ЕСЛИ ЧЕСТНО признаться самому себе, то Ланиус был рад вернуться в королевский дворец. В конце концов, он прожил здесь большую часть жизни. Котозьяны и архив, Сосия – все это означало привычную жизнь. Но шли дни, и все чаще его посещали мысли: не упустил ли он шанс, который вряд ли когда-либо представится?

Даже поиск ответа на данный вопрос был далеко не легким. Когда Ланиус задавал его самому себе в глубине души, ответ получался одним. А если обратиться с таким вопросом к кому-либо другому, ситуация может стать смертельно опасной. Как определить заслуживающего доверие человека? Существовали ли такие люди?

После долгих раздумий он договорился о встрече с Лептурусом. Командир королевских гвардейцев всегда лояльно относился к династии, последним оставшимся в живых представителем которой был Ланиус. Даже если старик даст ответ, который не понравится, он вряд ли сообщит о разговоре Грасу.

Лептурус выслушал его молча, задумчиво гладя седую бороду. Когда Ланиус впервые встретился со старым воякой, борода была серо-стальной. Как Лептурус мог так быстро постареть незаметно для него?

– Лично я, – сказал, наконец, командир стражи, – думаю, что вы поступили правильно, ваше величество, не развязав новую войну, едва успев вернуться со старой. Вы проиграли бы, подняв мятеж против Граса.

В некотором смысле Ланиус хотел услышать именно такой ответ. Он сам отвечал себе так же. Тем не менее...

– Ты считаешь, что солдаты не поддержали бы меня, принадлежащего к древней династии в борьбе против выскочки?

– Некоторые поддержали бы, – мгновенно ответил Лептурус. – К ним присоединились бы некоторые гвардейцы.

– Но не все?

Старый солдат покачал головой. Ланиус поморщился. Было обидно. Он, несомненно, потерпел бы поражение, если бы с ним восстали не все люди, охранявшие его жизнь, начиная с самого детства.

– Почему?

– Потому что Грас производит впечатление искусного полководца, а нам нужен именно такой человек, – ответил Лептурус. – Разумеется, это еще не все, но именно так думают солдаты. Кроме того, Грас поступил мудро, послав с тобой Никатора. Никатор всем нравится. Клянусь бородой Олора, даже мне самому нравится этот старый пират. А он предан Грасу и будет предан всегда.

Королю Ланиусу оставалось только тяжело вздохнуть – по правде говоря, он не ожидал такого ответа. Но он позвал Лептуруса, чтобы услышать правду, по крайней мере, так считал старый вояка.

– А как ты относишься к Грасу?

– Я? – Этот вопрос, в отличие от других, казалось, поразил Лептуруса. – Я? – повторил он. – Могу только сказать, что все могло оказаться гораздо хуже.

– Тогда меня ждала бы смерть.

– Это лишь часть того, что я имел в виду. Он сдерживал Дагиперта более года, он победил Корвуса и Коракса, он устроил ваш брак с Сосией, вместо того чтобы закопать тебя в могилу... Он мог поступить бы гораздо хуже, как и многие другие люди, например Корвус.

Этого Ланиус тоже не хотел услышать.

– Но как быть с Грасом? Ты думаешь, он нужен всем людям? Нужен королевству?

– Вероятно, – ответил Лептурус. – Не наделайте глупостей.

– Не наделаю, – ответил Ланиус. Он был абсолютно уверен, что старый солдат имел в виду «не замышляй заговор против Траса». Он и не намеревался так поступить, даже в том случае, если бы Лептурус проявил к этому интерес. Узурпатор уже доказал, что способен раскрывать заговоры, едва они успевали возникнуть.

Ланиус пошел к котозьянам, чтобы проведать Бронзу и погладить малышей, которые не доставляли ему никаких хлопот, только без причины пытались укусить за руку, когда он гладил их пушистые животики. Они были более игривыми, чем обычные кошки, впрочем, обычные кошки тоже иногда кусались без видимой причины.

Любимцы Ланиуса считали его единственным и могущественным королем Аворниса. Он кормил их, заботился о них, часто ласкал. А что им было нужно кроме этого? Ничего, с точки зрения котозьянов. Услышав смех своего хозяина, они удивленно смотрели на него глазами с вертикальными зрачками.

За его спиной скрипнула дверь. Он удивленно, как котозьяны, услышав его смех, посмотрел в ту сторону. Обычно здесь его никто не беспокоил.

– О! – Ланиус не мог даже зарычать как котозьяны, хотя ему очень хотелось. – Здравствуй, Сосия.

– Здравствуй. Я тебе мешаю?

Ему было сложно ответить на этот вопрос. Сказав «нет», он солгал бы, сказав «да», обидел бы жену. Молчание затянулось. Слишком поздно юноша понял, что оно было не менее обидным, чем ответ «да».

Сосия вздохнула.

– Извини. Просто я считаю, что нам нужно поговорить.

– Правда?

Ланиусу ни с кем не хотелось разговаривать, особенно сейчас.

Дочь Граса унаследовала от него прямоту, с которой относилась ко всему, что ее беспокоило.

– А еще я считаю, что это касается моего отца.

– Как ты догадалась?

Сарказм не заставил ее изменить тему разговора. Он надеялся на это, но понимал, что надежды тщетны.

– Все касается моего отца. Он – король, который отдает приказы, и я знаю, как ты ненавидишь его за это.

– Извини, я не хотел, чтобы ты знала об этом.

– А я знаю и ничего не могу с этим поделать. Но я точно знаю, что тебе он не враг. Ты ему нравишься.

Ланиус мог только невесело рассмеяться.

– Он выбрал странный метод показать свое расположение, ты так не думаешь? Решил украсть у меня власть...

– Женив тебя на мне, – перебила его Сосия. – Он не выдал бы меня замуж за человека, которого ненавидит. По крайней мере, я на это надеюсь. Мы с ним всегда ладили, поэтому я считаю, что он не мог так со мной поступить.

– Надеюсь. Ты – его дочь. Люди должны относиться к своим детям хорошо. – Ланиус старался говорить убедительно. Он искренне верил, что к нему относились бы гораздо лучше, проживи король Мергус подольше. – Клянусь богами, когда у нас будут дети, я их просто избалую.

Жена покачала головой.

– Так поступать не следует. Мой отец считал, что отец относился к нему слишком строго, и решил избаловать Орталиса. Сам видишь, каким человеком стал мой брат.

Что ж, слишком долгое созерцание шурина действительно вселяло в него ужас.

– Может быть, ты права, – сказал он. – Может быть, Орталис стал бы таким, как бы к нему ни относились. Кто знает?

– Тем не менее, неужели ты думаешь, что он стал бы еще хуже, если бы отец постарался вбить ему в голову, что нельзя поступать так, как он поступает?

Ланиус, сам уважавший разумные доводы, вынужден был покачать головой.

– Скорее всего, нет.

Грас, не скрывая ярости, смотрел на Орталиса. Почему его сын никогда не испытывал ни малейшего уважения к разумным доводам?

– Служанка – не игрушка, – прорычал он так громко, что слова эхом отразились от стен небольшого зала для приемов.

Выражение лица и каждая линия тела юноши говорили о том, что он так не считает.

– Мы только немного повеселились, – произнес принц с угрюмым видом.

Грас покачал головой.

– Веселился ты, а она... не хочу даже думать об этом. К счастью, целители говорят, что она выздоровеет.

– Значит, не о чем говорить. – Орталис явно был убежден, что отец расстроился по пустякам.

– Не так давно я кое-что обещал тебе. Не забыл?

Орталис явно забыл, и Грас ударил сына по лицу. Орталис упал на спину, закричав от боли и особенно от шока. Когда он встал, его взгляд выражал непреодолимое желание расправиться с обидчиком. Грас понял это и положил руку на эфес меча.

– Ты испытал лишь часть, малую часть того, что я обещал сделать, когда ты впервые сделал нечто подобное. Клянусь богами, можешь считать, что тебе повезло.

Орталис всем своим видом выражал несогласие.

– Ты не имеешь права так поступать со мной, – сказал он убийственным тоном.

– Имею. Поступил и буду поступать. Я отсылаю девушку домой. – Ему следовало строже наказывать сына в детстве. Впрочем, сейчас уже поздно об этом беспокоиться. – Компенсацию за нанесенный вред я вычитаю из твоего содержания.

– Это несправедливо! – воскликнул Орталис.

– Как ты считаешь, будет справедливо, если я нанесу тебе такие же увечья, как ты нанес ей?

Именно такое он дал обещание, но сейчас не испытывал ни малейшего желания это делать.

Сын так ничего не понял. Его глаза оставались блестящими, как стекло, и непроницаемыми, как камень. «Если завтра я умру, он попытается захватить престол. Что станет с Аворнисом, если ему это удастся? Орталис, наделенный властью? Только бы не умереть завтра и постараться всячески помешать ему ускорить мою смерть».

– Это мои деньги, и ты не имеешь права к ним прикасаться.

– Я должен прикоснуться к тебе кнутом, – прорычал Грас. – Исчезни с глаз моих, и если ты посмеешь так обойтись с какой-нибудь девушкой, клянусь богами, я запорю тебя. Ты чернишь не только свое имя, но и мое, а этого я не допущу.

Орталис, не произнеся ни слова, выбежал из зала. Грас протянул руку к стоявшему на столе кувшину с вином. Он налил вина в кружку и жадно выпил, словно пытался смыть вкус своего сына. «Другого у меня нет, – подумал он, наливая еще вина. – Придется его исправить».

Грас ударил кулаком по столу, и кувшин с вином подпрыгнул. Он едва успел схватить его, не дав опрокинуться. «А если мне не удастся исправить Орталиса?» Эта мысль не раз посещала его. И каждый раз он говорил себе, что должно пройти еще несколько лет, и все будет в порядке, как только Орталис повзрослеет. Годы шли, и ему становилось все труднее убеждать себя в этом.

В зал вошла Эстрилда.

– Все в порядке? – спросила она.

Грас покачал головой.

– Нет, совсем не в порядке. Но мы сделали все, что могли, и не знаю, что мы можем еще сделать.

Женщина глубоко вздохнула.

– Нет, не все сделали то, что должны были сделать. Иначе было бы гораздо лучше.

Ее слова заставили короля снова наполнить кружку.

– Хочешь вина? – спросил он. Жена кивнула, и он наполнил еще одну кружку, пристально глядя на дверь, в которую выбежал Орталис – Полагаю, могло быть и хуже.

– Да. Он мог убить ее.

– Я знаю. – Грас мрачно смотрел на вторую кружку с вином. Мысли об Орталисе, разговоры с ним превращали его в пьяницу. – Как нам следует с ним поступить?

– Не знаю. – Голос Эстрилды был таким же мрачным, как настроение Граса. – С самого детства мы все делали для него, но безуспешно. Слишком сильна в нем жажда крови.

Грас поморщился, услышав ее слова.

– Попробую заинтересовать его охотой, – вдруг сказал он. – И если он будет убивать оленей, кабанов и тигров... – Он не знал, как продолжить. – Может быть, этого будет достаточно.

Его жена поднесла кружку к губам, глядя поверх нее на мужа. Понемногу выражение сомнения на ее лице сменилось задумчивостью.

– Это шанс, – сказала она, наконец. – Если, конечно, он решит, что заняться охотой – его идея, а не твоя.

– Конечно, я это знаю. Мои идеи не могут быть удачными. Должен сказать, что так же было и с моим отцом.

Эстрилда фыркнула.

– Идеи твоего отца много раз оказывались неудачными.

– Ты никогда так не говорила, пока он был жив.

– Знаю. В этом не было смысла. Но скажи, ты считаешь, что я не права?

Грас задумался. Крекс начал с нуля. Он был одним из многих деревенских мальчиков, отправившихся в Аворнис, чтобы добиться успеха. В отличие от тех, многих, ему это удалось. Отец заслуживал уважения. Но даже если так...

– Ты права. Он был упрямым человеком. Может быть, Орталис унаследовал эту черту.

В его словах слышалась надежда. Если все дело в упрямстве Крекса, разве мог Орталис поступать по-другому?

– Твой отец был упрямцем, и его идеи иногда бывали неудачными, скорее часто, чем иногда, но он никогда не... поступал так. Никогда не получал удовольствия, причиняя боль... – Она не могла заставить себя сказать «людям».

Вероятно... нет, несомненно, она была права. Грас вздохнул. Кому понравится считать себя отцом ребенка с порочными наклонностями?

Ланиус старался уговорами заставить Чугуна слезть с высокой жердочки рядом с дверью и вернуться в свою комнату. Чугун по-прежнему жил один, так как проявлял прискорбную склонность к детоубийству. Убивать людей он не пытался, так как они были слишком большими. Кроме того, люди кормили и гладили его. Ради этого он терпеливо относился к тому факту, что люди не являлись котозьянами.

– Иди сюда, – просил его Ланиус. Разговаривать с котозьяном было так же бесполезно, как с обыкновенным котом. Он мог уговаривать Чугуна до посинения, а зверь только смотрел на него своими янтарными глазами и не думал приближаться на расстояние вытянутой руки.

Кусок сырого мяса, который Ланиус держал в руке, был более убедительным аргументом, чем слова. Чугун едва слышно заскулил. Ланиус хорошо разбирался в этих звуках. Они означали: «Я хочу мяса. Дай мне его».

Ланиус не отдавал мясо, а держал вне досягаемости маленьких когтистых ручек Чугуна. Котозьян попытался выхватить мясо, но промахнулся. Янтарные глазки злобно сверкнули. Юноша хорошо знал этот взгляд. В нем было больше злобы, чем во взгляде обычной кошки, но на Ланиуса он не произвел ни малейшего впечатления. Чугун должен был сделать то, что хотел король, а не наоборот.

Так он думал. Как только Чугун стал спускаться к соблазнительному кусочку, дверь в комнату открылась.

– Прошу прощения, ваше величество, – сказал слуга, – но...

В мгновение ока Чугун выскочил в коридор мимо испуганного слуги.

– Идиот! – закричал Ланиус.

– Ваше величество! – укоризненно произнес слуга. Ланиус всегда вежливо обращался со слугами, скорее как с равными, а не подданными.

– Идиот! – закричал король еще громче. – Ты что, окаменел? Бубулкус, помоги мне его поймать!

– А куда он побежал? Я не обратил внимания на это глупое... – Он замолчал.

– Он может быть где угодно! – простонал юноша. – Пошли!

Он оттолкнул Бубулкуса и осмотрел коридор. Пусто. Чугун уже успел скрыться за углом. На земле котозьян был таким же проворным и ловким, как обычный кот, и если он успел куда-нибудь залезть... Ланиус снова застонал.

– Если он убежит, ты пожалеешь, – сказал он слуге.

Бубулкус побледнел. Юный король отличался добротой, но изучил по летописям и хроникам, как его предшественники поступали с провинившимися слугами и служанками. Он понятия не имел, умел ли Бубулкус читать, но, вероятно, рассказы о поступках впавших в гнев монархов передавались от поколения к поколению слуг, поваров и портных.

– Пошли! – сказал Ланиус – Найдем его!

Они двинулись по коридору, не зная, в правильном ли направлении идут. Юноша знал только, что у него нет ни малейшего шанса поймать Чугуна, если он будет стоять на месте. Если он пойдет куда-нибудь, появлялся почти равный шанс доказать свою правоту.

И он доказал ее. Испуганный крик служанки подсказал, что он выбрал правильное направление. Выбежав из-за угла, Ланиус едва не сбил ее с ног. Это была прачка, подбиравшая с пола выпавшее из рук белье.

– Этот ужасный зверь укусил меня за лодыжку, – сказала она, – и все вылетело из рук. Придется ему самому полетать, когда я дам пинка.

– Тебе повезло, что ты этого не сделала, – сказал Ланиус – Идем с нами, девушка. Займешься бельем позже. Чугун гораздо важнее.

– Не могу понять почему, – пробормотала прачка, но послушно последовала за ними.

Очень скоро юный король возглавлял шумный отряд из семи или восьми слуг, шествовавший по коридорам дворца. Чугун между тем взлетел по гобелену к потолку. Ланиус выругался, когда зверь прыгнул, схватился за светильник, по нему забрался на карниз и понял, что дальше убегать некуда.

Король шепотом произнес молитву, благодаря богов за то, что Чугуну не удалось оборвать светильник. Если бы все горящие свечи упали... Ланиус поежился. Мог сгореть весь дворец.

Котозьян рычал и скалил острые зубы, глядя на тяжело дышавшего короля и загнавших его в западню слуг.

– Успокойся, – ласково произнес юноша и вспомнил о куске мяса, которым пытался приманить котозьяна. Он по-прежнему был у него в руке. Ланиус протянул мясо Чугуну.

– Иди сюда, мой мальчик.

– Он не заслужил его, натворив столько бед, – заметил Бубулкус.

– А кто ему помог? – огрызнулся Ланиус.

– Я просто хотел узнать, какой наряд приготовить на сегодняшний прием. Кто мог подумать, что этот котозьян надумает взбеситься? – возмущенно спросил Бубулкус.

– Разве ты не знаешь, что меня нельзя беспокоить, когда я занимаюсь с любым котозьяном, не говоря уже о Чугуне? – не менее возмущенным тоном спросил Ланиус.

– Я даже не знаю, зачем они вам. Какая от них польза?

– Благодари богов, что я не задаю этот же вопрос по поводу тебя, – сказал Ланиус и протянул кусок мяса Чугуну. Котозьян потянулся к нему, и юноша быстро убрал мясо. Глаза зверя сверкнули, но юноша словно не замечал этого.

– Роур! – зарычал котозьян.

– Ланиус отступил еще на шаг. Чугун спрыгнул ему на плечо, схватившись пальцами рук и ног за камзол – когти он не выпустил, – и потянулся за мясом.

На этот раз Ланиус отдал котозьяну лакомый кусочек и крепко схватил животное. Чугун, занявшись едой, заметил это слишком поздно, но, по-видимому, решил не сопротивляться.

– Благодарю всех за помощь... почти всех. – Король многозначительно посмотрел на Бубулкуса.

– Я ни в чем не виноват!

– Виноват, ты открыл дверь, – сказал Ланиус. – К счастью, мне удалось приманить Чугуна, иначе тебе пришлось бы узнать, что такое настоящие неприятности.

Котозьян мурлыкал.

Грас нервно барабанил пальцами по столу.

– Я вынужден предпринять какие-то действия по отношению к знати, причем очень скоро, – сказал он. – Если еще какому-нибудь графу взбредет в голову поднять бунт подобно Корвусу и Кораксу, у него найдется достаточно крестьян.

Никатор и Гирундо кивнули.

– Все верно, клянусь богами, все верно до последнего слова! – воскликнул Никатор. – Каждый подлец считает себя маленьким королем. Им наплевать на Аворнис.

– Согласен, – сказал Гирундо. – Но что может предпринять человек, который действительно является королем Аворниса?

– Должен существовать закон, запрещающий знати превращать крестьян в своих солдат, – решил высказаться король.

Даже известный своей сговорчивостью Никатор не смог скрыть своего удивления.

– Кто слышал о таком законе?

– Думаю, никто и никогда, – добавил Гирундо.

– Согласен. – Грас продолжал барабанить пальцами по столу. – Но, может быть, о нем должны услышать.

Никатор выглядел удрученным.

– Если ты издашь такой закон, то начнется восстание, которого ты так стараешься избежать.

– Он прав, – заметил Гирундо.

– Быть может, подобный закон станет причиной возникновения другой проблемы...

– Клянусь богами, проблема будет заключаться в том, что знать просто проигнорирует такой закон, – сказал Никатор.

Он, несомненно, был прав, тем не менее, Грас продолжил:

– Мы должны что-то предпринять, по крайней мере, попытаться. Если мы оставим крестьян во власти знати, это не принесет пользы Аворнису. Если мы хотим ввести подобный закон, лучшего времени не придумать. Все князьки какое-то время будут вести себя тихо, после того как мы разгромили Корвуса и Коракса.

– Пока один из них не решит, что может одержать победу, несмотря ни на что. – Гирундо явно не нравилось предложение короля. – Как скоро это произойдет?

– Возможно, не скоро, если мы прижмем их новыми законами, – ответил Грас.

– Или мгновенно, – сказал Никатор. – Ты готов пойти на такой риск?

Король вздохнул.

– Мне кажется, я только и делал, что рисковал, с тех пор как корона оказалась на моей голове. Давно бы лежал в могиле, если бы не рисковал. И готов рискнуть еще раз.

Он не пытался писать законы самостоятельно, чтобы обеспечить отсутствие в них лазеек, поэтому вынужден был прибегать к услугам главного магистра права Аворниса – седобородого мужчины по имени Стурнус. Кустистые брови магистра удивленно поднялись, когда он услышал, чего именно хочет Грас.

– Вы хотите укротить знать при помощи законов? – спросил он. – Как необычно, как... оригинально.

– Гораздо лучше, чем очередная гражданская война, – заметил Грас. – По крайней мере, я на это надеюсь.

– Именно для этого и нужны законы, – с важным видом кивнул Стурнус. – Я имею в виду, для того чтобы разрешать людям делать все необходимое, а не воевать.

– Будем надеяться, что именно так и произойдет. Если мы немного прижмем нескольких дворян, возможно, остальные вспомнят, что крестьяне в первую очередь являются моими подданными, а не их.

– Уверен, случались и более странные вещи. – Магистр пристально посмотрел на него. – Полагаю, вы простите меня, если я не вспомню, где и когда именно.

– Значит, ты считаешь, что благодаря закону я не добьюсь, чего хочу? – спросил Грас.

– Вы не добьетесь всего. Этот закон сделает часть того, что вы хотите. Вопрос в том, достаточно ли вам будет этой части?

– Узнаем. – Король пожал плечами.

– Как скоро вы хотите увидеть проект предложенного вами закона?

– Меня вполне устроит завтра. – Магистр рассмеялся, но Грас остался серьезным. – Я не шучу. Мои слова показались вам смешными?

– Вы сказали – завтра. Неужели вы не шутите?

– Хотел попросить вас подготовить закон сегодня, потом решил, что срок слишком маленький. А когда вы хотите его представить?

– Через пару месяцев. Не стоит забывать, что скоро наступит зима. Если что-нибудь и случится в провинциях, то не раньше весны.

– Ты работаешь над чем-то более важным? – спросил Грас и жестом остановил Стурнуса, прежде чем тот успел ответить. – Я задам вопрос по-другому. Что кажется тебе более важным, чем поручение короля Аворниса?

Мгновенный ответ готов был сорваться с губ Стурнуса, Грас это ясно видел. Но магистр права не был глупцом. Вопрос, заданный королем, клацал зубами, причем острыми. Стурнус успел заметить их, прежде чем они сомкнулись на его шее.

– Если вы так ставите вопрос, ваше величество, закон будет готов завтра до заката солнца.

Грас улыбнулся.

– Отлично. Я знал, что могу на тебя рассчитывать.

Ланиус хотел рассердиться на Граса, но не мог. Единственным недостатком в законе, призванном защитить крестьян от знати, было то, что он не додумался до него сам и не принял участия в его разработке. Он направился к Грасу, чтобы пожаловаться.

– Я – совершеннолетний? – спросил он.

– Определенно, ваше величество, – как всегда, вежливо ответил Грас.

– Я – король Аворниса? – настаивал Ланиус.

– Ты носишь корону, обладаешь титулом. Кто же ты еще?

– Статуя? Портновский манекен? Нечто подобное, на мой взгляд. Быть королем Аворниса значит не только обладать короной и титулом. Король Аворниса правит королевством. Я правлю Аворнисом?

У Граса хватило сообразительности смущенно опустить взгляд.

– Ваше величество, тебе следует помнить, что сейчас ты – не единственный король Аворниса.

– Я заметил, – сухо заметил Ланиус – Я правлю половиной Аворниса? Может быть, северной частью, в то время как ты правишь южной? Или восточной, а ты – западной? Нет? Я правлю хоть какой-нибудь частью Аворниса?

– Ты царствуешь на всей территории королевства и получаешь все заслуженное уважение.

– Я уже говорил, что есть разница между царствованием и правлением. – Юноша старался сохранять спокойствие. – Кто правит королевством Аворнис?

Грас всегда говорил то, что думал, данная ситуация не была исключением.

– Кто правит Аворнисом? Я, ваше величество. Мы уже говорили об этом, но, видимо, тогда ты не все понял. Я считаю, что заслужил это право. Это я отразил нашествие фервингов...

– Пока они снова не нарушили границу, – перебил его король Ланиус.

– Да. – Голос Граса казался юноше раздражающе спокойным. – Я подавил восстание Корвуса и Коракса. Ты помог мне в этом, и за это я тебе благодарен, но я сделал больше. Если ментеше начнут беспорядки на юге, а такая возможность всегда существует, кто возглавит армию? Я. Из нас двоих я обладаю опытом. Хочешь мне возразить?

Юноша не мог, как бы ему этого ни хотелось. Но он не пытался скрыть горечь.

– Как я могу приобрести опыт, если ты держишь буквально все в своих руках? Чем чаще ты будешь так поступать, тем меньше будет у меня возможностей приобрести опыт, и тем проще будет обвинить меня в его отсутствии.

– Я не виню тебя, – сказал Грас. – Ты не виноват в том, что слишком молод, как и мой сын. – Он удрученно вздохнул, так как отлично понимал, каким человеком был Орталис, и был не в силах что-либо изменить. – Нет, я совсем не виню тебя. Но это не означает, что я слезу с лошади и отдам поводья тебе. Сейчас Аворнис принадлежит мне, и я никому не собираюсь уступать его.

– Ты предпочитаешь давать прямые ответы, – заметил Ланиус.

– Так проще и быстрее. Скажи, каково твое мнение об этой ситуации?

«Если я скажу, что думаю, то окажусь в Лабиринте, вероятно, в том же убежище, которое ты предоставил Корвусу». С другой стороны, неужели Грас не знал, что он на самом деле думает?

– Мне такая ситуация не нравится. А тебе она понравилась бы на моем месте?

– Скорее всего, нет. Если бы мы поменялись местами, Уверен, ты следил бы за мной не менее внимательно, чем я за тобой.

Иногда Грас умел передавать свои мысли, не выражая их словами. Именно так он поступил сейчас, по крайней мере, так показалось Ланиусу. «Не пытайся свергнуть меня, потому что я узнаю твои замыслы, прежде чем ты начнешь их осуществлять». Юноша задумался: насколько это соответствовало истине?

– Думаю, разговор окончен, – холодно произнес он.

– Полагаю, да, – бодрым тоном согласился Грас. Почему нет? Он обладал властью, принадлежавшей по праву происхождения Ланиусу. – Если у тебя возникнут проблемы или овладеет беспокойство, не стесняйся, приходи ко мне. Я помогу, если смогу.

– Не сомневаюсь. Сейчас ты, несомненно, помог мне.

– Я же сказал «если смогу»! На некоторые вопросы невозможно найти ответ, которым были бы довольны все. Боюсь, мне больше нечего сказать.

Ланиус удалился, прислушиваясь, не рассмеется ли Грас ему вслед. Смеха он не услышал. По крайней мере, он чутко относился к самолюбию Ланиуса. Хотя порой это было хуже прямого оскорбления.

«Что я могу сделать с Грасом? Смогу ли я когда-нибудь отплатить ему?» Когда командор захватил часть трона и всю власть над Аворнисом, он предупреждал о том, что не стоит пытаться свергнуть его. Сегодня он повторил предупреждение, показав себя человеком, к предупреждениям которого следует относиться серьезно. Ланиус старался не забывать об этом. Но не сейчас...

Сейчас он был слишком взбешен, чтобы обращать на это внимание. Он влетел в спальню и уставился на Сосию с бешенством, вызванным лишь тем, что она была дочерью Граса. Ее, к счастью, занимали другие мысли.

– Рада тебя видеть, – сказала она. – У меня есть новости.

– Какие? – проворчал он.

Даже его тон не обескуражил жену. Ланиус задумался: не слишком ли мягким характером он обладал?

– У меня будет ребенок.

– О, – только и мог сказать он, понимая, насколько идиотский у него вид. – Это прекрасно... Ты уверена?

– Конечно, уверена, – снисходительно ответила Сосия. – Понимаешь, женщины могут определить это безошибочно. Кстати, чем ты был так расстроен всего минуту назад?

– Так, ерунда. – Ланиус почувствовал, что говорит искренне, и обнял Сосию. – Прекрасно, какая радость, особенно если у нас родится сын.

Она кивнула.

– А если будет дочь? – спросила она с беспокойством.

– В этом случае нам просто придется повторить попытку, – ответил он и прижал ее к себе так крепко, словно намеревался сделать это немедленно. Сосия рассмеялась – от счастья или от облегчения.