Блаженная Елизавета Ивановна

Образ невесты рисуется обычно нежным, утонченным, в светлом пышном платье и с цветами. Представить себе невесту в холщовой рубахе, с нечесаными волосами, за которой тянется шлейф смрада, почти невозможно. Это же просто безумная женщина, которая называет себя невестой! Но у Христа свой взгляд на женскую красоту, и Он видит Своих невест иначе, чем видит их земной человек. Женщине, конечно, труднее в христианском подвижничестве, чем мужчине, но слава ее не меньше, чем у мужчин. По свидетельству евангелистов, жены-мироносицы были как бы светлыми тенями апостолов. Они служили апостолам, но первыми удостоились лицезрения Ангела, возвестившего о воскресении Христа. Апостолы не поверили мироносицам. Когда поверили, удостоверились, что все, рассказанное женщинами – истина.

Зимняя ночь в Троицкой Белбажской обители выдалась снежная. Приближался светлый праздник Рождества Христова. Было неспокойно. Роковые ветра начала двадцатого столетия дошли и в этой райский уголок. Однако сестрам Господь дал несколько дней мира и покоя.

Обитель спала, только крошки света от лампад мерцали. Вдруг дверца одного из хозяйственных домиков открылась и из нее вышла босая пожилая женщина с метлою и лопатой в руках. Метлу она поставила у двери, а сама с лопатой направилась к храму и ловко, будто кто помогал, стала расчищать дорожки от храма к корпусу. Затем вернулась, поставила лопату рядом с метлою, взяла метлу и смела мелкий снег. Затем немного поела снега. Постояла, как будто в раздумии, и вдруг опустилась на колени напротив храма. Некоторое время женщина стояла неподвижно, как бы забыв себя. Она истово молилась. Затем встала, снова взяла лопату и продолжила расчищать дорожки.

Женщиной этой была блаженная Елизавета Ивановна, почитаемая в Белбажской обители как прозорливица. Есть свидетельства, что эта подвижница целый год ходила босая, что она даже в обитель пришла босой, а дело было зимою.

Точные даты жизни подвижницы неизвестны. Известно только, что она прожила долгую жизнь и умерла в глубокой старости.

Роберт Аннинг Белл. Жены-мироносицы, идущие ко гробу.

Вот история встречи с блаженной, рассказанная отцом Дорофеем, игуменом скита Святого Духа Параклита. В молодости этот подвижник вел веселую жизнь, хотя был семинаристом. Он был дерзок и красив. Происходил отец Дорофей из благочестивой семьи, у него был брат, священник, который знал о блаженной Елизавете Ивановне и почитал ее. Однажды по делам братьям нужно было ехать в город Ветлугу. Белбажский Троицкий монастырь расположен от него недалеко. Брат предложил заехать к блаженной, спросить благословения.

Как же ехать в обитель без подарка? Братья пошли на рынок – выбрать, что привезти в дар обители и блаженной. Известно было, что блаженная все раздавала приходящим к ней людям.

Кое-что, о чем получала указание от Господа, передавала обители. На рынке было изобилие разных даров земли. Семинаристу подумалось, что хорошо бы купить арбуз. Но арбуза не было. Купили много яблок.

– Хороша она и без арбуза, – сказал семинарист.

Приехали в обитель. Брат-священник сразу же направился в небольшой домик – всего одна комната. Когда вошли, семинарист ощутил ужасный запах. Внутри комнаты устроена была небольшая каморка, где блаженная жила. Людей она принимала во внешней комнате. Помещение оставляло ощущение какой-то неземной грязи. Как там находилась блаженная – непонятно. Да это же ад! Примерно так иногда и выглядит человек изнутри: сомнения, желания, обиды.

Елизавета Ивановна вышла встречать гостей – в холщовой рубахе, босая. Посмотрела на гостей и начала вслух молиться Царице Небесной. Брат-священник тоже стал молиться. А семинарист подумал:

«Что же она вслух молится? Разве ж это молитва – напоказ?»

Блаженная молилась долго, так что семинарист устал. А блаженная закончила молитву, обернулась и почти весело сказала:

– А как же еще нужно молиться?

Потом отец Дорофей, уже став монахом, вспомнил, что так блаженная изобразила его будущее служение. Когда молитва была окончена, блаженная подошла к гостям и похристосовалась с братом-священником. Семинарист тоже приготовился обнять и поцеловать блаженную, но она отстранила его, сказав:

– Он ангел. С ним нельзя.

– Что вы, Елизавета Ивановна, – смутился будущий отец Дорофей, – я в монахи и не собираюсь.

Однако блаженная строго на него посмотрела и сказала:

– Нет, ты пойдешь в монахи. Нельзя мне с тобой христосоваться.

Семинарист запомнил этот случай и часто вспоминал о нем потом.

Братья передали свои подарки блаженной. Она приняла яблоки и с улыбкой сказала семинаристу:

– А что, хороша и без арбуза?

Яблоки в корзинке. Автор снимка А. Субботина.

Эта встреча так сильно подействовала на семинариста, что он не спал ночь, и потом еще сколько-то думал, и внутренне сильно изменился.

– Какой сразу я потом стал примерный! – вспоминал отец Дорофей.

До самой своей кончины подвижник, управлявший другими и бывший проводником душ к Богу, вспоминал о Елизавете Ивановне как об истинной христианке, отказавшейся ото всего мира и вставшей на трудный путь юродства Христа ради. Елизавета Ивановна не была монахиней, она была обычной мирянкой. Но это подлинно христианский подвиг.

 

Блаженная Степанида

В двадцатых и тридцатых годах двадцатого века горожане города Ветлуги часто видели на паперти уже закрытого храма спящую женщину. Храм был к тому же частично разрушен. Большевики искали сокровища, но, конечно, сокровищ в их понимании в храме не было. Верующие после закрытия храма собирались для богослужений по домам. Но иногда Господь позволял собраться в разоренном храме и слезно помолиться всем вместе. Это была как бы малая пасха. Епископ Неофит (Коробов) совершал Божественную литургию.

Женщиной, спящей на паперти храма, была блаженная Степанида, известная многим жителям Ветлуги. Ее считали сумасшедшей, но многие почитали ее как блаженную и истинную подвижницу. Владыка Неофит тоже почитал Степаниду как блаженную и заботился о ней.

Об этой подвижнице известно немногое. В ранней юности, еще девушкой, блаженная оставила свою семью и ушла странствовать. Кто благословил Степаниду на подвиг юродства, неизвестно. Блаженная выражалась иносказательно, темным пророческим языком. То ругалась, то дарила странную вещь, то кидалась грязью, то убегала. Были случаи, когда ее избивали горожане, не знавшие, что это Божий человек. Степанида с удивительной стойкостью переносила всяческие невзгоды. В любое время года была легко одета, ходила почти босая, очень мало ела. В большинстве своем люди относились к блаженной Степаниде как к сумасшедшей. Часто ее били, смеялись над ней, особенно дети. Но блаженная порой как бы даже искала побоев и унижения, если считала, что начинала гордиться.

А гордиться было чем. По свидетельству епископа Никодима и нескольких других почитателей блаженной, она обладала даром прозорливости. Многим людям Степанида помогла, многих утешила, как если бы она была им матерью. Блаженная была окружена трепетным почитанием среди тех, кто испытал на себе силу ее любви и получил от Бога по ее молитвам помощь. Чтобы сердце не вознеслось и не потеряло благодати, Степанида снова уходила в холодный скорбный мир. Она снова становилась убогой и бесприютной, как все те, о ком она скорбела сердцем и о которых молилась.

– Приведите Стешу ко мне, – попросил владыка Никодим келейника, – она сейчас на паперти храма спит.

«Вот всегда владыка знает, где блаженная», – подумал келейник и, взяв помощника, пошел к храму. Блаженная действительно спала на паперти, лицо в слезах. Увидев, что пришел келейник владыки, она кротко повиновалась.

Блаженная Степанида была уже больна и знала, что скоро умрет. Владыка велел приготовить блаженной пищу, келейник поставил на стол чашки с чаем. Блаженная взяла чашку, чашка выпала из ее рук и разбилась. Степанида громко зарыдала. Затем сказала владыке Неофиту:

– Ждет тебя поругание.

В августе 1937 года владыку Неофита арестовали, потом расстреляли по указу «тройки». Вскоре скончалась и блаженная Степанида.

Как и блаженная Елизавета Ивановна, блаженная Степанида не была монахиней. Но Господь на примере жизней этих двух и еще многих подвижниц показал, что не только монахи могут спастись и не только монахи могут вести подвижнический образ жизни.

 

Спасо-Преображенский собор Серафимо-Дивеевского монастыря. Автор снимка А. Одегов.

 

Евдокия (Шишкова). † 1919

Утро в селе Дивеево начинается рано, что называется – на темнозорьке. Несколько просто одетых женщин хлопотали вокруг кровати болящей. Таких женщин, ухаживающих за больными, вплоть до второй половины двадцатого века называли «хожалками» – то есть сиделками, нянечками. Они делали то же, что и нынешние сиделки.

За окном еще темно, а в избе уже светлый день. Только что зажгли двенадцать лампад – все, какие были. Болящую повернули лицом к иконам, подложили овечье руно под спину, чтобы сидела и могла видеть иконы. После того как болящую усадили, началось утреннее правило.

Правило было короткое, похожее на то, которое, по дивеевскому преданию, оставил сестрам сам преподобный Серафим Саровский. Сначала женщины сделали несколько поклонов. Болящая следила за ними блестящими глазами, в которых стояли слезы. Она не могла даже поднять руку. Женщины запели «Верую…», потом пропели «Достойно…», «Отче наш…», затем – тропари Богородице: «Заступницу…» – Казанской, «Яко необоримую стену…» – тропарь иконе «Неупиваемая Чаша», тропарь Богородице «Умиление», и, наконец, тропарь Кресту Господню: «Крест – хранитель всей вселенной…». Болящая подпевала негромким стройным голоском.

Начался новый день блаженной Евдокии Дивеевской. Одна из женщин принесла на особой тарелке просфорку, уже поделенную на части. Просфора была подсохшая – день был постный. В постный день Евдокия не ела мягкого хлеба и даже считала его непостным. Блаженная велела вымыть ей руки перед завтраком. А сама заплакала. Слезы капали в чашку для умывания. Но в этом плачущем лице сохранялся необыкновенный свет покоя.

Блаженную Евдокию называли в Дивееве Дуней и очень любили. Ей не исполнилось еще и двадцати лет, когда она потеряла способность двигаться. С поистине божественными терпением и кротостью блаженная переносила недуг. Господь одарил свою избранницу многочисленными дарами, которые начали проявляться уже в юном возрасте. В доме, где жила Евдокия, всегда было много людей, ждущих молитвенной помощи и духовного совета блаженной.

Евдокия Дивеевская не была монахиней. Она была подвижницей-мирянкой. Но этой обездвиженной девушке уготован был венец мученицы.

Евдокия была младшей дочерью в семье крестьян Шишковых. У нее была старшая сестра Мария. Девочки были совсем маленькими, когда умерла их мать. Вскоре отец женился вторично. Мачеха любила девочек, но те все равно чувствовали, что это не родная мама. Крестьянская доля – тяжелая. Отцу пришлось поехать в Сибирь. Девочек он отправил к своему брату, церковному старосте. Евдокия отличалась слабым здоровьем, часто болела, однако она очень полюбила церковное пение, ходила на службы – привязалась к храму. Дядя возил девочек в окрестные обители: в Саров и в Дивеево. Дивеево с его ангельской красотой произвело необыкновенное впечатление на Дуню.

Дети часто дразнили Дуню за ее слабость и неловкость. Забрасывали камнями, репейником, ставили подножки, дразнили. Дуня принимала все эти нападки, конечно, со слезами, но вполне мирно, по-христиански, так что дети вскоре начинали стыдиться своих проказ, – которых, однако, не оставили.

Вскоре сестра Дуни, Мария, заболела и умерла. Что творилось в душе блаженной, неведомо. Дети, увидев, что Дуня осталась одна, стали еще сильнее нападать, буквально не давали девочке прохода. Дуня принимала эти нападки мирно, даже не пыталась давать сдачи, однако дети понемногу шалости оставили. После насмешек над Дуней у ребят начинались разные неприятности.

Серафимо-Дивеевский монастырь. Автор снимка VasilchenkoAA.

За Дуней уже некоторое время было замечено одно свойство: все ее слова сбываются. А теперь этот дар проявил себя еще сильнее. Если Дуня предупреждает, то опасность несомненно будет. Если велит делать так, а не иначе, значит, на то есть свои причины, и нарушить ее слово – значит нарушить Божью волю.

Сердце крестьянское тянется к блаженным, потому что это такие же простые люди, они живут в том же селе. Они вызывают доверие. Дуню стали почитать как блаженную. Пока было здоровье, Дуня выполняла обычные работы по дому. И уже тогда начала принимать людей. Дядя специально устроил в доме нечто вроде приемной светлицы, чтобы Дуня могла беседовать с приходящими.

Дуню часто просили молиться: о благополучном исходе дела, о возвращении здоровья, об упокоении. Она молилась, никого не забывая. Бог открывал ей сокровенные тайники душ человеческих и судьбы. Однако вдруг пришла страшная болезнь: парализовало ноги. Но Господь послал своей избраннице и утешение. Вокруг Дуни собрались верующие девушки. Они стали ее верными помощницами и хожалками. Они принимали посетителей, провожали их к Дуне и следили за порядком в доме. Собралось нечто вроде общины.

В избе Дуни проводились своего рода богослужения. В восемь вечера девушки собирались для пения акафиста и других песнопений. Пение продолжалось до полуночи. Затем Дуня отдыхала. Спала она, как все блаженные, мало. В пять утра начинался новый день и новое богослужение. Молились до полудня. Во время молитвы было минут по двадцать отдыха. Если в эти минуты случался посетитель, у которого были сильные скорби, Дуня принимала его.

У Дуни была келейница Полина, со слов которой и записан распорядок дня блаженной и даже ее стол.

– Положат ей просфору, разрезав пополам. Одну половину опять в чулан унесут, а половину еще разрежут пополам, и половину от половины она дает той, которая ей служила. Давали ей три просфоры: из Сарова, Понетаевки, Дивеева, так что у нее получалось три части. Затем поднимут самовар на стол, ладану в трубу положат, чайник заправят чаем и ставят на ладан. В это время ей нарезают хлеб. Каждый кусок она оградит знамением креста и все эти куски сложит в платок, положит на постель. Себе оставит один кусок ржаного хлеба и от него съест малую часть. Кушала она мало. Перед самым чаем разрезала огурец и съедала кружочка два, или гриб соленый съедала, или пирог раз откусывала, когда Бог посылал. Мяса она от юности не ела. Яйца тоже почти не ела: всего два яйца в год. Хлеб она потребляла от одних людей, так как знала: женщина пекла этот хлеб с молитвой. Дуня говорила, кто ест мягкий хлеб, тот не постник, но если постишься да дорвешься до мягкого хлеба, то это плохо. Всякий кусок Дуня крестила и говорила: «Христос Воскресе!»

Те куски, которые Дуня завязывала в платок и клала на постель, после шести недель прятала себе за спину. Спала на сухарях – вместо матраса. Дуня никогда не мыла тело. Она позволяла келейницам омывать себе руки по локоть и ноги до колена, с молитвой. И во время омовения сама молилась и держала зажженную свечу. Одевалась Дуня в шерстяное платье, зимой и летом носила тулуп, голова была укутана шерстяной шалью.

Своих келейниц она держала, что называется, в черном теле. Порой не давала ни есть, ни мыться. Особенное внимание уделяла времени богослужения и панихиде.

– Это глас Господень, чтобы молились за рабов Божиих, – говорила Дуня при звуке колокола к панихиде. Она оставляла трапезу, если слышала этот колокол, и все другие занятия тоже оставляла. Начинала молиться и всем, кто был у нее, тоже предлагала молиться. Подвиги блаженная скрывала под видом уныния, говоря: «Ныне нет отрадного дня». Эти слова оказались почти пророческими, когда начались гонения на Церковь.

Однажды к блаженной приехал молодой человек, который очень хотел стать священником. Его мать была женщиной благочестивой и состоятельной, да и сам он производил приятное впечатление. Кажется, какие могли быть сомнения, что это будет хороший священник? Однако блаженная его даже в келью не пустила. Келейнице, ждущей ответа, сказала:

– Пусть не просится в монастырь, он там все равно жить не будет.

Так и случилось через некоторое время.

Молодой человек, вопреки словам блаженной, стал монахом. Года три он прожил в одной обители, а потом ушел оттуда. Время как раз было кровавое, гражданская война. Бывший монах стал коммунистом.

Летом 1919 года в дом Дуни вломились красноармейцы. Он пришли по доносу, что у Дуни скрывается дезертир. На самом деле это был призывник, который опоздал из увольнительного отпуска. Однако предлог был найден, и красноармейцы начали бесчинствовать. Избили хожалок, начали обыскивать дом. Нашли свечи, святую воду и просфоры. Видимо, надеялись найти деньги. Но денег не нашли. Тогда Дуню стащили за волосы с кровати и стали избивать. Келейниц, избив, больше не трогали. Когда красноармейцы ушли, девушки решили спрятать Дуню. Тихонько вынесли из дому. Едва перенесли блаженную на крыльцо – прямо на них вышел другой отряд красноармейцев. Дуню арестовали и снова стали избивать, требуя открыть место, где спрятаны деньги. Истязание продолжалось несколько часов. Блаженная, говоря: «Ныне нет отрадного дня», – возможно, уже знала о таком нападении.

Односельчане пытались вызволить Дуню, собрались на сход. Но власти Дуню сельчанам не отдали. Дом, где жила блаженная, был разорен, из него выбросили вещи. Когда же выносили особенно почитаемую Дуней икону Пресвятой Богородицы «Иверская», сельчане видели исходящее от образа сияние.

Как стало известно, готовился суд над Дуней. Блаженную нашли виновной в сокрытии народных ценностей и в антисоветской деятельности. До суда она содержалась в городской тюрьме. Дуне удалось однажды утром передать просьбу – позвать священника, чтобы ее причастить. Стало ясно, что блаженная готовится принять мученическую кончину. Отец Василий Радугин с трудом выпросил пропуск в тюрьму. Ему пришлось ехать в город, к начальникам местных властей. Однако Дуню удалось причастить. Вместе с Дуней по делу проходили три девушки, ее келейницы: Тимолина Дарья, Сиушинская Дарья и Мария Неизвестная, которая так и не назвала своей фамилии. Накануне праздника Преображения Господня все три были расстреляны.

Когда будущих мучениц везли в телеге на казнь, многие видели, как преобразились их лица. То были небесные уже создания, невыразимо светлые и красивые. Не было видно ни следов побоев, ни следов утомления. Крестьянин Иван Анисимов, неверующий, видел на плечах девушек белых голубей.

Икона Божией Матери «Иверская». Афон. Рубеж XIX – XX вв. Ярославский художественный музей.

Одна женщина, ненавидевшая блаженную и кидавшая камни в тех, кто к ней приходил, увидела идущие сквозь дом блаженной огненные столбы. После этого видения женщина совершенно изменилась, стала верующей.

Односельчане не оставляли попыток вызволить блаженную. Трое мужчин попытались заступиться на нее, но были пойманы и избиты плетьми.

– С них осыпаются грехи, – сказал Дуня, глядя, как их избивают.

Недалеко от села вырыли яму и поставили три креста. Девушек усадили спиной к крестам и расстреляли. Василий Седнов, односельчанин Дуни, смело спрыгнул в яму почти под дулами винтовок и принял тела мучениц. Он закрыл их лица платочками. Затем могилу засыпали землей.

Власти некоторое время охраняли могилу, не давали ни служить панихиду, ни даже просто зажечь свечу. Однако многие люди, в то время проходившие мимо могилы или приходившие к ней, рассказывают, что на могиле видели горящую свечу, которой не страшны были ни дождь, ни ветер.

В опустевшей келье Дуни начали служить панихиды. Священник, отслуживший по Дуне несколько панихид, внезапно исцелился от страшной болезни горла. Этот священник сподобился видения, что мученицу принял лик святых апостолов.

В то время Дивеево изобиловало блаженными старицами. Одна из них, Мария Ивановна, хвалила и славила Евдокию как мученицу.

 

Рязанский кремль. Автор снимка Alexey U.

 

Любовь Сухановская. 1852–1921

Рязань – город торговый. В базарный день на рынке и соседних улицах так много продавцов, что покупателям становится тесно. А уж сколько покупателей, представить невозможно. Шумит море житейское, вовлекает в свои волны. Однако и среди этого бурного моря порой ходит Господня лодка.

– Маша, – обратилась бакалейщица к соседке. – А, Маша? Видела ты девушку в цветном сарафане?

Дородная Маша вышла из своей лавочки и строго посмотрела на товарку:

– Видела, да не рассмотрела, Глаша. А кто это?

– Ты ж приезжая, не знаешь. Любушка это. Молчальница наша. Блаженная она. Богу угодница и молитвенница.

– Так мне-то что?

– А вот посмотри, какая у тебя выручка будет. У нас с тобой товар один, а ты больше продашь. Бога славь, молебен закажи, да и что Любушке подари, если встретишь.

Вдруг показалось Глаше, что на углу улицы снова мелькнули Любушкин цветной сарафан и голубой платок.

– Вот ведь девушка! Христова невеста. Как чудно ее Бог устроил. Не торгует, не ворует, а всякий ее одарит и полюбит. Хорошая жизнь, и то не про нас. Надо бы мне идти в лавку, торговать, потому что такая моя доля, – вздохнула Глаша и вернулась с солнечной улицы в душноватый полумрак лавки.

День прошел – как пролетел. Только бы копейки с рублями, а товар с копейками не перепутать. Вечером, гремя ключами, Глафира спросила у соседки:

– Каково было?

– Верно, Любушка твоя Богу угодила, – ответила Маша. – А я всего-то ей конфетку дала. Она ведь как вошла, так и посмотрела на эту конфетку. Подошла, поклонилась и взяла. А теперь – это дня два выручки в один.

Конфету Любушка отдала хромому цыганенку. Но ни Маша, ни Глаша об этом не знали.

Кто же такая Любушка и почему ее знали и любили даже торговки на рынке? В семье купца Сухановского в середине девятнадцатого столетия родилась девочка. Ребенок был больным – не ходил. Родили окружили его заботой. Девочка подрастала и менялась. Она совсем не походила на дитя-калеку. Чувствовалось, что она исполнена жизни, что ей все интересно. Когда девочке исполнилось пятнадцать, она внезапно исцелилась от недуга, встала на ноги и в короткое время полностью поправилась, как будто и не было этих пятнадцати лет без движения. Как рассказывала сама Любушка, она тогда от всего сердца взмолилась угоднику Николаю Чудотворцу, прося исцеления. Святитель Николай явился ей, исцелил и сказал, для чего исцелил: Любушка должна юродствовать, такова о ней Божия воля.

Мать, услышав такие чудеса, побежала к священнику: не сошла ли дочь с ума? Священник выслушал женщину, помолился и ответил:

– Отпусти дочь. Пусть идет и исполняет Божию волю.

Поначалу Любушка странствовала, терпя голод и всякую нужду, по Рязани. Обошла все монастыри и церкви. В одном из святых мест родилось в ее сердце желание «уйти в затвор». Любушка и ушла «в затвор». Она днями и ночами сидела в узкой щели между печкой и стеной, так сказать, сама заточила себя. Молилась Богу обо всем мире и о своей будущей жизни. Три года без окна, чистого воздуха и ложа – не всякому мужчине такое под силу. После того как прошло три года, Любушка вышла из затвора. Ей было откровение, чтобы идти к людям и помогать им. Любушка снова стала странствовать по Рязани, молиться в местных церквах и монастырях. Особенно любила Казанский женский монастырь.

М. В. Нестеров. Христова невеста. 1913.

Едва блаженная начала свой новый подвиг, пришла и человеческая слава. Торговцами было замечено, что если Любушка подойдет и возьмет что с лотка без спроса, выручка будет солидной. Но специально привлечь Любушку было невозможно. Она как птичка исчезала, как только к ней обращались.

Еще было замечено, что если Любушка войдет в дом и попросит ножницы и бумагу, то это – посещение Божие. Любушка вырезала фигурки из бумаги, очень ловко у нее получалось. То домик, а то и гробик. Девушкам часто вырезала веночек. Это значит «замуж выйдешь». Блаженная, совершая свою чудесную работу, молчала. Бесполезно было с ней заговаривать, все равно она ни слова не скажет. Не пустить Любушку значило навлечь на себя гнев Божий.

Святитель Николай Чудотворец. Иконописец Алимпий монах. Икона. 1782. Рыбинский государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник.

Незадолго до страшных событий октября 1917 года Любушка начала метаться по городу, плакать и кричать:

– Стены иерихонские падают, стены иерихонские падают!

После революции было разрушено множество храмов.

Монахини Казанского монастыря охотно принимали блаженную и внимали ее пророчествам. Перед тем как монастырь закрыли, Любушка утешала сестер и сказала пожилым:

– Вы-то свои косточки здесь оставите, а другие – нет.

Так и случилось: пожилых монахинь не выгнали из обители, а молодым пришлось уехать.

Незадолго до своей кончины Любушка пришла к своей знакомой Елизавете:

– Лизонька, я ведь скоро умру, а ты за меня Богу молись, ходи на мою могилку, песочек бери, а гроб мой обей розовым.

Николо-Ямской храм. Рязань. Автор снимка Miksam69.

Елизавета была женщиной строгой, дотошной.

– Любушка, песочек-то зачем?

И взглянула в лицо блаженной. А по лицу словно тень мелькнула, будто рядом птица пролетела. Любушка ответила:

– Все же бери песочек, насыпай в банку с цветами, и в доме будет благодать.

Скончалась Любушка в 1921 году. Елизавета, узнав о кончине, забеспокоилась: в магазинах ничего нет, где розовый материал найти? Материю по талонам давали. Семья Елизаветы уже отоварила свои талоны. Однако, помолившись, вспомнив Любушку, женщина пришла в магазин и направилась прямо к заведующему. Может, и думалось ей, как она покрасит белый материал в розовый цвет. Хотя бы белый купить, а там Господь решит денежный вопрос. Заведующий вышел в хорошем настроении, спросил, что нужно.

– Мне бы у вас хотя бы марли купить. На гроб одной знакомой старушке.

Заведующий позвал мальчика-ученика:

– Миша, там, на полке, есть у нас розовая марля. Ступай, принеси.

Вскоре Миша возвратился с целым рулоном марли густого красивого розового цвета. При жизни Любушка называла свой гроб домиком – домовинкой. «Домик» блаженной обит был розовым, как она и просила.

На похороны блаженной пришло множество людей. Сестра покойной, Ольга Семеновна, увидев толпу, зарыдала:

– Вот сколько людей знали и любили мою сестру! Одна только я не знала.

Елизавета уверилась, что песочек с могилы блаженной приносит в дом благодать, и с тех пор не только она, но и другие его собирали. После кончины блаженная многим людям являлась и помогала в исцелении от болезней и в скорбях. Один военный, в знак исцеления, заменил памятник на могиле Любушки на крест и оградку. Он каждый год приезжал сюда, молился Богу и говорил с блаженной.

Блаженная Любушка прославлена как местночтимая святая в 1998 году. Мощи ее покоятся в Николо-Ямском храме Рязани, частицы мощей – в других храмах этого города. Блаженная не оставляет без помощи никого, прибегающего к ней с просьбой.

 

Колосья пшеницы. Автор снимка Yuriy Kulik.

 

Блаженная Марфа Царицынская. 1880–1925

Подлинное имя блаженной Марфы Царицынской неизвестно. Всю свою жизнь она прожила в Царицыне, ныне – Волгограде. Эта блаженная старица скончалась в тот же год, что и святейший патриарх Тихон. Она предсказала его кончину. Прожила Марфа всего сорок пять лет, но за это время сумела привести к Богу тысячи душ. Блаженную Марфу любили простые люди, особенно женщины. Это была духовная мать страждущему женскому роду. Марфа ничем не выдавала своего высокого происхождения, вела себя как женщина, родившаяся в простой семье. Почитала блаженную и императорская семья. Ее знали многие церковные светила начала двадцатого века. Среди них был отец Иоанн Кронштадтский. Именно он был духовным отцом блаженной Марфы.

Коляску отца Иоанна Кронштадтского ожидало множество народа. Люди теснились: кто-то кого-то толкнул, кто-то кого-то поддержал. Было заметно, что представители разных сословий стараются держаться вместе.

Вот статное, ярко одетое купечество. У многих ввиду встречи с батюшкой совсем не такие лица, какие видит простой человек. Надменный скобяной царь выглядит кротко, даже несколько виновато. Пышная рыбная заводчица смотрит в землю. То покраснеет, то слезу утрет, а то вдруг метнет злобный взгляд. Тяжело все же быть богатым, это особенные заботы.

Вот крестьяне, большинство одеты во что попало, на лицах – тьма отчаяния или лучик надежды. Возле группы дворян как бы сам собой образовался тонкий круг свободного пространства, потому что – белая косточка, ваши благородия. Среди этих людей обращала на себя внимание выпускница гимназии. Девушка казалась как бы совсем выключенной из происходящего. Она смотрела прямо перед собой и, кажется, даже не услышала обращения спутницы:

– Деточка, вон уже коляска показалась. Попробуем подойти поближе?

– Да, – немного рассеянно ответила девушка. Женщины сквозь толпу попытались пройти к коляске отца Иоанна, которую едва ли не подняли на руки. Батюшка вышел и как-то сразу оказался возле них. Благословил обеих, однако задержался на девушке.

– Очень вас прошу прийти ко мне на чай для беседы.

И назначил день и время.

– Придется остаться еще на день, – вздохнула девушка. – Но так сказал батюшка.

Во время беседы прозорливый старец открыл будущей блаженной Божью волю. Принять ее изящной гимназистке было тяжело. Нужно было отказаться от всех земных благ: семьи, надежды выйти замуж, привычного быта, – и стать юродивой. С таким благословением девушка вернулась в родительский дом.

Родители не поняли поначалу, что собирается сделать дочь. Подумали, что она затевает какое-то благотворительное предприятие. Но девушка снова объяснила, что намерена вести совсем другой образ жизни.

– Шери, дорогая, все это хорошо, но, как бы сказать… метафорично. Старцы часто говорят образами. Ты живешь благочестиво, он просто предупреждал тебя от искушений юности, – сказал отец.

– А нам что же делать? – расстроилась мать. Девушка выслушала все, что сказали ей родители. И ответила неожиданно:

– Буду жить именно так, как сказал батюшка. Отныне называйте меня Марфой, как он благословил.

Святой праведный Иоанн Кронштадтский. Фотография 1894 г. П. П. Шауман.

И дочери, и родителям было тяжело переносить новое испытание. Девушка уехала в Петербург и прожила там, юродствуя и возрастая духовно, под крылом отца Иоанна Кронштадтского, до самой его кончины. После кончины отца Иоанна Марфа вернулась в Царицын и попросила разрешения родителей жить в сарае возле их дома. Духовные дары необычной девушки были сразу же замечены. К Марфе потянулись люди из всех сословий. Она охотнее принимала простых, беседовала с ними, молилась о них.

Отказавшись от отчего дома, Марфа стала заботиться о доме небесном, земным изображением которого она видела храм. В Царицыне в то время строился Свято-Духов монастырь. Местные жители были в основном благочестивые люди. Но человек любит удовольствия. Довольно большая часть средств оседала в трактирах, ресторанах и у модисток. Имели место всяческие злоупотребления, о которых Марфа знала и искуплением которых видела строительство монастыря. О Боге многие и не вспоминали. Блаженная стала живым напоминанием о Нем – так она выполняла благословение Кронштадтского пастыря.

Марфа прежде всего молилась о том, чтобы строительство монастыря было как можно скорее завершено. Возможно, уже в те годы блаженной была открыта грядущая октябрьская катастрофа. Жители, помогавшие блаженной в сборе средств, изумлялись ее выносливости: непонятно было, что она ела и когда спала.

Свято-Духов монастырь в Царицыне.

Если блаженную звали в богатый дом, она обязательно просила жертвовать на строительство. Однако охотнее принимала небольшие пожертвования простых, так как это были деньги, заработанные трудом. Возчик Владимир Климович Инин, глубоко почитавший блаженную, по ее просьбе возил стройматериалы. В обители появилась небольшая отдельная келья, отведенная блаженной Марфе. Строительство Свято-Духова Царицынского монастыря завершено было в 1911 году. После того как обитель была построена, блаженная ночевала или в своей келейке, или у кого-то из близких людей, к кому Господь направит.

Семья Владимира Инина пользовалась особенным вниманием блаженной. Марфа всегда напоминала Владимиру, чтобы он приходил к ней для благословения после монастырской службы. Владимир иногда сам звал в свой дом Марфу. Та порой говорила, что нынче ко многим приглашена, и в дом не приходила. Блаженная заранее знала, что у Владимира будут гости. И даже если собиралась остаться, все равно уходила перед приходом гостей. Если же в то время, когда в доме гостила Марфа, приезжали земляки Владимира из Иловли, блаженная говорила коротко: мол, вот я у вас погостила, а теперь пошла прочь. И уходила.

Если же оставалась ночевать, спала в козлятнике.

– Солома и козы – то, что мне нужно, – приговаривала она. – Хорошо соломой пахнет. Это полюшко-поле мне.

Когда шла в сарай, порой так и говорила:

– Иду в свое полюшко.

Все, кто знал блаженную Марфу, свидетельствуют, что она очень любила живность: птиц, животных. Любила и растения. Порой казалось, что она разговаривает с ними, и те отвечают ей.

Владимир считался зажиточным человеком. Он опасался за свое хозяйство, так как время было неспокойное. Чтобы сторожить дом, стал искать собаку. Один человек продал ему собаку, уверив, что она – «злая», что лает на всех страшно и очень громко, не пускает людей к воротам дома. Однако блаженная Марфа как-то утром тихонько вошла во двор и поднялась на крыльцо. Собака только посмотрела на нее и шевельнула хвостом.

– Завели собаку, а она хвост откинула, – сказала блаженная Владимиру.

«Надо бы вернуть пса», – подумал тот.

– Пусть живет, – возразила блаженная на его мысли, – Жалейте скотину, Владимир Климович. Господь все создал для нас.

А. В. Маковский. Портрет императрицы Александры Федоровны. 1914. Москва. Государственный исторический музей.

Пока шел разговор, блаженная подошла к сараю, где жили козы. Владимир Климович провожал ее. А в козлятнике обнаружились неожиданные перемены. У Ининых была буйная коза Зорька. Теперь она покорно подошла к блаженной и приветственно потерлась о ее руку.

– Вишь, какая охрана, – усмехнулась блаженная, – все хвосты пооткинули.

Пес возложенные на него обязанности сторожа все же выполнял. При приближении людей к дому гавкал довольно строго, но недолго. Так блаженная перевоспитала животных.

Блаженная Марфа любила уединение. Говорила немного, только по делу. Когда начинали расспрашивать, как и на что лучше подать милостыню, отвечала так:

– Потрудитесь подать милостыню сами и сделать это разумно.

Еще до окончания строительства Свято-Духовой обители, в 1910 году, блаженную Марфу посетила императрица Александра Феодоровна. Историк Евгений Алферьев так описывает свидание императрицы с блаженной: «Когда юродивая оказалась в присутствии царицы, она развернула восемь кукол, завернутых в газету. С силой бросив их на пол, она закричала: “Это вы, это вы, все вы!” Затем из чайника облила кукол красной жидкостью и подожгла их спичкой. Когда все куклы вспыхнули, она воскликнула: “Вот ваше будущее! Вы все сгорите! Я вижу кровь! Много крови!”» События в доме Ипатьева почти в точности шли по этому предсказанию. И бросание в яму, и кровавая расправа, и обливание – только кислотой, которую второпях заказывали чекисты.

Подобно другим блаженным, Марфа говорила притчами. Женщина, помогавшая ей, рассказывает, что со временем научилась понимать язык блаженной. Если она говорила: «Здесь безголовые живут», значило, что хозяева дома недобрые люди. Если же говорила: «Здесь австрийцы живут», значило, что в доме живут люди неверующие. Когда говорила: «Домов полно, а ночевать негде», значило, что никто на ночлег не примет. Если же говорила хозяйке: «Скоро блины будем печь», значило, что в этом доме кто-то скоро умрет. Если же человек был хороший, она предлагала ему кусочек ржаного хлеба и говорила: «Понюхайте, как хорошо пахнет». Затем раздавала всем кусочки этого хлеба.

Вместо матраса Марфа использовала мешочки с сухарями. Спала очень мало. Когда ходила по городу, бросала в прохожих камни. Однако было замечено, если камень попадает в больное место, то боль вскоре уходит. Для всех к ней приходящих у нее было одно имя: Уляша. Она всех называла Уляшами.

Накануне Первой мировой войны блаженная часто надевала красное. Бывало, заберется на крышу родительского дома и чем-то красным оттуда сигналит. Иногда просто кричала громко: война, война. Накануне Гражданской войны сказала:

– Скоро солдатики придут, будем их чаем поить.

Во время гражданской, действительно, многим жителям Царицына пришлось принимать солдат и офицеров. За Царицын шли долгие бои. Когда блаженную спрашивали, кто победит, она отвечала: «Красные петушки».

Перед кончиной святейшего патриарха Тихона пророчествовала:

– Скоро колокола будут звонить.

Скончалась блаженная Марфа на сорок пятом году жизни. Незадолго до кончины предсказала, что хоронить ее будут три раза. Так и случилось. В 1925 году блаженную похоронили в Свято-Духовой обители за алтарем летней церкви. Когда монастырь был закрыт, монахини тайно перезахоронили останки старицы недалеко от церкви Алексия, человека Божия, на улице Голубинской. После окончания Великой Отечественной войны одна из помощниц блаженной устроила новое перезахоронение ее останков – на центральном кладбище, так как Алексеевская церковь была почти разрушена и могила могла затеряться.

В 1942 году, когда под Сталинградом шли бои, местные жители хотели взять гроб Марфы и обнести его крестным ходом вокруг города, чтобы город был спасен.

Сейчас на Дмитровском центральном кладбище находится храм во имя новомученика Иосифа, митрополита Астраханского. Местные священники ежедневно служат на могиле блаженной панихиды. Среди тех, кто почитает память блаженной, много молодых людей, просящих ее молитв и помощи.

 

Н. А. Кошелев. Эскиз росписи храма Христа Спасителя. Семь Таинств церковных. Нижегородский художественный музей.

 

Блаженная Матрона Анемнясевская (Белякова). 1864–1936

Есть души, на долю которых выпадают тяжелые испытания. Таких испытаний – не одно и не два, а множество. Кажется, всю жизнь человек живет под невыносимым гнетом и умирает в забвении, никому не нужный. Обычный человек проклял бы Бога и покончил бы с собою, а такие люди живут и излучают радость, и привлекают этой радостью других. Бог имеет особенное попечение о таких людях. Они как бы всю жизнь находятся при Голгофе, со Христом распятым. Посреди скорбного моря их жизни они уже в детстве порой видят остров спасения и пользуются божественным миром души. Такой была блаженная старица Матрона Анемнясевская. Детство ее было тяжелым, кончина – достойной мученицы.

На крыльцо грязноватой крестьянской хаты вышла, чуть покачиваясь, девочка десяти лет. Ее, что называется, шатало ветром. Она укачивала небольшой сверток, а дитя в нем пускало пузырики. Сверток казался большим по сравнению с девочкой, которая его несла.

– Спи, сестричка, спи, – говорила девочка. – Вот, на воздухе поспи.

Старшая сестра шла как во сне, покачиваясь, плавно, как иногда ползут змеи. Она словно слышала каждую точку пространства. Только приглядевшись внимательно, можно было увидеть, что девочка слепая. На лице были следы перенесенной оспы – причины слепоты. Старшая нашла теплое место на крылечке, осторожно, продолжая укачивать дитя, присела. Устроившись, задремала. Младшая чуть слышно гукала и тоже задремала. Вдруг дитя выскользнуло из рук девочки, упало с крыльца на землю. Старшая сразу же ощутила пустоту в руках. Она вскочила и, забыв об осторожности, спрыгнула с крыльца. Оступилась, ударившись, тоже упала, но совсем рядом с ребенком, который и не понял, что упал. Старшая обняла его и попыталась встать.

Девочка не услышала, как подошла мать.

– Вот ведь шишига, сестру угробить хочешь! – воскликнула женщина и огромной птицей налетела на старшую дочь, выхватив из ее рук младшую.

Как и чем мать била Матрешу, та не видела, но била долго и особенно больно. Матреша знала, что сопротивляться и ругаться – хуже, чем молчать. Она с безмолвным криком сжалась и только вздрагивала, когда тело отвечало на побои. Наконец сознание помутилось, пришла усталость и начали болеть места ударов. Стало невыносимо тяжело. «Боже, Боже мой!» – взмолилась девочка.

Вдруг ощущение тяжести и боли ушло, стало тепло и спокойно. Перед глазами Матреши возникла Сама Царица Небесная. Она милостиво улыбнулась Матреше, коснулась головы, так что боль ушла совсем, и исчезла.

– Мама, мама! – завопила Матреша неожиданно громко. В ее голосе были радость и ужас. – Мама, смотри: вон Царица Небесная!

– Да как у тебя, шишиги, язык только повернулся такое сказать!

Мать снова начала бить Матрешу с удвоенной яростью. Но сил у женщины уже было меньше, побои скоро прекратились. Однако благодатное тепло девочку не покидало.

Как прошли вечер и ночь, Матреша не помнила. Она добралась до своего места на печке и заснула. Спала она долго и сладко, как давно не спала. Утром снизу раздался голос матери:

– Ну ты, шишига, вставай, что разлеглась! Блины уже на столе.

Матреша, предвкушая горячие блины, встрепенулась было, но – двинуться совсем не могла. Ни рукой, ни ногой. Конечности словно бы разломаны были на части. Руки немного шевелились, сидеть Матреша не могла.

– Мама, я пошевелиться не могу.

– Вот всегда с тобой беда какая, кикимора!

Около восьми лет девочка провела в родительском доме. Она покинула его вскоре после смерти родителей. К тому времени подросли брат и сестра Матреши, но они не любили ее, считали нахлебницей и всячески выражали свое отношение: били, ругали, не давали есть, не ухаживали за ней. Матреша, помня о явлении Царицы Небесной, терпела все и пряталась в молитве, как прячутся в одеяло от холода. Матерь Божия девочке отвечала. Так Матреша выучилась молитве, которая никогда больше в ней не прекращалась. Матреша мало кого видела и мало с кем говорила. Кормили ее чем придется, но она и такому подаянию была рада. На печке, в углу, совершалось великое таинство преображения бренного человека в новую тварь, сосуд Святого Духа.

Деревенские услышали, что в доме Беляковых есть девочка, которая не ходит, не ест и не пьет, а только молится.

– Блаженная она, Богу угодная, – пронеслось из уст в уста.

Однажды к Матреше пришел знакомый крестьянин. С неожиданной просьбой. Это был приземистый мужичок, работящий, но хворый.

– Матреша, вот уж как ты лежишь несколько лет, ты, небось, Богу-то угодна. У меня спина болит. Я пилить не могу. Потрогай-ка спину, может быть, и пройдет от тебя. Чего мне делать? Лечился – доктора не помогают.

Девушка протянула руку, слабую, как плеть, и крестообразно провела по спине мужичка.

Помолилась, как могла, трижды осенила крестным знамением.

– Храни тебя Господь, – ответил мужичок. Пока шел к двери – боли в спине прошли. После того как рассказ об исцелении обошел всю округу, к Матроне потянулись люди. Многие действительно получали помощь!

Племянник блаженной, Матвей, предложил ей перебраться к нему, так как брат и сестра за ней почти не смотрели. Матвей поместил блаженную в маленькой комнатке. Матрона была легкой и небольшой, как младенец. Ей впору оказалась детская кроватка. В избе летом было душно. И потому блаженную, как настанет тепло, выносили в сени, на кровать. Там она лежала почти до зимы.

Богородица. Мозаичная икона. Базилика Благовещения. Назарет. Автор снимка Zvonimir Atletic.

Однажды холодной октябрьской ночью пошел дождь, а к утру ударил первый морозец. Сенцы были худые, с протекающей крышей. Матронина одежда промокла, а к утру и вовсе оледенела. Домашние, увидев это, забеспокоились:

– Да как же ты…

– Ничего, милые, Бог согрел, – ласково ответила она.

Голос у Матроны был замечательный: звонкий, чистый. Она любила петь церковные песнопения, знала наизусть очень много из богослужений и даже некоторые акафисты.

– Да откуда ты все это знаешь? – изумлялись домашние.

– Ко мне люди приходят. Иной раз добрый человек прочитает, а я, с помощью Божией, и запомню.

Приходящие с просьбами уже знали, что утаить от маленькой болящей ничего нельзя. Она видела скрытые и нераскаянные грехи, порой отвечала на мысли. Наставляла она всегда с любовью, но довольно сурово.

В детстве Матрона много времени провела в храме. Семья была очень бедная. Мать, уходя на работу, укладывала ребеночка в ящик и относила в храм. Матрона слушала службы, которые ей очень нравились. Прихожане угощали девочку, кто чем мог. Порой приносили одежду. Храм и церковное пение стали для Матроны самым лучшим воспоминанием в жизни. За несколько лет до кончины Матрона снова лежала в деревянном ящике, который ставили на стол.

Епископ Боровский и Калужский Стефан в тридцатые годы был врачом. Мирское имя его было Сергей. Осудили его на три года, направили в лагерный медпункт. У нового врача сжималось сердце при виде лагерников. Он изыскивал предлоги, чтобы как можно больше зеков направлены были в лагерную больницу. Его забота о заключенных насторожила коллег, и вскоре на него написали донос. Случилось это, когда осталось около полугода до конца срока.

О доносе и о том, что если донос будет принят, врачу грозит пятнадцать лет, сообщила медсестра. Она была верующей женщиной, но опасалась говорить на эту тему. Увидев, что врач расстроен, все же заговорила. Сказала, что есть одна старица, слепая, инвалид, по молитвам которой многие исцелились, а участь некоторых заключенных была облегчена. Медсестра боялась, что врач ее на смех поднимет: зачем ему обращаться к старухе и инвалиду?

Однако врач неожиданно заинтересовался старицей, спросил, как с ней связаться. И тут же расстроился: пока, мол, письмо дойдет, он уже пятнадцать получит. Медсестра сказала просто: покличьте Матронушку. Она поможет.

И врач со слезами, на первой же прогулке, помолился Богу и «покликал» старицу Матрону, попросил, чтобы донос не приняли. Вскоре заключенные узнали, что старого начальника сместили, приехал новый и возникла обычная неразбериха с документами. Донос принят не был. Прошло две недели, три. В срок врача освободили. Он дал себе слово поблагодарить блаженную Матрону.

Оказалось, многие его спутники знают эту старицу. А в городе, куда он приехал, чтобы Матрону найти, ее дом знает каждый.

Каково же было удивление врача, когда, войдя в дом, он увидел стол, а на нем – большой ящик. Из этого ящика раздался приветливый голос:

– Входи, Сережа, я тебя жду!

Старица, услышав молитвенную просьбу зэка, узнала его имя, и Бог назвал ей день и время его прибытия. Впоследствии епископ Стефан с трепетом и благоговением относился к памяти старицы Матроны.

В 1935 году, летом, заведено было дело на священника Николая Правдолюбова, служившего в Белькове. Он и его брат собирали сведения об исцелении по молитвам блаженной Матроны.

Храм Рождества Пресвятой Богородицы во Владыкине. Автор снимка Leonrid.

Книга была почти готова к печати. Священника и его семью забрали по доносу одного из прихожан. НКВД дало распоряжение забрать и Матрону за контрреволюционную деятельность, но некоторое время ее не трогали. Во время ареста одному из чекистов пришлось поднять Матрону. Он изумился тому, какая легкая эта женщина. Впоследствии стало известно, что дети этого чекиста много болели и сильно отстали в росте, а он сам скончался в мучительной болезни.

В 1935 году Матрону Григорьевну Белякову перевезли в Москву и поместили в больницу Бутырской тюрьмы. Об этом последнем годе жизни блаженной сведения скудные. Известно, что Матрона прожила в Москве около года. Во время заключения она пользовалась уважением заключенных, ее слушали. Она многим помогла, как было и на воле. Заключенные, следуя ее наставлениям, начали молиться и петь акафисты. Так инвалидка оказалась самой беспокойной узницей. Начальство хотело бы ее убрать, но опасалось бунта.

В то время мать одного из следователей Бутырки почувствовала обострение хронического заболевания и попросила Матрону помолиться о ней. Болезнь прошла. Мать уговорила следователя освидетельствовать Матрону как тяжелобольную и умирающую и перевести в Радищевский дом инвалидов. Рядом с этим домом инвалидов, в районе Владыкино, находилась церковь Рождества Пресвятой Богородицы. Там же располагалось старое кладбище.

Скончалась блаженная старица Матрона летом 1936 года от сердечной недостаточности. Место ее захоронения до сих пор неизвестно, однако вероятно, что могила блаженной находится на Владыкинском кладбище.

Блаженная Матрона Анемнясевская прославлена как местночтимая святая в Касимове 22 апреля 1999 года.