Город прихорашивался, как женщина, в третий раз собирающаяся замуж. Раскормленный кот, лентяй и лежебока готовился стать завидным женихом. И с каждым разом он становился все красивее, умнее и увереннее в своих силах. Старый центр принарядился новыми зданиями, сияющими зеркальным стеклом и роскошными ресторанами. От былого облика остался лишь намек на его родной стиль – модерн начала двадцатого века. До недавнего времени лишь окраины оставались предоставленными самим себе. Они постепенно обрастали мусором и полуразрушенными, бесхозными зданиями. Вокруг, как грибы после дождя, вырастали помойки. Подростки сколачивали все более жестокие банды, постоянно соперничающие с центральной братвой. Наркотики и проституция стала новым стилем жизни этих брошенных кварталов, так же, как раньше главным занятием населения было повальное пьянство. Приличные семьи торопились убраться отсюда любыми путями. Кот зализывал нарывающие болячки и терпел.

А в народе постоянно возникали жуткие, бередящие душу слухи о помоечных монстрах и стаях бродячих собак людоедов. Последние сплетни рассказывали о жутких налетах вампиров, выпивающих кровь бомжей, населяющих свалки. Вновь обретенные легенды свидетельствовали об устрашающих подробностях, тут и там находили обескровленные тела жертв. Люди совсем отчаялись восстановить эти ненужные им поселки. Со времени перестройки прошло много лет. Все что можно было разграбить – разграблено, разрушено и растащено. Но старые раны зализаны, времена изменились. Начался рост производства. Дошла очередь и до окраин. Кот вспомнил, что и здесь можно ловить мышей.

***

По поселку напротив института не торопясь, шли две старушки. Погода благоприятствовала хорошему расположению духа и располагала к беседе. Тему, оказалось, найти совсем не трудно, только об этом и говорил весь Локомотивный поселок.

– Надо же какую хоромину на месте бывшего училища отгрохали, и забор железный при нем, и стеклопакеты. Елки, глядишь ты, голубые посадили, деньги им девать некуда.

– Институт какой-то. Токма студентов в нем нету, ходют лбы взрослые, глазами за каждой юбкой зыркают, дрожь берет.

– Говорят в лесозащитной, опять чей-то труп нашли. Наши милиционеры его из участка в участок три дня перетаскивали. Сначала поселковые дорожным, потом дорожные поселковым. Им что, бомж какой-то, так и перекидывали, пока в морг не увезли, а он уж вонять стал. Кому-то он нужен! А сынок Демьянихи, что в участке работает все три дня пьянющий был. Труп то, говорят, нашли без кровинки в теле! Вот наши архаровцы и перепугались, кино то про вампиров нагляделись, тут оно их и достало.

– А у Семенихи, слышь ты, у сестры ее, внук пропал. Только девять лет мальцу стукнуло. Так милиция говорит, что вроде били его, вот он деру и дал, а чё ему бегать, в девять то лет?

– А из соседней школы девчонки обыскались, лет двенадцати, чего и лесозащитку прочесывать стали.

– Да, загибается народ!

– Дитев то, чего?

– Чего, чего, банки, говорят, такие есть, органы человеческие собирают и продают!

– А еще говорят, инопланетяне дитев воруют, на всякие цели.

– Вот, а мой зять говорит, что воруют людей кавказцы, волокут их в Казахстан и там, в рабство продают, в какие-то "Камыши", рабовладение там, на казахов они спину гнут.

Так, размеренно говоря, они дошли до конца институтского забора. На скамейке, под канадскими соснами курили дорогие сигареты четверо шикарно одетых парней. Рядом стояли крутые иномарки, блестя новенькими полированными боками. Старушки проходя мимо, завистливо повздыхали: кому только такое добро достанется, отовсюду видно, завидные мужики. Старушки завернули за угол. Парни, на первый взгляд лениво, просматривали переулок с левой стороны забора.

– Симон, сто пятую совсем загоняли, поставили реструктуризацию. Бэкк вчера отцу все уши прожужжал. Ему, что бы не делать, лишь бы не работать.

– Да, кузен работать не разбежится. А получать всегда первый, да и лучше чем другие, которые пашут не разгибаясь.

– Виль, а Виль, как хочешь, а мясо нужно брать сейчас, а то Бэкк Большой нам голову оторвет.

– А интересно, в сто пятой девчонка учится, она как, чистая? Почему ее взяли?

– Брось, Пат, девчонка там дрянь, уже успела со всеми передраться, и потом, знаешь, что будет, если мы ее словим?

– В школе сейчас звонок. – Симон еще раз посмотрел на часы. – Сейчас детки двинут, будем смотреть во все глаза.

– Девчонок старше четырнадцати брать не стоит, тем более шалав.

– Ну да, а тебе светиться охота!

– От винта.

Из школы, после пятого урока обычно удирали ярые прогульщицы и прогульщики. Две перекрашенные во все цвета радуги девахи с сигаретами в зубах решили поснимать парней на крутых меринах. Парни доброжелательно хохмили, говоря, что на них всех, двух девчонок не хватит. Даже оставили девчонкам свой сотовый, на случай, если те найдут себе подружек. Девчонки озаботились, и повернули к школе, обещая скоро позвонить.

– Если сами не сделаем заготовки, придется звонить Слимзу, а ему платить, и не мало! И между прочим, исключительно из своего кармана. – Нудно тянул любимую песню Пат.

– Брось, девчонки возвращаются, рыбка клюнула.

Со стороны школы энергично двигались четыре девочки. Они старались идти как настоящие манекенщицы, подиумным шагом, по утиному переставляя ноги, и изредка сбиваясь c ритма.

– Виль, на тебя всегда лучше клюют, обалтывай.

Виль улыбнулся во все зубы, обезоруживающей самодовольной улыбкой:– Неужели в таких школах учатся приличные девушки? Меня зовут Виктор, а это значит победитель, а вас?

– Девочки! – Как бы ненароком влез в разговор Пат. – Мы здесь открываем новый офис, так ничего особенного, торговля цветными металлами. Просто решили посидеть, расслабиться, составьте нам компанию. Мы торгуем в основном алюминием и у нас очень крупные покупатели, мы только заехали, и наш евроремонт никто не успел оценить. Мы все приезжие, молодые и неженатые. Из Верхнего Уфалея. У вас город большой, современный, вдруг у нас в офисе, что-то не так.

– Да, о нашем уюте никто не заботится. А вы просто оцените наш евроремонт со своей, женской точки зрения. Может быть, вы нам что-нибудь подскажете! – Заливался соловьем симпатичный, холенный Виктор. – Вы в каком классе? В девятом! Замечательно! Вот у нас все дела, дела, а знаете, как хочется иногда расслабиться, отдохнуть!

Девчонки смотрели то на парней, то на два шикарных шестисотых мерседеса, серебристый и черный. Им хотелось познакомиться и покататься, чтобы все одноклассницы увидели, какие у них крутые парни и жутко им завидовали и страдали, что у них нет таких. На предложение быстро согласились, только две, еще две девчонки, которые выглядели чуть скованнее своих подружек, сильно торопились домой. Симон масляно улыбнулся:– Да что вы, девочки, расслабьтесь, мы крутые, но законы уважаем, так, посидим часа два, да и развезем вас по домам, нам ведь еще работать надо. Зачем нам проблемы с несовершеннолетними.

Парни вежливо рассаживали девочек по машинам. Симон в машине больше молчал, вез Анюту и Таню. Тенрик, наоборот, все время рассказывал, какая у них крутая контора и евроремонт. Симон представился Семеном, Тенрик – Артемом. Девушки радостно щебетали и почти не заметили въезда в странный переулок планового поселка. Первой дошло до Анюты. Она долго не могла сообразить, где здесь может быть крутая контора. За плановым поселком, за линией гаражей начинались склады, еще дальше, особнячки за большими заборами. Машины остановились у двухэтажного домика в барачном стиле, длиной в пол-улицы. На домике красовалась куча рекламных вывесок. Продукты, парфюмерия, запчасти, все оптом и недорого.

– Нам сюда,– улыбнулся Тенрик. Рядом остановилась вторая машина. – Девочки, вы не смотрите, что здание такое простенькое, главное его начинка, просто класс! Вы такого не видели. Мы пригласили такого крутого дизайнера, зашататься можно. Заходите!

Девочки вышли, опасливо прижимаясь, друг к другу, пытались бравировать. Парни открыли запертую дверь своим ключом. Небольшой холл, евроотделка, панели, керамический гранит на полу, добротно, но ничего особенного. Правда очень чисто. Таня с интересом озиралась по сторонам, у ее отчима была своя маленькая строительная бригада. Она в уме старательно подсчитывала, во сколько обошелся парням такой ремонт. На ее взгляд, получалось вполне прилично.

– Поднимайтесь на второй этаж,– ободряюще улыбался Виктор. – У нас есть классный компьютер с замечательным цветовым тестом, гадает лучше чем любая цыганка. Все-все про вас может рассказать.

Девчонки обрадовались.

– Петр, ты покажи им, пока мы машины поставим. – Невинно произнес Симон. – Проходите, девочки, располагайтесь.

– Смотрите. – Пат включил навороченный компьютер со странным плоским горизонтальным экраном. – Это специальный жидкокристаллический экран. Вы такого еще не видели. Последнее достижение науки.

Экран осветился непривычным молочно-белым светом. Девчонки недоумевающе переглядывались.

– Подходите и посмотрите что получится, если положить ладони на экран. Не бойтесь, он не кусается. – Веселился Виктор.

Первой подошла Татьяна. Дома она никогда на монитор своего компьютера ладони не клала, ей это показалось диким и смешным. На ладошках заметно покалывало и экран из белого неожиданно стал розовым.

– Ой,– испугалась она. – Что это значит? Еще держать нужно?

– Нет, я потом все расскажу. Главное, что ты очень смелая, раскованная и почти ничего не боишься. – Преувеличенно серьезно вещал Пат.

– А что это? – Удивилась Анюта.

– Пока секрет.

Еще у двоих девчонок пятна оказались розовыми, а у Анюты зелеными. Парни переглянулись. Это была удача. Совсем неплохо для улова.

– Девочки,– деловым тоном сказал Симон. – Помогите нам накрыть на стол. У нас для вас есть бутылочка вина.

– А вы? – возмутилась Татьяна.

– А мы за рулем, нам нельзя.

Девочки многозначительно хихикали. Анюта почему-то покраснела. Но после вина им всем стало очень весело, любое море казалось по колено. Ничто уже не смущало и не вызывало опасений. Наоборот, возникло ощущение, что сейчас им можно все-все-все. Сдержанность и стеснительность исчезли без следа. Девчонки многозначительно подмигивали друг другу и хохотали без умолку. Сначала ушла Татьяна, потом Ольга и Марина. Анюта осталась одна с Семеном. Ей никогда не было так хорошо и спокойно. Она потеряла счет времени и уже не знала, что делалось раньше, спала она или нет. За окном окончательно стемнело. Почему-то немного хотелось домой.

– Я, пожалуй, пойду, а где все? Мне пора домой, меня мама ждет.

– Пойдем,– мягко улыбнулся Семен,– я тебя провожу. Анюта без колебаний пошла с ним, но в голове у нее роились странные, слабые мысли, словно раненные птицы. Странно все, что с ними происходит, она как в сказке, ее ведет за руку принц, и сейчас они уедут вдвоем на белом коне. Странная публика в этой конторе, такие приятные, милые парни, только их возраст совсем не понятный, но такие хорошие, интеллигентные, добрые и заботливые. Неожиданно до нее дошло.

– А где все?

– Уже разъехались. Пойдем. – Симон спускался вниз по лестнице, ведя Анюту. Она послушно шла, желания сопротивляться не было,

все понятно. Мы идем, идем … дем…дем…м….м. Нюта болталась как тряпка на руке у Симона. Время бежало быстро.

Лестница оказалась на удивление длинной, казалось, она никогда не закончится, Нюта не понимала, как можно так долго идти по лестнице и вцепилась в перила. Милый Семен, неожиданно стал очень жестким и дернул ее, не давая опомниться. Потом ухватил ее за шиворот и потащил, было обидно, голова кружилась, Нюту тошнило, и слезы обиды сами наворачивались на глаза.

За лестницей оказался длинный-длинный коридор. Симон тащил добычу в гнездо с упорством муравья, Нюта болталась на его плече, иногда барахтаясь и цепляясь. Пару раз пришлось ей врезать. Нюта соскользнула на пол и разревелась, прижимаясь щекой к грубой бетонной стене. Минут через десять коридор закончился и Симон с облегчением втолкнул девочку в охранку, где держали субстраты. В помещении с низким потолком и нештукатуреными стенами из мебели были только полуразвалившийся стол и стул. В центре комнаты, занимая, почти все место, был огорожен загончик, где ревела совсем протрезвевшая Маринка.

– Дай ей рвотное и готовь в работу. – Наставительно, почти по-отечески сказал Симон молодому дежурному, почти ровеснику девчонок.

– Симон, что делать с маркировкой? Они все время отдирают скотч с руки.

– Неси рвотное, маркировкой я сам займусь.

Пока паренек наливал в стакан бурую жижу, Симон втолкнул Анюту в загончик, и, стараясь не наступать в лужи из рвотных масс, прижал свою добычу в углу. Анюта окончательно разревелась, тряся головой и отпихивая жидкость в стакане. Ей скрутили руки и зажали нос, потом сдернули с нее всю одежду, небрежно царапая молодое, нежное тело. Анюту начало рвать. Через несколько минут, до нее начал доходить весь ужас происходящих событий. Больше всего ей хотелось домой, к маме. Она вспомнила все самые страшные истории, которые рассказывали о похищениях в поселке, и теперь рыдала во весь голос. Симон совсем извелся, не выдержал, надавал ей пощечин, привычно вытирая руки, о висевшую на бортике загона тряпку, потом изловчился и налепил зеленый скотч девчонке прямо на шею. Руки у пойманной были тоненькие и нежные, все вены будут нужны в работу.

Минут через десять в комнату вошел страшный человек, и запуганная Анюта окончательно забилась в угол.

– Зелененькая? Хорошо. Мой ее и поднимай к главной чаше, там работает хозяин, сеанс трудный, но доделать его все равно придется. Вар Форнелы хотят получить свои зеркала. Рилоновый заказ. Хорошо, что зелененькую взяли.

Симон понимающе кивнул и подумал, что ему здорово повезло, и за девчонок гнезду заплатят не только золотыми. Стоит сходить в ресторан или клуб и отметить этот день. Анюта тряслась, ее колотило и тошнило одновременно. Симон выволок ее из загона и потащил на выход в противоположной входу стене. Сунул под холодную воду, смывая следы рвоты. Девчонка, наконец, успокоилась, и только дрожала. Хорошая реакция, подумал Симон. Он даже потрудился вытереть ее обтрепанной тряпкой. Анюта тихо всхлипывала, и Симон решил, что бить ее больше не придется. Анюта немного оправилась от испуга, опыт подсказывал самое простое решение проблемы, ее сейчас будут насиловать. Она была готова на все, она все сделает, как они хотят, только пожалуйста, пусть ее потом отпустят. Мама, мамочка – все внутри Анюты болело и беззвучно кричало.

Симон повел Нюту по коридору к лесенке круто уходившей вниз. Неожиданно девчонка вцепилась в его ремень и стала расстегивать негнущимися от страха пальцами брюки. Симон разозлился и несколько раз ударил ее наотмашь, потом схватил за волосы и поволок вниз. На стене мелькали в ярком чередовании линии, черные, красные, синие, оранжевые, черные и красные. Мама, мамочка, думала Анюта, мама… Сознание ее замерло.

В нижний рабочий зал Симон ввел за руку худенькую девочку подростка с зеленым скотчем на шее, на ее лице проступали кое-где следы ушибов, тело было немного поцарапано. Отец Аллана Бэкка недовольно скривил губы. Девчонка щуплая, уставшая и измученная, нормальной отдачи от такого субстрата не жди. Мальчики, очевидно, гордились своей работой, но нужно будет им объяснить их обязанности еще раз. Хотя, была такая спешка. Одна надежда, этого субстрата на окончание переноса хватит, не придется задействовать собственные резервы. За такие заказы можно и свою кровь пустить в чашу.

Симон вполне оценил настроение своего хозяина и сделал выводы. А они-то обрадовались, герои, ясно, что для владетеля гнезда имеют значение и хорошо умеют работать только его собственные дети. Он задумался о несправедливости устройства этого мира. Младший брат отца Аллана, временный солей гнезда принял из рук Симона субстрат, поставил руку жертвы в привычное положение и пустил кровь. Жизнь утекала из щуплого тела быстрой, реально осязаемой струйкой, когда вена иссякла, точным движением рассек артерию, время потекло быстрее. Быстрее уходила жизнь из молодого тела. Последний надрез солей сделал на сонной артерии. Через пару минут жизнь ушла совсем. Симон вытер пот со лба. Кажется, хватило, закончили. Могло быть хуже.

Пять лет назад, на похожем сеансе рассекли вену его младшей сестричке. Она едва выкарабкалась, закончив свою жизнь через пару лет у бассейна снов. Эта девчонка была чем-то неуловимо похожа на нее. Симон отогнал бессвязные лишние мысли.

Через несколько мгновений после сеанса от Анюты не осталось даже астральной оболочки, только мертвое тело.

На следующий день у института перед занятиями появились представители милиции с погонами лейтенанта и капитана. Мужчины попытались выяснить, не видел ли кто четырех девушек, лет четырнадцати-пятнадцати, исчезнувших вчера после занятий. Молодые парни из института делали совершенно удивленные лица, ссылались на то, что никто из них не выходил за пределы корпуса во время занятий. Занятия заканчивались поздно вечером. Конечно, никто из студентов не мог видеть пропавших девушек. Милиционеры потолклись, без толку и ушли ни с чем.

После занятий Рудольф оставил группу. Парни смотрелись пришибленными, Аллан сидел низко повесив голову, и никто в этот день не пытался возмущаться по поводу глупых вопросов компетентных органов. Лике данный факт показался более чем подозрительным.

– Я вынужден, обратится к вам от имени руководства института,– несколько официально начал говорить куратор. Продолжение еще более озадачило Хейлин Кер. – Вы что, рехнулись в своих гнездах. Работать прямо за забором института. Вам жить надоело. Или вы считаете, что органы правопорядка будут спокойно смотреть, когда их дети пропадают пачками. Возможно, ваши экспедиторы и неплохо поработали, с точки зрения гнезда. Но извольте запомнить, что не составляет никакого труда выяснить, чье гнездо этой ночью выработало такое количество материала. Есть все основания считать, что работал вар Бэкк. Аллан, передайте своему отцу, что бы он сам думал, как это замять. Но что бы никаких следов в радиусе десяти километров от института, ясно! Совсем обнаглели. Скоро, прости господи, под себя ходить будите.

Аллан выглядел потерянным. Он сидел, повесив голову, не глядя в глаза Рудольфу, и заламывал сам себе пальцы. Куратора продолжало распирать. Нет, подумала Мышка, надо выяснить, что происходит, а то сижу как дура и совершенно ничего не понимаю. Наконец группу отпустили домой. Парни вяло расползались по коридору. Лика догнала Вейса. Тот шарахнулся, так, словно за ним гналась стая голодных женщин.

– Сергей, если ты мне не объяснишь, что происходит, я с тобой больше не разговариваю. Найду себе другого информатора. – Наехала на старого друга Мышка.

– Отстань, ненормальная, что тебе надо. Жить спокойно надоело. Хочешь кошмары по ночам видеть. – Отбрыкивался Серджио,– я тебе серьезно говорю: меньше знаешь, крепче спишь. Лик, отстань пожалуйста, ну, не могу я тебе рассказать, поверь. Странную парочку догнал до противного лощеный Таллер. Тео и Хейлин переносили друг друга с большим трудом, стараясь поменьше контактировать.

– Нашей девочке не терпится узнать подробности,– злорадно начал красавчик Тео.– Захотелось горяченького. Могу поделиться совершенно бесплатно.

Неожиданно для обоих слушателей Тео выложил подробности работы в гнездах, да еще добавил от себя конкретные инструкции по отлову глупых городских школьниц на приманку из молодых шикарных мужчин на иномарках. Оказалось, что в гнездах для изменения действительности используют человеческий материал, проще говоря, кровь, хотя это и не совсем точно. Иногда, точнее, в определенных условиях кровь является носителем жизненной энергии. Причем очень удобным. Количество этой энергии можно отмерять буквально пипеткой, беря кровь жертвы. Те девочки, которые пропали вчера и стали такими носителями для гнезда вар Бэкк.

– Не понимаю,– возмутилась Лика. – Почему все уверенны, что это именно гнездо Бэкков. У него, что на лбу написано: мы вчера работали?

– Глупости,– вмешался Сергей,– в институте самые лучшие специалисты в области магии на всю планету. Думаешь, им трудно установить, кто именно работал? Да легче всего, узнать кто. Уже вчера все гнезда знали, что у Бэкков большая работа. Сколько они вчера бабок срезали, ты даже не представляешь.

– То есть вчера у Бэкков убили четверых девочек из соседней школы? – Ликино лицо ничего не выражало при этом вопросе. Парни сбились с шага, пытаясь сориентироваться в ситуации, точнее в ее оценке их сокурсницей. Таллер слегка растерялся. Вейс знал Лику лучше, он просто пожал плечами.

– Тебя смущают этические установки? – Грустно усмехнулся он,– Лучше забудь о них, если действительно хочешь стать магом и добиться успеха. Все маги оперируют человеческими жизнями, если они действительно что-то серьезное могут. А девчонки сами купились на приманку и пошли в работу. Ты не думай, когда субстрат умирает, он уже ничего не чувствует. Сама посуди, кому нужно упирающееся топливо. Некоторое время троица шла молча, потом Хейлин глубоко вздохнула, набрав воздуха.

– Я ничего не хочу говорить о моральном облике этих, так называемых магов. Возможно, они использовали девчонок не для собственного удовольствия, а потому, что их время и умения купили. А спрос, понятно, рождает предложение. Возмущаться все равно бесполезно. Искренне надеюсь, что кто-то когда-то за это ответит. Хорошо бы тот, кто заказывает музыку. Думаете мне больше всех надо? Я не дура, понимаю, что шансов стать настоящим магом у меня мало. Да, мало, но хочется, покажите того, кто скажет, что не хочет научиться изменять ход событий по своему желанию. Только чудес не бывает. Что бы где-то прибавилось, где-то убудет.

– Надо же, Кер у нас оказывается философ. Какая патетика! – откровенно издевался Таллер.

– Чем же я тебя так задела? – невинно поинтересовалась Лика. Таллер взбрыкнул и покинул неблагодарную публику.

– Почему ты его так не любишь? – спросил Сергей.

– Сама не до конца понимаю,– честно ответила Мышка. – Достает он меня своим лоском, самолюбованием, сам знаешь, как он ко мне относится.

– Подвести,– предложил Сергей. Только далеко не повезу, до остановки. У тебя же своя машина. Почему не водишь?

– А бензин, по-твоему, в городе всем студенткам бесплатно раздают?

– Работай.

– В гнезде, субстратом для изменения реальной действительности путем магических манипуляций, да? А движущей силой будет моя кровь? Гениальная идея! Только я еще немного подожду. Может быть, мне и придется работать? Но пока, жизнь дорога мне как память о приятно прожитых годах. Лика сделала безразличное лицо, но ум продолжал жить своей отдельной жизнью. Как быть, как поступить в этом случае? Она законопослушный гражданин своего государства. Но она подписала этот смешной договор. Такой ли смешной? Хотя подписала Хейлин Кер, а не Лика Кернова. А если узнают? Что с ней сделают эти институтские отморозки. Но гражданский долг? Однако, трупы наверняка не найдут. Нет трупов, нет доказательств. Что же делать?