Леонов был уже бывалым солдатом. Научился он подавлять в себе не только страх, но и тоску по дому. Правда, мысли о родных часто тревожили его душу. Особенно остро он чувствовал тоску в часы отдыха, когда Костя Кольцов брал в руки гитару и начинал петь.

Вот и сегодня. После обеда неожиданно объявили: всем отдыхать, заниматься личными делами. Ну а какие могут быть личные дела у солдата, когда он находится далеко от дома, в чужой стране?

Леонов вместе с Шуваловым и Кольцовым сходили в гарнизонный магазин. Купили сок «греко» в маленьких металлических банках, конфет и яблок. Уселись недалеко от плаца, на котором обычно проходили строевые занятия, и принялись есть все, что купили. Затем пошли к казарме и устроились в небольшой, покрытой маскировочной сеткой беседке. Костя тронул струны гитары, и почти сразу же к ним потянулись солдаты. Ребята любили слушать Кольцова. Голос у него был не сильный, но пел он с душой. Парни больше всего любили песни об Афганистане, о боевых делах. Вот и сейчас Костя, прижавшись спиной к столбу беседки, запел:

Сразу же в беседке стало тесно, те, кто не поместился, стояли вокруг плотным кольцом.

А Кольцов уже пел другую песню:

Песни звучали одна за другой, а ребята просили еще.

К беседке подошел командир второго взвода Медведев. Он был самым молодым среди офицеров. Старший лейтенант некоторое время стоял, слушая песню, затем осторожно протиснулся в беседку и тихо сказал:

— Младший сержант Леонов и рядовой Кольцов, к замполиту батальона!

В кабинете замполита батальона майора Шукалина был и замполит роты. Солдаты по очереди представились. Майор молча смотрел на них, а затем улыбнулся.

— Батальону поручено выделить людей для поездки в Ташкент за пополнением. Принято решение вместе со старшим лейтенантом Бакиным, — он кивнул в сторону замполита роты, — послать и вас как особо отличившихся при выполнении боевого задания. Не возражаете?

— Есть выехать в Ташкент! — первым нашелся Леонов.

— Ну вот и прекрасно. Полетите через двое суток, а сейчас, если хотите, дайте мне адреса ваших родителей, а я постараюсь им сообщить о вашем прибытии в Ташкент.

Парни не верили своему счастью. Вот это подарок!

— Слушай, Костя, — потер пальцем лоб Леонов, — не сои ли это? Думал ли ты, что можно на Родину съездить?

— Так хотелось хоть пять минут подышать родным воздухом, а тут целых трое суток!

Они направились снова к беседке, откуда доносился дружный хохот, и сразу поняли, что среди солдат сидит прапорщик Святцев.

В батальоне все очень любили прапорщика за его высокое мастерство сапера и веселый нрав. Ему было двадцать восемь лет. Он не стеснялся смеяться над своими слабостями, миролюбиво подтрунивал над другими. То анекдот расскажет, то вспомнит какой-нибудь эпизод из своей жизни. Вот и сейчас он рассказывал что-то смешное о своей теще.

Солдаты хохотали. Может, в другой ситуации его рассказ и не казался бы таким смешным, но здесь, в Афганистане, даже простые бытовые сценки вызывали у ребят особые чувства.

К Леонову и Кольцову подошел Шувалов, поинтересовался, зачем вызывали их к начальству.

— Везунчики, — не скрывая зависти, сказал Шувалов. — Я напишу письма домой, бросьте в Ташкенте, быстрее дойдут.

Разговаривая, они направились к казарме. Взгляд Леонова остановился на небольшом домике, где размещался гарнизонный магазин.

— А что, мужики, не ограбить ли наш магазин? Там же не только фрукты, конфеты да соки, а есть кое-что из вещей. У меня скопилось рублей тридцать.

— Вот это идея! — встрепенулся Кольцов. — Молодец, Антон!

— Сообразительный, — поддержал Кольцова Шувалов, шаря по многочисленным карманам, — у меня тоже рубликов двадцать пять — тридцать наберется.

— Айда, мужики! — И Леонов, увлекая за собой друзей, решительно зашагал к магазину.

После яркого солнца внутри было мрачно. За прилавком стояли две девушки. Иногда некоторые солдаты забегали в магазин просто посмотреть на девушек. Между собой парни шутили: «Пришел, увидел, не купил». Леонов, выждав, пока двое офицеров уйдут из магазина, подошел к одной из девушек.

— Скажите, пожалуйста, что у вас можно купить для подарка?

— А кому? — кокетливо посмотрела на него продавщица.

Увидев, что друг смутился, Шувалов сказал:

— Эти два гвардейца за храбрость получили краткосрочный отпуск на Родину и хотят купить подарки родителям.

Лицо у продавщицы сразу же стало серьезным.

— Откуда вы, ребята?

— Как откуда? — не понял Кольцов. — Из второго взвода первой роты.

— Да нет, я не об этом. Где вы в Союзе живете?

— Я из Иркутска. Леонов — из Брянщины, а Шувалов — москвич.

— Жаль, а я из Харькова. Если бы кто-нибудь был из тех мест, тоже бы передала сувенир.

— А этого делать нельзя. — К ним подошла вторая продавщица. — У солдат на таможне все изымут.

— Как изымут? — удивился Леонов. — Я же за свои… хочу подарки родителям купить. — Он из нагрудного кармана достал деньги.

— Ух ты, какой капиталист, — улыбнулась девушка и уточнила: — Отцу и матери хочешь купить?

— Если хватит, то и брату, и… — Леонов, не договорив, покраснел.

— Ясно кому, — засмеялась девушка и, повернувшись к полкам, взяла головной платок. — Вот посмотри, может, подойдет маме. Стоит недорого — шестнадцать рублей. Японский.

Платок понравился Леонову, и он купил его. Затем продавщицы предложили для отца и брата солнцезащитные очки.

Оставалось три рубля, и продавщицы — люди опытные и практичные — предложили солдату на оставшиеся деньги купить жевательной резинки. Затем они «отоварили» Шувалова и Кольцова. Парни были довольны.

Следующие два дня прошли в ожидании и боязни, что вдруг начальство передумает. Но все шло нормально, и, когда наступил день отъезда, Леонов и Кольцов вместе с замполитом роты направились на аэродром. «Уазик» несколько раз останавливался у КПП: проверялись документы. Только после этого машина подкатила прямо к огромному транспортному самолету ИЛ-76. Фюзеляжная платформа была опущена на бетонку, и ребята впервые увидели чрево этого гиганта.

— Да-а, — протяжно промолвил Кольцов, непроизвольно сдвигая берет к затылку. — В такое брюхо запросто железнодорожный вагон влезет. Антон, ты летал на таком?

— Нет, сегодня испытаем.

Вскоре они оказались в самолете на узкой, длинной, идущей вдоль стенок скамье. Прямо по центру пола от фюзеляжа до кабины был уложен какой-то груз.

Самолет быстро наполнялся людьми. Наконец огромная рампа медленно потянулась вверх. Вскоре запустились и двигатели. Самолет вздрогнул и тронулся с места. Кольцов что-то сказал, но Леонов не расслышал, рев двигателя заглушал все. Колеса все чаще стучали на стыках плит, самолет пробежал по бетонке и плавно остановился.

«На старте, — понял Леонов, — сейчас опробует двигатели».

И точно. Слева двигатели мощно заревели, затем такой же рев послышался со стороны правых двигателей. Самолет мелко задрожал. Тормоза еле сдерживали многотонную машину, не давая ей сорваться со старта. Сейчас пилоты опробуют рули, и вот он — старт. Огромный самолет рванул с места, стремительно помчался по широкой бетонной полосе и оторвался от земли, набирая высоту.

Леонов через иллюминатор увидел огромную гору, залитую лучами яркого солнца, ее острые, изрезанные расщелинами бока. Самолет находился в каменной чаще и, кружась в ней, все выше и выше, по спирали набирал высоту. И вот остроконечные вершины уже далеко внизу. Самолет сделал еще несколько кругов и взял курс на Север…

В Ташкенте было солнечно и тепло. Радостные и взволнованные стояли солдаты на родной земле. Старший лейтенант Бакин придирчиво осмотрел их и односложно сказал:

— Вперед. — Он первым зашагал к приземистому зданию, где предстояло официально пересечь границу.

Первым делом надо пройти таможенный досмотр. Бакин пропустил солдат вперед, и Леонов предстал перед высоким, лет тридцати, таможенником, одетым в мышиного цвета костюм. Леонов широко улыбнулся и поздоровался. Однако ответа не последовало. Вдруг словно что-то острое кольнуло его. Он увидел маленькие, настороженные глаза таможенника.

— Что в чемодане?

— Бритва, зубная щетка, мыло, подарки родным, — Антон не узнал своего голоса, который неожиданно стал хриплым и растерянным.

Антон щелкнул замками и тут же вспомнил, что не назвал среди вещей полотенце, которое старшина роты разрешил взять на всякий случай с собой. Он торопливо и смущенно сказал:

— Еще полотенце у меня, вот оно. — Антон взял его в руки, но таможенник уже развернул пакетик с очками, платком и жевательной резинкой.

— Так… почему нарушаете?

— Что нарушаю? — не понял Леонов. Ему стало страшно. А вдруг его сейчас повернут обратно, посадят в самолет и не пустят на Родину! Он пробормотал: — Я же у себя в магазине купил…

— А у вас уже там и свой магазин появился? — с издевкой произнес таможенник и достал небольшой сверток, где лежали платок и очки, купленные Шуваловым. — А здесь что?

— Платок и очки. Меня командир отделения старший сержант Шувалов попросил передать его родителям.

— Так, ясно. У вас там, оказывается, все это на широкую ногу поставлено.

— Что вы мелете? — взорвался Кольцов. — Мы все это за свои деньги в нашем гарнизонном магазине купили.

— Вам вопросы я буду задавать позже, — отрезал таможенник.

Бакин шагнул вперед.

— Я командир этих ребят и подтверждаю: все это ими приобретено в нашем гарнизонном магазине.

— А за какие денежки? Я, конечно, знаю, что вы, офицеры, там гребете чеки, а где они, солдаты, чеки берут?

— Эти солдаты, — побледнел старший лейтенант, — всего два дня назад вели бой, и вы не имеете права их оскорблять. Это с вашей стороны — подло!

— А вы, старшой, на меня не кричите! Я таких видел, — взвизгнул таможенник. — За такие дела можете оттуда в Союз пробкой вылететь.

Леонов и Кольцов знали своего замполита как спокойного и рассудительного офицера. В бою он был всегда в первых рядах, полгода назад его контузило. В обычной обстановке Бакин был сдержан, а тут вдруг взорвался и двинулся на таможенника.

— А ты меня, хлюст, Родиной не пугай. Встреча с ней для меня — самая высокая награда!

На шум голосов к ним быстро подошли два таможенника и офицер-пограничник.

— В чем дело, товарищи? — громко спросил пожилой таможенник, очевидно, старший.

— Да вот, нахватали там барахла и хотят провезти все это, еще и оскорбляют, — крикливо объяснил таможенник.

Офицер-пограничник строго посмотрел на замполита.

— Товарищ старший лейтенант, в чем дело?

Бакин объяснил, что произошло. Старший таможенник взял в руки подарки и спросил у Леонова:

— Так говоришь, родителям купил?

— Так точно, за свои деньги.

— Молодец, что не забываешь их, забирай и вези, сынок. — Посмотрел на Бакина, на его солдат и тихо сказал: — Извините нас, товарищи! Проходите, пожалуйста, с прибытием вас на Родину!