Устав от города, я удалился в горы...

Там встретили меня безмолвные просторы,

И тихо обняла чарующая ночь,

Седого Хаоса пленительная дочь,

Прекрасноликая, как в первый миг творенья,

Не оскверненная огнями освещенья.

Струится с высоты серебряный туман,

И каждая скала — недвижный  великан;

Средь светозарной мглы — кривой изгиб долины;

Здесь тени от дерев ложатся четки, длинны;

Запутанный узор кустов и голых пней

Подобен письменам далеких стран и дней;

Молчит сосновый бор; как будто чуя вьюгу,

Огромные стволы испуганно друг к другу

Стараются тесней приблизиться, прильнуть;

Померк угрюмый лес, и трепетная жуть

Напала на дубы, и ветви их упали...

Я знаю: это ночь, рожденная вначале,

Там, в чаще, пленена, — и на ветвях висят

Клочки одежд ее, изодранных стократ.

И льется речь души, взволнованной глубоко;

Привет тебе, луна, всевидящее око!

Вам, горы и леса дремучие, привет!

Обломки хаоса, откуда создан свет,

Богатыри-друзья, пресыщенные днями,

Засовы Вечности задвинулись за вами!

Но ключ таинственный в груди у вас, как встарь,

Клокочет, жизнь лия на всю земную тварь.

Не иссякает ввек в могучем вашем лоне

Источник радостных и вешних благовоний.

Молю: даруйте мне божественную власть

Зажечь в своей душе пылающую страсть,

Чтоб я впитал в себя полынь вселенской муки,

Чтоб радость обняли тоскующие руки,

Чтоб опьянен я был вином кипящих сил,

Чтобы тайны всех богов в себе самом открыл,—

А в час, когда замрет в крови моей волненье,

Пусть я бестрепетно приму уничтоженье,

Чтоб в смене образов и дней я снова был

Лишь нить отдельная в руках бессмертных сил,—

В руках, что явно ткут на пряже сокровенной

Загадку вечную и темную вселенной.

В ущельях диких скал, где не видать дорог,

Томим сомненьями,  брожу я   одинок,

Как в мироздании бродячая комета:

Нас ослепив снопом сверкающего света,

Она уносится на много тысяч лет,

Оставив за собой потухший, темный след.

Перевод О. Румера