Пока Билл провожал Николь до аэромобиля, взгляды всех собравшихся принадлежали только им обоим. Это избавило нас с Шоном от неожиданных вопросов из толпы, на которые сложно с ходу найти ответ. Судя по нарастающему количеству людей, наше мероприятие восприняли, как серьёзное выступление. Именно этого мы и добивались. Дальше борозды правления будут переданы властям, ведь последнее слово остаётся за ними.

— Смотри, кого-то выводят из корпорации, — шепнул мне Шон, стоящий в шаге от меня.

— Надеюсь, больше не будет сюрпризов, и так много пострадавших, — ответил я, стараясь держать непреклонный вид, иначе люди заметят что-то неладное. Народ стоит спиной к «Идеалу», поэтому картина происходящего доступна только нам с Шоном и двум остальным командам. При мысли о Мелоди, сердце вырывается из груди. Она, наверно, места себе не находит при виде этого хаоса…

— Думаю, если что-то будет намечаться, парни нас предупредят, — сказал Шон и продолжил, когда полиция со «скорой» незаметно покинули территорию «Идеала». — Как думаешь, кого задержали?

Меня тоже интересует этот вопрос, но мы стоим слишком далеко, чтобы можно было рассмотреть лицо человека в наручниках. Среди задержанных может оказаться мой отец, поскольку он — правая рука Грега. Папа уже несколько лет является начальником отдела кибернетики. Полиция будет подозревать каждого человека, наделённого властью в «Идеале». Дураку ясно, что они были посвящены в тайны Грега. За соучастие тоже накажут, вот только каким будет приговор, неизвестно: настоящая тюрьма или исправительный лагерь. Всё так запутано, и только Сопротивление может положить начало жизни без экспериментов… Мне даже стало жаль Грега и всех тех, кто впутан в эту историю. Могу представить, какие чувства сейчас испытывает Адам. Он останется один, если Грега посадят. Хоть он уже пару лет живёт отдельно, всё равно у него был родственник, к которому он мог обратиться. Сомневаюсь, что Грег был скор на помощь, потому что всегда был занят своими зловещими планами. Адам рос без мужского воспитания и даже побаивался дядю, но тем не менее, избежал участи приюта. Не скажу, что мой отец уделял мне много внимания и был примером для подражания, но всё же он у меня есть. Дэрок всегда был его любимчиком, потому что он не предал семейное дело. Мать никогда не простит меня, если отца привлекут за соучастие и укрывательство, но назад пути уже нет. И на этот раз Дэрок на моей стороне.

Я не успел ответить Шону на его вопрос, потому что Билл уже занял своё место на сцене справа от меня. Он кивнул мне, дав понять, что пора начинать речь.

— Ещё раз поприветствую Вас, жители страны, — сказал я, глядя в толпу и ища в незнакомых лицах поддержку. Представляю, как зол на меня отец и рассержена мать, мои слова окончательно добьют их. — Мы предоставим Вам последний аргумент, подтверждающий жестокость некоторых членов «Идеала». Мы не просим Вас верить Сопротивлению, просим лишь задуматься: какое будущее Вы видите для себя, своих детей и страны. Мы недавно оправились от Третьей мировой войны и в продолжении не нуждаемся, верно?! В наших руках судьба каждого из городов страны, как производственного, так и элитного. Пора прекратить проводить эту грань: элита и рабочие, богатые и бедные… Никто из Вас не знает, как на самом деле живут люди, например, в Далласе. Вы напрочь отказываетесь контактировать с ними, не считая экспортёров и импортёров готовой продукции, конечно. А зря! Они такие же достойные люди, как и мы. Многие из них занимают высокие должности на заводе, они умны и воспитаны. Нас объединяет ограничение свободы. Если Вы думаете, что свободны, то ошибаетесь! Наша свобода мнима и завуалирована. Мы находимся в плену славы и богатства, а жители производственных городов — в плену назначенного пути. «Идеал» навязал нам свои принципы и стереотипы. Пора учиться жить, полагаясь на своё мнение, на свой выбор. Уверен, некоторые из Вас в глубине души хотели бы стать, к примеру, фармацевтом в Детройте, а не каскадёром в Сансити. Список наших профессий заметно укоротился по сравнению с довоенным временем. Раньше род занятий не был присущ конкретному городу, потому что это глупо и неправильно. Вы знаете, что перемещение по элитным городам возможно, но, повторюсь, доступ к производственным городам для нас закрыт! Мне даже пришлось пойти на преступление, чтобы стать декоратором одежды, — на этих словах люди рассмеялись. Только сейчас они поверили, что Ник Миллер не виновен, как и Алиса Меллоу. — Я, конечно, люблю свою издательскую работу, но и завод полон творческих возможностей. Только задумайтесь о том, что сегодня Вам открылся новый мир, который тщательно скрывали! Я рос, зная о существовании этой лжи, поэтому она не является для меня новостью. Но я рад быть одним из тех людей, который снимет шоры. Давайте же предоставим друг другу второй шанс и предотвратим назревающую войну. Будьте сильными, сопротивляйтесь!

Я закончил свою речь словами, написанными Мел для статьи. Люди запомнили их ещё тогда, а сейчас зааплодировали в знак согласия или чего-то ещё. Кровь прилила к моему лицу, и я первый раз пожалел, что сейчас вместо меня не голограмма. Она не может передать такие мелочи, как дрожь или смущение.

— Николас не преувеличил, когда сказал о войне, — обратился к публике Шон, как Билл, он собран и сдержан. — Можно сказать, она уже началась. Подумайте о людях, которые недавно узнали, что незаслуженно провели долгие месяцы, а может, и годы в стенах ЭО. Особенно тяжело пришлось тем, у кого была стёрта память, но члены Сопротивления активно помогают им справиться с навалившимся потоком информации. Не забывайте, что фабрики — это одно, а ЭО — совсем другое. В Корпусах все похожи на зомби. Бесчувственны, неэмоциональны и подавлены. Таково действие сыворотки, которую еженедельно употребляют заключённые. Так прописано в специальной книге правил. Не хватит и дня, чтобы рассказать все те постановления и расписанный режим дня. Можно долго говорить, но лучше один раз всё увидеть собственными глазами. Пожалуйста, повернитесь в сторону плазмы, чтобы посмотреть прямой эфир из ЭО.

Люди немедленно сделали так, как попросил Шон. Мне тоже интересно посмотреть на то, как изменился Корпус за неделю нашего отсутствия. Этой ночью по приказу Билла были отключены все микрочипы, несколько человек в лаборатории трудились над подбором всех существующих комбинаций. Горжусь своей девочкой, ведь именно она сообразила, как нам сможет помочь идентификационный номер. За несколько часов люди вряд ли успели прийти в себя, но, по крайней мере, уже наслышаны о происходящем в стране. Они тоже видели выступление президента и всё, что за ним последовало. Благодаря команде А.

Включился экран, началась трансляция, и я узнал наш бывший Корпус по зелёным стенам. Вижу знакомое лицо. Это Кевин, парень, на которого обменял нас Билл. Он снимает на свой ноутскрин происходящие события. Людей словно подменили. Они больше не выглядят безжизненными и пустыми. Корпус ожил и перестал быть тюрьмой. Никто из собравшихся в зале общежития не одет в зелёную униформу. По идее, они сейчас должны сидеть в библиотеке, играть в домино или заниматься другими привычными делами, ведь сегодня воскресенье. Что-то мне подсказывает, что они не пошли бы на завод, будь это рабочий день. Знак протеста налицо, и это не может не радовать. Как только Кевин сообразил, что прямая трансляция по всем каналам уже началась, он поздоровался с жителями страны. Билл был прав, когда говорил, что парню пришлась по вкусу новая работа на фабрике не только в качестве дизайнера, но и репортёра, кем он является сейчас.

— Кевин, как обстановка в ЭО? — спросил Билл. Их переговоры напомнили мне передачу новостей по центральному телевидению, когда ведущий и репортёр находятся в разных городах. Нам крупно повезло, что в Сопротивлении есть такой хороший программист, как Адам. Благодаря его защитным паролям вся страна может лицезреть на главную площадь Префектума и Корпус Далласа.

— Боевая, — коротко ответил Кевин, и это слово послужило красной тряпкой для рабочих фабрики. Они стали кричать в камеру: «Свергнуть Идеал!».

Сначала эта бурная выходка повергла жителей Префектума в шок, но спустя несколько секунд они стали вторить «преступникам» из ЭО. Без всякого угрызения совести и стеснения. Полиция отреагировала мгновенно. Стражи порядка окружили вход в корпорацию, чтобы, не дай Бог, ничего не случилось. Толпа по своей природе страшна, а толпа, одержимая победой и агрессией, тем более. Готов поспорить, эти эрудиты не способны на жестокость, но меры безопасности в сложившейся ситуации логичны и необходимы. Впервые за историю создания Идеального Общества люди скандируют фразу против своей организации. После войны такого ещё никогда не случалось. Все думали, что жизнь стала идеальной и беззаботной, но глубоко заблуждались. Дед рассказывал, что в довоенное время бунты и протесты среди рабочих были распространены. По сути, мы не продвинулись ни на шаг вперёд в своём развитии.

— Это мы видим, — сказал Билл, когда гул немного стих, — означает ли это застой производства?

— Люди настроены серьёзно, — ответил Кевин, направляя камеру на себя. Он возбуждён и, боюсь, может взболтнуть лишнего. — То же самое происходит и в четырёх остальных Корпусах. Около тысячи человек пришли в себя и готовы поддержать Сопротивление. Никому бы не понравилось, что кто-то свыше управляет его эмоциями и сознанием. Производство не будет прекращено, если невиновных людей оправдают и вернут им права.

— Мы не станем лишать страну пищи, медикаментов, одежды и ресурсов из-за придурка, возомнившего себя гением и владыкой мира! — парень, выкрикнувший из Корпуса, имел в виду Грега. И этот парень мне хорошо знаком. Джо. Он был нашим начальником на заводе. Подумать только! Раньше бы я сказал, что Джо и протест — понятия несовместимые. Он даже выглядит моложе, чем неделю назад. Мел тоже приятно удивится, когда узнает парня.

— Рад это слышать, — сказал Билл, не обращая внимания на остальные речи, иначе это могло бы занять весь день. — Мы сделаем всё возможное, чтобы предотвратить плачевный исход для каждого из нас. Мы свяжемся с Вами позже, после дальнейших разбирательств. Оставайтесь сильными!

У Кевина не было возможности ответить, потому что трансляция из ЭО сменилась изображением вице-президента, сидящего в кресле своего кабинета. Он испугался, раз не появился на площади собственной персоной, и в этом его нельзя винить. Люди ничуть не удивились появлению на экране Пола Амри, подумав, что это запланированная часть митинга. Может, я ошибаюсь.

— Приветствую Вас, — начал вице-президент без тени улыбки на лице. Его редко можно было увидеть в новостях или на конференциях, потому что Ламберт Шарм всегда был в центре внимания. Любимец народа, ложно-признанный правитель. Амри живёт в Алиэнсе и занимается там политическими делами, не вмешиваясь в дела «Идеала», а, как оказалось, порой вмешиваться необходимо. — Мне с трудом удалось попасть в эфир, и я уже собирался лично посетить главную площадь. Позвольте сказать пару слов, пока Судебный Совет не лишил меня этого права. Поверьте, я не был посвящён в тайну «Идеала», а хотел бы, чтобы предотвратить эксперименты! Раз уж Шарма больше нет, ответственность за страну временно лежит на моих плечах.

— Что случилось с бедными рабочими? — стал интересоваться народ, позабыв о рамках приличия. Мы с Биллом и Шоном переглянулись. Видимо, мы подумали об одном и том же: мистер Грин ещё на свободе.

— Вы специально прервали трансляцию, чтобы расправиться с ними? — выкрикнул кто-то ещё из толпы.

— Я ожидал подобных вопросов, — всё также серьёзно ответил Пол Амри. Он запросто может оказаться голограммой, которой управляют сообщники Грега Тиддла. Я бы уже ничему не удивился. Каждый играет по своим правилам, и неизвестно, чем закончится сегодняшний день. — Они в полной безопасности. Я уже успел встретиться с Робертом Паркером, и он рассказал, что мэры каждого производственного города были заодно с Грегом. Сейчас все пять человек находятся под стражей, а Эдвард Грин даже свою дочь впутал в эту историю. «Идеал», если быть точным, некоторые его члены, уже доказали свою истинную сущность и жестокость. У них нет ни малейшего шанса на победу. Можете не волноваться за жизнь рабочих, больше им ничего не угрожает.

Билл поднял руку, прежде чем заговорить. Хоть кто-то ещё не забыл о нормах поведения. Ни один мускул на его лице не дрогнул при упоминании Норы. Она влилась в его доверие, а затем предала, но он не станет мстить. Её судьбу будут решать власти.

— Хочу вступиться за мэров. Ими манипулировал Грег, предоставив целые города в распоряжение, подарив долю власти. Мэры не имели отношения к тому, что происходило в ЭО. Николас и Шон лично убедились в том, что рабочие ЭО видели лишь голограмму мэра Далласа. Эдвард Грин делал всё, что ему прикажут, а может, учёным и вовсе хватило его ДНК, чтобы создать голограмму, которой можно воспользоваться в любой момент. Я не защищаю мэров и считаю их в какой-то мере причастными к эксперименту, но хочу, чтобы Вы приняли мои слова на заметку.

— Билл Мэтью, а ты смелый парень, как и все твои соратники, — сказал вице-президент, и мы не смогли сдержать улыбку, — в отличие от тех же мэров, Вы не стали скрывать правду, а всеми способами попытались донести её народу. Вы будете награждены золотыми медалями за честь и отвагу от лица правительства!

Люди зааплодировали, тем самым ещё больше вгоняя нас в краску. О награде мы никогда и не думали, поэтому это стало большой неожиданностью, но всё же приятной, не скрою.

— Это большая честь, сэр… — кажется, даже у Билла пропал дар речи.

Он человек, благодаря которому образовалось Сопротивление, развивалось и верило в лучшее будущее. Если кто-то и заслуживает признания и уважения, то, несомненно, Билл. Конечно, Шон, Пэрис и Тим были с ним практически с самого начала, они проделали огромную работу, жертвуя собственными судьбами. Трис тоже оказалась смелой девушкой. Моя Мелоди заслуживает награды, она попала в ЭО из-за своего личного протеста против системы. Она провела там полгода без памяти и чувств, а не я. Я сидел дома в то время, когда она страдала. Вот кто настоящие герои!

— Не время благодарить, — осторожно перебил Билла вице-президент. Несмотря на свой немалый возраст, он считается с мнением молодёжи, и это делает его ещё благородней, чем может показаться на первый взгляд. — Позвольте мне закончить речь, чтобы Вы поскорей оправились от шока и поспешили домой. Утро выдалось неспокойным. Я беру на себя всю ответственность за судьбы пострадавших. В реанимации находится три человека, а с лёгкими ранениями в больницу доставлены одиннадцать человек. Их родственникам будет выплачена денежная компенсация, а самим пострадавшим назначено бесплатное лечение. Грегу Тиддлу нет оправдания, ровно как и мне за то, что не заметил подставы и обмана. Не хочу, чтобы у «Идеала» была плохая репутация в дальнейшем, ведь большинство сотрудников трудится каждый день не покладая рук над научными разработками и программами. Корпорация продолжит своё существование, но уже без Грега. Он будет наказан по всей строгости закона. Роберт Паркер, как главный член Судебного Совета, отредактирует ранее действующий Уголовный Кодекс для дальнейшего обвинения Тиддла. Отныне будут функционировать настоящие тюрьмы, а не ЭО. Забудьте об экспериментальном обществе. Судьба ложно обвинённых преступников также будет решена в течение нескольких дней, в крайнем случае, недель. Нам предстоит большая работа, но не жаль никаких усилий ради светлого будущего страны. Будущего без обмана, экспериментов и навязанных идеалов. Возвращаясь к «Идеалу», скажу, что Грег Тиддл уже направлен в местную тюрьму без права на последнее слово. Предполагаю, он будет обвинён по следующим статьям: вторжение в личную жизнь, обман государственного масштаба, манипуляция. Его сообщники также задержаны для дальнейших показаний, а двух сотрудников «Идеала» около часа назад нашли застреленными в разных кабинетах. Все решения суда будут оглашены позже. И последнее. Мы все любили президента Ламберта Шарма, но не стоит забывать, что он был очередной игрушкой в руках учёного, чьё имя больше не хочу произносить. Механическая смерть голограммы — потеря для нас, но нужно двигаться дальше и выбрать нового президента! Я ни в коем случае не стану претендовать на это место, поскольку слишком многое упустил из поля зрения, и с позволения правительства даю право народу выбрать своего идеального президента! Завтра утром путём анонимного голосования на бумажных бланках, как было полвека назад, мы оставим свой голос за одного из претендентов. Не сложно догадаться, кого я имею в виду. Билл Мэтью, Николас Миллер и Шон Найт. Уже завтра один из них станет руководить страной, если сами оппоненты не против поступившего предложения.

Ещё одна шокирующая новость за это утро. Свою кандидатуру в знак уважения Полу Амри я снимать не буду, но всё же выскажусь. Не хочу обманывать людей, которые сейчас вне себя от радости. За какие-то пару часов выступления мы втроём заслужили их уважение. Это мне, безусловно, льстит.

— Я тронут до глубины души Вашим предложением, сэр, — обратился я к Полу, включив всё своё обаяние, чтобы не обидеть ни его, ни собравшихся на площади людей, — но политикой я сыт с самого детства, поэтому не пошёл по стопам дедушки, хоть и уважал его труд. Сейчас я тоже не откажусь от своей деятельности ради поста президента. Эта должность требует много времени, а я не могу оставить без внимания свою девушку, которой требуется адаптация к нормальной жизни, — в мыслях я посмеялся, представив выражение лица Мел. Ей точно не понравится то, как я высказался в её адрес. Она терпеть не может, когда её жалеют, но я хочу это делать и буду, потому что люблю. — Не поймите меня неправильно, но я не тот, кого можно назвать президентом. Можете внести моё имя в бланк, но я прошу всех избирателей не ставить напротив него галочку. Я с уважением отношусь к своей стране, поэтому не хочу для неё мрачного будущего.

Я выдохнул с облегчением, когда люди заулыбались. Они привыкли видеть во мне рок-музыканта, но никак не статного политика, и я не хочу менять их представление. Я посмотрел на Билла, и он тоже ободряюще улыбнулся.

— Что ж, пусть будет по-твоему — сказал Пол Амри с внезапно появившейся теплотой в голосе. Наверное, он был знаком с дедушкой и, судя по ответу, уважал его. — А ведь многие могли отдать за тебя свой голос.

— Я согласен с Ником, — сказал Шон, — именно Билл обладает всеми качествами, присущими настоящему президенту. Не хочу показаться невежей, но мне ещё нет тридцати лет, поэтому выбор очевиден!

Билл, если и ожидал от Шона подобной речи, то всё равно был ошарашен. Вице-президент задумался над сказанным, тем самым позволив скандировать имя Билла. Он полюбился народу, и многие знают его, как добросовестного работника «Идеала».

— Тогда предстоящее голосование будет формальным, — озвучил своё решение Пол Амри, — для отчётности. Признаться, о возрасте претендентов я не подумал. Насколько я знаю, Билл четыре года назад уже переступил установленную черту. Если более семидесяти процентов населения согласятся видеть его в роли президента, то уже завтра Билл Мэтью приступит к своим полномочиям.

Обычно выборы президенты занимают гораздо больше времени, учитывая присягу и прочие нюансы. Поскольку страна находится в шатком положении, процедура пройдёт быстрее. Только так я могу объяснить решение Пола Амри. Любой другой на его месте уже сам бы занял пост президента.

— Спасибо, сэр, это большая часть для меня, — сказал Билл и низко поклонился сначала вице-президенту, затем публике. Нам с Шоном он пожал руку, сверху накрыв своей.

— Надеюсь на плодотворное сотрудничество, — сказал Амри, — теперь я должен вернуться к членам Судебного Совета для дальнейших переговоров. Спасибо за внимание каждому слушателю. Попрошу собравшихся людей покинуть площадь, чтобы не мешать полиции работать, и отправиться по своим домам или на прогулку. В конце концов, сегодня выходной. Гражданам остальных элитных и производственных городов хочу выразить благодарность за терпение, ведь Вы не смогли наблюдать сегодняшнюю информационную революцию воочию. Совсем скоро навязанное деление на слои перестанет быть помехой для общения. Искренне Ваш, Пол Амри.

Он перенял привычку так прощаться у Ламберта Шарма, вернее у Грега. Как бы то ни было, вице-президент внушает доверие, и на него можно положиться. Биллу понадобится наставник, ведь он без пяти минут президент. Уверен, люди одобрят его кандидатуру.

Мы по очереди поблагодарили людей за внимание и понимание, и толпа начала расходиться. Кто-то ушёл в глубоких раздумьях, кто-то с высоко поднятой головой, а кто-то хотел остаться, чтобы задать нам ещё несколько вопросов. Полиция окружила нас троих в целях безопасности. Билл снова подошёл к стойке с микрофоном и публично извинился за неудобства и пообещал в скором времени дать интервью в местный журнал. Сотрудники «Идеала» повели себя достойно, как и во время нашего выступления, и покинули сцену без конфликтов и ругани. Камеры больше нас не снимают.

— Дэрок написал, что они втроём направляются в больницу, чтобы перевязать руку Найджела и осмотреть плечо Адама, — сказал Билл спустя пару минут, — празднование нашей победы придётся перенести на вечер. Николь как раз успеет прийти в себя. Что скажете?

— Скажу, что горд за своего друга, — улыбнулся Шон, — а ещё я заметил, что у него скоро появится подружка.

— Я забочусь о Николь, как и о вас, — оправдался Билл, искоса поглядывая на полицейских. Хоть они и сказали людям, чтобы те оставили нас в покое, сами не могут лишить нас обещанного отдыха.

— Быстро ты догадался, что Шон говорит о Николь, — усмехнулся я, — это потому, что всё утро думаешь о ней. Признайся!

— Не думал, что меня раскусят подростки, — сказал Билл и впервые за утро рассмеялся, — ладно, она мне нравится. Люблю сильных женщин, а она именно такой и является.

— Что ты сказал, человек, переступивший черту тридцатилетнего возраста? Я не расслышал, — продолжил издевательства Шон. Непринуждённая беседа кажется необычной на фоне того, что происходило несколько минут назад. Мы слегка шокированы, и нам необходима разрядка. Шутки ещё никто не отменял.

— Ты прав, я одинокий старпёр, — расстроился Билл. Не думал, что слова Шона его зацепят. Сложно понять, серьёзен новоиспечённый президент или нет. Интересно, он был женат? Детей у него точно нет. Каково это, чувствовать себя одиноким?

— Эй, перестань, я же шучу! — сказал Шон, похлопывая друга по спине. — Мы пережили день, о котором мечтали столько лет, помнишь? Я не верю! До сих пор не верю, что все тайны разгаданы, и всё стало на свои места. Вы верите?

— Нет, — ответил я, — всё произошло так быстро и легко, за исключением раненых людей и наших ребят. Нужно закатить такую вечеринку, какой давно не было в высокоинтеллектуальном Префектуме!

— Да, это нужно отпраздновать, — согласился Билл. Его глаза заблестели, наверно, представил Николь в вечернем платье. — Хотя толком ничего не изменилось. Люди всё ещё заперты в ЭО, вопрос с тюрьмами не решён, границы между городами не открыты.

— Вот об этом ты подумаешь уже на посту президента! — сказал Шон. — Первый шаг сделан, не всё сразу. Раз люди верят в тебя, ты просто обязан справиться со всем этим дерьмом.

— Ладно, — согласился Билл, — просто я не ожидал такого итога, хоть и шёл к нему несколько лет. И сейчас я говорю не о должности президента, а о разоблачении грязных делишек Грега!

— Мы поняли, не переживай, — сказал я, но парни меня уже не слушали, их взгляд был устремлён в сторону трёх человек идущих, к нам. Это Мелоди, Тим и моя мать. Мел ведёт её под руку, а Тим обнимает маму за талию. Я должен был пойти им навстречу и забросать вопросами, но не смог, ноги стали ватными и вросли в пол. Билл с Шоном тоже замешкали и не сдвинулись с места. Трое полицейских узнали мою мать и отошли в сторону, чтобы не нарушать наше личное пространство. Я кивнул им в знак благодарности. Спустя пару секунд мама оказалась в моих объятьях, краем глаза я заметил, что Мелоди плачет.

— Не так я представлял нашу встречу, — сказал я, заведомо не понимая, что несу чушь, — что случилось, мам?

— Твоего отца… — захлёбываясь в слезах, произнесла мама. Только сейчас я заметил, что на ней красный брючный костюм, знак протеста. — Твоего отца застрелили люди Грега.

Мир перевернулся. Я не верю своим ушам. Этого не может быть. Это шутка. Сон. Недоразумение. Ошибка!

Мой отец не может быть мёртв. Это ложь. Земля стала уходить у меня из-под ног, но я вовремя схватился за плечо Тима. Мама отошла от меня на шаг, не переставая плакать. Она не врёт, но я не верю. Кто мог это сделать? Кому он перешёл дорогу?

— Этого не может быть… — пытаюсь убедить сам себя. Я взглянул на Мел, она коротко кивнула. Они сговорились? Чёрт.

— Сынок, — чуть успокоившись, сказала мать. Она не похожа на себя, её подменили. Я никогда не видел, чтобы она плакала. Никогда. — Это правда. На его месте должна была оказаться я, а не он!

— Почему ты не в морге сейчас? — спросил я у матери. Она едва держится на ногах. Чёртов кретин! Она винит себя. Ей хуже, чем мне в десятки раз.

— Миссис Миллер опознала тело в холле корпорации, — пояснил Тим.

— Потом я вышла следом за полицейскими на улицу и увидела, что ты ещё на сцене, — вспоминает мама. На ней лица нет. Я не могу спокойно смотреть, как она страдает, но, в отличие от Мел, я не сделал ничего, чтобы успокоить мать. Мелоди обняла её за талию, а Тим был готов в любой момент поддержать обеих и физически, и морально. Моя девушка простила мою мать за то, что та упекла её в тюрьму, а я не мог простить родного отца, хоть он и не пытался попросить прощения… Сейчас уже поздно о чём-то рассуждать. Факт остаётся фактом: его нет в живых, я больше никогда не смогу поговорить с ним. Как отец с сыном.

— Всё это время миссис Миллер просидела на ступеньках под действием успокоительного средства, потом Мел заметила её и попросила меня приземлиться, — снова объяснил Тим. Почему мама не может рассказать мне об этом сама? Я хочу слышать её голос, хочу убедиться, что она жива, что она всё ещё со мной.

— Сынок, я была подавлена. Врачи накололи меня чем-то, я не понимала, что происходит, поэтому осталась ждать тебя, — оправдалась мать, чего делать совершенно не должна! Я чудовище. Я послужил причиной краха нашей семьи. Если бы я не вмешался в дела «Идеала», больше никогда бы не увидел Мел… Такова цена расплаты, и я себе этого никогда не прощу. Я не сумел найти альтернативу.

— Дэрок уже знает? — спросил я, не в силах открыть зажмуренные от боли глаза. Кто-то помог мне сесть на ступеньки.

— Ещё нет, — ответила мать и села рядом со мной, я почувствовал её тепло, — он сам сейчас в больнице, я боюсь говорить ему. Я боюсь верить…

— Ты знаешь, кто именно мог его убить и за что? Что отец делал так рано в корпорации? Зачем пришёл? — вопросы посыпались один за другим, и меня пугает то, что они прозвучали так обыденно, словно мы обсуждаем предстоящие выходные.

— Я не знаю, — голос мамы снова задрожал. Я не хотел, чтобы мои слова задели её за живое, — Он сутками пропадал на работе. Ты никогда мне этого не простишь…

— Говори же! — мне стоило бы смягчить тон, мать не заслуживает подобного обращения. Мел простила её, должен и я.

— Я была тем самым анонимом, который рассказал тебе правду о президенте, — немного помешкав, призналась мать и спрятала лицо в ладонях. Аноним подписался буквой М. Мама. Сначала я не поверил в её слова, но всё сходится. Это точно была она. — Я не хотела, чтобы Эрик узнал, поэтому попросила Дэрока засекретить моё сообщение. Он не спрашивал, что и кому я собиралась писать, просто сделал, как я просила. Наверняка, вы пытались узнать обратный адрес, но ничего не вышло, он был защищён паролем. Я обрадовалась, когда всё получилось, и молилась, чтобы ты поверил в слова анонима, но на следующий день твой отец узнал… Я совершила огромную ошибку. Не удалила исходящее сообщение со своего ноутскрина. Я была готова сквозь землю провалиться, когда твой отец процитировал мне это сообщение с ухмылкой на лице. Мне казалось, он станет искать тебя, хотя это не составило бы большого труда, поскольку твой ноутскрин всё это время был активен. Эрик не стал упрекать меня в содеянном преступлении, иначе я бы обвинила его в чтении моих личных сообщений. Раньше он никогда себе такого не позволял, или я так думала. Неважно. С того дня мы больше не говорили о тебе, он не говорил, а я просила его помириться с тобой. Он игнорировал просьбы, и я разрывалась между вами. Я хотела, чтобы Эрик понял, насколько сильно он заблуждался в правильности своих поступков. Да простит меня Господь, что по моей вине эта прекрасная девушка столько времени находилась в аду! Ник, клянусь тебе, я хотела начать новую жизнь. Без «Идеала» и всего, что с ним связано. В какой-то момент я поняла, что мы зашли слишком далеко, что я потеряла сына из-за ложной веры в совершенный мир.

— Не вини себя. То, что произошло, уже не изменить, — сказал я, перебив мать, иначе она бы не остановилась. У неё шок.

Ещё немного, и мне самому понадобится смирительная рубашка. Внешне я спокоен, а внутри всё кипит. Я готов взорваться, разлететься на мелкие частицы, сгореть, исчезнуть, лишь бы не испытывать чувство вины. Нужно взять себя в руки. Я мысленно побил себя по щекам, облился холодной водой и пробежал километровый кросс. Это немного помогло, но не настолько, чтобы взглянуть на ситуацию ясным взглядом. Я всё равно не могу понять, кто убил отца.

— Сегодня Эрик раньше меня приехал на работу, сославшись на то, что ему нужно закончить кое-какой отчёт, — мама говорит так, будто снова видит эту картину. — Как чувствовал, что сегодня его младший сын будет в ста метрах от него. Мы уже никогда не узнаем истинную причину его раннего пребывания в корпорации, но утром он позвонил мне. Это случилось за несколько минут до его убийства. Я дословно помню, что он мне сказал: «Стелла, прости меня, что вёл себя, как свинья, и это мягко сказано. Ты правильно сделала, что рассказала Нику правду о президенте. Я горжусь им и его силой духа. Будет сложно, но мы должны поговорить с ним». Это всё. Дальше связь оборвалась. Сынок, он любил тебя и был готов принять твою позицию, как и Дэрок…

— Вы говорите, что связь оборвалась? — уточнила Мелоди. Её глаза покраснели от слёз, а руки покрылись мурашками. Она не спала этой ночью, помогала нам разрабатывать план. Мне необходимо накормить её и уложить в постель. Ей нужен отдых, а я даже не обнял свою девочку. Вместо этого она сама села рядом с мамой. Тим так и стоит, готовый в любой момент подогнать сюда аэромобиль. — Вы не знаете, убийство произошло до или после появления стражей порядка в корпорации?

— Сказали, что до появления, — ответила мама, не смея смотреть Мел в глаза, — потому что именно они нашли его мёртвым. Ты же не думаешь, что они могли его убить?

— Нет, что вы, — сказала Мел, задумавшись, — я просто вспомнила, как вице-президент сказал о том, что в «Идеале» были задержаны сообщники Грега, найдены двое застреленных, один из них был в своём кабинете, наверняка, это мистер Миллер. А кто второй? У меня есть предположение, что ваш разговор был прослушан, потому что Грег больше не мог никому доверять, ведь так? Когда он узнал о вашем маленьком предательстве, принял меры.

— Второй убитый — начальник отдела научных разработок, — ответила мама. Впервые в её глазах я увидел ненависть. Не только к людям, застрелившим отца, но и к самой себе. Она не должна одна нести это бремя. Вина в смерти отца лежит на мне.

— Тогда всё сходится, — сообразила Мел. Она единственная из нас, кто способен сейчас здраво мыслить. — В свою тайну Грег посвящал только избранных, ведь даже Адам не знал ровным счётом ничего, что происходило в «Идеале». Он стал подозревать каждого в измене, особенно в такой накалённый момент, и очень странно, что он не сбежал этим утром из корпорации, пока была такая возможность. Как бы то ни было, он надеялся выиграть эту войну, но уже без помощи предателей. Простите, что так говорю о вас и вашем муже, это образно. В общем, ему больше ничего не оставалось, кроме как открыть огонь по невинным людям, чтобы остановить митинг, и убить мистера Миллера и того начальника…

— Твоя версия похожа на правду, — сказала мама, и мне показалось, что это предположение её немного успокоило, — других причин я не вижу. Если бы я знала, чем всё обернётся…

— Может, кто-то из задержанных сознается в убийстве, — предположила Мел, — и тогда мы узнаем, что в действительности произошло.

— Да, я надеюсь на это, — сказала мама и неожиданно встала, оставив нас с Мел одних на ступеньках сцены, — не хочу, чтобы память моего мужа была запятнана! Тим, ты не мог бы отвезти меня в морг? Нужно заняться организацией похорон, чтобы должным образом проститься…

Мама едва стояла на ногах, и я встал, чтобы обнять её за плечи. Нельзя переваливать всю ответственность на Тима. Я должен ехать туда с ней.

— Конечно, — согласился Тим, — Билл и Шон уже припарковали аэромобиль в паре шагов отсюда.

Я не заметил, что парни ушли, как и не заметил полное отсутствие посторонних людей на площади. Все послушались совета вице-президента и отправились по домам ждать завтрашние выборы.

— Сынок, останьтесь здесь, — попросила мама, когда мы с Мел направились к аэромобилю, — это мой муж, и я хочу сама всё организовать. Пожалуйста.

Я хотел настоять на своём, но Мел схватила меня за рукав рубашки, притягивая в себе, и посмотрела умоляющими глазами, в которых я прочитал: «Пусть идёт одна, она просит тебя». Не то, что бы я чувствовал себя обязанным поехать в это место, мне просто хотелось попрощаться с отцом, несмотря на то, что вскоре состоится погребение…

— Ладно, — поколебавшись, ответил я матери, — позвони, если будет нужна помощь. Завтра я могу приехать к вам…к тебе, чтобы ты не занималась всем одна. И нужно рассказать Дэроку. Он будет в шоке…

— Спасибо, сынок, — сказала мать, на прощание обняв меня, затем Мелоди. Мама долго будет скорбеть по отцу, но сейчас она выглядит сильной, значит, я тоже должен последовать её примеру. — Я позвоню ему через пару минут. Мы все вместе переживём трагедию, станем одной семьёй… Именно этого хотел Эрик перед смертью.

— Ещё раз примите мои соболезнования, миссис Миллер, — сказала Мел, — мы с Ником сделаем всё возможное, чтобы помочь вам справиться с горем. Держитесь!

— Девочка моя, всё чего я хочу, чтобы мои сыновья были счастливы со своими жёнами, — сказала мама, на её лице появилась полуулыбка, — спасибо тебе, Алиса. Прости, если сможешь…

— Не извиняйтесь, всё в прошлом, — искренне сказала Мел, за что я полюбил ещё больше.

— Ник, за вами потом приехать? — спросил Тим, не в силах больше наблюдать за этой сентиментальной картиной.

— Нет, — ответил я, прижав к себе Мел, — лучше забери парней из больницы, а мы доберёмся на автобусе.

Тим кивнул и взял под руку маму. Мы с Мелоди дождались, пока они сядут в аэромобиль, и медленно пошли к остановке.

— Мы не были близки с отцом, но я бы никогда не пожелал ему смерти, — сказал я спустя несколько минут молчания, обращаясь скорей к себе, чем к Мел, — мне нужно свыкнуться с мыслью, что его больше не будет в моей жизни…

— Ник, конечно же, ты не желал! Что за глупости, это несчастный случай. Мне очень жаль, что так произошло. Подонки, виновные в смерти твоего отца, будут наказаны! — сказала Мел и жестом показала на ближайшую лавочку. Мы присели, чтобы спокойно поговорить, потому что в автобусе или в квартире Билла вряд ли у нас это получится. Мелоди взяла меня за руку и положила голову на плечо.

— Последний наш с ним разговор закончился не лучшим образом, как ты помнишь. И я бы никогда не подумал, что мне больше не представится возможности всё уладить. Слишком много недосказанного осталось между нами…

Оставшись наедине с любимой девушкой, я дал волю чувствам. Я не смог сдержать слёз, предательски потёкших из глаз. Мел никогда не видела меня в таком состоянии, но я и не пытался его скрыть. Она восприняла это не как слабость, а как должное.

— Он любил тебя, — прошептала она мне в ухо. Я хватался за её слова, как утопающий за воздух, но отца всё равно не вернуть. Вот чем обернулся протест.

— Спасибо, что поддержала маму, она не ожидала такого поступка, — сказал я Мелоди, когда мы уже были в автобусе. Пришлось сесть в самый конец и отвернуться в сторону окна, чтобы люди как можно меньше обращали на нас внимание. После сегодняшнего митинга у многих появилось к нам больше вопросов, чем это обычно бывает. Нам повезло, здесь всего несколько пассажиров, и то, они нас даже не узнали. — Ты не просто принцесса, ты богиня! Не каждый бы смог даже рядом стоять с человеком, который поспособствовал ограничению его свободы…

— Ник, перестань, — перебила меня Мел, — я не держу на неё зла. Мы оба знаем, зачем твои мать и отец сделали это. Они хотели вернуть тебя в семью.

— Отчаянный шаг, не так ли?

— Я посмотрю на тебя, когда ты сам станешь папой, — улыбнулась Мел, и я поцеловал её в уголок губ.

— Кстати, мама назвала тебя моей женой, — вспомнил я.

— Она не назвала! Просто… Что? Неужели ты используешь её слова, чтобы сделать мне предложение? — сказала Мел, засмеявшись, но тут же вернула прекрасному лицу серьёзное выражение. В своих разговорах мы забыли о горе, постигшем нашу семью…

— Почему бы и нет? — улыбнулся я. У меня даже в мыслях не было в такой день говорить о свадьбе, но раз мы затронули эту тему…

— Мистер Миллер, придумайте способ пооригинальней! — сказала Мел, демонстративно надув губы, которые я люблю. Сегодня она выглядит естественной в своём чёрном спортивном костюме и с собранными волосами в хвост.

Я не стал ей ничего отвечать, а лишь заправил за ухо выбившийся локон. Мел без лишних слов знает, что я отношусь к ней серьёзно. Она никогда не хотела свадьбы на весь мир, как и я. Сейчас не время думать о торжестве, но всегда нужно думать о будущем. Хоть и отца уже нет с нами, он с небес будет наблюдать за рождением первого внука, свадьбой младшего сына и всеми радостями, которые встретятся на нашем жизненном пути…