-Иран-ЕС.

 

Нокаут от «Удара»

Европейские политические и разведывательные ведомства просчитывали мировую ситуацию куда хуже, чем стратегические структуры Китая, Израиля и Турции. Больше других опростоволосилась Германия, где вплоть до середины января истэблишмент пребывал в благодушной уверенности в том, что Евромайдан плавно и бесконфликтно перетечет в досрочные выборы, на которых, как целый год подсказывали социологи, победит удобный Виталий Кличко. Который, разумеется, звезд с неба не хватает, зато худо-бедно владеет немецким (в отличие от английского) и даже пишет свою фамилию через немецкое “tsch”, а младшего сына окрестил в честь немецкого боксера Максимилиана Шмеллинга.

Фамилия Порошенко, появившаяся в одном ряду с «большой тройкой» Яценюк-Кличко-Тягнибок» 3 декабря в Financial Times, не была принята всерьез в Берлине. Равно как и силовой ресурс «Правого сектора», который вышел на сцену 19 января, якобы из-за серии «антинациональных» законов Януковича. Хотя можно было заметить, что к тому времени весь цвет киевских социологов и политтехнологов увлеченно мастерил Порошенко рейтинги, одновременно «предсказывая», что «Правый сектор» станет партией, которая вытеснит «Свободу» Тягнибока.

Европейских политиков больше смущал и раздражал другой факт: с 19 января, когда на фоне горящих покрышек над Майданом взвился уже не европейский, а бандеровский красно-черный флаг, Майдан перестал быть удобным местом для пиара Европейской народной партии накануне выборов в Европарламент. И более того, превратился в место для пиара радикальных правых структур, также желающих занять свое место в том же парламентском органе, чтобы оттуда «наезжать» и на Брюссель, и на Берлин, требуя всего сразу — от вытеснения иммигрантов до запрета на аборты.

Страны Вышеградской группы изменившееся лицо Майдана беспокоило по иным причинам: претензии ярошевского «Тризуба» на части «Югорщины, Словаччины та Румунии» были прямым вызовом государственности восточноевропейских стран. На экстренном саммите были подвергнуты критике не только подобные призывы, но и отмена Закона о языковой политике, которая касалась не только русских, но и венгров, румынов и поляков. Не говоря о том, что название тризубовской газеты «Бандеровец» для Польши, где Бандера сидел в тюрьме за сепаратизм, было красной тряпкой.

Консенсус Берлина и Варшавы материализовался в совместной поездке Штайнмайера и Сикорского в Берлин 21 февраля. С ними был и французский коллега Фабиус, но предусмотрительно «отчалил», оставив заместителя коротать ночь с Януковичем и «большой тройкой». Очевидно, на месте он убедился (с помощью коллег из DGSE), что «большая тройка» ничего не решает.

Вторично Берлин и Варшава убедились в этом при окончательном формировании украинского правительства, куда представители Кличко не вошли, а полученной квотой на заполнение губернаторских мест просто «торганули». «Контрольный пакет» получила команда «старой Батькивщины», то есть лица, приближенные к Тимошенко и Турчинову. Сама же Юлия Владимировна как ни в чем не бывало лечилась в клинике Шарите. При том, что бесконфликтную смену власти (а не ту, которая произошла, с позоров для Берлина и Варшавы) гарантировала вовсе не она, а как раз ее газовый недруг Дмитрий Фирташ, спонсор Кличко.

Нельзя сказать, что высшая европейская бюрократия оказалась при этом в более выгодном положении. Временное правительство не было в состоянии ни «вернуть обратно» языковую реформу (разве что от Ирины Фарион кое-как избавилось), ни наладить элементарный порядок в экономическом управлении (в Миндоходов по очереди врывались банды с мандатами от разных лиц, по банкам шастали правые радикалы с экзотическими названиями и неопрятной внешностью).

Отдуваться за все это перед Брюсселем приходилось его спецпосланнику Яну Томбинскому. Имя Томбинского мы вновь услышали в интервью свергнутого директора Службы безопасности Украины Александра Якименко. Честного служаки, который, произнося слова «Таможенный союз», стушевывался и отводил глаза от камеры. Зато очень вдохновенно называвшего ушедшую, несостоявшуюся Украину Януковича мостом между Европой и ЕС. По его словам, Томбинский не вылезал из американского посольства, то есть от посла-демократа Пайэтта. Как и два генерала спецслужб — Николай Маломуж и Виктор Гвоздь.

Честному служаке Якименко кто-то крепко внушил, что самая коварная угроза Украине исходит от Польши. Поскольку Польша мешает Украине стать мостом между Россией и «Европой» (т. е. Германией). В этом суждении был несомненный резон, когда в Польше правили «братья-картошки» Квасьневские. С приходом Туска многое изменилось. Но стереотипы честных генералов не меняются вмиг.

Якименко говорил то, что видел — или то, что ему честно докладывали его агенты на Майдане. Например — что коменданта Майдана Андрея Парубия, члена фракции «Батькивщи-на», «прибрал к рукам Порошенко».

Для генерала Якименко — что Порошенко и Гриценко, что Маломуж с Гвоздем одним миром мазаны. Ведь он имеет оперативную информацию о их частных визитах в посольство США. Правда, если поинтересоваться биографией Николая Маломужа, то мы обнаружим, что этот человек не только не имел ничего общего с ГУР и его управлением «Р», но даже напротив, ранее едва не стал жертвой интриг тех, кто вместе с генералом Смишко (покровителем Галаки) пришел «с Острова», как именуют ГУР по месту его локализации. Этот человек — совсем не из компании Порошенко и Гриценко. А в посольстве он регулярно появлялся хотя бы потому, что первоначальный проект «Евромайдана» — без красно-черного флага УПА — готовила американская команда из Национального Демократического института США (NDI). Эта команда работала, условно, с «баптистами». И тот, кто внимательно смотрел хронику «России-24» с места событий, помнит некоего активиста Игоря Ткаленко, который сидит на Майдане и при этом жалуется в российский телеэфир на некую американку, которая ищет «способных вождей» в Правом секторе. Игорь Ткален-ко — ближайший политический и религиозный собрат Александра Турчинова.

Суррогатная революция 2004 года отличается от нынешней не только своей бескровностью. Оранжевая революция осуществлялась при полном надпартийном консенсусе в рядах агентуры влияния. Если уж совсем точно — надпартийном и надклановом. Чего никак нельзя сказать о нынешнем суррогатном процессе, ибо в нем столкнулись непримиримые лоббистские интересы. И бедняга Пайэтт, как и некоторые его предшественники, попал между этими интересами как кур в ощип. Он не знал, кому подчиняться — людям Керри или мадам Нуланд. Он покрывал Данилюка, поскольку это был агент Сороса, и потому что он должен был не просто штурмовать Минюст, но и добыть там некие регистрационные документы. Но Данилюку помешала «Свобода» - не спрашивая Пайэтта. И Данилюк сбежал в Лондон. Испугался режима Януковича? Или других охотников за теми же документами? Отчего не спрятался в посольстве? А может быть, сам посол чувствовал себя не более уверенно, чем сам Данилюк? Ведь был же такой дипломат Крис Стивенс в Ливии, который задохся в пожаре, при полном бездействии своих соотечественников.

Хельга Шмид была столь откровенна с Томбинским, поскольку знала, что это надежный человек, у которого «крыша» — леди Эштон, а не какие-то «неправильные» американцы вроде Нуланд с супругом, или Маккейна с Шойнеманом. И считала, что у этих «неправильных американцев» нет окончательного мандата на Украину. В самом деле, февраля письмо от Юлии Тимошенко, волшебным образом материализовавшееся в Раде, парализовало сценарий «Яценюк-Порошенко», уже благословленный в Давосе и Мюнхене. Казалось, что крылья «Валькирии» прочны как никогда. Немка Шмидт была лояльна не Ангеле Меркель, а «Валькирии».

В самом деле, линия Клинтон побеждала. «Твердые тимо-шенковцы» получили президентскую администрацию, руководство Радой, контроль над МВД, все возможности для назначения губернаторов и для контроля над экономикой, в том числе и над экспроприацией. Важный пост получил только один номинальный УДАРовец — новый-старый глава СБУ Валентин Наливайченко. А если он при Буше помогал белорусской оппозиции, то разве не ради «европейских ценностей»?

Зато в экономику «ударовцев» не пускали. Депутат Сергей Аверченко пытался посадить «своих людей» на Министерство доходов — то есть на налоговую и на таможню, для чего использовал давнего конкурента бежавшего министра — некоего Андрея Головача. Но подозрительные майдановцы в этом разобрались и Головача выгнали. Скандал не помешал Аверченко стать временным гендиректором концерна «Укробо-ронпром». Но через пару дней в руководство концерна указом Турчинова был введен Сергей Пашинский — и.о. главы администрации президента, надежный тимошенковец, сожитель и протеже кураторши «антикоррупционного» передела собственности Татьяны Чорновил. И вскоре бедный Аверченко был вторично катапультирован — теперь уже на хлопотную должность управления делами временной президентской администрации.

Точку над i поставила ФБР, которой руководит Джеймс Коуми — представитель группировки «прокуратуры Южного округа Нью-Йорка», хитроумно обыгравший в борьбе за пост Лайзу Монако, ставленницу Байдена-Керри. 12 марта Дмитрия Фирташа взяли под белы ручки в Вене. Случилось это ровно в день визита главы «Газпрома» Алексея Миллера в Вену. Напрасно в этот день канцлер Ангела Меркель напускала на себя строгость на трибуне Бундестага и подставлялась под едкие реплики лидера Левой партии Грегора Гизи. На неприятности, грозившие Фирташу, венская Der Standard откровенно намекала еще 7 марта. Но олигарх не поберегся — очевидно, рассчитывая как на Берлин, так и на Иерусалим, где его партнеры Фурст и Кнопп заседают в международном совете Фонда Переса за мир. ФБР пришло и за ним, и за Кноппом. Если придет и за Фурстом, то в Варшаве могут добраться до его зятя — олигарха Александра Гольдберга, иммигранта из Австралии (где поныне числится в розыске как крупнейший в истории этой страны мошенник).

Кто-кто, а Юлия Тимошенко восприняла арест Фирташа как признак собственного всевластия. По возвращении в Киев 18 марта она заявила, что возвращается «во всех отношениях», а тем, кто этого не ожидал, посоветовала «пенять на себя». Но те, кто этого не хотел, позаботились раньше, без особых церемоний записывая ее телефонные беседы из клиники. Одна из них, беседа с бывшим любовником Нестором Шуфричем, показалась особо любопытной. Узнав об итогах референдума в Крыму, Юлия Владимировна высказала все, что думала о Владимире Путине, а также об украинских русских. И очень некстати упомянула ядерное оружие.

Между тем 24 марта открывался ежегодный Международный саммит по ядерному разоружению. И именно в этот день «доброжелатели» пустили по миру неполиткорректную аудиозапись. Она была вброшена на портал «Кибер-Беркут» — то есть разоблачителями предстали пророссийские «мстители». Однако пленка была тут же растиражировала СМИ Петра Порошенко. Осведомленные киевские источники сообщают, что вброс принадлежал никаким не беглым беркутовцам, а Валентину Наливайченко — тому самому генералу, который в 2005 году сменил в должности главы СБУ оскандалившегося Александра Турчинова (тот имел неосторожность поинтересоваться сделкой с ракетами Х-55, проданных с Украины Ирану при прямом участии республиканцев из KBR — дочерней структуры Halliburton Дика Чейни).

И действительно, трудно себе представить, чтобы беглые беркутовцы имели большие возможности для подключения к разговору, чем кураторы Валентина Александровича из ЦРУ. Нестор Шуфрич тем более не мог быть заинтересован в дискредитации «принцессы» — и не только из-за старой интимной дружбы, но и по той причине, что в свое время публично разоблачал Порошенко и совсем не был заинтересован интриговать в его пользу.

Германский политический класс пришел от неполиткорректности Юлии Владимировны в тихий шок. И снова не догадался, что с ним играют ту же самую жульническую игру во второй раз. Когда благостный боксер Кличко в Лондоне публично согласился «лечь» под Петра Порошенко, Берлину оставалось сделать только хорошую мину при отвратительной игре: все-таки боксера вышестоящие инстанции взяли во власть хоть кем-то, а не вовсе выкинули.

Теперь глава германской редакции Deutsche Welle Бернд Йоханн натужно пытается внушить аудитории, что Порошенко — заведомо более подходящий кандидат, чем «несдержанная» Юлия Владимировна. Однако степень уверенности германского истэблишмента в сдвиге к лучшему при Петре Порошенко лучше иллюстрируется не словами, а делами: 1 апреля Германия подключила Польшу к поставкам газа, получаемого по «Северному потоку», страхуя от «неопределенности» украинского транзита.

 

Ветер из Лас-Вегаса

Лондонскому бенефису Порошенко-Кличко предшествовал ряд событий, на первый взгляд мало связанных между собой. 13 марта делегация сенаторов во главе с Джоном Маккейном встречалась в Киеве с Порошенко, Кличко и Тягнибо-ком — но игнорировала «вернувшегося к Юле» Яценюка. После этого Маккейна вдруг заволновал вопрос не шоколада, а Приднестровья. После этого Белый Дом, накануне поездки Обамы в Европу, в страшной спешке, с ошибками, приготовил указ о персональных санкциях. Список замечателен обилием украинских фамилий — Матвиенко, Тимченко, Ковальчук, Фурсенко. Бандеровские дедушки в Штатах и Канаде нуждались в перечне национал-предателей. Они его получили.

23 марта глава МИД Великобритании Уильям Хейг озаботился возможной агрессией России в Приднестровье. На следующий день Виталий Кличко принял в Киеве делегацию Всемирного конгресса украинцев — той самой организации, которая исправно финансировала «Тризуб» (не зная о приятельских отношениях ее вождя Дмитрия Яроша с бывшим чекистом Наливайченко и уголовным авторитетом Семеном Яхимовичем). А 26 марта бандеровские дедушки уже рукоплескали Петру Алексеевичу и Виталию Владимировичу на Трафальгарской площади.

Юлия Тимошенко была убеждена в своем всевластии еще 21 марта. И не только она, но и генералитет, традиционно работавший под покровительством американских республиканцев. В созванный ею «постоянно действующий штаб» поспешили войти такие «зубры», как вышеназванный Александр Галака (успевший на пенсии побывать под следствием за контрабанду алмазов), его предшественник в ГУР Александр Ски-пальский, адмирал Игорь Кабаненко (который ранее безуспешно мылился на Минобороны, но по разнарядке «Свободы» провели Тенюха). И даже Анатолий Гриценко, пытавшийся расколоть «Батькивщину» и вместе с Порошенко «спасавший» якобы изувеченного Дмитрия Булатова, в этот день писал письмо «лично» Юлии Владимировне, готовясь ей служить душою и телом.

В свою очередь, подчиненный «тимошенковцу» Авакову спецназ «Сокол» ликвидировал в Ровно одного из главных силовых фигур «Правого сектора», экс-заместителя главы УНА-УНСО Сашко Билого (повод был: в Ровно готовился путч местного значения, что могло закончиться уже второй по счету попыткой захвата АЭС). И сам Аваков очень решительно приказывал «Правому сектору» разоружиться, и даже после убийства Сашко осада Верховной Рады не закончилась ее захватом: «Правый сектор» отступил. А в самой Раде, продолжавшей заседать при запертых изнутри засовах, был поставлен на голосование вопрос об отмене амортизационного сбора с автомашин — чего очень не хотелось владельцу «Богдана» Петру Порошенко.

Команда Тимошенко свято верила гарантиям трех дам — Хиллари, Сьюзи и Кэти. И не принимала всерьез откровенный шантаж Урмаса Паэта, приятеля Михаила Саакашвили и ставленника тех же республиканских боссов. Паэт по телефону «на пальцах» объяснял Кэти Эштон две вещи: первое — что «гражданское общество Украины доверяет только Петру Порошенко», второе — что загадочные снайперы, стрелявшие одновременно по майдановцам и беркутовцам, были подконтрольны не Януковичу и даже не пресловутой ФСБ, а «кому-то из действующей коалиции». Кто это ему напел? Профессор Ольга Богомолец, певица и профессор-дерматолог. Это она курировала лечение президента Виктора Ющенко в австрийской клинике, а оплачивал это лечение партнер Петра Порошенко и владелец соседнего особняка в Козине — гражданин Сирии и Франции Юсеф Фарес, о контрабандных операциях которого Александр Турчинов много лет копил досье.

И вдруг 26 марта — рраз! — и все правила игры меняются. Окончательно — 28 марта, когда Порошенко и Кличко провозглашают свой альянс уже в Киеве, а все как один респектабельные социологические центры пророчат этой новой «Большой двойке» не просто перевес над командой Юлии Тимошенко, а победу с разгромным счетом.

Нельзя сказать, что такие прогнозы ласкают слух Арсена Авакова. Как и офицеров спецназа «Сокол»: одного из них уже через несколько дней похищают, другим угрожают по домашним телефонам.

Есть повод побеспокоиться и группировке Виктора Балоги, которая во временном правительстве Турчинова заняла ряд весьма ответственных силовых постов (СВР — Виктор Гвоздь, Государственное управление охраны — Валерий Гелетей и др.). При уличной стрельбе у кафе «Мафия» 1 апреля ранение получает финансист Богдан Дубас — еще один человек Балоги, по договоренности с его командой занявший пост первого вице-губернатора Киева.

Ветер подул в другую сторону. На сайте Group DF появилось краткое сообщение о том, что Дмитрий Фирташ, тщетно ожидающий в Вене суммы для выкупа, вслед за Кличко поддержал Порошенко. И наконец, Арсений Яценюк повторно развернулся спиной к Юлии Владимировне, покинув ряды партии «Батькивщина».

Ветер подул в другую сторону не только в Киеве.

Совсем недавно, в начале марта, экс-президента Грузии Михаила Саакашвили попросили вернуться в Тбилиси, чтобы дать показания об обстоятельствах смерти своего бывшего соратника Зураба Жвания. Очень кстати в YouTube появились снимки его тела с обилием кровоподтеков — хотя по официальной версии он скончался от отравления газом. А затем и разоблачительная аудиопленка, уже прямо связывающая убийство с Саакашвили. На допрос вызвали медицинского эксперта, состряпавшего фальшивое судебно-медицинское заключение. Тогда же был вынесен весьма суровый приговор экс-премьеру Вано Мерабишвили, а ее одному близкому другу экс-президента, Кахе Бендукидзе, было вменено в вину получение «по дешевке» здания Технического университета.

И вдруг 26 марта правозащитница Ирма Инашвили выступает с сенсационным заявлением о боевых отрядах, готовящих переворот с целью возвращения Михаила Саакашвили к власти. Ей не верят: ведь новое руководство Грузии явно на хорошем счету в Америке; премьер Гарибашвили (преемник и любимец Бидзины Иванишвили) всего месяц назад лично встречался с Обамой, чтобы обсудить использование азербайджано-грузинского коридора (вместо российского) для вывоза техники из Афганистана.

7 апреля эту версию подтверждает уже не общественный активист, а заместитель главы МИД Грузии Александр Чикаидзе. По его сведениям, команда Саакашвили на манер Киева заготовила покрышки, его «зондеркоманды» обучаются захватывать здания, а в качестве массовки рассматриваются свежереабилитированные уголовники.

Кому нужно возвращение команды Саакашвили? Не Маккейну ли с компанией, привыкшей доить мелкие, то претендующие на особую транзитную роль юные государства?

Ветер подул в другую сторону не только в бывшем СССР, но и на Ближнем Востоке.

В Иерусалиме должна была завершиться первая фаза палестино-израильского мирного процесса. Барак Обама должен был иметь на руках хотя бы промежуточный вариант соглашения между сторонами, чтобы привезти его в Эр-Рияд и убедить короля в собственном влиянии и воле. Но документа не было. В самый канун визита Обама, прибывший из Брюссель в Рим, отправил находившегося с ним Джона Керри (срочно, безотлагательно!) в Иерусалим и Амман, для встречи соответственно с Нетаниягу и Аббасом. Дальше происходили удивительные вещи. Мэйнстримные агентства сообщили, что Керри прямо из самолета беседовал по телефону с Нетаниягу, и что это беседа заняла три часа — после чего самолет не стал садиться в Иерусалиме и направился прямо в Амман. Однако путь от Рима до Иерусалима по воздуху занимает явно меньше трех часов. Получается, что самолет несчастного главы Госдепа описывал круги, пока Керри просил, умолял, увещевал. И ничего не получил.

Мало того, что Обама явился в Эр-Рияд с пустыми руками. Его ждал еще один сюрприз: ровно в день визита король определился наконец со своим наследником. Вторым наследным принцем (после престарелого министра обороны принца Салмана), то есть фактическим наследником, был объявлен отнюдь не сын короля Мутаиб, а экс-глава разведки (в промежутке между Тюрки и Бандаром) принц Мукрин бен Абдулазиз.

«Король Абдалла усвоил урок смены власти в Катаре, однако все еще не определил время передачи короны и престола своему брату Салману бен Абдул-Азизу. Когда это все же произойдет, принц Мукрин займет место наследника, а потом станет и королем. Между тем состояние здоровья нынешнего короля Саудовской Аравии Абдаллы не позволяет ему продолжать руководить страной», — популярно поясняет «Аль-Кудс аль-Араби». Интересно, что в Тегеране еще надеются, что это какое-то недоразумение: безымянные — очевидно, разведывательные — источники портала «Табнак» настаивают, что это такой хитрый ход короля: дескать, целью назначения Мукрина заместителем наследника является передача власти Мутаибу (после того, как престарелый Салман откажется от трона).

И в самом деле, у иранского МИД есть повод для расстройства. Только что речь шла про какой-то «треугольник», и так заманчиво, что даже встречаться с господином Лавровым господину Зарифу было недосуг. И Турция по всем расчетам должна была потерять статус регионального лидера, и радикалов-суннитов обещали приструнить. И некоторые удобные американские публицисты вроде Симура Херша и Роберта Перри очень кстати разоблачали Турцию в применении химоружия. И вообще Иран должен был, как новый лидер региона, навязывать свою игру, параллельно ставя условия и Эр-Рияду, и Дохе.

А тут вдруг Мукрин. Который накануне, 18 марта, принимал в своем дворце делегацию Консервативной партии Великобритании во главе с председателем межпарламентского комитета дружбы Дэниелом Кавчинским. Поскольку в Палате общин есть не только иранское лобби, но и саудовское. Да и к кому прислушиваться молодому королевству, как не к старшему королевству?

Во многих уважаемых изданиях, включая левую британскую Guardian и израильскую Haaretz, распространился слух о том, что Обама якобы подговорит короля обвалить цены на нефть, чтобы таким образом наказать Россию. Эти перепевы угроз Джорджа Сороса на украинских и израильских порталах, связанных с именем политтехнолога Антона Носика, были дополнены еще более интригующим слухом: якобы Обама собирался попросить у короля не только обрушить цены к ущербу для собственной экономики, но еще и выделить Киеву ни много ни мало $15 млрд! (Примечательно, что портал newsru.ua, «экспортировавший» эту байку в Израиль, в этот период поставил все свои пропагандистские силы на службу Юлии Тимошенко и Арсену Авакову).

Однако все это оказалось пшиком. Мало того, что король, и без того опасавшийся падения цен из-за «открытия» Ирана (усилиями сначала Керри, а потом конкурирующих дам), и не подумал командовать ни своей нефтяной компанией, ни тем более странами ОПЕК по соросовскому щучьему велению. Он даже не отказал в кредите военному режиму Египта — тому режиму, который американских демократов (и прежде всего Хиллари) не устраивал; тому режиму, который начал флиртовать с Москвой в пику Вашингтону. И сам режим генерала Абдулфатаха аль-Сиси — хотя он еще не стал президентом — был настолько самоуверен, что за день до появления Обамы в Эр-Рияде отправил делегацию в Москву, где тут же было объявлено о возобновлении переговоров о зоне свободной торговли Египта с Таможенным союзом.

У генерала аль-Сиси есть повод для уверенности в свои возможностях. Еще в августе прошлого года глава Разведывательного проекта Brookings Брюс Ридель называл именно принца Мукрина главным покровителем Абдулфаттаха аль-Сиси в саудовском семействе. А 1 апреля Дэвид Кэмерон распорядился провести расследование деятельности «Братьев-Мусульман» в Великобритании. Путин ему не друг, но Суэцкий канал Лондону дороже — со времен Дизраэли и Лайонела Ротшильда.

По своим соображениям генерал аль-Сиси устраивает и правящий израильский истэблишмент, особенно военный. И вот ведь еще какое совпадение: вышеупомянутый план развала израильской правящей коалиции с ее последующей заменой на союз левых сил, который готовил Мартин Индик в интересах Хиллари Клинтон, тоже обернулся пшиком. Мало того, что кнессет успешно принял все законопроекты, невыгодные для оппозиции. Один из главных спонсоров этой оппозиции Эхуд Ольмерт (еще в начале прошлого года пытавшийся «перетасовать» колоду коалиции так, чтобы премьером стал не Нетаниягу, а Яир Лапид) находился под уголовным преследованием по делу, как две капли воды похожему на дело Кахи Бендукидзе — о предоставлении участка земли «по дружбе». Прокуратура намекала Ольмерту, что ему было бы выгоднее затянуть процесс, но он отказался, считая, что дело благополучно закроют. Однако 30 марта суд сформулировал приговор таким образом, что наказание тянет лет эдак на десять, причем судья счел нужным патетически заявить, что коррупционный случай Ольмерта не просто серьезен, а (это в Израиле-то!) «беспрецедентен».

«С большой грустью» воспринял весть о проблемах Ольмерта «голубь мира» Шимон Перес. Он только успел рассказать австрийскому канцлеру, что сделка с палестинцами была отложена только на пару дней и вот-вот состоится.

Действительно, Керри уже 31 марта возвращался в регион, и не с пустыми руками для Израиля: чтобы Нетаниягу согласился освободить 40 арабских заключенных, Белый Дом, как он сообщил, готов наконец освободить моссадовца Полларда, томящегося в американской тюрьме за особо злостный экономический шпионаж в пользу Израиля.

На этот раз встреча с Нетаниягу состоялась, а с Аббасом нет. Глава Палестинской автономии отказался принять госсекретаря США!

«Даже если утечки о возможности досрочного освобождения Джонатана Полларда окажутся только слухами, само их появление свидетельствует о серьезном кризисе американской дипломатии на Ближнем Востоке. Отказ Абу-Мазена от встречи с Керри и угрозы продолжить односторонние действия по объявлению независимости аналитики рассматривают как демонстративный плевок палестинцев в сторону Белого дома. По мнению экспертов, теперь палестинцы вполне могут переориентироваться на Россию, которая начинает рассматривать Ближний Восток как еще одну линию фронта противостояния США», — сообщает израильский портал «Курсор». Такая интерпретация, очевидно, происходит из того факта, что Махмуд Аббас, отклонив предложение о встрече с Керри, через несколько часов принял в Рамалле спецпредставителя главы МИД России по ближневосточному урегулированию Сергея Вершинина.

Ветер подул в другую сторону, однако, и на Дальнем Востоке, и здесь МИД РФ был ни при чем. В январском номере Foreign Policy за 2012 год (напомним, тогда это издание «раскручивало» команду Керри) были перечислены страны-мишени суррогатных революций в Юго-Восточной Азии, а именно Мьянма, Таиланд, Малайзия и Сингапур. Автором статьи был Ларри Даймонд, сопредседатель программы «Технологии освобождения» и автор трех книг, высмеивающих грубую политику команды неоконсерваторов в Ираке.

В своей статье Даймонд специально пояснял, что целью суррогатных революций в названных странах является окружение Китая кольцом из «демократизированных» стран. Впрочем, Китай не терял времени зря. Гражданская война в Мьянме не стала препятствием для завершения строительства Бирмано-Китайского нефтепровода. В Сингапуре премьером стал преемник Ли Куан Ю, а не его «демократический» однофамилец. В Таиланде «желторубашечники», отчаявшись получить большинство в парламенте, были вынуждены сменить тактику и саботировать выборы.

В начале марта студенческая толпа оккупировала правительственные здания в Тайбэе, требуя отказа от программы партнерства с материковым Китаем. Что было после этого, мы знаем. Был длительный и содержательный телефонный разговор Владимира Путина с Си Цзиньпином.

Вскоре после этого американская корпорация Bloomberg стала вилять хвостом перед Китаем. Дескать, наш автор, опубликовавший статью о личном состоянии семей Си Цзиньпина и Ли Кецяна, вышел за пределы подобающего жанра. И вообще, он больше в Bloomberg не работает. А компания очень заинтересована присутствовать в Китае и сожалеет о том, что из-за глупости бывшего сотрудника доступ к ее сайту для китайских клиентов заблокирован.

Затем — буквально за две недели — сдулась революция в Таиланде. А лайнер, капитаном которого был малазийский революционер, не исполнил миссию а-ля 11 сентября в Китае, а был сбит малайзийской же ракетой.

Так что же, в самом деле, случилось в промежутке между 21 и 26 марта? Отчего мир так внезапно «качнулся вправо, качнувшись влево»? И как случилось, что обе конкурирующие демократические команды США оказались в состоянии полной беспомощности?

А случилось вот что. 25 марта в калифорнийской столице отмывания денег городе Лас-Вегасе состоялось мероприятие для узкого круга очень платежеспособных лиц. Не просто платежеспособных, но и настроенных на вложение немалых средств в изменение американского внешнеполитического курса. Организатором встречи в собственном отеле был традиционный спонсор республиканцев-неоконсерваторов Шелдон Адельсон. Напомним, этот игорный король является также личным спонсором Биньямина Нетаниягу.

Адельсон был режиссером мероприятия. А главным героем был Джеб Буш — младший брат Джорджа Буша-младшего и бывший губернатор штата Флорида. Именно в его честь был созван благотворительный обед, где Джеб объявил о намерении выдвинуться на пост президента, а все присутствующие рукоплескали. На следующий день Джеб Буш выступал на конференции Республиканского еврейского комитета (RJC). Там же выступал и его конкурент Крис Кристи. Но конкурент сдуру употребил в речи слово «оккупированные территории». После чего организаторы и спонсоры заявили, что Кристи либо не понимает, о чем говорит, либо является недружественной Израилю персоной. Бедняга Кристи специально бегал к Адельсону объясняться. Но было поздно.

На следующий день после бенефиса на RJC о Джебе Буше очень сочувственно отозвался ветеран внешней политики Генри Киссинджер: он увидел в Джебе «опыт, умеренность и взвешенность». Еще через два дня Washington Post сообщила, что на Джеба согласилась работать «практически вся» бывшая команда Митта Ромни. А 30 марта в честь Джеба Буша устроил обед экс-мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг, владелец вышеназванной Bloomberg.

Республиканцы-экспансионисты предпочли (как и следовало ожидать) не палео-, а неоконсерватора. По формуле Билла Кристола, это такой политик, для которого на первом месте стоят три ценности: американское превосходство; интересы военного бюджета; интересы Израиля. Точка. Все остальное — потом.

Такой выбор был с энтузиазмом встречен в Лондоне. Дэвид Кэмерон совершенно не был настроен ни на трансатлантическую свободную зону США-ЕС, ни на навязанную ему демократическим Белым Домом деоффшоризацию. Великобританию устроила бы роль приоритетного военного союзника США, как это было при первом и втором Буше, — но при независимости финансовой политики как от Вашингтона, так и от Брюсселя. Мало того, старейшей британской партии, тесней всего связанной с королевским семейством, этот особый статус Лондона предпочтительнее «места под солнцем» в ЕС, бюрократия которого своим вмешательством в банковские дела, в энергетику, в стандарты надоела Даунинг-стрит хуже горькой редьки. Лондон предпочел бы совершенно самостоятельные отношения и с Пекином, и с Москвой. И поэтому Кэмерон, как и Нетаниягу, начинает действовать по принципу «каждый спасайся сам».

Хейг «наезжает» на Москву, но дрожь проходит по континентальной Европе: там уже понятно, что через два дня (25-го) скажет Обама на саммите США-ЕС. И он говорит: «Почему европейские страны тратят на оборону только 1–3 процента ВВП?»

Кэмерон принимает Порошенко и Кличко. И опять же отбирает у Брюсселя и Берлина инициативу, вручая ее неоконсерваторам, которые фактически и отобрали именно этих двух номинантов (Кличко — еще в 2011 году, Порошенко — в прошлом декабре).

Лондон решает свои проблемы за счет Брюсселя и Берлина. Паны дерутся — у холопов чубы трещат. В холопы попадает Европа. А самый крайний холоп самой Европы — «победившая» контрэлита Украины — попадает как кур в ощип.

 

Диалектика случайности и правды

О том, сколько дней, месяцев или лет назад Путин задумал вернуть Крым, а желательно и Восточную Украину, мировой медиа-мэйнстрим спорит долго и бесплодно. Эта дискуссия задевает самолюбие американских спецслужб, честно признавшихся, что заметили какие-то приготовления лишь на последней неделе февраля.

Как ни парадоксально, усыпили бдительность ЦРУ и Пентагона те самые персонажи, которые собирали для Вашингтона компромат на бизнес-окружение президента. Они авторитетно внушали, что Кремль «по самое не могу» увяз в Олимпиаде и вообще не в состоянии думать о чем-либо другом. И что соответственно, Олимпиада создает очень удобное «окно возможностей» для Запада.

А с другой стороны, отдельные лица перестарались в бомбардировке Вашингтона тревожными депешами о планах Москвы захватить Крым. В ноябре 2011 года об этом поднял панику Мустафа Джемилев. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что глава Меджлиса крымских татар по каким-то экономическим мотивам не хотел назначения лавой области бывшего главы МВД Украины Анатолия Могилева — человека не московского, а просто «макеевского». Не прибавилось доверия Джемилеву в июне 2013-го, когда его же ближайшее окружение попросило его уйти на покой после того, как его сын-наркоман убил человека выстрелом из окна. Еще одним хроническим паникером был экс-советник Путина и член правления Международного центра демократического перехода (ICDT) Андрей Илларионов. Нам неведомо, сколько раз его сигналы проверялись, но в конечном итоге случилось то же самое, что в известной притче про мальчика-пастуха, который слишком часто попусту кричал «Волки, волки!»

Из Москвы все виделось иначе. По меньшей мере и для Кремля, и для МИД России не мог остаться незамеченным тот факт, что в истэблишменте Демпартии США происходит раз-драй, а республиканский кандидат пока — на последнюю неделю февраля — «не нарисовался». Это из внешних, «объективных» условий. А из субъективных: два факта: отмена Верховной радой Закона о языках и беспредел «Правого сектора» в Киеве, в том числе не в последнюю очередь — захват здания Минюста со всеми документами о собственности. После в которого в Крым вдруг одновременно устремились экс-глава местной «Батькивщины» Андрей Сенченко и его непримиримый конкурент Петр Порошенко.

Военный аспект крымской операции был к тому времени действительно подготовлен — как и сообщалось в отдельных утечках в украинской прессе, в нескольких вариантах. Политический, особенно пропагандистский аспект готовился в явной спешке. Во всяком случае, экстренное заседание Совета Федерации не было адекватно ситуации ни по форме, ни по содержанию. Единогласное поднятие рук напомнило всей Восточной Европе типичное партсобрание брежневского времени — а тот факт, что Валентине Матвиенко с трудом удалось набрать кворум, на фоне этого впечатления «единодушного одобрямса» осталось незамеченным. Но ладно бы суконный стиль — куда хуже было озвученное обоснование вмешательства России в украинские дела. Спикер поставила вопрос о правах всего лишь 60 процентов населения Крыма, а в международном праве сослалась на право нации на самоопределение на примере Косова — то есть на том же примере, к которому совсем недавно апеллировала бандитская Ичкерия.

К счастью для Крыма и не только для Крыма, грубейший и опаснейший политический «ляп» Валентины Ивановны был оперативно исправлен. И помогла этому не многомесячная подготовка, а совокупность случайных обстоятельств.

Во-первых, нашлись два человека, которые выступили в качестве, говоря американским языком, whistleblowers. Это был Максим Шевченко, в яростной статье «Украинский предел русской истории» сказавший все, что думал о твердолобом начетническом подходе к «собиранию русского мира» по этническому принципу. И это был Владислав Третьяков, который в открытом письме к Михаилу Горбачеву построил параллель не с самоопределением Косово, а с объединением Германии. Их никто не просил вмешиваться в процесс. Они вмешались сами, движимые только собственным неравнодушием и персональной ответственностью за Крым, за Россию и за Украину — за то, как пишется история. То, что таких два человека нашлись и безотлагательно сформулировали свои тезисы, было случайностью. То, что Владимир Путин их услышал (см. текст его выступления от 18 марта), доказало раз и навсегда, что Владимир Путин — не случайный человек на своем месте, что бы ни кричала толпа немцовых и конкурирующая толпа навальных, и что бы ни хотелось думать их конкурирующим покровителям. А сами немцовы и навальные из политических фигур стали в глазах нации тем, кто они есть — банальными стукачами в вашингтонский обком, и все вложенные в них и в Болотную средства мгновенно помножились если не на ноль, то на десятичную дробь. И эта потеря минус-качества стоила убытков, понесенных страной от введенных и планируемых санкций. Тем более что одновременно плюс-качество принесли победившие паралимпийцы — люди, доказывающие себе и всем нам (включая пострадавший от потери западных заказов бизнес), что невозможное становится возможным, когда человек преодолевает себя, и что вообще, на всякий случай, он жив не хлебом единым.

Во-вторых, по случайному совпадению, волжско-татарская часть российского истэблишмента оказалось ближе, чем когда бы то ни было, к принятию решений. Как раз в это время в кремлевских коридорах обсуждался вариант выдвижения главы Татарстана Рустама Минниханова на пост премьер-министра России. Именно эта часть истэблишмента мобилизовала уже полузабытых российским и украинским общественным мнением аксакалов — Минтимера Шаймиева и вслед за ним — Юрия Лужкова. Именно связи руководства Татарстана с российской исламской духовной иерархией позволила изменить повестку дня задуманного Джемилевым курултая крымских татар. А с другой стороны, благодаря той же элитной группе манифестация на Воробьевых горах была выдержана в красном цвете.

Если бы к Владимиру Путину обратился Геннадий Зюганов, он не был бы воспринят как whistleblower. Глава государства, не имеющий внутреннего тяготения к коммунистическим идеалам, был поставлен — не старческими стонами и жалобами, а трезвыми, ясными и честными аргументами — перед тем фактом, что апеллировать Россия должна сейчас именно к этатистскому интернационализму. Ибо это и прямая антитеза национал-анархии, и основа общей идентичности пророссийской среды на Украине — поверх языков и конфессий, и наконец, тот реальный, а не воображаемый «мотор» остро необходимой мобилизации в самой России, в том числе и перед лицом легко прогнозируемого прессинга извне.

Только это исправление «формулы правды» дало тот результат референдума, с которым был вынужден считаться мир. Только интернационалистский императив мог вдохнуть новую энергию в едва сложившееся освободительное движение Восточной Украины. Только подъем этого движения вынудил Запад, и в том числе Белый Дом, признать, вопреки бан-деровским дедушкам, «культурную неоднородность» Украины и вмешаться в ее конституционный процесс.

Алармисты и скептики предупреждали Кремль о том, что присоединение Крыма дает в руки нашим оппонентам очень много карт. Это так и было. Но одно дело — получить в руки карту, а другое — ею воспользоваться.

Правящий истэблишмент отдельных европейских стран воспользовался тем обстоятельством, что вопрос о Крыме расколол «правый край» всего европейского политического класса. На фоне пронизавших СМИ фобий в связи с российской «игрой без правил» самая мощная из партий этого спектра, французский Нацфронт, получил только 7 % голосов на местных выборах после того, как Марин Ле Пен поддержала Россию. Зато вперед вышли традиционные консерваторы-голлисты. Паника, возникшая в ЕНП из-за эксцессов украинского «Правого сектора», сошла на нет: электорат традиционных консерваторов мобилизовался на предубеждениях к России. По существу Россия, присоединив Крым, дала фору европейскому правому мэйнстриму.

Демократический Белый Дом тоже пытался использовать крымский фактор во внутренней политике. Так, вопрос о помощи Украине был «пришпилен» к законопроекту по реформе МВФ. Обама был настроен на выполнение обещаний, данных Китаю, и в том был резон — надо же хотя бы остановить сброс Китаем американских гособлигаций! Но республиканцам нужно было лишний раз продемонстрировать миру слабость правящего режима. И конгрессмены-республиканцы саботировали реформу МВФ. Она была опять отложена, в чем Обаме осталось лишь признаться Си Цзиньпину в Гааге.

Наконец, Турция могла по-разному воспользоваться крымской ситуацией. Украинские аналитики пугали Москву: сейчас, мол, Анкара вступится за крымских татар, и несдобровать Москве. Но для кого как, а для Эрдогана крымскотатарская община — это активный участник либеральных манифестаций на площади Таксим, вместе с национальным телеканалом АТР. Иначе говоря, часть антигосударственной, подрывной массовки Керри-Вестмакотта вместе с курдами и гомосексуалами.

И Эрдоган не стал разыгрывать перед выборами украинскую карту. Напротив, как писали многие турецкие авторы, Эрдоган действовал в стиле Путина и по его примеру. Более того, он предпринял средство, к которому Россия пока ни разу не прибегала — в канун выборов отключил доступ к Twitter и YouTube. И это спокойно пережил фондовый рынок — более того, едва стало известно об убедительной победе правящей АКР, как акции турецких компаний пошли вверх.

Эрдогана хотели убрать со сцены американские экспансионисты из обоих лагерей — консенсус был тот же самый, что и по поводу Путина. Команда Керри разваливала Турцию на части, команда Клинтон взялась пуще прежнего стравливать суннитов с шиитами. Неоконсерваторы были заинтересованы, напротив, в сильной Турции, но обязательно в союзе с Израилем, и поэтому их бы устроило, чтобы Эрдоган уступил место Абдулле Гюлю. Но англо-американская клановая война создала для Эрдогана то же самое «окно возможностей», через который России удалось «пронести» Крым.

 

Фарион Бандерович Пупс

Генри Киссинджер не зря сожалеет обо всей эпопее с Евромайданом. Исход этой эпопеи дискредитирует не только Европу, но и Америку — и не какую-то из партий или групп, а Соединенные Штаты как государство. Поскольку теперь Европа, озабоченная ненадежностью транзита через Украину, а также желающая «поставить нам место» Россию, ждет от Америки давно обещанных поставок сланцевого газа. И Америка вынуждена теперь либо делать поставки себе в убыток, либо честно признаться, что давно разрекламированная альтернатива является дутой, ибо добычи в США хватает только для внутреннего потребления, и то ненадолго. О чем лишний раз свидетельствует нежелание Обамы перечить саудовскому королю.

Некоторые отечественные авторы сопоставляли сегодняшнюю ситуацию с временами Картера, когда Москва использовала слабость Белого Дома, а в итоге пришел Рейган. Предупреждение вроде как сбылось: на горизонте появился Буш номер три. Но во-первых, Крым — не Афганистан. Во вторых, Джеб — не Рейган: очередной римэйк Буша уже сейчас американскую аудиторию скорее смешит, чем вдохновляет. В-третьих, за два года на выборах республиканцы так или иначе должны были найти фаворита. В-четвертых, Джеб Буш появился на сцене в связи с иранским, а не российским фактором мировой политики. В-пятых, и по действиям его союзникам, и по оценке его личности тем же Киссинджером видно, что он вряд ли будет строить внешнюю политику исключительно на конфронтации.

Но главная проблема состоит в том, что как бы того ни хотелось хоть Маккейну, хоть Кэмерону, а до прихода Джеба Буша к власти остается еще два с половиной года. И поэтому хотя неоконсервативное лобби получило-таки перевес в американской внешней политике, он не является ни полным, ни прочным. Более того, те режимы, которые были прямо приведены к власти американскими демократами, совсем не обязательно настроены сдавать власть только потому, что некие джентльмены собрались в Лас-Вегасе и за них что-то решили.

Так, например, грузинское правительство не собирается сегодня же закрывать все дела команды Саакашвили и встречать его хлеб-солью. И нельзя сказать, что Юлия Тимошенко и ее ближний круг, равно как и мобилизованные и призванные ими силовики из «группы Балоги», горят желанием уже 25 мая досрочно уйти на пенсию, уступив дорогу Петру Порошенко и его креатурам.

Еще 11 января этого года Виталий Кличко после первоначальных переговоров с Порошенко составил такой «компромиссный» список своего правительства на случай, если вдруг они с ним пойдут в паре (тогда такую возможность рассматривали только одесские политологи), и если он, Кличко, станет президентом:

Председатель Верховной Рады Украины — Яценюк Арсений Петрович;

Премьер-министр Украины — Порошенко Петр Алексеевич;

Первый вице-премьер — Иванчук Андрей Владимирович;

Вице-премьер — Матиос Мария Васильевна;

Вице-премьер — Кривецкий Игорь Игоревич;

Министерство аграрной политики и продовольствия — Кириленко Иван Григорьевич;

Министерство внутренних дел — Боднар Ольга Борисовна;

Министерство доходов и сборов — Черкасский Игорь Борисович;

Министерство здравоохранения — Донец Татьяна Анатольевна;

Министерство иностранных дел — Наливайченко Валентин Александрович;

Министерство инфраструктуры — Сольвар Руслан Николаевич;

Министерство культуры — Лыжичко Руслана Степановна;

Министерство молодежи и спорта — Палатный Артур Леонидович;

Министерство обороны — Каплин Сергей Николаевич;

Министерство образования и науки — Фарион Ирина Дмитриевна;

Министерство промышленной политики — Фаермарк Сергей Александрович;

Министерство регионального развития, строительства и ЖКХ — Парубий Андрей Владимирович;

Министерство социальной политики — Денисова Людмила Леонтьевна;

Министерство финансов — Пашинский Сергей Владимирович;

Министерство экологии и природных ресурсов — Тягнибок Андрей Ярославович;

Министерство экономического развития и торговли — Кужель Александра Владимировна;

Министерство энергетики и угольной промышленности — Мартыненко Николай Владимирович;

Министерство юстиции — Агафонова Наталья Владимировна.

Генпрокурор — Чумак Виктор Васильевич

Председатель СБУ — Ковальчук Виталий Анатольевич

Секретарь Совета национальной безопасности и обороны — Турчинов Александр Валентинович

В этой замечательной конструкции Арсений Яценюк должен был довольствоваться скромной ролью спикера Рады, Александра Турчинова задвигали туда, куда после «оранжевой революции» был задвинут Порошенко — в СНБО, энергетика делегировалась ближайшему партнеру Порошенко, с которым он в свое время «осваивал» Крым — Николаю Мартыненко, наука и образование — искрометной Ирине Фари-он, один из постов вице-премьера — «ночному губернатору» Львова Игорю Кривецкому, известному также как «Пупс», промышленная политика — Игорю Фаермарку, бизнес-партнеру нового одесского губернатора Владимира Немировского.

И никакой Юлии Тимошенко. И никакого Арсена Авакова. И никакого Юрия Продана. Ничего хорошего этим персонажам не обещано. Уже на примере с отрядом «Сокол», с осадой Рады «Правым сектором», с вторжением его в Верховный суд, со сварой Чорновил и Червоненко видно, что задуманная смена фигур не будет бесконфликтной.

А речь идет, между прочим, о замене силовиков. В том числе и на тех должностях, которые в списке не обозначены, но не менее важны. Внешняя разведка, государственная охрана. Их сегодня тоже занимают не любезные Порошенко и его покровителям генералы, а отнюдь наоборот.

И помимо этого, в вышеприведенном списке за километр не пахло ни Партией регионов, ни вообще представителей Востока — будь то из корпоративных или административных структур. Вообще. Если Аваков как-никак несколько лет был харьковским губернатором, то вышеозначенную компанию совершенно ничего не связывает с русскоязычными промышленными регионами. Теперь, на одну секундочку, представьте себя на месте Рината Ахметова. Или нынешнего куратора Партии регионов Бориса Колесникова, которого в 2005 году Петр Порошенко (его конкурент в том числе на сахарном рынке) предлагал выручить из тюрьмы за 2 миллиарда, а взять их явочным порядком у того же Ахметова.

Интересно, приходило ли это в голову благостному Бернду Йоханну, когда он так легко по лондонской (и лас-вегасской) указке приветствовал «новые ориентиры» от имени Германии? А Франку-Вальтеру Штайнмайеру, посетившему Донецк за несколько дней до выхода на сцену Армии Юго-Востока? Они понимают, что замена одного имени на другое — на лондонском острове росчерк пера, а на украинской земле — предвестие уже не кукольно-притворной, с имитацией отрезанного уха, а полномасштабной клановой войны, переходящей в гражданскую? И что цена нашего присоединения Крыма — это цена его спасения от этой войны?

Они помнят или уже запамятовали, как они хотели в Косово благостного католика Ибрагима Ругову, а получили в итоге полевого командира Хашима Тачи? Они обрадуются, когда на месте Арсена Авакова, замеченного в однополом сексе и тем самым близкого к евроценностям, невзначай образуется ночной губернатор Пупс?

Они знают, что пожар у наших границ и у их собственных границ не затухает, а наоборот, разгорается? А если не знают, то освобождает ли такое незнание от ответственности?

 

Заковыривайте обратно!

На самом деле «окно возможностей» было не только у Путина и Эрдогана. Ту прореху американского влияния, которая разверзлась в результате американского же кланового столкновения, могла использовать в своих интересах и Европа. Более того, и на саммите по ядерной безопасности в Гааге, и на саммите США-ЕС в Брюсселе были заготовлены серьезные возражения Америке (особенно по созданию Трансатлантического торгового партнерства). Мир не услышал этих аргументов по трем причинам. Первая, лежащая на поверхности: повестка дня саммитов была искусственно замещена украинской темой. Вторая, менее очевидная: мэйнстримные масс-медиа как Центральной, так и Восточной Европы находятся под достаточным англо-американским контролем, чтобы целиком диктовать редакционную политику. И третья: европейские элиты не настолько легко могут расстаться с привилегиями корпоративного бизнеса и личных свобод в Америке, чем российские или турецкие.

Мировая экономическая и геополитическая реальность давно требует от Европы большей самостоятельности. Но во-первых, нынешнее руководство европейских структур ни за что не отвечает, поскольку в этом году сменяется. Во-вторых, кампания в Европарламент для европейских элит оказалась куда более парализующим фактором, чем Олимпиада для России. В-третьих, как нам уже известно по аудиопленкам, евробюрократия всецело полагалась на Кэти Эштон — в том числе и корпорации, уже навострившиеся осваивать Иран. И пока Хиллари Клинтон казалась однозначным «кандидатом выбора» в Штатах, евроэлиты были готовы идти на поводу у Вашингтона по очень многим вопросам — в том числе и тем, которые касаются России и ее корпораций.

В идеале евробюрократию бы вполне устроило, чтобы Россия вообще не замечала происходящего на Украине. Чтобы в Киеве пришла к власти Тимошенко под золотыми звездами на синем фоне. Чтобы она подписала удобное для европейских компаний соглашение об ассоциации. Чтобы дальше Украина под теми же знаменами благополучно деиндустриализировалась вслед за Восточной Европой — кроме узкого круга производств, которые востребованы в ЕС, но слишком грязны для драгоценного европейского климата.

В том, что такой business as usual не получился, евробюрократии проще всего обвинить в Россию. Несмотря на то, что смена флагов на Майдане 19 января этого года была задумана отнюдь не русскими — как и отмена Закона о языках, как и уличный беспредел группировок с мечтами о переписывании европейских границ в пользу Украины.

Европейской пропаганде сегодня крайне удобна теория всемирного российского заговора.

В том числе и версия о том, что Джеба Буша «им на голову» приводит не король казино Шелдон Адельсон и не банкир Майкл Блумберг, а Путин, сменивший правила игры. Но какие фрейдовские механизмы ни применяй, а реальность останется.

Эта реальность состоит в том, что с Россией по-прежнему придется жить и покупать у нее газ, ибо все альтернативы несравнимо затратнее. А с другой стороны, теперь придется по принуждению, под тем же предлогом защиты от России, отстегивать на содержание НАТО и его новых военных операций. Не только в Африке, но и на Балканах, а затем и в Карпатах. И само собой, на Памире и Гиндукуше. Везде, где американские кланы не смогли поделить наркотранзит — не просто неотъемлемый, но и жизненно важный источник выживания постиндустриальной экономики. Ведь вовсе не из-за Крыма Хамид Карзай призвал называть афгано-пакистанскую границу вовсе не границей, а демаркационной линией. Крым был только предлогом, а причиной была серия предвыборных терактов в Пакистане, из-за которых пришлось отменить церемонию празднования Новруза в специально построенном для этого дворце — в чем в Кабуде подозревают не талибов, а пакистанскую разведку ISI.

Эта реальность состоит в том, что Европе придется-таки раскошелиться на Украину, не отделавшись подписанием филькиной грамоты (половины (!) от политической части Соглашения об ассоциации). Более того, придется содержать такой режим, который содержать совсем не хочется. Во-первых, за Петром Порошенко стоят не «носители европейских ценностей», а как раз наоборот, и флаг их, черно-красный, — тот самый флаг, под которым бандеровцы подрывали режим Пилсудского. Во-вторых, как уже было сказано, смена власти 25 мая влечет немалые дополнительные издержки — от геополитических до экономических.

Эта реальность состоит в том, что украинская ткань продолжает расползаться, и в этом есть прямая вина евробюрократии. Ведь не стала же Кэти Эштон перечить в Лондоне Дэвиду Кэмерону 26 марта. И берлинский истэблишмент не стал. И в результате та едва сформировавшаяся власть, которая призвана защищать украинский суверенитет, не справляется и не может справиться: она же временная. И в результате по Украине, как раньше по Косово и Боснии, ходят ботинки частной военной американской организации с опытом в Ираке. А танки в Луганск посылает не Турчинов и не Аваков, а почему-то олигарх Коломойский. Так за что боролась Европа на Украине? За то, чтобы собственность «донецких» досталось «одесско-днепропетровско-цюрихско-иерусалимским»?

Реальность состоит в том, что Европа повела себя не как инструмент, не как посредник, а исключительно как прокладка или подстилка англо-американского истэблишмента. Как и во многих других случаях — взять хотя бы избирательную де-офшоризацию Кипра. Только вылезать из украинских неприятностей будет посложнее, чем из кипрских и греческих.

Центральная Европа могла убедительно попросить Белый Дом не начинать «мутить» Украину, пока не построен «Южный поток» (вариант — турецкий ТАМАР). Или — пока не открыты, не временно, а надежно, иранские рынки. Или — пока не построен китайский «Шелковый путь». Или — пока не представлены, с цифрами в руках, гарантии адекватной замены российского «натурального» газа «альтернативным» американским.

Не говоря о гарантиях невмешательства Агентства национальной безопасности США в государственные, корпоративные и личные дела европейцев.

Не говоря о справедливом подходе к деоффшоризации: если США эта проблема так беспокоит, почему бы не начать с себя? То есть — с оффшоров Джорджа Сороса на Нидерландских Антильских островах?

Но Центральная Европа занималась другим. Она навязывала Турции, России и Китаю заведомо неприемлемые для них стандарты управления, экономической политики и понимания прав человека. Даже когда Си Цзиньпин прибыл в Берлин с однозначно выгодными предложениями, Ангела Меркель не нашла ничего лучше, как вручить ему географическую карту Поднебесной периода упадка. Интересно было бы посмотреть на реакцию хоть Клинтон, хоть Керри, хоть Буша, если бы мадам Меркель вручила им карту Америки того же времени — Америки, разделенной на воюющие Север и Юг.

Нельзя сказать, что системообразующие страны Европы совсем не перечат США. Иногда такое бывает. Но достаточно было одного случая с Домиником Стросс-Каном, чтобы не только Францию, но и весь ЕС поставить в положение согбенного вассала.

Если Великобритания и Израиль выторговывают себе исключительные роли, расставляя нужных людей на третьи страны или отдельные территории, то континентальная Европа приспосабливается по типу реагирования. Испанская корона «сдает» принца-консорта наднациональному полицейскому аппарату. Швейцария вслед за UBS «сдает» Credit Suisse. Французский президент сразу же после мероприятия в Лас-Вегасе выбирает нового премьера, идеально соответствующего критериям неоконсерватора по Биллу Кристолу. Евросоюз впору переименовывать в «Содружество зависимых государств», но слово «содружество» уже не подходит. Общеевропейский социал-демократический портал Social Europe без комментариев перепечатывает рецепт отделения Франции, Нидерландов, Испании, Италии, Португалии и Ирландии от европейского валютного союза с введением «параллельного евро», а Германии предлагается тащить на себе дальше Восточную Европу без участия этих избранных стран. Автор рецепта — Стивен Хилл из New America Foundation — подсказывает Франсуа Олланду «бросить вызов» Ангеле Меркель.

Европейский дом не просто трещит — его деловито делят на части. И как только эти части разделятся, каждая из них будет освобождаться от балласта, прежде всего — от периферийных нахлебников. Среди них больше всего головной боли доставляет Украина. Но через ее территорию течет в Европу газ. Мало того, на ее территории — четыре потенциальных новых Чернобыля. И именно это обстоятельство позволяет «Правому сектору» вести себя перед Европой как хрестоматийный беспризорник-вымогатель: «Дяденька, дай пять копеек, а то я в рожу плюну, а у меня сифилис».

Выдавленную зубную пасту трудно загнать обратно в тюбик. Трудно, но если очень захочется, то возможно. Санация Западной Украины, ее околотаможенных и припортовых пространств, где «пупсы» вербуют банды, для сочувствия бандеровских дедушек прикрытые символами «Тризуба», — это прежде всего задача Европы. Не только по справедливости — кто расковырял, тот и должен заковыривать обратно. Эта санация — вопрос самосохранения Европы. Не interest, а selfinterest. Разрешить его Европа вместе с Россией еще может. Через прореху американского влияния еще можно пронести Украину над пропастью, если захотеть — тем более, что эта прореха американского влияния после «судьбоносного» заседания в Лас-Вегасе не закрылась.

6 апреля мировое сообщество поздравило Афганистан с успешным проведением президентских выборов. Но с чем именно поздравлять, непонятно: победитель не назван. Пока американские республиканцы предавали своего фаворита в банковских интересах, чтобы подобрать номинанта попривычнее и поудобнее, «валькирии» не теряли времени зря в евразийском центре наркопроизводства. Как и в Центральной Африке, социальные сети за последние три года в Афганистане развивались быстрее, чем водоснабжение и канализация. Что и дало фору «прогрессивному» доктору Абдулле Абдулле. Как показывает практика, окончательный итог может подводиться еще несколько месяцев. А если во второй тур выйдет не Залмай Расул, а выпускник Johns Hopkins University Ашраф Гани, то афганская территория станет полем для финала американской политической битвы. Плох будет тот Лас-Вегас, который проиграет в Кабуле.

А пока до финала еще далеко, вопрос о власти остается в «зависшем» состоянии во всех регионах, где политика определяется транзитной теневой экономикой. То есть и в Мали, и в Ливии, и в Боснии, и в Пакистане, и в Киргизии, и в Грузии (добровольно нанизывающей себя иглу альтернативного «северного коридора»), и на юго-западной Украине. И чем дольше тянется эта неопределенность, тем больше шансов у Одессы стать новой Мисуратой.

Очень символично плацдарм сопротивления хаосу — местному, региональному, глобальному — называется в Одессе Куликовым полем. Магия цифр и названий не возникает случайно. Семидесятилетие освобождения Одессы, произведение двух магических цифр, приходится на время новых сражений — не только и не столько за этот город. Столетие Первой мировой войны, первого противоборства глобальных кланов, наступающее в августе (не до августа ли протянется подведение итогов афганских выборов?) — уместная и трагическая, но не самая высокая аллюзия. Образ Куликова поля — выше: по ту сторону запутанных этнических взаимодействий (столь же запутанных в русском мире и сегодня), это колыбель суверенной цивилизации; это та самая точка отсчета, из которой исходит наша заявка на статус полюса мирового влияния; это то место, где Господь нас сохранил. И повестка дня возвращения Крыма и стояния на одесском Куликовом поле — не вопрос отношений русских и украинцев, а вопрос противостояния добра и зла. И только сейчас слова Ахматовой «мы знаем, что нынче лежит на весах» приобретают завершенный смысл, притом в большем смысловом масштабе, чем 70 лет назад.