Сентябрь, 2008 год.

Алекс почувствовал неладное, едва только въехал во двор собственного дома. В его окнах не горел свет. Как так? На улице почти ночь, а Ирки нет дома? Так и знал — что-то случилось.

Алекс буквально влетел на седьмой этаж и застыл на лестничной клетке. Входная дверь не заперта. Только этого не хватало!

Табун мурашек пронёсся по телу, руки похолодели, а позвоночник вмиг скрутило как пружину. Онемевшими пальцами он толкнул оказавшуюся невероятно лёгкой дверь и вошёл внутрь.

Темно. Тихо. Слишком тихо…

— Ирма! — позвал он. Ничего.

Не торопясь и едва дыша, Алекс шёл по квартире, которая всегда была его неприступной крепостью. А теперь?

Шаг за шагом в сознание прокрадывалось нечто мерзкое и опасное. Даже страшно становилось. Не за себя — нет. За себя Алекс давно перестал бояться. Ещё шестнадцать лет назад, когда чудом остался жив после обстрела и разорвавшейся под ногами «лягухи».

Он боялся за Ирку. А с ней явно что-то случилось. Алекс знал это наверняка.

Главное, чтобы виной было не его прошлое. Ибо прошлое Алекса Туманова не должно воскресать. Не сейчас.

В спальне теплился свет, полоской выглядывая из-за закрытой двери. Алекс выдохнул. Совсем забыл, что окна спальни выходят на другую сторону. Хоть какие-то признаки жизни.

Только почему Ирка не заперла входную дверь?

Неужели что-то с ребёнком? Как это Алекс не подумал об этом? Ну конечно! Ведь это единственное, что могло выбить Ирку из привычной колеи. Больше нечему. Или есть?

Алекс остановился напротив спальни. Дверь заперта на защёлку. Что-то не так. Впрочем, это «не так» было всегда в их отношениях.

Алекс дёрнул дверь — и впрямь заперта. С чего бы это? Ирка никогда не запирала дверь в ванную и спальню. Дразнила. А сейчас заперто и Ирка не отзывается. Позвоночник скрутило ещё туже.

— Ирма, ты там? — голос Алекса оказался болезненно охрипшим. Он не на шутку перепугался. Что за дела? Его уже давно ничего не пугало. И почему Ирка не отвечает? Алекс ещё раз дёрнул дверь. Немного сильнее. Никакой реакции.

А может, она спит и просто не слышит? Тогда почему эта дверь заперта, а входная нет? И почему она не выключила свет? Ирка никогда не спала при свете.

— Ириш, у тебя всё в порядке?

Снова молчание. Пружина в спине не раскручивалась. Алекс прислушался. Никаких звуков. Проклятье! А вдруг ей стало плохо? В обморок упала, что с ней иногда бывало, а он тут раздумывает, что да как. Придётся ломать дверь.

Рывком Алекс дёрнул ручку, вложив в руку всю имеющуюся силу. Что-то треснуло, щёлкнуло, лопнуло, дверь подалась, и через мгновение Алекс ввалился в спальню. Яркий свет вспышкой резанул глаза, и Алекс не сразу понял, что происходит.

Ирка стояла, прижавшись спиной к стене. Ветер из открытого окна врывался в комнату, хлопал шторами, раздувал Иркины волосы, заставляя её дрожать от холода. Алекс разочарованно покачал головой и встретился взглядом с наполненными страхом глазами любимой жены. Он ничего не понимал. Что так напугало его девочку? Он сделал шаг и тут же остановился, уловив знакомый блеск металла. Алекс опустил глаза и увидел в изящной Иркиной руке скальпель.

Алекс опешил. Он знал, что жена всегда носит при себе скальпель. Она не говорила, зачем, а Алекс не выпытывал. Всё хотел забрать его по-тихому. Не успел. Теперь скальпель был направлен против него. Такого Алекс никак не ожидал. Ирка, его любимая девочка, до смерти боится его. Его? Нет, этого не может быть.

Осторожно Алекс сделал шаг к жене. Только бы не его. Не его…

— Не подходи! — вскрикнула Ирма. Алекс остановился.

— Девочка моя, это же я…

— Я вижу! — её голос срывался до хрипа и дрожал, но рука оставалась твёрдой.

Алекс горько усмехнулся. Всё-таки его. Больно. Пружина лопнула, оторванными кольцами впиваясь в отупевшее от напряжения тело. Сцепив зубы, чтобы не заорать от разрывающей боли, Алекс отступил пару шагов и перевёл дух.

— Пусть так…пусть я… — тихо заговорил Алекс. Как же больно-то… Кольца всё глубже вонзались в его тело, в клочья разрывая и без того искалеченную душу. — Только от окна отойди, родная…

— Не подходи! — резко перебила Ирма, отступив к расхристанному шкафу.

— Что?.. — спазм сдавил горло. — Что произошло, девочка моя?

Ирма молчала. Больше всего на свете сейчас ей хотелось просто убежать или провалиться сквозь землю. Не успела. Всё никак не могла найти паспорт, который оказался в спальне, а не вместе со всеми документами. А потом как назло дверь заклинила, словно отпускать не хотела. И теперь она стояла и до смерти боялась мужчины, в которого только начала влюбляться. Зачем она только решила заглянуть в ту проклятую папку?

Ирма опустила глаза и посмотрела на разбросанный компромат, полученный от матери. Как можно разрушить жизнь родной дочери? Зачем?

— Что происходит, чёрт подери?! — резкий голос Алёши заставил Ирму вздрогнуть. Она перевела взгляд на мужа и едва слышно простонала.

— Господи…

— Ирма!

Нет…Так не бывает…

— Это… правда?.. — она окинула взором разбросанные на полу бумаги.

— Ты о чём?

— Я хочу знать. Это правда? Всё это?

Алекс проследил взгляд жены: на полу смятые вещи, сумка, из которой виден край паспорта. Она что, сбежать от него хотела? Почему? И тут он увидел разбросанные бумаги и всё, наконец, понял.

Ирма не сводила глаз с мужа, склонившегося над разбросанными бумажками. Она видела, как менялось выражение его лица, когда в его руках оказывалась та или иная деталь компромата — будь то газетная статья, финансовый документ или страницы ежедневника.

И когда Алёша оторвался от столь увлекательного чтива, он был уже совсем другим.

Бледное напряжённое лицо с больными и дико уставшими глазами. Такой он походил на загнанного зверя, который до последней минуты надеется, что оторвался от погони.

Ирма дрогнула. Слёзы покатились по раскрасневшимся щекам. Она всё поняла без слов.

Охотники всё-таки настигли свою добычу. Господи, как же так? Почему? Как же теперь быть?

— Алёша, — её голос дрожал, — я прошу тебя, скажи, что всё… всё это неправда… Пожалуйста… Ну! Заклинаю тебя…

— А ты поверишь? — жёсткий вопрос. Ледяной тон.

Ирма пожала плечами. Она и сама не знала, сможет ли теперь поверить любящему мужчине. Да и любящему ли? Как? Она же видела его перекошенное злобой лицо. Видела отчаяние в его серых глазах. А что может быть правдивее больных и дико уставших, но таких родных глаз.

— Мне очень жаль…

— Ты… Ты страшный человек…

Носом пошла кровь. Она зажала его ладонью. Перед глазами закружилось.

— Девочка моя… — он шагнул к ней.

— Не надо! Ничего больше не надо, — совладав с собой, она отрицательно замотала головой. — Я… я хочу уйти…

— Зачем? Куда ты пойдешь? Одна? Ночью? В таком состоянии, — он протянул ей платок. — Давай я…

— Пожалуйста… — взмолилась Ирма, выхватив платок. — Дай мне уйти… я…

— Девочка моя родная, не совершай ошибку. Я прошу тебя, Ириш. У тебя кровь идёт. О ребёнке подумай…

Ирма отёрла платком нос. На лице остались бурые полосы. Но кровотечение остановилось.

— Ир, я ухожу. Ты остаёшься. Поняла?

Но Ирма в ответ лишь покачала головой. Не могла находиться в этой квартире, где всё было пропитано ним. Мужчиной, которого она боялась. Она хотела уйти. На остальное ей было плевать. Алекс всё понял. Больше он её не держал…

…Ирма остановилась только когда «зловещий» дом спрятался в черте города. Она оторвала от лица испачканный в крови некогда белоснежный платок. Шмыгнула носом — кровотечения не было.

Как такое могло произойти? Хотя чего она ожидала, выскочив замуж за малознакомого человека? Да чего угодно, только не такого! Она же жила под одной крышей с… Ирма встряхнула головой. У неё не хватало мужества посмотреть правде в глаза и признать, что её муж убийца. Как поверить?

Наверное, правду говорят, что все бабы — дуры. Ещё недавно Ирма Дубравина возразила бы всякому, кто посмел бы сказать ей подобное. Но не теперь. После того, что произошло в этот вечер, Ирма не стала бы возражать. Похоже женщины, даже самые умные, на самом деле непроходимо глупы. Просто по определению.

Ирма усмехнулась и оглянулась на «зловещий» дом. Зловещий…

Дома нет. Его даже не видно за многочисленными постройками района.

Семьи нет. Родная мать разрушила всё, что Ирма успела полюбить. Зачем? Впрочем, Ирма понимала, что и матери у неё больше нет. Наверное, и не было никогда.

Ничего нет. Что делать? Куда идти? К Леське нельзя — она родная сестра Алёши. А больше некуда.

Ещё долго Ирма одиноко и растерянно бродила по шумным улицам ночного города.

Ночь медленно и неумолимо накрывала своим покрывалом пустые переулки, разлеталась по заполненным маршрутками и троллейбусами дорогам и утопала в тёмных водах бухты.

Холодало. Колючий ветер окатывал продрогшую Ирму солёными брызгами.

В эти минуты, дрожа от пронизывающего осеннего ветра и теряясь в гомоне ночного города, Ирма напрочь забыла о ребёнке.

Она снова осталась одна. Вновь нужно быть сильной. Как тогда, когда не стало отца. Вот только теперь сил больше не осталось. Совсем…

Визг тормозов заставил её обернуться. Жёлтый свет фар ослепил, а через мгновение сменился непроглядной тьмой, принёсшей долгожданное забвение…

…Алекс сидел на кровати, не в силах пошевелиться.

Больше всего на свете он боялся именно этого. Единственное, чего он боялся в своей никчёмной жизни. Ирма ушла и уже не вернётся. Да ещё в таком состоянии. Но он позволил ей уйти, потому что понимал её. Невозможно жить с тем, кого боишься. А она его боится. Считает монстром. И правильно делает. Он ещё хуже.

Прошлое, будь оно неладно! Так и знал, что оно не оставит его в покое. Видимо, не суждена ему нормальная жизнь.

Нормальная? Алекс усмехнулся.

— А ты когда-нибудь жил нормально? Ты вообще жил? — вслух спрашивал он у самого себя. — Вечно вляпываешься во всякое дерьмо. То торговля людьми, то афёры с медикаментами, то «чёрная» трансплантология. Удивительно как ты вообще на свободе, господин доктор. И ты ещё пытаешься стать нормальным? О домике мечтаешь подальше от всего света, о детях, об Ирке…

Эх, ну и фантазёр же ты, Ту…

Алекс осёкся и резко поднялся. Широкими шагами пересёк спальню, длинный коридор и вошёл в ванную. Посмотрел на себя в зеркало.

Сам во всём виноват! Нужно было сразу всё рассказать Ирке. Не так, как она узнала из этой макулатуры. Откуда она только это взяла? Он же всё уничтожил. Ещё тогда — десять лет назад. Замёл все следы. А теперь выходит, не все? Он вспомнил разбросанные на полу спальни бумажки.

Убил бы, не задумываясь. Знать бы, кто подсунул его жене эту мерзость.

Кто? Все, кто хоть что-то знал об этой истории, давно и безнадёжно мертвы. Все, кроме троих человек. Его, Леськи и Игната.

Так Алекс думал до этой минуты. Ибо с этой минуты он знал о существовании того, кто прекрасно осведомлён о его тёмных делах. Кто-то живой и…посторонний. Кто-то, кто захотел отомстить Алексу Туманову. Но ему ли?

Алекс усмехнулся, открыв кран.

— Придётся немного подыграть нашему мстителю. Пусть думает, что всё идёт по его плану. Пусть наслаждается властью, пока может…

Сейчас самое главное — обезопасить Ирку. Он уже позаботился об этом. Позвонил старому другу и попросил приглядеть за ней, пока всё не устаканится. Вдали от него она будет в безопасности, раз уж началось что-то непонятное. По крайней мере, пока в его прошлом многоточие. А там — будь что будет.

Алекс оглядел себя в зеркале, скептически улыбнулся, подхватил опасную бритву и замер с занесённой над головой рукой.

Он не услышал, а почуял седьмым чувством, что в квартире чужой. Спина напряглась, словно струна, а пальцы крепче сжали острую бритву.

Неприятно колючее ощущение влезало в его уставший мозг. Ощущение, похожее на свист лопнувшей струны. Звонкое, хлёсткое, болезненное и вместе с тем опустошающее.

Всё, лопнула последняя струна, и музыка больше не звучит.

Нет музыки — нет жизни…

Алекс знал это ощущение приближающейся смерти. Он уже испытывал подобное десять лет назад и ещё раньше, когда погиб отец. И на войне, когда не стало его друга. Когда тот закрыл Алекса собой. Лёха умер вместо него. Поэтому Алекс подарил ему ещё один шанс. Призрачный и неживой, но шанс. Как и себе, чтобы отомстить. Он похоронил собственное имя, превратившись в Алексея Туманова.

Тогда ему повезло. А сейчас? Повезёт ли ему снова?

В сознание врезалась острая боль. Натянулась последняя струна его жизни. Вот-вот лопнет…

Но Алекс не боялся этого. Сердце не сжималось в комок, руки не тряслись, не подкашивались ноги. Не было страха. Лишь холодное и острое ощущение неизбежности. В этот раз не повезёт.

И появившийся на пороге ванной человек в макинтоше подтвердил неизбежное. Небрежно он опёрся плечом о расколотый косяк. И с улыбкой «закадычного друга» на красивом непроницаемом лице снял тёмные очки. Теперь на Алекса смотрели чёрные глаза профессионала, не допускающего осечек.

— Ты… — обречённо произнёс Алекс, через зеркало глядя в сверкающие недобрым огоньком глаза своего убийцы. Два киллера в одной компании — это перебор. Алекс усмехнулся, а гость, молча, пожал плечами.

— Ну что ж, Алексей Евгеньевич, — Алекс подмигнул своему отражению, — придётся вам отказаться от славы, — он опустил руку, покрепче сжимая бритву, и вновь взглянул в лицо своего палача.

Убийца стоял за его спиной ближе расстояния ладони. Но Алекс не собирался сдаваться. Он знал, что на этот раз удача не на его стороне, но он не намеревался давать смерти шанс на победу. Ему было ради чего жить. Теперь было. Даже если ему придётся лишиться ещё одного друга.

— Увы, — он улыбнулся, уловив блеск острой стали. Странно, что убийца до сих пор не выстрелил в него. Ведь так проще. — На сей раз навсегда.

Он резко обернулся, выбив из руки убийцы нож. Тот отступил. Сталь со звоном ударилась о кафельный пол. Алекс опустил глаза и увидел упавший к его ногам скальпель. Тот самый, что ещё недавно сжимала жена. В недоумении Алекс перевёл взгляд на своего убийцу. Тот неторопливо снял чёрную перчатку и протянул Алексу руку.

— Салют, Эльф! Рад встрече, брат…