Источник: Лоран Балоу, основной

Академия гудела, как пчелиный рой, обсуждая последние новости. Вот уже неделю, как вокруг лабораторий происходили беспорядки. Отряды пехотинцев то и дело отражали набеги разгневанных толп, возглавляемые правозащитниками. Появились первые жертвы. Правительственные источники информации или молчали, или несли бессвязный алогичный бред о мерах пресечения беспорядков на контролируемых оппозиционными Тварями территориях. О причинах конфликтов, количестве жертв и требованиях протестующих — ни слова. Армия и звездный флот были приведены в боевую готовность. Все поставки оборудования в лаборатории были прекращены, посещение планеты ограниченно до минимума, введена цензура.

На территории самой Академии особым приказом введен в действие режим повышенной боевой готовности, усилены патрули и выданы распылители. Теперь кадеты ходили на лекции, как на войну, вооруженные до зубов. Истерия вокруг лабораторий была на руку лишь одному человеку, капитану Шраку. Почувствовав себя на коне, он обличал всех направо и налево, а его политические взгляды метались от одной партии к другой по несколько раз за день. В конце концов, от переизбытка патриотизма он ушел в запой вместе с каптенармусом и прапорщиком из пищеблока. Несколько дней без Шрака показались нам отдыхом на лазурном берегу Арканийского океана.

Слава Богу, технический уровень информационных систем не позволял блокировать все возможности передачи данных, и мы без труда получали новости как с Глотии, так и с других концов Галактики. Средства массовой информации Пронин вовсю вопили о вреде лабораторий и отчаянно злорадствовали, ставя в пример свое решение об отказе разместить нечто подобное у себя. Как выяснилось, ни одной лаборатории не было размещено и у союзников Пронин. Особо ретивая планета Паранасия, будучи самым «пламенным поборником» древнепронийского образа жизни, вообще грозилась объявить Конфедерацию вместе с Глотией врагами истинной веры и начать военные действия во имя очищения Галактики от еретической скверны.

Впрочем, экономики крикливой планетки не хватило бы даже на взлет нескольких безнадежно устаревших звездолетов, не то что на крупномасштабные действия. Но Прония порыв оценила и даже снизила цену на поставки своего сырья на Паранасию. Та, в свою очередь, поставила еще один монумент дружбе между двумя народами, прозванный в народе «два П.».

В отличие от вышеперечисленных источников, на новостийных потоках конфедератов наконец-то стали появляться материалы о ситуации на Глотии с противоположным содержанием. Наше правительство подверглось критике со стороны руководства конфедеративного парламента за отказ продвигать научные исследования в области тектонического контроля и управления погодными условиями. Сенаторы Конфедерации настаивали на продолжении работ и в очередной раз обещали смягчить визовый режим и обеспечить поддержку со стороны жирных миров. Одним из аргументов в пользу конфедератов было предоставление кредита на улучшение инфраструктуры городов Глотии в случае продолжения проекта. Прония, почуяв приток денежных средств в бюджет нашей планеты, незамедлительно повысила цены на свой экспорт и пообещала поступать так и впредь, ссылаясь на свои национальные интересы в сложной галактической обстановке.

Очутившись в круговороте событий, резко изменивших наше мировоззрение, мы с Торном не впадали в уныние. Оказавшись взаперти в стенах Академии, мы усиленно стали заниматься спортом и больше времени посвящать практическим занятиям на тренажерах-симуляторах. Жизнь во всех своих проявлениях оставалась главным смыслом существования, и если судьбой было предназначено пройти испытания и стать лучше — то да будет так. Необходимость разговора с Торном по поводу случившегося на полигоне наконец-то созрела, и мне было безумно интересно узнать его мнение о теории измерений. Злость на друга прошла, и любопытство взяло верх. Возможно, у него было больше времени поговорить с его отцом, и он успел узнать больше. А уж пораскинуть мозгами мой друг точно успел, до сих пор вспоминаю, как он прикончил того парня, не моргнув глазом. Вот уж правду говорят, одни слушают, а другие действуют. Но поговорить с глазу на глаз нам так и не удавалось по той причине, что в армии ты никогда не бываешь один. Но на выручку пришел сержант Салли. Необходимо было отправиться в город и пригласить на тематический вечер местных ветеранов последнего военного конфликта, в котором Глотия принимала участие в составе ограниченного контингента миротворцев. Это мероприятие по задумке начальства должно было поднять боевой дух кадетов и продемонстрировать сплоченность армии и народа, а также засвидетельствовать верность боевым традициям. И хотя до сих пор так никто и не понял, какого дьявола наши миротворцы делали на одной из планет Темного Содружества и кого они там спасали, все в один голос признали их героями и даже завидовали оставшимся в живых, так как последние сумели изрядно поживиться за счет местного населения воюющей планеты и вернуться на Родину состоятельными людьми. Кому война, а кому шанс на лучшую жизнь. Салли выбрал нас с Торном и отправил в дом ветеранов, чтоб передать приглашение. В результате мы получили увольнительные на целый день, а поручение было пятиминутным. Ветераны, сходившие с ума от тоски и вечно ворчащие, что их никто не слушает, приняли наше приглашение с воодушевлением и даже выпили с нами по стопке местной настойки. Вообще вояки оказались не злыми, рассказали нам пару армейских баек и, пожелав всего наилучшего, показали направление в ближайший приличный кабак, дабы мы могли спокойно расслабиться, не опасаясь появления патруля и ненужных расспросов.

Ресторанчик располагался в полуподвале старинного дома и был стилизован под древние покои времен рыцарства. Полумрак глухих стен был как никогда кстати. После месяца армейской еды мы денег на заказ не жалели. Наевшись досыта, мы налегли на пиво.

— Прости меня, Торн, но я не могу отделаться от скверного ощущения, что ты мне не доверяешь. Иначе я бы давно услышал от тебя всю правду. До сих пор не понимаю, почему ты мне всего не рассказал. Знаешь, как-то паскудно на душе, — начал я без экивоков.

— Это ты меня прости, я обещал отцу никому ни слова не рассказывать и, честно говоря, был уверен что ты в теме и просто держишь свое слово перед своим папашей, как и я. То что ты не в курсе, я понял сразу, когда замочил того козла, — виновато сказал мой друг.

— То есть ты признаешь, что был неправ? — засмеялся я и добавил, — а как ты догадался, что Арно не тот, за кого себя выдает?

— А где ты видел, чтобы раб так красиво выстраивал предложения? Ты его руки видел? Он офицер спецслужб, натасканный и вооруженный стопроцентной информацией. Он вообще не ожидал, что я что-то знаю. Видел бы ты его физиономию перед тем, как он сдох, — Декер впадал в ярость.

Я решил сменить тему, удовлетворенный тем, что друг мне доверяет, и мои опасения были напрасны.

— Торн, может, поговорим о ретрансляторах? — сказал я ему, глядя в глаза.

— Давай, сам ломаю голову, как при таком контроле сверху творятся такие вещи в нашем измерении, — говорил он легко, без принуждения, не подбирая слов.

— В смысле? О каком контроле ты говоришь?

— Ну а зачем ретрансляторы нужны? Контролировать ситуацию, чтобы наш мир развивался в правильном направлении. Разве не так?

— Нет, это не контроль, это только помощь. Контролировать должен каждый из нас, — я засомневался, что нам рассказали одно и то же.

Пообщавшись немного, мы выяснили, что полученная нами информация совпадает, но понял ее каждый по-своему. Если я склонялся к мирному разрешению конфликтов и постепенному распространению идеи возрождения среди планет, то мой друг был сторонником резких, незамедлительных мер по свержению власти Тварей и силовому решению проблемы размещения ретрансляторов как на Глотии, так и на остальных планетах Галактики.

— Торн, ты понимаешь, что любое силовое решение, военные действия — это не совсем в стиле высших миров. Если мы хотим понять основную сущность мироздания и исправить все здесь, мы должны действовать исключительно мирным, цивилизованным путем, — настаивал я на своей точке зрения.

— Не согласен! Раз в высшем мире существует наказание в виде провала в наше измерение, где априори есть насилие, значит наказание вполне в стиле высшего мира, — парировал Торн, — а вся эта чушь о доброте и непротивлении злу мне просто надоела. Меня тошнит от борцов за права человека, работающих на деньги тех, от кого они должны защищать людей. Что это за игра в доброго и злого? А эта гуманитарная помощь отсталым планетам, в результате которой большинство населения перестает там работать и превращается в иждивенцев. Я уже не говорю о миротворческих операциях, в ходе которых миллионы беженцев превращаются в одичавший сброд. Может, если бы нерадивые попрошайки вымерли от голода, а оставшиеся пошли работать, то не пришлось бы не только кормить их из нашего кармана, но и не было бы повода для междоусобных войн. Мы сами порождаем зло своей мнимой добротой. Я вообще не понимаю, почему эта рука помощи стала модной. Ну, написано было бы хоть в одном религиозном трактате, что мы обязаны кормить иждивенцев, лентяев и просто уродов, которые спят и видят, как нас истребить? Ведь в отличие от них мы, видите ли, зажрались и у нас в голове ничего святого. Так нет же, каждого преследует идея фикс — одной рукой дать конфетку оборванцу на краю Галактики, а второй рукой пограбить его полезные ископаемые. И потом мы удивляемся, что они обиделись. А расхлебывают все это простые обыватели, понятия не имеющие, что творится за их же деньги, и плачущие у монитора при виде трущоб. О каком возрождении здесь может идти речь. Мне что подождать пару тысяч лет пока до этих скотов дойдет мысль, что надо остановиться и дать всем шанс вылезти из ямы? Я хожу по родной планете, и мне хочется провалиться от стыда за то, что я вижу. Как так, при таком техническом развитии, уровне науки и тех знаниях, которыми мы обладаем, у нас сохраняется рабство, торговля людьми, происходят массовые бесчинства власть предержащих, процветает хамство, всюду упадок? Разве я должен объяснять каждой Твари, что так делать нельзя, и ждать результата? Или терпеть хамство какого-то недоразвитого подонка только потому, что излучение плохо на него действует? Ну, объясни мне, Лоран.

— Конечно, сломать нос оппоненту всегда проще и доказывать ничего не надо. Только зло и насилие никогда не породит добро и справедливость. Это банально звучит, но другого пути нет. Человек слишком быстро привыкает к насилию, и вид казни преступника перестает его пугать. Он превращается в зверя, загнанного в угол. А я хочу, чтобы у всех нас был выход, — говорил я и чувствовал, что Торн в чем-то прав.

— Лоран, если ты такой миролюбивый, то зачем пошел в звездный флот? Ты же не флористикой здесь занимаешься, а учишься убивать людей, да еще и в больших количествах. По сравнению с тобой пехота — просто детки в песочнице.

— Добро должно быть с кулаками, — сказал я — как пальцем в небо попал.

— А по поводу контролировать, то думаю, наши отцы нам не все рассказали. Есть такие вещи, как везение, стечение обстоятельств, одаренность. Иногда складывается впечатление, что того или иного человека что-то или кто-то ведет к его цели и не дает споткнуться, при том это не всегда бывает добрым проведением. Слишком просто наши предки нам объяснили, как что устроено здесь, не находишь?

— У них было мало времени.

— Или им было просто лень?

— Ты чего злой такой сегодня, Торн?

— Да вот разрываюсь между высокими материями и желанием сходить куда-нибудь в злачное заведение и подпортить себе карму, — рассмеялся он и заказал еще пива.

— Как ты думаешь, у наших предков есть планы на счет этой планеты?

— Не сомневайся, Лоран, планов целый мешок!