Комбат Бунцев и его заместитель по политработе Шукалин откровенно радовались звонку генерала-лейтенанта Дубика, который сообщил, что личному составу батальона предоставляется пятнадцатидневный отдых. Правда, несколько омрачало то, что саперная рота капитана Фоменко, которая была придана батальону, отзывалась для выполнения какого-то срочного задания.

— Да, жаль, конечно, будет, если роту нам не возвратят, — ворчливо говорил Бунцев, одновременно наблюдая через окно, как к штабу приближаются офицеры Фоменко и Антоненко..

Когда они появились в дверях, Бунцев встал и, направляясь навстречу, спросил:

— Ну как, Николай Георгиевич, сделал свое «черное» дело?

— Увы, да! — притворно вздохнул Антоненко и тут же, улыбнувшись, добавил: — Да не горюйте, мужики, через десять дней верну вам и Фоменко и его молодцов.

Бунцев и Шукалин хорошо знали Антоненко. Небольшого роста, маленький усатый майор пользовался авторитетом «спеца» по всему, что может взорваться. Достаточно было одного взгляда, брошенного майором на любую мину, взрывчатку, фугас, чтобы он сразу же определил, что это за штука, чья она и что от нее ждать.

Антоненко внешне был похож на легендарного Чапаева. Это сходство усиливали усы и смелый, решительный характер.

— Скажу вам, братцы, что не только люди, даже техника устала. — Антоненко сочувственно смотрел на офицеров. — Досталось вам в последнее время, ничего не скажешь.

— А что за спешка? Почему срочно роту бросают на новое задание? Сам же видишь, что солдаты вконец измучились, — спросил Шукалин.

— А вам не сказали? — удивился Антоненко.

— Мне позвонил генерал-лейтенант Дубик, — пояснил комбат, — и приказал подготовить роту к выходу из городка. Сказал, что за ней прибудет майор Антоненко. И все.

— Дело в том, что нужно срочно оказать помощь афганским друзьям в доставке автоколонны в одну из долин. — Антоненко подошел к висевшей на стене карте и ткнул пальцем в нужную точку. — Как видите, вы ближе других находитесь к этому району.

Бунцев, глядя на карту, озабоченно потер подбородок.

— Знаю я эти места: сплошная «зеленка» и мин как картошки — на каждом шагу. А как же ребята будут действовать без прикрытия?

— Колонну сопровождают афганский армейский батальон, броня. Предусмотрено и вертолетное прикрытие. А район, я согласен, сложный. Ведет к нему только одна дорога. Но ничего не поделаешь. Душманы уничтожили весь урожай, отобрали у крестьян продовольствие, даже семян не оставили. Крестьянам грозит голод. Правительство Афганистана решило срочно направить туда помощь. Колонна везет продовольствие, керосин, дизельную станцию, зерно, семена. Саперы должны не только обеспечить проводку машин, но и очистить от мин поля, чтобы крестьяне могли заняться посевной. — Майор посмотрел на Фоменко. — Генерал-майор Щербак просил тебя, Валентин, если будет возможность, оказать местным жителям помощь: восстановить школу. С колонной следует группа учителей-добровольцев, которые будут учить местных детей.

— Что ж поделаешь, — вздохнул Бунцев, — приказ есть приказ. Отправляйтесь, товарищ капитан, и не сомневайтесь, если понадобится наша помощь — придем. За помощь батальону — огромное спасибо.

— Что вы, товарищ подполковник, — улыбнулся Фоменко. — Мы еще вместе повоюем!

— Если майор Антоненко не отберет вас у вашего батальона, — лукаво взглянул на того Бунцев.

Попрощавшись, Антоненко и Фоменко направились к роте, которая уже была готова к движению.

До встречи с афганцами оставалось чуть более часа. Антоненко сказал:

— Давай команду «вперед!».

Офицеры залезли на бронетранспортер, и колонна тронулась в путь.

Цезарь, удобно устроившись у ног капитана, вопросительно заглядывал ему в глаза, словно хотел спросить, какое новое задание они получили. Фоменко, думая о чем-то своем, машинально погладил пса. Собака прилегла на пыльный сапог капитана.

Дорога была вся в рытвинах, но бронетранспортеры — не автомашины, которые должны кланяться каждой яме. Стальные машины шли плавно, без качков.

Стояла жара. Пыль, поднятая боевыми машинами, стеной висела над дорогой. И Антоненко, не выдержав, юркнул в люк. Внутри БТР хоть жарко, но нет этой удушливой пыли.

Фоменко остался на броне. Он не хотел оставлять Цезаря одного. Псу непросто спускаться через верхний люк внутрь бронемашины.

Вскоре прибыли на шоссе, к месту встречи. Афганская колонна тоже уже была на подходе, это было видно по длинному, все приближающемуся шлейфу пыли. Антоненко собрал всех офицеров роты и еще раз провел тщательный инструктаж.

Впереди колонны шли два танка. Мощно громыхая, они прошли чуть вперед, а затем, очевидно, по радиокоманде остановились.

С боевой разведывательно-дозорной машины легко спрыгнул среднего роста сухощавый афганский майор. Офицеры козырнули друг другу, после чего познакомились. Майор назвался Муртази Раимом. Антоненко представил ему Фоменко и сказал:

— Командир саперной роты, которая пойдет с вами.

Капитан Фоменко не раз сопровождал колонны и хорошо знал, как важно иметь маневренное подразделение, которое видит перед собой всю колонну, и на случай нападения врага предложил три танка поставить в «хвосте».

На перестройку много времени не ушло, и вскоре колонна была готова к движению.

Антоненко попрощался с офицерами, и два его БТР двинулись в ту сторону, откуда прибыла колонна.

Фоменко разместился на первом бронетранспортере. Быть впереди — это его правило, которому капитан никогда не изменял. Пока мин бояться не стоило, и колонна довольно быстро преодолела первые двенадцать километров. Но вот первая машина свернула на запад и начала движение в сторону гор. Теперь нужен был глаз да глаз, начинался опасный участок пути.

Афганские дороги… Какие только мины не хранят они: американские, итальянские, бельгийские, датские, пакистанские и японские…

— Мина! Стоп! — громко крикнул Святцев.

Бронетранспортер встал как вкопанный. Капитан увидел, что нарушен пылевой покров дороги. Он спрыгнул с БТР и приказал псу:

— Цезарь, ищи!

Пес сначала обнюхал землю у ног хозяина, словно желая убедиться, что тому ничего не грозит, а затем, натянув поводок, опустил нос к земле и змейкой пошел по дороге.

А вот и то место, на которое обратил внимание прапорщик Святцев. Пятисантиметровый слой пыли лежит, казалось бы, ровно, но обоняние Цезаря подтвердило интуицию Святцева. Пес уселся и грустно смотрел на Фоменко. Цезарь понимал: сейчас хозяин прикажет ему отойти и лечь, а сам останется один на один со смертью.

— Цезарь, уйди! — сказал негромко капитан.

Опустив голову, сгорбившись, Цезарь отошел к бронетранспортеру и улегся в пыль.

— Товарищ капитан, разрешите мне? — попросил Святцев.

— Нет, Святцев, сниму я. Всем укрыться!

Фоменко присел на корточки и чуткими пальцами провел по пыли, а затем осторожно начал отгребать ее в сторону. А вот и мина: светло-коричневая, ребристая, пластмассовая, противотанковая «итальянка». Корпус только чуть-чуть утоплен в грунт. Фоменко очистил ее борта: никаких проводов нет, но необычная установка мины настораживала. Капитан пристроил металлическую «кошку» так, чтобы ее лапы держались за бок «итальянки», и, разматывая длинный линь, отошел за бронетранспортер. «Кошка» вытянула из ямки мину. Фоменко осмотрел ее и вывернул взрыватель. Все. Теперь она уже неопасна. Капитан взял за пластмассовый ремешок, прикрепленный сбоку, и небрежно бросил на бронетранспортер.

— Дальше пойдем ножками. Прапорщик Святцев! По четыре человека в ряд, действовать щупами. Впереди пойдет младший сержант Полин с Альфой.

И вот саперы двинулись вперед. Альфа, натянув поводок, изредка чихая от пыли, старательно нюхала землю.

Еще до наступления темноты оставалось не менее часа, когда прибыли к намеченной точке. Здесь остановились на ночлег. Бензовозы поставили вплотную к небольшой высотке, прикрыли их с флангов бронетранспортерами и боевыми машинами, чтобы в случае обстрела защитить цистерны. Тяжело урча, боевая техника занимала все ближайшие высотки, выдвигались в разные стороны дозоры. Когда стемнело, в сторону гор тенями заскользили разведчики. Саперы взвода Святцева устроились чуть в сторонке. Костров не разжигали, чтобы не обнаружить себя.

Как только вступают в свои права афганские ночи, человек, изнемогавший от жары и пропитанного пылью воздуха, сразу чувствует огромное облегчение. Но проходит час-другой, и горе тому, кто не имеет чего-нибудь теплого. От холода тело быстро коченеет, и все живое нетерпеливо ждет солнышка.

А в спальнике хорошо. Нежится и отдыхает натружен- ное за день тело, а прохладный горный воздух способствует крепкому сну.

Ровно в три часа Фоменко разбудил дневальный. Капитан приказал поднимать второй взвод, а сам быстро умылся, влез в бронетранспортер и расстелил на небольшом столике карту.

Лейтенант Кузнец прибыл за получением боевого задания уже одетый по-походному.

Фоменко подождал, пока он развернет свою карту, сказал:

— Ваша задача, товарищ лейтенант, силами вашего взвода проверить дорогу до гор. В ущелье не входить. В этом месте, — капитан карандашом показал точку на карте, — в шестистах метрах от входа в ущелье, находится афганский взвод. Его еще с вечера разместили там. Взвод получил приказ прикрыть вас со стороны гор. Работайте не спеша. Хорошо проинструктируйте солдат. Связь со мной поддерживайте постоянно. По сторонам у вас будет двигаться боевое охранение афганцев, но не зевайте и сами. Все три бронетранспортера держите в полной боевой готовности.

К Фоменко подошел командир афганского подразделения.

— Наш секрет перехватил небольшую банду. Давайте поговорим с пленными.

В иной ситуации Фоменко, конечно бы, отказался, но у него из головы не выходила мысль о Леонове. Кто знает, может, захваченные в плен душманы что-либо знают о нем? И Фоменко согласился. Взяв с собой переводчика Рустамова, он прошел к палатке, где разместился штаб батальона. Вблизи ее под охраной автоматчиков сидели трое. Пленных ввели в штабную палатку. Двое пожилых и молодой, не более двадцати пяти лет мужчина. Один из них был ранен в руку, у молодого лицо в грязи и царапинах.

Командир батальона, глядя на пленных, пояснил:

— Эти двое, — он кивнул на тех, что постарше, — когда увидели, что их друзья погибли, сразу же подняли руки и сдались, а вот этот, — Муртази вдруг запнулся. Лицо у него сначала стало напряженным, а затем растерянным. Майор сделал несколько шагов к молодому душману и удивленно спросил: — Али Мохаммад, ты ли это?

— Да, Муртази, это я. Я тебя сразу узнал.

— А как же ты оказался у душманов? Бедный дехканин, честно отслуживший положенный срок солдат. Ты же недавно храбро сражался с контрреволюцией, а сейчас воюешь против тех, с кем делил рис и воду! Что случилось с тобой, Али Мохаммад?

Мохаммад гневно сверкнул глазами.

— Когда вернулся в свой кишлак, то узнал страшную весть. Мой отец, избранный жителями кишлака вакилем, ни за что, по приказу людей Амина, был схвачен, опозорен при всех жителях нашего кишлака. Вскоре пришло известие, что моего дорогого отца, всеми уважаемого человека, расстреляли. За что, я вас спрашиваю? Что вам сделал мой простой, бедный отец? Нам говорили, и ты, Муртази, тоже много раз говорил, что мы воюем за революцию, против тех, кто угнетает наш народ, что мы воюем за счастье бедных людей. А на самом деле что происходит? Мой отец как мог старался служить людям, помогать революции. И что из этого получилось?

Наступила тягостная пауза. В тишине было слышно, как переводчик негромко переводит советскому капитану слова пленного.

— Да, горькую весть сообщил ты, Мохаммад. Теперь мне понятна твоя обида на власть, понятно и твое решение. Но послушай и ты меня. После твоей демобилизации меня тоже арестовали. — Майор быстро расстегнул китель и обнажил грудь и левое плечо. На них хорошо были видны рубцы. — Видишь, что делали аминовцы со мной? Они пытали меня и издевались каждый день почти четыре месяца. Только аллаху известно, каким чудом я остался жив. Ты меня знаешь, Мохаммад. Скажи, чем я заслужил это?

Пленный не отвечал, но в его глазах ненависть сменилась любопытством и далее состраданием. Наконец он сказал:

— Скажи, Муртази Раим, как же ты после этого продолжаешь службу у них?

— Почему у них, Мохаммад?! — воскликнул Муртази Раим. — Предатель Амин свергнут и понес заслуженную кару. Те, кто был с ним, тоже понесли наказание. На смену режиму Амина пришла народная власть, которая не только осудила Амина, но и освободила всех людей, схваченных им. Меня не только освободили, но, как видишь, повысили в должности и звании. Если гнев не затуманивает твой разум, то ты должен понять, почему я пошел служить новой власти. Если ты, Мохаммад, спокойно подумаешь о том, что я тебе сообщил, то ты поймешь, что новая власть считает твоего отца героем.

Командир батальона приказал дать Мохаммаду одеяло, чтобы он мог поспать. Двое солдат увели пленного, а Мур-тази Ра им говорил Фоменко:

— Он служил в моем взводе. Смелый и дисциплинированный был солдат. — Комбат помолчал немного, а затем с грустью заметил: — Да, допущено немало ошибок. Сколько людей оттолкнули от революции Амин и его окружение;. Я часто думаю о том, как это могло случиться? Ну, да ладно, давайте побеседуем с этими. — Он кивнул головой на двух душманов, продолжавших стоять у входа.

Рядовой Рустамов тихо переводил их разговор. Один из захваченных душманов был старшим группы. Он откровенно сообщил, что группа была направлена главарем банды, чтобы заблокировать минами их стоянку.

Муртази спросил:

— Как вы узнали, что мы остановились здесь?

— С вершин гор почти целый день наблюдали за вами. Насир, наш руководитель, сказал, что вы направляетесь в горы.

— Ну и что он намерен предпринять? — спросил Муртази.

— Не знаю. Он через своего заместителя приказал мне установить на вашем пути мины. Но нам не повезло. Больше половины моей группы погибло…

Командир батальона взглянул на Фоменко: есть ли вопросы?

— Рафик Муртази, спроси, не слышал ли он о советском солдате, попавшем в плен?

Пленные отрицательно покачали головой.

После того как душманов увели, комбат сказал:

— Я предлагаю снова побеседовать с Мохаммадом.

Фоменко заколебался:

— Стоит ли мне мешать вам. Вы с ним давно знакомы, и разговор лучше вести наедине.

— Нет-нет, вы не помешаете. Я уверен, что смогу найти с ним общий язык, а это значит, что мы сможем узнать многое, в том числе и о пленных солдатах.

Муртази приказал дежурному офицеру привести пленного.

Мохаммад вошел в палатку, щурясь от света. Лицо помятое, заспанное. Муртази предложил ему садиться на складной металлический стул. Сам сел напротив.

— Чаю хочешь?

— Спать хочу. Сейчас самое лучшее — это выспаться перед смертью.

— А почему ты решил, что тебя ждет смерть?

— Да я же знаю, что вы делаете с теми муджахеддами, которые попадают в плен.

— Это неправда, Мохаммад. Всех, — кто попадает в плен, предают суду. Суд только отъявленных бандитов приговаривает к высшей мере наказания. Судьи разбираются, как и почему человек оказался в банде, и если убедятся, что тот не истязал, не убивал никого, освобождают его. Народная власть стремится к благополучию и счастью народа, а твои новые хозяева и их заокеанские хозяева хотят помешать этому.

— Мы — борцы за веру, — смущенно промолвил Мохаммад.

— О чем ты говоришь, Мохаммад?! — воскликнул Муртази. — Те, кто направляют твою руку и руки таких, как ты, бедных людей, и есть отступники от веры. Неужели ты не видишь, как банды разрушают мечети, как душманы поднимают руку на детей, насилуют женщин, разбойничают на дорогах, в кишлаках?

— Я этого никогда не делал.

— Я уверен в этом, поэтому и разговариваю с тобой. Мохаммад, тебе никогда не приходилось слышать о русских солдатах, попавших в руки душманов?

Пленный во время беседы несколько раз бросал короткие любопытные взгляды на советского капитана.

— Я слышал, что в соседнем отряде, якобы был один русский солдат. Его взяли раненым, и он умер.

— Когда это было?

— Дней восемь — десять назад.

— Чья это банда?

— Исламской организации Афганистана.

— Кто главарь?

— Саид Ака.

— Кто он?

— Не знаю. Он прибыл в этот район из провинции Логар.

— Сколько человек у него в банде?

— Точно не знаю. Думаю, что человек сорок.

— Где сейчас эта банда?

— Там, в горах… Дожидается вас.

Муртази Раим подсел со своим стулом поближе к пленному.

— Мохаммад, я хочу, чтобы ты помог нам. Поверь мне, ты никогда не пожалеешь о том, что послушал своего бывшего командира.

В палатке наступило напряженное молчание. Мохаммад думал. Это было видно по наморщенному лбу, почти сошедшимся у переносицы густым черным бровям. На его лице даже выступили капельки пота, четко обозначились желваки.

— Я верю тебе, Муртази, и помогу вам. Что тебя интересует?

— Где разместились бандиты? Сколько их? Кто главари?

Муртази подошел к складному столу, где лежала карта.

— Не разучился ты разбираться по карте? Иди сюда.

Мохаммад встал, подошел к столу и некоторое время молча смотрел на карту. Наконец спросил:

— Где мы находимся?

— Вот здесь. — Муртази показал точку на карте.

— Вы хотите идти этой дорогой и через перевал попасть в эту долину?

— Да.

— Наши командиры так и предполагают. Я уверен, что все семь километров от начала ущелья и До долины вам придется идти с боем. Для встречи с вами вчера объединились семь формирований. Они принадлежат исламской партии Афганистана и исламскому обществу Афганистана. Правда, между собой они живут, как шакалы, но на короткое время они отложили грызню между собой.

— Какое у них оружие?

— Всякое. Есть и зенитные орудия, и ДШК, и минометы, много ручных гранатометов. Реактивные установки, по-моему, имеются в каждой банде. Они готовятся вести бой не только с колонной, но и с авиацией. Вчера вечером Хоного, он общий командир всех семи банд, направил на вершины гор не менее десяти зенитно-пулеметных расчетов.

— А где они разместятся?

— Не знаю. Хоного сам ставил перед ними задачу.

Командир батальона уже решил приказать увести Мохаммада, когда тот попросил:

— Муртази, возьми меня с собой. Я ведь сам минировал дорогу и смогу показать, где зарыты управляемые по проводам фугасы. Они специально для танков приготовлены.

Рустамов перевел сказанное Фоменко. Капитан оживился.

— Уточните у него, сколько всего мин поставлено на дороге и как они размещены?

Мохаммад некоторое время молчал, подняв кверху глаза. Он подсчитывал…

— Думаю, что мин двести — двести тридцать. Ставили их лесенкой…

Фоменко достал из широкого нагрудного кармана блокнот и протянул майору.

— Пусть начертит схему, в каком порядке ставили мины.

Мохаммад склонился над блокнотом и через минуту протянул его советскому капитану.

Фоменко посмотрел и удовлетворенно произнес:

— Ясно. Если это действительно так, то мы сможем продвигаться достаточно быстро. Спросите у него, он пойдет со мной впереди колонны?

— Да, пойду. Я покажу… — ответил Мохаммад и впервые посмотрел советскому капитану прямо в глаза.

— Саис, — неожиданно произнес Фоменко и улыбнулся. — Значит, идем вместе.

Солдат вывел Мохаммада из штабной палатки, а офицеры склонились над картой.

А на дворе было уже утро, и колонна начала готовиться к движению. К этому моменту командир второго взвода лейтенант Кузнец доложил: путь к горам очищен от мин.

Пятикилометровый участок колонна прошла минут за двадцать. У самого предгорья их встретил взвод лейтенанта Кузнеца и афганские солдаты, которые обеспечивали безопасность саперов.

Фоменко и майор Муртази быстро определили площадку для размещения артиллерии и другой техники.

Два взвода и «броня», выделенная для их охраны, начали занимать круговую оборону.

Через полчаса, закончив перестройку, двинулись дальше. А вот и вход в ущелье. Следом за бронетранспортером саперов, на котором находились Фоменко с Мохаммадом, двигались два танка. За танками — афганский бронетранспортер. За ним шли шесть машин с грузом, потом опять бронетранспортер и боевая машина пехоты с солдатами, следом снова машины с грузом и так далее. В середине и в «хвосте» колонны по два танка. Душманы пока молчали. Но для саперов их словно и не существовало. Все их внимание — дороге! Пока мин не было, но все равно скорость — черепашья, чтобы не опередить боковое охранение.

Мохаммад вдруг спрыгнул с бронетранспортера и, пробежав вперед метров десять, остановился, подняв руку. Фоменко поспешил к Мохаммаду. Рустамов не отставал, Он-то и перевел слова Мохаммада, который, ткнув ногой, заявил, что он стоит на фугасе. Фоменко похолодел: «Если сейчас душманы поймут, что фугас обнаружен, то сразу же включат подрывную машинку!» Вытаскивая на ходу из ножен штык-нож, приказал Рустамову:

— Скажи ему, чтобы показал, где провод!

Мохаммад подбежал к обочине и быстро отыскал присыпанный породой тонкий коричневый провод. Фоменко мгновенно перерезал его, смахнув со лба появившуюся испарину, перевел дух и сказал Рустамову:

— Переведи ему, чтобы впредь он не бежал к фугасу, а заранее предупреждал нас, объясни, чем это может кончиться.

Рустамов перевел. Мохаммад ответил, что понял, и пояснил:

— Сейчас начнутся мины, а метров через триста зарыт еще один фугас. Он несколько отличается от этого, так как мы сверху заряда поместили английскую противотанковую мину, обернутую в кусок резины от автомобильной шины.

«Ишь ты, — подумал Фоменко, — мину положили на тот случай, если не пройдет к фугасу электросигнал. Ну, а резина для того, чтобы миноискатель или собака не обнаружили».

Фоменко прикинул на глаз ширину дороги и приказал четверым саперам построиться уступом. Впереди них поставил Полина с Альфой и двух саперов с миноискателями.

Группа двинулась вперед, и скоро шедший крайним слева сапер поднял руку. Это означало: «Внимание! Мина!» К нему устремился Фоменко. Группа продолжала работу.

— Товарищ капитан, комбат сообщает, что колонна полностью вошла в ущелье, — сказал переводчик.

«Интересно, почему они не стреляют? — подумал Фоменко и тут же сам себе ответил: — А, ясно! Голова колонны не подошла к «своей» засаде. Что, духи, просчитались? Вы, конечно, еще вчера прикинули длину колонны, а она оказалась короче!»

Он глянул по сторонам. Угрюмые скалы, казалось, дремали, рядом с ними мощные боевые машины казались спичечными коробками, а люди — гномиками.

Дорога пошла вверх, к перевалу. Хоть ждали люди этого момента, но все равно он наступил неожиданно. Скалы, казалось, содрогнулись от мощных взрывов и выстрелов. Душманы из морщин и складок гор, из пещер и из-за больших валунов ударили по колонне с двух сторон.

Саперы залегли за придорожные камни. С другой стороны их прикрыл своим корпусом бронетранспортер. Фоменко лежал рядом с афганским радистом и Рустамовым. Вести огонь по невидимым целям из автомата было бесполезно, и капитан, глядя в бинокль, выискивал позиции душманских пулеметов и безоткатных орудий.

Колонна не торопилась продвигаться. Люди надежно упрятаны за «броню», а их орудия начали беспощадно и методически громить душманские позиции. Правда, в колонне тоже появились потери: загорелись два грузовика. Идущий в середине танк смог подойти к ним и один за другим столкнул горевшие грузовики с дороги. После этого танк занял место этих машин. Так решил комбат, который таким образом усилил голову колонны.

Фоменко, лежа за камнем, в невообразимом грохоте боя улавливал «свои» нотки. Четко звучали выстрелы автоматических гранатометов. Саперы вытащили их из бронированных машин и сейчас осыпали гранатами позиции противника.

Вскоре все было кончено. К дороге под охраной солдат спустилось двадцать шесть душманов. Половина из них были ранены. Пока ими занимались врачи, солдаты прочесывали местность, выискивая спрятавшихся душманов и собирая оружие.

Фоменко, не теряя времени, приказал саперам продолжать работу.

Саперы уходили все круче и круче вверх. Дорога сделалась намного уже. Слева потянулся обрыв. С каждой сотней метров он становился все глубже. На одном из поворотов по саперам ударил ДШК. Огромные разрывные пули с визгом высекали из камней огонь и разрывались на мелкие частицы. Хорошо, что смогли сразу же засечь позицию душманов.

Начался самый опасный участок пути. До перевала оставалось метров восемьсот, транспорт лезет вверх под немыслимо острым углом. Бронетранспортер напоминает ползущую гусеницу. Все его восемь колес изо всех сил цепляются за каждый клочок дороги и двигают, двигают стальную громадину вперед.

Мохаммад снова и снова предупреждал капитана Фоменко: перед самым перевалом сразу четыре фугаса и очень частая «посадка» мин, а на самом перевале позиции душманов. У них и ДШК, и гранатометы, и базуки…

Фоменко молча кивал головой: он уже давно понял, что главная опасность и главный очаг душманского сопротивления там. Капитан ломал голову, как без потерь взять перевал.

С такой же тревогой пришел и командир афганцев Муртази Раим.

— Рафик капитан, — обратился он к Фоменко, — я хочу, как только появится хоть маленький пятачок, на котором можно будет разминуться, выдвинуть два танка вперед. На перевале душманы сильно укрепились и могут поджечь ваш бронетранспортер.

— Так-то это так, товарищ майор, — заметил Фоменко, — но ведь моим парням все равно надо идти впереди колонны. Мины, если их не снять, остановят любую технику.

В этот момент Фоменко заметил, что младший сержант Полин со своей Альфой и еще двое солдат с миноискателями завернули за очередной выступ скалы. Капитан решил посмотреть, нет ли там местечка, где могли бы разминуться танк и бронетранспортер. Он сказал об этом Муртази и в сопровождении Рустамова и радиста поспешил вперед. Капитан быстро догнал идущих лесенкой солдат-саперов, которые методически втыкали в каменистую поверхность длинные металлические щупы. Не останавливаясь, Фоменко зашагал дальше. Он шел по дороге, которая была заминирована, но какое-то чувство подсказывало ему, что здесь противопехотных мин нет, а идти по противотанковым минам для опытных саперов было делом привычным.

Угол скалы, за которую уходили Полин и два «слухача» с миноискателями, был закругленным, и Фоменко, не теряя их из виду, быстро догонял своих. Когда капитан почти приблизился, Полин, следуя за Альфой, уже обошел скалу и оказался на прямом участке дороги. Вот и сержант Володько, который был чуть впереди Маланьина, тоже вышел на прямую. Фоменко догнал рядового Маланьина и одновременно с ним завернул за скалу. Глянул вперед, и его мозг мгновенно пронзила мысль: опасность!

Нет, капитан не увидел никого, но опытный взгляд «срисовал» ситуацию, Фоменко понял, что в скалах спрятались душманы. Перед ними как на ладони каждый, кто появится из-за поворота. Капитан крикнул:

— Всем — стоп! Немедленно назад!

Полин остановился и недоуменно посмотрел на командира, а Володько и Маланьин продолжали водить рамками миноискателей над поверхностью, их уши были закрыты наушниками.

И в этот момент случилось то, что должно было случиться в такой ситуации. Ударил залп. Саперы упали, взвизгнула и завалилась на бок Альфа. Скалы, в которые упиралась дорога, ощерились вспышками автоматного и пулеметного огня. Фоменко успел укрыться за выступ большого камня. Лишь на секунду он обернулся и крикнул радисту:

— БТР и танк на прямую наводку!

После этого все его внимание переключилось на солдат. По тому, как Маланьин лежал неловко уткнувшись лбом в дорогу, понял: самая большая беда с ним. Володько стал медленно отползать к скале, которую они недавно обогнули, чуть шевельнулся Полин. Он дергал за поводок Альфу и что-то говорил ей. А дорога кучерявилась от пуль. С визгом они врезались и в камень, за которым укрылся Фоменко.

Приблизился бронетранспортер, Фоменко одним прыжком вскочил на него и быстро влез вовнутрь. Приказал приготовить автоматический гранатомет и бросил механику-водителю:

— Лукьянов, как только повернешь за скалу, стань как можно ближе к камням. Там дорога чуть пошире, танк сможет орудием работать! Давай жми!

Бронетранспортер двинулся вперед. Только он показался из-за поворота, как по броне сразу же застучали пули. Фоменко повел огонь из пулемета. Из-за бронетранспортера выскочили лейтенант Кузнец и солдат. Они подбежали к Маланьину, подняли его и понесли за бронетранспортер. Пригибаясь, держась рукой за левое плечо, отходил Володько. Только Полин медлил. Он, не обращая внимания на свистевшие рядом пули, возился с Альфой. Наконец;и он, взяв собаку на руки, шатаясь, медленно, совершенно не пригибаясь, пошел к бронетранспортеру. Прямо за поворотом Полин осторожно. положил Альфу на большой плоский камень. А мимо санитары пронесли на носилках Маланьина.

Фоменко приказал пулеметчику бить длинными очередями по душманам, а сам через нижний люк выбрался из бронетранспортера и, словно не было душманских пуль, стал жестами руководить движением танка, который медленно выползал из-за поворота. Нет, две броневые машины не могли разминуться, но половина корпуса танка выглядывала из-за бронетранспортера. Экипаж танка получил возможность вести огонь, что он, не мешкая, и сделал. Из люка появился афганский солдат. Он быстро развернул пулемет, и через несколько минут ровный мощный стрекот пулемета ДШК влился в общий гул боя. Это сыграло свою роль. Было видно, как бандиты заметались, отдельные из них откровенно побежали, прыгая с камня на камень.

Впереди бронетранспортера появились Святцев, Тюка-чев и еще двое саперов. Во что бы то ни стало надо было проверять дорогу. Кое-где душманы еще продолжали вести огонь, и пули с визгом отскакивали от камней. Но саперы работали. За ними, буквально по пятам, двигался бронетранспортер, а следом шел танк. Его. левая гусеница шла по самому краю обрыва. Видно, что водитель-механик не из новичков.

К Фоменко подошел лейтенант Кузнец. Перекрикивая грохот выстрелов, сказал:

— Маланьин убит, Володько — ранен. Убита Альфа.

Фоменко молча кивнул головой. Он ведь сам уже все видел. И сейчас обязан был не отвлекаться от боя, больше думать о живых.

Послышались тяжелые разрывы. Это начала бить артиллерия по перевалу. Тяжелые стодвадцатидвухмиллиметровые снаряды кромсали скалы, пытаясь достать все живое, укрывавшееся за ними.

Прошло еще несколько минут, и сопротивление было подавлено.

Фоменко сразу же ввел в действие еще два отделения. Теперь саперы получили возможность работать одновременно на трех участках. Несмотря на то, что артиллерийские снаряды продолжали разрываться на перевале, саперов защищала от их осколков высокая скала, в обход которой и шла дорога.

Боковое охранение афганского батальона под прикрытием артогня смогло зайти душманам во фланг. Солдаты дружно атаковали бандитов на самой верхушке перевала, а танки поддержали их своим огнем. Оставшиеся в живых душманы побежали вниз. Путь был свободен. Колонна медленно перевалила высшую точку и, набирая скорость, устремилась вниз, где ее ждали жители большой долины, спрятанной в обширных горных массивах.