Скалов сидел за столом рядом с Гореловым и делал вид, что пьет наравне со всеми. Напротив сидели трое — молодые мужчины, рядом с ними — совсем окосевший Батурин. По материалам уголовного розыска Скалов знал, что Батурин «специалист» по очистке квартир. И то, что сегодня случай свел оперативного работника с этим вором, было неплохо.

Батурин подозревался в нескольких крупных квартирных кражах. Скалов хорошо помнил, как чертыхался Тростник, когда рассказывал о Батурине. Тростнику удалось выяснить, что последний причастен к этим кражам. Брать его без достаточных улик не было никакого смысла. Добиться от него правдивых показаний просто невозможно. Тростник более десяти дней пытался установить, с кем Батурин ворует и где прячет краденое. Казалось, все места возможного сбыта похищенного уже удалось выявить. Но поймать преступников оказалось делом нелегким.

Тростнику доставалось и от начальства. И действительно, среди похищенного имущества наряду с мелкими предметами и ценностями были крупные вещи, особенно ковры, сбыть которые почти на виду у работников милиции было невозможно. Сколько ни бился Тростник над разгадкой, где воры устроили тайник, ничего утешительного добыть не мог. И вот Батурин сидит вместе со своими друзьями за одним столом с оперативником и, не зная того, упивается хвастливыми речами:

— Что мне деньги?! Вчера в ресторане червонцем дал прикурить Сане.

Сидевший напротив, уже изрядно пьяный, Саня подтвердил:

— Точно-о… Официантка от удивления ч-чуть ноги не оп-опшпарила.

Скалов постепенно все больше и больше накапливал сведений о друзьях Батурина. Маленький магнитофон во внутреннем кармане пиджака Скалова четко фиксировал весь разговор. Нужно только умело направлять ход воровской беседы. Скалов вспомнил о спрятанных коврах и решил попытаться выяснить, где их укрыли Батурин и его друзья.

Лейтенант придвинулся к Батурину и заплетающимся языком сказал:

— Ты, кореш, молодец! Был у меня друг — копия ты. С таким — готов куда угодно. Жаль — погорел. И, главное, обидно: заделал квартиру, золотишко, хрусталец, башни взял. Я помог ему красиво сбыть. А его, фрайера, опять на ту же хату потянуло. Вспомнил, что уж больно красивый ковер имеется. Отговаривал его, отговаривал, а он мне: «Ничего… никто не рассчитывает, что я опять в ту же квартиру пойду. Понимать надо… психология». Ну и пошел. Взял коврик — и в комиссионку. А оказалось, что, как только он из квартиры с ковриком вышел, тут же и хозяин пришел. Кипиш поднялся. Контора приехала. Пустили собаку, а она, сволочь ушастая, прямо к комиссионке и приперла. А там кореш мой уже коврик какой-то мадам загоняет. Так, бедняга, и погорел.

Батурин засмеялся:

— Мы делаем иначе. От ковров тоже не отказываемся. Но только загонять их не спешим. Нашли, так сказать, великолепное место для временного хранения, — он достал из кармана пиджака паспорт и вынул из него несколько квитанций. — Вот они — коврики мои. Видишь? В кармане помещаются. Ни один барбос своим носом не учует.

Скалов увидел, что это квитанции о сдаче ковров в химчистку. «Так вот оно что! — удивился лейтенант. — Оказывается, они "прячут" ворованные вещи. Сразу же после кражи ковры сдают в химчистку, вроде как в камеру хранения. Ловко!»

— По своим ксивам сдаешь?

— Что я — фрайер?

— Ксивы — не проблема. Если тебе надо — скажи, на любую фамилию сделаю.

Скалов понимал, что квитанции и фальшивый паспорт, будь задержан Батурин, — неопровержимые доказательства его вины. Оперативник начал искать выход из создавшегося положения. Неожиданно раздался звонок. Все замерли. Горелов направился в прихожую. Наступила напряженная тишина. Скалов видел, как Батурин вытащил из кармана паспорт с квитанциями и сунул его в сапог, что лежал у дивана. Но это была не милиция. В дверях стоял Краб.

— Привет компании! — бросил он как-то безразлично и повернулся к Горелову. — Пойдем поговорим.

И они направились на кухню. Скалов тоже поднялся и пошел за ними. Краб со злостью проговорил:

— Что же вы, гады, туфту мне суете?

— Какую туфту? — удивился Горелов.

— Кто отпечатки от ключей делал?

— Я. А что такое?

— Что такое! Что такое! Ты же совсем другие отпечатки дал.

— Брось мозги заливать! — вспылил Горелов и кивнул в сторону Скалова. — Он видел, как я садился в машину, когда фрайер бабу на кладбище повел.

Скалов подтвердил слова Горелова.

Краб громко сказал:

— Ну вас к… Больше моей ноги здесь не будет. Мы друг друга не знаем.

И он сразу же направился к выходу. Скалов мгновенно сориентировался:

— Я догоню. Поговорю с ним, — успокоил он стоящего в растерянности Горелова и пошел за Крабом.

Скалов, как только оказался в подъезде, перестал торопиться. Не спеша он спустился вниз и выглянул из подъезда. Краб в этот момент выходил со двора. Подождав, пока Краб скроется за углом, лейтенант бросился в противоположный конец двора. Там, с обратной стороны дома, есть телефон-автомат. Он быстро набрал номер домашнего телефона Ветрова, прислушался к гудкам. «Дома или нет?» — волновала его мысль. В трубке щелкнуло, и Скалов услышал голос Ветрова. Василий коротко доложил о сложившейся ситуации. Ветров спросил:

— Что ты предлагаешь?

— Игорь Николаевич, я считаю, что находиться у Горелова смысла нет. Краб больше у него не появится. А если сейчас снять Батурина, Горелова и его дружков, то они, узнав, кто я на самом деле, сразу же расколются.

Ветров с минуту помолчал, потом решительно сказал:

— Сделаем так: Горелова во что бы то ни стало оставь дома, а сам с Батуриным и его дружками выходи на улицу. Обязательно проведи их мимо кинотеатра. Там и задержим. Но выходите не раньше как через сорок минут.

Скалов вернулся в квартиру, подошел к Горелову, похлопал его по плечу:

— Не волнуйся, все будет хорошо. Он уже отошел и сказал, что где-то через час заглянет, если успеет какое-то дело оформить.

Скалов сел за стол и начал разливать водку по стаканам. Все были пьяными, и отсутствие лейтенанта никаких подозрений не вызвало. Прошло полчаса. Скалов встал из-за стола:

— Ну что? Завязываем?

— Да, пора отваливать, — согласился Батурин и, нагнувшись к сапогу, взял паспорт, положил его в карман:

— Пошли!

Все встали и направились к выходу. Скалов тронул Горелова за рукав:

— А Краб? Он же обещал прийти. Ты подожди его. А я пройдусь с ними.

Через минуту компания вышла во двор. Скалов, не давая никому опомниться, взял под руку Батурина и повел его в нужную сторону. Остальные направились за ними. Все получилось превосходно. Даже Скалов, как ни старался, не смог заметить своих. Они появились как из-под земли. Батурин, кажется, единственным из тех, кого задерживали, среагировал на облаву. Он вырвался из рук державшего его работника милиции и попытался бежать. Но Скалов подставил ногу и, когда тот хотел подняться, схватил его за шиворот:

— Спокойно, Батурин! Хватит, отбегался…

Ехали все в одном милицейском автобусе. Батурин повернулся к сидящему сзади Скалову и заметил:

— Здорово ты нас! Ох, как здорово!

Один из друзей Батурина мрачно съязвил:

— А по внешности вроде свой кореш…

— Внешность бывает обманчивой… сказал еж, слезая с половой щетки… кореш… свой кореш… — бормотал про себя Батурин, тупо уставившись в окно. На ночных пустынных улицах лил дождь. Город спал…