Пожалуй, шагнуть с края обрыва вниз и то было бы легче, думала я, глядя в зал Совета. Этот зал каким-то образом существовал сразу и в м'хире, и в реальном пространстве. Сила, которая требовалась для того, чтобы уравновесить такое существование, расходовалась с небрежностью гораздо более устрашающей, чем сам этот факт. Перед моим взором колыхалось что-то расплывчатое, лишенное перспективы, а единственным, что я видела четко, был подиум, на котором восседали семь фигур, чьи лица были скрыты накинутыми на голову капюшонами.
Хочешь не хочешь, но первый шаг сделать все же пришлось. Я заставила себя поверить, что моя нога найдет под этими кружащимися пятнами света твердую опору. Не утратить ориентир мне помогало обостренное чувство м'хира — приправленное изрядной долей страха.
Кто-то из сидящих в зале кивнул мне. Я сделала еще один шаг. Постепенно тревога и страх начали улетучиваться.
Мне были здесь рады, меня окружала теплота, которая обезоруживала…
… до того момента, пока я не осознала, что безропотно позволила завести себя в расставленную для меня западню. Незримые путы вдруг оплели меня, затягиваясь все туже и туже, у меня начали заплетаться ноги, и я в конце концов вынуждена была остановиться. Холодная волна враждебности изгнала из моего сознания последние остатки успокаивающей теплоты. Огни над членами Совета вспыхнули ярче, придавая их мантиям нестерпимую льдистую белизну. Колеблющиеся границы зала обратились во вполне реальные стены, потолок и пол. Чары испарились. Да никогда и не существовали, сказала я себе с горечью.
— Отпрыск Дома Сарков. Не-Избравшая. — Я не могла определить, кто из безликих членов Совета произнес эти слова, звучавшие как обвинение.
Я знала, что с моим отцом произошло то же самое и теперь он стоял, парализованный, как и я. Мои оковы еле уловимо ослабли, и я обнаружила, что могу говорить.
— Вы знаете меня, — сказала я. — Кто…
Меня прервал другой, более низкий голос.
— Отвечай на наши вопросы, не-Избравшая. Мы еще не приняли решение, предоставить ли тебе право задавать вопросы нам. — В голосе послышалась умиротворяющая нотка, снисходительность, от которой меня прошиб озноб. Им ничего не стоило заманить меня в ловушку, а теперь я находилась в их власти несмотря на всю ту силу, которой должна была бы обладать.
Подтекст этих слов был мне предельно ясен: я находилась в руках членов Совета, а в исходе этого заседания ни у одного из них не было ни малейших сомнений.
— Задавайте ваши вопросы, — проговорила я наконец, прилагая массу усилий к тому, чтобы голос не дрожал. Вряд ли стоило дожидаться, когда они применят более радикальные методы допроса.
— Почему ты отказалась от Выбора, предложенного Йихтором, сыном Лоримара ди Караата? — вступил третий голос.
Предательская краска залила мои щеки.
— Я свободна в своем Выборе! Я не обязана была принимать его предложение.
Два остроконечных капюшона склонились друг к другу и беззвучно посовещались, после чего тот, что справа, повернулся в мою сторону.
— Мы по-другому сформулируем вопрос, дочь ди Сарка. Как ты смогла отказаться от Выбора, предложенного Йихтором?
Передо мной словно разверзлась бездна: именно этого так опасались Барэк и Раэль. Не забавно ли, что ловушку я соорудила себе собственными руками? Мне страстно захотелось освободиться хотя бы на секунду, пусть даже только для того, чтобы продемонстрировать им непристойный жест, но своим телом я сейчас не владела.
— Если вы так хорошо знаете, какой вопрос надо задавать, то должны знать и ответ на него! — бросила я в гневе.
— Скажем так: мы подозреваем правду, не-Избравшая, — холодно отозвался говоривший. — Ты согласилась бы принять этот Выбор сейчас?
Сбоку от ряда сидящих членов Совета на помосте появились еще две фигуры. При виде меня глаза Барэка слегка расширились. Но я смотрела только Йихтора. Почему отступник даже не взглянул на меня? Он, казалось, не обращал внимания вообще ни на что.
Мне не нужно было видеть ни кивка одного из членов Совета в направлении Йихтора, ни того, как от лица Барэка немедленно отлила вся кровь, чтобы понять, что за сети плетет Совет.
— Вам плевать, если я убью их обоих, верно? — Я взглянула на своего недавнего противника. Он так же плотно увяз в их паутине, как и я.
— Утрата Барэка ослабит Дом Сарков.
Я не поняла, действительно ли этот ответ был столь бессердечным, как мне показалось, или это просто была высшая похвала клановцу. Неужели кроме силы и умения ей пользоваться их больше ничего друг в друге не волновало?
— А его вам не будет жалко? — сказала я, лишенная возможности указать на Йихтора. Приоткрытый рот придавал его красивому лицу странно бессмысленный вид.
— Мы ценим индивидуальность. Но не потерпим открытого неповиновения, — объяснил низкий голос все тем же снисходительным тоном. — Это существо когда-то было Йихтором ди Караатом. Его Дом отправили в ссылку. А разум рассеяли в м'хире. Так что прибереги свою жалость для кого-нибудь другого, не-Избравшая. В этой оболочке нет ничего, чему грозила бы гибель от твоей силы.
— Значит, там некого и Выбирать, — проговорила я медленно с глубокой уверенностью в том, что права. — Вы не можете заставить меня высвободить Силу-Выбора.
— Мы попусту тратим время! — Облаченная в мантию фигура в конце ряда поднялась и откинула с лица капюшон. На лице Фэйтлена застыла презрительная гримаса. — К чему спорить с жалкими остатками ее разума? Мы знаем, что должно быть сделано. Все эти разговоры — никчемная болтовня. — Рядом с ним вдруг материализовалась жабоподобная фигура в плаще болотно-серого цвета. Судя по тому, как резко посуровели другие члены Совета, личность широкоротого ретианина была им знакома.
За спиной у меня раздался резкий голос:
— Убери свою марионетку с нашего Совета, Фэйтлен! Это уже переходит всякие границы!
Фэйтлен с явным удовольствием ухватился за слова моего отца.
— А ты кто такой, чтобы указывать Совету, как ему поступать, Джаред? Будь доволен, что мы ограничились твоим исключением из своих рядов, решив не наказывать тебя за то, что ты осмелился помешать осуществлению нашей великой цели!
— Довольно! — Один из тех, кто сидел на помосте, поднялся и также опустил капюшон, сделав остальным знак последовать его примеру. Ни одно открывшееся моему взгляду лицо не показалось мне знакомым. У всех членов Совета был решительный вид, хотя, к их чести, большинству — было явно не по себе. — Ты будешь относиться к Дому Сарков с подобающим их силе и происхождению почтением, Фэйтлен, или окажешься в Кругу поединков. — Повисла пауза, во время которой лишь Барэк встретился со мной взглядом; в его глазах тоже был страх, но я видела, что он боится скорее за меня, чем меня саму. Я улыбнулась ему, очень надеясь: он догадался, что я все поняла.
— Джаред, мы разделяем твои чувства. Но то, что должно быть сделано, будет совершено. Если пожелаешь, ты свободен покинуть этот зал. — Мои незримые путы зловеще натянулись. — Если же останешься, помни: мы не потерпим никакого вмешательства.
— Я остаюсь, Сонда'ат, — хрипло, но твердо выговорил мой отец. — Чтобы в веках осталась память о той низости, которую затеял ты и руководимый тобой так называемый Совет.
— Низости? — повторила темноволосая женщина, чем-то неуловимо напоминавшая Энору. — Может быть, ты с такой же готовностью засвидетельствуешь, как мы спасем своих сородичей? Мы должны получить власть над Силой-Выбора и над судьбой своего вида. Разве ты не…
— Я думала, у вас есть вопросы ко мне, — произнесла я ровным тоном, почувствовав вдруг отвращение. — Если нет, тогда я соглашусь с Фэйтленом. Все это превращается в игру — причем по только вам известным правилам. — Мои глаза почему-то вернулись обратно к бледному, смятенному лицу Барэка. Здесь вряд ли стоило пытаться применить мысленную речь, но мне показалось, что его глаза хотели сообщить мне что-то важное.
Сонда'ат заговорил, как будто повторял затверженный урок, а его лицо превратилось в отчужденную маску.
— Сийра ди Сарк, мы не допустим более никаких извращений. Твой эксперимент по инициации Открытия увенчался успехом, поэтому ни ты, ни члены Дома Сарков не понесут наказания, хотя ты сознательно не подчинилась первичному закону, который охраняет наш вид и м'хир от скверны. Человек, именующий себя Морганом, будет схвачен, а его воспоминания о нас стерты — как и следовало сделать уже давным-давно. — На Барэка он подчеркнуто не обращал никакого внимания.
Морган. Его имя, так обыденно сорвавшееся с губ клановца, пронзило меня словно током. Как они смеют пытаться заставить Джейсона платить за их ошибки? «Да я и сама хороша», — подумалось мне горько. То, что Морган знал, вкупе с его Даром, делало его крайне опасным, он являл собой источник унижения, потенциальную угрозу, и мог настроить своих многочисленных сородичей против могущественного, но малочисленного и разобщенного Клана.
Я — Сийра Морган, а не Сийра ди Сарк из Клана. И быть обеими сразу у меня не получится — слишком велика цена, которую пришлось бы за это заплатить. Я начала осторожно проверять, по-прежнему ли сильны обездвижившие меня оковы.
— Сийра ди Сарк, — продолжал Сонда'ат, — ты соединишься с тем, кого мы избрали для тебя, поскольку сейчас ты не можешь считаться ни Избирающей, ни Избравшей. После успешного Соединения и спаривания ты будешь свободна вести жизнь Избравшей, не ограниченную ничем, кроме первичного закона.
Мне очень хотелось бы саркастически приподнять бровь, однако пришлось удовольствоваться легким покашливанием.
— И могу ли я узнать, кого же вы избрали для меня?
Фэйтлен исчез из своего кресла на помосте и тут же материализовался прямо передо мной, но смотрел он только на моего беспомощного, как и я, отца. Злорадство, написанное на лице клановца, вызвало у меня тошноту, поэтому я устремила взгляд на Барэка. На пустое и бессмысленное лицо Йихтора я старалась не смотреть.
— Мы надеемся спасти силу Дома Караатов, равно как и твоего, — отчеканил Сонда'ат.
«Йихтора, кого же еще». Барэк выругался, а тонкие губы Фэйтлена скривились в насмешливой улыбке.
— Если попытка окажется безуспешной, следующим кандидатом станет Барэк садд Сарк.
Подняв глаза, я одного за другим оглядела остальных членов Совета. Потом снова перевела взгляд на Сонда'ата.
— Я предпочла бы правду, клановец, а не очередную ложь, с помощью которой вы пытаетесь утихомирить свою совесть. Даже мне известно, что Соединение с лишенным разума невозможно. Скорее всего, его Сила-Выбора уничтожить не сможет, но она отразится и уничтожит меня. Если вы изменяете свои же собственные законы, так имейте хотя бы мужество признаться в этом.
Один из членов Совета, который все это время молчал, нарушил гнетущую тишину, которая повисла после брошенного мною обвинения.
— Мы и в самом деле можем менять древние законы. — Его голос слегка дрожал, но в словах улавливалась сила. — Мы намереваемся спасти твое наследие, Сийра ди Сарк, твое потомство и его силу, поскольку, как ни прискорбно, тебя саму мы спасти уже не можем. — Он махнул рукой в сторону ретианина. — Сородичи Балтира уже много лет обладают необходимой технологией. Он уверяет, что может обеспечить успешное спаривание.
Я напряглась, пытаясь шевельнуть рукой. Получилось? Я не была в этом уверена. Барэк улыбнулся мне отчужденной улыбкой, в которой читалось: «Вот, полюбуйся, во что ты нас всех втравила».
— Какая удача, что я снабдила вас превосходным кандидатом, — с сарказмом произнесла я, постаравшись вложить в свой голос как можно больше колкости. — Но с одним кандидатом вы далеко не уедете!
Тропинка была уже готова, я проторила ее еще, казалось, в прошлой жизни, на Экренеме. В ее защиту я вложила все оставшиеся у меня силы. Мерзкая ухмылочка Фэйтлена померкла, и он со смятением взглянул на членов Совета.
— Она готовится убить себя… — начал он. Балтир, который все это время был молчаливым наблюдателем, улыбнулся. Надо признаться, что на лице, большую половину которого занимал рот, гримаса выглядела довольно впечатляющей.
— Смерть — не помеха, — сообщил он безо всякого акцента и куда более членораздельно, чем все знакомые мне ретиане.
В зале, искажая его стены, вдруг разразилась буря. Реальность ворвалась в м'хир. Красное и черное — цвета ярости и разрушения затмили мне зрение. Я упала на колени — сдерживавшие меня путы внезапно лопнули. Оглушенная ревом скорее в собственном сознании, чем снаружи, я прикрыла голову руками и попыталась понять, что происходит.
Джаред. Каким-то образом в том безумном водовороте, который окружал меня, я ощутила, что его средоточие — мой отец. И фокус всех прочих сил — тоже. Чья-то рука схватила меня за локоть, рывком поставила на ноги и потащила куда-то сквозь этот хаос. Я уперлась, но в ухо мне ударил хриплый голос Барэка:
— Он пытается дать нам время, Сийра. Быстрее!
Не представляю, как мой кузен находил дорогу. Зрение в этом причудливом сплетении иллюзии и реальности, искривлявшем зал и примыкавшие к нему помещения, было явно бесполезным. Возможно, это мой отец вел нас. Не исключено, что он нарочно выбрал именно такой способ борьбы, чтобы прикрыть наше бегство.
Не знаю, как все обстояло на самом деле, но только на бегу я плакала. Даже лишенная большей части своих воспоминаний, я поняла, как огромна моя потеря. Внезапно хаос позади нас успокоился и воцарилась зловещая тишина.