Адвокат Барбара Декарт, как всегда, была пунктуальна. Ровно в десять утра она вошла в кабинет специального прокурора Томаса Гордона. Хозяин кабинета не скрывал разочарования и гнева. Как истинный джентльмен, он поздравил гостью с очередной победой по делу Каролы Цайс. Но после слов мисс Декарт, что эта победа и прокурора Гордона, он не сдержался:

— Какой черт победа! Вы почитайте прессу, посмотрите телевизор! Они же делают из этого проходимца жертву, а меня пытаются подать как врага нации, который только и мечтает о том, чтобы причинить вред родной стране и ее гражданам! Видишь ли, я потащил бедного Президента в суд, а он должен сидеть в кабинете и нажимать на кнопки, управляя налетами авиации на Ирак. Эти продажные газетчики и телевизионщики словно забыли, что для Америки всегда главным был закон. Наш обыватель простодушен и наивен. Он действительно считает, что Президент должен лично одеть, Hal-кормить пилотов, подвесить на их самолеты бомбы и ракеты и, сидя у пульта, руководить каждым самолетом, где повернуть влево или вправо, где снизиться или набрать высоту. Общество словно забыло, что должность независимого прокурора была введена после знаменитого Уотергейта, когда само общество потребовало, чтобы был введен институт действительно независимого прокурора, который никогда не дрогнул бы перед Президентом и всей его президентской ратью. Вспомните, как триумфально переизбранный в ноябре 1972 года, завершив кошмарную вьетнамскую войну, открыв эпоху разрядки в американо-советских отношениях, Ричард Никсон 9 августа 1974 года объявил о добровольной отставке — первой отставке Президента за все двести американских лет…

Сущий, казалось бы, пустяк для главы ядерной сверхдержавы — какие-то «жучки» в штаб-квартире оппонента-демократа в предвыборную кампанию 1972 года. Не Президент же устанавливал эти подслушивающие устройства. Но только за то, что, зная об этом, не сказал обществу правду и соврал, Никсон вынужден был уйти в отставку. Американский заслон должен быть по-садистски строг в отношении высшего должностного лица. Формула его проста: единожды солгавший не имеет права пользоваться доверием народа. Макоули от случая к случаю врет всей Америке. Он утонул в женских юбках, запутался, заврался, а из него хотят сделать жертву. Его примеру следует и супруга. Вы думаете, что Майкл Хаммер говорит неправду? Нет, он говорит правду, но над ним произведен настоящий эксперимент. Проведена настоящая оперативная комбинация, в результате которой плутовка-жена вышла сухой из воды. Ну, ничего, и здесь супруги-мошенники получат по заслугам. В бывшей юридической конторе, из которой миссис Сара Макоули чуть более года ушла, открылись делишки, за которые ее партнер попал под суд. Я обязательно настою на том, чтобы возобновить расследование и в отношении истории с темной земельной сделкой. После странного самоубийства личного юриста Макоули, с которым у Сары были любовные отношения, она лично руководила изъятием из кабинета погибшего юриста каких-то документов. И все это делалось еще до прибытия агентов ФБР, хотя в кабинет никто, кроме них, не имел права входить. Да, при Макоули страна достигла новых высот, с ним она хочет войти в третье тысячелетие. Но почему общество не хочет видеть и другое, что именно при этом Президенте страна погрязла в коррупции и стяжательстве? Посмотрите, каким махровым цветом расцвел в Америке лоббизм. Вы, конечно, помните, как лоббист Андрюс, представляя интересы нескольких групп, со своими помощниками упорно проталкивал законопроект о банкротстве, сулящий миллионы и миллионы долларов.

— Кому это было выгодно?

— В первую очередь этот законопроект жаждали и банковские круги, и компании розничной торговли, и фирмы, делающие деньги на выпуске кредитных карточек. Андрюс потратил не менее 40 миллионов долларов на обработку законодателей и добился своего. Проект был принят, что вызвало бурю негодования у большинства американцев, так как закон сильно затрудняет возможность объявления личных банкротств. Только в течение одного прошлого года на лоббизм было потрачено не менее одного миллиарда двухсот миллионов долларов. Только в Вашингтоне десятки тысяч лоббистов. Пройдитесь по К-стрит, которая расположена в деловом квартале. К-стрит стала символическим «коридором власти, закона и лоббизма». Один за другим следуют скандалы, связанные со взятками. Почти каждый чиновник, конгрессмен считает обычным, ничего не значащим делом съездить за чужой счет с семьей в отпуск на самый шикарный курорт или принять сотни тысяч долларов в виде помощи для проведения предвыборной кампании. Каждая более или менее крупная компания, претендующая на солидность, считает своим долгом держать своих людей в столице США. При Макоули К-стрит фундаментально изменила саму атмосферу Вашингтона, который ранее, до прихода на пост Президента Макоули, был одержим властью и только чуть-чуть деньгами, то ныне эти две страсти поменялись местами.

Если Нью-Йорк был поглощен желанием денег, Лос-Анджелес ассоциировался со славой и известностью, а Вашингтон — с властью, то сейчас он увлечен больше всего деньгами, а не властью. Проедьте по пригородам нашей столицы. Они переживают жилищный бум — это богатеющие и жиреющие прямо на глазах лоббисты стали увлекаться приобретением сразу по несколько домов. Лоббисты никого не боятся. А кого им бояться, если сам Президент Макоули, не стесняясь, гасит один за другим скандалы за счет денег знакомых толстосумов, которых он поддерживает при решении ими своих проблем. Знаете, Барбара, у меня порой появляется мысль: не специально ли Макоули подсовывает обществу свои любовные интрижки, за которые откупается не своими миллионами, чтобы скрыть истинную позорную проблему — сращивание власти с преступниками, постепенного создания государства, где будет править бал коррупция и взяточничество? Поэтому я и попросил вас приехать. Я считаю, что надо переходить к решительным действиям. У меня есть список, в котором числится более десяти фамилий женщин, которые в разное время состояли в любовных связях с Макоули, но думаю, что мне стоит сконцентрировать удар по Макоули, используя его отношения с тремя: Мерлин Биделл, Беллой Крипас и Моникой Левин. Фабула обвинений — Президент, злоупотребляя служебным положением, использовал служебное помещение Белого дома для сожительства с подчиненными ему дамами; Президент под присягой обманул Америку и каждого ее гражданина, когда дал ложные показания. Первые два дела проведем через суд, а дело Моники Левин представлю конгрессу для возбуждения дела об импичменте.

— Хватит ли у вас доказательств для предъявления Президенту обвинений, которые послужат основанием для его отставки?

— Уверен, что хватит. Шесть раз в суде рассматривались дела о его любовных интригах, где он самым бессовестным образом врал и изворачивался, откупался миллионами долларов.

— Но пока было четыре слушания…

— Я считаю, сколько будет таких рассмотрений на момент появления дела Моники Левин. И, наконец, появление на сцене этой красотки, которая под гарантию, что не будет привлечена к ответственности за ранее данные под давлением Макоули ложные показания, расскажет правду и Большому жюри, и всему американскому народу.

— Мистер прокурор, а почему вы уверены, что Моника Левин расколется?

Гордон на непродолжительное время задумался. Он явно колебался, говорить ему всю правду или нет. Декарт почувствовала: вот он, момент истины. Похоже, что Томас Гордон может посвятить ее в самое сокровенное.

Прокурор, глядя прямо в глаза Барбары, понизив голос, сказал:

— Миссис Барбара, мы уже с вами достаточно долго и продуктивно сотрудничаем. Поэтому я считаю своим долгом не скрывать и следующую информацию. Дело в том, что все рассказы Моники Левин о ее любовных отношениях с Макоули были записаны на магнитофонную ленту. У меня есть ровно двадцать магнитофонных пленок, на которых записаны рассказы мисс Левин о многих случаях ее любовных утех с Президентом, о подарках, которые он дарил ей. Записаны рассказы и о том, как Макоули убеждал ее не бояться моих вопросов и врать. Поверьте, Барбара, эти кассеты — убийственное доказательство вины Макоули. Теперь не доставит труда убедить Левин рассказать правду. Я согласен предоставить ей иммунитет от привлечения ее к уголовной ответственности за ранее данные под присягой ложные показания. Конечно, при условиях, что она на этот раз будет правдивой.

— Благодарю за откровенность. Для меня это означает, что поиск других подруг мистера Президента следует прекратить. Если не возражаете, мы вступим в контакт с Беллой Крипас и Мерлин Биделл.

— Да, пожалуйста. Учтите только, первым слушанием будет слушание по иску Мерлин Биделл. Дело Беллы Крипас чуть позже. И еще. Я хочу попросить вас, уважаемая Барбара, о том, что я сообщил вам в отношении Моники Левин, никому не слова. Не подведите меня.

— Я поняла, мистер прокурор.

Вскоре гостья распрощалась с Гордоном и направилась в офис, где размещались фирма «Дельта» и фонд «За свободу женщин». Миссис Богарт была у себя и, не скрывая любопытства, потребовала от подруги подробного отчета о встрече с Гордоном. Барбара подробно рассказала обо всем, что говорил прокурор. Элизабет к угрозам Гордона отнеслась спокойно. Ее больше интересовали подробности, связанные с Крипас, Биделл и Левин. После того как Декарт закончила свой рассказ, миссис Богарт некоторое время с еле заметной улыбкой на губах о чем-то размышляла. Затем сказала:

— Так говоришь, у него магнитофонные записи разговоров Левин появились? А он не говорил, кто передал ему эти пленки?

— Нет, но мы же знаем с тобой, что сделала это Анджела Мор…

— И я об этом… Левин, конечно же, не знала, что Мор записывает ее откровения. Вряд ли Мор спрашивала у своего начальства разрешения передать пленки прокурору Гордону. В этой ситуации можно сразу же выиграть несколько процессов и пополнить наш фонд большими суммами. Ты не согласна со мной?

— Согласна, но у меня уже не хватает людей на все дела.

— А ты подбери еще пару хорошо подготовленных адвокатов. Ничего не поделаешь, наша деятельность получает все большее признание.

— Да, это так. Заказы сыплются каждый день. Только завтра наши сотрудники будут принимать участие в четырех судебных делах. Появилось много заказов по гражданским делам, в том числе по весьма прибыльным — о наследстве. Я немедленно займусь подбором кандидатов.

— Но не забудь, дорогая, что главное для нас — это проститутки из Белого дома. Поверь мне, у Макоули еще немало миллиардеров, готовых выложить многие десятки миллионов, чтобы помочь своему патрону, сделавшему их «сверхбогачами».

— Так-то оно так, но дают они деньги этим дамочкам только тогда, когда любовницы вынуждают Президента подойти к самой пропасти.

— Ты права, Барбара. Но и Макоули, и его друзья не дураки, они так просто не будут выкладывать круглые суммы.

В этот момент в кабинет неожиданно вошла Элеонора Линдрос:

— Хелло, подруги. Мне пришлось сегодня дольше обычного ковыряться в душе у Моники Левин.

— Ты думаешь, у нее есть душа? — смеясь, спросила Декарт.

— По-моему, если она что-нибудь и чувствует, то только тем местом. Понимаете, она мне сегодня с обидой на Президента заявила, что она подарила ему ровно тридцать подарков, а он, видите ли, всего восемнадцать. И сейчас она подумывает, не пора ли ей тоже предъявить иск Макоули.

«Могу неплохо заработать и начать свое дело», — говорит.

— Начать или зачать? — спросила миссис Богарт.

— После сегодняшнего осмотра я могу сказать: она может скорее первое, чем второе. Попав в Белый дом, она не сориентировалась, куда попала и где ее место.

— Лягушка даже с золотого трона спрыгнет в болото, — небрежно махнула рукой миссис Богарт и добавила: — Меня завтра здесь не будет, ты передай Магдалене, пусть она активнее поработает, чтобы выяснить, действительно ли эта Мор передала Гордону магнитофонные записи рассказов Левин о своих приключениях с Макоули и обязательно в отношении подарков, которые дарила друг другу эта сладкая парочка.

— Да, но подарок — это такая интимная вещь…

— Хорошо, хорошо, — улыбнулась миссис Богарт, — я тоже поинтересуюсь этим. Пора получше изучить гардероб и личные вещи этого ловеласа.

Элизабет Богарт начала собираться в неблизкую дорогу. Ей предстояло еще до вечера доехать до Нью-Йорка, где нужно было провести ряд важных встреч.