Источник: Лоран Балоу, основной

Бригада готовилась к очередным совместным учениям с флотом Конфедерации. Армейские специалисты из Пронин были приглашены в качестве наблюдателей. Несколько офицеров, представляющих Темное Содружество, из состава слушателей военных академий Конфедерации, также присутствовали на передвижных орбитальных пунктах. Опыт ведения современного боя был нужен всем, да и лишний раз поделиться своими успехами перед потенциальными покупателями оружия было хорошей идеей.

Во всех типах подобных мероприятий неизменным оставалось только одно. Какие бы политические разногласия ни раздирали планеты, союзы и содружества, офицеры всех армий всегда относились друг к другу с глубоким пониманием и уважением. Схожая система ценностей, подходов к решению проблем и однообразный уклад жизни, делали их духовными братьями на все времена. Сменялись юрисдикции, исчезали в небытие партии, взгляды, идеи, уходили политики, диктаторы и демократы, менялись миры, но армия была всегда. Этот отдельный мир, вечно живущий по своим законам, вечно презирающий все низкое, трусливое и тщедушное, к всеобщему сожалению, всегда был инструментом в руках проходимцев, власть предержащих. Практически нет ни одного офицера, ни в одной армии, который бы не понимал этой горькой правды. Армия берет лучших из общества, самых здоровых, приспособленных и сильных духом. Она первая встречает трудности и смерть, а в случае ошибок руководства первая погибает, перестает существовать, сгорает дотла. Армия приходит на помощь в дни трагедий, и она же подавляет свой собственный народ на площадях, защищает интересы нации и оккупирует другие цивилизации. Двуликость во всем формирует своеобразную психику военного, делает человека в форме невосприимчивым к боли, неспособным к состраданию и не склонным к расхлябанности. Четкость действий и готовность в любой момент принимать решения создает ореол суперсущества, стального парня, без эмоций и переживаний, всезнающего, уверенного в себе полукиборга. Только те, кто носил погоны, понимает, как далеко это от истины. Как порой хочется обнять жену и детей, как хочется полюбоваться закатом и быть добрым соседом. Как хочется мира, чистоты в отношениях и красоты в чувствах. Ничто человеческое не чуждо суровым парням в униформе. Но профессия гонит лирику прочь, поэтому после уничтожения условного противника, участники учений собрались на конференцию, обсудить все «за» и «против» применения новой тактики.

После завершения торжественной части, все были приглашены на фуршет. Офицеры безопасности «незаметно» не пили спиртное и стирали уши то в одной компании, то в другой. Я сел за стол к двум моим коллегам со звездолета. К нам присоединились офицер конфедерат и пронианский капитан, в новой как копейка форме. Мы взяли бутылочку крепкой глотианской настойки и, оставив национальные различия за пределами ресторана, приступили к общению. Парни оказались веселыми, и я думал, что надорву живот от хохота. Байки из казарменной жизни заставляли собеседников смеяться до слез. Только всеобщий смех таких же компаний за соседними столиками, делал наш кураж незаметным.

— Парни, а вы слышали, что в соседней галактике война идет? — сказал капитан и уставился на нас пристальным взглядом.

— Я об этом ничего не знаю, — сказал его сосед справа.

— Да, идет. Тамошние планетарные системы оккупирует какой-то Легион. Сообщения поступают самые разнообразные. Это не похоже на захват, так как местные ископаемые и другие ценности захватчиков не интересуют, — подтвердил слова капитана конфедерат.

— Почему нас не оповещают? Разве это не представляет угрозы нашим планетам? — спросил мой товарищ, майор Тод Кванг. Он был старшим техником на нашем звездолете и обожал обсуждать все политические новости.

— Во избежание паники и ненужных толкований, — сказал пронианец, — только вот, я думаю, когда Легион появится у наших пределов, паниковать будет поздно, всем кирдык будет.

— А мы разве не в состоянии оказать сопротивление? — спросил я у него.

— Я ни хрена не знаю об их военной мощи. Но говорят, что большинство населенных звездных систем даже не сопротивлялось. Население соседней галактики будто бы ждало легионеров, — капитан произнес фразу и сам до конца не верил в то, что сказал. Что-то таинственное и пугающее было в этих словах.

— Бред какой-то! Как можно не сопротивляться оккупации? Разве что технический уровень нападающих столь высокий, что противостоять им бессмысленно, — рассуждал вслух Тод.

— Возможно, но я так не думаю. Отсутствие сопротивления объясняется добровольным решением сдаться, я же говорю, такое ощущение, что их ждали, — повторил фразу капитан.

— А какова цель захватчиков? Что они хотят? — спросил конфедерат.

— Никто пока не в курсе или опять делают вид, что не знают. Вечно эта таинственность всем боком выходит. Сначала умничают, падлы, что больше всех знают, а потом бегут к военным: спасайте, защищайте, мамочка! — злобно ответил пронианец.

— Может, не будем о грустном, все равно ведь мы их «сделаем»? — сказал я, посмотрев на собеседников с надеждой. Ребятам явно не хотелось лишний раз напрягать мозги, и компания опять перешла на обсуждение курьезов армейской жизни.

— Как-то на очередных маневрах наш звездолет шел в авангарде перед флагманским крейсером после продолжительного похода. На борту был молодой лейтенант, отвечающий за техническое состояние. То ли он что-то перепутал, то ли рука дрогнула, в общем, он произвел выброс контейнера с мусором и фекалиями прямо по курсу флагмана. И как тут в судьбу не поверить. Вместо того чтобы просто пролететь незамеченным мимо, контейнер разгерметизировался прямо перед обзорным иллюминатором адмирала. Дворников от дождя, как вы понимаете, на флагмане не было, так что вид с рубки был потрясающим, — захлебываясь от смеха, рассказывал конфедерат о былом.

— И что ему за это было? — спросил майор Кванг.

— Ничего, списали на техническую неисправность. Но тут же переписали боевой устав. Теперь авангардный крейсер не идет сразу перед носом у флагмана, — продолжал ржать наш собеседник.

Учения проходили над Юланией, и у меня, на этот раз, было больше времени познакомиться с этой планетой. До отбытия на родину оставалось три дня. После завершения фуршета я отправился прогуляться по вечернему городу. Свежий воздух приятно наполнял легкие, и круговорот местной жизни уводил мысли прочь от невзгод и возможных проблем. Я обещал Тилии приобрести кучу всякой всячины и, вооруженный солидным списком необходимого заказа, начал свой вояж по магазинам. Оставив все мое жалование за несколько месяцев юланианским торговцам, я отправился в гостиницу. Каково же было мое удивление, когда в холе меня окликнул Торн Декер. Он, как нельзя кстати, отдыхал неподалеку и, узнав, что я на Юлании, поспешил ко мне на встречу. Мы обнялись, и мой друг помог занести покупки в номер. Долгое расставание и последние новости мы решили скрасить холодненьким местным пивом в баре отеля.

— Как ты? Рассказывай, — захлебываясь от восторга, начал я.

— Летаю потихоньку, — не менее восторженно ответил Декер, — ты как? Всех врагов убил?

— Да, на отлично отстрелялись, еще и в ресторане поржали. Местные могут придать шик любому делу. Не то, что у нас, — сказал я и заказал темное в огромной кружке.

— А я тут отдохнуть решил. Местный отельчик просто чудо, рекомендую. Как Тилия? Дети на горизонте когда появятся или ты весь на службе? — засмеялся Торн.

— Ну не на столько. Думаем пока, — засмущался я.

— Чего думать, трясти надо, — заржал он.

Торн не менялся, все такой же баламут и максималист. Как разведка его терпит? Мы посидели часик за пивом. Разговор уводил нас то в дни кадетской юности, то в омут проблем настоящего. Как же мне его не хватает, думал я. Столько вокруг людей, с кем можно поговорить, но ни одного, кому можно излить душу. А с годами это вообще редкость, говорят. Иногда казалось, что мы все понимали с полуслова, с жеста, мысленно. Родственные души — это когда приятно даже помолчать вместе.

— Лоран, сам понимаешь, я не могу все рассказывать о своей работе, да и вряд ли тебе интересно будет. Но кое-что я хочу с тобой обсудить. Знаешь, где я недавно был? В храме Окунакай, — Торн вдруг стал совершенно серьезным.

Он рассказал мне о встрече с Учителем, об учении и своем намерении узнать больше. Потом он показал мне кристалл с информацией.

— Как видишь, никакой тайны там это не представляет. Я не знаю, как наши власти отреагируют на это, потому прошу, пока никому ничего не рассказывать. Я сделал тебе копию материалов, почитай на досуге. Потом обсудим, мне важно знать твое мнение, — сказал Декер шепотом и передал мне такой же кристалл.

Нужно отдать должное моему другу, он умел поставить меня в тупик. Только Торну, с его авантюрным характером удавалось залезть туда, куда обычному человеку вход был заказан. Да еще и меня втянуть по самые уши. С ним никогда не было скучно, а устоявшуюся систему взглядов Декер разрушал, как карточный домик, с завидным постоянством, минимум раз в два года.

— Торн, что ты знаешь о Легионе в соседней галактике? — спросил я его уже шепотом.

— Пока только слухи, ничего стоящего. Но я намерен узнать больше и не от наших властей. Их враньем я сыт уже по горло. Ты не представляешь масштабы обмана, которым кормят население во всех планетарных системах, как свиней, помоями, — ярость в его словах сочилась эмоциональным ядом.

— Но ты же часть этой системы, — сказал я ему спокойно.

— Это ненадолго. Все меняется, мой друг, — сказал он витиевато, и мы звонко чокнулись кружками.

— Какие планы на сейчас? — попытался я сменить тему разговора.

— Я забежал поговорить, извини, что не смогу остаться, утром я выезжаю из моего отеля, так что побежал собираться, — он обнял меня, крепко пожал руку и пошел к выходу.

— Привет Тилии, — уже у входа крикнул он мне.

Глотия встретила меня не самыми радостными новостями. Твари опять пришли к власти. На очередных выборах большинство населения, поверив в обещания этих нелюдей, проголосовало за них. В моей голове это не укладывалось. Как могут люди голосовать за своих палачей, за тех, кто унижал их десятилетиями, грабил, продавал и попросту уничтожал. Как можно быть таким тупым, раболепным и недальновидным. Но факт оставался фактом. Я вернулся на старую Глотию.

Отец пребывал в состоянии ступора. Все, чему он посвятил свою жизнь, шло прахом. Приостановились все совместные с Конфедерацией экономические и политические проекты. Строительство космопорта на пятом континенте было заморожено. Начались репрессии. Лидеров Партии Света отправляли на каторгу пачками. Бывшие гвардейцы, не успевшие иммигрировать, были схвачены и отправлены в неизвестном направлении без суда и следствия. Угроза уничтожения нависла и над нашими семьями. Я не знал что делать. Командование всех родов войск в Вооруженных Силах подверглось чистке. На место профессионалов пришли Твари, едва умеющие писать. Власть лютовала. Одним из первых законов было восстановлено Бюро генетических реформ. Рабство было по-прежнему вне закона, но уровень безработицы вырос многократно из-за массового увольнения специалистов, сочувствующих Партии Света. Люди были готовы работать за еду. Генеральная Тварь разворачивала политический вектор в сторону Пронин всеми силами. Мгновенно были забыты все разногласия со времен обретения независимости. Твари шли на любые политические уступки пронианцам, лишь бы не повторить приход к власти оппозиции. Конфедерация ничего не могла сделать. С ужасом она наблюдала крушение демократии, давшей первые ростки, на Глотии. Планета погружалась во мрак на глазах миллионов жителей галактики, унося с собой надежду на светлое будущее для всех свободомыслящих.

Год прошел, как в страшном сне. Показатели жизненного уровня населения падали со скоростью метеорита. Воцарившаяся повсюду озлобленность, больно била по психике. Я возненавидел собственный народ, не желал жить на одной планете с генетическими рабами. Я просто устал дышать с ними одним воздухом, у меня опустились руки. Половина моих сослуживцев уволилась из звездного флота и, пока вновь не ввели визовые ограничения, благополучно растворилась на планетах Конфедерации. Я же решил остаться из-за Тилии на родной планете. Щупальца морального разложения расползлись по всем щелям, забрались во все сферы жизни нации и отравили ее сознание в считанные месяцы. Надо отдать должное Тварям, ленивыми их не назовешь. Быстроте и цинизму их действий позавидовали бы даже в Оперативно-тактическом Управлении.

Я и Торн изучали на досуге учение. Сама по себе версия истины Учителей не фонтанировала уникальностью. Но количество пройденного материала, перерастая в качество, приносило удивительные плоды осознания собственной индивидуальности, освещало путь в будущее и расставляло все точки над «i» в вопросах о смысле жизни. В основе философской системы Учителей было признание Вселенского Разума, властвующего во всех мирах, на всех уровнях информации, единство и взаимозависимость Бытия, целостность и взаимопроникновение всех измерений, вечная динамика созидания. На второе место была поставлена уникальность каждого индивидуума, обособленность его сознания и правила взаимодействия с потоками информации. Персонально осознанное взаимодействие с окружающим миром, постоянный, ежедневный труд на пути совершенствования и самоанализ, по мнению Учителей, не только давали безграничные возможности апологетам учения, но и открывали далекую перспективу качественного скачка в сознании. Количество скачков могло быть бесконечным, вплоть до слияния с Абсолютом. При этом право свободного выбора каждого было незыблемо.

Учение являлось совершенно конкретным материалом не только к размышлению, но и к действию. Никаких чудес и пустых обещаний оно не содержало. Не было в нем ни единого противоречия и щадящих психику фраз. Все называлось своими именами, иносказательность не приветствовалась даже в обсуждениях. Удивительно, но учение не имело такого понятия, как «ересь». Ты мог принять учение частично или не принимать его вовсе, мог трактовать тексты в меру своего понимания и никто тебя не осудит. Но любая трансформация информации вызывает реакцию измерения, и ты получаешь по вере своей, как говорится. Причинно-следственная связь сама выведет каждого к его итогу, а какой он будет — покажет пройденный путь.

Учение четко показывало, кто есть кто, полностью нивелировало понятия подчиненности, зависимости, давало понятие права и раскрывало всю нелепость наших обязанностей. Отдельно были показаны все виды насилия. Даже навязывание своего мнения являлось таковым, так как человек меняет направление пути развития и становится носителем чуждой информации. Все, что наша цивилизация «наработала» тысячелетиями, являлось в лучшем случае иллюзией, а если говорить честно, то это был прямой путь в бездну.

Общество и отношения между собой всех его членов, было одной из ключевых тем. Любое общество признавалось временным и весьма условным объединением. Нахождение внутри такого объединения должно быть направлено исключительно на совершенствование каждого его члена, на раскрытие всех возможностей персонального развития. Любое другое действие, нажим, внушение или принуждение признавалось актом насилия. Свободное волеизъявление было красной нитью в принятии даже малейших решений. Компромиссов, основанных на терпении, быть не могло. Никто не имел право даже на миг твоей вечности.

Я собирался на выходные съездить кродителям. Несколько лет, прошедших со дня окончания Академии и круговорот событий на Глотии еще больше сблизили меня с отцом. И хотя в понимании жизненных аспектов между нами оставалась пропасть, иногда мне казалось, что я ему был нужен больше, чем он мне. Груз лет за плечами давал о себе знать, и Каилус Балоу все чаще запирался в своем кабинете один и не выходил оттуда часами. Мои нечастые появления дома, делали его счастливым. Так было и в этот раз. Переступив порог, я явственно ощутил напряжение, царящее в родных стенах. Отец очень обрадовался, посмотрел на меня пристальным взглядом и улыбнулся. Не дав мне даже чаю попить, он предложил отправиться с ним на встречу. В сложившейся ситуации я понял, что дело серьезное, и, бросив у порога вещи, пошел следом. Мы выехали за город и около часа двигались в сторону горной цепи на фоне заходящего солнца. Небольшое кафе на обочине оказалось целью нашего путешествия. Мы зашли внутрь и заняли столик на втором этаже у окна. Официант сервировал стол, когда на пороге появился тот, кого мы ждали. Ак Фисми был одет в элегантный костюм и производил впечатление успешного бизнесмена, попавшего случайно в наши края.

— Каилус, Лоран, как же я рад вас видеть, парни, — пробасил Ак.

— Ну, здравствуй, старый вояка, — сказал мой отец и они обнялись. Я поздоровался с Фисми за руку, и мы присели за стол.

— Я не могу здесь долго находиться, у нас есть час или два, потом мне надо будет уйти, — с сожалением сказал Ак и добавил, — поэтому давай сразу к делу.

— Норман завтра улетает с тобой, он дал согласие. Твари никогда ему не простят блокаду их войск на подступах к столице. Надеюсь, семья Декеров будет там счастлива. Не знаю, сколько мне дадут спокойно здесь жить. По слухам, меня трогать не хотят. Лоран тоже под молотки не попадает, хотя его финт с кристаллом в лабораториях не остался незамеченным. Тварям сейчас нужен образ врага. Экономика трещит по швам. Привыкшие опираться на принуждение, они совсем не умеют ни создавать рабочие места, ни мотивировать людей на свободный труд. Поэтому, как мне известно, они сейчас готовят ряд провокаций, чтобы закрутить гайки и вернуть все на круги своя. Не за горами тот день, когда перепродажа людей опять станет нормой, а права человека мифом, — сказал отец.

Моему удивлению не было предела. Декеры уезжают, навсегда оставляют Глотию. Как такое может быть? Как люди, сделавшие для нации невозможное, открывшие ей путь в будущее, оказываются в одночасье изгоями? Как люди, вчера еще ликовавшие от приобретенной свободы, сегодня уничтожают своих освободителей по приказу бывших палачей?

— Каилус, дружище, сейчас не то время, чтобы рисковать. Улетаем с нами, — настаивал Фисми.

— А когда будет то? С приходом Легиона? Или когда Конфедерация храбрости наберется? — спросил его отец.

Я вжался в кресло. Новости накрывали меня волна за волной. Надо чаще бывать дома.

— Ты знаешь про Легион? — спросил я у отца.

— Не совсем. Я знаю, что после захвата планеты, легионеры кардинально меняют там порядки. У них очень жесткий подход к нашим устоям и совершенно отсутствует компромисс, — ответил мне отец и взглянул на Фисми, — а ты что о них слышал?

— Их духовными вождями считаются создатели. Но я не понимаю, зачем Посланникам это делать? Насколько я знаю, невмешательство во внутренние дела цивилизаций — их кредо, — сказал полковник.

— А может, их ведут Учителя? — влез я в разговор.

Старшие переглянулись и уставились на меня в упор.

— Ты о чем? Кто такие Учителя? — спросил меня отец.

Мне пришлось рассказать им все, что я знаю.

— Ак, вы можете мне устроить встречу с Посланником? — спросил я Фисми в конце моего рассказа.

— Думаю, нам всем не помешает с ним встретиться. Чувствую себя обманутым ребенком, — разочарованно сказал наш гость, — предлагаю продолжить разговор у Бреши в нашей центральной лаборатории. Твари ее еще не закрыли, да и вряд ли им теперь это под силу. Прилетайте туда через два дня, я отвезу Нормана и встречу вас там. Пока допуски и дипломатическая неприкосновенность меня спасают. Заодно обсудим тему о твоем переезде, Каилус. Ты нам нужен живой и здоровый.

Я взял неделю отпуска за свой счет и через два дня был с отцом у ворот лаборатории. Ак встретил нас в окружении группы ученых. Мы поприветствовали друг друга и прошли внутрь. Помещение под куполом напомнило мне конференцию на Юлании. Все было практически идентичным, за исключением мебели. Посланник появился спустя несколько минут. В отличие от предыдущего, выглядел он иначе. Впрочем, физическое отличие было единственным, и данный представитель расы создателей был точно так же подчеркнуто вежлив. Он предстал в образе человека, и на этот раз наше сознание оставалось при теле. Под куполом, кроме нас никого не было, и мы спокойно начали беседу. Я рассказал еще раз все, что узнал об Учителях. Посланник слушал меня внимательно и ни разу не перебил. По-видимому, ему было крайне важно знать мое отношение к данному явлению и моя интерпретация событий. Старшие сильно нервничали, им не терпелось узнать, почему их так долго водили за нос. Обида кипела в их жилах.

— Посланник, почему мы об этом ничего не знаем? Миллионы людей пребывают в неведении, как вы поясните этот факт? — начал резко отец. Он оказывался уже не в первый раз в таком положении. Отдавая силы и порой жизнь за идею, больно узнавать, что тебе сказали не все.

— Я понимаю ваше негодование, но могу все объяснить. Как вы это воспримете — это ваше личное дело, но надеюсь, мы поймем друг друга, — Посланник говорил нарочито спокойно и уверенно. — То, что сказали вам Учителя, — правда. Но перечисление фактов, особенно в определенном контексте, не всегда необходимость, а иногда чистый яд для ума непосвященных. Созданное ими учение адаптировано под разумных из этой вселенной. Но оно совершенно неприемлемо для, например, вашего высшего мира. Впитав в себя постулаты истины, проповедуемой Учителями, душа из этого измерения при переходе за грань, отравляет основное сознание и распространяет догмы в мирах, где им не место. В результате матрица поведения этого измерения накладывается на миропонимание в других мирах. То, что здесь кажется истиной наивысшего порядка, там, в ваших основных вселенных, — пагубная идеология, губительная иллюзия. Как вы знаете, Посланники не создали учения даже для себя самих. У нас, разумеется, существуют свои законы развития и свои приоритеты. Но они только для нас. Каждая цивилизация должна развиваться исключительно своим собственным путем. Одно дело — обмен информацией, технологиями, достижениями. В определенных случаях это даже приветствуется. Но навязывание своего образа мышления — тупиковый вариант развития. Мы делаем все, чтобы остановить распространение учения в этой вселенной и прекратить экспансию Учителей в иные миры. Прикрываясь высокими идеалами, цель наших побратимов вовсе не гуманна. Монополии на истину нет ни у кого.

— А для чего все-таки необходимы Бреши? — спросил Ак у Посланника.

— Помимо поддерживающего излучения, порталы имеют еще одну функцию. Будучи на сфере, в центре вселенной, Учителя в любой момент могут изменить вибрацию материи в этом измерении. Это приведет к изменению всех физиологических параметров у разумных существ. Грубо говоря, физика данного мира будет трансформирована до неузнаваемости. Такие действия приведут к хаосу не только здесь, но и во всех мирах, связанных с измерением. Программы взаимодействия будут нарушены. Все ключи от этого «черного ящика» будут у Учителей, тогда мы и увидим их пресловутый качественный скачок сознания, но только не по нашему сценарию. Бреши в любой момент готовы компенсировать изменения в вибрации и сохранить вселенную в стабильном состоянии. Вот почему нам необходимо создать их как можно больше. Понимая, что при помощи сферы им мир не изменить, Учителя развязали войну и при помощи Легиона одурманенных цивилизаций поглощают одну планетарную систему за другой. На этих планетах насаждается их образ мышления и, естественно, уничтожаются порталы. Если мы их пытаемся убрать при помощи черных дыр, сворачивая измерение, то они убирают наше влияние, стравливая миры, оккупируя одну звездную систему за другой.

— Значит, Легион ведут они? — спросил я.

— Официально нет. Учителя отстраняются от прямого управления военными действиями и даже не помогают легионерам технологиями. Во главе объединенной группировки стоят опытные командиры из нескольких галактик. Несколько ведущих рас, исповедующих учение, взяли на себя обязательство огнем и мечем привнести свет истины во все уголки вселенной. К нашему сожалению, идеологический яд распространяется быстрей, чем экспансия Легиона, и многие миры сдаются без боя и даже просят включить их в образующийся союз. Учителя всячески отрицают свою причастность к боевым действиям, но учение предлагает определенные практики, увеличивающие возможности его последователей. В результате, люди, с их неокрепшим сознанием получают в руки огромную мощь информационных потоков. Остановить таких легионеров крайне трудно, а в поединке на равных, практически невозможно, — Посланник замолчал.

— Знаете, я читал их учение. Мой друг Торн видел, как живут люди на Окунакай. По сравнению с ними, мы настоящие дикари. Глотия погрязла в болоте человеческого ханжества, ненависти и откровенной тупости. Население безнадежно стремится к рабству и в головах кроме желания набить свой желудок, ничего нет. Учителя предлагают учение, способное сломить существующий порядок вещей. Для меня в текстах многое было откровением и дало надежду. Там, за забором этой лаборатории миллионы запуганных людей всю жизнь ищут выход из тьмы, тычутся, как слепые котята в черной комнате, в поисках выхода. Тысячи людей заканчивают жизнь самоубийством от безысходности, в то время как горстка человеческих отбросов жирует. Кто отравляет нам жизнь, так это Твари. А вы смотрите на это все и говорите о какой-то глобальной опасности. Если говорить начистоту, то Легион — единственная сила, раз и навсегда способная уничтожить рабство, зависимость и несправедливость на Глотии. Как вы, великая раса, можете спокойно созерцать происходящее у вас под носом и утверждать что идущий нам в руки шанс, единственный и неповторимый — плох. А что вы сделали для нас? Учителя предлагают конкретную помощь, а вы используете наши планеты лишь для защиты своих интересов. Даже если они изменят физику всех миров вместе взятых, жизнь станет от этого лучше. Ну, буду я светящимся шариком, например, но уже в справедливом мире. Уверен, ваши побратимы не глупы, и вредить они никому не собираются. Вы же запросто сейчас можете попасть к ним на сферу, и с вами ничего не случится. Насилие отрицаете и вы и они. Просто к Свету вы идете разными путями, — вспылил я.

Ак с отцом уставились на меня, не мигая. Образовалась неловкая пауза.

— Лоран, когда ваш высший мир принял решение использовать это измерение, то для этого были веские причины. В первую очередь, параметры этого мира. То, что в вашем обществе творятся страшные вещи, нам известно. Но смысл вашего пребывания здесь, как раз и заключается в том, чтобы вы сами, без посторонней помощи справились с проблемами. Трудности и борьба должны будут закалить вас, сделать лучше, дать возможность понять более глубокие истины. Изменив эту вселенную без вашего участия, Учителя лишают вас права выбирать, принимать самостоятельные решения, вы утратите способность создавать мир по своему усмотрению. Сколько раз уже благими намерениями была устлана дорога в ад, — Посланник старался говорить мягче.

— Но почему тогда вы хотя бы не расскажете о себе всем? Зачем нужна целая куча религиозных течений? Почему вы держите население в неведении? — не останавливался я.

— Пропаганда своих идей как раз метод Учителей. Мы никому не запрещаем о себе рассказывать. Тот ореол таинственности, которым вы нас окружили, создан вами же. Трубите о порталах, создателях и вообще о чем хотите. Кто вам мешает? Религиозные течения тоже не мы создавали, и даже не наша сфера, хоть Учителя думают обратное. Это отголоски единой концепции вашего высшего мира. Вас никогда не оставляли ваши сородичи, все время подсказывали и направляли. Другое дело, как вы их слышали. Даже сейчас вы готовы принять идеологию от другой цивилизации. Несмотря на нашу правоту, даже мы не знаем многих ответов. Может, настало время услышать себя? Вы здесь для решения своих задач, не дайте другим влезать в вашу жизнь, не легионерам, ни Тварям, ни создателям. Надеюсь, эту мысль вы со мной разделяете? — Посланник улыбнулся.

— Эту разделяю, — пробормоталя. В голове была каша. Еще вчера для меня все было так ясно и понятно. Надо пореже бывать дома.

Мы попрощались с Посланником, и он на глазах исчез. Отец и полковник Фисми несколько минут стояли молча и смотрели на переливающиеся цвета Бреши. Потом отец повернулся к своему товарищу и сказал:

— Я остаюсь, Ак. Удачи тебе, мой добрый друг.

Мы пожали друг другу руки и разошлись. Как же я хотел увидеть в этот момент Торна.