Хозяйка бала
В жизни Наталии Николаевны, уже без Пушкина, знаменательных дней не так и много. И вот один из них, забытый как засохший цветок меж альбомных страниц, вдруг наполнился былой жизнью. Как ни странно, но память о нем сохранилась благодаря Леонтию Васильевичу Дубельту, недоброжелателю поэта (печальную известность принесло ему, тогда начальнику штаба корпуса жандармов, участие в «посмертном обыске» – разборе бумаг после смерти Пушкина), в будущем – вошедшему в пушкинское семейство.
Из дневника Л.В. Дубельта (18 января 1852):
«18-го генваря был бал у генерал-адъютанта Ланского. Великие князья Николай и Михаил Николаевичи оставались там до 4-х часов утра. – На другой день Государь Император сделал за это замечание генерал-адъютанту Философову и приказал, чтобы Их Высочества не оставались на балах долее полуночи».
Хозяйка бала – сорокалетняя Наталия Ланская, еще очень хороша собой, а ее дочери – Мария, и юная очаровательная Наташа, по-домашнему Таша, уже невесты. Младший сын императора великий князь Михаил Николаевич – ровесник Марии Пушкиной, ему также девятнадцать. Брат – великий князь Николай Николаевич на год старше. (Кстати, о появлении на свет обоих августейших братьев Пушкин оставил памятные записи). Видно бал у Ланских удался на славу, раз молодые князья танцевали до утра, что и повлекло неудовольствие отца-императора.
В детской памяти Александры, дочери Наталии Николаевны, сохранилось воспоминание о визите самого Государя:
«В то время, когда старшая сестра уже выезжала в свет, великие князья Николай и Михаил Николаевичи были прикомандированы для изучения службы к Конному полку. Желая повеселиться, они намекнули, что не худо бы было воспользоваться обширным залом, чтобы потанцевать.
Это навело мать на мысль устроить вечеринку в полковом интимном кругу. Каково же было ее удивление, когда отец, возвратившись от доклада у царя, взволнованно передал ей, что по окончании аудиенции Николай Павлович сказал ему:
– Я слышал, что у тебя собираются танцевать? Надеюсь, что ты своего шефа не обойдешь приглашением.
Трудно себе представить хлопоты, закипевшие в доме. Надо было принять Государя с подобающей торжественностью… Мне было тогда семь лет, и я с лихорадочным любопытством носилась по комнатам, следя за приготовлениями».
Но Александра Петровна вспоминает явно о другом семейном торжестве, на котором ей довелось видеть Государя: он ласково говорил с ней и даже расцеловал свою крестницу в обе щеки.
…Никому не дано знать будущее, но тот далёкий январский день не исчезнет в водовороте времен благодаря нескольким дневниковым строчкам. Более того, станет поистине судьбоносным не только в семейной хронике потомков поэта, но и – августейшей семьи! Ведь Наталия Николаевна принимала в своем доме будущего родственника, великого князя Михаила – свекра внучки Софии, к тому времени ещё не появившейся на свет.
Да и супруг графини Софии, великий князь Михаил Михайлович, Миш-Миш, как ласково будут звать его в семье, родится лишь спустя десятилетие после того памятного бала у Ланских. Придет время, он женится на внучке поэта, и этот союз навечно соединит Пушкиных и венценосных Романовых…
Бесспорно, в числе гостей, веселившихся на январском балу у Ланских, был и сын Леонтия Васильевича Михаил Дубельт-младший. Жених Таши Пушкиной, с которым она будет помолвлена в декабре того же года.
«Покорилась… нетерпению Дубельта»
Незаметно девочка-подросток Таша превратится в красавицу Наталию Пушкину, чья необычная красота и стать, пылкость и прямота натуры вызывают восхищенные отзывы современников: «Элегантная и величественная… она напоминала свою мать Наталию Гончарову, красота которой была гордостью и бедой поэта». Поистине, красота не более чем «обещание счастья».
Наталия Николаевна – С.А. Соболевскому (23 декабря 1852):
«Спешу воспользоваться случаем, чтобы известить Вас о свадьбе моей второй дочери Пушкиной с Мишелем Дубельтом. Партия подходящая во всех отношениях, она дает мне уверенность в счастье моей дочери, так как я знаю в течение многих лет этого молодого человека, принятого в моей семье, как родной сын, любимого и уважаемого всеми нами.
Дружба, связывавшая Вас с Пушкиным, дает мне право думать, что Вы с участием отнесетесь к известию о свадьбе его дочери».
В действительности же Наталия Николаевна противилась столь раннему браку, но шестнадцатилетняя дочь все же сумела настоять на своем. Почти, как некогда и сама Натали, сумевшая преодолеть сопротивление матери, не желавшей ее замужества с Пушкиным.
Наталия Николаевна – князю Петру Вяземскому (6 января 1853):
«Быстро перешла бесенок Таша из детства в зрелый возраст, но делать нечего – судьбу не обойдешь. Вот уже год борюсь с ней, наконец, покорилась Воле Божьей и нетерпению Дубельта. Один мой страх – ее молодость, иначе сказать – ребячество…»
Удивительно, но в российских архивах сохранились и письма матери жениха, адресованные супругу Леонтию Васильевичу Дубельту, обожаемому «ангелу Лёвочке». Анна Николаевна делится с мужем раздумьями о предстоящей женитьбе сына: «В твоих письмах, Лёвочка, ты говоришь, что Ланские тебя не пригласили бывать у них… Я сама думаю, что тут вряд ли будет толк. Девушка любит Орлова, а идет за Мишу, Орлов страстно любит ее, а уступает другому. Дай Бог, чтобы все кончилось благополучно, а что-то мудрено».
(Видимо, уже тогда не считалось секретом, что в ранней молодости Наташа Пушкина была влюблена в графа Николая Орлова, в будущем блестящего дипломата: посланника в Париже, Вене, Брюсселе и Берлине; и избранник отвечал ей взаимностью. Но их союзу воспротивился отец жениха, всесильный граф, а позднее – князь Алексей Федорович Орлов, управляющий III отделением, считая брак сына с дочерью поэта мезальянсом. И тогда юная Наталия из отчаяния и упрямства вышла замуж за Михаила Дубельта).
Материнское сердце не ошиблось: в мирных предсвадебных хлопотах Анне Дубельт чудились предвестники грядущих семейных бурь. Ее письма исполнены тревоги и надежды, она и радуется счастью сына, и волнуется за его будущность.
Беспокоится, чтобы ее Михаил, а он уже воевал на Кавказе, вновь не попал бы под пули горцев, и уповает на помощь умной и «бесподобной Натальи Николаевны»: «Дай Бог, чтобы он остался в Петербурге… Не решится ли Наталья Николаевна Ланская сама попросить Государя для дочери, чтобы ей, такой молоденькой, …не расставаться с мужем сейчас после свадьбы, чтобы он оставил Мишу в Петербурге… Он так милостив к ней, а она так умно и мило может рассказать ему положение дел, что, вероятно, Он поймет горе молодых людей и поможет им».
Заботит ее, чтобы будущая невестка Наташа Пушкина успела получить до свадьбы шифр фрейлины Высочайшего Двора, так как потом это будет невозможно. «Не мешай, Лёва, – просит она мужа, – Государю раздавать свои милости».
И так уж случилось, что Анне Николаевне не суждено было при жизни именоваться свекровью Наташи Пушкиной. Последние годы она тяжело болела и безвыездно жила в своем тверском имении. Она мечтала приехать в Петербург, чтобы участвовать в семейном торжестве, но умерла чуть ли не в день самой свадьбы, в феврале 1853-го…
Странно, что Леонтий Васильевич, так подробно заносивший в дневник самые разные события – от государственно значимых до светских сплетен, слухов и происшествий: о якобы родившейся в Варшаве девочке с рыбьим хвостом, или о том, что князь Чернышов, «идя пешком по Большой Конюшенной, упал и очень расшибся», – не упоминает о свадьбе сына.
В день венчания Михаила Дубельта с Наталией Пушкиной – 18 февраля 1853 года – в его дневнике всего лишь краткая запись: «Московский комендант Сталь скончался. Комендантом назначен генерал-лейтенант Дебан-Скоротецкий».
Свадьба Наташи совпала с днем венчания ее родителей. Видимо, то было желанием самой Наталии Николаевны, свято хранившей память о том давнем торжестве.
Первое замужество принесло Наташе немало огорчений, но, пожалуй, еще больше – ее матери, Наталии Николаевне, немало пролившей слез над незадавшейся судьбой младшей дочери.
Из воспоминаний Александры Араповой:
«Нравственное затишье продолжалось для матери вплоть до несчастного брака сестры с Михаилом Леонтьевичем Дубельт. <…> Надо еще прибавить, что мать поддавалась влиянию Дубельта, человека выдающегося ума, соединенного с замечательным красноречием. Он клялся ей в безумной любви к невесте и в твердом намерении составить ей счастье, и она верила в его искренность, а зрелость возраста (он на тринадцать лет был старше сестры) внушала ей убеждение, что он сумеет стать ей опытным руководителем.
В постоянной борьбе надежд и сомнений, разнородных влияний и наплывавших чувств, прошло время этой оригинальной помолвки. Наконец свадьба состоялась, и почти с первых дней обнаружившийся разлад загубил навек душевный покой матери».
В семье Михаил Леонтьевич оказался вовсе не тем человеком – остроумным, галантным, – каким виделся своей юной невесте. Вскоре после свадьбы обнаружились все его дурные склонности, которые, впрочем, он и не пытался сдерживать. Сильнейшая страсть к картам, почти разорившая семью, необузданный, грубый нрав, сцены ревности, сопровождаемые угрозами и побоями, сделали совместную жизнь невыносимой.
«У нее на теле остались следы его шпор, когда он спьяну в ярости топтал ее ногами. Он хватал ее за волосы и, толкая об стену лицом, говорил: «Вот для меня цена твоей красоты!» – свидетельствовала госпожа Регекампф, близкая подруга Наталии Дубельт.
Из воспоминаний Александры Араповой:
«Она (мать) горько стала себя упрекать, что не сумела сберечь счастье дочери, что, ослепленная внешним блеском, она бессознательно натолкнула ее связать судьбу с человеком, которого она не любила, и в каждой бурной сцене, постоянно между ними возникавшей, она являлась куда более, чем сама жена, страдающим лицом».
Первый бракоразводный процесс, шедший с сентября 1862-го по февраль 1864-го, завершился для Наталии Александровны неудачно: брак не был расторгнут. Противодействовал тому Михаил Дубельт: он хоть и признал своё «худое обращение» с женой, но клятвенно обещал «впредь исправиться». Страшил супруг и неминуемой в случае развода оглаской, что по тем временам было немалым испытанием для разведенной женщины. Но дочь поэта, характером схожая с великим отцом, осталась непреклонной: «Огласка эта свершится, – отвечала она отвергнутому мужу, – ибо это единственный путь, коим я могу достигнуть свободы, коей дорожу я более, чем жизнию. Ничто не воспрепятствует идти твердо и прямо к этой цели».
«Наталия Нассауская»
В жизни дочери поэта вскоре наступят разительные перемены: она встретит своего принца – Николая Вильгельма Нассауского.
Со своим избранником Наталия Александровна познакомилась в России на коронационных торжествах, посвященных восшествию на престол императора Александра II. Примечательно, что Александр II короновался 26 августа 1856 года, в Натальин день! В августе того же года императорские регалии для будущей коронации доставил из Зимнего дворца в Москву генерал-адъютант Ланской, отчим Наташи. Велика вероятность, что вместе с мужем приехала из Петербурга для участия в торжествах и Наталия Николаевна.
Да и ее старший сын Александр Пушкин находился в то время в Москве «в составе отряда войск Гвардейского и Гренадерского Корпусов, собранных там по случаю священного коронования Их Императорских Величеств».
Вот уж поистине знаки судьбы!
Коронация, на которой присутствовали вся императорская фамилия, принцы иностранных государств и придворная знать, проходила в Кремле, в Успенском соборе; праздничный обед был дан в Грановитой палате. И кто бы мог помыслить тогда, что этот судьбоносный день станет залогом знаменательного события – свадьбы дочери императора Александра II и сына Наталии Александровны, внука поэта?
От встречи дочери Пушкина с немецким принцем Нассауским до их венчания пройдет долгих двенадцать лет!
…Ко времени второго замужества дочери Наталии Николаевны не было уже на свете. Вряд ли для нее важен был высокий титул будущего зятя, и тому есть подтверждение.
Весною 1851 года Наталия Николаевна, взяв с собою старших дочерей Марию и Ташу, отправилась в далекое заграничное путешествие. Из Годесберга, славившегося целебными водами, она посылает несколько писем мужу. И делится с ним своими наблюдениями: «Мы, оказывается, были в обществе ни много ни мало как принцев. Два принца de la Tour de Taxis учатся в Боннском университете, старший из них – наследный принц. С ними еще был принц Липп-Детмольдский.
Что касается этого последнего, то уверяю тебя, что Тетушка, рассмотрев его хорошенько в лорнетку, не решилась бы взять его и в лакеи. У двух первых физиономии тоже совершенно незначительные…»
Впервые оказавшись за границей, Наталия Николаевна вовсе не испытывает чувства преклонения перед иностранцами, столь знакомого ее соотечественникам, напротив, – гордится, что русская! И это довольно резкое и ироничное письмо как нельзя более соответствует ее убеждениям: «Эти дураки были бы очень удивлены, найдя в Петербурге такую роскошь, о какой не имеют и представления, и общество несравненно более образованное, чем они сами».
Думается, знай Наталия Николаевна о будущем родстве, порадовалась бы она не тому, что ее Таша соединила судьбу с немецким принцем, носившим одну из самых аристократических фамилий Европы, но – что дочь обрела наконец долгожданное семейное счастье… Ей отрадна была бы мысль, что крестным отцом избранника дочери стал сам русский император Николай I, пред чьей памятью она благоговела.
Но вот что совсем необъяснимо – в ученической тетрадке по всемирной истории юная Наташа Гончарова упоминает знаменитую фамилию Нассау, к коей будет принадлежать и ее будущий зять!
…Осенью 1867 года дочь поэта (она все еще именуется госпожой Дубельт) оказалась в весьма непростой ситуации.
Словно раскручивается некая спираль: события – невероятно дерзкие, вызывающие – производят небывалые волнения в Доме Нассауских. Мало того, что принц Николай объявляет о своей женитьбе (причем делает ложное заявление из благих побуждений, – ведь не венчанная супруга носит под сердцем его дитя), но и сама Наталия спешит оповестить петербургский свет о важной перемене в своей жизни, – ее женская месть за несчастливое замужество, за нелюбимого Дубельта, за слезы и унижения, за все сплетни, интриги, косые взгляды (!) – гордо подписав послание: «Natalie de Nassau» (Наталия Нассауская).
Скандал разразился знатный, в него оказались втянутыми представители двух владетельных Домов: Нассауских и Романовых. Пришлось прибегнуть к влиянию великой княгини Елены Павловны, приходившейся принцу Николаю тетушкой!
Герцог Адольф Нассауский, как глава семьи, всеми силами пытается предотвратить нежеланный для династии брак младшего брата или хотя бы свести к минимуму последствия скандала.
Принц Николай не может жениться на своей избраннице по одной простой причине – она так и не получила еще официального развода от первого супруга. Долгожданное свидетельство о расторжении брака приходит лишь в мае 1868-го, а несколькими днями спустя Наталия Александровна разрешается от бремени дочерью Софией. (Чуть ранее, в том же месяце, – в Доме Романовых празднуют рождение цесаревича, будущего императора Николая II. Именно Софии, первой из внуков поэта, предстоит породниться с царской династией!)
И только в июле 1868 года гражданские супруги предстанут перед алтарем одного из лондонских храмов. И будут обвенчаны по лютеранскому обряду неким священником, известным своим либерализмом и веротерпимостью.
Сей факт в отечественных трудах о судьбах потомков поэта (то ли намеренно, то ли по незнанию) искажался – биография дочери Пушкина «причесывалась» на «благочестивый манер». Год венчания ее с принцем указывается как 1867-й! И тогда появление на свет маленькой Софии не противоречит законам нравственности!
Достойно удивления, как смело и дерзко брошен вызов свету Наталией Пушкиной! Сколь много было в ней воли, жизненной энергии и силы любви, чтобы суметь преодолеть все немыслимые препятствия и обрести такое выстраданное семейное счастье! Но какой дорогой для нее ценой! Ведь дети от первого брака – сын и две дочери – остались в России…
Насаусской Наталия Александровна не стала по ряду причин. Да и само герцогство, в 1866-м аннексированное и присоединенное к Пруссии, превратилось в «Нассаускую провинцию». Титул графини Меренберг, по названию старинной крепости в окрестностях Висбадена, пожаловал ей принц Георг Валдек-Пирмонт, зять мужа.
После всех потрясений жизнь Наталии Александровны входит в обычное русло, она тихо живет в своем доме в Висбадене, где на свет появляются еще двое ее детей: дочь Александра и сын Георг. С тех пор в этом курортном немецком городке имя Пушкина стало звучать особенно часто.
Одно из тех давних свидетельств – строки газетной хроники за 1899 год: «Висбаден. 26 мая. Сегодня здесь отслужена была заупокойная литургия по А.С. Пушкину. Русская церковь… была полна молящихся, среди которых находилась дочь Пушкина, графиня Н.А. Меренберг, и две внучки поэта».
У дочери поэта хранились письма ее отца. По воле Наталии Николаевны бесценные семейные реликвии переданы были ее бедной Таше – пушкинские письма могли бы стать ей подспорьем в трудные минуты жизни… Первая публикация писем Пушкина к невесте и жене (в Висбаден на переговоры к графине Меренберг об условиях выхода их в свет приезжал Иван Сергеевич Тургенев) сразу же стала событием мирового масштаба.
…Второй брак Наталии Александровны признан был морганатическим, поскольку супруга не принадлежала к особам королевской фамилии либо знатного, титулованного рода. Так же, как и брак ее дочери Софии, ставшей женой великого князя Михаила Михайловича, внука Николая I.
Если бы не династические «зазоры», правнуки Александра Сергеевича и Наталии Николаевны: Анастасия, Надежда и Михаил должны бы носить свою законную августейшую фамилию – Романовы.
Любовный роман дочери поэта имел долгое-долгое продолжение: от «немецкой ветви» пушкинского древа пошли в рост – «английская» и «швейцарская». Русский поэт оказался в родстве с лордами, баронами, маркизами, графами. И даже – королевскими особами Виндзорского Дома. Родство с Пушкиным и его женой – прекрасной Натали – стало для них предметом особой фамильной гордости.
…А в январе далекого 1852-го, на домашнем балу до утра кружилась в вальсе со своим женихом Таша Пушкина. И хозяйка бала Наталия Николаевна не могла налюбоваться юной красотой дочери.