Было душно, очень душно. Липкий жар обволакивал тело, и каждый вздох обжигал ноздри. Во рту пересохло от спертого, тяжелого воздуха, несущего в себе резкий, неприятный запах. Как будто в сауне кто-то решил покрасить волосы дешевой краской. Не знаю, от чего именно я проснулась — от удушающей жары, от вони или просто потому, что пришло время открыть глаза. Вокруг царил желтый цвет с всполохами слепящего белого. Я опустила веки, сглотнула, перевернулась на бок. Легкое одеяло, как и простыни, стало мокрым от пота, но скинуть его я не решилась. Кажется, одежды на мне не было.

— Очнулась?

— Женя? — выдохнула я, вскидывая голову и снова открывая глаза. Ничего — только мерцание белого и мазки желтого. Брат поймал мою руку и крепко сжал. — Я нашла тебя! Там…

— Знаю, мне рассказал привратник.

Откуда-то слышались приглушенные голоса. Говорили коряво, скорее даже издавали звуки то громко вопросительно, то тихо смиренно.

— Привратник? — шепотом спросила я, облизывая потрескавшиеся губы.

— Слава.

— Мама…

— Знаю, всё знаю, и разберусь.

— Максим…

— Он жив.

— Ты…

— Помолчи, — он погладил меня по руке. — Тебе нужно отдыхать.

— Со мной что-то не так?

— Лежи спокойно. Всё так. Наш мир меняет тебя.

— Значит, я все-таки дошла, — от осознания этого факта стало чуточку легче. Рядом с боком что-то зашевелилось, и я, решив, что брат уходит, сама схватила его за руку.

— Побудь со мной, — захныкала я. — Мне страшно. Я ничего не вижу и слышу плохо.

— Это пройдет. Твой проводник считает, что ты — сильный маг, и я склонен ему верить, — брат провел пальцем по моей щеке, ловя слезинку. — Не плачь, сестренка. Адаптация — процесс неприятный, но нужно потерпеть.

Я зажмурилась, отвернулась и, зарывшись лицом в подушку, принялась причитать.

— Это кошмар, отвратительный кошмар. Когда он кончится… Мама, эти чудовища, убийцы…

— Не пищи, — брат похлопал меня по плечу. — Всё будет хорошо, поверь.

— Верить тебе? Да вы только и делали, что мне врали!

— Спи. Поговорим позже.

Сон пришел на середине мысли. Может быть, я просыпалась ещё, но сознание жонглировало образами, оставляя память без мячика.

Не знаю, сколько длился бред, только внезапно я открыла глаза и четко увидела над собой желтый полог. На легкой, чуть колыхающейся от ветра материи мерцали белые блестки. Они перемещались по ткани, двигаясь в такт её движениям. Ощущая неимоверную слабость, я поднялась на локтях и вгляделась в капельки света. То были не блестки, а маленькие стрекозы с сияющими крылышками. Они, видимо, залетели под полог и теперь не знали, как отсюда выбраться. Покачав головой, я села и машинально проведя рукой по волосам, застыла, вытаращив глаза. Кто-то не очень умело обкорнал меня почти до корней. От некогда густой шевелюры остался только жесткий, неровный ершик.

— Дуууух, — хрипло позвала я проводника.

— Тут.

Обернувшись, я увидела одноглазую летучую мышь, которая, похрюкивая, дожевывала стрекозу, сидя в изголовье, у плоской, похожей на кусок одеяла подушки.

— Где мы? — покашляв, спросила я.

— В третьем мире, — дух сплюнул блестящие крылышки прямо на простынь. — Поздравляю, ключница. Ты успешно прошла первую адаптацию. По правде сказать, я думал, будет хуже. Ты — не обученный маг, к процессу перестройки подготовиться не успела, да и смягчить его без магии невозможно.

— Приятно слышать, — я подняла руки, потягиваясь. — Был риск окочуриться?

— Нет, в тебе есть капля ореола третьего мира, — дух прищурил глаз. — В противном случае ты бы наверняка померла.

— А маги, значит, не умирают? — отбрасывая одеяло и оглядывая перебинтованную ногу, спросила я.

— Они ослабляют неудобства, связанные с процессом перестройки, и очень тщательно к нему готовятся, используя те знания, что собирают для них в других мирах созданные ими же проводники. А обычные люди умирают, это верно.

Я возвела глаза к потолку, нахмурилась, пытаясь привести мысли в порядок.

— Почему ты мне раньше ничего не сказал? Не предупредил, что будет так… плохо?

Дух презрительно фыркнул.

— И что? Пришлось бы учить тебя магии. А это долго.

Я с опаской рассматривала мир за пологом, не решаясь покинуть свое убежище. За желтым маревом материи угадывались длинные темные прямоугольники, а за ними светлел огромный проем. Дверь? Не слишком ли их много в моей жизни?

— Перестройка проходит единожды? — спросила я, заворачиваясь в одеяло.

— По разу на каждый мир, — отозвался дух. — Магов, прошедших по всем шести, очень мало. Единицы. Не каждый выдержит адаптацию во втором, а уж тем более в первом, в котором ореол плотный, как кисель. Да туда даже духов никто не пускает. Сдохнет, сдохнет проводник, отвлекись ты хоть на миг!

— Ясно, — перебила я ходячий справочник. — В шестом мире магии почти нет, в пятом… чуть больше, а в первом — целая куча?

— Куча! — развеселился проводник. — Как верно подмечено, умница. Ореол первого мира настолько силен, что разжился в процессе эволюции собственным разумом.

— Мне бы свой не потерять, — недовольно процедила я, касаясь рукой полога. — Мне нужно найти брата. Как долго я… перестраивалась?

— Трое суток.

Стало не по себе. Ведь кто-то же здесь ухаживал за мной.

— Хоть не неделю, — невесело пробормотала я. — Они нашли маму?

— Нет, но твой брат делает всё, что в его силах. Может, хочешь узнать что-то о новом мире?

— Нет, — я вздохнула, собираясь с духом, и отдернула полог. — Нужно самой всё увидеть. Оооо!!!

В этом мире с обстановкой жилых комнат не заморачивались — гладкий каменный свод, выбитые прямо в скале полки, люминесцирующий мох на потолке, сухая трава на полу. Моей больничной палатой была неприглядная серая пещера с кроватью посредине. Прохладный ветер коснулся лица, и я обернулась. Справа, в огромной дыре, где должна была бы находиться четвертая стена, сияло синее до боли в глазах небо. Стрекозы, сидевшие под пологом, поймав ветер, задвигали крылышками и гурьбой ринулись навстречу свободе. А я, коснувшись ступнями прохладного пола, прикрыла глаза, вдыхая терпкий, резкий, почти неприятный воздух другого мира.

— А небо такое же, как у нас, — шепотом произнесла я. — Кто тут живет?

— Одна-единственная раса, — дух подполз к моей руке. — Здесь они называют себя кхелет хатра — полубожества, рожденные от союза Кхелет — крови земли, и Хатра — дыхания неба.

— Красиво, но непонятно — заметила я, рассматривая примостившуюся у бедра летучую мышь.

— Лава и ветер, — пояснил проводник. — Кхелет хатра в шестом мире известны как…

Слова проводника потонули в свистящем шуме, наполнившем нашу пещеру. Будто ураган гнул упругие ветви старого дерева. Я уставилась на проем, с замиранием сердца ожидая увидеть обитателя третьего мира. Сердце подсказывало мне, что за создание сейчас ворвется в пещеру, и торжественность момента заполнила всё мое существо.

— Так вот, значит, какие они…, — прошептала я, отодвигая трепыхающийся перед лицом полог.

На фоне синего неба появилась прямоугольная голова, размером с внедорожник, отливающая в лучах местного светила серебром. Над пылающими пламенем глазами двумя рядами тянулись шипы, образуя на голове монстра нечто похожее на венец. Передние лапы, упав на пол пещеры, сотрясли её своды. Когти впились в камень, оставляя среди сотен других шесть новых борозд, а крылья, порождая вихрь, серебряным покрывалом отстранили от меня небо. Затрепетал под порывами полог, взмыли ввысь стрекозы, дух вцепился в мою руку, а я, кутаясь в одеяло, не без страха разглядывала серебряного исполина.

— Кхелет хатра! — завизжал проводник. — Известные в шестом мире как…

— … драконы, — выдохнула я.

И стоило мне произнести эти слова, как гигант рванул в пещеру. Я зажмурилась и вся сжалась, готовясь к удару, но ничего не произошло. Вихрь затих, и в пещере стало удивительно спокойно.

— Здравствуй, сестренка, — теплая ладонь легла на мое плечо и чуть сдавила его. — Испугал? Прости.

— Женя, — я открыла глаза и снизу вверх взглянула на брата. Он стоял передо мной, приветливо улыбаясь, точно такой же, каким я видела его в аэропорту в нашу последнюю встречу — со светлой, аккуратно стриженной бородкой, немного обросший и осунувшийся, но всё такой же массивный и широкоплечий. Вместо привычной футболки с героями из любимого телесериала — серебряная туника, доходившая до колен и больше напоминавшая платье.

— Ты? — прошептала я, касаясь пальцами его странного одеяния, выполненного из мелких чешуек, походивших на монетки. — Ты…

Я посмотрела в его глаза — они не были карими. Радужка полыхала сумасшедше-оранжевым оттенком. Растерявшись, я отдернула руку и уставилась в пол, не в силах произнести ни слова.

— Эхтен Тахгер, наследный князь серебряного клана, — торжественно объявил проводник.

— Ну, вот и познакомились, — немного расстроенным тоном произнес брат. — Иди ко мне.

— Нет, — я ползла под полог, избегая взгляда огненных глаз. — Где мой брат?

— Я — твой брат, — князь раскинул руки. — Сестренка, посмотри же на меня.

Не без труда я выполнила его просьбу. Прошла вечность, пока мы смотрели друг на друга. Он — с грустью, состраданием, мольбой, я — испуганно, удивленно, обиженно.

Что же сотворила с нами мать, раз теперь так больно платить за эту ложь?

Женя, вздохнув, присел рядом, не опуская рук.

— Иди сюда.

И я рванулась к нему, ища защиты от неизведанных миров и ото лжи, что жила вокруг нас все эти годы. Даже он, мой родной брат, едва не стал для меня чужим. Я уткнулась ему в грудь и заплакала навзрыд, трясь, как в припадке.

— Не хочу всего этого, — ревела я. — За что вы так со мной?

— Тише, — Женя, чуть покачиваясь, гладил меня по спине. — Тише, сестренка. Ты же сильная?

Он отстранился и, заглянув мне в глаза, довольно улыбнулся.

— Сама Кхелет расцвела в твоем взоре, — снова прижав меня к себе, он уперся подбородком в мою макушку. — Я всегда верил, что ты — маг, что тебе нужно знать наш мир, что ты должна жить небом, а не отчетами на фирме этого идиота. Ты же сильная?

— Дааааа…

— Тогда прими эту правду, сестренка. Принеси нам поесть!

Вторую часть фразы брат буквально проорал. Я, всхлипнув, отстранилась и обернулась, но из-за полога не увидела, кому он отдавал приказ.

— А мама? — спросила я, прижимаясь к брату ещё крепче.

— Мы найдем её. Обязательно найдем, — уверенно ответил он. — Теперь ты в безопасности, ключница.

— А страж? Это он спас меня от…

— У жрецов на лечении.

— Жрецов?

— Скопище местных магов.

Я облегченно вздохнула.

— Тише, — брат погладил меня по спине. — Сейчас мы поедим, поговорим о нашем мире и о маме, а потом… будешь делать всё, что пожелаешь. Согласна?

— Да. Ты только не… улетай, хорошо?

Какое-то время мы сидели молча. Брат растянулся на кровати, оглядывая полог, проводник играл с крылышками своей очередной жертвы, а я, изредка высовываясь наружу, пыталась понять, откуда берется странное ощущение, будто воздух осязаем и давит на меня.

— Женя?

— Что?

Ещё и уши закладывало. Звуки стали глуше, и я, испугавшись, что снова начинается процесс перестройки, задернула полог и забилась к подушке, обмотавшись одеялом.

— Опять странное ощущение, — пояснила я, когда брат, заметив мои метания, вопросительно вскинул брови.

— Привыкаешь к новому миру, — успокоил он. — Адаптация прошла, а это так… Восприятие ореола.

— Князь, — донесся тоненький голосок. — Пища подана.

Женя отдернул полог, и я увидела перед кроватью мальчика лет десяти — светловолосого, смуглого и кареглазого. На нем были лишь белые бриджи, в ушах покачивались кольца серег из серого металла с несколькими птичьими перышками, щекотавшими плечи, а в руках он держал поднос с плодами всех оттенков красного, кусками чего-то, похожего на сыр, и румяными пирожками. Брат взял поднос, поставил на кровать и махнул рукой. Мальчик, расшвыривая босыми ногами траву, устилавшую пол, поплелся прочь, но у черного зева арки, ведущего, как я надеялась, в коридор, оглянулся и улыбнулся мне, продемонстрировав белые, как жемчуг, зубы.

— Вон, — фыркнул брат, и я удивленно посмотрела на него.

— Зачем так жестко?

— Он — слуга, — Женя покосился на духа. — Ты ничего не рассказал ей о мире кхелет хатра?

— Она не захотела слушать.

— Эй, — возмутилась я, протягивая руку и хватая ярко-оранжевый фрукт. Он оказался мягким, и по пальцам потек липкий сок. — Мне просто нужно прийти в себя. Я долго была в отключке. Ничего не помню после того, как ты заорал «Шаг»!

— Ещё бы мне не орать! — фыркнул проводник. — Ты застыла, как изваяние, между дверями!

Не слушая духа, я вертела в руках сочный фрукт.

— Это можно есть?

— Да, — Женя зевнул. — В человеческой ипостаси можно есть всё, кроме мяса.

Я удивленно уставилась на брата.

— То есть как? Почему?

— Это должен объяснить проводник.

— Я хочу, чтобы ты мне всё рассказал. И… можно одежду?

— Нет, нельзя, — резко ответил Женя.

Проводник противно захихикал. Уставившись на брата, я вытаращила глаза.

— Не поняла… Мало того, что меня не кормят мясом, стригут почти под ноль, так ещё и заставляют ходить голышом? Неудивительно, что мать сбежала.

Брат перевернулся на бок и, подперев голову рукой, недовольно посмотрел на меня.

— Тогда слушай и запоминай. Забудешь — спросишь у проводника. Поняла?

Я кивнула и вгрызлась во фрукт.

— Третий мир ореолов, — дурачась, прогундосил Женя, и уже нормальным голосом продолжил. — Мир равновесия, населен расой кхелет хатра, представленной пятью кланами. Первый клан — золотые, жители южных степей, второй клан — изумрудные, жители загорных лесов, третий клан — нефритовые, жители восточного побережья, четвертый клан — серебряные, жители западных хребтов, пятый клан — рубиновые, жители Великого разлома. У каждого клана есть свои угодья, где они охотятся, свои гнезда, где выводят детенышей и учат их летать, свои земли, которые обрабатывают слуги. Подожди… Давай, я расскажу, а потом ты будешь спрашивать. Ешь.

Я послушно взяла с подноса пирожок и, разломив его, понюхала содержимое.

— Что это?

— Яйца гури.

— Хм… гури их откладывают?

Женя вздохнул.

— Да. Что-то вроде перепелок.

— А их можно есть?

— Можно. Ты теперь здесь своя. Пища, воздух, давление ореола, — брат взмахнул рукой. — Я не позволю тебе делать ничего такого, что угрожало бы твоему здоровью.

Жуя пирожок, я согласно кивнула. Женя всё решит и во всем разберется. Теперь хотя бы за свою жизнь можно не опасаться.

— Так на чем я остановился…

— Ты говорил о кланах.

— Кланы… Кланами правят крылатые князья. Титул передается по наследству от отца к старшему сыну.

— Постой, проводник назвал тебя наследным князем, — я отложила пирожок и сглотнула. Женя, сев, отдернул полог и заорал на всю пещеру.

— Пурпурного сока!

— Жень, наша мать — дочь повелителя клана?

Брат снова завалился на кровать.

— Да, её старший брат погиб, не оставив наследников.

— Ты так просто говоришь об этом…

— Я знаю об этом достаточно давно.

— А я? Почему я ничего не знала?

— Ты дашь мне договорить? — Женя нахмурился. — Спасибо. Власть князей неоспорима. Их покровитель — Хатра — дыхание неба, великий воин и отец всего народа. Кхелет — покровительница женщин и защитница гнезда. Если дочери лавы беременеют в истинном обличии, то на всё время от зачатия до вылупления они остаются крылатыми, после кладки стерегут и греют отложенные яйца. Если же женщина забеременела в человеческой ипостаси, ей придется забыть о полете и сущности дракона до рождения ребенка. Она просто не сможет перекинуться. Но здесь есть подвох — дети, выношенные матерями в человеческом обличии, могут не получить поцелуя Кхелет.

Женя обвел лицо рукой.

— Их глаза будут цвета песка, а не лавы. Это значит, что они никогда не смогут искупаться в крови земли, проистекающей из оживших вулканов. Если же их глаза горят пламенем, в двенадцать-пятнадцать лет они проходят обряд преображения вместе со сверстниками, рожденными из яиц. Юноши и девушки ныряют в лаву людьми, а поднимаются в небо драконами. Молодые же кхелет хатра, купаясь в лаве, сбрасывают детскую чешую, и становятся взрослыми.

— А бывало, что кто-то не вылетал из лавы?

— Да, — Женя пожал плечами. — Но очень редко.

— Постой, и ты купался в лаве?! — озарило меня. — Это когда мама сказала, что ты уехал на всё лето в лагерь?

— Питье!

Брат отдернул полог, забрал у слуги кувшин и поставил на поднос, игнорируя мои вопли.

— Ты… Ты всегда все знал! И ничего мне не сказал! — продолжала голосить я. — Да как ты мог? Это нечестно!

— Прекрати орать, — резко одернул меня Женя. — Здесь у каждого есть свое место, и этот каждый должен его знать. Дай мне закончить.

— Пожалуйста, — хмыкнула я, припадая к кувшину. — Фу, кислятина.

— Те, кому Кхелет не подарила свой поцелуй, становятся слугами. Они пасут стада, выращивают овощи, фрукты, злаки, убираются в пещерах, занимаются ремеслом.

— А что делаете вы?

— Мы… Летаем, охотимся, следим за порядком, исследуем горы, ищем руду, драгоценные камни.

— И воюете, — пискнул проводник.

Брат одарил его свирепым взглядом.

— Беспристрастного рассказа не выходит, да? — дух оскалился. — Не бывало года, чтобы кланы не дрались между собой. А какие это битвы! Матери богов шести миров! Аж дух захватывает, когда видишь, как вы потрошите друг друга в небе. А потом на землю выпадет дождь из ваших костей, кишок и крови.

Я поперхнулась сыром и испуганно взглянула на брата.

— Это правда?

— Проводник никогда тебе не солжет, — хрипло ответил Женя.

— И почему же вы воюете?

— Почему? Скорее, за что. За стада, за угодья, за камни и металл. У кхелет хатра нет союзов, нет пленных, нет тюрем. Мы никогда не убиваем представителей своего клана, но все остальные — смертельные враги.

— Как вы ещё не истребили друг друга…

— Не истребили? — проводник присвистнул. — Да жителям шестого мира учиться и учиться у драконов истреблять себе подобных! Когда-то здесь жило больше полусотни кланов!

— Зато теперь еды хватает на всех, — Женя отвернулся, избегая моего осуждающего взгляда. — Когда хищников некому убивать, они начинают грызться за добычу или дохнут с голода, если слишком слабы.

— А договориться нельзя? — тихо спросила я. — У вас же наверняка одни боги, одни обычаи…

— Одни. И эти обычаи гласят, что мы должны сражаться за еду и угодья. Такова сущность кхелет хатра. Только пару раз кланы объединялись, чтобы дать бой общему врагу, но это было давно, и мотивы предков для потомков слишком туманны.

— Это ужасно, — честно призналась я. — Начинаю понимать, почему мама сбежала. Но зачем она привела тебя сюда?

— Не привела. Я сам отправился в этот мир, когда проходил обучение у Эдгарда Шэдоу.

— Ничего себе, — я уже не знала, чему поражаться. — И тебя так просто приняли и назначили наследником?

— Не просто, — брат покачал головой. — Но пока тебе не нужно это знание.

— Здорово. Тайны, тайны, тайны. Как всегда.

— Не злись. Так должно…

Его слова прервал трубный рев. С потолка на полог посыпался песок, а Женя, резко вскочив, прислушался.

— Мне… пора, — отрывисто произнес он. — Если захочешь, можешь погулять по горе, но в другие не суйся.

— Ты куда? — я схватила его за руку. — Бросаешь меня?

— Сестренка, — Женя ободряюще улыбнулся. — Я теперь рядом и все решу. Будь сдержанна.

Брат откинул полог, подошел к краю пещеры, потоптался близ него, а потом, раскинув руки, прыгнул вниз. Я вскрикнула, хотела было вскочить с кровати, но забинтованная нога отозвалась такой дикой болью, что я, запутавшись в одеяле, упала на пол. А в небо взмыл серебряный дракон.

— Госпожа, — босые ноги зашлепали по полу. — Вы должны быть осторожны.

Приподнявшись на руках и поплотнее прижав к груди одеяло, я обернулась. Мальчик присел подле меня, держа в руках какой-то сверток.

— Я помогу вам, — положив свою ношу на кровать, прислужник протянул мне руку, а потом, бросив расстроенный взгляд на перебинтованную ногу, покачал головой.

— Тяжелые раны для тела человека, — заметил он. — А это — одежда.

Мальчишка указал на сверток.

— Слышал ваш разговор. Простите, — он покраснел и опустил глаза. — Простую одежду надевают только слуги, женщины, носящие детей и дети до прыжка в лаву.

— Спасибо, — я протянула руку и взяла сверток. — Почему брат не хотел, чтобы я одевалась как… вы?

— Вы — не мы, — просто ответил мальчик.

— У правящего рода это считается дурным тоном, — пояснил проводник, подползая к свертку. Дух оставался невидимым для моего гостя, и я лишь внимательно слушала, глупо кивая пустоте. — Венценосные спариваются исключительно в небе, чтобы, ни дай лава, не принести князьям слугу. Драконы носят магические платья-кольчуги. Заговор на сплаве позволяет перекидываться в летуна, не разрывая одежду каждый раз. Кольчуга воспринимается ореолом как кожа.

— Твои родители — кхелет хатра? — спросила я мальчика, который, переминаясь с ноги на ногу, с любопытством наблюдал за мной.

— Я своих родителей не знаю, — отчего-то радостно ответил он. — Хорошо, что и они меня не знают. Им было бы стыдно.

— Его могла родить и женщина-слуга, — дух зевнул. — Но те обычно не стесняются своих детей. Мальчишка, скорее всего, сын крылатых. А родители подкинули его к комнатам слуг, как делают многие, если у них рождается дитя с блеклыми глазами.

— Может, поешь вместе со мной? — спросила я, разворачивая сверток. Внутри было простое легкое платье серого цвета, которое почему-то напомнило мне форму заключенного.

— Я сыт, госпожа. Скоро к вам придет лекарь и сменит повязку.

— Спасибо, — я улыбнулась, рассматривая серьги в ушах мальчика, делающие его похожим на индейца из старых фильмов. Слуга кивнул и, резво отскочив в сторону, сломя голову бросился к выходу.

— Дуууух, — позвала я, когда мальчик скрылся из виду. — Если драконы так бояться родить бескрылого, зачем они занимаются сексом в человеческом обличии?

— Потому что им это до безумия нравится и, в отличие от первого полета, не ведет к образованию вечного союза между дочерью лавы и сыном ветра, — проводник смиренно отвернулся, когда я повела рукой, делая знак, что сейчас буду переодеваться.

— А со слугами они тоже спят?

— Да. Женщина-слуга будет очень рада, если её осчастливит огнеглазый. Она может родить дитя, поцелованного лавой. Секс со слугами не карается, но брачные союзы против воли богов.

— А какие — по воле?

— Собралась замуж? Союз считается союзом, если его одобрил глава рода. А лучше — если он сам выбрал дочери лавы партнера.

— И все согласны с правом главы рода?

— Хм…, — дух обернулся. — Это платье делает тебя похожей на монахиню из шестого. Все ли согласны? В основном. Но бывают и исключения. Вот, например, драконы, которых ореол одарил силой магии, иногда просто распахивают дверь и убегают в никуда.

Я осторожно опустилась на кровать, расправила складки на длинной юбке.

— Мама полюбила кого-то?

— Не знаю всех подробностей, но, кажется, она просто очень любит себя. А маги — народ своевольный, в каком бы мире они ни родились.

Я отдернула полог и уставилась на темнеющее небо. Ветер приносил в пещеру прохладу и стрекоз. Снизу доносились тягучие, резкие звуки, похожие на вой сирены, иной раз сменяющиеся сухими щелчками. Хотелось подойти к краю, посмотреть, что там, под небом третьего мира, но я боялась наступать на ногу, да и ограды у края не наблюдалось.

— Надеюсь, ты не забыла, что мне нужно убежище? — проскрипел проводник, напоминая о себе. — Определенно, это…

— Госпожа, — грянул голос под сводами пещеры, и я, забыв о страхе повредить ногу, подскочила, как пружина и, снова не удержавшись, схватилась за полог. Мне, видимо, пытались помочь, потому что пока я барахталась в ткани, в тщетных попытках найти выход, кто-то схватил меня за локоть.

— Прекрати руками махать! — хрипло завопил гость. — Да осторожнее же!

Под треск материи и визг духа, я свалилась на пол, по дороге, кажется, подмяв под себя гостя.

— Ты хочешь меня убить, госпожа? — недовольно поинтересовался Максим Александрович, когда я, отбросив в сторону ткань, едва не столкнулась с ним нос к носу. Взглянув мне в глаза, он нахмурился.

— Нечего было так орать, — процедила я. — Здесь всюду чужие. Я пугаюсь.

Страж был бледен, как полотно, под глазами пролегли темные круги, и дышал он довольно тяжело. Хотя последнее было вызвано, скорее всего, тем, что на нем лежала я.

— Может, слезешь с меня? — устало спросил он.

— Ай, — пискнула я, приподнявшись на руках.

— Что такое?

— Нога не гнется.

Страж закусил губу, зажмурился, подтянулся, выползая из-под меня, а потом, схватившись за спинку кровати, осторожно поднялся и помог мне встать.

— Мое почтение, госпожа, — когда я уселась на кровать, вытянув ногу, Максим Александрович попытался изобразить поклон, но поморщился и выпендриваться больше не стал.

— Принесла нелегкая, — недовольно проскрипел проводник. — Чего во Рве не сидится? Послужить захотелось?

— Страж в опасной ситуации должен находиться подле ключника, — Максим Александрович сел рядом, едва не придавив возмущенно запищавшего духа.

— До этого дня что-то я тебя не видел, — проворчал тот, отползая к подушкам. — Собратья о долге напомнили? Или Зарго достал?

— Выглядите вы гораздо лучше, — пылко произнесла я, перебивая проводника. — И одежду вам всё-таки выдали. А мне пришлось её требовать.

Страж вдруг как-то помрачнел, нервно поправил ворот легкой, чересчур просторной рубашки, дернул висевший на шее массивный амулет в виде спиралевидной ракушки.

— И даже обувь раздобыли, — усмехнувшись, продолжала я, оглядывая гостя. За голенища высоких, темно-серого цвета сапог были заправлены плотные брюки. Выглядел Максим Александрович в этом наряде как-то не солидно. Он всегда носил костюм двойку, и что-то я не могла припомнить, чтобы когда-либо видела его в другой одежде.

Одежда… Вечный слуга…

— Это ваш мир? — осторожно спросила я. Мужчина, улыбнувшись, посмотрел на меня, и только теперь я обратила внимание на цвет радужек. Карие. — Вы — бескрылый?

— Догадалась, госпожа ключница? — невесело спросил он. — Вижу, в курс дел тебя ввели.

Мы помолчали. Я вздрогнула и прижалась к его плечу, когда мимо пещеры пролетел серебряный гигант, издав низкий, грозный рык. Почти стемнело, и на небе чужого мира засияли звезды. Ветер стал ещё более прохладным, а стрекоз сменили мотыльки, которые слетались на сияющий мох под потолком пещеры. Дух жадно облизывался, наблюдая за порхающими насекомыми.

— Как нога? — подал голос страж.

— Не знаю, — честно ответила я. — Наступать и сгибать больно. Иногда голова кружится.

— Это пройдет.

— А как ваше самочувствие?

— Жить буду.

Мы снова помолчали.

— Вы есть хотите? — наконец, спросила я. Всё-таки страж меня спас, и хотелось как-то его отблагодарить. Да и выглядел Максим Александрович, пусть и гораздо лучше, чем в последнюю встречу, но всё же болезненно.

— Саша, послушай, — он потер шею рукой и запрокинул голову. — Дух уже провел языковой маневр, но я бы хотел тебе кое-что разъяснить.

— Языковой маневр?

Максим Александрович нахмурился, следя за тем, как проводник, успевший забраться по столбику кровати к потолку пещеры, пытался поймать мотылька.

— Плохой дух! — внезапно заорал страж, когда существо, растопырив крылья, дернуло за выбранной жертвой.

Испугались и я, и проводник.

— Сдурел? — дух, шарахнувшись в сторону, проворонил бабочку.

— Ты не сказал ей, что она может говорить и понимать живые языки шести миров?

— Не успел, слуга.

Максим Александрович напрягся так, что на шее выступили жилы.

— Прекрасно, — он опустил голову и хлопнул ладонями по коленям. — Тогда слушай, Саша. Сейчас мы с тобой говорим на одном из диалектов третьего мира. Язык чем-то похож на арабский, даже по написанию, но с письмом ты разберешься потом, если будет нужно. Всё очень здорово, благо проводники-ключи знают множество языков и легко совершают языковой маневр, когда ты проходишь перестройку. Но есть одно «но». Те слова, которые обозначают то, чего нет в этом мире, ты произносишь на родном. Поэтому всё, что касается науки, техники, географии и всего прочего — забудь. Местные знают о магах, шастающих по мирам, но не очень любят чужаков, а тебя хотят представить, как княжну.

— Кому представить? — не поняла я.

— Клану.

— Зачем?

— Затем, что род твоей матери очень поредел в последних битвах с золотыми, и им нужен каждый огнеглазый, имеющий родство с князьями. А твои глаза, к счастью ли или нет, цвета лавы.

— Я здесь не собираюсь оставаться, — резковато отозвалась я. — Мне нужно найти мать.

— Сама сюда рвалась. Пока придется побыть тут, а дальше видно будет, — Максим Александрович поднялся и отсалютовал мне. — Рад был проведать. Если что-то нужно, просто попроси у мальчишки с серьгами позвать Рэя.

— Ааа, значит, в Ров не поедешь? Оклемался? — проскрипел дух. — Или выгнали?

Максим Александрович, ничего не ответив, вышел через арку… в коридор?

— Тоже мне, страж!

— Зачем ты так с ним? — спросила я, не отводя глаз от выхода. — Он спас мне жизнь.

— И Генсеру жизнь должен был спасти, — фыркнул дух, опускаясь на подушку. — Не смотри так на него — он далек от идеала. Здесь он был слугой, точнее — никем. Маги изо Рва обнаружили его дар, обучили. Оказался сильным, сопляк. Стал жрецом, лишь бы не быть слугой. Но из-за своей лени пролез только в пятый и шестой миры. В последнем и остался. Твоя мать протолкнула его, как земляка с похожей историей и старого знакомого, в свиту ключника. Но, поверь мне, умница, Максим — та ещё скотина. Плевал он и на свои обязанности, и на ключника. За те дни, пока ты тут металась, от него не было ни слуху, ни духу.

Я покачала головой. В последнее мне верить отчего-то совсем не хотелось.

— Что такое «Ров»?

— Дочь лавы!

Я вскинула голову и обернулась. В проходе стоял высокий лысый мужчина, облаченный в длинную, до колен кольчугу из серебристых чешуек.

— Я пришел осмотреть вас, — он, нахмурившись, взглянул на оторванный полог. — Слуга!

Мальчишка мигом вбежал в пещеру. Мужчина, полыхнув огнем глаз, вскинул руку, указывая на ткань.

— Почини. Не сейчас! Как закончу.

Парень кивнул и отступил в тень арки.

Я настороженно покосилась на дракона, который, бросив на кровать увесистый холщевый мешок, перевязанный веревкой, попросил меня вытянуть ногу.

— Саша, забыл предупредить, — в комнату зашел Максим Александрович, но увидев лекаря, замолчал и замер на пороге, словно налетел на невидимую стену. Дракон, вскинув голову, прищурился, вглядываясь в полумрак под аркой.

— Тебя, слуга, я не звал. Иди прочь.

— Я его звала, — зло отрезала я. — Он — маг, и я хочу поговорить с ним.

— Зайду позже, госпожа, — Максим Александрович резко развернулся и скрылся в темноте, а я покраснела до корней волос.

— Бескрылые маги — те же слуги, — заметил лекарь, осторожно раскручивая бинт. — Что их сила без поцелуя лавы? Пламя сметет в мгновение ока, что маг он, что нет.

Вслушиваясь в приятный убаюкивающий голос лекаря, я провалилась в беспокойный сон. В этот раз мне не мерещились пятна и звуки. Мы с братом снова качались на качелях на заднем дворе нашего дома. К окну на кухне подошла мама, улыбнулась и помахала нам. И вдруг дом загорелся. Пламя вмиг охватило стены, от жара разлетелись стекла, а мать всё стояла и махала, улыбаясь, как ни в чем не бывало. Я кричала ей, плакала, а брат всё продолжал раскачивать качели, пока не рухнула крыша.

Вздрогнув, я проснулась. Полог слабо колыхался на ветру, мерцал мох под потолком, а небо светлело. На его фоне был четко виден силуэт человека, стоявшего у края.

— Дуууух, — шепотом позвала я. — Кто здесь?

— Не вижу, — проскрипел проводник. — Отдерни полог, посмотрим.

Но стоило мне пошевелиться, как человек, раскинув руки, спрыгнул вниз, а через мгновение темная тень закрыла небо. Пара взмахов мощных крыльев, и дракон исчез из поля зрения.

— Ночной гость? — сам себя спросил проводник. — Как быстро…

— Что «быстро»?

— Кто-то узнал о тебе и интересуется.

— Этого мне ещё не хватало, — я отдернула полог. — Может, это был Женя?

— Он часто ходит к тебе по ночам?

— Слуга! — позвала я. — Слуга!

Босые ноги прошлепали по полу, и мальчишка, сонно протирая глаза, замер передо мной.

— Кто здесь был только что?

Парень бросил рассеянный взгляд на небо.

— Господин.

— Что ему нужно?

— Ночной гость, — мальчишка пожал плечами.

Мне вдруг стало жутко. А что, если кто-то из этих драконов попросту сожрет меня, когда я буду спать? И полог не поможет…

— Иди, — я зарылась в одеяло и прижалась к подушке. Открытое пространство перед кроватью теперь пугало, а тени, ползающие под пологом, напоминали о тех тварях, что напали на нас в кабинете босса.

Вот бы вернуть всё назад и никогда не поднимать эту чертову карту! Сейчас я бы мирно спала или работала, мама была бы дома, а брат — за границей. Максим Александрович надавал бы мне кучу заданий в обход главного бухгалтера, а потом бы опять забыл про них. Выбор же проводника перевернул всё вверх дном — мать исчезла, брат стал чужим, за мной охотятся чудовищные твари, а вокруг снуют драконы, которым что-то от меня нужно.

Стало страшно. Что бы там ни говорил Женя, я осталась наедине с их ложью, моей правдой и чужим миром. Даже если меня называют дочерью лавы, я не собираюсь нырять в жерло вулкана, чтобы что-то кому-то доказывать.

Огромная тень проплыла по небу, порыв ветра дернул полог, и я с головой залезла под одеяло, трясясь, как в лихорадке.

— Что случилось? — пискнул дух.

— Уйди, — прошептала я. — Уйди, мне страшно. Ты… ты тоже чудовище…

Ещё одна огромная тень и долгий протяжный рев. Словно я в парке Юрского периода. Скинув одеяло, я отдернула полог и, кое-как поднявшись, заковыляла к чернеющему за кроватью выходу.

— Куда ты собралась? — заверещал дух. — Там темно!

— Уйди, — выдохнула я. — Убирайся!

— Хорошо, ты только скажи, куда?

— В кувшин, твою мать, вали в кувшин.

— Госпожа? — в темной арке меня встретил мальчишка. — Вам помочь? Сменить горшок?

— Горшок? — я замерла. — Уйди с дороги.

— Как прикажет госпожа.

Снова заревел дракон, один, потом второй, третий. Я замерла, озираясь и шепча.

— Заткнитесь, заткнитесь, заткнитесь все! Почему здесь так темно?

— Все спят, — растерянно заметил слуга.

— Пошел прочь! — вскричала я и, прижавшись к прохладной стене, поползла в темноту. Мысли путались, одни образы сменяли другие, паника накатывала удушливой волной. Только бы выбраться из этой темноты, только бы…

Откуда-то сбоку вылетел маленький светлячок. Он взмыл к потолку, озарив каменные своды коридора, и завис надо мной. Я зажмурилась, всхлипнула, подалась вперед и, потеряв опору, едва не упала.

— Тише.

— Кто? — прошептала я, запрокидывая голову и цепляясь за какую-то веревочку, висевшую на шее мужчины, поймавшего меня.

— Я, — огонек завис над нами, и я увидела лицо Максима Александровича.

— Что вы тут делаете?

— Сплю. Ты почему по коридору шастаешь?

— Это сон, да? — я прижалась к нему, как будто он мог защитить меня от кошмаров. — Завтра принесу вам отчеты по расходам.

— Жду не дождусь. Что стряслось?

— В комнате кто-то был, — всхлипывая, произнесла я.

— Кто? — страж тут же напрягся, прижав меня к себе.

— Не знаю. Он улетел.

— Ночной гость. А я предупреждал. Что он тебе сделал?

Я покачала головой.

— Ничего. Я теперь боюсь теней и проводника.

Максим Александрович помолчал, потом отстранился, взял меня за подбородок и, запрокинув голову, заглянул в глаза.

— Страшно тебе?

Я, закусив губу, кивнула.

— Нечего было лезть в этот мир. В тюрьме всегда страшно, — он развернулся и, толкнув плечом дверь, вошел в комнату и потянул меня за собой. Светлячок мерцал над нашими головами, освещая прибежище слуги. Это была небольшая клетушка с узкой кроватью, деревянной бочкой и полками, выбитыми прямо в стенах. Здесь не было окон, и мне от осознания этого факта стало гораздо спокойнее.

— Можно я у вас останусь?

— Можно, — Максим Александрович прикрыл дверь. — Ложись и поспи.

— А вы? — спохватилась я, забираясь на жесткую колючую кровать. Зато подушка здесь была большая и мягкая. Я обняла её обеими руками и, счастливо вздохнув, промямлила.

— Спасибо.

— Где проводник? — спросил Максим Александрович, замирая у двери.

— В пещере, в кувшине, — зевнула я. Здесь было так спокойно, так тихо и уютно, что сон сморил меня, едва я закрыла глаза. И на этот раз мне ничего не снилось.

* * *

Прислонившись плечом к стене и держа на весу больную ногу, я наблюдала, как Максим Александрович спускается на костылях по лестнице, зажатой между двумя каменными, расписанными черной краской стенами. Рисунки были незамысловатыми — цветы, деревья, какие-то животные, похожие на бизонов, всевозможные птицы и ни единого изображения дракона.

— Ты смотришь? — страж поднял костыли и обернулся. — Поняла, как идти?

— Да, — я уставилась на стража. — Может, попросить брата? Он спустит меня вниз.

Лестница была довольно длинной, и мне вовсе не хотелось скатиться по ней кубарем.

— Как? — недовольно поинтересовался Максим Александрович, поднимаясь ко мне.

— На спине, — я пожала плечами. — Между крыльев.

Страж, глубоко вздохнув, посмотрел на кувшин, стоявший на первой ступеньке.

— Вызовешь засранца или послушаешь меня?

— Валяйте, — я снова пожала плечами.

— Кхелет хатра никогда никого не возят. Они — полубожества. Им не пристало быть ездовыми животными. Бывают исключения, но…

Он отдал мне деревянные костыли и поднял кувшин.

— Попробуй спуститься сама. Я пойду впереди.

Вздохнув, я взяла «вторые ноги» и, повиснув на них, сделала первый шаг — поставила костыли на нижнюю ступеньку, уперлась, перенесла вес, здоровую ногу и… Хватило меня ступеней на десять, после чего голова пошла кругом, и я остановилась перевести дух. Снова нахлынуло ощущение тяжести, будто воздух внезапно загустел.

Максим Александрович обернулся.

— Что опять?

— Голова кружится.

— Давление ореола. Передохни.

Спускались мы долго, я вконец измоталась. Пот градом катился по разгоряченному лицу, дыхание сбивалось, а сердце стучало у самого горла. Когда до прохода осталась пара ступенек, на нас пахнуло сыростью и прохладой.

— Что там? — спросила я, останавливаясь на маленькой площадке перед аркой и заглядывая внутрь. Узкий коридор через десяток шагов сворачивал направо. Из-за угла струился яркий свет.

— Зал собраний, — ответил Максим Александрович. — Постой, нам надо поговорить.

Он взял меня за локоть и, склонившись к уху, прошептал.

— Будь сдержанна и спокойна.

— Как на собеседовании? — усмехнулась я, вспоминая, как впервые попала в компанию Геннадия Сергеевича.

— Только не икай и не трясись.

Я нервно хохотнула. Если хочешь, чтобы человек начал переживать, посоветуй ему быть спокойным.

— Пожалуйста, воспринимай мои слова со всей серьезностью, на какую способна, — недовольно произнес страж.

— В чем дело? — я чуть повернула голову к собеседнику. — Мне нужно чего-то опасаться здесь?

— Кого-то. Хранители третьего мира очень трепетно относятся к защите дверей. Помни их историю — тьма пришла извне.

Сегодняшнее утро началось с долгой лекции об истории мира кхелет хатра. Такое было сложно забыть даже при том объеме информации, который вливали в меня страж и проводник едва ли не каждую секунду.

— Пусть защищают свои двери, сколько хотят, — выдала я.

— Неправильный ответ. Многим рискуешь.

Я снова нервно улыбнулась.

— Что мне нужно им доказать?

— Что тебе можно доверить…, — страж запнулся, подумал и поправил сам себя. — Что НАМ можно доверить защиту двери.

— Разве выбор проводника не доказывает, что я подхожу на роль ключницы?

— Проводник — наш козырь, — согласился Максим Александрович. — Но он себе на уме. Подозреваю, что он действительно здорово струхнул, когда за ним начали охоту. Родство с ореолом третьего мира делает тебя очень удобным для него ключником. У двери здесь превосходные защитники.

— Он использовал меня, чтобы спрятаться тут?

— Наверняка. Значит, ему действительно неизвестно, что за тварь приходила по его душу, и с кем спелся Арсений. Помни, проводник не лжет своему ключнику.

— Ясно, — я сжала зубы. Вот ведь чертов паршивец! — Но и здесь не все просто, верно? В чем подвох?

— Послушаем, что скажут хранители.

Мы переглянулись, и страж махнул кувшином, предлагая идти первой.

В огромном полукруглом зале были расставлены в пять рядов длинные столы с придвинутыми к ним скамьями. Из узких окон, выбитых в противоположных друг другу стенах, в помещение проникал дневной свет. С одной стороны он рассыпался лучами по каменному полу, с другой был сдержан и рассеян. Вскинув голову, я оглядела потолок — его расписали так же, как и стены у лестницы — ни единого дракона, только растения, животные и замысловатые каракули.

— Сюда, — Максим Александрович вышел вперед и кивнул на находившуюся в тени часть зала. Там, за дальним концом стола, сидело трое мужчин. Все они были лысыми, а глаза их пылали, как разгорающиеся угли. Черные наряды, похожие на те, что носили виденные мною драконы, имели глубокие вырезы, доходившие до солнечного сплетения.

Двое магов, бледный юноша лет двадцати и мужчина с горбатым носом, смотрели на меня заинтересовано. Третий же, гигант с кожей цвета эбонита, заметно повеселел, завидев нас.

— Да хранит твой род Черный Дракон, дочь лавы, — произнес он, оглядывая меня и улыбаясь. — Смею надеяться, проводник-ключ рассказал тебе историю становления нашего культа?

— Да славится Черный Дракон и служители его, — ответила я, присаживаясь на скамью. Максим Александрович забрал костыли и помог перенести через перекладину больную ногу, которую я, облегченно вздохнув, вытянула под столом. — История вашего культа мне известна.

Ещё бы! Пока я завтракала, сидя в комнатке Максима Александровича, проводник не только поведал мне о Черном Драконе, но и заставил пару раз пересказать свои слова.

— Ты говоришь без должного уважения, — ворчал он. — Что вкупе с наглостью твоего стража выставит меня глупцом. Ну-ка, повтори ещё раз!

Когда-то давно, когда за дверями почти никто не следил, в мир равновесия нагрянули маги из четвертого мира. У себя на родине они стали изгнанниками, и решили обосноваться здесь, где мощный ореол усиливал их способности. Но в мире кхелет хатра они могли быть исключительно слугами. Маги согласились на такую долю, но лишь для того, чтобы получить власть над приютившим их кланом. Используя тени, темных духов ореола, колдуны поработили волю правящего рода, а потом и всего клана. Некогда могущественные медные драконы, жившие на Затопных холмах, потеряли связь с матерью-лавой и отцом-ветром. Им больше не нужно было мясо животных, они утратили человеческую ипостась. Их разумы, поглощенные тенями, жаждали драконьей плоти. Они уничтожали клан за кланом, а убитых не предавали священному пламени, а пожирали их тела или же бросали на милость теням, ещё не получившим крылья. Маги-изгнанники становились всё сильнее, и тогда явился Черный Дракон, Воин тысячелетия. Он призвал кланы объединиться, он собрал вокруг себя сильнейших магов третьего мира, и война началась. Драконы победили теней и их предводителей. Тогда-то, после тяжелой победы, был создан Культ Черного Дракона, объединивший тех, кто поклялся охранять третий мир от вторжения жадных до идеальной магии колдунов и чтить память Воина тысячелетия.

Вторая битва произошла парой веков позже — теперь уже маги двух кланов, стремясь принести князьям победу, призвали тени, потревожив ореол. Тени откликнулись на просьбу, но когда оба клана пали в битве, темные сущности заполучили тела воинов. И снова тьма опустилась на третий мир, и снова явился Черный Дракон, дабы сплотить кланы. С тех пор прошло много лет, тени молчали, а жрецы Культа, получив право следить за магами кланов, чтобы те, ни дай лава, не обратились к темным духам, продолжали нести свое бремя во Рве — кратере потухшего вулкана. В его стенах был выбит огромный замок, ставший святилищем Воина тысячелетия и прибежищем многих магов, выбравших путь жреца Черного Дракона.

— Тут тебе не торговая компания, где за дверями следит кучка лентяев, — резюмировал проводник мой пересказ.

Рассматривая трех жрецов, я натянуто улыбалась.

— Предыдущую нашу встречу ты, я думаю, не запомнила, — гигант потер подбородок, задумчиво глядя на меня. — Неожиданно раздался стук, дверь задрожала. Я поначалу не хотел впускать вас, но разве могу я удержать проводника шестого мира! Мой собственный ключ-проводник, Это, заверил, что стучится к нам ни кто иной, как ключник из подпола со своей свитой.

— Пооодпол, — мягкий, тягучий голос зазвучал откуда-то сзади. Я обернулась, но никого не увидела.

— Мир с самым слабым ореолом, — продолжал невидимка. — Посмотри под ноги, ключница и помоги мне подняться.

Я послушно склонила голову. За моей спиной, на полу, сидел черный скорпион размером с ладонь. Вздрогнув, я посмотрела на стража, но тот уже перегнулся через скамью и опустил руку перед духом. Скорпион быстро вскарабкался на плечо Максима Александровича, где и просидел всю беседу.

— Ты видишь меня, ключница? — спросил голос. Скорпион повернулся ко мне, демонстрируя черные глаза-бусинки, расположенные над пастью, вокруг которой торчали отростки, напоминающие паучьи жвала.

— Да, — я отвернулась. — Вижу и слышу.

— Хорошоооо, — протянул скорпион. — Очень хорошо. Проводники чуют друг друга. Знала ли ты это?

— Что-то слышала о подобном.

— Плоооохо. Если за дверью моей ключник и проводник его, я узнаю. Поэтому вы тут. Я просил открыть.

— Дууух, — позвала я.

Максим Александрович поставил кувшин на стол. Сосуд, упав на бок, звякнул, и из его горлышка выкатилась взъерошенная летучая мышь.

— О, мое почтение, — пропищал проводник, оглядываясь по сторонам.

Дух повернул голову к стражу и, заметив на его плече скорпиона, изобразил что-то вроде кивка.

— Это.

— Пусть, — произнес голос. — Вижу, ты цел и невредим. Тот, кто охотился за тобой, не ищет тебя больше.

— Тут — не ищет.

— Пусть? — повторила я, недоуменно глядя на стража. Максим Александрович пожал плечами, и скорпион нервно дернул хвостом.

— Имя проводника твоего, — ответил Это. — Разве оно неизвестно тебе?

— Нет.

— Пусть не внимателен, — печально отозвался скорпион. — Самый слабый мир, самые слабые ключники, самая слабая свита. Подпол в своей черни.

— Каждому — свое, — проворчал мой проводник.

— Не таи обииииду, — протянул Это. — Представь нас своей новой ключнице. В нашу первую встречу она была ранена и слаба.

— Ключник третьего мира, — Пусть указал крылом на темнокожего гиганта. — Зарго Штег. Его привратники — Регго Сторз.

Горбоносый кивнул.

— И Бринг Ра.

Юноша нервно дернул головой.

— Все, как видишь, кхелет хатра, — закончил Пусть.

— Твоего стража мы хорошо знаем, как и твоих брата и мать, — заговорил Зарго Штег, потирая подбородок. — Рад, что вы — дети третьего мира.

— Я родилась в шестом, — поправила я коллегу. — Здесь я оказалась по воле… проводника.

— Неосмотрительный выбор Пусть, — гигант кивнул. — Но кто-то неизвестный и сильный настолько, что смог вскрыть убежище проводника, угрожал ему. Я не осуждаю тебя, проводник, но ты повел через ореолы необученного мага.

— Она может стать сильной, — проскрипел Пусть. — Я ощутил её прикосновение.

— Возможно, в твоей новой ключнице сокрыта магия, но ты всерьез полагаешь, что она может нести тяжкое бремя запирающего и открывающего дверь?

— В открывании двери нет ничего тяжелого, — недовольно заметил проводник. — Ключнику нет нужды мотаться по мирам. Он просто решает, кого впустить и кого выпустить.

— Ты можешь принимать такие решения, ключница? — Зарго Штег внимательно посмотрел на меня. Я стушевалась и отвела взгляд.

— Нет. До выбора проводника я ничего не знала о пяти мирах.

— Сквееееерный выбор, Пусть, — сладко пропел Это. — В своем подполе ты выжил из ума, коли доверяешь скрытому магу.

— Она — создание двух миров, — фыркнул проводник, щуря единственный глаз. — Если её способности развить, она станет одной из лучших.

— Развить? — Зарго Штег усмехнулся.

— Развиииить? — протянул скорпион. — Есть ли время? Ведь тут вы, и подпол закрыт ото всех. Не войти, не выйти.

— Может, оно и к лучшему, — мой проводник помотал головой. — Кто-то опасный заперт в моем мире. Обучим ключницу, укрепим свиту и вернемся, когда будем готовы.

— Должен быть уничтожен любой, кто несет угрозу ключу, — заметил скорпион, дернув клешнями. — Нельзя потерять проводника. Дверь без него ведет в никуда.

— Мы не будем решать проблемы создания чужой свиты, но и подвергать Пусть риску не можем, — гигант покачал головой и улыбнулся, посмотрев на меня. Кажется, моя растерянность его веселила. — Ты должна остаться в этом мире, пока не будешь достаточно сильна и опытна, чтобы защитить дверь и Пусть. Мы…

— Нет, — резко ответила я.

Теперь ко мне повернулись все, даже скорпион.

— Почему? — прошептал он. — Почему ты всегда говоришь «нет»?

— В шестом мире осталась моя мать, — вперив взгляд в столешницу, произнесла я. — И «кто-то опасный», о котором вы говорите, напал на неё. Я не могу прятаться здесь, сложа руки, пока мама в беде. Мой брат ищет её, но поиски не увенчались успехом. Я должна ему помочь.

— Где ищет? — переспросил Зарго Штег.

Я вскинула голову и непонимающе уставилась на него.

— В шестом…, — и тут-то до меня дошло. — Постойте, пока я и проводник здесь, можно ли как-то поддерживать связь с шестым миром?

— Неееет, — протянул скорпион. — Подпол заперт. Тихо и пусто. Не выйти, не войти ни живому, ни мертвому, ни делу, ни слову. Никому. Кроме ключника и ключа шестой двери.

— Мне нужно обратно, — процедила я, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони.

— Прости, дитя, но проводник — вот истинная ценность, — сухо ответил Зарго Штег. — Я не открою перед тобой дверь нашего мира, пока ты не докажешь, что готова нести бремя ключника.

— Я позабочусь о её обучении, — произнес страж, до этого смиренно внимавший речам драконов.

— Не слишком ли много поручений для одного слуги? — Зарго Штег смерил Максима Александровича презрительным взглядом. — Может, тебе нужна замена?

— Или же, — прошептал Это. — Заменить стоит ключницу?

— В обход меня? — зло рявкнул Пусть. — Не глупи, Это. Поучай их, своих смертных прислужников, но не смей поучать меня, ибо известно тебе, кто я есть. Да, в моем мире завелся сильный враг, и кому, как не тебе, знать, как все может обернуться. Стал бы я искать укрытие, если бы сам мог справиться с ним? Я найду помощь, а тебя прошу всего лишь не мешать.

Все в зале мигом притихли. Ощетинившийся Пусть выглядел комично, если бы не громкий, свирепый голос, которым он отчитывал Это. Скорпион, ничего не ответив, сбежал по руке стража на стол, просеменил мимо мыши и растворился в воздухе у самой кромки стола.

Сквозь пелену слез я наблюдала, как ключник и его привратники поднимаются, прощаются с нами, что-то говорят друг другу. Мне было плевать на их слова, мне вообще на всех стало наплевать, кроме матери, которую мы бросили одну. Сколько прошло дней? Четыре? А если она ранена, а если уже… поздно.

Обернувшись, я проводила хранителей двери полным отчаяния взглядом. Один за другим, они исчезали в арке, находившейся напротив той, через которую вошли мы. Прошло совсем немного времени, и свет из окон на мгновение померк. Три огромные тени пронеслись по залу.

— Черти что, — первым нарушил траурное молчание Пусть. — Вот что значит просить укрытия у собратьев! Все им расскажешь, тревогами поделишься, а они лапшу на уши навешают и условия свои диктуют.

— В кувшин, — процедила я, закрывая глаза.

— Чего? — проводник отполз от меня. — Чего такое?

— В кувшин, я сказала! — моему крику вторило гулкое эхо пустого зала.

— Иду уже, нечего так орать, — пробубнил дух. — Я тебя защитить хотел.

— Затащив сюда? — я замахнулась, в надежде прихлопнуть проводника, но ударила по пустой столешнице. — Хитрые твари…

Нахмурившись, я обернулась.

— Ты из их ордена? — мне совсем расхотелось говорить со стражем на «вы».

— Культа, — поправил тот, поднимаясь и доставая костыли. — Был когда-то.

— Моя мать помогла тебе удрать отсюда, верно? Так помоги ей!

— Я и помогаю, — мужчина устало потер двумя пальцами узкую переносицу. — Вставай.

— Проводник сказал, что Женя делает всё, что в его силах… А, твою мать! — я зарычала, со всей дури налетев больной ногой на ножку стола. — Но проводник… же… не может… лгать.

— Осторожно. Значит, не лгал. Так ему сказал твой брат, — страж придержал меня за локти, помогая подняться. — Проводник не соврет тебе, но его тоже можно обмануть.

— И ты молчал, — повиснув на костылях, я покачала головой. — Этот мир из всех хороших парней делает трусливых гавнюков?

— А из милых девочек — злобных гарпий, — равнодушно отозвался Максим.

— Кроме шуток, мне нужно в шестой мир.

— А я предупреждал.

Я замерла у арки и, всхлипнув, обернулась.

— Как вам удалось выжить? — захотелось убедиться в силе единственного человека, который пока не подвел меня.

— Останемся на «ты». Здесь выкание звучит очень пафосно, — страж забрал со стола кувшин. — Переход в другой мир замедляет действие проклятия. А здесь мне помогли маги. При правильном снятии большинство полученных от проклятия повреждений исцеляются. Если, конечно, проклятый жив.

— Больно было?

Максим, нахмурившись, посмотрел на меня.

— Когда ломались ребра — не очень.

— Повезло, — я запрокинула голову, стараясь сдержать слезы. Под потолком летали стрекозы, а за ним гонялись маленькие длиннохвостые птахи. — И как теперь мне вернуться домой и помочь матери?

— Ключник будет настаивать на своем. Зарго — опасный тип.

— Они… могут убить меня?

— Да, и найти подходящую, по их мнению, партию. Поэтому лучше сделать вид, что играешь по правилам. Будем искать лазейку. Пошли.

— Но у нас нет времени!

— У нас нет выхода, — немного резко бросил Максим. — Не штурмовать же Ров. Давай, живее. Скоро объявят перерыв, и сюда попрет толпа.

Мы прошли через ту же арку, через которую попали в зал. Подняв голову и увидев впереди множество ступеней, я почувствовала, как задрожали ноги.

— Пойду сзади, — решил Максим. — Если упадешь, вниз полетим вместе.

Я хмыкнула и уже приготовилась водрузить костыли на первую ступень, как наверху, в свете сияющего под потолком мха, блеснул серебром заговоренный наряд кхелет хатра.

— Спокойно, — прошептал страж, но обида, боль и ярость закрутили в сознании вихрь слов и действий, путая мысли. По лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, несся мой брат. Я крепко сжала костыли.

Когда ушел отец, и мама работала сутками, за мной присматривал Женя. Мне было года четыре, а брату не больше десяти. Родители, забиравшие своих чад из детского сада, предлагали проводить, подвезти, но Женя упрямо мотал головой.

— Сами дойдем.

До общежития, где мать тогда снимала комнату, было рукой подать, но я вечно застревала на детской площадке. Женя чинно усаживался на краешек скамейки, где обычно сидели бабушки, следившие за внуками, и не сводил с меня глаз. Потом вставал, серьезно говорил, что пора ужинать, и мы шли домой. Бывало, если я принималась голосить на весь двор, ударившись или не поделив горку с другими малышами, брат кидался ко мне, гладил по руке и тихо говорил.

— Успокойся, всё пройдет.

Я громко всхлипывала и, кивая, замолкала. Становилось не больно, не обидно, но мирно и хорошо. Прибегал ли он уже тогда к магии? Этого я не знала и знать не хотела.

Женя стал другим.

Сейчас он снова спешил ко мне, улыбаясь и махая руками. Пришлось отвести глаза — их уже щипало от слез.

— Саша! — брат прыгнул через три ступени и, приземлившись передо мной, схватил за плечи и чувствительно тряхнул, но я, не поднимая головы, лишь крепче вцепилась в костыли. — Нам нужно поговорить. Срочно. Есть новости!

— Опять будешь лгать? — прохрипела я, смотря в пол. — Как ты мог так поступить со мной и мамой?

— О чем она? — Женя обратился к Максиму, стоявшему позади меня, но тот молчал. — В чем дело?

— Ты ничего не мог узнать о матери, потому что шестой мир без ключника закрыт!!! — заорала я, вскидывая голову и подаваясь вперед. — Там наша мать, жестокосердный ты гавнюк! Я видела, видела этих тварей, знаю, что они могут, а ты…

— Успокойся, — тихо попросил он, гладя меня по плечам. — Я же говорю, у меня есть новости.

Я попятилась назад, скидывая его руки.

— Оставь свои магические штучки при себе. Чему мне теперь верить? Мы бросили там маму, одну!!!

— Саша, — улыбка сползла с лица брата. Он не потянулся ко мне, а шагнул назад. — Послушай меня. И прекрати орать.

В голосе его не звучали ни сострадание, ни понимание, ни извинения. Женя говорил холодно, недовольно, словно это я чем-то провинилась перед ним. Его тон стал последней каплей.

— Нечего слушать. Сплошное вранье! — моему крику вторило эхо. — Не хочу я с тобой ни о чем разговаривать! Мне нужно обратно! Хоть кто-то ещё должен помнить, где наша настоящая семья!

— Не смей повышать на меня голос, — зло произнес брат. — Успокойся и заткнись.

На мгновение я потеряла дар речи. Прозвучавшая в голосе близкого человека ярость сбила меня с толку, но ненадолго. Собравшись с силами, я снова пошла в атаку и ударила по самому больному.

— Заткнуться, значит? Какой ты, к черту, князь! Ты просто точная копия нашего отца!

Что-то произошло после этих моих слов. Воздух вокруг загустел, тени на стенах стали четче, темнее, как перед нападением в кабинете босса. Дыхание сперло, и я, отбросив один костыль, схватилась за горло, хватая ртом воздух в тщетной попытке вздохнуть. А Женя стоял и пылающими огнем глазами смотрел на меня с такой яростью, что хотелось потерять сознание, умереть, лишь бы не видеть, не знать, как он может ненавидеть.

В следующий миг Максим, резко развернувшись, ударил Женю кулаком в челюсть. Брата повело, он отступил назад, споткнулся о ступеньку и повалился на лестницу, раскинув руки. Вокруг вмиг посветлело, и я, повиснув на костыле, смогла вздохнуть полной грудью.

— Сдурел? — Максим, склонившись над моим братом, схватил его за ворот туники и с силой тряхнул. — С каких пор тень в узде держать не можешь, сиятельный?

— Тень…, — прошептал изменившийся в лице Женя. — Она сорвалась…

Брат растерянно посмотрел на меня.

— Саша, сестренка, прости, — он рванулся было вперед, но Максим, толкнув его, снова повалил на ступеньки.

— Не подходи ко мне! — заорала я, неуклюже пятясь назад. — Пожалуйста…

— Маленькая, прости меня, — Женя закрыл глаза ладонью, резко откинул голову назад и со всей дури приложился затылком о ступеньку. — Да что же это… Как же так…

— Чем чаще их призываешь, тем неохотнее они уходят, — Максим, выпрямившись, покачал головой. — Теперь не боишься внимания жрецов?

Женя убрал ладонь от лица и растерянно взглянул на стража.

— Донесешь?

Максим, ничего не ответив, протянул руку и помог Жене подняться. Тот шагнул в мою сторону, не сводя с меня глаз, но налетел на стража, который, преградив дракону путь, схватил его за предплечье.

— Оставь её, — тихо попросил Максим. — Не сейчас.

Женя смотрел на меня растеряно и печально. Если уж ему было больно, то что говорить обо мне…

— Убери руки от наследного князя, жалкий слуга! — прозвучал сверху громоподобный голос. Мы втроем вскинули головы, и Максим, тихо выругавшись, отступил от Жени, который в свою очередь, последовав совету стража, отвернулся и не стал ко мне лезть. Я же не сводила глаз с незнакомцев, спешивших к нам. По лестнице спускалось пятеро мужчин в серебряных кольчугах. Впереди шел седобородый пожилой здоровяк, который по внешнему виду напомнил мне земного Зевса, настолько грозно и величественно он выглядел, хмуря густые белые брови.

— Князь, я…, — начал было Максим, снова делая шаг назад, но дракон не дал ему договорить. Он ударил стража под дых с такой силой, что тот согнулся пополам и рухнул на пол, как подкошенный.

— Не трогайте его!!! — завизжала я. — Он хотел меня защитить!

— От кого? — грозный старик обернулся и сурово смерил меня взглядом. — От собственного брата?

— Он…, — я смешалась и затравлено огляделась.

Женя замер за спиной седого дракона и опустил глаза, сделав вид что всё, что сейчас происходило, не имеет к нему ни малейшего отношения. Максим, потирая ребра, поднимался с пола, а остальные огнеглазые насмешливо наблюдали за ним.

— Саша, послушай, — брат, будто опомнившись, посмотрел на меня. — Всё…

— Так, как должно быть, — властно закончил за него «Зевс», упираясь кулаками в бока и довольно оглядывая меня. — Дочь дочери моей! Глаза твои ярки, как кровь земли.

Я молчала, исподлобья смотря на деда. Мне нечего было ему ответить. Дракон, подождав, обернулся и бросил своим спутникам.

— Хет, Гер, слугу — в яму, поиграйте на перерыве. Дэр, дочь лавы на руки и за мной.

— Стойте, какие ямы? — вскричала я, вся подбираясь. — Он — мой страж.

— А я — твой князь, — отрезал дед.

— Да кто…

— Иди и не спорь, — перебил меня Максим, проходя мимо, обратно в Зал собраний. Драконы последовали за ним, довольно улыбаясь.

— Стойте! Ай, — вскрикнула я, когда один из спутников деда подхватил меня на руки. — Он же страж…

Я вцепилась в плечо дракона и, испуганно вытаращив глаза, посмотрела на Женю, но тот уже поднимался вверх по лестнице. Похоже, судьба Максима его вообще не волновала.

— Здесь все мы — твои стражи, — старик улыбнулся. — Идем, дочь лавы. Нам следует узнать друг друга лучше.

Такой слабой и беспомощной я себя ещё никогда не ощущала. Меня, бережно прижимая к груди, несли по узким темным, коридорам, своды которых были усыпаны светящимся мхом. Зеленые, мерцающие пятна удивительно гармонично вписывались в нанесенные на стены и потолок изображения растений и животных.

Драконы молчали. Впереди шел брат, едва не придушивший меня в приступе ярости, рядом — отец моей матери, совершенно чужое мне существо. В детстве я мечтала о дедушке и бабушке и представляла, как встречаю их, как они мне рады и как я счастлива. Мы обнимаемся и вместе идем в красивый маленький домик, с кирпичной трубой и котом на крылечке.

Мечта исказилась до личной катастрофы.

— Уверен, что когда ты встанешь на крыло, сыны ветра будут бороться за полет с тобой, — подал голос дед, и несший меня сын ветра, усмехнувшись, заметил.

— Она весит, как детеныш.

— Легкие самки высоко летают.

После этих слов расхохотались все, даже Женя, а я сжалась в комок, цепляясь за крепкое плечо и не без ужаса вслушиваясь в гулкое эхо, вторившее смеху драконов.

В пещере, куда меня принесли, вдоль завешанных мохнатыми шкурами стен тянулся низкий диван без спинки, что-то вроде оттоманки, вот только подушек я не заметила. Пол покрывали ворсистые ковры, а у дивана размещались невысокие каменные цилиндры с огромными блюдами на вершине. Женщина, коротко стриженная, полноватая, круглолицая и блеклоглазая, выкладывала на подносы фрукты из зеленой плетеной корзинки. Когда Дэр опустил меня на диван и, кивнув, отошел к мужчинам, собравшимся у «взлетной площадки», которая здесь была выполнена в виде широкого балкона с подобием ограждения, мой взгляд почему-то упал именно на корзинку. Она казалась такой нереально яркой среди всех этих серых шкур, серых ковров, серых стен и лежанок. От движений служанки оранжевые фрукты перекатывались по дну, толкая друг друга, а я всё смотрела и смотрела на корзину, не в силах отвести глаз. Служанка заметила мое внимание и, раскидав оставшиеся фрукты по подносам, буквально выбежала из пещеры. На женщине было точно такое же платье, какое дал мне мальчик-слуга.

Закрыв глаза, я провела рукой по коротким волосам, вздохнула, собираясь с силами и, вскинув голову и расправив плечи, позвала брата.

— Же… Эхтен, могу я с тобой поговорить?

Женя, бросив взгляд на князя, сдержанно кивнул. Дед развернулся, улыбнулся мне и сделал знак остальным выйти. Драконы, поклонившись, один за другим покинули пещеру, а князья, не проронив ни слова, сели по разные стороны от меня.

— Мои извинения, — в пещеру вернулся Дэр. — Ваш кувшин.

— О, — я натянуто улыбнулась. — Спасибо.

Мы снова остались втроем, но князья молчали. Дед, усмехаясь в бороду, смотрел на меня, брат изучал потолок. Откуда-то снизу доносилось недовольное ворчание и дружные крики людей, словно рядом проходил футбольный матч, но я гнала посторонние звуки прочь. Этот мир принял меня, пора было и мне принять его и завершить процесс адаптации.

«Дуууух», — мысленно позвала я, рассматривая кувшин, стоявший на ковре у моих ног. Ничего не произошло, сосуд не двинулся, но внезапно кто-то дернул меня за мочку уха. Пусть завозился на плече, через ткань коготками царапая кожу. Брат заметил проводника, но вида не подал.

— Гешет Тахгер, правящий князь Серебряного клана, — зашептал дух. — Ведет серебряных в бой уже шестьдесят пять лет. Будь осторожна, нрава твой дед буйного. Его слово — всегда приказ.

— Ты не похожа на нас, — заявил правящий князь, откидываясь на висевшую на стене шкуру. — Но мне хватит и того, что Эхтен признал в тебе сестру. Кхелет одарила тебя поцелуем, значит, даст тебе и крылья.

— Прошу прощения, князь, но я очень переживаю за мать, — произнесла я, покачав головой. — Мои мысли заняты её судьбой.

— Твой брат мчался к тебе, чтобы сообщить приятную новость, — дед нахмурился. — Но, вижу, не успел.

— Мама жива, с ней Эдгард, — произнес Женя, и я, резко обернувшись, вытаращила глаза.

— Как она? Невредима? — схватив брата за руку, я подалась вперед. — Как ты узнал?

— Она в больнице. Временная потеря памяти из-за травмы головы, документов при себе не было, поэтому Эдгард долго искал её, — Женя погладил меня по ладони. — Она теперь в безопасности, поверь мне.

Я вглядывалась в огненные глаза брата, силясь понять, лжет ли он или же мать действительно жива и находится под защитой. Сердце колотилось, как бешеное.

— Откуда ты узнал? — прищурившись, спросила я.

Женя пожевал губу, глянув поверх меня на деда, а потом, видимо, получив знак, заговорил.

— Эд научил меня использовать в магии тени. Как связаны ореолы миров, так и тени, населяющие их, связаны между собой.

— Оооо, — протянул Пусть. — Как интересно.

— И этой связи можно доверять? А Эду?

— Более чем. Он — учитель, который открыл мне родной мир, он — старый друг мамы и её… поклонник, — брат снова погладил меня по руке. — Если я и могу кому-то доверять, то только ему. Эд — сильнейший маг шестого мира.

— Наглый выскочка.

Хорошо, что дед не видел и не слышал Пусть, зато Женю выпад проводника смутил.

— Так мама ранена? Тяжело?

— Её жизнь вне опасности. Она идет на поправку.

— Мы можем забрать её сюда?

Дед кашлянул, привлекая внимание. Я обернулась, не отпуская руки брата.

— Тебе не дадут покинуть наш мир, — заметил правящий князь, почесывая бороду. — Жрецы Черного Дракона говорили со мной о тебе.

— Саша, послушай, — брат потянул меня к себе. — На мать напали из-за проводника, — Женя одарил Пусть свирепым взглядом. — И чем дальше он от неё, тем меньше шансов, что атака повторится. А для мамы, я уверен, главное, чтобы ты была в безопасности.

— Хороша безопасность. Ты едва не придушил меня на лестнице, а жрецы Черного Дракона думают, что легче заменить ключника, чем воспитывать его.

— Придушил? — голос деда прозвучал сурово. — Ты осмелился поднять руку на сестру?

Какое-то время мы с братом смотрели друг другу в глаза. Наконец, я обернулась.

— Нет, он просто сильно сдавил мне плечи, — в моем голосе прозвучала обида. — Наверное, так спешил рассказать о маме, что недооценил свои силы. А я испугалась.

— Ха! Среди серебряных нет слабаков! Вот и ты вскоре станешь сильной.

— Прости меня, — тихо произнес брат.

— И ты меня, — шепотом ответила я.

— А о черных не беспокойся, — дед махнул рукой. — Если хоть чешуйка упадет со спины детенышей моего рода, я направлю лучших воинов в Ров, и они камня на камне не оставят от замка. Власть культа также туманна, как рассветы в первые дни прохлады.

— Спасибо, — я слабо улыбнулась. — Но как же мама? Чем я могу ей помочь?

— Береги себя, — просто ответил брат. — Когда ей будет лучше, ты сможешь поговорить с ней через тени.

— Я не стал бы так рисковать, — пискнул Пусть. — Какой-то неизвестный мне ритуал.

— Будет время — поучишься, — отрезал брат.

— Да, дочь лавы, тебе нужно учиться, — согласился дед, не слышавший выступления духа. — Нашим обычаям, нашим традициям, нашим…

Снизу донесся мощный рев, заглушивший вскрик толпы.

— Хорошая ли выходит игра? — дед, поднявшись, потер спину и двинулся к балкону. — Иди сюда, дочь лавы, я преподам тебе урок.

Женя помог подняться. Мне хотелось задать ему тысячу вопросов, но старый дракон не располагал к открытой беседе.

— Только без истерик, ладно? — попросил брат, подводя меня к поручням. — Игры в яме — древняя традиция.

Брат говорил что-то ещё, но я больше не слушала его. Впереди, справа, слева, всюду, куда не глянь, высились горы, больше походившие на каменные прямоугольники искусственного происхождения — гладкие, с плоскими вершинами, на которых, искрясь серебром шкур, нежились сотни, если не тысячи, драконов. Серые скальные склоны были сплошь усыпаны черными зевами пещер — от совсем маленьких окошек до гигантских дыр, похожих на разинутые рты каменных великанов.

Ни единого деревца, только камни, серебряные драконы да синее, аквамариновое небо, шатром раскинувшееся над ними.

— И что ж они так вопили? — спросил дед, что-то разглядывая внизу. — Скучнейшая игра. Он постарел и теперь сдается без боя? Стоило ли менять сытный обед на подобное зрелище?

Я опустила глаза и вцепилась в поручни. От ощущения высоты потянуло ноги, и мне почудилось, что пол под нами вот-вот провалится. А оказаться внизу мне никак не хотелось. Потому что там творился настоящий хаос. Прямо под балконом, откуда мы наблюдали за игрой, была то ли выбита, то ли вырыта глубокая, размером с футбольный стадион, яма. Вокруг неё громоздились обломки скал, куски камней, осколки некой черной породы, острыми пиками уходившие ввысь на несколько десятков метров, и среди всей этой осыпи сновали люди, стремившиеся поближе подобраться к краю ямы. Внутри неё два дракона, свободно скакавшие по стенам и дну, забавлялись с человеком, который с высоты балкона походил на таракана. Гиганты мордами толкали его в пыль, а стоило ему подняться, как сбивали с ног ударами хвостов, перекатывали лапами, как делают кошки, играя с катушками ниток, придавливали крыльями, внезапно расправляя и резко опуская их. При такой игре человек, барахтавшийся в яме, должен был бы давно быть раздавлен, но он все понимался и поднимался и пару раз даже умудрился уйти от ударов.

— Это что, Максим? — прошептала я, забывая об осторожности и перегибаясь через край.

— Так ему и надо, — развеселился проводник. — Может, очухается.

— Его имя — Рей, — зевнув, поправил дед. — Слуга. Кем бы он ни был в том мире, откуда ты пришла, здесь он — бескрылый. И он не смеет поднимать руку на крылатого.

— Он же погибнет! — вскричала я.

— В яме не умирают, — князь покачал головой. — Скучно.

В мгновение ока старик перемахнул через край. Я вскрикнула, не зная, куда смотреть, а уже в следующую секунду над головами столпившихся у ямы людей, огибая черные пики, пронесся серебристый дракон. Его могучую голову венчали закрученные в тугие спирали рога, а от затылка до конца длинного хвоста тянулся неровный волнообразный гребень, в лучах местного светила казавшийся прозрачным. Слуги, позабыв о зрелище, приветствовали князя радостными криками и вскидывали к нему руки, будто им явился… не знаю… бог. У меня в мыслях не укладывалось, как все эти люди могут так радоваться правителю, отдающему приказы на подобные «развлечения». Черт, да они должны его ненавидеть!

Пусть, будто прочитав мои мысли, тихо произнес.

— Он не зря тебе сказал, что пора знакомиться с традициями и обычаями. Смотри и понимай, умница.

Дракон заложил вираж и, опустившись на край ямы, вскинул голову и заревел. Ему вторил такой гул, что под ногами завибрировал пол. Люди тоже пытались что-то проорать, но куда им было тягаться с кличем крылатых. Драконы, игравшие в яме с человеком, замерли и почтительно отступили. Максим стоял на ногах, большего я не могла разглядеть. Князь, сверкнув огнем глаз, посмотрел на слугу, вскинул крылья и, рванув в яму, вытянул переднюю лапу. На мгновение мне показалось, что сейчас Максима попросту размажут по песку, но дед схватил его, оттолкнулся задними ногами ото дна и, подняв облака пыли, взмыл в небо. Я не успела и глазом моргнуть, как князь оказался на уровне балкона. Зашвырнув свою ношу в пещеру, дракон клацнул пастью у нас над головами и полетел выше. Внизу, кажется, запели какой-то гимн.

— Макс! — я бросилась внутрь пещеры, куда, перелетев через ограждения, откатился мой страж. — Он жив? Боже, что они с ним сделали!

— Осторожно, — Женя помог Максиму перевернуться на спину.

— Так ему и надо, — просвистел Пусть, прыгая с моего плеча на пол. — Наглая вредная сволочь!

— В кувшин! — приказала я, опускаясь на ковер перед стражем. Выглядел Максим потрепано — одежда в клочья, лицо разбито, тело в ссадинах и пыли. Его будто привязали к лошади и проволокли по бездорожью. — Макс, ты как?

— Жив, — страж протер глаза и, нахмурившись, уставился на Женю. — Ну, спасибо, князь! Как в старые добрые времена!

Брат, ничего не ответив, пожал плечами и направился к выходу. Максим, осторожно перекатившись на бок, приготовился подняться, и я мигом схватила его под руку.

— Ты-то куда лезешь со своей ногой? — беззлобно поинтересовался он. — Негоже княжне возиться со слугой.

— Почему ты не применил магию там, в яме? — спросила я, прыгая за ним. Не знаю, кто кого держал, но на лежанку мы буквально рухнули, уронив один из подносов. — Ты же мог?

— Мог, — сморщившись, Максим пощупал бок. — Твою мать, опять ребра. Только зачем? Чем интереснее игра, тем дольше она длится. А тут — поваляли, попинали — и можно жить дальше.

В комнату вошли трое слуг — одна женщина, та самая, что раскладывала фрукты, и двое молодых парней.

— Осмотрите его и отведите в господские купальни, — приказал следовавший за ними Женя.

— Такая скучная игра, — протянул один из мужчин. — Говорили, ты — маг и можешь оседлать господина.

Максим какое-то время недоуменно смотрел на слугу, а потом возвел глаза к потолку.

— После чего я бы сразу прилип к его лапе.

Женщина рассмеялась, а парни, нахмурившись, переглянулись.

— Я могу чем-то тебе помочь? — спросила я Максима, который неуклюже поднялся с лежанки. Страж обернулся и, усмехнувшись, покачал головой, ничего не ответив. Женя проводил процессию взглядом, стоя подле меня, как солдат на посту.

— За ним присмотрят.

— Спасибо, — я обхватила плечи руками. — Он спас меня от этих тварей, что охотились за проводником. Можно как-то улучшить его положение здесь?

— Нет, — отрезал брат. — Рей — один из немногих слуг, кого дед знает лично. И это «лично» — не в пользу твоего стража. Но сейчас не о нем. Мне нужно тебе кое-что объяснить. Не призывай проводника, это будет наша тайна. Да не смотри ты так на дверь! Он — маг, справится.

— Справится, — я завозилась, поудобнее устраиваясь на лежанке, закинула на неё больную ногу, поморщившись от боли. — Ты пугаешь меня, Жень. Сначала чуть не придушил, теперь просишь прощения и вообще ведешь себя, как ни в чем не бывало. Отдаешь Максима на игру, хотя он пытался защитить меня от тебя же, а теперь отправляешь его в… господские купальни. Может, объяснишь, что происходит?

Женя сел рядом и, скрестив руки на груди, уставился на кувшин.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, не сводя глаз с прибежища проводника.

— Напугана, — честно призналась я. — Твоим поведением, твоими словами, отношением драконов и жрецов ко мне. Боюсь за маму. Как она там?

— Она под защитой куда более надежной, чем ты.

— Честно?

— Честно, — брат, посмотрев на меня, нахмурился. — Саша, та ноша, что тебе досталась, может оказаться смертельно непосильной. Но без твоего доверия я вряд ли смогу тебе помочь. Ты должна… Нет, ты обязана стать одной из нас. Кхелет хатра не терпят истерик, криков и слез. Ты либо сильная, либо мертвая.

— Драконы же не убивают представителей своего клана.

— Пока ты не раскроешь крылья, никто не сможет сказать, какого они у тебя цвета.

— У слуг вообще нет крыльев.

— Им ставят клеймо между лопаток, когда они достигают шестнадцати лет. Серебряные крылья — знак того, чего у них быть не может.

— И они не устраивают бунты, не пытаются стать свободными?

— Слуги — часть клана. Они много работают, но сытно едят, весело отдыхают и не думают о будущем. Здесь нет богатых и бедных, мы едим одно и то же. Но слуги никогда не пойдут на битву. Мы — их воины, их защита и их любимые господа.

— Это смахивает на рабство.

Женя пожал плечами.

— Это клан. Если слуги не будут работать — мы не будем есть, если мы не будем есть — мы будем слабы, если мы будем слабы — нас перебьют золотые и выжгут всё живое в горах.

— Со стороны выглядит так, будто драконы поработили людей, — упорствовала я.

— Со стороны? — Женя, усмехнувшись, почесал бороду. — Да ты ещё ничего не видела, чтобы судить о жизни кхелет хатра. Кстати, здесь нет оружия.

— А можно пронести его из другого мира?

— Нет, сложные сплавы, конструкции, материалы исчезают при переходе. Может получиться так, что ты войдешь в дверь шестого мира одетой, а в третий зайдешь голой.

— О, — я вытаращила глаза. — Только не говори… Нееет!!! Что, я, правда…? Какой позор!

Женя позволил себе улыбнуться, наблюдая, как я заливаюсь краской и закрываю ладонями лицо.

— Наготу здесь не воспринимают, как нечто вопиющее, — попытался он меня успокоить. — У нас даже купальни общие.

— Кошмар…

Женя обвел пещеру скучающим взглядом и, вздохнув, выдал.

— Привыкнешь.

— А ты привык?

— Конечно. Чем меньше думаешь о прошлой жизни, тем легче воспринимаешь эту.

— Но я не собираюсь оставаться здесь надолго!

— Но «ненадолго» не должно превращаться в кошмарный сон, как считаешь?

— Уже почти превратилось, — рука непроизвольно потянулась к горлу. Женя, сокрушенно покачав головой, печально взглянул на меня.

— Мне очень жаль. Я только поговорил с Эдом о матери и от радости, наверное, не полностью разорвал контакт, расслабился и позволил тени повлиять на меня. Никогда такого не было. Я всегда отправлял их обратно в ореол. Ещё ни разу они не ослушались моего приказа.

— Тени напали на нас в шестом мире, — я нервно дернула головой. — Пусть рассказывал, что и тут они не принесли ничего хорошего.

— Их нужно учиться сдерживать, — Женя вскинул руку. С балкона в пещеру проникал дневной свет, и тень от руки брата серым мазком легла на ковер. Внезапно она удлинилась, потянулась к стене и, скользнув по дивану, поползла вверх по шкуре. Брат растопырил пальцы, и их тени, вытянувшись, начали ветвиться, искривляться и обрастать призрачными листочками. Мгновение — и на шкуре возник призрачный силуэт деревца. Я прищурилась, разглядывая тень — что-то она мне напоминала, что-то…

— Рисунки на сводах, — прошептала я. — В коридорах, в залах собраний — они всюду.

— У всего есть тень, — кивнул брат. На деревце появились круглые плоды.

— Почему на рисунках нет ни одного дракона?

— На некоторых есть, — Женя тряхнул рукой, и тень исчезла. — Я покажу их тебе, как только сможешь ходить.

— Ты ничего не сказал деду о том, что случилось на лестнице, — мне стало не по себе. — Он не одобряет подобную магию?

— Не в том дело. Ни разу тень не проникла так далеко в мое сознание, — брат разглядывал свои пальцы, будто впервые их видел. — Не хочу, чтобы князь думал, что я могу сорваться.

— Сорваться?

— Саша, — Женя серьезно посмотрел на меня. — Я больше не допущу подобных проколов. Сейчас ты ничего не поймешь, но позже, когда познакомишься с магией ореолов, я расскажу тебе о тенях. В них нет ничего опасного, если не жадничать и не стремиться взять больше, чем положено. Но, для нашего блага, не спрашивай о них никого, кроме меня.

— Даже Максима? Он подрядился мне в учителя.

Брат вскинул одну бровь.

— Учителя? Открывать магию тебе будет кто-то из чародеев Серебряного клана. А слуга, да тем более он, решивший учить госпожу…

Женя покачал головой.

— А ты? — я подползла к брату и пихнула его перебинтованной ногой в бедро. — Ты не хочешь стать моим учителем?

— Нет, — Женя осторожно похлопал меня по коленке. — Не смогу уделять тебе достаточно времени. Ты видела деда, его поручения нельзя откладывать.

Я скрестила руки на груди и надулась.

— Постарайся не рассказывать Рэю о тенях, иначе мы можем потерять единственный способ связи с мамой, — Женя, опустив глаза, сосредоточился на ниточке, торчащей из бинта. — Бывших жрецов Черного Дракона не бывает, знаешь ли.