Падал снег. Первый снег в этом году. Мороз стоял небольшой, но его хватило, чтобы вдохнуть в осенний мир волшебство.

Дети пришли в полный восторг. Они носились по площадке с утроенной энергией. И лишь Ойнеле не отходила от Ирины ни на шаг. Маленькая, тихая, с серьезным личиком, она скорее напоминала старушку-карлицу, чем маленького ребенка. Даже снег не веселил ее.

Тесты не выявили никаких серьезных отклонений. Ни умственой отсталости, ни аутизма, ни серьезных генетических отклонений, ничего такого, что потребовало бы лечения в специализированных клиниках. Сердечная недостаточность… но это, как Ирина поняла, лечится. Безболезненно и без хирургов. График процедур уже составлен; полгода лечения и все придет в норму. А пока, конечно, никаких дополнительных стрессов…

А этот ублюдок-барлаг хотел бедному ребенку память сканировать! Ирина невольно стиснула кулаки. Какое счастье, что она тогда задержалась!

Снег падал на дорожку и тут же таял. Ирина поймала на ладонь несколько снежных хлопьев. Рыхлые, плотные. До отточенной красоты сухих, летящих при сильном морозе, снежинок им далеко. Но это — снег, такой же холодный, белый, как и дома, на Земле. На той Земле, куда Ирина уже отчаялась вернуться…

Вдруг Ирина заметила а-дмори леангроша.

Вот… ходит же без охраны! И без мигалок. Один. Как это понимать? Жить ему надоело, что ли? А впрочем, его проблемы. Да, и с чего бояться, что он пришел к ней, Ирине? Свет на ней клином не сошелся. Если он к кому и пришел, то только к своей любовнице, Раласву сэлиданум.

Ирина выкинула из головы а-дмори леангроша и переключила внимание на детей. Дети важнее. Причем намного!

… Они слепили снеговика, и украсили его веточками и опавшими листьями, которые не успели еще поблекнуть. Синие листья на белом теле снеговика смотрелись очень красиво. И даже Ойнеле улыбнулась. Всего один раз, и улыбка сразу же пропала с ее личика, как вспугнутая мышка. Но Ирина успела заметить. В душу сразу плеснуло яростной надеждой: все будет хорошо. Несмотря ни на что. "Не позволю всяким уродам вроде барлага…"

Как именно не позволит, Ирина не знала. Не позволит, и все. Моя дочь!

— А они вас любят, — сказал а-дмори леангрош, кивая на детей.

Ирина вздрогнула. Она не заметила, когда он подошел, и потому испугалась. Что ему нужно?

— Что вы смотрите на меня так? — не выдержал он.

— Как это — так? — растерянно переспросила Ирина.

— Перепугано, — с раздражением пояснил он. — Словно я — наймит Артудекта и пришел по вашу душу!

Первое неверно, подумала Ирина, зато второе… Что ему нужно?

— Простите, — сказала она. — Но вы подошли ко мне со спины, я вас не заметила. Тут испугаешься! А почему вы без охраны ходите? У нас… на моей Земле… правители вообще по улицам вот так не ходят. Их возят. В бронированных машинах. В сопровождении взвода охраны. А вы…

Он пожал плечами. И неожиданно предложил:

— Киньте в меня чем-нибудь.

— Что? — опешила Ирина.

— Смелее! Не бойтесь, вам ничего не будет.

Чувствуя себя последней дурой на свете, Ирина нагнулась, собрала снежок и кинула. Ее срзу же отжало в сторону, а снежок… сгорел, не долетев до цели. Исчез в короткой вспышке.

— Шатер недосягаемости, — пояснил а-дмори леангрош. — Полезная штука. И телохранители тоже есть. Если вы вдруг броситесь меня душить, то даже до зоны действия шатра не успеете: вас пристрелят раньше.

— А в аэропорту Сихраува у вас тоже была такая защита? — спросила Ирина, обретя дар речи.

— Да.

Понятно. Зря она тогда бросилась грудью на амбразуру. Можно было и не бросаться… И не не валяться потом в госпитале с дыркой в организме…

Ирина невольно потерла плечо, где остался на память уродливый шрам. Косметическая хирургия в социальный набор не входила. Рану вылечили и только. Шрам убрать — будь добра заплатить. Немало заплатить. Впрочем, шрам Ирину не волновал. Не болит и ладно. Выставлять его напоказ она все равно не собиралась.

— Вы же не знали, — сказал а-дмори леангрош. — Поэтому ваш поступок я оценил в полной мере. К тому же… Идеальной защиты не существует, знаете ли. Если бы вы не отвлекли убийцу, кто знает, как могло все повернуться…

"Хотел убить, так убил бы"- вспомнились Ирине слова Флаггерса, будь он неладен. Флаггерс и не собирался никого убивать, в том-то и дело. Но господину Дорхайону об этом знать нельзя…

— Простите, — сказла Ирина. — Мне надо увести детей с площадки.

— Хорошо, — кивнул он.

Ирина надеялась, что он уйдет. Напрасно. Дети не понимали толком, кто такой а-дмори леангрош, для них он был просто очередным взрослым, одним из прочих, зато Иринины коллеги не скупились на немое изумление. То-то сплетен прибавится! Ирина вполне себе понимала, в каком положении оказалась.

Она передала детей своей сменщице. У которой при виде а-дмори леангроша глаза едва ли не на затылок вылезли. Хоть смолчала, и то ладно. Потом Ирина забрала сумочку и собралась идти к себе.

— Я вас провожу, — с милой улыбочкой заявил а-дмори леангрош.

Да черт бы его побрал! Он что, совсем ничего не соображает?!

Ирина молча пошла к выходу, ежась под взглядами коллег. Только на улице она вздохнула спокойнее. Там было безлюдно и тихо. Шел снег. Падал на дорожки и тут же таял.

Очень хотелось послать своего спутника. Далеко и надолго. Ирина крепилась. Хамить нехорошо, верно?

— Расскажите об экономике вашей планеты, — попросил вдруг а-дмори леангрош.

— О Господи, — вырвалось у Ирины. — Я же не экономист!

— Ну и что? Мне любопытно.

Странный разговор. Очень странный. Один из главных чиновников Анэйвалы приперся в Детский Центр к простой нянечке ради того, чтобы расспрашивать об экономике ее родины. Что-то тут не сходилось. Что-то было тут не то!

Ладно. Хочет послушать про экономику, будет ему экономика.

— Ну… — начала Ирина. — У нас много народов и стран соответственно… Есть восемь крупных и развитых, их так и называют Большой Восьмеркой. Именно они многое определяют. Хотя не все.

— Расскажите про вашу родную страну. Или вы в нескольких странах жили?

— В одной. В России… Ну… Предыстория слишком долгая. Я вам так сходу не перескажу. Но сейчас у нас что-то вроде вашего Михрассура. Страх и жажда наживы определяют… очень многое.

— Откуда вы узнали о Михрассуре?

— Из информа, — объяснила Ирина. — Ваш информ вроде нашего интернета, и даже лучше: спрашиваешь — тебе отвечают по существу. Без тупой рекламы, которая грузится целую вечность.

И без порнографии. Отсутствие охальных картинок Ирина оценила на ура.

— И вы еще не захотели учиться, — сказал а-дмори леангрош. — А знаете ли вы, что очень сложно найти человека, который умел бы пользоваться информом на таком уровне? Большинство просто катастрофично нелюбопытны. Им и в голову не придет задавать вопросы информационной системе.

— Вы что, следили за мной? — пораженно спросила Ирина. — Вы отследили все мои запросы?!

Ну конечно, они следили! Еще бы им было не следить. И доложили обо всем начальству. Это было прописано на лице господина Дорхайона крупным готическим шрифтом. Он даже отпираться не стал!

— Ваша проблема, — сказал а-дмори леангрош, — в том, что вы никому не доверяете. Боитесь, должно быть. Напрасно. Я же вам добра желаю! И ваше недоверие… хм. Оно мне не по душе. Мягко говоря. Я бы хотел, чтобы мне вы все-таки доверяли.

— А зачем? — тихо спросила Ирина.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Зачем вам мое доверие? — расширила вопрос Ирина.

— Мне нравится ваш ум, — сказал он наконец. — И не нравится, как вы его хороните.

— Это мое право, не так ли? — сказала Ирина. — Мой ум и мое право. Извините. Мы уже пришли. Я очень устала и хочу отдохнуть. Если у вас больше нет ко мне вопросов, я пойду к себе. Можно?

Он пожал плечами, идите, мол. Ирина быстренько сбежала.

Потом, в своей квартирке, она долго не могла найти покоя. Странный разговор… Практически ни о чем. Глупый разговор. Непонятный.

Тогда, несколько дней назад, после того как Ирина отказалась от обучения, а-дмори леангрош вызвал ее в свой кабинет. Потому что не пожелал отрывать зад от своего правительственного терминала. Надо думать, у него и без Ирины проблем выше крыши. И вот он, такой занятой, сегодня заявился сам, демонстративно провел Ирину через главный холл Детского Центра, домой проводил… И спрашивал по пути всякую ерунду… Что это такое было? Зачем? Почему?

Ирина терялась в догадках.

Чтобы отвлечься, она активировала дизайнерскую программу по комнатным садам. Она оказалась простой и доступной. В режиме 1:1 она была просто отличной!

Ирина настроила рабочее пространство по размеру комнаты. И занялась делом. Поначалу она пыталась выбирать лишь самые дешевые растения, самые недорогие полки и украшения… Потом села на диванчик, критически оценила вид. Стерла все, и взялась по новой.

В конце концов! Ведь это всего лишь программа. Никто не заставляет покупать виртуальные горшки, стоящие на виртуальных полках. Даром, что выглядят они совсем как настоящие. Даже потрогать можно. Потрогать, и — ощутить упругость листвы, прохладную керамику горшка, шершавое дерево полок…

Ирина старалась выбирать растения с зеленой листвой. Но именно они стоили дороже всех остальных, причем в некоторых случаях — значительно. Что ж, достаточно взглянуть в окно, чтобы понять: зеленые растения здесь почему-то большая редкость…

Ирина увлеклась, ушла с головой в эту увлекательную игру. Не надо ждать несколько лет, пока подрастут и начнут цвести молодые ростки. Программа позволяла увидеть домашний садик на любой стадии его существования.

Мелодия вызова донеслась словно из другой Вселенной. Ирина досадливо поморщилась. Она не знала, как сохранить результаты своего труда, панический поиск по опциям ничего не дал: все же местные компьютерные программы отличались от тех, с какими Ирина имела дело дома. Звонок повторился. Ирина мысленно плюнула и пошла открывать.

За дверью ее ожидал сюрприз. За дверью оказалась Раласву сэлиданум.

Ирина оторопела настолько, что не сумела ни слова выдавить в ответ на официальное приветствие. И на вежливое: "Вы позволите?" не смогла ответить твердым "нет", лишь молча посторонилась, впуская незваную гостью в квартиру.

Она-то здесь что потеряла?!

Из вежливости Ирина предложила кофе. Из той же самой вежливости Раласву не отказалась. И, отпив немного, не поморщилась.

— Красиво, — сказала она, кивая на садик. — Когда только успели?

— Это… это программа, — краснея, промямлила Ирина.

Она поспешно отключила проекцию. В квартире сразу стало как-то пусто. Одинокий цветок с бутоном на толстой ножке лишь добавлял тоски к общему впечатлению.

— Вас заинтересовал фитодизайн? — спросила Раласву.

— Нет, — ответила Ирина. — Просто захотелось, чтобы цветы у меня были как дома. С зелеными листьями. На улице таких нет. Да и вообще, уже осень…

Ирина замолчала, чувствуя себя очень неловко. Что ей надо, этой Раласву. А ведь что-то серьезное! Пришла и молчит, явно не решаясь начать неприятный, сложный, может быть, даже скандальный разговор…

— Да, — решительно сказала вдруг сэлиданум, — это лучше решить сразу. Простите, Ирина. Я могу говорить с вами откровенно? Разумеется, вы вправе просить ответной откровенности. В обмен, так сказать.

— Да… а в чем дело? — спросила Ирина.

— О чем вы сегодня разговаривали с Арэлем Дорхайоном?

— Ох, Господи, — вырвалось у Ирины. — Да ни о чем! Он меня об экономике спрашивал. Какая она у нас, на моей Земле.

Раласву молча смотрела нее, явно не веря.

— Честное слово! — и тут до нее дошло:- Ах, он, сволочь! Он использовал меня, чтобы потрепать нервы вам! Вот скотина!

Да, в таком контексте сегодняшняя демонстративная встреча обрела вполне ясный смысл. Ярость подняла Ирину на ноги, заставила метаться по комнате. Да чтоб он сдох, их драгоценный правитель. Надо ж было пойти на такую подлость.

Раласву быстро потерла пальцами виски.

— Все… не так просто, как вы думаете, — сказала она наконец. — В последнее время… слишком многое пошло у нас наперекос. Еще до того, как появились вы. А откуда вы знаете, что связывает меня и Арэля Дорхайона?

— Ну, — смутилась Ирина. — Сами понимаете… Слухи, сплетни, все такое. Когда двое встречаются, этого не скроешь.

Не пересказывать же ей разговор с ее же собственной дочерью, который Ирина когда-то давно невольно подслушала!

— Все дело в нашей наследственной памяти, — сказала Раласву сэлиданум. — Чувства предков очень трудно отделить от собственной жизни. Они могут лежать мертвым грузом много лет, но вдруг возникает что-то… ситуация или человек… и тогда тебя рвет на куски сумасшедшей вспышкой.

— И вы думаете, этот человек — я? — серьезно спросила Ирина.

— Не думаю, — покачала она головой. — Знаю!

— Но я же вообще не отсюда! Я родилась в закрытом мире!

— Неважно. Вы похожи на девушку, которую любил когда-то… наш общий предок. Любил запретной любовью, и эта любовь не принесла ему ничего, кроме горя и муки.

— И вы это помните? — поразилась Ирина.

И вдруг ей вспомнился тот странный разговор с главой клана Дорхайонов. Когда тот вроде бы случайно встретился с ней, Ириной, в парке. Он тогда сказал, что Ирина похожа на кого-то, кого он знал. Похожа настолько, что могла бы сойти за дочь. "Вы похожи на одну женщину. Если бы я точно не знал, что у нее нет детей, мне не известных… То решил бы, что вы ее дочь". Эти, внезапно вспомнившиеся, слова жгли разум почище серной кислоты. Арэль Дорхайон — сын главы клана. И Алавернош, отец Раласву, тоже. А сэлиданум — внучка главы клана. И конечно, они все должны были получить одинаковый блок этой их пресловутой наследственной памяти. Проклятье, даже Фарго! То-то Клаемь приревновала тоже!

— Я… помню только чувство, — отрывисто сказала Раласву. — Его недостаточно, чтобы изменить половую ориентацию и начать добиваться вашей благосклонности. Но вполне хватает, чтобы… почувствовать все остальное. Понять, что единственный мужчина, которого я… люблю… что он уходит. Что я теряю его. Навсегда.

Ирина прижала ладони к щекам. Да, Раласву и впрямь говорила откровенно. Должно быть, она вконец измучилась. Раз уж решилась на такой разговор…

— Раласву, — сказала Ирина, впервые называя ее по имени, без титула, — простите меня. Но я не собираюсь отбирать у вас вашего мужчину. Правда. Мне это не нужно.

— Да уж, — криво улыбнулась она. — Вижу. Но… Слишком хорошо я знаю, насколько неподъемен груз наследственной памяти. Испытала на себе! И вот что: врагу не пожелаю оказаться раздавленным такой тяжестью. А Арэля я люблю. И если ему со мной плохо, пусть уйдет к той, с которой ему будет хорошо.

— Боже мой, — воскликнула Ирина. — Да с чего вы взяли… почему я? Да он мне даром не нужен! И с приплатой не нужен тоже. Я не хочу… я не могу… да что за идиотизм в конце-то концов! И если бы все было, как вы говорите, какого б тогда лысого черта он парил бы мне мозги экономикой?!

— Он ведь говорил, что вы способны на бОльшее. Что вам надо учиться… Зря вы отказались. Вы могли бы немало добиться в профессии социального инженера. Вы — могли бы.

— Нет, — решительно сказала Ирина. — Не зря. Правильно я сделала.

— Не надо мучить его. Он этого не заслужил. Все, что ему нужно, — это немного любви и нежности, — она вдруг подалась вперед, схватила Ирину за руки. — Уступите ему! Будьте с ним. Не мучьте его…

— Что?!-

Ирина вырвала руки, вскочила:

— Да вы с ума сошли! Как вы можете требовать от меня такое?!

— Так я и думала, — мрачно кивнула Раласву. — Не случайно нам подбросили именно вас. Они знали… знали, как уязвить Арэля в самое сердце. Проклятые ублюдки.

Она сидела неподвижно. Несчастье исходило от нее плотными волнами. Эту боль, казалось, можно было нащупать пальцами, настолько громадной она была. Ирина не знала, не представляла даже, что ей дальше делать, что говорить. Разговор с Раласву раздавил ее полностью. Мысли спутались, сердце болезненно сжималось.

— Простите, — Раласву решительно встала, она уже взяла себя в руки и, вне всяких сомнений, успела глубоко пожалеть о своих эмоциях.

Она снова превратилась в себя прежнюю. Замкнутая, властная, хранящая ледяное достоинство…

— Спасибо, что выслушали. Надеюсь, наш разговор останется между нами?

Ирина кивнула, не в силах ответить голосом.

— А еще лучше — выкиньте из головы все, что я наговорила вам. Я была не в себе. Ясной вам ночи.

Она ушла.

Ирина стиснула ладонями гудящую от боли голову. Ей было нехорошо. До тошноты, до потери сознания.

И вновь почудилось, будто она, Ирина, заблудилась в каком-то сне и не может теперь проснуться. Все вокруг казалось нереальным, зыбким, как оно и бывает во сне. И это пугало.

Даже сюжет сна казался тошнотворно знакомым. Надо было в детстве поменьше сказок читать про золушек и прекрасных принцев…

Решение пришло сразу. То есть, зрело оно уже давно. Но только теперь Ирина отчетливо поняла: другого выхода у нее нет.

Нет другого выхода.

Холл был пуст и безлюден — помещение в стиле хай-тек: сплошные стекло и пластик, много света, ничего лишнего. И — никого, ни единой живой души.

"Может, у них неприемный день?" — с облегчением подумала Ирина. — "Ну, тогда вернусь на следующей неделе…"

— Ясного дня, уважаемая.

Ирина аж подпрыгнула от неожиданности, хотя голос был самый что ни на есть доброжелательный. Она увидела симпатичную девушку Оль-Лейран, она улыбалась настолько бесхитростно и доброжелательно, что Ирина поневоле улыбнулась в ответ.

— Что вам угодно? — спросила

— Я… Мне нужен Лилайона ак-лидан, — сказала Ирина.

— Который именно? — с улыбкой уточнила девушка.

— Непаэль Лилайон ак-лидан сфагран нари лаитанош, — Ирина хорошо помнила, как ак-лидан назвался тогда, когда спорил с Клаемь. Но выговорить его языколомное звание получилось не сразу.

Девушка очень удивилась. Она молчала какое-то время, потом осторожно спросила:

— Простите, вам назначено?

— Нет, — Ирина мотнула головой. — Но он единственный, кого я знаю.

Кому могла бы довериться. Тогда, после ментального сканирования, Непаэль Лилайон был на ее стороне. Он спорил с Клаемь. И поставил на место Клаверэля барлага. Ему Ирина могла довериться…

Девушка быстро переговорила с кем-то через информ. Потом вернулась и сказала:

— Непаэль ак-лидан вас примет. Только надо немного подождать.

— Я подожду, — кивнула Ирина.

Ожидание затянулось. Ирина нервничала и уже сто раз пожалела, что пришла. Что она тут делает? Добровольно в психи записывается. Зачем, спрашивается?

Она уже совсем решилась уйти, даже встала. Но девушка, так любезно встретившая ее в самом начале, уже стояла рядом и предлагала пройти с ней. Ирина пошла, куда деваться. Сама ведь пришла, никто пинками не гнал…

Противное липкое чувство поползло по спине, едва Ирина перешагнула порог знакомого кабинета. Не страх, но очень близко к тому. Паника.

— Проходите, — кивнул ей Лилайон ак-лидан. — Присаживайтесь…

Ирина осторожно примостилась на краешке кресла. Да, здесь были кресла. Аж два штуки. И столик на тонкой ножке. И отключенный экран…

— Кофе?

Ирина заметила на столике поднос и две тонкие чашечки.

— Спасибо… не надо.

— А я возьму, не возражаете?

Он взял чашечку, согрел ее в ладонях…

Ирина поняла, что сегодня у него был напряженный день. Наверное, ак-лидан устал и хотел одного: вернуться к себе и отдохнуть… а тут она, Ирина, со своими проблемами…

— Извините, — промямлила она, сгорая от стыда. — Я не подумала…

— Это моя работа, — отмахнулся Лилайон.

Он внимательно посмотрел на нее. Ирине стало не по себе от его взгляда. Проклятье, этот тип ее насквозь видит!

— Для начала давайте договоримся вот о чем, — сказал Лилайон ак-лидан, отставляя кофейную чашечку. — Вы мне не лжете. Ни в чем. Никогда. И ничего не утаиваете. Это трудно, я понимаю. Но необходимо. Без этого у нас с вами ничего не получится. Без этого, — скажу откровенно, — я вообще не возьмусь помогать вам.

Ирина обдумала его слова. Не сказать, чтобы они ей понравились. Лгать, допустим, нехорошо, и лучше этого не делать. Но… выкладывать абсолютно все?

— А если… — неуверенно начала Ирина. — Если они вам прикажут, вы им все расскажете, верно? Все, что от меня узнаете. О чем сами догадаетесь. Расскажете ведь, да?

Лилайон улыбнулся. Зря, улыбка вышла очень нехорошей.

— Нет, — сказал он. — Не расскажу. Во-первых, честь клана обязывает. Ни один Лилайон не нарушал еще врачебной этики за всю историю существования нашего клана. Можете спросить в информе!

— Но они же…

— Ничего не смогут сделать все равно. Видите ли, приходя в профессию, каждый из нас подписывается на внедрение в сознание особого психокода. Если я пожелаю рассказать о ваших проблемах кому бы то ни было, то умру прежде, чем раскрою рот.

— Простите… — Ирина не знала, куда деваться от стыда. — Я не знала…

— Не беспокойтесь. Это стандартная процедура.

— Да… понятно…

— Не бойтесь, — мягко сказал ак-лидан. — Все, вами сказанное, останется только между нами. Вы правильно сделали, что пришли сюда, ко мне. Вам здесь помогут…

— Я не хочу, чтобы вы все рассказывали Клаемь, — сказала она. — Да, она — опекун и все такое. Но я не хочу, чтобы она знала! И остальные они тоже… незачем им знать.

— Остальные они — это кто? — полюбопытствовал ак-лидан.

— А-дмори леангрош и Клаверэль барлаг! Я… их… боюсь. Всех. И Клаемь тоже.

Да. Именно так. Боится. Если кто-то из них узнает про Ойнеле…

— Вполне вас понимаю, — сказал ак-лидан. — Но достопочтенная госпожа Клаемь все равно узнает. Она — ваш опекун. И лучше, если вы расскажете ей сами.

Ирина упрямо покачала головой.

— Нет!

— Это второе условие нашего сотрудничества, — предупредил ак-лидан. — Я не имею права обманывать вашего опекуна. Вы ей расскажете.

— Хорошо, — неохотно сказала Ирина. — Расскажу… Когда увижу.

— Итак, мы договорились. Верно?

Ирина кивнула.

— Да.

— Позвольте ваш персонкод.

Она вытащила карточку, передала ему. Оформление заняло несколько минут: на экране информа возникла та самая девушка, что встречала Ирину. Недовольным голосом она сказала на языке Оль-Лейран что-то непонятное. Ак-лидан отмахнулся. "Под мою ответственность", — сказал он. "Не положено!" — заупрямилась девушка. "Сгинь,"- последовал краткий приказ. Девушка сгинула (экран отключился).

— Возьмите.

Ирина забрала документ, спрятала в сумочку.

— Вы понимаете наш язык, — вдруг сказал Лилайон на языке Оль-Лейран.

Он не спрашивал, просто отмечал факт. Интересно, как он понял? Не врать… Ну что ж, не будем.

— Да, — ответила Ирина на языке Дармреа. — Понимаю, но… не очень хорошо. Говорить вообще не могу. А что?

— Немного необычно, — он тоже перешел на язык Дармреа. — Как правило, люди пользуются обучающими системами, если хотят выучить какой-либо язык помимо собственного. То есть, они либо знают язык досконально, либо не знают его вовсе.

— Это легко объяснить, — Ирина рассказала, как была нянькой в доме Фарго, и как ей помешали довести до финала обучение. — Собственно, тогда-то меня в правах и ограничили. А почему вы решили помогать мне? Это ведь против правил, верно?

— Не совсем. Но об этом поговорим позже, если захотите… Итак. Я слушаю. Что привело вас ко мне?

— Понимаете, — Ирина нервно стиснула руки, — я…

А спрашивается, зачем она здесь? Что привело ее сюда? Не сглупила ли она по-крупному? Но уже поздно, отступать нельзя. Навряд ли ак-лидан ее сейчас отпустит.

— Не торопитесь, — посоветовал ей ак-лидан. — Говорите, как есть.

— Мне здесь плохо, — выдохнула Ирина, еле сдерживаясь от слез. — Мне плохо… я не могу больше… нет сил это терпеть. Мне кажется, будто я заблудилась в чьем-то сне. И все вокруг неправильное, нереальное. Помогите мне проснуться!

— Так. Можете объяснить, почему у вас такое впечатление?

— Могу! Меня похитили, меня пытались убить, меня используют в какой-то грязной игре, которую я не понимаю. Не так давно меня опять похитили и опять едва не убили, а-дмори леангрош, тот вообще едва не удавил. Я — обычный человек, самый обычный… и мне эти приключения уже поперек горла… Я домой хочу!

Ирина не выдержала, расплакалась. Мерзкое это дело — истерика. И стыдно, и противно, и поделать ничего нельзя.

— Из…вините… я…

— Не извиняйтесь, — мягко, сказал ак-лидан. — Лучше возьмите кофе.

Ирина взяла в руки чашечку. Запах от нее шел умопомрачительный. Стоило ли говорить, что кофе оказался под стать? Бесподобный вкус!

— С-спасибо, — выговорила она. — И из-звините за слезы… не хотела… я не хотела…

— Не за что, — мягко улыбнулся ак-лидан. — И не стыдитесь плакать. В слезах нет ничего постыдного, поверьте мне. На самом деле, это хорошо.

— Что хорошего? — горько спросила Ирина.

— Что вы еще можете плакать.

— Вы мне поможете, ак-лидан? — спросила она.

— Да, — серьезно, без улыбки, ответил он. — Насколько смогу…