«Э, да я кажется становлюсь плаксой… Надо бы немедленно прекратить реветь» — Маринка всхлипнула в последний раз и, разлепив мокрые ресницы, посмотрела на Игоря Петровича.

Тот виновато сопел. Только что он толково объяснил удивленной Маринке (а кто бы не удивился? Только что она стояла во дворе около «скорой», и вдруг какие-то полосы перед глазами и оказывается, что она все еще сидит в кабинете Игоря Петровича, тело непонятно затекло, как после долгого сна…) что все это было лишь испытанием. Что он просто незаметно усыпил ее, поставив во сне в ситуацию, в которой она неизбежно должна была нарушить одно из условий… И он очень сильно удивился, когда Маринка, узнав, что все это было просто испытание, вдруг согнулась в мягком кресле, в которое он перенес ее, что бы ей удобнее было спать, и зарыдала навзрыд… Сейчас она, кажется, успокаивалась.

— А Старый Капитан? — вдруг спросила девочка.

— Кто? А… Тот старик… Но он вовсе не капитан. Сейчас он на пенсии, а раньше работал продавцом в книжном магазине, потом библиотекарем в детской библиотеке. Ты должна его помнить, он тебе не раз книги выдавал.

— Что с ним?

— С ним? Ты поэтому ревела? Испугалась за него? Извини… Но я не виноват. Я не выбирал ситуацию для сна… Только условия задал. Дальше уж ты сама… Не бойся, это был только сон. ТВОЙ сон. — Игорь Петрович говорил виновато и чуть суетливо. Словно оправдываясь.

— ЧТО С НИМ?! — это Маринка почти крикнула, не в силах выдержать прикосновения холодной руки, которая опять давила на сердце. Ах, как часто ее сны оборачивались явью…

Игорь Петрович внимательно заглянул ей в глаза, и бросился к компьютеру. Застучал клавишами. Пауза. Снова стук клавиш. И опять долгая пауза…

— Что? — это Маринка сказала уже осипшим шепотом, уже понимая.

— В больнице. Уже два дня. Состояние тяжелое.

— Но не безнадежное? — Маринка вспомнила побелевшие плотно сжатые губы. Игорь Петрович молчал. Несколько минут они сидели, почти не шевелясь. Маринка, сама того не замечая, слушала обрывочные мысли Игоря: «Вот тебе и сказка… Жаль, что девочка так рано поймет, что домовой не все может, что сказка не всесильна… Она даже не спросила, прошла ли испытание… А ведь прошла… И с блеском… Жаль вот только работать она не будет… Ей помешает этот случай, помешает осознание того, что домовой часто беспомощен… Он не все может…»

— Домовой не все может… — потерянно повторила Маринка. — А человек?

Игорь Петрович удивленно посмотрел на нее.

— Я пойду. Спасибо. — Маринка так и не заметила, что тоже научилась читать чужие мысли. И тоже сделала это без спроса.

— Подожди. Возьми… шапку.

Маринка покачала головой.

— Все равно верну скоро. У вас не условия, а издевательство. Их нельзя не нарушить.

— Все равно. Возьми. Возьми без условий. Спишу я ее как-нибудь! Возьмешь?

— Ага… — девочка тихонько улыбнулась.

— И еще. Вот твое расписание занятий и список необходимых предметов. Школа магов — за углом, в трехэтажном здании с колоннами.

Школа магов. Так вот что за колокол ее звал! А она ни как не могла вспомнить. Но даже этому приглашению не могла Маринка сейчас радоваться. Просто кивнула головой, осторожно пряча расписание под рубашку. Она уже знала, что будет сейчас делать. Но не знала, получится ли. И поэтому нетерпение звенело в Маринке, как натянутая струна. Она еще раз повторила:

— Пойду я.

— Да подожди! Сейчас я тебя прямо домой отправлю!

— Не надо. Я хочу еще по парку погулять.

Парк Маринка нашла сразу. А вот нужный фонтан искала долго. Бродила по каменистым дорожкам, пробиралась через густые кусты, лазила, обдирая колени, по скользким большим валунам. Но все же нашла. Небольшой, лет восьми, мраморный мальчик держал перед собой большущие, с него ростом, песочные часы. Вода медленно капала со скалы в верхнюю их часть, полную до половины, и так же медленно перетекала в нижнюю. «Какого вкуса эта вода никто не знает. — вспомнился Маринке глуховатый, загадочный бабушкин голос, — Потому что кажется: набери воду в ладошки — и на несколько секунд прервешь ход Времени… Что-то тогда случится?» Маринка принялась считать, то и дело поглядывая на свои часики. Словно не капли она считала, а пульс больного. За одну минуту падало ровно 24 капли. Одна минута — один день. Одна капля — один час. Девочка что-то прикинула в уме, и подставила под капли сложенные лодочкой ладошки…