По пути в Золотые Орешки, вопреки надеждам Защитника, в лесу никто не напал. Опасения Киры также оказались напрасными. Не пришлось ни отбиваться, ни спасаться бегством. Пасита большую часть времени молчал о чем-то размышляя, а, главное, не распускал рук.

Со следующего дня продолжились тренировки, к которым постепенно добавились уроки грамоты, математики, этикета и иные науки. Новоиспечённый учитель, как из рога изобилия вываливал на неё по вечерам знания. В такие моменты тин Хорвейг даже как-то преображался. Не смотрел, как на дичь, задумчивым взглядом, а если и злился, когда она что-то не понимала, так это было по-иному. Вспылив, тут же успокаивался и терпеливо принимался объяснять сызнова.

Кира жадно поглощала знания, словно навёрстывая упущенное, да и на память не жаловалась. Она училась читать, вести себя за столом, изучала историю, геральдику и родословные. Пасита даже настоял на уроках танцев, объясняя это тем, что придётся бывать при дворе. Поначалу она воспротивилась, опасаясь его близости, но, к слову сказать, танцевать ей понравилось. Да и вёл себя Защитник во время таких уроков не в пример пристойно.

Но в один из дней привычный ритм жизни нарушился появлением конного отряда. Шестеро всадников показались на соседнем холме, спустились в ложбину, а через несколько минут, уставшие лошади, позванивая сбруей, поднимая пыль и всхрапывая, взобрались на самый верх.

Было утро, и Кира как раз заканчивала тренировку. Внизу у подножья неспешно катила свои воды Широкая, поблескивая на солнце. Измотанные дорогой люди то и дело посматривали в сторону противоположного берега, до которого здесь было не меньше четырёх полётов стрелы.

Вид пришельцев внушал тревогу, уж очень он не вязался с радостным солнечным днём — подарком угасающего лета. На головах красовались остроконечные шлемы, на плечах — пропылённые зелено-коричневые плащи, к сёдлам приторочены щиты, луки, в ножнах короткие или длинные мечи — кому как сподручней.

Вперёд выехал сурового вида воин. Из-под шлема выбились словно усыпанные пеплом пряди волос. Шрам делил левую щеку надвое, скрываясь в густой, чёрной с проседью бороде, нос был давно и безнадёжно сломан. Несмотря на жару воин был обряжен в пластинчатый доспех, на остальных под плащами серебрились кольчуги.

— Дядька Боян! — Кира с радостным воплем подскочила с земли, куда её только что отправил очередным приёмом Пасита и как в детстве, взлетела на седло по стремени, сжав сотника в объятиях.

— Никак Кира! — удивился тот, — Выросла то как, дочка! — мужчина отстранил её, рассматривая. — А кто этот с тобой? Вижу не Микор, да и не Каррон. Кто таков, назовись? — рокотал низкий бас старого солдата.

— Защитник Пасита, владетель сего места по приказу Великого Князя.

— Пасита тин Хорвейг? А куда же Каррон подевался? Неужто в Ордене? Не думал я, что после стольких лет его вернут обратно.

Кира погрустнела и опустила голову. Тихо ответила, спускаясь на землю:

— Защитник Каррон умер прошлым летом. Теперь Защитник Пасита наш охранитель.

— Как умер?! — удивился сотник. — Неужто убили?

— Не ведаем точно. С виду — заснул и не проснулся.

— Матрена смотрела?

— Смотрела, да ничего так и не обнаружила.

— Как-то это подозрительно, — протянул старый сотник, теребя ус.

Кира пожала плечами. Боян повернулся:

— А почто ты, Защитник, девчонку мутузишь?

— Тренировка у нас. У Киры хорошие навыки, может, путное что и выйдет.

— Что ж путное ты из бабы сделать хочешь? Неужто вместо себя супротив сартога ставить собрался? Не след девчонке вот так один на один со здоровым мужиком бороться. Ей бы вышивать, да приданое себе готовить, и так в девках засиделась, гляжу. Ты, Кира, присмотрелась бы к Мечиславу, — названный воин расправил плечи, подбоченился, лихо погладив пшеничный ус, и сверкнул очами. — Он у нас как раз жонку ищет. Парень хороший, я за него поручусь, а коли понравитесь друг другу, так и пущай сватов засылает, как раз к осени и свадебку…

— Дядька Боян! — возмутилась Кира.

— А ты это брось, чего тебе за интерес? — сотник неодобрительно покосился на Паситу. — Лучше бы делом каким занялся.

— Попридержи язык, сотник. Ты прав таких не имеешь Защитнику указывать.

— Показал бы я тебе, где твои права, да недосуг, — старый воин моментально проникся неприязнью, да и был наслышан про тин Хорвейга.

— Дядька Боян, я сама попросила, — примирительно объяснила Кира. — Ты же знаешь, меня и Каррон учил. А тут уже, почитай, год без тренировок. Спасибо Защитнику Пасите за то, что вообще согласился, а вы его ругаете.

— Каррон учил, — ворчливо протянул Боян. — И Каррону, видно, делать было нечего. Замуж тебе надо, Кирка, говорю. Детишек нарожала б, и глупости всякие в голову не лезли б. — несмотря на такие слова, в голосе сотника звучала теплота. — И куда только Микор твой смотрит? Как он тебя вообще одну сюда отпустил-то с этим… — он пренебрежительно мотнул головой в сторону Паситы.

Защитник криво усмехнулся, а Кире не хотелось отвечать при нём на этот вопрос, и она неопределённо пожала плечами. Да и не любил Боян Микора, говорил, чует в парне гнильцу.

— Да, Кира, куда всё-таки подевался Микор? Это же тот самый дурачок, которого пришлось учить в день приезда? — вкрадчиво спросил Пасита, внезапно ощутив странную ревность. — Считай все лето его и не видно.

— Он ушёл из деревни, а куда — то мне не ведомо, — соврала Кира и перевела тему: — Дядька Боян, а вы с Дальней заставы идёте? Надолго?

— Да, дочка, оттуда. Почитай, две зимы дома не был, да и ранили меня. Как прибыла смена, так мы домой.

— Дядька Боян, как же так! — воскликнула охотница. — Вы к Матрене-то загляните. Я проверю! — она строго погрозила пальцем суровому воину, и в глазах его спутников промелькнуло веселье.

— Не переживай, всего лишь царапина, — улыбнулся Боян. — А к Матрене-то я загляну, — он красноречиво подкрутил ус. Потом внезапно помрачнел: — Да-а, не думал я уже, что Каррона не застану. Тебя тут точно никто не обижает? — он бросил многозначительный взгляд на Защитника.

— Нет, дядька Боян, что ты! У нас все хорошо, а как дела на заставе? Спокойно ли у Излома?

— Тревожные вести. Дозорные на дальних рубежах видели гигантский столб пыли у самого горизонта. Похоже на сартогскую орду небывалых размеров. Пока не приближаются, но на виду, почитай, постоянно ходят. Как пить дать что-то замышляют.

— Князю послание отправили? — посерьёзнел Пасита.

— Да уж не запамятовали, — с неприязнью ответил сотник. — Уже и из близлежащих гарнизонов отряды прибывают, Защитникам тоже следуют быть наготове. Тебя тин Хорвейг это прежде всех касается. — Боян крякнул и снова повернулся к Кире, показывая, Защитнику, что разговор окончен. — Как Опорафий, не хворает?

— Здоров он. Да вы сами поезжайте, у него и остановитесь.

Сотник кивнул и чуть тронул поводья.

— Ну, прощевай, Кира. В деревне ещё свидимся, а завтра снова в дорогу. Пока болотный путь не закрылся, следует торопиться.

— Продолжим, — скомандовал Пасита, как только улеглась пыль за лошадями.

Через два часа усталая Кира мерно покачивалась в седле.

Защитник не очень-то её жалел на тренировках, но бил не в полную силу, смягчая удары. Был терпелив. Поправлял, указывал на ошибки, добиваясь безукоризненного исполнения приёмов. Но как бы точно Кира не следовала его науке, задеть Паситу ей почти не удавалось. Слишком уж быстр был Защитник и отвечал жёстко, иначе толку от науки не будет.

Ни Каррон так не делал, ни Микор… «Неужто, жалели?» — это стало своего рода неприятным открытием.

Последнюю неделю в конце тренировки один час посвящался медитации. Серия текучих движений, напоминающий плавный танец, по мере повторения приносила странные ощущения, будто все тело приятно свербит и покалывает. Защитник пояснил: это означает, что все идёт как надо. Медитация и нужна, чтобы пробудить и покорить силу. Постепенно она сможет входить в боевой транс не спонтанно, а по собственному желанию, когда понадобится, а заодно контролировать расход силы. И если дело и дальше пойдёт так же хорошо, как сейчас, то произойдёт это довольно скоро. В идеале уже зимой, как раз когда болота встанут, и тогда они смогут отправиться в Орден.

Шло время.

Жизнь в Золотых Орешках окончательно вошла в колею. Люди занимались повседневными делами. О сартогах, с тех пор как приезжал дядька Боян, так ничего слышно и не было.

Молодёжь, как и когда-то, снова отваживалась собираться на вечерние посиделки. Песни и смех звучали на улице. Так завершилась жатва, а после наступила пора свадеб.

Деревенские уже и перестали оборачиваться и наблюдать украдкой, как Кира в сопровождении Защитника Паситы выезжает верхом за околицу. Как возвращается обратно усталая, а к ужину уже поднимается на крыльцо его дома. Только одного человека это все ещё интересовало — Глафиру. Она всё время крутилась где-то поблизости.

В один из дней Кира с утра отметила, что Пасита какой-то не такой, как обычно. Чуть сильнее захваты, чуть дольше удержания, чуть больше ругани, да ещё этот неприятный отблеск в глазах, напоминающий прежнее… Все это поселило на сердце новую тревогу.

Отворяя дверь в избу Защитника, Кира привычно поймала на себе взгляд полный ненависти.

Оглянувшись, приметила Глашку, которая на этот раз стояла у дома Опорафия. Кира, не здороваясь, со вздохом вошла внутрь, она не могла простить Глафире убийство Тумана, а то что надумала себе глупая девка — её собственные проблемы. Не до неё сейчас, Кире и своих хватает.

Защитник посмотрел в окно. Увидев Глафиру, раздражённо подумал: «Не надоело же маячить?». Он совсем забыл про неё, да и, вообще, о женщинах не думал, увлёкшись занятиями с девчонкой тин Даррен. А ещё ему будто что-то исподволь мешало, отвлекая наяву от плотских мыслей, поворачивая их в иное русло, но он этого и не замечал, списывая на усталость. Ложился по вечерам в кровать сразу, как уходила Кира, все реже работая над книгой Излома. Похоже, все что мог, он уже сделал, а на большее у него не хватает знаний. После ухода Кирраны, торопился в кровать и мгновенно засыпал.

Дверь тихо хлопнула.

— Явилась, наконец! — Пасита повернулся к вошедшей и потёр руки от нетерпения. — Надевай поскорее.

— Что это? — Кира застыла в недоумении: «Он шутит?!»

На постели Защитника было разложено платье. Не такое роскошное, как — то голубое, в которое её наряжали в птичьем тереме, а довольно простое: серого цвета с голубыми оборками по краю и такой же шнуровкой на лифе.

— Ты повторяешься! — Пасита закатил глаза.

— Зачем оно? Мне и без него удобно. — Кира бросила опасливый взгляд на мужчину. А ну как прямо при нём переодеваться заставит?

— Ты неплохо освоила этикет, но носить пристойные вещи не умеешь. Я решил, пора и этому учиться, времени остаётся всё меньше и меньше. — он поднял платье и сунул ей в руки: — Надевай!

— Пасита, — Кира сглотнула, припомнив ярмарку, — господин Защитник! — теперь после всех тренировок она очень хорошо понимала, что ей с ним не тягаться, но вот так просто сдаваться она не собиралась. Конечно, лучше было решить вопрос мирным путём, и Кира попыталась объяснить, что она не справится с этим платьем самостоятельно: — Пасита, я не могу…

— Конечно, ты не можешь! — Защитник раздражённо пролетел мимо и выскочил на улицу.

Раздался крик:

— Глафира!

Пасита, тяжело дыша, сел на постели. На окне тлели занавески. Защитник подскочил, сорвал занявшиеся было куски ткани, бросил их в печь. Внимательно осмотрелся, но больше ничего не заметил. Успокоившись, подошёл к окну. Снаружи светила полная луна.

— Снова сон… — усмехнулся Защитник.

Молния высветила мужественный профиль, обнажённое развитое тело, будто доспехами покрытое буграми мышц. Тело воина.

Защитник повернулся одновременно с ударом грома. Его зрачки чуть мерцали в темноте мягким голубоватым светом — не ярость. Страсть.

Губы растянулись в улыбке, хищной, как оскал зверя.

В горнице царил полумрак, не считая слабого света лучины. Но и этого было достаточно, чтобы озарить устланное волчьими шкурами ложе и сжавшуюся на нём фигурку в самом уголке.

Новая вспышка молнии ослепила, скрыв момент, когда Пасита приблизился. Создалось впечатление, будто Защитник только что стоял у окна, и вот уже совсем рядом.

— Кир-ра, — прорычал не то он сам, не то почудилось в последовавшем раскате. — Девчонка тин Даррен! — он протянул руку и поднял конец цепи. Той самой, которая осталась от убитого пса. Широкий кожаный ошейник, красовался на шее обнажённой Кирраны, являясь её единственным украшением и одновременно одеждой.

Кира вздрогнула и схватилась за цепь обеими руками, но он её сопротивления даже не заметил.

— Тебе не понравилось платье? Не страшно. Теперь ты будешь носить только это.

Он потянул ошейник вверх, вынуждая девушку встать на колени. Медленно окинув взглядом торчащие девичьи груди, с обещанием посмотрел в глаза, а затем грубо поцеловал, проникая языком в рот, кусая губы, вырывая невольный стон боли. Нехотя оторвался, когда понял, что она сейчас задохнётся.

— Станешь моей, будешь носить его постоянно. Я собираюсь часто наезжать в поместье.

Там с твоим появлением, станет гораздо интереснее.

Он выпустил ошейник, чтобы тут же вцепиться в распущенные шёлковые волосы, заставляя опуститься ниже.

— Помнишь, я говорил, что удовольствие можно получить и иным способом? — Пасита усмехнулся, глядя на её округлившиеся не то от удивления, не то от ужаса глаза. — Сейчас я покажу один. Тебе тоже понравится со временем, — короткий вздох вырвался, когда он почувствовал на себе её губы.

— Я буду делать с тобой все что мне вздумается до тех пор, пока будет на то желание. До тех пор, пока это мне будет доставлять удовольствие. Или до тех пор, пока не понесёшь. Тебе придётся сильно стараться. Ты родишь мне наследника! Помни, меня никто не остановит, слышишь? Не посмеют.

Он сжал волосы крепче, добиваясь приглушённого вскрика. Потянул и задвигался, задавая ритм её движениям. Ускорившись, задышал чаще. Запрокинул голову, жмурясь от удовольствия.

Из приоткрытых губ вырвался сдержанный стон. Пальцы сжались, сминая звенья намотанной на кулак цепи. — Кир-р-ра…

— Прекрасный сон… — прошептал Пасита, обращаясь к луне, его глаза лихорадочно блестели.

Сегодня Кира не могла поднять взор на Защитника. Стоило столкнуться с пытливым взглядом серых глаз, как щёки тут же вспыхивали краской, и она проклинала себя за это. Как же тренироваться-то в таком случае? Так никуда не годится! Вдруг он расценит её волнение, как-то неправильно? Задумавшись, охотница снова пропустила удар.

Кулак двинул в солнечное сплетение, лишив возможности нормально вдохнуть. Она едва смогла откатиться в сторону, когда Пасита нанёс следующий. Рывком, вскочив на ноги, случайно встретилась с холодными насмешливым взглядом и, замешкавшись, вновь оказалась на земле.

— Что такое, Кира? — голос Защитника звучал не раздражённо, скорее вкрадчиво. Его пытливый взгляд, казалось, примечает каждую мелочь.

— Не выспалась, — буркнула Кира, поднимаясь на ноги.

Косы растрепались, в волосах запутались хвоинки. Пасита по какой-то причине перенёс тренировки на другое место, туда, где они раньше занимались с Микором и Карроном, и Кира испытывала двоякие чувства по этому поводу. С одной стороны — привычное место, родные сосны и ели, удобная площадка для спаррингов… С другой — чудилось, что здесь витает дух отца. Иногда от этого было хорошо, а порой, наоборот, грустно… Микора же, она запретила себе вспоминать, стараясь не таить обиду на сердце.

— Говоришь, не выспалась? И в чём же причина? Неужто ухажёр какой объявился? Если так, то смелый, видно, парень. — Защитник хохотнул.

— Просто сон дурной привиделся. Нет у меня ухажёра, и не было…

— Плохой сон? И часто тебе такие снятся? — вопрос прозвучал весьма подозрительно, и Кира снова почувствовала, как запылали щёки.

Ночью она и правда проснулась от собственного немого крика, да так и просидела до зари не смыкая глаз, боясь, что наваждение вернётся. Это сон Кира видела уже не первый раз. Он с небольшими изменениями повторялся почти каждую ночь, но сегодня было особенно плохо. Как ни силилась охотница забыть липкий кошмар, как назло, помнила каждую мелочь. Невероятно, но даже отголоски запахов и ощущений чудились, стираясь только с первыми лучами солнца. От этих сновидений становилось жутко. На память приходили байки времён Излома, когда на землю лезла всякая нечисть, смущая людей, чтобы украсть у них душу, но рассказать об этом кому она попросту стеснялась.

— Кира, ты меня совсем не слышишь?! — раздался раздражённый голос над ухом. — Ты где витаешь?

Пасита больно ухватил руку, оставляя жёсткими пальцами отметины на запястье. Дёрнув к себе, крепко прижал за талию.

— Кир-ра, — прошептал, обдавая дыханием, с рычащими нотками в голосе, будто смакуя её имя, — противник не станет ждать если тебе помечтать вздумается.

Глаза Защитника приняли до боли знакомое выражение, но самое ужасное: появилось ощущение, что он все знает! В лицо бросилась краска, и Кира, не дожидаясь поцелуя, резко присела, выворачиваясь из объятий. Не вставая, хитрым приёмом, который он сам ей и показал, умудрилась-таки уронить мужчину на землю. Мелькнуло подозрение, что Пасита поддался. В следующее мгновение она поняла — не ошиблась.

Тин Хорвейг бросился следом, будто степная змея, с лёгкостью подмял под себя, не давая пошевелиться. Кира задёргалась, попыталась скинуть, да не тут то было — всё равно что пытаться сдвинуть мельничный жёрнов. Её попытки лишь веселили Паситу, и пришло осознание, что все приёмы работают, только если противник не тренированнй и готовый ко всему Защитник.

— Кира, ты никчёмный боец. Я удивлён, как те разбойники не пустили тебя по кругу.

— У меня проснулась сила. Я справилась, — процедила сквозь зубы охотница, не оставляя тщетных попыток высвободиться.

— Так, пускай и сейчас проснётся! — заорал и чувствительно приложил её об землю, заставляя успокоиться.

Оглушённая, она и правда прекратила дёргаться, удивлённо моргая. Взгляд Защитника заледенел, губы сжались в тонкую полоску, ноздри расширились. Не успела Кира осознать, что все это ей не нравится, как его руки грубо зашарили по телу. Пасита не сдерживался и не церемонился, срывая застёжки, раздирая ткань рубахи…

Кира поняла, то что было в её снах сейчас случится. У неё пытались отнять сокровенное.

Безжалостные пальцы проникли под одежду, до боли сминая грудь. Вернулись, в попытке вытряхнуть её из штанов. Кира вцепилась в этот последний оплот целомудрия. Забилась, закричала. Плач перешёл в надрывный вой. Она ревела в голос, съёжившись в комочек. Не осознавая, что её больше никто не держит и не трогает.

Пасита, отвернувшись, стоял на краю площадки. Не обращая внимания на истерику, сухо бросил:

— Жду к ужину. Не забудь про урок этикета. Да, и избавься, наконец, от этих дурацких кос.

Чтобы я их больше не видел!

Пайшан разжала пальцы с лахиром, вознося хвалу Саршан-хо.

Хорошо, что Защитник ушёл. Ещё чуть-чуть и она нарушила бы приказ Тана. Юная асс-хэпт не выносила насилия.

Кира дралась хорошо, даже очень. Пайшан бы с ней пришлось ой как туго при случае. Но любая схватка с тин Хорвейгом для неё заведомо проигрышная. Это же всё равно как если бы она, Пайшан, вздумала выйти против Райхо!

Девушка не могла забыть, как Хепт-тан забрал её полумёртвую, сломанную, прямо с тренировочного поля, разогнав толпу тех, кто издевался, и тех, кто просто наблюдал за её страданиями. Кланы жестоки. Если ассасин не может защититься сам, это только его проблемы. Первые месяцы Пайшан сидела и тупо пялилась перед собой, желая умереть и механически выполняя простые действия: поесть, умыться, лечь спать…

Асс-хэпт Сафуил, единственный ученик, не мог на это спокойно смотреть и однажды спросил у Райхо, зачем им лишний рот? Хепт-тан ему не ответил. Он попросту подошёл к ней и задал лишь один вопрос: «Ты хочешь отомстить?». И Пайшан неожиданно для себя кивнула, удивлённая до глубины души его поступком.

Междоусобицы в кланах карались смертью. Но она отомстила каждому. Память сохранила имена и лица. Её мастерство, благодаря Райхо, дало превосходство над всеми в честной схватке лицом к лицу. После этого Хепт-тан стал единственным мужчиной, кому она доверяла и была готова умереть по приказу.

Девчонка ещё некоторое время после ухода Защитника сидела и тихо плакала. Пайшан едва подавила желание подойти и успокоить. Нельзя. Она должна выполнить задание. Вдобавок, у асс-хэпт закрадывались подозрения: не водит ли её за нос Харила, этот тупоголовый сын верблюда и ослицы. Уж очень долго он не может раздобыть Книгу Излома.

Кира встала, обхватив себя руками. Медленно на трясущихся ногах побрела в сторону деревни, стараясь унять бившую крупную дрожь.

«Боги!»

Вспомнился первый визит к Защитнику. Какая же она дура! Думала, что ей тогда было страшно… Когда соглашалась на все это, толком и не знала чего ожидать. Надеялась, как-нибудь справиться. Теперь знает…

Вдобавок эти сны… Будто все наяву происходит. Каждую ночь она оказывается во власти Паситы. Сознание будто раздваивается, делая её одновременно и участником и наблюдателем.

Нет сил убежать. Она не может сопротивляться, и лишь покорно выполняет его желания.

Кира вдруг заметила, что невольно потирает саднящее бедро, на котором во сне Защитник, натешившись, каждый раз вырезал кончиком ножа своё имя: Тин Хорвейг.

Что же делать? Это следует прекратить! Так больше не может продолжаться. Да и сам Пасита ведёт себя странно. Стал нервным и вспыльчивым, а в глазах появился лихорадочный блеск. Так выглядят люди, пристрастившиеся к траве-лихоманке, что растёт на подступах к Излому — однажды Кире довелось такого увидеть. Эта мысль превратила ужасную догадку в реальность: они смотрят эти сны вместе!

Но разве такое возможно?

«Горящие занавески — тревожный знак. Стоить побольше медитировать».

Сила больше не росла, но чувствовал он себя не так, как обычно. Настроение бесконтрольно менялось. Ему хотелось то выдрать девчонку по заднице, то обладать ею, то попросту убить. Это сильно мешало, когда она находилась рядом.

С тех пор как пришли эти сны, Киррана просто сводила его с ума. Постоянно донимало желание взглянуть на её бедро, проверить: есть ли надпись? Претворить в жизнь все, что видится ночами… Сегодня он едва не сорвался. Позволил чуть больше, в надежде спровоцировать выплеск. Бил сильней, чем обычно. Решил припугнуть и едва смог остановиться…

Продолжать в том же духе нельзя. Нужно взять себя в руки, иначе легко податься прихоти и всё испортить!

— Почему? Боги, ну почему она не может призвать силу, когда я рядом? Не может? Или просто не хочет?

Пришла мысль, не кроется ли причина его странного настроения в воздержании? Пасита вдруг осознал, что Леди Аннара последняя, с кем он удовлетворял похоть, а с тех пор прошло несколько месяцев — небывалое дело! Решено. После вечерних уроков не стоит прогонять Глафиру, когда та придет помочь Кире с платьем. С ней можно хотя бы часть видений превратить в явь.

Пасита покосился на висящий на стене ошейник с длинной цепью. Подошёл и взял конец в руки. Сжал звенья. Те — не поддавались…

Вечером Кира вернулась с чувством облегчения и надежды. Когда шла к ужину дрожала, но Пасита вёл себя предельно вежливо. Она же, несмотря на расшатанные нервы, почти не делала ошибок. Лишь однажды перепутала приборы, но тут же исправилась, вежливо извинившись.

Кажется Защитник остался доволен…

Церемониальные поклоны, чопорные жесты… Как же это все раздражало!

Раздражала Глафира.

Она пришла и, по традиции молча опалив ненавидящим взглядом, помогла надеть платье, а затем и снять в конце урока. Все остальное время девушка просидела в уголке тихо, как мышка.

Лишь черные глаза блестели, пожирая Паситу.

Дома Кира, устало опустилась на лавку, застеленную свежими простынями, от которых успокаивающе пахло лавандой. Выудила из внутреннего кармана куртки маленький пузырёк.

Налила из кувшина воды в кружку и отмерила из флакона три капли — ни больше ни меньше, как наказала Матрена. Знахарка не обещала, что сны исчезнут, но гарантировала — больше Кира их не будет помнить.