Игнат, он же Васнецов Василий Кириллович, был доволен. Еще бы! Устроившись в колонию строгого режима, где сидели люди, совершившие самые страшные в России преступления, он получил к каждому из них практически свободный доступ. Не теряя времени, Василий вместе с Залиной, которую заместитель начальника колонии Постников устроил в колонию почти одновременно с ним, разработали план и сразу же приступили к его осуществлению. Василий доставил в медчасть, где работала Залина, фотоаппарат, пару мужских рубашек и галстуков. Каждый из террористов, готовившихся совершить побег, предварительно побрившись, фотографировался для паспорта. Ровно за неделю все пятьдесят пять кандидатов на свободу были сфотографированы, и после этого за дело взялась Антонина Петровна Сергейчик. Как начальник отделения паспортно-визовой службы крупного районного отдела внутренних дел, в силу служебных обязанностей все чистые бланки паспортов она хранила у себя в сейфе. Печати и штампы также хранились у нее. Правда, была одна сложность — Антонина не могла работать на аппарате, который заполнял паспортные бланки необходимым текстом. Сергейчик стала начальником отделения недавно, но, работая простым инспектором, неплохо изучила сотрудниц. Тщательно обдумав план, она решила сделать ставку на тридцатипятилетнюю Марину Соловьеву. Капитан милиции была в разводе, причем муж ушел от нее после того, как, возвратившись неожиданно из командировки домой, застал жену с любовником прямо в постели. Марина воспитывала девятилетнего сына. Часто любовников находила среди тех, кто обращался в службу за получением паспорта, визы или по вопросу прописки. Сергейчик предложила Василию подобрать симпатичного мужчину и познакомить его с Соловьевой. Надо отдать должное Сергейчик, она внесла предложение Игнату-Васнецову сразу же, как тот вместе с Залиной приступил к фотографированию будущих беглецов. Василий остановил свой выбор на одном из четверых, доставивших в Зареченск опасный груз. Им оказался Владимир Некляев. Выше среднего роста, темноволосый, с правильными чертами лица, с неплохо подвешенным языком, мог быстро сочинить небольшой стишок, ему уговорить любую женщину, не то что любвеобильную Соловьеву, не составляло труда. Срочно приодели, разработали легенду, и тот явился к Соловьевой как раз перед обедом. Как только он начал входить в кабинет Соловьевой, его одернула старший лейтенант:

— Одну минуточку, гражданин, — окликнула его Сергейчик, — вы подождите немного, пока я переговорю с Мариной Сергеевной.

— Да, но сейчас наступит обед, а ждать я не могу… — нерешительно произнес Леонид.

— Не волнуйтесь, Марина Сергеевна примет вас, — успокоила его Сергейчик. Этот разговор происходил при раскрытых дверях и Соловьева конечно же все хорошо слышала. Сергейчик вошла в кабинет, закрыв плотно дверь, и протянула Соловьевой печать:

— Марина, меня часика два после обеда не будет, возьми печать, пусть у тебя побудет, вдруг срочно понадобится.

— Хорошо, Антонина Петровна. — Марина взяла печать и небрежно сунула ее в выдвижной ящик.

— Я пошла, ты прими этого симпатягу, потом уж иди на обед. Можешь на полчасика задержаться.

— Хорошо, пусть войдет.

В кабинет вошел Леонид, присел на приставной стул и начал излагать свою проблему. Оказалось, что посетителю понадобилось только выяснить, как ему прописаться в Зареченске. Выясняя, кто он и откуда прибыл, Соловьева заинтересованно посматривала на посетителя. Тот видел: клюнула и, получив разъяснения, вытащил из кармана шикарной куртки флакон французских духов, встал, бесцеремонно чуть приоткрыл выдвижной ящик, сунул туда сувенир:

— Спасибо вам. Спасибо, эти благоухания я хотел подарить одной знакомой, но, поверьте одинокому мужчине, будучи сражен вашим гостеприимством, передумал.

И, не давая ей опомниться, продолжил:

— Как я понял, вы сейчас пойдете на обед. Если не возражаете, я подожду вас, а вы мне покажете, как проехать на левый берег.

— Нет проблем, — с готовностью ответила Соловьева и поспешно встала. — Пойдемте, покажу.

Они вышли на улицу, и капитан милиции увидела, что незнакомца дожидается шикарный «мерседес». Пояснив, как ему проехать в нужный район, она дождалась, пока он сядет в машину. Глядя с улыбкой на удаляющийся «мерседес», она обратила внимание на то, что на машине отсутствует номерной знак.

«Только что прибыл мужик, еще не успел перерегистрировать свою шикарную тачку, — улыбнулась она и направилась через дорогу к кафе, где обычно обедала. — Надо будет не упустить кадра… Мужик — что надо!»

Не видела капитан милиции Соловьева, как в этот самый момент в ее кабинет, открыв дверь запасным ключом, вошла Сергейчик. Она взяла в выдвижном ящике печать, сунула в сумочку и быстро покинула кабинет.

Ровно через два с половиной часа Сергейчик вошла в помещение паспортно-визовой службы. У дверей своего кабинета сразу же увидела Соловьеву. На ней не было лица. Бледная, вся в слезах, она бросилась к начальнице:

— Антонина Петровна, миленькая, идемте к вам в кабинет, надо срочно поговорить.

— А куда же я иду, Марина? Конечно же в свой кабинет.

Сергейчик открыла дверь и впустила первой Соловьеву:

— Что у тебя случилось?

— Закройте, пожалуйста, дверь, Антонина Петровна.

Сделав удивленное лицо, Сергейчик заперла дверь на ключ и, направляясь к столу, спросила:

— Объясни, что с тобой?

— Антонина Петровна, беда! У меня из шуфлядки пропала печать, которую вы мне оставили…

— Что?! Как пропала?! Чего ты мелешь! Я же перед самым обедом всего на пару часиков тебе ее оставила.

— В том-то и дело, что пропала.

И Соловьева, заливаясь слезами, рассказала о незнакомце и его подарке, который он сам положил в шуфлядку, где хранилась печать.

— А ты что, печать не положила в сейф?

— Так получилось. Этот тип наверняка психолог, а может, гипнотизер. Он так построил свой разговор, что я вместе с ним вышла на улицу, где он сел в машину и уехал.

— Так, спокойно, — строго произнесла Сергейчик и, сев за стол, пододвинула к себе лист бумаги и взяла ручку. — Как его фамилия?

— В том-то и дело, что не знаю. Он не называл себя, а только поинтересовался, какие бумаги нужны для перепрописки.

— Ну а номер машины не запомнила?

— Он уехал на черном «мерседесе» без номера. Я еще решила, что раз он перепрописывается, то по этой причине еще не успел поставить свою машину на учет в ГАИ.

— Как думаешь, он придет прописываться?

— Думаю, что нет. Когда он открыл шуфлядку, чтобы положить эти проклятые духи, то увидел конечно же печать и прихватил ее. Как фокусник все сделал!

— Марина, ты представляешь, что натворила? Мне — большие неприятности, а тебе — как минимум увольнение, могут даже уголовное дело возбудить, а у тебя ребенок. Его же в детский дом… Даже подумать страшно!

Соловьева забилась в истерике:

— Я понимаю… Что мне делать?.. Может, повеситься…

— Успокойся! Здесь истерика не поможет, — Сергейчик достала из маленького холодильника минеральной воды, затем, подумав немного, подошла к шкафу и вытащила из него начатую бутылку коньяка. — На, выпей, — протянув ей полстакана коньяка, предложила Сергейчик, — это наша общая беда. Будем думать, что делать. Ты сейчас иди домой, я скажу, что ты неожиданно заболела. Завтра — последний на этой неделе рабочий день. Сиди дома, а я сейчас же свяжусь со своими людьми из уголовного розыска, думаю, ребята помогут… Должны помочь…

Вскоре Соловьева ушла, а Сергейчик, улыбаясь, открыла сейф и переложила в него из сумки печать. Продолжая улыбаться, тихо произнесла:

— Теперь ты моя, голубушка! Сделаешь что прикажу, — не пикнешь!..

Сергейчик решила выждать оставшуюся часть дня, а также пятницу и субботу, которая для сотрудников паспортно-визовой службы была рабочей, и уже затем начать действовать…

Именно в тот момент, когда Сергейчик закрывала дверь в кабинет Соловьевой, а затем быстро выходила из здания, генерал Ветров открыл дверь своего кабинета, взял из сейфа папку с документами и направился в небольшой зал, где обычно проходили закрытые заседания. Вот и сейчас в этом небольшом зале собрались члены Регионального антитеррористического центра. Генерал сел в кресло председателя и открыл совещание. Он выслушал лаконичные доклады, задал несколько уточняющих вопросов, а затем, по очереди глядя в лицо каждого члена штаба, заговорил:

— Уважаемые товарищи! У меня создалось впечатление, что наши ответственные сотрудники несколько самоуспокоились, следствием стали факты проявления самонадеянности, небрежности и даже халатности. За последние дни мы выявили четыре случая получения сотрудниками инспекции дорожного движения взяток за то, что они отпускали машины без проверки федеральной службы безопасности, отсутствует информация о лицах, которые могут совершить наиболее опасные преступления. К сожалению, Алексей Алексеевич, — Ветров посмотрел на начальника управления федеральной службы безопасности полковника Лемехова, — до сего времени не удалось проверить сигнал о большом количестве оружия у Багдасарова. Ни сотрудники ФСБ, ни сотрудники милиции так пока и не установили местонахождения дочери этого в прошлом активного члена террористической банды. А ведь теперь точно известна ее роль в деле майора Ветрова. Мне совершенно непонятно, зачем следователям местного УВД и прокуратуры понадобилось отпускать под подписку двоих приезжих, совершивших серию краж и подозреваемых в причастности к вооруженным нападениям. В связи с этим фактом я обратился в генеральную прокуратуру с просьбой провести проверку действий сотрудников прокуратуры и милиции. Я не знаю, как у вас, а у меня, поверьте, все чаще появляются тревожные предчувствия. По-моему, в нашем регионе слишком спокойная обстановка. Не перед бурей ли это? Прошу вас, товарищи, потребовать от руководителей всех рангов повысить уровень ответственности сотрудников и дисциплины. Мы получаем из других регионов области весьма серьезную информацию, которая понуждает нас не проявлять беспечность. Есть информация, что из Чечни через Ставропольский край террористы направили в один из крупнейших городов России опаснейший груз, который предназначен для совершения террористической акции, результатом которой может быть гибель тысяч и тысяч людей. Поступила информация и о том, что противник готовит в одной из колоний массовый побег людей, осужденных за терроризм и бандитизм. А мы с вами не можем даже Багдасарова обставить как следует! Никто из нас не может дать гарантию, что речь идет не о нашей колонии, — генерал Ветров сделал небольшую паузу, достал из папки блокнот, открыл его и продолжил: — Товарищи, я предлагаю следующий план наших действий…

Прошло два дня. Была суббота, обычный рабочий день. Сотрудники все чаще обращались к Сергейчик за печатью. Она тянула, как могла, и поняла, что пора начинать операцию. После четырех часов она потянулась к аппарату и набрала номер домашнего телефона Соловьевой:

— Марина Сергеевна? Здравствуйте, это я — Сергейчик!

— Здравствуйте, Антонина Петровна.

— Как вы там?

— Ой, не спрашивайте, Антонина Петровна, хуже некуда. Места себе не нахожу, вся извелась. Не знаю, как это все выдержать! — и Соловьева расплакалась.

— Успокойтесь, Марина, я звоню, чтобы обрадовать вас. Все в порядке, мои ребята не зря хлеб едят. Выручили, помогли. Нашли они этого мужика и нашу вещь у него изъяли. Вот только что принесли. Я хочу с ними пойти, замочить это дело.

— Что вы говорите?! Антонина Петровна, голубушка, родная вы моя, я просто не верю! Неужели все в порядке? Скажите, вы не шутите??

— Ну что ты, Марина, — перешла на «ты» Сергейчик, — такими вещами не шутят.

— А можно я сейчас прилечу к вам, вместе сходим в ресторан, за мой счет, конечно?

— Нет, не надо. Мы же действовали неофициально, и я не хотела бы ребят ставить в неловкое положение. Я же с ними, как говорится, тет-а-тет вела дело. Давай-ка, милая, ты лучше завтра приходи на службу, а то твою работу за тебя никто не делал. Завтра воскресенье, я ведь тоже мало внимания работе уделяла, носилась, словно ищейка. Поэтому завтра мы с тобой отработаем наши прогулы.

— О чем речь! Конечно, я с самого утра буду на месте.

Я готова до самой пенсии работать без выходных. Как представлю, что со мной могло быть, то не могу… — и Соловьева буквально разревелась в трубку.

Утром на следующий день они встретились в кабинете. Соловьева в первую очередь бросилась на шею Сергейчик:

— Спасибо вам, дорогая Антонина Петровна! Поверьте, по гроб жизни не забуду, что вы сделали для меня. Считайте, что вы мне спасли жизнь! Честное слово, я готова была уже руки на себя наложить!

— Ну что вы! Успокойтесь, все уже в порядке. Признаюсь, мне тоже досталось. Слава богу, все уже позади. Только вот сегодня нам придется, как говорится, искупить свою вину, я ведь никому не говорила, что мы вдвоем будем работать в воскресенье, так что не проболтайтесь. А сейчас давайте примемся за дело.

С этими словами Сергейчик достала из сейфа кипу бланков паспортов:

— Здесь девяносто семь паспортов. Ваша задача — их полностью заполнить, проштамповать печатями тиснения и вот этой возвращенной нам штуковиной. И запомните, милашка, это надо сделать за день. Как, сможете?

— Кровь ́из носу, сделаю! На обед не пойду, если надо, буду вкалывать хоть до ночи… до утра, но сделаю.

— Хорошо, вот вам все материалы, заполненные бланки, формы на все девяносто семь. Если окажется, что какой-нибудь формы или иной бумажки не хватает, все равно паспорта заполняйте, мне утром у начальника райуправления надо будет подписать. Вот вам ключ от сейфа. Когда закончите работу, паспорта положите в сейф, ключ — вот сюда, в нижнюю шуфлядку, и идите домой. У вас же завтра выходной, это только у меня рабочий день. Думаю, отоспитесь, если придется сегодня задержаться. Ну, а я убегаю, сегодня у меня встреча с родственниками, которые приехали ко мне на один день. Я их вчера вечером разместила в гостинице, и они ждут не дождутся. Вы же заприте за мной дверь и никому не открывайте. Сами знаете, в воскресенье у нас нерабочий день, а это значит: наша контора должна быть закрыта.

— Да-да, я понимаю, я закроюсь и буду сидеть, как мышь.

— Вот чайник, вода в графине, чай, сахар, печенье в шкафу, в маленьком отделении. Можете пользоваться не стесняясь.

— Спасибо вам, Антонина Петровна, не волнуйтесь, я все сделаю!

Сергейчик вышла на улицу и, убедившись, что Соловьева заперла изнутри дверь на ключ, весело зашагала к своей машине, оставленной утром в проулке. Села в машину и направилась домой к Кулаковой. Не было еще и десяти часов, а у Кулаковой уже находился Игнат, которого Сергейчик знала как Васнецова. По внешнему виду хозяйки и ее гостя она поняла, что они здесь не только о делах говорили. Да они и не пытались скрывать это от Антонины. Вера пригласила ее в комнату, где Антонине стало ясно, что ее подруга и Василий неплохо провели ночь. Вскоре они втроем сидели за слегка обновленным столом. Антонина подробно рассказала, какое дельце с печатью ей удалось провернуть. Вера и Василий дружно хвалили ее. Выпили, затем еще наполнили рюмки и только после этого стали еще раз продумывать операцию. Оказалось, что Василий решил не церемониться и придумал план побега, в ходе которого жертв предвиделось немало. Он полностью доверял своим подругам, поэтому спокойно делился своим замыслом:

— В колонию мы вместе с Залиной…

— Не с Залиной, — поправила его Вера, — а с Верой… Верой Бицан.

— Помню, но мы в своем кругу, поэтому говорю, чтобы яснее было, — махнул рукой Василий, — так вот, мы с Залиной уже пронесли в колонию больше десятка пистолетов, пару десятков гранат, кусачки. Думаю, мы сможем пополнить запас оружия и автоматами. Ты, Вера, должна будешь помочь мне. Когда подполковник будет по графику ответственным дежурным, ты позвонишь ему и скажешь, что сама доставишь в колонию из ИВС одного осужденного. В автозаке будут трое моих людей. Один будет изображать осужденного, ну а двое с автоматами — конечно же охранников.

— А кто водитель?

— Я, конечно. Немного загримируюсь. Рядом со мной — ты. Предупредишь его, что едешь, чтобы скоротать его длительное и томительное дежурство. У нас будет оружие с глушителями. Уничтожим дежурный наряд, затем разводящих, надсмотрщиков, всех, кто будет мешать.

— А Постников?

— Отправим к Аллаху. Он же опасный и совершенно ненужный свидетель. Завладеем ключами от камер и, пока мои люди будут освобождать, согласно списку, нужных людей, я порешу двоих дежурных у въездных ворот и впущу во двор колонии два автобуса, на которых все и уедем. На окраине пересядем в три грузовика, за руль которых сядут наши люди из числа освобожденных. Я уже выяснил, кто из них умеет управлять грузовиком.

— А автобусы? — спросила Сергейчик.

— Я нашел два частных тридцати- и тридцатипятиместных автобуса. Пообещал заплатить владельцам, они же и водители, большие деньги. Поэтому после того, как они доставят нас на глухую окраину к грузовикам, они потеряют право на жизнь: уничтожим автобусы вместе с их водилами.

— А не слишком ли большой шум мы поднимем? — спросила Кулакова.

— Чем громче будет шум, тем лучше. Надо показать всем нашу силу!

— А мы как? — спросила Сергейчик.

— Ты и Вера, которая присоединится к тебе, останетесь на своих рабочих местах и как ни в чем не бывало будете работать. Сами понимаете, мне и Залине оставаться в колонии, да и в городе нельзя. Для связи я на днях вам передам по мобильнику, которые зарегистрированы в Москве и Московской области. По ним вы и получите дальнейшие указания.

— Да, кипеж поднимется до небес! — произнесла Сергейчик.

— Но он быстро потускнеет на фоне еще большего дела, которое громыхнет на весь мир. И этот побег покажется всем мелкой детской забавой.

Женщины с тревогой в глазах переглянулись, но уточнять, о каком таком деле говорит Василий, не стали. Они хорошо понимали, что чем меньше знаешь, тем дольше проживешь.

Время близилось к обеду, но они были уже сыты и поэтому решили просто отдохнуть. Хозяйка квартиры и Василий направились в спальню, а Антонина, включив телевизор, устроилась в кабинете на диванчике и незаметно уснула.

Наступил вечер, они собрались в пропахшем закуской и спиртным зале, перекусили и выпили кофе. Антонина и Василий засобирались в путь, а Вера принялась за уборку.

Когда уселись на передних сиденьях и Антонина тронула с места машину, Василий спросил:

— Бензин, спички не забыли?

— В багажнике, — ответила Антонина и вдруг, улыбнувшись, сказала: — Не поверишь, я с трудом уснула под ваши стоны и вопли удовольствия. Как Верка, хороша в постели?

— Ты знаешь, по-моему, ничего.

— Что, были лучше?

— Бывало… — Василий посмотрел на Антонину. — А что это тебя так заинтересовало?

— Честно?

— Ну конечно, раз уж сама завела разговор на эту тему. Да и темнить друг от друга нам нет смысла.

— А ты посмотри на меня — какая я уродина, а ведь я тоже человек… Мне, как и любой бабе, тоже иногда хочется человеческого счастья…

— Ах вот оно в чем дело, — рассмеялся Василий, — конечно, ты права. Ты тоже имеешь право на такое удовольствие… Знаешь что, если хочешь, после того как сделаем дело, поедем к тебе домой и оторвемся.

— А не измотала тебя Верка? — засмеялась Антонина. — Ты же должен понимать, что в этом деле я извелась, как от голода. Как представлю все это, так хоть сейчас прямо в центре города тормози.

— Ничего, потерпи, а я постараюсь утолить твой голод.

И они оба рассмеялись.

— Почти приехали, — сказала через минуту Антонина. — В окнах света нет, значит, ушла моя штрафничка.

Они поставили машину в дальнем углу большого двора соседнего дома. Убедившись, что Соловьева уже ушла, достали из багажника большую сумку с двумя десятилитровыми пластмассовыми канистрами с бензином и, заперев машину, направились к небольшому одиноко стоявшему зданию.

Антонина торопливо открыла дверь и, когда вошли внутрь, снова закрыла их изнутри. Василий обратил внимание на то, как суетится Сергейчик, решил ее успокоить и шутливо сказал:

— Что, торопишься в постель?

Реакция была для него совершенно неожиданной. Они как раз уже входили в кабинет. Антонина вдруг бросилась ему на шею:

— Конечно, тороплюсь! А может, сейчас попробуем?! — она часто и тяжело дышала, ее руки заскользили вниз по его телу.

— Нет, не следует нам здесь задерживаться, да и работы на пять минут. Давай уж закончим дело, а потом — сразу к тебе.

От такой горячности Василий сам вдруг почувствовал влечение к Антонине. Его волновало то, что она черт знает когда пробовала мужчину, а это уже было интересным.

— Хорошо, дорогой, сделаем, как ты хочешь.

Антонина включила свет, нашла в нижнем выдвижном ящике стола ключ от сейфа и открыла средних размеров металлический сейф.

— Хорошо, что несгораемый, — удовлетворенно хмыкнул он.

— Несгораемые только у высокого начальства и бизнесменов, — пояснила Сергейчик и достала из сейфа несколько стопок паспортов. — Вот они, — она ткнула пальцем в герб России, — с цыпленком табака на обложке.

Они отобрали нужных пятьдесят пять паспортов и положили их в целлофановый пакет, который вытащил из кармана Василий.

— Ты хотел взять несколько чистых бланков паспортов?

— Да, а сколько их у тебя?

Сергейчик заглянула в сейф и, прикинув на глазок, ответила:

— Штук пятьдесят — пятьдесят пять.

— Возьми пару десятков и проштампуй всеми видами печатей. Где ключи от соседних кабинетов?

Сергейчик вытащила из сейфа небольшую связку ключей и протянула их Василию.

— Вот, от всех четырех кабинетов.

— Хорошо, ты готовь паспорта, а я подготовлю все кабинеты.

Василий по очереди зашел в каждый кабинет и обильно полил бензином пол и мебель. В одном из кабинетов увидел электрочайник, вылил из него почти всю воду и воткнул вилку в розетку.

«Вот вам и причина пожара», — удовлетворенно хмыкнул он и, достав из сумки какую-то тряпку, разорвал ее на шесть частей. Поливая бензином пол, он клал на порог под дверь тряпку, обильно лил на нее бензин и замыкал за собой дверь. В коридоре он тоже продолжал поливать бензином пол и вскоре оказался в кабинете Сергейчик:

— Готова?

— Да.

— Печать дай мне. Все равно сгорела бы.

После этого разлил бензин в кабинете, плеснул добрую дозу в сейф и скомандовал:

— Запри сейф и иди к выходу из кабинета.

Антонина остановилась у дверей и смотрела, как Василий поливает бензином ее рабочий стол, стулья, сейф и шкаф.

Вдруг она обратила внимание на электрочайник:

— Слушай, давай чайник воткнем в розетку…

— Опоздала, я уже сделал это в другом кабинете. Зачем тебе улики против себя, обвинят же в халатности.

— А тот чайник сейчас не громыхнет?

— Нет, я чуть-чуть воды оставил, считай, она уже вот-вот испарится.

С этими словами он положил тряпку на порог и полил бензином. Они выключили свет, закрыли дверь, и по требованию Василия Антонина включила в коридоре свет. Он протянул ей одну пустую канистру и пакет с паспортами, а сам еще раз прошелся по коридору вдоль дверей в кабинеты, щедро поливая пол бензином. Отступая к выходной двери, он сделал широкую бензиновую дорожку. Антонина открыла дверь, на порог которой Василий уложил тряпку и вылил на нее остатки бензина.

Затем они выключили свет в коридоре, замкнули дверь, и Василий, сунув вторую опустевшую канистру в сумку, достал из кармана спички:

— Да поможет нам Аллах!

И с этими словами чиркнул спичкой, бросил ее на торчавший из-под двери конец тряпки. Она ярко вспыхнула. Они повернулись и быстро зашагали прочь.

Через две-три минуты они уже проезжали мимо. Во всех окнах паспортно-визовой службы полыхал бешеный огонь.

— Место пустынное, на улице никого, — удовлетворенно произнес Василий, — думаю, еще минут пять никаких сообщений в пожарку не поступит, а там, пока приедут, спасать уже нечего будет.

Они проехали квартал и, остановившись, стали наблюдать. Прошло не менее десяти минут, огонь уже крушил крышу, когда вдалеке послышался вой сирен.

— Порядок, — сказал Василий, — трогай, нам здесь уже делать нечего.

По дороге они выбросили пустые канистры с отвинченными крышками, затем хозяйственную сумку. Вскоре Антонина открыла дверь в свою квартиру. Они, выпив по паре рюмок водки, сразу же занялись долгожданным для Антонины делом. Но, увы, они не учли одного обстоятельства. Неожиданно послышались частые телефонные звонки. Антонина подняла трубку и услышала тревожный голос дежурного:

— Товарищ старший лейтенант! Срочно на службу, горит здание паспортно-визовой службы.

Совершенно голая Антонина возвратилась в спальню, нырнула под одеяло и, обнимая Василия, с жаром произнесла:

— Ну, еще разок, и я поеду пожар тушить!

Но Василий оказался более благоразумным:

— Нет, давай собирайся. Лучше подбрось меня к моему дому. Оставаться в твоей квартире с паспортами и печатью не стоит.

Простонав, Антонина стала одеваться, и вскоре они уже неслись в машине к дому, в котором жил Василий. Антонина спросила:

— Как думаешь, в сейфе успеет все сгореть?

— Не сомневаюсь. Я хорошо полил все внутри, а сейф твой — тьфу, жестянка, которая уже насквозь прогорела.

— А ты осторожный, — заметила Антонина, — просчитал сразу, что нельзя у меня в квартире оставаться, молодец, а вот я не подумала.

— Береженого Бог бережет, — сказала монашка, натягивая на свечу презерватив, — ответил, смеясь, Василий и, перед тем как выйти, произнес: — Выбери момент и позвони мне о результатах «несчастного случая»…