Главная база Краснознаменного Балтийского флота — Таллин — занимала выгодное стратегическое положение в Финском заливе. Крупный порт и важный узел железнодорожных и шоссейных дорог Таллин являлся стратегическим форпостом Ленинграда.

Ревель (а именно так до 1918 г. назывался Таллин) был взят войсками Петра I в 1710 г. во время Северной войны. С 1713 г. здесь находилась передовая база русского флота. Неоднократно флоты противников России (Швеции и Англии) пытались атаковать Ревель и русские корабли с моря, но каждый раз с потерями отступали. Только в 1918г., после подписания Брестского мира, русские корабли покинули Ревель. Вновь уже советский флот пришел на Таллинский рейд в октябре 1939 г., а с июля 1940-го Таллин становится главной базой Краснознаменного Балтийского флота. Начинается ускоренное строительство инфраструктуры базы, береговых батарей, аэродромов. Однако до начала Великой Отечественной войны это строительство в полном объеме не удалось завершить: не хватало причалов, складов, Главная база флота располагала двумя небольшими судоремонтными предприятиями и тремя плавучими доками.

В Таллине базировались корабли эскадры (линкор «Октябрьская Революция», 3-й, 4-й и 5-й дивизионы эсминцев), 2-я бригада подводных лодок, отряд минных заградителей, дивизион сторожевых кораблей, корабли ОВРа ГБ, вспомогательные суда флота.

Непосредственно с моря главную базу защищали два отдельных артиллерийских дивизиона береговой обороны (94 и 96 ОЛД). Семь батарей (32 орудия от 100- до 305-мм калибра) размещались на полуостровах Сууропи (мыс Рандвере) и Виимси и островах Аэгна и Найссар. Уже после начала войны в Таллине были построены трехорудийная 130-мм железнодорожная батарея и два бронепоезда.

Противовоздушную оборону базы обеспечивали три полка ПВО — 3-й, 4-й и 5-й в составе 26 батарей (120 орудий среднего и малого калибра). На аэродромы Таллина базировалось 85 самолетов ВВС КБФ.

Главная база КБФ готова была отразить атаку противника с моря и воздуха. Но с сухопутного направления база никаких укреплений не имела, и система обороны ее с этого направления разработана не была. Флот имел единственное подразделение для действий на суше — 1-ю бригаду морской пехоты, общей численностью более 2,5 тысячи человек. С началом войны перед бригадой была поставлена задача — оборонять побережье района главной базы от возможных десантов противника.

Даже в страшном сне Генеральный штаб Красной Армии и Главный штаб ВМФ не могли представить, что противник дойдет хотя бы до Риги, не говоря уже о Таллине. Во время Первой мировой войны германские войска взяли Ригу только в сентябре 1917-го, а Таллин — в марте 1918-го, после ухода русского флота В1941 г. гитлеровские войска вторглись на территорию Эстонии на 16-й день с начала войны.

В 23.37 21 июня флот перешел на оперативную готовность № 1.22 июня в 13.50 на береговом посту СНиС подняли сигнал «Вижу самолеты противника на осте и зюйде». Над Таллином появились самолеты-разведчики. Они были обстреляны зенитной артиллерией линкора «Октябрьская Революция». 23 июня из Таллина вышел отряд кораблей на первую боевую операцию — постановку минного заграждения в устье Финского залива.

Уже в июне в главную базу стали приходить корабли из оставленных баз. Из Либавы прибыли подводные лодки и транспорты, из Рижского залива — отряд легких сил, бригада подводных лодок, несколько транспортов. Из Моонзунда приходили для ремонта поврежденные в боях корабли. К размещению такого количества кораблей и судов база не была приспособлена. Кроме того, в Таллине оказалось множество моряков с погибших кораблей и расформированных частей.

Противник еще до начала войны начал минирование фарватеров в Финском заливе, поэтому было принято решение перебазировать линкор «Октябрьская Революция» из Таллина в Кронштадт. 1 — 2 июля линкор в сопровождении всех наличных эсминцев и БТЩ перешел в Кронштадт. 1 июля ушли в Кронштадт минзаг «Урал» и несколько вспомогательных судов, а в Лужскую губу — плавбаза и 7 подводных лодок 2-й бригады.

В первые же дни войны устье Финского залива было перегорожено несколькими рядами минных заграждений. Но этого командующему флотом вице-адмиралу В.Ф. Трибуцу показалось мало. Для прикрытия подходов к Таллину 2 июля по его приказанию минный заградитель «Суроп» в сопровождении тральщиков «Ударник», «Краб» и двух катеров МО выставил 90 мин к северу от мыса Пакринем.

3 июля лидеры «Ленинград» и «Минск», эсминец «Гордый» в обеспечении двух БТЩ и двух ТКА выставили 231 мину к западу от острова Наиссар, а минный заградитель «Марти» в сопровождении трех БТЩ, двух МО и двух ТКА выставил 300 мин к северу от острова. При выполнении постановок корабли были безрезультатно обстреляны финской береговой батареей с острова Макилуото.

Еще до начала войны на рейде была выставлена линия боновых заграждений. 1 — 2 августа сетевые заградители «Вятка» и «Онега» выставили на Таллинском рейде противолодочные сети протяженностью 2,6 мили. 11 и 14 августа для прикрытия подходов к Таллинскому рейду гидрографическое судно «Азимут» выставило к северо-востоку от острова Кери противолодочные сети протяженностью 3 мили.

19 августа шесть торпедных катеров противника пытались проникнуть на рейд главной базы, но были обнаружены дозорным катером МО у острова Кери и отогнаны артиллерийским огнем. После этого 19 — 20 августа сетевой заградитель «Онега» выставил к юго-западу от острова Наиссар противолодочные сети протяженностью 2,8 мили.

Уже в начале июля Военный совет КБФ стал проявлять беспокойство за свой тыл, особенно в южном направлении. Командующий флотом доложил наркому, что телеграфная и телефонная связь с сухопутными частями нарушена. Авиаразведка доносила, что танки противника двумя колоннами движутся одна на Псков, другая на Валк, то есть Таллин. Однако главком Северо-Западного направления маршал К.Е. Ворошилов и его штаб также не знали обстановку.

После войны нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов в своих мемуарах писал: «Нам в Наркомате ВМФ следовало именно в эти первые дни июля самим верно оценить обстановку, сделать реальный прогноз в отношении Таллина и решительно настаивать в Ставке: “Если хотим подольше удержать Таллин, необходимо отвести туда всю 8-ю армию и спешно создать несколько линий обороны”. Но, надо признаться, в первой половине июля мы больше следили за событиями на суше около наших баз, чем руководили ими». (Н.Г. Кузнецов. На флотах боевая тревога. С. 41 — 42).

В связи с отступлением советских войск из Прибалтики ВС КБФ в начале июля принял ряд мер на случай вынужденной эвакуации главной базы. 3 июля был подписан приказ комфлота о подготовке флота к переходу в Кронштадт. В соответствии с ним командующий флотом с походным штабом (9 офицеров) должен был идти на эсминце «Яков Свердлов» (этим кораблем В.Ф. Трибуц командовал с 1935 по 1937 г.), а начальник штаба и второй эшелон штаба — на крейсере «Киров» (ЗФКП). Предполагалось ФКП флота перенести в Лужскую губу. Однако Главное командование Северо-Западного направления считало, что командованию флотом целесообразно остаться в Таллине. Нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов доложил об обстановке И.В. Сталину, на что тот заметил: «Таллин нужно оборонять всеми силами». С этого момента флот стал принимать меры для организации обороны Таллина. Ведь Таллин не только база флота, но и столица Эстонской ССР. К этому времени уже были оставлены четыре столицы союзных республик — Рига, Вильнюс, Кишинев, началось сражение за Киев.

14 июля помощник главкома Северного и Северо-Западного фронта, заместитель наркома ВМФ адмирал И.С. Исаков направил ВС КБФ задачи флота из сложившейся обстановки. В нем, в частности, говорилось — ОЛСу оставаться в Таллине до того момента, когда обстановка на фронте вынудит разрушить базу и начать отход по суше, поддержать огнем кораблей борьбу за Таллин. Отряд поддержки (не менее 4 ЭМ с ТЩ и МО) — не уходить до начала движения береговых частей с полуострова Вимси. То есть предполагалось, что фронт будет организованно отходить на восток, а флот оказывать ему поддержку. Тогда еще не предполагалось, что Таллин будет блокирован с суши.

Командование Северо-Западным фронтом, на которое была возложена ответственность за оборону прибалтийских республик, в силу сложившейся обстановки на фронте не смогло принять необходимых мер для обороны ГВМБ КБФ Таллина. Пришлось эту задачу выполнять флоту. 15 июля Военный совет КБФ поручил инженерному отделу флота строительство оборонительных сооружений. 5 августа был создан штаб обороны ГБ.

На подходах к Таллину были сооружены три линии обороны. Главный рубеле протяженностью 50 км проходил в 9 — 12 км от города. По окраине города проходила городская линия обороны, а в самом городе строились баррикады и оборудовались узлы сопротивления. Для систематического огневого содействия сухопутным войскам на приморском фланге был выделен отряд огневой поддержки в составе канонерских лодок «Москва» и «Амгунь».

Немецкими войсками 5 августа была занята станция Тапа, перерезаны железная дорога и шоссе, развернулись бои на дальних подступах к городу. К 8 августа войска противника вышли на побережье залива в районе Локса — Кунда. 8-я армия оказалась разделенной на две изолированные части: 10-й стрелковый корпус остался в районе Таллина, 11-й — отходил к Нарве. В тот же день, 8 августа, авиацией противника в бухте Хара-Лахт у местечка Локса был потоплен эсминец «Карл Маркс».

Все попытки 8-й армии восстановить положение встречными ударами 10-го и 11-го корпусов успехом не увенчались.

9 августа части 10 СК перешли в наступление и продвинулись на восток на 12 — 22 км В этом продвижении частям корпуса содействовали канонерские лодки «Москва», «Амгунь», бронепоезд, ВВС КБФ. Но в связи с откатом восточной группировки 8-й армии далее на восток наступление было отменено и командованию 10 СК было приказано «действовать по обстановке». Части корпуса начали отходить на запад к Таллину. Таким образом, 10 СК оказался у Таллина не потому, что имел задачу оборонять главную базу флота, а потому, что не сумел отступить на восток вместе с 8-й армией. Если бы корпус прорвался на восток, судьба Таллина была бы решена в считаные дни.

Таллин оказался блокирован с суши, связь с Кронштадтом и Ленинградом была возможна только морем

Наступавшие на город 4 немецкие дивизии более чем в два раза превосходили по численности силы, его оборонявшие (10-й стрелковый корпус, отряды морской пехоты, рабочие полки).

Численность войск 10 СК на 20 августа составляла 18,5 тыс. человек. В распоряжении 10 СК оставались только два артполка, противотанковый дивизион, зенитный дивизион и полковая артиллерия (64 орудий среднего и малого калибров). Этого было очень и очень мало, учитывая серьезные потери в материальной части, понесенные в предыдущих боях. А входивший в его состав 47-й корпусной артиллерийский полк отошел вместе с 11-м стрелковым корпусом в направлении Нарвы. В корпусе почти не было танков.

Положение защитников Таллина осложнялось тем, что у них не было резерва сил, а надеяться на подход подкреплений было нельзя. Транспорты, уходившие из Таллина, вывозили раненых и гражданское население, обратно они доставляли провиант, вооружение и боеприпасы, пополнение личным составом или новые воинские подразделения в Таллин не направлялись — начались бои на дальних подступах к Ленинграду.

В обороне Таллина с суши участвовало около 16 тыс. моряков, действовавших в составе 1-й отдельной бригады морпехоты, отдельных строительных батальонов и других частей. С боевых кораблей на сухопутный фронт были направлены отряды моряков. Все ручное оружие для них и пулеметы были выделены из запасов кораблей и частей флота. Но, несмотря на отвагу и лихость, корабельные специалисты не могли заменить обстрелянных пехотинцев.

В связи со сложной минной обстановкой на фарватере Таллин — Кронштадт начальник штаба флота представил 12 августа Военному совету КБФ доклад о необходимости немедленного перебазирования Отряда легких сил (крейсер «Киров», два лидера и новые эскадренные миноносцы) из Таллина в Лужскую губу или Кронштадт.

13 августа Военный совет флота обратился в Ставку с предложением перебросить с Ханко 20 тысяч бойцов для обороны Таллина. Но 14 августа была получена директива наркома ВМФ, требующая оставаться в Таллине и обороняться имеющимися силами.

Более того, 14 августа приказом главнокомандования Северо-Западного направления ответственность за оборону Таллина была полностью возложена на Военный совет КБФ. Ему был подчинен 10 СК, командир корпуса генерал-майор И.Ф. Николаев был назначен заместителем командующего флотом по обороне ГБ с суши.

19 августа противник начал артиллерийскую обработку юго-восточного и восточного участков обороны, подтягивать пехоту и танки и 20-го перешел в наступление по всему фронту. Главный удар был нанесен с востока в прибрежной полосе. В течение трех дней советские войска при поддержке авиации корабельной и береговой артиллерии отражали ожесточенные атаки противника.

В период подготовки обороны Таллина на внутреннем рейде были оборудованы якорные огневые позиции, предусмотрены районы огневого маневрирования кораблей на внешнем рейде, определены секторы обстрела кораблей. Были развернуты наблюдательно-корректировочные посты для кораблей и береговых батарей. В войска направлены флотские офицеры-артиллеристы, которые корректировали огонь корабельной артиллерии и батарей береговой обороны.

10-й стрелковый корпус имел только 36 орудий среднего (85 — 152-мм) и 28 малого (37 — 76-мм) калибра. В связи с этим для огневого содействия сухопутным войскам было привлечено 96 орудий флота — 37 береговых и 59 корабельных.

В огневом содействии принимали участие крейсер «Киров», лидеры «Минск» и «Ленинград», эсминцы «Гордый», «Славный», «Свирепый», «Скорый», «Сметливый», «Калинин», «Володарский», канонерские лодки «Москва», «Амгунь». 7 батарей береговой обороны. Всего в отражении наступления участвовали: 4 — 305-мм, 9 — 180-мм, 8 — 152-мм, 33 — 130-мм и 20 — 100-мм орудий.

После прорыва танков и мотопехоты к главному оборонительному рубежу Таллина они оказались в пределах дальности стрельбы главных калибров морской артиллерии. 22 августа крейсер «Киров» и 305-мм башенная батарея острова Аэгна открыли огонь по противнику в районе мызы Кейла.

На следующий день в бой вступили другие корабли эскадры и береговые батареи флота. Морская артиллерия помогала сухопутным частям сдерживать натиск фашистских войск, темп их наступления снизился.

23 августа «Киров» совместно с лидером «Ленинград» вели огонь по скоплению немецких танков у переправы через р. Кейла. Было уничтожено и повреждено 12 танков и рассеяно большое скопление пехоты противника. Лидер «Минск» подавил двухорудийную гаубичную батарею.

Под натиском превосходящих сил противника основная часть советских войск 25 августа отошла на главную линию обороны Таллина, остальные — к Палдиски. К этому времени вся территория, которая удерживалась советскими войсками, а также рейды и гавани простреливались артиллерией противника.

С 25 августа в связи с усилением артиллерийских обстрелов и налетов авиации противника корабли периодически снимались с якорей и, следуя на малых ходах и переменными курсами под прикрытием дымовых завес, сбивали пристрелку немецких батарей, продолжая вести огонь. Основной целью немецких летчиков и артиллеристов был крейсер «Киров». В этот день кораблю пришлось отразить семь массированных налетов авиации, фашисты сбросили около 50 бомб, но ни одна в корабль не попала. Более удачными были немецкие артиллеристы — в кормовую оконечность попал 6-дюймовый снаряд. В результате взрыва в настиле палубы образовалась пробоина, возник пожар, 9 моряков были убиты, 30 ранены.

За 5 дней по «Кирову» было выпущено более 500 снарядов, самолеты люфтваффе сбросили на него 326 бомб. Благодаря умелому маневрированию и точному огню зенитчиков крейсер не получил прямых попаданий. От разрывов авиабомб и снарядов вблизи борта «Киров» в наружной обшивке борта и надстройках образовались 45 пробоин, но серьезных повреждений корабль не получил. Сам же «Киров» выполнил 36 стрельб, обрушив на противника 235 180-мм снарядов, в среднем по 8 снарядов за стрельбу. Комендоры вынуждены были экономить боезапас главного калибра, поскольку на складах главной базы 180-мм снарядов не было.

Из-за недостатка орудий у обороняющихся частей морская артиллерия часто решала огневые задачи полковой и батальонной артиллерии. Артиллерия кораблей и береговой обороны была мощнее полевой по калибрам, но она не была предназначена поддерживать пехоту в ближнем бою. Это нередко приводило к перенапряжению стволов морской артиллерии и большому расходу снарядов.

Особенно упорное сопротивление врагу оказывала зенитная артиллерия трех полков ПВО флота, развернутых в непосредственной близости от переднего края. Они использовались в местах прорыва как противотанковые орудия для отражения атак мотомехгрупп, уничтожения и рассеивания пехоты противника. Каждая батарея являлась своего рода опорным пунктом.

Но артиллерия, даже самая мощная, могла только задержать продвижение войск противника, остановить его могла, при поддержке артиллерии, только пехота, а ее становилось все меньше. Последним резервом был отряд курсантов Высшего военно-морского училища им М.В. Фрунзе. Четыре года они изучали флотские науки, а их бросили в бой как пехотинцев.

После того как части 42-го армейского корпуса противника 8 августа вышли на побережье Финского залива, снабжение сил флота и 10 СК, действующих в районе Таллина, стало возможным только морским путем. Располагая базами на побережье Финского залива, авиация и корабли противника значительно активизировали свои действия по нарушению наших морских сообщений в этом районе.

С 12 августа начинается эвакуация раненых и гражданского населения из Таллина на транспортах. В этот день первая партия раненых была отправлена на турбоэлектроходе «Вячеслав Молотов» и транспорте «Лурания». Их сопровождали эсминец «Стерегущий», три БТЩ и четыре катера МО. На переходе погиб БТЩ «Крамбол», затем подорвался и получил повреждение «Стерегущий». На подходе к острову Гогланд от взрыва мины получил повреждения «В. Молотов», и большая часть раненых была высажена на остров. Уже тогда стало ясно, что противник минировал фарватер. Однако командование флотом не предпринимало никаких действий, чтобы помешать немцам и финнам усиливать минные заграждения между Таллином и Кронштадтом. На это обратил внимание и Ю. Майстер: «Хотя русские точно знали, что немцы и финны каждую ночь усиленно работают над усилением заграждений, советский крейсер и дюжина эсминцев, стоявших в Таллине, не сделали ни одной серьезной попытки разогнать или потопить минные заградители» (Ю. Майстер. С. 18). Кроме эсминцев флот имел торпедные катера и сторожевые корабли, но и они не были использованы для борьбы с заградителями противника.

13 августа из Кронштадта в Таллин вышел конвой в составе шести транспортов, четырех тральщиков и четырех МО. На следующий день в районе мыса Юминда на минах погибли транспорты «Водник» и «Утена», тральщик ТЩ-68, а 15 августа — БТЩ «Буй».

20 августа в районе острова Сескар был атакован немецкими бомбардировщиками и погиб санитарный транспорт «Сибирь», шедший с минзагом «Урал» из Таллина в сопровождении шести тральщиков.

24 и 25 августа из Таллина были отправлены два конвоя с ранеными и гражданскими лицами — женщинами и детьми — семьями офицеров.

В состав конвоя, вышедшего 24 августа, вошли танкер № 11, транспорты «Аэгна», «А. Жданов» и «Ээстиранд», ГИСУ «Гидрограф», ледокол «Октябрь» и поврежденный эсминец «Энгельс». Проводку конвоя за тралами выполняли тральщики «Ударник», № 45, № 46, «Менжинский», «Антикайнен» и «Фурманов». В тот же день на минах погиб «Энгельс», а в результате атак авиации — «Ээстиранд» и танкер № 11. «А. Жданов» получил повреждения.

25 августа из Таллина вышли транспорты «Эвальд», «Даугава», ледокол «Трувор», ГИСУ «Рулевой» в охранении двух сторожевых кораблей и четырех МО. Проводку осуществляли четыре тральщика. На переходе погиб ледокол «Трувор».

К исходу 25 августа стало ясно, что Таллин не удержать. ВС КБФ доложил главкому Северо-Западного направления и наркому ВМФ, что приказание об обороне выполняется, все способные дерутся, все оружие брошено на боевые участки, с кораблей сняты все люди, без которых можно обойтись. Под давлением превосходящих сил противника кольцо вокруг Таллина сжимается, сообщил ВС флота. Части 10 СК несут большие потери, линия обороны в нескольких местах прорвана, резервов для ликвидации прорыва нет, корабли на рейде находятся под обстрелом Танки врага вошли в лес Нымме. Докладывая создавшуюся обстановку, ВС КБФ просил указаний и решения по кораблям, частям 10 СК и береговой обороне флота на случай прорыва противника в черту города и отхода наших войск к морю.

КБФ и 10 СК сделали все возможное для обороны Таллина, они нанесли врагу большой урон, отвлекли его крупные силы от главной цели — Ленинграда. Но возможности для дальнейшей обороны эстонской столицы были исчерпаны.

Но Главком Северо-Западного направления К.Е. Ворошилов приказал контратаковать противника. Только после доклада наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова Ставке о критическом положении Таллина последовало указание об его эвакуации. 26 августа Главнокомандующий Северо-Западным направлением, учитывая исключительно неблагоприятную обстановку, приказал эвакуировать флот и гарнизон Таллина в Кронштадт. и Ленинград. Соответствующая шифровка была получена в 00.15 26 августа Началась разработка документов по организации отвода войск, погрузки их на транспорты и формированию отрядов и конвоев.

С 16.00 26 августа противник начал наступление на Таллин по всему фронту, подойдя к предместьям города. Отдельные группы врага находились уже в 6 км от центра города. Рейды простреливались артиллерийским огнем. Вражеские воздушные налеты следовали один за другим. Были прямые попадания в лидер «Минск», в кормовую часть попала бомба, но не причинила повреждений, затем снаряд повредил кормовое орудие. От близких разрывов бомб был незначительно поврежден эсминец «Славный». «Скорый» получил два прямых попаданий снарядов, но сохранил боеспособность.

За весь период обороны Таллина, несмотря на бомбардировки авиации и артиллерийский обстрел кораблей и судов, погибло только одно крупное судно — транспорт «Луначарский», потопленный 26 августа авиацией. На рейде, где он стоял в ожидании погрузки, погибли 7 человек.

Чем ближе подходили германские войска к городу, тем более активизировалась «пятая колонна». В ночь на 27 августа лидер «Минск» был освещен прожектором со шхуны «Маара». Кормовые орудия лидера тут же открыли огонь, потопив судно.

С рассвета 27 августа противник возобновил прицельный артиллерийский и минометный огонь по портовым складам, гаваням, рейду, а его авиация — к бомбардировке кораблей и транспортов. В результате бомбежек был потоплен плавучий док, получили повреждения склады в торговом порту.

Авиация флота лишилась последней посадочной площадки в районе Таллина. Ввиду передислокации авиации флота на восток в последние дни обороны особенно сказывалось слабое воздушное прикрытие базы.

27 августа ВС КБФ в соответствии с указаниями Ставки ВГК отдал распоряжение об эвакуации войск и главной базы флота и перебазировании кораблей КБФ из Таллина в Кронштадт. Около 12 часов 27 августа начальники штабов частей, оборонявших Таллин, получили приказ об отходе. Начало отхода передовых частей намечалось на 21 час, и посадка на суда — с 2230. Начиная с этого времени и до 23 часов по запланированным рубежам ставились неподвижные заградительные завесы всей артиллерией флота, после чего до пяти часов утра осуществлялся последовательный перенос рубежей.

Во второй половине дня 27 августа войска, оборонявшие Таллин, под прикрытием заградительного огня корабельной и береговой артиллерии, оставив на оборонительном рубеже заслоны, начали отходить в пункты посадки. Посадка войск и погрузка техники и других грузов на суда и корабли производилась в Купеческой, Минной, Беккеровской и Русско-Балтийской гаванях, в Палдиски, у полуострова Вимси, а также у островов Аэгна и Найссар под сильным артиллерийским и минометным огнем. По мере загрузки суда и корабли выходили из гаваней на внешний рейд в район острова Найссар, где производилось формирование конвоев и отрядов.

К 20.00 27 августа артиллерия противника зажгла причалы Купеческой гавани и фактически сорвала работу по погрузке тылов и частей. В результате транспорты «Тобол» и «Вторая пятилетка», предназначенные для погрузки отводимых частей восточного сектора, были переведены в Беккеровскую гавань, что привело к путанице в посадке отходящих частей. «Луга» и «Элла» из-за сильного обстрела отошли на рейд, где продолжали принимать раненых с катеров и буксиров.

В 23.45 27 августа в Таллин пришли последние корабли из Моонзунда.

С получением приказа Ставки об эвакуации Таллина кораблям была поставлена задача — обеспечить ее артиллерийское прикрытие. Постановка заградительного огня кораблей и береговых батарей помогла сухопутным частям оторваться от противника и осуществить посадку. Но артиллерия флота уже испытывала трудности. Чувствовался недостаток боезапаса на кораблях, нужно было также иметь какой-то резерв для предстоящего перехода в Кронштадт.

Всего морские артиллеристы израсходовали на заградительный огонь на семикилометровом участке свыше 2120 снарядов от 100 до 305-мм калибра, то есть средняя плотность огня на один километр в час достигала 42,4 снаряда.

27 августа был подписан боевой приказ штаба флота о формировании отрядов и конвоев. Согласно плану, из транспортов, предназначенных для перевозки войск, гражданского населения и грузов, было сформировано четыре конвоя и для обеспечения перехода — три отряда кораблей.

В состав отряда главных сил вошли крейсер «Киров», лидер «Ленинград», эскадренные миноносцы «Сметливый», «Гордый» и «Яков Свердлов», подводные лодки С-4, С-5, «Каляев», «Лембит», ледокол «Суур-Тылл», семь торпедных катеров (ТКА № 37, 73, 74, 84, 103, 113, 146), шесть малых охотников (МО № 112, 131, 133, 142, ПК-202, ПК-204) и пять базовых тральщиков (Т-204 «Фугас», Т-205 «Гафель», Т-206 «Верп», Т-207 «Шпиль» и Т-217). На переходе от меридиана мыса Юминда до острова Гогланд отряд главных сил по плану должен был прикрывать 1-й и 2-й конвои.

На «Кирове» находились Военный совет КБФ и Краснознаменное знамя Балтийского флота, а также правительство Эстонии. На крейсер были погружены ценности Госбанка Эстонии.

* * *

В состав отряда прикрытия вошли лидер «Минск», эскадренные миноносцы «Славный», «Скорый», подводные лодки Щ-322, Щ-405, М-95, четыре торпедных катера (ТКА 33, 53, 91, 101), четыре малых охотника (МО-510, ПК-207, ПК-212, ПК-213) и пять базовых тральщиков (Т-203 «Патрон», Т-210 «Гак», Т-211 «Рым», Т-215 и Т-218). К отряду присоединилось посыльное судно «Пиккер» из состава отряда главных сил. На переходе от острова Кери до острова Вайндло отряд должен был прикрывать 2-й и 3-й конвои.

В состав арьергарда вошли эсминцы «Калинин», «Артем», Володарский», сторожевые корабли «Снег», «Буря» и «Циклон», два торпедных катера (ТКА 51 и 61) и семь малых охотников (МО-5, МО-195, 197, 204, ПК-210, ПК-211, ПК-232). Задача арьергарда заключалась в постановке минных заграждений на Таллинском рейде, на подходах к нему и в бухте Копли-Лахт, а затем в прикрытии перехода 3-го и 4-го конвоев с тыла. Как видим, в составе арьергарда не было ни одного тральщика.

Общее руководство переходом флота командующий КБФ взял на себя. Вице-адмирал В.Ф. Трибуц и его походный штаб находились на крейсере «Киров». На крейсере находился и командир ОЛСа В.П. Дрозд со своим штабом. Первый заместитель командующего — начальник штаба флота контр-адмирал Ю.А. Пантелеев поднял флаг на лидере «Минск», здесь же находился запасной командный пункт. Второй заместитель контр-адмирал Ю.Ф. Ралль находился на эсминце «Калинин».

Перевозку эвакуируемого гарнизона Таллина и Палдиски осуществляли суда четырех конвоев.

В состав конвоя № 1 входили: транспорты «Вирония», «Атис Кронвальдис», «Ярвамаа», «Колпаке», «Алев», «Элла», «Казахстан», «Иван Папанин», плавмастерская «Серп и молот», спасательное судно «Нептун», ледокол «Кришьянис Вальдемарс», плавбаза «Ленинградсовет», буксир ОЛС-7, шхуна «Урме». С первым конвоем шли подводные лодки Щ-301, Щ-307, Щ-308, М-79. Непосредственное охранение конвоя включало эсминцы «Свирепый» и «Суровый», сторожевые корабли «Аметист» и «Касатка», два малых охотника МО-208, МО-507, семь тихоходных тральщиков (№ 52 «Буек», № 56 «Барометр», № 57 «Виестурс», № 71 «Краб», № 72 «Дзержинский», № 91 «Ляпидевский» и «Баян») и шесть катерных тральщиков (№ 1201, 1206, 1208, 1209, 1210, 1211). Командир конвоя капитан 2-го ранга Н.Г. Богданов находился на «Ленинградсовете».

Состав конвоя № 2 был следующим: транспорты «Наисаар», «Эргопаутис», «Шауляй», «Эвсрита», буксиры КП-12 с торпедным катером № 121, «Тасуя» с тральщиком № 86, шхуна «Атта». Непосредственное охранение осуществляли сторожевой корабль «Щорс», канонерская лодка «Москва», сетевые заградители «Онега», «Вятка» и «Азимут». Один малый охотник МО-200, шесть тихоходных тральщиков (№ 43, 44, 47, 84, 88, 121) и восемь катерных тральщиков (№ 1203, 1204, 1205, 1509, 1510,1511, 1512, 1514). Командир конвоя капитан 2-го ранга Н.В. Антонов шел на канлодке «Москва».

Тральщики № 43, 44, 47 ушли из Таллина 25 августа, сопровождая очередной конвой, и должны были вернуться к началу перехода флота, но из-за шторма задерживались.

Конвой № 3 включал: транспорты «Луга», «Тобол», «Лейк Люцерн», «Вторая пятилетка», «Балхаш», «Аусма», «Кумари», «Скрунда», танкер № 12, спасательное судно «Колывань». В непосредственном охранении находились канонерская лодка «Амгунь», два малых охотника МО-501 и 502, четыре тихоходных тральщика (№ 33 «Олонка», № 35 «Шуя», № 58 «Осетр», № 83), четыре катерных тральщика (№ 1101, 1104, 1106, 1109) и электромагнитный тральщик 5МЗ «Ястреб». Командир конвоя капитан 2-го ранга АФ. Янсон находился на канлодке «Амгунь».

Командиры первых трех конвоев должны были находиться на назначенных судах и кораблях своих конвоев «Ленинградсовет», «Москва» и «Амгунь», но фактически они сразу перешли на «малые охотники».

В составе конвоя № 4 совершали переход спасательное судно «Сатурн», буксир КП-6, самоходная баржа ТТ-1. Непосредственное охранение осуществляли сторожевые корабли «Ост» и «Разведчик», канонерская лодка И-8, два электромагнитных тральщика 5М2 «Пикша», 5М1 «Поводец», три катерных тральщика № 1503, 1504, 1505, 1506. Командир конвоя капитан 3-го ранга С.А. Глуховцев.

Был и еще один конвой. Транспорт «Вахур» и колодка «Лайне», приняв в Палдиски 46-й строительный батальон, вышли 27 августа из Палдиски, но направились не в Кронштадт, а на Ханко.

Составы отрядов и конвоев менялись до момента выхода. Так, эсминец «Яков Свердлов» первоначально включили в состав арьергарда, но затем в состав отряда главных сил. Лидер «Ленинград» первоначально вошел в состав отряда прикрытия, а «Минск» — в отряд главных сил, но затем их поменяли местами. Эсминец «Суровый» первоначально включили в состав арьергарда, затем в состав 1-го конвоя.

Кроме того, без конвоев самостоятельно из Таллина ушли транспорт «Вормси», сторожевой корабль «Топаз», три малых охотника морпогранохраны П-214, 220, 233, посыльное судно «Юпитер», полтора десятка катеров КМ и МКМ, четыре катерных тральщика № 1103, 1108, 1313, 1501, спасательное судно «Метеор» водолазный бот ВРД-43, гидрографические суда «Восток» и «Лоод», тринадцать буксиров, пять шхун, несколько барж и шаланд.

Внутри отрядов и конвоев предусматривалась визуальная связь. Связь командиров отрядов и конвоев с командующим флотом по радио должна была осуществляться в исключительных случаях.

Для прикрытия перехода флота от атак надводных кораблей противника на позиции к Хельсинки направлялись подводные лодки М-98 и М-102. Из Таллина лодки должны были выйти с отрядом прикрытия.

Еще до получения приказа Ставки об эвакуации Таллина командующий КБФ принял ряд мер. Был отдан приказ о возвращении кораблей из Моонзунда. Командиру Кронштадтской военно-морской базы контр-адмиралу В.И. Иванову заблаговременно в ночь на 25 августа было приказано: «Все силы и средства бросить на обеспечение коммуникации», встречать конвои у острова Вайндло группой торпедных катеров и малых охотников, сосредоточить кронштадтские тральщики у Готланда для встречи транспортов у Родшера, держать в гавани Сууркюль и у Лавенсари буксиры для оказания помощи поврежденным кораблям и судам».

Директивой командира Кронштадтской ВМБ от 26 августа был сформирован отряд в составе: два дивизиона тральщиков — 12 единиц, 4 сторожевых корабля типа «Коралл», 6 торпедных катеров, 8 СКЛ типа МО-4, буксир «Шквал», ледокол «Тасуя» и спасательное судно «Метеор». Командиром отряда был назначен капитан 2-го ранга И.Г. Святов К 24 часам 27 августа все корабли отряда сосредоточились в бухте Сууркюля и И.Г. Святов доложил комфлотом, что отряд прикрытия на Гогланде развернут и готов к выполнению задачи.

Отряду была поставлена задача: оказывать помощь поврежденным кораблям, проводить их за тралами, снимать людей с потерявших ход и тонущих кораблей и оказывать помощь людям с потонувших кораблей.

Три тральщика из состава отряда в ночь на 28 августа были отправлены для встречи 1-го конвоя, но так как выход конвоя задержался, тральщики, никого не встретив, в 11 часов 28 августа прибыли к месту стоянки флота у острова Аэгна

Было очевидно, что командующий флотом оценивал эвакуацию Таллина не как простой переход, а как прорыв с боем, в котором неминуемо будут и потери. Место базирования отряда прикрытия — остров Готланд — было избрано не случайно. Готланд находился как раз на полпути между Таллином и Кронштадтом, а основное противодействие противника ожидалось на отрезке между Таллином и Готландом.

Военный совет флота просил Главкома Северо-Западного направления с рассветом 28 и 29 августа нанести удары по аэродромам противника бомбардировочной авиацией флота, переданной к этому времени фронту, и, если имеется возможность, собрать на аэродроме в Липово максимум истребителей с подвесными бачками для прикрытия кораблей и судов. Кроме того, просили временно вернуть с Ладожского озера 16 «малых охотников» с тем, чтобы на рассвете 29 августа поставить их вдоль фарватера между островами Кери и Гогланд — для защиты от подводных лодок. Но ответа на свою просьбу командующий флотом не получил. Положение осложнилось тем, что пришлось оставить и аэродром Липово.

В соответствии с планом перехода отряд главных сил должен был начать переход в 8.00, отряд прикрытия — в 10.00 и арьергард — 10.20 28 августа. Начало движение конвоев: № 1 — 22.00 27 августа, № 2 — 4.00 — 5.00 28 августа, № 3 — 4.00 — 5.00 28 августа, № 4 — 23.00 27 августа. Считалось, что при таком рассредоточенном движении конвоев и отрядов они не будут мешать друг другу. Вместе с тем путь, протраленный тральщиками впереди идущего конвоя или отряда, мог быть сравнительно безопасным для проводки сзади идущего конвоя или отряда.

При разработке плана учитывалось отсутствие прикрытия истребительной авиацией на переходе до Гогланда. Именно поэтому, несмотря на отсутствие достаточного опыта в совместном ночном плавании тральщиков и транспортов в сложных условиях минной обстановки, предусматривалась ночная проводка за тралами 1-го конвоя. Он должен был выйти с Таллинского рейда в 22 часа 27 августа, имея в противоминном охранении шесть лучших тихоходных тральщиков, а вслед за ним в 23 часа должен был выйти 4-й конвой (без тральщиков).

Согласно тому же плану, начало движения 2-го и 3-го конвоев, в состав которых вошла основная масса (70%) транспортов и иных больших судов, было назначено соответственно на 4 и 5 часов 28 августа. Предполагалось, что при таких условиях 2-й и 3-й конвои, идя со средней скоростью пяти — шести узлов, смогут засветло форсировать Юминдское минное поле и к вечеру выйти в район Вайндло — Гогланд, где минная опасность считалась незначительной (а практически и вовсе отсутствовала).

Флоту предстояло пройти 321 км Финским заливом, где на протяжении 250 км оба берега были заняты противником

Немцы и финны предполагали, что флот будет прорываться в Кронштадт, другого пути у него не было, и также готовились к этому. Они усиливали минное заграждение на меридиане Юминды (с 11 июля по 28 августа к северо-западу, северу и северо-востоку от мыса Юминда немцами было выставлено более 2500 мин и минных защитников). На самом мысе они установили 170-мм батарею, создав классическую минно-артиллерийскую позицию, форсировать которую было весьма сложно. На аэродромы Прибалтики немцы стягивали штурмовую и бомбардировочную авиацию.

Истребительная авиация ВВС КБФ имела достаточно машин для обеспечения прикрытия флота. Однако к моменту эвакуации Таллина немецкие войска продвинулись уже за реку Луга, и все аэродромы, которые можно было использовать, оказались в районе Ленинграда. Поэтому даже новые истребители могли надежно прикрыть корабли и суда только от Гогланда, а старые могли продержаться над островом только 10 минут. Если бы были созданы хотя бы временные аэродромы на Гогланде или Лавенсари, авиация противника получила бы достойный отпор.

И все же основным препятствием были мины. Именно «рогатая смерть» стала причиной гибели большинства боевых кораблей и транспортов. Основная трудность организации противоминной обороны заключалась в том, что предстояло провести за тралами свыше 100 кораблей и судов, для чего, согласно существовавшим в то время нормам, следовало выделить не менее сотни тральщиков, между тем в непосредственном распоряжении командования КБФ к полудню 28 августа имелось всего десять БТЩ и 17 тихоходных тральщиков, а также 21 катерный тральщик — всего 48 единиц.

Тральные силы были распределены но отрядам неравномерно. Все десять БТЩ были выделены для проводки за тралами отрядов главных сил и прикрытия, а для проводки кораблей арьергарда не осталось ни одного тральщика, 4-й конвой также должен был совершать переход самостоятельно, без тральщиков. Из 17 тихоходных тральщиков семь поступили в распоряжение командира 1-го конвоя, для проводки 2-го и 3-го конвоев было выделено по четыре тихоходных тральщика, и, кроме того, в распоряжение командира 2-го конвоя были переданы еще три тральщика, прибывшие из Кронштадта. Катера-тральщики были распределены между всеми конвоями, но, за исключением двух катеров, не использовались по прямому назначению.

Уже днем 27 августа вследствие продолжавшегося артиллерийского обстрела стоянка кораблей и судов на Таллинском рейде стала опасной. К концу дня боевые корабли перешли частью к острову Найссар, частью к острову Аэгна, продолжая вести огонь по наступающим немецким войскам, а транспорты по мере готовности ночью и утром 28 августа сосредоточились в районе острова Аэгна. Последний катер МО ушел из Минной гавани около 8 часов 28 августа.

Утром 28 августа, когда все корабли и суда вышли на рейд, началось заграждение таллинских гаваней и уничтожение важных объектов. К 8 часам в южном проходе в Купеческую гавань затопили железнодорожные вагоны, паровозы и землечерпалки, в северном — транспорт «Гамма». Западный вход закрыть не удалось, так как предназначенный для этого катер-тральщик «Кери» ветром был выброшен на мель. В Каботажной гавани пустили на дно бывший надводный минный заградитель «Амур», восточный вход в Минную гавань заградили буксиром «Мардус». СКР «Буря» поставил пять минных банок (всего 19 мин) в районах бухты Копли-Лахт и Сурупского прохода. Катерный тральщик Вайндло поставил мины в Купеческой гавани и на Таллинском рейде. После ухода в море отрядов главных сил и прикрытия сторожевые корабли «Снег» и «Циклон» поставили банками около 90 мин в районе остров Аэша — банка Лейтегрунд (всею на рейде выставлено 112 мин).

Личный состав береговых батарей, расположенных в Палдиски, на островах Найссар и Аэгна, полностью расстреляв боезапас, взорвал башни, орудия и погреба и присоединился на плавсредствах к отходящим эшелонам транспортов.

Транспорты приняли около 30 тысяч человек, военных и гражданских. Погрузка войск на боевые корабли не предполагалась. Тем не менее они приняли на борт по нескольку десятков человек, в основном из состава подразделений флота. А эсминцы арьергарда и три спасательных судна, последними уходившими из Минной гавани, приняли отходившие войска — от 200 до 270 человек.

Первоначальному решению командования КБФ о совершении перехода от Таллина до Гогланда в светлое время суток помешала неблагоприятная погода. Во второй половине 27 августа, когда уже началась посадка войск на транспорты, задул северо-западный ветер силой до 7 баллов.

Стало ясно, что при такой погоде малые корабли, тральщики, буксиры идти не смогут, тем более тральщики с тралами. Кроме того, в Таллин еще не вернулись тральщики, которые должны были проводить 2-й караван. Загруженные суда стояли в районе островов Вульф — Найссар, подвергаясь артиллерийскому обстрелу и налетам авиации, велика была вероятность атак торпедных катеров. ВС флота принял решение — отправлять конвои не медля.

Согласно прогнозу погоды, во второй половине 28 августа ожидалось ослабление ветра. К полудню сила ветра действительно уменьшилась до 2 баллов. В 11.35 Военный совет КБФ приказал выслать 1-й конвой в море ровно в 12 часов. Все четыре конвоя вышли в море между 12 и 15.20 28 августа, т.е. на 10 — 14 часов позже первоначально назначенного срока.

* * *

В 12.18 начали движение на восток суда 1-го конвоя. В самом начале похода этого конвоя произошла неожиданная задержка. Длинная кильватерная колонна кораблей и судов еще не успела выстроиться на створе Екатеринентальских маяков, когда в 13.09 в четырех милях северо-западнее острова Аэгпа в трале первой пары тральщиков взорвалась мина. Взрывом трал был перебит, и на его замену было потеряно около часа.

В 15.00 начались полеты разведчиков, а затем атаки бомбардировщиков противника, продолжавшиеся с небольшими перерывами до 19.30. Пикировщики в этот день действовали не так решительно и лихо, как раньше. Как выяснилось после войны, это были не асы, а курсанты трех летных училищ люфтваффе, проходившие практику в 61-й учебно-тренировочной эскадре. Тем не менее около 18.30 им удалось повредить транспорт «Вирония», на котором эвакуировалась часть штаба и политотдела флота. Бомба, пробив палубу, разорвалась в котельном отделении. Транспорт лишился хода. При уклонении от атак штурмовиков вышел из протраленной полосы, взорвался на мине и погиб ледокол «Вальдемарс». Ранее этого, около 18 часов, тралы первой и третьей пары тральщиков были перебиты взрывами четырех мин, и почти одновременно юминдская батарея открыла огонь по транспортам Эсминец «Свирепый» искусно поставил дымовую завесу, благодаря чему обстрел с берега был безуспешным

Вызванная повреждениями тралов и продолжавшаяся около 30 минут остановка конвоя произошла в западной наиболее плотной части минного заграждения.

Транспорт «Элла» был снесен на юг от протраленной полосы и в 18.05 подорвался на мине и через две-три минуты затонул. Ему на помощь направился буксир С-101, но сам подорвался на мине и мгновенно затонул. Из находившихся на транспорте 905 человек, в том числе 693 раненых, 74 человека, державшихся за обломки транспорта, были подобраны сторожевым кораблем «Щорс» из 2-го конвоя около 20 часов. Часом позже «Щорс» подобрал 25 человек из команды ледокола «Вальдемарс».

Для оказания помощи лишившемуся хода транспорту «Вирония» был послан транспорт «Алев», а в охранении оставлен эсминец «Суровый» и катер МО-208. В дальнейшем «Виронию» взяло на буксир спасательное судно «Сатурн», шедшее с 4-м конвоем. Около 19 часов при очередном налете в надстройку «Алева» попала бомба, но не причинила серьезных повреждений.

Тем временем на тральщиках заменили поврежденные тралы, и 1-й конвой продолжил движение. В 1920 снова начался обстрел с мыса Юминда, и опять поставленная «Свирепым» дымовая завеса вынудила противника прекратить огонь. Безуспешный обстрел с мыса Юминда повторился еще дважды — в 20.12 и 20.25.

В 19.40 при пересечении очередной линии минного заграждения подорвался и через пять минут затонул тральщик «Краб». Для спасения его экипажа с тральщиков «Дзержинский» и «Вистурс» были спущены шлюпки. Остальные тральщики продолжали проводку конвоя. Вскоре пришлось на несколько минут остановиться, чтобы пропустить обгонявший 1-й конвой отряд главных сил, который теперь стал головным, чем облегчалась задача тральщиков 1-го конвоя. Командир конвоя стремился использовать создавшиеся благоприятные условия, чтобы засветло продвинуться как можно дальше на восток Солнце зашло в 20.40, вскоре после 21 часа стало темнеть, видимость уменьшилась и к 22 часам составляла всего 1 каб. Когда стемнело, из опасения подрыва судов на подсеченных и плавающих минах командир конвоя начал передавать на них приказание стать на якорь. Имея всего два катера МО для связи, трудно было в темноте сохранить управление судами конвоя, поэтому одни из них стали на якорь, а другие, до которых приказание не дошло, продолжали следовать на восток Дальше всех почти до меридиана 26º дошел транспорт «Казахстан», капитан которого, ни от кого не получая указаний, долго удерживал судно самым малым ходом против ветра, и наконец в 1 час 29 августа приказал отдать якорь рядом с транспортом «Иван Папанин», оторвавшимся ночью от 2-го конвоя.

Шедший головным тральщик «Вистурс» около 22 часов оторвался от остальных тральщиков и в полночь стал на якорь в 10 милях западнее острова Вайндло. По приказанию с флагманского корабля «Ленинградсовет» тральщики стали выбирать тралы. Возможно, из-за этого, подорвался в 22.05 и быстро затонул тральщик «Барометр». Из его экипажа катером-тральщиком № 217 был подобран всего один человек.

Буксировавшее транспорт «Вирония» спасательное судно «Сатурн» около 20.20 подорвалось на мине, но долго оставалось на плаву. Проходивший мимо сетевой заградитель «Азимут» из 2-го конвоя около 22.30 снял с поврежденного «Сатурна» 131 человека. Оставшийся без буксира транспорт «Вирония» стал на якорь. В 5.45 29 августа к борту эсминца «Славный» подошла шлюпка, на которой находились 20 человек, спасшихся с «Виронии». По их словам, около 00.30 29 августа в транспорт попали три торпеды, и через 5 минут он затонул (скорее всего, он подорвался на плавающих минах).

Эсминец «Суровый» с 18.30 в течение полутора часов маневрировал близ стоящего без хода транспорта «Вирония», а вскоре после 20 часов, когда с запада стали приближаться корабли отряда прикрытия, совместно с транспортом «Алев» пошел восьмиузловым ходом на восток. Около 20.45 при пересечении минного заграждения к борту «Сурового» стала приближаться мина, застрявшая в параване-охранителе. На эсминце тотчас дали задний ход и, удерживаясь машинами на месте, через несколько минут отсоединили тралящую часть паравана. С наступлением темноты миноносец вошел в район стоянки транспортов. Осторожно пробираясь между ними и удачно пройдя еще через три линии мин, «Суровый» в 23.40 стал на якорь в 15 милях западнее острова Вайндло рядом с поврежденным эсминцем «Славный».

Эскадренный миноносец «Свирепый», с самого начала похода шедший южнее конвоя с поставленными параванами, после вторичной постановки дымовой завесы подсек мину. Около 22.20 «Свирепый» взял на буксир поврежденный эсминец «Гордый» из отряда главных сил.

В итоге к концу дня 28 августа 1-й конвой, потеряв из своего состава два транспорта и ледокол, а также два тральщика, продвинулся дальше других конвоев почти до восточной кромки Юминдского минного поля. Ночью от подрыва на мине погиб буксир ОЛС-7.

В 14.50 28 августа двинулся 2-й конвой. В охранении конвоя находились канлодка «Москва» и сторожевой корабль «Щорс», шедшие в голове кильватерной колонны непосредственно за тралами тральщиков, а также четыре катера МО, из которых два держались за концевой парой тральщиков для расстреливания плавающих мин.

Назначенные для проводки конвоя тральщики поочередно принимали с канлодки «Москва» уголь и продовольствие. Причем два из них принимали запасы уже на ходу, и отошли от бортов канлодки только около 15.30. Между 17.30 и 18.30 2-й конвой обогнали корабли отряда главных сил. В 18 часов пять «юнкерсов» пытались атаковать корабли, но ним открыли огонь тральщики сопровождения.

В районе острова Кери 2-й конвой начали обгонять корабли отряда прикрытия. Когда с этих кораблей открыли огонь но обнаруженным на севере торпедным катерам, канлодка «Москва» также открыла огонь по ним.

Около 20.15 тральщики 2-го конвоя вошли в район Юминдского минного поля, однако не прошло и часа, как спокойная проводка конвоя была нарушена несколькими происшествиями. Ведущий тральщик конвоя № 2 решил идти в пяти кабельтовых севернее фарватера, по которому прошел конвой № 1 и два отряда кораблей. Это было сделано для того, чтобы в темноте не наскочить на мины, подсеченные тральщиками впередиидущих отрядов.

При этом взрывами минных защитников были перебиты оба трала. Как выяснилось, на одном из тральщиков не было запасных тралов. Перегрузка на него запасного трала и последующая постановка заняли почти полтора часа. Столь длительная остановка 2-го конвоя в темноте на минном поле, конечно, была опасна для проводившихся кораблей и судов. Они, не соблюдая равнения в строю, беспорядочно налезали один на другого. При таких условиях транспорт «Эверита», шедший концевым в колонне, уклонился от протраленной полосы несколько к югу и в 22 часа погиб от подрыва на мине. На борту транспорта находился гарнизон острова Найссар (до 1500 человек). Катер МО-501 успел спасти 42 человека.

Около 22.40, обходя тральщики 2-го конвоя севернее, их начали обгонять три эсминца арьергарда. С головного тральщика на эсминец «Калинин» просигналили: «Вы идете на минное поле, следуйте за нами, мы идем с тралом». В 2 каб. от тральщика № 44 в 22.45 «Калинин» подорвался на мина. Не убирая тралов, тральщики № 43 и № 44 пошли к поврежденному миноносцу, но так как в тралах одна за другой взорвались три мины, то пришлось заняться уборкой тралов, а к миноносцу в 22.52 подошел ТЩ № 47. В течение нескольких минут он принял 160 человек. За четверть часа до этого на тот же тральщик было принято 40 человек с подорвавшегося на мине и потонувшего ГИСУ «Восток». В темноте управление конвоем было потеряно. Канлодка Москва в 22.35 стала на якорь в 9,5 мили севернее мыса Юминда, поблизости стали сетевые заградители, ГИСУ «Лоод» и два тральщика. Транспорты вскоре после 22 часов начали становиться на якорь по способности, и один только транспорт «Иван Папанин», оторвавшись от конвоя, прошел 17 миль на восток, благополучно миновав восемь линий мин.

В итоге 28 августа 2-й конвой, потерявший из своего состава один транспорт, застрял в западной части Юминдского минного поля и при этом остался всего с двумя тральщиками. Тральщик № 47, принявший на борт 200 человек с погибших кораблей, ушел на Гогланд, а три других не имели запасных тралов.

Несколько раньше 2-го конвоя около 14.15 начал движение 4-й конвой. Именно к этому конвою примкнули некоторые корабли и суда, пришедшие накануне 27 и 28 августа из Моонзунда, и подводные лодки, вернувшиеся с позиций, — в том числе Щ-301, Щ-405, спасательное судно «Сатурн», магнитный тральщик «Поводец». Конвой шел без обеспечения тральщиков. Катера-тральщики типа «Рыбинец» могли бы быть использованы для этих целей, но почему-то они тралы не поставили.

Конвой шел со скоростью менее 4,5 узла. По этой причине 2-й конвой, вышедший позже, но имевший скорость 5,5 узла, около 20 часов начал его обгонять.

После захода солнца погибли на минах два корабля — канонерская лодка И-8 (в 20.32) и подводная лодка Щ-301 (в 20.48). Катер МО подобрал командира подводной лодки капитан-лейтенанта И.В. Грачева и 14 человек, 22 моряка погибли.

Последним покинул Таллин 3-й конвой. Транспорты «Балхаш» и «Кумари» из состава конвоя, принявшие на борт гарнизон Палдиски, в охранении СКР «Щорс» прибыли на Таллинский рейд около 14 часов 28 августа. Следовательно, и по этой причине первоначальный план перехода, предусматривавший выход 3-го конвоя из Таллина в 5 часов 28 августа, вероятно, пришлось бы изменить. Конечно, командование флотом могло бы и изменить первоначальный план, приказав 3-му конвою начать движение вслед за 1-м конвоем (ввиду неготовности тральщиков 2-го конвоя), и в случае опоздания упомянутых двух транспортов включить их в состав 2-го конвоя. Это позволило бы 3-му конвою пройти 28 августа на 12 — 15 миль дальше, чем он прошел в действительности. Но, несмотря на то что и первоначальный и последующий планы перехода флота и без того во многом были нарушены, на «Кирове», видимо, не захотели отступать от установленного порядка выхода, вследствие чего 3-й конвой начал движение только в 15.20.

Тральщики, выстроившись в строй уступа вправо, поставили тралы. Первая пара тральщиков шла непосредственно за концевым судном 2-го конвоя. Около 17 часов 3-й конвой начали обгонять корабли отряда главных сил, а затем отряда прикрытия. По тому же фарватеру впереди шел конвой № 4, так что в конце концов образовался затор и порядок равнения в 3-м конвое нарушился. Корабли уменьшили ход до малого, и только на меридиане маяка Кери в 19.25, когда до наступления полной темноты оставалось около двух часов, был дан назначенный шестиузловый ход.

Обогнавшие 3-й конвой БТЩ отряда прикрытия расчистили путь, благодаря чему суда без задержки преодолели четыре линии мин. Но в районе мыса Юминда, где пути 3-го конвоя и отряда прикрытия немного разошлись, с 21.43 в тралах тральщиков конвоя начали взрываться мины.

Уже в темноте около 22.30 впереди начали обрисовываться силуэты кораблей и судов 2-го конвоя, становившихся на якорь. Тральщики 3-го конвоя, чтобы обойти их, уклонились к северу, но шедшие за ними суда в темноте не заметили этого и продолжали двигаться прежним курсом Около 23 часов подорвался транспорт «Луга», имевший на борту 1226 раненых. Транспорт остался на плаву, и в 3 часа 29 августа с него на подошедший транспорт «Скрунда» пересадили 1206 человек Капитан и экипаж «Луги», в отличие от экипажей других судов, не организовали борьбу за живучесть судна, а, сообщив о его безнадежном положении, открыли кингстоны, а сами на шлюпке перебрались на транспорт «Вторая пятилетка». Между 23 часами и 23.30 транспорты 3-го конвоя без какого-либо порядка стали на якорь в том же районе, где стояли корабли и суда 2-го и 4-го конвоев и арьергарда.

Флагман отряда главных сил крейсер «Киров» к 23.54 27 августа перешел с рейда к острову Найссар. 28 августа с 1.24 до 5.10 он артиллерийским огнем поддерживал отходящие на посадку части 10 СК. Лидер «Ленинград» также стрелял по войскам противника. В 11.01 на «Киров» прибыл вице-адмирал В.Ф. Трибуц, на крейсере был поднят флаг командующего флотом В1525 корабли отразили атаку четырех самолетов.

Стоявшие близ восточного берега острова Найссар корабли отряда главных сил около 16 часов по сигналу с крейсера «Киров» начали выстраиваться в походный порядок. Головным шел тральщик «Шпиль» (с командиром 1-го ДБТЩ), за ним строем уступа вправо — «Фугас», «Гафель», «Верп» и Т-217. Непосредственно за тральщиками шел ледокол «Суур-Тыл», за ним эсминец «Сметливый». Ширина тральной полосы достигала трех кабельтовых. Поэтому эсминцы «Яков Свердлов» и «Гордый», которые держались в охранении «Кирова» на курсовых углах 60º левого и правого борта на расстоянии в 3 — 5 каб., должны были идти вне протраленной полосы, прикрываясь лишь поставленными параванами. На шедшем перед крейсером эсминце «Сметливый» и на концевом лидере «Ленинград» также поставили параваны, скорость отряда — 14 уз.

Начавшиеся в 18.02 атаки авиации противника (7 самолетов) отражались мощным огнем зенитной артиллерии кораблей, и ни одна бомба не достигла цели. Вместе с тем были защищены от ударов с воздуха транспорты 2-го и 3-го конвоев, которые обгонял отряд, следовательно, на этом отрезке пути примерно до меридиана маяка Кери задача отряда главных сил, заключавшаяся в прикрытии транспортов от атак противника, была выполнена. Однако, встретив мощный отпор, немецкие пилоты избрали целью своих последующих атак суда 1-го каравана, где противовоздушная оборона была значительно слабее, и добились попаданий в ледокол «Вольдемаре» и транспорт «Вирония».

Между 19 часами и 19.30 юминдская батарея с дистанции 115 — 95 каб. дважды открывала огонь по крейсеру. В ответ он сделал шесть залпов из орудий главного калибра. Дымовая завеса, поставленная эсминцами и катерами, не позволила противнику пристреляться.

Идя тем же путем, что и 1-й конвой, отряд главных сил держался в полосе, протраленной тральщиками конвоя, поэтому БТЩ отряда подсекли всего две мины. Около 19.30 отряд начал обгонять концевые корабли 1-го конвоя, обходя их с юга. БТЩ «Фугас», «Гафель» и Т-217 начиная с 19.50 в течение нескольких минут вытралили два минных защитника и четыре мины, взрывами которых у них к 20.10 были перебиты тралы.

Порядок движения БТЩ при замене тралов нарушался, при этом с тралами шли всего три или два тральщика. В это время отряд главных сил обгонял суда 1-го каравана, проходя почти вплотную к ним с юга. Суда конвоя остановились и медленно дрейфовали на юг, стесняя движение кораблей отряда. Нарушился порядок равнения в их кильватерной колонне. В таких условиях подводная лодка С-5, шедшая за «Кировым», в 20.11 подорвалась на плавающей мине и через 40 сек. затонула. Спаслись только девять человек, включая командира бригады, капитана 1-го ранга Н.П. Египко.

Опытные экипажи БТЩ стремились быстрее заменить тралы и занять места в строю. Тем не менее комфлота с «Кирова» неоднократно подгонял их, передавая по УКВ, а затем прожектором: «Исправить строй», «Ускорить постановку тралов».

Обогнав суда 1-го конвоя, отряд главных сил шел впереди всего флота. Около 20.35 «Киров» правым параваном захватил мину, которая не взорвалась, но через несколько минут параван с миной всплыл и стал приближаться к борту крейсера. Тралящую часть охранителя обрезали автогеном, и это помогло предотвратить подрыв на мине. Во время этого маневра крейсер уменьшил ход до малого, и поэтому еще больше отстал от БТЩ, хотя и до того расстояние от концевого тральщика до крейсера составляло от полутора до двух миль.

Вообще строй ни одного другого отряда или конвоя не растягивался до такой степени, как строй отряда главных сил. Подводные лодки плохо держались в строю, часто уклонялись в сторону и уменьшали ход при обнаружении плавающих мин. Поэтому концевые лодки и лидер «Ленинград» нередко шли в стороне от тральной полосы. Уже в 18.30 расстояние от головного тральщика «Шпиль» до замыкающего лидера «Ленинград» составляло 6 миль и продолжало увеличиваться. Течением мимо лидера проносило множество плавающих мин, сорванных штормом с якорей и подсеченнх тральщиками. Эти мины экипажу пришлось баграми и шестами отводить от борта. Несмотря на это, оба паравана захватили по мине. Не имея возможности маневрировать, командир приказал обрубить тросы параванов и задним ходом вывел лидер из опасной зоны. Затем остановил корабль, чтобы поставить новые параваны. В этот момент по стоявшему без хода лидеру открыла огонь батарея с мыса Юминда «Ленинград» открыл ответный огонь и заставил ее замолчать. Пока лидер менял параваны и отбивался от батареи, отряд ушел вперед.

В 20.32 взрывом был перебит трал головного БТЩ «Шпиль», а «Гафель» и Т-217 еще не успели заменить тралы. Ширина тральной полосы уменьшилась до 1,5 каб. С БТЩ «Шпиль» предупредили эсминец «Яков Свердлов», что на его пути плавает подсеченная мина «Яков Свердлов» уменьшил ход до самого малого, но на таком ходу параван-охранитель не мог принести пользу. В 20.50 эсминец подорвался на мине и переломился пополам. Через 5 — 6 минут корабль затонул, из его экипажа и находившихся на борту пассажиров погибло 114 человек. Долгое время после войны в нашей литературе существовала красивая легенда, будто бы эсминец принял на себя торпеду, выпущенную с подводной лодки по крейсеру «Киров», и тем самым прикрыл собой флагмана. Вот только ни немцы, ни финны не направляли свои подводные лодки в самый центр своего же минного заграждения.

В правом параване «Гордого» в 20.36 взорвалась мина в 5 — 8 м от борта. При этом заклинило руль в положении «лево на борг». Эсминец описал циркуляцию влево и, пройдя перед форштевнем «Кирова» и под кормой «Сметливого», остановился на левой раковине крейсера. Повреждения «Гордого» оказались очень тяжелыми. В корпусе появилась течь, через разошедшиеся швы и трещины в обшивке вода затопила все три котельных отделения (всего эсминец принял 420 т), на некоторое время корабль лишился хода Командир эсминца капитан 3-го ранга Е.Б. Ефет, не желая рисковать всем экипажем, приказал остаться на корабле офицерам, старшинам групп, зенитчикам и личному составу аварийных партий. Остальные были сняты подошедшим БТЩ «Гак», из отряда прикрытия.

Около 21 часа с крейсера «Киров» открыли огонь по обнаруженному слева в 15 каб. перископу. Незадолго до этого «Сметливому» было приказано выйти в охранение крейсера с левого борта на место «Якова Свердлова». На «Сметливом» исполнили приказание, но при этом доложили, что эсминец идет по непротраленной полосе. Вслед за тем взрывом мины был перебит трал БТЩ «Верн», а в параване крейсера обнаружена мина. Наконец, в 21.15 — 21.17 артиллерийским огнем крейсера была отражена атака четырех торпедных катеров противника, скрывшихся под прикрытием дымовой завесы в 70 — 80 каб. севернее отряда главных сил. После этого в 21.25 «Сметливому» было приказано занять прежнее место в голове флагмана. В это же время командующий КБФ но радио приказал командиру Кронштадтской ВМБ выслать ледокол «Октябрь» для буксировки поврежденного миноносца «Гордый».

Не имея полной уверенности в отсутствии минных заграждений противника на Западном Гогландском плесе, командующий флотом еще до захода солнца принял решение не подвергать корабли отряда главных сил риску подрыва на не замеченных в темноте плавающих и подсеченных минах. Было решено стать на якорь в районе маяка Родшер, о чем в 20.26 была послала радиограмма в два адреса — начальнику штаба КБФ (на лидер «Минск») и командиру Кронштадтской ВМБ. Этой же радиограммой, подписанной Военным советом КБФ, было приказано сосредоточенным у Гогланда тральщикам протралить фарватер и к 4.30 29 августа подойти к крейсеру «Киров».

Это приказание дошло до командира гогландского отряда только около 0.30 29 августа. Высланные им шесть тихоходных тральщиков протралили фарватер, около 6.40 встретились у Родшера с отрядом главных сил и получили приказание командующего КБФ идти навстречу отряду прикрытия. В дальнейшем эти тральщики и другие корабли гогландского отряда занимались главным образом буксировкой поврежденных транспортов и доставкой спасенных людей на остров Гогланд.

Ввиду сгустившейся темноты корабли отряда главных сил в 23.05 стали на якорь в восьми милях севернее маяка Вайндло, не дойдя нескольких миль до первоначально намеченного района. Пять БТЩ были расставлены в круговом охранении отряда, сильно уменьшившегося в составе. В частности, отсутствовал лидер «Ленинград», с которым на крейсере «Киров» уже давно потеряли зрительную связь и который в конце концов около 23 часов присоединился к отряду прикрытия.

Корабли отряда прикрытия до 6 часов 28 августа вели отсечный огонь, обеспечивая посадку на транспорты войск и эвакуированных, минирование гаваней. С берега по кораблям стреляли батареи противника, корабли были вынуждены маневрировать по рейду, не прекращая огня.

В 6.50 на лидер «Минск» прибыл НШ КБФ контр-адмирал Ю А Пантелеев (он же командир отряда прикрытия) и группа командиров штаба. На лидере был развернут ЗКП флота.

В 7.50 со стороны финского побережья показались торпедные катера. С «Минска» по ним открыли огонь и заставили повернуть обратно. Как выяснилось впоследствии, это были катера, посланные на разведку к шхерам.

Отряд прикрытия начал движение в 17.15. В районе буя Аэгаа подводные лодки М-98 и М-102 по сигналу с лидера «Минск» отделились от отряда и, погрузившись, пошли на назначенные им позиции.

Так же, как и при проводке отряда главных сил, базовые тральщики выстроились с параван-тралами в строй уступа вправо. Головным шел БТЩ «Гак», на котором находился начальник штаба бригады траления капитан 3-го ранга В.П. Лихолетов, за ним шли «Рым», БТЩ-218, БТЩ-215 и «Патрон».

В кильватерной колонне отряда головным был лидер «Минск», а концевым — эсминец «Скорый». На лидере и обоих эсминцах были поставлены параваны-охранители. Идя со скоростью 12 узлов, отряд прикрытия в районе маяка Кери обогнал суда 3-го конвоя. Несколько раз налетавшие перед тем самолеты противника отгонялись зенитным огнем лидера и эсминцев, так что и в этом случае присутствие боевых кораблей в районе следования транспортов послужило для них надежным прикрытием от атак с воздуха

В 19.42 сигнальщики обнаружили слева двадцать градусов пять торпедных катеров. Спустя две минуты «Минск», «Славный» и «Скорый» открыли огонь (13130-мм орудий). Катера вынуждены были отвернуть. Безуспешной была и вторая атака в 21.10. Слабый артиллерийский огонь с мыса Юминда в 20.07 прекратился тотчас после постановки дымовой завесы.

В 19.33 в западной части Юминдского заграждения взорвалась первая мина, повредив трал. Подсечения мин и взрывы мин в тралах следовали один за другим и в течение двух часов, до 21.39, пять БТЩ вытралили 21 мину и один минный защитник. Поэтому ширина тральной полосы чаще всего не превышала 1,5 каб., при этом сама полоса не всегда была сплошной, вследствие чего в 2024 взорвалась мина в правом параване эсминца «Славный». В результате взрыва навигационные приборы эсминца были повреждены, но он продолжал идти в кильватер подводным лодкам Оборванный взрывом правый параван был заменен, но через час, в 21.35, в нем опять взорвалась мина. Оба взрыва произошли в 10 — 15 м от правого борта. Во многих местах обшивка была вдавлена внутрь, через разошедшиеся швы вода затопила два артиллерийских погреба, котельное отделение, центральный артиллерийский пост. От сильных сотрясений вышли из строя ряд вспомогательных механизмов и электронавигационные приборы. Корабль на время лишился хода, была послана радиограмма с просьбой о помощи. После заводки пластыря основные повреждения были устранены, но до рассвета пришлось стоять на якоре, так как компасы бездействовали. Около полуночи был обнаружен ставший рядом на якорь «Суровый». Одновременно по носу заметили плавающую мину. Ее оттолкнули шестами, и она прошла вдоль борта. После этого наблюдение за минами велось со спущенной шлюпки, державшейся впереди форштевня миноносца.

Около 21.20 БТЩ «Гак», на котором в это время убирали поврежденный взрывом мины трал, обнаружил в темноте отставшие от отряда главных сил две подводные лодки и лидер «Ленинград». Далее стоял эсминец «Гордый» с поднятым сигналом «Терплю бедствие, требуется немедленная помощь». Принимая во внимание, что на «Гаке» трал еще не был поставлен (на это требовалось 20 — 30 минут), начальник штаба бригады траления, получив разрешение командира отряда прикрытия, в 21.25 повернул к «Гордому», приказав находившемуся на БТЩ-215 командиру 2-го ДБТЩ продолжать проводку отряда прикрытия.

На «Гордом» преувеличили степень полученных повреждений и поэтому почти весь личный состав пересадили на тральщик. «Гак» попытался взять эсминец на буксир, но это оказалось не под силу его машинам, о чем было доложено на «Минск». По существу, не было необходимости в немедленном буксировании аварийного эсминца. Вскоре после 22 часов с запада подошел эсминец «Свирепый». Начальник штаба отряда траления попросил его командира оказать помощь «Гордому». Аналогичное указание на «Свирепом» было получено от командира отряда легких сил с «Кирова». На «Свирепом» убрали параван и стали подходить к «Гордому». При этом по носу обнаружили плавающую мину, от которой уклонились. Это новое напоминание, что весь этот маневр осуществлялся на минном поле; казалось бы, должно было заставить немедленно прекратить всякие попытки буксирования и приказать все трем кораблям стать на якорь. Однако «Гак» поставил параван-трал и повел за собой оба миноносца. Вскоре после полуночи буксиры лопнули. Эсминцы почему-то не стали на якорь и до рассвета лежали в дрейфе. За ночь их снесло примерно на две мили к югу от того места, где остался стоять «Минск».

После того как БТЩ «Гак» в 2125 повернул к «Гордому», с тралами продолжали идти только два БТЩ: Т-215 и Т-218. Было уже довольно темно, держать равнение в общем строю было затруднено, в связи с чем лидер «Минск» уклонился к югу от протраленной полосы, и в 21.40 в его правом параване в 10 — 12 м от борта взорвалась мина. Кораблю были причинены серьезные повреждения. В корпусе образовалась пробоина площадью 2,5 м2, при этом корпус был сильно деформирован, внутрь корпуса поступило свыше 500 т воды, были затоплены все помещения ниже нижней палубы и первое котельное отделение, появился крен на правый борт и дифферент на нос. Все три турбины остановились, погас свет, вышло из строя рулевое управление, штурманские приборы, компасы.

Вслед за «Минском» корабли отряда прикрытия, отработав задним ходом, остановились, но на БТЩ не заметили взрыва в параване лидера и продолжали идти вперед. После доклада концевого БТЩ о том, что лидер сильно отстал и скрылся из виду, на всех четырех тральщиках, не имея возможности останавливаться с поставленными тралами, только уменьшили ход. Около 22.20 БТЩ окончательно оторвались от отряда прикрытия, командир которого не передавал им никаких указаний.

На лидере «Минск» до такой степени были увлечены борьбой за непотопляемость, что первое время все позабыли о тральщиках, которые ушли вперед. Энергично и умело проведенными мерами поступление воды было остановлено, началась откачка воды из помещений. Но еще не было уверенности в исправности всех механизмов. Ночная стоянка на якоре не предусматривалась планом перехода флота, и у командования отряда прикрытия не было желания слишком долго оставаться на месте. На «Киров» по радио сообщили: «Подорвался на мине, принял шестьсот тонн воды. В помощи пока не нуждаюсь». Эсминцу «Скорый» было приказано взять лидер на буксир. Вместе с тем пытались вернуть ушедшие БТЩ, но пока на них передавали соответствующие радиограммы и пока эти радиограммы были получены и расшифрованы, все четыре БТЩ («Рым», «Патрон», Т-215, Т-218), уже подошедшие к району якорной стоянки отряда главных сил, по приказанию комфлота вступили в охранение крейсера «Киров».

Командир «Скорого» намеревался буксировать «Минск» борт о борт, но с лидера приказали подойти с носа. Выполняя опасный маневр на минном поле, «Скорый», обойдя лидер с левого борга, и затем, подходя задним ходом кормой к носу лидера, в 22.15 подорвался на мина. Взрыв произошел в районе второго машинного отделения, корпус эсминца переломился надвое. Экипаж ничего не успел предпринять для спасения корабля. Через несколько минут обе части эсминца затонули. Из личного состава корабля катерами МО и посыльным судном «Пиккер» было спасено всего 78 человек. Командир капитан 3-го ранга А.Л. Баландин и комиссар эсминца не пожелали уйти с корабля, оставаясь все время на мостике.

После гибели «Скорого» «Минск» вместе с другими кораблями отряда стал на якорь в 12 милях западнее маяка Вайндло, в восточной части Юминдского минного поля. В том же районе остановились в темноте отдельные транспорты из состава 1-го и 2-го конвоев, четыре эсминца и лидер «Ленинград». Этот корабль в течение нескольких минут получил два противоречивых приказания. В 22.20 командир отряда прикрытия приказал ему взять на буксир эсминец «Гордый» (на «Минске» не знали, что его уже ведет «Свирепый»). На «Ленинграде» привели в порядок параваны, и он пошел к «Гордому». Но через три минуты была получена радиограмма командующего КБФ с приказом выйти на левый траверз «Кирова» вместо «Сметливого», который шел в голове крейсера. Лидер повернул на восток, но идти дальше в темноте среди скопления кораблей и судов было невозможно. Около 23 часов «Ленинград» стал на якорь, но бортам были расставлены матросы с веслами и шестами для отталкивания плавающих мин. С лидера «Минск» на «Ленинград» незадолго до полуночи приказали: «Утром пойдете за тральщиком головным, за вами пойдет “Минск”, у него не действует компас». Около 2 часов 29 августа в миле от «Минска» стал на якорь БТЩ «Гак», единственный из тральщиков отряда прикрытия, вернувшийся к отряду.

* * *

Эсминцы арьергарда с вечера 27 августа перешли к острову Вульф и Суропскому проходу, откуда всю ночь вели методический огонь. В 5.00 28 августа эсминцы «Калинин», «Артем», «Володарский», «Яков Свердлов» и три спасательных судна получили приказ направиться в Минную гавань, так как транспорты, предназначенные для принятия оставшихся войск, не прибыли в гавань. На эсминцы была погружена часть войск. Под минометным и пулеметным огнем эсминцы сняли с полуостровов Вимси и Пальясари несколько сот бойцов и командиров («Калинин» принял 273 человека, «Артем» — 235 и «Володарский» — 232).

По плану арьергард должен был выйти в 10.30 28 августа, а в действительности в 16 часам снялся только отряд главных сил. Эсминцы «новики» в это время продолжали вести редкий огонь по берегу и принимать отдельные шлюпки с бойцами. Арьергард держался на рейде до темноты, прикрывая отход кораблей и отбивая атаки авиации на транспорты. Корабли отразили более 10 атак, эсминец «Калинин» сбил один Ю-88.

Только в 21.15 эсминцы арьергарда покинули рейд, ведя на ходу огонь по батареям противника, прорвавшегося к Пирите — Кадриоргу. Согласно боевому приказу, отданному командиром арьергарда Ю.Ф. Раллем 27 августа, в светлое время суток впереди кильватерной колонны эсминцев должны были идти в строю уступа сторожевые корабли с поставленными параван-тралами, а в темное время суток все шесть кораблей должны были выстроиться в общую кильватерную колонну. Миноносцам и днем и в темноте надлежало идти с поставленными параванами-охранителями. При таких условиях опасности подрыва подвергался бы один только головной сторожевой корабль. Однако установленный походный ордер был нарушен.

Сторожевые корабли арьергарда находились не в голове, а позади миноносцев. В связи с этим миноносцы в первое время шли малым ходом, чтобы дать возможность сторожевым кораблям занять свое место в походном ордере. Но из-за сгущавшейся темноты, или по каким-либо иным причинам нуги миноносцев и сторожевых кораблей разошлись, и обе группы кораблей, идя параллельными курсами, больше уже не встретились.

Около 22.20 с головного эсминца «Калинин» обнаружили впереди силуэты транспортов 2-го или 3-го конвоя. Миноносец уклонился на 3 — 4 каб. к северу и на нем увеличили скорость до 12 — 14 узлов. То есть корабли арьергарда, пытаясь обогнать транспорты, пошли по непротраленному району. Об этом им сигнализировали с тральщиков, но эсминцы не среагировали. Вскоре взрывом мины был оборван правый параван эсминца «Артем». На корабле на несколько минут уменьшили ход для устранения мелких повреждений, а затем полным ходом начали догонять ушедшие вперед два эсминца и одновременно готовили к постановке запасной параван.

Около 22.45 «Калинин» подорвался на мине. Следовавший концевым «Артем» (брейд-вымпел командира 3-го ДЭМ Л.Н. Сидорова) сразу остановился, а «Володарский» застопорил машины, пройдя несколько вперед. Контуженый взрывом командир арьергарда Ю.Ф. Ралль ушел на катере на Гогланд. Командование арьергардом перешло к командиру дивизиона капитану 3-го ранга Л.Н. Сидорову.

В первое время с «Калинина» не поступало тревожных известий, по минут через 20 — 30 с него передали; «Нуждаюсь в немедленной помощи». Чтобы не дрейфовать на минном поле, «Артем» стал на якорь. После получения с «Калинина» сигнала о помощи «Артем» немедленно снялся с якоря. В это время (23.50) подорвался на мине и быстро затонул «Володарский». В 24.00 «Артем» при попытке оказать помощь своим терпящим бедствие собратьям подорвался на мине и мгновенно затонул. Катера МО смогли спасти с обоих эсминцев всего 71 человека. «Калинин» продержался на плаву в течение часа, его экипаж был снят на тральщик № 47. Так погибли все оставшиеся балтийские «новики».

Сторожевые корабли «Снег» (под брейд-вымпелом командира дивизиона капитана 3-го ранга В.Н. Филиппова), «Буря» и «Циклон» около 22 часов приблизились к хвосту стоявшей без движения колонны транспортов 2-го конвоя. В 22.15 концевой СКР «Циклон» подорвался намине и затонул. «Буря» и «Снег», пройдя малым ходом вперед, в полночь встали на якорь среди скопления кораблей и судов 3-го конвоя.

Ночная стоянка отряда главных сил в районе маяка Вайнло прошла спокойно, без единого выстрела и без особой напряженности в радиопереговорах, в ходе которых со стороны командования КБФ не последовало никаких особых указаний командирам отрядов и конвоев. Само собой подразумевалось, что каждый из них будет действовать самостоятельно с единой общей целью — в кратчайший срок закончить переход в Кронштадт. Точная обстановка в районах ночной стоянки транспортного флота на крейсере «Киров» не была известна, так как и сами командиры конвоев не знали мест стоянки некоторых своих кораблей и судов. Составы конвоев в темноте перемешались, порядок можно было навести только на рассвете.

Общая длина района ночной стоянки флота превышала 30 миль. Дальше всех на востоке в отрыве от остального флота стояли корабли отряда главных сил. В 14 — 20 милях западнее их, в 8 — 10 милях севернее маяка Мохни, стояли оба лидера, четыре эсминца, несколько транспортов и отдельные корабли и тральщики 1-го, 2-го и 4-го конвоев. Основная масса транспортов 2-го и 3-го конвоев остановились на ночь в западной части района в 8 — 10 милях севернее мыса Юминда. Положение этой группы судов было самым невыгодным, так как она находилась в сфере действенного огня юминдскои батареи, в средней части Юминдского минного поля, для форсирования которого имелись самые ограниченные тральные силы, и, что самое главное, этим судам оставалось не менее восьми — девяти часов хода до района Гогланда, где можно было надеяться на помощь истребителей. Но и транспортам, которым удалось продвинуться дальше к востоку в район Мохни, оставалось пройти до Гогланда не менее 30 миль.

Прикрыть транспортный флот от ожидавшихся атак авиации могли только боевые корабли. Однако из десяти эсминцев пять уже погибли. «Гордый» был серьезно поврежден, «Славный» также имел повреждения. «Суровый» сопровождал «Славного». «Свирепый» был занят буксировкой «Гордого». «Сметливый» охранял крейсер «Киров».

Следовательно, прикрыть конвои от атак вражеской авиации могли только находившиеся в их охранении сторожевые корабли, канонерские лодки, тральщики и сетевые заградители. Но от всех этих малых кораблей нельзя было требовать больше, чем позволяли их слабое зенитное вооружение.

Тотчас после постановки на якорь крейсера «Киров» командующий КБФ послал командующему ВВС флота радиограмму с приказанием с рассветом 29 августа прикрывать истребительной авиацией не менее трех групп кораблей, растянувшихся вдоль Финского залива Еще одной радиограммой было приказано с рассветом выслать самолеты МБР-2 для непрерывного поиска и уничтожения подводных лодок противника. И это было все, что смогло предпринять со своей стороны командование КБФ.

Как только стало рассветать, на крейсере «Киров» подняли сигнал «буки», а в 5.28 он снялся с якоря. Пять БТЩ, проводившие крейсер 28 августа, выстроились в строй уступа с параван-тралами, а четыре БТЩ отряда прикрытия заняли места в охранении по левому и правому борту крейсера и ледокола «Суур-Тыл». С тральщиков так часто сбрасывали глубинные бомбы для «профилактического» бомбометания, что в конце концов был израсходован весь запас бомб. Вражеские самолеты, ища более легкой добычи, не слишком досаждали крейсеру, и все произведенные им атаки, отбивавшиеся хорошо управляемым огнем корабельной зенитной артиллерии, оказались безуспешными — сброшенные с самолетов бомбы падали в 100 — 200 м от крейсера. Во время перехода крейсер отразил атаки 32 самолетов, ни одна из более 80 бомб, сброшенных на корабль, не достигла цели.

В 828 для сопровождения эскадры прилетели два МБР-2, а в 8.45 — истребители И-16 и И-153.

Начиная с 8.30 на «Киров» стали поступать радиодонесения о тяжелом положении транспортного флота. Командир дивизиона канонерских лодок сообщил, что самолеты противника бомбят транспорты в районе Мохни. Командир сторожевого корабля «Буря» дважды просил выслать истребители для прикрытия конвоя от атак бомбардировщиков.

Еще не зная о гибели эсминцев арьергарда, командующий КБФ около 13.15 послал приказание об оказании помощи транспортам командиру арьергарда на «Калинин», а также командиру гогландского отряда Но все корабли и суда этого отряда уже с утра были высланы на Западный Гогландский плес

Пройдя северным фарватером, отряд главных сил, с присоединившимися кораблями отряда прикрытия, в 16.40 пришел на Кронштадский рейд.

В течение ночи на лидере «Минск» исправили повреждения, запустили турбогенераторы и осушили затопленные отсеки. Машины были в исправности, корабль мог идти самостоятельно. Ввиду рассогласования компасов на «Минске» лидеру «Ленинград» было приказано быть головным. С рассветом БТЩ «Гак» протралил место стоянки лидеров, при этом в трале взорвались две мины. В 6.40 отряд двинулся вперед. За «Гаком» шли два лидера, две подводные лодки, посыльное судно «Пиккер», а также эсминцы «Суровый» и «Славный». С «Ленинграда» обнаружили три мины, которые были расстреляны из 45-мм орудий.

В 6 часов эсминец «Свирепый» возобновил буксировку «Гордого». Они благополучно вышли с Юминдского минного ноля, и «Свирепый» восьмиузловым ходом привел поврежденный эсминец в Кронштадт. По пути эсминцы дважды — в 8.45 и около 13 часов — подверглись ожесточенным атакам с воздуха, но ни одна из сброшенных бомб не попала в цель. В этот день немецкие летчики атаковали особенно яростно, многие корабли не подвергались таким атакам за все два месяца войны. Находившийся на «Свирепом» командир 4-го ДЭМ В.И. Маслов доложил по радио, что боеприпасы на исходе, и для прикрытия эсминцев были высланы истребители. Шедший в кильватер «Гордому» сторожевой корабль «Аметист» в 9.50 сбил самолет противника.

Для сокращения пути БТЩ «Гак», не придерживаясь фарватера, пошел прямым курсом к Родшеру. Самолеты противника несколько раз атаковали отряд прикрытия, но не добились успеха. В частности, между 7 и 10 часами вражеские самолеты, внезапно появляясь в разрывах облачности, дважды пытались атаковать лидер «Ленинград» и трижды — эсминец «Славный», но благодаря точной стрельбе зенитной артиллерии немцы сбросили бомбы крайне беспорядочно.

В 10.20, когда отряд прикрытия, шедший северным фарватером, уже подходил к району острова Лавенсари, на лидере «Минск» был получен сильно запоздавший радиотелеграфный ответ командующего флотом на одну из просьб о возвращении четырех БТЩ. В этой радиограмме, посланной с «Кирова» в 9.12, сообщалось, что в 6.45 навстречу отряду прикрытия были направлены семь тральщиков. Приняв к сведению эту телеграмму, свидетельствующую о плохой работе походного штаба командующего флотом, командир отряда прикрытия, не видя больше надобности в движении за тралом, стеснявшим свободу маневра при уклонении от атак пикировщиков, приказал БТЩ «Гак» продолжать проводку подводных лодок и посыльного судна «Пиккер», а сам с обоими лидерами и эсминцем «Сметливый» увеличил в 10.30 скорость с 12 до 22 узлов и пошел в Кронштадт. В 10.35 над кораблями появились два МБР-2, а затем прилетели 15 И-16 для сопровождения. Около 12.30 «Минск» вступил в кильватер крейсеру «Киров». В 17,05 корабли стали на якорь на кронштадтском рейде, а «Минск» в 17.16 ошвартовался к стенке Усть-Рогатки.

В течение ночи командиру 1-го конвоя с помощью катеров МО удалось восстановить связь с тральщиками и транспортами, и к рассвету каждому транспорту было указано его место в общем строю кильватерной колонны. Транспорт «Казахстан» был поставлен головным в колонне, транспорт «Иван Папанин» также был включен в состав 1-го конвоя.

Как только начало светать, четыре тральщика, поставив тралы, выступили в голове конвоя. Вскоре они вытралили две мины — последние, вытраленные при проводке 1-го конвоя, так как на дальнейшем пути этого конвоя минных заграждений не было. Но вместо минной угрозы появилась серьезная угроза с воздуха. На переходе от острова Вайнло до Кронштадта минная обстановка была несложной и не вызвала гибель кораблей и судов. Основной опасностью на этом участке пути стала вражеская авиация. С 7 часов на переходе от острова Родшер до Гогланда авиация противника группами по 5 — 10 самолетов непрерывно бомбила корабли и суда. Авиационное прикрытие конвоев не было организовано. Первая пара истребителей появилась над кораблями лишь в 8.45, в дальнейшем в воздух была поднята вся свободная истребительная авиация.

В течение почти часа одновременно с 1-м конвоем, но несколько севернее следовали на восток корабли отряда прикрытия, но они постепенно довели скорость хода до 12 узлов и быстро оставили позади 1-й конвой, шедший пятиузловой скоростью. Вечером 28 августа и утром 29 августа с транспортов видели, что боевые корабли обгоняли их и «бросали на произвол судьбы». Так писали потом в своих рейсовых донесениях некоторые капитаны погибших транспортов, знавшие, что истребительная авиация не могла прикрывать конвои ни в районе минного поля противника, ни на Западном Гогландском плесе, но не знавшие, в каком состоянии находились боевые корабли, обгонявшие конвой утром 29 августа

Эсминцы «Свирепый» и «Суровый», входившие в охранение конвоя, ночью оставили транспорты и с утра 29 августа шли с отрядом прикрытия.

Транспорт «Казахстан», на котором находилось около 5000 человек, в том числе 356 раненых, в течение всего дня подвергался ожесточенным атакам вражеской авиации. В результате попадания бомб транспорт потерял ход, на судне возник пожар. Несколько часов шла борьба с огнем Атаки вражеских самолетов не прекращались. Судно приткнулось к отмели у острова Вайндло. На остров высадили 2300 бойцов и командиров. Через несколько дней корабли гогландского отряда эвакуировали их в Кронштадт.

На помощь транспорту пришли тральщик № 121, сторожевой корабль «Разведчик» и другие корабли. 2 сентября «Казахстан» удалось привести в Кронштадт. Героические действия экипажа «Казахстана» были отмечены в приказе Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина № 303 от 12.09.1941 г.

Все остальные транспорты, входившие 29 августа в состав 1-го конвоя, стали жертвами авиации противника Два из них, «Иван Папанин» и «Ярвамаа», затонули на Западном Гогландском плесе. «Иван Папанин» имел на борту более 3000 бойцов и 300 автомашин. Во время очередного налета в судно, находившееся в 19 милях от Гогланда, попали две бомбы. Погибли и получили ранения 70 человек. Вспыхнул пожар. Экипажу удалось довести горящий теплоход до Гогланда и посадить на мель. Более 2500 пассажиров было высажено на берег. Покинутый транспорт порывом ветра снесло с мели в море. На следующий день он был добит авиацией. С парохода «Ярвамаа» спаслось 11 пассажиров и 5 человек команды. Плавучая мастерская «Серп и молот» при подходе к Гогланду была атакована самолетами, бомба попала в носовую часть судна. «Серп и молот» выбросился на камни у южной оконечности Гогланда, на берег высадились 550 человек. Плавмастерская в результате попадания еще трех бомб загорелась и в течение двух дней полностью выгорела. Транспорт «Алев», на котором находились 1280 пассажиров (в т.ч. 843 раненых), был поврежден при налете авиации, а затем подорвался на мине. Он затонул в нескольких милях западнее Лавенсари, погибло 140 пассажиров и 9 членов экипажа. В результате 47 атак бомбардировщиков около 17 часов восточнее Гогланда погиб транспорт «Колпаке». На нем погибло 1100 человек, в том числе 700 раненых бойцов. Значительная часть людей, державшихся на воде после гибели судна, была расстреляна фашистскими летчиками из пулеметов. Катера подобрали 70 человек, в т.ч. 16 членов экипажа. Около 18 часов юго-западнее Лавенсари в результате атаки 14 бомбардировщиков погиб транспорт «Атис Кронвальдо, имевший на борту до 1000 пассажиров. Часть пассажиров была спасена, число погибших неизвестно.

К этому времени зенитный огонь тральщиков и кораблей охранения заметно ослаб, так как почти весь боезапас был израсходован. По такой же причине подводная лодка Щ-308, не имея больше снарядов, легла на грунт. Учебный корабль «Ленинградсовет», выдержавший много атак самолетов, успешно и умело уклонялся от них маневрированием Тральщики также подверглись ожесточенным атакам с воздуха, в частности на тральщике «Ляпидевский», для уклонения от атаки пикировщика пришлось обрубить трал.

Командиры 2-го и 3-го конвоев перед рассветом послали своих штурманов на катерах для выяснения мест стоянки кораблей и судов и для установления порядка движения конвоев, которое должно было возобновиться примерно за полчаса до восхода солнца.

Транспорт «Луга» все еще был на плаву. В 6 часов к нему подошел катер МО-502 и снял трех оставшихся раненых. Затем у ватерлинии были подвешены три подрывных патрона и малая глубинная бомба. Их взрыв по времени совпал с начавшимся в 6.35 артиллерийским обстрелом с мыса Юминда. Беспомощно стоявший на месте транспорт представлял собой отличную мишень. Он сильно накренился, из носовой части повалил густой дым, но еще и через два часа после начала обстрела всеми покинутое судно оставалось на поверхности моря.

Проводка 2-го конвоя осуществлялась тральщиками № 84 и 88. За их тралами шла канонерская лодка «Москва», транспорт «Шауляй», три сетевых заградителя, гидрографическое судно «Лоод», ледокол «Тасуя» с тральщиком № 86 на буксире и один или два транспорта.

Почти все транспорты 2-го и 3-го конвоев, довольно беспорядочно выстраиваясь в кильватерную колонну, пошли за тральщиками 3-го конвоя. При этом одно судно — неизвестно, какое именно, — в 6.51 подорвалось на мине и затонуло.

Находившийся на тральщике № 88 штурман 8-го дивизиона, часто определяясь по пеленгам маяков, довольно точно вел 2-й конвой по оси фарватера. На этом пути в тралах взорвались две мины, пришлось менять трал, но колонна транспортов при этом не приостанавливалась.

Начав движение немного позже 2-го конвоя, тральщики 3-го конвоя, имея небольшое преимущество в скорости хода, постепенно обогнали их, но в общем оба конвоя вплоть до района маяка Родшер в течение почти шести часов шли совместно приблизительно параллельными курсами. Путь 3-го конвоя проходил в 3 — 5 каб. южнее 2-го.

Около 7 часов появился самолет-разведчик противника, и вскоре начались налеты пикировщиков. Во время воздушных атак внимание капитанов транспортов к соблюдению равнения в строю ослабевало, и, вероятно, по этой причине, транспорты не всегда шли в протраленной полосе, тем более что ее ширина составляла всего 1 каб., между тем, несмотря на то что с утра установилась штилевая погода, продолжало действовать образовавшееся в предыдущие сутки заметное дрейфовое течение. Наконец, некоторые транспорты пытались маневрировать, чтобы уклониться от атак самолетов. Так, например, около 8.30 транспорт «Тобол» выкатился влево, загородив путь шедшим сзади судам и нарушив общий порядок равнения.

По всем эти причинам при проводке 3-го конвоя за тралами были понесены большие потери на минах. Тральщики «Осетр» и «Шуя» вытралили шесть мин, тем не менее в результате выхода из тральной полосы в 7.43 подорвался на мине присоединившийся к 3-му конвою сторожевой корабль «Снег» (из состава арьергарда) и через полчаса затонул. Единственный уцелевший из состава арьергарда СКР «Буря» подобрал из воды 218 человек Перегруженный корабль, не заходя на Гогланд, пошел прямиком в Кронштадт, куда и прибыл 30 августа в 14.00.

Транспорт «Наиссар» подорвался на мине и в 8.39 был потоплен немецкой авиацией к востоку от острова Мохни. Погибло несколько сот раненых и большая часть экипажа. В 8.41 «Эргонаутис» затонул от ударов немецкой авиации, погибло более 300 человек. Наконец, в 9.06 подорвался на мине и через полторы-две минуты скрылся под водой транспорт «Балхаш», на борту которого находилось не менее 3000 бойцов и командиров, из них было спасено всего около 200 человек Плавающих людей спасали два транспорта и катера. Подорвалось на мине и погибло спасательное судно «Колывань».

Атаки авиации противника продолжались в течение всего дня 29 августа. По вражеским пикировщикам открывался беглый огонь из зенитных орудий и пулеметов, из пулеметов Максима и винтовок — из всего, что могло стрелять. Ружейные пули были явно безвредны для частично бронированных «юнкерсов», но, невзирая на это, с некоторых кораблей, например с сетевого заградителя «Вятка», было сделано свыше 2500 выстрелов из винтовок. По общему впечатлению, атаки авиации противника в большинстве случаев не отличались особым искусством и настойчивостью. Тем не менее, убедившись в сравнительной слабости оказываемого ему противодействия, противник путем многократно повторявшихся налетов повредил и потопил авиабомбами одно за другим почти все суда 2-го и 3-го конвоев. Транспорты «Тобол», «Лусма», «Скрунда» и «Вторая пятилетка» затонули на Западном Гогландском плесе.

«Тобол» погиб северо-западнее острова Вайндло от прямых попаданий бомб, сброшенных пятью «юнкерсами» в тот момент, когда пытался подойти к горящему пароходу «Казахстан», чтобы оказать ему помощь.

«Аусма» имел на борту гарнизон Палдиски (до 1200 человек). В 13 часов он затонул в районе острова Родшер от прямого попадания авиабомбы. Число погибших неизвестно.

«Скрунда» в течении 29 — 30 августа выдержал 36 воздушных атак, на него было сброшено 144 бомбы, но он оставался на плаву. В 5 милях от острова Вайндло при прямом попадании бомбы пароход лишился хода. Все раненые, принятые с транспорта «Луга», и другие пассажиры — всею 2000 человек — были сняты тральщиками, катерами, буксирами и доставлены на Гогланд и в Кронштадт. После этого экипаж затопил судно, т.к. буксировать его было невозможно.

«Вторая Пятилетка» неоднократно отбивала атаки противника. Во время 15-й атаки после прямого попадания авиабомбы судно начало погружаться. Тральщики и катера сняли и доставили на Гогланд более 2500 человек. В результате последующих атак пароход затонул западнее Гогланда.

Транспорт «Лейк Люцерне» в 15 часов был сильно поврежден прямым попаданием авиабомб. Погибло 200 человек. Тяжелораненому капитану (Г. Каськ) удалось довести судно до Гогланда и посадить на мель. Более 2500 человек были доставлены на берег. Покинутый пароход был атакован авиацией, получил новые повреждения и затонул.

«Шауляй» в районе острова Родшер был поврежден прямым попаданием авиабомбы, но остался на плаву. С помощью спасателя «Метеор» и ТЩ-31 он пришел на рейд Сууркюля. Весь личный состав эвакуированной воинской части с вооружением был высажен на берег. Сам пароход, получив повреждения при последующих налетах, затонул.

Танкер №12 в 18.27 затонул в пяти милях восточнее Гогланда. В том же районе был потоплен авиабомбами вышедший из бухты Сууркюля в Кронштадт транспорт «Вайндло», не участвовавший в переходе флота из Таллина.

Из-за полученных от ударов авиации повреждений транспорт «Вормси», шедший вне караванов, выбросился на берег острова Большой Тютерс и оставлен командой. Сведений о погибпгих нет.

Уцелел один лишь небольшой транспорт «Кумари», пришедший 30 августа в Кронштадт без всяких повреждений.

Из кораблей охранения повреждения от атак самолетов противника получила одна только канонерская лодка «Амгунь». Канлодка пыталась прикрыть зенитным огнем горевший транспорт «Иван Папанин». Бомба угодила в трюм канлодки, пробила его и взорвалась в воде. Вторая бомба взорвалась у борта, повредив осколками холодильник. Машину пришлось остановить. Вскоре повреждения удалось исправить, и «Амгунь» в сопровождении канлодки «Москва» двинулась дальше.

Конвой № 1 прибыл в Кронштадт в 7.30 30 августа в составе: «Ленинградсовет» и три ПЛ Щ-307, Щ-308, М-79.

В 14.00 пришел конвой № 2: канлодка «Москва», СКР «Буря», два сетевых заградителя, три ГИСУ, три ПЛ типа Щ, одна «малютка», четыре тральщика, шесть буксиров, одна шхуна. Конвой № 3, прибывший в 9.30 30 августа, состоял всего из двух единиц: канлодки «Амгунь» и транспорта «Кумари». Конвой № 4 — СКР «Разведчик», две шхуны и два тральщика. Таким образом, целым до Кронштадта дошел только один небольшой транспорт.

Корабли ютландского отряда работали весь день 29 августа, всю ночь и до половины следующего дня. Как только поступали сведения о терпящих бедствие судах, к ним направлялись корабли отряда. К вечеру второго дня приступили к переброске людей на небольших кораблях и катерах в Кронштадт. Всего на острове оказалось 12160 человек, из них 5 тыс. подобранных из воды и снятых с горящих транспортов, 5160 сошедших с 5 транспортов на остров и 2 тыс. с транспорта «Казахстан», приткнувшегося к острову Вайндло. В 1.40 31 августа на Гогланд прибыли 5 БТЩ и, приняв 1350 человек, отправились в Кронштадт. В перевозке людей в Кронштадт участвовали тральщики, буксиры, катера, шхуны, водолеи, транспорты. Авиация противника почти непрерывно атаковала корабли на пути между Гогландом и Кронштадтом Последние 100 человек покинули Гогланд на ГИСУ «Гидрограф» 7 сентября.

Подготовка к походу проводилась поспешно, точного учета количества войск и гражданского населения, принятых на транспорты, не велось. Поэтому в разных документах фигурирует разное количество кораблей и судов и принятых на борт и доставленных в Кронштадт и Ленинград. По последним исследованиям, в прорыве участвовали 153 боевых корабля и катера и 75 транспортов и вспомогательных судов. Погибли, по разным источникам, от 19 до 22 кораблей и катеров, от 34 до 43 транспортов и вспомогательных судов. Всего 65 кораблей, катеров и вспомогательных судов.

Корабли и суда приняли в Таллине около 30 тыс. бойцов и командиров, раненых и гражданского населения, в Кронштадт доставлено 12 225 человек. Потери составили почти 18 тысяч.

Потери людей и судов могли быть значительно меньшими, если бы не были допущены некоторые серьезные ошибки. Ход боев в Прибалтике не давал оснований к оптимистическим выводам ни Ставке, ни тем более Главнокомандованию Северо-Западным направлением. Было очевидно, что войска и флот придется эвакуировать из Таллина, но командованию КБФ не поставили задачу заранее подготовиться к эвакуации. После получения директивы об отходе провести серьезную подготовку к походу уже не было времени.

Но и командование КБФ не проявило инициативу. Зная, что противник усиливает свои минные заграждения на пути в Кронштадт, оно не пыталось этому воспрепятствовать и атаковать минные заградители немцев и финнов. Не были определены границы минного поля и не проведено контрольного траления фарватеров. Вероятно, поэтому из возможных маршрутов движения — северного, центрального и южного — был выбран центральный, на котором уже погибли эсминец, три транспорта, ледокол, три БТЩ. Командование КБФ преувеличило опасность со стороны подводных лодок и береговой артиллерии противника.

Можно ли было уменьшить потери?

Причиной гибели кораблей и судов во время прорыва были мины (в основном 28 августа) и авиация противника (в течение дня 29 августа).

Встреч с минами могло бы быть вдвое меньше, если бы удалось обеспечить движение всех отрядов и конвоев по одной и той же полосе шириной не более 3 каб. Именно такой порядок движения одним курсом и намечался планом перехода флота.

Однако в этом плане не было никаких указаний по навигационному обеспечению. Без использования плавучих ориентиров (баканов, вех), возможность совершения перехода одним и тем же курсом ставилась в зависимость от точности счисления на кораблях и судах и от соблюдения равнения в строю кильватерной колонны — т.е. от мастерства штурманов и рулевых.

При форсировании Юминдского минного поля от подрыва на минах погибли: пять миноносцев, две подводные лодки, два сторожевых корабля, канонерская лодка, два тральщика, вооруженный буксир, гидрографическое судно, два спасательных судна, пять транспортов и самоходная баржа. Кроме того, был поврежден взрывом мины транспорт «Луга». Характерно, что транспорты, шедшие в кильватерных колоннах за тральщиками, имели меньше потерь, чем боевые корабли, обгонявшие транспорты вне протраленных полос. Три эсминца арьергарда погибли, нарушив план перехода, и, вместо того чтобы идти за последним конвоем, начали обгонять транспорты, идя по минному полю.

Готовясь к прорыву через минные заграждения, ни командующий флотом, ни начальник штаба, ни начальник Минной обороны, ни их флагманские специалисты не провели совещаний с командирами дивизионов тральщиков и с командирами тральщиков, чтобы поставить им задачу на переход и разработать тактические мероприятия по противоминному обеспечению, предусмотренные действовавшими документами (НТЩ-40).

Этими документами предусматривалось разрежение минных заграждений катерами-тральщиками с малой осадкой, что облегчало задачу тральщиков. В распоряжении командования имелись 20 катеров типа «рыбинец» и несколько катеров КМ и КЛТ, вооруженных катерными тралами. Все они могли буксировать катерный трал с наибольшей скоростью в 6 узлов, следовательно, они не задержали бы движение конвоев, так как скорость тихоходных тральщиков составляла 5,5 — 6 узлов.

25 — 27 августа они не использовались из-за неблагоприятной погоды. Но 28 августа погода улучшилась. Если бы, например, 10 — 12 катеров типа «Рыбинец» были поставлены впереди тральщиков, проводивших 1-й конвой, то, идя с катерными тралами, они могли бы значительно облегчить задачу тихоходных тральщиков и тем самым способствовать решению общей задачи флота

Правилами предусматривалось обозначение протраленной полосы вехами. Специально назначенные катера должны были ставить тральные вехи на кромках протраленной полосы, чем можно было предотвратить подрыв на минах транспортов. Эти вехи вплоть до наступления темноты служили бы ориентирами для проводки конвоев, следовательно, не произошло бы длительной задержки, вызванной преднамеренным уклонением тральщиков 2-ю конвоя от оси фарватера, и суда конвоя не скучились бы в плотной части Юминдского минного поля. Ночью возле вех должны были стоять катера и подавать световые сигналы проходящим кораблям и судам. При этом можно было попытаться обеспечить ночной переход 2, 3 и 4-го конвоев через восточную часть Юминдского минного поля. Может быть, при этом не обошлось бы без единичных потерь на минах, а может, таких потерь и не произошло бы.

В базе такие вехи имелись, в том числе 50 светящихся, но вместо того, чтобы распределить эти вехи на тральщики и катера сопровождения, их погрузили на один из транспортов, чтобы доставить в Кронштадт.

Много неприятностей доставили кораблям и судам мины, подсеченные тралами, при этом не взорвавшиеся и плавающие на поверхности, их было трудно заметить среди волн или в темноте. Были два способа обезвредить эти мины. Во-первых, обозначать плавающие мины световыми буйками, как это было сделано при последнем походе на Ханко или ставить возле них катер, подающий сигнал.

Во-вторых, стараться расстрелять плавающие мины, для этого были выделены специальные катера, которые шли непосредственно за тралами тральщиков. Но мин было так много, что не все обнаруженные мины были расстреляны, что объяснялось скученностью двигавшихся транспортов, которых к тому же обгоняли отряды боевых кораблей. Иногда катер открывал огонь по мине, но вынужден был прекращать его, чтобы случайно не попасть в рядом идущие транспорты. Да и основная задача катеров МО, входивших в составы отрядов главных сил и прикрытия, заключалась в несении противолодочного охранения боевых кораблей, а плавающие и подсеченные мины расстреливались только по мере возможности.

Поэтому кораблям и судам оставалось только уклоняться от обнаруженных на курсе мин. Так, например, лидер «Минск» уклонился сперва от одной, затем от двух, а в 20.30 обнаружил сразу пять подсеченных мин. Согласно донесению капитана транспорта «Скрунда», он уклонился от пяти одиночных мин и от двух «кустов», состоявших из четырех и пяти, по-видимому, подсеченных параванами прошедших ранее кораблей. Как в этом донесении, так и в других рейсовых донесениях капитанов погибших транспортов, а также в заключении заместителя народного комиссара Морского Флота утверждается, что Военно-Морской Флот, вместо того, чтобы охранять транспорты, обогнал их и угнел вперед, «подрезав много мин, на которых подрывались транспорты».

В общем итоге во время перехода флота 28 — 29 августа корабли и суда встретили не менее 105 мин. 74 мины попали в тралы и параваны-охранители и не менее 10 мин застряли в брошенных тралах, на 21 подорвались корабли и суда, шедшие без параванов-охранителей.

Прикрыть отряды и конвои истребителями на всем протяжении маршрута по объективным причинам не представлялось возможным. В распоряжении авиации флота остались только аэродромы в районе Ленинграда. Как бы пригодился аэродром на Гогланде или Лавенсари, но они так и не были построены. Надежды на советскую авиацию на последнем участке перехода не оправдались. Истребителям так и не удалось надежно прикрыть конвои на заключительном участке, тем более, что прикрывались в первую очередь боевые корабли. Отдельные суда — танкер и четыре транспорта, — несмотря на периодическое появление наших истребителей и разведчиков МБР-2, были все же потоплены самолетами противника на Восточном Гогландском плесе.

Зенитная артиллерия боевых кораблей также использовалась не полностью, на самом ответственном участке — на Западном Гогландском плесе боевые корабли бросили транспорты. Да большинство кораблей к тому времени было повреждено, но их зенитная артиллерия была в порядке, и выполнить задачу обеспечения ПВО транспортов они могли. Утром 29 августа корабли отрядов главных сил и прикрытия могли бы дождаться подхода транспортов и идти малым ходом, прикрывая их зенитным огнем. Конечно, вряд ли они защитили бы все суда, но потерь могло бы быть меньше.

Но и командующий флотом и начальник штаба «рванули» полным ходом в Кронштадт.

В своих мемуарах адмиралы, руководившие операцией, оценивают ее как безусловную победу. Постсоветские историки называют ее не иначе как трагедия, агония, сравнивают с Цусимой.

Вероятно, истина где-то между этими крайностями. Большая часть боевых кораблей пришла в Кронштадт, а многие транспорты, даже поврежденные, сумели «дотянуть» до берега, спасая тысячи бойцов и командиров. Моряки, военные и торговые, командиры кораблей и капитаны судов в большинстве своем выполнили свой долг, подчас проявляя героизм. И не их вина, что операция имела такой итог.

Командование советским флотом сделало соответствующие выводы, и следующая эвакуация военно-морской базы — Одессы — была проведена четко, скрытно и без потерь.