Сегодня, как и вчера, я завтракаю одна, без Николь. По воскресеньям открывают библиотеку для обмена или чтения книг. Николь вчера провела там весь день, она взяла с собой кучу книг, чтобы коротать время с литературой, а не с глупыми разговорами со мной.
После вчерашнего недопонимания Николь со мной больше не разговаривает. Не спорю, я перегнула палку и, боюсь, она заподозрила некоторые изменения во мне.
— Расскажи мне о своих кошмарах, — попросила я в субботу, выйдя из душа.
— Думай, что говоришь, — ответила Николь. Я и не надеялась сразу услышать ответ, поэтому попыталась снова.
— Николь, скажи правду. Что произошло? Почему они прекратились? Я помню, ты пропала на пару часов после работы и вернулась совсем другой. Я помню, как нам было весело на Рождество… — я хваталась за все воспоминания и слова, но Николь осталась непоколебимой.
— Перестали сниться и всё. Я не обязана отвечать тебе, Алиса, — сказала спокойным тоном Николь. Моё первое имя стало для меня чужим, когда воспоминания о музыке вернулись. Мне хочется, чтобы и Николь хоть немного вспомнила о своей прошлой жизни. Я стала говорить и задавать одни и те же вопросы о её снах, хотела вывести Никки на эмоции, но попытки оказались тщетными. Мой разум ещё затуманен, но я чувствую, что мисс Недотрога не такая надменная и чёрствая, какой кажется. Я чувствую, что она хочет мне всё рассказать, но не может по какой-то причине.
— Почему ты не можешь рассказать правду? Что плохого в том, если ты со мной поделишься? — спрашивала я, прикрытая одним полотенцем. Я, наверно, казалась ей смешной, но мне было всё равно. Мне нужно было знать правду.
— Ты уверена, что хочешь знать? — ровным голосом спросила Николь. Она не была зла на меня и призналась на одном дыхании. — Мне снилось то, как я убила своего мужа. Довольна?
У меня подкосились ноги, и я схватилась за дверную ручку. Я ожидала чего угодно, но только не убийства. У меня в голове не укладывалось, что Николь могла кого-то убить. Она убила своего мужа.
Я хотела подбежать к ней, обнять, узнать, как всё произошло, но Николь мне этого не позволила. Она вышла из комнаты и не возвращалась до вечера, а появилась только на ужин. Я не знаю, где она была в то время, когда я, накрывшись одеялом с головой, думала о ней…
Представляю, как ей тяжело справляться с чувством вины одной. Я понимаю, как никто другой, потому что все эти проклятые месяцы винила себя в том, чего не совершала. Не помню, кто подстроил моё преступление, но знаю точно, что я ни в чём не виновата.
Я слышу её признание до сих пор, даже сейчас. Оно терзает меня изнутри. Мой пульс учащается, когда я вспоминаю признание Николь. Она убила своего мужа… Убила и теперь работает на заводе. Меня обвинили в краже какой-то информации, и я тоже работаю на заводе. Моё бедное сознание, отвыкшее думать, сложило все кусочки в единую картину. Это тюрьма. Сколько ещё в Корпусе людей, убивших своих близких? Боже, как сюда попал Ник? Не пошёл же он на преступление ради меня? Этого просто не может быть.
Я допила свой остывший чай, схватила куртку и побежала к лифту. Я опаздываю. Если приду не вовремя, меня не пустят на завод и отправят обратно в Корпус, а потом припишут штрафные часы. Я никоим образом не могу этого допустить, я обещала встретиться с Трис. Это поможет мне разобраться во многих вещах, поэтому нужно поторопиться!
Я успела на последний автобус, знающий только один маршрут… Во сколько Николь ушла из дома? Я проснулась, и её уже не было, наверно, не позавтракала и уехала первым автобусом. Я чувствую себя виноватой перед ней. Она избегает меня и будет избегать, как мне кажется, ещё долго. Говорить с ней бесполезно. Она замкнута и не особо разговорчива. Когда я успела это заметить? Раньше мне казалось, что лучше подруги не найти. Я не забираю свои слова обратно, она моя подруга, и я должна спасти её. Об этом я подумаю позже, сейчас нужно раствориться в толпе…
* * *
Я прошла традиционную каждодневную процедуру:
— Алиса Меллоу, дизайнер. Время появления 08:59:38.
«Да что вы обо мне знаете?» — хотела я задать вопрос, но быстро опомнилась.
Я переступила порог завода как раз вовремя, мистер Грин уже вышел к народу и вот-вот начнёт речь. Всё, как всегда. Приветствие и пожелание хорошего рабочего дня. К чему это всё? Раньше я восхищалась им. Сейчас он мне кажется самым простым в мире человеком. Зелёный костюм с нашитым блестящим логотипом фабрики, зачёсанные назад угольно-чёрные волосы, морщины и натянутая улыбка. С каждым днём люди, которых я знала, кажутся мне совершенно другими, не такими, какими я их видела прежде…
Моё утро на заводе началось с дрожи в руках… В нашем отделении был только Джо, когда я заняла своё рабочее место.
— Трис перевели, — неожиданно для нас обоих сказал он.
— Правда? — я сделала вид, что ничего не знаю, но не смогла скрыть любопытства. Я знала, что Трис мне не соврала.
— Да. Я только что получил письмо на наш электронный адрес от мистера Грина, — ответил Джо скучающим голосом. Мне сразу стало интересно, что он делает в Корпусе. Он тоже кого-то убил? Или его по ошибке отправили сюда? Он не похож на убийцу (впрочем, как и Николь), а, скорее, на ботаника-программиста. Мама всегда мне говорила, что я никогда не ошибаюсь в людях. Лишь однажды ошиблась в одном…
— Ясно. Очень жаль, — ответила я, пока Джо запускал программу, которую я знаю наизусть. Позже он даст нам указания, и мы весь день будем придумывать одежду для свободных людей. Впервые это вызвало у меня тоску. Раньше я с удовольствием занималась своим делом.
— На место Трис придёт новенький, — снова сказал Джо. Не слышала, чтобы он с кем-то разговаривал не по работе.
— Это тоже было в письме? — я стараюсь не задавать лишних вопросов, но он сам начал разговор, ведь так?
— Да. Его зовут Томас Миртл.
Я надеялась услышать имя Ника, хотя заведомо знала, что это практически невозможно. Если он в Корпусе с пятницы, то его могли прикрепить к любому из двух секторов, не говоря уже об изобилии отделении и должностей.
— Надеюсь, он будет таким же хорошим работником, как и Трис, — сказала я, чтобы показаться вежливой. Мне будет её не хватать, но об этом я сказать не могу. Джо кивнул в ответ и снова надел маску отстранённого начальника.
Я удобно расположилась на своём стуле и уже была готова к работе, как в дверях появились все остальные работники нашего сектора.
— Поприветствуйте нового декоратора. Томас Миртл заменит Беатрису Джонсон, — Джо представил всем молодого человека, вошедшего вслед за Шоном, Норой, Пэрис и Тимом. Если мои глаза и память мне не изменяют, это Ник. Парня, которого я встретила в субботу утром, зовут Томас. Я ошиблась, это не Николас, это не парень из моего сна. Путаница какая-то.
— Доброе утро, — ни к кому не обращаясь, сказал он и сел рядом со мной.
Ребята, заняв свои рабочие места вокруг сенсорной панели, поздоровались со мной. Я не успела им ответить (я бы и так не ответила, у меня пропал дар речи), потому что Джо начал раздавать задания. Сегодня мне нужно создать весеннюю коллекцию юбок. Задания остальных я не услышала за шумом своего вырывающегося из груди сердца. Ник сидит слева от меня, слегка касаясь моего локтя своим. Я запуталась… Томас, Николас. Миртл, Миллер. Или я ошиблась во время нашей недавней встречи, и общая татуировка — лишь жалкое совпадение… Тогда этого парня зовут Том. Бред, Джо назвал настоящее имя этого парня! Или он на самом деле Ник, что больше вероятно. Он в одном секторе со мной, он называет меня по имени, я помню его лицо, это не может быть совпадением…
Все молча выполняют работу, и только иногда я чувствую на себе взгляды, причём не только темноволосого парня, сидящего рядом со мной. Я вижу, как на меня косятся Пэрис и Нора. Может, они помнят, как я пела в пятницу, и что-то подозревают? Мне нужен перерыв, Трис мне всё объяснит.
Я заставляю себя комбинировать ткани, подбирать формы и цвета, снова и снова. До самого перерыва я не отрываю глаз от сенсорной панели и сконструированных юбок. Интересно, что составляет он? Ну вот, все мои мысли заполнились им, и мне это даже нравится…
Три юбки из пяти окрашены в розовый цвет, остальные — красные. Со мной, определённо, что-то не так. Раньше Джо доверял мне деловые и костюмы и строгие наряды, потому что у меня хорошо получалось работать с синими и чёрными оттенками. Может, после создания вечерних платьев он увидел во мне новый потенциал? Я всегда делала одежду по ощущениям, как чувствую, и как мне хотелось, а сейчас я сделала её по настроению. И судя по розовому цвету, я нашла то, что по чужой воле потеряла…
Даже когда мистер Грин объявляет перерыв, я не осмеливаюсь посмотреть на Тома-Ника. Всё утро я пыталась не думать, как его зовут на самом деле, пришёл ли он сюда ради меня или нет, мне просто он нравится и всё. В глубине души я расстроена, что он не заговорил со мной и не представился, но умом я понимаю, что нам нельзя рисковать.
Все поспешили на обеденный перерыв, и я последовала за Шоном и Ником-Томом. Мне показалось, или между ними существует определённая связь? Они почти не разговаривают, но держатся вместе.
Когда я вошла в столовую, сразу потеряла старого нового знакомого из виду, зато в начале очереди заметила Николь. Теперь я могу быть уверена, что с ней всё в порядке, по крайней мере, внешне она выглядит, как всегда, опрятно и сдержанно. Хотела бы я подойти к ней и поговорить, но сейчас не самое подходящее время, тем более меня будет ждать Трис. Николь я вижу каждый день, а вот с Трис дела обстоят труднее.
Я получила свой поднос из трёх блюд и направилась к нашему столику. Издалека я заметила довольную улыбку Трис, и я не смогла не ответить тем же. Она выдохнула с облегчением. Я её не подвела.
— Привет, — сказала она и чмокнула меня в щёку так незаметно, что я сама не увидела, а только почувствовала тепло её губ. Давно я ни с кем так близко не здоровалась. Не дав мне ответить, Трис продолжила, — ты пришла, потому что мне поверила или потому что не прочитала мою записку?
— Я прочитала и избавилась от неё, как ты просила, — ответила я и поставила свой стул поближе к Трис, чтобы мы могли спокойно поговорить. В столовой не так шумно, как хотелось бы, но все заняты едой или короткой беседой друг с другом, поэтому вероятность, что нас подслушают, мала.
— Я в тебе не сомневалась, — сказала Трис, пробуя свой суп, чем вызвала у меня аппетит. И когда эта девочка с тугим хвостиком успела повзрослеть? Меня в семнадцать лет даже одна мысль о серьёзных отношениях с парнем пугала. И всё равно я умудрилась обжечься…
— Сколько у нас времени? — спросила я и тоже принялась за еду.
— Час, как и всегда, — Трис поняла намёк, расправила плечи и стала шёпотом рассказывать свою историю, — я теперь живу в Далласе, по другую сторону фабрики. Когда мой срок пребывания в Корпусе закончился, мистер Грин предложил мне два варианта с одинаковым исходом: переехать в Даллас одной или с родителями, но при условии, что я продолжу работу на заводе.
— То есть получается, что ты не можешь вернуться в свой родной город? — я чуть ли не подавилась супом, когда услышала жёсткий ультиматум.
— Нет, — в голосе Трис я не услышала ни капли сожаления, здесь она обрела себя, — Грин при мне связался с моими родителями и предложил переехать в Даллас, чтобы жить со мной. Они отказались. Даже не поинтересовались, как у меня дела. Повесили трубку.
— О, Боже… А из какого ты города? — я никогда не спрашивала у неё об этом.
— Префектум, — ответила Трис, и я теперь понимаю, почему родители отказались от собственной дочери. Это столица нашей страны, город перспектив и богатства.
— Ты знаешь, почему они так решили? — спросила я, хоть и ответ и так очевиден. И тут я впервые задумалась о том, что же совершила Трис…
— Они давно от меня отказались. Я здесь, потому что мне пришлось сбежать из дома в шестнадцать лет. Родители и не вспомнили обо мне, продолжали заниматься своей карьерой, зарабатывая себе на пропуск в «Идеал». Они мечтали стать учёными, но их не принимали в корпорацию. Я сбежала от них, потому что им не было до меня никакого дела. Мне пришлось воровать еду и иногда одежду, — я не просила её рассказывать, но мне польстило, что она так откровенна. — Это продлилось недолго, через месяц скитаний по городским подвалам меня поймали, и вот я оказалась здесь…
Маленькая Трис из-за какой-то ерунды оказалась здесь на год! На целый год. Теперь я не сомневаюсь, что это самая настоящая тюрьма и даже хуже. В Пефоме редко стали происходить преступления, но все мы знали, что, попав в тюрьму, назад дороги нет.
— Так почему тебе не позволили вернуться в Префектум? — я снова задала вопрос и стала изучать лицо Трис. Веснушчатые щёки, закалённый взгляд, острый нос. Она не похожа на проблемного подростка. Побег из дома был не прихотью, а выходом из ситуации. Здесь она обрела своё счастье ценой своих родителей, которым наплевать на родную дочь. Трис поправилась за время пребывания в общежитии, когда я увидела её первый раз, она была ходячим скелетом. Боюсь представить, как она выглядела ещё раньше… От потока информации у меня разболелась голова. Я давно не напрягала свой мозг, не считая создания одежды. С такими темпами я могла превратиться в овоща.
Из-за своих мыслей я не расслышала, о чём только что сказала Трис. Мало того, что мне стыдно за своё любопытство, так ещё и попросила девушку повторить.
— Таковы условия освобождения. Мне частично вернули свободу, и теперь я должна играть по их правилам, — сказала Трис. Она только что призналась в том, о чём здесь не принято говорить. Сейчас она выглядит такой мудрой и взрослой, по сравнению со мной. Я практически ничего не знаю об этом месте. Кого она имеет в виду, говоря о них?
— Это же ужасно, — у меня не нашлось других слов, я просто не понимаю…
— На самом деле, я и не хочу уезжать из Далласа, здесь Шон, и мы можем продолжать общение. А для других людей — это испытание. Мила и Кейт так долго ждали своего освобождения, а теперь не могут свыкнуться с мыслью, что останутся здесь навсегда.
— Трис, я запуталась, — призналась я и почувствовала себя полной идиоткой. Кто придумал эти правила? Кто позволил пожизненно заточать людей в производственном городке? Кто стоит за всем этим? От злости и незнания я сжала вилку в кулаке до тех пор, пока не побелели костяшки пальцев. Мне стало немного легче.
— Эта малая часть того, что я должна тебе рассказать, — сказала Трис, и её слова почему-то меня напугали. Какие ещё страшные вещи происходили в мире, пока я находилась в неведении и считала бабочек вместо того, чтобы думать?
Трис хитро заулыбалась, когда я услышала знакомый голос за спиной:
— А я должен многое объяснить.
Ник (пока я решила называть его именно так) и Шон сели за наш столик с полупустыми подносами. Они все трое улыбнулись друг другу, и я начала понимать, в чём тут дело.
— Вы знакомы? — спросила я то ли у Ника, то ли у Трис. Они поняли, что и имею в виду. Трис всё знала и ничего мне не сказала… Или просто не успела? Неважно.
— Нет, — Ник ответил первый, смотря мне в глаза. Он сел напротив меня, и теперь мне не спрятаться, — Шон рассказал Трис обо мне.
Я заметила, как пальцы Шона и Трис переплелись. Наш столик находится в углу столовой, поэтому за нашими спинами никто ничего не увидит. Я радуюсь, что могу быть хоть чем-то полезной. И я немного завидую. Хочу, чтобы Ник тоже прикоснулся к моей холодной руке…
— Ты ведь Ник? — спросила я, не успев даже подумать об этом. Как говорится, мысли вслух.
— Да. Ты вспомнила меня? — он обрадовался. Эта обворожительная улыбка… Как её можно забыть?
— Угу, — это всё, что я сейчас могу ответить. Снова слишком много информации для моих ослабших извилин, — а как Шон связался с тобой?
— По ноутскрину, — ответила Трис, — я же сказала, нам многое нужно тебе рассказать.
Ноутскрин? Помню, что не любила пользоваться им в Пефоме. Белый ноутскрин! Я забыла его в кабинете Ника, когда мы в самый первый раз говорили друг с другом. Он лучезарно заулыбался, кажется, понял, что именно я вспомнила. Моя интуиция меня не подвела… Это Николас, а никакой не Том!
— Я привёз твой ноутскрин, — сказал он, продолжая улыбаться. Не так широко, как в моих воспоминаниях, но также искренне и нежно.
— Правда? — я не верю. Этого не может быть. Как он это сделал? Я заново влюбляюсь… Я уверена, что любила его прежде, как и он меня. Мои глаза его плохо помнят, но тело не обманешь…
— Да. Я знаю, что ты не любишь все эти штучки, но твой планшетник, наверно, забрали, когда отправляли тебя сюда.
А почему у него не забрали? Почему он не похож на всех остальных? Почему Шон выглядит нормальным? Почему остальные люди в Корпусе напоминают мне запрограммированных роботов?
— Спасибо, — шёпотом поблагодарила я и осушила стакан с апельсиновым соком. Мне нужно заново привыкнуть к обществу Ника. Мне ко многому нужно привыкнуть. Например, к нормальной жизни с ясным рассудком.
— Я отдам его тебе, как только ты будешь готова, — сказал Николас. Он смотрит на меня, как раньше, сочувствующим, внимательным взглядом. Я понимаю, что он имеет в виду. Мне придётся прятать ноутскрин, а я ещё не окончательно пришла в себя, чтобы думать о таких вещах. Я чувствую, что становлюсь собой, но не могу объяснить, почему была другой…
Шон и Трис что-то обсуждают, но я не слышу и мысленно благодарю их за то, что максимально позволили нам с Ником побыть наедине.
— Ладно, — сказала я, ковыряя вилкой свой творожный десерт, лишь бы снова не встретиться с Ником глазами. Я боюсь его. Я боюсь всё, что мне незнакомо, но я знаю, что люблю… Я привыкну. — Откуда у тебя эта татуировка? В моих воспоминаниях у тебя её нет.
— Я сделал её перед отъездом сюда, — у него красивый голос. Он тоже смог бы петь. Я помню кое-что, Боже, с каждой минутой, проведённой с ним, я вспоминаю всё больше. Я часто просила его спеть со мной, а он стеснялся и говорил, что никто не сравнится с его Мел…
— Мелоди, — шепчу я. Он, наверное, думает, что я сумасшедшая. И не только он. Я то улыбаюсь, то дрожу от страха, то пою, то пялюсь на Ника. Что-то мне подсказывает, что это нормальные явления, я просто должна привыкнуть…
— Да, ты выступала под этим именем. Ты помнишь, как здорово умеешь петь? — в его голосе таится надежда. Я готова слушать часами моего бывшего и будущего парня. Откуда такая уверенность, что он снова будет со мной, что он приехал сюда не из жалости?
— Не знаю, Трис сказала, что ей нравятся мои песни, — сказала я и вспомнила ещё одну деталь, — твои волосы. Они были пепельные, почти белые.
— Да, пришлось перекраситься, чтобы меня меньше узнавали, — в его голосе слышится тоска. Почему? Я помню его и таким. Он не любил толпы фанаток. Ему приходилось раздавать кучу автографов. Кто он?
— Мне нравится, тебе всё к лицу, — сказала я. Это факт. Чёрный цвет волос выделяет его голубые глаза, делает их ярче и выразительней.
— Ты и раньше так говорила, — Ник засмеялся, что стало для меня неожиданностью. Я наконец осмелилась поднять голову и взглянуть на него. Мой Николас. Мой.
— Ничего не изменилось, — я улыбнулась ему в ответ. Хочется верить в правоту своих слов.
— Нам пора, — сказала Трис, вернув меня на Землю. Я не знаю, как долго мы с Ником смотрели друг другу в глаза, но точно не больше отведённого часа на перерыв, — рада была увидеть тебя, Мел. Можно я так теперь тебя буду называть?
— Да, ведь это моё второе имя, — ответила я. Мы выбросили содержимое своих подносов в контейнер для стерилизации и направились к выходу, — а вот у Ника, вроде, было одно.
Все тихо засмеялись, но я вообще-то серьёзно сказала. Почему Джо представил его, как Томас?
— К тебе и чувство юмора возвращается? — спросил Шон, улыбаясь.
— Я не мог попасть сюда под своим именем, — сказал Ник. Какая же я дура, могла бы сразу догадаться, что всё подстроено. Надеюсь, ему не пришлось совершать настоящего преступления.
— Ты же не убивал никого? — как можно тише спросила я.
— Я хотел, но удалось найти способ полегче, — глаза Ника снова засияли, и я пообещала себе сделать его счастливым.
Мы попрощались с Трис и вернулись в свой сектор. Она пообещала завтра снова встретиться с нами на перерыве. Теперь полдень будет моим любимым временем суток. Я смогу побыть с людьми, которые мне дороги.
Оставшуюся половину рабочего дня мы провели в молчании. Мне есть, о чём подумать на несколько часов вперёд. Ник поймёт меня и дождётся. Мне нужно вспомнить, какие у нас были отношения, как долго мы знали друг друга, и почему он появился только сейчас…
В одном я уверена точно, я нашла своё место и предназначение. Хочу продолжить петь, хочу снова стать Мелоди.