«Теперь, когда у нас перед глазами тексты соглашений между Агентством национальной безопасности США с ведущими IT-корпорациями мира, нам приходится признать, что самые чудовищные конспирологические теории оказались правдой», — констатировал 10 июня обозреватель Guardian Джонатан Фридланд.

 

Месяц неудобной правды

В самом деле, разоблачения Эдварда Сноудена заставляют (не побоюсь этого слова — вынуждают) мэйнстримное экспертное сообщество с большим уважением, чем раньше, относиться к конспирологии, то есть к тому разделу политологии, который изучает непубличную сферу мировой политики. Эту переоценку можно заметить на примере не только Guardian. Главный редактор турецкой Hurriyet Мурат Йеткин, комментируя высказывания премьера Эрдогана о зарубежном бэкграунде стамбульских волнений, сохраняет прежний скепсис, однако не может не признать, что американский Большой Брат смотрит на всех нас и имеет неограниченные возможности влияния на ситуацию в большинстве стран мира.

Только российские мэйнстримные эксперты, оккупирующие государственный и частный телеэфир, никак не могут отказаться от любезной их сердцам теории непричастности американских и глобальных элит. В эфире РБК-ТВ Максим Братерский из НИУ ВШЭ и Сергей Демиденко из Института стратегических оценок и анализа продолжают долбить свое: дескать, «арабская весна» была сугубо региональным явлением, а США «вообще ни при чем» (Демиденко) или «просто дали отмашку» (Братерский).

Портал «Газета. ру», в прошлом оппозиционный, а ныне умеренный и аккуратный, радуется, что Guardian сняла с сайта свою публикацию о слежке АНБ за странами Центральной Европы: мол, ее источник, бывший офицер АНБ Уэйн Мэдсен — источник, не заслуживающий доверия, поскольку «не вылезает из эфира Russia Today и иранского Press TV». И в тот же день садится в глубокую лужу, поскольку германский Spiegel, который при любых ухищрениях никак нельзя причислить к маргинальным, «фриковским» СМИ, полностью подтверждает версию Мэдсена.

После этого в сознание мэйнстримных экспертов вплывает некое смутное беспокойство: «теория непричастности» как-то уже не долбится. Господин Демиденко, в очередной раз приписав суррогатные революции в Магрибе странам Залива, через пять минут ненароком выпаливает в эфир: «Правящие круги этих стран (Саудовской Аравии и Катара) давно являются частью западных элит».

Получается, что хвост вертит собакой: принцы проектируют революции, а затем по их команде появляются гарвардские мальчики, вооруженные Facebook и Twitter. Но даже такой инверсный ракурс — уже прогресс: согласились-таки, что собака и хвост — единое целое.

Еще один большой прогресс телеэфира — рассказ Дмитрия Киселева о военных базах США на территории государства Катар. К этому аргументу о том, где собака, а где хвост, стоило бы, конечно, добавить неторопливую телеэкскурсию (вполне в жанре «России-24») по величественному Дохийскому Городу образования, желательно с вывесками в кадре: Катарский филиал Rand Corp.; Катарский филиал Brookings; Катарский филиал Джорджтауна; рядышком — свободолюбивая «Аль-Джазира»; рядышком — университетский офис профессора-проповедника Юсуфа аль-Карадави, главы Международного центра по фетвам и исследованиям (он, правда, не в Дохе, а в Дублине, а трое сыновей шейха Юсуфа — в Лондоне, а дочь — в США).

Но только лишь гостелеканал — лучше поздно, чем никогда — рассказал об устройстве катарской абсолютной монархии и ее военно-стратегическом значении, как ее глава, в 1995 году свергнувший собственного папу, сам оказался смещенным с трона, хотя и внешне бесконфликтным способом.

Вот тут-то и всплыли самые интересные подробности — в форме, само собой, аудиопленок, озвученных неназванными правдолюбцами. На этих пленках эмир Хамад бен Халифа изрекает следующее: «Саудовский режим неизбежно падет от руки Катара, в один прекрасный день Катар войдет в Эль-Катиф и Восточную провинцию, расколет Саудовскую Аравию, и ее армия ничего не сможет сделать. Катар пользуется большими привилегиями, чем Саудовская Аравия, американские базы переносятся на нашу территорию. Нам удалось постепенно разрушить саудовскую монополию и навязать свое господство в арабском регионе. Мы активно работаем над тем, чтобы нанести экономическое и политическое поражение Эр-Рияду, а народная революция там близка как никогда».

О том, сколь далеко простираются амбиции властителя карликового государства, помыслить было трудно. Но нельзя сказать, чтобы у обозревателей не было оснований догадаться, что две монархии Персидского залива категорически не друзья, а, напротив, конкуренты на всем пространстве влияния — от Сирии до Мали, от Франции до Турции. Для автора этих строк первым поводом для такой догадки было не покушение на принца Бандара, не дрязги между Биллом Клинтоном и Бараком Обамой (первый назвал второго тряпкой и размазней за неспособность решить сирийский вопрос) и даже не появление в Египте откуда ни возьмись салафитской партии как конкурента «Братьев-Мусульман», а само по себе категорическое различие между ихванизмом (наследием рационализма) и ваххабизмом (наоборот, буквалистским исламом).

Но отечественный медиа-мэйнстрим этого различия категорически не признавал, совершенно при этом не смущаясь собственной неспособности мало-мальски связно объяснить даже сюжеты, считающиеся самыми актуальными — например, о том, кто с кем воюет в Сирии. А дипломатия России, пользующаяся услугами того же узкого круга неизвестно кем и почему патентованных советчиков, бессмысленно суетилась в это время между так называемых двух треков в Дамаске.

Премьер-министр страны 21 марта на встрече с мировой прессой недоумевал, почему это «без предупреждения» конфискуются вклады на Кипре, и никто не трогает Вирджинских островов. Ровно через десять дней Guardian вывесила простыню бенефициаров Вирджинских островов с супругой вицепремьера и двумя топ-менеджерами «Газпрома». Отчего же у второго лица в государстве такое убогое аналитическое обеспечение? Оттого, что это обеспечение принимает на веру то, что сообщают Reuters и Bloomberg, Братерский или Сатанов-ский, а любая отклоняющаяся или просто требующая интеллектуальных усилий гипотеза считается домыслом и теорией заговора.

У конспирологии плохая репутация по двум причинам — субъективной и объективной. Субъективная причина состоит в том, что предмет исследования не всегда хочет, чтобы его исследовали, особенно если результат может изменить отношение к этому субъекту не в лучшую сторону. Поэтому, например, участники непубличной встречи на острове Джекилл, где была изобретено новое, негосударственное устройство центрального банка США — Федеральная резервная система, с 1910 по 1935 год, то есть четверть века, не афишировали сам ее факт. Додумывать приходилось конспирологам. И нельзя сказать, что Энтони Саттон существенно ошибся в своем описании сговора (conspiracy) крупнейших банковских домов.

Только сейчас бывшие коллеги президента Линдона Джонсона признались, что он был заинтересован в убийстве Джона Кеннеди. Для добросовестных конспирологов эта заинтересованность давно была самоочевидной — несмотря на чудовищное нагромождение самых витиеватых версий, указывающих в другую степь, в диапазоне от КГБ до «Ку-клукс-клана».

Объективная причина плохой репутации конспирологии — наличие внушительной (по объему своей продукции) литературы, от псевдодокументальной до чисто художественной, которая занимается теми же секретами текущей и недавней истории, но ставит перед собой недобросовестную цель — не демифологизировать действующих лиц и сами их действия, а, напротив, мифологизировать. Такую литературу легко распознать и по ее месседжам и по сопровождению текстов. Квинтэссенция месседжа такой литературы состоит в том, что с темными силами, стоящими за реальной политикой, принципиально ничего сделать нельзя: они всемогущи, монолитны, сделаны из другого теста, а не как обычные люди (например, имеют голубую кровь, доставшуюся от предков с Сириуса и др.), и единственное, что себе может позволить читатель — это их бояться и следовательно, уважать. Особенности схематического сопровождения таких текстов состоят в обилии криволинейных конструкций, наиболее типично — не связанных между собой, но очень правильных геометрических фигур или спиралей, разворачивающихся или сворачивающихся неизвестно куда. Одного взгляда на такие иллюстрации достаточно, чтобы догадаться: ответа на свои вопросы вы в этой книге не найдете, а реальность после ее прочтения покажется: а) еще более запутанной, б) неизменной и непоправимой.

Однако вполне возможно отделить мух от котлет, уточнив понятийный аппарат. Наука о непубличных процессах — тяжелый труд построения и проверки гипотез, на которые политолог (то есть историк текущего времени) имеет не меньшее право, как и любой другой исследователь. Мифология — это либо разновидность развлечения (pastime), либо псевдонаука, служащая сокрытию, а не раскрытию изучаемых процессов (concoction). В обоих случаях изготовление мифологических продуктов требует меньшего труда, чем добросовестное исследование, и на практике всегда лучше оплачивается. Разница примерно такая же, как между изобретением лекарства от болезни и штамповкой «средств, не являющимся лекарством», которые применяются на самом деле не для лечения, а для того, чтобы потребитель поверил, что серьезно болен.

 

Фунт презрения, ноль внимания

Поскольку в российском телеэфире крайне неразвит жанр аналитического обзора международных событий, тот продукт, который поглощает наша аудитория, представляет собой обрывки описания реальности, никак не связанные между собой. В Турции бунтуют градозащитники, в Италии полиция проверяет футбольные клубы, в Вашингтоне открыто уголовное дело в отношении «неформальных» букмекеров, а на Кипре запрещены межбанковские переводы. Если проанализировать все эти четыре сюжета, мы найдем у них общий знаменатель. Но чтобы найти этот знаменатель, в данном случае — конфискационный интерес глобальных кругов к теневой сфере спорта (напомним, Стамбул — претендент на Олимпиаду-2020), нужно, во-первых, некоторое умственное усилие, во-вторых, хотя бы минимальный интерес к контексту события.

Если мы знаем контекст, мы сможем что-то предугадать. Если мы беремся описывать явление вне контекста, мы можем его интерпретировать с точностью до противоположного. Пример: глава Государственной нефтекомпании Азербайджана предлагает газ соседней Армении. Очень статусный эксперт, директор профильного института, реагирует эдакой отеческой, покровительственной радостью: наконец-то Баку взялся за ум, осознал непродуктивность конфронтационной политики, а также общие ценности, соединяющие страны СНГ.

На самом деле предложение главы ГНКАР прозвучало: а) после того, как «Транснефть» расторгла контракт с ГНКАР, б) после того, как «Армросгазпром» поднял цены на газ для предприятий и населения Армении, б) после того, как на этом фоне посол Ричард Морнингстар на пресс-конференции заявил, что госсекретарь Джон Керри лино займется урегулированием армяно-азербайджанских отношений. Если эти три детали контекста прощелкиваются клювом, то ценность выводов не просто равна нулю, она отрицательна — поскольку создает приятную, но иллюзорную картину мира.

Если текущие события все же излагаются в контексте и в логической связи, это не значит, что интерпретация отражает действительность. Ведь логика проистекает из подхода, а подход может исходить из предвзятой или просто устаревшей аксиоматики. Так, например, очень популярное представление, что все игроки в мире заняты исключительно охотой за земными недрами, ограничивает анализ картами нефтегазоносных полей и выводящих углеводороды на рынки ниточками трубопроводов. Именно отсюда происходила устойчивая версия многих западных интерпретаторов о том, что борьба за Сирию мотивируется исключительно планами строительства экспортного газопровода Доха-Тартус (из чего и следовало, что Катар и Саудовская Аравия имеют полный геополитический консенсус).

Однако, если все мировые интересы сосредоточены на углеводородах, почему же мировому сообществу столь усиленно навязывается «безуглеводородный мир»? Почему компаниям, в самом деле заинтересованным в освоении недр и прокладке труб, приходится ждать чуть ли не по десять лет, пока одна воюющая сторона добьет другую, по ходу дела превратив существующую инфраструктуру (дороги, промышленные мощности и т. п.) в хлам? Наконец, имеют ли крупные операторы вялотекущих беспорядков (Шамиль Басаев или Хаттаб, Мохтар Бельмохтар или Абу Мухаммад Джавлани) — репутацию торговцев нефтью? Скорее у них репутация держателей контрабандных каналов совсем другого товара — Мохтар Бельмохтар, похитивший английских нефтяников, носил кличку «Мальборо». И в конце концов, какой товар никак не могут поделить в Афганистане, и производству какого товара там совершенно не мешает отсутствие газопроводов и железных дорог?

Другая разновидность узкого подхода происходит не из материальной (товарной), а напротив, сугубо идейной (конфессиональной или хуже — этнической) предвзятости. События «арабской весны» подавались на отечественных телеэкранах с колокольни «единственно научной теории» Института Ближнего Востока и лично Евгения Яновича Сатановского о том, что все исламские кошки серы — не только от Карадави до саудовского муфтия Азиза аш-Шейха, но и от Эрдогана до бен Ладена. Хотя такая предвзятость также может иметь материальные эквиваленты, мы вправе великодушно признать, что и идейного объяснения достаточно. Так, мы можем допустить, что Евгений Янович — совершенно искренний и вдохновенный исламофоб, и ничего более. Однако есть выразитель подобных взглядов, а есть система государственной пропаганды — которая, кстати, в нашем государстве не может по определению иметь право на пушечный выстрел подпускать к себе (то есть к экрану) исламофобов, даже в рамках самого широкого круглого стола. Поскольку государственная пропаганда, как и государственная медицина, должна соблюдать принцип «не вреди».

Если та колокольня, с которой подаются события, и даже целый масштабный процесс, представляет интересы не России, а другого государства, интересы которого совсем не обязательно совпадают с российскими, то такая логика не только предвзята, но и колониальна, а ее продукт представляет собой манипулятивный суррогат. Если подобным суррогатом кормится только широкие массы телезрителей, это еще полбеды. Настоящая беда — если тем же суррогатом кормятся лица, принимающие решения.

Так, если мы расцениваем «арабскую весну» как козни одних ближневосточных государств против других, а главную цель усматриваем в нанесении ущерба государству Израиль, где обитает много наших бывших соотечественников, то мы упускаем не только детали, но и важнейшие элементы целеполагания. Мы самоуспокаиваемся, поскольку по этой логике, нашу страну подобные явления никак не коснутся, разве что поспособствуют, на удачу, более высоким ценам на энергоносители. Мы не видим экономического результата происходящего для трансформирующихся стран, и в итоге само слово «конфискация» произносится с высоких трибун лишь после того, как нам «зажимают хвост» на Кипре. Наконец, мы распространяем фобии о странах, остро нуждающихся в экономической помощи, и тем самым вносим вклад в те бедствия, которые в этих странах происходят. Мертвая пустота арабских курортов — это результат в том числе псевдоаналитики, на практике являющейся пропагандой манипулятивного толка.

В середине июня президент Египта изумил нас своим неожиданно резким поворотом против Сирии. С президентом Мурси наша дипломатия, казалось, накануне нашла общий язык. Но аргументы маленького Катара в тот момент оказались сильнее аргументов огромной России. Ведь именно Катар, поставив Египет в финансовую зависимость, претендует на контроль над Суэцким каналом. А большую Россию что-то очень долго удерживало от использования собственного потенциала влияния, у которого, между прочим, есть многодесятилетний бэкграунд.

Свято место пусто не бывает. Во время недавнего визита в Москву министра экономики Палестинской автономии в репортажах промелькнула безучастная справка Минэкономразвития РФ: «Товарооборот между Россией и Палестиной в прошлом году снизился на 61,8 % до 580 тысяч долларов, а инвестиционное сотрудничество характеризуется как отсутствующее». Как раз в эти дни Джон Керри на Международном экономическом форуме по Ближнему Востоку и Северной Африке в Южном Шуне (Иордания) провозгласил: «В экономику Палестины планируется вложить четыре миллиарда долларов. Эти инвестиции за три года должны обеспечить рост экономики Палестины на 50 процентов, рост средней заработной платы на 40 процентов, снижения уровня безработицы на две трети (67 процентов). Это трансформирующий план, ничего подобного мы до сих пор не делали. Туризм возрастет втрое, сельскохозяйственное производство — в два-три раза, будет построено 100 тысяч новых домов, многие из них будут энергоэффективными». Нельзя сказать, что я верю в обещания подобного рода (в любой стране и из любых уст), но факт состоит в том, что надежду на лучшую жизнь палестинскому народу несут Керри и Блэр, и теперь это их плацдарм влияния. По причине нашего отсутствия всякого присутствия.

 

От кемализма до гомосексуализма

Вероятность того, что палестинское население купится на посулы Керри и Блэра, очень высока, поскольку за время отсутствия нашего присутствия на этой территории многое изменилось. За это время Палестина, например, догнала Киргизию по числу неправительственных организаций на квадратный сантиметр. Но нашей аудитории об этом неведомо, потому что ее уши завешаны лапшой от Сатановского и Пашкова. И поэтому, когда глава МИД Турции настаивает на том, что Палестина должна быть исламским государством, мы либо подозреваем в этом пресловутый османизм, либо вообще не понимаем, о чем идет речь: кто же такие палестинцы, как не мусульмане? Не коммунисты же? И телезрителю даже в голову не приходит, что те так называемые ценности, которые нам знакомы как «европейская толерантность», уже распространены на очень существенную часть еще недавно традиционных обществ.

Так, в Турции за два дня до начала градозащитного эксцесса в парламент был внесен закон о защите прав ЛГБТ. Что-что? В Турции? Да-да, в Турции. И кто же этот эпатажник, который при этаком авторитарном исламистском режиме да осмелился такое внести? Так он не один, их было пятьдесят девять, и все от СНР — партии кемалистов. Что-что, кемалистов? Да, представьте себе. А руководила этим действием дама-депутат по имени Бинназ Топрак, недавно получившая премию Outspoken Award в США от International Gay and Lesbian Human Rights Commission.

Батюшки светы! Так как же Эрдоган (исламист, как нам внушают с телеэкрана) допустил такой содом в Народном собрании? И что же стало с кемалистами, которые десятилетиями выражали интересы турецкой военной элиты?

А ответ ужасно прост: Турция много лет находится на треке присоединения к ЕС, и в этом процессе правительство подписывается перед различными пакетами требований, а в оппозиционных партиях при участии НПО происходит тренд в направлении ценностей, которые именуются универсальными. И в политических кругах происходит соответствующая приспособительная селекция, которой содействуют спонсоры. Потому что спонсорам нужна Европа как рынок сбыта. А вот свободная торговая зона США-ЕС на двоих не нужна ни Эрдогану, ни кемалистам, ни спонсорам.

Еще один статусный эксперт с многолетней специализацией на тему турецкой экспансии пишет: «Если судить по некоторым признакам, то Эрдогану удалось добиться только раскола в высшем армейском руководстве, но не заручиться абсолютной его поддержкой. Поэтому нельзя исключать, что часть турецкого офицерства поддерживает действия оппозиционной Народно-республиканской партии и ее лидера Кы-лычдароглу. Они также считают, что Эрдоган «разваливает Турцию», принимает активное участие в осуществление проекта США «Большой Ближний Восток» через активное вовлечение в сирийский кризис и решение курдского вопроса.».

Профессор, снимите очки-велосипед, пожалуйста! Неужто нельзя было заметить, под какими лозунгами шла на последних выборах партия СНР? Если с чем и можно было сравнить в России, то с «Яблоком». Отдельные (считанные, реликтовые) депутаты от СНР действительно настроены против курдов. Однако в парк Гези СНР-шники вместе с BDP-шниками, то есть так называемыми лояльными курдами, пришли 1 июня вместе. И СНР-шников не смущало, что именно BDP-шник Сирри Эндер первым перегородил дорогу бульдозеру. Поскольку «европейскими» эко-ценностями были давно и одинаково промыты мозги обеих фракций. А еще потому, то площадь Таксим — это округ депутата Эндера. А еще потому, что в марте BDP-шники ездили к Оджалану и спросили его: «Оджалан, что ты думаешь об идее Эрдогана сделать из Турции президентскую республику?» И Оджалан сказал: «Плохо думаю».

Эрдоган в самом деле задумался об изменении формы правления. Но не от приписываемого ему желания стать султаном, а из-за привходящих обстоятельств: президента Гюля, с которым ему, выражаясь тандемным диалектом, комфортно, собираются (что могло быть неправдой) выдвинуть на пост генсека НАТО.

Пропаганда — в данном случае «антиосманская», как и любая пропаганда суррогатных революций, лепится из интерпретаций и преувеличений. В парке планировалось срубить пять деревьев, а твиттерное радио сказало — 600. Сирри Эндер вовсе не собирался быть героем. А в газете Hurriyet написали, дословно: «Он встал перед экскаватором, многим напомнив о Ван Вэйлине, вставшем перед колонной танков на площади Тяньаньмэнь, или о Борисе Ельцине, поднявшемся на танк на Красной площади (sic) в Москве».

В кемалистской (хотя и беспартийной) газете Hurriyet уже много лет существует «зеленая» рубрика, в которой ритуально муссируются все стандартные экологические страхи (глобальное потепление, опасность АЭС, пыльные бури в результате вырубки деревьев для нового аэропорта в Стамбуле и т. п. А это нечто вроде нашей газеты «Известия» 1980-х годов. В первых репортажах (до оценок Киселева) «Россия-24» описывала нам ужасы притеснения турецкой свободы прессы. Между тем лояльную газету в Стамбуле за все время правления Эрдогана было найти труднее, чем нелояльную.

В Cumhuriet, например, восторженная публицистка рас-сказыввла про Химкинский лес, который для Москвы — то же самое, что парк Гези, так как это единственный зеленый оазис под Москвой, где встречаются олени, кабаны и редкие виды насекомых. А через пару дней в «зажатых режимом» СМИ распространилась сенсация: османские казармы в парке Гези собирается воссоздавать не кто-нибудь, а фирма, управляемая зятем премьера Баратом Албайраком! И что самое страшное — этот «жирный кот» Албайрак занимается — большими буквами — НЕФТЬЮ! Вот он где, самый главный враг! Вот где истоки пагубы для пяти деревьев в парке!

Неужели в турецком медиа-мэйнстриме вовсе некому защитить премьера, до которого (как до Путина в Химкинском лесу, через компанию СЗКК и Ротенберга) докатился через парк антикоррупционный «баллон»? Я с трудом нашел очень взвешенный комментарий в плюралистической и в последние годы «желтой» Milliyet: «Наш премьер — человек, который сделал великие дела и действительно хорошо управляет экономикой. Но в то же время у него патерналистский стиль: я знаю, что для вас хорошо, я, как отец, могу решать судьбу парка, моста, города, конституции. Этот стиль устраивает не всех турков. Люди просто хотят более инклюзивной демократии».

Такие добрые слова сказала об Эрдогане известная колум-нистка Аслы Айдинташбаш. Вскоре после публикации этого текста Аслы отправилась на заседание Бильдербергского клуба. И не одна, а с вице-премьером Али Бабаджаном и олигархом Мустафой Коджем. Турецкая делегация на этот раз была представительнее многих.

Что же они там обсуждали? Коль скоро это орган «сильных мира сего», то стало быть — свержение Эрдогана?

 

Джентльменский набор

В местечке Ветфорд, в 30 километрах от Лондона, полисмены полтора года готовились к мероприятию под кодовым названием Operation Discuss. Речь шла об очередном заседании Бильдербергского клуба, вокруг которого конспирологи-мифологи соорудили зловещую ауру «мирового правительства» — несмотря на то, что состав этого мероприятия никогда не был постоянным, а в последние годы имеет обыкновение очень существенно меняться.

Мероприятие открылось 6 июня (день заезда). А на следующий день газета Guardian открыла серию разоблачений Эдварда Сноудена.

Если быть точнее, то первый намек на секретную программу PRISM появился на страницах Guardian 31 мая. Речь шла о том, что секретарь по внутренним делам (глава МВД) Тереза Мэй пыталась заключить собственное соглашение с Google, Facebook и т. д. Но топ-менеджеры сказали ей: есть более всеобъемлющая, американская договоренность.

Таким образом, газета намекала совсем даже не тонко, что ей что-то еще известно. Что произошло накануне? Накануне, 30 мая, замглавы пресс-службы Белого Дома опроверг информацию о том, что на пост главы ФБР США выдвигается Джеймс Коуми. Та борьба между преемницей Мюллера Лайсой Монако и Джеймсом Коуми, о которой я писал в статье «Бостонская картошка», как оказалось, была не закончена. Что касается Барака Обамы, то он готовился к встрече с Си Цзиньпином, назначенной на 7 июня.

Теперь откроем список участников встречи Бильдерберг-ского клуба. Здесь, как всегда, банкиры. Солиднее всех представлены банки HSBC (40 процентов оборота — Китай, в совет директоров входит Джеймс Коуми) и Goldman Sachs (если считать его представителем экс-премьера Италии Марио Монти, входящего в международный консультативный совет банка).

Кроме банкиров, как всегда, главы корпораций. Солиднее всего представлена ВР. Еще один крупный «буржуй» — Генри Крэвис, причем не один, а с супругой (редкий случай).

Примечание первое: Генри Крэвис — символ оффшорного бизнеса, «жирный кот», предмет атак Occupy Wall Street.

Примечание второе: супруга Крэвиса работает в Hudson Institute. Это самый протурецкий из американских статусных thinktank-ов. Там работает Зейно Баран, супруга Мэтью Брай-зы; из-за этого брака армянское лобби целый год блокировало назначение республиканца Мэтью послом в Баку.

Есть также европейские политики. Французы представляют исключительно пост-голлистский Союза за народное движение. От Германии — Роланд Кох из ХДС. От Италии — вышеназванный Монти, переставший быть премьером после шутовских выборов с твиттер-апофеозом записного клоуна Беппе Грильо.

Кроме банкиров, корпоративных боссов и особо избранных журналистов, среди участников встречается генерал. Что также совсем нетипично. И не какой-нибудь генерал, а тот самый Дэвид Петреус, который сначала командовал контингентом в Афганистане, потом возглавлял ЦРУ, а потом был выкинут вон под предлогом сексуального скандала, а также инцидента с послом США в Бенгази — а на самом деле потому, что был уличен (аудиопленка) в кулуарных переговорах с главой телеканала Fox News о том, как бы так выкинуть Обаму.

Состав Бильдерберга по политическому спектру правый, на редкость «трехсторонний» (но не в прежнем смысле США+ЕС+Япония, а в новом — США+ЕС+Турция). Еще, в скобках, в этой сумме присутствует Израиль в своей нынешней, правой ипостаси: заметно присутствие Американского института предпринимательства (AEI). А по бизнес-составу — на редкость ротшильдовский (Питер Мандельсон, Питер Кэррингтон, Марк Агиус, Питер Сазерленд, Франк Бернабе и многие другие).

Турецкий премьер Эрдоган, как и некоторые (у нас — крайне немногие) авторы, обращает внимание на специфику состава бильдербергской компании этого года. И видит источник зла в AEI — многолетнем партнере израильского «Ликуд». Ход его мыслей понятен: 30 мая переговоры о компенсациях туркам, пострадавшим в ходе налета израильского спецназа на судно Mavi Marmara (кампания Free Gaza), были прерваны турецкой стороной, а на следующий день в его стране «все началось».

Ход мыслей Эрдогана не был параноидным. Ведь на биль-дербергской встрече было представлено и высшее интернетсообщество. А именно — Эрик Шмидт (хозяин Google) и главред Washington Post Дэниел Грэхем, входящий в совет директоров Facebook.

Но вот ведь парадокс: газета Грэхема, как унтер-офицерская вдова, вместе с Guardian разоблачает сговор АНБ с Google, Facebook, Microsoft, Apple и др. К тому же издательскому дому принадлежит Foreign Policy. 10 июня сайт Foreign Policy публикует длиннейший материал о том, как устроено самый секретный отдел АНБ в Форт-Миде — Офис операций прицельного доступа (TAO) с собственной диверсионной службой (TOB) с именами начальников и локализацией пяти филиалов в США. Один из них — на Гавайях, откуда сбежал Сноуден.

Решение выдать эту сенсацию газета объясняет просто: все это китайцы уже знают (Си Цзиньпин только что отправился домой из Калифорнии).

В тот же день, 10 июня, Обама официально выдвигает-таки республиканца Джеймса Коуми на пост главы ФБР.

Напомним, Коуми был известен тем, что в 2004 году потребовал от генпрокурора прекращения прослушки американских граждан со стороны АНБ.

Напомним, что когда АНБ занимается прослушкой американских граждан, она вмешивается в полномочия внутренней разведки — ФБР.

Напомним, что есть еще военная разведка DIA с планом собственного нового управления (DCS) и с ожиданиями соответствующего финансирования.

Отметим, что разоблачения Сноудена касаются партнерства американских и британских спецслужб с полувековым бэкграундом (NSA «оккупировала» базу королевских ВВС в Северном Йоркшире еще в 1966 году), а детальные материалы о прослушивании глобальных саммитов относятся к 2009 году, когда премьером Великобритании был еще Гордон Браун. Сноуден говорит, что специально отбирал материалы, чтобы «не пострадали люди». Однако на практике некоторые чиновники — не только из АНБ — в итоге его разоблачений неминуемо оказываются под ударом. В Штатах это генпрокурор Холдер, в Великобритании — бывший иностранный секретарь Дэвид Милибэнд, лейборист-экологист с претензиями на пост премьера. А вот нынешнего премьера Дэвида Кэмерона его разоблачения совсем не затрагивают.

Отметим, что 13 июня правительство Никарагуа утверждает проект строительства канала, дублирующего Панамский канал, с ранее высказанного одобрения Обамы. Инвестор — недавно образованная китайская компания во главе с неким Вань Цзином (очень распространенное имя). Что касается самого Панамского канала, то он тоже в реконструкции, а два порта в этом канале находятся в управлении гонконгской Hutchinson (со времен Клинтона).

Отметим, что Сноуден популярно объясняет Guardian, что Гонконг и Пекин — не одно и то же. «Если бы я был китайским шпионом, я бы полетел прямо в Пекин, и жил бы сейчас в райском саду», — говорит он корреспондентам Guardian. Гонконг ему милее — ввиду «давних демократических традиций». Британских? Ротшильдовских?

Кто ему дорог в Америке? Единственный кандидат, которому он жертвовал свои кровные, — республиканец-изоляционист Рон Пол. Кто еще отстегивал этому изоляционисту? Кое-кто из серьезных людей, между прочим. Руперт Мердок, в 2011 году подвергшийся антикоррупционной атаке. «Жирные коты» братья Кох — мишень Occupy Wall Street и рокфеллеровского Pembina Institute.

Теперь уже можно представить себе разговор одних джентльменов с другими на пальцах в заботливо отгороженном колючей проволокой отеле в провинциальном Ветфорде.

У разговора на пальцах несколько тем, одна из них китайская (в отсутствие китайцев), другая — афганская, третья, скажем так, турецко-иранская. А самые непубличные аспекты объединяют все эти три темы, плюс латиноамериканскую.

 

«Голуби» высокого полета

Пытаясь осмыслить миссию Сноудена, главред «России в глобальной политике» Федор Лукьянов выдал очень нетипичную для рутинного дискурса фразу: «А может быть, это другой мир?»

А давайте представим себе, что это другой мир. Мир, в котором есть (а иначе, наверное, и быть не могло, если вспомнить китайскую элитную конкуренцию в канун съезда КПК) не один формат G2, а два конкурирующих формата G2.

И уже хотя бы по этой причине Госдеп не может быть поляной одной только команды Керри, в которую входит его однокурсник, уходящий глава ФБР Роберт Мюллер. Этой команде говорят: ребята, потеснитесь. Не все коту масленица.

И уже хотя бы по этой причине Керри в разгар этих событий отменяет свою поездку на Ближний Восток. Зато не медлит директор МОССАД Тамир Пардо: он отправляется в Анкару, где его принимает руководство MIT — самой надежной опоры Эрдогана в силовых структурах. Это происходит 10 июня, то есть в тот день, когда Foreign Policy публикует свой сенсационный материал о секретных подразделениях АНБ, а Обама вынужденно выдвигает Джеймса Коуми на пост главы ФБР. В тот же вечер проправительственные турецкие телеканалы демонстрируют фото, снятое мобильным телефоном. На картинке три человека — в центре Джон Керри, по бокам посол Турции в США Намик Тан и посол Великобритании в США, экс-посол в Турции Питер Вестмакотт.

В Hurriyet премьера высмеяли за очередную теорию заговора, но само фото не прокомментировали. А сочетание лиц на самом деле очень даже интересно. Питер Вестмакотт женат на родной сестре Хасана Немази — главного спонсора Керри в период его президентской кампании 2004 года. Этот олигарх иранского происхождения, родившийся в Индии в семье крупного торговца опиумом, был донором многих кампаний американских демократов и входил в совет директоров National Security Network (NSN) — вместе с почетным председателем Совета по международным отношениям Лесли Гел-бом, Ричардом Холбруком, его «балканским другом» генералом Уэсли Кларком и вьетнамским сослуживцем Керри генералом Рэндом Бирсом. И состоял бы там до сих пор, если бы в 2009 году — после провала «зеленой революции» в Иране, то есть когда стал не очень нужен — не был арестован на предъявление подложных векселей в несколько американских банков, в том числе в Citi (то есть, весьма вероятно, был уличен в нецелевом использовании средств на провалившуюся революцию). Впрочем, и в местах лишения свободы Немази остается в составе Совета по международным отношениям и рокфеллеровского Asia Society, ибо имеет там пожизненное членство.

Случайно ли, неслучайно, но после визита Тамира Пардо премьер Турции оказался вооружен более убедительной и более адекватной теорией, или, правильнее сказать, представлением о том, откуда манипулируются так называемые народные волнения. А именно — не из неоконсервативных произраильских (точнее — проликудовских) кругов (AEI, AIPAC, WINEP и т. п.), а напротив, из демократического Госдепа и из близких к его руководству лондонских кругов. Эрдоган даже сказал: «Англия снова хочет выставить Турцию «больным человеком Европы». И его уверенность в том, что вторая теория вернее первой, подкрепляется событиями в Бразилии. Потому что: а) в Бразилии партия под названием «Сеть устойчивого развития» срывает Олимпиаду-2016, а Стамбул претендовал на место проведения Олимпиады-2020, б) Бразилия «пригрела на груди змею», из лучших (антибушевских) побуждений предоставив свою территорию для международной базы «альтер-глобалистского» Всемирного социального форума (ВСФ), а в Турции этот же самый ВСФ еще в середине 2000-х поднял ту самую градозащитную тему, которая «выстрелила» в парке Гези.

Теперь Эрдоган понимает, как он ошибся, открыв зеленый свет левым правозащитникам из BDP, в том числе таким персонажам, как трижды судимая Лейла Сана или сепаратистский адвокат Сезгин Танрикулу, которого даже партийные коллеги считают агентом ЦРУ. И еще раз подтверждает его догадку поразительно истеричные, оголтелые нападки на его правительство со стороны завсегдатая форумов ВСФ так называемого марксиста Ноама Хомского.

Два года назад, когда нью-йоркские неоконсерваторы заинтересовались происхождением организации ASMA, которой мэр Блумберг разрешил построить мусульманский центр поблизости от развалин Всемирного торгового центра, выяснилось, что эта структура фонд (вовсе не фундаменталистский, а, напротив, сугубо реформистский), финансируется Rockefeller Foundation. В опубликованном тогда перечне клиентов рокфеллеровского фонда, среди множества экологи-стских, гендерных и прочих «кривозащитных» организаций, числился и Всемирный социальный форум.

Я крайне благодарен блогеру «Известий» Кириллу Бенедиктову за следующий пассаж в колонке «Тонкая красная линия» (17.06.2013): «Администрация Обамы неоднородна: за влияние на хозяина Белого дома борются несколько могущественных элитных групп. Одна из этих групп тесно связана с финансовой империей Рокфеллеров — ее представители стремятся по возможности избежать вмешательства США в сирийский конфликт. Более того: клан Рокфеллеров в принципе не против возобновления торговых отношений с Ираном, особенно теперь, когда пугавшего Запад Ахмадинежада сменил умеренный реформатор Роухани. И до недавнего времени казалось, что именно эти люди играют первую скрипку во внешней политике Обамы.

Однако за последний месяц в Вашингтоне произошли кадровые перестановки, в результате которых «голуби» уступили часть своих позиций гораздо более агрессивным «ястребам». Так, вместо Тома Донилона — непосредственного босса Родса — советником по национальной безопасности Обамы с июля станет известная своим крайне негативным отношением к Ирану Сьюзен Райс. Та самая, которая однажды заявила, что вето России и Китая на осуждающую режим Асада резолюцию Совбеза, «вызывает у нее отвращение». Саму же Райс, бывшую до этого представителем США в ООН, сменит на этом посту еще более непримиримая Саманта Пауэр. Кстати, именно троица Райс — Пауэр — Клинтон, как писали американские СМИ, убедила Обаму начать бомбардировки Ливии — что интересно, вопреки рекомендациям министра обороны Гейтса!

Усиливается давление на Обаму и со стороны его коллег по Демократической партии — например, бывший президент США Билл Клинтон назвал его «слюнтяем и размазней» и заявил, что, не решаясь принять решение о военном вмешательстве в сирийский конфликт, Обама рискует выставить себя дураком в глазах всего мирового сообщества.

Утроили свои усилия и произраильские лоббистские организации, в первую очередь AIPAC и связанный с ним «мозговой трест» — Вашингтонский институт ближневосточной политики (WINEP). И в результате ряда аппаратных побед «ястребы» все-таки дожали Обаму».

Это редкий случай, когда мне почти нечего добавить к картине, изложенной добросовестным конспирологом. Кроме разве что одного уточнения: избрание Роухани — не случайность, а результат длительной, многолетней работы иранской диаспоры в США, в особенности «продемократического» Национального ирано-американского совета (президент — Трита Парси, исполнительный директор — Томас Пикеринг, ключевая фигура в восхождении Керри и одновременно — в опале Дэвида Петреуса). Но особенно меня радует то обстоятельство, что мэйнстримное отечественное издание а) замечает в США борьбу кланов, причем не межпартийных, а надпартийных; б) не сочло «маргинальным» (maverick) или «неполиткорректным» упоминание семьи Рокфеллеров в геополитическом контексте, в) обозначило связь группы (Байдена-Керри) — Донилона, то есть «голубей», с иранскими «голубями». Я вижу в факте этой публикации признак реабилитации демифологизирующей, то есть честной конспирологии, и виртуально жму руку незнакомому мне исследователю.

Команду Керри действительно пытались дожать. У нее отобрали контроль над Советом национальной безопасности. Еще раньше эта команда проиграла борьбу за Пакистан: ее протеже Имран Хан, плейбой-крикетист, набравший популярность на критике Вашингтона (!) за использование беспилотников, накануне выборов спикировал вниз головой с пятиметровой высоты, и этот инцидент, по мнению его сторонников и, в частности, колумнистки Huffington Post, иранки Ширин Садеги, не был случайным. Пакистан достался Навазу Шарифу, а должность спецпредставителя США в Афганистане и Пакистане занял энтузиаст применения беспилотников Джеймс Доббинс.

Но эта команда не сдалась в междоусобной борьбе за право лучше представлять интересы того G2, в котором задействованы Рокфеллеры (у Rockefeller Foundation, о чем можно узнать непосредственно на ее сайте, есть четыре зоны особого интереса — Нью-Йорк, Балканы, ЮАР и Южный Китай, а Американо-китайский центр по обмену в области искусств Колумбийского университета, лоббирующий так называемое устойчивое развитие Китая, финансируется Rockefeller Foundation с 1979 года.

24 июня Керри возвращается на Ближний Восток, публично сообщая о намерении добиться политического прорыва в палестино-израильском конфликте. В этот раз он направляется вначале не в Анкару, как раньше, а в Эр-Рияд. А пока он беседует с коллегой Саудом аль-Фейсалом, в столице Катара безвременно уходит в отставку эмир Хаад бен Халифа. Как в известной песенке, «и тут узнали мы всю правду про него».

А после этого назначенный в городе Доха первый раунд диалога США с движением «Талибан» срывается. Энтузиаст беспилотников Джеймс Доббинс, который был уполномочен Белым Домом вести эти переговоры, несолоно хлебавши возвращается в Кабул. После чего госсекретарь Керри назидательно предупреждает Катар: «США будут вынуждены рассмотреть вопрос о закрытии представительства талибов в Дохе, если на переговорах об общенациональном примирении в Афганистане не будет в самые сжатые сроки достигнут прогресс». Нетрудно догадаться, какое венценосное семейство потирает руки — естественно, саудовское.

Администрация Обамы неоднородна — и саудовское семейство неоднородно, это тоже еще какой клубок змей, особенно при зависшем вопросе престолонаследия. Но когда открывается перспектива перетягивания к себе обратно Талибана, разнородные элементы поворачиваются в одну сторону, как электроны при разнице потенциалов.

Игорь Панкратенко, шеф-редактор журнала «Современный Иран», считает нужным напомнить, что в момент создания катарской «Аль-Джазиры» (1996) «промелькнула — и после этого нигде более не звучавшая — информация о том, что к созданию канала проявил интерес тогдашний глава саудовской разведки принц Турки аль-Фейсал, фигура в арабском мире исключительно влиятельная. Для людей, знающих некие потаенности политики на Востоке, появление на горизонте этого человека всегда означает только одно: готовится нечто, в корне меняющее ход событий, и не только в регионе».

Я крайне благодарен добросовестному конспирологу за это напоминание. В самом деле, создание «Аль-Джазиры» было сигналом к началу ранее 17 лет находившегося в зародыше плана «Большой Ближний Восток». Что касается брата нынешнего главы МИД саудовского королевства, то это действительно уникальный персонаж, выстроивший две линии теневых связей влево и вправо: он был своим человеком и для Холбрука, Кларка и их младшего товарища Керри, так и для Чейни, Рамсфилда и джексоновского демократа Джеймса Вулси. Поэтому еще со времени Картера он играл и с «прогрессивными» арабскими элитами, в том числе катарскими, и с афганскими муджахедами-кутбистами. Принц Тюрки аль-Фейсал в составе Международная кризисная группа (ICG) соседствует с Джорджем Соросом, что не помешало ему в 2011 году послужить «ключевой» (по отзывам прессы) фигурой на конгрессе неоконсервативного Люксембургского форума. Это одна из немногих фигур в арабском мире, который может оказать эксклюзивные услуги как левым израильским политико-финансовым группировкам, так и правым. По влиянию он уступает Шимону Пересу лишь в одном: у Израиля есть атомное оружие, а у Саудовской Аравии нет — и этим фактом из всего саудовского семейства только Тюрки и мог позволить себе вслух, на весь мир, возмущаться.

Уход со сцены зарвавшегося катарского эмира — вряд ли столь судьбоносное событие, как разоблачения Сноудена, и все же оно кое-что знаменует. Может быть, что в этом и состоит итог «разговора на пальцах» на бильдербергской встрече: не трогайте нашу Турцию, а если вам некуда девать свой твиттерно-революционный потенциал, используйте его в Египте, то есть выберите страну, которую не жалко. Тем более что с потерей Египта многие «неоосманские» иллюзии Эрдогана, как ранее «средиземноморские» иллюзии Николя Саркози, погорят синим пламенем.

 

Фронт национальных дармоедов

Нельзя сказать, что в Египте «все началось» в этот день. Потенциал «продолжения революции» формировался с первых ее месяцев. Может быть, с того момента, когда шейху Ка-радави не представилось возможным преодолеть свои эстетические разногласия с Мохаммедом эль-Барадеи. Тогда (16 февраля 2011 года), в день выступления Карадави на площади Тахрир топ-менеджеру Google Ваэлю Гониму не дали слова. И интернет-герой покинул митинг, закутав физиономию в египетский флаг. А за самим Барадеи 19 марта, в день парламентских выборов пустилась вдогонку толпа с палками, от которой он оперативно скрылся в лимузине.

Шейх Карадави — очень кооперативный проповедник. С тех пор, как ему досталась должность главы Совета по фет-вам и исследованиям, его принципы успели откорректиро-ваться как минимум трижды. Но можно было представить себе его ощущения, когда он ознакомился с «Хартией о мире без насилия», подписанной 16 октября 2009 года Барадеи, Далай-ламой XIV, Десмондом Туту и Михаилом Горбачевым, в особенности со строками этого произведения, касавшейся прав сексуальных меньшинств. Как раз тогда, осенью 2009 года, Brookings Institution присмотрела более приемлемую для египетского большинства фигуру — «прогрессивного брата-мусульманина» Абуль Монейма аль-Футуха. Он устраивал и шейха Карадави, но получив аванс от Хиллари Клинтон в марте 2011 года, полез в президенты «поперед батьки», то есть без спроса старших «братьев». Тогда и был найден вариант С, умеренный и аккуратный — как-никак Мурси имел американское образование и даже имел допуск к проектированию американских космических шаттлов.

О том, что Барадеи, входящий вместе с Соросом, Бжезинским и принцем Тюрки в совет директоров Международной группы по конфликтам, просто так не успокоится, он дал понять еще летом прошлого года. И тогда же из неприкаянных юношей, успевших основать несколько малых и бесперспективных партий, стал формироваться «авангард перманентной революции». Этот авангард в лице блока «Революция продолжается» получил небольшую долю в парламенте, но его главная трибуна была на площади Тахрир, а самым звучным оратором — депутат Амр Гамзави, в недавнем прошлом — глава ближневосточного офиса Carnegie Foundation for International Peace, базирующегося в Бейруте. В то время Мурси совершил такую же ошибку, как Эрдоган — он пошел у «перманентных» на поводу, под предлогом коррупции расформировав высший состав армии. И получил вторую составляющую оппозиции — сейчас он ее ассоциирует с именем изгнанного из страны генерала-летчика Ахмеда Шафика.

Сейчас Барадеи снова фигурирует в качестве «рояля в кустах». Напомним, что до появления «на горизонте» Футуха, то есть до осени 2009 года, египетских светских радикалов поддерживали The Connect US Fund (спонсоры: — а) Ploughshares Fund, он же — спонсор ICG, б) Rockefeller Foundation, в) Open Society Institute Джорджа Сороса, г) Carnegie Foundation). В свою очередь, в Великобритании «демократизация Египта» курировалась фоном CIVICUS (спонсоры: а) Ford Foundation, б) Еврокомиссия, в) Департамент по международному развитию Великобритании). У молодежного «Движения 6 апреля» были свои источники поддержки — Альянс молодежных движений, с участием топ-менеджеров IT-компаний, британская Академия перемен (AOC) и белградский CANVAS (дочерняя структура Einstein Institution Джина Шарпа). Когда англоамериканские стратеги «одомашнивания Братьев-мусульман» (из StAnthony College Оксфорда и Brookings) делали ставку на партнерство с Катаром, и соответственно, на участие Карада-ви в политическом выборе, на первые роли вышли структуры National Endowment for Democracy (в первую очередь — Центр изучения ислама и демократии), Проект по демократии на Ближнем Востоке (POMED) и вышеназванная AOC, офис которой переместился в Катар.

Президент National Endowment for Democracy Карл Герш-ман, сторонник одомашнивания «Братьев-мусульман», говорил в 2004 году, что «арабские страны должны повторить путь Советского Союза». Нынешний контрпереворот совершенно не противоречит этой исторической аналогии. В России также была попытка «продолжения революции» — в 1993 году, когда, независимо от честности побуждений и мотивов, в массе оппозиции преобладали лево-самоуправленческие иллюзии, а в костер недовольства по своим соображениям тихонечко подбрасывали дрова сторонники регионализма, весьма близкие к Михаилу Горбачеву и Елене Боннэр. Существенная разница была в том, что Борис Ельцин не успел к этому времени сделать с вооруженными силами то, что сделал Мурси.

Параллели настолько близки, что становится не по себе — будто смотришься в кривое зеркало. Авангард антиельцинской фронды 1993 года назывался Фронтом национального спасения (ФНС). В котором, по тогдашним подсчетам Сергея Кургиняна, из девятерых сопредседателей семеро мечтали о должности президента России. В Египте в течение прошлого года происходила такая же агглютинация старорежимных патриотов с новорежимными радикальными демократами, как в России в 1992 году, и точно так же над этим агглютинатом витала тень Горбачева, то есть Эль Барадеи. На первом этапе леволиберал-антисионист Хамдин Сабахи и гибкий старый партаппаратчик Амр Муса становятся вместе с Эль Барадеи сопредседателями Фронта национального спасения (ФНС), повод, как в России 1992 года — спор вокруг конституции: Мурси уличается в узурпации полномочий. Этот ФНС — скорее эквивалент российского Гражданского союза. А окончательный аналог российского ФНС складывается в конце апреля под названием «Тамарруд», в котором сливаются старый либеральный диссидент Айман Нур, обученный в АОС лидер движения «: апреля» Ахмед Махер, копты-либералы из воскресшего движения «Кефайя!» с шарповским задранным кулаком, анархиствующие перманентные революционеры и отдельные амбициозные персонажи из салафитского «Нура» и даже из «Исламского джамаата»: если маячит новый передел власти и новые «десять тысяч вакансий», так отчего бы не перековаться? Появился и египетский Стерлигов — отставной генерал разведки Хосам Хайралла. Еще одна поразительная параллель с российскими игроками 1993 года: после ухода «банды Мурси» (Ельцина) они готовы временно доверить власть главе Конституционного суда Манару эль-Бехейри (Зорькину).

Две большие разницы состоят в том, что: а)если Барадеи — это полный аналог Горбачева, то Мурси — совсем не Ельцин; и по внешности, и по повадкам «вождь исламистов» смахивает скорее на ботаника по профессии Игоря Артемьева, экс-яблочника и главного антимонопольщика, б)если отечественный ФНС собирал под знамена деклассированных пролетариев, ИТР и пенсионеров, то египетский ФНС вовлек весь разнокалиберный спектр сферы услуг — от персонала разорившихся отелей до уволенных западными компаниями офисных работников. Если сопротивление гайдаровским реформам в России состояло в массе своей в поведении, противоположном забастовке — то есть в продолжении работы на агонизирующих заводах, пока в них теплилась жизнь и не были угроблены результаты труда, то новый египетский протест начинался с саботажа попыток правительства «исламистов» ввести штрафы за неубранный мусор: люмпен-потребитель отстаивал свое право сорить и гадить себе под ноги. При этом так называемый деспотический режим обвинялся одновременно в беспределе полиции и в разгуле бытового воровства, который не пресекала та же деспотическая полиция (в феврале 2011 года распущенная как класс после свержения Мубарака).

Этот потребительско-паразитический мотив антиправительственного пафоса, в котором сам так называемый исламизм был предметом улюлюкающей насмешки только потому, что слабая власть пыталась апеллировать к вере для хотя бы минимального упорядочивания жизни и хозяйства, ежедневно поддерживался столь же паразитическим и массовым «подкалыванием» расплодившейся газетной и сетевой публицистики, что куда больше было похоже не на Россию, а на Украину, Молдову и Кыргызстан. На канале РБК-ТВ уже успели пренебрежительно сравнить египтян с киргизами: дескать, темперамент у тех и других заводной. Но с этим темпераментом египтяне не родились: он был воспитан постреволюционным годом безвременья и уроками IT-демократии.

Самая первая претензия к Мурси в воззвании «Тамарру-да», распространенной 29 апреля, звучит: «Мы отвергаем тебя, Мурси аль-Айят, за то, что безопасность до сих пор не восстановилась». Иными словами, так называемого тирана на самом деле отвергают за слабость. Как признается либеральный колумнист Махмуд Салем, протестная масса в целом была бы не прочь, если бы армия снова взяла власть в свои руки — вот только армейское руководство, сформированное «Братьями» после очистки от старорежимных элементов и сопутствующей приватизации армейской собственности, на пике протестов хотя и издавало предупредительные заявления, но не очень-то проявляло готовность взять на себя ответственность.

Другие претензии к Мурси состояли в том, что обездоленные так и остаются неприкаянными; что государство продолжает зависеть от внешних займов; что справедливость к мученикам не восстановлена (то есть серийным самоубийцам начала 2011 года не поставлены памятники), что достоинства лишены как граждане, так и государство; что экономика в коллапсе и зависит только от выпрашивания кредитов (повтор третьего пункта), и наконец — что Египет по прежнему волочится в хвосте у Соединенных Штатов. Как ни парадоксально, не прошло и двух недель, как выяснилось, что в тех самых Штатах и Канаде существует целая сеть поддержки — Tamarrod North America, и аналогичные структуры также расплодились в Европе и странах Залива.

Итак, третья большая разница между сегодняшним Египтом и Россией 20-летней давности — убогое равнодушие разочарованного властью широкого потребителя к тому, откуда ноги растут у претендентов на власть. Примечательно, что не широкие массы, а thinktanks решают вопрос о том, принять ли в состав объединенной оппозиции Ахмеда Шафика: поначалу координаторы «Тамарруд» от него открещиваются, но их корректируют кураторы. Мурси эту деталь прокуковал: в своей речи 26 июня он обвинил в подрыве власти именно Шафика, примкнувшего (точнее, пристегнутого) к оппозиции последним. Видимо, у президента не оказалось то ли времени, то ли советников, чтобы ознакомиться с саморекламно-шантажной статьей Эль Барадеи в Foreign Policy от 23 июня под заголовком «Шариатом сыт не будешь». Только через неделю, в день, когда толпа пошла жечь и громить офисы «Братьев-Мусульман», «Аль-Джазира» выискала в Американском университете в Каире скромного доцента Мохаммада эль-Масри, который взял на себя ответ Барадеи по пунктам. Этот ответ вряд ли помог Мурси оправдаться: в каждом пункте оправданий рассказывалось, что президенту ставили палки в колеса с первых дней правления. Для фрустрированного потребителя это не аргумент: ему нужно все сразу, и порядок, и достаток, и отсутствие внешнего долга, и рабочие места (неважно, где и какие), и туристы на курортах, и чтобы все это свалилось с неба само собой.

И поэтому фрустрированный египетский потребитель плывет вниз по течению от конфискации к конфискации очередной отвергаемой элиты — сначала семьи Мубарака, потом его партии (где оно, золото НДП — не там ли, где золото КПСС?), потом — армии, теперь, наконец — бизнеса «Братьев», пока не уткнется в напрочь разбитое корыто.

 

Олимпийская рулетка

Как замечали многие обозреватели, одним из основных центров новых египетских волнений стали города зоны Суэцкого канала — Исмаилия (место рождения «Братьев-Мусульман»!) и Суэц. Амбициозному катарскому семейству, у которого текли слюнки от ожидания прибыли с управления каналом, теперь, видимо, придется долго ждать. Портал «Аль-Джазира» пытается выдержать индифферентный тон, но получается не очень. Ведь кто теперь, кроме «Аль-Джазиры», займется опровержением уже повсеместно распространенного слуха о том, что жертвы при штурме центрального офиса «Братьев-Мусульман» — 24 человека — не результат давки и драки за трофеи, а стрельбы изнутри здания? А заодно, чтобы отвлечься от темы, «Аль-Джазира» подробно рассказывает о Сноудене и предлагает аудитории дискуссию на тему: «Будет ли Китай лучшим лидером мира, чем США?»

Свято место пусто не бывает. В своем недавнем обзоре Евгений Сатановский уже совсем не волнуется за Израиль. Его вдохновила «информация о принятии его правительством решения по созданию системы железнодорожного грузового и пассажирского скоростного сообщения между портами средиземноморского побережья и расположенным на Красном море Эйлатом (инвестор и оператор проекта — КНР) означает возникновение сухопутной транспортной альтернативы Суэцкому каналу. Это повышает значимость Израиля для мировой экономики и снижает зависимость международных грузоперевозок от уровня нестабильности в Египте».

Но вот обещает ли выгода от египетского безвластия надежность «альтернативе Суэцкому каналу»? Можно вспомнить, что стоило правительству Нетаниягу внести на обсуждение упомянутый проект (на самом деле, канадско-китайский) летом 2011 года, как тель-авивский бульвар Ротшильда заполонило 300 тысяч так называемых светских оппозиционеров, по всем повадкам похожих на сегодняшнюю публику в парке Гези. Мимо нашей телеаудитории это событие проскользнуло, а ее организационный (американский) и финансовый бэкграунд — тем более, поскольку освещал «израильское лето», или по другому названию — Occupy Israel, все тот же Сергей Пашков с вытаращенными глазами.

Пока что команду Керри (и вообще «рокфеллеровских») на подступах к Палестине удалось остановить. Скандал в Верховном суде Египта, где палестинскую партию ХАМАС в одном флаконе с ливанской «Хизбаллой» изобличили в участии в освобождении «Братьев-Мусульман», в том числе Мурси, из египетской тюрьмы «Вади Натрун» 29 января 2011 года, имеет вполне очевидное происхождение: экс-глава МВД Египта Махмуд Вахди, озвучивший это неудобное для Мурси обстоятельство (он-то говорил, что его освободили местные жители!), прямо ссылается на Омара Сулеймана, того самого руководителя внешней разведки мубараковского времени, на которого очень откровенно делал ставку Израиль. Если для Эль-Барадеи и Шафика этот скандал этот скандал удобен по внутриегипетским соображениям, то для Биньямина Нетаниягу — по внутрипалестинским. Представители ФАТХ не удержались от поддакивания египетским судьям, что стало дополнительной миной под план единого (ФАТХ + ХАМАС) палестинского правительства. К тому же 20 июня, не дождавшись приезда Керри, ушел в отставку только что назначенный премьер Палестины Рами Хамдалла. А еще один подарок Керри подложила мэрия Иерусалима, выписав очередное разрешение на застройку на спорных территориях. После чего глава ПНА Махмуд Аббас (ФАТХ) отказался от встречи с Нетаниягу и королем Иордании Абдаллой II, которая должна была, по замыслу Керри, состояться под его собственным председательством и ознаменовать долгожданный успех на пути к мирной реализации «плана двух государств».

Глава Госдепа так надеялся на успех этой встречи, что даже отменил поездку в далекий Бруней (сказочно богатый султан этой южноазиатской страны дружен с Имраном Ханом, и встреча могла касаться афгано-пакистанской темы). Однако ее срыв и очередной политический тупик в Иерусалиме совсем не означает, что Биньямину Нетаниягу удалось отбиться от неприятных проектов территориального раздела, а также «повысить транзитную значимость Израиля».

Во-первых, согласие Лиги арабских государств на усеченный, «косметический» раздел израильской и палестинской территорий базировалась на уступке эмира Хамада, который собирался посетить Израиль этой осенью для приобретения обещанных ему технологий (об этих планах эксперты-монополисты нашего телезрителя не просветили, ибо им тогда пришлось бы опровергать собственную «единственно верную» теорию о страшных исламистах и чудовищном Карадави).

Во-вторых, в Иране «мирный переход» уже случился. И, соответственно, перед командой Керри, и, соответственно, перед той трансконтинентальной «партией G2», в которую эта команда интегрирована, открывается перспектива куда более прямого коридора, чем «параллель Суэцкому каналу». Более прямого пути из Афганистана в Персидский залив, чем через Иран, просто не существует. А с другой стороны, исчезновение «угрозы Ахмадинеджада» и согласие Роухани на уступки по ядерной программе отнимают у Израиля главный повод для выпрашивания новых и новых финансовых и военных дотаций и у США, и у ЕС, и пока в коридоры Белого Дома не вернутся республиканцы, никаких перемен в этом отношении не предвидится. Иран, пусть и с клерикалом во главе, может просто заменить Израиль и Катар вместе взятые в качестве стратегического партнера США. И, соответственно, никаких больше поводов для отсрочки суверенизации Палестины не останется.

В-третьих, распространить сирийскую кровавую кашу в Ливан пока не удалось: мятеж в городах Сайда и Триполи, устроенный суннитом-сектантом Ахмедом аль-Асиром, несмотря на продвинутые средства его организации (Twitter), провалился. Агитация самозваного шейха против «Хизбаллы» закончилась тем, что ему пришлось спасаться позорным бегством от ливанских сил правопорядка. Между тем заваруха в Ливане больше всего устраивала соседний Израиль, в том числе и из расчета на переток инвесторов с ливанского шельфа Средиземного моря на свой собственный. В вышеупомянутом обзоре Евгений Сатановский победно сообщал: Турция «потеряла перспективы сотрудничества по газовому шельфу Восточного Средиземноморья в пользу Греции и Кипра, поддерживаемых в их противостоянии с Турцией Евросоюзом и США при позитивном нейтралитете РФ. Экспорт израильского природного газа предусматривается в страны ЕС и АТР, усиливая позиции Иерусалима в этих регионах».

Для нарисованной им идиллии требовались два условия: а) побег пугливых инвесторов из Ливана на шельф между Израилем и Кипром, где их ждет с распахнутыми объятиями альянс американской Noble Energy и израильской Delek, и б) бессилие Эрдогана, осажденного кемалистами-гомосексуалистами — и проистекающее из этого бессилия невмешательство в кипрские дела, то есть в освоение шельфа без учета статуса и интересов турецкого Северного Кипра.

Однако пока что и Ливан цел, и Эрдоган не бессилен. Не потому, что глава МОССАД Тамир Пардо привез ему «охранную грамоту» в одном флаконе с «трубкой мира» (что Евгений Янович будет от нас скрывать столь же усердно, как ранее катарско-израильские шашни). На самом деле Эрдоган не бессилен благодаря Эдварду Сноудену.

Раскрыв секреты АНБ, «правдолюбец» нанес удар не только и не столько по «клану Рокфеллера», сколько по Федеральной резервной системе США. 1 июля ведущие мировые агентства (а вслед за ними и отечественный мэйнстрим) сообщили, что назначенные на 8 июля переговоры о создании свободной торговой зоны США-ЕС могут провалиться из-за обид еврочиновников на длинные уши Большого Брата. Вывод брюссельских корреспондентов телеканала «Россия-24» состоял в том, что провал этой мечты Бена Бернанке сыграет на руку Китаю, поскольку удвоить экспорт в Европу в ближайшие годы (для чего и требовалась ее деиндустриализация), не говоря уже о том, чтобы вернуть США славу крупнейшего экспортера, не получится. Но стоит ли плакать о Китае, у которого множество других рынков сбыта? Не существеннее ли, что сохранение статус-кво дает преимущество прежде всего тем странам Европы, которые не окончательно деиндустриализированы, так и альтернативным поставщикам товаров на европейские рынки — в первую очередь Турции?

Но ФРС, разумеется, тоже просто так не поднимет лапки кверху. Если конфискационная кампания в Европе чуть поостынет (Дэвид Кэмерон своим появлением на бильдерберг-ской встрече уже дал понять, что на лишение Британии статуса мирового финансового центра он отнюдь не настроен, как бы того Бернанке вместе с «деофшоризаторами» не хотелось), то агентура по борьбе с коррупцией, не с АНБ — так с ФБР и DIA, будет искать себе другие страны-мишени.

И следующей после Бразилии напрашивается Россия. Которая раньше, чем Бразилия, ждет гостей на Олимпиаду. Бизнес которой куда меньше защищен, чем французский, германский и даже турецкий. Из всех наших олигархов на Бильдер-берге побывал только Алексей Мордашов (в 2011 году), и то в качестве шведа. Наши олигархи просто просятся на стрижку: у них нет подтверждений легальности их капиталов; они вместе с государством прощелкали клювом кипрскую конфискацию; самого влиятельного из них, Романа Абрамовича, ФБР уже сразило вопросом о том, каким способом Россия выиграла ЧМ-2018, и они еще не такие вопросы услышат. А так называемых уязвимых сообществ, на которые делают ставку организаторы суррогатных революций, у нас хоть отбавляй, и их число приумножается с каждой очередной причудой нашей власти — будь то с Дагестаном, с малым бизнесом, с Академией наук или с законами против курильщиков. А потребительско-паразитическое (рентное) мышление воспитывает гостелеканалом «Россия-24», который учит граждан, нашедших на улице незакрытый люк, не поднатужиться и задвинуть крышку, а «IT-демократически» настучать на местную власть в федеральный эфир. И тот же гостелеканал умудряется одновременно собирать круглые столы и готовить программы о Большом Брате и его IT-партнерах, не прекращая ежедневной и многочасовой рекламы тех самых IT-устройств, которыми партнеры Большого Брата и оснащают суррогатных революционеров.

По выражению сотрудника RAND Corp. полковника Ричарда Шафранского, цель информационной войны — так повлиять на поведение противника, чтобы он не знал, что на него повлияли, и принимал решения, противоречащие его собственной воле. Я готов спорить, что новое издание «Болотной» образца 2014 года будет более разношерстным, более пестрящим претендентами на трон. Если в Египте синтезировались гомокемалисты, то у нас сгенерировался свой, незаемный типаж — экологические казаки. Верховной власти будет одновременно вменена тирания и слабость, закрытие заводов и осквернение (pollution) дикой природы, дороговизна квартир и засилье таджикских строителей, нарушение прав НПО и волочение в хвосте у Соединенных Штатов. И в Соединенных Штатах — не в АНБ, так в ФБР (к слову, Джеймс Коуми — близкий друг генпрокурора Южного округа Нью-Йорка Прита Бхарары, специализирующегося на «русской мафии»), не в Госдепе, так в СНБ, не в Йеле, так в Гарварде — очень будут рады именно такой оппозиции, как были рады такой оппозиции в Пакистане и Египте. А поскольку качество массовой аналитики, не говоря о пропаганде, остается прежним, провальная дипломатия — ненаказуемой, а дистанция от честной конспирологии до принятия решений — астрономической, то горький опыт египтян, турок, и даже наших славянских соседей — болгар и чехов, никак не рефлексируется в массовом сознании.

И, соответственно, весьма высока вероятность, что в 2014 году китайцы пренебрежительно сравнят нас с киргизами.

Если мы и дальше будем безропотно плыть по течению в этот «дивный новый» мальтузианский мир.

 

Каждый сам ему выносит

В течение недели, прошедшей после описанных выше событий, российские «говорящие головы» пребывали в некоторой растерянности, поскольку руководящий и направляющий анализ Института Ближнего Востока куда-то сгинул — то ли институт ушел в летний отпуск, то ли потерял ориентацию в собственной алармистской логике. Есть отчего потеряться, поскольку погиб рефрен — как-то неприлично уже пугать «Братьями-Мусульманами», когда спикеры победившей при военной поддержке «улицы» прямо посреди Тахрира, ничегошеньки не опасаясь, сравнивают поверженных «Братьев» с курицей, которой отрезали голову, а она все еще по инерции бегает кругами.

«Так может, в Египте получится как в Алжире?» — с робкой надеждой интересовалась дикторша «России-24» у лондонского эксперта Фирасы Аби Али. Эксперт, снисходительно улыбаясь под гигантским логотипом IHS, будто повторяя урок кембриджскому второгоднику, пояснял: «Египет получит щедрые кредиты от Саудовской Аравии и ОАЭ. Эти страны больше всех воодушевлены падением «Братьев-мусульман».

Дикторша морщила носик и не понимала.

В самом деле, 9 июля Эр-Рияд и Абу Даби объявили о предоставлении Каиру в общей сложности восьми миллиардов долларов, которых Каир никогда бы не дождался от МВФ. Впрочем, накануне назначенный премьер-министр Хазем Абдель Азиз аль-Беблави в тот полугодовой период, когда при Эссаме Шарафе был вице-премьером и министром финансов (июль-ноябрь 2011), отказывался от условий МВФ и, к негодованию коллег, даже настаивал на исполнении бюджета, принятого при Мубараке.

Единодушная щедрость двух королевств Залива могла показаться удивительной: ведь военные, арестовав Мохаммеда Мурси и всю верхушку «Братьев-Мусульман», закрыли не только их ресурсы, но и два салафитских телеканала, то есть по существу объявили полнейшую светскую диктатуру. Если не считать приглашение салафитской партии «Нур», что по иронии означает «свет», к формированию правительства. Партия «Нур» не хотела ни в какой роли видеть отъявленно светского, на ее взгляд, деятеля Мохаммеда Эль Барадеи. Однако 8 июля под надуманным предлогом вдруг отказалась от всех своих претензий. И Эль Барадеи стал вице-президентом, а Бебла-ви — премьером. Именно приглашение Беблави, экс-гендиректора каирского Экспортного банка развития, стало поводом для двух королевских щедрот. А откуда поступил сигнал, догадаться нетрудно. Беблави — не только выпускник докторантуры Сорбонны, но и кавалер ордена Почетного Легиона Франции.

Франко-саудовская ставка на Ближнем Востоке — это ставка госсекретаря США Джона Керри. Эта ставка накануне, 6 июля, сработала и на конференции Национальной коалиции оппозиционных и революционных сил Сирии. Несмотря на отчаянное сопротивление, самый влиятельный кандидат от Катара Мустафа Сабах проиграл выборы. До сих пор он был генсеком НКОРС, а теперь стал никем. И глава так называемого временного правительства Гасан Хитто, тоже катарский протеже, тоже теперь никто — он ни с кем не конкурировал, а просто тихо отполз со сцены.

А председателем НКОРС с 6 июля становится племенной вождь и при этом, что удивительно, светский оппозиционер Ахмад Асси Ярба. Лишь один день на арабских порталах продержалась версия о том, что пост генсека сохранился за «Братьями», но и эту позицию они потеряли, и теперь удовлетворяются не более чем постом одного из трех вице-председателей.

Ливанская «Йа Лебнан» поясняет, для тех, кто еще не понял, то есть для третьегодников: «Избрать легитимное руководство НКОРС так долго не удавалось из-за противостояния катарского и саудовского лобби». И прямым текстом называет светского оппозиционера и племенного вождя Ярбу давней креатурой Саудовской Аравии.

Чувство облегчения, которое звучит в ливанской прессе, понятно. Франко-саудовский альянс, в отличие от уже сформировавшейся связки Катара с Израилем, не ставит целью дестабилизацию Ливана — о чем и сигнализировал провал мятежа самозваного шейха Асира, о котором портал Вадима Рабиновича mignews писал с нежностью.

Ныне обитающее в Париже семейство Тласс еще весной прошлого года делало ставку на смешанное правительство в Сирии — без Асада, но с людьми из его истэблишмента в альянсе с умеренной оппозицией. «Человеком выбора» в истэблишменте Асада у него был вице-президент Фарук аш-Шараа. 8 июля он вышел из партии «Баас», но вице-президентом остался. А намек Керри на перенос «Женевы-2» на сентябрь говорит, что устранение со сцены конкурирующих игроков — Турции и Катара — позволит ему обойтись вовсе без Москвы.

Турция, как и предполагалось, зализывает раны. Но все же не может не выразить свое отношение к происшедшему в Египте. Поскольку щелчок, который так называемый «нео-османизм» получил здесь, является вторым унижением после стамбульских погромов и уже окончательными похоронами всех расчетов на сферу влияния в Магрибе.

Догадывается об этом и дружественное Эрдогану руководство Туниса — и продлевает режим чрезвычайного положения. Впору забеспокоиться и партии-тезке в Марокко.

Еще одним клиентом Катара, а раньше — претендентом на контроль над тем же Магрибом, был экс-президент Франции Николя Саркози. Только его успокоил прокурор Бордо, вычеркнув из списка обвиняемых по делу старушки-спонсорши Бетанкур, как — хлоп! — 4 июля Конституционный совет Франции вычисляет (не прошло и полгода), что его партия превысила законный предел расходов на выборы и компенсации, соответственно, не получит. О-ля-ля! Саркози хлопает дверью Конституционного совета. Но хлопай, не хлопай, а политические шансы потеряны надолго.

И особенно насмехается над Саркози Жан-Ив Камю из Парижского института международных и стратегических отношений. Этот институт обеспечивает связи действующего президента-социалиста Франсуа Олланда со всем партийным спектром Афганистана. Никакого влияния на этом фронте люди Саркози не получат. Катар — само собой. Как открылся там офис «Талибана», так и закрылся. О чем лично Джон Керри с удовольствием объявил.

Таким образом, все точки над i на Ближнем Востоке расставлены. Включая Иран. Избранный президент Рухани уже протянул руку дружбы Эр-Рияду. А в World Politics Review почти сразу после его избрания появилась первая, пока осторожная статья об оси Тегеран-Кабул.

Рухани вступит в права 4 августа. Формально действующего президента Ахмадинеджада приняли в Москве. Но утешить Москву он ничем не может: он больше не влияет на ситуацию.

Об его уходе даже всплакнул, к негодованию израильских знакомых, ведущий специалист по дерадикализации ислама Реза Аслан: ведь Ахмадинаджад делал хорошее дело, пытался отодвинуть клерикалов от власти, а теперь в Тегеране опять воцарился клерикал.

Резе Аслану не терпится, чтобы деклерикализировались и Египет, и Иран сразу. Однако тем, кто принимает решения, уже известно, что спешка приводит к обратным результатам. Сначала Магриб, а до Ирана дело очередь дойдет. Санкции-то не сняты, и если сейчас Рухани покажет плохой performance, подобно египетскому Мурси, то глядишь, и не досидит свой четырехлетний срок. Но сейчас удобна именно такая фигура: ее руками проще приватизировать гигантский государственный холдинг, скрывающийся за вывеской КСИР, а антикоррупционная кампания против клерикалов уместна после раскрытия всех карт.

Столь же нетерпелив коллега Аслана по ассоциации «Видение Авраама» Марк Левин: он ждет не дождется, чтобы в Египте вслед за «Братьями-мусульманами» полностью ушли со сцены и военные. И он забегает вперед: всему свое время. Вначале все-таки надо осуществить четвертую по счету конфискацию — зря, что ли, Амр Муса в частном порядке беседовал с «финансовым директором Братьев-Мусульман» Хайра-том аш-Шатером за неделю до его ареста.

И вообще, следующий ход команды Керри — в Палестине, которой обещаны четыре миллиарда. Эрдоган после визита Таира Пардо отложил визит в Газу на неопределенное время.

Сдвиг в Иране — самое подходящее время для активной игры вокруг Иерусалима. О том, какое отношение к этому имеет сдвиг в Иране, пишет Игорь Панкратенко:

«В 1993 году Нетаниягу утверждал, что «агрессивный Иран» создаст собственное оружие через три года, максимум — через пять лет. Прогнозы не сбылись, бомбы у Исламской Республики до сих пор нет, что является самым весомым аргументом сдержанности иранского руководства. Чего тогда стоят непрекращающиеся «предостережения», которые Тель-Авив изливает на международную общественность с завидным постоянством? Политический обозреватель Рон Ишай, комментируя итоги выборов заметил, что эпатирующие заявления Ахмадинежада, его отрицание Холокоста и «шиитский фанатизм» пугали арабские государства и Запад, поневоле заставляли их быть союзниками в антииранской коалиции. Теперь, с приходом Рухани, это преимущество утрачено. А вот болевая точка, которую иранской дипломатии удалось нащупать у Израиля, осталась. Речь идет о ядерном арсенале Тель-Авива. Инициатива Тегерана, впервые прозвучавшая еще в 2006 году с подачи Рухани, о «безъядерном Ближнем Востоке» больно бьет именно по Израилю. Идея ядерного разоружения в регионе, с необходимостью которого, пусть и по разным причинам, охотно согласятся и Египет, и монархии Залива, вполне может стать сильным ходом Рухани для того, чтобы блокировать израильскую политику «необъявленной войны» против Ирана».

У меня лишь одно уточнение к этому анализу: все фигуры для сильных ходов находятся в руках вовсе не Рухани. Доказательство — пассаж в Foreign Policy от 3 июля:

«Некоторые обстоятельства получения Израилем ядерного оружия до сих пор не рассекречивались спецслужбами США — в частности, эпизод с приобретением 80-100 тонн оксида урана («желтый кек», U308), который используется в качестве топлива для ядерных реакторов. Покупка оксида урана (у Аргентины) была важным секретом Израиля, однако его главной ядерной тайной было существование установки по переработке отработанного реакторного топлива из Димоны в оружейный плутоний».

Согласитесь, Foreign Policy издается не в Тегеране. И задолго до появления Рухани на горизонте тема разоружения была любимым коньком сначала сенатора, а ныне госсекретаря Джона Керри, путь которого к госдеповскому креслу прокладывался при активном участии Foreign Policy. Тема разоружения желательно всех стран — кроме Соединенных Штатов. Отмена привилегий для Израиля — удобное для этого средство. А кроме того, и Обама, и Керри предпочитают в Израиле левый истэблишмент, ибо он более проникнут «глобальными ценностями». А идея двух государств — совершенно не идея фикс: Авраам Бург, экс-спикер кнессета и собрат по разуму Михаила Горбачева, еще в 2011 году в Haaretz обосновал проект единого палестино-израильского государства, полностью освобожденного от такого атавизма, как религия. Отсюда и выше процитированная реплика Ахмета Давудоглу о Палестине. Нетаниягу уходить не хочет, и поэтому выбирает, что ему легче сдать — атом или религию. Религиозные партии уже исключены из коалиции, а министр юстиции Ципи Ливни уже заявила о необходимости отделения религии от государства.

Уже два месяца назад, когда Москва приняла предложение от Лондона по содействию в обеспечении безопасности Олимпиады-2014, стало понятно, что в Кремле не очень рассчитывают на долговечность правой израильской коалиции.

С которой раньше, усилиями Михаила Маргелова, Алмазной палаты и других, строилось весьма затратное для России двустороннее партнерство — а одновременно деградировали все связи с арабским миром и соответственно, возможности хоть как-то влиять на процессы в этом мире.

Израиль ведет себя как все. По принципу, перефразируя Окуджаву, «каждый сам ему выносит и спасибо говорит». Тем более что перспектива реванша неоконсерваторов в Вашингтоне не становится менее призрачной, здесь (в отличие от Турции) ни Бильдерберг, ни Сноуден пока ни на что не повлияли. И Европа ведет себя так же — переговоры о заведомо убийственной для ее индустрии зоне свободной торговли США-ЕС вряд ли будут отложены Францией, поскольку ей снова дали фору на Ближнем Востоке. И Германией, поскольку в Германии выборы.

Присмирела Турция. Присмирел Израиль. Присмирела Латинская Америка — без Чавеса и с хаосом в Бразилии, воспроизводящей турецкий стереотип понятной и угрожающей точностью. Поахала, поохала и присмирела Европа. И коллективный молчок в ответ на запросы Эдварда Сноудена об убежище — тому свидетель.

Единственного в Восточной Европе партнера России по технологиям, Чехию, политически насилуют у всех на глазах по болгарскому варианту. Стоило премьер-министру Петру Нечасу предпочесть «Росатом» американскому Westinghouse в реконструкции Темелинской АЭС и предложить услуги чешских специалистов Уралвагонзаводу, как в Праге в один день была разоблачена: супружеская измена, служебный подлог, незаконное хранение золота, подкуп депутатов из правящей партии.

Соседи молчат. Сопротивления нет. Поэтому наступающие не останавливаются.

04.07.2013