Говорят, один из Новых Богов, Хедин, носит прозвище Познавший Тьму.
Не знаю точно, какую тьму познал он, а я в полной мере познакомился с самой страшной из всех темных материй — с той Тьмой, что внутри. Из нее нет выхода. В ней теряется все: время, свет, краски, мысли, движение, память… Да. Даже память.
Я не знаю до сих пор, сколько я пребывал во Тьме Внутренней. Могу только догадываться, исходя из того, что впоследствии рассказывали мне люди о переменах, произошедших во внешнем мире. А времени прошло много… Мне страшно даже подумать, сколько. Сейчас, находясь в плену, я не перестаю действовать. Я строю планы, я вербую людей, они приходят ко мне, чтобы получить воздаяние за свое усердие или нерадивость. Они боятся меня, они исполняют мои планы. Но до сих пор, стоит мне оказаться в одиночестве, — я начинаю вспоминать. Перебираю воспоминания, как гальку на морском берегу. Ведь по сути дела, у меня больше ничего нет…
Тогда, сотни лет назад, из Тьмы Внутренней меня вернули знакомые голоса. Точнее, один голос, эхом отдававшийся в голове.
«Кто здесь? Схарм, Лероннэ, Рейнгард?! Кто меня слышит? Ответьте! Киршстиф! Не молчите, ради Хаоса!»
Голос был очень, очень знакомый… Я еще не осознал себя полностью, но уже искал ему определение. Ну да. Кали. На грани истерики. И сразу вслед за именем пришло воспоминание о горячей чернокожей деве…
«Я здесь», — ответил я, правда, получилось не сразу. Я бы, может, вообще не отвечал, но ее испуганные вопли стали меня раздражать.
«Рейнгард! Великий Хаос! Ты здесь!»
Рейнгард. Это я — Рейнгард. Тьма Внутренняя отступала, и, хотя я по-прежнему ни зги не видел вокруг себя, сознание стало постепенно возвращаться.
«И я здесь», — откликнулся откуда-то издалека глубокий голос с едва заметной ехидцей.
Киршстиф, с усилием вспомнил я. И сразу понял: он давно уже слушает истерику Кали, но ответить соизволил только сейчас. Была у него в характере скрытая жестокость, даже по отношению к своим. Гоблин, одно слово…
«И ты здесь! О Великий Хаос! Как же я испугалась! Я думала, вы все умерли!»
«Ты вопишь на все Упорядоченное», — заметил другой, раздраженный голос.
Схарм. Такое ощущение, что он где-то рядом, ближе других…
«А где Юрорд? Где остальные?»
Повисло молчание, а потом далекий голос Киршстифа ответил:
«Мы не знаем. Мы просыпаемся не одновременно. Может быть, другие просто пока не подали вести о себе. Похоже, я очнулся первым».
В его голосе промелькнуло самодовольство. Гоблина хлебом не корми, дай лишний раз показать превосходство над человеком.
Я по-прежнему оставался слеп и беспомощен, я утерял все чувства, включая ощущение своего тела. Только голоса, звучащие в голове, не давали мне соскользнуть обратно во Тьму Внутреннюю.
«Я ничего не вижу», — сказал я мысленно.
Схарм расхохотался.
«Какие же мы все одинаковые! Каждый, кто приходит в себя, ищет окружающий мир. Увы! Утешься, Рейнгард, мы все в одном положении. Единственное, чем ты можешь себе помочь, — это поработать магическим зрением. Да еще иллюзию пространства создай для себя».
«Благодарю», — пробормотал я.
Идея действительно была неплохая, и я сам не додумался до нее только потому, что не так давно очнулся. В некоторых мирах, как я знаю, верят в то, что все Упорядоченное — только иллюзия, сон Творца. Лично я всегда считал эту точку зрения глубоко ошибочной… но сейчас придется прибегнуть к иллюзии для своей же пользы. Иначе мозг, лишенный ощущения пространства и тела, вопреки моей воле ввергнет меня обратно во Тьму Внутреннюю. А оттуда спасения нет.
Я напрягся, пытаясь нащупать магические потоки вокруг себя. И, к своей неописуемой радости, уловил внешнее движение. Значит, я был жив, значит, мир не исчез окончательно! Однако магические потоки распределялись весьма странным образом. Мне казалось, что они плотно облегают меня, отрезая от окружающего… Как такое могло быть?
И тут я все вспомнил. Память вернулась ко мне как удар. Я словно наяву увидел Брандей, наш путь на Терру, неудачный эксперимент, раскалывающийся на куски мир… Так вот оно что — я до сих пор в защитном коконе!
Наверное, последние слова я подумал слишком громко, потому что Киршстиф ворчливо заметил:
«Дорогой коллега, это вы еще не тестировали защиту. Она великолепна. Чем интенсивнее угрожающее воздействие, тем прочнее стягивается кокон. Сейчас мы запечатаны едва ли не намертво. Заклинания сами собой подпитываются от остаточной магии извне. Коконы будут держаться тысячелетиями и держать нас, если мы ничего не придумаем».
А вот это уже плохие новости…
Но так или иначе, а мы были живы и вместе, а значит, надежда на освобождение не умерла. Используя толику сил защитного кокона — насколько он позволял вмешиваться в свою структуру, — я создал себе иллюзорный дом. Вначале наскоро, без изысков. Однако интуиция подсказывала мне, что уж чего-чего, а времени у меня впереди достаточно. Еще успею продумать все мелочи.
Иллюзорный дом был как две капли воды похож на мое брандейское жилище. Такой же низкий, просторный, наполненный полутьмой. Бесплотные голоса товарищей я тоже облек в зримую форму. Те, кто уже откликнулся, теперь выглядели ожившими портретами самих себя. Те, кто пока не подавал вестей, — чистыми холстами в рамах.
Схарм шевельнулся на своем месте и изрек:
— Ты стал гораздо реальнее в моих ощущениях, Рейнгард. Ну вот, теперь можно обсудить наше нелегкое положение…
«Что значит — реальнее?» — подумал я и тут же получил ответ. Защитный кокон обладал некоторой прозрачностью. Слабо, нечетко, только вблизи, но я был способен воспринимать магическим зрением реальный мир. Я был жив! Мы были живы!
От радости я создал в своем убежище иллюзию двери.
Первые люди явились спустя недолгое время после моего пробуждения. Видимо, каким-то образом они уловили колебание магического кокона и отправились проверить, что это такое. К тому времени к нам присоединилась Лероннэ. Правда, она пребывала где-то очень далеко, и слышал ее один только Киршстиф.
У меня появилась уверенность, что и сам Киршстиф пребывает где-то в отдалении от нас. Неужели их так далеко забросило взрывом машины? Но окончательный ответ на этот вопрос дали люди, нашедшие мою тюрьму-убежище. Тогда и выяснилось, что наши новообретенные адепты слышат только меня и Схарма. Они не воспринимали ни Кали, ни Гарсааша, ни тем более Киршстифа и Лероннэ. Как будто их вовсе не существовало… Потом другие люди вышли на Гарсааша. Киршстиф же и Кали, как выяснилось, очнулись гораздо раньше нас и давно успели обзавестись своими сторонниками. Потом — на очнувшихся Дарнара с Юргнордом… не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что мы силой катаклизма разбросаны по всей Терре. Но более того! Проанализировав то, что рассказывали нам люди, мы все пришли к одному мнению: эксперимент наш почти удался, мир все же расколот, и некоторые из нас оказались выброшены в ту, отколовшуюся часть… Вот почему не все из нас слышали Киршстифа, Лероннэ и Дарнара. Гоблин передавал нам слова тех, кто оказался рядом с ним, — а мы вынуждены были ему верить и пересказывать слова тех, кого не слышал он. Иногда я гадаю, как повели бы себя некоторые из нас после эксперимента, не случись катастрофы? Не знаю, только предполагаю… Получить в руки оружие, способное уничтожать магов и сдерживать Богов! Думаю, что не зря я припрятал в складках одежды перед катастрофой пару невостребованных брандейских амулетов. Самым сильным из них была Малая Звезда Хаоса. Мы отложили ее как запасной амулет — хотя она имела весьма полезное свойство аккумулировать Силу даже из малых ее источников. Потому любой, кто рискнул бы сейчас попробовать меня на прочность без предупреждения, сильно удивился бы…
Но и мои спутники дураками не были. Я уверен, что каждый из нас держал свой козырь в рукаве. И сейчас, после ужасающего падения, заключенные в почти непроницаемую магическую оболочку, они продолжали продумывать возможные ходы и действия на случай внезапного освобождения. Да, мы все равно служили Великому Хаосу. Но разве не важно, кто первым донесет до его лордов радостную весть? Разве не важно, кто первый сможет применить с таким трудом добытые знания? А то, что знания эти не пропали, что они до времени скрыты и их возможно извлечь, исследуя остаточную магию закрытого мира, — это было очевидно.
Люди принимали нас всех за могущественных духов, а мы всячески старались поддерживать эту иллюзию. Как видно, в моей жизни пришло время иллюзий… Нам удалось как следует их припугнуть — каждому на своем месте, и в то же время посулить достаточно богатств и власти, чтобы они не бросили нас. Все-таки хоть в малой степени, но мы сохранили способность магически воздействовать на окружающее. Люди, поклонявшиеся нам со Схармом, принадлежали к какому-то лесному племени. Их одежда была изготовлена из умело выделанных шкур, а поведение выдавало природных охотников и следопытов. Железа они не знали. По нашему наущению они устроили храм возле того места, где в толще подземных ходов застряли наши со Схармом коконы. Охотники соорудили алтарь и регулярно приносили нам жертвы — а мы, в свою очередь, старались дотянуться до исходящей от умирающих жертв Силы и использовать ее для своего освобождения. Попутно я заряжал свою Звезду. В этом убогом мирке магия крови все же работала, хотя слабо и нестабильно. Каких красивых девушек нам приводили! С чистой белой кожей, раскосыми глазами, черными волосами, заплетенными в две косы. Мне было жаль их, умиравших под ударами костяного ножа на алтаре. Но, с одной стороны, молодая и здоровая жертва давала гораздо больше Силы, чем старая и усталая. А с другой — могущественные духи и должны быть жестокими… иначе кто же будет им поклоняться?
Так или иначе, время шло. Мы сумели выяснить, что та часть расколовшегося мира, где пребывали Киршстиф и остальные, — доступна для магии и частично сообщается с Упорядоченным. Нашей радости не было предела! Мы могли, используя амулеты и накопленную Силу магии крови, попытаться разорвать наши оковы.
Чем и занялись.
Нам пришлось распределить обязанности и работать, полностью доверившись друг другу. Снова вернулось ощущение полноты и значимости жизни — как давным-давно, на строительстве белых башен Атлантиды. Я даже воссоздал в своем воображаемом жилище комнату из давно обратившегося в прах изящного особняка, в котором жил на острове. В проемах ее ажурных окон все так же синело море… Ах, как же мне не хватало его! Особенно в те минуты, когда все умолкали, я оставался в одиночестве, и Тьма Внутренняя подступала под самые стены моего несуществующего дома.
Мы как раз обсуждали, каким образом пронести с одной части мира на другую амулеты, которые могли понадобиться здесь, когда Киршстиф потребовал нашего внимания.
— Дарнар с помощью людей произвел измерения магических составляющих обеих частей мира. Кое-что он и сам уловил и насторожился… Вам, из вашей закрытой части, этого не ощутить, но я тоже чувствую.
— Не томи, — процедила Кали. — Что случилось-то?
— Обе части мира нестабильны, — спокойно отозвался Киршстиф. — Они связаны переходом — вроде пуповины, которая и позволяет перемещаться туда-сюда. Пуповина прикреплена там, где примерно находятся Рейнгард и Схарм. Но части вращаются относительно друг друга с постепенным сближением. Неизбежно они столкнутся, и этот несчастный мир ждет катастрофа посильнее той, которую устроили мы с вами.
— Надо еще посмотреть, кто тут несчастный, — буркнула Кали. Я вдруг подумал, а как долго испытывала она ужас Тьмы Внутренней и не сказался ли он на ее разуме? Не пыталась ли она втайне от нас создать свое живое царство среди людей? Кали была сильной чародейкой, сильной и неистовой, до грани безумия. И кто знает, что могло прийти ей в голову в долгой ночи Внутренней Тьмы?
— Сколько осталось до катастрофы? — отрывисто спросил Схарм.
— Не так долго. Магические возмущения уже довольно сильны и заметны — здесь, у нас. Собственно, потому мы с вами и начали слышать друг друга, иначе голоса с нашей, отколовшейся части не смогли бы пробиться на Терру. Мы с Юргнордом и Дарнаром пока не можем сказать точно, сколько ждать. Может, несколько дней. Может, несколько месяцев.
Я почувствовал, как сжалось сердце — да, настоящее, не воображаемое, мое сердце. Гоблин мог что-то задумать. Он оказался на нужной стороне мира, где есть магия, он нашел машину и амулеты… Вполне вероятно, что грядущая катастрофа выбросит его в Упорядоченное, где он сможет получить помощь Хаоса. Тогда как мы останемся заживо погребенными в колодце закрытого мира…
— А Дар не говорит, какие последствия будет иметь катаклизм? — спросил я, стараясь не выдать волнения.
— Точно — нет, — ответил Киршстиф. — Он еще просчитывает. Но может случиться так, что мы с вами окажемся выброшенными наружу, в Межреальность. Поэтому возблагодарим Дарнара за столь надежную защиту…
Не знаю, как остальные, а я не верил хитрому гоблину ни на грош. Но у меня в рукаве был свой туз — Звезда, из которой я мог черпать Силу в экстренном случае. Не так много, конечно, все же магия этого мира была по сравнению с магией Упорядоченного все равно что пересыхающий ручеек по сравнению с океаном. И тем не менее… Потому я решил промолчать и посмотреть, что будет дальше.
— Это хорошая новость, — сказал Гарсааш. — Значит, нам не нужно строить машину снова. Этот мир сделает все за нас.
— Только в том случае, если Дарнар прав и все это действительно происходит, — тихо заметил я. Но никто не показал вида, что услышал мои слова.
Тем не менее мы не переставали искать способ перебрасывать людей и амулеты из одной части мира в другую.
И то ли эта наша деятельность стала слишком заметна, то ли нестабильный, полурасколотый мир привлек ненужное внимание, но в один прекрасный день нас обнаружили наши враги.