— Почему? — спросила Клаемь. — Почему именно Непаэль ак-лидан? Почему не кто-нибудь другой?
Ирина предполагала, что разговор будет нелегким. Что Клаемь, возможно, разозлится из-за ее поступка. Она ошиблась.
Клаемь не просто разозлилась.
Она осатанела.
И странно же было слушать этот неживой синтезированный голос, не способный передать интонацией всю ту ярость, что жила во взгляде!
"Что я такого сделала? — с удивлением подумала Ирина. — Всего лишь позаботилась о себе! А она бесится. Почему?"
— Почему? Почему вы обратились именно к Непаэлю Лилайону?
— Он единственный, кого я там, у них, знаю, — ответила Ирина.
Да. Единственный, кто сможет противостоять а-дмори леангрошу и его семье, если вдруг что. Клаемь фанатично предана все тому же а-дмори леангрошу… еще бы ей не быть преданной после всего, что он сделал для нее когда-то… И она замужем за сыном а-дмори леангроша. Ирина крепко подозревала, что любого другого врача эта компания нагнула бы без разговоров.
— Откажитесь, — потребовала Клаемь. — Попросите себе другого врача. Вы имеете право!
— Зачем? — заупрямилась Ирина. — Почему это я должна отказываться? Непаэль Лилайон — я смотрела в информе! — лучший специалист во всей Анэйвале. Зачем я должна менять его на другого, не такого хорошего?
— Вы не понимаете…
— Это вы не понимаете, — сказала Ирина. — Мне нужна помощь…
— Это он вам сказал? — перебила ее Клаемь.
— Нет. Это я сама чувствую…
Голова болела. Ссориться с Клаемь не хотелось, но что же делать? Ирина не знала, по какой причине Клаемь не переваривает Лилайона ак-лидана, и не хотела этого знать.
— Вы же сами меня к нему приводили, помните?
— Да, но это ведь совсем не то, что целый курс сеансов…
— Мне здесь плохо, — сказала Ирина. — Очень плохо. Так плохо, что уже невмоготу. Ваша Натален сказала тогда, что мне лучше смириться. Вот… я подумала, раз я сама не могу, пусть мне помогут психологи. В конце-концов, это их работа!
— Вы пожалеете, — бросила Клаемь. — Я его знаю, он вцепится в вас как последний паразит, всю душу выжмет. После чего вы будете ходить и улыбаться, ходить и улыбаться… Все его пациенты в конечном счете ходят и улыбаются. Вся соль в том, что им ничего другого больше не остается. Почему, почему вы сразу ко мне не обратились?
— Не знаю, — покривила душой Ирина. — Не подумала.
На самом деле подумала и очень хорошо. Она не хотела зависеть от Клаемь. И боялась очередных нападок со стороны Клаверэля барлага. А уж что с а-дмори леангрошем делать, она вообще не знала. Ей самой очень не хотелось лечиться в психушке. И перспектива терапии, о которой она ни черта ничего не знала, просто пугала.
Но сейчас, наблюдая за Клаемь, Ирина поняла, что поступила правильно. Клаемь вышла из себя именно потому, что начала терять власть над своей подопечной. Иной причины Ирина не видела.
— Я с ним поговорю, — решительно заявила Клаемь. — Во что он вас втравливает! Я ему все скажу…
Ирина благоразумно промолчала.
Из-за Клаемь она опоздала на работу. И как назло, наткнулась в холле на Раласву сэлиданум. За той не задержалось: Ирине пришлось выслушать мораль, завернутую в отменное ехидство.
Сэлиданум вела себя так, будто вчерашнего разговора вообще не существовало в природе. Ирина постаралась ответить тем же. Но не думать о нем было выше ее сил.
Раласву сдалась практически без боя. "Я бы боролась за своего мужчину до конца", — думала Ирина. — "Нельзя же так, в самом-то деле!"
Да. А если Ирина вернется домой и обнаружит, что ее Рустам женился на другой женщине и счастлив в браке? Как она тогда поступит? Разве не так же? "Если ему со мной плохо, — сказала тогда сэлиданум, — пусть идет к той, с которой ему будет хорошо…"
От таких мыслей болела голова.
Сегодняшний день преподнес еще один сюрприз, радостный и горький одновременно. Ойнеле немного оттаяла. Она поиграла с ребятишками и один раз даже засмеялась. Ирина с теплом следила за ней. Хорошо, что девочка забывает весь тот ужас, который ей довелось пережить. Скорей бы уже забыла совсем!
Но перед дневным сном, забираясь в кроватку — Ирина помогла малышке переодеться — она назвала Ирину мамой. Тихий тоненький голосок: Мама. И застенчивая робкая улыбка. И взгляд…
Ирина не выдержала.
В детской спальне как-то взяла себя в руки, а на посту — не выдержала. Долго плакала, но слезы не сумели ослабить боль, сжавшую сердце. Если Клаверэль барлаг узнает… Ирине тогда не жить. Несмотря на психокод от Натален Магайон-лиа, несмотря ни на что.
… Шел снег. Дорожки оставались чистыми и сухими, как — не спрашивайте, Ирина этого не понимала. Но снег падал и падал, выстилая землю плотным бело-голубым ковром. К вечеру облака расходились, и над городом сияли огромные звезды ядра галактики. Снег отражал их, мерцая собственной многоцветной радугой.
У Алаверноша и зимой кипела работа. Спрашивается, какие еще растения могут цвести в мороз? А оказалось, есть и такие.
Хрупкое радужное чудо, пробившее снег и доверчиво подставившее солнцу нежные лепестки. Ирина поначалу даже не поверила, что цветок живой. Недоверчиво и очень осторожно потрогала лепестки пальцем. Живое растение! Невероятно. Алавернош довольно улыбался. Наверное, вырастить такие цветы было очень непросто. Наверное, он не зря гордился своим мастерством.
Ирину по-прежнему мучило странное чувство, всегда возникавшее в присутствии Алаверноша. К этому чувству примешивалась вдобавок вина за все, что с ним было из-за Ирины: глубинное ментосканирование и обвинение в пособничестве преступникам. Но в то же время… С Алаверношем оказалось хорошо молчать обо всем на свете. Именно взаимное молчание и цементировало их дружбу.
Алавернош наконец вернул Ирине цветок-портрет, свой давний подарок. Долго извинялся за то, что держал у себя столько дней. Объяснил, что растение погибло, и пришлось восстанавливать его заново. С цветами такое бывает. Ирина вежливо поблагодарила садовника. Но показать свой виртуальный комнатный садик не решилась, хотя такая мысль у нее промелькнула.
…Закатила Клаемь скандал ак-лидану или нет, Ирина не знала и стеснялась расспрашивать. Но даже если и закатила, победа досталась не ей. Во всяком случае, больше она Ирине на глаза не показывалась. А результаты терапии не заставили долго себя ждать.
Не было никаких препаратов, никаких уколов, гипноза, электрошока, — ничего из того, чего так боялась Ирина поначалу. Несколько тестов и пара разговоров с ак-лиданом. Удивительно, но на душе сразу стало легче.
"Вы не можете изменить мир, — говорил Лилайон ак-лидан. — Но вы можете изменить свое отношение к нему".
Ирина не спорила. Но ей все больше и больше казалось, что этот мир поймал ее в ловушку. В западню. И захлопнул крышку. Так, что уже не выбраться…
И частью этой западни оказался Алавернош. Пусть он сам не подозревал об этом. Но Ирина нередко ловила себя на том, что думает о садовнике гораздо чаще, чем следовало бы. Это раздражало. И, хуже того, пугало…
Ирина была бы рада вовсе не встречаться с садовником. Но он постоянно попадался ей на глаза. А поскольку парк Ирина не покупала, требовать от Алаверноша работать в другом месте и ходить по другим дорожкам, причем так, чтобы с ней, Ириной, не пересекаться, было по меньшей мере глупо.
Приходилось терпеть. Ведь не пошлешь же на три буквы того, кто обращается с тобой корректно и вежливо? Некрасиво это. Не по-человечески. Вот и приходилось терпеть.
Дни шли один за другим. В своем движении по орбите Анэйва вновь вошла в пылевое облако, и звезды исчезли, утонули в ровным золотисто-оранжевым тусклым сиянием. Иногда всходили луны, но редко больше двух-трех сразу. Сезон затмений завершился.
Первая неприятность случилась из-за Ойнеле. Девочка упорно звала Ирину мамой, и это, конечно же, дошло до начальства. Сэлиданум вызвала Ирину на ковер и начала сушить ей мозги. Ирина терпела, терпела…
Потом не выдержала:
— Правильно, это же я из беды ее вытащила! Вот она и привязалась ко мне. Что, пинать ее теперь за это?! И вы же сами определили ее в мою группу!
— Вы ограничены в правах, — сухо указала сэлиданум. — Вы не имеете права на усыновление. А раз так, то зачем вы внушаете ребенку ложную надежду? Вы не сможете удочерить ее!
— Не смогу? — яростно спросила Ирина. — А если ограничение в правах с меня снимут? Тогда — смогу?
Сэлиданум улыбнулась и напомнила:
— Вам еще понадобится получить постоянное гражданство Анэйвалы. У вас ведь оно пока временное, верно?
— И гражданство получу! — заявила Ирина в запале.
— Вот как? Но вы вроде бы собираетесь вернуться домой, в свой отсталый мирок, отрезанный от цивилизованной галактики культурным эмбарго.
Ирина задохнулась: это был удар ниже пояса. Ах, ты ж тварь! — подумала она бешено:-Ревнивая… кошка! Тварь бесхвостая!
— Вот когда получите права и полноценное гражданство, — сурово выговорила Раласву сэлиданум, — тогда мы разговор и продолжим. А пока будьте добры воздержаться от подобных выходок. Все, свободны.
Она отвернулась и включила терминал. Ирина вылетела в коридор. В свое время она убила прорву вечеров, пытаясь докопаться до сведений о той женщине, любовь к которой по словам сэлиданум принесла главе клана Дорхайонов лишь горе и муки. Как удачно, что подобие желтой прессы оказалось и здесь! У Итэля Бэйль Дорхайона было четыре официальных жены и без счета любовниц. Ни одна из этих дам ничем на Ирину не походила. Все они принадлежали к расе Оль-Лейран.
Ирина попыталась взять себя в руки и успокоиться. Получалось у нее плохо. И это спровоцировало вторую проблему.
Лилайон ак-лидан заметил ее нервозное состояние и ловкими вопросами выведал причину. Ирина едва не выболтала ему то, о чем болтать было никак нельзя — правду о происхождении Ойнеле. Она испугалась до ужаса. А потом, осознав, что для ак-лидана такой испуг все равно, что для быка красная тряпка, испугалась еще сильнее.
Но пути назад уже не было.
— Мы ведь договаривались, — укоризненно сказал ак-лидан. — Вы мне не лжете.
Ирина стиснула руки. Сама виновата, дура!
Не врать… Соврешь, он сразу заметит. Такой вранье похлеще детектора джи видит. А правду как сказать? Если цена правды — жизнь ребенка. Лилайон — Оль-Лейран. Он не поймет…
— Не могу, — выдохнула Ирина честное. — Не могу я! Не спрашивайте даже.
Лилайон помолчал. Потом сказал:
— Я хочу вам помочь. Дать вам возможность стать уравновешенным, уверенным в себе человеком. Человеком, который способен отвечать за свои поступки и не нуждается в ограничении прав личности и гражданина…
— А что, ограничение в правах можно снять? — спросила Ирина.
— У вас онраничение частичное. Не зря же вам позволили работать в Детском Центре! Я думаю, после курса терапии можно будет подумать и о том, чтобы снять ограничение. Скорее всего, вам оно уже не понадобится.
Вот и Раласву говорила о том же. Когда получите права и полноценное гражданство… Да. И тогда можно будет удочерить Ойнеле. Может быть, это оградит ее от наследия отца. Нельзя же судить ребенка только по одному родителю! Если у малышки будет мать, ее могут и не тронуть…
— Но все зависит только от вас, — сказал Лилайон. — От вашего добровольного сотрудничества. Я не смогу вам помочь, если вы сами не захотите этого. Эта тайна мучит вас, причиняет боль. Разъедает вашу личность подобно кислоте, уж простите мне такое пафосное сравнение. И чем дольше вы ее скрываете, тем хуже вам будет. Неврозы — вещь опасная, знаете ли.
Ирина долго молчала. Думала.
— Скажите, ак-лидан, — решилась она наконец. — А что вы делаете, если вдруг в ходе ваших сеансов обнарживается, что ваш пациент преступник? Например, что он убийца. Или бандит? Вы донесете властям?
— Вы забыли о психокоде.
— Отчего же, помню. Но… тогда вы сами станете преступником. Потому что скроете преступление! Разве не так? Если вы лечите убийцу…
— Давайте говорить конкретно, — предложил ак-лидан. — Вы — убийца?
— Что вы, нет!
— Тогда какое преступление вы могли совершить?
— Я скрыла… информацию, — сказала Ирина. — Не спрашивайте какую. Она способна погубить… человека.
— Ребенка, — уточнил ак-лидан.
— Да, — Ирина закрыла лицо ладонями и расплакалась.
Лилайон не мешал ей плакать. Он терпеливо выждал, пока поток не иссяк. Потом предложил Ирине воды. Та взяла и стала пить.
— Раскрывать преступления — не моя работа, — сказал ак-лидан задумчиво. — Вообще-то, я должен их предупреждать. — он помолчал, и добавил мягко:- Законы, карающие детей за преступления родителей, справедливы только для моего народа из-за нашй наследственной памяти. Отец-преступник непременно передаст искаженную память своему ребенку. И — да, это очень мощный сдерживающий фактор. Прежде, чем нарушать закон, любой из нас крепко задумается, как и чем расплатятся за его проступок его собственные дети…
Он еще помолчал немного и добавил:
— Врачебная этика — тоже закон, Ирина. Непреложный. Ведь у него в залоге моя собственная жизнь. Я не слишком огорчусь, если этот ребенок будет жить…
Лес вздымался к небу гигантской стеной. Огромные, воистину неохватные стволы ровным частоколом шагали вдоль противоположного берега реки. Ирина, задрав голову, долго всматривалась в громадные деревья. Там, в необъятных кронах жили Оль-Лейран. Выращивали себе экологически чистые дома и жили на чистом воздухе в свое удовольствие.
Ирина вступила на узкий мостик, гигантской аркой выгибавшийся над спокойной гладью реки. Ирина встала на колени и внимательно изучила начало дороги. Мост уходил глубоко под землю. Дух захватывало при мысли о том, до каких глубин был способен дотянуться этот корень исполинского дерева.
Ирина пошла по мосту, стараясь не смотреть вниз — перильца тут были низкими, а проход узким. Наверное, Оль-Лейран не страдают страхом высоты. С чего бы им мучиться такой болезнью? Они ведь всю жизнь проводят на немыслимой верхотуре! Интересно, каково им приходится, когда на их деревья налетает буря?..
Ирина помнила, каким прекрасным выглядел лес свсоты полета танта. Но и здесь, у корней, он выглядел не хуже. Своеобразная мрачная красота, пугающая своей чуждостью.
Здесь стояли полумрак и громадная оглушительная тишина. Никакой суеты большого города, наверное, вся жизнь была сосредоточена на верхних ярусах. А здесь, у корней, было пусто и безлюдно. Ни шороха, ни птичьего крика, — все вокруг точно вымерло.
Каждый ствол поднимался из воды, аспидно-черной во влажном полумраке. Поверхность воды сковывал тонкий, прозрачный ледок, он ощутимо зеркалил. Корни сплетались причудливыми арками мостов. Неярко светились бутоны-светильники на низеньких перильцах… Без них тут стояла бы вечная ночь. Ирина шла без раздумий, не заботясь об обратной дороге. Словно что-то вело ее.
Но что именно, этого она, пожалуй, не смогла бы объяснить даже сама себе.
Мосты вдруг разошлись, широкой дугой обходя большое пространство открытой воды. В центре озера, — озером, конечно, назвать можно было лишь условно, ведь вода здесь была повсюду, — поднимался огромный бутон в два человеческих роста, не меньше. Ирина остановилась, пораженная феерическим зрелищем. Цветок по форме напоминал нераскрывшуюся кувшинку. И он мерцал, пульсируя в странном ритме, прогонявшем по сомкнутым лепесткам волны света всех оттенков радуги. Цвета были мягкими, приятными глазу. Темная вода искрилась бликами.
— Что вы здесь делаете?
Ирина подскочила от неожиданности, обернулась. Перед ней стояла девушка Оль-Лейран, высокая, как и все они, в знакомой черной форме… Подчиненная Клаверэля барлага, наверняка. Накачанная, что твоя валькирия, и вооруженная до зубов, естественно. Прям младшая сестра, а то и вовсе клон!
— Простите, — пролепетала Ирина, — но я…
— Забрели туда, куда не надо. Убирайтесь отсюда!
— Мне нужно найти а-дмори леангроша, — растерянно сказала Ирина.
— А с чего вы взяли, что он здесь есть? И что он вообще согласится с вами разговаривать?
— А у меня есть его карточка, — сказала Ирина, роясь в сумочке. — Вот… Он говорил, я могу в любое время…
— Вызывайте сами. Желательно, не здесь.
— Я из закрытого мира, — объяснила Ирина. — Я не умею пользоваться… Может быть, вы…
— Нашли у кого помощи просить! — фыркнула девушка. — И где! А ну пошли, — она вцепилась в Иринино запястье мертвой хваткой.
Ирина вскрикнула.
— Да что с вами? Вам плохо?
Да, ей было плохо. Так плохо, что хоть топись.
Ирина оглянулась на великанский бутон. Под стать деревьям цветочек, ничего не скажешь. Интересно, каким он будет, когда распустится? 'А что я здесь делаю? — внезапно удивилась Ирина. — Зачем я пришла сюда?
— Эй!
— Мне очень надо… поговорить с а-дмори леангрошем…. Именно здесь. Вызовите его, он придет. Он не сможет не придти…
Откуда у нее возникла такая уверенность, Ирина не знала. Но из головы как-то вдруг сами собой выветрились все мысли, все до единой.
И осталась сплошная звенящая пустота.
Кто-то тронул Ирину за руку. Она испуганно дернулась.
Женщина. Женщина в черной форме, лицо — знакомое… Где-то Ирина уже видела такое лицо. И ей тогда было страшно, это она вспомнила четко.
В душу плеснуло вдруг ужасом. Ирина закричала, шарахаясь в сторону, подальше от этой ужасной женщины, запнулась обо что-то ногой, потеряла равновесие…
И полетела в искрящуюся радужными бликами воду.
Как уж ее вытаскивали-спасали, Ирина не запомнила. Страх по-прежнему владел ею, животный первобытный ужас, душивший диким криком от каждого прикосновения…
Ирина ткнулась лицом в колени, закрыла голову руками, только бы не видеть, не слышать, не ощущать…
Кто-то назвал ее по имени. Несколько раз. Голос был знакомым. Ирина подняла голову и увидела а-дмори леангроша.
Все-таки пришел…
— Уходите! — крикнула она, срываясь в истерике, — уходите, убирайтесь отсюда!… зачем… Не надо!
— Ирина, — очень серьезно проговорил он, — это психокод, не сопротивляйтесь ему! Говорите, что вам было велено передать!
— Вы мне лгали, — обвинила его Ирина, чуть успокоившись; голос ее прозвучал обиженно. — В самом начале, помните? В первые мои дни здесь, на вашей планете. Вы сказали, что во мне нет никаких остаточных психокодов. Помните? А они были, оказывается. И вы терпеливо ждали, пока какой-нибудь из них не проявится! И вот, нате вам, пожалуйста, радуйтесь! Дождались! — ее вновь начало накрывать истерическим шквалом.
— Ирина!
— Не прикасайтесь ко мне!
Она вскочила, нервно оглядываясь. Мокрая одежда неприятно липла к телу. Черное озеро с исполинским бутоном было рядом, по правую руку. "Недалеко увели", — порадовалась Ирина. Хотя чему тут можно было радоваться, в ее-то положении?
— Говори, — властно приказал а-дмори леангрош.
Его впору было испугаться. Лицо закаменело в бешеном гневе. Тот раз, когда он в припадке ярости едва Ирину не придушил, казался теперь бледной тенью перед нынешним. В принципе, бандитам смело можно было не завидовать. Сами напросились…
— Белый сектор… — прошептала Ирина на языке Оль-Лейран, не в силах противиться командному тону приказа.
"Да что же я делаю!" Она в кровь закусила губу, — не помогло.
Самое поганое было в том, что она не могла никак вспомнить подонков, активировавших психокод, дремавший до поры в глубине ее сознания. Кажется, это произошло уже после визита к Лилайону ак-лидану. Да, после! Ирина возвращалась уже к себе домой, и тогда… тогда…
Смутные неясные тени. Кажется, их было двое…
Приказ… передать а-дмори леангрошу, чтоб пришел, иначе… биологическое заражение… Бактериологическое оружие… тиб-вирус или как-то так… угроза нешуточная, раз уж они были так уверены в том, что Арэль Дорхайон — это он-то! — согласится на такую встречу…
— Нет, — замотала головой Ирина, пятясь. — Нет, нет!
— Это психокод, не сопротивляйся ему! Пусть программа отработает до конца!
— Да лучше мне сдохнуть! — всхлипнула Ирина. — Это же западня, ловушка! Как вы не понимаете? Они же вас там убьют! Убьют!
— Это — моя работа.
— Врете, — горько сказала Ирина. — Врете вы, ни черта вы там не справитесь, вас убьют! И я буду виновата, я…
— Ирина. Я все равно узнаю содержимое твоего психокода! Сейчас сюда прибудут ак-лиданы. Тебя схватят и отправят под ментоскан. Так какая разница? Информацию мы получим, так или иначе. А вот тебе будет очень, очень плохо, гораздо хуже, чем сейчас! Пожалей себя! Пусть программа отработает до конца.
— Я лучше сдохну, — твердо ответила она. — Уж лучше я сдохну!
А-дмори леангрош рванулся к ней, но не успел. Стремительным движением Ирина бросила себя в черную воду и еще успела услышать вопль правителя Анэйвалы.
— Стой, дуреха, куда!..
Ледяная вода хлынула в легкие, выбивая дыхание. Сознание захлестнуло паническим ужасом. Легко сказать, что лучше умереть, но ты попробуй это сделай реально, особенно когда каждая клеточка вопит в древнем паническом ужасе и требует немедленного спасения! Инстинкт самосохранения превозмог, Ирина дернулась наверх, к спасительному воздуху. Другое дело, что самостоятельно ей было уже не выбраться: в спокойном на вид озере оказалось мощное глубинное течение, и уж что в него попало, то действительно пропало. В первый раз как-то вытащили, во второй навряд ли сумеют…
Сознание вновь вспыхнуло во время приступа жесточайшей рвоты.
Воды Ирина наглоталась под самую завязку, и теперь эта, с позволения так сказать, жидкость просилась наружу. И если бы водичка оказалась чистой и свежей! Нет, какой-то тинный привкус, приторный запах и еще какая-то мелочь, хрустящая на зубах… тьфу, гадня какая!!!
Век бы ей не видеть то, что только что пришлось выплюнуть! Нечто кольчато-реснитчатое, склизкое, извивающееся, омерзительного сизо-зеленого полупрозрачного цвета… Опустевший желудок вновь скрутило в жесточайшем спазме.
Понятно, экосистема такого леса должна пребывать в равновесии, отлаженном как часы. Эта кольчатая дрянь наверняка исполняла какую-то ценную функцию. А может, даже была вполне съедобной и очень питательной местной креветкой, может, из нее какие деликатесы готовили.
Ирине от таких соображений легче не стало. Ведь с тем же успехом оно могло оказаться и гнусным паразитом, подлежащим немедленной фильтрации.
В любом случае, вкус у червяка оказался наимерзейшим!
Ирина принялась яростно отплевываться. Помогало мало.
— Вот же идиотка несчастная! — сказал над Ириной голос а-дмори леангроша.
Вот это да! Вот кто, оказывается, прыгнул вслед за ней в черную воду — без долгих раздумий. Ирина испугалась еще сильнее. Что он с нею теперь сделает?
— Идиотка несчастная! — сердито повторил Арэль Дорхайон, отбрасывая за спину мокрые волосы. После знакомства с водой сложная прическа распалась, и каждая прядь взялась мелкими колечками как после химической завивки. Эти веселенькие кудряшки, доходившие ему теперь едва ли не до пояса, настолько не вязались с мощным обликом а-дмори леангроша, что Ирину тут же накрыло приступом истерического хихиканья. Она зажала рот — не помогло. Прикусила губу едва ли не до крови, — какое там!
— Говори, — приказал он.
Ирина сдалась. Закрыла глаза и заговорила, с трудом выталкивая из горла колючую чужую речь…
Очнулась она, ясное дело, в больнице.
— Утонуть два раза едва ли не до клинической смерти, и все в одно утро! — ворчливо сказал незнакомый молодой ак-лидан. — Я вам завидую!
Чему тут завидовать, подумала Ирина. Но вслух, понятно, не сказала совсем другое:
— Можно мне уйти?
— Нет.
Ирина лежала спокойно, но жизни не радовалась. Что-то мешало ей. Какое-то чувство, какое-то отчаяние, что-то тревожное и странное. Будто она, Ирина, должна была сделать что-то… куда-то пойти… И забыла, не сделала. Отчего непременно случится нечто ужасное. Такое, из-за чего, если оно все-таки стрясется, лучше и вовсе дальше не жить…
Ирина устала над этим всем думать и потому сползла в муторный полусон.
Лучше б она вовсе не спала! Сплошные кошмары…
Ирина поднялась с постели, подошла к двери. Ха, не заперто! Вот и пускай сами на себя пеняют. Нормально я себя чувствую, ну их всех!
Красота древесного города, так поразившая ее в прошлый, невообразимо далекий, раз, теперь почти совсем не трогала душу. Ирина спросила у одной молодой пары, как ей добраться к Детскому Центру. Те, очень вежливо и доброжелательно, проводили ее к тант-площадке.
Как просто, если умеючи…
Но к себе в квартиру Ирина не пошла. Она бродила по знакомым дорожкам и никак не могла обрести покоя.
Да что со мной такое творится?!
Она присела на лавочку, вытянула ноги, наслаждаясь покоем. Прикрыла глаза, подставляя лицо морозному ветру. Ветерок был слабым, и солнце пригревало: день стоял теплый. Вспомнился вдруг один из старых ставропольских парков по соседству со школой. Ирина любила бродить по нему после уроков, впоследствии — после работы, а еще позже — катать в коляске маленького сына…
Все ушло! dd> Ирина все-таки встала и пошла по дорожке, — без всякой цели, просто по прямой. Возвращаться в свою квартиру не хотелось совершенно. Ее трясло. Наверное, она простыла в ледяной воде. Плевать. Не это важно, не в том счастье.
Ноги сами привели ее к магазину музыкальных инструментов. Ирина вспомнила, как впервые познакомилась с его хозяйкой, чернокожей женщиной-мирету. Как же ее звали? Лютай, вот как. Лютай Рах-Нпори. Тогда дело закончилось кошмарной дракой, и много инструментов оказалось испорчено, в том числе и близкий Ирининому сердцу "роаел", аналог земного рояля.
Сейчас в магазине красовался новый. Ирина поджала пальцы, невольно вспомнившие игру на клавишах. Сесть бы сейчас и сыграть чего-нибудь… не такое неприятное, как печально известный "синий рассвет", а что-нибудь из классики… Лилайон ак-лидан вытащил из ее детской памяти причину мучительного отношения к игре на публике. Не сказать, что Ирина справилась с этой болью, здесь еще предстояло немало поработать над собой, но для себя, в своей квартирке, она играла теперь гораздо чаще. И сейчас, глядя на роайел, она вдруг поняла, что вполне смогла бы сыграть… просто так… для души… без той боли, какой обычно сопровождалось такое желание…
Размечталась…
Ирина уже собралась уходить, как вдруг заметила Клаверэля барлага, мило беседующего с хозяйкой магазина. Собственно говоря, поразило ее вовсе не наличие барлага в магазине и даже не его явные увивательства вокруг госпожи Рах-Нпори. На нем в этот раз не было обычной черной униформы. Снежно-белый, очень эффектный костюм. Оружие, правда, висело на местах, Клаверэль барлаг по долгу службы наверняка и в постели со своими бластерами не расстается.
Но этот сияющий парадный вид… Таким Ирина барлага еще не видела. А чего удивляться, сказала она себе тут же. Может, он Артудекта наконец поймал, вот и вырядился по случаю.
Она слишком долго торчала на виду, вот ее и заметили. Пришлось подходить и говорить в се положенные вежливости. Лютай Рах-Нпори заговорила о музыке, очень уж ей хотелось все-таки наставить Ирину на путь истинный и вернуться к Фарго под крылышко. Ирина пропускала все ее слова мимо ушей.
— Ты что, уже вернулся из Белого сектора? — спросила она у Клаверэля барлага.
— Откуда?! — не понял тот
Ирина заледенела от внезапного ужаса. Она внезапно очень четко и очень ясно вспомнила все утренние события. И поняла, что Клаверэль барлаг совершенно не в курсе. Это открытие ошеломило ее. Он, — и ничего не знает? Да быть этого не может!
Психокод вспыхнул в ее сознании красной строкой. Точный адрес… западня…
В которую, вполне вероятно, уже попался Арэль Дорхайон.
— Слушай, — нервозно сказала Ирина, — а где сейчас а-дмори леангрош?
Барлаг очень удивился такому вопросу:
— Тебе-то что за забота?
— А ты с ним свяжись! Есть же у тебя код доступа, свяжись с ним немедленно! Вот прямо сейчас…
Ирина обнаружила, что почти кричит, но это осознание прошло стороной. Ей было страшно сейчас, так страшно, как никогда в жизни.
— Да что это на тебя нашло, в самом-то деле? — с досадой проговорил Клаверэль барлаг. — Что случилось?
— Западня, — прошептала Ирина одними губами. — Ловушка! Как же он тебе не сказал… полдня, целых полдня, ч-черт… И ты сам тоже… хорош… генерал кислых щей!
Она развернулась и припустила к ближайшей тант-площадке.
— Эй! Тебя какой сайфлоп укусил? — несся ей вслед возмущенный голос Клаверэля барлага. — Вернись сейчас же и объясни, что случилось!
Ирине не было дела. Она влетела на стоянку, плюхнулась на ближайшее блюдце и выпалила адрес, на полном автомате. Тант взвился в воздух на бешеной скорости.