Домой я заходить не стал. Королевский дворец соответствовал моей улице. Вот только, я бывал или в темнице Пали, или в тронном зале. А где королевская опочивальня — понятия не имел. Оставалось надеяться, что Кульдульперпукс ночует где-нибудь неподалеку от королевского кресла. Из-за лени, чтобы далеко не ходить. Хотя не факт. Его запросто могут носить сколь угодно далеко.

Но, тем не менее, поиск я решил начать именно с тронной. Надо же откуда-нибудь начинать?

Я дошел до проулка между домами, ведущего к речке, параллельному аналогичному возле моего дома, и немного углубился. Где-то так. Хотя, если верить глазомеру, точней было бы перемещаться с огорода Свиридовых, не доходя два дома до проулка. Однако, лазить по чужим огородам нехорошо, да и кобель у них, чуть поменьше теленка, порвет, не спрашивая фамилии и причины посещения вверенного под охрану и оборону участка. А с проулка я так и так попадал во дворец. А уж разбираться что и где находится, решил на месте.

Предварительно раздевшись и спрятав шмотки в заросли бурьяна, я нажал на камень.?

Как и ожидалось, в тронную залу я промазал. Очутился в широком коридоре. Прямо перед (всего метрах в пяти) бдящими на посту у двери двумя стражниками. Оно и к лучшему, что они видели, как я появился из ничего.

— Служивые, не подскажете, где тут король ночует?

Вроде бы ничего страшного я не спросил, однако один даже не удосужился до конца дослушать вопрос. Второй оказался чуть покрепче, продержался до завершения фразы, а уж потом рухнулся в обморок поверх первого.

Узнали, блин. Пришлось перешагнуть через преградивших проход стражников и двигать дальше. За дверьми оказался еще один коридор, менее длинный. В торце — опять дверь и вновь два часовых.

— Ребята, подскажите, где королевская опочивальня? Приведению срочно требуется аудиенция!

На сей раз повезло. Один, позеленев, свалился сразу, а вот его напарник все ж таки успел не только раззявить рот от удивления и ужаса до немыслимых пределов, но и ткнуть большим пальцем себе за спину, мол, там. Сказать, правда, ничего не сказал, временно разучился, наверное. А потом и он с чувством выполненного долга сполз по стене в спасительное беспамятство. И что в стражу берут кого ни попадя? Слабонервные все какие-то. Или я такой страшный?

И, что интересно, стражник не набрехал. За дверью действительно оказалась спальня Кульдульперпукса. На огромной кровати, за полупрозрачным пологом спал король. Звуки, издаваемые августейшей особой никак нельзя было назвать храпом. Скорей, гундосо-писклявое бормотание, плюс совсем уж непонятное пробулькивание. Времени слушать данную какофонию не было абсолютно, того и гляди, стражники начнут очухиваться.

Я откинул полог. И вначале попытался разбудить Кульдульперпукса просто голосом:

— Ваше королевское узурпаторство! Подъем!

Бесполезно. Пришлось вместе со звуковыми эффектами еще и трясти величество за плечо, как бы это не было противно.

— Товарищ ассенизатор! Кончай ночевать!

Наконец, король разул глаза и ошарашено уставился на мою скромную персону. Какое-то время молча смотрел, моргал, а потом почему-то расцвел счастливой улыбкой. И пояснил почему:

— Ага! Понятненько! Я спаю! И ты мне только снишься!

— Фигушки и ктотышки. Никаких снов, это жестокая реальность.

— А вот и нет! Спаю, и все тут! — Продолжал упорствовать узурпатор. — Сейчас, вот, ущипну себя и не почувствую, потому что во сне не бывает боли!

Кульдульперпукс демонстративно щипнул себя за ляжку и тут же заорал. Переборщил немного.

— Так, это ж как? Не спаю?!!! Так не бывает! — И по примеру охранников откинулся в глубоком обмороке.

Пришлось раз пятнадцать хлестануть его по щекам, пока он вновь не разул глаза.

— Т-ты к-кто? — Дрожащими губами еле слышно выдавил из себя узурпатор.

— Я вообще-то в курсе, что у королей короткая память. Но не до такой же степени. Али не признал?

— П-признал. Но тебя же — ам-ам. Тебя не может быть!

— Меня-то — ам-ам, а вот мой дух неприкаянный, в смысле, душа невинно убиенного, здесь. Так что считай, что я твой персональный кровавый мальчик. Один из великого множества.

— А почему голый?

Вот тебе раз, снова-здорово! И этот туда же.

— А ты думаешь, приведениям нужны шмотки? Это только в дешевых ужастиках призраки в балахонах да саванах цепями гремят, а на самом деле, мы такие, чистые душой и телом. Все по этому вопросу. Кстати, тебе привет от Сильбульлиона.

— Ой!

— И от хозяев твоих бывших, у которых ты нужники чистил.

— Ай!

— И от Стюляпа, если запамятовал, то это колдун, у которого ты фальшивый жезл стибрил.

— Ой-ай-йой!

— А ну говори, как было дело?! — Рявкнул я и, для пущей убедительности, резко воздел руки вверх с растопыренными пальцами и завыл, подражая мультяшным приведениям. — У-ху-ху-ху-у-у-у!!!

Пришлось опять немного постучать по королевской физиономии.

— Рассказывай! — Вновь потребовал я, когда Кульдульперпукс вернулся из обморока.

— Я тогда чистил, чистил, поскользнулся, провалился, сразу выбраться не смог, задремал. А ночью постоялец вошел, зашептал слова непонятные, я их почему-то накрепко запомнил, от испуга, наверное, а потом полыхнуло ярко-ярко. Не помню, как выбрался. Штуковину колдовскую спер чисто машинально. Драгоценная ведь. Хотел продать и купить себе собственную таверну. А когда понял, что штуковина — копия Жезла Власти, решил не упускать шанс. Потом хитростью и подкупом проник во дворец. Я ведь еще и сбережения хозяев с собой прихватил, на всякий случай. Втерся в доверие к королю, а потом, в одну прекрасную ночь…

— Хватит. Я и так все знал. Мы ж, призраки, все знаем. Просто проверял, брешешь или нет. Негоже перед кончинушкой брехать. А кончинушка предстоит тебе страшная. От карающей руки приведения. — Почему-то вспомнился Карлсон, и я добавил. — Симпатичного и в полном расцвете лет.

— Нет! — Поспешил не согласиться со мной бывший дерьмочист. — Потому что этого не может быть, потому как так не бывает. Призраки бестелесны!

— А что ты на это скажешь? — Я отвесил монарху оплеуху, не слишком сильную, но достаточно ощутимую, дабы прочувствовал мою материальность. — Не все призраки одинаково бесплотны!

Кульдульперпукс прочувствовал, осознал и вновь лишился чувств. Странная вещь — затрещины. В зависимости от контекста могут и в чувства приводить, и лишать тех же чувств.

Пришлось уже в третий раз хлестать его по щекам. Как говорится, лечить тем, от чего заболел. А пока августейший неврастеник приходил в себя, в голову закрались мыслишки о воле случая и превратности судьбы. Оказывается, участь целого королевства порой зависит от, казалось бы, незначительных и, на первый взгляд, абсолютно не имеющих отношения к глобальным переменам мелочей. Например, от неаккуратности пьяных постояльцев далекой придорожной таверны. Не было бы на чем поскользнуться ныне здравствующему монарху, разорвалась бы цепочка причинно-следственных событий, и Юпалтына жила бы совсем по-другому. Хотя, скорей всего, Сильбульлион все равно не остался бы на троне. Совсем не верилось, что Валакала задумала авантюру с точной копией Жезла Власти, лишь для того, чтобы иметь тайного правителя колдовского ордена, владеющего атрибутом, один в один похожим на королевский. Ведьма явно задумала переворот. Только ушлый дерьмочист обошел ее по кривой.

Тем временем король вернулся из забытья и вновь вытаращился на меня переполненными ужасом глазенками. И я приступил к следующему акту своего спектакля.

— Жезл я забираю. — Категорично заявил я. — Негоже дерьмоуборщикам Юпалтыной править. — Затем выдержал паузу, делая вид, что прислушиваюсь к чему-то, ведомому только мне. После чего произнес в пустоту. — Все понял, сейчас буду. — А затем уже Кульдульперпуксу. — Срочно вызывают на заседание призраков. Приведенческий консилиум, так сказать. Между прочим, твою судьбу решать будем. Потому как чаша терпения переполнена. Еще одна капля, в виде смертного приговора от тебя, и все, пипец. Будем тебя рвать всем скопом. Так-то, вот.

И переместился.?

Обнаглел денисовский народ. Разбаловался. А все из-за отсутствия половодий. В детстве, помнится, речка по весне разливалась аж до задней стенки бабушкиного дома. Не то что на огород, в сараюшку пройти было невозможно. А теперь, на том же удалении от водоема, что и мой огородик, выстроились пять сравнительно новых домов. В одном из них я и оказался.

И нет бы попасть куда-нибудь на кухню или в зал, фигушки, по закону подлости, я очутился в хозяйской спальне. Прямо перед кроватью. А на ней — супружники Кузнецовы. Родители одного из обучаемых мной оболтусов. Обоим где-то под сорок, а ему еще и под сотню, в смысле, килограммов живого веса. Проснется, мало не покажется. Благо, на дворе глубокая ночь, и семейная пара дрыхла без задних ног. Вот ведь совпаденьице! Из одной опочивальни — в другую.

Я хотел было ретироваться в соседнюю комнату, но при первом шаге под ногой предательски громко скрипнула половица. Кузнецовы, как по команде, завозились. Я присел и замер.

Планы рушились прямо на глазах. Ведь намеревался всего-то сделать несколько шагов по родной земле, дабы при последующем перемещении оказаться по ту сторону королевского ложа и проследить уже незамеченным за Кульдульперпуксом.

Делать нечего. После того, как в Денисовке начало все успокаиваться, и всевозможные слухи непотребного характера, касающиеся моей скромной персоны, стали потихоньку сходить на нет, вновь светить голым задом да еще среди ночи в чужом домовладении, не было никакого желания. И я нажал на камень.?

Получилось очень своевременно. Облаченный в сюсюлевую ночнушку Кульдульперпукс только-только миновал место моего перемещения. Я материализовался аккурат за его сгорбленной спиной. Мгновением раньше, и он бы кубарем перелетел через меня. Я затаив дыхание, продолжал оставаться на месте, надеясь, что король не станет оборачиваться. Так и вышло. Узурпатор переместился в дальний угол опочивальни, откинул в сторону коврик, открыл люк и спустился в тайник.

Все в точности с моей задумкой. Я же ляпнул, что забираю жезл, а после этого испарился, как раз в надежде на то, что Кульдульперпукс тут же кинется проверять, на месте ли колдовская подделка.

Я тихо приблизился к зияющему отверстию. Оттуда доносилось тихое бормотание:

— Вот он, родненький, любименький! А то, ишь, заберу! У-у-у, колдовское отродье. А убивать ему меня еще никто и не разрешит. Приведенческий консислиум не позволит. Не положено мертвым в живые дела вмешиваться. Кабы было иначе, меня б уж давным-давно тю-тю. — Голос начал приближаться, король поднимался по винтовой лестнице.

Я в три прыжка оказался у ложа, обогнул его и улегся в узкую щель между стеной и постелью. Узурпатор улегся, еще несколько минут побормотал что-то насчет того, что надо научиться казнить не только живых людей, но и их приведения тоже, затем гундосое причитание плавно перешло в сопение с пробулькиванием. Кульдульперпукс уснул.

Выждав еще несколько минут, я покинул свое укрытие и спустился в тайник, прикрыв за собой люк. В маленькой комнатушке кроме столика с ларцом ничего не было. Благо, никаких запоров и замков. Потом я «поматерился» над святыней Юпалтыны, перепрограммируя заклинание свечения. Проверил, получилось ли. Еще как! Полыхнуло, еле успел зажмуриться.

Итак, очередной этап завершен. Я выбрался из тайника. Возвращаться к Кузнецовым не было никакого желания. Я решил, что надо перемещаться с того же места, в которое попал сюда, поближе к шмоткам, и вышел из спальни.

Стражники стояли на месте, как ни в чем не бывало. Молодцы. Решили прикинуться, что ничего и не было.

— Пацаны, не верьте в приведения, их не бывает. — Заговорщическим шепотом сообщил я начавшим зеленеть от ужаса охранникам. — Кроме симпатичных и в полном расцвете лет.

И воздев руки, угугукнул. Гремя латами, секьюрити вновь рухнули в непредусмотренный уставом краткосрочный отдых.

За следующей дверью повторилась примерно та же самая картина. Разве что, перед обмороком, тот стражник, что покрепче, успел мне сказать, что меня не бывает. Я с ним согласился, назвал соображучим молодцом и потрепал по щеке.

В том, что, очнувшись, охранники ни словом не обмолвятся о моем посещении, я ничуть не сомневался. Здесь и за меньшие провинности отправляют на казнь. А уж за позволение всяким там приведениям беспрепятственно входить в королевские покои точно по головке не погладят. Очухаются и опять прикинутся, что за время несения службы никаких происшествий не произошло.

Я занял исходную позицию и привел в действие звездюлявую энергию кольца.?

Домой попал абсолютно без каких-либо эксцессов. Во-первых, стояла глубокая ночь, часа три, как минимум, а, во-вторых, до дома было рукой подать.

Проснулся где-то к обеду. Успел лишь умыться и выпить кофе, как боковое зрение уловило некое изменение.

Вот уж не ожидал! Приятный сюрприз. В комнате материализовалась принцесса. Точнее, девушка, считающая себя таковой, и каковой я намеревался ее сделать…

— Паля! Молодец, что сама пришла, а я собирался к тебе, чуть попозже. — Я протянул руки навстречу рыжеволосой красавице. — Иди ко мне!

Когда говорят: «гром среди ясного неба», «холодный душ» и прочие подобные фразеологические обороты, подразумевается, что произошло что-то неожиданное, ошарашивающее. Эти выражения слишком блеклы, по сравнению с тем, что я почувствовал в следующий момент. Потому что прекрасная обнаженная принцесса заговорила скрипучим голосом старой карги Валакалы:

— Отвернись, бесстыдник!

Я мгновенно повиновался. И не потому, что такой послушный. То что ведьма владеет заклинанием перевоплощения, я знал, но не был в курсе, сколь долго оно держится. И не было никакого желания лицезреть старуху в своем истинном обличии без одежды.

— Можешь поворачиваться.

Колдунья уже в своем образе сидела на стуле, со спинки которого сняла и напялила на себя мою чистую рубашку («Опять стирать придется», — мелькнула совсем несвоевременная мысль), ноги и выше прикрыла пледом с дивана.

— Нам надо поговорить. Без свидетелей. Поэтому я здесь.

— Это точно. Надо. Только сначала вопрос: Паля где?

— Спит.

— Кольцо?

— Гм… Не волнуйся, в случае опасности принцесса сможет укрыться в твоем мире.

Конечно, о существовании третьего кольца следовало уже давно догадаться. Глупо было бы снабжать столь мощными магическими артефактами неродную племянницу и незнакомого «левого» парня из параллельного мира, а о путях собственного отхода не позаботиться.

И вообще, скорей всего, первое перемещение в нашу параллельность получилось у Валакалы случайно. Доэкспериментировалась ведьма с заклинанием перемещения. Небось хотела просто оказаться подальше от дворцовой темницы. Потому как знала, что из нее прямая дорога в отвратительную пасть Глоталки.

— Не в первый раз здесь? — Поинтересовался я, чтобы проверить правильность своих соображений.

— Бывала уже, — проскрипела ведьма.

— Так о чем будем говорить? — У меня и самого имелось достаточное количество вопросов к колдунье, но я подумал, что раз уж она сама приперлась, так пусть и начинает.

— Во-первых, прими мои поздравления. Не думала, что живым останешься. Ты действительно виделся с каждым князем и рассказал им о существовании принцессы? Или просто пудришь девчонке мозги?

— Я же не дворянин Традичайного княжества, мне брехать резона нет.

— Вижу, неприятно тебе общаться со мной в данном обличии. — Наверное, моя кислая физиономия явно бросалась в глаза, не мудрено, не знаю, как я отреагировал бы на сказочный факт превращения лягушки в девицу, ведь в подсознании остался бы первоначальный скользкий образ амфибии, но обратное перевоплощение из прекрасной принцессы в жабоподобную старуху восторгов не вызывало однозначно. — Если честно, то мне и самой надоела эта образина. Как я поняла, ты не из болтливых, так что, с твоего позволения…

Мне померещилось, что на мгновение пропала резкость, и уже в следующую секунду передо мной сидела симпатичная (можно было бы назвать и красивой, но с некоторых пор всех особей противоположного пола я стал сравнивать с эталоном, Палей, а на ее фоне любые раскрасавицы казались мне просто симпатягами) черноволосая женщина. Достаточно молодая, визуально ей можно было дать максимум лет тридцать пять. Стройная (это было заметно, не смотря на укутывающий низ фигуры плед). Короче, за такой я был бы не прочь и приударить, до встречи с Палей, естественно.

— Новая внешность, дабы не омрачать мои эстетические чувства своим настоящим видом?

Преображенная колдунья хмыкнула, как мне показалось, слегка ехидно.

— Как у вас здесь говорится, по фигу мне твои чувства. — Голос также изменился. Из противного скрипучего превратился в бархатистый, грудной с едва уловимой хрипотцой, что ничуть не портило, а даже наоборот. Плюс слегка томные интонации. — Если бы та внешность была моей родной, разве назвала бы я ее образиной? Это мой настоящий облик.

В памяти всплыла как-то оброненная Палей фраза, что тетушка совсем не такая, как кажется на первый взгляд. Тогда я подумал, что речь шла о паскудном характере ведьмы. И стала понятна любовь на грани безумия колдуна-помощника Блюстыла. А ведь думалось, что без приворотных чар, не обошлось. Воспылать такой страстью к безобразной старухе по собственной воле было просто невозможно. А вот к даме, представшей перед моим взором, — запросто. Да и Каласад говорил о появлении в его жизни сводной сестры, как о малолетней девчушке, только тогда я не обратил внимания на нестыковку.

— И зачем весь этот маскарад?

— Я облик сменила, когда в замок нагрянули солдаты. Паля-то объявила себя принцессой, ее бы и пальцем никто не тронул. А со мной не стали бы церемониться. Стражники очень любят хорошеньких преступниц, в определенном смысле. А когда Кирдец под страхом смерти велел подчиненным бережно относиться ко всем арестованным, было уже поздно возвращать свой образ. Сразу стало бы понятно, что я колдунья. Да и попадаться в своем истинном обличии на глаза похотливому козлу Кульдульперпуксу не было никакого желания. Итак, поговорим?

— Поговорим.

Не смотря на изменившийся в лучшую сторону облик Валакалы, я не собирался становиться более откровенным. Скорей, наоборот. Ведь передо мной была не выжившая из ума старуха, как думалось раньше, а умная расчетливая интриганка. Так что требовалось ухо держать востро. И еще появилось ощущение, будто получил щелчок по носу. Возомнил себя всезнающим, посвященным в тайны всех сильных мира сего, то бишь не сего, а того, однако, не пожелай ведьма показаться мне в настоящем виде, ведь так и не догадался бы, кто скрывается под личиной старой карги.

Хотя, как всегда, я умудрился найти в этом колдовском маскараде положительные моменты и для себя. Это много позже я пообвыкся с фактом отсутствия одежды после перемещения и перестал «париться» по этому поводу. А каково мне было бы при первом посещении параллельности, кабы мое неожиданное ню лицезрела не старуха через лорнет, а молодая женщина?

— Поговорим, — повторил я, — итак, что у нас, во-вторых?

— В смысле?

— Во-первых, ты поздравила меня с моей живучестью, вот и спрашиваю: что, во-вторых?

— Имеется несколько вопросов.

— У меня тоже. Так что спрашивай. Думаю, нам с тобой в данный момент надо быть предельно откровенными.

— Естественно.

Ага, как же. Интересный намечался разговор. Я точно знал, что брехать будем оба. Нагло и безапелляционно. С наичестнейшими физиономиями.

— До нас в заточение доходят только обрывки информации. Только то, что можно выудить из слегка околдованных стражников. Это правда, что Того Самого Колдуна казнили?

— Да. Вроде как. — Я, как и прежде, не собирался открываться Валакале.

— Вроде как или действительно казнили? Ты присутствовал на лобном месте?

— Некоторым образом. Точно скажу одно: десятник стражи зашвырнул Того Самого в пасть Глоталки. В этом я полностью уверен.

Мне показалось, что по лицу ведьмы промелькнула тень облегчения. Добрая тетушка. Нашла чему радоваться.

— Хорошо. Одной проблемой меньше. Не люблю неясностей. Ну, а книга, про которую я уже неоднократно спрашивала тебе опять не попадалась на глаза?

Логичнее всего было бы сказать как всегда: нет, не видел ничего подобного. Но какая-то из моих составляющих, из тех, что не всегда дружат с логикой, задала встречный вопрос:

— Это такая большая и толстая, — я руками показал размеры колдовской книги, — в кожаном переплете с синим квадратом посередине?

Видимо Валакала знала, как выглядит главный колдовской талмуд, потому как на точное описание среагировала слегка неадекватно. Позабыв обо всем, она вскочила на ноги, сделала пару шагов в мою сторону и вскричала:

— Да! Да! Это она!

При этом плед остался на полу, да и рубаха распахнулась. Так что она нависла надо мной во всей красе. А я не стал отворачиваться или прикрывать глаза. Даже не подумал. Не все же ей лупиться на мое неглиже. Баш на баш. А посмотреть было на что. Я неспешно окинул идеальную фигуру колдуньи с ног до головы (было от чего Блюстылу голову потерять), затем нашел-таки в себе силы спокойно и равнодушно сказать:

— Нет, не попадалась.

Валакала несколько секунд ошарашено моргала. Сменяя друг друга по лицу пробежали непонимание, разочарование, гнев, а потом до нее дошло в каком виде стоит передо мной, и совершенно неожиданно для меня ведьма покраснела. Быстренько ретировалась обратно на стул и укуталась в плед до самого подбородка. Оказывается, кое-что человеческое ей не чуждо. По крайней мере стыд.

— Откуда тогда знаешь, как выглядит книга?

— Случайно услышал разговор в таверне. Ее мужик один разыскивает. — Заметив, как напряглась Валакала при упоминании еще одного соискателя, я поспешил ее успокоить. — Не знаю кто он и что, но если интересует, каков он из себя, могу описать.

И я, как мог, подробно обрисовал внешность Блюстыла. По явному облегчению на лице ведьмы я понял, описание удалось. Колдунья признала своего помощника.

Пока все получалось нормально. Я хоть и сбрехал, но оставил впечатление искренности, а значит мог надеяться на встречную откровенность, хотя бы частично.

— Теперь ты ответь на пару моих вопросов. Один возник только что, по ходу. Так как в нашей параллельности заклинания не работают, кроме тех, что приводятся в действие звездюлявым камнем, а ты только что поменяла облик, вывод напрашивается сам собой: ты это сделала при помощи кольца.

— Да, в моем колечке два камешка. — Ведьма не стала опровергать очевидный факт.

— Ты и мне могла сделать такое кольцо?

— Конечно, могла.

— И я мог бы менять внешность в любой момент?

— Да. Мог бы становиться даже женщиной. А если было бы потребно принять облик определенного человека, надо предварительно показать мне портрет.

— Но почему ты так не сделала?!

— Так ты же не просил. — Пожала плечами Валакала. — Тебе же потребно, чтобы вместе с тобой перемещалась одежда, это заклинание я еще не подобрала, но постоянно работаю над этим. А про перемену внешности ты ничего не говорил.

Да, не говорил, так ведь и не знал, что такое возможно! В голове зароились мысли сослагательного наклонения. Как могло бы быть, ежели колечко умело бы еще и мой облик менять. Ведь при таком раскладе, многих проблем просто-напросто не могло бы возникнуть. И главное, в голом человеке, появляющимся на улицах Денисовки, никто и никогда не узнал бы меня, учителя информатики. И само собой отпала бы необходимость перемещаться по ночам. Чего стесняться, если на тебя никто не подумает? А что думают денисовцы, воронежцы и прочие обитатели нашего измерения по поводу неординарных поступков, например, Анжелины Джоли, по барабану. Хотя, с Анжелиной уже перебор. Как пить дать, изнасиловали бы. Конечно, любопытственно, каково это быть женщиной, но только чисто теоретически. Скорей всего, я бы выбрал мужика покрупней, типа Шварценеггера или Валуева. Но только, чтобы похожим было лишь телосложение. Тут скромный учитель сверкнул задом, и уже желтый корреспондент нарисовался. Что бы было, коли прошел слух об обнаженной знаменитости?

Стоп. Теперь-то уже поздно об этом размышлять. Остальное доделаю и со своей физиономией. Надо продолжать разговор.

— Ладно, с этим проехали и поехали дальше. Понимаешь, пока я выполнял ваши поручения по оповещению князей, попадал во всякие места и иногда узнавал вещи, не предназначенные для широкой аудитории. Так вот, мне стало доподлинно известно, что у исчезнувшего Сильбульлиона не было детей. Так какого ж ты ввела в заблуждение племянницу, пусть и неродную по крови, но надеюсь не чужую? Да еще подобным образом? Насколько я знаю, выдавать себя за члена королевской семьи — страшное преступление, караемое неминуемой казнью. Ты не могла не знать, что Жезл не засияет в руках Пали. Выходит, заранее обрекала девчонку на верную гибель?

— Ты многого не знаешь. Все могло сложиться иначе, и Паля стала бы королевой. А это гораздо лучше, чем быть приемышем у захудалого барона. По крайней мере, зла ей я не желала. Да и теперь не желаю. Первоначально Палю никто на трон сажать и не собирался. — Неожиданно Валакала, как бы опомнившись, подозрительно спросила: — Надеюсь, ты не проникся благоговейными чувствами к королевской власти? Не стал считать свержение Кульдульперпукса святотатством и тягчайшим грехом?

Я отрицательно покачал головой, и при этом моя физиономия расцвела снисходительной улыбкой. Мельком вспомнилась история человечества, на протяжении которой все этим только и занимались — свергали законных правителей, будь то вождь, князь, фараон, хан, царь, император и прочая-прочая, вплоть до президентов…

— Вот и хорошо. — Успокоившись, продолжила колдунья. — Человек один пропал. Потом вышли на его след. Тут-то и появилась задумка с племянницей. Но тот вновь потерялся. Потом опять почти нашелся. Вновь ускользнул. А тебе случайно он не попадался? Имя Стюляп ни о чем не говорит? Может, слышал где?

Я неопределенно пожал плечами, руками повертел, пусть думает, как хочет.

— А без него или без книги все наши планы — насмарку. Ты правильно заметил, Паля мне не чужая. Я и явилась к тебе, чтобы решить, что делать? Даже если рассказать ей всю правду, во-первых, не поверит, а, во-вторых, все равно не станет укрываться в твоем мире. Ведь у Кульдульперпукса в плену Каласад и вся челядь.

— Ну, насчет заложников можешь не волноваться. Так уж получилось, что они на свободе и надежно спрятаны.

Брови колдуньи удивленно взлетели, выгнувшись крутой дугой.

— Один дядька помог. Так получилось, что я оказал ему небольшую услугу, ну и он выполнил мое пожелание, освободил пленников.

У Валакалы от удивления приоткрылся рот, но в глазах отражалось полное недоверие.

— Пойми, это действительно так. Мне нету резона брехать. Причем, такими вещами не шутят. Кем бы стал в глазах Пали, если бы это оказалось ложью?

— И кто же тот могущественный дядька?

— Неважно. Главное — пленники на свободе…

Вдруг глаза Валакалы удивленно вытаращились, брови вновь подскочили. И она спросила испуганным шепотом:

— Что это за могущественный колдун там?

Я сперва даже не понял о чем речь. А потом «въехал». Из-за окна доносился отборно-витиеватый мат соседа дяди Пети. Не знаю, что там у него случилось, может, подсунули некачественный самогон, или он, проснувшись, обнаружил, что нечем похмелиться. А возможно, вообще ничего не произошло, и сосед просто так матерился от избытка чувств. Любых. Что не раз бывало. Вернее, бывало постоянно. Я на эти излияния словесного искусства нецензурного характера давно перестал обращать внимание, воспринимая их примерно так же, как и громкую работу холодильника или грохот транзитных товарняков, то бишь не замечал.

— А-а-а, ты про этого? — Я небрежно кивнул в сторону окна. — Никакой он не могущественный, так, средней руки колдунишка. Не бери в голову. Итак, на чем мы остановились? Что делать с Палей? Так вот, пока ничего. Единственное, что ты должна сделать, это как вернешься, разбуди ее. А потом, как хочешь, но убеди Палю в том, что она должна мне безоговорочно верить и беспрекословно подчиняться. А после отправь сюда. Буду с нетерпением ждать. И главное, запомни: не предпринимай никаких попыток сбежать с Палей, если не будет прямой угрозы жизни. Вплоть до церемонии. И даже во время нее. Ничему не удивляйся и ни во что не вмешивайся, иначе можешь все испортить. Итак уже наворочала. Все. Адью!

Я сделал даме ручкой. За пару секунд Валакала успела раз десять моргнуть, а затем ее фигура подернулась дымкой и вот уже передо мной сидела опять привычная старая карга. А спустя еще мгновение пустые рубаха и плед обмякли на стуле.

Картинка продолжала вырисовываться. Многого, конечно, колдунья не сказала. Но и из обрывков информации можно было догадаться с огромной степенью вероятности, как все было. Первоначально ведьма задумала заменить Сильбульлиона или собой любимой, или кем-нибудь из своих подручных. Но злой рок в лице дерьмоуборщика Дульпера расстроил все планы. Оставалось только смириться и тихо продолжать поиски заветной книги, да еще и сгинувшего Стюляпа. Так бы все и продолжалось, причем безрезультатно, потому как книга давным-давно покоится в никудздеце в сердце княжества тюлюлюлистов, а Стюляп исчез в недрах Глоталки.

Но однажды влюбленный Блюстыл, дабы окончательно не впасть в немилость, говорит, а точнее нагло брешет, что напал на след пропавшего коллеги. Валакала верит безоговорочно. Ведь помощник — уроженец Традичайного княжества. Вот ведь устроились. Я пока не встретил ни одного представителя благородного сословия сего княжества, включая правительницу, который ни разу не солгал бы. Однако, все абсолютно уверены, что остальные-то постоянно говорят лишь чистую правду. И верят в любую галиматью.

И тогда Валакала, не дождавшись долгожданной встречи со Стюляпом, в полной уверенности, что рано или поздно она все равно состоится, загодя начинает претворять в жизнь новый план. Сообщает племяннице, что она принцесса, потому как просто поменять узурпатора Кульдульперпукса на кого угодно уже нельзя. И во время прошлой смены короля ненадлежащим образом вся Юпалтына всколыхнулась. А следующее подобное воцарение вообще может пошатнуть веру в незыблемость и святость королевской власти. И тогда мало никому не показалось бы.

А вот переход власти от узурпатора в руки законной наследницы — совсем другое дело. Девчонка легко уверовала в свое августейшее происхождение. Не мудрено. Во-первых, традичайное воспитание, а, во-вторых, какой подкидыш не мечтает о могущественных и знаменитых родителях? И пошло-поехало. Все наичестнейшие дворяне продолжали брехать, пока сволочь Бзылдюк не стукнул куда следует. И в результате — имеем то, что имеем…

Все-таки, по сравнению с тем, что предстояло, наверное, все мои предыдущие приключения-злоключения — сущая фигня. Конечно, не единожды находился на волосок от гибели, причем во всяческих ее изощренно-извращенных формах. Однако, там все было просто: имелась определенная задача, и ее требовалось выполнить.

Теперь задача тоже была вполне конкретная, вот только каким образом ее решить? Ведь предстояло рассказать всю правду Пале, да так, чтобы она поверила и при этом не впала в депрессию или истерику, не свихнулась, короче, осталась бы адекватной. Я хоть и, вроде как, педагог, но без должного образования, и всякие там психологии не изучал. А пусть бы и изучал, но не думаю, что в пединститутах и университетах преподают психологию принцесс.

Так что когда появилась Паля, я решил действовать проверенным, но неописанным ни в одном учебнике методом. Первым делом заставил ее выпить целый стакан коньяка. Не водки, потому как от нее, родимой, голова становится дурной и непредсказуемой. Коньяк же весьма расслабляет, сознание слегка мутнеет, но все же остается более-менее ясным. Как говорится, то что доктор прописал.

А потом я вкратце изложил Пале суть проблемы. Начал с того, что на самом деле она никакая не принцесса. Естественно, она не поверила. Пришлось немного вдаваться в детали. Без подробностей. Я не стал распространяться про свое путешествие через Глоталку и личную беседу с Сильбульлионом, просто сказал, что мне доподлинно известно, что у короля точно не было никаких детей. Она резонно возразила, что доподлинно о составе королевской семьи никто не может знать.

Я плесканул ей еще полстаканчика чудо напитка, да и сам «принял» и сообщил, что знаком с ее настоящим отцом, да и с матерью, только заочно.

Паля совсем не по-принцесски заявила:

— Брешешь!

— А вот и нет. Могу устроить встречу.

— Как?!!!

— Запросто. Пошли.

Я обрядил Палю в свои более-менее приличные шмотки, да и сам оделся нормально, потому как на дворе были то ли поздний вечер, то ли ранняя ночь. Без четверти полночь. Так что народ, по крайней мере молодежь, еще гуляет вовсю. Дожидаться более позднего времени было нельзя, ночь предстояла, ой, какая насыщенная, и дорога была каждая минута.

За психическое здоровье Пали при виде автомобилей и прочих благ нашей цивилизации я не волновался. Как-никак она не один день провела в моем доме наедине с телевизором и холодильником. Да и полтора стакана коньяка — не хухры-мухры, а весьма действенное средство для адаптации к чудесам чуждого мира. Но на всякий случай предупредил перед выходом:

— Ничему не удивляйся.

И мы пошли. Народ действительно попадался. Оборачивался. Шушукался. Я и сам бы на Палю обернулся… Пришла мыслишка, что вновь стану героем сплетен. Но на сей раз позитивных. Пусть додумывают, где же молодой учитель отхватил такую красотку, кто она, и когда свадьба? Глядишь, за этими пересудами вконец забудутся мои бесштановые похождения.

Повезло. Скамейка рядом с потребными зарослями кустарника оказалась свободной. Правда, напротив сидела молодежь, а при них ломиться с красавицей в кусты как-то не по-учительски… Но и тут фортуна не подвела. В компании имелась пара школьников, а так как отдыхали они как положено, то есть с пивом, то, пошептавшись под моим пристальным взглядом, вся шатия-братия предпочла сняться с насиженного места, от греха подальше.

— Быстро за мной! — Я ломанулся через густые заросли.

Недоуменная Паля после некоторого замешательства все же последовала моему примеру.

— Раздевайся!

— Ты что, очумел?

Застеснялась, блин. Будто я ее не видел во всей красе. Хотя понять можно. При перемещении раздеваться не приходилось, само собой получалось.

— Быстрей, у нас мало времени.

— Нашел место…

— Место самое то. — Я уже полностью обнажился и соорудил из одежды подобие скатки. — Мы сейчас переместимся, а когда вернемся, я хочу, чтобы было во что одеться. Для этого шмотки надо спрятать.

Пришлось объяснять, как малой дитятке. Но с другой стороны, у Пали ведь нету такого опыта перемещений из разных точек обоих миров. Она-то мельтешила туда-сюда из своей темницы ко мне домой и обратно. Никакого экстрима.

Наконец, до нее дошло, и она, бросив: «Отвернись», начала раздеваться. Через несколько секунд тронула меня за плечо:

— Все, можно.

Я обернулся. Паля протянула мне уже готовый сверток. Я быстро спрятал нашу одежду в самых густых зарослях, куда даже утренние старушки собирательницы бутылок не могли добраться.

— Ну, с богом.

— А с каким?

Ляпнул-то просто так, как присказку, совсем запамятовал, что в Юпалтыне богов, как у нас собак нерезаных.

— Не с каким. Без всяких богов. Просто перемещаемся по моей команде. Три-четыре…?

Обеденный зал был практически пуст. Пылкрюл с несчастной рожей, переживающий насчет утраченной выгоды, и Копадрюк, то ли выпивающий, то ли похмеляющийся, за угловым столиком.

Я-то уже примелькался им со своими внезапными материализациями. А появление Пали произвело фурор. Управляющий стоял на ногах, глупый. Увидев принцессу, рухнулся в обморок по своему обыкновению, но теперь не от страха, как всегда, а от изумления. Истинный ценитель прекрасного Копадрюк, выпучив глаза, издал какой-то нечленораздельный звук, схватился за емкость с самогоном и, чего с ним ни разу не бывало, стал наливать мимо кружки.

— На меня смотри!

— Тебя-то я видел, — медленно протянул обретший дар речи грабитель и не подчинился. Смотрел на Палю, не моргая, наверное, боялся пропустить даже краткое мгновение.

— Быстро найди ей что-нибудь одеться и к нам в номер.

Я взял Палю за руку и быстро увлек ее по лестнице.

Копадрюк явился минут через пять. Запыханный, видимо очень торопился вновь лицезреть мою прекрасную спутницу. Принес чистое простенькое платье. Одна беда — размерчик. Еще тот. Наверное, грабитель позаимствовал одежку у одной из близняшек. Но харчами перебирать было некогда. Даже Паля это понимала и быстро облачилась.

— Где у нас барон?

— Пошли, провожу.

Мы поспешили по коридору. Копадрюк остановился у одного из номеров.

— Здесь.

— Жди внизу. — Безапелляционно распорядился я и, постучав, толкнул дверь.

Каласад и Лайва тихо сидели, обнявшись. Первым делом я, как бы невзначай, быстренько окинул взглядом тайную мамашу так называемой принцессы. Ведь говорят же, что дочки, повзрослев, зачастую очень похожи на матерей. По крайней мере в плане конституции. Бывает же, когда девчушка стройненькая, хрупенькая, а на мамашу глянешь, а та в дверь еле-еле проходит, значит, через несколько лет с огромной вероятностью девонька примет аналогичные формы, если только папаша не задохлик. Что поделаешь — гены.

Осмотр удовлетворил. Весьма. И стройная, и красивая. И что самое интересное — рыжая. Да и на лицо очень похожа на мою прелестницу. Короче, один к одному повзрослевшая Паля. Только слепой не заметил бы невероятного сходства. Однако, благодаря брехне правдивых дворян Традичайного княжества, никому и в голову не пришло сопоставить очевидные вещи…

Совершенно неожиданно и, как всегда, неуместно, при виде мирно сидящей четы, в башке зароились совсем несвоевременные фантазии. Представилось, как мы с Палей бухаемся им в ножки, мол, благословите, детей ваших… Потом представилась вообще какая-то несуразность: пьяный Копадрюк в расшитой рубахе и с гармонью, приплясывая, причитает нараспев: «У вас есть товар, а у нас купец…».

Пришлось потрясти башкой, дабы вернуться к реалиям. Хотя, в принципе, мог бы и дальше мечтать. Никто бы не заметил. Каласад и Лайва неотрывно смотрели на Палю полными любви глазами, словно не видели ее все эти годы, а им вернули похищенное в младенчестве чадо. Ну а Паля вообще была полностью ошарашена. Еще бы. Ведь я пообещал ей встречу с настоящими родителями. Уж не знаю, кого там рисовало ее воображение, но уверен, что только не приемного папашу с нянькой.

— Гм…, — я решил, что пора все-таки вмешаться, — барон, сейчас при мне ты расскажешь то, что говорил ранее, а то знаю я вашу правдивость, а потом я покину вас на время, чтобы не нарушать семейную идиллию присутствием постороннего.

Пряча глаза и запинаясь, виноватым голосом Каласад пересказал Пале историю ее рождения и удочерения. Лайва при этом молча кивала, не сводя любящего взгляда с родного и только что обретенного дитя. Паля хранила гробовое молчание.

Как только барон закончил свое повествование, я вновь взял в руки бразды правления:

— В случае чего-нибудь необычного, — обратился я к Каласаду, — немедленно кричи. Я буду рядом.

Я попятился к двери и, выходя из комнаты, добавил уже для всей семьи:

— Ну а теперь милуйтесь, любуйтесь. Но не очень долго. У нас с Палей еще много дел.

И вышел, прикрыв двери.