Проснувшись где-то в районе обеда, я тут же перенесся к принцессе. Предстояло пройти курс ликбеза.

Естественно, я предпочел бы, чтобы об устройстве и обитателях Юпалтыны мне поведала Паля и на моей территории. Я даже намекнул принцессе перед утренним расставанием, что становлюсь гораздо понятливее и лучше усваиваю материал находясь в горизонтальном положении. Но девушка была непреклонна. Она, выросшая в глухой провинции, о многом и сама знала только со слов своей тетушки. Ничего не оставалось, как подчиниться логичному требованию предстать перед старухой, а не «играть в испорченный телефон».

Карга ждала моего появления, так как в руке сжимала свой лорнет, который тут же был направлен на интересующий ее объект.

Я не стал прикрываться. Принципиально. По моему разумению, ближайший месяц мне предстояло неоднократно появляться в таком виде в обоих мирах. Так что следовало привыкать.

Однако, моя непринужденность не понравилось Пале (что в свою очередь, понравилось мне). Она протянула приготовленное одеяние. На сей раз это было какое-то подобие плаща из такой же приятной на ощупь ткани, но абсолютно непрозрачной. Я неспешно облачился и сел напротив колдуньи.

Ликбез продолжался до глубокой ночи. Но я не уверен, что он имел должный результат. Представьте, что представителя средневековья, даже самого незаурядного, перенесли в наше время и принялись рассказывать ему про электричество, телевидение, компьютеры и прочие прелести современной цивилизации. Эффект был бы примерно аналогичен.

Не помогло юношеское увлечение фэнтези. Обязательные в этом жанре гномы, эльфы, тролли, гоблины, драконы напрочь отсутствовали в этом мире. Зато в изобилии имелось огромное количество существ и созданий, о которых я ни фига не понял из объяснений старухи.

Единственным исключением хоть как-то знакомым мне по литературе были колдуны и ведьмы. И представительница этой славной когорты сидела напротив меня. Но она лишь вскользь упомянула о чародеях, мол, сейчас встречаются очень редко и не афишируют свои способности.

С географией тоже было туговато. Если с направлениями еще можно было кое-как разобраться, то расстояния!

Милые, добрые жители туманного Альбиона иже с ними наши переводчики с английского! Как я был к ним несправедлив, когда читал что-нибудь из сочинений англоязычных авторов. Зря я боговал за их консервативную привязанность к дюймам, футам и ярдам, желая им быстрей перейти в метрическую систему. Тогда мне казалось невообразимо трудным определить рост героя или какое-либо расстояние. Оказывается ни чего нет проще. По сравнению…

Малые длины измеряются кузюдрюками. Когда же я попытался узнать хотя бы примерно сколько составляет одна кузюдрюка, разводя сначала пальцы, а затем ладони, получил в ответ надменное: «…это смотря какая кузюдрюка и что нужно измерить…».

Но с небольшими расстояниями можно было как-то справиться. Выяснилось, что кузюдрюки — это привилегия аристократии, а «раз такой тупой, то можешь обходиться как глупое простонародье — шагами».

Дальше, то есть длиннее, было хуже. Существовали такие единицы измерения, как час на чикдыкалке. Причем, два часа на чикдыкалке никак не равны двум разам по часу. Чикдыкалка ведь устает…

Очень большие расстояния отмерялись перелетами зыкчугов. Тут тоже не было однозначности. Все зависело от возраста и настроения зыкчуга. Да и последние двести лет на них уже никто не летает, потому как был утерян секрет вонючей тяги, полеты стали непредсказуемыми, люди отказались от ненадежного транспорта. Ну а эти неведомые мне зверушки одичали, и из послушного транспорта превратились в злобных хищников.

Короче, перевести хотя бы примерно местные расстояния в привычные метры и километры не представлялось ни какой возможности.

Уморившись слушать эту галиматью, я сказал старушенции, что с этим все ясно, и попросил ее продолжать.

Немного полегче было с административно-политическим устройством королевства. Хотя и в этой области было наворочено — впору голову сломить.

Но основные моменты я уяснил. Государственный строй — абсолютная монархия. Территориально Юпалтына разделена на четыре княжества, которые в свою очередь дробились на баронства и графства. Плюс земли тварюгапиенсов, нелюдей. Они напоминали наши автономии времен Совдепии.

Столица королевства — город Юп. Королевский дворец (в одном из крыльев которого мы и находились в данный момент) примыкал к Великому Хребту, ровной и высоченной скале, которую ни перелезть, ни обойти. Граница мира. Большая часть столицы, если опять-таки проводить аналогии, принадлежала федералам, то есть сугубо королевская территория. Любой гражданин Юпалтыны мог там чувствовать себя спокойно (в разумных пределах).

А, вот, на окраинах столицы имелись поселения, принадлежащие князьям, тварюгапиенсам или приверженцам какой-либо религии. Там действовали свои законы и правила, нарушать которые не имел права даже король.

Как только колдунья принялась объяснять принципы взаимоотношений субъектов с центром и между собой, я понял, что голова вот-вот взорвется. Накручено было так, что впору разбираться доктору исторических наук, а не молодому программисту.

И, что интересно, на мой вопрос о соседних государствах, Валакала ошарашено вылупилась, часто моргая, а затем заявила, что Юпалтына — единственное королевство в мире.

Главным итогом всего ликбеза стало мое осознание, что практически во всем придется разбираться самостоятельно по месту и действовать сообразно с обстоятельствами.

Обговорив детали моего первого появления в городе, я попрощался со старой каргой… А Паля отправилась проводить меня, дабы объяснить кое-какие нюансы и — ответить на вдруг могущие возникнуть вопросы.

Я стоял возле дворцовой ограды и облачался в сюсюлевые одежды.

Первое мое посещение Юпа было тщательно спланировано и подготовлено. Я понимал, что так будет лишь один раз, и в дальнейшем придется выкручиваться самостоятельно.

Не знаю какими правдами-неправдами удалось принцессе с тетушкой раздобыть комплект мужской одежды, да еще и из сюсюля.

Сюсюлевая ткань (из нее как раз были изготовлены одеяния, в которые мне приходилось одеваться во время посещений темницы) кроме своей легкости и мягкости обладает еще и неимоверной прочностью. Ее невозможно порвать, разрезать и даже проткнуть иглой. Так же она не горит и не гниет. Изготовляется таинственным способом и в ограниченном количестве. Ввиду всех вышеперечисленных качеств, одежда из сюсюля очень дорогая и доступна только состоятельному слою аристократии.

Это и определило час моего перемещения прямо перед самым рассветом. Время выбиралось тщательно. Во-первых, я не должен был попасться кому-нибудь на глаза в момент перехода. А, во-вторых, требовалось, чтобы у меня не хватило времени, шляясь по ночному городу, нарваться на элементарное ограбление. Тем более, что я наотрез отказался от оружия (которое так же непонятным образом оказалось в темнице, ни фига себе пленницы!).

Это в фэнтезийных романах стоит только какому-нибудь мужику попасть в параллельный мир, как в нем просыпается доселе дремавший великий воин. И тогда этот мужик принимается искусно играть в «Секир-башку» направо и налево, как будто всю жизнь этим только и занимался.

В себе такого дремлющего вояки я не ощущал. И даже если он и есть, то вовсе не дремлет, а спит беспробудным сном. А мой личный фехтовальный опыт ограничивался просмотром нескольких фильмов, в которых дерутся на мечах или шпагах. Так что я справедливо решил, что не имея боевых навыков, не фига и браться за оружие. А то еще зарежусь ненароком…

Еще большую уверенность в правильности своего решения я обрел после того как мне предъявили клинок. Боже мой! Я, конечно, не ювелир, но и непрофессионального взгляда хватило, что на пару камушков, выковырнутых из рукоятки можно безбедно прожить всю жизнь (по крайней мере в нашем мире). А их там было далеко не парочка.

А так как я намеревался при первой опасности смыться в свое измерение (пусть голый, но живой!), то жалко было бы оставлять такую изящную и дорогую вещь первому, кто покажется мне опасным для моего бесценного здоровья и еще более бесценной жизни…

Итак, все было продумано до мелочей. Главной проблемой была неуверенность, сможет ли колдунья «телепортировать» одежду не просто за пределы «темницы», но и перекинув ее через дворцовую ограду, попасть на прилегающую к резиденции королей улицу.

Валакала снизошла до шагов в вопросе измерения расстояния, после чего я примерно вычислил, где в моем мире находится требуемое место (благо не пришлось забираться кому-нибудь во двор).

Потом мы с Палей переместились ко мне. В назначенное время из расчетной точки я перенесся в Юп.

Старуха оказалась молодцом. Разве что немного ошиблась со временем. Но мы, как полагается в подобных случаях часов не сверяли, а договорились действовать после того, как досчитаем до ста (именно столько времени требовалось для того, чтобы добраться от моего дома до места). Возможно старуха приснула во время счета. В общем, после пяти минут ожидания я начал нервничать и собрался было вернуться, но в этот момент рядом со мной плюхнулся сверток. Я «моргнул» в свой мир, дал знать принцессе, что все нормально, вернулся. Паля отправилась ко мне домой, прихватив мои шмотки, а я стал обряжаться в сюсюлевые одежды.

Как я уже знал, штанов в этом мире не существовало в принципе.

Нижняя часть комплекта представляла из себя прямоугольный кусок ткани, который следовало, обернув вокруг пояса, застегнуть внахлест на одну единственную застежку. Верхняя часть — накидка, скрепляемая вокруг шеи узкими полосками ткани.

Может, все это было не очень удобно и практично, зато оделся я секунд за десять.

Прикрыв наготу, я почувствовал себя более уверенно и наконец, осмотрелся. Начавший брезжить рассвет давал достаточно света для того чтобы разглядеть общую картину.

Ничего особенно необычного я не увидел. Булыжная мостовая, огромная каменная стена, отделяющая дворцовый сад от города. А на противоположной стороне — ряд особняков, по-видимому принадлежащих королевским вельможам. В общем, так себе пейзажик.

Чинной походкой скучающего дворянина я направился из фешенебельного района в сторону рассвета. Там меня ждала придворцовая площадь, рынок, таверны и прочие прелести феодального города.

По дороге я рассмотрел содержимое кошелька. Местные деньги назывались шариками. Таковыми и являлись. Различались материалом и размером. Те, что были покрупней, именовались шарами. Разменивались на восемь шариков такого же материала. Меня снабдили в основном золотыми, добавив немного серебра на мелкие расходы.

Первейшей своей задачей я считал только осмотреться. Чуть-чуть привыкнуть к окружающей обстановке, как можно меньше общаться с аборигенами, чтобы не выдать в себе чужака и тем самым влипнуть в какую-нибудь неприятную историю. Короче, в мои ближайшие намерения входила познавательная экскурсия. Тем более, обещано было множество встреч с доселе неведомыми мне существами.

Но пока ничего экзотического не встречалось. Только несколько разбойничьего вида прохожих, которые сначала издали подозрительно рассматривали меня, а затем поспешно ретировались. Если честно, подойди они чуть ближе, то могли бы разжиться сюсюлевым нарядом и кошелем, набитым золотом. Потому как я еще не отказался от мысли слинять при первой опасности и был готов в любой момент привести в действие волшебство кольца.

Когда оказался напротив центрального входа во дворец, наконец-то увидел Великий Хребет. До этого шел вдоль высокой ограды, заслоняющей обзор. Действительно, граница мира. Ровная отвесная монолитная стена, верх которой терялся в облаках. Такую уж точно не перелезешь…

Взошло солнце, и улицы постепенно стали оживать. Когда я подходил к рыночной площади, наконец-то, произошла ожидаемая встреча с экзотическим существом. Совершенно неожиданно. Правда радости она мне не принесла.

Это был чикдыкалка. Причем продвинутый. Это я потом узнал наименование и имеющуюся классификацию, а тогда…

Чикдыкалку я увидел не сразу. Сначала почувствовал. Спиной. А заодно и проверил хваленые свойства сюсюлевой ткани. Действительно, к ней ничего не прилипает. Дело в том, что чикдыкалка плюнул (плюнула? плюнуло?) мне в спину.

Плевок был солидный. Я даже покачнулся. Обернулся и обалдел. Такой фиготени я не видел никогда. Даже в фантастических фильмах. Не хватило у авторов воображения такое придумать. А тут, вот оно. Из плоти и крови.

Фиготень была (был, было?) примерно двух с половиной метров ростом. Препротивнейшая рожа слегка напоминала морду гиены. Такая же лопоухая и похабная. Узкие плечи, слабые, тонкие руки, заканчивающиеся непомерно большими кистями. Нога одна. Без коленного сустава. Нижняя часть этой своеобразной конечности каким-то образом, словно поршень, входила в верхнюю, после чего резко возвращалась на место. Получался прыжок.

Но все эти подробности я узнал гораздо позже. А в данный момент я стоял и смотрел в нагло ухмыляющуюся рожу.

— Чё вылупился, богатей хренов? Давай, зови своих холуев! — Потребовала рожа.

— Почему ты плюешься? — Спросил я, готовый в любой момент воспользоваться кольцом.

— Чё за вопросики? Где твои охранники? Ну-ка быстро верещи, зови, пусть делают свое дело. А-то ишь, расслабились.

— Я не буду никого звать. — Про полное отсутствие у меня какой-либо охраны, я решил благоразумно промолчать. — А, вот, плеваться нехорошо.

— Еще неизвестно, что хуже, плеваться или продвинутых чикдыкалок убивать!

— Это ты продвинутый?

— Ды уж не ты! Хорош рассусоливать! Пусть меня быстрей убьют!

— Никто тебя убивать не собирается. — Я все еще надеялся перевести разговор в мирное русло, как-никак мой первый контакт уж не знаю какого рода, но с представителем нечеловеческой расы.

— Эт еще почему? Хватя выпендриваться, а то опять плюну!

И плюнул. Тут же. Правда, не попал. Я вовремя отскочил в сторону.

Рожа недовольно нахмурилась.

— Ишь, какой шустрый. Ничего, щас слюни соберутся…

Мной целиком и полностью овладело чувство праведного гнева. Да и стала понятна вся бесперспективность общения с данным существом.

— А пошел ты…, — и я послал чикдыкалку по адресу, хорошо известному всем обитателям моего родного мира, причем без всяких там слов-заменителей типа «хрен», и про маму его вспомнил. Хотя не был полностью уверен, что таковая у образины вообще имеется, мало ли как подобные существа на свет появляются.

Как не странно, но харя (судя по мимике) прекратила копить слюни и удивленно переспросила:

— Куда, куда?

Я повторил. Естественно, не слово в слово. Наш литературный язык богат и могуч, а уж насчет послать, так тут без конкуренции.

— А это где?

Я сказал где. И без всякой Караганды.

— А там что?

— Страна непуганых чикдыкалок. — Мне уже начало надоедать общение с этой образиной.

— Ух, ты! Вот оно как! А я чуть смерть не принял! — Существо загадочно улыбнулось, подмигнуло и совершенно неожиданно удалилось, делая трехметровые прыжки.

Позже я узнал, что мне в какой-то мере повезло: первый из чикдыкалок, встретившийся мне, оказался из продвинутых. А их не более процента от общего количества.

Обыкновенные чикдыкалки — просто средство передвижения. Живое такси с минимумом интеллекта. Сказал куда надо, заплатил и поехал.

Другое дело — продвинутые. Самолично перевозками не занимаются, а являются своего рода сотниками. Ведут переговоры с людьми, решают спорные вопросы. Уровень развития шестилетнего ребенка… из неблагополучной семьи. Две трети лексикона — бранные слова. Характер соответствующий.

Постояв немного, обалдевший от первого общения с представителем хрен поймешь какой, но уж точно неземной (в привычном смысле) цивилизации, я отправился дальше. Мысленно восхваляя свою безумную храбрость (в смысле, что не прибег к помощи кольца).

Рыночную площадь я миновал по краю. Не то чтобы не хотелось поглазеть на здешние товары, да и на продавцов. Наоборот. Причем вдали несколько раз замечал что-то лохматое и явно не людское. Не понял, продавцы это или товар…

Но пришлось перебороть любопытство. Во-первых, для первого контакта с аборигенами лучше ограничиться меньшим количеством народа, чем вмещает рыночная площадь. А, во-вторых, я опасался карманников (или как они здесь называются). Свои, родные дважды очищали и именно на базаре, а местные могли оказаться еще более изощренными.

Да к тому же у меня родился гениальный план: завалиться в какой-нибудь кабак, стегануть для храбрости, а там уж как получится… За стаканчиком ведь всегда завязываются самые неожиданные знакомства.

Искомое заведение обнаружилось через два квартала за рынком. Вероятно, я прошел мимо нескольких кабаков, не поняв, что они таковыми являются. Но в этом случае ошибиться было просто невозможно. Красноречивая вывеска говорила сама за себя.

Пять ступеней в полуподвал и я оказался в обеденном зале трактира «Пожрать и выпить». При моем появлении обычный кабацкий гул тут же сник, и я почувствовал на себе десятки настороженных взглядов.

Пока заказывал выпить и перекусить, большинство посетителей поспешно покинуло заведение. Остались занятыми три столика, за которыми расположились изрядно набравшиеся аборигены.

Хозяин трактира смотрел на меня с нескрываемой опаской, но серебряный шарик сделал свое дело. Заказ был принят и немедленно исполнен.

Выделываться я не стал, в смысле экзотических блюд. Мало ли из чего или кого они приготовлены?

Я не был голоден, поэтому ограничился вином и сыром. Просто, понятно, знакомо. Заняв столик в углу зала, я приступил к своей скромной трапезе. Сыр, как сыр. Обыкновенный. Твердых сортов. А, вот, вино…

Худшей бурды я никогда не пробовал. Жуткая кислятина, в которой я не сразу почувствовал присутствие алкоголя. Ничтожное присутствие. Даже удивился, как это товарищи за соседним столиком умудрились наклюкаться такой фигней.

Выяснив у трактирщика, что это лучшее вино, я принялся «повторять», решив во что бы то ни стало дойти до требуемой кондиции (если они могут, то чем я хуже?).

С самого начала пребывания в Юпе удивил тот факт, что люди, встретившись со мной, спешат удалиться. Потом я списал все это на то, что местные аристократы — народ зловредный и непредсказуемый. И простолюдины стараются держаться от них подальше. Посетовав на Палю с Валакалой за то что они переборщили с моим нарядом, больше не возвращался к этому вопросу.

Привлек внимание хромой молодой человек. Он несколько раз заходил в трактир, садился за ближайший к выходу столик, быстренько выпивал кружку бурды и вновь удалялся, опираясь на толстенную палку.

Вообще, я заметил обилие канделяющих типов, гораздо большее среднестатистического значения. Причем все опирались на подобные посохи, которые больше походили на дубины, чем на костыли.

Наконец, после часа бесконтактных взаимных наблюдений, калека не выдержал и подшкандыбал к моему столику.

— Можно присесть?

— Валяй! — Благодушно позволил я.

Все-таки в местном вине какая-то толика спирта имела место быть. А так как я допивал уже пятую кружку, то чувство опасности притупилось, и мысль о том, что все люди — братья заняла главенствующую позицию. Пусть даже это люди параллельного мира.

Парень сел, опасливо оглянулся, после чего стал внимательно изучать меня, ни чего не говоря.

Однако, я уже был настроен на «поговорить» и первым задал вопрос незнакомцу:

— Сильно болит?

Я полагал, что для того чтобы завязалась беседа, вначале стоит обратиться к общим темам. О погоде. О здоровье. А так как налицо имелся явный недуг, я решил, что мое участие вызовет ответную откровенность.

— Что? — Мой визави не понял, о чем речь.

— Спрашиваю, нога сильно болит?

Пара секунд недоумения, затем озарение и улыбочка. Гаденькая такая.

— Офигенно!

Ожидая принятые в таких случаях жалобы, я немного растерялся. Поэтому заказал две кружки вина. Незнакомец охотно принял предложенное угощение.

— Знакомиться будем? — Я вновь не выдержал пристального взгляда.

— А как же! Я — Копадрюк.

— Игорь. — Так как собеседник был примерно моего возраста, я решил обойтись без отчества.

После официальной части, инициативу в разговоре взял в свои руки калека.

— Слушай, а где твои ниндзкиллы?

Не зная, есть у меня или нет ниндзкиллы, как они выглядят и где могут находиться, я ответил неопределенным жестом, который можно было понимать как угодно.

— Нет, ну серьезно! Я всю округу обшарил, ни одного не встретил. А так хочется посмотреть. Скажи, где?

Что я мог ответить? Снова ничего не значащий жест.

Сообразив, что от меня не добьешься вразумительного ответа, Копадрюк сменил тему.

— На чикдыкалку заявлять будешь? На того, который в тебя плюнул?

— На фига? Я вроде не пострадал.

— Как на фига?! Он же продвинутый, значит шарики имеются. Можно отсудить целую кучу. Или тебя это не интересует? У самого небось не меряно…

— Это мое дело… А ты откуда знаешь о чикдыкалке? Следил что ли за мной?

— Не. Просто случайно увидел. И, кстати, не заметил ни одного ниндзкилла.

В случайность я не поверил. Ни на грамм. Решил быть начеку. И почти тут же забыл о своем решении.

Как известно, слабенькое спиртное, кроме требуемого от него эффекта, имеет и побочный. Мочегонный. Я ни где не увидел дверей ни с новомодными «WC», ни с родными «М» и «Ж». Пришлось обратиться с сей деликатной просьбой к своему собутыльнику. Тот несказанно обрадовался, будто всю жизнь мечтал отвести меня отлить.

На том и порешили: быстренько сходить по нужде (оказывается, тут все рядом), затем вернуться и продолжить, раз уж я угощаю…

На самом деле оказалось не так уж и близко… Мы шли по странной узкой улочке, на которой не было домов. Только две сплошные стены с редкими, наглухо закрытыми калитками.

Если честно, то даже в родном городе, окажись я в подобном месте, уже давно бы пристроился к какому-нибудь уголку или кустику и сделал бы свое мокрое дело. Тем более, в самом начале улочки мы миновали одного господина, который беззастенчиво решал более тяжелые проблемы, чем требовалось нам.

Я оглянулся, чтобы посмотреть, как далеко мы удалились от начала улицы и к удивлению обнаружил еще троих калек, уверенно канделяющих вслед за нами метрах в десяти.

— А это кто такие?

— Не обращай внимания… Свои ребята.

— Мы когда-нибудь придем?

— Уже пришли.

— Где?

— Где хочешь. Видишь, никого нет. А корешей не стесняйся.

Меня уже сильно приперло, поэтому я действительно не собирался никого стесняться. Да и намеревался управиться до того, как калеки подойдут.

Я подошел к стене, задрал свой «килт» и…

Хорошо, что солнышко ярко светило. С нужной стороны. Я такое в каком-то фильме видел. Черная отчетливая тень появилась на стене. Дубина, занесенная для удара… В кино герой был обалденным каратистом. Он красиво справился с врагами…

А я успел нажать на звездюлявый камень…?

Чей-то двор. Сарай. Дом. Взглянуть бы на фасад, чтобы определить, куда занесло…

Я обернулся на грохот упавшего ведра. Знал я эту тетку. Плохо, но знал. Через раз здоровался. То ли тетя Ксения, то ли тетя Клава. Она стояла в глубине двора. Рот слегка приоткрыт.

Немая сцена длилась недолго. Разве можно удивить денисовскую бабу мужиком, хоть и голым? Но, вот, несанкционированное вторжение во двор… Изумление быстро сменилось возмущением:

— Ах, ты…

Я не стал дожидаться, пока она объяснит, что такого я «ах». Здороваться тоже. Сиганул в три прыжка за угол сарая и, с мыслью, угадала ли меня полузнакомая тетка (не каждый же день ей попадаются голые учителя) вновь прибегнул к волшебству.?

Я отсутствовал всего ничего, а драка уже была в полном разгаре. За мои шмотки. Сюсюль действительно обладал повышенной прочностью. Калеки, разбившись на пары, пытались отнять каждый у своего соперника добычу. Двое воевали за мою накидку, другая пара — за нижнюю часть комплекта.

Прикинув, в какую сторону мне предстоит ломануться, чтобы при перемещении оказаться поближе к дому, я окликнул дерущихся:

— Эй, орлы! Помощь нужна? Поделю по справедливости.

Потасовка как-то сразу сникла. Вот, только, противник моего нового знакомца успел садануть Копадрюка ногой в причинное место. По инерции, наверно.

Странный оказался народ в этом мире. Исчезал я у всех на глазах. Это не помешало им попытаться завладеть моими вещами. Как я появился, не видел никто. Не до меня было. Но стоило мне подать голос, как грабители побросали добычу и, вереща что-то непонятное, позабыв свои костыли-дубины, бросились наутек, а хромота пропала бесследно.

Они убежали. Все. Почти. Копадрюк остался. Он бы тоже убежал. Если б смог. Однако, ему сильно досталось.

Он сидел на корточках, обхватив обеими руками ушибленное место, и тихонько поскуливал. Глаза — полны ужаса и боли.

Я сделал то, зачем приперся на эту улочку — облегчился. После чего оделся. Кошелек тоже оказался цел. Наверное, мои тряпки имели гораздо большую ценность, и мешочек с шариками остался забытым в пыли, на том самом месте, с которого я испарился.

Наконец, я удостоил своим вниманием новообретенного «приятеля», несколько минут назад собиравшегося огреть меня по голове своей дубиной. Он тут же взмолился:

— Будешь убивать, пожалуйста, побыстрей и не очень больно, — в глазах все тот же ужас, в голосе — мольба.

— С чего ты решил, что я буду тебя убивать?

— Не будешь?!!

— Конечно, нет.

Известие о том, что его не собираются убивать, повергло Копадрюка в еще большую панику.

— Нет!!!

Я уже ни черта не понимал.

— Что, нет-то?

— Может, все-таки убьешь?

— Не буду.

Лжекалека уронил голову на грудь. Надо полагать, от отчаяния. Захотелось плюнуть и уйти. Но первый контакт с аборигеном (если не считать чикдыкалку) вызвал множество вопросов, на которые хотелось получить ответы.

Я сделал последнюю попытку:

— Не буду тебя ни убивать, ни бить. Даже ругать не буду. И в угол не поставлю. Вообще, ничего не буду с тобой делать.

В глазах неудачливого грабителя появилась надежда. Вместе с недоверием.

— Правда?!

— Честное пионерское. Если ты больше не станешь замышлять против меня никаких гадостей.

И тут прозвучала клятва. До сего момента я не только не слышал ничего подобного. Но и не мог вообразить, что такое может быть сказано.

Сначала Копадрюк поклялся огромнейшим количеством богов (подозреваю, что несколько штук он сам придумал, для пущей убедительности). Затем под рубрикой «Если я…, то пусть меня…» он принялся перечислять всевозможные кары, которые его должны постигнуть, в случае нарушения клятвы.

О, господи, чего он только себе не пожелал! Тьму способов принятия мучительной смерти. Правда, не смотря на разнообразие, просматривалась некая тенденция: чаще всего фигурировало сексуальное насилие в извращенной форме экзотической зверушки над клятвопреступником с последующим поеданием обесчещенного этой же самой зверушкой.

Вся клятва сопровождалась замысловатыми ритуальными жестами, которые я определил как аналог нашему «перекреститься». Я не перебивал (вдруг, в таком случае обет окажется недействительным?) и уже начал уставать слушать эту ахинею. Но всему приходит конец. Завершилось и это торжественное обещание.

— Ну, что вернемся в трактир, пропустим еще по кружечке? Ты должен мне кое-что объяснить.

— Такому господину, как ты не место в том гадюшнике. У тебя же до фига шариков. Я одну таверну знаю. Все по высшему разряду. Там хозяин — ктотышка. Правда управляющий — наш. Но ктотышка частенько наведывается и контролирует. А насчет объяснить, все будет в лучшем виде…

— Хорошо, пошли в твою таверну. А теперь давай с самого начала, и предупреждаю — без брехни…

Копадрюк встретил меня недалеко от дворцовой площади. И сразу же понял кто я такой. Так он решил вначале. Богатая одежда плюс наглая рожа означали только одно: я — отпрыск какого-нибудь влиятельного барона или, того хуже, незаконнорожденный сынок одного из князей. А отсутствие охраны и даже оружия красноречиво говорило о том, что поблизости находится отряд ниндзкиллов.

Ниндзкиллы — это каста непревзойденных телохранителей или убийц. Об их искусстве и свирепости ходят легенды. Если их нанимали для охраны, то можно было говорить о почти стопроцентной неприкосновенности вверенного им объекта. Телохранители незаметно следовали за своим подопечным, готовые мгновенно прийти на помощь при малейшем намеке на опасность. Причем, если кто-то казался им подозрительным, они особо не церемонились: укол отравленной иглой, незаметно сломанный хребет, да мало ли методов в арсенале ниндзкиллов? Зачастую, под определение подозрительных попадали ни в чем неповинные люди, особенно если они из числа простолюдинов.

Стало понятно, почему окружающие так шугались от моей скромной персоны.

Копадрюк собрался было так же ретироваться от греха подальше, но произошел инцидент с чикдыкалкой. И у моего знакомого зародилось подозрение. Небезосновательное. Ниндзкиллы не позволили бы даже приблизиться одноногому к охраняемому, а уж плеваться…

Так родилась вторая версия насчет моей личности. Богатый дворянчик из далекой провинции, не понимающий куда попал. По сему — олух и самый подходящий объект для грабежа. Но осторожность — прежде всего. Ошибка в выборе жертвы чревата пренеприятнейшими последствиями. Летальными. По этому он так долго не решался приблизиться.

Во время своих отлучек из трактира Копадрюк сговорился с подельниками. Мнимые калеки — не кто иные, как грабители. Простолюдинам запрещено носить оружие. А палку можно. Прикидываться убогим — производственная необходимость. Хромающий человек вызывает меньше подозрений, чем детина с дубиной на плече. Да и стражники меньше пристают. Конечно, блюстители порядка про все знают, но на многое закрывают глаза, за определенную мзду (совсем как наши менты). Главное, сильно не наглеть.

Разбойники очень умело владеют своими «костылями» и каждый из них может в одиночку противостоять двум-трем вооруженным солдатам (Шао Линь твою мать!). Но предпочитают в конфликт с властями не вступать. Каждый должен заниматься своим делом. Кто-то должен охранять благополучие граждан, а кто-то этих самых граждан грабить. На взаимно выгодных условиях.

Убийство и ограбление богатого лопуха-чужестранца на глухой улочке — дело выгодное. Но произошла роковая ошибка. Кто ж знал?! Колдуны сейчас такая редкость. Причем нынешние чародеи — существа зашуганные, скрывающие свои таланты, потому как массовые гонения колдунов вроде как уже давно прекратились, однако старых королевских указов никто не отменял, и за расправу с магом обидчику до сих пор не светит никакое наказание.

Но существует пророчество, что явится Тот Самый Колдун, великий и могущественный, который не будет скрывать своих способностей. И тогда… Копадрюк точно не помнил, что тогда будет, но что-то глобальное, всеобъемлющее. Одно он знал точно: быть в числе врагов Того Самого Колдуна — участь, которая не могла привидеться даже в самом страшном кошмаре.

Вот откуда ужас грабителей, позабывших свои боевые костыли и бросивших добычу. Стала понятна просьба Копадрюка убить его. Он полагал, что я в отместку за попытку ограбления сделаю с ним что-нибудь гораздо более страшное, чем смерть.

Я не стал разубеждать разбойника в его уверенности, что я великий и могучий колдун. А то, ненароком, узнав правду, он посчитает свою присягу аннулированной и шарахнет по башке своей палкой, дабы возместить моральный ущерб.

Таверна со странным названием «Фактыть» и вправду оказалась высшего класса. По крайней мере по сравнению с трактиром. За пять золотых шариков я снял на неопределенное время пару комнат для себя и Копадрюка, как для своего слуги. Он сам настоял на таком статусе. И намеревался верной службой искупить свою вину. Возражать я не стал.

Хозяина, как и обещал мой спутник, я не увидел. Все-таки, ктотышка. А управляющий, большой толстый человек с добрыми вороватыми глазами, встретил нас весьма радушно. Денежка, как бы она не выглядела — шарик, монета или купюра, всегда творит с людьми чудеса.

Устроившись в номерах (для этого не потребовалось много времени, вещей-то у нас не было), мы спустились в обеденный зал. Душа требовала продолжения банкета. Копадрюк сообщил, что в этой таверне самое крепкое вино, какое он только пробовал.

О, боже! Да как они вообще тут живут?! Конечно, по сравнению с трактирным пойлом этот напиток был на порядок лучше. Запах, вкус… А, вот, крепость… Не тянула даже на столовый сушнячок. Так, бражка средненькая.

Бражка? Это мысль. Сказано — сделано…

Раньше этот процесс был известен только узкому кругу специалистов, проживающих сугубо в сельской местности. Но после 1985 года каждый уважающий себя россиянин если не занимался этим сам, то, по крайней мере, теоретически был подкован на все сто. Я также не был исключением. И с самогоноварением знаком не понаслышке. Бабушка занималась. Ни в коем разе не на продажу, а сугубо в хозяйственных целях: гостей принять, огород вскопать, крышу подлатать.

Пылкрюл, наш толстый управляющий, вначале заартачился, ссылаясь на то, что если хозяин узнает, то сначала убьет бедного несчастного Пылкрюла, а потом еще и прогонит со столь престижной работы.

Тут впервые на практике я осознал ценность нового обретения. Слуги. Копадрюк отвел толстяка в сторонку, минуты три пошептался с ним. После чего управляющий вернулся с радушной улыбкой и сообщил, что желание гостя — закон для хозяина, который вовсе не хозяин, что клиент всегда прав и так далее. Ну а золотой шарик окончательно примирил несчастного Пылкрюла с мыслью, что в святая святых таверны, на кухне, будут хозяйничать посторонние люди.

Не смотря на мои опасения, на кухне нашлось практически все, что требовалось для изготовления примитивного самогонного аппарата. За исключением самой главной детали — змеевика. Конечно, я знал пару способов получения напитка без него, но с непременной потерей качества.

Когда я объяснил, что мне требуется, Копадрюк на некоторое время задумался, потом как-то странно крякнул, хлобыстнул две кружки «сырья», бросил: «Я скоро», покинул таверну, прихватив свой костыль.

Он вернулся примерно через час.

— Вот эта фиговина подойдет?

Он держал вычурно закрученную серебряную трубку, заканчивающуюся небольшим раструбом.

«Подойдет» — было не то слово. Любой наш профессиональный самогонщик за такой змеевик целый год бесплатно поил бы дарителя сей ценной детали.

А, вот, Пылкрюл, увидев «фиговину» поспешил грохнуться в обморок, при этом раскрошив мощным задом попавшуюся на его пути табуретку.

— Что это с ним?

— Понимаешь, Игорь, эта фиговина называется свистудкой. Ее у себя на груди десятники стражи носят. Всегда. Дудят в нее, чтобы подчиненных созывать. Да и как опознавательный знак. Увидишь у кого, значит он — десятник. Вот. — Слуга закончил объяснение и скромно потупил взор.

Я не стал спрашивать у Копадрюка, каким образом он добыл «фиговину», а он не стал хвалиться.

Мы отлили холодной водой бесчувственного управляющего и продолжили работу. Пылкрюл, находясь в полуобморочном состоянии, все же догадался закрыть таверну и отпустить своих помощников по домам.

Провозились до вечера.

Наконец, первая капелька, вторая, третья и тоненькая струйка живительной влаги побежала в серебряный кувшин. Емкость вмещала примерно три литра, и, крепя сердце, я решил дождаться наполнения до верха.

— Зелье на мне будешь испытывать? — Обречено, со смертной тоской в голосе, поинтересовался Копадрюк.

Я показал ему кукиш.

— На нем?! — Слуга обрадовано показал на потерянного управляющего.

И получил тот же ответ.

Кувшин охлажден, прямо на кухне накрыт стол. Пылкрюл, решивший, что терять ему уже нечего, не поскупился. Я сказал, что за все заплачу, но он только махнул рукой.

— Поменьше посуда есть? — Пить первач кружками, предназначенными для местного вина, было лихачеством.

Управляющий помотал головой. И, правда, откуда стопки, если самое крепкое вино слабее нашего сухого?

— Ладно, сам разолью.

Я плесканул в каждую емкость грамм по сто.

— Ну, побудем!

Я одним глотком влил в себя содержимое кружки, закусил. Самогон получился хороший: очень крепкий и совсем не вонючий. Что ни говори, а сырье высшего качества…

— Ну, что же вы? Вещь отличная. — Подбодрил я своих застольных товарищей.

Те поняли, что отвертеться не удастся и, пробормотав каждый свою не то молитву, не то проклятие, последовали моему примеру.

Они не ожидали последовавшего эффекта, и оба, вытаращив глаза, собрались умирать. Управляющий даже умудрился сквозь спертое дыхание выдавить из себя:

— Колдун проклятый, чтоб ты тоже сдох…

Вот, значит, что нашептал ему Копадрюк, когда убеждал в необходимости мне подчиниться. Первым очухался мой слуга. Глаза постепенно вернулись в орбиты, на губах заиграла блуждающая улыбка. Еще через несколько секунд он молча придвинул кружку.

Пылкрюл часто-часто заморгал, погладил свой живот, так же улыбнулся и повторил жест разбойника.

— Ребята, только закусывайте…

И началась пьянка.

Пылкрюл жаловался на прижимистого ктотышку, грабитель пообещал намять ему бока, а я — превратить в чикдыкалку…

Копадрюк посетовал, что разбойничать становится все труднее:

— Тяжело клиентов подыскивать. Видал, как последний раз вляпался? — И ткнул в меня пальцем.

Управляющий заверил, что отныне будет наводчиком…

— А меня директриса достала, хрюшка жирная… Чуть что — на педсовет… Стерва… — Внес и я свою лепту в констатацию несправедливости жизни.

Собутыльники, навряд ли поняли о чем речь, но дали слово, что отомстят ей при случае…

— Мож, по бабам? — встрепенулся вдруг Пылкрюл.

— Не, у меня принцесса… Пальпу…пульдра…

— Какие бабы?! Бабы каждый день, а тут такое…

— …а где твой ктотышка живет?..

— …посмотрел бы ты на моих старшеклассниц…

— …как он с меня денежку урежет, якобы за воровство, я ему в суп писаю…

— …раз в неделю из таверны серебряные кружки пропадают? Так это я…

— …по телеку всякую хренотень крутят…

— …а у меня свой кабачок есть, приобрел на сэкономленные…

— …у чикдыкалков головы крепкие. Бил, бил — ни фига, пока в брюхо не ткнул…

— …царя вашего свергивать буду…

— …а, хотите, я вас горничными угощу? Девки — класс…

— …хватит о работе. Давайте хором: «Славное море — священный Байкал…»

Я открыл глаза. Оказалось, что заснул прямо за столом. Напротив, опершись щекой о стол и счастливо улыбаясь, спал управляющий. Если бы дети храпели, то они храпели бы именно так, как он. Куда подевался грубый бас? Высокий пересвист, прерываемый младенческим лепетом.

Я осмотрелся в поисках Копадрюка. Его ни где не было видно.

Скорей всего, Пылкрюл являлся строгим управляющим. Повара, передвигаясь на цыпочках, тихо-тихо гремели посудой.

Я растолкал толстяка. Не без труда. Как раз появился разбойник.

— Ну, что, Игорек, может быть за нас с вами, да за хрен с ними? — Тут же предложил он.

Способный мальчик. Быстро усваивает.

Я заглянул в кувшин. Пусто.

Копадрюк ухмыльнулся:

— А второй?

Пылкрюл стукнул себя по лбу и метнулся к аппарату.

Ухмылка слуги превратилась в оскал.

Вчера, когда один кувшин наполнился, мы подставили второй и уселись трапезничать. Ну и забыли, на фиг…

Вернулся растерянный управляющий.

— Нету…, — он выглядел хуже, чем после того, как увидел свистудку. Блуждающий взор остановился на одном из хлопочущих у плиты поваров и его осенила страшная догадка. — Ах, они, гады! Ну я сейчас им покажу…

Взгляд снова принялся блуждать, но теперь в поисках чего-нибудь тяжелого, что он захотел показать своим подчиненным.

— Отхлынь, — успокоил закипающего Пылкрюла разбойник, — это я забрал. От греха подальше.

— Где?! — Мы спросили хором.

— Наверху, в номерах.

— Я мигом, — управляющий не забывал о работе.

Мы не стали его дожидаться. Желание продолжения банкета не позволило. Между прочим, правильно поступили. Пылкрюл появился только через полчаса.

Он молча (сам!) набухал себе полкружки, так же, не произнося не слова, вылакал, крякнул, бросил: «У меня дела» и ушел.

— Сходить, — Копадрюк кивнул на свой костыль, — объяснить, что он не прав?

— Не стоит. Он нам еще пригодится.

Еще через час выяснилась причина странного поведения управляющего. Заявился хозяин. Ктотышка. Как всегда устроил разнос. Пылкрюл — тонкая натура, переволновался. Выкроил минутку, пока хозяин подсчитывал барыш, принял успокоительное и оставшуюся часть взбучки перенес стойко.

— А! Ну, если в качестве лекарства… А то мы чуть не обиделись. — Разбойник вновь кивнул на свое деревянное оружие.

— А я ни разу не видел ктотышку, — пожаловался я.

— Нет проблем, — успокоил Копадрюк, — сейчас пойду, парочку поймаю…

— Не надо! Мой в следующий раз придет, будет пробы снимать, я ему сонного порошка подсыплю. Разглядывай сколько хочешь.

Примерно через полчаса, а точно — через три тоста Пылкрюл рухнул на колени:

— Игорек! Научи гнать самогон. Свое дело открою, уйду отсюда. Надоело под этим шибздиком находиться…

— Так, ты ж все видел, помогал. Забыл спьяну что ль?

— Да помню все, даже по новой зарядил… аппарат. Мне бы заклинание.

— Ах, это! Запоминай: «Чуфырики-муфырики, сикось-накось, кребля-крабля, бумс!»

— И в конце обязательно пукни. Погромче. — Копадрюк не смутился под недоверчивым взглядом управляющего. — Сам вчера слышал.

Пылкрюл перевел растерянный взгляд на меня. Я важно кивнул, мол, все правильно.

Разбойник с каждой минутой нравился мне все больше. Как догадался, что брешу и изгаляюсь? Вроде, говорил все с серьезной харей, насколько она могла быть серьезной в таком состоянии.

Толстяк беззвучно шевелил губами, повторяя магическую формулу. Потом почему-то напрягся, даже один глаз прищурил. И без того румяное лицо побагровело.

— Нет!!! — Хором заорали мы с Копадрюком, одновременно догадавшись, что удумал начинающий самогонщик. — Заклинание испортишь!

Успели. Еле-еле. А то бы испортил. Воздух.

— Предупреждать надо, — обиженно пробурчал управляющий, — налейте для успокоения…

— Мы тут с Игорьком царей низлагать будем. Девок на их места рассаживать. Так что ты не спеши из таверны уходить. Нам штаб нужен.

— Да кто ж с такого места добровольно уходит? Просто раньше я скромным был. Честным. Так, умыкну шарик-другой…

— И на этот шарик-другой кабак себе купил?

— Да что то за кабак? Тьфу! Кстати, аппарат я уже туда перетащил.

— Когда?

— Ночью… Игорь, а что такое царь?

— Это как президент, только круче… — в пьяной голове хватило ума не произносить слово «король».

— Значит, раньше шарик-другой, а теперь станешь три-четыре? — Копадрюк был само ехидство.

— Ну, типа того…

— Сначала думал, куда меня занесло? А оказалось все тип-топ: пьют, воруют, всё как дома…

— Я не вор! — Неожиданно насупился управляющий. — Просто экономный. Лучше на дружка своего посмотри. Вот он — ворует.

— Мил человек, попрошу не смешивать понятия, — в свою очередь осерчал Копадрюк, — и не путать благородные разбой с грабежом и низкое воровство!

— А кружки из таверны — тоже грабеж?

— А ты хотел, чтобы я перед тем, как умыкнуть несчастную кружечку, каждый раз тебе по башке стучал? Пожалуйста…

— Ребята, кончай ссориться. Давайте лучше споем: «Славное море — священный Байкал…»

Распахнулась дверь. В апартаментах появились две близняшки. Хотя близняшки — звучит как-то уменьшительно ласкательно. Здесь больше подошло бы — близняжищи.

Две совершенно одинаковые бабищи. Каждая — не меньше управляющего.

— Вы кто?

— Горничные. Пылкрюл прислал. Развлекать.

Так. Вот они хваленые классные девки. Кому как. Для меня совсем не классные. Судя по недовольной мине, для Копадрюка тоже.

— Нам не надо.

— Нету такой душевной потребности, да и физической тоже, — объяснил более подробно разбойник.

— Пылкрюл осерчает… Прогонит нас.

— Скажите, что мы спим. Пьяным, беспробудным.

— А, вдруг он войдет, а вы не спите?

— Мы притворимся. Ступайте.

— Гм… А можно по сто грамм чудодейственного напитка?

Откуда эти бабы про граммы узнали? В этом мире кроме нас троих никто ничего в граммах не мерил. Ох, управляющий!

— С вашей комплекцией и по двести можно. Только, чур, больше не приходите. Никогда!

Классные девки, как заправские алкашки, стеганули самогона, не морщась и не закусывая. Только друг у дружки головы понюхали… Ох, управляющий!

После еле слышного стука, дверь стала тихонько отворяться. Мы, как истинные джентльмены, сдержали обещание, данное женщинам. Прикинулись спящими. Грабитель даже тихонько захрапел. Для убедительности.

— Игоре-ок… Копадрю-ук… — Шепотом позвал управляющий.

Мы не отреагировали.

Забулькало.

— Куда?!! — Разбойник забыл о джентльменстве. Я тоже.

Пылкрюл с перепугу чуть весь кувшин не опрокинул. Случись такое, вряд ли я смог бы удержать своего слугу от радикальных действий.

— Ты что же это, злыдень, вытворяешь? Западло у своих ребят выпивку воровать. Причем, у спящих. — Копадрюк был возмущен до глубины души.

— Так… это… Будить не хотел.

— А у тебя там выпить нечего? Да у тебя ж аппарат бесперебойно молотит!

— Так здесь на халяву.

— Можно подумать, там тебе платить приходится.

— Не… Там мне платят… Копадрюлушка, у меня к тебе просьба, — Пылкрюл смущенно отвел глаза, — ты не мог бы где-нибудь надыбать еще одну свистудочку?

— Магарыч!