Бунцеву позвонил генерал-лейтенант Дубик. Он, как всегда, был краток, голос в трубке звучал сухо:

— К вам направился подполковник Джалал, у него есть предложение. Продумайте план действий, письменное распоряжение получите сразу же.

«Что там еще придумало начальство? Если информация исходит от Джалала, то, скорее всего, речь пойдет о Леонове. А может, у Джалала иные сведения? Скажем, о предстоящем нападении душманов или каком-нибудь складе с оружием?»

Вошел замполит.

— От Ани ничего нет?

Комбат молча покачал головой, глядя мимо Шукалина… Затем тихо сказал:

— Да и к чему это? Все кончено.

— А может, все уладится? Перебесится?

— Не надо, Владислав, — твердо сказал Бунцев, — все кончено…

— Но… .

— Вот здесь, — Бунцев пальцем ткнул себя в грудь, — все кончено… Холод и… пустота… Пусть живет как знает.

— Миша, так ведь дочь…

— Я это не хуже тебя понимаю. Вернусь домой, поговорю с Анной, может, не будет перечить, чтобы Леночка со мной осталась… Ну а если упрется, то все равно дочь не брошу, сделаю все, чтобы она чувствовала, что отец рядом.

— Ладно, Миша, извини, что лезу в душу.

На столе резко и нудно зазвонил телефон.

Докладывал дежурный офицер на КПП:

— Товарищ подполковник, здесь находится афганский подполковник по фамилии Джалал. С ним еще несколько человек. Он говорит, что вы его ждете?..

— Да-да, жду. Проводите товарища Джалала ко мне!

Не дожидаясь ответа, Бунцев положил трубку на аппарат и по другому телефону прямой связи позвонил в штаб. Коротко бросил начальнику штаба Миснику:

— Иван Павлович, заходи ко мне, Джалал прибыл.

Мисник и Джалал, которых сопровождал дежурный офицер, вошли в кабинет вместе. Бунцев уже хорошо усвоил афганские обычаи и после обычной, довольно длительной процедуры взаимных приветствий усадил гостя за стол, к делу переходить не торопился. Джалал сам заговорил:

— Сегодня утром к нам прибыл из провинции Бардак старик. Он рассказал, что сам он из России. Много лет назад он бежал из вашей страны.

— Наверное, «беляк»? — спросил Мисник.

Джалал вопросительно посмотрел на Бунцева. Тот пояснил:

— Этот старик, наверное, бежал от нашей революции?

— Да-да, именно об этом он и говорит, но еще он рассказывает о каком-то советском солдате, которого душманы через кишлак, где находился этот старик, везли в Пакистан. Он знает, кто главарь банды. Старик утверждает, что недавно в кишлаке Исакхейль эта банда напала на советскую автоколонну. И еще старик говорит, что банда сегодня ночью снова появилась в кишлаке. Ему удалось установить, с какой целью она прибыла из Пакистана.

— А где этот старик? — спросил замполит.

— У проходной, в моей автомашине.

В сопровождении Джалала и Мисника в кабинет вошел старик. Редкие белесые волосы на голове, большая седая борода, афганская национальная одежда. Было непривычным в этом старике только то, что он держал в руках свою чалму, которую мусульмане с головы не снимают. Он тихо, с низким поклоном поздоровался и представился:

— Бывший русский интеллигент и, как у вас говорят, белогвардеец, контрреволюционер и так далее. Я уже почти шестьдесят лет живу в Афганистане. А вот сейчас пришел в Кабул с тем, чтобы увидеться с русским командованием, так как располагаю интересными сведениями.

Когда старик говорил о встрече с советским солдатом, Бунцеву с трудом удавалось скрывать свое волнение. Старик, без сомнений, рассказывал о Леонове. Даже Шукалин не выдержал и спросил:

— А что о себе вам рассказал солдат?

Старик грустно улыбнулся:

— Он не верил мне, несомненно восприняв меня за провокатора, — старик сделал небольшую паузу, по его лицу пробежала еле заметная грустная и растерянная улыбка. — Да и американец, которому я переводил, и главарь банды Каримулла мне тоже явно не доверяли и не позволяли общаться с этим молодым человеком. Одно могу сказать: ваш солдат, как и положено исконно русскому, держался гордо и независимо и, конечно, с врагом ничем не делился. Признаюсь, это мне было приятно.

— Но и что же вас привело к нам? — спросил Бунцев.

— Совесть. Да-да, совесть и, если хотите… гордость. Я встретил настоящего русского, у которого любовь к Отечеству и долг — превыше всего. И, когда я снова увидел в кишлаке Каримуллу и его банду, когда один из душманов взахлеб мне рассказывал, как они напали на безоружных русских солдат в кишлаке Исакхейль, как издевались над ними, не скрою, все это потрясло меня так, что мне хотелось убить рассказчика. От душманов я узнал, что они снова направляются в район Пагмана, чтобы уничтожить в кишлаках тех, кого на прошедших джиргах дехкане избрали в руководящие крестьянские органы. Кроме того, банда везет много оружия, в том числе ракеты и мины. Все это они хотят спрятать в горах в своих складах.

— Откуда вы все это знаете? — спросил Мисник.

Старик откровенно посмотрел на начштаба.

— Вы не сомневайтесь, я не обманываю вас. Все как на духу говорю. Жизнь прожита, и прожита не так, как хотелось. Может быть, вы когда-нибудь добрым словом вспомните заблудшего бывшего русского. Кстати, господа, — старик запнулся, назвав офицеров господами, но поправляться не стал, — вместе с бандой идут двое французов. Они знают английский и со мной почти целый час разговаривали. Каримулла хитрая лиса, понимает, что раз иностранцы со мной беседуют, то и защитить могут. Поэтому, не скажу, на сей раз он ко мне хорошо отнесся и при мне говорил о своих планах, очень хочется ему задание своих хозяев выполнить. Наверное, хороший куш обещали.

— Куда они конкретно направляются, не знаете? — спросил комбат.

— Нет, об этом при мне разговора не было. Но из кишлака они точно по горам пойдут.

— Сколько у них человек в банде?

— Сейчас шестьдесят — семьдесят — не больше, а вот тогда, когда вашего солдата вели, сотни полторы было.

— А почему их сейчас так мало? — поинтересовался замполит.

— Я думаю, у них цель другая: оружие доставить и этих французиков охранять. И еще я понял, что их где-то хорошо потрепали, еле ноги унесли…

— Хорошо, — поднялся Бунцев, — вы не обидетесь, если мы попросим вас посидеть несколько минут в другом кабинете?

Старик ушел.

— Товарищ Джалал, ваше мнение?

Джалал не торопился с ответом. В комнате наступила тревожная тишина. Наконец Джалал заговорил:

— Сведения, которые мы получили из Пакистана и из кишлака Джалез, подтверждают слова этого старика, — Джалал осмотрел всех офицеров. — Каримулла — страшный человек, хуже шакала. Кстати, в нападении на автоколонну с вашими солдатами кроме банды Каримуллы принимала участие еще одна банда, мы ее установим в ближайшие дни. Нам удалось выяснить, как колонна оказалась в кишлаке Исакхейль. Они в городе сбились с пути, повернули в район Шахринау и тогда поняли, что заблудились. Среди ваших солдат был таджик. Он увидел таксиста, подошел к нему и спросил, как проехать в карьер. А таксист оказался душманом. Поняв, что советские солдаты заблудились и по дальней дороге направил их в сторону кишлака Исакхейль, где находились две банды, а сам более коротким путем проскочил и предупредил душманов. Мы задержали таксиста. На первом же допросе он признался и все рассказал. Так что старик не врет. А вот что банда Каримуллы схватила Леонова — для меня открытие.

Мисник возбужденно прошелся по кабинету.

— Я думаю, командир, надо поднимать по тревоге батальон и — вперед.

— Боюсь, что не успеете, — с сомнением покачал головой Джалал. — Банда сегодня, когда стемнеет, уйдет из кишлака Джалез.

Бунцев решительно подошел к столу и снял телефонную трубку.

— Генерала Дубика, срочно!

Генерал-лейтенант был у себя, Бунцев доложил обстановку.

— Товарищ генерал-лейтенант, разрешите нам перехватить банду. Людей у них немного, и хватит одной роты. Это позволит скрытно занять удобную позицию.

Дубик некоторое время молчал, и Бунцев представил себе, как генерал рассматривает карту, обдумывает предложение.

— Выделяю вам эскадрилью Першина. Действуйте, товарищ подполковник.

Но тут вмешался Джалал:

— Товарищ подполковник, я подготовил на всякий случай тоже один разведвзвод, который находится недалеко отсюда, мы обязаны отомстить за смерть наших советских друзей. Поэтому вношу предложение создать совместный отряд.

Генерал Дубик не возражал против совместных действий, только сказал, что добавит еще вертолетов для десантирования.

Командир батальона тут же связался с вертолетчиками. Те подтвердили, что примут десантников на борт прямо с площадки батальона.

Когда Бунцев, готовый к полету, с автоматом и тяжелым вещмешком вышел из штаба, над батальоном один за другим заходили на посадку вертолеты. Первой приземлилась машина комэска. Першин по узкой металлической лесенке быстро сошел на землю, стащил с головы шлем и, улыбаясь, протянул руку комбату.

— Привет, Михаил Петрович! Так что, работаем вместе?

— Конечно, ты же со своими орлами уже давно получил прописку в нашем батальоне.

Они обменялись рукопожатиями, отошли чуть в сторону, чтобы не мешать отделению старшего сержанта Шувалова. Он, как всегда, не смущаясь, что за посадкой наблюдают офицеры, спокойно, слегка подталкивая в заплечные рюкзаки солдат, усаживал их в вертолете.

Бунцев перевел взгляд на другие вертолеты, посадка советских и, афганских солдат заканчивалась. Достал из планшета карту.

— Давай, Антоныч, еще раз оговорим задачу.

— Так мы еще с тобой ее ни разу не оговаривали, — улыбнулся Першин.

— Но твое командование поставило задачу?

— Это конечно.

— Но я хочу тебя попросить: к району десантирования надо подойти незаметно, а это почти невозможно. Поэтому ты нас высадишь на склонах этих гор. Мы их перейдем и ночью встретим духов вот на этой тропе. — Бунцев показал на нанесенные на карту карандашные пометки.

— А, вот как ты хочешь! А мне командир говорил, что я должен прямо к месту засады доставить…

— Сделай, как я попрошу.

Першин хлопнул по плечу комбата:

— Ладно. Ну что, поехали?

Вертолеты взлетели и, чуть наклонившись носом вперед, понеслись низко над землей. Высота — пятнадцать — двадцать метров. В иллюминаторах мелькают близкие верхушки деревьев, дувалы, плоские белые крыши домов.

В наушниках щелкнуло, и комбат услышал голос Першина:

— Миша, идем на минимальной. К району высадки подойдем со стороны Пагманских хребтов, там меньше риска быть засеченными душманскими наблюдателями. На всякий случай сделаем пару ложных посадок, чтобы сбить духов с панталыку.

— Понял, — ответил Бунцев и улыбнулся. «Сбить с панталыку» на языке Першина означало сбить с толку, ввести в заблуждение. — Николай, а как там твой Душман?

— Царапается, зараза! — засмеялся Першин. — Я его научил мяукать по команде. Сейчас хочу научить команду «фас» выполнять. Зверюга что надо, только одного меня и признает. Он ведь других котов не знает.

— Чем кормишь?

— Чеками, — пошутил Першин, но тут же сообщил: — Идем на ложную посадку.

— Ладно, о Душмане потом расскажешь.

Вертолеты еще дважды скрывались за хребтами, для постороннего глаза явно производили посадку и опять взмывали в небо. Воздух держал плохо, было жарко. Наконец вертолеты пошли на настоящую посадку. Десантники быстро выскакивали из машин и под прикрытием пыли бежали прочь, ложились на землю, изготовившись к стрельбе.

Уже через минуту над вечным безмолвием гор снова стояла тишина. Подполковник огляделся: вокруг голые скалы, они раскалены, кажется, приляг — и припечет, как на сковородке, даже через толстые подошвы горных ботинок чувствуется жар. Ни расщелины, ни пещерки.

Бунцев распорядился:

— Здесь остаемся до вечера. Людям замаскироваться, огня не разводить, вести наблюдение.

Он сменил позу, затекла нога, удобнее откинулся спиной на горячий камень: над ним — голубое-голубое небо. «У нас оно не такое, — подумалось Бунцеву, — оно темнее, нет, роднее». Защемило сердце, соскучился комбат по Родине, по дочурке. В детстве не все гладко было в их семье. Отец сильно болел, и мать надрывалась, выбивалась из сил, чтобы хоть как-то прокормить четверых детей. Потом стало легче. Старший брат, окончив школу, пошел на завод, зарабатывал неплохо, затем средний брат начал работать. На семейном совете решили: быть Михаилу военным, а его сестре Тане — врачом.

Военное училище, служба в различных местах, женитьба и вот теперь — Афганистан. Здесь, даже в кругу своих товарищей Бунцев все больше стал чувствовать себя одиноким. Сидя меж камней, он вспомнил Першина, его кота по кличке Душман и подумал: «А может, и мне завести кота? Смотри, как он привязан к своему хозяину». Бунцев знал, что ранее Першин не любил котов, но однажды у сетчатого забора увидел маленького котенка. Не понимая, зачем он это делает, взял его в руки. Когда почувствовал тепло маленького живого комочка, который жалобно пищал и неожиданно лизнул его палец, что-то шевельнулось в душе летчика, и он взял его с собой. В комнате Першин жил один. Котенок быстро освоился, с удовольствием пил порошковое молоко, ел консервы и быстро рос: Правда, был он нелюдим. Не шел ни на какие контакты с посторонними людьми, и если кто-либо из летчиков тянулся к нему, то царапался и кусался, прятался под стул или лез под кровать, а затем вдруг неожиданно нападал на гостя. За это и получил он кличку Душман. Кот был смышленым, к столу за едой не лез, не выпрашивал ее, а просто ждал, когда хозяин его позовет. Он не любил ласки, но в то же время обожал игры, и в свободные минуты Першин с удовольствием возился с ним. Бунцев как-то раз, зайдя в гости к Першину, попытался подержать Душмана на руках. Это кончилось тем, что кот молниеносно ударил его лапой по лицу, и подполковнику несколько дней пришлось объяснять друзьям, откуда у него царапины.

Лежа на раскаленном камне, Бунцев грустно подумал: «А ведь Першин, наверное, сейчас уже возится со своим котом-бандитом».

Между тем день уже медленно угасал. Солнце вот-вот должно скрыться за вершинами гор. Комбат был рад тому, что душманам не удалось их обнаружить. Он немного повременил и отдал приказ: всем готовиться к движению.

Бунцев шел в середине цепочки. Впереди шел командир разведвзвода старший лейтенант Иванько, в хвосте — командир роты Бочаров. Связь — постоянная, нервы напряжены, как струны. Каждый понимал, что идут они по территории, которую душманы считают своей. Узенькая тропа вилась между каменными великанами, а на них было нагромождение огромных осколков скал, удобных мест для засады.

Бунцев хорошо знал, что душманы, воспользовавшись примирением и тем, что правительственные силы в одностороннем порядке прекратили огонь, стали лихорадочно нападать именно в таких глухих, труднодоступных местах.

Луна, казалось, зависла над каменной ложбиной, лежавшей на стыке двух огромных гор. Их вершины отчетливо виднелись. высоко в небе. Временами чудилось, что десантники идут не по земле, а по какой-то безжизненной таинственной планете. Ровный серебристый свет словно подчеркивал атмосферу безмолвия и вечности.

Идущий следом радист тихо сказал:

— Товарищ подполковник, афганские разведчики уже на месте.

— Что наблюдают? — встрепенулся Бунцев.

— Пока все спокойно. Они оседлали дорогу с двух сторон.

Тропа пошла вниз, завиляла, зазмеилась между скалами. Ноги стали скользить на появившейся на тропе мелкой россыпи песочно-каменной смеси.

А вот и та дорога! Пыльная, вся в колдобинах, она тянулась с юга на север. Душманы считали эту дорогу своей и часто использовали ее для доставки оружия в районы, прилегающие к столице.

К Бунцеву подошел Бочаров.

— Товарищ подполковник, разведчики предлагают разместить КП на той стороне, там есть удобное местечко.

— Хорошо, пошли, — согласился Бунцев и добавил: — Не забудьте следы убрать с дороги.

— Так точно, товарищ подполковник. Это сделают разведчики третьего отделения, которое замыкает колонну.

Бунцев быстро поднялся к разведчикам. Огляделся. Да, видимость прекрасная, а большие камни — надежное укрытие от пуль. Бунцев развернул карту, определил координаты своего местонахождения и, приказав радисту сообщить их данные в штаб батальона, занялся распределением сил…

Взводы быстро заняли свои позиции, провели связь и стали ждать. Все замерло, снова наступила такая привычная для этих мест тишина. Горный холод леденил тело. В такие минуты пройтись бы, размяться, но — нельзя. Не желательно даже позу менять: слышимость такая, что даже дыхание людей, сидящих где-то за ближним камнем, и то чувствуется. А может, это кажется, что слышно дыхание? Может, это так дышат горы? А может, время неуловимо шелестит в скалах, унося секунды, минуты и часы в вечность?

Бунцев взглянул на часы: до рассвета не более двух часов. «Что же там у них? Неужели духи изменили свои планы и оставили нас с носом?»

Вскоре поступил первый сигнал.

Бунцев вызвал к себе старшего лейтенанта Медведева через посыльного.

Медведев бесшумно заскользил между камнями и вскоре предстал перед комбатом.

Подполковник тихо сказал:

— Наши только что сообщили, что по данным афганских товарищей душманы выехали из кишлака с большим опозданием, совсем недавно. Они считают эту дорогу своей и намерены ехать днем.

— Понятно, боятся в темноте угодить в ущелье, а с включенными фарами ночью ехать, значит, на десятки километров демаскировать себя.

— Да, похоже они так и посчитали, — согласно кивнул комбат. — Я первому взводу, который напротив вас находится, уже поставил задачу, теперь послушайте вы. Ночью трудно было отличить, где находится в караване машина, в которой едет главарь. Ну а днем можно попытаться это сделать. Наверняка он не поедет ни в первой машине, ни в последней. Если бы нам удалось его захватить, он мог бы многое сообщить о Леонове.

— Вы хотите…

— Да, Анатолий Александрович, — назвал неожиданно командира взвода по имени и отчеству комбат, — я хочу попытаться взять главаря банды Каримуллу живым. Первым начнет третий взвод. Они ударят по головной машине, а по последней ударят разведчики. Если же так случится, что хвост пройдет мимо разведчиков, то по последней машине ударят ваши.

— Ясно…

— Не торопитесь, товарищ старший лейтенант, — прервал Медведева комбат. — Вы обязаны ударить из гранатометов только по последней автомашине, и не более. Снайперы первого и вашего взводов должны уничтожить только тех душманов, которые будут представлять для нас наибольшую опасность: пулеметчиков и гранатометчиков. Предупредите снайперов вести огонь только по ним. И еще прикажите, чтобы по иностранцам не стреляли.

— А как мы отличим, если они одеваются как духи да и вооружены также?

— Надо попытаться, Анатолий Александрович.

— Понял, товарищ подполковник, разрешите провести инструктаж, а то не ровен час, приблизятся господа духи, а мои ребята уж очень переживают за Леонова!..

— Действуйте, товарищ старший лейтенант, затем переговорите с афганским командиром, договоритесь о взаимодействии. 

Медведев тенью заскользил между камнями обратно. Не мешкая, он подозвал к себе командиров отделений и провел инструктаж, затем в сопровождении переводчика направился к позициям афганского разведвзвода, і Лейтенант Вали Мамад по афганскому обычаю протянул Медведеву руки.

— Салам алейкум, рафик!

Медведев объяснил ему замысел комбата.

Вали Мамад озабоченно покачал головой:

— Бандиты Каримуллы обучены прекрасно, могут с ходу послать пулю в глаз. Смерти не боятся и в плен вряд ли сдадутся. Обычно они в безвыходном положении подрывают себя. Дать таким опомниться, значит, подвергнуть себя смертельной опасности.

— Ничего, друг, — дотронулся до руки афганского офицера Медведев. — Мы ведь тоже не лыком шиты. Мои снайперы уничтожат водителей, гранатометчиков и пулеметчиков, а ваши люди должны через мегафоны предложить духам сдаться.,

Утром кое-где над позициями появились маскировочные сети. Через них душманскому наблюдателю, засевшему где-нибудь на вершине горы, вряд ли удастся разглядеть укрывшихся десантников. Бунцев приказал выделить несколько маскировочных сетей и для афганских солдат. После некоторого оживления опять наступила тишина. Солнце уже жгло, как обычно в это время. Высоко в небе, словно приклеенные, застыли орлы.

— Приготовиться! — тихо скомандовал Бунцев, которому наконец подали сигнал.

Радист спокойно повторил эту команду в микрофон.

Никто не пошевелился: полная маскировка, полное напряжение сил, последние томительные минуты ожидания!

Медведев находился недалеко от командира роты. Рядом со старшим лейтенантом удобно устроился между двумя камнями снайпер Попов. Он деловито снял чехол с прицела и приложил приклад винтовки к плечу. Сигналом для атаки должен был служить его выстрел, и ефрейтора занимала только одна мысль: как бы не промахнуться. Мимо проехал мотоциклист. Он внимательно осматривал скалы. За ним проехал второй. Попов через оптику прицела-даже рассмотрел его лицо: молодое, напряженное, заросшее. За мотоциклистами — пикап «тойота». Кузов покрыт брезентом; Затем проследовал «симург» — тоже микрогрузовик. Когда с позицией Попова поравнялась третья машина, Медведев тихо сказал:

— Володя, огонь!

Попов плавно нажал на спусковой крючок. За его выстрелом сразу же открыли огонь и другие снайперы. Афганский снайпер с первого выстрела остановил головную машину. Из кузовов начали выскакивать душманы. Чувствовалось, что даже неожиданное нападение не выбило их из колеи. Они сразу же бросались на землю, прятались за камни и открывали бешеный огонь. Их замысел был ясен: лавиной огня, пусть неприцельного, напугать противника, выиграть для себя время.

Бунцев приказал своим прекратить огонь, тоже самое сделал и афганский разведвзвод. Через несколько минут душманы, удивленные тем, что по ним никто не стреляет, также замолкли. Кое-кто из них, воспользовавшись паузой, короткими перебежками или ползком занимал более удобную позицию. В этот момент послышался громкий, усиленный мегафоном голос командира афганского взвода. Он говорил на дари:

— Вы все окружены, поэтому предлагаем не терять напрасно своих жизней и сдаваться. Согласно декрету правительства о примирении, к тем, кто не будет оказывать вооруженное сопротивление, правительственные силы будут относиться лояльно. Повторяю.

И командир взвода повторил свои слова на языке пушту.

В ответ ударили душманские автоматы и пулеметы, заухали, посылая огненные стрелы, гранатометы.

Бунцев взял в руки микрофон и громко прокричал командиру третьего взвода:

— Гранатометчиков и расчеты пулеметов — уничтожить.

Шувалов находился чуть левее снайпера Попова и командира взвода. Он увидел, что несколько душманов копошатся у двух находившихся в середине машин. Одни что-то подкладывали прямо под днище, а другие разматывали бикфордовые шнуры. Шувалов понял: хотят взорвать наиболее важный груз.

Несмотря на плотный огонь, командир отделения короткими перебежками бросился к Медведеву.

Медведев выглянул из-за камня. Да, душманы вот-вот подожгут шнуры! Старший лейтенант громко крикнул:

— Ефрейтор Попов! Огонь по подрывникам!

Попов был всего в двух метрах и, несмотря на грохот боя, — услышал голос командира. Не оборачиваясь, он кивнул головой и начал прицеливаться. Сначала по очереди он уничтожил душманов, которые тянули бикфордовые шнуры к большому камню, а когда к убитым бросились еще двое, чтобы схватить шнур, Попов тут же их остановил.

Бунцев напряженно следил за боем. Радист доложил:

— Товарищ подполковник, командир роты Бочаров сообщает, что в третьем взводе есть раненые.

Бунцев приказал:

— Попроси командира афганского взвода, чтобы еще раз предложил духам сдаться. Пусть предупредит, если не подчинятся — уничтожим!

И опять над горами послышался громкий голос Вали Мамада. Он повторил требование прекратить сопротивление и добавил:

— Каримулла, мы знаем, что ты здесь. Прекрати бесполезное сопротивление и зря не губи людей! Все равно тебе отсюда не выбраться, не бери на свою душу и этот грех. Аллах не простит этого!

Душманы прекратили огонь, они слушали Вали Мамада.

— Поймите, люди, вы полностью окружены, ваше сопротивление приведет к гибели.

В этот момент от небольшого камня кБунцеву метнулась человеческая тень. Это был Бочаров. Он, тяжело дыша, стащил с головы каску и ладонью вытер пот с лица.

— Черт, жарко!

— А ты не скакал бы по скалам, как лань, было бы прохладнее…

— Срочная информация, товарищ подполковник. Афганцы наши-то молодцы, они смогли распознать, что Каримулла и иностранцы в пятой машине. Вон посмотрите, с тремя антеннами.

Бунцев схватился за бинокль. Увидел японский джип «тойоту». Действительно, три антенны торчат, и зло бросил:

— И чего это снайперы мешкают, почему антенны не сбили? Душманы уже где-то десятый сеанс проводят…

Молоденький сержант-радист перебил комбата:

— Товарищ комбат, к нам сейчас доберется командир афганского взвода, у него какие-то ценные сведения.

В этот момент Медведев доложил, что тяжело ранены его заместитель и один солдат.

Бунцев нетерпеливо выглянул из-за камня: где же командир афганского взвода?

А тот появился сзади, словно из-под скалы вылез, и сказал:

— Товарищ подполковник, разрешите я со своим взводом возьму Каримуллу?

— А как ты это сделаешь, браток? — Бунцев хмуро кивнул головой в сторону возобновивших бешеный огонь душманов.

— А вы прикажите своим солдатам сконцентрировать огонь на всех машинах душманов, кроме той, где находится Каримулла.

Бунцев выглянул из-за. камня и решительно взмахнул рукой.

— Давай действуй! А этих мы сейчас заставим замолчать.

На душманов обрушился шквал огня. Они наверняка только сейчас поняли, в каком положении оказались и что предложения правительственных сил сдаться были вполне обоснованными. Их огонь заметно ослабевал.

И в этот момент афганские солдаты-бросились к пятой машине. Замелькали приклады, значит, началась рукопашная.

Бунцев хотел приказать разведчикам оказать помощь афганским солдатам и взял микрофон, но сказать ничего не успел. Душманы прекратили огонь. Комбат тут же дал команду «отбой» своим.

Наступила тишина. Из-за камней с поднятыми руками выходят уцелевшие душманы. Бунцев насчитал всего девять человек. Подполковник перевел взгляд на пятую машину, там уже солдаты связывали душманов. Комбат громко крикнул вставшему во весь рост Бочарову:

— Товарищ капитан, прикажите собрать пленных где-нибудь в стороне, прочесать местность, осмотреть машины, проверить, нет ли сюрпризов с дистанционным управлением или часовым механизмом.

Бочаров по камням запрыгал вниз.

Бунцев обернулся. К нему спешил афганский лейтенант.

— Мы взяли шестерых, в том числе Каримуллу и двух иностранцев. Последние говорят, что они французы, и требуют их немедленно отвезти в посольство.

— А что Каримулла говорит?

— Пока ничего, только. зубами скрипит да смотрит шакалом, того и гляди в глотку вцепится. Мы их связали. Может, вместе поговорим с ними, товарищ подполковник?

— Э нет, дорогой, — улыбнулся Бунцев, — твои пленные, ты и говори с ними. И еще, прикажи своим солдатам взять под охрану и тех, кого мои ребята захватили.

— А как мы их доставим? Пешком пойдем?

— Нет, скоро вертолеты прилетят, вместе и полетим.

Они спустились к дороге. К Бунцеву подошли командир взвода Медведев и сапер. Медведев доложил:

— В ящиках вот такие гранаты.

А сапер пояснил:

— В каждом ящике по сто гранат. Это ручные гранаты, заполненные стальными шариками, покрытыми ртутно-хромиевым составом. Когда такой шарик проникает в тело человека, этот состав приводит к мгновенному поражению нервной системы и смерти. Мы такие гранаты захватывали весной в Хаки-Джаборе. Помните, товарищ подполковник, когда командир третьей роты был ранен?

— Помню, браток, помню, — ответил Бундев. — В каких машинах их нашли?

— В тех двух, что духи пытались подорвать, а им снайпер Попов помешал.

— Что там еще?

— Ящики с тридцатисемимиллиметровыми снарядами, начиненными отравляющими веществами, американские химические мины осколочно-фугасного действия. Очень много упаковок, где находятся пеналы с таблетками.

— Пойдем посмотрим, — бросил Бундев и направился к машинам.

Медведев неторопливо рассказывал:

— Мы такие пеналы с таблетками уже захватывали. Это яд фостоксина. Таблетки предназначены для заражения водных источников и продуктов питания.

Они обошли грузовичок и остановились сзади. Солдаты продолжали разгрузку. Старший сержант Шувалов, руководивший разгрузкой, пояснил, показывая небольшую баночку со светлым порошком:

— В ней, по-моему, цианистый калий, граммов четыреста будет. Запах, когда откроешь, миндального ореха — верный признак этого яда.

— А вы бы поменьше нюхали, товарищ старший сержант, а то не ровен час и вдохнете, — строго сказал подполковник и выразительно посмотрел на командира взвода. Тот даже покраснел: его подчиненные нарушили порядок осмотра трофеев.

К Бунцеву стремительно приближался Вали Мамад.

— Товарищ подполковник, один из французов знает русский язык и очень настоятельно просит переговорить со старшим от советского подразделения.

— А вы им сказали, что они в плену у афганской, а не у Советской Армии?

— Конечно, но они очень просят…

— Ладно, давайте их сюда, поговорим, если господа «журналисты» так настойчивы.

В сопровождении одного автоматчика подошли французы. Оба высокие, чернявые. Их руки, в отличие от пленных душманов, связаны не были. Один из них заговорил сносно по-русски:

— Господин офицер, мы — французские журналисты и просим вас передать нас французскому посольству.

— Вы знаете, где вы находитесь? — сухо спросил подполковник.

— Конечно, в Афганистане…

— Хорошо, тогда я вам поясню, что Афганистан — суверенное государство и хозяева здесь они, — Бунцев рукой показал на Вали Мамада. — Вы нарушили границу их страны, вы без спроса вместе с бандитами перевозите оружие, в том числе — химическое. Вы должны вести все переговоры только с представителями афганской власти.

Второй француз что-то сказал своему попутчику, тот спросил:

— Мой товарищ интересуется, нет ли среди захваченного вами оружия французского производства?

— Мы пока не видели.

— Вот видите, — обрадовался француз, — Франция не участвует в боевых действиях.

— Франция — нет, но некоторые французы — да, — спокойно ответил Бунцев и добавил: — Кстати, совсем недавно мы вместе с подразделением афганской армии захватили склад с оружием, где среди прочего вооружения имелись переносные зенитные ракеты «Мистраль». Эти ракеты — французские.

Француз перевел слова подполковника своему товарищу, и они смущенно замолчали.

Бунцеву доложили о скором прибытии вертолетов, и он хотел уйти.

Однако французы проявили настойчивость. Тот, который знал русский язык, остановил подполковника.

— Господин офицер, мы хотим сделать важное сообщение.

— Слушаю вас, — снова повернулся к нему Бунцев.

— У вас карта при себе?

Бунцев заколебался: стоит ли иностранцу показывать карту? Француз это понял и предложил:

— Если не хотите показывать свою, то прикажите принести мою сумку, там есть карта.

Бунцев развернул свою.

Француз некоторое время смотрел на нее, несколько раз внимательно осматривал местность, кинул взгляд на часы и точно указал место, где они находились.

— Вы нас встретили здесь?

— А во Франции всех журналистов учат разбираться по карте? — чуть улыбнулся Бунцев.

Француз засмеялся.

— Согласен, поймали меня. — Он пальцем указал на точку: — Вот здесь, как видите, водный источник. Там имеется пещера, где держат девять пленных афганских офицеров и трое или четверо русских солдат.

— Откуда вам это известно? — поинтересовался Бунцев.

— Мы хотели с ними побеседовать, а сообщили нам, естественно, оппозиционеры.

— Какая там охрана?

— По-моему, небольшая. Человек двадцать — двадцать пять. Они охраняют склад с оружием и пленных. В задачу старшего нашего отряда входило доставить на склад дополнительное оружие и привести в Пакистан пленных.

— Радиостанция у них имеется?

— У охраны? Конечно. Надо иметь в виду, что и вооружены они прекрасно. Кстати, на складе оружия вполне достаточно, чтобы им полностью укомплектовать целый полк и даже более.

— Какой партии принадлежит склад?

— Исламской партии Афганистана. Склад создан по личному указанию Гульбуддина Хекматиара.

— Для какой цели?

Француз снова улыбнулся.

— Не думаю, что открою большой секрет, если скажу, что оппозиционеры сейчас довольно интенсивно складируют в неприступных местах оружие, которое им пригодится после ухода советских войск из Афганистана.

Бунцев задумчиво смотрел на карту: «До склада километров шесть. А что, если там действительно наши ребята?»

Он приказал напоить и покормить французов, а сам направился к радисту.

Пока радист вызывал генерал-лейтенанта Дубика, комбат обдумывал план.

Однако генерал приказал ему оставаться на месте, а операцию по захвату склада и освобождению пленных возглавить капитану Бочарову. Делать было нечего, приказ есть приказ, и подполковник, вызвав к себе своих офицеров, пригласил командира афганского взвода.

Посоветовавшись, пришли к выводу, что с Бунцевым останутся два взвода и одно афганское отделение, а остальные силы направятся к водному источнику.

Сидевший невдалеке с погонами летчика капитан встрепенулся и, что-то сказав в микрофон, позвал Бунцева:

— Товарищ подполковник, вертолеты на подходе.

Бунцев взял наушники и микрофон. Ему сразу же ответил Першин. Подполковник спросил:

— Как скоро появитесь над нами?

— Через пятнадцать минут, — ответил Першин и пошутил: — Что, соскучились?.

— Точно. Да и работа есть для вас.

Бунцев сообщил координаты пещеры и коротко поставил задачу вертолетчикам.

И вот над дорогой появились вертолеты. Три из них сразу же пошли на посадку. Началась погрузка. Душманов и охрану из афганского разведвзвода посадили во вторую машину, в первую же загрузили раненых.

Загруженные вертолеты взмыли вверх, они сразу же в сопровождении пары боевых машин взяли курс на Кабул. Раненых как можно быстрее надо было доставить в госпиталь. А на дорогу сразу же приземлилась следующая тройка. Солдаты работали сноровисто. Бунцев видел, как оба француза, сидя в теньке под охраной афганского автоматчика, с интересом наблюдают за погрузкой.

Радист коротко доложил:

— Капитан Бочаров сообщает, что они уже в пещере, духи оказывают слабое сопротивление.

Бунцев нервно прошелся вдоль большого валуна. Ох, как не любил он находиться в такие минуты далеко от места боя. На душе гораздо спокойнее, когда видишь все своими глазами и можешь действовать мгновенно.

Бочаров и Иванько вместе с первыми же солдатами ворвались в пещеру. В ней было мрачно и сыро, где-то в глубине слышался шум падающей воды. Справа лежали и сидели пленные. Это были афганские военнослужащие.

«Где же наши?» — подумал Бочаров и тут же услышал голос Иванько:

— Товарищ капитан, идите сюда!

Бочаров заспешил в противоположный конец пещеры. При свете карманных фонарей он увидел советского солдата. Афганский и советский медики хлопотали около него. Изможденный, раненый, он был в тяжелом состоянии. Бочаров присел около него.

— Кто ты, браток?

— Младший сержант Утянский, — тихо ответил лет двадцати паренек. Он понимал, что его форма превращена в лохмотья и уже ничего не говорит о звании, и поэтому представился по уставу, но тут же добавил: — Игорь. Я — из Куйбышева. В случае чего, сообщите родителям и моему командиру старшему лейтенанту Нечакжу, что я духам не поддался. Получил ранение в ноги и голову, был без сознания. Поэтому и смогли меня захватить.

— Успокойся, Игорек. Теперь все уже позади. Сейчас тебя отправим к нашим, в госпиталь. Скажи, где еще могли припрятать наших ребят?

— Живые здесь все, — Утянский, тяжело и часто дыша, рукой показал в темноту. — Там они закрыли воду, и она постепенно заполняет огромную впадину. Всех погибших бросали туда.

— Наши там есть?

— Да, трое… Рядового Костю Кулькова эти гады связали и живого… бросили.

— Фамилии еще двух знаешь?

— Да, сержант Мухин Володя. Он от пыток умер. И рядовой Постников Коля. Душманы у него фотографию нашли. Он на ней с командиром и ребятами своего взвода сфотографирован. Бандиты и какие-то два иностранца требовали, чтобы Постников их фамилии назвал, а Коля им фигу показал. Они его палками со свинцовыми наконечниками били, а когда он потерял сознание, бросили в воду. Туда же бросали и убитых афганцев.

«Сколько там замученных? Кто они? — думал капитан. — Сможем ли мы узнать, кто еще из наших погиб в этой пучине?»

Бочаров вызвал КП и доложил обстановку Бунцеву.

Выслушав донесение, комбат подошел к французам и негромко сказал:

— Спасибо. Одного из четверых мы спасли…