Конечно, некоторые привычки невозможно изменить щелчком пальцев, и проснулись мы с Ирвином на разных концах кровати. Но это не умаляло того, что выспалась я замечательно, проспав всю ночь спокойно и без кошмаров. И даже пробивавшееся между неплотно задернутыми шторами солнце позитивного настроя не испортило. Впрочем, неудивительно, ведь время близилось к обеду, что было немного слишком даже для такой сони, как я.

Хотя сегодня то же самое можно было сказать и о супруге, продолжавшем лежать с закрытыми глазами, поместив руку между щекой и подушкой. Неужели правда спал? С его-то тягой к работе, да еще при таких обстоятельствах? Я подвинулась ближе, опираясь на локоть и пытаясь понять, не притворяется ли муж. Причем мысль, зачем бы он стал это делать, отчего-то в этот момент в мою голову не пришла.

— Ир? — Шепот прозвучал почти нормально, так что я даже подзабыла, что еще недавно «права голоса» была лишена. А потом и вовсе не вспомнила, потому что в следующую секунду оказалась вновь в лежачем положении, почти точно повторявшем вчерашнюю позу. Сам супруг при этом даже глаз не открыл, да и дышать продолжал все так же ровно.

— Ну, Ир? — Я завозилась не потому, что было неудобно, а потому что его сон несколько обескуражил. Одно дело вчерашняя ночь, когда я и правда в этом нуждалась. А сейчас-то с ним что такое?

— Мм?.. — вопросительно отозвался Ирвин.

— Тебе на работу не нужно? Скоро полдень…

— У-у, — это уже отрицательно. А я-то надеялась на что-то вроде ехидного: «Что, выгоняешь?»

— А почему не нужно? Разве ты со всем успел разобраться вчера?

— Боги, женщина, почему тебе именно сегодня утром пообщаться вздумалось?

Если бы не усмешка в его голосе, я, может, и обиделась бы. А так только фыркнула.

— Потому что я рада, что могу это сделать.

Карие глаза распахнулись в ту же секунду.

— Архайн, прости.

— Ничего страшного. — Пожатие плеч удалось не слишком, но хватило и того. — Так что там с работой?

— С Истаром все в порядке. К тебе лекарь из «Лилейника» придет в два пополудни, и я хочу в это время быть дома. Срочные дела и распоряжения я сделал вчера. А ребята нагружены по самую макушку, когда успеют допросить всех работников ресторации, мне отстучатся.

С лекарем все было понятно — дракону Ирвин, видимо, доверял не настолько, чтобы не проверить результатов его работы, а «Лилейником» называли главную столичную лечебницу за цветок на ее гербе и на кованой ограде. А вот при чем здесь ресторация?

— Наше беспечное высочество плевать хотел на то, что нужно быть осторожнее. И отправился вчера с приятелем инспектировать новое заведение под названием «Алый флер».

— А охрана?

— А охрана не посмела нарушить прямой приказ принца, ждала у дверей кабинета. Утверждают, что каждые десять минут проверяли, что все в порядке, но наверняка врут. Впрочем, они в департаменте, скоро узнаем точно. А потом официант обнаружил, что принц исчез, а его сотрапезник лежит на полу.

Я вздрогнула. Неужели этот мужчина пострадал только потому, что оказался не в том месте и не в тот момент? Но Ирвин развенчал мои опасения:

— В вине оказалось то же зелье, которым вырубили тебя.

— Значит, это точно кто-то из сотрудников ресторации?

— По логике — да. Но я вчера был там. Они, конечно, перепуганы все до обмороков — еще бы, из изолированного кабинета похитили посетителя, но ни один и попытки скрыться не сделал, а ведь покушение на представителя королевской семьи это не то преступление, за которое можно ждать помилования. Думаю, мы только время на этих бедняг зря тратим. Любопытно другое — почему портал преступников не оказался заблокирован системой безопасности ресторации. Там заклинания на совесть сделаны, мы проверили.

— Но мы же… ты же открывал портал. Позавчера, помнишь?

— В том-то и дело, что я открывал, — с акцентом на «я» уточнил супруг. — А у них откуда такой доступ? В общем, Истар ничего толком не помнит. Говорит, что сидел за столом, а очнулся уже, когда его Тэс в себя привел. Причем между этими событиями прошло не так много времени. Чуть больше часа.

— Подожди, — я приподнялась, заглядывая ему в лицо, — я ничего не понимаю. То есть сначала Кир и Рох похитили меня, затем отправили тебе требования, а потом похитили принца?

— Это были не они.

— Что?!

— Я сам не сразу поверил. Это все похоже на детали какой-то мозаики… Эти трое, из-за которых пострадала ты, даже знакомы прежде не были. Как и не знакомы лично с заказчиком, все общение происходило по эхо. Элейн — это та девушка в храме — вообще должна была только открыть портал. Сейчас ее ищут, но не думаю, что что-то выйдет. Если она обладает хоть каплей здравого смысла, то давно покинула Дастар. Но главное — у них не было доступа к основной части дома, только подвал с отдельным входом. Так что кто и когда перенес туда Истара, архайн его знает.

— А как же требования? — Пожалуй, нужно было время, чтобы попытаться осмыслить произошедшее, но этот вопрос не задать я не смогла. — Тебя ведь просили отказаться от трона…

Ирвин покачал головой.

— Если я правильно оцениваю ситуацию, то не было бы никаких требований. Избавиться сразу от двух наследников стало бы для кого-то хорошим кушем.

— Тогда почему его не убили сразу? — холодея от того, что это и впрямь могло случиться, хрипло переспросила я.

— Ты задаешь на редкость правильные вопросы, — отозвался муж. — Только у меня нет на них ответов.

Лекарь оказался почтенным магом в годах, пунктуальным до секунды. Впрочем, и в остальном он оказался столь же педантичным, так что следующие несколько минут я провела под непрерывной волной сканирующих заклинаний и расспросов. Причем интересовали его не только вчерашние повреждения, переохлаждение и стресс, но и все недуги, начиная с детства. Оставалось только порадоваться, что ребенком я была вполне здоровым, иначе прием растянулся бы до вечера.

Когда господин Тиамар наконец-то покинул наш дом, я не удержалась от облегченного вздоха. Право слово, мне стало даже немного жаль его супругу, если предположить, что и в семейной жизни он такой же, как и на работе.

Впрочем, Ирвин итогами его посещения остался удовлетворен и перестал смотреть на меня так, словно я собиралась вот-вот упасть в обморок или еще чего похуже, а потому стоило быть благодарной хотя бы за это. Такие взгляды здорово нервировали вкупе с бесконечными вопросами «как ты себя чувствуешь?».

А за обедом я не удержалась и подняла одну из самых, пожалуй, беспокоящих сейчас тем.

— А мне же, наверное, нужно будет дать показания, да?

Супруг замер с поднесенной ко рту вилкой, взглянув на меня с удивлением. Но потом все же уделил внимание мясу, прежде чем поинтересоваться ответно:

— Зачем?

Пришел черед удивляться мне.

— То есть как это — зачем? Разве тебе не нужно знать… — Я замялась, не зная, как верно обозначить то, что должно было, как мне казалось, заинтересовать департамент Ирвина и его самого.

— Мы получили полный доступ к воспоминаниям этих двоих. Кира и Роха, как ты их называешь. Так что тебе нет необходимости вспоминать и пересказывать этот кошмар.

— Получили доступ? — Формулировка и тон вышли столь многозначительными, что мне отчего-то вспомнились вскрытые черепные коробки на занятиях по анатомии. Тошнота подступила к горлу, и есть сразу же расхотелось.

— Ментальное сканирование. — Ир, не догадывающийся о бродящих в моей голове мыслях, напротив, ел за двоих.

Вопрос о том, было ли сканирование добровольным, решила опустить, чтобы не расстраивать себя. Зато уточнить, что дальше будет с Киром, хотелось. Это на самом деле было странным, но я не чувствовала к нему злости и ненависти, даже, напротив, не могла не осознавать, что во многом именно благодаря ему мои злоключения прошли с минимальными потерями. Не говоря о том, что он выгнал голема, планы которого даже знать не хотелось. Я передернула плечами, на секунду вспомнив его омерзительное прикосновение. И все же решилась.

— Скажи, а Кир… Что с ним сделают?

Супруг прищурился. Нехорошо так, словно подозревая меня в чем-то.

— Почему ты беспокоишься об этом мальчишке?

Я бы не назвала его мальчишкой уж точно, но поправлять не решилась, не посчитав момент подходящим. Может, и глупо было предполагать, что Ирвин ревнует, но, по крайней мере, было очень похоже.

— Не беспокоюсь. Просто мне показалось, что он неплохой человек, а так сложились обстоятельства. Мне его немного жаль.

— Только ты можешь жалеть человека, который причинил тебе боль. — Муж покачал головой удрученно, но щуриться перестал. — Откуда столько доброты, Гера? Все с ним хорошо будет. Подпишет соглашение с департаментом, отучится и будет работать. У него сильный дар, нам такой сотрудник пригодится.

Я немного обалдела от такого развития событий. Вчера Ирвин говорил о том, что мог бы выпотрошить его своими руками, а сегодня готов взять на работу? Видимо, это в полной мере отобразилось на моем лице, потому что супруг вздохнул, но соизволил пояснить:

— Я не жалею о том, что вчера сделал. Более того, мое желание отомстить ему никуда не делось. Но окажись я на его месте, не могу гарантировать, что не поступил бы так же. И с этим приходится считаться.

— На его месте?

— Гера, оно тебе надо? История отнюдь не радостная, зачем тебе чужие тайны и грязь?

Грязь мне, может быть, и не была нужна, но, припомнив фразу Кира про угрозу жизни близкого человека, хотелось узнать детали.

— Ладно, — правильно расценил мой умоляющий взгляд Ирвин. — Если коротко, мальчишка с сестрой работали слугами у одного из мелких арлов. Сначала все было хорошо, но потом лайд решил, что Сайри должна озаботиться не только чистотой лестниц и коридоров, но и его спальни. — Я поморщилась, осознав, о чем речь. — Поначалу пытался намекать, потом говорить прямо, а затем взял ее силой. А у Кира, который об этом узнал, активировался пассивный прежде дар, и он выжег хозяину и двум его приятелям, оказавшимся в этот момент поблизости, мозги.

— Поэтому он сказал, что совсем неопытный ментал, — почти прошептала я. История и впрямь, несмотря на приглушенный эмоциональный тон Ирвина, оказалась мерзкой. Бедная девочка… — Что с ней?

— Все нормально, — успокоил муж. — Этим его заказчик похищения и взял. Узнал откуда-то про эту историю, хотя они сразу сбежали, и начал шантажировать. А этот наивный идиот поверил, что его впрямь вздернут без всякого следствия, а сестра одна пропадет. Она забеременела от этого ублюдка.

— Боги… — Я неосознанно прижала ладонь к губам. — Ей можно чем-то помочь?

Судя по выражению лица Ирвина, мое поведение уже ассоциировалось им с диагнозом.

— Разберемся, — наконец пообещал он. — Гера, мне пора, нужно проверить, что нового стало известно.

— Хорошо-хорошо. — Все равно для меня обед закончился уже несколько минут назад, дальше сидеть за столом смысла я не видела.

— Кстати, если завтра будешь себя хорошо чувствовать, выполню обещание и возьму тебя с собой.

— Но я и сейчас хорошо себя чувствую!

— Лекарь велел сегодня не переутомляться, а дать организму еще немного отдохнуть. — Он обошел стол, помогая мне подняться. — Не дуйся. — И быстро коснувшись и впрямь обиженно надутых губ поцелуем, скрылся в портале. Совершенно невозможный мужчина!

В коридорах и кабинетах департамента правопорядка было пустынно. Некоторые счастливчики сегодня не появлялись на службе и вовсе, пользуясь законным выходным днем, те, которым повезло чуть меньше, разошлись несколько часов назад, остались самые стойкие. Мысленно, а иногда и вслух поминающие незлым тихим словом график дежурств, собственное невезение или же строгое начальство.

В кабинете заместителя главы департамента тоже до сих пор горели световые шары, а сам Ирвин Аратэр сидел за столом, обложившись кипой бумаг. Что, впрочем, в последнее время стало для него явлением частым, но не сказать, чтобы привычным. Потому что привыкать к такому не хотелось совершенно. Хотелось, если быть честным, смахнуть все в ящик и шагнуть в портал, чтобы выйти уже в собственной спальне. Но делать этого было нельзя, потому что…

Потому что был заговор. Который уже аукнулся жизнями нескольких людей, виновных разве только в том, что оказались не в том месте и не в то время. А ведь пока на данном этапе это все было скорее на уровне слухов и домыслов. По крайней мере, до вчерашнего дня, когда злоумышленники как-то странно активизировались. И прибавили разом кучу проблем. Как будто его сотрудникам больше заниматься нечем, кроме как ловить по стране, а то и континенту, девчонку, способную создавать порталы, ради смутной надежды, что ей известно хоть что-то о заказчике.

Был, архайн его забери, Истар, имлит этакий, которого понесло в ресторацию вместо того, чтобы сидеть во дворце под надежной охраной. Боги, ну разве можно быть настолько наивным? Ведь на два года всего младше, неужели не ясно, что в данном случае титул принца не спасет, а вовсе даже наоборот? Сам ничего сделать не в состоянии, так хоть не мешал бы. Но вообще вся эта ситуация с его похищением, мягко говоря, дурно пахла. А если откровенно — подванивала так, что хоть нос зажимай.

Предыдущие пару часов Ирвин провел за познавательным чтением протоколов допросов сотрудников ресторации, подробных настолько, насколько это вообще было возможно, но ничего толком не нарыл. На первый взгляд, как и на все последующие, с ними все было чисто. И ни один отношения к тому, что в шатэ оказалась не предусмотренная добавка, не имел. Но как-то же она там оказалась? Оба, и Истар, и этот его идиот-дружок астэт-арл Фирэл, вырубились именно из-за нее. А с порталом вообще неясно, хоть к гадалкам иди.

Если бы Ирвин не был уверен, что принц не способен открывать порталы, то точно решил бы, что это «похищение» его рук дело. Тем более что основания-то для этого были, а вот возможности — нет. Кузен вообще особым умом не отличался, так что возжелай он провернуть план с избавлением от другого наследника, засыпался бы в тот же день. Как только академию окончил? Впрочем, что толку с того. Только развлечениями занимается да фавориткой. Даже любопытно, чем она так Истара зацепила, что он за пять лет новую не нашел, ее каждую ночь в своих покоях оставляет. Иллина наверняка уже мысленно корону на голову водрузила. Даже немного жаль ее будет. Хотя нет, к такой жалости точно нет ни капли. А шлюхе на дастарском троне и подавно делать нечего. Тем более что на это место уже есть не кандидатка даже — почти законная владелица.

Кстати, да. Была Илгерта. В первую очередь была она, а уже потом всякие заговоры и похищение принца. И ради нее надо было разобраться со всеми этими… хм… удобрениями, чтобы никогда больше не испытывать того, что довелось ему испытать вчера. Хоть радуйся, что блондин — после такого и поседеть не фокус. И для дракона он теперь сделает все, какую бы форму благодарности тот ни выбрал. И архайн с ней, с этой должностью консультанта, на которую он уже два года пытался заполучить лайда Саарана. Семья важнее.

Вот именно, семья важнее. Ирвин бросил на документы последний взгляд и решительно поднялся из-за стола. И именно в этот момент ожило эхо.

— Зайди ко мне. — Лайд Навастир не посчитал нужным ни поздороваться, ни дождаться ответа, прежде чем отключиться. И почему-то именно сегодня безумно хотелось поступить совершенно по-детски и чуть ли не впервые в жизни проигнорировать его приказ.

Но вместо этого Ирвин позволил себе только глубокий вздох, а в следующую секунду уже выходил из портала в кабинете придворного мага и тестя по совместительству.

— Я уже собирался домой, — произнес Ир, подходя к столу и опускаясь в кресло куда менее удобное, чем то, с которого встал минуту назад.

— Надолго не задержу. — Навастир подвинул в его сторону лист гербовой бумаги, испещренный строками и увенчанный подписью и личной печатью его величества. — Тебе не кажется, что арл для ребенка служанки — это слишком?

— Не кажется, — удовлетворенно пробежав глазами текст, Ирвин скатал его и убрал в карман камзола. — Почему бы короне самой не воспитать достойную замену тому ублюдку, который владел этой землей раньше?

— Раньше ты не был столь… дальновиден. Станешь утверждать, что моя дочь здесь совершенно ни при чем?

— Не стану. Почему бы не порадовать ее, если есть такая возможность?

— Разбалуешь, — усмехнулся хозяин кабинета, но отчего-то это вызвало у Ирвина плохо скрываемое недовольство.

— При всем уважении, Навастир, со своей женой я разберусь сам.

— Смотри-ка, как заговорил. А ведь полгода назад ты был весьма категоричен.

— И толку от этой категоричности? Вы все равно решили, что мне нужно жениться, и выбрали на ком. И я согласился ради государственных интересов. Но на этом все. В нашу семью я лезть никому не позволю. Отец всегда хотел, чтобы я умел отвечать за свои действия. Так что же теперь не так?

— А ты не забываешься? — Выражение лица придворного мага не изменилось ни капли, но вот металл в голосе зазвучал вполне отчетливо. Но на его собеседника это не оказало ровным счетом никакого воздействия.

— Не думаю. Сами знаете, меня устраивает мое положение, и короной я не грежу. Дай-то боги его величеству долгих лет жизни, чтобы мне вообще на его месте сидеть не пришлось.

— То-то ты от этой короны так избавиться и норовишь. Не говори только, что действительно собирался подписать отречение. — Тон изменился, теперь Навастир куда больше походил на того человека, каким его привыкли видеть дочери — строгого, но справедливого. Чем Ирвин и воспользовался, усмехаясь:

— Чтобы вы даже и не сомневались. А потом забрал бы жену, закрылся в арле и наблюдал, как вы из Истара будущего короля делаете.

— Иди уже, будущий король, — пресекая разговор, который в той или иной форме поднимался уже не раз, махнул рукой Навастир. — Жене привет передай, если еще не спит. И завтра ждем вас на балу.

— Так точно, — козырнул издевательски зять и скрылся в портале раньше, чем тесть успел среагировать.

А Навастир, барабаня пальцами по столу, выглядел весьма довольным собой. Потому что его план вновь оказался верным, и эти двое, кажется, уже сумели найти общий язык. Что бы там кто ни говорил, своих детей он любил. Всех. Независимо от того, кто значился у них в матерях. Или отцах…

Бал — это всегда прекрасно, а бал в королевском дворце прекрасен вдвойне. Ведь это чудесная возможность надеть лучшее платье и семейные драгоценности, которые маменька в других случаях и трогать-то не велит, попробовать изысканные закуски с королевской кухни и шатэ из королевских погребов, познакомиться с новыми людьми. Особенно с мужчинами, чьи пальцы и запястья свободны от брачных украшений, а сердца — от привязанностей. Впрочем, последнее и вовсе не обязательно…

Именно на эту тему, временами едва не захлебываясь от эмоций, вели беседу несколько очаровательных и весьма юных (что давало основание полагать, это если и не самый первый их бал, то один из таковых) лайди по соседству. Поначалу мы с Нейни еще пытались вести разговор между собой, но потом свели его на нет. И лишь когда девушки решили, что им нужно срочно посетить дамскую комнату — непременно всем вместе, разумеется, — продолжили.

— Боги, откуда такой энтузиазм? — Я проследила за стайкой в платьях разных оттенков розового до дверей и повернулась обратно. — Я думала, они вот-вот разлетятся мыльными пузырями от восторга.

— Эй, будь снисходительна, — шлепнув меня сложенным веером по руке (кто вообще ими сейчас пользуется?), улыбнулась Венейна. — Вспомни хотя бы себя в их возрасте. Хотя… нет, ты плохой пример. Вспомни Лизандру.

— О, ну по сравнению с Лизой, эти лайди просто сама грусть и меланхолия, — не могла не согласиться я. И, не удержавшись, уточнила: — Веера что, вновь в моде?

Нейни без воодушевления раскрыла аксессуар, взмахнула им пару раз перед лицом и со щелчком закрыла обратно. А потом, бросив беглый взгляд на супруга, стоящего чуть поодаль, наклонилась к моему уху.

— Арлек считает, что мне непременно должно сделаться дурно. И его совершенно не смущает, что у меня уже есть сын и я значительно лучше разбираюсь, как себя чувствуют беременные женщины.

— И ты все равно решила уступить, даже учитывая, что выглядишь, уж прости, несколько глупо?

Выражение лица сестры приобрело недоуменное выражение.

— Милая, разве подобные мелочи стоят ссор? Когда кто-то заботится о тебе от всей души, на некоторые вещи вполне можно закрыть глаза.

Я машинально бросила взгляд в ту же сторону, что и она несколько минут назад. Потому что именно с Арлеком беседовал сейчас Ирвин. И судя по сосредоточенному виду обоих, этот разговор не был столь праздным, как наш.

— Да-да, — не упустила моего маневра из виду Нейни. — Запоминай, сестра плохого не посоветует.

— Чего не посоветует? — чуть ли не хором поинтересовались наши мужчины, подходя ближе. Очевидно, взгляды они расценили как недовольство, что даже на балу они заняты делами, а не развлечениями.

— Ничего, — так же хором откликнулись мы. А потом Веней на улыбнулась лукаво и добавила: — Я интересовалась у Геры, как скоро ждать племянников.

Я даже воздухом поперхнулась от возмущения. Вот же… в голове даже слова не нашлось, способного охарактеризовать коварную родственницу. Зато Ирвин даже бровью не повел — вручил мне бокал с лимонадом, забрав его у проходящего мимо разносчика, и уточнил:

— Одного тебе мало будет? Сразу парочку нужно?

— Ой, а можно? — Нейни даже руками всплеснула наигранно радостно, оставив веер безжизненно болтаться на запястье.

— Мы постараемся, — пообещал супруг, недвусмысленно приобнимая все еще растерянную меня за талию и прижимая к себе.

Арлек уткнулся лицом в изгиб шеи жены, и плечи его подрагивали от смеха. И лишь слегка успокоившись, он посоветовал мне:

— Не обращай внимания, они вечно себя так ведут.

— Эй, не открывай наших секретов! — Что ж, веером в этот вечер досталось не только мне. Но сдаваться Арлек не собирался, в чем я его полностью поддерживала.

— О, я еще и не то расскажу. Гера, не забудь оставить один танец для меня.

— Ты вообще-то на службе, — поддерживая оппозицию, вмешался Ирвин. А потом и вовсе свернул разговор, сообщив, что король должен появиться с минуты на минуту, и нам стоит переместиться поближе к трону.

И зачем только? Мы ведь так замечательно расположились справа от входа, имея возможность воспользоваться им в любой момент… Я сдержала обреченный вздох и позволила супругу проводить нас с Нейни к выбранному им месту, напоследок все-таки пообещав вернувшемуся к службе Арлеку непременно потанцевать сегодня с ним.

— Его величество Инзор Аратэр, король Дастара. — Голос церемониймейстера разнесся в воцарившейся тишине зала подобно грому.

Лайд Инзор вошел в зал неспешным, но совершенно нецеремонным шагом под руку с девушкой, на которой разом скрестились взгляды присутствующих. Не помешало даже то, что мужчины при этом застыли в поклонах, а женщины — в реверансах. Разумеется, некоторые обитатели дворца уже имели возможность лицезреть лайди, но таковые были скорее в меньшинстве. И лишь когда король, дошедший до трона и устроившийся на нем, жестом поблагодарил всех приветствующих, средоточие взглядов достигло апогея.

— Лайды и лайди, — не стал тянуть время король, — позвольте представить вам гостью нашей столицы арлиссу Ниарин Иликай.

Разумеется, слово «фаворитка», давно уже воспринимающееся как «официальная любовница», прозвучать не могло. Но гостья столицы? Рукоплеща в унисон с остальными, мое недоумение сменилось любопытством.

Конечно, обладавший магическим даром, пусть и пассивным, король выглядел не на свои законные шестьдесят три, а на уверенные сорок. Но вот лайди, в которой не было ни капли дара, едва ли была старше меня. Разве что самую малость, если учесть умело нанесенный макияж. Так что смотрелись они вместе, на мой взгляд, странно. Скорее как дядя и племянница, нежели любовники. Но не отметить, что девушка была привлекательна, тоже было нельзя. От уложенных совершенно не по дастарской моде волос, таких же светлых, как у Ирвина, до кончиков шелковых туфелек она вся казалась олицетворением изящества и возвышенности. Лайди была из той категории девушек, которым даже завидовать не получается, так они открыты и искренни…

Слишком открыты, пришлось признать несколько минут спустя, когда Арин, через пару секунд после личного знакомства изъявившая огромное желание подружиться, вылила на мою голову просто уйму информации. И хотя это было лестно и даже по-своему мило, я вовсе не была уверена, что количество домингов в арле ее отца или название лучших сортов цветов в оранжерее матушки это то, что мне необходимо было знать. По крайней мере, прямо сейчас. Так что, когда Ирвин, приложившись к тонкой ручке лайди-непосредственности, увел меня танцевать, уступив честь пообщаться с ней следующим счастливчикам, я украдкой перевела дух.

— Что не так? — поинтересовалась я, заметив странно-сосредоточенное выражение лица супруга.

— Не так?

— Ты как будто пытаешься в уме рассчитать вектор силы для заклинания стазиса.

Кажется, сравнение получилось что надо — сосредоточенное выражение тут же сменилось на ошарашенное. К счастью, чтобы убедиться в этом, даже головы поднимать не требовалось — роста мы с Ирвином благодаря высоким каблукам были почти одинакового.

— Вектор я и так знал, — улыбнулся уголком рта Ирвин. — А вот насколько мне повезло с женой, осознал до конца только сейчас.

Я едва с шага не сбилась от его слов. И как прикажете их расценивать? То ли как Прорвавшуюся правду, то ли как банальнейшую лесть, то ли и вовсе как сомнительный комплимент, если исходить из того, что сравнили меня сейчас, пусть и не напрямую, с болтливой фавориткой короля. Так и не решив окончательно, я улыбнулась в ответ.

— Брось, по-моему, она очень милая. И красивая.

— Только если тебе нравятся худощавые блондинки вместо фигуристых брюнеток.

А вот это уже точно было комплиментом. Что это с ним?

— Супруг мой, вы пьяны?

— Если я скажу, что опьянен чувствами к тебе, получится слишком банально? — Предложение Ирвин проговорил прямо мне на ухо, да еще таким тоном, что мурашки, кажется, устроили просто смотр войск вдоль моего позвоночника. А уж когда губы, словно невзначай, коснулись мочки…

Я легонько ударила его по плечу, на котором покоилась моя левая рука, и его тон тут же сменился:

— Покушение на наследника престола. Дорогая, ты в курсе, что за это полагается смертная казнь?

— А ты в курсе, что обещал меня беречь? — парировала я, все еще не понимая подобной смены поведения. Ей-боги, еще немного, и я начну сомневаться, что это действительно Ирвин.

— Да? Вот незадача, — не расстроился невозможностью «покарать» меня супруг. И тут же сменил тему: — Мне кажется, или сегодняшний бал нравится тебе больше, чем свадебный?

И в кого вы такой догадливый, ваша светлость?

— Не кажется.

— Расскажешь почему?

— Это обязательно?

— Нет. — Он по-прежнему вел меня по залу столь безмятежно, будто разговаривали мы о погоде. — Просто любопытно, чем же они так кардинально различаются. Или все дело в том, что синее платье тебе нравится больше, чем белое?

Я вновь не удержалась от улыбки, хотя вопрос был вовсе не праздный. На мне действительно было сейчас синее платье, надеть которое я до этого момента не решалась из-за весьма глубокого декольте. Но коль уж теперь я была замужем, и этот самый муж сопровождал меня сегодняшним вечером, почему бы не воспользоваться ситуацией? Тем более что подаренный Ирвином гарнитур с сапфирами подошел как нельзя лучше. А широкое кольцо соседствовало с обручальным, которое супруг вернул наконец сегодняшним утром, собственноручно надев его на палец, прежде чем отбыть на службу. И даже повинился, что взять с собой меня сегодня ну никак не получается, потому что в департаменте его не будет, а никому другому доверить такое важное дело, как мое благоустройство, он не может. Впрочем, не могу сказать, что я так уж сильно расстроилась, посвятив свободное время подготовке к балу и болтовне с Налой по эхо.

— Белое платье привлекало слишком много внимания, — вспомнив, что едва не оставила вопрос супруга без ответа, не слишком прямо отозвалась я. Но Ирвин, кажется, понял все правильно, и уточнений не последовало.

Когда закончилась мелодия, мы как раз успели сделать очередной круг по залу и вернуться в то место, откуда начали. Неудивительно, что мой взгляд выцепил принца, сидящего рядом с отцом. Истар сегодня вовсе не выглядел таким франтом, как обычно. И отражалось это не только в простом сером камзоле почти без украшений да брюках вместо модных укороченных бриджей. Вообще принц казался каким-то потухшим: то ли расстроенным чем-то, то ли попросту ужасно уставшим. И судя по тому, как время от времени он едва заметно морщился, непрекращающаяся болтовня лайди Ниарин грозила вот-вот отозваться у него головной болью.

— Ирвин, ты не будешь против? — я указала глазами на принца, едва заслышав первые ноты мелодии, под которые лайди приглашали лайдов. Вообще-то, замужним вариантов — кого пригласить — полагалось не так уж много, но он ведь почти член семьи, надеюсь, подобное послабление мне бы позволили.

Муж смерил кузена взглядом, который назвать дружелюбным было затруднительно, но все же кивнул, выпуская мои пальцы из своей руки.

— Составлю компанию дяде. Подозреваю, что он тоже будет благодарен.

Истар, кажется, удивился, когда я присела перед ним в реверансе, но сориентировался быстро, поднимаясь с трона и предлагая мне руку. А уже спустя несколько секунд уводил меня в танце явно подальше от компании родственников.

— Даже не знаю, как тебя благодарить за спасение, — едва позволило расстояние, с искренностью в голосе проговорил принц.

Я не удержалась от смешка, решив, что уж за это на меня не обидятся:

— Вы действительно выглядели нуждающимся в этом, и я не могла себе позволить бросить наследника престола на произвол судьбы.

Истар попытался улыбнуться в ответ, но получилось не очень. Губы почти сразу вернулись в почти болезненный изгиб, как и складка меж бровей, обосновавшаяся на прежнем месте.

— Вам нехорошо? — вопрос, конечно, был не по этикету, но если с ним и вправду что-то не так, лучше уточнить.

— Как ты справилась? — задал он вопрос, вместо того чтобы ответить.

— Простите?

Он осторожно обернулся по сторонам, словно убеждаясь, что никто не подслушает, но когда заговорил, все равно понизил голос:

— Это же странно, да? Когда ты не последний человек в стране, а тебя просто похищают среди белого дня. Неизвестно кто, неизвестно зачем…

Боги, я и подумать не могла, что принц, взрослый мужчина, начнет вдруг жаловаться мне на жизнь. Но с другой стороны, в конкретно этой ситуации именно я могла понять его лучше других. Вот только как нужно было реагировать? Утешать я умела еще хуже, чем просто сочувствовать.

— Думаю, нам стоит порадоваться, что в итоге все закончилось хорошо. — Я сделала попытку перевести разговор на позитивный лад, но Истар, кажется, этого не заметил.

— Хорошо? Отец говорил, что мне повезло. И что тебе пришлось куда хуже…

Ну же, ваше высочество, неужели так сложно понять, что я вовсе не жажду вновь погружаться в воспоминания?

— Один лекарь когда-то сказал, что у меня очень гибкий разум. И он довольно легко забывает плохое, затмевая его хорошим. Правда, говорил он это после того, как я провалилась под лед и почти полнедели пролежала в кровати, простудившись.

— Под лед?! — Мрачные мысли оказались забыты в мгновение ока, и вот уже принц смотрел на меня глазами полностью заинтригованного человека.

— Да, представляете? Дениза, это моя сестра, как раз осваивала свою стихию, и я решила проверить, насколько крепко она заморозила воду. Оказалось, не очень.

Истар слегка улыбнулся, и я поспешила закрепить успех, припоминая смешные истории из детства. Стоит ли говорить, что с таким количеством сестер и относительной свободой действий их было много? До конца танца, по крайней мере, хватило.

А следующий я предпочла пропустить, позволив Ирвину отвести меня в сторону и схватив по дороге бокалы с шатэ. Было даже слегка совестно, что в начале вечера я смеялась над веером Нейни, потому как сейчас он пришелся бы как нельзя кстати. Но сестры на горизонте, к сожалению, видно не было.

— О чем беседовали? — явно стараясь не выдать заинтересованности, спросил супруг, когда бокалы соединились с легким звоном, и мы сделали по паре глотков.

Я пожала плечами, размышляя, стоит ли озвучивать тему нашего разговора — все же принц явно не собирался откровенничать с каждым. Но потом подумала, что, возможно, ему нужна помощь, а Ирвин все-таки его брат.

— Его высочество переживает, — я тоже неосознанно понизила голос. А когда поняла, все так же тихо закончила: — Из-за похищения.

— Переживает? — Муж хмыкнул даже как-то издевательски. — Гера, если Истар о чем-то и переживает, так о недостаточно расшитом камзоле, например.

Я пожала плечами, решив, что разуверять его, судя по настрою, смысла точно нет. И машинально продолжала выискивать в кружении пар сестру. Но Нейни так и не появилась, зато…

— Вот поганка! — шепотом, но от этого не менее эмоционально, прокомментировала я, увидев другое, столь же знакомое лицо.

Ирвин недоуменно нахмурился, вглядываясь в ту же сторону, что и я. И много времени на то, чтобы сделать выводы, ему не понадобилось.

— Лайди Кларамей сегодня прекрасно выглядит.

Я сделала еще пару глотков, чтобы скрыть за этим скрип зубов. Клара действительно замечательно выглядела. Вот только это не умаляло того факта, что ее здесь быть вроде как не должно. И уж точно не в компании лайди Седрика!

— Ты сделаешь мне одолжение?

— Если только мне не придется после этого закапывать труп Седа, — отчего-то развеселился муж, но тут же посерьезнел под моим мрачным взглядом. — Гера, я пошутил. Что от меня нужно?

— Пригласи ее на следующий танец. Мне нужно поговорить с лайдом Самани.

Сомневаюсь, что Ирвина привело в восторг желание супруги вести беседы с посторонним мужчиной, но вербально он этого проявлять не стал, за что я была безумно благодарна. Приятно, когда тебе дают право самой решать, как поступить, независимо от отношения к таким поступкам. И, дождавшись смены мелодии, я вместе с мужем отправилась поприветствовать сестру и ее кавалера.

— Гера! Я даже не ожидала вас сегодня увидеть, — заулыбалась Клара, обнимая меня, а затем подавая руку для поцелуя Ирвину.

— Я тебя тоже, милая. — Сарказм удалось скрыть ровно настолько, чтобы сестра ничего не заподозрила. А вот от ее сопровождающего он явно не укрылся, потому что взгляд, которым Седрик наградил меня, обмениваясь рукопожатием с другом, говорил сам за себя.

Кларамей была так искренне рада меня видеть, что стало совестно за собственные планы. Разумеется, с одной стороны, я заботилась в первую очередь именно о ней. Ведь одно дело сбегать на пару свиданий в город или даже в ресторацию с парнем из академии. И совсем другое — явиться в сопровождении мужчины на королевский бал. Это было равносильно тому, чтобы во всеуслышание объявить о своих отношениях! Но, с другой… Отец не мог быть не в курсе происходящего, и если он до сих пор не принял мер, то, возможно, его все устраивало?

Но пока я раздумывала над тем, стоит ли упорствовать в стремлении побеседовать с лайдом Самани, Ирвин, который об этих мыслях мог только догадываться, уже пригласил Клару. И она, бросив в мою сторону не слишком понятный взгляд, не нашла причин отказываться. Что, собственно, было логично — как отказать, если тебя приглашает мало того что муж сестры, так еще и второй наследник престола.

— Лайдис Илгерта? — быстро сориентировался Седрик, предлагая мне руку, стоило только нашим спутникам влиться в поток танцующих.

И мне ничего не оставалось, как присесть в реверансе, принимая руку и позволяя вовлечь себя в круг.

— Вы хотели о чем-то поговорить? — напряженная тишина между нами оказалась прервана Седриком по меньшей мере на третьей минуте танца.

Я в это время развлекала себя тем, что считала шаги и разглядывала пары вокруг. Правда, делать это приходилось, слегка повернув голову влево, — ростом Седрик существенно превосходил Ирвина, и спокойно наблюдать на залом над его плечом было затруднительно. Взглядом же с ним я и вовсе старалась не сталкиваться. Нет, лайд вовсе не был уродлив или даже просто непривлекателен. Не удивлюсь, если бы в зале нашлась пара-тройка девушек, считающих его просто идеальным. У меня же светло-серые, почти бесцветные глаза на смуглом лице отчего-то вызывали мурашки. Меня бы вполне устроило провести этот танец в молчании, а затем разойтись по сторонам до конца вечера как минимум. Но он, видимо, считал по-другому.

— С чего вы взяли?

— Лайдис, я служу в департаменте вашего супруга уже около пяти лет. И поверьте, меня туда взяли не за красивые глаза. — Я удержалась от того, чтобы не вздрогнуть. Не мог же он знать, что несколькими секундами раньше я действительно думала о его глазах?

— Я догадывалась, что сотрудников туда набирают по какому-то другому принципу, — позволила себе согласиться я. Но раскрывать карт все равно не собиралась. — Так, может, вы уже знаете, о чем именно я хотела поговорить?

— Знаете, догадки — не моя стезя, но, думаю, не ошибусь, если речь пойдет о вашей сестре.

— Сестре? Которой из?

Рука на талии напряглась едва-едва, но словно намеком, что шутка оказалась некстати. Что ж, лайд, хотите правды?

— Вам не кажется, что вы не подходите Кларе?

— Она так не считает.

— Моя сестра еще юна и… не всегда делает правильный выбор.

— Кажется, вам стоит почаще общаться с ней. Кларамей достаточно умна для своих лет, чтобы понимать, чего она хочет.

— Не думаю, что наш отец…

— Прошу прощения, но если ваш отец решит, что дело требует его вмешательства, это будет лишь между ним, мной и Ютрамей. И никоим образом не затронет вас.

Я почти онемела от возмущения. Вот грубиян! И что только Клара в нем нашла? Стоит ли говорить, что остальная часть танца прошла в напряженном молчании. И когда музыка подходила к концу, все, чего я хотела, — вернуться к супругу и позволить сестре самой решать, нужен ли ей такой невоспитанный кавалер. Идея вмешательства уже казалась совершенно не такой умной, как поначалу.

— Лайдис Аратэр, вы считаете меня абсолютно неподходящей кандидатурой для сестры, и не думаю, что прислушаетесь к моим словам, но все же. — Седрик уже вел меня обратно к тому месту, откуда начинался танец, когда вновь решил нарушить тишину: — Лишь тому стоит давать советы другим, кто считает собственную жизнь идеальной. Вы считаете ее таковой?

Я промолчала, не желая поддаваться на провокацию. А точнее, если быть честной, просто не зная, как ответить на этот вопрос без лжи и лицемерия.

— Разговор удался? — поинтересовался Ирвин, когда счастливая Клара вновь упорхнула в объятия своего поклонника.

— Не совсем, — я качнула головой, принимая бокал с лимонадом. Пить не хотелось, а вот занять руки — вполне. — Он всегда такой грубиян?

— Седрик нагрубил тебе?

Тон мужа мне не понравился. Не хватало еще поссорить их с лайдом Самани из-за глупости. Ведь как ни крути, а он был прав, пусть и стоило быть более культурным в формулировках — их отношения с Кларамей, какими бы они ни были, совершенно не мое дело.

— Не совсем. Просто дал понять, что не собирается обсуждать со мной данную тему.

Не знаю, поверил ли Ирвин, но, по крайней мере, расслабился почти сразу и перестал напоминать натянутую тетиву. И свободная левая рука скользнула на мою талию, даря ощущение покоя. Я поразилась пришедшей в голову мысли. Действительно, с каких это пор я чувствую себя спокойнее оттого, что супруг обнимает меня? Когда его прикосновения перестали не только причинять дискомфорт, а стали, напротив, приятны?

В дальнейшем мне предстояло лишь убедиться в этом, потому что больше супруг отпускать меня от себя, кажется, не собирался. И не сказать, что я была хоть каплю против. Все последующие танцы были отданы лишь ему. И мне оставалось только купаться во внимании Ирвина, которое он дарил с улыбкой и без колебания. И… ох, хорошо, это казалось слегка неприличным, но безумно лестным, когда Ир украдкой останавливался на декольте, а его взгляд при этом приобретал некую мечтательность и расфокусированность. Вот уж не думала, что ощущать себя соблазнительной для собственного мужа так приятно.

Я чувствовала, как горят щеки, хоть и не знала, что послужило причиной — сами танцы или все же интерес Ирвина. И когда он предложил немного передохнуть и проветриться, согласилась без колебаний. А потом с трудом пыталась скрыть улыбку, заметив, куда привел нас портал.

— Что такое?

Я закусила губу, но не удержалась и улыбнулась, озвучивая мысль:

— Приятно осознавать, что ты тоже иногда предсказуем. — Непонимание в его глазах читалось без труда. — Почти в каждом любовном романе, если мужчина уводит женщину с бала, то ведет ее именно на балкон.

Ирвин демонстративно обернулся по сторонам, не обойдя вниманием соседние балкончики. Все они были пусты, что существенно умаляло мою версию, но супругу, кажется, претила сама мысль, что он мог казаться предсказуемым. Так что новый портал не заставил себя ждать, и меня утянули туда без лишних слов и малейших объяснений.

— Боги, как холодно! Где мы? — Ледяной ветер за секунды проник под тонкую ткань платья, заставляя обхватить себя руками в тщетной попытке согреться.

Супруг поспешно стянул с себя камзол, набрасывая мне на плечи, и лишь потом вспомнил, что он, вообще-то, маг, и установил щит, сквозь который не проникал не то что ветер — даже воздух, кроме того, что уже находился внутри.

— Третья дворцовая башня. Мы с Истаром в детстве часто сюда пробирались. — Ир подвел меня к краю, очерченному невысокими, едва достающими до пояса бортами, и остановился позади. Отсюда весь город был как на ладони, хоть и выглядел маленьким и игрушечным. А пересечения улиц, украшенных огнями фонарей, смотрелись диковинным украшением немного сумасбродного ювелира.

— С Истаром? — Я не стала оборачиваться — чувствовала, что Ирвин стоит прямо за спиной и все равно услышит. — Мне казалось, вы не слишком ладите.

— Раньше ладили, — он усмехнулся, но как-то невесело. И словно закрывая тему, которую сам же и открыл, шагнул ближе, обнимая меня за талию и прижимая к себе.

— Ир, а что ты делаешь? — Понимаю, вопрос — глупее не придумаешь. Однако сложно придумать что-то более умное, когда горячие губы касаются твоей шеи и скользят по ней совсем легко, но все равно вызывая дрожь по коже.

Смешок оказался щекотным, даже отвечая, супруг и не подумал прекратить своего занятия, чередуя слова с прикосновениями.

— Целую жену.

— Мм… — протянула я, борясь с желанием запрокинуть голову, чтобы облегчить его занятие. — И как? Получается?

Теперь Ирвин усмехнулся уже в открытую — коротко, но искренне. И признался:

— Пока не очень.

А затем он оторвался от моей шеи, но лишь на мгновение, понадобившееся на то, чтобы позволить мне развернуться и обнять уже нормально, обвивая руками талию, сбросив то ли случайно, то ли специально неудобно накинутый камзол. И поймать губами губы, полураскрытые для следующей фразы. И архайн с ней, с этой фразой! Пусть останется невысказанной, забытая в тот же миг.

Потому что вот сейчас все точно получилось. Очень. Лучше, чем прежде. Искреннее. Правдивее. Это было тем, что касалось только нас двоих.

И пусть Ир прижимал меня к себе так крепко, что было даже немного больно, а балюстрада, к которой я непроизвольно прижалась, была холодной и твердой… Как можно вообще думать о чем-то, когда тебя так целуют? От обычной сдержанности Ирвина не осталось и следа, но я бы солгала, скажи, что это было плохо. О нет, это было превосходно. Губы, скользящие по моим, ласкающие их и захватывающие в свой плен. Зубы, осторожно прикусившие нижнюю и не желающие отпускать, пока язык не зализал каждую из несуществующих, но возможных ранок. Ладонь, скользнувшая на шею, и большой палец, устроившийся в яремной впадине, где, кажется, сосредоточилось все биение сердца. Дыхание — сбивчивое, неглубокое, прерывистое, свитое в одно.

И бескрайнее звездное небо над нами.

Я даже примерно не могла бы сказать, сколько прошло времени. Просто страсть как-то сама собой перешла в нечто более медленное и вдумчивое, но оттого не менее приятное, а дышать стало тяжело не то от поцелуев, не то от душного воздуха внутри щита. И в какой-то момент я вынужденно оторвалась от мужа, пряча полыхавшее лицо в изгибе его шеи.

Ир впустил под пленку щита поток свежего холодного воздуха и развернулся, сам облокотившись о камень, чтобы мне было удобнее. Мы оба молчали, равно ошеломленные и растерянные, но мое сознание отмечало, как пальцы, словно зажившие собственной жизнью, перебирают более длинные пряди на затылке супруга, а его в свою очередь поглаживают мою поясницу, что ощущалось даже сквозь три слоя ткани.

Наверное, по канонам романов, о которых я сегодня говорила Ирвину, это был как раз подходящий момент для признания в любви, но я была рада, что ни один из нас не нарушал тишины тем, что пока не было и не могло быть правдой. Да, я была влюблена в него. И в этом стоило признаться хотя бы самой себе, потому что я никогда не позволила бы безразличному мне мужчине целовать себя подобным образом. Да еще и осознавая, что «позволила» совсем не то слово, соответствующее происходящему. Но любила ли я Ирвина? Нет, не любила. Потому что это чувство не было тем, что возникает по щелчку пальцев.

А пальцы мужа, словно подслушавшего мои мысли, ухватили прядь волос и пощекотали щеку.

— Ты же не уснула, правда? — Голос звучал с непривычной пока теплотой. — Потому что это было бы огромным ударом по моему самолюбию.

Я фыркнула вместо ответа. А потом все же подняла голову, чтобы высказаться на тот счет, что его самолюбие столь велико, что никакие удары ему не страшны, да так и застыла. Небо над городом озарилось алым, когда по нему пронесся светящийся дракон.

— Смотри… — Я зачарованно постучала по плечу мужа, не отрываясь от безумно красивого и притягательного зрелища. Дракон сделал широкий круг, пролетев едва ли не в паре десятков метров от нас, а затем разлетелся брызгами. А от земли уже поднималась желто-оранжевая, словно пылающая птица.

— Парад иллюзий? — Ир слегка повернулся, чтобы нам обоим было удобно наблюдать за происходящим. И прислонившись подбородком к моим волосам, — как не поцарапался только о шпильки? — добавил задумчиво: — Как-то они рано начали.

— Ты знал? — Я неотрывно наблюдала, как феникса сменила стайка серебристых дельфинов, помчавшихся наперегонки к звездам.

— Конечно, в городе только о том и разговоров. Смотри — на тебя похожа. — Наверное, он шутил, напоминая про подслушанный разговор, но сравнение с потрясающе красивой, выгибающей в небе спину кошкой скорее польстило.

— Тогда этот — на тебя, — не осталась я в долгу, когда маги запустили заривийского верблюда.

— Ах вот, значит, как? — шутливо-грозно возмутился Ир. — Хорошо-хорошо, я тебе это припомню!

Остаток парада — а длился он без малого полчаса — мы развлекались тем, что придумывали, на кого похожа та или иная иллюзия. Причем даже когда животных сменили маги и просто легендарные люди прошлого, нас это не смутило ни капли. Интересно, как бы отреагировал папа, узнай, что его мы приравняли к суровой воительнице Налиси? Что-то подсказывает, не обрадовался бы точно, хотя у нее тоже была борода, если верить историческим сведениям…

— Мы же не вернемся на бал, правда? — с надеждой поинтересовалась я, когда все закончилось и небо над столицей вновь стало привычного цвета.

— Только если ты не хочешь, — пожал плечами супруг.

— Точно нет. Я мечтаю поскорее попасть домой и снять наконец туфли. Ты не представляешь, какое это пыточное устройство. Хотя… — Я прищурилась, встречаясь с ним взглядом. — Напомни, пожалуйста, к платью шпильки не прилагались? — И я вывернулась из рук Ирвина, отбегая в сторону.

Не знаю, откуда было это глупое желание подурачиться, да еще и энергия для этого, но я была рада, что Ир и не подумал строить серьезную мину или упрекать меня. Только оказался в два счета рядом, подхватывая на руки, а в следующую секунду закружил так быстро, что юбка будто заплескалась в воздухе, образовывая круг. А туфли, не сиди они так плотно, точно слетели бы.

— Ты знаешь, что ты язва?

— Повторяетесь, супруг мой. — И я сама потянулась к его губам, чтобы хоть так выразить ощущение счастья, затопляющее душу точно пузырьками шипучей воды.

Стоит ли говорить, что в портал мы буквально ввалились композицией из двух тел, все-таки потеряв одну их моих туфелек…

А в моей спальне, куда, собственно, перенес нас супруг, обнаружилась мирно вышивающая Приза. Затрудняюсь сказать точно, кто из нас был более шокирован и чей разочарованный вздох раздался спустя секунду — мой или Ирвина. А затем муж, повинуясь просьбе во взгляде, осторожно опустил меня на ковер и слегка отодвинулся.

— Лайдис… я… — Наверняка Приза, не поднимающая глаз от пола, сейчас мечтала провалиться сквозь него. До этого момента подобных ситуаций с ней не случалось, поскольку в комнату я неизменно возвращалась одна, и ничто не мешало ей выполнять обязанности. И я прекрасно осознавала, что лучшим вариантом сейчас будет отправить Призу восвояси и продолжить столь приятное занятие, которому мы предавались на крыше, но…

— Помоги разобрать прическу. — Я прикоснулась кончиками пальцев к щеке мужа, пытаясь жестом передать, что сейчас чувствовала, потому как словами сказать была не в силах. И направилась к пуфу у косметического столика. А затем в зеркальной глади наблюдала, как Ир прошел к двери, соединяющей наши комнаты, и, не оборачиваясь, исчез за ней.

Камеристка вынимала из волос шпильки и заколки с такой скоростью, словно от этого зависела по меньшей мере судьба разумного, но этот факт я отметила разве что машинально. Боги, да что со мной не так?! Я ведь струсила! Снова струсила, сделала шаг назад там, где стоило сделать два вперед. Отступила, сбежала, хотя внутри все еще мелко подрагивало от возбуждения, а руки сами тянулись к лицу, то и дело неосознанно касаясь припухших губ и горящих щек.

Занимая время, я расстегнула подвеску, укладывая ее на крышку футляра, освободилась от серег и колец, привычно оставив обручальное на своем законном месте. Взгляд вновь бездумно заскользил по зеркалу, заметив сначала след от краски для губ на подбородке, который я тут же поспешила стереть, затем покрасневшую Иризу, а потом остановился на демонстративно открытой настежь двери. Той, за которой скрылся Ирвин и которая обычно бывала закрыта, хоть и не на ключ.

И что бы это могло значить? Впрочем, нет, нужно быть совсем уж дурой, чтобы не понять, что таким образом мне продемонстрировали: несмотря на выходку, меня все равно ждут. Вот только дождутся ли? От внезапно возникшего острого желания вернуть способность мыслить (а выражалось оно сейчас исключительно в желании побиться головой об столик) останавливало лишь наличие зрителя. Хотя Ириза, кажется, была бы солидарна с такой позицией — несмотря на смущенный вид, взгляды она бросала, когда думала, что я этого не вижу, весьма удивленные. Милая Ириза, насколько у простолюдинов с этим проще… Особенно когда они сами не создают себе проблем на пустом месте. Неужели я так и буду дальше мучиться от того, что не сделала?

— Нет. — Я заметила, что произнесла это вслух, когда камеристка, закончившая с волосами и потянувшаяся к шнуровке, испуганно вздрогнула.

— Лайдис Илгерта? Что-то не так?

Я мотнула головой, приводя мысли в подобие порядка. Разумеется, озвученное не имело никакого отношения к ее действиям. Только к моим.

— Нет, Ириза, все в порядке. Ты можешь быть свободна, дальше я сама справлюсь. — Ну или не справлюсь, точнее, не решусь и буду снова спать в корсете. Не в первый раз.

Девушка кивнула, по-прежнему не поднимая глаз, и направилась к выходу из комнаты, не забыв забрать корзинку с вышивкой и нитками. А я, скинув оставшуюся туфлю под столиком, решительно поднялась. Архайн, и кому я вру? Решительности не было ни на грамм. И дрожало все, начиная от ног и заканчивая только что расчесанными прядями, кажется, теперь совсем не от возбуждения. Несколько раз сжала и разжала кулаки, царапая ногтями ладони. Прошлась до двери, щелкнув замком и вздрогнув от его звука. И, сделав глубокий вдох, устремилась в комнату супруга, не давая себе больше ни секунды передумать.

Ирвин обнаружился в кресле. Без камзола (впрочем, его мы так и забыли наверху башни), в расстегнутой до середины рубашке и успевший разуться. И с бокалом янтарной жидкости, которым лишь водил по поверхности столика по соседству, забыв, кажется, хотя бы попробовать содержимое.

Этот замок, как, впрочем, и сама дверь, закрылся куда тише, отрезая пути к отступлению. Я облокотилась спиной о деревянное полотно, упрятав руки назад, чтобы не было так сразу заметно, насколько они дрожат.

— Что-то не так? — Мне с легкой усмешкой вернули сказанную в начале вечера фразу, оставляя бокал в покое и подаваясь вперед, опираясь локтями о колени. Но напряжение из глаз никуда не ушло, лишь чуть затаившись. Создавалось ощущение, что Ир понимал значение моих действий, но не мог поверить в это до конца. Или же боялся сделать это, успев изучить мою переменчивую и «геройскую» натуру. Нет уж, милый, сегодня я стараюсь потакать своим желаниям. И в главном из них отказывать себе не намерена.

Молча сделала пару шагов, отрываясь от столь удобной и спасительной поверхности. Развернулась спиной, перебрасывая волосы вперед и демонстрируя шнуровку платья и покрытую мурашками кожу шеи. И поинтересовалась, глядя над плечом:

— Не поможешь?

Боги, спасибо вам за такого догадливого мужа! Не знаю, были ли у него ментальные способности, или же он просто почувствовал мое состояние, но как же я была благодарна, что Ир не стал ни продолжать разговор, ни спрашивать, уверена ли я. Потому как сомневаюсь, что на этот вопрос получил бы утвердительный ответ.

Вместо этого супруг в считаные мгновения оказался рядом прямо за спиной, и его ладони скользнули на талию, а затем на живот, понуждая отклониться назад и облокотиться на его грудь. А губы уже пустились в неспешное, но такое приятное путешествие от виска вниз. Пожалуй, за то, что он не торопился, тоже стоило быть признательной. Потому что так страх отступал, постепенно сдавая позиции.

Босая, я вновь была ниже мужа, но вместо неуверенности от такого положения чувствовала лишь исходящие от него спокойствие и тепло. Словно здесь, в его руках и объятиях было то место, где мне не грозило ничто плохое на свете. А осознание, что стоит мне захотеть, и Ир остановится, не важно, сейчас или позже, заставляло жмуриться от нежности к такому понимающему мужчине.

Воздушные плети, подчиняясь воле хозяина, потянули за шнуровку, постепенно высвобождая ленту из колец, одного за другим. Правда, для этого Ирвину пришлось немного отстраниться, что вызвало у меня недовольный звук, больше всего похожий на кошачье урчание. Муж хмыкнул в ответ, беззлобно и осторожно сомкнул зубы на мочке уха, отвлекая и извиняясь одновременно. А я от такой простой ласки вновь рефлекторно подалась назад, запрокидывая голову сильнее и мешая освобождению от платья. Плети возмущенно проникли сквозь все слои ткани и заструились по коже, щекотно обвивая сначала талию, а потом и обтянутые лишь тонкими чулками ноги.

— Щекотно! — Я дернулась со смешком, но Ир не поддался, по-прежнему удерживая в объятиях.

— А ты не вертись. — Оказывается, голосом тоже можно ласкать. Особенно если он такой непривычно охрипший.

— Не буду… — ответила шепотом, запуская руку назад и проводя пальцами вдоль его шеи.

Плети вернулись на место и продолжили работу, на этот раз ускорившись. И меньше чем через минуту платье поползло вниз, обнажая сначала плечи со спущенными лямками камизы, а затем и корсет. И стекло шелковой лужицей к нашим ногам. А шаловливая стихия тут же принялась за вторую, корсетную, шнуровку все с той же издевательской, но хотя бы не медлительной тщательностью.

Пожалуй, от того, как расслаблялись ребра корсета, мне должно было легче дышать. Но от ладони супруга, добравшейся до груди, скрытой теперь лишь одной полупрозрачной тканью, напротив, сбоило дыхание. Он задел затвердевший сосок, и я охнула, прикусывая губу. А Ир тут же воспользовался этим, высвобождая ее собственными губами, а затем подключив и язык, лаская им влажную гладкую поверхность. Параллельно он как-то умудрялся заниматься расстегиванием окончательно расшнурованного корсета, дублируя каждое движение пальцев новым витком поцелуя. Крючок, еще один, десяток, дюжина… Наконец-то и эта ткань опала к ногам, а меня уже развернули, продолжая целовать так, что ни на что другое не удавалось отвлечься. Да и надо ли?

Прохлада покрывала, коснувшаяся спины, медленно гаснущие до едва заметного свечения световые шары, тело мужа, прижавшее меня к кровати… И поцелуи, сводящие с ума. Кажется, Ир поставил себе цель покрыть ими каждый сантиметр моего лица и шеи и теперь планомерно шел к ней. Может быть, я казалась ему забавной или даже смешной — неопытная, не умеющая ничего, не знающая, что делать, куда деть руки, то комкающие ткань, то запутывающиеся в волосах. Но супруг ничем не дал понять, даже если это и было так.

Его рубашка, стянутая в мгновение ока, отлетела куда-то в сторону, мои чулки отправились вдогонку, а затем и камиза поползла выше, обнажая колени, бедра, ткань трусиков… Ирвин вдруг разорвал поцелуй и поднял на меня взгляд, блеснувший в неверном тусклом свете. И произнес еще более хрипло, чем прежде, но со слегка ехидными нотками, которые и уловить-то стоило постараться:

— Сегодня тебе в уборную не нужно?

Сначала я просто замерла, расслабленная и довольная, разметавшись по кровати и глядя на него снизу вверх. А потом, когда до меня дошел смысл сказанного…

— Ты! Да как ты?! Обм-м-м… — Коварный тип закрыл мне рот поцелуем, получил неслабый укус за губу и пару ударов в грудь, но и не подумал отстраниться. А потом уже и я передумала, оставив все разговоры на завтра.

Камизу Ирвин все-таки стянул. Чуть позже и в таком виде, что носить ее больше было нельзя. И успел сначала избавиться от собственной одежды, оставшись со мной в равном положении, то есть в одном белье, а затем снова уравняв нас в абсолютной наготе. И все это, не прекращая целовать и ласкать, превращая тело и мысли в желе. А потом оказалось, что лицом и шеей его планы не ограничены. Наверное, я должна была смутиться и попросить его прекратить. Точно должна была. Но на это не было никаких сил и, уж точно, желания. Поэтому, когда муж начал спускаться ниже, уделяя внимание каждой части тела в отдельности и всем вместе, а затем наклонился между бедер…

Я совершенно определенно сошла с ума! Потому что эти ощущения… Боги, их просто не могло быть сразу так много, я не могла их вынести. Металась по подушке, запрокидывая голову, тщетно пытаясь сделать глубокий вдох, цеплялась за покрывало, сминая ткань в руках, выгибалась так, словно в теле не осталось ни одной кости. Но Ирвин все не прекращал, продолжая мучить и дарить одновременно высочайшее наслаждение. А когда я могла лишь подрагивать от пронзающих кожу разрядов, вдруг резко поднялся вверх, вернулся к губам, впиваясь в них своими, солоноватыми, и подался вперед, проникая в меня.

Это не было больно. Немного неприятно, непривычно поначалу, но точно не больно. Даже когда Ир начал двигаться, выждав момент и давая мне передышку, медленно, размеренно, но целуя с таким жаром, что сразу становилось понятно, чего эта размеренность ему стоит. Он был словно маятник, то пронзающий меня, то почти покидающий тело, но не разрывал двух взглядов, сплетенных воедино. Напряглись мышцы на руках, которыми он опирался на кровать по обе стороны от моего лица, мышцы пресса, которые я могла ощущать животом. Да он весь казался напряженным, будто струна, сдерживающимся. Ради меня?

— Ир? — Я воспользовалась тем, что он перешел к шее, чтобы позвать, но вышел неясный шепот. Даже не знаю, как он услышал. Но услышал же, вскинулся, словно пытаясь отыскать на лице отклик того, что мне больно или неприятно. Но ведь это неправда! Это не было так же приятно, как то, что он делал несколько минут назад, но определенно это было чем-то чудесным.

Разговаривать он не был настроен. Но губы дрогнули в улыбке, да расслабились почти сразу мышцы под моими ладонями, лежавшими на плечах мужа. А затем по его телу прошла волна дрожи. И еще одна. И еще… И пульсация внизу живота стала подтверждением, что Ирвину со мной было так же хорошо, как и мне с ним.

Последний поцелуй — долгий, благодарный — и он вышел, переворачиваясь и утягивая меня поверх своего тела. Переплетая ноги, обнимая руками и утыкаясь лицом в волосы. И тихое, на выдохе:

— Жена моя…

Я улыбнулась, губами касаясь его шеи. И выдохнула в ответ:

— Муж мой. — Настоящий. Теперь-то точно.

Кажется, мы так и задремали в объятиях друг друга, потому что очнулась, когда Ир вновь укладывал меня в кровать, уже лишенную покрывала, на нормальные простыни и подушку. Очищающее заклинание скользнуло по коже, убирая следы нашего единения, а затем к нему присоединилось слабенькое заживляющее.

— Я в порядке, — возмутилась сквозь сон, нащупывая ладонь сидящего на кровати супруга и притягивая ее к себе под щеку.

Тихий смешок, и Ирвин послушно опустился рядом, устраиваясь поудобнее. Я, по-прежнему не открывая глаз, переползла к нему, променяв мягкую подушку на крепкое плечо мужа. И почувствовав, как он натянул на нас одеяло, вновь погрузилась в сон.

Одеяло сползло с плеча, со спины и устремилось еще ниже, постепенно обнажая все больше тела, которое я вчера и не подумала облечь в ночную рубашку. Но даже если бы и подумала, едва ли на подобное хватило бы сил и энтузиазма. А когда коварный предмет попытался соскользнуть еще ниже, управляющая им рука супруга получила звонкий шлепок от по-прежнему не открывающей глаза и даже не подумавшей развернуться меня. Рефлекторный, разумеется.

— Светлого утра. — Ирвин не стал продолжать и удовлетворился уже завоеванной территорией, прижимаясь губами к коже между лопаток.

— Светлого, — отозвалась я, понимая, что делать вид глубоко спящей уже несколько поздновато. Но оборачиваться пока не собиралась. И не потому, что было стыдно — вот как раз стыда я отчего-то совсем не ощущала, кажется, произошедшее разом перевело нас на какой-то другой уровень общения, где смущаться странно и не к месту. Просто было как-то по-особому удобно и приятно лежать вот так, с обвившей талию рукой, с теплым дыханием, щекочущим ухо. И с прижимающимся бедрами мужем, состояние которого недвусмысленно указывало, что ночь — ночью, а к продолжению он готов хоть прямо сейчас.

— Если ты хочешь сегодня попасть со мной на службу, то нужно просыпаться, — верно уловив мое ленивое состояние, мотивировал Ир.

— Сейчас? — Проснулась я тут же, да еще и сделала попытку выкрутиться из его рук и сесть, как-то позабыв учесть, что мои силы с силами супруга несоотносимы. Так что одеяло осталось у Ирвина, и следующие несколько секунд — пока я боролась с неизбежным головокружением от резкого движения — он имел возможность лицезреть тот же вид, что и вчера, только теперь в проникающем сквозь комнату солнечном свете. А потом я все-таки сориентировалась и нырнула обратно под одеяло в приветливо распахнутые объятия мужа.

— Вообще-то, у нас есть пара часов, — признался этот коварный мужчина, устраиваясь поудобнее. Иначе говоря, опрокинув меня на спину и расположившись сверху, почти не прижимая, но вполне фиксируя на горизонтали кровати. — Но зная, какая ты соня, я решил перестраховаться.

Я фыркнула, только собираясь пояснить, сколько я сплю в этом арле, и близко не стоит к тем рекордам, что могла побить в академии, но Ир вовремя пресек эту попытку, закрыв мне рот поцелуем. И возмущения, что я даже умыться не успела, волновали его, кажется, меньше всего. А там уже и я сама как-то отложила эту тему до более удобного времени. Потому что, когда по твоему телу скользят мужские руки, почти безошибочно отыскивающие чувствительные зоны, разговаривать становится весьма трудно.

— Это нечестно! — известила я мужа, когда мы вновь разметались по кровати, а его заклинание заскользило над телами, убирая следы произошедшего. Лежал он при этом на боку, подперев голову рукой и глядя на меня слегка прищурившись, словно сытый и довольный жизнью кот. Правда, стоило чарам выполнить свою работу, зрелища Ирвин был лишен, поскольку я поспешила укрыть нас обоих одеялом.

— Тебе что-то не понравилось?

— Не в этом же дело, — попыталась откреститься я.

— Значит, понравилось, — резюмировал супруг, и сходство с котом приобрело еще большие масштабы. Он придвинулся ближе, и левая рука заскользила по моему плечу, едва ощутимо касаясь кожи. Вверх-вниз. Вверх… вниз… — Тогда что нечестно?

— Ты меня обманул. — Спорить в таком положении было сложно, но уступать так просто я не собиралась. — Я думала, что действительно пора вставать.

— Конечно, пора. Знаешь, чего мне стоило не разбудить тебя еще раньше? Лежал и смотрел, как ты спишь, точно последний маньяк. — Ирвин улыбнулся — несколько сконфуженно, зато и самодовольства на его лице существенно поубавилось.

— Одно из первых лиц департамента правопорядка было замечено в действиях, порочащих честь и достоинство, — произнесла я, глядя в потолок и покрутив фразу на языке. — Хороший заголовок для газеты, как ты думаешь?

— Нет, вы посмотрите на нее, она еще и издевается! — Одеяло стараниями Ирвина сделало очередную попытку дезертировать, но тут уж я оказалась шустрее.

— Ну, Ир…

— Ладно, ладно, все понял, — он даже ладонь вверх поднял, как бы сдаваясь. — До вечера постараюсь держать себя в руках.

— До… до вечера?

— Ты же не думала, что я и дальше буду терпеливо ждать, пока жена соизволит обратить на меня внимание? — Не знаю уж, что ему сказало выражение моего лица, но он вдруг подался вперед, целуя меня в нос. — Правда, думала? Моя наивная девочка.

Если быть честной, раньше я вообще об этом думала мало. А в свете вчерашних событий и неожиданно, для меня так уж точно, проявившегося темперамента мужа было сложно представить, что его устроит распространенный ранее у аристократов (если верить все тем же любовным романам) график «посещаю комнаты супруги в четвертый и восьмой день недели». Но что должны значить слова, что он не собирается больше ждать, пока я обращу внимание?

— Что ты имеешь в виду?

Ирвину мой прищур явно не понравился, но переводить тему он не стал.

— Только одно — теперь я точно уверен, что ты меня не боишься.

— Я тебя и не боялась, что за глупости?

— А сбежала в прошлый раз почему? Что-то незаметно было, что тебе не нравилось то, что я делаю…

— В прошлый… — Я не договорила, осознав, о чем идет речь. Боги, он не серьезно? Так, получается, выбившая меня на несколько секунд из колеи фраза была сказана не просто так? И значит, Ирвин еще тогда знал все нюансы ночи, в которую он явился пьяным и пытался то ли отдать, то ли, наоборот, взыскать супружеский долг?

Ком в горле и разом схлынувшие положительные эмоции помогли мне без лишних эмоций выбраться из кровати и подхватить рубашку мужа, коль уж камиза лишилась одной бретели. Чуть подрагивающие руки проскользнули в рукава и попытались застегнуть пуговицы.

— Ну и что ты себе напридумывала? — Ирвин неслышно появился сзади и попытался обнять.

Я дернулась, желая помешать ему, обиженная как ситуацией в целом, так и этим его «напридумывала». Но тут некстати вспомнилась фраза Тиля: «За что я всегда тебя ценил, так за отсутствие этих глупых женских штучек». И я медленно выдохнула, успокаиваясь. Хорошо. Супруг хочет знать, что творится в моей голове? Он узнает.

— Ты обманул меня.

— В чем именно? — Ирвин скрестил руки на моем животе, но расстояния между нашими телами не сокращал, понимая, что это вызовет протест.

— Тогда утром ты сделал вид, что ничего не помнишь.

Выдох мужа получился не собранным, как мой, а словно облегченным.

— Иди сюда. Иди-иди, будем разговаривать. — Он потянул меня к креслу, уселся сам и устроил на коленях меня. Совсем как все тем же утром, о котором шла речь. И немало не смущаясь, что всю одежду составляла одна, не слишком длинная, рубашка на двоих. — Гера, я и не помнил. — Скептическое выражение лица было ему ответом. — Правда, не помнил. Но когда ты рассказала о событиях, предшествующих этой потере памяти, решил, что оставлять это так нельзя. И сходил к менталисту, чтобы тот помог восстановить утраченное.

— Почему не сказал?

— К слову не пришлось, — он пожал плечами. — Не заявлять же тебе было с порога: «Дорогая, я все вспомнил».

Я нервно хихикнула, представив эту картину и свою реакцию заодно. Но не смогла не повредничать:

— А потом решил, что уже и не надо?

— Ну… Вообще-то, да. Показалось, что тебя вполне устроило, что я не помню, как ты ретировалась в самый неподходящий момент. Или я был неправ?

— И в кого ты такой догадливый? — вздохнула я. Оспаривать правоту не хотелось, как и дальше развивать тему. Ведь признайся Ирвин в том, что воспоминания к нему вернулись, и я бы накручивала себя на пустом месте. А теперь… Что уж теперь?

— Понятия не имею, — отозвался муж шутливо, осознав, что буря моего недовольства миновала. — Ну что, будем собираться? Часа тебе хватит?

Часа? Да я на занятия вдвое быстрее собиралась, лишь бы поспать лишние полчаса. Тем более что вряд ли в департаменте предусмотрен полный макияж и вечерние прически. Заплести косу и подобрать ее лентами много времени не займет. А платье насыщенно-синего цвета с короткой — всего лишь на ладонь ниже колен — юбкой я подобрала уже давно.

— Засекайте, лайд супруг, — бросила я вызов Ирвину. И, поднявшись с его колен, направилась в ванную.