Солнце клонилось к горизонту, но до заката ещё несколько часов — хватит, чтобы почистить и выгулять Полночь. Кира остановилась и взглянула на небо. После обильных дождей, пришедшихся на свежие посевы, стояла прохлада. Березняки щедро украсились веселыми шляпками подберезовиков, от них не отставали и подосиновики, а в дубовых рощах не редкость в это время были и крепенькие белые — собирай не хочу! Плечи оттянул тяжелый короб с грибами. На поясе болталась пара куропаток и небольшая увязка целебных трав — несколько пучков завернутых в тряпицу. Их надо бы занести бабке Матрене — обещалась, да в придачу грибов отсыпать. Самой-то знахарке недосуг по лесу шататься, особенно сейчас.
Кира днями пропадала в лесу, возвращаясь лишь под вечер. На ней была мужская одежда, кою она носила почти постоянно с тех самых пор, как в деревне объявился новый Защитник. Мать вопреки обыкновению не ворчала, наоборот, одобрительно кивала, провожая её взглядом. Русые волосы, ещё влажные после купания, двумя косами привычно ложились на к счастью не слишком пышную грудь.
Рядом, не отставая и не обгоняя, бежал Туман — верный Защитник от всякого зверья.
Розовый язык пса мотался из стороны в сторону. ещё щенком-несмышленышем его подарил ей Каррон, он был сыном убитого Волчка.
Кира задумалась и внезапно осознала, что идет прямиком к площади, как делала сотни раз в своей прежней жизни. Она сбавила шаг. Домик Матрены расположился на другой стороне деревни в тупичке, окруженном огородами. Самый короткий путь отсюда пролегал как раз через площадь, у которой высился дом Защитника. Раньше деревенские, не задумываясь, ходили мимо, но теперь все изменилось. Никому не хотелось лишний раз попасть под горячую руку. Сиротливо понурил ветви и старый дедушка-дуб — молчаливый свидетель творившихся бесчинств.
Кира решила обойти, сделав крюк по тихому переулку, пролегающему между задними дворами двух улиц.
Женский вопль раздался в тот момент, когда она направлялась обратно и уже было повернула. Кира остановилась и горько вздохнула — опять Пасита. Когда же уймется, гад, наконец? Что ни день, то девку мучит, то парня сечет ни за что ни про что.
Как будто другого дела нету! Похоже, этой ночью будет работа.
Находчивые не стали ждать, сразу отправили дочерей к родне по соседним деревням. Некоторые даже спешно замуж выдали, лишь бы подальше. Вон в Вороньих Гнездах Защитник хоть и вредный, зато старый. Не до девок ему давно.
Анасташа тоже Киру отослать пыталась к тетке, даже грозилась, да охотница наотрез отказалась, не желая оставлять мать одну. Те, кто долго раздумывал, теперь только разводили руками да сетовали на собственную недальновидность и глупость.
Раскусил Защитничек эту хитрость, да видимо испугался, что так в деревне одни старухи да вдовы останутся. Остановили его бугаи очередную подводу с прошлогодним сеном.
Дядька Брюл под тем сеном дочку Аханнку запрятал.
«А ну стой! Что под сеном?» — вопрошал Мордан. Дядька Брюл струхнул, но отвечает: «Дык, сено везу». Те: «А под сеном?». Дядька им: «Ничего под сеном нету!». А они уж и вилы притащили. Говорят: «Сейчас тыкать станем, коли ничего нету». Ну Аханна-то перепугалась и выскочила. Побежала по дороге. Бугаи за ней, догнали и к Защитнику в хату. Так и снасильничали девку. И вот, похоже, снова…
Кира вздохнула и остановилась, стянув с плеч лямки короба, опустила его на землю возле изгороди. Туман, настороженно принюхался, глядя в лицо хозяйке.
— Туман, стереги. Тебе там делать нечего, — пес тихо заскулил и наклонил голову, — Не спорь! — погрозила Кира ему пальцем, памятуя незавидную судьбу Волчка.
Она зашагала в обратную сторону. Пес, продолжая тихо поскуливать, переминался с ноги на ногу, но не смел ослушаться.
Крики на площади сменились протяжным плачем. Там собралась немногочисленная толпа хмурых мужиков и несколько перепуганных женщин. У крыльца стоял разодетый в парчу Защитник Пасита, рядом заливалась слезами красавица Ламита. Черная, как смоль, коса туго намотана на кулак «благодетеля».
Руками девушка пыталась, придержать волосы, чтобы не было так больно отчего вся её поза казалась какой-то неловкой.
От греха Кира не стала подходить ближе — все равно сейчас помочь не сможет.
Наблюдала из-за палисадника крайнего дома, ставни которого были аккуратно прикрыты, выдавая отсутствие жильцов. Пожилые и уважаемые хозяева не так давно перебрались на окраину к детям, не в силах более терпеть неспокойное соседство. А ведь, когда-то считалось, лучшего места и не найти — у Защитника под боком, что у Киаланы в подоле…
— Пасита, отпустил бы девку. Негоже Защитнику насильничать! — робко увещевал староста Опорафий.
— Я — Пасита Защитник! Когда же вы, черви, научитесь обращаться ко мне, как подобает? — он горделиво вздёрнул голову, обжигая народ взглядом, и зло рванул косу.
Ламита, вскрикнув, упала на колени, чтобы не сломать себе шею. На искажённом от боли и покрасневшем от слёз лице застыли страх и мольба о пощаде.
— Так вот и вспомни, что ты Защитник, а не лиходей! — выпалил статный белокурый молодец, которого удерживали несколько деревенских. Лютобор — жених Ламиты, первый парень на деревне: и в работе мастак, и побалагурить, разве что уступал злому в драке Микору.
— На кого тявкаешь, щенок?! — прошипел Пасита, озверев от такой наглости.
— А я посмотрю, ты только со щенками да бабами — воин! — подался вперёд Лютобор и мужики повисли у него на плечах.
Покраснели глаза Защитника. Закипел воздух вокруг. Протяжно завыла от страха и боли Ламита. Брезгливо взглянув на неё, Пасита за косу вздёрнул девушку с колен и отшвырнул в сторону. Та неловко упала, налетев на поленницу. Кира охнула и закрыла лицо. Опорафий бросился к ногам Защитника, умоляюще протягивая руки.
— Прости его, господин Защитник, — примирительно начал он, — юн ещё. Глуп.
Кровь играет. Не ведает, что творит.
Не страшась гнева, подбежала к дочери тётка Парасья. Спешно подняла девушку с земли, отряхнула сарафан и, поддерживая, тихонько отвела в сторону.
Хмурые мужики, играя желваками, медленно опустились на колени, потянув за собой Лютобора. Тот глядел зверем, но последовал их примеру. Эх, ежели бы не был Пасита Защитником, несдобровать бы ему. В Золотых Орешках отродясь слабаков не водилось. За дубравой бы и прикопали, даром, что знатный. Тут и Излом рядом — ежели чего, так местные и не при делах. Суровы нравы в Приграничье. Суровы, но справедливы.
Защитник, сменил гнев на относительную милость и унял лютый огонь в глазах.
— Плетей ему для науки! Девку — в избу! — скомандовал он.
Прихвостни направились к дрожащей, как осиновый лист, Ламите. Оттолкнули в сторону Парасью. Та, не удержавшись на ногах, так и села на землю. Пасита взошёл на крыльцо и замер в ожидании, стоя в пол-оборота. Ламита плакала, но теперь держалась гордо и прямо. Защитник же что-то надумал, вернулся к ней и поднял лицо за подбородок. На высоком лбу кровоточила ссадина. Пасита брезгливо скривился.
— Пусть идет, — скомандовал он, — кликните Глашку.
Ламита, ещё не веря своему счастью, бросилась к матери, помогла подняться и уткнулась в плечо, заливаясь горючими слезами. Пасита повернулся к Лютобору:
— Червь, повинись. Тогда я девку, может и оставлю в покое, а будешь противиться… — Пасита не договорил, лишь зло многообещающе ухмыльнулся.
Лютобор, не ответил, только сжал крепче зубы.
— Избавляться надо от этого змея! Не то всю деревню изживёт.
Кира подпрыгнула от злого шепота над ухом.
— Микор! Ты меня напугал!
Друг был одет так же, как и она сама: кожаная куртка, крепкие штаны, высокие мягкие сапоги. В ножнах на поясе — охотничий нож с широким лезвием, за спиной — короткий лук и колчан со стрелами. Кира не видела Микора уже почитай две седмицы.
За это время на лице друга отросла непривычная густая щетина, сделав его облик суровым. Уже не деревенский мальчишка — приятель по проказам, но мужчина. Вход в деревню днем Микору был заказан. Он, как оклемался после порки, так и ушёл в леса.
Обитал там в охотничьей избушке, скрывшись подальше от лихих глаз, по ночам иногда навещал деревенских и Киру.
— Житья нет с таким Защитником, — друг презрительно сплюнул наземь, — никаких сартогов не надо — всех изживёт. В пору всей деревней в лес перебираться.
На мгновение Кира представила, как все жители Золотых Орешков — и стар и млад, шикая друг на друга и стараясь не шуметь, на цыпочках ночью уходят из деревни, унося на себе скарб и уводя скотину. Скотина в её фантазии, так же во всю старалась не шуметь. Вот бы Пасита удивился, никого не обнаружив. Наверное, своих прихвостней со злобы бы пришиб. Она горько улыбнулась.
Мимо прошла Ламита. Торопясь домой, мать тянула её за руку. Девушку крупно бил озноб, невидящие широко распахнутые глаза были полны слёз, безупречный лоб портила кровавая ссадина.
На площади Харила и Мордан растягивали Лютобора между двух столбов.
Вскоре засвистели плети. Парень некоторое время терпел, не проронив ни звука, но потом не выдержал и застонал. Кира вздрогнула, вспомнив, как на его месте побывал и Микор, и другие ребята. Трудно и непривычно молодежи было сдерживать острые языки. На Паситу, конечно, без дела не задирались, но вот оборонить девку от Мордана и Харилы — святое дело. Впрочем и те повадились народ сечь, то ли с попустительства, то ли с прямого дозволения Защитника. Кира отвернулась, пытаясь удержать подступившие к горлу слёзы. На плечо легла рука и сжала до боли.
— Ночью заберем.
Кивнув, Кира повела плечом, стряхивая руку, и быстро зашагала прочь. Когда она, наконец, обернулась, позади уже никого не было. Микор, по обычаю, растворился в ночи. Туман ждал возле короба. Завидев хозяйку, пес рванул вперёд и, поставив ей на плечи мощные лапы, стал вылизывать соленое от слёз лицо. Отмахнувшись, Кира вытерлась рукавом и потрепала пса по лохматой холке.
— Эх, Туман. Злые времена настали. Как же теперь нам жить дальше?
*** Далеко за полночь Кира в потайном наряде притаилась на краю площади.
Темная холстина полностью закрывала лицо, плотно, но не туго облегая остальное тело.
Скрытные потайные наряды их с Микором научил шить отец. Они тогда ещё удивлялись — зачем им такая странная наука. Они что, тати? А Каррон только посмеивался, говорил: «Хотели учиться? Учитесь».
Места, где кожа оставалась открытой, Кира вымазала сажей. Если закрыть глаза, то хоть посреди дороги валяйся — в сумерках, а тем паче в темноте, простому глазу и не видно.
В доме Защитника давно погас огонек. Небо затянули облака и ни звезды, ни луна не наблюдали за Кирой. Микор пока не появился. Впрочем, она не сомневалась, что он уже где-то рядом. Может даже с той стороны площади всматривается в темень, пытаясь по едва заметному шевелению разглядеть её саму.
Скрипнула дверь, на крыльцо вывалилась Глашка, прикрываясь изорванной одеждой. То и дело оглядываясь по сторонам, она неверной походкой поспешила прочь.
— Глашка снова кого-то спасла.
— Микор! — в который уже раз сегодня вздрогнула Кира.
Друзья не стали спешить и выждали ещё некоторое время, потом двумя тенями скользнули к столбам и затаились.
Лютобор болтался на ремнях — ноги его не держали. Похоже сознание покинуло парня, или же он просто уснул, как бывает с измученными болью. Вдруг из-за опустевшей собачьей конуры поднялся один из прихвостней Паситы. Кира по силуэту признала Харилу — более крупный, чем брат, тупой и злой детина. Скрытники распластались на земле, затаив дыхание. Перепивший хмельного меда бугай, шатаясь, подошёл к привязанному между столбов Лютобору. Пасита с некоторых пор запретил забирать провинившихся сразу. Сказал: «Для пущей науки». Жители поперек пойти боялись, хотя и роптали. Харила невнятно выругался, борясь с завязками на штанах.
Наконец совладал и начал мочиться прямо на парня.
Вонючие брызги то и дело попадали на одежду Киры, но она не шевелилась и даже перестала дышать, пытаясь слиться с землей, как учил Каррон. Сжимая в руке отцовский нож, она успокаивала себя мыслью, что могла бы одним движением перерезать ублюдку глотку, но тогда никому в деревне не будет спуску. Ничего, даст Керун, они встретятся как-нибудь на лесной тропинке. На самом деле Кире никогда не приходилось убивать людей, но отчего-то пришла уверенность — рука не дрогнет.
Закончив свои дела, Харила довольно крякнул. Натянул штаны и потащился в сени, топая коваными сапожищами. Когда за ним закрылась деревянная дверь, скрытники выждали ещё несколько минут. Убедившись, что все тихо, начали действовать. Микор аккуратно приподнял обмякшее тело Лютобора, а Кира ловко перерезала кожаные ремни на запястьях. Спина парня напоминала перепаханное поле — не было живого места. Стараясь не шуметь, они подхватили его под руки.
Лютобор тихо застонал в беспамятстве. Кира отпустила ноги и вынула из потайного кармана пузырек с настоем, который для неё сделала Матрена. Влила содержимое в рот парню. Настой белладонны со зверобоем и ещё какой-то хитрой травкой мгновенно унимал боль и позволял уснуть без сновидений. Это сильно облегчало скрытникам работу — спасаемый не выдаст их невольным вскриком. А то ведь не долго оказаться на его месте.
Выждали немного, чтобы зелье подействовало. Кира прислушалась. Дыхание Лютобора выровнялось, теперь он точно спал. Охотница кивнула подельнику. Без опаски с они подняли увесистое тело — здоров же парень. Тяжеленный! Вон как Микор присел от натуги. Быстро, как могли, покинули площадь, направляясь прямиком к бабке Матрене. Эх, и прибавилось же у знахарки работы!
Ни Кира ни Микор не видели, как дрогнула в окне дома Защитника занавеска…
* * *
Киру разбудил тихий стук в ставню. Она, толком не проснувшись, села на постели. Сердце забухало в груди тяжелым молотом, накатило какое-то нехорошее предчувствие.
Стук повторился, став настойчивее.
Накинув шаль, Кира выглянула наружу. На дворе едва брезжил рассвет, окрасив небо на востоке розовым всполохом. Под окном никого не было видно. Кира высунулась сильнее и тихо позвала:
— Микор?
От угла отделилась темная фигура. Друг так и не снял потайной наряд, только башлык и повязка, скрывающая лицо, были стянуты, открывая хищные черты его лица.
Сажу он тоже стер, но не тщательно, отчего его лицо приобрело землистый оттенок.
— Микор, ты что здесь делаешь? Неумытый! Ну вылитый мертвяк из сказок!
Тот не ответил. Ловко запрыгнул в окно, Кира едва успела убраться с дороги.
Шагнул вслед за ней и остановился вплотную, обдав запахом леса, дорожной пыли и своим собственным. У Киры закружилась голова, в ногах образовалась слабость. Через тонкую ткань ночной рубахи она ощутила тепло его тела. Кира подняла голову, собираясь спросить, чего это он удумал, но, наткнувшись на непроницаемый взгляд темных глаз, осеклась. Не иначе у Микора в предках были колдуны. Вона как глазищи сверкают! Микор сгреб её в охапку, прижал к себе. Не спрашивая впился в губы поцелуем. Крепко почти до боли. Кира уперлась руками в его грудь, попыталась оттолкнуть, но он будто бы и не заметил. Голова кружилась все сильнее, стало трудно дышать. Внезапно Кира решила, что умирает и тихо пискнула от испуга. Микор чуть ослабил хватку, но этого оказалось достаточно, чтобы наваждение спало. Кира отстранилась от него, часто дыша, её лицо пылало.
— Ты чего это творишь?! Вот я тебе сейчас! — она как-то совсем по-девичьи замахнулась.
— Ухожу я, Кира. Пойду в столицу.
Кира с размаху так и села на лавку.
— Ты это чего удумал?!
— Меня староста Опорафий послал с прошением к Великому Князю, чтобы назначил Золотым Орешкам другого Защитника.
— Да небывалое же дело!
— Идем вместе? — Микор шагнул к ней и порывисто схватил за плечи. Кира инстинктивно отпрянула, под впечатлением поцелуя.
— А как же я оставлю девочек? Кто останется присматривать за деревенскими? — она обошла Микора и выглянула в окно, где заметно посветлело.
— Боюсь я, Кира, что и до тебя змей доберется!
— Уж я то сумею за себя постоять.
— Положим, сумеешь одолеть Мордана и Харилу, а дальше-то что? С Защитником тебе все равно не совладать. Спалит и весь разговор!
— Брось, Микор! Я почитай, что парень. Другой раз и не отличить вовсе.
Особенно, как косы под шапку уберу.
— Да лето ж на дворе. Скоро станет совсем жарко. Да и как ты будешь по улице-то ходить в шапке? А платков парни не носят, — Микор развеселился и сверкнул ровными зубами, представив её в таком обличье.
— Ну так обрежу вовсе! — стояла на своем Кира. — Вон уже и сарафан-то забыла, с какой стороны надевать! — она отвернулась и добавила тише: — Да и не красавица я, как Ламита, или там Прасковья. Или Глашка…
— Это ты-то не красавица?! — возмутился Микор и снова шагнул ближе, схватил за руку: — Не знаешь ты себя, Кира!
— Да коли бы красавица была, от женихов бы отбоя не было! А так, вон — только ты, — смущенная улыбка сделала её лицо совсем юным.
— А тебя меня мало? Боятся тебя парни-то, а я — не боюсь. А все потому, что я один могу с тобой в драке совладать. Нас Каррон одинаково учил.
— Ой, да не говори гоп, пока не перепрыгнешь! Бывало и я тебе бока мяла.
— Да я же поддавался, а то ещё обидишься и не пойдешь со мной в ночь Киаланы-заступницы.
Кира его толкнула в грудь, покраснев до кончиков волос. Микор посерьезнел, прервав давний шуточный спор.
— Ну и потом, а вдруг он узнает, что ты — Каррона Защитника дочь?
— Тихо ты! — шикнула Кира. — Откуда прознал?
— Так ты же сама мне и сказала.
— Когда это?
— Да тогда, ещё в овине.
— Ты же не поверил.
— Тогда не поверил — мал был. А вот потом…
Кира медленно опустилась на лавку, пытаясь совладать с мыслями. Микор помолчал, не мешая ей думать, затем поворотился к разговору:
— Кира, не знаю вернусь ли? Раз со мной пойти не хочешь, так давай сейчас станем мужем и женой, — он опустился перед нею на колени, обнял за талию.
Попытался притянуть к себе и вознамерился поцеловать снова.
Кира внезапно разозлилась. Вывернулась и вскочила с лавки. Перед глазами встали образы бегущей тайком по улице Глафиры. Кричащей от ужаса Аханнки.
Рыдающей Ламиты…
— И ты туда же! Уходи, Микор, пока со двора не погнала! — прошипела Кира.
Лицо её пылало — на этот раз от гнева.
Микор усмехнулся и поднялся с пола. Голос его зазвучал жестко:
— Дело твое. Но знай, коли приду и случится что, я его самолично убью. Стрела в горло или нож в ребро — и готов Защитничек. Даром, что не честно. Авось за такого Керун не накажет!
— Прекрати! Худое замыслил!
Микор не ответил, сел на подоконник и резким движением опрокинулся наружу.
Кира, мгновение помедлив, бросилась следом. За окном никого не было. Отчего-то тоскливо заныло сердце.
Прикрыв ставни — за окном совсем рассвело — Кира легла на лавку. Вставать было рано, да и после ночных дел необходимо выспаться. Мать все знает, потому и будить не станет хоть и до полудня — даст дочке отдохнуть. А соседям, ежели чего, скажет — ушла в лес спозаранку. Обычное дело.
В дверь поскреблись. Кира поднялась и отворила. В колени ткнулся мокрый нос.
Туман протиснулся внутрь и улегся под окном, рыча и поглядывая наружу. Собакам в хату ходу не было, но Туман — на особом счету, да и как-то с ним спокойней. Кира снова легла, с улыбкой наблюдая, как пес, не поднимаясь на ноги, старательно ползет к ней.
— Ах, ты, хитрая морда! — она опустила руку и погладила пса. Мохнатый наглец осмелел, положил голову рядом и зажмурился. В ноздри ударил густой запах псины.
Впрочем, Кира ничего не имела против. Она пальцами перебирала жестковатую шерсть и пыталась заснуть, но как ни странно перебитый сон не хотел возвращаться.
— Что же нам теперь делать, Туман? Что мне делать?