Какой настойчивый. Забавно: он словно охоту на меня отрыл. Только вот я не зайка и не птичка. Рысёнок, убедившись, что возражать я не спешу, опустился на противоположный конец лавочки, оставляя между нами достаточно пространства, чтобы не нарушать приличий, хотя сама ситуация сомнительна. Дуэньи-то рядом нет. Или он просто не хочет меня пугать?

— Вы сегодня дважды от меня сбегали, леди.

В ручейке — раз. А второй побег? Наверное, с игры. Или в самом начале? Не важно.

— А вы трижды меня находили.

Игривый тон Рысёнок не поддержал, следующий вопрос задал абсолютно серьёзно:

— Моё общество вам неприятно, леди? Я прошу вас ответить честно, не щадя моё самолюбие.

Даже так? Мне очень приятно, сижу и наслаждаюсь. Сейчас бы обнять со спины за шею, шепнуть «ты мой», задевая губами мочку уха. Что ответить, я думала не меньше минуты, разглядывала золотые прожилки в светло-карих глазах, любовалась правильными чертами лица, представляла, какими мягкими должны оказаться русые пряди, когда я пропущу их между пальцами. Молчание затягивалось.

Рысёнок резко поднялся.

— Кажется, я понял, леди.

— Вы мне понравились с первого взгляда, — слова сорвались с языка почти против воли, я доверилась интуиции, буквально вопившей, что лгать сейчас нельзя и допускать между нами недопонимание тоже нельзя. — Но я убеждена, что хорошей женой мне не стать. Есть причины. А вы заслуживаете достойную супругу. Леди Найра добра, неглупа, будет верной и преданной. Сейчас она не выглядит невестой мечты, но немного заботы, и она изменится, расцветёт.

— Какие причины? — упоминание Найры Рысёнок проигнорировал.

— Позвольте мне оставить этот вопрос без ответа. Я клянусь, причины есть.

Рысёнок передумал уходить, вместо этого подошёл к фонтану, стянул перчатки. Под манжетом рубашки мелькнула крупная прозрачная бусина на простеньком ремешке. Рысёнок подставил пальцы под струи воды, провёл влажными ладонями по лицу, вновь натянул перчатки, повернулся ко мне:

— Леди, я не могу требовать от вас чего бы то ни было. Также я не знаю, что вы подразумеваете под причинами. Уверен, обо всём мы поговорим. Позднее. Пока мне достаточно вашей симпатии.

Он ушёл, фактически пообещав, что женится на мне. Эх, Рысёнок… Я ведь даже не знаю, как тебя зовут.

Выждав, побрела обратно. Во-первых, полдень. Во-вторых, хватит с меня. Я отказываюсь продолжать беспокоиться. Я предупредила? Да! Решил, что самый умный? Вперёд! С себя я ответственность снимаю. А ты, Рысёнок, не плачь потом. В конце концов, гори всё огнём! Я жить хочу, и это единственное, что меня по-настоящему волнует. Жизнь я получу, если богиня сочтёт меня достойной. Суд — когда я уничтожу тех, кого прокляла. И сегодня я стану к цели ближе ещё на три шага.

Натянула на лицо улыбку, потупилась. Для случайных зрителей я милаха, и никак иначе. Я очаровательная, ни капли не подозрительная и безобидная-безобидная.

Вернулась я вовремя. Олсия как раз начала собирать невест нашей группы. Я себя ждать не заставила и получила одобрительный кивок монахини. Я старалась ей понравиться интуитивно, хорошее отношение монахини — залог бытовых удобств и некоторого простора для манёвра, но я сейчас понимаю, что решение было верным. Помощь дочери Света может мне вскоре пригодиться. Как, возможно, и помощь Найры. Пышка встала рядом со мной. Уже входит в привычку: когда куда- то идём, я и Найра первая пара. Обед прошёл тихо, обошлось без крупных и мелких происшествий. К счастью, на меня почти не обращали внимания. Новые впечатления затмили неприятные, оставшиеся после бала — девочки тихо перешёптывались, и разговоры крутились вокруг женихов, и даже Лика включилась в обсуждение кавалеров. Олсия не встревала, хотя сделать замечание про благопристойность было бы в её стиле.

После обеда нас вернули в спальню, и Олсия мимоходом заметила, что завтра нам потребуются наряды и стоит заняться подготовкой. Впрочем, не возбраняется посетить музыкальный салон, картинную галерею или танцевальный зал. Её Величество вдовствующая королева позаботилась и пригласила для нас учителей. Первыми предложением воспользовались сёстры-близняшки, пожелавшие отправиться на урок пения. Найра заинтересовалась домоводством. Говорю же, что умная.

Я вперёд не полезла, пропустила всех желающих. Меньше ушей — спокойнее.

— Дочь Света, Олсия.

— Да, дитя?

В озвученном монахиней перечне вариантов библиотеки не было. Но не спросить глупо. Вдруг повезёт?

— Дочь Света Олсия, я бы очень хотела посетить библиотеку, если возможно.

Монахиня поджала губы. Я ответила полным надежды и смирения взглядом. Бабушка назвала бы его щенячьим. Действует если не на всех, то на многих. К тому же просьба самая обычная. Беда в том, что Олсия сказать «да, иди» не имеет права: невесты каждый миг, каждую секунду должны быть присмотрены. На уроках — учителя, по коридорам чуть ли не за ручку провожают монахини, в крайнем случае, послушницы. Сейчас Олсия отвечает за невест, оставшихся в спальне.

— Дитя… я посмотрю, что можно сделать.

— Дочь Света Олсия! — восхитилась я.

— Но сначала, дитя, мы с тобой серьёзно поговорим.

Я перестала изображать восторг, раз серьёзно, значит, надо показать полную сосредоточенность на словах монахини.

— Дитя, ты беспокоилась о здоровье кавалера, с которым танцевала на балу, и который ударился спиной о колонну.

— Верно, дочь Света. Я очень признательна этому мужчине за то, что принял удар на себя и тем самым защитил меня.

— Он поступил достойно, и ты, дитя, абсолютно права, отвечая благодарностью и искренним беспокойством. Я хочу убедиться, что ты испытываешь именно эти чувства. Тот кавалер тебе понравился?

Траш! И какая реакция ей больше всего понравится? Наверное, смущение. Да, прикинуться смущённой точно стоит. Отвечать прямо? Нет, невинная юная леди стесняется.

— Он был мил, — я старательно потупилась.

— Мил… Дитя, ты невеста и будущая жена. Ты должна понимать — ты станешь сердцем дома мужа, а твой супруг — стенами и крышей. Чтобы в доме царил уют, жена должна быть доброй. Чтобы дом был крепким, крепким должен быть муж. Тот кавалер, не зная меры, увлекается вином.

Заковыристые нравоучения я пропустила мимо ушей. Что жрецы Света, за которыми Олсия повторяет, могут понимать, если они, как и дочери Света, принимают обет безбрачия? Что у них есть, кроме невнятных детских воспоминаний? Мои родители обожали друг друга до беспамятства, и я твёрдо верю, что основа крепкой семьи — взаимная любовь. Но за заботу спасибо. Олсия могла спокойно промолчать, а вместо этого предупредила. Своеобразно. Вино — наименьшее из зол, блондин увлекается чем похуже, но барышням про травки не рассказывают, поэтому — вино.

— Дочь Света Олсия, я благодарю вас. Я пропишу ваши слова в своём сердце. Никто и никогда не объяснял мне столь понятно. Но спешу заверить, к тому кавалеру я испытываю исключительно человеческую симпатию. Чувства иные должны быть обращены только к мужу, путь к которому озарит Свет.

Монахиня кивнула.

— Верно, дитя. Свет озарит, — Олсия помолчала. — Библиотеку?

Да, траш!

— Если возможно, — заискивающе попросила я.

— Подожди.

— Благодарю, дочь Света!

Поможет?

Я вернулась к своему матрацу, вытащила из сундука платье, в котором танцевала на балу, и принялась спарывать ленты, кружева, банты. Возможно, именно это платье станет моим свадебным. Если я решу идти до конца. В общем, имеет смысл обновить наряд.

Работа спорилась. Шить, а тем более вышивать, я не люблю, но бабушка настояла, что я должна уметь обращаться с ниткой и иголкой. Мало ли, как жизнь развернётся? Бабуля оказалась права — пригодилось. Краем глаза я следила за соседками, ожидая любой неприятности. Не любят они меня вполне заслуженно: я выскочка, подхалимка, выбиваюсь из общей стаи и, главное, я успешна у женихов. Почти весь бал я танцевала, получила знаки внимания от Рысёнка. Этого невесты мне не простят. Рысёнка — в особенности.

Олсия вышла из комнаты, и близняшка тотчас подавала голос. Обращалась она не ко мне, но…

— Права была матушка, говоря, что скромность — добродетель истинной леди. Достойные мужчины выбирали именно так, скромниц.

— Не скромниц тоже выбирали, — подхватила вторая. — Страшно представить, сколько вина нужно выпить, чтобы пойти против линии танца!

Я даже не повернулась в их сторону. Стежок к стежку. Сделать акцент на декольте или скромно прикрыть шею кружевным воротом?

— Это было так вульгарно, так ужасно. Я бы со стыда сгорела. Я бы лишилась чувств, если бы меня пригласил тот господин.

Я улыбнулась уголком губ, но говорить, что попытки уколоть меня выглядят удручающе жалко, не стала. Пускай тренируются сцеживать словесный яд, мне от этого ни тепло, ни холодно. Скучно только.

— Я бы, если бы ко мне такой посватался, в монастырь сбежала!

Ну-ну. Увлёкшись, девочки пропустили возвращение Олсии. Монахиня стояла на пороге, внимательно слушала и с каждой услышанной фразой становилась мрачнее грозовой тучи.

— Каждая невеста получает жениха, которого достойна! — отрезала монахиня. — Отказываться от замужества тебе, светлой невесте, кощунство! И ты подумаешь о своём поведении.

— Дочь Света…

На оклик монахини прибежала послушница из девочек постарше, лет четырнадцати.

— Проводи леди в храм, в комнату молитв и размышлений. Да поможет ей Свет прозреть!

Ох. Сурово.

Храм Света в нашем поместье, разумеется, был, даже три: для крестьян, семейный и большой, открывавшийся жрецом по праздникам. Что такое «комната молитв и размышлений», я знаю. Это каменный мешок, в котором холодно, сыро и темно. Считается, что храм не допускает в комнату Тьму, но позволяет почувствовать, что означает остаться без Света. Бред, конечно, отсутствие света и есть тьма. Но пусть их. В поисках уединения добровольно на полчаса-час в комнате запираются жрецы и монахини. Перед этим часто высушивают и нагревают помещение — отдых должен быть комфортным. А ещё комнату используют как помещение для наказаний. Запирают провинившихся на всю ночь без еды и воды. Совсем жестокое наказание — накануне заставить виновного съесть пару ложек чистой соли. Перед рассветом служащий при храме послушник поднимет плиту, закрывающую окно, через которое виновник увидит рассвет и восход — узрит Свет во всём его великолепии.

— Дочь Света…

Девочка встряла. А не надо злословить, за язык никто не тянул.

Попытка разжалобить монахиню коленопреклонной мольбой о прощении только разозлила Олсию.

— Леди, кажется, на размышления вам потребуются два дня.

Девчконка замотала головой, всхлипнула, утёрла слёзы и, тихо плача, поплелась за послушницей.

— Дитя, это для твоего же блага. Приведи Свет тебя к истине.

Угу, насморк и воспаление лёгких — это благо.

— Леди Шанита, подойдите.

Я мгновенно свернула платье в рулон, бросила в сундук, захлопнула крышку. Отзываться следует мгновенно, но не оставлять же беспорядок, монахиня не оценит. И верно, Олсия одобрительно улыбнулась.

— Дитя, ты хотела в библиотеку. Тебя проводят.

Я рассыпалась в благодарностях, щедро заливая в уши монахини сахарный сироп, присела в книксене, но склонилась гораздо ниже, чем следовало.

— Иди, дитя. Тебя ждут, — перебила Олсия, но я видела, как ей нравится мой восторг.

Ещё один книксен, смазанный, торопливый:

— Благодарю, дочь Света!

В коридоре у стены напротив двери в спальню стояла послушница. Бледный грустный ребёнок. Девочка взглянула на меня исподлобья, буркнула невнятное приветствие, развернулась и пошла прочь, не заботясь, следую я за ней или нет. Мы спустились по широкой лестнице, прошли несколько коридоров, свернули, поднялись на этаж выше. Дорогу я запомнила, но ориентацию в пространстве потеряла. Мы уже в другом крыле или нет? Послушница прибавила шагу и вскоре остановилась около двустворчатых дверей, открыла, пропустила меня вперёд.

Хм… Не библиотека. Большую часть пространства занимали кресла, диваны и столики. Стеллажи с книгами занимали лишь третью часть помещения. Провожатая прошмыгнула мимо меня к столику, втиснулась между двумя другими послушницами, занимавшимися переписью книг. Я же переключилась на строгую даму, сидящую поодаль.

— Добрый день, леди, — поприветствовала я её первой, как и положено младшей.

— Добрый день, леди, — голос у дамы оказался скрипучий, хриплый, — и добро пожаловать в книжный салон «Сказания добрых сестёр-вышивальщиц». Вижу, вы здесь впервые. Я расскажу. Две сотни лет назад на королевскую свадьбу принцессе Юнате подарили полное собрание свитков Сказаний, и Её Высочество открыла поэтический дамский салон. За две сотни лет коллекция рукописей выросла в несколько раз и стала поистине богатой. Чтобы вы хотели почитать, леди? Я знаю здесь каждую книгу.

— Я бы хотела ознакомиться со светской хроникой, леди, — я знаю, что нужное мне награждение Малым знаком защитника Света прошло относительно недавно, предположительно, сразу после убийства моих родителей. — За последний месяц, если возможно.

Дама медленно указала закрытым веером на крайний стеллаж.

— Журналы лежат в хронологическом порядке.

Есть!

Я поблагодарила даму искренне и, стараясь не бежать, рванула к стеллажу. Всё складывается просто отлично: никто не узнает, что именно я искала. Когда расследование начнётся, следователи, конечно, догадаются, но время в запасе у меня ещё есть. Я сняла с полки первый довольно толстый журнал. Уходить от стеллажа не стала, воспользовалась специальной подставкой для быстрого просмотра книг.

Первая запись пятидневной давности. По идее, нужная мне дата более ранняя, но кто знает. Впрочем, выбора нет, работаю с тем, что есть. Помолвка, званый вечер, скачки, выезд на королевскую охоту… Я не пропускала ни единой строчки, хотя пролистывала страницы быстро. Рождение первенца у…, свадьба, похороны, малый королевский приём, бал в честь прибытия нового посла. Никаких записей, свзяанных с Храмом или Светом. Я переместилась на десять дней назад, и журнал кончился. Хроники по полудекадам? Я вернула журнал на стеллаж и взяла следующий том. Одиннадцать дней назад вдовствующая королева устраивала благотворительный салон, скончался министр финансов.

Да!

Награждение Малым знаком защитника Света состоялось в Морском зале дворца двенадцать дней назад. Да хоть в канализации. Награждал лично Его Величество в присутствии жрецов. Это тоже не интересно, хотя запомнить на всякий случай стоит. Короткую заметку я наизусть зазубрю. Итак, три заветных шага к цели — три имени. Лорд Наэн Дамиран. Лорд Крэйс Бжерет. Лорд Пэрт Сонар.

Я несколько раз сжала и разжала кулаки, успокаивая нервы. Бурно радоваться не надо. Бросаться в атаку тоже не надо. Спокойнее. Тише. Аккуратнее. И для начала стоит вспомнить о том, что я не могу быть абсолютно уверенной, что убийцы именно эти трое, указания лишь косвенные. Но я доберусь и выясню. Совсем скоро, ведь я всё ближе. Я облизнулась.

Журнал я просмотрела до конца, хотя особого смысла в этом не было. Приёмы, вечера, бал- маскарад… Имена подозреваемых больше не попадались. Я перевернула последнюю страницу, закрыла журнал, поставила на полку и вернулась к хранительнице поэтического салона. Не библиотекаршей же её обзывать, хотя по сути дама и есть библиотекарша.

— Юная леди, вы нашли то, что искали? Я могу помочь вам чем-то ещё?

— Да, леди. Благодарю. Откровенно говоря, меня заинтересовал один кавалер, и мне бы хотелось узнать о нём больше. Из какой он семьи, кто его родственники. Это возможно, если я знаю только его имя и фамилию?

Что может быть естественнее для невесты?

— Боюсь, что не смогу вам помочь, леди. Вам нужны родословные списки, их можно найти в библиотеке, здесь же дамский салон.

Жаль, конечно, но я не расстроилась. Я получила ровно то, зачем пришла. Слава Тьме, пока у меня всё идёт по плану.