Ветер часто меняет направление. Еще чаще меняется настроение города. Утром солнечный и жизнерадостный, он рассвечивает жизнь своих горожан в оранжевую полоску. Вечером, укрывается таинственным серым туманом, как старая дама вуалью, не показывает свое лицо. Ветер стихает и на город опускается смог. Невидимая пелена схватывает окружающие предметы, зажимает дома, душит водителей, выходящих из своих машин. Остановка почти подобна смерти. Движение жизнь.

Жизнь, не оглядывается на нас, она движется. У каждой жизни своя собственная скорость, одна медленно ползет, как телега по разухабистой дороге, другая летит, так что не остановишь. Жизнь, то спотыкается, то останавливается, но иногда, точно взбредет лошади, что тянет она не телегу а лихую колесницу, пускается в полет и погнало. Ухабы и рытвины сливаются в одну сплошную колею, а жизнь несет, точно ветер гонит осенний лист.

Целая неделя прошла для Хейлин в напряженных занятиях, гоняли ее немилосердно, мало было куратора, к пыткам присоединился наставник. Лика никогда раньше, особо не задумывалась о происходящем в городе, на его улицах влюблялись и расставались, дрались и умирали люди, кто-то рождался, кто-то узнавал о смертельной болезни, но все это проходило параллельно, где-то рядом и в то же время, далеко. Осень клонилась к закату. Город все больше давил, стягивал грудь. Еще немного и перетянет шею. Даже небо выступило против людей, придавливало всей своей свинцовой осенней тяжестью. Мышке казалось, что в небе над городом кто-то раскинул сеть, и люди трепыхаются в ней как мелкая рыбка. Иногда, по выходным Лика отправлялась на прогулку, забегала ненадолго к подругам, созванивалась. С каждым днем настроение у людей становилось мрачнее. Может быть, жители ждут прихода зимы. И действительно, скорее бы выпал снег и прикрыл своей чистой белизной осеннее безобразие.

Кот по своему готовился к зиме, запасал силы и продукты. Человеки по всем улицам тащили припасы, закупая картофель, лук, корнеплоды, и перетаскивая их, как хомяки в свои норки. Во многих домах активно закатывали в банки то, что не доделали за лето. Мышка кусала ногти. Денег на длительные припасы не было, и когда будут неизвестно. Тошно и тяжело на душе.

Город-кот щурил сытые глаза и лениво обустраивался в теплоте парящих теплотрасс. По утрам, спеша на остановку автобуса, Лика проходила мимо уродливо торчащих из земли труб, на которых спали оборванцы. Мышка, склонив голову, не поднимая глаз, спешила на занятия. Ненароком думала, что у них в поселке теперь не увидишь лишних людей, все бездомные куда-то исчезли. К подъезду института подъезжали новенькие иномарки. Из них выскакивали холеные молодые люди в верблюжьих пальто от Гуччи и Рабана. Вечером они и те, кто работает на них, заполняли рестораны и клубы. Город нежился в ручьях денег и нечистот. Здесь отмывались колоссальные капиталы и делались новые состояния. Старые заводы работали на полную катушку, перетирая рабочих. Строились новенькие офисы. Там, где одни богатели, другие наоборот скатывались все ниже, пополняя своими телами подворотни. Сытый котяра нежился в грязи, выставив живот и раскинув лапы. Что ему за дело, если кто-то оказался придавленным его тяжелым боком.

***

Занятия в институте продолжались с прежней интенсивностью. Служба безопасности решила использовать все, что ей дали по полной программе. Даже, если этим всем была всего лишь девчонка. Хотя, опять же, какая она девчонка. Каждый день в конце занятий Лика плелась в спортивный зал. Физическая подготовка, потом боевые искусства и отчет за день. Боевые искусства именовались в институте культурой тела, тот еще юмор. Но для ее тела это действительно было полезно, можно не думать о фитнесе. Назначение последнего пункта в программе от понимания Лики ускользало.

Зачем вся эта писанина, сплошное доносительство. Кто, кому, о чем говорил, да как на него посмотрел. Единственное, что представляло некоторый интерес, так это попытка описать возможные мотивы поступков коллег. Лика уже не уставала, не было сил. Одно радовало, что-то с их группой не так, не сходится. Декан бесился. Из двух групп практической магии, после зачета по реструктуризации едва наскребли двадцать с небольшим человек. Сто пятая сдавала зачеты по высшей математике и структурной лингвистике. После каждой пройденной темы, им устраивали форменный террор. Латынь Мышке далась относительно легко, а с древнегреческим пришлось повозиться. Лика так и не сумела понять, на кой… они учат эти языки. Если она верно оценила ситуацию, приемы магии, применяемые в гнездах, не имели никакого отношения к этим языкам.

Пришлось снова терзать Вейса. Тот ответил, что институт проходил аккредитацию в России. Чего же она хочет? Базовый курс должен носить академический характер. По крайней мере, с точки зрения функционера от науки. С точкой зрения функционера Лика готова была согласиться, но хотелось еще, иногда дышать и жить. Странно, но вызубренный материал усваивался намертво, видимо после реструктуризации заклинило нервные связи в голове. Парни из группы совсем потеряли совесть и перестали замечать ее присутствие. Мышка связывала это с ее службой в структуре безопасности.

В этот вечер, в конце октября Лика возвращалась домой затемно. В шапке с помпоном и блестящей куртке, ее можно было принять за девочку – подростка. По дороге на остановку, ей нужно было пересечь пустую улицу и проулок. Неожиданно для себя, Хейлин почувствовала, что больше на этой улице не одна. Оглянулась. Напротив нее стояли двое. Из клана, почему-то подумала о них Лика.

Парень, стриженный под ежика с острыми маленькими глазами и узким подбородком, в черных ботинках, брюках и черной куртке все время странно дергал носом, возникало непроизвольное ощущение, что это у него самая чувствительная часть тела. Лика про себя решила, что он похож на крысу. Вот бывает так, смотришь, и сразу видишь, эта дама, вылитая лиса. Это наглый и самодовольный хищник. Этот похож на медведя. Мощного, но в общем то, добродушного. Так вот, перед ней определенно стоял крыс. Если можно так говорить о человеке. Второй был другим, немного повыше ростом, он больше смахивал на приличного, вылизанного заграничного опоссума. В нем не было той жадности, особого голодного взгляда, щемящего стремления урвать. В общем, менее агрессивный, и более зализанный. Но еще более чужой в их городе. Крысы должны быть отталкивающими, решила про себя Хейлин.

– Детка, тихо. Пойдешь с нами,– почти беззлобно сказал опоссум.

– Парни, я на автобус опаздываю, мне это не нравится. – Спокойно огрызнулась Лика. – Отвалите.

Парни, к сожалению, не хотели прислушаться к голосу рассудка, а инстинкты у них, похоже молчали. А может, у них и не было никакого инстинкта самосохранения. А вот это зря. Лика начала сердиться. Мало того, что ее в институте за человека уже не принимают, еще и эти…

– Пойдешь с нами,– снова сказал опоссум. Так, решила Лика, они не из института, иначе бы меня знали, посмотрим, что будет дальше. Домой я сегодня все равно, кажется, не попаду. Эта маршрутка последняя.

– Убери руки, я сама пойду. На эту ее фразу парни определенно удивились. Лика решительным шагом направилась в нужную им сторону. Новые знакомые упустили инициативу и теперь рысили рядом. Минут через десять, они в который раз повернули в какой-то закоулок, оказались в узком пространстве между тремя складами, или сараями. Уперлись носами в запертую дверь. Плохо, подумала Мышка, ограничение пространства и явное отсутствие поблизости тяжелых или габаритных вещей смущало ее, уменьшая возможность боевых действий. Парни позвонили. Через минуту дверь открылась.

– С добычей? Заходите. – Сказал мелкий, какой-то мышастый тип.– Стронк, где надыбали, мяско?

Лика смерила его презрительным взглядом. Скоро сама из него мясо сделаю. Она задумалась, не зная как реагировать на собственные мысли. Да ребята, я ведь вся такая белая и пушистая в душе, просто снаружи не всегда заметно. Лику повели внутрь помещения. По ходу дела, оказалось, что крыса зовут Фолк, опоссум отзывался на Стронка. Стронк сын хозяина, хоть и младший. Всего третий раз и пошел на самостоятельную охоту. Ладно мальчики, мстительно подумала гостья, до сегодняшнего дня вам везло. Но в этот раз вы зарвались. А впрочем, заодно посмотрим, что представляет собой клан. Интересно же, свои отчего то ее к себе на экскурсии не водят.

Вчетвером, всей кучей они вошли в большую квадратную комнату. Посредине зала в полу была выписаны знаки, странные знаки, точно из каменного века, спиральки, линии, кружочки. Такая же пиктограмма на потолке, над ней. По углам горели светильники на треногах. Между двойным кругом, в котором заключены смешные детские рисунки и стенами собралось человек двадцать. По трем линиям, пересекающим круг внутри стояли люди, такие же как и она, найденные на улице, и силой приведенные в клан. Парнишка-подросток, четыре страшного вида бомжа, Лика оказалась шестой по счету. Рядом с каждым стояли стражи. Ее, похоже, приняли за ненормальную. Потому что, все остальные пытались оказать хоть какое-нибудь сопротивление. Ей же, напротив, теперь было любопытно. Ничего подобного она раньше не видела. Блеснули ножи, у первого парнишки одним махом срубили голову. В ответ на это в голове у Лики все заволокло черным туманом. Стало страшно.

Вот теперь, первый раз после скалы на классификации по-настоящему страшно. Но вместо отчаяния к горлу поднималась дикая ненависть. Нет, не ненависть, густой как самая серая вата, туман. Лика путалась в нем, перед глазами померкло. Все мысли куда-то пропали, и в голове раскаленным гвоздем засело – выжить. Она пыталась ориентироваться в пространстве, но туман и черная ненависть вытесняли все. Она смотрела на светильник, стоящий напротив нее и видела пульсирующий коридор, точнее двойной коридор, в одну сторону пульсируют кольца желтого цвета, в другую фиолетового. Пульсация это коридора до странности ритмична, в так дыхания, и в такт сердцебиения. Как только она осознала, что это путь ее души и эфирного тела, она осознала, что серая клубящаяся вата, самый обычный астрал. Точнее это астральный свет, так он выглядит, когда тело физическое и тело астральное теряют свои связи. Моя душа ушла даже не в пятки, в астрал, подумала Лика. Стоп, значит я нахожусь внутри самого астрального плана, в поле формирования событий, нет в поле формирования тел, но это значит в моем распоряжении огромные запасы этого поля, его энергии, всей энергии астрала на этой планете.

Через мгновенье откуда-то пришла сила, сила, которая позволила, хоть и на пределе, но взять себя в лапы, стиснуть зубы и начать соображать.Ах, вы так, настраивала себя Лика, если это ритуал, то зачем? Что-то же она должна чувствовать? Черная пелена застилала все вокруг. Тяжелый комок стоял в горле. От ног к горлу поднималась страшная, все сшибающая волна энергии. Жители квадратной норы, кажется что-то пели. В ход пошел бомж, второй, третий. Лика разрывалась между любопытством, отвращением и анализом. Какая же я сволочь! Какие же это гады, да что со мной. Тело ее теперь действовало отдельно от сознания. Точнее Лика теперь знала, что в ней действует. Один сплошной инстинкт самосохранения.

Она подняла руки на уровень груди, широко расставив их в стороны и каждой клеткой своего тела ощущала, как вокруг колышется море энергии. Она находилась, словно в воде, позволяя этой энергии держать себя на плаву. Лика с трудом видела вокруг перекошенные лица, что-то или кто-то висел над полом. Может мне все это кажется, судорожно пыталась сообразить Мышка. Может у меня начались глюки на нервной почве. Что происходит? Лилась из отсеченных частей тела бомжей кровь. Там где когда-то была голова подростка, пульсировала вязкая, почти черная клякса. Через кляксу в астрал вытекало море энергии. Дармовой. Никем не контролируемой энергии. Через какое-то время Лика начала приходить в себя. Она стояла в центре круга, рядом с мужчиной, прижавшим к сердцу руки. На его лице застыл ужас. По углам комнаты жались испуганные, забрызганные чужой кровью люди клана. Мышка пыталась вспомнить, что она делала только что. А этот тип рядом с ней, глава клана чуть не остался без сердца.

– Ну, и что мне делать дальше? Вас всех положить или снести крышу у этого крысиного барака.– Нахохлилась гостья. Жестом правой руки Мышка привела в движение парящие между полом и потолком мертвые тела. Она ощущала, как тянет пальцы рук нечто тяжелое, липкое, но что? Сила струилась от ее пальцев к висящим между полом и потолком трупам. Ну, красавчик, думала Мышка, устроим маленькое представление с тобой в главной роли. Твоему клану моего ливера захотелось. Сейчас, я дам вам ливер. Легко обеспечу. Что ножичком перестал передо мной махать. Лика представила, как правой рукой сжимает сердце главы клана. У того подогнулись ноги, он опустился на пол, хватаясь руками за грудь.

– Не убивай, я откуплюсь,– прошептал он. – Клянусь жизнью и честью клана.

– Ладно,– быстренько согласилась Лика, ей жутко не хотелось никого убивать. Мало ли, что на это ей в институте скажут. Вдруг решат отчислить. Поэтому она решила снова изображать из себя белую и пушистую.– Как насчет доставки меня домой. Мальчика с машиной найдешь? А то меня и без вас в институте уже достали.

– Говори, я сделаю все, что хочешь. – Шепелявил, стоящий на коленях. – Спаси мой клан.

– Э-э-э, –только и смогла найтись Лика.

По сторонам прошло минутное замешательство, и в центр вытолкнули похожего на крысу Фолка. Тот замер в середине круга, глядя на нее затравленными глазами. Потом мелкими шашками начал приближаться к главе клана. Выбора у нее не было. Или был? Эти двое сами во всем виноваты, не нужно было меня хватать по дороге домой, господи, тошно-то как. Лика поняла, что у нее сейчас подогнуться ноги и опустятся руки. Сознание плыло, страшно хотелось жить. Это было единственное и всепоглощающее желание. Рациональное мышление отключилось, словно кто-то выдернул его из розетки.

Мама, мне страшно, кричала часть сознания. Но тело, ее тело, оставленное без направляющей и думающей головы решило действовать само. Снова черным затопило горло, сознание утекало в никуда. Лика сильно зажмурилась и через мгновенье ее рука ощутила нечто теплое, пульсирующее. Она оторопело открыла глаза. Мокрая рука разжалась сама. На ней билось еще живое горячее сердце человека. Хейлин пошатнулась, чуть не упала. Наверное, она не думала, что это может быть серьезно. Убийца, я убийца. Первый раз в жизни она лишила жизни кого-то, большего, чем лягушка. Она тихо сказала про себя: слава тому, кто был, есть и будет. Отцу, сыну и святому духу, четырежды поименованному. Аминь. Все, что есть в сущем в руке его и воле его. Господи, прости меня, грешную.

Все стихли, разглядывая девушку. Энергия, наполняющая зал застыла, как лед. Энергия сжимала присутствующих тисками, тяжесть сдавливала мышкину грудь. Некая сила, наполняла пространство, разливалась по жилам всех присутствующих. Мышка ощутила себя раздавленной катком асфальтоукладчика. Она с трудом удерживала вертикальное положение. Странно, но ее не тошнило. В кино всегда показывают как непривычных людей от вида трупов и крови тошнит. Мужчина в центре пентаграммы поднял голову, внимательно изучая Лику.

– Я им говорила, что мне на автобус,– пыталась оправдываться Хейлин и добавила, чуть задумавшись.– Не надо было меня приводить. Автобуса больше не будет. Как я теперь попаду домой? А ты кто?

– Гален,– глава клана Ссорн. А ты?

– Я Хейлин Кер, учусь в институте в сто пятой группе. Зачем эти придурки меня сюда притащили? У меня, между прочим, контракт со службой безопасности миров Кольца. – Собрала все в одну кучу Лика.– А как устроен клан? А зачем круг, а почему такой обряд, а зачем сердце…

Вопросам не было конца. Глава клана напряженно рассматривал свою неожиданную гостью.

– Есть хочешь? – Спросил Гален.

– Спать хочу, но не буду.

– Почему?

– Я вам даже шнурки на моих ботинках завязывать не доверю, не то, чтоб спать.

– Я поклялся жизнью моего клана. Ты можешь чувствовать себя здесь как дома и получишь все, что пожелаешь. Так же, как если бы ты, была моей единственной наследницей.

– Нет, спасибо. По-моему, ну почему я опять думаю про сыр, больше подумать не о чем, вот что значит штампы. Но хорошо, если вы так настаиваете, то останусь у вас ночевать. Только комната должна запираться изнутри. – Черт возьми, размышляла Мышка, с чего это меня так потянуло на приключения. Конечно, ноги меня сейчас держат плохо, шатает как пьяную и голова кружится, но это не повод, чтобы заваливаться спать там, где тебя только что чуть не убили. Лика понимала себя плохо, чувствовала то же. В результате все же взяла верх природная лень, тащиться домой не хотелось, хотелось упасть на мягкое. Можно подумать, что ей все еще мало. Мало того пульсирующего в ее руке сердца, и людей, которые умерли у нее на глазах.

– Я не лгу. Я поклялся жизнью клана. – Гален хлопнул в ладоши. Народ вокруг них засуетился, вперед вылез толстый, лоснящийся от довольства и сытости мужчина в желтом шелковом халате. Ссорн повернулся к нему. – Госпоже лучшие гостевые комнаты и ужин.

Только ужина в этом доме мне и не хватало, лениво шевеля мозгами, размышляла новоявленная авантюристка. Только не это, а то меня сейчас и вправду, вырвет.

– Я же сказала, спать! Я есть не буду!

– Госпоже лучшие гостевые комнаты, ужин! – Жизнерадостно защебетал толстяк.

– Я же сказала, только спать!

Ее повели внутрь дома. Лика беззастенчиво озиралась по сторонам. Ни одного окна, зато кондиционеры в каждой комнате, шикарная обстановка, вызывающе дорогая мебель. Коридор по которому ее вели, уходил все глубже и глубже под землю, через каждые пять-десять метров вниз спускалась очередная лестница, закручивая пространство дома по спирали. От главного коридора в разные стороны разбегались маленькие и большие коридорчики, арочки сменяли друг друга, чередуясь в своем оригинальном темпе. Хейлин подумала, что здесь недолго и заблудиться. Она напоминала себе маленькую лабораторную мышку, которую лаборанты гоняют по лабиринту, с целью проверки ее памяти и ориентации в пространстве. С ориентацией у нее сейчас не очень.

Гостевые комнаты были обставлены более чем помпезно. Поздний ампир. Позолота, золото и блестящие шелковые ткани. Все мерцало и струилось, застывая лишь на массивных статуях и мебели. Лике стало жутко интересно, отчего в этом доме так много тканей. На всех стенах роскошные драпировки, да собственно, стен и не видно. Что называется маленькое любопытство вовсе не порок. Она подошла и потрогала, изображая очередное восхищение тканями. За шелком проступал голый камень. Понятно, решила почти наследница клана, туберкулез в таких условиях не исключение, а норма жизни.

Она выбрала для себя бело-золотую спальню. Все остальные, предложенные ей, были отчего-то совсем мрачны. Тяжелые балдахины и мебель, вырезанная из цельных кусков драгоценных пород дерева. Балдахины Лику смутили. В средние века в их складках прятались полчища клопов, по ночам падающие в кровати счастливых хозяев роскошного ложа. Поэтому она предпочла более скромный интерьер. Толстяк решил, что ей понравилось золото и розы, стоящие в шикарных вазах на консолях. Пока жизнерадостный тип распевал ей дифирамбы, она активно интересовалась системой запоров. Через пару минут в комнату вплыл, колыхаясь как воздушный шар в потоках горячего воздуха, совершенно безобразно жирный мужчина. Лицо и тело его напоминало бесконечно ожиревшего и дряхлого шарпея. За ним гуськом двигались три соблазнительные молодые дамы.

– Любимые жены хозяина. – Потрясывая своими жировыми складками, проблеял жирный.

– Они выполнят любое желание госпожи. – Добавил в тон к его блеянию толстый сопровождающий.

Лика смутилась, и чтобы скрыть это смущение принялась демонстративно проверять белье на постели. Белье было свежим, чуть теплым и потрясающе дорогим. Натуральный шелк цвета слоновой кости с тончайшей вышивкой, изображающей белые пионы.

– Брысь, я буду раздеваться. Хоть бы халат, принесли, что ли. – Шикнула ворчливая гостья на сопровождающего. Тот с поклоном удалился. Жирный складчатый образец, заколыхал руками.

– Конечно, конечно госпожа, белье и халат. Ванну?

– Я спать хочу, что вы ко мне прицепились! – Мышка задумалась, что бы ей еще такого сказать и сделать, чтобы от нее все отцепились и не забыли разбудить завтра на занятия. Она попробовала обратиться к женщинам, но они словно набрали в рот воды, только испуганно пялились на нее пустыми глазами. Лика вздохнула, решила, что халат и белье ей не дождаться, разделась до собственного белья и упала в постель. Заснула сразу, успев подумать только о том, что хорошо бы ее разбудили завтра в восемь, что бы поспать на полтора часа больше обычного. И хорошо бы отвезли к институту на машине, чтобы не топать ногами двадцать минут.

Утром ее разбудил запах кофе. Как жаль, что в последнее время, после реструктуризации я его не пью, лениво вздохнула Лика. Она приподнялась, опираясь на локоть, принюхалась и с сожалением сунула ноги в мягкие тапочки стоящие у кровати. Тапочки оказались в пору.

– Что не понравилось госпоже? – Подсуетился давешний сопровождавший.

– Я после реструктуризации не пью кофе.

– Шоколад? Сок? Молоко?

– Шоколад и апельсиновый сок, без сахара, лучше свежеотжатый. – Так-то, пусть побегает, злорадно думала Мышка. Оказалось зря, горячий шоколад стоял на столике в кабинете, а сок принесли буквально через пару минут, и действительно свежеотжатый. Сказки тысяча и одной ночи с сожалением подумала Лика. Сейчас туман рассеется и наваждение пропадет. Мне еще в институт шлепать, между прочим. Она поразительно быстро оделась и потребовала проводить ее к выходу.

На улице ее ждал мерс. Шестисотый, не слишком престижная модель в их пригороде, но в хорошем состоянии. Здорово, подумала Мышка, интересно, а кто его поведет, лично я никогда мерсом не управляла. Чуть поодаль стоял серый и незаметный на первый взгляд паренек, внимательно разглядывающий ее.

– Сколько времени? – Лика давно не носила часы. Они на ней все равно останавливались через несколько суток.

– Половина девятого.

– Поехали? – спросила гостья.

– Да. Только возьми. – Паренек протянул ей толстый кожаный браслет, отделанный металлом и камушками. – Бери, бери. Ты теперь член клана. Я Кнут, сын Галена. Ты меня не помнишь? Тебе в институт?

– Да.

– А меня отчислили, не сдал реструктуризацию. У нас половина группы не сдала. А у вас, говорят, все сдали. Везет.

– Зачем вы это делаете?

– Что?

– Что вчера было.

– Ночь силы. Мы призываем силу. Вчера было тридцать первое октября, а ты, что сделала.

– Я, а что я, ничего. Не знаю, а что я сделала?

– Я то же не знаю, наверное, и ты призывала. Только мы свою силу не так копим. Используем природные элементы.

– Конечно не так, а кровь тогда зачем, зачем же было людей убивать?

– Мы так призываем силы элементалей, а ты вызвала что-то другое.

– Ты об этом никому не расскажешь?

– Никто из клана ничего говорить не будет.

– И хорошо, не люблю неприятностей, тем более с инквизицией.

– Зачем же призывать такие силы, если не любишь неприятностей?

– Не знаю, так само получилось, я не хотела, не специально.

– Знаешь,– парень ненадолго замолчал,– ты вчера накачала клан по самую макушку. Ты очень сильная. Мой отец так не умеет.

– Хочешь совет? – в свою очередь предложила Лика. Паренек ей чем-то неуловимо понравился. Во всяком случае не заискивает, хотя выглядит расстроенным. Парень кивнул.– Я хочу помочь.

– Как?

– Попросись пересдать реструктуризацию, а я тебе помогу. Как, еще не знаю. Но я и вчера не знала, что делать, получилось ведь.

– Попробую.

– Я после занятий остаюсь в зале заниматься с мастером Шлозом, если что-нибудь получится, приходи.

– Хорошо, я тебе скажу, разрешат или нет.

– Конечно.

Кнут проводил девчонку глазами до входа. Надо же, ничего она не понимает. Не осознает, ни того, что сделала вчера, ни того, что ей подарили сегодня. Между прочим, этот браслет должен был достаться ему, а подарили его ей. Она еще не знает, что теперь обеспечена на всю свою жизнь, старшая дочь хозяина клана, для нее все сделают, ее будут холить и лелеять, но что она устроила вчера, только господь знает. Сколько энергии она дала клану! Столько им всем вместе не наработать и за месяц. А мы один из самых сильных кланов на планете. Наш клан везде, везде, где торгуют оружием. Мы первые. Мы служили самому Падшему. Сначала ему, подом змеям. Но никто никогда не мог сказать с точностью, кому служит его клан. На самом деле клан Ссорн всегда служил только самому себе. Мы торгуем оружием только с людьми три тысячи лет. Любым оружием. Ритуальным, и самыми современными образцами военной техники. Мы очень богатый клан. У нас больше всего на этой планете рабов и денег. Правда рабы не живут в этой стране. Жаль. Действительно жаль. Денег много, а зачет по реструктуризации он так и не сдал. Из их клана в институт взяли троих, и никто из троих не сдал. А ведь мы лучшие оружейники на планете. Мы делаем лучшие инструменты для всех кланов и гнезд. Но никто не сдал. Конечно, ведь они оружейники, а не маги.

Кнут закрыл машину, вздохнул и пошел в институт, прямиком к ректору. Он плелся с низко опущенной головой и поджатым хвостом. Сестра сказала, что теперь он сумеет. И он в ней нисколько не сомневается. После того, что сестра сделала сегодняшней ночью он уже ни в чем не сомневался. Теперь все будет отлично. Ректор, недаром темный эльф, сначала жался, ему лишние студенты не нужны. Но клан, и богатый и уважаемый, он согласился, назначил цену и время пересдачи. Сегодняшний вечер. Как будто одна неделя могла что-то в его подготовке изменить. Не удержавшись, довольный Кнут нашел аудиторию, где занималась сто пятая группа, остался стоять у подоконника, дожидаясь перемены.

Сразу после звонка усталый Рудольф вышел из аудитории и наткнулся на скучающего Кнута Ссорна. Тот вежливо поздоровался с куратором сестры.

– Вы к кому? – изумился вар Клозе.

– Простите, но мне нужно передать информацию одному из ваших студентов. Вы позволите? Можно войти?

– Войдите. – Голос у куратора Хейлин был недовольный. Странно парни из разных кланов и гнезд обычно враждуют друг с другом. Здоровая конкуренция. Кажется паренек учился у Стази. Значит у него в группе ему точно делать нечего. Клозе пошел в деканат, а Кнут змеей проскользнул в группу, напрягся. Хейлин Кер сидела за второй партой второго ряда и о чем-то увлеченно болтала с Алланом вар Бэкком. Бэкк ехидно улыбался.

– Привет. – Лика заметила Кнута и махнула ему рукой. – Ну, как дела?

– Ого,– восхитился Аллан, внутренне напрягаясь. Не хватало еще, чтобы девчонка, с которой он сидит, встречалась со всякими клановыми прихвостнями, Тем более, этого типа отчислили после реструктуризации.– Кер заводит связи. Нашла с кем знакомиться!

– Тебе что, жалко? На кого хочу, на того и трачу свое внимание. Ревнуешь? – не удержавшись, вставила ему шпильку Лика.

– Нет, просто зря тратишь, его отчислили.

– Поражаюсь твоей осведомленности, Аллан. – Лика обернулась к Кнуту. – Что сказал ректор?

– Сегодня в пять, в зале.

– Не волнуйся, все будет нормально. Придумаем, что-нибудь.

– В смысле? – поинтересовался Бэкк,– ты что, теперь занимаешься благотворительностью?

– А тебе что, жалко? – возмутилась Хейлин.

– Жалко у пчелки! Не хами. – Набычился Аллан.

– А ты чего цепляешься, тебе что, не все равно, кто учится в сто четвертой!

– Не все равно. Чем меньше кланов, тем больше гнезд. Пусть чужие лохматые к нам не лезут, своих блохастых много! – С выражением полного презрения он глянул на парту, где обосновались Скола и Руда. Парни в свою очередь поджали губы, готовые броситься в драку. Лика уставилась на них.

– Ну детский сад, право слово! Иногда я вам поражаюсь. Вы как подростки. Что вы друг на друга бросаетесь, выживать всегда легче вместе, а не по одиночке.

– Пресветлые боги, да эта обезьянка решила нас поучить жить! Может, еще и по деревьям поучишь лазать! – Вскипал Аллан. Лика в свою очередь тоже разозлилась. Горячий ком знакомого чувства быстро поднимался к горлу от груди. Вскипала дикая ярость и билась в сжатые от бешенства кулаки. Руки поднялись сами собой. Губы в ниточку, злой прищур глаз. Кнут не на шутку испугался, вспоминая, что она устроила вчера в клане.

– Хейлин, не надо, пожалуйста! – Крикнул он. Но было поздно. Лика ударила всей непонятной ей силой, которая била раскаленными струями в сжатые до боли кулаки. Ударила, еще не понимая, что происходит. Парни, сидевшие рядом с ней полетели в разные стороны как брызги воды, ударились о стены и посыпались вниз. Лика остолбенела. Группа замерла в немом молчании. На несколько мгновений установилась гробовая тишина. Слава богу, куратор ничего не видел. Парни потирали ушибленные части тела и расползались в разные стороны. Больше других пострадали Бэкк, Джи Джи, Линэ и Таллер. они из принципа решили не обращать внимания на вредную сокурсницу. Даже Сергей отвернулся демонстративно и теперь глядел в окно.

– Так что сказал ректор? – переспросила Мышка.

– Назвал цену и время.

– Да не волнуйся, все будет в порядке, ты сдашь.

Кнут кивнул и тихонько вышел из аудитории. Лика обиженно фыркнула оставшимся, вышла и залезла на подоконник, мотая ногами от злости. Парни не желают с ней общаться, ну и пожалуйста, она им покажет обезьяну на дереве, а сами кто! Обижайтесь на здоровье, очень надо, злилась про себя Лика. Вдоволь наобижалась, спрыгнула с подоконника и вошла в группу снова.

– Предупреждаю по-хорошему, кто обидит Кнута, будет иметь дело со мной.

– Нам даже общаться не придется, его отчислили. – С вызовом буркнул Аллан.

– Пересдаст! – Усмехнулась Хейлин.

– Облезет, и обрастать будет долго и неровно. – Передразнив Ликины слова, оскалил зубы Мор-Ган. – не все такие умные как ты.

– А я говорю, пересдаст. Хочешь со мной поспорить!

Мор-Ган спорить не хотел, а оскорбленный Бэкк, забрал свои вещи и перебрался на последнюю парту, третьим. Когда вернулся куратор, настроение у всех было препаршивое. Ру вполне оценил обстановку, но комментировать ее не стал. Было и так, в принципе странно, что вар Бэкк сидит с Хейлин. Но эта особа всех достала, парни больше не возмущались, как раньше. Молча сжимали зубы и кулаки. Надо будет передать отцу Барто, что ему понадобится еще одна парта. Вар Клозе продолжил лекцию по истории цивилизаций.

В последнем цикле развития изменилось соотношение сил между основными расами Кольца. Люди успешно теснили эльфов и гномов. Правда, человеческому роду большинство дел удавалось хуже, чем древним расам. Но главной особенностью людей была совершенная адаптация к любым условиям и любой работе. Они могли все делать все, исключительно легко размножались, смешиваясь со всеми древними народами. Представители человеческого рода быстро теряли независимость и самобытность, легко отказывались от своих традиций. Только кланы и гнезда продолжали жить по законам стаи, когда любое отклонение от нормы и обычая предков жестоко преследовалось и уничтожалось. Если в кланах сохранялись старые законы, то гнезда изначально имели совсем другую природу. Их родоначальниками были потомки от браков людей и владетелей миров. Поэтому их магические способности, особенно в первом поколении, превышали человеческие во много раз. Детей от браков людей и владетелей или конструкторов миров называли валлами. Владетели настолько опасались неконтролируемых способностей своего потомства, что вменяли последним в обязанность отслеживать свои генетические линии, особенно опасаясь третьих детей и их потомства. Таких детей старались иллиминировать в самом раннем возрасте. Лика поняла, что ни валлам, ни владетелям миров не нужны маги, еще более сильные, чем они сами. Она вспомнила русские народные сказки, в которых самым счастливым и удачливым бывал обязательно третий сын, который до поры до времени оставался дураком. А потом бац!

У гнезд и кланов к третьим детям было совершенно особенное отношение. Они напротив, всеми силами культивировали линии третьих детей. Наверное, поэтому же. Пытались, таким образом, усилить возможности своего потомства. Лика сидела и вспоминала сказки народов мира. Данный факт говорит о том, что любая народная мудрость имеет глубокие корни. Все равно придурки, размышляла она, нет бы заниматься воспитанием и образованием всех в своем гнезде или клане, выявляя самых одаренных ребятишек и вкладывая деньги в их образование. Нет, они хотят, что бы у них сразу рождались готовенькие гении. Потому и имеют таких уродов как Джи Джи и Таллер. Но этот хоть на мордочку смазливый. А Джи Джи и вовсе уродина.

Рудольф поинтересовался, какие линии представляют его студенты. Парни из кланов благоразумно молчали, зато больше всех пыжились Бэкк, Мор-Ган и Кофт. Бэкк многозначительно задрал нос кверху, сказав только, что его бабушке дал наследство сам лорд владетель Мары. Рудольф с интересом кивал головой. Неожиданно высоко задрал нос Лине, такой обычно серый и незаметный в их группе. Вейс и Линкс, представляющие младшие линии в своих гнездах сидели и не дергались. Зато Джи Джи и Таллер расцветали и петушились почти наравне с первой четверкой. Остальные благоразумно не вмешивались в разговор. Лике надоело и она тоже решила выпендриться.

– Подумаешь, у меня и мама и папа третьи дети в своих семьях. Никаких признаков особой одаренности я у них не замечала. – Вслух возмущалась Мышка. – Правда у моего папы характер очень особенный, если упрется рогом, никаким бульдозером его с места не сдвинешь!

Парни загалдели. Оказалось, что она не знает, что говорит. Кого могут интересовать человеческие дети! Она не из гнезда, а что-то еще из себя воображает! Представители кланов рассматривали Лику осторожно, как только что найденной взрывное устройство неизвестной конструкции. Куратор напрягся вместе с ними и осторожно спросил:

– А у вас есть братья или сестры?

Ага, подумала Лика, испугался! Поэтому решила его успокоить. Действуя по принципу, напряженный куратор – плохой куратор.

– Нет, и после года моей жизни уже никого не могло быть.

– А почему? – Удивился Клозе.

– Потому, что Кер у нас заразная! – Сострил Джи Джи. Дебил, подумала Лика.

– Так почему, Хейлин? – настаивал куратор, изображая само участие.

– Мама сильно заболела во время своей второй беременности. Врачи предложили выбирать, ее жизнь, или жизнь ребенка. У нее началась прогрессирующая анемия. Последствия родов были непредсказуемы. Врачи решили прервать беременность. Вот и все. – Что испугался, размышляла Мышка, думаешь, вдруг, кто из моих родственников решит учиться в институте.

– Сколько вам было? – уточнил Клозе.

– Не знаю точно, где-то около года.

Клозе нахмурился, думая о чем-то своем.

– Семейные фотографии у вас есть? Бабушки, дедушки, прадедушки? Сделайте одолжение, поищите. Для нас это важно. У вас несколько необычные способности. Фотографии могут помочь нам понять природу ваших возможностей.

Да конечно, держи карман шире. Решила в свою очередь Лика. Смотри, кинулась вам помогать познать природу моих возможностей. Не раньше, чем сама все выясню. Рудольф в свою очередь тоже предавался размышлениям несколько другого характера. Если вдруг у этой нахалки есть корни в гнездах, то ее способностям могут найтись рациональные объяснения. Хотя, браки между третьими детьми категорически запрещены всеми законами Кольца. В случае возникновения такой аномалии нести ответственность перед законом должны главы гнезд или домов. От этой планеты, как и от этой студентки одни сплошные неприятности.

После занятий Хейлин поспешила в спортзал, проверить, как там Кнут. В ее жизни еще не было братьев и она отправилась разыскивать Лона Вейга со странным чувством волнения в груди. Наверное брат все же нужен? Куратор решил, что она собирается улизнуть с занятий, но ничего препятствующего не предпринял. Голова у него в этот момент была занята анализом разговора в ходе сегодняшней лекции. Мышка незамеченной пробралась в зал. Вейг с Ролдом скучали на скамейке, играя в шахматы. Правда, шахматы какие-то странные, ей такие еще не попадались. Кнут потел, причем абсолютно бестолково, с такими энергетическими затратами, что процесс никак не мог начаться. Лика тяжело вздохнула и вжалась в стенку, откорректировала процесс сначала у себя, потом как кальку наложила его Кнута. Прокачка пошла значительно легче. Теперь все будет как надо, решила новоявленная сестричка. Мышка постепенно снимала блок за блоком, убирала зажимы. Поток энергии внутри него стал чистым и насыщенным, мерно пульсируя, образовал полый столб, величиной с гигантское дерево.

Преподаватели теперь, наконец оторвались от игры, разглядывая Ссорна. Лика продолжила прочистку по порядку. Сначала кожа, потом кости, соединительные ткани и кровь, костный мозг и слизистые. Наконец, ей удалось иннервировать синтез ферментов деструктурирующих синтез белка. Потом изменила сам процесс репликации ДНК и подтолкнула начало синтеза новых белков. Включались в работу все новые ферменты. Кнута перестало трясти, зато он стал красным как рак. Кровь, неся новые катализаторы, приливала к слизистым, стимулируя их отторжение. Кнуту стало совсем плохо, его уже мучили рвотные позывы. Спазмы выкручивали его желудок. Наконец, рвота началась, вместе с кашлем. Из Кнута полились комки слизи и отторгнутой плоти. Преподаватели вернулись к игре.

Ну, кажется здесь все в порядке, Хейлин разлепила глаза и уперлась взглядом в сокурсников. А ей так хотелось тихо и незаметно исчезнуть. В проеме раздевалки стояли Лис Скола и Саймон Руда. Обойти их без неприятных расспросов казалось делом затруднительным. Лика пожала плечами и вошла в зал.

– Здравствуйте, господин Вейг. можно к вам?

– В чем дело, Кер, говорите быстро, я занят.

– Можно мне сегодня уйти пораньше, а то я вчера на последний автобус опоздала?

– И что?

– Шла пешком.

– И сегодня сходите.

– Да, там темно и страшно, и идти больше часа. Я боюсь.

– Кер, вы, и вдруг боитесь! Я поражен в самое сердце. Неужели вы, можете чего-либо бояться?

– Конечно, могу. Идиотов полно. Свалка рядом, бомжи и пьяные на каждом углу. Еще кто-нибудь подкрадется и по голове ударит.

– Кер, вас уже ударили, причем в самом раннем детстве. Больше уже при всем желании не получится. А на месте перечисленных вами лиц, я бы сам от вас под автобус бросился, так для здоровья безопасней, и последствий, с риском для жизни меньше. Во сколько отходит последний автобус?

Знал бы он насколько прав, ехидно подумала Мышка, но комментировать собственные мысли не стала. Напротив скромно ответила, потупив глазки:– В двадцать пятнадцать, но до него еще минут пятнадцать идти. Мне, чтобы успеть, нужно выйти из корпуса до восьми. Хотя бы без десяти восемь.

– Ищите квартиру рядом, институт оплатит аренду.

– Постараюсь, но сегодня, что опять, пешком идти?

– Попросите ребят из группы, пусть подвезут.

– Они подвезут…– обиделась на ребят Лика.

Неожиданно в дверь спортзала поскребся Руда. Вейг вопросительно посмотрел на него.

– Господин Вейг, я могу Кер довезти, если нужно. Мне все равно еще две темы сдавать.

– Вот видите, вам даже просить никого не пришлось, идите.

Лика вышла. Лис смачно улыбался, подпирая угол. Лика насупилась, глаза ее неожиданно сузились, а зрачки приняли почти змеиный вид. Лис отпрянул.

– Что, тоже хочешь подвезти? – в конец разозлилась Лика.

– Если нужно…

– А вы откройте благотворительный фонд, имени господина Вейга. Бесплатный подвоз припозднившихся студенток.

– А что, хорошая идея! – Улыбнулся Скола.

– Милиция с ног собьется, стольких студенток разыскивать.

– Кер, я не кусаюсь, что ты на меня злишься.

– Зато я царапаюсь, у меня под ногтями, вот здесь, идут микроскопические желобки с подачей яда, хочешь посмотреть? – Лис отпрянул, постоял немного в задумчивости, склонив голову набок. Надо же, он меня оценивает, решила Лика. Думает, серьезно я, или вру. Прогрессирует мальчик. Лика вздохнула и пошла в группу. Лис увязался следом.

– Слушай, а что тебе до этого Ссорна? – не отставал он.

– А тебе что, завидно?

– Да нет, просто интересно, что вас с ним может связывать.

Лика задумалась. Ему интересно, что ж извлечем пользу из этого интереса.

– Если я тебе объясню, ты ответишь на несколько моих вопросов. Идет?

– Отвечу.

Мышка вытащила из кармана браслет, показала его Лису. Скола резко затормозил. Протянул руку, недоверчиво потрогал браслет и убрал. Потом лицо его окончательно вытянулось, и он недоверчиво спросил:– У тебя есть проблемы с жильем, машинами, деньгами?

– Нет, сегодня у меня проблема только с реструктуризацией Кнута, а что?

– Куратор знает?

– Вот еще, зачем его лишней информацией грузить.

– Браки между третьими линиями запрещены, категорически и вообще! Владетели могут уничтожить весь такой клан до чиста! Ты сошла с ума? Ты что, из клана Ссорна?

– Да нет, ты не понял, мне подарили этот браслет сегодня утром, а я совершенно не понимаю, что означает такой подарок.

– Кто подарил…– хрипло прошептал Скола, прислоняясь к стене.

– Гален Ссорн, отец Кнута, а что?

– Зачем ему это надо!– Возмутился Лис.

– Что ты ко мне с этим цепляешься, откуда я могу знать, зачем ему это нужно, я сама еще не решила, что мне с этим браслетом делать. Он мне вчера вечером, точнее ночью, этот браслет буквально насильно впихивал, на коленях елозил. Зачем пожилого человека расстраивать! Если бы я не взяла его подарок, он бы точно расстроился.

Лис молча шел рядом, а буквально через минуту их догнал Руда. Не понимая, что между ними происходит, он шел рядом, вертя головой.

– Что случилось? – Не выдержал он.

– Она говорит, что вчера вечером ее в клане Ссорна удочерили как старшего ребенка.

– Врешь!!!

– У нее браслет.

– Ссорн что, спятил? С такой холерой связаться!

– Сам ты язва сибирская, ящур падший, чумка собачья, чего обзываешься, самый умный! – Глубоко обиделась Кер, вспоминая, что-нибудь из инфекций пообиднее. Наконец вспомнила. – Трихонема бледная!

Руда остановился, внимательно рассматривая свои руки, они предательски чесались, Кер достала всех, хотелось съездить ей, по ее наглой роже изо всех сил. Сильно хотелось. Саймон вовремя передумал, вспомнив сегодняшние события. От Кер можно ожидать чего угодно. Лика немного подумала и решила не обижаться, показала браслет и рассказала приятелям всю историю. Первым пришел в себя Саймон Руда: – Непонятно, как ты это сделала. Точно ничего не помнишь до того момента, как почувствовала в руке живое сердце.

– Не знаю, там еще круг с картинками был на полу, а я раньше немного практической магией баловалась. В общем, все случилось само собой. А что этот ритуал означает?

– Я же не Ссорн, я ничего об их ритуалах не знаю. Говорят, что они еще змеям прислуживали, а может и нет. Одно ясно, ты закачала клан энергией под завязку, если даже левитировала тела. Ты их и в правду подняла и держала?

– Я и сегодня еще наших парней подняла и раскидала, ты же сам видел. Они меня достали. Слушайте, а почему все обиделись?

– Обиделись!

– Ну, перестали со мной разговаривать и демонстративно отвернулись.

– С тобой очень тяжело разговаривать, ты странная. То ведешь себя как вполне нормальный человек, то такие закидоны выдаешь, что искры из глаз сыплются.

– Я вполне нормальная, просто предпочитаю превентивные меры.

– Это теперь так называется?

– Этому меня учит наставник, мастер Шлоз. Предупреждать активные действия потенциального противника.

– Мы, противники?

– По Шлозу, да. А если серьезно, я не понимаю, точнее не всегда понимаю до степени просчета ваши действия. А мотивов ваших действий чаще всего совершенно не понимаю. Вы либо отсталые в развитии, либо полные придурки. Почему все наши студенты презирают друг друга, почти никто между собой не общается и не дружит. Такие как Таллер напоминают мне моллюска в раковине, думают и живут исключительно своими интересами, а наши замечательные преподаватели в своей работе руководствуются принципом "разделяй и властвуй". Нас же всех стремятся стравить друг с другом, и развести в разные стороны. Действия скопом запрещены категорически, а почему? По одиночке нас всех легко приведут к ногтю, а вместе, никто никому ничего не сделает.

– Да, тебе только в службе безопасности работать. – Одобряюще похлопал Хейлин по плечу Руда. – Так всех укатаешь, что хоть в петлю лезь! Что ты собственно о себе думаешь?

– Я не знаю, уже целый месяц, не знаю, что о себе думать. Кто я? Зачем я? Откуда я? Почему Лейда и зачем мне Кольцо? Я его не ощущаю даже! Вру. Ощущаю. По ночам болтаю с драконами. Их зовут Мрак и Пиррит, потом через несколько дней на лекциях, я узнаю, что это имена хранителей оси Кольца миров. Они мне очень много рассказывают, хотят, чтобы я была на их стороне. Не верите?

– Тебе верю. – Честно сказал Лис. – Но причем тут кланы? Ты за кого? За владетелей Кольца или за кланы?

– Я не знаю. Ни за кого я, ни с кем я. Кланы доказали свою жизнеспособность. Не вижу, зачем вам владетели? Вы как волки, сами по себе, хищники и санитары одновременно. Уничтожаете самых слабых и ненужных, сохраняя планету от перенаселения?– Господи, что я говорю! Истерически кричало внутри Лики собственное сознание. Я же совсем не такая. Это не я! Это же из Мальтуса, а меня еще в педагогическом институте учили, что он плохой и вредный. Значит все не так? Или все не так однозначно. Что-то нужно говорить, парни на меня смотрят.– Бесспорно, что человек стал человеком научившись сохранять и передавать знания из поколения в поколение, оказывая помощь наиболее старым, но опытным особям. У вас ведь так же? Ну вот! В то же время бомжи и нищие. Вредные они или нет? Нужно ли уничтожать инвалидов и неполноценных? У меня в голове все перепуталось…

– Вот это точно. В голове у тебя полная каша. – Согласился Скола.

– Но если так, мне все равно не понятно, почему вы враждуете с гнездами. Давно бы объединили усилия и цивилизовано разделили рынки сырья и сбыта. Тогда человечество превратилось бы в рабочий скот, а вы бы по силам могли сравниться с владетелями миров. Неужели до гнезд и кланов это не доходит!

– Я не знаю, что и до кого доходит. – Ворчал Руда. – Но мы отличаемся тем, что мы свободны, не смотри так. Мы, лично не зависимы, в отличие от гнезд. Все гнезда являются чьей-то частной собственностью.

– Все гнезда принадлежат либо владетелям миров, либо их валлам, что по сути одно и то же. – Влез в разговор Скола. – К примеру, Мор-Ганы и Таллеры принадлежат лорду Ро Нелу, Вар Бэкк собственность владетеля Корноэлла лорда Стар Кха. Иногда, когда кланы составляют серьезную конкуренцию гнездам, на нас устраивают потраву. И никто не защитит кланы.

– В смысле потраву, как на волков или лис?

– Да, хотя чаще, это напоминает отстрел. Гнезда могут объединиться и уничтожить один из кланов поголовно. Детей и женщин еще могут захватить, а мужчин просто вырезают. Иногда вырезают всех. Иногда в ход идут бомбы и огнеметы.

– Да, но с таким же успехом могут объединиться и несколько кланов! – Возмутилась Лика. – Почему бы вам не произвести отстрел пары, другой гнезд?

– Гнезда нельзя уничтожать без согласия их лорда владетеля.

– Ну да, стала бы я спрашивать, если бы меня решили убить!

– Ты не поняла! Если мы, предположим, уничтожим конкурирующее гнездо, нас уничтожит его владетель. А у гнезд владетели разные.

– Выражайся по-русски, крыша.

– Какая разница как это называть! Нас просто терпят. Мы больше всего перепродаем. Мы производим необходимые самим гнездам товары. Поэтому мы нужны – и нас терпят. Но как только кланы начинают использовать магию, как гнезда, особенно в целях коммерции, нас тут же начинают бить насмерть. Поэтому, если кто-то из клана хочет стать настоящим магом, и не дай бог, становится, то он уходит, немедленно покидает свой клан.

– Чего же вы пошли учиться сюда?

– Нас позвали. Аш Рер обещал кланам Лейды свое покровительство, если мы станем активно помогать ему в расширении зоны колонизации.

– Не знаю, не знаю, на мой вкус, только придурок начнет колонизацию Земли с России. Точнее говоря для этого нужно быть полным придурком, или совсем ничего не знать о Земле. Хотя, последние шаги нашего правительства становится все труднее объяснять с точки зрения здравого смысла. Все может быть. Только народ, это совсем не правительство. Если народ обозлить, то он имеет тенденцию сбиваться в кучи и действовать скопом. А если взять весь наш народ, да и объединить его с кланами…

– Ты фантазерка, Кер.

– Но почему вы все время грызетесь друг с другом? – продолжала удивляться Лика. – Все это смотрелось бы, наверное, весело, если бы не было так грустно. Впрочем, не люблю философских обобщений. Потому, что это мне хочется делать всегда.

– Все равно, ты обязана сообщить куратору, что тебя удочерил клан Ссорн. – Вздохнул Скола. – Иначе тебе попадет. И клану особенно.

Лика подумала, решила, что у ее куратора слишком расшатана нервная система, поэтому пошла отчитываться перед наставником Шлозом, он ее еще не так хорошо знает. А тот пусть решает сам, кого и как он будет ставить в известность.

Шлоз бессильно проскрипел зубами, вздохнул, глядя на браслет, и скорчил жуткую непереводимую на человеческий язык мину. Потом плюнул на все и сел строчить объяснение.

– Что стоишь как столб! – Рявкнул на воспитанницу шеф охранки,– иди в зал, работай!

После занятий Лика была срочно вызвана в деканат. Целый час ей задавали вопросы. Сначала декан и отец Роне, потом к ним для компании присоединился мастер Шлоз. Один раз на нее зашел посмотреть сам ректор. Впрочем, как обычно теплых чувств у ректора она не возбудила. Смотрел он на Лику всегда с плохо скрываемым чувством оскорбления своих эстетических идеалов.

Часть 2

Студентка.